XIII. Где вы родились, милорд?

               
               На Большом канале жизнь начиналась с заходом солнца. К вечеру становилось прохладно, и закатный багрянец вычурных венецианских узоров скрывал легкий тлен богатых домов. Освещенные желтыми фонарями, сладкоголосые гондольеры проворно сновали по темной, пахнущей тиной - воде, выискивая любителей ночных приключений. Терпкая, южная ночь входила в свою власть.
 - Наконец-то стало прохладно, - сказал  Виссарион. Он был по аристократически сдержан и тих. - Вот ты и вернулся, сынок... Как я тебя ждал!... Позвольте представить, милорд, - мой сын, Нико...
 - Весьма польщен! Значит, свершилось...
  Лорд был в знакомой одежде. Повязанный на шее белый платок удивительным образом подчеркивал высокую, красивую шею. Чувственные, чуть насмешливо набухшие губы, прямой, красивый нос и, полные затаенной грусти, большие  глаза делали его неотразимым.
 Лорд Байрон поклонился и скользнул взглядом в сторону бокала. Невидимый слуга мгновенно наполнил его кровавым «Бардолино».
 - Все тщетно в мире... - произнес хмуро поэт, еле тронув хрусталь.- Ювенал сказал: "Взвесим прах Ганнибала. Много ль окажется фунтов в грозном вожде?!"...
 Подняв бокал, он театрально отвел руку и начал печально декламировать:
 - «Ты сокрушен, о, сокрушитель! Ты, победитель, побежден! Бессчетных жизней повелитель молить о жизни принужден!..». Это из оды  к Наполеону. Правда, неплохо звучит, душа моя?
 Наклонившись, он  приобнял за плечи обворожительную даму:
 - О, Джорджио... - кокетливо засмущалась та. - Здесь недостаточно темно... К тому же, лучше что-нибудь веселенькое.
 Байрон опустил веки. В уголках рта едва обозначилась терпимость превосходства над глупостью. Вздохнув, он обернулся:
 - Каков он, твой сын? - спросил лорд, всмотревшись в Николая.
 - Он воевал, милорд, - ответил  Виссарион после паузы. - Но чести не потерял.
 - Это большая редкость, - вздохнул лорд Байрон, - да, и нужно ли?! - добавил легкомысленно, поигрывая локоном Маргариты.
 - Ну, Джордж!
 - Здравствуй, Николай! - послышался Николаю знакомый голос.
 В конце стола он увидел Милова.
 - Это ты, Милов? - обрадовался и поспешил к нему. - Саня, дорогой! И ты здесь?
 - Нет, - Саня Милов был все в том же немецком френче и рыжих ботинках. -  Я не здесь... Я тебя пришел встречать...
 - А это... - Николай заметил багровую дырочку на груди Милова. - это...
 - Да...  - Милов  потер ладонью грудь. - Это - навсегда... Как и ботинки...
 В дальнем углу играла скрипка. От невероятных звуков заныло в груди.
 - Узнаешь? - улыбнулся Виссарион. - Ах, какие флажолеты! Браво, Никколо!
 - Браво, Никколо! - немедленно подхватили другие.
 Николай повернулся к Виссариону:
 - Это... Паганини?
 -Да! И играет он в честь лорда Байрона. Видишь, все так! Все так, как я рассказывал!
 - Браво Никколо! - прокричал лорд Байрон. - Браво! Где мой мавр?
 Он хлопнул в ладони, и сразу же из темноты выступил мавр с серебряным подносом.
 - Помнишь? - спросил Виссарион с улыбкой.
 - Да! - горячо прошептал  Николай. - Помню... но...
 Байрон вышел из-за стола, сделав навстречу мавру два хромых шага. Взяв богато инкрустированный пистолет, он приготовился стрелять.
 - Ах, Джордж! Я с ума сойду от страха!
 Маргарита зажала уши розовыми ладонями и начала манерно визжать.
 Выстрелив, Байрон вернул пистолет на поднос. Мавр сразу нырнул в темноту. Схватив бокал, лорд поднял его наверх, блестя глазами:
 - Хочу пиров, хочу похмелья! Бездушным в свете стану жить! Со всеми рад делить веселье, ни с кем же горя не делить! За тебя, маэстро Паганини!
 Паганини молча поклонился и исчез.
 - Это рай? - спросил Николай Виссариона.
 - Если хочешь, то да... Он возникает в последнее мгновение жизни, и длиться столько же, но для твоего разума он может длиться вечность...
 - Анюты нет здесь?
 - Какой Анюты?.. Ах, да! Нет, не видели...
 - Это хорошо?
 - Все зависит от твоей оценки... Тебе здесь нравится?
 - Да! Но... Мне кажется, я еще не готов...
 - Ты не останешься?
 - Не знаю еще...
 Виссарион положил ему руку на плечо:
 - Раз не знаешь, то возвращайся... Сюда приходят, когда знают, что назад не хотят...
 - Это верно! - лорд Байрон подошел к нему и протянул руку. - Мы будем ждать... До встречи...
 - До встречи... А можно вопрос?
 - Сколько угодно, юноша!
 - Вы где родились, милорд?
 - В Дувре, в Дувре, юноша! И хватит об этом! Где мой мавр?..
               
        ***               
                Двое полицейских побежали к оврагу - ловить беглеца. Раненый полулежал и, вращая безумными глазами, хрипло дышал.
 - Дед! Дед! - закричал Игорь и начал суетливо спускаться с балкона. Споткнувшись на лестнице, он чуть не упал и выронил оружие. Ударившись с глухим стуком, пистолет  провалился  между ступенек – к земле.
Оставшийся офицер напряженно наблюдал за Игорем.
 - Спускайтесь, - сказал он. - И не надо глупостей.
 - В плен я не сдамся! - глухо проговорил Игорь.
 - Давайте, помогу, - предложил офицер, не обращая внимания на его слова.
 Подойдя ближе, он протянул руку:
 - Успокойтесь. Никто вас в плен брать не собирается... Войны уже нет, а раз нет войны, то и пленных нету... Осторожно... А этих мародеров представим, куда надо. Быстрее, старику надо помочь и этого бедолагу осмотреть...
 Наконец, Игорь спустился.
 - Это я  ранил его?
 - Кого? Старика? Думаю, нет. Ваш раненый вон, валяется. Но сейчас проверю.
Он нагнулся над стариком, проворно осматривая.
 - Нет, ран нет... Только кровь из носа. Дед, а дед!
 - Это его эти сволочи ударили, - показал пальцем на раненого мародера, - сам  видел. Николай Виссарионович!  Дед! Очнись! Очнись, дорогой!
 Офицер перешел к раненому.
 - Кажется,  легкое задето. Лежи уж спокойно, герой...
 Игорь прощупал пульс у Николая. Долго искал и, наконец, нашел еле бьющуюся, тонкую ниточку.
 - Жив! - обрадовался. - Живой! Слушайте, его срочно в больницу надо! Наверно с сердцем плохо, он весь день за сердце хватался.
 - Сейчас по рации скорую вызову и в Гори его перевезем.
 Полицейский стал говорить по рации.
 - Ну, все... через десять минут приедут две машины. Под голову хоть подложим что-то...
 Офицер поднялся в дом, и, вернувшись с подушкой, подложил старику под голову. Николай лежал бледный, но синие губы чуть порозовели.
 -  Мы тут патрулировали... Приезжали уже к нему. Говорил, что никого нет.
 - Я был здесь. Меня взрывом выбросило... Это он меня спас.
 - Понимаю...
 Полицейский снова стал говорить по рации.
 - Офицер пропавший нашелся, - проговорил он в хриплый эфир. - Нет, не летчик, а второй, - Старший лейтенант...  Котляр. Хорошо... Будем действовать по форме...
 Что значит - по форме? - насторожился Игорь.
 По форме, значит - возьмем показания, составим протокол, передадим вас вашему командованию, ну, и попытаемся своих вернуть заодно.
Николай явно стал приходить в себя. Поморгав, он чуть приоткрыл глаза, все еще не понимая - что с ним.
 - Ну вот, дед! - весело проговорил полицейский, погладив по плечу. - Напугал нас! Что болит? Сердце?
 - Сейчас скорая приедет, дорогой, - сказал ему Игорь. - Ты уж не умирай! Нам еще о многом надо будет поговорить. Так ведь?
Николай в знак согласия чуть прикрыл веки и слабо улыбнулся.
 - Крепкий дед, однако, - сказал врач скорой на пути в больницу. - Даже инфаркта нет, так, ерунда ишемическая...
 - А что ему будет-то! - ответила медсестра. - Небось всю жизнь на чистом воздухе, в своем саду-огороде. Не то, что нам, - дым глотать.
 - Переволновался наверно, - добавил шофер. - Я вот помню...

***               
- Я так счастлив, что вылез  из этой дурацкой войны!
Игорь откусил большой кусок пирога и запил чаем.
- Соскучился по твоим пирогам, бабушка, - проговорил набившим ртом.
- Ешь, сынок, ешь... Твои не едят, им  все «хоть доги» какие-то подавай... А ты еще наш...
Бабушка положила ему еще кусок и влажными  глазами смотрела, как внук угощается.
- Тебе повезло, - сказала она, кивнув, - редко кто чистым из такой грязи выходит...
- Не говори... Стыдоба одна!
- Ну, и, слава Богу, что все так кончилось... Сейчас я тебе кое-что покажу...
Она встала и короткими шагами направилась к письменному столу. Открыв нижний ящик, она вытащила  из старого альбома маленькую фотографию, посмотрела, поднеся ближе, и довольно кивнув, что именно та, вернулась.
- Вот... Мне тоже повезло в свое время... Но я была счастлива. Может, никогда не была так счастлива, как на  моей  войне... Ну, может, еще и сейчас, что ты живым  вернулся и не сгинул там... Так ведь часто бывает...
Игорь взял фотографию. На ней была снята веселая компания: в снегу, подбоченясь, стояла совсем молодая бабушка. Рядом улыбались какие-то молодые, веселые люди, а за ней, обняв за плечи, стоял... дед Николай! Только усы были черные, и глаза отчаянно блестели счастьем...
- Я же говорил! - вскричал Игорь, роняя кусок. - Я же говорил, что видел его где-то! Бабушка!..



                КОНЕЦ