История почти арабского принца

Жизнь каждого судьбе своей подвластна,
Никто не может избежать ошибок…
Цюй Юань
   Девочки полюбили иностранцев, полюбили их за возможности и за это модное слово -"перспектива". Открытые двери Олимпиады 80 распахнули мир красочных перспектив. В чёрно-белом мире продтоваров случился цветовой взрыв и взрывной волной окатило край непочатой сексуальности. Каждый приехавший иностранец был уже обязательно принц или богач, в любом случае кружились головы, скрипели кровати. Она одурманенная мечтой и даже практически чувством, имея цель сочную, как апельсин, рванула на встречу счастью не задумываясь . Какие могут быть рассуждения он - почти принц Сирии, богат как Рокфеллер, одет в ослепительно голубые джинсы и джемпер. Она и не видала то ничего кроме ситца и кремплена. Да на последний, по правде сказать, не было денег.
   Вот вся такая ситцевая и расклешенная, распустив русые косы шагнула она к своему горячему сирийскому счастью. Он не настаивал, он ухаживал. Он не прятался , он уехал и знал что будет ребёнок. Обещал забрать их, но даже когда пришло время выкатавшегося животика - она все еще продолжала верить и писать письма, ещё и ещё. Родила она сына: чёрного как ночь, красивого, как бывает только в кино - глаза как маслины, брови соболиные и ресницы, которые отбрасывали мягкую тень на смуглые щечки, а волосы вились густыми смоляными кудрями. Мальчишке бы стать моделью, но не было тогда ничего кроме серой легкой промышленности.
   Не рады мальчику были семья и школа. Семья, вся позором прикрываясь, незаконнорождённого арапчонка пыталась извести и православно открещивалась, а школа и вовсе была рада назначенному виновнику во всем, и забывала песню про интернационал. Мать стала востребованной шлюхой, бабка внучка не любила, гоняла из-за стола, била назидательно и по пустякам, но иногда приливами жалела..
Тумаки и общая нелюбовь всего братского народа огромной страны советов, нотации и лишения без того голодного ребенка школьных обедов, принесли свои результаты. Он научился красть. Нет красть на глазах или там грубо было не для него. Карманник и щипач- высшая каста воровского таланта. Он стал регулярно временно богат: подкидывал денег своей спивающейся матери, в восемь уже умел выкупить ее из вытрезвителя; подсовывал бабке рублики в кошелек, чтобы та не охала- не ахала. Был у него свой взгляд на справедливость мира и свой кодекс чести. Тратил он деньги щедро и у него появился круг друзей. Могла ли тут быть равнодушна к этому школа? Нет и она привлекала в зрители еще и милицию. Приводы были не долгими, ведь до колонии было еще целых два года.
   Эти два года стали самыми свободными в его жизни, учителя и менты одинаково ждали возраст ответственности. Парнишка рос и никому не был обязан. Ход истории был предрешён и пока тюрьма ждала его, то он продолжал воровать и спать в подвалах.
   Вечер майский, теплый поздний, Девушка шла домой не спеша, не боялась, знала всю шпану вокруг. Он крался так долго как мог, но Она повернулась легко, как в танце
- Чего тебе?
- Да так, просто иду себе и иду...
- Денег дать? - спросила Она разглядывая чумазого арабского типа мальчишку.
- Та сколько их там у тебя денег? Я тебе сам могу их дать, но не сегодня, - ухмыльнулся Он
Они пошли вместе рядом болтая про разное, у подъезда, краснея, Она предложила
- Пошли ко мне, поешь, и можешь спать остаться..
- Родители твои прогонят...
- Нет, они хорошие...
Звонок в дверь..
- Мам, это Стас, мы ж его покормим? и пусть искупается? а спать можно оставить, ему все равно негде...
- Раньше ты водила с улицы собак и кошек, теперь детей... Пусть останется.
Отмытый Стас в девичьей футболке уплетал за столом борщ не отрываясь не на секунду...Мама просто вышла из кухни, даже после войны она не помнила таких голодных детей, может люди были добрее?
   Стас приходил и отсыпался, ел за троих, крутился под ногами и сиял безграничной красотой. Обноски его выстирали и что то заменили на другое.
Соседи шушукались недовольно, терпели. Стас сиял до кончиков ресниц - гостевой почти дом. Прошло пару тройку недель и конечно у соседки пропали золотые цацки, конечно все обвинили его, Он кричал давясь огромными прозрачными слезами
- Не брал я! Не брал, ну поверьте!!!
Дверью хлопнул ушел и его не найти. Искала в подвалах и подворотнях, передавала через шантрапу, чтоб вернулся. Нет, не пришел, ни к осени ни к зиме.
   Потом, через время конечно, выяснилось, что дочка украла у матери эти безделушки, но какое было дело до мальчика в девять лет...
Отголосками стало слышно, что посадили- не дождались одиннадцати.
   Время бежало, летели годы, каждый взрослел по своему. Было ей лет 25, когда темным зимним вечером от стены отслоилась тень и жёсткие руки вцепились в запястья,снимая браслет и часы.
Качнулся ветром фонарь, блики света в глаза.
- Стас, ты что ли? Господи ? ...
Обомлел на секунду, бросил руки, крутанулся молча и бегом в темноту.
- Стас, подожди, ты что? .. Стас,- кричала она в темноту.
   Еще через несколько лет, прошелестел ветер, что он был убит в драке, в тюрьме.
   Судьба может быть жестокой- всего одна минута и жизнь может быть потеряна. Когда же была эта минута?