5-Рычажное

Отрывок из романа "ПО КРАЮ"


...В тот самый день, случилось ещё одно происшествие, из которого мои родители и родители Веры поняли, что наши отношения с ней, это нечто большее, чем обыкновенная детская дружба.
Вечером, около девяти часов к нам в дверь неожиданно постучала Людмила Михайловна и со слезами на глазах поведала следущее: Перед тем как лечь спать, мы обычно пьём чай, настоенный на экстракте ромашек. Так было и сегодня,-рассказывала она.-За чаем, Костя, ни о чём плохом не помышляя поинтересовался знает ли Вера, что Ойленбургеры собираются переехать в Киргизию.


-В какую ещё Киргизию?-переспросила Вера.
Мне кажется, она вначале даже не поняла о чём это отец ведёт речь,-голос Людмилы Михайловны вздрагивал от волнения.-Тогда Костя стал подробно объяснять, что Киргизия, это одна из республик Советского Союза, которая расположена на территории Средней Азии...
А когда они поедут?-перебила она Костю, так и не дослушав до конца.
И я уже тогда почувствовала, что сейчас случится что-то нехорошее,-из глаз Людмилы Михайловны вновь покатились слёзы.


-В конце этой недели должны тронуться. Разве Эрих тебе ничего не говорил?- спросил её  в свою очередь отец.
Она с минуту молчала, наверно думала, что это шутка. Потом до неё дошло, что отец такими вещами шутить не станет.
-Ничего такого он мне не говорил...! Предатели! Все Предатели!-закричала она вдруг таким диким голосом, что у меня волосы на голове зашевелились.


-Доченька! Что ты такое говоришь?-я попыталась обнять её. Как-то успокоить. Но у меня ничего не вышло. Она вырвалась из моих рук, опрокинув стакан с чаем прямо мне на ноги и скрылась хлопнув дверью своей комнаты. Эрих, может вы сможете с ней поговорить? Ведь вы друзья. А то она заперла дверь в комнату и не впускает никого. На вопросы не отвечает, молчит. Костя хотел уже дверь выломать, но не решился. Эрих, пожалуйста, поговорите с ней. А то не дай бог, случится ещё чего...


 Через минуту я уже стоял возле возле двери ведущей в комнату Веры. Странно, но слова, которые я собирался ей сказать, вылетели из моей головы, словно их выдуло оттуда ветром, как только я переступил порог квартиры Шеинов.
Людмила Михайловна и Константин Исаакович стояли позади меня. Я не мог их видеть, но знал какое громадное волнение было написано на их лицах.
-От такой своенравной девчонки можно ожидать чего угодно,-думал я прислушиваясь к тишине царившей в комнате Веры,-даже самоубийства.- И тут же, страшно испугался, своей такой нехорошей ужасной мысли. И то-ли от испуга, то-ли ещё чего, сразу нашлись нужные слова.


-Вера. Это я. Эрих. Открой пожалуйста дверь. Мне нужно срочно сообщить тебе кое что. Это очень важно, Вера. И мне хочется, чтобы ты услышала это именно от меня.
За дверью послышались тихие шаги и... дверь открылась.
Я думал, что увижу заплаканную с красными от слёз глазами упрямую своенравную девчонку.  Но нет, передо мной стояла с горящим, лихорадочно-тёмно-зелёным взором, гордая, независимая девочка.


-Проходи,-спокойным голосом, который так не вязался с её лихорадочным блеском глаз, произнесла она, отступив назад в полумрак своей маленькой комнаты.
Людмила Михайловна и Константин Исаакович решив, что сейчас лучше оставить нас одних, незаметно удалились на кухню.
-Я всё знаю. Вы уезжаете. Но почему? Почему ты решил  рассказать мне об этом только сейчас?!-в её голосе звучала обида.
-Верочка, я узнал про это только-что. Буквально пять минут назад,-впервые в жизни соврал я ей.


Она подошла ко мне. Пристально поглядела мне прямо в глаза. Горячая, упругая волна от её горящего тёмно-зелёного взора, окатила меня с головы до ног. И в этот момент я вдруг отчётливо как никогда понял, как много для меня значит Вера.
-А как же я?-шёпотом спросила она.
Верочка,- мой голос задрожал.-Я никогда не забуду тебя! А когда вырасту и стану взрослым, то обязательно вернусь,-пообещал я ей тогда в твёрдой уверенности, что так оно и будет. Что обещание своё я непременно сдержу.
               

               Уехали мы весной, в самом начале марта. Этот день, чётко как никакой другой, навсегда отпечатался в моей памяти.
С утра из серых облаков, окутавших небо над посёлком, сыпался редкий, вызывающий тоску мокрый снежок. Дед с отцом погрузили наши скудные пожитки, состоящие из трёх чемоданов и двух узлов, к подъехавшему на санях местному жителю Кузовкину, который за двести рублей подрядился доставить нас до Слободского.


К десяти часам, к назначенному времени отъезда, во дворе нашего барака собралась на удивление, ведь всё-таки как никак был рабочий день, большая толпа провожающих, среди которых, кроме своих ссыльных, было и немало местных.
Пришёл и председатель поселкового совета Владимир Васильевич Щербаков.
Между прочим, по иниацитиве этого доброго человека все провожающие скинулись по пятьдесят рублей, которые он лично вручил в руки моей матери, сказав: Возьмите Марта Фридриховна. И не отказывайтесь пожалуйста. На новом месте они ох-как пригодятся!


Отец, в это время, вытащил из сеней барака два ведра, зараннее приготовленной на день отъезда бражки. Поставив вёдра прямо во дворе на снег, он из большого деревянного ковша стал угощать всех желающих. Люди подходили. Выпивали ковш бражки. Пожимали прощаясь руку. Желали нашей семье удачно устроиться на новом месте.
На проводы пришли также двое моих друзей-Соколов и Зарубин. И хотя в последнее время из-за моей привязанности к Вере, наши отношения трудно было назвать дружескими, они всё-таки отбросив в сторону все свои мелкие мальчишеские обиды, решили придти попрощаться.



Я как раз стоял, разговаривая с ними, как вдруг почувствовал, как кто-то сзади, прикоснулся к моему плечу. обернувшись увидел Людмилу Михайловну. Обняв меня за плечи и отойдя со мной в сторону она тихо сказала: Верочка во двор не выйдет. Зайди к ней сам.-Затем отпустив мои плечи, добавила, нервно теребя концы своего серого пухового платка,-Она ждёт тебя. 


Вера ждала меня стоя около заледеневшего от мороза окна, в своей комнате.
-Как холодно,-произнесла она тихим голосом, медленно проведя ладошкой по обледеневшему стеклу.-Мне кажется этому холоду не будет конца.
Я подошёл к ней, сказал осторожно дотронувшись до её чёрных красивых кудрей рукой: Всё проходит Вера. Пройдут и эти холодные дни. Рано или поздно всё равно наступит лето и ты позабудешь о холоде.
-Нет. Не забуду,-ответила она почти шёпотом. Потом, встряхнув своими кудрями, отгоняя от себя печальные мысли, спросила отойдя от окна на середину комнаты: С Громилой уже попрощался?


-Да. Конечно.-Я вытащил из кармана ключ от сарая, протянул ей, сказав отведя глаза в сторону:  Мне он уже не понадобится.
Взяв ключ, она подошла к своей кровати и приподняв край подушки вытащила из под неё небольшую чёрную коробочку.
-Возьми. Это тебе,-передала она коробочку мне.-На память.


Я осторожно двумя руками взял подарок. Открыл крышечку. В обитой внутри тёмно-синим бархатом коробочке лежал золотой в форме шестиконечной звезды, кулон с цепочкой. Посередине звезды, с лицевой стороны был выгравирован, с большим мастерством, миниатюрный профиль Веры, а с другой стороны непонятный мне текст на еврейском языке.
-Это очень дорогой подарок,-сказал я, любуясь  этой изящной вещью. Поэтому, извини меня Верочка, но я не могу его принять. Да и что скажут твои родители?
-Мои родители знают об этом,-она подошла ко мне вплотную, прижалась к моей груди. Я почувствовал как её с головы до ног сотрясает мелкая как при ознобе дрожь.
-Мне страшно,-прошептала она.-Мне кажется мы видимся в последний раз. Но несмотря ни на что, запомни Эрих, несмотря ни на что!-голос её вздрагивал от волнения.-Я буду тебя ждать! Буду ждать, даже если придётся ждать очень долго! А теперь иди!

   

  В Слободское мы приехали уже затемно. Переночевали у дальних родственников Кузовкина, а утром на попутной полуторке отправились дпльше.
   На железнодорожный вокзал города Кирова, откуда отправлялся поезд на Москву, мы добрались только к двенадцати часам. А ещё через полчаса, я уже удобно устроившись на верхней полке плацкарта, с любопытством наблюдал за сутолокой царящей на перроне.


Такое большое количество людей я видел впервые. И вся эта бурлящая масса, обвешанная чемоданами, сумками, узлами,  как и мы спешившая быстрее забраться в вагоны, честно говоря внушала мне если и не страх, то какое-то тревожное чувство, которое пожалуй, можно было бы выразить словом-беспокойство.
Наблюдая за происходящим на перроне, я даже не заметил как тронулся поезд и только когда здание вокзала, сначала медленно, затем всё быстрее и быстрее стало удаляться, я понял что мы уже едем.
Минут через пятнадцать Киров остался позади. Теперь за окошком вагона мелькали только плотно стоявшие рядом, усыпанные снегом ели и сосны.


И снова отчаяние, как тогда во сне, охватило моё сердце. Я вытащил из кармана коробочку с кулоном, открыл крышку и ещё раз поразился мастерству гравёра, который так искуссно и точно перенёс всю красоту Веры, на этот маленький, жёлтый кусочек металла, наполнив его жизнью и смыслом.
-Увидимся ли мы когда-нибудь Верочка?-прошептал я, не отрывая взгляда от её чудесного изображения.-Вернусь ли я когда-нибудь назад в эти дорогие мне места.
И тут же мысленно ответил сам себе: Да! Вернусь! Да! Увидимся! А пока досвидания. До свидания моя Родина, моя Вятка! Досвидания Вера!

                Продолжение следует

/ Для справки-В 1952 году в Рычажном проживало 846 человек.  В настоящее время проживает 32 человека/