Хотите, я научу вас танцевать танго? 3

III

- Я просто подумала, что он к вам приставать начнет и испугалась, поздно ведь и никого нет, а вы же музыкант, а музыканты не могут сами за себя постоять.
- Да нет, что вы, он просто про танцы спрашивал, ему зачем-то вальс надо научиться танцевать. Видите, опять мы никуда не уехали. Так, пожалуй, и до утра просидим.

Действительно, темноты вокруг прибавилось, на расстоянии десяти шагов в сторону уже  ничего не было видно,  а на платформе оставались все те же: молодая пара, сидевшая на скамейке справа в обнимку, Андрей с новой знакомой, а на левой скамейке расположились старичок с кавалером, причем последний что-то начал рассказывать, размахивая руками. Видимо о том, как на него налетела «эта ненормальная» и начала его почему-то пихать, он, что похож на хулигана подмосковного?
   
- Что у вас в пакете? Он, почему сам стоять может?
-  Кукла в коробке.  У меня еще дочь есть, ей завтра три года исполнится, это подарок. А с Борисом мы начали встречаться и встречались почти пять лет. Муж не знал, но о чем-то догадывался, ему не нравилось, что я была всегда веселая и много смеялась, он говорил, что я что-то кручу и его накручиваю, и не может такого быть, чтобы баба смеялась и мужика не обманывала.

- А вы разве не…
- Нет, это совсем другое. Дочь – это ребенок моего мужу, это совершенно точно, я же знаю. Понимаете, как это сказать, женщина должна душой прислонится к мужчине, по-другому нельзя, половинки надо складывать вместе. Вот и ищем всю жизнь.

 Она замолчала, Андрей вдруг понял, что влез со своим танго куда-то не туда, что он думал будет… (Да, вообще ничего он не думал поначалу, а сейчас что делать?). Это была чужая территория, где, оказывается, кипели такие страсти, что обжечься и сгореть - было на раз-два.

- Как вас зовут?
- Таня!
- Татьяна значит, а меня Андрей.

- Вот и познакомились. Подруги говорят, что мне Бог улыбнулся и подарок сделал. А Борис он такой беспечный, бесшабашный, любит свою скрипку и пилит на ней до чертиков, до посинения. А потом как перестанет играть, так пошло веселье, никакой серьезности. Он так ведь и не женился. Говорит, что на музыку времени много уходит, ну и гастроли и разъезды постоянные. Он в оркестре играет: первая скрипка, а потом еще какой-то ансамбль, где четыре человека.

- Квартет?
- Да!
- Я его спрашиваю: «А что ты не женишься?» А он говорит: «Ты у меня есть». А я ему – а если бы я не позвонила, а он – ну ведь позвонила же, и смеется. Вот и разговаривай с ним, курит, за здоровьем не следит, питается, как попало. Вы не поверите, я, когда к нему приходила, то что-нибудь готовила, иногда, правда. А он сидит рядом и на меня смотрит, это нормально? А у вас жена есть?
 
- Да, ее тоже Татьяна зовут.
- Татьяна… - протянула дама и вдруг замолчала и начала смотреть в темноту. И опять Андрея поразило то, что женщина ушла в свои какие-то и мысли и оцепенела, как в самом начале, когда они были совершенно незнакомы.   

Что говорить дальше Андрей не знал, но он чувствовал, что она недоговорила многого, что, скорее всего эта история еще не закончена.
- А где теперь ваш скрипач?
- Что? Он умер… совсем недавно. В поезде Питер-Москва… сердце не выдержало, я даже на похороны не попала. Только от соседки его потом все узнала. А это дура-соседка говорит, что если бы он выпивал меньше и не играл на своей скрипке, то живой бы остался. Вот вы пьете?

- Нет!
- Что совсем?
- Только хорошее вино и только иногда.

- А почему всем музыкантам после концертов надо обязательно за столом сидеть и употреблять? Почему, можете объяснить? Почему обязательно до утра о музыке разговаривать, знаете, какую они чушь несут, я однажды задержалась с ним после концерта. И про божественное предназначение, и про избранных. А сами голодные, как собаки, а начнут еще про Караяна говорить и Плетнева. Кто такой Караян?

- Дирижер немецкий, умер давно уже!
- Тогда чего про него говорить, а потом еще кричать начинают, что-то доказывают, и обязательно за чужое такси заплатить надо, хотя сами недавно без денег сидели. А спросишь их про жен, так рукой махнут и говорят: я художник, творец, а быт – на сцену не потащишь!

И она набросилась на Андрея так яростно, будто именно он был виноват в том, все музыканты – такие непутевые, что жизнь ее вот так сложилась, муж попался не тот, скрипач умер и то, что счастье только поманило, показалось на короткое время, а потом – растаяло.

Андрей смотрел на нее и видел, что в ее словах, звучащих порой близко к крику, ощущается такая пронзительная боль, что ему становилось страшно от того, что она вот это все в себе носит и что он, Андрей, ничего сделать для нее сейчас не может.

- Почему, ну почему муж меня только – Танька и Танюха или ты – швабра, а Борис за руку брал как будто свою скрипку, а потом, когда брал настоящую скрипку, про меня забывал начисто, будто я не рядом, а уже где-то далеко. Ему скажешь: ну я пошла, а он только – угу, и играет дальше. А в кафе с ним знаете, как трудно сидеть? Сидит, сидит и вдруг пальцами левой рукой начинает шевелить, будто играет. И все забыл начисто: зачем пришел, на сколько, куда дальше идти. Говорит, что музыка в голове зазвучала, надо дослушать… 

- Она что и за вас уже принялась? А с виду вроде бы приятная и спокойная женщина!
Рядом с ними стояли жених-кавалер и «растение» и внимательно на них смотрели. Когда они успели подойти, и что им вообще было нужно (мужчину что ли пришли защищать от женщины – такая вот смешная мысль запрыгала в голове Андрея)?    
- Нет, ребята, все в порядке, никто ни за кого не принимался.

Женщина посмотрела на всех троих опустошеным взглядом, сунула руки между колен и опустила голову. Троица поняла, что им больше говорить ничего не надо,  бывают такие ситуации, когда женщина уже накричалась, устала и надо только чуть-чуть подождать.

- Только бы электричка сейчас не подошла – подумал Андрей. – А то ведь она может и не поехать, а останется на темной платформе со своей куклой и своими переживаниями.
Жених-кавалер и старичок отодвинулись к посадочному краю платформы, но уходить далеко не собирались, тоже поняли, что уходить далеко нельзя.

Дама подняла голову и попыталась улыбнуться, слез уже не было, было только застывшее окаменевшее лицо и глаза, которые, казалось, пробивали насквозь (Убьет к черту, и главное ни за что! Идиот, полез со своим танго – подумал Андрей)
Но она достала из карманчика жилета зеркальце, платок начала подправлять ресницы, подвигала губами, смахнула что-то со щек, в общем, вспомнила, она женщина, и что уже пора приводить себя в порядок. Потом посмотрела на Андрея и сказала:

- Ну, эту-то электричку нам нельзя пропускать. А знаете, что мне еще соседка Бориса сказала? Она начала тогда что-то еще про женщин рассказывать, но я ей не верю, и сразу ее оборвала… Пойдемте!

Сидели в одном вагоне: Андрей с дамой посередине, она сама выбрала эти места, кавалер и старичок у одних дверей, молодая пара-«ослики» - у других. Старичок вышел первый через три остановки, кавалер пересек весь вагон, возле Андрея остановился, многозначительно покашлял и сказал: «Так я позвоню?»
 
Даме адресовал «До ссиданья!», хотя она и отвернулась и стала смотреть в темное окно. Кавалера это не смутило, он ухмыльнулся и двинулся к выходу.
 
- Мне на следующей, спасибо за танго, не берите лишнего в голову. Всякое в жизни случается, если обо всем переживать, никаких нервов не хватит. А двое детей – это двойное счастье, а знаете, какая у меня дочка славная: упругая, гибкая, прыгучая. Юля, что бухгалтер говорит, что ее надо в гимнастику. Вот исполнится пять лет, и пойдем.

Она выговорила все это уже спокойно, устало улыбнулась и взялась за свой пакет.
- А глаза тоскливые, ну хорошо хоть улыбается – подумал Андрей, а вслух сказал – До свидания! (А что еще добавить? Слов, что могли бы что-то изменить, уже не было, точнее их не было оказывается в принципе вообще).

http://www.proza.ru/2015/12/27/1871