Мессар Акше. Хроника правления Серафима IV. 58 Фин

- Ну что, - Аглая уже в который раз заглянула за парапет, - наверное, и правда, только я, и больше некому…

     И никто не посмел возразить ей, хотя в данную минуту это звучало как самое настоящее обвинение. Аглая расстегнула куртку и бросила ее просто к себе под ноги, туда же последовали и шелковая ночная сорочка. Аглая осталась только в штанах. Затем, опершись на стену, Аглая разулась, добавив к скромной куче одежды, высокие сапоги. Поднялась на парапет, морской ветер налетел неожиданно и растрепал ее волосы, сделав похожей на какое-то фантастическое существо, но видение не длилось слишком долго. Аглая выпрямилась, взмахнула руками и бросилась вниз…

     Мгновением позже, после того как девушка прыгнула, все, кто остались на стене, бросились к наружному парапету. Сначала ничего и никого не было видно, прошла, наверное, минута, прежде чем на поверхности появилась Аглая. Вынырнула, повернулась, посмотрев на тех, кто остался, развернулась и мощными мужскими движениями погребла к берегу…

     И вот ведь какой странный вопрос возникает, а возможно ли оно вообще… оно, то есть, спасение. Нет-нет, не только в таком вот случае, а вообще, можно ли спастись, когда восстали против тебя силы, которые больше, которые значительнее, которые, иные, нежели чем может представить себе человек. Силы, которые никогда-то человеку не подчинялись, если конечно, вообще подчинялись, хоть кому-нибудь. А может быть, гибель, то есть, смерть – она и должна быть финалом. Концом каждого достойного…

     Может ли быть такое, что спасение – это не всегда благо, как впрочем, и жизнь – она, ведь, не всегда хороша, как бы не держались за нее люди, как бы не старались ее продлить. Может быть, время, вот, например то, которое дала остальным Аглая, следовало бы заполнить не надеждой пустой, не истерическим сотрясением воздуха, а чем-то иным. Может быть, более важным, чем надежда…, и не важно в тот момент, что на руках Марии было дитя малое и неразумное, но вот что странно, оно-то, дитя это, спокойно посапывало во сне, объятое руками матери. Как раз, ему-то и было хорошо. Снился ему какой-то его собственный детский сон. В нем видел он что-то пушистое и мягкое, чувствовал, как тихо и гулко бьется чье-то огромное любящее сердце. А еще там же, в его сне светила огромная, яркая звезда и под ее светом было малышу хорошо, по-настоящему, почти по-взрослому, хорошо и уютно…

157.

     Вот и все.
    
158.

    
     Хотя…. То есть, если вы, все-таки, предпочитаете благополучные финалы, пожалуйста…
     Аглая действительно была из тех, кому было по силам преодолеть триста, точнее, немного меньше, метров в ледяной воде. У нее, даже, достало сил пробежаться по берегу, и недалеко от того места, где она вылезла, найти лодку, оставленную рыбаками из соседней с замком, деревеньки. А потом она гребла назад, управляясь, хоть и с трудом, но управляясь, с тяжелой и неповоротливой рыбацкой лодкой. Будь у этой лодки парус, Аглая, наверное, управилась бы и с ним, но местные рыбаки не пользовались парусами – так далеко в море, ну, чтобы поднять паруса, они не заходили.

     И успела она прямо как раз вовремя. Эльская башня, за время плаванья Аглая успела сильно осесть, и лодка сняла всех, практически с поверхности воды, то есть, оставалась там еще небольшая сухая площадка, но…. По большому счету, спасаемым даже не пришлось замочить ног…

     А на берегу их встречали. Собралась, считай что, вся эта, недавно основанная Аглаей, рыбацкая деревня. Собрались, потому что не могли понять, куда это мог деться целый замок, который, буквально, еще вечером стоял на месте, а потом кто-то недосчитался лодки, и всем стало не до замка. Правда, вскоре все благополучно разъяснилось… Их увидели, им помогли выбраться из лодки, тут же развели костер, принесли сухую одежду и вино… Выходили, отогрели, спасли, одним словом…

     Аглая, правда очень долго болела. Пару раз думали, что она и вовсе не выживет, но слава Богу, ошиблись… Выжила… И выжила, и поднялась, то есть встала на ноги. Все остальные постоянно были при ней, когда надо, кормили с ложечки, когда надо растирали и с бока на бок переворачивали…

     А потом…. Да-да, было и потом, однажды, под утро, Аглая проснулась первой, а может быть, и не спала вовсе, у нее после всего этого, что-то совсем плохо стало со сном. Так, еще подремать, глаза прикрыть – это было возможно, а вот уснуть – нет, совсем не получалось. Так вот, поднялась она, оделась во что-то – что просто рядом лежало на скамье, и вышла во двор…. Было прохладно, дул ветер с моря, холодный, но не сильный. Приглянулись ему волосы Аглаи, и она предоставила их ветру, на время, побаловаться. Несколько последних, тусклых звездочек все еще были над девушкой. Она вздохнула:
- Ведь с воды все началось, - пробормотала она для себя самой, - с воды. Вот ей бы все и закончилось. А так ведь приходится жить дальше. Только вот, ну кому я такая нужна?

     Позади нее скрипнула дверь и на пороге рыбацкого домика показалась Мария. То ли Аглая была неосторожна, когда поднималась, то ли Мария во сне почувствовала, что рядом нет подруги, и никто ее не обнимает – не важно. Увидела, что подруги нет, обеспокоилась и поспешила во двор…

- Ты чего вскочила-то, - поинтересовалась Мария, усаживаясь рядом и накрывая подругу тонким, шерстяным одеялом, в которое сама была закутана. Подруга-то ее и так-то полной никогда не была, а с болезнью так и вовсе остались от нее кожа да кости.
- Тоскливо мне, подружка…
- О чем же ты тоскуешь, радоваться надо. Все живы, ты выздоравливаешь, можно сказать, почти здорова. Малыш вон уже на ноги пытается подняться. А все тебе спасибо…
- Я рада, за тебя рада, за малыша, даже за пару эту нашу. Рада, честное слово.
- А за себя, - чуткое ухо Марии быстренько уловила этот существенный пропуск в ответе подруги.
- А за себя – нет, - согласилась Аглая.
- Господи, да что с тобой?
- Не знаю. Не могу тебе объяснить…
- Может, не отпустила тебя до конца лихорадка, может вернуться тебе в дом, - забеспокоилась Мария.
- Нет-нет, - рассмеялась Аглая, - выздоровела я, выздоровела. Тело мое, хоть опять в море…
- Упаси тебя Боже от таких слов, - испугалась Мария.
- Прости, не подумав, брякнула…
- Так что же тогда?
- Пора мне.
- Куда пора, - глаза Марии округлились.
- Не знаю, но только не могу я здесь оставаться.
- Почему, здесь тебя любят, люди кругом приветливые, добрые…
- Наверное, именно поэтому и не могу. Их доброта – она не моя, во мне нет их доброты. Вот честное слово, пыталась я быть как они, но, веришь ли, не могу.
- А я? Меня тоже оставишь?
- Да, подружка моя, и не только тебя и малыша оставлю, с болью в душе. Приросла к вам душа моя, корни пустила…
- Так оставайся, скоро и вовсе подрастет малыш, а ты такая умная, надо будет учить малыша…
- Забавная ты, Мария, чему я, такая какая, я есть, могу научить ребенка? Да и что я могу сама?
- Но как же?
- А помнишь, сама когда-то говорила…. Вот и получается…. Я кто – Королевский палач, и умения все мои, и знания от этого. Подумай сама, чему я могу научить. Я даже любить, по-человечески, не научилась. А ты говоришь ребенок…
- Господи, Аглая, да кто же знает, кем ты была в прошлом…
- Я знаю. А этого больше чем достаточно…
- Подожди-подожди, но куда. Куда же ты собралась-то. Я это в толк не возьму…
- Не знаю пока, но там, - Аглая кивнула головой куда-то в сторону от моря, - скоро будет война. Мне надо…
- А вернешься?
- И этого я не знаю, но постараюсь…

     Бог ты мой, конечно же, она ушла. Ушла, потому что всегда держала слово, ушла, потому что, приняв решение, не отступала. Ушла, унося в памяти совершенно безумную ночь, которую провела с любимой, короткое прощание, когда, встав между двух постелей, одной – измятой, не успевшей остыть от страсти, и второй – маленькой, детской колыбельки, в которой посапывал и улыбался во сне ее. Да, именно ее ребенок. Она даже всплакнула…. А потом, все-таки, ушла…

Эпилог

     Ну, и чего Вы ждете? Ах, да, надо же закончить? Или не обязательно? А-а-а, ладно – Серафим IV дождался рождения наследника, пережил очередной заговор и умер за несколько дней, до начала вторжения северных варваров. Кабинет Королевских министров периодически обновлялся, вплоть до самого начала войны, даже нет, первый год вторжения он тоже, еще обновлялся, но потом его просто упразднили за ненадобностью.

     Королевский священник – отец Бенедикт – возглавил армию и погиб в битве за столицу, и хотя, столицу, все-таки пришлось оставить, но случилось это, почти на месяц позже, нежели чем рассчитывали варвары. Большинство членов Ордена Возрождения так же погибли, в том же бою, за столицу, но держались они, да и погибали, как полагается настоящим рыцарям. Даже северные варвары были восхищены подобной доблестью. Оставшимся в живых, даровали жизнь, но изгнали прочь…. Да, так случилось – столица досталась варварам, но досталась пустой – воины дали столько времени, сколько смогли. Даже чуть больше. Горожане успели бежать в Южную обитель.

     Места, где проживал староста, несколько раз переходила из рук в руки, но уже, как совершенно бросовые территория, потому что, как только началась первая битва, крестьяне ушли в лес, за реку, и больше оттуда не вернулись. Старосту и старшего сына война развела. Что случилось со старостой доподлинно не известно, возможно он ушел вместе с крестьянами, а Якоб оказался в армии и пропал без вести в лесах, где-то недалеко от столицы...

     Южную обитель и ее весьма удачную оборону, возглавил Первый магистр Ордена Возрождения – господин Тор. Более того, умелыми действиями своими именно он довел войну до подписания мирного договора с варварами, оставив за собой большую часть Южных территорий. Благополучно правил до возмужания наследника, короновал его, после чего удалился в горы. Жил отшельником и учителем, вырастил и воспитал большое количество учеников. По-видимому, и скончался в окружении своих воспитанников. В тех горах до сих пор цела, и почитается святым местом, обитель Первого магистра Ордена Возрождения. А знающие люди утверждаю, что над ней, до сих пор, нет-нет, да появляется крылатое чудовище…

     Вот, пожалуй и все…
     Впрочем, нет. Вы ведь почитаете эту историю за трагическую, а значит, за возвышенную и героическую, а как же Мессар Акше или, как еще говорят, массаракш? А, Вы ведь не говорите на этом языке. Что ж, переведу. Это в другом мире, такая история была бы трагической и возвышенной, но не здесь – здесь все наизнанку. А значит…

     Часть пути Аглаи неизвестна, но, по не очень достоверным сведениям мы знаем, что она принимала участие и в битве за столицу, и в битве за Южную обитель. Какое-то время возглавляла отряд монахов Ордена, сама осталась на захваченных территориях и вела партизанскую войну. Говорили даже, что она управляла Драконом…. Потом пропала и долго считалась захваченной в плен и сожженной, как ведьма…

     Франк и Мириам поселились в рыбацкой деревушке. Построили корчму – хорошее получилось заведение, богатое, с комнатами для гостей и прислуги, в два этажа. От нее началась расстраиваться и деревенька, во все стороны, кроме, конечно, того места, где раньше стояла Эльская башня. Мириам, как и положено женщине, рожала, вела хозяйство, воспитывала детей и этим была счастлива сама и делала счастливыми тех, кто был рядом.

     Помимо корчмы, Франк, занялся собаками – огромные, темно-шоколадной масти псы очень ценились, да, наверное, и сейчас еще в цене. Потом, когда Королевство уменьшилось, а горная территория буквально, осталась без хозяина, селяне предложили Франку стать местным правителем – что ж, от судьбы не уйдешь – и Франк согласился.

     В домике на отшибе, но в хорошем домике, теплом и уютном, об этом заботились и Франк, и Мириам, да и селяне тоже, жила Мария с сыном. Тихо, спокойно, но тоскливо. Точнее, это Мария тосковала, а малыш рос, как и положено расти детям. Водился с сельскими ребятами, а порой был у них заводилой. Иногда матери приходили и аккуратно жаловались на него Марии. Мария принимала меры, и следующие пару дней озорной мальчишка не мог сидеть, не морщась…. Мария вела хозяйство, по сравнению с хозяйством Франка и Мириам, ее хозяйство было беднее, впрочем, Марии хватало, тем более, что Мириам периодически приходила к подруге, разговаривала с ней о том, о сем, приносила гостинцы мальчишке и подруге, приводила своих огольцов. Она даже предлагала поселиться всем вместе, и Франк тоже предлагал, но Мария предпочитала просто ходить в гости, а чтобы не обижать добрых людей, отвечала уклончиво, благодарила, и обещала подумать…

     А вот ночи у Марии были ужасными, периодически она видела в снах Аглаю. И там, в снах, Аглая сражалась, была первой, а порой и лучшей из воинов. Ее доспехи всегда украшал развивающийся шарф. Первое время Мария все пыталась его рассмотреть, а потом просто вспомнила, что она сама подарила его Аглае на ее день Ангела, правда девушка чаще носила шарф как пояс. Да, чаще всего Аглая снилась именно, в бою, с мечом, с боевым топором, иногда с луком, а иногда и верхом на Драконе…. Потом она пропала из снов, и Мария тут же начала жалеть об этом, а потом, однажды ночью, ей приснился огонь, сквозь который, она, вроде как рассмотрела лицо подруги. После этого Аглая пропал насовсем, а вместе с ней, почти пропал и сон. Все та же, знакомая дрема, легко нарушаемая малейшим посторонним звуком…

     Тогда-то и повадилась Мария ходить на то место, где раньше стояла Эльская башня, нарушая негласный закон деревушки, но для нее, это было не впервой. Прослушает первые вечерние звоны, уложит сына спать, возьмет за ошейник огромного пса и идет на берег. Там, на берегу, где, когда-то, на их счастье были рыбацкие лодки, на деревянном, коротком причале, устроится, посадит рядом собаку и смотрит в море, смотри на огромную в этих местах Луну и разговаривает с псом:

- Не повезло тебе Лохмач, хоть и многое ты видел, а такого вот интересного – нет.

     Пес мотал головой, то ли спорил, то ли соглашался, а Мария продолжала:
- Здесь раньше стоял огромный замок. Настоящая крепость и тюрьма, и я, твоя хозяйка, была в ней заключенной. Да, между прочим, заключенной пожизненно…

     Пес хоть и был головастым, но не верил, укладывал голову на свои мощные передние лапы и недоверчиво смотрел на хозяйку.
- А хозяйкой в Эльской башне была удивительная девушка, перед тем, как командовать здесь, она была Королевским палачом…
     Пес недоверчиво рычал, словно спрашивал, ну и где замок, где девушка, где…

- Не веришь, лохматый, - раздалось вдруг сзади, - и правильно делаешь, я бы тоже не поверила…
- Господи, Господи, Господи, - зашептала Мария, боясь повернуться, в данный момент она ничем не отличалась от своего пса – она не верила…

     А позади нее говорили, тихо, спокойно и так знакомо. И сердце Марии, оно вдруг сжалось и застучало быстро-быстро-быстро…
- Водой началось, пусть вода все и рассудит, - услышала Мария, хотела обернуться, но не успела – промелькнула тень, и женщину обдало брызгами.
- Аглая! – воскликнула Мария, не зная, что делать, она еще помнила цену своего спасения.
- Все в порядке, - раздалось с воды, и уже через минуту перед женщиной оказалась обнаженная Аглая.
- Аленькая, ты с ума сошла, это же холодно, - простонала Мария.
- Не подходи, пока меня ветерок не осушит, - Аглая медленно поворачивалась, позволяя ледяному ветру сдувать с себя капельки воды.
 
     И Мария не подходила, но смотрела. Смотрела и вспоминала. И все вдруг ожило, хотя, наверное, оно и не умирало никогда. Марии вдруг стало жарко, покачнулась деревянная пристань, прямо как тогда. Или не пристань, а берег… Господи, перед Марией опять была девушка, которая когда-то, вначале, чуть не убила ее, а потом свела ее с ума собой…. Свела раз и навсегда…
- Аленькая, - Мария все-таки не выдержала и бросилась к подруге, - Аленькая, Аглаюшка, ты пришла…
- Конечно, ты ведь ждала меня…, я просто не могла не прийти…
- Господи, ты пришла…
- Пришла милая, пришла любимая. Правда, такой же странной, как и ушла когда-то, но зато теперь, я только твоя…. Без долгов, совсем свободная, только твоя…