Издержки призыва на службу в Советскую Армию

    Вспоминаю случай связанный с призывом в Советскую Армию. Когда нас, призывников, 19 ноября 1960 года, вечером, собрали в военкомате, построили-пересчитали. Потом посадили в автобус и отвезли на железнодорожный вокзал, чтоб будущих солдат, защитников Родины, везти на поезде из Абдулино в Оренбург, на главный сборный областной призывной пункт для прохождения заключительной медкомиссии и направления непосредственно к месту службы, в свою войсковую часть.
    Абдулино, городишко в то время, был небольшой. Автобус быстро доехал до вокзала, мы вышли из него вместе с сопровождающими нас несколькими офицерами. Вошли в зал ожидания, в этом зале  офицеры, постарались торжественно произнесли дежурные напутствия и уехали обратно. Один из провожавших, капитан, остался с нами. Но он как-то исчезал из поля зрения, не присутствовал возле своих подопечных. Мы почитали расписание и, рассевшись по деревянным скамьям из реек, сделанных по форме диванов со спинками, стали ждать поезда на Оренбург. Ждали, скучали, ходили в туалет, я дал телеграмму в посёлок Колтубанка, сообщил Алке Васильевой, когда будем проезжать мимо её станции, чтоб пришла на вокзал.

    Через некоторое время, точно не помню, один тип из наших вдруг объявил, что ПОЛОВИНА билетов ОКАЗАВАЕТСЯ осталась у провожавшего офицера, он забыл передать сопровождающему до Оренбурга и, теперь надо собрать с нас деньги на недостающие билеты, за полбилета с каждого, чтоб ехать дальше, а не сидеть на вокзале. Поезд на Оренбург бывает один раз в сутки по расписанию. Сопровождающий нас офицер, якобы, поручил этому типу, как доверенному лицу, сообщить об этом нам и собрать деньги. Сразу вижу: аферист, а вместе с офицером – два афериста. Удивился, что  офицеры со своей офицерской честью тоже бывают нечестными.
    Смотрю, сборщику подают названную им сумму, но как-то задумчиво, неуверенно. Я в замешательстве от людской тупости (тогда не знали слова «лох»). Народ из разных мест жительства, весь незнакомый, робкий. Сбор денег новоявленным аферистом пошёл успешно.
    Доходит очередь до меня. Я говорю: «Не дам, пусть звонит в военкомат. Тот, у кого остались билеты, привезёт. Или возвращается сам за билетами, если он такой забывчивый, а ещё капитан, ха-ха, подождём». Сборщик, изобразив возмущение, начинает мне доказывать, что все люди, хоть и капитаны, так получилось, иначе придётся долго ждать, лишние сутки, а нам же надо скорее добраться в часть. Я говорю: «Зачем мне скорее, на муштровку? Не на курорт едем. Чем дольше, тем лучше. Я согласен жить на вокзале хоть сутки, хоть неделю». Продолжаю: «Тут сиди-посиживай, нормально. А в части неизвестно, каково придётся, успеем, три года впереди». Аферист от офицера применяет хитрый психологический приём, поясняя на публику, как бы призывая общественность на свою сторону. Поясняет, если я не уплачу всю долю, то её придётся раскидывать на остальных, уплативших. Я ему своё: «Пусть не платят, нас государство должно доставить за свой счёт на сборный пункт, а не за наш!»  Как ни крутился он возле меня, как ни изощрялся, оказалось бесполезно. Да я его внутренне презирал. Жалко, что в тот момент я был одинок в большой массе людей, без поддержки двух-трёх друзей-товарищей  не решился. А надо бы набить морду, чтоб не зарывался, один и столько народу обманул-обхитрил-объегорил. Но и другие, видимо, не хотели службу начинать с неприятностей. Лучше  откупиться, дешевле обойдётся.
   
     Решаю, что мне самому деньги пригодятся, неизвестно, что ждёт в скором будущем. И действительно, в Оренбурге, на призывном пункте, я жил трое суток, нас в столовой кормили один раз в день. В остальное время покупали в буфете кое-что из съестного, пряники, печенье, газировку – это я запомнил. А курящим ведь и на папиросы ещё нужны деньги. Хорошо, что я не курю, заботы меньше.
    Потом моя догадка подтвердилась. В Оренбурге до меня донесли, что он же сам, этот доверенный тип, в узком кругу похвалился, как  с капитаном в ресторан ходил и гульнули вместе на собранные деньги. Узнав об этом, лохи недовольно бурчали, но сами виноваты. Никто насильно не отбирал у них денежный неприкосновенный запас, а свою точку зрения не захотели отстоять.
- - - - -
27.12.2015