Потоки Индии II. 3. Рамешварам - оживающая история

                - путешествие по Индии глазами астромифолога -

                3. РАМЕШВАРАМ: ОЖИВАЮЩАЯ ИСТОРИЯ

 
                МОСТ НА ШРИ ЛАНКУ

        Дорога в Рамешварам была уникальной. Отвернув в сторону от магистрального мадурайского пути, мы ехали в почти пустом поезде. Ближе к Рамешвараму в нем остались только мальчики с рыбацкими корзинами и циновками. Они подарили Сияне сердечко на цепочке и предупредили нас, что предстоит интересный участок дороги. И поезд выехал на узкую насыпь: слева и справа море. Насыпь низкая, а двери в индийских поездах открыты — возникает ощущение, что поезд идет прямо по волнам, и путь немалый. Немного перекрывал пейзаж лишь высокий автомобильный мост, за которым на отдаленном песчаном берегу среди пальм виднелись длинные лодки и крытые соломой хижины.
        Рамешварам, расположенный на этом полуострове — почти на острове — уникальное место с уникальной историей: быть может, самый интересный в историческом отношении город Индии. Это город, наиболее вынесенный в море (Маннарский залив Индийского океана) и ближайший к острову Цейлону. Некогда здесь происходили события, описанные в Рамаяне: война между войском обезьян-дравидийцев с арием-Рамой во главе, и Раваной, царем ракшасов — жителей Шри Ланки. Ныне это ещё один святой город индуизма, который органично соединяет память о герое Раме (божественном воплощении хранителя жизни Вишну) с поклонением богу Шиве. После успешного окончания войны Рама совершил здесь очистительную молитву Шиве, и творец явился ему. Об этом событии напоминает храм Раманатхасвами в Рамешвараме.
        Этот маленький спящий рыбацкий городок, как говорит о нем туристская литература, с населением всего 35 тысяч человек, является центром паломничества, по значению равным Бенаресу. Его называют "южное Варанаси". Подобно тому, как в Варанаси люди приезжают умирать, чтобы в водах Ганги обрести освобождение, считается, что святая вода колодцев Рамешварамского храма смывает все грехи. Храм святого Рамы очищает паломников подобно тому, как Шива некогда отпустил Раме грех убийства его врага — демона Раваны.
        Эту историю красочно иллюстрировали открытки, которые я купила Ясе в Рамешвараме. Картинки на них были в стиле ярких фресок храма Раманатхасвами, а пояснения: на трех языках штата Тамиль-Наду: тамильском, хинди и английском,— вполне соответствовали её уровню. Стоило мне их прочесть, как моя дочка быстро научилась рассказывать историю Рамешварама сама. История эта такова.
Супругу Рамы Ситу похитил царь Ланки Раван. Тамильский царь Сугрива обещал помощь герою, который вернул Сугриве царство, захваченное его братом. И союзное Раме войско местных обезьян направилось в точку материка, ближайшую к острову Цейлону. Мудрому Хануману, советнику Сугривы, обезьяны поручили узнать: там ли находится Сита? Напрасно воевать тамильцам не хотелось. Обезьяны хорошо прыгают, но их разведчикам было не под силу добраться до далекой Ланки: этот остров не виден из Рамешварама невооруженным глазом. Только сын бога ветра: летавший по воздуху Хануман — был способен на невиданный прыжок. И он решился на прыжок через океан, поддавшись на уговоры предводителя обезьяннего войска Ангады. (Племянника Сугривы: сына его брата, которого царь обезьян победил, чтобы вернуть себе трон,— но потом раскаялся и обещал умирающему сделать после себя царем его сына. Тем не менее Ангада боялся вероломства дяди — и решил без подвига, который был бы зароком его роли будущего царя, обратно не возвращаться.)
        С оконечности далеко выступающей в море Рамешварамской косы Хануман прыгнул на Шри Ланку. Он нашел тщательно охраняемую Ситу, передал ей колечко Рамы и вернулся, принеся с собой драгоценный камень её отца, который она сумела сохранить: зарок того, что она жива и невредима. Войско Рамы было готово выступить в поход. Но как добраться до Ланки? Рама и его брат Лакшман стали посылать в море стрелы, чтобы вынудить морского царя им помочь — указать мелкое место в море, где можно было бы перейти его вброд. Потревоженный морской царь встал посреди волн там, где ему было по колено. Но войску нужен был мост.
И тамильцы построили его из плавающих камней: огромных кораллов вроде пензы, которые действительно плавают в воде — как это наглядно демонстрирует храм Плавающих Камней в Рамешвараме. Рядом старый храмовый комплекс окружает место медитации Лакшмана. Там, как и в небольшом новом храме Вишну поблизости, мы видели бассейны, в которых плавают эти тяжелые большие кораллы. А на них и рядом лежат цветы, стоит шивалингам и другие атрибуты пуджи — церковной службы: чему? Наверно, изобретательности человеческой мысли. Судя по всему, Лакшман медитировал не зря!
        Многокилометровый коралловый мост обезьяны начали строить в том месте, откуда Хануман прыгнул на Ланку. А по другой версии Раме помог юркий бурундучок — из тех, что во множестве водятся по всей Индии: там, где он валялся по песку, было самое сухое место. Рама за это погладил его по спинке, и от пальцев героя на спине зверька остались полоски. В этом месте, на длинной узкой косе среди совсем мелкого моря — мельче Финского залива, сейчас находится небольшой, но издали видный храм и две ничем не примечательных остатка каменных балок: напоминающих о том, что тут некогда действительно был мост.
        По этому мосту тамильские воины отправились в землю ракшасов. Они победили царя Равану, и Сита с Рамой вернулись обратно на летающей колеснице, которая рисуется в виде цветастой птицы. Взамен Раваны Рама поставил царем изобилующей богатствами Шри Ланки его брата ракшаса Вибхишану, который некогда за свои аскетические подвиги попросил у Шивы дар: чтобы его мысль никогда не отклонялась от правильного пути — в то время, как ракшас Раван попросил власть над богами и людьми. Об этом воцарении напоминает одна из немудреных икон в храме у балок моста, наряду с другими фресками, рассказывающими об этой исторической битве.
        А Раму и Лакшмана на морском берегу встретили мудрецы, которые напомнили им, что после гибели врагов надо совершить жертвоприношение. По древним законам, которые сохранились ныне лишь в первобытных племенах, чтобы души погибших в битве не преследовали героев и не омрачили их мирную жизнь, нужен очистительный обряд. В древнейшем, более физически-плотском, мире это пост и изоляция, в древнем, уже более духовном,— просто молитва. Но для молебна нужен алтарь, а герои были на необжитом тогда ещё морском берегу: что называется, с пустыми руками — если не считать оружия, с которым они не расставались. И тогда Рама послал Ханумана принести откуда-нибудь самый простой индийский образ алтаря — камень-Шивалингам.
        После прыжка через океан, в потусторонний мир враждебной Ланки, слетать на горы к Шиве за шивалингамом для Ханумана было пару пустяков. Но это заняло много времени: горы от Рамешварама далеко, это равнинное место. И в ожиданьи Ханумана Сита принялась играючи лепить на побережьи куличик из песка. Солнце уже клонилось к закату, а Ханумана все не было. И тогда риши сказали Сите и Раме, что пора совершать пуджу: в крайнем случае, годится и алтарь, сделанный из песка, если нет другого. Рама, Сита и Лакшман украсили цветами песчаный кулич и сотворили молитву у самых волн океана. И среди небес во всем чудодейственном сиянии им предстал Творец со своей божественной супругой: Шива и Парвати, которых они почтили.
        Тем временем вернулся Хануман: он добыл даже два шивалингама вместо одного. Увидев, что жертвоприношение обошлось без него, он очень обиделся. Он зацепил своим мощным хвостом куличик Ситы и попытался сдвинуть его с места. Но песок, отмеченный божественным присутствием Шивы, застыл как камень. Рама утешил Ханумана, сказав, что во время службы люди прежде будут почитать его шивалингамы, а потом бесхитростный алтарь Ситы. А в этом месте был выстроен храм Раманатхасвами, напоминающий о священном жертвоприношении Рамы. Там, среди икон с изображением пуджи Ситы и Рамы, продаются маленькие стеклянные шивалингамы разных цветов. Мы не удержались, чтобы не купить напоминание о чуде, как расплавленный песок обратился в стекло — если объяснять это чудо физически.


                "ЮЖНОЕ ВАРАНАСИ"

        Главный храмовый комплекс Рамешварама архитектурно похож на храм Минакши в Мадурае. Одними воротами он выходит к морю — и там индусы совершают обычное омовение (но купаться там мелко). Поскольку Рамешварам — не туристское место, храм Раманатхасвами не столь тщательно отреставрирован, как храм Минакши. Однако внутри — расписанные потолки, как в мадурайском храме: на них образы богов и прекрасных богинь, и мы наблюдали, как художник, стоя на высоких лесах, красил икону Ханумана, летящего по воздуху с шивалингамами. На полу же иногда есть вода: Рамешварам — низкое место, и недаром в храме есть колодцы: море здесь очень постепенно заходит на сушу, образуя большие водные долины. Мы наблюдали их с высокого холма другого небольшого храма — который известен как место медитации Рамы.
        Проблем со входом в храм не возникло — правда, мы пошли в сари: слушая по дороге комплименты проходивших мимо женщин — и на всякий случай вошли сбоку, а не там, где была автобусная остановка. Служитель только напомнил, что обувь надо снять, и мы сложили её в сумку и носили с собой: сбоку специальной камеры хранения для шлёпанцев не было. По сравнению с храмом Минакши, алтарей было меньше, а служб — больше: мы сразу увидели какую-то церемонию. Там стояла целая группа йогов в оранжевом, и примерно столько же людей сидело. Я стала наблюдать из-за колонн, и мне пришел в голову вопрос: насколько они на самом деле духовны — те, кто в оранжевом. Я остановила взгляд на одном — он посмотрел в мою сторону, хоть я была далеко, и я устыдилась своего вопроса.
        Из скульптур храма Раманатхасвами я вспоминаю огромного Шиванандина — самого большого из всех, что видела. Кроме него, нам всем очень понравился аккуратный алтарь Ганеши с его металлическим образом. Пока рядом не было никого из индусов, я решила его сфотографировать. В Индии в каких-то храмах и каких-то пределах храма можно фотографировать, в других — нет, это не всегда понятно. В небольшом храме Плавающих Камней я спросила старика-служителя в оранжевом, можно ли сфотографировать эти камни — и он не возражал, даже достал длинный свиток, столь же желтый, как его одежда, развернул его и стал что-то читать у алтаря.
        Но в таком большом и древнем священном храме, как Рамешварамский, вдобавок не отмеченном частыми посещениями иностранцев, в отличие от храмов Мадурая, лежащего на пересечении путей, даже надписи о том, что фотографировать нельзя, не висели — видимо, потому, что там это никому не приходило в голову. И когда вспышка аппарата осветила предел храма, из соседнего помещения появился сердитый священнослужитель. "Это вам не достопримечательности (sight-seeing). Это — боги! Выньте пленку из фотоаппарата, чтобы ничего с вами не случилось!"
        Он настаивал очень яростно, и я протянула ему пожертвование — 10 рупий, надеясь откупиться. Но пандит вернул мне мои деньги обратно, продолжая настаивать: мол, это не мне надо, а вам — вам же будет хуже. Будь я одна, это был бы хороший повод вступить в спор со священнослужителем: если нам так понравился этот Ганеша, что мы хотим оставить воспоминание о нем себе на память — ведь мы никогда здесь больше не будем, и никому не помешали? — и послушать его духовные возражения на мои материалистические доводы. Но поскольку моя спутница всецело была за соблюдение формальных приличий, и Яся тоже могла веско выразить свои эмоции в ответ на происходящее, мы расстались, не договорившись ни о чем. Пленку я, конечно, не засветила, но дала индусам лишний повод ограждать свои алтари от иностранцев.
        О чем сожалею: всегда лучше объяснить свои действия. Я питаю к индийским богам пиетет человека верующего — настолько, насколько может верить тот, кто рожден в атеистической стране и знаком с историей религии не хуже, чем это преподавали в советских ВУЗах. И рассказывая забавные истории об индийских богах, я не хочу смеяться над ними: напротив, у меня было естественное чувство, что я лежу перед ними в пыли точно так же, как люблю землю Индии и индусов — именно поэтому со мной ничего случится не может.
        Правда, кое-что с нами всё-таки случилось. Когда мы покидали Индию и выходили из поезда, чтобы ехать в аэропорт, кто-то умудрился открыть задний карман моего рюкзака, закрывавшийся лишь на молнию, и вытащить оттуда пакет с картами, адресами, открытками и ясиными рисунками, где среди прочих богов был нарисован очень милый слоник Ганеша с длиннющими ресницами. Мы, конечно, очень расстроились — но если считать, что этот пакет отправился прямо к богу Ганеше, который почитается не только помощником, но и устроителем препятствий, и покровителем не только путешественников, но и воров,— то это можно пережить. Вор, вероятно, тоже огорчился, что рассеянные туристы не догадались положить в задний карман рюкзака свои доллары. И если боги на открытках и ясиных рисунках смягчили его сердце, то все хорошо. Если учесть, что сами индусы в поезде пристегивают свои чемоданы к полкам цепями, а мы за месяц сменили 10 поездов и столько же автобусов, то это не потеря, как сказала одна моя знакомая любительница Индии.
        В целом Рамешварам остался в моем памяти как наиболее духовное индуистское место: и потому, что здесь оживляет память реальная история, и потому, что не всякий турист туда доберется, а индийских паломников не счесть, как и везде. И потому, что все же это достаточно тихое и пустое место, а саньясинов в оранжевом, принимающих участие в коллективных церемониях, много: и когда мы ни проходили мимо храма, службы во внешнем пределе шли постоянно. К сожалению, большой праздник должен был быть лишь через пять дней — о чем возвещал громкоговоритель в руках священнослужителя, разъезжающего по городу на моторикше,— а мы не могли настолько задерживаться. Рядом с храмом в песке были построены украшенные навесы, стояли десятки скамеек и сотни постаментов для свечей — для каких-то церемоний, не то прошедших, не то будущих. Может быть, и свадебных — в Рамешвараме мы тоже видели свадебную процессию — с барабанами, трубами и многослойными венками цветов на молодых.


                МОРСКИЕ ЗАВОДИ РАМЕШВАРАМА

        Рамешварам буквально со всех сторон омывает море — но выйти к морю в том месте, где можно купаться, нам удалось не сразу. Нам посоветовали отъехать от города на автобусе № 3; мы час прождали его на остановке, где как всегда не было никаких указателей. А потом решили просто отойти от главного храма, где берег был замусорен, по дороге влево, где после города начинались деревни, и было уже гораздо чище. Будь я одна, я бы легко доехала на велосипеде: который можно было взять в аренду тут же у остановки. А так юноша, подрабатывающий в гостинице, где мы остановились,— а может, просто праздно шатающийся рядом, которого звали Винот, взялся проводить нас пешком. Дорогу скрашивало то, что в Рамешвараме, как совсем деревенском городе, много живности: кроме обычных поросят, овечек, козочек, кур и коров, Ясю порадовали ослики; собак и кошек тоже хватало.
        Сестра Винота была замужем в Германии, как и у другого местного жителя, с которым я общалась, допивая чай у гостиницы. Рамешварам — портовый городок, и иностранцы приезжают туда по делам. Туристов же я видела только четверых: эта компания, питавшаяся в единственной столовой, где продавали омлеты и что-то мясное: из курицы, попадалась мне на глаза раз пять,— из чего я сделала вывод, что других иностранцев в Рамешвараме просто нет. Родители Винота были земледельцы, и, видно, ему было скучновато в родной деревне, по сравнению с той перспективой, что открылась перед его сестрой: ему было интересно пообщаться с иностранцами — как нам в советские годы, когда было сложно съездить за границу. Впрочем, он не был навязчив и просто молча шел рядом, а на песчаном берегу, где было много ракушек и кораллов, стал играть с Ясей.
        Но море близ Рамешварама было мелким, и на следующий день мы сделали ещё одну попытку добраться до более хорошего пляжа. Обозрев окрестности Рамешварама с храма на холме (Hill Temple) — места медитации Рамы, и прикоснувшись к истории в храме Плавающих Камней (Floating Stones), мы вернулись к автобусной остановке у главного храма, и тут нам повезло больше. Появился искомый автобус, который ходит ровно раз в час, по крайне приблизительному расписанию, и добросил нас до места, откуда начинался мост на Шри Ланку. Для этого он специально заехал на косу — тоже практически остров, куда ведет узкая насыпь асфальтовой дороги. А потом вернулся к главной дороге вправо от Рамешварама.
        Мы поднялись в пустой храм, у ступеней которого стояли две разрушенные балки моста. Порадовав священника тем, что мы русские, побродили по мелкой воде, попытавшись разглядеть вдали Цейлон, и вернулись по насыпи обратно к дороге, слева которой была эта историческая бухта. А потом прямиком через песок, где местами росли деревья, выбрались к огромному песчаному побережью вправо от дороги — и там море было уже глубоким. Для купанья это было лучшее место за всю поездку, потому что там нет бешеных океанических волн. Море совершенно гладкое: то есть, волны обычные. В глубине берега, ближе к деревьям среди песка теряются соломенные хижины и сети. Влево и вправо видны десятиметровые узкие лодки. Ближайшие люди были в полукилометре — на этом побережье царили чистота и спокойствие.
        "Там — Каньякумари",— указал в сторону моря Винот, тихо сопровождавший нас все это время, с некоторым оживлением и значимостью. Это было для него важно — может быть, как привлекательное место или как дверь в более широкий мир. Я разговорилась с этим индийским юношей только, когда он провожал нас на поезд. Он достал записную книжку и молча сидел с нами: видно, не решаясь спросить мой адрес. У него на руке был обмотан длинный красный шнурок: напоминание о любимом друге. Я спросила: "Друге: юноше или девушке?" — "Юноше."— А в честь девушки он носил большое золотое кольцо.
        В тени одной из лодок Яся и Винот сделали большой кулич из песка — как Сита на берегу. Когда я спросила, что они строят, Яся ответила: храм! Ну что ещё можно строить на индийском побережьи? Купаться здесь можно было бы бесконечно, если бы не надо было на поезд. На обратном пути, не дожидаясь автобуса, мы ехали в грузовичке, собиравшем по дороге индусов, комфортно усаживавшихся прямо на деревянном полу пропахшего рыбой кузова,— как сделали и мы, ко всему привычные русские люди. Мне эта поездка напомнила деревенские дороги Украины или северного Крыма. И моя спутница была довольна, вспомнив свое геологическое прошлое и ощутив что-то родное — в этой уравнивающей людей ситуации, где можно на время перестать быть туристом и попасть в спокойный ритм деревенской жизни людей на острове, которым некуда ехать и незачем торопиться. Где-то там остается и шумит большой мир — здесь неспешно создается своя собственная история.

...