Я иду но росе

      Раннее июльское утро. Я иду по росе. Росинки миллионом холодных иголок обжигают ноги, но не ранят, а приятно бодрят.

      Вот так я любила в детстве встать на зорьке, пробежаться по искристой, обжигающей траве, а потом присесть, сжаться в комочек, накрыть подолом платьица коленки и смотреть, смотреть: на россыпи алмазов в листве белой акации, на небушко - голубое, с розовинкой, на седую от утренней влаги траву с ярко-зеленой дорожкой моих следов.

      Я иду по росе и чувствую себя опять маленькой девчушкой. Вот сейчас мама погрозит в окно: "Натка, опять бухыкать будешь!" Знаю, что буду. Ох уж этот кашель! Но я всё равно иду по росе и любуюсь этим необыкновенным миром.

      В моём детстве мы много переезжали. Отец был журналистом. До войны работал в крупных газетах. Но с фронта вернулся израненным, да еще и туберкулезным. Застрял в какой-то районной газетенке, да так выше и не поднялся. Здоровье не позволило. Теперь-то я понимаю, почему мы много "кочевали". Отец, имея огромную семью, был очень осторожным. Поднимет он газету, станет она острой, правдивой, и начинают над ним сгущаться тучи. А он возьмет да и попросится в другой район, где газета в упадке. И снова, "засучив рукава", поднимает очередное издание. Так и на Целину попали.

      Первое целинное лето помню хорошо. и росные утра были. Но, то ли я выросла, то ли на самом деле другое место и другой климат сказались, но что-то стало не так. И роса алмазно-серебристая, и утречко ясное, нежно-розовое. А того ликования, той светлой радости нет. Другие запахи, другое небо, другие травы.

      Но вот я уже не только повзрослела, но и внуки мои повзрослеть успели. А вот ведь вернулось: я иду по росе, ноги приятно покалывают холодные иголки алмазных капелек. И те же запахи, и то же небо, и та же радость. И кажется... Да ничего не кажется. Я, как в детстве приседаю, сжимаюсь в комочек, натягиваю юбку на колени, и смотрю, дышу, радуюсь жизни.