Кукольник

ГАЛЬВАНИЧЕСКИЕ ДВИЖЕНИЯ

Клюквенный сироп из крови
да приклеенные брови...

Юрий Шевчук

Нестор делал кукол. Таких кукол, что и без движения являли людям свой характер – в выражении лица, в позе, в едва уловимой, но всё же очень действенной магии очертаний и цветов. А уж если куклы двигались, отделаться от мысли, что они живые, было и вовсе невозможно.
Нестор владел театром на окраине города. И в этом театре куклы показывали горожанам странные свои представления – сказки, где всё было поставлено с ног на голову, где Серый Волк знакомил Красную Шапочку с Иваном-царевичем, а Алиса заводила Додо в Нет-И-Не-Будет, чтобы поспорить с Венди, нужна ли Питеру мама, а то, может, с папой интереснее будет.
От кукол тянулись к потолку нитки, и всё же зрители не могли понять, как управляется с таким сложным движением многих и многих кукол одинокий кукловод Нестор.
А Нестор не дёргал нитей. Он обходился проще: его куклы были живыми. Впрочем, не более живыми, чем ожившие мертвецы. Зомби ведь тоже нуждаются в кукловоде... Совершая свои гальванические движения, они слушаются не механических нитей, а движут ими мысленные приказы. Разница выглядит разительной, на деле же – не принципиальна.
Для оживления кукол Нестор использовал искусственную кровь. Ему нравился этот обряд: кукла лежит перед ним, и кровь, так похожая на настоящую, каплет ей на лицо, всасывается в пористую поверхность материала (что за материал, кукольник держал в тайне), растекается, словно по кровеносным сосудам – и кукла обретает жизнь. Видимость жизни? Хорошо, пусть видимость.
В этот раз Нестор решил поставить пьесу про кукловода – почти о своей жизни. Его герой должен был растревожить болото тихого провинциального городка, а потом уйти дальше – с куклами в холщовом мешке и непременной печалью – какая ж романтика без печали?! – на лице.
И куклу он сделал очень на себя самого похожую. То же аристокатическое изящество в стиле аниме, те же руки с тонкими длинными пальцами... И с прежних своих кукол поснимал Нестор копии, которыми его герой должен будет манипулировать на сей раз действительно с помощью нитей – вдыхать подобие жизни в кукол, изображающих кукол, в планы Нестора не входило.
Кукла лежала на столе перед своим создателем – и дело оставалось за малым. За искусственной кровью.
Лучше всего искусственная кровь получается из роданида калия и хлорида трёхвалентного железа. Сливаешь бледно-жёлтый раствор с вовсе бесцветным – и получается густая масса цвета венозной крови – цвет настоящей крови тоже ведь таким соединением и определяется.
Но не всегда Нестор хотел вдохнуть в своё детище так много жизни. Разное её качество и количество вливал он в своих кукол, заменяя кровь веществами очень разными, и цветом напоминающими кровь тоже весьма порой карикатурно. Клюквенным сиропом «Витамишка», например. Или «Гималашка». Или малиновым, брусничным, ещё каким... Или щёлочью с фенолфталеином. Или вообще разведённой в воде акварелью – когда красной, когда коричневой, а когда и той, и той – одновременно.
Но к созданию Нестора-куклы Нестор-кукловод собирался подойти серьёзно. Сейчас ему нужно было максимальное правдоподобие. Правда не карикатурная, а правдоподобная, да-да...
Но склянка с надписью «Калий роданистый» оказалась пуста. Нестор ещё готов был воспользоваться клюквенным сиропом – что-то в его свойствах было такое, что оживлённые им куклы были умнее и грациознее других – но ни «Витамишки», ни «Гималашки» в холодильнике не оказалось.
И тогда Нестор решил, что это знак, и нужно капнуть на лицо своей лучшей куклы своей кровью – настоящей, живой. Отдать немного жизни своему детищу. От самого – не убудет же?! Да не убудет!
Так что кукла лежала на столе перед Нестором, и он махнул ножом по пальцу. Не опасный для жизни, но всё же глубокий порез быстро заполнился кровью, и кукольник занёс руку над куклой.
На кукольное личико капнула кровь. Впиталась. Румянец разлился по маленькому лицу. Кукольный Нестор открыл глаза. Сел. Заговорил.
– А тебе не кажется, что кукловод теперь я?!
– Не смешно, – отмахнулся от кукольных философий Нестор-человек. – Сюжет не нов: копия умудряется доказать окружающим, что она и есть оригинал, задвигая оригинал на должность копии. «Тень» Евгения Шварца, «Кикс» Сергея Ливнева... Не получится. Я готов к твоим проискам. Любым.
– Ну и не очень-то и хотелось... – с неожиданной лёгкостью согласился Нестор-кукла. – Живым быть и так интересно. И ведь действительно мы с тобой можем пойти странствовать – с котомкой, полной кукол... Людей посмотрим, себя покажем...
Теперь Нестору казалось, что именно ради этого он и создал свою лучшую куклу – и оживил её – тоже совершенно не случайно.
Они ушли в эту же ночь. А театр остался. И всё так же давал бредовые представления, где в один странный ком вечно мешались вроде бы и не похожие вовсе сказки.
Люди не забыли Нестора. Но искать не пробовали. Догадывались, наверно, что на самом деле его звали иначе, и псевдоним себе он придумал, вспомнив поэта по фамилии Кукольник... А ещё догадывались, что с ним всё хорошо, просто этап жизни, где он владеет кукольным театром в маленьком городке, вполне логично остался для Нестора (или как его там на самом деле?) в прошлом.