Помощь Матери Божией в Америке

Помощь Матери Божией в Америке
    
     Именно тогда, когда я была уверена в том, что заграница мне «не светит», я оказалась в Калифорнии. На запад! На запад! Куда уж западнее?!
     В мои обязанности входило заниматься с двумя русскоязычными мальчиками. Меня пригласили в семью пожить с тем расчётом, чтобы дети не забыли русский язык. Родители не хотели нанимать для детей мексиканку.
     Я также должна была заниматься с младшим математикой и чтением по-русски, он ещё не ходил в школу. А главное, я должна была «защищать» родителей от детей, чтобы они могли спокойно работать. Офис родителей располагался в доме, в котором была очень плохая звукоизоляция, зато великолепная слышимость, а дети были подвижны, резвы и буквально «маленькие разбойники».  Родители же нервны и чувствительны к любому шороху в доме, по-настоящему их интересовал только бизнес. Надо сказать, что хозяин — сценарист Голливуда — не был им родным отцом и был старше их матери на 20 лет. Мать - шизофреничка и алкоголичка - пыталась заменить ему отсутствующую секретаршу и для меня делала вид, что много работает и детьми, дескать, заниматься ей некогда.
     Дети были целиком на мне. Мальчики были своеобразные, свободолюбивые, взращённые и вскормленные за границей, точно знающие, что им всё можно. Слово «нельзя» им не было даже знакомо. Они просто не слышали спокойных, доброжелательных слов русской учительницы. Особенно трудно мне было со старшим. Ещё до меня он часто убегал из дома, забирая с собой смену белья и свои любимые вещи. Объяснял он эти побеги тем, что здесь, в семье, его никто не любит. При мне он собрался бежать только однажды. Я легко сориентировалась, позвала его отчима, и мы его убедили не делать этого. Вместе мы разбирали его рюкзак. Меня удивило и обрадовало, что среди собранных им вещей была иконка его Небесного Покровителя, имя которого он носит. Эту иконку ему привезла я из России, предварительно освятив ее в храме.
     Позже я поняла, чего он хотел от родителей и чего ему так не хватало. Однажды, играя на детской площадке, познакомились мы с девочкой и её мамой. Мальчишки были потрясены тем, что мама бегает вместе с дочерью наперегонки,  играет с нею. Незаметно и мои дети были вовлечены в игру и в соревнование.
     В машине на пути домой старший сказал: «Вот бы нам такую маму!» Мне всё стало ясно. Мальчики воспитывались без её участия бабушкой и чужими людьми. Сама мать, пьяная, приходила в спальню поцеловать детей на ночь; волновала их и «разгуливала», после её визитов мальчиков было не унять.  Не уложить.
     У неё был свой особый взгляд на воспитание: она мечтала был свободной и от детей тоже. Дети мешали родителям в самом прямом смысле этого слова. В огромном,  трёхэтажном доме от их возни негде было укрыться; они «доставали» родителей в самый неподходящий  для них момент. Особенно мать не любила, когда кто-либо из её детей, соскучившись, проникал в офис. Тогда — гром и молния. Её истерический гнев падал на всех в доме, она никого не щадила. Избежать вспышек гнева почти было невозможно, так же как и предвидеть заранее.
    В мою задачу входило как можно чаще уводить детей из дома на прогулки. Однажды я организовала поход на рыбалку. До озера нам надо было идти пешком, так как у родителей не было возможности отвезти нас туда на машине. И вот  тут-то  случилось необычное, просто чудо!
     Мы шли по шоссе, вьющемуся в горах: мальчики -  впереди, я - чуть сзади, не выпуская их из поля зрения. Вдоль дороги тут и там мелькали большие и маленькие щиты с надписями по-английски. Языка я не знала: прочитать не могла, смысла написанного «не уразумела»
     Дети язык знали хорошо. Старший вырос в Англии, младший, думаю, читать ещё не умел по-английски, а разговаривали они, когда хотели что-либо скрыть от меня, на английском. Дорога для меня была особенно трудной: нужно было следить, чтобы из-за поворота внезапно не выскочила машина. Мальчики были беспечны, а я нервничала: ведь я за них в ответе! Я умоляла их держаться кромки дороги, идти по едва заметной тропинке (пешком здесь никто не ходит, все — на машинах). Они, забыв об опасности, всё норовили выбраться на середину дороги.
     Наконец, впереди совсем уже близко я увидела ограду парка; с облегчением вздохнула, ну пришли. Тут же заметила перемену в поведении моих детей. Они явно встревожились и собирались развернуться; беспомощно смотрели на меня, указывая на один из щитов с надписью. Подошла ближе, попыталась вчитаться и понять, что же напугало детей. Почувствовала, что здесь какое-то предупреждение и как бы запрет. Я точно знала, что дети здесь уже гуляли  ранее с бабушкой, которая теперь уехала в Санкт-Петербург, и я вместо неё.
     Теперь же мальчики решительно заявили мне о том, что им туда нельзя, иначе их заберёт полиция. Начала недоуменно выяснять, с чего это они так решили. Они указали на одну из табличек, где (по их переводу на русский) было сказано, что парк принадлежит какому-то обществу и входить в него не члену этого общества запрещено, иначе он будет оштрафован.
     А надо сказать, что в Америке дети недавно и поэтому не совсем точно уловили тонкости собственности и решили, что им туда нельзя входить. - Ну вы же раньше бывали здесь! - Мы не видели этой таблички, - последовал ответ.
     Никакие объяснения и уговоры на них не действовали. Они мне не верили, считая меня не компетентной, так как я в этой стране чужая и не знаю их законов.  Я говорила, что они не так поняли, напомнила о гостеприимстве людей, что здесь речь идёт об официальном статусе этого парка; и это вовсе не обозначает, что нам сюда нельзя.
     Несмотря на мои уговоры, они ни в какую не хотели в него войти. И так серьёзно взбунтовались, что я встревожилась не на шутку: рушились все планы взрослых. Я не имела права вести их домой, а они уже устремились в сторону дома. Нужно было знать их мать, и что она мне устроит, увидев детей неожиданно дома. Вернуться домой было недопустимо, а гулять здесь было негде, кроме этого злосчастного парка, где сейчас — ни души!
     Дети почти бежали прочь от этого «страшного» парка. Мне было с ними  не справиться. Никакие выкрики им вслед не действовали, да они их, вероятно, не слышали даже.
     Вот тогда я остановилась и заплакала, и взмолилась: «Матерь Божия, что же мне делать?! Ты всегда во всём помогала мне в России. Помоги мне и здесь!  Верни мальчиков, пусть они войдут в парк. Ты, как никто другой, знаешь, нам домой нельзя. Мы должны часа три гулять в парке, по договорённости за нами приедут на машине. Одной тебе известным способом введи ребят в парк. Сделай так, чтобы они успокоились и подчинились мне!!!»
     Я плакала и горячо молилась, но почти не верила, что всё уладится, настолько всё было серьёзно и безнадёжно. Я была почти в отчаянии. Голосом их было уже не достать, они уверенно удалялись от меня. Я продолжала стоять на месте и молиться, а в голове мелькали предательские мысли: как Матерь Божия управит ситуацию и что сделает!?  Мне было не на шутку интересно. Я гнала эту земную мысль и старалась искренне от души молиться и просить.
     И вдруг, словно из-под земли, и совершенно неожиданно из-за стоящей машины вышел мужчина. А за ним две очаровательные девочки. Это было удивительно, так как только что здесь не было никакой машины. И вообще в течение всего  времени, пока мы пререкались, дорога была пуста: ни одной машины и ни одного человека ни туда, ни обратно. Я точно знала, потому что искала того, кто мне поможет.
     Как эта машина очутилась рядом, я не заметила. Вероятно, я была слишком поглощена убегающими детьми.
     Теперь они были далеко, но не успели ещё скрыться за поворотом дороги. Я видела их, пристально смотрела им вслед и мысленно просила их оглянуться. Старший оглянулся, и увидев других людей, остановился. Я сделала ему знак возвращаться. Он, вероятно, окликнул младшего; и они так же быстро, как удалялись, начали приближаться.
     Ребята добежали до меня в тот момент, когда мужчина и обе девочки, ни на кого не глядя, мирно разговаривая между собой, входили в ворота парка.
     Мои мальчики смиренно, будто ничего до этого не происходило, побрели за девочками. Мне показалось, именно за девочками, так как уже начали интересоваться ими. Всё обошлось и закончилось благополучно. Мы начали обычную жизнь на отдыхе: отложив не на долго рыболовную снасть, мы бегали, играли в мяч, в прятки, качались на качелях и уже совсем , казалось, забылся инцидент с входом в парк. Это только казалось так. На самом деле в душе я была потрясена той простотой, с которой Матерь Божия ликвидировала инцидент.
     Мужчина с девочками недолго пробыли в парке. Они все трое подошли к озеру; молча и, казалось, отрешённо постояли на берегу ,вглядываясь вдаль. Девочки покрутились у качелей, но качаться не стали, словно, им и не хотелось вовсе. Это были обычные девочки из плоти и крови, мужчина тоже — вполне земной, но в том, как мало они интересовались тем, что видели, было что-то необычное. Они быстро ушли, не вступая с нами в общение. Странно было и то, что мальчики вели себя так, будто их не видели.
     У меня снова появилось ощущение, будто они специально пришли, чтобы помочь мне и прислала их Матерь Божия по моей горячей молитве. Мальчики забыли о том, что им здесь нельзя находиться, были спокойны и веселы, послушны. Они с удовольствием поели, а потом пошли ловить рыбу. Ничего не поймав, они даже не огорчились. Время пролетело быстро, и мы даже не заметили, что за нами приехали, пока нас не позвали и не предложили сесть в машину, которая привезла нас домой.
     С тех пор прошло уже четыре года. Случай этот не забуду до самой смерти потому, что случившееся тогда это не набор фактов, а сгусток эмоций, которые живут в душе и сейчас. Стоит только мысленно вернуться в тот парк, и трепещет душа, которая помнит мои горючие слёзы, отчаянную молитву, надежду, удивление и изумление, смирение детей и глубокое искреннее чувство благодарности Матери Божией, которое буквально заполнило меня тогда всю чем-то приятным и горячим. Перехватило дыхание: ОНА свершила чудо и так просто, почти обыкновенно!