Последний Новый год

                Людям любви не хватает гораздо больше, чем хлеба
                и этот голод самый сильный.( мать Тереза)

       Мама умрёт летом, потом, через полтора года. А сейчас - последний мой приезд, как раз перед Новым годом. Я, как обычно, приехала проведать их - её и моего младшего брата, Володю,  с которым она живёт.

       Сегодня, в предновогодний день, как и в каждый свой приезд к ним, я занимаюсь просто домашними делами - навожу порядок в Володиной квартире. Вова на работу, а я за уборочные дела.
       Готовит он, конечно, хорошо; сковороды с кастрюлями начищены до блеска; бельё всегда постирано – стиральная машина работает на отлично; холодильник ломится от еды. Но сама квартира каждый раз, с тоской встречая меня, ждёт уборки.
       Перво-наперво отмываю электрический чайник – ненавижу пить чай из залапанного чайника. Потом берусь за кафельные стены. Тут уж и мама не выдерживает, отставляет свою палку к стеночке, берёт тряпку и начинает отмывать пластиковые двери. Вот и газовая плита засияла белизной. Мамина комната всегда в порядке, в ней мне делать нечего, разве, что пол потом протереть. Поэтому сразу иду в Володину спальню, пора, наконец-то, стереть пыль и под охотничьими трофеями (Вова охотник) и, конечно, на них самих.  Здесь надо особенно быть внимательной, так как у охотника , всё должно стоять так, как поставлено – иначе вечером он недовольным тоном начнёт бурчать:
- Зачем заходили ко мне в комнату и всё сдвинули?
- Зачем трогали...?
- А где…?
        Наконец чищу пылесосом паласы и  вымываю полы. Всё! В душ! Порядок!

- Наташенька, а мы будем сегодня обедать? – мама, усталая, сидит на кухонном диванчике.
- Конечно, конечно! Сейчас, мам, посмотрим, что там у него в холодильнике есть? – весело откликаюсь я.
- Покушать у него всегда есть. Выбери сама что-нибудь, - одобрительно мама хвалит сына.

       Я вытаскиваю вчерашнего запечённого фазана, казы, сгущённое шадринское молоко к чаю (только здесь в Казахстане его и можно попить, в России оно отсутствует), хлеб и булочки (их для мамы Володя постоянно берёт), сыр для себя. Нарезаю салат из свежих огурцов с помидорами. Готово. Садимся обедать и, отдыхая, ведём неспешную беседу о том, что Вове некогда следить за квартирой, а мы вот какие молодцы – навели порядок. Теперь и к Новогоднему столу можно готовиться.

       Вечером, выгружая принесённые покупки, Вова как-то несмело интересуется:
- Наташа, а ты умеешь чистить селёдку, чтобы без костей была?
- Умею, - со смехом откликаюсь я.
- А селёдку под шубой сможешь приготовить? Я её в гостях как-то ел – понравилась.
- Да не вопрос! Сейчас сделаю. Садись ужинать и смотри, учись у старшей сестры.

       Начинаю готовить. Он же, ужиная, потихоньку попивая принесённое вино и внимательно наблюдая, комментирует процесс приготовления селёдки. Мама, опершись обеими руками на палку, сидит тут же на диванчике. Она улыбается, смотрит на нас и время от времени восклицает:
- Ну, не ссорьтесь! Почему друг с другом так разговариваете? А ещё брат с сестрой.

        Эти небольшие словесные пикировки, конечно из-за того, что редко видимся, что каждый давно живёт по-своему. Мы с ним, истосковались по семейному теплу. Он похоронил жену, я – мужа. А тут вдруг под Новый год мы все опять вместе и мама с нами, как когда-то было давным-давно.
 
        Шуба готова, горячее тоже уже на подходе, через два часа Новый год, а Володя уже на ногах не стоит и, попробовав селёдки, уходит прилечь в свою комнату.
 
        Мы остаёмся с мамой одни. Стол накрыт, все давно уже наелись. Просто сидим, смотрим телевизор, разговариваем и ждём полуночи, чтобы встретить Новый год. Ждём, когда по телевидению нас всех поздравит президент Казахстана Назарбаев. Дождавшись, выпили по чарочке вина и пошли в спальную.

        Даже не успели расправить постели, как за окном послышались выстрелы петард, двор осветился фейерверками. Там жильцы окружающих домов, ребята и взрослые, один за другим выбегают во двор, держа в руках пиротехнику.  Ракеты, хлопушки и всякое такое взлетая высоко в небо, взрываются, сверкая красными, голубыми, зелёными, всякими огнями. И долго-долго, пока длилась световая вакханалия, мы с мамой, прильнув к окнам, всё смотрели и смотрели на пламенеющее и переливающее разными огнями небо над двором.

       Никогда больше не видела я такого разноцветно искрящегося огнепада-новогоднего чуда, какой был тогда во дворе маминого дома. Никогда больше мы с нею вместе не встречали Новый год. Он был последним.