Чёрный ход-2. Погружение... 22. Котёнок

      Не делая резких движений, стянула курточку, сдёрнула через голову рубашку, оставшись в своей фирменной облегающей футуристической футболочке из родного 21-го века, втиснулась в гимнастёрку, как в перчатку. Зря, что ли, тренировалась в Пентхаусе? Распустила шнурок на поясе, перешагнула через мгновенно свалившиеся шаровары, ступила в разложенную на траве юбку и одним движением её натянула. Постреливая глазами в сторону ничего не подозревающих свидетелей, аккуратно застегнула все пуговки. Порядок. Проведя ладонями по бокам, решила пока ремень не надевать. И так всё превосходно приталено. Свернув спортивный костюм, спрятала вместе с кроссовками.

      Что-то сильно цапнуло за палец. Выдернув руку, заметила красную точку, резво набухающую кровью. Это что ещё за новости? Кто посмел кусаться? Потянула одёжку из сидора. Ну вот, сама виновата! Забытый на рубашке стартовый номер напомнил о себе самым простым способом. Выдернула булавки, приколола номер к скамейке и запихнула обратно вещи. Натягивая сапоги, внимания к себе так и не заметила. Вся толпа школьников, или как их там, РУ-шников, бурлила невдалеке, показывая ей спины, осоавиахимовцы занимались писаниной, изредка перекидывая бумаги друг другу.

      Вот, гордо подумала она, надевая фуражку, никаких тебе кабинок и никаких тебе конфузов! Это, товарищи, называется эффект психологической невидимости, прошу любить и жаловать. Закончив молчаливое хвастовство, пошла к столам. Первым любить и жаловать выпало Старшему осоавиахимовцу. Он как раз ставил печать из жестяной коробочки с пропитанной чернилами подушечкой, оформляя удостоверение, когда заслышал её шаги и поднял голову.
  – Вам чего? – спросил он озабоченно.

      Заметив два кубика в её петлицах, подтянулся и выпрямился, одёргивая гимнастёрку. Ага, два раза «Ку», кубиков-то у него на петлицах меньше. Пускай он и командир, но младший. А она всего лишь телеграфист, но ведь Старший телеграфист! Она с улыбкой повела подбородком в сторону удостоверения. Товарищ посмотрел на корочки, перевёл взгляд на неё. В глазах появилось узнавание. Он огляделся, словно искал её в спортивном костюме. Она помахала ему рукой, мол, я здесь, здесь! Старший ещё раз огляделся, словно пытаясь понять, где тут раздевалка.

      Спохватившись, подал ей удостоверение с золотым тиснением «ГТО» на обложке и небольшую серую коробочку. Пожал руку, поздравил, пожелал успехов. Она на мгновение вытянулась в струнку и коротко кивнула. И что у нас тут? Открыла картонную коробочку. Значок и впрямь казался золотым. Хотя кто его знает, может и правда золотой? Время вокруг такое странное, всего можно ожидать.

      Пряча коробочку и удостоверение в карман, перехватила косой взгляд сидящего рядом инструктора. Взгляд был не то чтобы враждебный, но какой-то затаённо-злорадный. Он скользнул по ней отсутствующим взглядом и опустил  глаза в бумаги. Товарищ явно чего-то ждал. Пересилив желание немедленно оглянуться, девочка насторожилась и прислушалась к себе. Нет, сзади опасности определённо не было. Мысленно пожав плечами, застегнула карман на пуговку. ЗА спиной жахнул выстрел.

      Настоящий выстрел, не стартовая хлопушка, и не мелкашка! Память сработала мгновенно. Выскочила умная мысль и бодро отрапортовала: револьвер наган, выстрел в другую сторону! Она мысленно скомандовала отбой, умная мысль щёлкнула каблуками и растворилась.
Жахнул второй выстрел, третий.
Оба осоавиахимовца смотрели на неё с разочарованием, а Старший ещё и с уважением.
Выстрел… выстрел.
Она глянула на Старшего и подняла бровь. Одну. Тот на мгновение опустил глаза и пояснил:
  – Зачёт по нормативам на звание «Ворошиловский стрелок».
Выстрел… выстрел.
Семь выстрелов, отметила она, кивнула Старшему, и лишь затем неспешно оглянулась.

      Инструктор выстроил ребят в колонну по одному, каждый сжимал в руках мишень. Колонна упрямо изгибалась дугой, все норовили поглазеть на процесс. Инструктор выдавал патроны по одному, очередной стрелок заряжал их в барабан, затем вставал в позицию, по команде палил в сторону одного их тех самых щитов, назначение которых она вначале так и не могла опознать. На каждый выстрел эхом накладывался звук впивающегося в дерево металла, щиты явно были непробиваемыми для мягких револьверных пуль калибра семь шестьдесят два. Отстрелявшись, стрелок выбивал из барабана гильзы, сдавал оружие и убегал к щиту, прихватив мишень стоявшего позади товарища. Инструктор бдительно держал разряженный револьвер, а его помощник с карандашом и планшетом терпеливо ждал отстрелянную мишень. Когда отстрелявшийся возвращался с рубежа, инструктор вручал наган следующему и поштучно выдавал патроны. Помощник черкал карандашом мишень и подсчитывал столбиком результат. Следовало признать: техника безопасности была отработана неплохо.

      Неплохо? Перед её мысленным взором предстал весь парк, приютивший Стадион и само Училище. Обалдеть! Открытый огневой рубеж! За ним этот самый парк, через который проходит как минимум две тропинки крест-накрест. По тропинкам ходят посторонние люди! Промах по щиту – и аха! Лови пулю, прохожий, чего молчишь, поймал, что ли? Она потрясённо покачала головой. Старший покосился на неё, понял правильно и принялся объяснять:
  – С той стороны выставлены заграждения, на каждой тропинке с обеих сторон стоит плакат и постовой. Четыре тропинки, восемь человек, по двое на тропинку, на вход и на выход.

      Она кивнула, взглянув на Старшего с уважением. Тот улыбнулся уголками губ и уточнил:
  – Мы тут не впервые работаем, всё давно отлажено и отработано.

      Они стояли рядышком и смотрели на стрельбу. Мальчишки палили азартно, кое-кто даже самовзводом. Заметив это в первый раз, она удивленно подняла брови и покрутила головой. Инструктор, сидевший за столом, покосился на неё, но промолчал. Он тоже внимательно следил за рубежом, но предпочитал сидеть за столом, хотя оттуда было хуже видно. Заметив стрельбу самовзводом второй раз, она только вздохнула. Пацаны делали все мыслимые ошибки. Они сжимали рукоятку чересчур сильно, кто-то даже двумя руками. Целились слишком долго, давили на спуск резко. Но не все…

      Несколько человек отнеслись к делу со всем прилежанием. Руку держали грамотно, перед выстрелом не зацеливались, спуск давили мягко. В общем, делали всё правильно. Она ничуть не удивилась, узнав старых знакомых, часть которых видела в самом начале, а потом всех их обгоняла на длинной дистанции. Серьёзные ребята. Когда стрельба прекратилась, Старший спросил её, покосившись на сидящего рядом инструктора:
  – Как Вы думаете, сдали?

      Она покачала головой. Что тут думать, всё налицо.
  – Что, совсем никто? – удивился собеседник.

      Инструктор за столом неприязненно косился на них и что-то беззвучно бурчал себе под нос. Она показала кулак, разжала его, и, подумав, показала ещё два пальца другой руки. Старший кивнул:
  – Я тоже так думаю, человек семь сдадут.

      Группа стрелков перешла на второй рубеж, чуть в стороне. Там щит стоял вдвое дальше. Полста метров, прикинула она, винтовочная дистанция.

      Всё повторилось по новой, только вместо нагана стреляли из  винтовочки. Инструктор поштучно выдавал патроны, пацаны бегали, меняли мишени, стреляли и снова бегали. Процесс был отлаженный, только паузы выходили побольше, бегать приходилось вдвое дальше. Она сообразила, что ребята опять бегают стометровку! Полста метров туда, полста обратно. Охота пуще неволи. Стрелки неправильно прижимали приклад, долго целились, дергали спуск, перезаряжали, опуская винтовку к поясу, снова вскидывали и целились...

      Она только головой качала. Инструктор, видимо, отвечавший и за этот норматив, не выдержал и буркнул насчет того, что смотреть со стороны и критиковать легко, а вот выполнить на деле не так просто. Она переглянулась со Старшим, и тот нейтрально поинтересовался, сдавала ли она на «Ворошиловский стрелок»? Она честно подумала и покачала головой. Чего не было, того не было.
– Вот-вот, – оживился инструктор, – хаять все горазды!

      Он явно переживал за своих не вытягивающих норматив ребят. Раньше надо было переживать, рассеянно подумала она, когда готовил мальчишек к сдаче норм. Старший покосился на ворчуна и спросил тем же нейтральным тоном, не желает ли она... попробовать? Она задумалась. Значок «За отличную стрельбу» у неё был, но это ведь не «Ворошиловский стрелок», верно? Она попросила нормативы и старательно их изучила. Провела пальцем по надписи «для мужчин» и покрутила головой. Старший пожал плечами, дескать, чем богаты... Нормы были нормальными, несмотря на каламбур. Старательно изучив и сравнив, ткнула в колонку «для взрослых». Старший снова пожал плечами, мол, не имею ничего против. Инструктор удивлённо глянул на Старшего, затем молча выписал стартовый протокол и крикнул инструктору на огневом рубеже принять ещё одного стрелка. Она пошла к рубежу, на ходу помахивая выданной «бамашкой». Инструктор оглянулся, бросив равнодушный взгляд, кивнул и махнул рукой, мол, быстрей. Она и сама видела, что стрельба закончена, к мишени побежал последний стрелок. Пацана тормознули и вручили чистую мишень.

      И тут пацаны оглянулись. Вот ради этого стоило потратить вечер на перешивку гимнастёрки! Она шла против потока внимания к своей особе и самым наглым образом балдела, представляя, как смотрится со стороны в старательно приталенной гимнастёрке, удлинённой юбке и начищенных сапогах. Солнце прерывисто освещало её фигуру, пробиваясь сквозь ветви деревьев, ещё невысокое и не злое. Она жмурилась, как довольная кошка, делая вид, что щурится от вспышек солнца. Первое время её попросту не узнавали и пялились просто на девичью фигуру, но потом...

      Потом по лицам промелькнуло узнавание. А потом некоторые сообразили, что вокруг пустое поле и кабинок для переодевания не наблюдается. Не в колючих же кустах она переодевалась? На лицах этих, самых умных, проступала прямо-таки детская обида. Поняли, какое зрелище они проворонили. С каждым её шагом обиженных лиц становилось всё больше. Ты смотри, сообразительных-то много, много.

      Ну что сказать, мальчики, стриптиз вы пропустили, аха, а на бис мы не выступаем! Потом до них начало доходить, что она в форме и в петлицах кубики. Наконец, обернулся и инструктор, привлечённый внезапной тишиной. Он тоже узнавал её «по частям», разве что про стриптиз додумался быстрее пацанов.

      Инструктор протянул ей винтовку, она привычно взяла её, и рука непроизвольно дёрнулась. Винтовка оказалась очень лёгкой. Взвесив на руке, убедилась в этом со всей определённостью. Сзади засмеялись. Ехидный голос посоветовал надеть вместо сапог белые тапочки, легче будет. Она крутила винтовку в руках, не понимая, в чём подвох. Сзади откровенно смеялись, подсказывая, где приклад, а где ствол. Инструктор недоумённо взирал на её манипуляции. Ах, вот оно что, это не германская винтовка, это отечественная «ТОЗовка». Вон и буковки на стволе оттиснуты. Та-а-ак, а это значит, и калибр у неё поменьше. Не шесть с половиной, а всего лишь пять и шесть десятых. Она взяла с ладони инструктора патрон, подняла к глазам. Так и есть, маленький серенький патрончик. Поворошила остальные патроны на ладони инструктора. Заметила потёртости и белые рыхлые полоски по краю некоторых гильз, откровенно поморщилась. Инструктор сердито отобрал у неё патрон и буркнул:
  – Стрелять будете?

      Она вздохнула, ещё раз осмотрела винтовку. Приложилась к прикладу, поводила стволом, кивнула. Инструктор протянул патрон и сказал:
  – Пять зачётных!

      Она ехидно улыбнулась, отрицательно помахала пальчиком и показала три пальца. Тот вздохнул, покосился на отстрелявшихся пацанов и согласился:
  – Три пристрелочных!

      Пацаны предсказуемо зароптали. Она подняла винтовку, приложила к плечу, повозилась, устраивая приклад поудобнее, поводила стволом вверх-вниз, приняла стойку, кивнула. Подхватив, не глядя, патрон с ладони инструктора, передёрнула затвор, тщательно прицелилась, дождалась ощущения прижатого к мишени среза ствола. Посмотрела на нужную точку  мишени, мягко дожала спуск, затаив дыхание. Пацаны сзади заткнулись. Не опуская винтовки, цапнула второй патрон, перезарядила. Присмотрелась к следующей точке и послала пулю в мишень. Третью пулю послала в третью точку, представив себе ровненький треугольник внутри черного кругляша. Пацан, сменивший мишени, вернулся слегка обалделый. Отдав мишень, он затесался в толпу, и там зашушукались. До неё доносились отдельные фразы.
  – Да я говорю тебе, все три в яблочко!
  – Врёшь!
  – Сам ты врёшь!

      Послышался подзатыльник, сопение, возня. Инструктор, не оборачиваясь, негромко произнёс:
  – Выгоню с рубежа!

      Пацаны притихли. Она подняла мишень вверх, и внимательно изучала дырочки на просвет. Как и планировалось, пули легли треугольником, в классический кружок рассеивания, строго в середине чёрного кружочка. А, пожалуй, пристреляна винтовочка-то неплохо, подумала она, отклонений нету. Почти. Но тут уже некачественные патроны подвели. Задумчиво водя глазами по мишени, она подсчитывала, куда надо положить пули, чтобы попасть в норматив. Получалось неплохо, можно бить кучно в некоторых пределах, стараясь не укладывать пули одна в одну. Вернув пробитую мишень инструктору, подняла винтовку, кивнула. Инструктор объявил:
  – Пять зачётных!

      Она взяла первый патрон, глянула, невольно поморщилась. Патрон был мятый. Немного, но заметно. Инструктор заменил патрон, она молча смотрела ему в глаза, не прикасаясь к очередному серому цилиндрику. Вопросительно изогнула бровь. Инструктор не выдержал, опустил глаза, коротко вздохнул и спрятал патроны в карман. Вынув из другого кармана новую, уже не серую, а жёлто-красную коробочку, распечатал и вытянул оттуда кассету со вставленными в неё патронами. Ровно на один ряд выдвинул. Вытряхнул на ладонь пять патронов, закрыл и спрятал пачку.

      Вот это совсем другое дело, довольно улыбнулась  она. Настоящие целевые патроны. Взяла один, осмотрела. Сверкающая латунная гильза, матово-чёрная пуля, покрытая тонким слоем полупрозрачной белой смазки. Удовлетворённо кивнув, вложила патрон в казенник и привычно закрыла затвор. Теперь оставалось не выйти из роли. Она тщательно целилась и укладывала пули в нужные точки, набирая требуемые очки. На последней пуле решила подстраховаться, заодно проверить качество патронов. Послала пулю точно в центр мишени. Дёрнув затвор, протянула винтовку инструктору, который поглядывал на неё весьма подозрительно, но в то же время с уважением. Не мог не оценить, что винтовка при стрельбе не дёргается, куда попало.

      Глаза у пацана, притащившего мишень, были совсем круглые. Инструктор стал черкать карандашом по мишени, подсчитывая очки. Было заметно, что и его проняло. Пацаны как-то незаметно сгрудились вокруг и заглядывали со всех сторон. Она глянула мельком, уложилась ли в кружок. Убедилась, что уложилась, одна дырочка аккуратно лежит в самом центре. Инструктор поднял на неё глаза и пригласил на второй рубеж.

      Так они и перешли: инструктор впереди, она чуть сзади и сбоку, а следом целая свита мальчишек. Поверит ли кто-нибудь, что за ней ходили толпой почти три десятка пацанов? И ходили ведь, и даже бегали! Начиная с беговой дорожки и кончая огневым рубежом! Пустячок, а приятно, чего уж там.

      На коротком рубеже инструктор вынул из кобуры наган, вызвав очередной всплеск эмоций у зрителей, и протянул ей на ладони. Полез в карман за патронами. Она приняла и осмотрела наган. Мушка ей не понравилась совершенно. Явно сбитая, по ней очевидно и несомненно стучали. Инструктор буркнул:
  – Пристрелян, пристрелян, мушку выравнивали.

      Она продолжила изучение оружия. Покрутила барабан, щёлкнула дверцей, взвела курок, спустила его, придерживая пальцем. Курок взводился как-то неровно, спуск был тугой. Такое впечатление, что наган требовал чистки уже давно и, похоже, требовал безуспешно. Глянула на инструктора. Тот с кислым видом протянул патрон:
  – Три пристрелочных!

      Она глянула на его ладонь, взяла патрон, осмотрела. Гильза была потёртая, на донышке вокруг капсюля зеленел ободок. Она отрицательно покачала головой и вернула патрон. Вытряхнула на ладонь инструктора из коробочки остальные  патроны, поворошила пальцем. Каждый третий был с зеленью на донышке. Вспомнились заминки в стрельбе. Осечковые патроны, однозначно. Отобрала десять патронов приличного вида. С большим сомнением глянула на револьвер, сунула его в руки инструктору, знаком попросила подождать и направилась к своей скамейке.

      Инструктор что-то попытался сказать, послышалось восклицание, но она уже ворошила свой сидор на скамеечке. Ничего, ничего, подождут! Команды открывать огонь не прозвучало, значит, рубеж покидать можно. Вытащила сбрую, накинула портупею, застегнула ремень и вернулась на рубеж. С каждым её шагом глаза у пацанов, не сводивших глаз с её пояса, становились всё больше. Она всерьёз забеспокоилась, не вылезут ли они из орбит, но успела дойти до рубежа раньше.

      Вынула из кобуры наган, знаком попросила освободить ладонь. Инструктор послушно сунул горсть патронов в карман, убрал свой наган в кобуру. Высыпав ему в ладонь предварительно отобранные боеприпасы, она принялась вылавливать патроны из барабана. Спрятав свои патроны в карман, набила барабан осоавиахимовскими. Показала пальцами: «Три пристрелочных». Инструктор кивнул. Вот и пристреляю заодно, удовлетворённо подумала она, прокрутила барабан пустыми каморами вниз и подняла оружие на уровень глаз.

      Три выстрела с предварительным взводом курка она сделала, прицеливаясь самим тщательным образом в вершины маленького треугольника, плавно нажимая спуск и задерживая дыхание. Наган вздрагивал при выстреле, но подчинялся. На пацана, притащившего мишень, было жалко смотреть. Результат её удовлетворил полностью. Наган был новый, с отличной заводской пристрелкой. Пули легли в треугольник посередине чёрного кругляшка, и смещений в стороны не наблюдалось. Так, сколько там надо выбить из семидесяти очков? Значит, не выходим за рамки этой окружности. Она выбила гильзы, вставила патроны и кивнула инструктору.
  – Семь зачётных, – обречённо вымолвил он, – огонь по готовности.

      Она подняла револьвер и взвела курок. Ну, «бельгиец», поехали! Не спуская глаз с мишени, взводила курок и методично давила на спуск. Семь выстрелов. Опустила оружие, глянула на инструктора. Кивок пацану, и тот умчался к мишени. Пока он бегал, она успела выбить стреляные гильзы и вернуть свои патроны в барабан револьвера. Спрятав наган, поискала глазами и подняла с земли несколько гильз, выбрала одну, спрятала в карман. Инструктор подсчитывал очки. Сразу было видно, в нужный кружок она попала вчистую.

      Вернулись к столу, за которым нетерпеливо елозили осоавиахимовцы. Старший азартно схватил заполненный протокол, впился взглядом, передал второму, забрал мишени, старательно изучил, силясь не изменяться в лице. Это ему удалось с трудом. Она смирнёхонько ждала решения. Сверившись с таблицей, Старший откашлялся и громко заявил, что выполнены нормы на звание «Ворошиловский стрелок». Помедлив, добавил:
  – По нормативу «для взрослых»!

      Пацаны зашумели. Инструктор с закаменевшим лицом заполнял протоколы и передавал Старшему. Потом вытащил бланк удостоверения и коробочку со значком. Повторилась процедура заполнения и награждения. Она пожала руку, кивнула, спрятала документ и коробочку, застегнула карман на пуговку. Пацаны за спиной громко хлопали в ладоши. Она обернулась и грациозно поклонилась, не забывая, однако, что на ней военная форма. Шум усилился.

      Третий инструктор с винтовкой в руках не хлопал, смотрел печально. Она еле заметно пожала плечами. На вкус и цвет... Может, он этот, как его, шовинист, и вообще девочек не любит? Даже таких красивых и метких, как ты, скромно добавила рассудительная мысль. Она мысленно согласилась, подняла сидор и повернулась к выходу. Краем глаза ухватила движение в запретной зоне, за стрелковым рубежом, обернулась. Чёрная тень металась над самой землей. Кто-то из мальчишек закричал, нацелив в даль палец:
  – Там ворона кого-то долбит!

      Действительно, большая чёрно-серая ворона кружилась, ныряя к земле, а там металось что-то маленькое. Кролик? Котёнок? Щенок? Не разобрать в траве!
  – Заклюёт! – отчаянно закричал кто-то и толпа ринулась на выручку. Не успеют, отстранённо подумала она. Метров семьдесят, не меньше.
  – Да чтоб тебя, – с отчаянием выдохнул кто-то из инструкторов. Все смотрели на разыгравшуюся перед ними сцену. Неправильно это, нечестно! Девочка шагнула к инструктору, потянула из его рук винтовку, жестом показав на пацанов. Тот, сразу сообразив, заорал во весь голос:
–  Все назад! Назад! Стрелковый рубеж!

      Пацаны остановились почти сразу. Дружно побежали назад, забирая в сторону. Видимо, эта команда была вбита в них крепко. Правильно бегут, оценила она манёвр, с рубежа быстрее всего уходить в ту сторону. Сзади грустно сказали:
  – В ворону пулей не попасть. Разве что отогнать получится.

      С этими словами ей под руку подсунули  патрон. Она взяла, глянула мельком. Патрон правильный, целевой! Переместилась влево одним длинным, скользящим движением, обходя пацанов и высокую траву.
  – Пристреляна на полста метров! – крикнули в спину.

      Она кивнула, не оборачиваясь. Ворона была, как на ладони. Загнав патрон в винтовку, мягко вскинула мелкашку, ловя разбойницу на прицел. Старательно думала о том, как её вкусно вчера кормили, как понравились ей часы, как хорошо подошли кроссовки. Думала о чём угодно, только не о выстреле и вороне. Уже поймав охотницу в прицел и выбирая спуск, внезапно похолодела. Сфера чувств внезапно расширилась, проникая в окружающий мир. Откуда взялся котёнок на рубеже, оцепленном со всех сторон? Вдали от домов и жилых кварталов? В голову кольнула злобная колючая стрелка и через мгновение она увидела.

      Увидела не глазами, а сознанием. Там, впереди, сидел маньяк, больной человек, подбросивший в парк котёнка. Да, там действительно котёнок, полосатый и насмерть перепуганный. Маньяк подбросил котёнка, чтобы выманить и подстрелить ворону. Он промажет, в ворону он обязательно промажет, а там дальше...

      Там дальше толпа пацанов и один из них поймает пулю этого ублюдка. Дистанция семьдесят пять метров, до маньяка ещё пять метров, итого до пацанов восемьдесят метров, убойная сила достаточная, пацану хватит! Что-то растерянно пискнула и пропала суматошная мысль, не понимающая, откуда взялись все эти знания.

      Решение созрело мгновением позже. Она скользнула ещё в сторону, присела, ловя на одну линию обе цели. Маньяка в кустах, уже поднявшего руку с пистолетом, и ворону, раскинувшую крылья над котёнком. Время замедлилось. Девочка с замиранием сердца дождалась нужного момента и дожала спуск. За мгновение до выстрела ворона, разумеется, почуяла-таки неладное, заорала и крутнулась в воздухе, уходя в высший пилотаж, делая «бочку».

      На выходе из «бочки» ворона и поймала пущенную на опережение пулю, пронзившую её горло и улетевшую дальше. Влетев в  кусты, пуля воткнулась маньяку в руку. Злобный вороний клёкот заглушил невнятный стон раненого. Она выпрямилась, поднимая винтовку стволом вверх. Пацаны заорали не хуже вороны и помчались к месту сражения. Она не глядя, щёлкнула затвором, поймала на лету гильзу, сунула винтовку за спину в руки инструктору. Подняла с земли сидор, сброшенный перед выстрелом. Сунула гильзу в карман.
  – Попала! – потрясённо сказал кто-то сзади. – Она таки попала в ворону на лету!

      Она вздохнула, повела плечами, мол, ну, попала, и что? А действительно, что? Бывают ли значки за убитых ворон и раненых маньяков? В её родом времени запросто, а тут... М-да, вряд ли, а то добавила бы в коллекцию. Краешком сознания и остатками невероятного, уже угасающего чутья она ещё цепляла эмоции спотыкающегося и пригибающегося к земле человека. А человека ли?  Раненый пробирался через колючие кусты, аха, через дикий шиповник. И двигается он в строну... в сторону... аха, в сторону улицы Химиков он крадётся, забирая к Северному переулку. Запомним...

      Вернулись ребята, бегавшие к месту сражения. Ворону ощипали, наверное, как курицу. Шикарное перо принесли и ей. Глянув на окружающие её утыканные перьями головы и воинственный, а-ля Чингачгук, вид, сияющие глаза, вобрала в себя мощный заряд бьющих через край эмоций. Заслужила! Сбила на ухо фуражку и воткнула перо в волосы. Раздались вопли, запугавшие бы до смерти всех индейцев разом. Она улыбалась. Всё обошлось, все пацаны остались живы. И никто об этом не узнает. А зачем?

      Принесли и котёнка, действительно напуганного, серого и полосатого. Он громко и тонко мяукал, цеплялся растопыренными коготками за всё, до чего мог дотянуться. Поглядывал он при этом почему-то на неё, будто знал, кому обязан спасением и кому можно поплакаться. Подошла, присела на корточки, глянула на котёнка глаза в глаза. Не плачь, малыш, сказала мысленно, теперь всё позади, всё хорошо, всё кончилось. И погладила его по головке. Тоже мысленно...

      Кого она больше старалась утешить, котёнка или себя, было непонятно. Напряжение последних минут постепенно отпускало. Ощущение всезнания растаяло окончательно. Всемогущество, исходившее от зажатого в руках оружия таяло, и слава Богу. Она инстинктивно отбрыкивалась от чувства вседозволенности, не позволяя ему  поселится в душе. Ну вот, теперь она снова стала сама собой. Котёнок широко раскрыл на неё глаза и перестал мяукать. Вот и славно, подмигнула она ему и встала.
  – Возьмёте котёнка? – робко спросили её.

      Она посмотрела на котёнка и с величайшим сожалением покачала головой. Не получится, малыш, я сама тут на положении котёнка. Тем более хозяин у тебя уже нашёлся, верно? Котёнок тихо мяукнул и посмотрел в глаза державшему его мальчику. Правильно, одобрила она и мимолётно пощекотала котёнка под подбородком. Тебе с ним будет хорошо!

      Пора идти, подумала она, пора! Выходной идёт, личное время дорого. Но тут есть варианты. Сейчас и узнаем, куда дальше идти. Вернувшись к столу, за которым шло бурное обсуждение стратегии и тактики отстрела высокоманёвренных воздушных целей. Дождалась паузы, приведя волосы в порядок и спрятав шикарное перо в карман сидора. Вытащила заранее заготовленную записку и положила на стол. Прочитав текст, все трое осоавиахимовцев переглянулись.
  – Радиоклуб? – переспросил один.
  – Адрес? – задал уточняющий вопрос более догадливый коллега.

      Старший молча взял ручку, макнул в непроливашку и просто написал на записке адрес. Она глянула и покачала головой. Это был кирпичный трёхэтажный жилой дом недалеко от Пожаркома. Вытащив карандашик, быстро нарисовала тот дом во всех деталях и изобразила вопрос. Осоавиахимовцы заговорили, перебивая друг друга, а Старший поставил крестик на полуподвальном окошке крайнего подъезда. Она оттянула рукав и похлопала пальцем по часам. Успела перехватить завистливый взгляд осоавиахимовцев. Аха, «Командирские», последний писк, ехидно поддакнула вредная мысль, надпись «Ролекс» в таком ракурсе не видна! Старший подумал и приписал сбоку режим работы клуба.
Осталось сделать ещё одно дело, и всё.

      Поблагодарив Старшего осоавиахимовца, она помахала на прощание рукой мальчишкам, осмотрелась и пошла к дальнему выходу из парка, мимо убитой ею вороны. Обойдя стороной колючие кусты, подошла к месту засады, устроенной маньяком. Разумеется, там уже никого не было, только пятна крови пунктиром на примятой траве. И ведёт пунктир в сторону... ага, вон туда он ведёт. А что это там чёрненькое белеется? Так и есть, выронил, паразит, своё оружие. Черный пузатый пистолетик лежал в самой гуще диких колючек. Осмотрев кусты шиповника, присела, подобрала сломанную веточку и просунула по земле руку, осторожно огибая кривые ветви, оплетённые гнусного вида паутиной. Дотянувшись до пистолета прутиком, подпихнула его в сторону, потом ещё и ещё. Вскоре злополучное оружие было у её ног. Осторожно подняла за скобу, осмотрела.

      Маленький чёрный пистолетик. Браунинг, зауэр или баярд? Но не вальтер, тот она опознала бы с лёту, благо и в руках подержала и пострелять постреляла. Повертела потёртую железку и уверенно опознала баярд. Присмотрелась к полустёртым буквам, точно, баярд, калибр шесть тридцать пять. Пришлось пожертвовать платком-банданой. Завернула добычу, спрятала в сидор. Будет Палычу развлечение, решила она. Пальчики снимет, авось пригодятся. Нашла глазами место своего выстрела, сверилась с пятнами крови на земле и мысленно провела линию дальше.

      Шансов было немного, кругом кусты, причём крайне колючие. Но вон там, дальше, стоят приличной толщины деревья, надо проверить. Она пошла мимо деревьев, приседая и изучая кору. Повезло, надо сказать. Не зря продиралась через заросли. Несмотря ни на что, пуля прилетела в ствол дерева, воткнулась в кору и теперь торчала наружу шляпкой гвоздя, вбитого заподлицо. Замечательно, теперь запомним дерево, ну хотя бы так…

      Она подпрыгнула, вскарабкалась на толстую ветку и старательно обломала веточки на расстоянии вытянутой руки. Получился хороший ориентир. Осмотрелась, да, других таких нигде нету, значит, примета получилась верная. Перетянула сидор на грудь и сиганула вниз. Перекинула вещмешок за спину и направилась по тропинке дальше. Справа показался забор. Странно, откуда забор, тут нет домов. Аха, домов-то нетути, но есть Цирк! Она совсем забыла про Цирк, а ведь было такое чудо в Городе. Было, пока не сгорело. Сгорело… А почему? Стоп-стоп-стоп! У тебя выходной, дорогая, думай о чём угодно, но не о работе! Вон он, Цирк, целый и невредимый, и хватит об этом.

      Вышла на улицу Химиков, осмотрелась. Круглое здание Цирка выступало из-за деревьев справа, редкий пунктир тёмных пятен шёл через дорогу, в сторону двухэтажного дома приличного вида. Посмотрела на часы, принимая решение. Время терпит, ладно, уговорили, облегчим Палычу задачу. Перейдя улицу, неспешно прошла во двор, изредка бросая взгляд на землю. Следы уверенно вели к первому подъезду. Пришлось зайти, подняться на второй этаж и убедиться, что пунктир уходит под дверь, из-за которой доносились ругань и детский плач.

      У этого урода дети есть, поразилась она. Глянув на номер квартиры, замерла. Внизу послышались шаги. Кто-то уверенно шёл в сапогах. Опаньки, попалась как кур в ощип! Мгновенно взлетев на чердак, испытывая непередаваемо сильное чувство дежавю. Прижалась к стене, держась подальше от лестничного пролёта. Ну, так и есть, внизу показалась синяя фуражка. Участковый, наверное. Милиционер шёл, аккуратно обходя пятна крови и явно выслеживал их источник. Поднялся к двери, прислушался к крикам и решительно постучал.

      Через минуту он вошёл в квартиру, на площадку выплеснулся тихий плач ребёнка, шум передвигаемой мебели и женские причитания. Дверь захлопнулась, отсекая звуки. Ну вот, удовлетворённо подумала она, может быть и без Палыча всё образуется.



27.12.2015 г.
v2.28.12.15 г.
г. Березники