Волокуша

Волокуша

Дети сидели кружком, а Настёна-наставница расхаживала перед ними и вещала о дальних сторонах, так что приходилось вертеть головой, следуя за ней взглядом.

– …а на ногах у них перепонки, и когда разливается море-океан, они плавают в воде, аки рыбины…

Рыб Мизинец видал, и не раз, в мелкой тихой речке, на берегу которой старейшие порядили разбить стойбище. Были рыбы юркие, быстрые, руками не поймаешь. В море-океане, наверно, другие – большие и неповоротливые. Одной такой хватило бы прокормить всё племя… Но до моря-океана много дней пути. Как туда доберёшься? Старых и малых можно бы рассадить на волокуши, да где возьмёшь столько сильных рук, чтобы всех дотащить? Вот бы волокуши сами людей везли. То-то было бы диво!

Настёна говорит, что голова у Мизинца светлая. Непонятно это. Волосы у него обычные, серые. Вот у самой наставницы коса словно солнышком светится, красиво.

Теперь Настёна сказывает про ягоды-грибы. И посылает малых принести по грибочку, по ягодке, чтобы научить, какие добрые, какие поганые.

Мизинец увязался бы за ними, да наставница остановила.

– Смастери, – говорит, – что-нибудь, – и ласково так коснулась лохматых вихров. – Лучше тебя никто не умеет.

В груди у Мизинца будто птица лесная вспорхнула. Другие бранятся: от игрушек ни малой пользы! А Настёна радуется, новую поделку со всех сторон рассматривает да все выспрашивает, для чего она да как придумалась.

И тут будто мысли его услыхала. У Мизинца просто руки чесались сотворить волокушу-самоходку. Для начала он низко поклонился высоким деревам да воззвал к милости всемогущих лесных духов. Выпросил у костровых две жердины подлинней, скрепил их между собой, а поверх навязал лапника. Знамо, таковое устройство, особливо с грузом, должен кто-то тянуть – человек али собаки ездовые. Зимой-то можно на полозья пристроить, а что делать летом?

Мизинец покрутил в руках круглую чурочку, подобранную с земли: костровые, складывая поленья, обрубали толстые сучья. Ежели подложить такую под жердины, да не одну, а две или даже несколько…

Он продолжал кумекать, что к чему, пока сон не сморил.

Настёна ласково погладила русую голову, едва различимую в отблесках огня. Ушла с поляны, растворилась в тени деревьев. Здесь никто не помешает. Одичавшие люди будущего верят во всяческую нечисть и после захода солнца в лес ни ногой.

Впотьмах набрала код и взволнованно зашептала, прижимая к губам крошечный микрофон передатчика:

– Этот ребёнок – гений… Да не преувеличиваю я! Только что изобрел колесо… Нет, целую колесную систему… Спроектировал самоходную волокушу!

Прислушиваясь к невнятному бормотанию автоматического связного, Настёна заплакала. Вопреки всем прогнозам, человечество не вымрет, нет. Она отключила передатчик и вернулась к костру.

Мизинец хмурил брови. Ему снилась большая морская рыбина. Вот бы её отловить-то! Ежели к луку да привязать стрелу с крепким костяным наконечником…