Лучший по профессии

«ЛУЧШИЙ ПО ПРОФЕССИИ»

— Что это за безобразие такое?! — с порога рявкнул начальник столичного ЖЭСа, входя в кабинет своего заместителя.
— Какое?.. Где?.. — испуганно вскочив со стула, вопросил тот.
— Ты у меня спрашиваешь какое?! — воспользовавшись замешательством зама, снова прорычал начальник. — Это я, Иван Пантелеевич, у тебя должен спросить! Он, видите ли, как всегда, ничего не знает!
— Дмитрий Тихонович, я и, правда, не в курсе, — взмолился Иван Пантелеевич, не соображая, из-за чего на него так ополчился шеф.
Начальник ЖЭСа расстегнул пальто и грузно плюхнулся в старое, с засаленными подлокотниками кресло.
— За домом номер 37, — убавив пыл, начал он свое повествование, — практически рядом с нашим офисом всю зиму никто не убирал снег! Мне сегодня с самого утра мэр устроил разнос. «Что это за горы у тебя под самым носом образовались? — спрашивает. — Терриконы в Солигорске и те меньше! Почему снег не убираете?! Вторую Антарктиду устроить решили?! Не позволю! С работы всех поснимаю, бездельники!» Мне думаешь, Иван, приятно было это слушать? Оказывается, на этом месте народ столько рук да ног наломал, что больнице их девать уже некуда! Не дай Бог пострадавшие все разом в этом деле сочтут нас виновными, по судам ведь затаскают! Тесть мэра тоже попал под раздачу…
— Ногу сломал?.. — несмело полюбопытствовал Иван Пантелеевич.
— Лучше бы он себе шею о гору свернул, раздери его сорочку! На личной машине мэра, растяпа, прямо в эту ледяную гору и въехал! Врет, поди, что занесло. Как же, зазевался старый хрыч, потом все у него виноваты. На меня и начальника ГАИ городской голова так орал! Я уже начал думать, что это мы на пару с полковником эту машину раздолбали. Три дня назад я тебе поручал разобраться с этой территорией!
— Так я разбирался…
— В дерьме ты только и разбирался!
— Разбирался, разбирался, Дмитрий Тихонович! Как не разбирался? Еще до вас, когда наш ЖЭС был поделен на два, эту территорию прежний начальник по звонку из администрации района передал соседям под стоянку чиновничьих автомобилей.
— А где на это бумаги?
— Бумаг тогда никаких не оформляли, — громко вздохнул и развел руками Иван Пантелеевич.
— Теперь мне все ясно! — легонько стукнул кулаком по столу Дмитрий Тихонович. — Придется нам эти горы долбить! Соседи громогласно перед мэром от стоянки отказались, а сами туда снег со всей округи свозили, вот прощелыги. И они теперь не причем! Я только, как всегда, причем! Козла отпущения нашли! Ничего, переживем и это. За нами не заржавеет, вернем все с лихвой, дай только время! Попросят еще у меня чего-нибудь, а я им фигу без мака!
— Выходит, придется…
— Без сопливых знаю, что выходит, а что не выходит! — глядя куда-то в сторону, в задумчивости произнес начальник. — Чем прикажешь разбомбить такую твердь? Тем более там столько этих гор… Бульдозер загнется, не то что человек!
— Загнется, и прямо сразу… Хотя есть одна идея! — вдруг сообразил Иван Пантелеевич. Его маленькая голова даже непроизвольно дернулась, а в блеклых глазах блеснула задорная искорка.
— Валяй свою идею, — равнодушно разрешил шеф, не веря в разумность предложения зама.
— Можно среди рабочих и дворников объявить конкурс «Лучший по профессии».
— И что дальше? — не понял перспективы Дмитрий Тихонович.
— А все проще простого! Дадим каждому в руки по лому, и пусть, как вы говорите, долбают, только, конечно, на скорость!
— Долбают, говоришь?.. — почесав затылок, на минуту задумался шеф. — Может быть, это и выход… Ай! — резанул он воздух ребром ладони. — Семь бед — один ответ! Пиши приказ, раздери его сорочку! Чем только «чемпионов» премировать будем? Денег у церковной мыши в загашнике гораздо больше, чем у нас будет!
— Придумаем что-нибудь, — злорадно хихикнул Пантелеевич. — Грамотку там подпишете… У меня в кладовой кубок еще с семидесятых на полке пылится. Не помню даже, откуда он взялся. То ли нам вручили, то ли мы кому-то задолжали. Надраим — сойдет за милую душу! Благодарности человекам пяти можно объявить?..
— Брось трепаться! Пиши, короче, приказ, раз без меня все знаешь, что нужно делать! — согласился начальник, кряхтя, поднимаясь с кресла. — Засиделся я тут у тебя.
— Я, Дмитрий Тихонович, могу распустить слух, что победителю конкурса будет положена премия в полтора оклада? За второе место, можно сказать, что вы будто бы обещали дать оклад, а за третье — половину. Как? Вроде все по полочкам, как в аптеке, разложено?
— Нехорошо, конечно, народ дурить, однако иного не дано. Денег на зарплату еле наскребаем, какая уж тут премия... Есть здесь только одна заковырка. В условиях конкурса должно быть прописано, что деньгами в итоге и не пахнет.
— Приказ я еще сегодня состряпаю, а вот условия конкурса придержу. Пока на словах буду пояснять, что да как, — успокоил начальника зам.
— Делай, что хочешь, но чтобы через неделю ледяных гор не было! — подвел итог импровизированного совещания Дмитрий Тихонович…

Вскоре у доски объявлений работники, читая приказ о предстоящем конкурсе, пытались добиться от Ивана Пантелеевича чего-нибудь внятного.
— Так что конкретно нужно будет делать? — допытывались они.
— Обычное дело, ничего серьезного! — напускал туману Пантелеевич. — Ну там… десяток гвоздей в доску на скорость загнать… Сгрести с площадки снег… Одним словом, всякая там мелочь! Зато шеф премию победителю отвалить обещал! Полтора оклада — это вам не хухры-мухры! На дороге такая сумма не валяется!
Слух о приличной премии за победу в плевом конкурсе молниеносно «проехал по ушам» работников. Соревнование заинтересовало многих, от желающих участвовать в нем не было отбоя. Пантелеевич сам не ожидал такого наплыва заявок, но решил ограничиться только восьмью участниками. Нет, он был не против проведения более массового мероприятия, но у него в загашнике имелось всего восемь одинаковых ломов из рифленой арматуры. Женщин он сразу решил не допускать к конкурсу. Дело в том, что их уже посылали «разобраться» с горами. Результаты работы были неутешительны: надколотая верхушка одной из гор и жалобы на плохой инструмент.
Иван Пантелеевич выбрал, на его взгляд, физически самых сильных работников. К заявкам были приколоты фотографии, и он, словно артист Броневой в роли Мюллера, долго магически вглядывался в лицо каждого, стараясь определить мощь человека. Некоторых из этих людей он не знал, так как за время его пребывания в отпуске на работу приняли много новых специалистов.
— Вот этот, мордастый, — негромко рассуждал он, — просто должен махать ломом, что пушинкой! А этот с огненно рыжими вихрами — тоже, видимо, здоровенный «бичара»! Ишь, щеки помидорами надул, оглоед!
Пантелеевич даже не подозревал, что этот «бичара» — маленький и щуплый человек. Большими были только щеки, полученные от отца и деда по наследству. Прокололся Пантелеевич еще и на другом. Когда уже на построении участники соревнования выстроились в одну шеренгу, всем стало ясно, что победа должна быть за двумя самыми высокими и крепкими молодыми мужчинами. Андрей Востряков и его земляк Юрий Рослик выглядели в этой восьмерке этакими Гуливерами среди лилипутов. Среди болельщиков на сей счет сразу прошел слух, что эти двое мордоворотов являются родными племянниками Пантелеевича:
— По протекции родственнички на конкурс попали!
— Как же! Специально против них одну мелюзгу выставили, чтобы не было никакой конкуренции!
— Почему только молодежь участвует?! — недовольно жаловался мужчина средних лет. — Неужели начальство думает, что у нас руки под одно место заточены. Я, по их думке, гвоздя не могу в доску забить!
— Не говори! — эмоционально согласился с ним другой. — Даже обидно! Будто я снег никогда не чистил! За свою трудовую жизнь столько его перелопатил! Собрать весь — куча верхушкой до Луны достанет.
— Вам, мужикам, только бы брюзжать, — пристыдила их дородная женщина. — Вот вы мне скажите, почему среди этой команды нет ни одной женщины? Думаете, если женщина, так ей деньги не нужны? Да я любому из этих хлюпиков фору дать могу! — Демонстративно крутанув своим могучим бюстом, она продолжила: — Как работать денно и нощно за гроши, так полный вперед! А вот как премию получить — до свидания, вы не при делах!
— Верно, Галя, рассуждаешь! — поддержала ее товарка. — С самого начала все не по справедливости!
— Какая здесь справедливость?! О чем ты? Глянь только на конкурсантов: Штепсель и Торопунька — салага и бык рядком в забеге стоят!
— Точно так! — засмеялся один из мужчин, и его в этом громогласно поддержала толпа. — Наш новенький слесарь, Володя Гусенок, среди этих двух здоровяков вообще карликом выглядит! — Хохоча, он указал пальцем на невысокого участника.
— Да, — согласился с ним пожилой дядечка, — куда ему с куриной грудью с этими битюгами тягаться? Клоп и Моська! Тьфу ты! Клоп и слон! Да ядрёнать! Слон и Моська, укуси их за ухо!
Однако никто не догадывался, что Иван Пантелеевич специально отбирал новеньких. Обмишурить старых работников он не решился.
«Задевбуть меня потом мужики да бабы, — мысленно рассуждал он. — Мороз к тридцати клонит, а народ поглазеть все равно на улицу повылазил. Даже женщины холода не испугались, тоже тут антимонию мне разводят! Носы в платки кутают, а не уходят! Дома лучше бы делами какими-нибудь занялись! Куда только ихние мужики смотрят?»
Прогнозы собравшихся практически оправдались. В конкурсе по расчистке снега победили два «богатыря». Так окрестила здоровяков публика. Никто только не мог предположить, что третье место займет Володя Гусенок. Расчищая площадку от снега, он был очень резв, да и лопату выбрал себе самую большую. Впрочем, размеры лопаты и стали причиной раздора. Проигравшие и некоторые самые активные болельщики попытались оспорить итоги конкурса, мотивируя свою правоту неравенством условий.
Лопаты действительно у всех были разного размера, и Пантелеевич принял решение поставить каждому участнику по одному баллу.
— Вы бы еще дали этим «богатырям» по детскому совку! — выкрикнули из толпы.
— Еще лучше по ложке! — поддержал недовольного болельщика другой мужской голос. — Вот бы они тогда снега накопали!
— Судью на мыло!
«Хорошо, что ломы более-менее одинаковые отобрал, — подумал Иван Пантелеевич. — А с лопатами действительно неувязочка получилась. На Михайловну понадеялся, а с нее, распутной, что возьмешь? Одни мужики на уме!»

В следующем конкурсе неожиданно для всех победил Володя Гусенок. Он еще в начале соревнований стал у болельщиков кумиром. Володя словно в прыжке быстрее всех вколотил молотком в доску десяток гвоздей.
— Браво, Гусенок! — раздавались подбадривающие парня возгласы.
Вторым справился с заданием Юра Рослик, а Андрей Востряков показал четвертое время дня.
Когда участникам выдали по лому, они почему-то заволновались. Условия конкурса Пантелеевич умышленно не озвучил, а повел их за дом номер 37. Болельщики тоже, недоуменно пожимая плечами, потянулись вслед за конкурсантами.
Юра Рослик, увидев высокие ледяные горы, несколько призадумался.
— Неужели мы всю эту байду должны разворотить? — спросил он земляка.
— Кажись, да… Однако не дрейфь, справимся! Посмотрим, как остальные по этим «скалам» ползать будут!
Курьезность происходящего постепенно стали понимать и болельщики.
— Попотеют здесь ребятки! — посетовала Галя. — Мы с девчатами три дня без перерыва долбили здесь лед, и все без толку. За день только верхушку и срубили. — И уточнила: — Пятеро, между прочим, нас тогда было!
— М-м-да… — закивал ей в знак согласия рядом стоящий мужчина и, повернувшись лицом к соседу, сказал: — Видишь, Петро, зря ты на Пантелеевича бочки катил, махал бы сейчас кайлом, как полный идиот! Здесь доброй команде и за неделю не управиться…

Видя, с каким энтузиазмом и остервенением конкурсанты пытаются «свернуть горы», болельщики стали над ними подсмеиваться. Громкий хохот вызвало падение Володи Гусенка. Он неуклюже попытался взобраться на горку и когда уже добрался почти до самой вершины, кубарем свалился вниз.
— Скалолазичек ты наш! — крикнула ему Галина. — Поди, больно ушибся? Валяй сюда, я тебя пожалею, приголублю, рыбанька ты моя!
Сгущающиеся сумерки не позволили завершить конкурсное задание. Пантелеевичу не хотелось подводить общие итоги, ведь не все горы были разбиты.
«Придется перенести финал на завтра, — решил он. — Оставлю только двух этих байбусов, пусть сражаются! — Пантелеевич еще раз окинул взглядом потных, тяжело дышащих «богатырей». — От остальных проку мало, а эти будут крушить лед до победного конца».
Решение главного судьи пробудило в толпе дух непокорности.
— Третий кто?! — ревели болельщики.
— Кто третий?! — завизжала, перекрикивая всех, Галина.
— Гусенка третьим! — предложил кто-то. — Смотрите, как он гору свою развалил! Под орех разделал, бродяга! Ему и первого места не жалко, не то что третьего!
— Мал парень, да удал!
— Конечно, Гусенка! — вступились за Володю болельщики и в подтверждение своих слов стали дружно скандировать: — Гу-сен-ка! Гу-сен-ка! Гу-сен-ка!
Под таким напором Ивану Пантелеевичу ничего не оставалось, как поддаться народному волеизъявлению и объявить третьего претендента на главный приз.
Конкурсанты, снятые с гонки соревнований, не стали оспаривать решение главного судьи. Они полностью выбились из сил, бросившись, словно голодные волки на отару овец, долбить горы. Уставшие участники еле стояли на ногах, понуро опустив головы вниз. У многих на ладонях кровоточили содранные мозоли.
— Безмозглый я осел! — негромко произнес один из конкурсантов, глядя на свои изуродованные руки. — И зачем я позволил втянуть себя в эту авантюру?!.

На следующий день воскресным утром к дому номер 37 из финалистов явился только Володя Гусенок.
— Где остальные? — спросил его Пантелеевич.
— А я знаю?! — буркнул тот в ответ.
— Нужно позвонить им домой, — предложил кто-то из немногочисленных болельщиков, коих собралось не более десятка…
Сколько ни уговаривал Иван Пантелеевич Вострякова, тот от дальнейшего участия в конкурсе, сказавшись больным, отказался.
Мыслил Андрей примерно так:
«Идите вы все подальше со своим конкурсом, и не просто идите! Пусть Рослик будет лучшим! Он парень крепкий, развернет пару гор и за меня, и за того парня в придачу».
Рослик, тоже пребывая весь в мыслях по этому поводу, предусмотрительно еще с вечера отключил домашний телефон.
«Дарю свою победу Андрюхе — у него мозоли побольше моих будут! — Юре почему-то от этой злой остроты стало весело, и он по-идиотски захохотал: — Представляю, как Востряков на пару с Гусенком будут лед долбить!..» — он вновь громко расхохотался и вдруг осекся — в комнату вошла его девяностолетняя бабушка.
— Чаго рагочаш як малахольны? — спросила она его. — Ты, унуча, часам розумам не крануўся? Можа, дохтура суседскага паклікаць?
— Да это я так, бабуля… По телевизору комедию показывали…
— Якая камедыя табе яшчэ патрэбна?  Прыйшоў учора увечар ніякі і ляжыш пластом, нібыта пабітая сабака. Дзе ты ўчора блытаўся?
— На работе был, бабушка, на работе…
— Гэта ж трэба было так сябе змарнаваць на працы! Ды якая праца ў суботу? Дурны ў мяне ўнук, што тут казаць?!
— Дурень и есть, причем набитый! — произнес Рослик вслух, когда бабушка, бормоча что-то на ходу, вышла. — Пусть трактор работает — он железный!..

Прождав лидеров соревнования около часа, болельщики, которых за это время подсобралось уже немало, стали наседать на главного судью:
— Раз другие финалисты не явились, присуждайте первое место Гусенку, и дело с концом!
— Разве Гусенок вчера не справился с заданием?! «Давал стране угля» за двоих так, что только «шуба заворачивалась»!
— А кто оставшиеся горы долбить за них будет? — возмутился Пантелеевич. — Одному Гусенку они явно не по зубам!
— Так мы ему поможем! — предложил Петро. — Поможем, мужики? — спросил он у коллег.
— Поможем, — как-то без особого энтузиазма отозвались те.
— Коли так, то я не против! — согласился Иван Пантелеевич.
— Вот и ладненько! — весело выкрикнул все тот же дядька, радуясь, что вышло так, как он хотел. — А с тебя, Гусенок, поляна! Верно, мужики?!
— Я согласен, — растерянно кивнул Володя под пристальными взглядами коллег. — С премии замочим это дело…
На что Пантелеевич мысленно с черным юмором съязвил: «Если только свои портки в луже или меня старого дурака батогами! Вот попал, так попал!»
Мужики, услышав о магарыче, быстро расхватали ломы и яростно атаковали горы. К вечеру все было кончено.
— Давайте Гусенку обещанную премию! — заявили Пантелеевичу уставшие, но довольные от предвкушения выпивки мужики.
— Славненько поработали! — не зная, как их отбрить, громко произнес главный судья. — Только с премией придется подождать — нужен приказ начальника, да и бухгалтерия сегодня не работает! Так что держи, парень, грамоту, ты ее заслужил по праву! Ты — «лучший по профессии»!
— У-у-у! Только грамоту?! — разочарованно загалдели болельщики. — Что за ерунда, Пантелеевич? Деньги давай!
— Гони деньги, рабовладелец! Напрасно, что ли, наши мужики работали?! — возмущенно выступила вперед Галина.
— Где деньги?! Обещали ведь деньги, а простой бумажкой хотят отделаться! Я их, знаешь, сколько могу напечатать?!
— Деньги на бочку! Это обман! Грамотку решили подсунуть! Не пойдет!
— Тише! — цыкнул главный судья на разгневанных несправедливостью болельщиков. — Парню полагается еще и переходящий кубок, который я поставлю на полку в нашем актовом зале. Так и напишем: «Владимир Николаевич Гусенок — «лучший по профессии».
— Кому нужен этот большой стакан, коли налить в него нечего?! — посетовала Галина. — Да и глупость какая-то: парень сантехником работает, а лучше всех ломом ворочает, и гвозди в доску забивает?!. Ведь он не дворник и не плотник!
— Конкурс есть конкурс! — пытался перекричать всеобщий галдеж Пантелеевич. — Такими были условия!
— Согласно условиям победителям премия причитается! Мы весь день пахали как проклятые, а начальство деньги заныкало! — поддержал Галину Петро. — Суют, понимаешь, вместо бабла лист бумаги и железяку в придачу!
Пантелеевич под шумок вместе с кубком исчез. Заметив его отсутствие, мужики «перевели стрелки» на победителя:
— Колись, Гусенок! Дуй в магазин! Грамоту получил? Получил! Кубок получил? Получил! Колись!
— Кубка нету, — пытался «соскочить с крючка» Володя.
— Кубок в актовом зале с твоей фамилией выставят, да и премию тебе начальник за троих отвалит! Так что колись!
— Семь бед — один ответ! — сдался Гусенок. — Пошли, мужики, в пивную!
В понедельник «лучший по профессии» проспал и вовремя не вышел на работу, ужасно болела голова. Его супруга пришла утром с ночного дежурства и застала благоверного безмятежно спавшим в верхней одежде на не разложенном диване. Она не поверила ни единому слову мужа. Крыть Гусенку действительно было нечем — даже грамота осталась лежать на столике в пивной, на ней кто-то из приятелей неосмотрительно порезал селедку. Выбежавшая на шум теща сразу же доложила дочери, в каком состоянии вчера вечером незнакомые ей люди принесли зятя домой. А о том, что от аванса осталось только всего несколько смятых мелких купюр, пока не знал и он сам…

12 июня 2006г., Минск