Отвечая на впрос зачем?
И это кромешные дебри. Дьявольская пустота. Собачий, воющий холод. Высокомерный офицер молодой полиции осматривает мои карманы так, будто я храню в них что-то кроме своих рук. Выворачивает манжеты, встряхивает капюшон. Зимняя станция Калужская. Я должен был к ней привыкнуть, да вот как-то пока не получается. Мне говорят, льготный проездной оформлен не на мое имя. Зачем они говорят мне то, о чем я итак знаю? Хочется спросить у них, чему равна сумма квадратов катетов и о судьбе сборной России по футболу. Но я молчу. Одного слова могло бы хватить для того, чтобы определить себя в раздел нарушителей спокойствия. Одно слово может определить дальнейший ход ближайшей недели, но я молчу. Молчу, как всегда молчал. Пять смятых сотен в кулаке решают проблему затянувшейся паузы и я иду к перрону.
В толкотне теплых курток и шуршащих капюшонов зарождается электричество, которое оседает в моем солнечном сплетение. Нежится там. Трется о стенки груди, как ласковый щенок. И я лелею его. В голове снова гудит. Гудит, как двигатель электрички под ногами. Низко и протяжно. Мысли выливают на меня толщу изображений насилия и я не понимаю, работаю я, как приемник, или передатчик? Три станции подряд об меня трется какая-то чернокожая потаскуха. Я брезгливо отворачиваюсь от нее лицом, но при этом стараюсь не поворачиваться спиной. Дибильная сцена. К счастью, на Ленинском она выходит и её место занимает здоровенный урод с зализанными назад волосами. Этот педрила хотя бы хочет меня, а не мои деньги.
Мост на Болотной является достоянием в кругу сладкоголосых и смазливых идиотов. Даже в такой собачий холод они приползают сюда со своими спутницами, вешают здоровенный замок цвета морской волны на перила моста, целуются, выбрасывают ключ в вонючую, желтую воду реки и бегут плодиться и размножаться дальше, но уже с полной уверенностью в своем будущем. Неплохое страховое агенство. Отличные гарантии.
Проходя мимо такого замка, размером с добротный снаряд для судовой пушки, я невольно провожу аналогию с теми людьми, которые покупают себе здоровенные машины в качестве компенсации комплексов. Не верю в это дерьмо конечно, но на что не пойдешь ради еще одно причины позлорадствовать. В самом конце моста, на ржавом поручне висит маленький, никелированный замочек размером с циферблат наручных часов. Шутка испорчена.
В очереди Макдональдса ко мне подходит бомж. Такой, своеобразный король всех ничтожных жизней. Вальяжной походкой, виляя задом и кивая головой в такт каждому шагу, он возвращает мне веру в наркотики и алкоголь. Если это дерьмо и убьет нас, то, по крайней мере, сначала сделает счастливыми. Называет меня братишкой. Просит денег. Не сказав ни слова, сыплю ему в грязную ладонь мелочь. Он, демонстрируя мне рыжие зубы и воспаленные десна, разворачивается и медленно уходит. Кажется, у кого-то сегодня будет хороший вечер.
Кассир на раздаче еды на ломаном русском рассказывает о спец. предложениях и устало улыбается. Молодая девушка из средней Азии. Почему-то сочувствую ей. Задавая вопросы, она взглядом просит меня отвечать коротко и ясно. Отказываюсь от всего, беру большой чизбургер, среднюю картошку и стандартную колу. Когда еда оказывается на подносе, меня благодарят на том же ломаном русском и желают приятного аппетита. Уже уходя, слышу, как мужчина стоявший за мной здоровается на английском и в ответ получает залп из спец. предложений на родном ему языке с намеком на Британский акцент. Я буквально чувствую торжествующую улыбку безымянной кассирши и смущение голодного выпендрежника. Ухожу с чувством, что сейчас свершился акт справедливости.
На втром этаже Макдональдса жадно вгрызаюсь зубами в свой бургер. Шумно пью из соломки. А еще картошка. Ее нужно есть быстрее. Еще быстрее! Пока она не обмякла и потеряла всю свою суть. Чувствую себя свиньей. Очень довольной свиньей. За соседним столиком упитанная девочка побеждает меня в скорости. Побеждает, я бы сказал, одной левой. Правой рукой упрямо потрошит бокс "хеппи мил". Поочередно достает яблоко, мафин, зеленую, шлюховатого вида, фею с крыльями. Ради последнего она готова разорить целый город. Если понадобится, и не один. Девочка пытается радостно взвизгнуть, но вместо этого варварски рычит. Фея улыбается ей прямо в лицо. Надменно и самоуверенно. Рядом с девочкой ее мамаша. Эта тоже побеждает меня. 'Ну конечно. Это же не моя весовая категория!" - думаю я.
У противоположной стены компания студентов играет в какую-то идиотскую игру основанную на пощечинах. Долго не могу разобраться в правилах. Каждую секунду кто-то получает смачного леща, а потом вся компания заходится истерическим смехом. Молоденькая девочка открывает свой "Экстра сайз" с колой и под столом льет в него коньяк. Передает дальше по часовой стрелке. Снова заходится смехом. Наконец разбираюсь в правилах. Хорошая игра.
В переполненном, как мои кишки, туалете стоит своя атмосфера. Из колонок под потолком льется жизнерадостная музыка. Сушилка для рук ревет не переставая. В заляпанном зеркале мужчины разглядывают свои лица. Какой-то мужик косится на мой член из соседнего писсуара. Я стою, как придурок, уставившись в стену прямо перед собой и разглядываю грязные разводы на пожелтевшей плитке. В какой-то момент меня по настоящему начинает интересовать, при каких обстоятельствах на уровне моего лица перед писсуаром может появиться пятно кетчупа. Воображаемые картины массовой драки и извращённого пищевого фетиша никак не оправдывают тот факт, что ширинку нужно расстёгивать двумя руками. Мужик принимает моё выражение лица на свой счёт, удовлетворенно кивает и уходит. Хочется поблагодарить его, но, думаю, это будет лишним. "Спасибо за то, что перестал пялиться на мой член!" Звучит и правда отвратительно.
Выходя на улицу, все еще чувствую себя в свинарнике, но уже человеком. Сигарета ломается в пальцах. Закуриваю со второго раза и вижу в этом какой-то знак. Всю дорогу до Новокузнецкой пытаюсь разобрать смысл знака. Решаю, что это плохая примета и опасливо оглядываюсь по сторонам. Через стеклянную витрину мебельного вижу удобнейшее кресло. Как же мне хочется сесть в него и уснуть!.. Продавец по ту сторону стекла понимающи улыбается. Потрепанные волосы, несвежая рубашка, стеклянные глаза, бледное лицо с зеленоватым отливом. Распознав похмелье, киваю ему в ответ. Мы практически стали лучшими друзьями на эту секунду.
На улице Балчуг столпотворение пиджаков в пальто и юбок-карандаш в дубленках. "Ну уж нет!" - думаю я и сворачиваю на набережную. Иду вдоль реки до ближайшего моста и только там закуриваю следующую. Несмотря на сильный ветер получается с первого раза и я решаю, что порча снята.
Через дорогу от меня какая-то влюбленная в себя пара. Он несет ее сумку. Она —какой-то бред о процентных ставках на ипотеку и вкуснейших завтраках на лазурном берегу. Парень самодовольно и понимающе ухмыляется ей в ответ. Получается, как-то тупо и нелепо. Сильной и цепкой рукой, перехваченной в кисти псевдо-золотыми часами от "Rolex" (или что там сейчас носят самодовольные клерки с претензией на однушку в Бутово?), он уверенно хватает ее за упругий зад. Она шутливо возмущается и хихикая отталкивает его руку. Редкостная шлюха. Тот ещё идиот. Идеальное сочетание.
Где-то в голове начинает нарастать гул. Очень похоже на то, как если бы сотни базарных баб начали продавать мне кинзу или что-то более противное в самый жаркий июльский день. Я стараюсь не обращать внимания но на всякий случай сворачиваю в ближайший магазин. Навязчивое тепло и разбавленная водой и индийскими мотивами музыка застают меня врасплох и я старюсь сделать все как можно быстрее. С неровных полок дружественно пялятся мерзавчики и чекушки. Я не поддаюсь и иду дальше. Вино в картонных коробках из Пьемонта все ещё способно пошатнуть мою гордость. Я побеждаю и их. Мимо ацтекских пирамид с водкой и советским шампанским пройти проще всего. Сегодня я ненавижу себя больше обычного, но это уже слишком.. Когда начинаются соки и воды я думаю о своей соседке, которая каждое утро бежит свои три километра с наушниками в ушах и приветливо улыбается каждому встречному. Пот застилает ей глаза. Мокрая майка явно демонстрирует, о чем именно она думает на своих пробежках. Здоровый цвет лица в свете жёлтой лампы и вовсе делает из неё умирающую от рака последней стадии. Не то, что хочется видеть только продрав глаза. Жалкое зрелище. Однажды, в семь утра, я еле сдерживался, чтобы не размазать ее радостный оскал о грязное зеркало в лифте. Нет. Никаких соков. Хотя бы в качестве акта протеста.
В мой голове рождаются десятки коктейлей авторства Венечки Ерофеева. Скажем, "Утреннее откровение" с огуречным лосьоном против лица и светлого пива подошло бы мне сейчас как нельзя кстати. Или, просто навскидку, "Красный октябрь" с легендарным одеколоном и водкой. Я думаю, нет точно знаю, важен творческий подход и возвышенность духа. Все остальное — суета и выпендрежничество. Главное, ребята, духом не стареть. Останавливаясь перед шкафом с авангардом нищебродства я выбираю самую красивую бутылку и не долго думая беру её с собой. На кассе оказывается что у меня нет с собой паспорта, но моё выражение лица, как мольба о сочувствие, делает своё дело и я выхожу с наживой.
Если пить как животное, то хотя бы делать это по человечески.
Попасть в московский подъезд не так сложно, но нужно запастись терпением. Дождаться, пока кто-нибудь будет выходить из подъезда, скорчить самую отмороженную мину и успеть за закрывающейся дверью. Вот и все. Другое дело, убедить себя в том, что ничего такого в этом нет. Выдохнуть и не отдавать себя воле инстинктов.
Когда я выхожу обратно на улице все так же многолюдно. На детской площадке кодла людей выгуливают своих питомцев. Только одного из выгуливаемых зовут Шарик. "Фиона, поделись с Генрихом игрушками. Он хочет с тобой дружить!" "Милена, не лезь в лужу!" "Шарик! Ко мне! " Довольно сложно понять, кому из них нужен намордник. Стройка неподалёку идёт полным ходом. Рабочие общаются на своём выразительном языке полужёстов, полуматов и иногда междометий. С близлежащей автострады грязь хлопьями ложится на спешащих куда-то мрачных прохожих.
Я пытаюсь вспомнить, ради чего я вытолкал себя из дома. Вряди-ли для того чтобы проветриться. Мне нужно было встретиться с кем-то. Обговорить кое что. Разобраться с чем-то. И все это только вечером. Все предельно ясно, если не вдаваться в подробности.
Кое кто однажды сказал мне, что у всего должна быть причина. Достаточно веская и основательная для того чтобы просто быть. Будь то книга, рассказ, решение или поступок. Правило распространяется абсолютно на все.
Но вот он я, прошедший пол города и набравшийся сливочным ликёром в подъезде между третьим и четвёртыми этажами, совершенно забыл зачем мне все это нужно было. И вот ОН. Огромный мир безупречно больных людей, которые совершенно не понимают зачем им все это нужно сегодня. У нас должен, просто обязан, быть какой-то план. Должны быть какие-то причины. Иначе получается какое-то бессмысленное дерьмо.
Х.Т
Свидетельство о публикации №215122701729