Приключения песта. Книга первая Час утренних ритуа

Предисловие


- Невже ніхто не хоче послухати казку?

- Я хочу…

- І я хочу… - залопотіли двоє молодших діток, підіймаючи, як
у школі, руки. А найстарший, лежачи спиною до мами, тихо посміхався, непереконливо вдаючи, що нібито обмірковує щось дуже
важливе і навіть грандіозне.

- Гаразд-гаразд. Тільки я розповім казку лише тим, хто спокійнісінько лежатиме у своїх ліжечках.
Даючи можливість малечі вгамуватися і лягти, мама, не кваплячись, вимкнула світло, і кімната поринула у напівтемряву. Лиш
тьмяний промінчик пробивався з батьківської спальні у вузеньку
шпарку прочинених дверей. Цього було достатньо, щоб освітити
всю дитячу кімнату. Малеча боялася темряви.

- Це сталося тисячі й тисячі років тому…

- Тобто ця історія взаправдішня? – перебила маму шестилітня
доня.

- Так, красунько, взаправдішня…

- І саме тому вона буде дуже страшна, – лякаючи сестру, не
своїм голосом пробубонів восьмирічний син. Не звертаючи на це
уваги, мати продовжила:

- Яка то була країна і які там жили люди, зараз вже ніхто не
скаже, але напевно відомо, що до того, як все сталося, люди жили
в лісах, полювали, рибалили, збирали ягоди і гриби – все, що
можна було їсти. І більше нічого не робили. І їм дуже подобалося
так жити.

- Кому це так може подобатись жити? Виходить, що люди або
шукали їжу, або їли її. Це ж нудно. А де вони розважалися?

- От приблизно так, як ти, синку, міркував один парубок. Йому
нудно було. Але не про розваги він мріяв, а про пригоди. Не хотів
він ані полювати, ані рибалити. І вирішив піти так далеко, як ніхто
з його сім'ї ще не ходив. На жаль, він нікого з собою не взяв, і ми не
знаємо, що з ним у мандрах сталося. Пройшло дуже багато років.
Померли його батьки, а у братів і сестер вже були онуки і навіть
правнуки. Хлопця цього вже почали забувати. Колись одного дня
ці люди побачили двох подорожніх і не повірили своїм очам. В од
ному з мандрівників вони впізнали свого родича, що пішов давним-давно. Але найдивніше було те, що цей хлопець за всі роки своїх мандрів зовсім не змінився: як пішов парубком, так парубком і повернувся. Спочатку рідні подумали, що перед ними його син чи онук. Але наш герой здивував всіх знанням таких подробиць і таємниць із минулого своєї сім’ї, котрими зовсім не обов’язково ділитися зі своїми дітьми…

- Мамо, а в тебе з татком теж є таємниці, котрі зовсім не обов’язково нам розповідати?

- Звичайно, синку. У кожного вони є. По-перше, є справи, які торкаються лише нас з татом. А по-друге, люди дуже рідко розповідають іншим про свої провали і помилки. Тому що дуже боляче переживати ще раз свої невдачі. Але, з іншого боку, саме невдачі надихають нас розбиратися в собі. Тобто ставати сильнішими і кращими.

- А якщо я зовсім не помиляюся, невже я ніколи не стану сильнішою?

- Станеш, доню. Якщо не припускатимеш помилок, я навчу тебе на своїх. Обіцяю, - ласкаво сказала мама, цілуючи дитинку. – Але ми зовсім забули про наших подорожніх. Адже другий мандрівник був навіть ще загадковішим, аніж перший. Він, як і наш герой, також був юним. А найбільше всіх здивував його одяг. В той час люди ще не вміли робити тканину і використовували за одяг шкіри тварин. А цей хлопець був одягнений у туніку з плащем. Але найцікавішим в незнайомці був не його зовнішній вигляд. Юнаку знадобилося зовсім небагато часу, щоб здивувати всіх своїми неперевершеними знаннями, котрі були недосяжні для людей тих часів. Так, він знав, як вирощувати пшеницю й пекти хліб, як робити різні знаряддя праці з металу, а також як ткати. Декілька тижнів гостював незнайомець у рідні свого друга. І коли прийшов час іти далі, зібралися всі люди, що жили в тій місцевості. Вони хотіли подякувати цьому чоловіку за нові знання і вміння. До друзів вийшла найкрасивіша дів-чина і подарувала незнайомцю квітку. Чужинець був збентежений. Ніколи в житті він не бачив такої вроди. Він закохався в дівчину і не хотів вже йти звідси.

- Мамо, - втрутилася доня, - а татко коли тебе побачив, він також не захотів більше залишати тебе?

- Так, доню. І я також ніколи-ніколи не залишу татка.

- Тоді чому ви щоранку розходитися по своїм роботам?

- Тому що нам дуже приємно ввечері зустрічатися знов. На жаль, без першого не буває другого. Якщо в житті не буде розлук, то, певно, не буде й зустрічей.

- А я, - сказав молодший син, - ніколи не закохаюся. Бо всі дів-чата – капризулі.

- А всі хлопці – розбишаки, - сестричка з задоволенням показала братові язика.

- А всі мами закінчують розповідати історії, коли діти сваряться,- вона зачекала, доки малеча заспокоїться, і продовжила. – Наш чужинець залишився. Він одружився, у нього з’явилися діти. Ця історія відбулася ще в ті часи, коли люди самі мали себе забезпечувати їжею. Якось вночі до нього завітав сусід і попросив зробити орало. Юнак погодився. Наступного вечора сусід прийшов ще раз. Наш герой дуже здивувався, коли сусід знову попросив зробити йому нове орало. «Але я ж тобі вчора зробив орало!» - сказав він. «Так, - відповів йому сусід,- але вранці до мене прийшов старший брат і просив мене віддати йому орало». «Добре, - сказав юнак, - я зроблю тобі нове орало. Але коли наступного разу у тебе хтось буде його просити, ти скажи цій людині, що воно твоє. І не віддавай». «Моє? - здивувався сусід. - А що це означає?». «Що воно належить тільки тобі, і тільки ти можеш ним користуватися», - відповів чужинець.

- Невже люди тоді були такими дурноверхими, що не знали, що таке «моє»?

- Не всі знання, синку, додають розуму. А бувають такі знання, котрі більше забирають, ніж віддають.

- А що сталося далі?

- Наступного вечора сусід прийшов знову і знову попросив зробити йому орало. Він розповів, що до нього завітав середній брат, і також просив орало. Юнак запитав сусіда: «Ти казав, що орало твоє?». «Казав», - відповів той. «І віддав?». «Ні, - каже, - не віддав. Брат украв орало». «Добре, - каже чужинець, - я зроблю тобі третє орало. Тільки ти маєш захищати свою власність від злодіїв. Ще я тобі дам меча і лука». Наступного дня до нашого героя завітали вже брати сусіда. «Дай нам зброю, - сказали вони. – Наш брат вбив молодшого брата. Ми хочемо помститися». Робити нічого. Братів було більше, і їх осліпила помста. Юнак не хотів ставати на їхньому шляху та озброїв братів. Вночі вся сім’я сусіда була вбита. У вбитої дружини сусіда також була родина, яка так само бажала помсти. Чужинець зрозумів, що відтепер люди його у спокої не залишать. Єдине, що для нього залишилося, – це тікати. Так він і зробив. Але куди б він не приїхав, помста йшла по його слідах. Діти його стомилися, а жінка була нещаслива і пішла від нього. Тоді засмучений наш герой вирішив так: якщо він не може зупинити цю сварку, то принаймні спробує керувати нею. Він дуже хотів повернути свою дружину, бажав, щоб вона пишалася ним, щоб дивилася на свого чоловіка так, як тоді, коли дарувала йому квітку. Чужинець навчив ковалювати тисячу чоловіків, кожен з них зробив тисячу списів і тисячу мечів. Він озброїв цілу армію і кров’ю зсилив людей коритися йому. Він заснував першу в світі державу, написав перші в світі закони і змусив усіх поважати їх. Саме він став першим в світі правителем. І назвав він себе Тираном.

- Мамо, а Тиран нарешті знайшов свою кохану?

- Так, доню, знайшов. Він з нею поговорив і відпустив.

- Чому?

- Тому що вона кохала подорожнього незнайомця, котрий знав більше, ніж всі люди на землі, а не кривавого Великого Тирана.

- І чому він їй не пояснив, що той подорожній і Тиран – це одна
й та ж людина?

- Він намагався. Проте дружина не розуміла, що люди зміню-ються, що кожен наш вчинок змінює барви на портреті нашої осо-бистості. І якщо людина лишається такою, якою і була, це значить тільки одне: вона нічого за своє життя так і не зробила.

- Мамо, я так і не зрозумів, поганою людиною був Тиран чи ні?

- Не знаю, синку. Проте я знаю точно, що він намагався і диви-тися в обличчя своїм проблемам, і тікати від них, і навіть отриму-вати з них зиск. На жаль, життя таке, що ми не завжди можемо усвідомити наслідки наших вчинків. Ну хто міг в той час здогаду-ватися, що неподілене орало стане причиною всіх війн в історії людства? І тоді, коли все вже сталося, важливо, яким чином ти ви-лізатимеш із халепи. Але це не означає, що не потрібно робити ви-сновки. І на цьому я хочу побажати вам: на добраніч…


Глава 1


Сентябрьское солнышко пока еще беззаботно заглядывало в комнату и вовсю резвилось на стенах и мебели. Ему было безразлично, что наступила осень и начались рабочие будни. В это утро создалось впечатление, что календарь придумал злой-презлой человек, в то время как природа продолжала жить по-летнему яркими красками и звонким утренним пением городских птиц.

- Подъем! Пора вставать!

Это фраза из другого мира. Тот мир принадлежит скуке и повседневности. Там свирепствует работа, учеба и ответственность, не говоря уже о тысяче тысяч других нудных вещей. Именно в этом мире придумали осень и сменяющее за ней зиму.

- Да сколько можно дрыхнуть? Вставай, говорю тебе!

Квартиру заполнил угрожающий голос мамы. Несмотря на свой весьма миниатюрный вид, когда мама утром начинала кричать, она производила впечатление большого диктатора. Страшно становилось всем. За одним–единственным исключением: спящему папе было все равно, насколько суров голос мамы.

- Тс-сссссссссссссссссссссссссссссс… - не просыпаясь, произнес папа.

- Да что ж это делается такое! Ребенок через час должен быть в школе, а ты все еще спишь! Вы же опоздаете: и ты, и она!

- Тише-тише-тише-тише… - не открывая глаза и похрапывая, как мантру, бубнил папа.

Мама не сдавалась:

- Ты же только умываешься 20 минут. Плюс полчаса пьешь кофе. Еще полчаса ты выбираешь рубашку и галстук, чтоб выглядеть посолиднее, - не без ехидства вещала она. - Ты уже час как должен был встать!

- Я уже не сплю, - с почти осмысленным взглядом, пытаясь убедить
в этом прежде всего самого себя, прошепелявил папа, и тут же захрапел пуще прежнего.

Олянка уже не спала, когда к ней зашла мама.

- Вставай, доця. Как всегда, я без тебя не могу справиться с папой, - иронично улыбаясь, сказала она.

Именно с таких слов у Оляны начиналось утро большинства будних дней. Она шла к папе, обнимала и гладила его по спине, слушая, как тот заворожено урчал, затем пару минут что-то щебетала ему ни о чем, пока папа, наконец, просыпался и, кряхтя, отправлялся в ванную. В выходной день Олянка обычно проводила утро в компании компьютера или телевизора, так как мама с папой любили вдоволь поспать. Родители были типичными «совами», и все самое важное – будь то какая-нибудь домашняя либо недоделанная на службе работа, или важные взрослые решения и даже самые обыкновенные семейные разговоры, переносились всегда на поздний вечер, который у нормальных людей именовался глубокой ночью. Олянка очень любила такую необычность в своих родителях, и особенно ей нравились те вечера, когда она принимала участие в таких разговорах наравне со взрослыми. Ей было очень приятно ощущать себя чуть ли не единственным ребенком, не спящим в такое позднее время.

Одетая и собранная Оляна вышла из детской, когда мама уже завязала галстук папе. Не позавтракав, все семейство вылетело из дома и направилось на остановку. На детской площадке во дворе издевательски улыбались солнцем качели, а из всех парадных с никому не понятной ритмичностью выныривали разновозрастные дети с родителями и без, награжденные в боях с учебой ранцами, сумками и портфелями.

Для своего возраста Олянка Волошка была высокой девочкой. Ее светло-русое короткое каре гармонировало с нежно-детским личиком и карими глазками. В школу Олянка была вынуждена надевать форму – однотонные блузки разных оттенков, красно-синий клетчатый сарафан, такую же жилетку и бордовый пиджак, хотя в повседневной жизни она предпочитала шорты, брюки, джинсы, футболки, майки – в общем, все удобное, не мешающее бегать, прыгать и лазить по деревьям. Ее телесного цвета колготки безуспешно старались скрыть на ногах царапины, синяки и ссадины, которые, бывало, ныли и зудели. Но ребенок научился справляться с такими неприятностями, ибо девочка с ранних лет поняла: детства без синяков не бывает. Мама говорила: «Лучше набить шишки сейчас, чем под старость».

Путешествие в «Богданчике» прошло без особых приключений, но и без особого комфорта.

И вот, наконец, школа. Оляна почти не опоздала. На входе ее, как всегда, пожурили дежурные. Но от учительницы сегодня попало юной школьнице совсем не за это. О таких, как Олянка, обычно говорят: «Шило в одном месте». Она обладала такой «ядерной» энергией, ее эмоции были настолько выразительны и ярки, что многие окружающие люди просто переставали ее воспринимать. Оляны порой было «слишком много». К примеру, на уроке она с легкостью могла ответить учителю танцем или пантомимой, а обидчику или несправедливо поступающему с кем- либо человеку сделать предупредительный выстрел учебником в голову. Обратной же стороной такой ее благодетели была просто беспрецедентная невнимательность, переходящая в забывчивость. Вот и сегодня на первом уроке выяснилось, что она забыла тетрадь по математике, на втором –
ножницы и клей, на третьем – сделать вчера домашнее задание з української мови, на четвертом – как по-английски звучат фразы: «Меня зовут Оляна Волошка. Мне 9 лет. Я живу в Киеве», а на пятом – кеды. «Ну почему я тебя не забыла», - думала она, разглядывая дневник. В каждой клеточке напротив сегодняшних уроков красовались пять «двоек» с гневными посланиями от четырех учителей, к примеру: «Ваша дитина постійно не робить домашнє завдання й прикидається, що щось забуває вдома…» или «Ваша дитина не хоче ходити на уроки фізкультури»… И так далее, и тому подобное. Но хуже всего было даже не это. В классе Олянку считали в лучшем случае чудачкой, а то и неудачницей. Многие ровесники боялись ее дружбы, а те две одноклассницы, которым она и была интересна, в случае ссоры опасались идти против всего класса, и Оляна в такие моменты чувствовала себя совсем одинокой. Мальчики, бывало, побивали ее, основная масса девочек, упиваясь собственной стервозностью, открыто презирали, классная руководительница, искренне считая, что способна ее переделать, безуспешно пыталась воплотить свои старания, а другие учителя ее просто не хотели понимать. Во дворе картина была приблизительно такая же. Вот и получалось, что, кроме мамы и папы, у Оляны друзей не было.

Тем не менее, назвать девочку нелюдимой было нельзя. Для нее не составляло никакого труда завязать знакомство с любым человеком, не обращая внимания на его пол, возраст и род занятий. В компании мальчишек ее легко было различить по самому грозному рыку: «За мной!», и беготне с самой крупной палкой. С девчонками было немного сложнее, ибо Оляне претил образ принцессы. Нет, она ничего не имела против монарших особ. Ее воротило от потребительского поведения своих сверстниц, которые скрывали свои гадкие, подлые поступки под этой личиной. Олянка таких девочек называла «королевны». Но даже в этих компаниях она не терялась. Будучи самой физически активной, в любой среде она без труда вживалась в разные ролевые игры. К примеру, в «дочки-матери» она лицедействовала и мамой, и дочкой, и бабушкой, и дедушкой одновременно. Это всегда вызывало улыбку даже у «повидавших все-превсе» королевен. А за улыбку Оляна могла простить все что угодно и кому угодно. Взрослые же, за малым исключением, почти всегда были от нее в восторге, восхищаясь присущей ей рассудительностью, нестандартным образом мышления, оригинальностью ее творческих решений.

Поэтому все, что происходило в школе, Оляна воспринимала не с отчаянием, а скорее с большим сожалением. Ведь школы было очень много, а прогулок и развлечений очень мало. И, как она считала, именно это делало ее жизнь невыносимо скучной, а ее саму - одинокой. Вечером после продленки девочка осталась в школьном холле наедине с вахтершей, пока мама после работы не забрала ее. За «двойки» она не ругала дочь. Разве что лишь «выразила беспокойство Оляниной невнимательностью». Родители, особенно мама, с самого младенчества разговаривали с Оляной как со взрослой и требовали от нее взрослых поступков и решений. Выходило по-разному.

Уже ближе к восьми вечера они приехали домой, поужинали и стали дожидаться папу. Дочка не хотела засыпать, пока не поцелует отца в колючую щетину на щеке. И это уже стало семейной традицией даже несмотря на то, что папа зачастую появлялся с работы за полночь.

Медленно уплывал день. Он был похож на сотни таких же дней из ее прошлого и наверняка будет похож на тысячи таких же дней в ее будущем.

Оляне уже очень сильно хотелось спать, когда пришел папа. Вот уже мама спела ей на ночь «Соньку-Дрімку», а папа еще в галстуке и в мятой рубашке подставил свою щеку для цёмки. И вдруг маленькая девятилетняя девочка прямо в этот момент ощутила прилив неосознанного беспокойства: что-то должно было произойти очень скоро. Хорошего или плохого она не знала. Оляна крепко обняла папу, а из ее глаз потек ливень слез.

- Солнышко, - извиняясь, спросил папа, - что с тобой?

- Я не знаю, - рыдая, виновато ответила дочка. – Не уходи, пожалуйста.

- У тебя неприятности в школе?

- Нет. То есть, да. Но это не важно. Просто останься со мной.

- Тебе страшно?

- Да. То есть, нет. Не так, как обычно. Не надо смотреть под кроватью и в шкафу. Просто побудь со мной, и все.

Взрослые переглянулись. Это было крайне не похоже на их дочку.

- Малыш, - начала мама, - папа устал и совсем не ел сегодня. Может, мы отпустим его поужинать, а я посижу с тобой, пока ты не уснешь, хорошо?

Олянка сомневалась.

- Хорошо, - вытирая слезы, сказала она.

- Я только дам ему покушать и вернусь. А то наш папа на кухне совершенно беспомощен, - бросила мама, уводя папу из комнаты.

- Спокойной ночи, - уже в дверях, улыбаясь, сказал папа.

- Спокойной ночи, - всхлипывая, произнесла Оляна.

Когда через полминуты мама зашла в детскую, дочурка уже мирно посапывала. И вместе с ней на щеке спала одинокая слезинка.


Глава 2


Время остановилось. Оляна поняла это по застывшему в воздухе комару. Он не жужжал, не шевелил крыльями, а просто висел посреди детской, освещенной неожиданно ярким лунным светом. Сначала девочка подумала, что спит, однако она определенно помнила, что не прошло и минуты, как она проснулась. На часах было чуть больше трех часов ночи, но секундная стрелка не двигалась.

Девочка встала и подошла к комару. Она провела рукой над ним, будто проверяя наличие невидимых нитей, не дающих ему упасть. Нитей не было.

«Странно. Все очень странно. Я спала совсем немного, а проснулась выспавшейся. И почему висит этот комар? Как, интересно, у него так получается?»

Олянка попыталась дотронуться до него пальцем, и тут ее постигло первое разочарование. Висящий комар без каких-либо повреждений для себя не хотел двигаться с места. Он был твердый и острый, как стеклянный осколок.

«Может, я умерла?» Девочка потрогала себя за руки, ноги, туловище, голову – тело она ощущала. Затем она поднесла ладонь ко рту и глубоко выдохнула.
 
Собственное дыхание приятно окатило ее ладошку. Год назад у Оляны умер дедушка, и теперь она знала: умершие не дышат и они холодные. Ну и чтобы окончательно убедиться, что она жива, девочка докрасна растерла себе уши. Теперь они пылали.

«Я жива!» Не успела Оляна насладиться этим открытием, как ее настигло второе разочарование – она не могла выйти из комнаты. Она хваталась за дверную рукоять, пыталась дернуть ее, однако та не шевелилась.

- Ма-ма!!! Па-па!!! – позвала она. Прислушалась. Ей никто не ответил. В квартире стояла загадочная тишина.

Единственные звуки доносились сюда с улицы. Необычно, как для ночи и тихого района, в котором они жили, что-то гремело и звенело, словно караван груженых фур старался преодолеть целую серию «лежачих полицейских» на асфальте.

Девочка посмотрела в окно, но балкон не давал возможности увидеть, что происходит на улице. Зато ребенок понял, что неожиданно яркий свет исходил совсем не от Луны. Он мерцал, становился то насыщеннее, то приглушеннее, и переливался разными оттенками. Луна на такое не способна.

Было страшно и очень интересно. Балконная дверь ожидаемо не открылась. Впрочем, Оляна никогда ее не умела открывать. Зато заботливая мама на ночь распахнула доченьке форточку. Сколько раз Оляну ругали за то, что она перелезала через нее на балкон! Мама очень боялась высоты, хотя какая тут высота! Только пятый этаж! Вот если бы они жили на двадцатом или тридцатом этаже, тогда бы Олянка не рискнула бы лезть в форточку. Сейчас же это был единственный выход на свободу. И никто ее не накажет. Родители же спят.

Топорно и без особого изящества девочка таки вылезла на балкон, но увиденная ею картина настолько поразила ребенка, что Оляна не могла пошевелиться и даже моргнуть. С открытым ртом она наблюдала за настоящей битвой, разыгравшейся во дворе на детской площадке. В этом сражении не было ни солдат, стреляющих в противника из автоматов и пулеметов, как в фильмах про войну, ни рыцарей в доспехах, дерущихся на мечах, как в древние времена, ни магов, метающих во врагов заклятиями из волшебной палочки, как в приключениях Гарри Поттера. Внизу с виду обыкновенные люди, одетые в обыкновенные одежды, направляли друг в друга все, что ни попадало им под руку, при этом руками как раз они ни к чему не прикасались. В недругов летело все: и припаркованные вечером автомобили, и детские качели, и клумбы с цветами, и продуктовый киоск, и мусорные баки, и лавочки со скамейками, и даже застывший подвыпивший прохожий, возвращавшийся ночью домой. Все это сталкивалось в воздухе, издавало невероятные звуки, падало наземь, а после падения, как ни в чем не бывало, совершенно неповрежденным возвращалось на свое место.

На земле лежало несколько неподвижных тел. Но на них никто не обращал внимания. Возле невысокого заборчика, огораживающего детскую площадку, Оляна увидела стоящую на четвереньках женщину. Метрах в пяти от нее был красивый парень в зеленой ветровке и джинсах. Он смотрел на женщину, направив на нее ладони, из которых вибрировали невидимые, но вполне осязаемые волны. Оляне показалось, что женщина рыдала. Напротив них, прямо возле парадного соседнего дома, больше десятка мужчин, облаченных в одинаковую темно-бордовую военную форму, окружили двух рыжеволосых девушек, наверное, сестричек. Именно эта группа метала друг в друга все возможное и невозможное. Оляна это поняла, так как руки каждого из них были обращены к парящим в воздухе автомобилям и другим предметам, которые так поразили ребенка в начале. Девушки успешно отбивались от превосходящего числом противника. Олянка решила, что проблемы как раз у мужчин, так как одна из рыжеволосых только что умело направила в воздух мусоровоз вместе с водителем, и теперь самый крупный из всех летающих предметов – грузовик – просто сметал все остальное.

Возле песочницы, спиной к спине, стояли полный парень в светло-сером, как у Оляниного папы, костюме и высокая блондинка в красном платье, руки которой в воздухе описывали странные круговые движения. В эту пару тоже летело все, что попало, однако ничего так и не достигло цели, отскакивая от невидимого щита в нескольких метрах от блондинки. Парень же за ее спиной стоял с опущенными руками и пристально смотрел в глаза одному из врагов.

Вдруг этот человек, без какой бы то ни было причины, обрушил управляемую им клумбу на своего товарища.

- Ты за кого дерешься? – с недоумением заорал тот, еле увернувшись от пролетающих мимо гортензий.

- Він під впливом навіювання, - зазвучал будто бы ниоткуда низкий женский голос. - Знерухомлюйте його!

Двое крепких мужчин повалили его на землю, и клумба нехотя вернулась на свое место.

Из соседнего двора, который Оляне не было видно с балкона, выбежал мальчик лет четырнадцати. Только сейчас Оляна поняла, что сражение идет и в соседнем дворе тоже.

- Питайчи, убегай! – заорал подросток. – Их очень много. Я помогу. Убегай!

Мальчик двигался очень быстро – значительно быстрее, чем все остальные, как будто кто-то для него специально включил ускоренную перемотку. Он направлялся в сторону магазина. Теперь Оляна увидела на магазинной крыше еще двоих сражающихся: властную немолодую женщину с коротким рыжим ежиком на голове и молодого, но совершенно седого человека в кожаной куртке. Правая рука женщины была направлена в небо, и из нее струилось серебристое свечение, образующее купол над всеми ими. Из указательного пальца левой руки исходил яркий алый свет прямо в седого юношу, который защищался, казалось, из последних сил. Свет остановился в нескольких сантиметрах от ладоней парня, тыльные стороны которых были почти на его груди.

- Від мене не втечеш! – угрожающе произнесла женщина тем же
низким голосом.

Увидев мчащегося к ним мальчика, она мастерски справилась с туфлями, подняла босую ногу в сторону подростка и отправила пяткой в него яркую алую молнию. Мальчика подбросило метров на пять и опрокинуло прямо на небольшой грузовичок, из которого днем продавали овощи и фрукты. Несколько мгновений простонав, он затих.

Раздался детский крик, переходящий в рев. Оляна была поражена и ничего не могла с собой поделать. Никогда еще она не видела смерть так близко от себя. Седой, вооружившись отчаянной ненавистью от потери друга, сумел опрокинуть исходящий в него смертельный алый свет. Но к величайшему его изумлению, властная женщина просто потеряла к нему интерес. Сейчас она смотрела прямо на Оляну, и в глазах женщины стоял ужас.

- Пе-е-е-ест!!! Дитина-пест!!! – в панике кричала она, медленно опуская правую руку в Олянкину сторону. Серебряный купол исчез.

Теперь абсолютно все во дворе застыли на месте и смотрели на девочку.

Все, что летало, отправилось туда, где стояло до сражения. Подвыпивший мужчина, участвовавший в битве на правах снаряда, шатаясь, брел домой. Он однозначно никого и ничего не видел. Мусоровоз шумно опрокидывал в себя баки, а за соседним домом по улице проехала одинокая машина.

Первыми опомнились рыжеволосые сестрички – взявшись за руки, они просто исчезли, через мгновение это же проделали толстяк в костюме с высокой блондинкой и юноша в зеленой ветровке. Последним испарился седой. Но буквально через секунду он появился на балконе у Оляны, вытер заплаканные глаза, взял опешившего ребенка на руки, и они вместе провалились в неизвестность.


Глава 3

- Что это было, Пит? Как они тебя нашли? Что с Масиком? – набросились на седого рыжеволосые, как только парень с Оляной оказались в каком-то пропахшем сыростью подвале. Девушки не видели ребенка. Все внимание они сосредоточили на молодом человеке.

- Масік загинув, – ответил им Пит и зло посмотрел в пустоту.

Воцарилось молчание. Оляна еще не пришла в себя. Она забилась в угол и беззвучно дрожала. Девушки, ошарашенные новостью, заплакали, а Пит, немного осунувшись, прошел в глубь подвала. Он поднял правую руку и растопырил пальцы. В этот момент в помещение потек мягкий свет, избавивший ее от пугающей темноты. Он проделал руками движения, будто раздвигал ими что-то. И действительно, стены стали отступать назад, увеличивая площадь помещения. Затем указательным пальцем он ткнул в угол – там появились сначала диван, затем пара кресел и стол. В конце он хлопнул в ладоши, и на смену запаху сырости пришел запах морского бриза. Казалось даже, что легкий морской ветерок прогуливается по комнате.

Пит плюхнулся на диван и опрокинул голову на быльце.

- Дівчата, де всі наші? – пытаясь быть как можно спокойнее, спросил он.

- Не знаю, - ответила одна из рыжеволосых.

- Мы перенеслись оттуда первыми, - ответила вторая девушка, растирая на лице потекшую от слез тушь, - но кроме тебя, никто сюда не приходил. Ничего, подождем здесь всех втроем.

- Учотирьох, Тало, учотирьох, - поправил Пит девушку, указывая пальцем в угол, где стояла Оляна.

У Талы с сестрой отнялся дар речи. Разинув рты, они перестали плакать и уставились на ребенка, словно никогда не видели детей. Пит
в это время продолжил:

- До речі, знайомтеся. Це Олянка Волошка. Дуже цікава дівчинка. Їй дев’ять років. Вона любить малювати. І дуже шкодує, що в неї небагато друзів.

- Здравствуйте, - все еще дрожа, сказала Олянка.

- Здрасте, - обескуражено хором ответили ей девушки.

Первой из оцепенения вышла сестра Талы:

- Пит, кто она?

- Одна з моїх підопічних, Таню.

- Кто!? – отказывалась верить Тала.

- Ты хочешь сказать, что ты чтец ее судьбы? – уточнила Таня. – Ты ее вызвал из мира пестов?

- Так.

От потрясения Тала, садясь, чуть было не промахнулась мимо кресла. Она обхватила голову руками, и стала причитать:

- Боже мой, что же теперь будет… что же теперь будет… Таня наоборот окончательно взяла себя в руки.

- Скажи, Питайчи, ты вменяемый человек? Ты понимаешь, что ты натворил?

- Так.

- А это твое «так» относится к твоей мнимой вменяемости, или к осознанию совершенного?

- І до першого, і до другого.

- Пит, - подняла голову Тала, - твоя мама придумывала сказки. Она была лучшей женщиной часа ночных переживаний, когда-либо служивших утренней кватре. Я не верю, что ты не знаешь историю Великого Тирана. И, тем не менее, ты вызываешь этого ребенка сюда, понимая при этом, что она способна стать монстром еще более чудовищным, чем ее далекий сородич?

- Тало, а тобі не здається, що гірше, ніж зараз, вже бути не може? Не здається тобі, що кожен наступний Владика денної кватри, що був після Великого Тирану, навіть страшніший за нього? Пройшло вже чотириста років, як у світі панує вечірня кватра майже скрізь, окрім нас. Я хочу миру для цієї землі. Я хочу, щоб нарешті прийшла ніч. Але не буває ночі без вечора.

- И как эта девочка закончит войну? Она даже не из вечерней кватры! Судя по тому, что явилась она к нам ребенком, она из утренних. Ведь Тиран пришел к нам юношей, вечерний человек был бы зрелым, а ночной – старцем.

- Так, вона належить годині ранкових діянь.

- Замечательно, - с пафосом сказала Таня. – Час утренних деяний! Она еще из конфликтной кватры! Убей ее, пока она не довела нас до беды.

- Ні.

- Тогда я убью ее, - Таня резко развернулась к Оляне, которая еще больше попыталась забиться в угол.

- Ти не можеш, - спокойно остановил ее Пит. – На тобі клятва за-хищати цінності ранкової кватри. Навряд чи серед цих цінностей ти знайдеш убивство безневинних і беззахисних.

Таня остановилась.

- Да, я не могу.

Пит поднялся и усталой походкой подошел к Тане. Он обнял ее, погладил по рыжим волосам и посадил в свободное кресло. Затем он протянул руку к ребенку:

- Йди до мене, Олянко. Не бійся, тебе ніхто тут не скривдить. Ці дві красуні тільки на словах такі грізні. Хоча попадатися їм під гарячу руку я тобі не раджу. Сідай-но біля мене. У тебе, певно, є запитання?

Девочка неуверенно села на краешек дивана.

- Да, - все еще боясь, сказала она. – Где я?

- В Києві.

- А кто вы, волшебники?

- Ні, красунько, ми не чарівники. Ми звичайні люди. Тільки ми вміємо дещо більше, ніж ви. Розумієш, Олянко, те, що ми робимо, – це зовсім не магія, а, як кажуть у Вашому світі, – це приховані можливості людини. Тільки чомусь – і ніхто не знає, чому - ми вміємо це робити, а ви – ні. Тепер ти в нашому світі, і я впевнений, що й ти навчишся користуватися тим, чим тебе нагородила природа.

- Извини, что перебиваю, Пит, - не выдержала Таня, - но твоя подопечная дрожит. Ты бы напоил ее чаем да укутал одеялом.

На столе из ниоткуда появились большая чашка, из которой шел пар, чайная ложка, сахарница, ароматный кусок свежевыпеченного домашнего хлеба и блюдце с ее любимым клубничным вареньем. Подтягиваясь к столу, она ощутила на себе совершенно не колючий шерстяной плед.

- А что такое «пест»? – спросила Оляна, пока еще стесняясь дотронуться до хлеба с вареньем. Заметив это, Пит посмотрел на стол. Блюдце самостоятельно подлетело к отрезанному куску хлеба и перелило на него часть варенья. Затем подоспела чайная ложка и равномерно размазала варенье по хлебу. После этого импровизированный сэндвич отправился прямо в открытый от удивления рот Оляны.

- Жувати ти маєш сама, - улыбнулся Пит, - але будь певна, я і цьому можу тебе змусити.

Девочка подчинилась: добавила в чай сахар, перемешала его и взяла бутерброд и чашку в руки.

- Слово «пест» пришло к нам с английского языка. Это аббревиатура: PeST – «Permanent Stream of Time», что по-русски означает – «Постоянный Поток Времени», - объяснила Тала. – Так мы обозначаем людей из вашего мира. То есть людей, которые живут в постоянном временном потоке.

- Це для дев’ятирічної дитини дуже важко зрозуміти, Тало, - перебил ее Пит. Он повернулся к Оляне. – В світі, в якому ти опинилася, кожен вміє керувати часом: зупиняти його, уповільнювати чи навпаки прискорювати. Коли ти сьогодні прокинулася, то побачила, що час зупинився, чи не так? Відчувши це, ти опинилася у нас. Тобто в вашому світі час постійно тече з однією швидкістю, а в нашому – цю швидкість можна дещо коригувати. Мабуть, це єдине, чим ми з вами відрізняємося.

- Правда, есть одно исключение, - подала голос Таня, - ни у вас, ни у нас никто не умеет отправлять время вспять.

- Так, це єдине виключення.

- Значит вы – луповы? – озадачила присутствующих Оляна.

Взрослые переглянулись между собой. Убедившись, что ее не понимают, девочка с торжеством продолжила:

- Ну, то есть вы: «Л – люди У – управляющие По – потоком В – времени»? Лу-по-вы!

Все рассмеялись.

- А ты говорил – девятилетний ребенок не поймет, - сказала Тала.

- Я знав, що ви будете від неї у захваті.

- Вы говорили про какие-то кадры. Что это такое? – полюбопытствовала Олянка, откусывая большой кусок хлеба.

- Не кадри, а кватри. Цього пести ще не знають, але кожна жива істота на Землі – і в вашому світі, і в цьому - належать одній з шістнадцяти годин: по чотири вранці, вдень, ввечері і вночі. Ці чотири години утворюють кватру, які так і називаються: ранкова, денна, вечірня і нічна. Кожна кватра надає людині певні риси, котрі можна побачити неозброєним оком. Так, ранкових людей ти впізнаєш за загостреним почуттям справедливості, прагненням до нового і цікавого, а найголовніше – за повною впевненістю, що все буде добре. Вони найкращі фантазери і цінують натхнення, веселощі і турботу. До цих людей належиш ти, Олянко. У денному народі ти знайдеш непохитну віру у силу, невичерпний ентузіазм, позамежну стійкість і уміння переносити поневіряння і біль. Вони вважають, що кожен має завойовувати своє право на повагу і авторитет, а слаб-кість для них – найбільший недолік. Вони хоробрі, романтичні, повні бадьорості і запалу. Саме такі, як наша Таня. Вечірній люд відрізняє прагнення до свободи і незалежності, вміння знайти власний зиск і чітке розділення інших на «своїх» і «чужих». Вони цінують владу і значущість, люблять створювати і використовувати можливості, вміють домовлятися, а інших поважають за успіх. Це наша Тала. А я належу до нічних людей. Представники моєї кватри керуються у всьому насамперед практичністю, доцільністю і якістю. Вдома ми цінуємо затишок і комфорт, у інших людях – розум і інтелект, а в житті навколо нас – стабільність і консерватизм. Ми віримо у вічні цінності і прагнемо гармонії.

Олянка задумалась. Ее родители были определенно из ночной кватры. Может, поэтому ее жизнь казалась скучной? А оказывается – все дело в разных ценностях и стремлениях.Через несколько мгновений девочка вдруг вспомнила о несоответствии, которое не давало ей покоя, когда говорил Пит. Тогда она не решилась его перебить, но сейчас все молчали, и она спросила:

- Но в сутках же 24 часа, а не 16?

- Это у вас 24. А у нас как раз 16. Просто у вас в одном часе 60 минут, а у нас 90. Вот и получается, что один наш час равен вашим полутора часам, - ответила Таня.

- Да, и еще, - добавила Тала, - сутки у нас начинаются не ночью, как у вас, а утром. Ведь все дела начинаются утром. По-моему, очень глупо начинать все ночью.

- Песты не очень дружат с логикой, - констатировала Таня.

- Давайте обійдемося без образ, - остановил девушек Пит. – Олянко, на відміну від вас, ми рахуємо тільки дні та роки. Години, як і місяці, у нас мають назву.

Он показал указательным пальцем на стену, и там появилась
школьная доска. А на ней аккуратным почерком было написано:

06.00 – 07.30 – Година ранкових ритуалів
07.30 – 09.00 – Година ранкових мандрів
09.00 – 10.30 – Година ранкових ідей
10.30 – 12.00 – Година ранкових діянь
12.00 – 13.30 – Година денної заданості
13.30 – 15.00 – Година денних поривів
15.00 – 16.30 – Година денних фантазій
16.30 – 18.00 – Година денної визначеності
18.00 – 19.30 – Година вечірньої вигоди
19.30 – 21.00 – Година вечірньої заготівлі про запас
21.00 – 22.30 – Година вечірніх оцінок
22.30 – 00.00 – Година вечірніх пошуків і планів
00.00 – 01.30 – Година нічних переживань
01.30 – 03.00 – Година нічних рішень
03.00 – 04.30 – Година нічного розуміння
04.30 – 06.00 – Година нічних пояснень

- Ти запам’ятаєш. Це не важко, - продолжил Пит. – До речі, я не назвав своє ім’я. Мене звуть Веслав Пітайчи. Можна просто Піт. А це сестри Войнаровські – Тетянка і Наталка. Ми їх називаємо Таня і Тала.

- Очень приятно, - улыбнулась Оляна.

Теперь, успокоившись, она сумела рассмотреть ребят. У Пита было красивое юное лицо с очень грустными карими глазами. Он почти не улыбался. В его коротких, неестественно седых как для двадцатилетнего парня волосах еще кое-где встречались единичные черные прядки. Но с нескольких метров их заметить было уже трудно. Пит был типично для украинцев курносым. Но это его не портило. Веслав носил потрепанные джинсы, черную однотонную футболку и кожаную темно -коричневую куртку. На его ногах были старенькие кроссовки. Он был среднего роста и телосложения и с почти офицерской выправкой. Правда, сейчас Пит растекся по дивану и излучал комфорт и уверенность.

Если вглядываться в лица Тани и Талы, отличить их было очень трудно. Девушки были ровесницами Пита. Обе были огненно-рыжими, с длинными вьющимися волосами. К парикмахеру, судя по всему, они заглядывали очень часто. Сестрички обладали изумрудными глазами, в которых играли даже не чертики, а черти. Правда, взгляд Тани излучал больше вызов и напор, в то время как у Талы – хитрость и самоуверенность. И у той, и у другой были круглые, приятные личики, маленькие, но острые носики и по одной одинаковой золотой сережке с маленьким сверкающим камушком в левых ушках. Близняшки были невысокие, худенькие, с красивыми фигурами. На Тале был бордовый сарафан с абстрактным рисунком, выполненный серебряными нитями, и белый вельветовый пиджачок. Она носила удобные черные туфельки на низком каблучке. Таня же надела на себя очень откровенную майку на узких бретельках белого цвета с черными кляксами в виде рисунка, коричневую кофту-сеточку, черные мини-шортики и такие же черные колготки. Обута она была в длинные, до колена, сапожки на высокой платформе. Однако определить Таню можно было даже не по одежде. На ее правом плече была вытатуирована голова мчащейся пантеры. Остальная же часть животного была скрыта под одеждой, и только длинный хвост этой дикой кошки угадывался под черными колготками на левой ножке.

- Вы сказали, - прервала тишину Олянка, - что я принадлежу Часу утренних деяний. А что значит «принадлежу»?

- Олянко, ти ніколи не задавала собі питання, чому люди відріз-няються один від одного? – начал Пит. – Чому хтось вміє щось ро-бити, а інший на це не здатний? Справа в тому, що при народженні дитини їй надаються здібності, які притаманні одній з шістнадцяти годин.

- Я родилась в час утренних деяний?

- Не обов’язково. Просто тебе вибрала ця година. Вона подарувала тобі вміння керувати емоціями інших людей. Саме тому ти на-лежиш цій годині.

- Я умею управлять эмоциями других людей? – недоверчиво переспросила девочка.

- Да, - ответила Таня. – И наверняка ты это умеешь делать очень хорошо.

- Будь-які здібності треба контролювати. Емоції, як, в принципі, і все інше, можуть бути добрими і поганими. І ти можеш завдати шкоди насамперед собі.

- Я никому не сделаю плохо, - затараторила Оляна. – Я хочу, чтобы все были счастливы. Чтобы все люди дружили друг с другом, ходили друг к другу в гости и дарили приятные подарки. Я хочу, чтобы у каждого человека был котенок, потому что каждому нужен тот, о ком надо заботиться.

Пит улыбнулся.

- Утренняя кватра… - с насмешкой произнесла Тала. – Всеобщее счастье, подарки, котята… Они даже когда взрослеют, думают, как дети.

- Так як і вечірня кватра в дитинстві вдають з себе дуже дорос-лих, - остановил ее Пит. – Це не конструктивно, Тало.

- Просто вы с Талой, - обратилась к Оляне Таня, - принадлежите к конфликтным кватрам. Ну, понимаешь: день не встречается с ночью, а утро с вечером. У вас просто разные ценности, вы по-разному думаете и разное считаете важным. Не обижайся на нее.

- Я не обижаюсь. Я просто не понимаю, почему все люди не могут быть счастливы?

- Я, конечно, не права, - Талин голос был высок и немного раздражен, - но ты действительно хочешь, чтобы все-превсе были счастливы? И убийцы, и воры, и просто подлецы?

- Нет. Я просто не хочу, чтобы они убивали, воровали и творили свои подлости.

- А такого не бывает, деточка. Даже во времена правления утренней кватры находились люди, которым было абсолютно наплевать на всеобщее счастье. Они жаждали опасности и приключений. А какая может быть опасность, пока не поставишь свою, а лучше чужую жизнь на кон. Вот именно на таких людях и пришла дневная кватра.

- Все так, та й не так, Тало, - вмешался в разговор Пит. – День міняє ранок. Це природній хід часу. Ранкова кватра панувала, коли людство було ще дуже юним. Пести називають те суспільство пер-вісним. Коли прийшла денна кватра, вони збудували міста, держави, навчилися обробляти землю, з’явилися ремесла. Людина пере-стала залежати від примх природи. Так, зворотною стороною були нескінченні війни. Але повторю ще раз: це був природній хід часу.

- Вот только когда пришло время уступить власть вечерней кватре, весь этот естественный ход времени накрылся медным тазом, - ехидно заявила Тала.

- І навіть в цьому набагато більше природнього, ніж ти думаєш. Ти на сестру свою подивись. Що перш за все відрізняє інших від пред-ставника денної кватри? Це непоступливість і віра у власну силу. А володіючи такими якостями, дуже важко не те що поступатися вла-дою, а навіть відчути, що час на те прийшов.

- Пит, а давно ты заделался адвокатом дневной кватры?

- Мені, як і будь-якому іншому з нічних людей, перш за все по-трібне розуміння того, що коїться навколо мене.

- Не зря он принадлежит часу ночного понимания, - вклинилась в разговор Таня. – Пит, хоть я с тобой и из антагонистических кватр, но я так тебя люблю! Ты такой умный!

Сказав это, она дружески поцеловала его в макушку и немного взъерошила его седые волосы. Оляна по-своему, по-детски, но все же понимала, о чем говорят ребята. Ее вообще было очень трудно испугать умными словами. Олянина мама была преподавателем философии в университете, а папа работал в одной из консалтинговых фирм. Поэтому такие слова, как «концепция», «критерий» или тот же «антагонизм», она выучила раньше, чем «Мама мыла раму». Правда, в своей речи трудные слова Оляна старалась не использовать, справед-ливо считая, что вполне можно обойтись и более простыми формули-ровками. Кроме того, девочке очень нравилось читать о неандертальцах в своих детских энциклопедиях. Поэтому о первобытном обществе она кое-что знала.

- Извините, пожалуйста, - обратилась она к ребятам, - а почему вы решили, что пришло время вечерней кватры?

Умному и, что более важно, своевременному вопросу Оляны больше всего удивилась Тала. У нее как-то не увязывался в голове образ ребенка, который пять минут назад рассуждал о «котятах для каждого», а затем оказалось, что она способна делать выводы из непростых даже для взрослого понимания вещей.

- Для того, щоб зрозуміти це, Олянко, - отдавая ей должное, начал Пит, - потрібно знати історію.

- Так расскажи мне историю, - перебила его девочка.

- Добре. Тоді слухай. П’ять чи шість століть тому людство зане-падало. Люди втомилися від постійних війн, хвороб, що завжди їх супроводжували, і частих неврожаїв. Вони жадали відпочинку. А яким чином досягнути цього бажання? Тільки розбагатіти. В той час багатими могли бути лише королі, князі, різні там герцоги і барони. Тобто дуже мало людей. А всі інші були вимушені жити у бідності. І не тому, що вони були гіршими. А лише тому, що вони такими народилися. Початок війни між денною і вечірньою кватрою ми ведемо з відкриття Америки. Саме тоді дуже багато людей переїхали до Но-вого Світу в пошуках кращої долі. Пройшло декілька століть, і в світі перемогла вечірня кватра. Бо, на відміну від денної, вона давала можливість людям заробляти і примножувати свої багатства. Але в деяких країнах природній хід часу був зупинений. Таке сталося у Німеччині в минулому сторіччі. Там вечірня кватра прийшла лише завдяки програшу у найстрашнішій війні у світі пестів. Таке відбувається зараз у Росії, де керівники вечірньої кватри в нашому світі про-сто знищені. Таке відбувається, на жаль, і в Україні.

- Только в отличие от России уничтожить здесь вечернюю кватру невозможно, - подхватила Таня. – Просто вечерние люди составляют в Украине большинство и в нашем мире, и в мире пестов. Другое дело, что не многие верят вечерней кватре.

- Да, честность не входит в наши ценности, - сказала Тала.

- Не в цінностях справа, Тало. На нашій землі сплюндровано нормальний хід історії. Владика денної кватри України загордився собі, що він Бог. І повір: якщо у нього буде така можливість, він і тут знищить всіх, хто матиме хоч якесь відношення до вечора, - Пит посмотрел Оляне в глаза. – Саме тому я визвав тебе у наш світ. Ти зу-пиниш війну, я знаю.

- Я бы с удовольствием ее закончила прямо сейчас, но я не знаю, как, - сказала Оляна.

- Ти маєш учитися. Тут за тисячі років до тебе побувала одна людина з вашого світу. І вона мала таку силу, що навіть страшно було денній кватрі. Саме він поміняв ранок на день, саме він був першим владикою денної кватри, саме його звали Великим Тираном. Якщо день почався з песта, він має і закінчитися пестом.

- Что-то я очень сомневаюсь, что у нее получится, - сказала Таня. – Она из утренней кватры – это раз. Свободу выбора службы никто не отменял – это два. Даже когда она закончит через восемь лет обучение, не факт, что она выберет служение ценностям вечерней кватры. Ну и напоследок: она вообще не обязана тебе подчиняться – это три.

- По-перше, не має значення, з якої вона кватри. По-друге, свобода вибору тут зовсім ні до чого. Коли прийде час, тоді і буде вибирати. І це буде тільки її вибір. І по-третє, мені не потрібно, щоб вона мені корилася. Я знаю цю дівчинку. Я був читцем її долі. За свої 9 років вона успішно протистояла на самоті цілому світові пестів. Її ніхто не розумів і ніхто не хотів допомагати. У неї ніколи не було підтримки, та вона не зламалася, не стала гіршою. Вона щиро вірить у добро, і віра ця непохитна. Вона володіє такими якостями, що нам всім є чому у неї повчитися.

- Спасибо, - смущенно произнесла Оляна. – Пит, ты сказал, что ты был «читцем моєї долі»?

- Так, це єдина реальна робота у нашому світі. Все інше – тільки амбіції. «Читець долі» - це в переносному значенні. Нехай твоє уявлення не малює мене з книгою, де я читаю твою долю. Ні. Після закінчення навчання у 17-18 років кожна людина в нашому світі може взяти собі чотирьох підопічних пестів - по одному з кожної кватри. Наша робота полягає в наданні вам можливостей чи натхнення. Ми можемо допомогти вам прийняти правильне рішення або, навпаки, уберегти від невірного. Але це все дуже індивідуально і суб’єктивно. Повір, і в нашому світі люди помиляються. Й мені навіть здається, що ми це робимо частіше за пестів.

- Кстати, можно вообще не брать пестов, - сказала Тала. – Мы вот с Таней просто помогаем случайным людям и совсем обходимся без подопечных. Таня любит бывать в государственных учреждениях, а я на рынках, в магазинах.

- А Пит, между прочим, иногда ходит на стадион, - наябедничала Таня.

- Я простий уболівальник, - попытался оправдаться Пит. – Допомагати одній команді – це неспортивно, навіть якщо це «Динамо». У кожного з футболістів є свій читець.

- Ну да, конечно, - дружески перекривляя Пита, не верили ему сестры.

- Еще вы говорили, - не обращая на девушек внимания, вмешалась Оляна, - что когда я закончу учебу, то должна буду выбрать, какой кватре буду служить? Я думала, что раз я утренняя девочка, то значит, обязана работать на утреннюю кватру?

- Ні, Олянко, у кожного є вибір між першими трьома кватрами.

- А почему только между тремя?
 
- Потому что ночная кватра самоустранилась, - ответила Таня.

- Не совсем так, Танюша, - поправила сестру Тала и, обращаясь к Оляне, продолжила. – Они принимают только лучших. По своему желанию, просто так, ты туда не попадешь. Они даже не обучают никого. Когда мы учились, то «Мудрость» последних четырех часов, принадлежащих ночи, нам читали люди, которые служили другим кватрам. Например, «Мудрость часа ночных переживаний» нам преподавала мама Пита. Хоть она и принадлежала этому часу, но служила утренней кватре.

- До речі, дещо змінилося, – перебил Талу Пит. – З нового року нічна кватра згодилася навчати по одному класу за семестр тільки в Києві. І Олянці потрібно потрапити в цей клас. Це була ще одна з причин, чому я її запросив до нас. Я розумію, що відбір буде просто шалений, але у нас не звичайна дівчинка, правда?

- Пит, а как мы ее туда приведем? – вмешалась Таня. – Мы же вообще не можем появиться среди людей. Нас же ищут. Ты разве не слышал: официально мы «чудом избежавшие смерти клятвопреступники». А она – пест. Ее ищут сейчас даже больше, чем нас.

- А почему вы клятвопреступники? – удивилась Оляна.

- Це довга історія, - проигнорировал Таню Пит. – Два роки тому ми всі закінчили навчання. У нас був дуже дружній клас. І ми нама-галися триматися разом. Оскільки воювати з нас ніхто не хотів, всі ми присягнули ранковій кватрі. Тим більше, що в багатьох із нас батьки служили ранкові. Але два тижні тому все змінилося. Владика дня закортів мати прибічників з ранкових людей.

- Дневная кватра всегда воюет только числом, - вставила слово Тала.

- Не без цього, Тало, – отреагировал Пит. И продолжил, - але Вер-ховні Хоронителі ранкових годин збунтувалися. І трьох із них було вбито. Єдиний Хоронитель Години ранкових ритуалів, що вижив, злякався і зник. Далі – гірше. Владика дня поставив на їх місця, без будь-якої згоди людей, що служать ранкові, своїх прибічників. І хоча всі четверо належать ранковим годинам, свого часу вони поклялися захищати цінності дня. До речі, одного з нових Верховних Хоронителів ти вже бачила. Пам’ятаєш жінку, з котрою я бився на даху крам-ниці у твоєму дворі? Це вона – нова Верховна Хоронительниця години ранкових діянь мадам Аурора Войнаровська, за сумісництвом мати наших чарівних сестричок.

Оляна с недоумением посмотрела на девушек. Лица обеих как бы говорили: «Виновны по всем статьям и ничего изменить не можем».

- У нас с мамой сложные отношения, - первой сказала Тала.

- Это мягко сказано, - добавила Таня. – Не каждая мать желает смерти своим детям и их друзьям.

- А почему она вам желает смерти? – в детской голове Оляны не укладывалось то, что она слышала.

- Відразу після того, як прийшли нові Хоронителі, вони замінили клятву на вірність цінностям ранкової кватри клятвою на вірність ранковим хоронителям. Всіх незгодних знищували. Так загинули моя сім’я, половина наших однокласників і багато інших хороших людей. А всіх, хто ховається, як ми, вони назвали клятвопорушниками. Хоча це неможливо. Бо коли людина порушує клятву, вона помирає.

- То есть само наше существование делает этих лжеправителей уязвимыми, - подхватила Таня, - и они не успокоятся, пока все мы не погибнем.

- И что же вы теперь делаете? – Оляна была обескуражена.

- Прячемся. Пытаемся найти других. Короче, стараемся выжить, - ответила Тала.

- Взагалі у мене є план, - выдержав паузу, сказал Пит. – Всі діти, які йдуть на навчання, знаходяться під захистом і є недоторканими. Щоб виключити когось з учнів, потрібне колегіальне рішення всіх кватр. Раніше, коли навчання проводили три кватри, достатньо було лише два голоси. Але з нового року навчатиметься ще й нічна кватра, тобто двох голосів буде замало. Більше не повториться ситуація з Масіком, коли його вигнали завдяки альянсу дня і ранку. Якщо Оляна потрапить у той клас, у неї буде шанс навчитися і змінити все для нас.

- А я уже думала, что твой план предусматривает нашу безопасность, - сказала Тала. – Пит, а что нам делать те 8 лет, пока Оляна будет учиться? Прятаться?

- Допомагати їй. Крім нас, в неї тут нікого немає. На неї чекають тяжкі часи та дуже непрості рішення. А щодо «ховатися»… Я вважаю, що мертвими ми їй не допоможемо. Вона - єдина наша надія.

- Питайчи, - начала Таня, - я полностью согласна со всем, что ты говорил о помощи, надежде и прочем бла-бла-бла. Но твой план упускает маленькую деталь – ни мы, ни она не можем открыто показаться среди людей. Или ты знаешь, как она может пройти отбор, не приходя туда?

- Так, я знаю. Вона прийде на відбір у якості мого брата Кіпріана. Для нас головне, щоб її прийняли. А коли всі зрозуміють, хто вона, буде вже пізно. Вона буде під захистом.

- А тебе не кажется, что в этом плане есть существенные недостатки?

- Ні. Не здається.

- Ну а что ты скажешь на счет того, что твой брат мертв. Я уже не говорю о такой мелочи, что она – как бы так помягче выразиться – девочка.

- Те, що Кіпріан мертвий, знаємо тільки ми. Він помер не вдома. Коли на нас напали, я його виніс пораненого, але живого. І вбивці нас бачили. Так, за три дні його не стало, адже рани були дуже серйозні. Але про це я нікому, окрім вас, не казав. А щодо «дівчинки», то історія знає і не такі перевтілення. Найголовніше - це те, що і Кіпріан, і Оляна належать часу ранкових діянь. Себто той, хто не знав Кіпріана особисто, ніколи не впізнає Оляну. Й до того, в цьому віці дуже легко видати дівчинку за хлопчика. На твоєму місці, Таню, я більше б звертав мою увагу на те, що вона пест. Оляна нічого не знає про наш світ і нічого не вміє. В її віці діти вже дещо тямлять, а вона нібито прибула до нас з іншої планети. І часу у нас з вами тільки до грудня – лише три місяці. За цей час їй варто вивчити все, що знають її однолітки в нашому світі.

- Погоди, Пит. Ты хочешь сказать, что на отбор ребенок придет сам? Без взрослых?

- Певно, так. Сама розумієш, що нас там просто вб’ють. А будь-кому ми не можемо це довірити.

- Я удивляюсь твоей циничности. По сути, рискует только ребенок.

- Можливо, у тебе є що запропонувати? Чи у тебе, Тало? Сестры молчали. Предложить им было нечего.

- А почему меня не смогут отвести мои родители? – спросила Олянка.

- Сонечко моє, - Пит взял Олянкину ладошку в руки, - я дуже винен перед тобою. І перш за все, за те, що я тебе запросив сюди і забрав тебе від твоїх батьків. Ти їх зможеш бачити, а вони тебе – ні. Ти мене не бачила, коли я був поряд. Пробач мені, Олянко. Але у мене не було вибору. Всі дорослі тут знаходяться за своєю волею. Лише ти сюди потрапила за моїм бажанням. І якщо ти тут завдяки мені, то я й несу за тебе повну відповідальність. Я обіцяю тобі, що завжди буду поряд у тяжку годину. Я обіцяю, що завжди захищатиму тебе навіть ціною свого життя. Я обіцяю бути тобі кращим другом.

- Пит, это что, была клятва? – удивилась Тала.

- Теперь, - обращаясь к Оляне, сказала Таня, - если он нарушит ее, он умрет.

Оляна опешила. Такого она точно не ожидала. Сегодня она получила друга, а может, даже сразу несколько друзей. Но от чувства того, что она потеряла, ей хотелось кричать. Мама не споет больше «Соньку-Дрімку». Папа не подставит для ее цемки свою колючую щечку. Как же такое могло произойти?

- А как можно вернуться назад? – чуть не плача, спросила девочка.

- В цьому світі ніхто цього не знає, - сказал Пит и обнял ее.


Глава 4



Маленький невзрачный человек в бежевом плаще стоял на проезжей части улицы Ивана Мазепы. У 52-летнего мужчины было детское кукольное лицо, добродушный взгляд и небольшое пивное пузико. Он не обращал внимание ни на теплый сентябрьский дождь, намочивший его светло-русые кудри, ни на слезы, которые скрывала летящая с неба влага, ни на снующих туда-сюда пестов. Перед ним была церковь Воскресения Христова. И вот уже добрых 15 минут он не мог заставить себя зайти в Лавру. Он знал: его ждали. И чем больше проходило времени, тем меньше оставалось в нем мужества сделать хотя бы шаг. Он мог бы преспокойно остановить время, но это ему все равно ничего не давало. Он должен был идти, но не мог.

- Матвей, - кто-то окликнул его. Нехотя мужчина повернул голову в сторону окликнувшего его голоса. – Ты почему стоишь здесь? Это была Эльвира Совенко, вечно опаздывающая его сестра по несчастью, – новая Верховная Хранительница часа утренних странствий. Она подошла к нему, испуганно осмотрела с ног до головы и с беспокойством спросила:

- С тобой все в порядке?

- Да, - соврал он. – Скажи, Эльвира, почему ты решила служить дневной кватре?

Вопрос застал Эльвиру врасплох.

- Ну… - замялась она, - мои родители были из дневной кватры… И мне все было понятно и знакомо…

- М-м, - понимающе промычал Матвей.

Вообще, обоим новым Верховным Хранителям было о чем переживать. Их подчиненные, начиная от мелких помощников Хранителей и заканчивая главными, открыто их ненавидели и саботировали почти все распоряжения руководства. Призванные им в помощь гвардейцы из дневной кватры вели себя с утренними чиновниками вызывающе и по-хамски, что не могло прибавить новому начальству авторитет. А после убийств непокорных на Матвея стали косо смотреть дети и супруга. В этом смысле Эльвире было легче – она не была замужем и у нее не было детей, но ее престарелые родители также были далеко не в восторге от происходящего и все время пытались указывать дочери, что ей нужно делать. В то же время обоим Верховным Хранителям нужно было разыскивать этих «клятвопреступников» - чего им только дома не сидится?! «Где их искать?», «Как их искать?» - эти вопросы, к величайшему их сожалению, ответов пока не предусматривали.

Эльвире Совенко уже было под сорок. Семейная жизнь у нее не сложилась. Точнее, она не могла сложиться, так как никто на нее не обращал внимания ни в юности, ни сейчас – она была страшненькая. Однако пару неудачных романов она пережила, решив после них, что ей одной лучше, чем с кем попало. Поэтому женщина решила реализовать себя на службе. И до недавнего времени у нее все получалось, пока Эльвира внезапно не забралась на верхнюю ступеньку карьерной лестницы, правда, не той кватры, интересы которой она поклялась защищать в юности.

Какое-то время оба Верховных Хранителя стояли молча. Взгляд Матвея был направлен куда-то в себя, а глаза ничего не понимающей Эльвиры бестолково бегали, будто она пыталась что-то осознать. Так прошло минуты две или три, пока женщина не выдержала:

- Матвеюшка, не знаю, что у тебя там произошло, но мы очень сильно опаздываем. Пойдем. Все будет хорошо.

- Я не хочу, - как ребенок закапризничал Верховный Хранитель часа утренних ритуалов. – Почему они не могут обойтись без нас? Ну, там же будет Аурора. Что же, она без нас ничего не решит?! Давай я уйду, - умоляюще закончил он.

Матвей уже готов был исчезнуть, но Эльвира его остановила:
 
- Ты что!!! Нельзя!!! Это же дневная кватра. Ты понимаешь, что с тобой будет за невыполнение приказа Владыки?

Матвей понимал. И от этого идти ему туда хотелось еще меньше.

- Эля, скажи, что я болею. Скажи, что меня энцефалитный клещ укусил, пока я гонялся за клятвопреступниками.

- Клещ?! В сентябре?!

- Ну придумай что-нибудь. А мне надо домой. Пока. Развернуться он не успел. Эльвира резко схватила его за руку и заставила посмотреть себе в глаза. Тысячи чужих мыслей ударили ему в сознание так, что он чуть не упал в обморок. Он явственно видел, как сидит на Совете, куда он так не хотел идти, как вещает Владыка дня, как проявляет инициативу Аурора – новая Верховная Хранительница часа утренних деяний, как никто не обращает на него внимания. Обычное совещание – не более и не менее. Он даже ощутил, как присутствует там его тело, и в то же время насколько далеки от этого места его мысли.

- Так и будет, - звучал в голове Матвея мягкий, словно плюш, голос Эльвиры. – Пойдем.

Он повиновался. Не спеша, шаг за шагом они брели в сторону гостиного двора. Если бы песты их видели, то им могло показаться, что жена ведет своего больного мужа поклониться святым мощам. Затем пара прошла церковь Рождества Богородицы, и перед их взором появилось величественное здание в стиле русского барокко, которое песты видеть не могли. Этажи в нем сосчитать было трудно, но увидеть это монументальное грандиозное сооружение могли только те, кто приблизился к нему вплотную. Побывавшие в этом шедевре архитектуры люди знали, что этажи идут как вверх, так и вниз. Именно здесь располагалась постоянная резиденция Владыки дневной кватры в Киеве.

Огромные 50-метровые дубовые двери открыть было возможно, лишь применив недюжинную силу, поэтому слабым сюда вход был заказан. Однако даже силачи, попавшие в холл резиденции, чувствовали себя ничтожными, ибо здесь спокойно могли размес-титься несколько двухподъездных 9-этажных домов стандартного советского проекта. На стенах и потолках холла посетители созерцали громадные фрески, на которых различные античные герои побеждали мифических чудищ. Окна не были предусмотрены, и свет исходил из середины открытого пространства холла, хотя никаких осветительных приборов не наблюдалось. В противоположной от дверей стороне находились лифты. К ним и направлялись Матвей и Эльвира.

- Кривчук, Совенко, - окликнул их голос Ауроры Войнаровской, - чому вас не було на нараді? Певно, вам байдуже, що до нас завітав пест.

- Пест? – в унисон удивились те.

- Так. Пест. Дитина. Дівчинка років десяти. Я її от так, як і вас зараз, бачила сьогодні вночі на власні очі.

- Но этого не может быть, - испуганно произнесла Эльвира.

- Не може бути? – с неприкрытой угрозой наступала Аурора. – Не може бути, щоб Верховні Хоронителі, що поклялися у вірності Вла-диці, не прийшли на нараду. Не може бути, щоб ті Верховні Хорони-телі не знайшли жодного клятвопорушника. Й не може бути, щоб ці Верховні Хоронителі не могли навести ладу серед підлеглих у своїй годині.

Она смотрела на них с откровенным презрением.

- Но мы идем на Совет, - начал Матвей.

- Просто чуть-чуть опаздываем, - продолжила Эльвира.

- Авжеж. І ви взагалі не знаєте, що під час наради ми зупиняємо час. Можете не поспішати – нарада вже скінчилася. І Владика вас більше не прийме до того часу, поки ви двоє не знайдете і не зни-щите песта. Це його наказ. І я вам раджу його виконати. Бо інакше я навіть не хочу уявляти, що з вами станеться.

Она развернулась и направилась к выходу. А обескураженные Матвей Кривчук и Эльвира Совенко словно остолбенели. Они смотрели друг другу в глаза, моргали, но абсолютно не представляли, что им делать дальше.


Глава 5


Пит очень беспокоился. Время уже катилось к полудню, а о его товарищах до сих пор ничего не было слышно.

Вчера вечером он толком ничего ребятам не объяснял, что искал в Олянином дворе, но они особо и не спрашивали. Друзья просто доверились Веславу и шли за ним. Конечно, такое количество утренних охотников и гвардейцев из дневной кватры могло неприятно удивить их. Но в последнее время происходило столько дурного, что даже смертельные схватки начали казаться обыденными.

Но почему их до сих пор еще нет? Что с ними случилось? В голову лезли нехорошие мысли. О предательстве Пит не думал. Сразу, как начались убийства, ребята дали клятву верности друг другу и нарушить ее теперь физически не могли. Поэтому отсутствие товарищей Веслав рационально объяснить себе не мог. Точнее, как раз самый рациональный ответ он гнал от себя что есть мочи. А ирра-ционально мыслить он себе сейчас не позволял.

Прошлой ночью их было одиннадцать, а две недели назад – пятнадцать. Все они знали друг друга еще с детства. Большинство из них были одноклассниками, как Питайчи и сестры Войнаровские. Меньшая их часть – друзья и их родственники.

Пит вспомнил о Масике. Теперь, дай Бог, чтоб их осталось десятеро. Наверняка ребята еще не знают о его гибели. Он был младшим братом их погибшего одноклассника Сережи Чумазого. Даже удивительно, насколько подходила фамилия к Сергею и насколько контрастировала с Максимом (он же Масик).

В начале прошлого лета четырнадцатилетний подросток в учебе заканчивал осваивать мудрость дня. Он принадлежал часу вечерней выгоды, поэтому ценности дневной кватры ему были чужды. Масик был достаточно разумен, чтобы не высказывать свои мысли вслух, но ему не повезло. С полгода назад, профилактики ради или просто так, Владыка дня решил устроить показательное «промывание мозгов», рассчитанное в первую очередь на юных беззащитных представителей вечера. Все это проводилось для устрашения или, как говорили официально, «поднятия боевого духа» подрастающего поколения, обучавшегося в то время у дневной кватры. Выбор пал на Масика.

Всех учеников собрали в громадной столовой в резиденции Владыки. Дневная кватра практиковала совместные ужины. В зале собралось более 50 тысяч человек. Это были почти все столичные подростки этого возраста. Их рассадили за столами, каждый класс отдельно: слева находились самые младшие, 12-летние учащиеся мудрости часа дневной заданности, правее – более старшие ученики часа дневных порывов, еще правее – еще более старшие ребята, обучающиеся у часа дневных фантазий, и наконец, справа возле стены сидели самые старшие, почти 14-летние тинэйджеры, постигающие мудрость часа дневной определенности. Время было остановлено.

- Сегодня мы с Вами поговорим о вашем и нашем общем будущем, - голос Владыки заглушал шум и доходил до каждого в столовой. Он не спеша шел между столами, – Вечерняя кватра обвиняет нас в том, что мы не отдаем им власть, хотя время вечера уже пришло. Бог мой! Но неужели это так? Мы пошли на беспрецедентные компромиссы, на которые только способны. Всеобщее избирательное право действует? Действует! Каждый имеет право свободно высказывать свои мысли вслух? Имеет! Может ли любой из вас рассчитывать на справедливый суд? Может! А ведь это не наши ценности, не наши идеи. Так почему же вечер утверждает, что власть находится не у них? Ответ на этот вопрос очень прост. Они не могут правильно распорядиться властью. Они погрязли в бестолковых разговорах и постоянных обманах друг друга. Вечернекватральный Сенат представляет собой говорильню, где небедные мужчины и женщины постоянно пытаются найти кого-то, кто глупее их самих. Больше от них прока нету. А теперь я хочу, чтобы вы ответили сами себе: нужна ли нам такая демократия?

В зале стало тихо.

- Может, лучше вернуть власть профессионалам? Людям, которые хотя бы знают, что это такое и как ею нужно распоряжаться? Мы уже почти 20 тысяч лет аккумулируем в себе этот опыт. Нам не нужно говорить о нем. Нам не нужно обманывать и обогащать себя. Мы есть те, которые есть. Не без недостатков, но кто без греха? Мы хотя бы знаем, куда идем и чего хотим.

- А что будет с ценностями вечернего народа? – тихо задал вопрос один из одноклассников Масика. Скорее всего, у мальчишки вырвались мысли вслух, но Владыка услышал. Он развернулся и посмотрел на Максима.

- А ценностям вечера причинить вред невозможно, юноша. Время не стоит на месте. Весь мир сейчас живет по правилам вечерней кватры.
И мы не исключение. Неужели ты думаешь, что мы хотим вернуть Украину в средневековье?

Владыка стоял и ожидающе вглядывался в Масика. Учитель, сидевший вместе со своими учениками, жестами приказал подростку встать. И у того, похоже, выбора не было.

- Я не сомневаюсь в ваших благих намерениях, - спокойно сказал ученик. – Я сомневаюсь только в ваших средневековых методах.

Взгляд Максима Чумазого выражал абсолютное безразличие. Все эти глобальные посиделки и не менее глобальные разговоры были ему глубоко безразличны. Он хотел побыстрее уединиться для более важных дел, которых у него уже скопилось немало.

- Осторожнее, юноша, - не без угрозы произнес Владыка. – Сомневаться в наших методах – значит, сомневаться в сущности дня. Я вам советую более аккуратно подбирать слова, которые могут характеризовать дневную кватру. Ежели у вас, молодой человек, есть конкретные претензии, мы, дневной народ, никогда не были против критики. Только вы должны понимать, что критика бывает разной: может быть конструктивной, а может и не быть таковой. И я бы на вашем месте очень сильно задумался над тем, что вы сейчас скажете.

В столовой, где находилось более 50 тысяч человек, стояла гробовая тишина. Владыка дня ожидал ответа. Максиму вообще не хотелось вступать с кем-либо в спор, но выбора у него уже не было. Он быстро осмотрелся вокруг, перемялся с ноги на ногу и обратился к Владыке:

- В вашем голосе много угрозы. Очень неосмотрительно отдавать власть руководителю, который добивается своего лишь путем силового воздействия на других. И я, честно говоря, не припомню, чтобы в арсенале дневной кватры были какие-либо другие методы достижения успеха. Что бы вы ни говорили, вы не сможете жить по законам вечера. Чтобы это понять, не нужно быть конструктивным и даже неконструктивным критиком. Вы любую критику воспринимаете как оскорбление, ну в лучшем случае – как вызов на дуэль. Против вечера у вас шансы могут быть только тогда, когда вы играете краплеными картами. Но невозможно же все время жульничать. Поэтому, как бы вы ни хотели, но солнце все равно скроется за горизонтом.

Сказав это, Масик без спросу сел.

- Я вам не разрешал садиться, юноша. Когда вас принимали на обучение, то с вас брали слово уважать правила кватр, которые вас учат. Встаньте, - приказал Владыка.

Подросток повиновался.

- Давайте проверим, молодой человек, есть ли здесь среди присутствующих другие отроки, которые считают так же как вы, - Владыка окинул глазом столовую и обратился ко всем. – Поднимитесь те, кто считает так же, как и этот юноша.

Не поднялся никто. Через несколько мгновений Владыка продолжил:

- Не бойтесь, вы же находитесь под защитой. Вам ничего не будет. Ну, смелее, смелее.
 
Все сидели, не двигаясь. Выдержав большую паузу, Владыка вплотную приблизился к Максиму и негромко, но так, чтобы все слышали, резко сказал:

- Это у вечерней кватры нет шансов.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и пошел прочь.

На следующий день Максиму Чумазому пришло официальное уведомление, что он вызывается на дисциплинарный совет трех кватр и обвиняется в неуважении к правилам и ценностям дневной кватры. А еще через несколько недель его исключили и лишили защиты.

«Теперь его нет», - думал про себя Пит.

Веслав посмотрел на девчонок. Тала с ногами залезла на кресло и подремывала. Таня с Олянкой валялись на диване и о чем-то
разговаривали. Но видно было, что и они устали.

- Давайте спати, - сказал он, и оба кресла с диваном самостоятельно разложились, и на них появились четыре подушки.

Тала от неожиданности что-то неодобрительно крякнула, затем легла и быстро уснула. Таня с Олянкой также заснули сразу, как их головы прикоснулись к подушкам. Последним лег Пит. Закрывая глаза, он остановил время.


Глава 6


В мире, в который попала Оляна, не существовало ни мобильных, ни обыкновенных стационарных телефонов, ни даже почты. Если кому-то требовалось с кем-то связаться, они просто представляли в воображении записку, и она чудесным образом появлялась у нужного адресата. Единственная неприятность состояла в том, что нужно было знать определенно, где этот человек находится. Поэтому такие записки отправляли чаще всего адресатам домой, а значит, с содержанием письма могли познакомиться лишние люди. Таким образом, у публики этого мира сформировалась привычка серьезные и очень важные дела обсуждать только при личной встрече.

Мария Филипа Гимарайнш да Коста Гомеш Силва была сегодня несколько удивлена письмом, которое она получила от своего украинского коллеги – такого же, как и она, Верховного Хранителя часа утренних ритуалов. Во-первых, господин с непроизносимой фамилией Шульбанчижевский не удосужился перевести сие эпистолярное творение на португальский язык. И несколько часов ее личный секретарь был занят переводом. Во-вторых, в письме недвусмысленно говорилось о намерении этого господина прибыть в ближайшие часы в Португалию с «інспекцією ранкової кватри української діаспори». Синьйора Гимарайнш да Коста Гомеш Силва и предположить не могла, что ее вообще кто-то может инспектировать. Не в правилах это утренней кватры. Даже когда она не была Верховной Хранительницей, ее никто не инспектировал. В-третьих, украинский коллега требовал (!!!) себе местного переводчика на русский или украинский язык – не украинца, поскольку свое пребывание в Португалии он хотел сохранить
в тайне.

«Очень странные порядки в этой далекой и холодной стране», - думала об Украине Мария Филипа. Однако сам приезд коллеги ее радовал – хоть какое-то развлечение на ближайшие дни ей обеспечено. Ее жизнь сейчас была полна будничности и размеренности, а душа жаждала веселья и приключений.

Судя по тону письма, господина Шульбанчижевского стоило принять помпезно и с почестями. Вообще-то визиты иностранных коллег друг к другу обычно не практиковались. Верховные Хранители были настолько занятыми людьми, что не особо желали ездить в гости. У них была трудная работа. Главная их задача состояла в том, чтобы следить за чистотой вверенного им часа. У каждого часа были свои характерные отличительные особенности. И под влиянием друг друга они менялись, деформировались, а бывало, и терялись. Так вот, Верховные Хранители служили для того, чтобы никакие чужеродные влияния не могли изменить присущие их часу черты. Именно Верховные Хранители формировали программу обучения для подрастающего поколения, и именно они вербовали на службу молодых людей. Кроме того, в утренней кватре не было ни владык, королей или президентов, характерных для дневной кватры, ни сенатов и парламентов, которыми так гордилась вечерняя кватра, ни совета старейшин и мудрецов из ночной кватры. Поэтому интересы утра представляли четыре Верховных Хранителя этого времени суток.

К приезду важного гостя уже все было готово. Резиденция утренней кватры в Португалии находилась в надстроенном дворце, который был сооружен прямо над зданием Школы изящных искусств университета Лиссабона. В уютном дворике школы были поставлены два флагштока, на которых развевались флаги Украины и Португалии. Все работники Резиденции стояли у центрального входа в здание. В руках многие держали цветы, а их лица излучали радушие и гостеприимство. Чуть впереди от всех расположились четыре Верховных Хранителя утренних часов слева направо в правильном порядке. В метре за ними стояли остальные двенадцать Верховных Хранителей из других кватр. Немного справа от последних Президент дневной кватры о чем-то непринужденно беседовал с одним из пятью старейшин, представляющих ночь. А слева немного скучали все 23 сенатора вечернекватрального парламента. Весь свет португальского истеблишмента ожидал некоего господина из Украины.

И тут явился он! В детской панамке и в пляжных тапочках. В невнятной канареечной рубашке навыпуск и белых льняных свободных брюках. С двухнедельной щетиной на лице и в больших солнцезащитных очках.

- Японський бог!!! – снимая очки, только и успел сказать Гриша.

- ;O que ele disse, Jo;o? (Что он сказал, Жоао?) – обратилась Мария Филипа к переводчику.

- Algo sobre os correlatos japon;s. (Что-то о японской религии), – ответил тот.

- ;E na Ucr;nia dissemina;;o de uma tradi;;o religiosa japonesa? (А в Украине распространена японская религиозная традиция?)

- N;o tenho a certeza. Mas ele pode ser religioso. (Я не уверен. Но он может быть религиозен).

Мария Филипа сложила ладони у груди и несколько раз низко поклонилась. Ее примеру последовали все без исключения португальцы.

Григорий Шульбанчижевский был обескуражен:
 
- А це точно Португалія? Я туди потрапив чи не туди?

- Na minha opini;o, ele n;o tem certeza o que est; em Portugal. (По-моему, он не уверен, что находится в Португалии), – объяснил шефу Жоао.

Синьора Гимарайнш да Коста Гомеш Силва сделала один шаг к гостю и произнесла:

- ;Sr. Shulbanchizhevsky! ;Temos o prazer de receb;-lo para o mundo Portugu;s! Deixe suas impress;es sobre o nosso pa;s ser;o brilhantes como o nosso Sol, ea mem;ria vai ser intoxicante, como o nosso vinho.

- Господын Жулбанчыжевысыкы! – переводил Жоао. – Мы рады вас прывэтствоват на португалскоы зэмлэ! Пуст ваше впэчатлэныа о нашеы странэ будут ыаркымы, как наше солнце, а воспомынаныа будут пыанасчымы, как наше выно.

В русской речи Жоао полностью отсутствовали мягкие знаки и смягчающие гласные. Григорию было очень трудно его понять. Ну а то, как португальцы коверкали его фамилию, можно было смело заносить в анналы «не придуманного специально». Впрочем, не каждый славянин мог с легкостью и с первого раза безошибочно выговорить столь сложную и длинную фамилию.

Внешний вид гостя немного удивил принимающих, но никто не подал виду. А вдруг у них там, в Украине, так принято одеваться на официальные мероприятия.

Гостя одарили цветами и улыбками. Затем зазвучала приятная музыка. Григорий поспешил пригласить приветствовавшую его даму на танец, и лишь по тому, как неодобрительно посмотрели на него мужчины справа, он понял, что это был Гимн Португалии. Его пели абсолютно все, даже еле сдерживающая смех Мария Филипа:
 

Her;is do mar, nobre povo,
Na;;o valente e imortal,
Levantai hoje de novo
O esplendor de Portugal
Entre as brumas da mem;ria.
; P;tria sente-se a voz
Dos teus egr;gios av;s
Que h;-de guiar-te ; vit;ria.
;;s armas! ;;s armas! ;Sobre a terra, sobre o mar!
;;s armas! ;;s armas ;Pela P;tria lutar!
;Contra os canh;es marchar, marchar!
 

Героев моря благородный род,
Отважных нация, смерть презирали мы,
Поднимем высоко сегодня вновь
Сияющую славу Португалии.
В туманах памяти,
Отчизна, зову внемлем.
Отважных предков,
Что ведут к победе!
К оружию, к оружию! На море и земле!
К оружию, к оружию! За Родину к борьбе!
Против орудий вперёд, вперёд!
 

Затем зазвучала знакомая ему мелодия Гимна Украины. К сожалению, Григорий знал только часть первой строки. Но это его не смущало: с усердием, присущим разве что быку, Шульбанчижевский широко открывал рот, из которого доносился громогласный и настолько же фальшивый голос. Иногда он даже угадывал слова в конце строк. Оставшаяся часть стиха в его исполнении представляла собой даже не обрывки слов, а обрывки нечленораздельных звуков:

Ще не вмерли України          
ні а-а, ні о-о.           
Ще а-а-а у-а-а-а   
у-у-о-о доля
И-и а-а-а-а о-оі-єнькі,
а-а о-о онці,
А-а о-о-е-е і-і-и-и ага,
у-у м-м ронці.
Ушу и-а м-мг ло-ожем
за-а а-а оду,
І о-а-ем, о-и а-а-а-а
сього того РОДУ!

Ще не вмерли України
ні слава, ні воля.
Ще нам, браття українці,
усміхнеться доля.
Згинуть наші вороженьки,
як роса на сонці,
Запануєм і ми, браття,
у своїй сторонці.
Душу й тіло ми положим
за нашу свободу,
І покажем, що ми, браття,
козацького роду.

Если бы Григорий был актером в театре, это был бы грандиозный успех. Португальцы наградили его такой бурной овацией, какую не каждый гений сцены способен заслужить за всю свою карьеру. Никто здесь и не предполагал, что столь искренне и ретиво можно исполнять Гимн, при этом абсолютно не зная слов.

Мария Филипа попыталась было представить Шульбанчижевскому своих коллег, но, судя по всему, официальная часть протокола была закончена. Хозяева подходили к украинцу, благодарили его, что-то щебетали по-португальски, а кое-кто и по-английски, хлопали по плечам, пожимали руки, а одна девушка даже поцеловала его в щеку.

Григорий был счастлив, наверное, впервые за несколько последних недель. Именно он был единственным выжившим Верховным Хранителем из утренней кватры. Пару недель он скрывался по лесам, пока не придумал, как ему быть дальше.

Для представителей часа утренних ритуалов было весьма характерно искать оправдания для своих действий, поскольку с логикой у большинства из них были серьезные проблемы. Поездка в Португалию обладала хорошей перспективой скрыться. Оставалось только найти ей оправдание, а еще лучше – разрешение у кого-нибудь. Принятие решений – также не сильная сторона часа утренних ритуалов. Но, к большому сожалению Григория, просить разрешения ему было не у кого.

Шульбанчижевский оправдал свой визит в Португалию надуманной инспекцией утреннекватральных ценностей среди диаспоры. Дело в том, что в последнее время украинцы-песты, не находя работу дома, искали ее по всей Европе. А солнечная пиренейская страна с радостью принимала к себе работящий люд, и украинцев в Португалии оказалось очень много. Вместе со своими подопечными пестами на берега Атлантического океана также отправились многие чтецы судеб. Чем вам не повод поехать туда с инспекцией?

Но Григорий абсолютно не рассчитывал, что его будут так принимать. И как только ему представилась возможность, он обратился к Жоао:

- Запитайте, будь ласка, у Марії Філіпи, як вона забезпечить моє інкогніто?

- Ызвынытэ, пожалуыста, ыа плохо понымау по-украынскы, - сказал тот.

- Спросіть, как ви після такой торжествєнной встречі будєтє обіс-печувати моє інкогніто?

Жоао перевел все Марии Филипе.

- ;Por que ele precisa fazer ; disfarce? N;o traduza esta frase para ele. Diga a ele: Ucranianos est;o muito bem integrados em Portugu;s socie-dade. E n;s n;o as pessoas compartilham seus trabalhos a n;vel nacional. N;s n;o temos recebido reclama;;es de seus compatriotas. N;o temos nada a esconder dele. N;s vamos mostrar o que ele quer. (Зачем ему нужно это инкогнито? Не переводите ему эту фразу. Скажите ему: украинцы очень хорошо интегрируются в португальское общество. А мы в своей работе не разделяем людей по национальному признаку. Мы еще не получали жалоб от его соотечественников. Нам нечего от него скры-вать. Мы ему покажем все, что он захочет).

- Отже ж курва гішпанська, - резюмировал Григорий после того,
как услышал перевод.

- ;O que ele disse? (Что он сказал?)

- Eu n;o tenho certeza… mas acho que algo sobre o frango espanhol, (Я не уверен… но, по-моему, что-то об испанской курице), – ответил переводчик.

- ;Talvez ele esteja com fome? (Может, он голоден?)

- Eu n;o sei. (Я не знаю).

Мария Филипа обратилась к гостю:

- ;Sr. Shulbanchizhevsky! Convidamos voc; para jantar em sua honra.

- Сынйор Жулбанчыжевысыкы! Мы прыглашаэм вас на ужин в вашу чэст.
 
Мария Филипа взяла под руку Григория, и, не дожидаясь согласия, увела его. Вслед за ними скрылись во дворце утренней кватры все, кто встречал гостя во дворике.


Глава 7


Прошли сутки, но никто так и не появился.

От скуки Оляна уже начинала понемногу дурачиться, и это очень сильно раздражало Талу. Необходимо было что-то предпринимать.

- Пит, они не придут, - обратилась к товарищу Таня так, чтобы ни Тала, ни Оляна ее не услышали. – Если их не поймали, они наверняка боятся девчонки. У меня самой были такие мысли, когда я увидела ее там, во дворе.

Такого поворота Веслав не ожидал.

- Пит, при всех твоих достоинствах у тебя есть один очень большой недостаток: когда ты принимаешь решение, ты не с кем не советуешься. Мы к этому уже давным-давно привыкли, но с Оляной ты переборщил. Я думаю, что ребята просто очень сильно испугались. Ну а во-вторых, они на тебя очень сильно обижены.

- Ображені?

- Да. Тебе было бы обидно, если бы ты убедился, что тебе не доверяют лучшие друзья.

- Таню, якщо б я з вами радився, ви б мені ніколи б не дозволили запросити сюди Олянку. В мене не було іншого вибору.

- Ну, тогда ты должен был заранее предполагать, что так и будет. Пит задумался. Таня была абсолютно права, а он подобного не
предвидел. Веслав очень гордился своими знаниями и интеллектом. Иногда он был весьма заносчив и пренебрежителен к окружающим, считая свое мнение последним и правильным. В огромнейшем большинстве случаев – так и было. Но когда он ошибался, это било не только по его самолюбию. Его оппоненты сполна использовали любые возможности для реванша, дабы поглумиться над «вечно правым» умником. Питайчи в такие моменты представлял собой подобие загнанного мамонта, был неуклюж, неповоротлив, а иногда и жалок. Но как бы его сильно ни били, он всегда находил в себе силы подняться. Пусть не сразу, пусть через какое-то время, но он подходил к своим обидчикам и говорил приблизительно такое:
 
- Панове, дякую вам, що дали мені нещодавно конкретного про-чухана. Ваша наука дала мені раду. Але те, що ви тоді були праві, а я помилявся, не дає вам автоматично розуму. На жаль, життя таке, що іноді ти маєш вчитися навіть у таких йолопів, як ви.

Затем, не дожидаясь ответа, он уходил, часто слыша в свою сторону гул и оскорбления. Но его это не волновало.

Сейчас же его недостаточная прозорливость сулила им серьезные проблемы: их оставалось только трое, не считая Оляны. И если они столкнутся с охотниками или гвардейцами, им будет трудно противостоять превосходящему числом противнику. Поэтому ребятам нужно было найти такое место для обучения Оляны, чтобы вероятность встречи с врагами была минимальна.

- Дівчата, потрібно порадитися. Мабуть, ніхто більше з наших не прийде. Нас залишилося мало. А нам потрібно починати навчання Олянки. Спочатку я думав, що ми навчатимемо її у лісах Полісся чи в Карпатах. Але оскільки нас залишилося тільки троє, то це дуже ризиковано.

- Почему рискованно? - не поняла Олянка.

- Тому що, сонечко, ті, хто полюють за нами, ходять не по од-ному, і навіть не вдесятьох. І якщо ми, не дай Боже, зустрінемо їх, відбитися нам буде майже неможливо.

- А почему здесь нельзя остаться? – не понимал ребенок.

- В принципе, можно, Пит, - сказала Тала. – Она права. Уходить нам пока отсюда бессмысленно.

- Можливо, але потрібно знайти запасні варіанти. Де нас шукатимуть найменше?

- Лучше всего будет уехать на время за границу, - высказала идею Тала.

- Поганий варіант. За кордоном обов’язково будуть задавати незручні питання: звідки ми, чому приїхали, чия це дитина. Те, що Олянка пест, там зрозуміють дуже швидко. Це дуже небезпечно.

- Если мы говорим о территории Украины, то единственное безопасное место здесь – остров Змеиный. Но туда и обратно мы без пестов не доберемся, - Таня задумалась. – Хотя есть еще одесские катакомбы, туннель в Киеве на Выдубичах под Лысой горой – правда, он, наверное, затоплен – или законсервированные станции метро в Днепропетровске, брошенные шахты на Донбассе, в конце концов, есть Чернобыль.
 
- А почему мы не доберемся до острова без пестов? – спросила Оляна.

- Розумієш, сонечко, всі ми вміємо зупиняти час. Тобто робити так, щоб часу не існувало. А коли не існує часу, тоді й не існує відстані і швидкості. Саме так ми переміщаємося в просторі. Дивись, зараз я в цьому місці, - вдруг Пит, сидящий напротив Оляны, исчез и буквально сразу появился за спиною у ребенка, - а зараз можу почухати тобі маківку.

- Ух-ты! И я так научусь?

- Звичайно. Перенести себе ми маємо можливість тільки в те місце, куди можна дістатися пішки. Наприклад, в Китай ми можемо переміститися, а от в Америку – ні. Так от, щодо острова. Острів, як тобі відомо, це суша, яка оточена з усіх сторін водою. І навіть коли ти зупиняєш час, неможливо ходити по воді. Тому, щоб дістатися будь-якого острова, потрібен чи то човен, чи літак, чи гвинтокрил – будь-який пестівський засіб пересування. Ще й бажано з пестом, який вміє цим засобом керувати.

- Нет, можно и самому попробовать управлять лодкой там или вертолетом, - вклинилась в разговор Тала. – Но! Это занимает очень много сил, и не каждый человек на это способен, потому что в буквальном смысле нужно удерживать в руках то, чем ты управляешь.

- А разве может человек руками поднять такую тяжесть, как вертолет? – не верила Олянка.

- Может, - ответила Тала. – Но для этого нужно, во-первых, тренироваться, а во-вторых, быть сильным и уверенным в себе человеком…

- А ще належати до годин вечірньої заготівлі про запас, як ти, чи денної визначеності, як Таня, - перебил ее Пит. – Те, що ви, дівчата, керуєте силою, зовсім не означає, що кожен так може.

- Пит, я все-таки не понимаю, - сказала Олянка. – Ты умеешь из воздуха делать диваны и кресла, получать еду из ниоткуда. Но почему ты не можешь построить самолет или лодку? И почему ты сам не можешь управлять ними?

- Тому що не все так просто, як здається. Людина може існувати лише на суші. Вода і повітря їй непідвласні. Тобто й пестівські за-соби пересування водою і повітрям відтворити в нашому світі не-можливо. Точніше, можливо, але вони не будуть плавати і літати.

- У нас інші закони природи, - он взял небольшую паузу. - Тепер щодо Зміїного. Варіант цікавий, але нам не підходить. Якщо хтось з денної кватри дізнається, що ми там, втекти ми не матимемо жодних шансів. У тунелі на Видубичах зараз дійсно вода. А в інших запропонованих Танею місцях зараз ховаються тисячі людей, наразі й мисливців там багато. А нам потрібно уникати всіх. Єдине, що нам залишається, – шукати непотрібні для інших підвали й інші сутерини.

- Этим можно заняться позже, - сказала Таня. – У нас пока есть этот подвал. Я не вижу смысла выходить искать сейчас. Это большой риск. Так что, Питайчи, можешь начинать обучение.

В очередной раз за сегодня Таня была права. Веслав не спеша прошелся по комнате. Затем он уселся в кресло.

-Окєй. Олянко, спробуй зупинити час.

- Прямо сейчас?

- Так.

- А как это делается?

- Потрібно просто захотіти цього. Тоді ти побачиш, що з тобою тра-питься.

Девочка была смущена. Она не представляла, что нужно делать. В ее голове крутились непонятные мысли. Олянка встала с кресла, закрыла глаза и что есть мочи стала тужиться. Ее лобик нахмурился, личико покраснело, а ручки и ножки задрожали так, что зазвенела неубранная после завтрака посуда на столе.

- Ні-ні-ні. Так в тебе нічого не вийде. Йди-но до мене, - Пит взял ее ладошки в руки. – Заплющ очі. Відчуй час. Ти відчуваєш, як він тече? Секунда за секундою. А тепер уяви, що він сповільнюється, як вода, коли ти закручуєш кран. І ось час зупинився. З крану більше не тече вода. Немає жодної краплинки. А тепер обережно відкривай очі.

Первое, что увидела Олянка, был серебристый свет, вылетающий из ее правой ладони. Она даже подумала, что ее кисть превратились в лампочку. Удивительным было то, что этот свет можно было потрогать. На ощупь он был теплый и нежный, но палец вовнутрь не просунуть. Затем Оляна поняла, что свет, бьющий, будто фонтан, вверх, образует над нею и Питом небольшой купол. Сестрички оказались за ним, и сидели сейчас, неподвижно застыв, словно экспонаты музея мадам
Тюссо.

- Це називається купол часу. Той, хто знаходиться під ним, ніколи не може з нього вийти, поки людина, що зупиняє час, не зніме цей купол, - объяснял Пит. – Також неможливо когось запросити ззовні. Якщо ти візьмеш якусь річ, знаходячись під куполом, як би ти ні хо-тіла, ти не зможеш завдати їй шкоди. Окрім того, ця річ обов’язково повернеться на своє місце неушкодженою. Ще ти маєш знати, що будь-яка річ, і навіть плоть пестів і тварин, під куполом стає твер-дою, як камінь. Саме тому не можна їсти чи пити, ходити в туалет, вмиватися чи купатися, коли ти зупиняєш час. Єдине виключення – це наш одяг. Наше тіло захищає його і не дає йому твердіти. Інакше, коли б ми зупиняли час, або ми не мали б можливості рухатися або бігали б голими.

Олянку переполнял восторг. Она остановила время! Чувство эйфории пьянило ее, она ощущала абсолютную власть. Девочка схватила со стола тарелку из стекла, в которой во время завтрака находились сдобные булочки, и со всей силы бросила ее на пол. Посуда не разбилась. Она только издала непривычно скрипучий звук, и как по волшебству неспешно пролетела с пола вновь на стол. Оляна
с восхищением пискнула.

- Слухай! А давай налякаємо дівчат? – игриво предложил Пит.

Ребенок был не против. Они забрались на диван. Купол аккуратно огибал застывших сестричек. Веслав забрался на руки Тане, а Олянка обняла, будто вылитую из металла, Талу. Кожа девушки не была ни теплой, ни холодной, но зато была твердой. - Тепер відпускай час. Забери купол.

Девочка представила, как открывает волшебный кран, из которого течет время, и купол исчез. Таня завизжала от неожиданно свалившегося на нее Пита. А Тала слегка дернулась, а потом, поняв, что случилось, принялась щекотать ребенка.

- У нас получилось! - радостно кричала Олянка.

- Так покажи теперь нам, как у тебя получилось, - раззадоривала ее Тала.

- Хорошо, сейчас покажу.

- Только давай по максимуму. Как можно сильнее. Чтобы купол был большим как эта комната, - предложила Таня.

Олянка спрыгнула с дивана и стала посредине комнаты с закрытыми глазами. С полминуты она настраивалась, затем подняла правую руку вверх. И тут из нее вылетел такой мощный луч серебристого света, что он пробил потолок и устремился на несколько километров вверх. Понять, где заканчивался купол, не представлялось возможным – явно это было очень далеко отсюда.
 
- Ні-і-і… - закричал Пит. – Забирай купол, Олянко! Швидше!

Но было уже поздно.


Глава 8


Это было что-то из разряда вон.

Обыкновенный человек был способен создать купол радиусом 300-500 метров; тот, кто посвятил время тренировкам, мог накрыть несколько кварталов; выдающаяся же личность способна была остановить время в целом районе города. Купол же ребенка обычно редко когда был больше, чем его детская.

Оляна всего со второй попытки умудрилась остановить время не только в Киеве и окрестностях. Ее купол накрыл Чернигов, Житомир, Винницу, Черкассы и часть территории Беларуси и России. А это уже был международный скандал. Ибо купола, пересекающие границы, были запрещены. Теперь скрыть появление в Киеве личности с экстраординарными, не вписывающимися в человеческое представ-ление способностями уже было невозможно.

Киевляне были напуганы. Догадались все – столицу посетил гений. Эльвира Совенко и Матвей Кривчук в это время ужинали вдвоем в летнем кафе на проспекте Победы. Первой увидела серебристый свет Эльвира. Луч бил где-то на Шулявке, совсем рядом с ними. Ничего не говоря своему спутнику, она взяла коллегу под локоток, и они в мгновение перенеслись к месту, где секунду назад был эпицентр купола. К счастью или к сожалению, невозможно было молниеносно передвигаться под чужим куполом, если только его хозяин не удерживает тебя. Поэтому они исчезли из кафе сразу, как Олянка отпустила время.

Матвей ничего не понимал, а Эльвире некогда было объяснять. Совенко думала, что они прибудут на место первыми, однако ее удивлению не было предела, когда она увидела там Верховного Хранителя часа вечерних поисков и планов Олега Шунина. Как всегда одетый с иголочки в очень дорогой темно-синий костюм-троечку, Олег по-хозяйски с напущенной серьезностью осматривал место происшествия.

- Салют дневной кватре! – надменно, не без иронии поприветствовал он Матвея и Эльвиру. – Чувствуйте себя как дома.

- Тебе же прекрасно известно, Шунин, что мы теперь служим утру, - с презрением произнесла Совенко. – Матвей, запускай купол.
 
Все еще ничего не понимая, Матвей подчинился.

- Эля, объясни мне, что происходит?

- По-моему, мы с тобой нашли песта, Матвеюшка.

- Значит, мы уже выполнили приказ Владыки? Шунин ухмылялся вовсю.

- Сейчас будем выполнять, - не обращая внимания на представителя вечера, объяснила она.

Три Верховных Хранителя стояли напротив недостроенного дома на улице Тимофея Шамрыло. Кроме них, под купол попали несколько пестов и бездомная собака. Эльвира повернулась к Шунину и с угрозой сказала:

- Если не дай Бог ты нам будешь мешать…

- Я?! Я бы с величайшим удовольствием свалил бы подальше от ваших «утренних» дел, - кавычки в слове «утренних» Олег показал руками. – Так вы же все равно меня не выпустите, пока не закончите.

- Я тебя предупредила.

Совенко осмотрела строение. По сути это был только каркас здания, а не дом. Вместо стен в нем зияли огромнейшие дыры. И было сразу понятно, что на этажах никого быть не могло. Те, кто их интересовал, находились в подвале здания.

- Эй, в подвале! – крикнула она. – Вы окружены! Отдайте песта и можете быть свободными!

Эльвира сосредоточилась и закрыла глаза. Хотя она и не знала, кто находится в подвале и сколько их, новая Верховная Хранительница была уверена, что они вдвоем с Матвеем справятся. Лишь бы только этот Олег им не помешал.

В голове у Олянки происходили странные вещи. Ей казалось, что они окружены не меньше тысячью воинов. Она понимала, что шансов скрыться у них нет. Сдаться для них – это лучшая участь.

Лишившись воли, она побрела к выходу. Ребенок ничего не видел и не слышал. И лишь по тому, что она не могла справиться с дверью, девочка поняла, что ее кто-то держит.

- Олянко! Олянко!!! Ти чуєш мене? - тряс ее за плечи Пит. - Це не правда. Ми всі бачили воїнів. Це навіювання. Там зовні хтось вправно керує нашими ілюзіями. Ця людина, напевно, належить до часу ранкових мандрів чи нічних пояснень. А цей народ відомий своєю дивовижною інтуїцією. Вони можуть дуже правдоподібно вселяти або, навпаки, знищувати наші уявлення про можливості. Вони взагалі ке-рують цими можливостями.

- Что теперь делать? – подавлено спросила Олянка.

- Перш за все заспокойся. Спробуй просто не думати про це. Нам з тобою ще дуже сильно поталанило, що нам протистоїть ворог з не такою сильною здатністю керування можливостями, як могло бути. От якщо б ти була знайома з нашою однокласницею Олесею Мосейчук – вічна їй пам’ять - от тоді нам було б непереливки. Бо зброї проти таких, як вона, у нас зараз, на жаль, немає. А так – це просто невеличкі неприємності.

- Пит, это точно не час ночных пояснений, - сказала Таня. – Люди этого часа избегают массовых сборищ и стараются держать себя подальше от эпицентра событий. Мне почему-то кажется, что это новая Верховная Хранительница часа утренних странствий.

- Ну, тогда я ей сейчас покажу! – вскакивая с места, произнесла Тала.

С решительностью львицы девушка направилась к выходу. Тяжелые стальные двери вылетели из петель и устремились вперед, очищая проход для ребят. Как только Тала появилась на свежем воздухе, она направила эту тяжесть на госпожу Совенко.

Первым на летящие двери отреагировал Кривчук. Буквально в последний момент свободной рукой он создал невидимый щит перед Эльвирой, и сталь не нанесла никакого вреда его коллеге.

- Хо-хо-хо-хо!!! – аплодировал появившимся ребятам Олег Шунин. – Браво! Не обращайте на меня внимания. Я здесь случайно. Я не с ними.

Он демонстративно отошел в сторону и показал всем, что они могут продолжать.

Пит прятал Оляну за собою, готовый в любую минуту вступить в бой. Таня повернулась к недострою. От него отделился огромный кусок железобетонной конструкции, и девушка направила его в Матвея. Тот перетянул щит, защищая себя. В это время Тала поймала взгляд Эльвиры. Создавалось впечатление, что они о чем-то общаются, не произнося ни слова.

У Совенко спутались мысли. Она слышала в себе каждое Талино слово, каждую ее интонацию: «Ах ты, мерзавка! Да как у тебя вообще рука поднялась на ребенка?!. Ты – взрослая корова! – найди себе противника в своей весовой категории. Как же тебе не стыдно! Ты же все-таки принадлежишь утру! Тебя что, мама с папой в детстве не научили, что маленьких обижать нельзя? Нет у тебя ни совести, ни чести! Ну, что ты мне на это скажешь, гадина?»

Эльвира была разобрана на кусочки и чуть не плакала. Все, что она хотела сейчас, – убежать подальше от этой сильной девушки. Отношения между людьми и свое место в этих отношениях были самой большой слабостью представителей часа утренних странствий.

Эльвира резко повернулась к Матвею и закричала:

- Выпусти меня отсюда!!!

- Эля… - опешил тот, но все еще продолжал сражаться. – Что случилось?

- Что случилось??? Ничего не случилось!!! – уже орала Хранительница. – Выпусти меня отсюда! Я не хочу быть здесь.

От неожиданности Матвей убрал купол. Этого как раз ребятам и было нужно. Тала схватила за руку сестру и Пита, который все еще прятал за спиной Оляну. И все четверо исчезли.

Эльвира стала приходить в себя. В стороне заливался хохотом Шунин. А Кривчук, с полными изумления глазами, смотрел на Элю и ничего не понимал. Когда, женщина взяла себя в руки, она подошла к Матвею:


- Ты что не понял, что, эта девчонка внушила мне стыд?

- Нет… И что теперь делать?..

Этот вопрос Совенко оставила без внимания.

На улицу Тимофея Шамрыло стали прибывать люди. Через несколько секунд здесь появилось одновременно все руководство часов дневной кватры и часа утренних идей. Затем через пару минут на место прибыла уже Аурора Войнаровская. Шунин же, напротив, ретировался со всем присущим ему достоинством, опасаясь скопления большого количества власть предержащих из дневной кватры. Последними же сюда явились две Верховных Хранительницы часа ночных решений и ночного понимания. Обнаружив тут коллег из утра и дня, эта пара через несколько минут откланялась.

Зевак было очень много. Поэтому Анна Герасимова – Верховная Хранительница часа дневной определенности – стала организовывать охрану этого места силами своих подчиненных. Александр Чуба – Верховный Хранитель часа дневной заданности – выяснял у своих людей, что по инструкции следует делать в таких ситуациях. Петр Осташко – Верховный Хранитель часа дневных порывов – пытался успокоить зевак, выдумывая на ходу какую-то чушь. А Елена Козимцева – Верховная Хранительница часа дневных фантазий – просто бегала туда-сюда, пытаясь сделать хоть что-то, но что именно, она понятия не имела.

Эльвира хотела было оправдаться перед Ауророй, но та захотела слушать только Матвея. Кривчук же с присущей ему непосредственностью поведал той обо всем, ничего не утаивая. Рядом подслушивал Юрий Онисенко – новый Верховный Хранитель часа утренних идей.

- Як таке могло статися? – дослушав до конца, сказала Войнаровская-старшая. – Як два Верховних Хоронителі (!!!) примудрилися упустити чотирьох ще по суті дітей???

- У вас очень сильные девочки, - невнятно произнес Матвей.

- Ти думаєш, що це комплімент? Ти думаєш, що ти мені своєю дотепністю вуха пестиш? Якщо мої доньки не зі мною – у мене немає доньок. А є вороги, котрих потрібно знищувати. Хто з ними був? Ще той розумник Пітайчи?

- Да. И еще девочка, наверно пест, лет десяти, - ответила Эльвира.

- Де їх тепер шукати? Як можна бути такими нездарами?

- Роро, не будь такою причепою, - вклинился в разговор Юрий.

– Ти теж на днях не спіймала цю компашку. Залиш ти цих двох у спокої. Зараз ми хоча б знаємо, що їх залишилося лише троє. Дитину-песта я не рахую.

- Юрко, як можна бути такими… От скажи мені, де їх зараз шукати?

- Роро, повір, у них набагато більше проблем, ніж ти думаєш. Судячи по тому, що Пітайчи ховав за собою песта, вони вирішили оберігати дівчинку. Інакше кажучи, вони не зможуть просто так по-казати її навіть іншим клятвопорушникам. Вони змушені ховатися від усіх і нікому не довіряти. Як ти гадаєш, як довго вони так трима-ються?
Аурора успокоилась. В том, что говорил Онисенко, было много
правды. Но прощать несостоятельность она не умела.

- Значить так, рєбятки. Ви Верховні Хоронителі? Так. Тобто і проблеми ви маєте вирішувати як Верховні Хоронителі. Робіть що хочете, але до зими пест має бути пійманий. І якщо я зустріну вас удвох чи поодинці в Києві без песта, ранкова кватра буде вважати вас клятвопорушниками. У вас є дві хвилини, щоб чкурнути зі сто-лиці. Вперед!


Глава 9


Тяжело быть прохвостом. Но еще тяжелее быть неудачником. Вася Севешин был и тем, и другим.

Что-то у Васи не заладилось с самого рождения. Хотя особых предпосылок к этому не было. Он родился в семье мелкого клерка, выражаясь пестовским языком. Его отец был умным, одаренным человеком и работал младшим хранителем часа ночных решений. Васиной маме карьера была не интересна. Она служила той кватре, которой и принадлежала – вечерней. Еще в молодости она обзавелась четырьмя подопечными пестами и в меру своих сил и знаний вела их по жизненным путям. В общем, Васина семья была самой обыкновенной, коих сотни тысяч в Украине.

В детстве ему приходилось не раз бывать на работе и у мамы, и у папы, и даже у дедушек с бабушками. Но труд хранителя Васю особо не привлекал, а песты у него вызывали отвращение – Васе было скучно. Он даже не знал, о чем ему мечтать, чего хотеть.

Все изменилось в 9 лет. Ему попался не самый дружный класс. Да и учиться он особенно не любил. Но наконец-то в среде постоянных склок и ссор своих одноклассников Вася понял, что доставляет ему истинное наслаждение. И хотя он сам себе боялся признаваться, считая себя хорошим человеком, но больше всего ему нравилось незаметно для всех оказаться катализатором этих склок и ссор.

Поначалу Васе все сходило с рук. Но позже одноклассники почему-то научились договариваться друг с другом. И этот день воистину стал черным для Васи. Потому как, научившись спокойно выяснять отношения, ребята стали быстро находить причину своих конфликтов. И последние два-три года обучения юноша частенько приходил домой побитым.

Но в 18 лет этот кошмар закончился. Вася особо долго не думал над выбором кватр – кому служить. Он принадлежал часу вечерних поисков и планов, поэтому, как и мама, выбрал вечер. Севешин оставил свой маленький шахтерский поселок на Донбассе и переехал в Харьков, где познакомился с Олегом Шуниным. Их отношения нельзя было назвать дружбой. Оба представителя одного и того же часа прекрасно отдавали себе отчет, кто есть кто среди их двоих. Шунин был талантлив, тщеславен, любил блистать. А Севешин из этого списка мог похвастаться только неуемным тщеславием. Но было у него одно качество, которое Олег очень ценил. Пока Вася не порол какую-нибудь глупость, а зачастую именно этим и заканчивались его начинания, он умудрялся быть абсолютно незаметным. Шунин же вел публичную жизнь и не мог себе позволить быть таковым. И выходило, что эти господа были очень полезны друг другу. Благодаря Олегу Вася имел возможность быть причастным к чему-то большему, чем он мог себе позволить сам, а Олег благодаря Васе, – ворочать незаметно своими темными делишками. Когда же Севешин все портил, Шунин без угрызений совести сваливал всю вину на Васю, а тот не возражал. Привык.

В начале нового тысячелетия у Олега замаячила перспектива стать Верховным Хранителем. Он переехал в Киев и выгодно женился на дочери Сенатора вечернекватрального парламента Семеновича. Вася очень обиделся. На первых порах даже отказался уезжать из Харькова. Но без поддержки Шунина он уже не мог. И через месяц Мать городов русских приветствовала своего нового жителя.

Но проглотить обиду Вася больше не мог. Как-то на досуге Севешин пытался разобраться в своей нелюбви к Олегу. Почему он не может успокоиться? И что именно его так гложет: переезд Шунина или его женитьба? Понятно, что Олег – человек талантливый, а в Харькове он достиг своего потолка. Безусловно, Вася очень сожалел о своей потерянной устоявшейся харьковской жизни. Да, он не любил столицу, не мог привыкнуть к этому неспешному ритму, к этой киевской наивности его жителей. Ему не хватало харьковской спешки, деловой хватки этого города. Здесь ему все казалось наигранно помпезным, нечестным, хотя он сам в честность никогда не верил. Но даже нечестность в Киеве была какая-то особая, показушная. Нехарьковская – одним словом.

Лера – жена Шунина – вызывала у Васи чувство отвращения и похоти. Она была очень красива и очень глупа. Этакая представительница золотой молодежи. Она считала себя принцессой, будто была рождена для утех и развлечений. А муж – это бесплатное приложение к ним.
 
Олег очень любил женщин. Он их любил и до свадьбы, и после, и даже одну дружку невесты во время. К своей жене Шунин относился снисходительно и даже с трепетом. Он был многим обязан своему тестю. И очень переживал, когда Лера ходила к папе жаловаться на него. Но, видимо, папа прекрасно знал, что собой представляет дочь, так как ни разу не говорил с Олегом о ее претензиях.

Боже мой! Как же Вася ее хотел! Каждую ночь его сексуальное томление вырывалось наружу. Он лежал на кровати один в своей киевской квартире. С закрытыми глазами. В его голове, в его мыслях была только она. Ее лицо, ее руки, ее колени…

Она ничего не делала. Просто стояла. Он наращивал темп. Лицо… Руки… Колени… Лицо… Руки… Колени… Образы стали вращаться быстрее. Еще быстрее.

Лицо… Руки… Колени… Лицо… Руки… Колени… В тот момент, когда кульминация подходила куда-то книзу живота, он выкрикивал ее имя. Громко. Несколько раз… И все.

Она исчезала. Он засыпал.

Так продолжалось десять лет. Каждую ночь.

Где-то около года назад Вася понял, что он ненавидит Шунина.

Сейчас Севешин спешил. Он подходил к четырехметровому забору, ограждающему дачу одного чиновника-песта в Конче-Заспе. Не обращая внимания на пестов-охранников, Вася прошел через ворота и оказался перед небольшим двухэтажным зданием в псевдоготическом стиле. На его шпилях стоял невидимый для пестов дворец. Он принадлежал Спикеру украинского вечернекватрального сената Леониду Тарасовичу Кулишу.

- Мне нужно срочно поговорить со Спикером, - сказал Севешин секретарю сразу, очутившись в холле.

- Леонид Тарасович не принимает, - сказал тот. - Он сейчас занят. Сами понимаете, что сейчас происходит. И впредь, Севешин, потрудитесь уведомлять нас о своем прибытии. Господин Спикер очень занятый человек.

- Эта встреча в его интересах, - Вася говорил очень спокойно.

- Ну и в чем цель этой встречи?

- Если Леонид Тарасович захочет вас проинформировать, я думаю, он это сделает. Но я вам намекну. Я могу немного пролить свет на то, что сейчас происходит.

Секретарь был поражен.

- Поторопитесь, - повысил голос Вася. - Время уходит.

- Сейчас-сейчас, - сказал секретарь и исчез.

Через десять секунд он вернулся.

- Господин Спикер вас просит пройти, Севешин.

Не теряя времени, Вася нырнул под купол секретаря, и через мгновение они были уже в кабинете на четвертом этаже дворца.

- Дмитре, залиш нас, - бархатный баритон Спикера заполнил пространство кабинета. Как только дверь за ним закрылась, он остановил время и обратился к посетителю. – Вітаю, пане Сєвєшин. Чим зобов’язаний? Я вас, відверто кажучи, не чекав. Що потрібно Шуніну?

- Я сюда пришел по собственной инициативе, Леонид Тарасович. Шунин об этом не знает.

Кулиш удивился:

- Невже? І давно ви, Василю, граєте за власними правилами?

- Считайте, что с этого момента.

Спикер, не скрывая, оценивал Васю взглядом. На его лице резвились лукавство и любопытство:

- Добре. Ви щось маєте мені розповісти. Проте спочатку ви, певно, бажаєте у мене щось попросити. Так?

- Так, - ответил Севешин.

- І що?

- Только вашу поддержку.

- А який мені сенс підтримувати людину, котра грає за влас-ними правилами?

- Я неправильно выразился. С этого момента я хочу играть по вашим правилам.

- Хм-м… Це вже зовсім інша справа. Я подумаю. А що саме ви мені хотіли розповісти?

Севешин открыл было рот, но оттуда не вылетело ни звука.

- Не бійтеся. Я можу вас запевнити, Василю, що ви тут знаходитесь у повній безпеці. Якщо вам потрібні більші гарантії, то ви їх отримаєте в залежності від якості інформації, якою ви володієте. Більшого я вам пообіцяти не можу. Тому вам вирішувати. Якщо «ні», то не забирайте в мене час.
 
Кулиш показал рукой на двери, но, тем не менее, купол не убрал.

- Леонид Тарасович, десять минут назад Шунин своими глазами видел песта…


Глава 10


- Питайчи! – крикнул кто-то.

- Коля!

Веслав не верил своему счастью. Своего одноклассника он уже давно считал погибшим. Когда-то давно, еще в прошлой жизни, они были соседями. Поэтому Пит, убегая со своим раненым братом, видел, как охотники нападали на Колино жилище. Он слышал крики, доносящиеся из его дома, но помочь другу ничем не мог. Тогда им двигало стремление спасти брата.

- Осторожно, я с ребенком, - предупредил попытку обняться Николай. – Не придави.

Веслав увидел грудного малыша, месяц отроду, не больше.

- Ти став батьком?

- Только от безысходности.

- А воно завжди так буває, - пошутил Пит.

Но Николаю было не до шуток.

- Это сын Славы Любченко, - передавая малыша Веславу, объяснял Коля Каревских. - Я видел, как гвардия нападала на их дом. Славку с мужем убили, а пацана просто бросили. Я даже не знаю, как его зовут. Я его называю в честь мамки – Мирослав.

Мирослава Любченко оказалась первой погибшей из их класса. Дневной гвардии было приказано уничтожать в первую очередь представителей часа утренних странствий и ночных пояснений. Страх перед теми, кто умеет управлять возможностями, был чрезвычайно велик. К одним из таких людей относился и Славин муж. Их двоих убили во сне – профилактики ради.

Тут Коля увидел сестер Войнаровских и Олянку.

- Боже мой! Таня! Тала! Какая встреча!

- Каревских! Ну, ты даешь! – бросилась к однокласснику с поцелуями Тала.

- А я уже думала, что я единственная из дневной кватры, кто остался верен ценностям утра. Ну, здравствуй, Николай!
 
- Здравствуй, Татьяна! Кстати, барышни, у меня для вас есть подарок. Заодно и проверим ваш материнский инстинкт.

- По-моему, с этим ребенком все в порядке, - взглянув на малыша, сказала Тала. – Каревских, ему вполне хватает и твоего инстинкта.

- А можно мне взять ребенка? – напомнила о себе Оляна.

- О! А ты кто?

- Я? Оляна!

- Привет! А я – Коля! Ты откуда?

- Я из мира пестов.

- Откуда??? – не верил Каревских.

- Ну, из мира пестов. Ну, понимаешь, в вашем мире каждый умеет управлять временем, а в мире пестов время течет с одной скоростью…

- Ну, это я как раз знаю. А как ты сюда попала?

- Ну, как-как?! Мы были в подвале. Ребята меня учили останавливать время. Ну и я немножко перестаралась. Прибежали плохие дядя и тетя. Потом тетя заплакала, мы убежали и оказались здесь.

Николай вопросительно посмотрел на Пита.

- Так і було, - улыбаясь, ответил тот.

- Значит, Ника с Тишей были правы, - негромко произнес Николай. – Пит, ты действительно позвал песта?

- Коля, ти бачив Домініку і Тихона?

- Я первый задал вопрос.

- Так, я дійсно запросив Оляну. Я бачу в ній наш порятунок. Нешвидкий порятунок, проте вона його нам колись принесе. Я в цьому певен. Тепер твоя черга.

Весь облик Каревских показывал глубокое разочарование. Он уселся, поставил свой локоть на стол и уперся головой в ладонь. Колины глаза говорили о том, что его кто-то очень сильно обманул.

- Да, я видел Доминику и Тихона. А еще и Андрюху Махатько и Гену Сороку. Они здесь недалеко. Они скоро придут. Ребята просто не хотели мешать мне укладывать Славку спать.

- До речі, Тало, а куди ти нас перенесла?

- Это одесские катакомбы, - ответила та.

- Точнее – это Нерубайское, «Дальнее Махно», - поправил ее Коля. Николай Каревских был похож на очень ответственного молодого человека, как впрочем, и любой другой представитель часа дневной заданности. Даже когда он улыбался, создавалось впечатление, что делает это он со всей присущей ему серьезностью. Он был слегка резок и с виду неуклюж, но, тем не менее, от его движений ничего не падало и не крушилось. Он всегда старался держать все под контролем. Юноша был весьма симпатичен. Единственный свой недостаток во
внешности – небольшой рост в 162 см – Коля нивелировал серьезностью намерений ко всему, к чему был причастен. У него были голубые глаза, которые частенько сводили девушек с ума. Его прямые черные волосы всегда были аккуратно подстрижены и причесаны, будто сегодня ему предстояло фотографироваться на паспорт. О небритости даже речи быть не могло. Но больше всего вызывал удивление его безупречный внешний вид, несмотря на то, что он уже достаточно долго провел время в этих старых каменоломнях. Одежду Николай подбирал по принципу «2П» - простота и производитель. Сейчас на нем были надеты простенькая светло-сиреневая тенниска от Джино ди Милано и не менее простенькие джинсы от Армани. Дополняли ансамбль совсем простые насыщенно- бордовые почти черные мокасины от Дональда Джей Плайнера. Люди этого мира могли иметь все, что им пожелается, даже любые вещи из мира пестов.

Пит осмотрелся. Всех окружал исключительно светло-желтый цвет: и на стенах, и на потолке, и в камнях разной величины, то и дело старавшихся попадать под ноги. Несмотря на это, нынешние жители подземелья довольно неплохо устроили свой быт. В стене одного из многочисленных тоннелей, где они все сейчас находились, была выдолблена и искусственно увеличена просторная ниша, которая, когда в нее попадаешь, превращалась в уютную комнату с большим круглым столом и парой десятков стульев вокруг него. Из мебели там еще находились три дивана, шесть кресел и восемь двухэтажных кроватей. Также в комнате стояла ширма, за которой находилась колыбель для крошечного Мирослава.

Затянувшуюся паузу прервала Олянка:

- Коля, скажите, пожалуйста, - она подчеркнуто старалась обращаться к нему на «вы», - а почему вы так мне не рады?

Видимо вопрос Николая застал врасплох, ибо он долго не знал, что ей ответить.

- Да что ты, Оляна! – наконец начал он. – Я очень рад тебе. Как и любому из своих друзей. Просто очень обидно, когда к тебе приводят гостей без спросу.

- Так что же, нам лучше уйти? – манипулировал ребенок.
 
- Я вижу, Олянка, ты – очень умная девочка, - улыбнулся Коля. – Я уверен, что ты сумеешь объяснить Питу, как поступать правильно, а как неправильно. Потому что ни у кого из нас, его старых друзей-одноклассников, это сделать не получается.

- А сколько вас здесь всего прячется? – спросила Таня, оценивая количество «посадочных» мест.

- Если ты о нашей «берлоге», то здесь нас 35, - ответил Каревских. – А вообще в Нерубайских катакомбах таких, как мы, очень много. Думаю тысяч двадцать-тридцать. Со всей Украины. В Одессе в катакомбах уже места нет. А чего ты хочешь? Сама Одесса – утреннекватральный город – плюс беженцы со всей страны. Там и с полмиллиона подземных жителей сейчас насчитается. Тут к нам пару раз охотники с гвардейцами пожаловали, так мы им такого конкретного пенделя выписали. Теперь они нас стороной обходят. Мало кто из них сюда рискнет спуститься.

- Це ненадовго, - напомнил о себе Пит. – Оляну будуть шукати. А катакомби – це найперше місце в Україні, куди вони прийдуть. Всі разом спочатку вони навряд чи тут покажуться, а ось від шпигунів і диверсій я б не зарікався.

- Вам нельзя здесь оставаться, - недолго подумав, сказал Николай.

- Знаю. Я тільки хочу поговорити з нашими.

- Хорошо. Поговоришь. Только давайте не здесь. Скоро сюда все придут, и не только наши. Лучше, чтобы никто лишний Оляну не видел. Через 300 метров вы найдете зал. Там есть одна незанятая пока ниша. Ждите там и не привлекайте ничьего внимания.


Глава 11


Пока Пит с сестрами Войнаровскими и Олянкой ждали в подземелье своих друзей, в резиденции Владыки в Киево-Печерской Лавре вся власть имущая верхушка дневной кватры, усиленная мадам Войнаровской и Юрием Онисенко, собралась на экстренное собрание. На повестке дня стояло несколько животрепещущих вопросов.

Все семеро сидели в огромном кабинете Владыки за большим прямоугольным столом, во главе которого на кресле, более похожем на трон, восседал хозяин дневной кватры. Справа от него расположились представители дня, слева – утра.
 
- У меня в руках, - начал владелец кабинета, - два гневных письма от Владык дневной кватры России и Беларуси. Они требуют объяснений, как купол времени мог пересечь их границы. Кроме того, русские чуть ли не в ультимативной форме предлагают нам воспользоваться их гвардией. Какие будут идеи?

- Пустить сюда русских гвардейцев, – взял слово Петр Осташко, - все равно что объявить войну России. Если сейчас неприятности у нас только с утренней кватрой, то против русских взбунтуются все.

- Так, - поддержал коллегу Александр Чуба. – Росіян сюди пус-кати не можна.

- Но им нужно что-то ответить, - сказал Владыка. – Какие будут предложения?

- А чому не можна сказати правду? – не понимала Аурора. – Так і так, один кретин у нас спромігся викликати песта. Ситуація під контролем. Проблему скоро усунемо.

- Если мы признаем, что к нам пришел пест, - объясняла Анна Герасимова, - то завтра у нас здесь будут не только русские. А это обозначает конец дневной кватры в Украине.

- И в самом деле, - поддержала ее Елена Козимцева, - нужно придумать что-то очень правдоподобное. Например, сказать им, что мы проводили эксперимент, где несколько человек пытались одновременно остановить время.

- І що станеться, коли ми не зможемо цей експеримент повторити? - не соглашался Юрий Онисенко. – Всім давно відомо, що поєднання двох чи більше куполів часу неможливо досягнути. Тут мають значення навіть не долі секунд, а таке відчуття часу, на яке людина просто не здатна. Абсолютна синхронність у діях навіть двох людей – це утопія.

- А если сказать, что мы придумали синхронизатор? – предложил Осташко.

- Ідея цікава зі всіх сторін, - сказал Чуба, - за виключенням того, що колись цей агрегат потрібно показати світові.

- Єдине, чим тут можна виправдатися, - размышлял Юрий, - це якимось невдалим випробуванням чи збігом обставин. А краще і тим, і іншим одночасно.

- Все это очень неубедительно, - резюмировал Владыка. – Такие объяснения оставляют больше вопросов, а не ответов.

- А если, - вдруг предложила Козимцева, - мы скажем, что это был не пест, а просто какой-то очень сильный сумасшедший, но он уже уничтожен. Кто будет копаться в головах этих умалишенных? А среди них встречаются люди, способные и не на такое. Ведь никто, кроме клятвопреступников, не знает, что случилось на самом деле. А дальше – как получится.

Все на минуту задумались.

- А что – неплохо! – заявил хозяин дневной кватры. – Проблема была. Ее устранили. Приносим Вам извинения. А остальное – не ваше дело.

Владыка вызвал секретаря и передал ему официальное заявление для прессы, а также письма российскому и беларусскому коллегам.

- Хорошо. С этим определились, - облегченно вздохнул Владыка. – Теперь что мы будем делать с пестом?

- Тут все просто, Владыка, - начала Герасимова. – В Украине не так много мест, где могут спрятаться клятвопреступники: леса мы прочесываем постоянно, знаем обо всех более-менее крупных сосредоточениях противника. Сейчас планируем акцию устрашения в одесских катакомбах. Нам для этого понадобится тысяч двести-триста гвардейцев, мы на данный момент просчитываем, чтобы объявить мобилизацию.

- Аня, ты что, с ума сошла! – не верил своим ушам хозяин дня. – Ты действительно хочешь устроить маленькую войну?! Двести-триста тысяч человек!!! Сосредоточение противника!!! Ты мне еще линию фронта нарисуй здесь!!! Мне нужны сторонники, а не трупы. А людям, Аня, очень не нравится, когда их убивают. Тебе что, мешают эти прячущиеся в подземельях люди? Ну, попрячутся они еще чуть-чуть, а дальше что? Все равно им придется вылезти. И вот тогда с ними надо будет договариваться. Откуда столько кровожадности? Я понимаю еще Аврору с Юрой: почему им важно избавиться от клятвопреступников. Но вам, дневному народу, какое до этого дело? Аня, ты в солдатиков не наигралась в детстве?

- Извините, Владыка. Я только выполняла ваше распоряжение, - обиделась та.

- Герасимова! Ты понимаешь, с кем ты разговариваешь? Или ты хочешь, чтобы я показал, как человек, лучше всех решавший проблемы, сам становится такой проблемой?! Знай свое место!

На лицах окружавших его людей появилось потрясение и испуг. Анна Герасимова была любимицей Владыки. Они знали друг друга еще с тех пор, когда все к нему обращались по имени. Тогда, в уже далеких восьмидесятых, молодой и блистательный Виктор Малум приехал из небольшого бессарабского городка покорять Москву. Ночная кватра приглашала его к себе. Но он посчитал тогда такое предложение малоперспективным. В Советском Союзе правил только день. А он жаждал славы и власти, и имел все для этого. В первый раз Виктор встретил 17-летнюю Аню, когда она пришла к нему на урок. Будущий украинский Владыка дневной кватры был в это время обыкновенным московским учителем. Тем не менее, это не помешало ему в начале девяностых сделать просто головокружительную карьеру.

Когда Союз трещал по швам, Виктор вернулся на родину. И не прогадал. Против дня восставали все. Любой в те времена считал своим долгом поглумиться над дневной кватрой – даже ее собственные представители. Малум понимал, что для юной страны крайне важна перезагрузка дневнокватральных ценностей. Их нужно просто по-другому представлять, исходя из новых реалий. Выражаясь современным языком, необходим был ребрендинг дня. Именно тогда, в 1991 году, на съезде всех кватр Украины он произнес свои знаменитые слова: «Время вечера пришло. И всем, кто служит дню, необходимо помочь вечернему народу правильно распорядиться властью. Только так – в сотрудничестве всех кватр, но особенно вечера и дня – придет процветание нашей с вами Украины!»

Поначалу шло все отлично. Конкурентов на трон дня у Виктора не было, и он потихоньку стал собирать своих сторонников. Выбирал самых талантливых. Вспомнил о своей ученице Ане Герасимовой и пригласил ее в Киев. Малум активно продвигал ее, и через год новоявленная киевлянка стала Верховной Хранительницей часа дневной определенности, хотя претендентов на сей чин, и даже талантливее, чем Аня, было более чем достаточно. Но Герасимова обладала такими качествами, что ее конкуренты даже не рассматривались. Во-первых, она была безгранично верна лично Малуму. Во-вторых, Аня была способна пойти на любые, даже самые непопулярные шаги. В-третьих, Герасимова всегда доводила все до конца. И, в-четвертых, она никогда не задавала лишних вопросов. Это был идеальный исполнитель.

Владыка быстро навел порядок в дневной кватре. За очень небольшое время он вернул уважение и трепет к ее ценностям. А вот сотрудничество с вечером не заладилось с первого дня. Дневной народ не привык, чтобы к нему не прислушивались, а вечерний – с кем-либо советоваться. Также немаловажной причиной взаимной нелюбви друг к другу был и человеческий фактор. Ведь чем была по сути вечерняя кватра при Советском Союзе? Кватра нелегальных предпринимателей и торгашей, всевозможного криминального элемента и прочей разномастной антисоветчины. Вечер культивировал ценности, которые были чужды СССР и во многом стали причиной его безвременной кончины. Теперь же, в независимой Украине, дневная кватра была вынуждена не только сосуществовать с тем, против чего так яростно боролась при Союзе, но и во многом зависеть от него. Открытый конфликт был только делом времени.

Стоит сказать, что подобные проблемы испытывали все постсо-ветские страны. Везде были очень сильны противоречия, и многие, казалось, неслись к своему краху. Россия выходила из межкват-рального конфликта очень тяжело, но быстро. Через десять лет после развала в россиянах заговорила ностальгия по Советскиму Союзу. Это и не мудрено: большинство русских принадлежат дневной квадре. И в начале нового тысячелетия наши северо-восточные соседи убрали с политической авансцены все более-менее значимые фигуры, которые служили вечеру. Кого дискредитировали, кого запугали, а кого вынудили покинуть родину. А с кем не могли справиться, тех тихо убивали под молчаливое согласие дневнокватральной толпы. «Нет человека – нет проблемы!» – придумано русскими. У них сейчас даже Верховных Хранителей не шестнадцать, а двенадцать. Роль оппозиции в России взяла на себя ночь. Но ее голос звучит крайне неубедительно для соотечественников, поддерживающих в большинстве своем совершенно противоположные ночным ценности.

В Беларуси пошли еще дальше, подвергнув репрессиям и ночную кватру, тем самым наградив утро несвойственной для него ролью сопротивления. Беларусская утренняя кватра давала отпор дню со всей присущей ей креативностью. Но в дневнокватральной среде любой креатив обречен на провал. Все их флеш-мобы даже беларусским обществом были восприняты как «детские шалости».

Обратной стороной таких радикальных решений в России и Беларуси стал беспрецедентный кризис идей и идеологий, не дающий право на ошибку в управлении. Однако самый главный просчет российских и беларусских управленцев зиждился именно в их собственном уверовании в личную безошибочность, трансформирующуюся в непогрешимость. Со стороны это было видно всем, в том числе и Виктору Малуму, что и не позволяло ему воспользоваться опытом российских и беларусских коллег. Кроме того, в стране, где большинство граждан принадлежит вечерней кватре, подобные инициативы чреваты гражданской войной, которая дневному народу не сулила ничего хорошего. Украина вынуждена была искать свой выход из межкватрального кризиса.

Было понятно, что время дневной кватры на украинской земле безвозвратно ушло. С другой стороны, вечерний люд, дорвавшийся наконец-то до власти, погряз в междоусобице и закулисных интригах. Иногда казалось, что вечер потерял одну из самых главных своих способностей – умение договариваться. Каждый считал своим долгом «кинуть партнера через бедро», обманывать всех и вся, самоутвердиться за чужой счет. В обиход вошло слово «лох». Лохов искали все. «Развести лоха» стало защитной реакцией от собственного невежества. Но, по сути, лохами оказались все.

В муках Виктор Малум рожал идею управляемой украинской демократии. Главной его целью было придумать такое общество, где, при видимых ценностях вечера, дневная и вечерняя кватры синергировали бы друг с другом. Естественно, вечерний народ отнесся весьма агрессивно к подобным мыслям хозяина дня. Добровольно делиться властью при том, что время дня ушло, никто не хотел.

К проблеме нежелания вечера Малум отнесся со всей присущей дневной кватре прямолинейностью: не хотите – заставим. Владыке нужны были сторонники из других кватр. Ночные старейшины заявили, что им это совсем не интересно. «Время идет так, как ему и положено, - говорили они. – Вечерняя кватра только получила власть. Пройдет еще немало времени, пока они ею насытятся. Естественно все: и их поведение, и ваше. Ночь не будет вмешиваться в политические игры. Наше время придет еще не скоро».

Утренняя кватра была очень далека от идей управляемой демократии. Малуму казалось, что тогдашние Верховные Хранители утра его просто не поняли. Точнее, не захотели понять. И это очень разозлило Владыку. Если против ночи он выступать опасался – как-никак там была сосредоточена элита этого мира – то утренняя кватра представлялась ему тем ресурсом, откуда он мог черпать своих будущих сторонников. Препятствием этому была лишь их управляющая верхушка, то есть Верховные Хранители утренних часов. Только четыре человека. На такую жертву Виктор Малум пошел не раздумывая.

Но эффект от устранения верхушки оказался неожиданным. Утренняя кватра оказалась способной на яростный отпор во многом силами людей, ей служившими, но не принадлежащими. Анализируя российский и беларусский опыт, утренний народ решил, что их просто уничтожают. Владыке пришлось идти на карательные меры. Потери уже исчислялись тысячами с обеих сторон. Гибли молодые люди. Необходимо было стабилизировать ситуацию. Именно поэтому хозяин дня приказал Герасимовой прекратить преследование клятвопреступников.

- Песта необходимо поймать и уничтожить, - после продолжительной паузы сказал Малум. – Однако я не позволю вам начать гражданскую войну. Нам еще очень повезло, что в борьбу не подключилась вечерняя кватра.

Владыка лукавил: он знал, что вечер не будет участвовать в их «недоразумении» с утром. Они чересчур заняты собой. Но такую возможность сгустить краски он упускать не хотел.

- Кстати, кто-нибудь узнал, как зовут песта и к какому часу он принадлежит?

- У нас лишь частичная информация, Владыка, - все еще обижаясь, ответила Герасимова. – Узнать принадлежность к часу можно только у чтеца судьбы. А Веслав Питайчи, как известно, сейчас находится в бегах вместе с ней. Но ее имя нам узнать удалось. Ее зовут Волошка Оляна Александровна. Судя по пестовскому свидетельству о рождении, она родилась 20 апреля 2002 года в городе Николаеве. Родители: Волошка Александр Андреевич, 1978 года рождения, и Волошка Катерина Назаровна, 1980 года рождения. Братьев и сестер не имеет. У родителей чтецы судьбы находятся в браке. Служат ночной кватре. Поэтому мы не спешим отправлять запрос в их резиденцию.

- Что такое «не везет» и как с этим бороться… - Малум на мгновение задумался. – В резиденцию в Пуще-Водице обращаться не надо. С ночным народом шутки плохи. Да и ценность той информации, которой они владеют, ничтожна. Не будет эта Волошка Оляна Александровна прятаться у бабушек и у дедушек. Ей теперь путь в мир пестов закрыт. Единственное, что нужно сделать, – это поставить круглосуточное наблюдение за ее домом и родителями. Вдруг ребенок решит повидать маму и папу. Теперь что касается клятвопреступников и возможных контактов нашей Волошки с ними: нам нужно создать такую ситуацию, когда утренние люди сами захотят избавиться от песта. Осташко, дезинформацию и шпионаж берешь на себя.Через полчаса представишь план действий. Герасимова, твоя задача только создать иллюзию преследований клятвопреступников. С этого момента за каждого нового покойника будешь отвечать передо мной лично. Козимцева, ты попытаешься убедить лидеров сопротивляющихся, если таковые вообще имеются, в наших лучших намерениях. Если таковых нет, то убеди хотя бы представителей дня на службе утренней кватры. В методах и способах я тебя не ограничиваю. Извиняйся, ври, обещай, что хочешь. Главное – чтобы тебе поверили. Чуба, на тебе остается сформулировать нашу внутреннюю позицию для наших же людей. Мне нужны не оправдания этого безобразного конфликта с утренней кватрой, который кое-кто у нас уже именует не иначе как геноцидом, а наши мотивы, из которых будут понятны наши действия. Я на вас всех очень рассчитываю.

- А нам що робити, Владико? – спросила Аурора.

- На вас у меня другие планы. Кстати, где сейчас Кривчук и Совенко?

- Я їх відіслала шукати песта. Й наказала їм без песта не повер-татися у Київ.

- Ну, песта они, конечно же, не поймают. Кишка тонка. Зато мешаться под ногами не будут. И на том спасибо. Но, Аврора, эти двое очень понадобятся зимой, когда состоятся вступительные экзамены. И не забывай: утренняя кватра демократична. Любое ваше решение принимается исключительно большинством голосов, которого сейчас у вас с Юрой нет. Эти два недоумка вам еще послужат. Так что ты не переусердствуй с ними. Кнутом и пряником с ними нужно, а не только кнутом.

- Зрозуміло, Владико, виправлюсь, - сказала Войнаровская. – Будуть ще якісь накази?

- Да. Нашелся Гриша Шульбанчижевский в Португалии. Этот клоун придумал себе какую-то инспекцию. Над ним весь народ ржет. В общем, так: Юра и Аврора, вы, наверное, давно не были в отпуске? Поезжайте-ка вы в солнечную Португалию. Отдохните как следует. И чтоб ни одна живая душа не узнала, ни кто вы такие, ни с какой целью на самом деле туда приехали. Но Гриша должен замолчать. Навсегда. Понятно?


Глава 12


- Я хочу вибачитися перед вами, друзі, - сказал Пит, вдоволь пообнимавшись с товарищами и одноклассниками. В воздухе чувствовали неловкость и напряжение. Друзья радовались встрече, но все были обижены на Веслава. И очень плохо это скрывали.

В полумраке ниши собралось двенадцать человек. Питайчи стоял посредине комнаты, виновато вглядываясь в лица товарищей. Оляна расположилась в темном углу так, чтобы ее не было видно, и сидела там тихо. Пит стоял к ней спиной. На всякий случай недалеко от ребенка находились сестры Войнаровские, нервно переминающиеся с ноги на ногу.

Возле выхода на стену облокотился Гена Сорока. Генин спортивный костюм был в цветах национальной футбольной сборной, и желтые стены никак не могли его испачкать. Чего не скажешь о его темно-русой шевелюре, полной пыли и мелкого мусора. Рядом с Геной его дедушка Валентин Максимович Жуков «наколдовал» себе стул. Господин Жуков был типичным украинским пенсионером, облаченный в свободные, темно-непонятного цвета брюки а-ля пятидесятые и старческую пожелтевшую со временем клетчатую сорочку.

Доминику Нацеви и Тихона Колощаева Оляна уже видела у себя во дворе. Тогда белокурая, высокая Доминика была одета в вызывающее красное платье, а толстенький Тихон облачился в похожий на папин светло-серый костюм. Сейчас же, как позже узнала Олянка, новоявленные муж и жена успели переодеться: оба супруга были в черных джинсах и в футболках: Доминика – красного цвета, а Тихон – белого. Супружеская чета расположилась, сидя на ступеньке напротив выхода. Возле Тихона сидела его старшая сестра Глафира, из рук которой струился серебристый купол. На вид ей можно было дать лет 30-35. В отличие от брата, она была худенькой, но с резкими чертами лица. Колощаевы очень рано потеряли мать. Глафира с детства опекала Тихона так, что даже когда он женился, остановиться уже не могла. Всю свою жизнь она посвятила брату, во всем ему потакала и не перечила. Это устраивало и Тихона, и даже Доминику. Глафира была невзрачной серенькой мышкой, и даже ее собственноручно сшитый серый сарафан только подчеркивал ее серую внешность.
 
В противоположной стороне от Оляны на метровом выступе сидели Коля Каревских и еще один знакомый по битве в ее дворе – Андрей Махатько. В отличие от Тихона и Доминики, Андрей не переодевался, и Олянка узнала его по зеленой ветровке. Андрюша был красив: высокий лоб, волевой подбородок, темно-карие глаза, жгучие черные волосы словно из смоли, а главное – фигура атлета. Такие парни редко когда остаются без пары. Вот и сейчас, сидя на выступе, он обнимал за талию симпатичную светло-русую девушку с серыми глазами – Алену Мостовую. Свой гладко выбритый подбородок он положил ей на оголенное левое плечико, а руки – ей на животик. Несмотря на осень, на Алене было летнее платье без бретелек.

- Ми здогадуємося, - начал Гена, - як завжди, в тебе не було іншого виходу. Я знаю тебе вже одинадцять років. Зараз ти довго виправдовуватимешся, а потім скажеш, що тобі потрібна допомога.

- Мы рады тебя видеть, Пит, - обратилась к нему Доминика. – Но пойми, мы с тобой никуда не пойдем. Можешь даже не стараться нас переубедить. Лично я не хочу, чтобы меня использовали как животное – на убой. Ответь мне на такой вопрос: за что погиб Масик?

- Я знаю, що винен, Ніко, - с болью произнес Веслав. – Ти навіть не уявляєш, як я корю себе за Масіка. Я вас покликав не для того, щоб переконати. Я просто хочу перед вами вибачитися.

- Вот ты и извинился, - сказал Тихон. – Теперь, Пит, у тебя своя дорога, а у нас своя. Прости.

Тихон поднялся со ступеньки, которую использовал в качестве сидения, сказал жене и сестре: «Пошли!»– и направился к выходу из ниши. Примеру этой троицы уже было собрались последовать все остальные.

- Мені ще потрібно з вами порадитися, - громко промолвил Питайчи.

Ребята остановились.

- Надо же! – первым отреагировал Андрей. – Умнику Питу нужен наш совет! Ты случайно не заболел?

- Прекрати, Андрей, - осекла его Алена. – Пит, чем мы можем тебе помочь?

Веслав рассказал про Оляну. Он поведал товарищам о своих планах с Олянкиным обучением и о том, что произошло в подвале.

- Ось такі у нас справи, - резюмировал Веслав. – Зараз ми не знаємо ні куди нам піти, ані що робити далі. А найгірше у цьому всьому те, що ми маємо ховатися від усіх, навіть від таких самих, як і ми.

Несколько секунд было тихо – все задумались.

- Оце так проблемка! – произнес в никуда Гена.

- Послушай меня, старика, Веслав, - сказал Валентин Максимович. – Мой отец во время войны партизанил на Смоленщине. Так вот, он говорил, что самое безопасное место во время облавы – возле поселкового гестапо. Бери своего песта и дуй в Печерскую Лавру. Там тебя точно искать не будут.

Все были поражены этой блестящей идеей. Действительно, кто додумается искать песта под боком резиденции Владыки?
 
- Гениально, Валентин Максимович! – восторгалась Алена. – Что бы мы без вас делали! В Лавре всегда очень много народа ходит: и пестов, и из нашего мира. Там очень легко затеряться. Только я предлагаю немного переодеть Пита и его песта.

- Переодягнути? – недоумевал Веслав.

- Таки да. А как же иначе? – вопросом на вопрос по-одесски ответила Алена.

Она грациозно взмахнула рукой, и в воздухе появилось старушечье темно-синее платье с белыми кружевами на манжетах и на вороте. Платье медленно опускалось на руки Питу.

- Я надеюсь, тебе подойдет, - улыбаясь, продолжала Мостовая. – Не стесняйся, примерь. Здесь все свои.

Хотя Пит и был обескуражен, он оценил идею. Веслав вышел в коридор переодеться. Через минуту, сильно хромая и опираясь на палочку, в комнату зашла древняя сгорбленная старуха в парике из густых седых волос, запрятанных под выцветший платок в синих и красных пятнах. На ее ногах были нелепые коричневые гамаши, а дополняли ансамбль галоши. Очень трудно было угадать в этой старухе Питайчи, и только лишь молодые мужские руки выдавали его.

- Нужно что-то делать с его руками, - сделал вывод Коля. Но это было и так очевидно.

Рядом с Питом в воздухе застыли черные тканевые дамские перчатки.

- У моей бабушки были похожие, - обратила внимание Веслава на этот предмет женского гардероба Доминика. – Правда, я не знаю, подойдут ли они по стилю к данному костюму.

- После гамаш и галош к этому костюму подойдет даже весло, - развеселил всех Андрей.

Пит натянул на себя перчатки.

- Так, друзі. Давайте мені ще й весло, - оценивал свой внешний вид Пит в появившемся на стене громадном зеркале. – Валентине Максимовичу, як ви вважаєте, в мене можна ще закохатися?

- Можно, Веслав, - ответил Жуков. – Только для этого нужно быть хорошим специалистом по антиквариату.

Если бы Глафира не остановила время, грохот хохота однозначно бы привлек к себе внимание.

- Пит, тебя остается только загримировать, - сказала Алена, когда все немного успокоились. - Теперь зови сюда своего песта. Глаша, убирай купол.

- Не надо этого делать, Глаша, - остановила ее Тала. – Пест здесь.

- Выходи, Олянка, не бойся, - сказала Таня.

Пит увеличил освещение, и все увидели в дальнем углу девочку. Она поднялась и быстренько подошла к Веславу. Тот представил ее своим друзьям. Подходя к каждому, Олянка протягивала свою маленькую ручку для рукопожатия, которое получала вместе с улыбками и подбадриваниями. А когда они с Питом подошли к Алене, девушка просто обняла ребенка и поцеловала в макушку.

- Пит, - обратилась к нему Оляна, когда церемония знакомства закончилась, - зря ты за меня переживал. У таких хороших людей, как ты, просто не может быть плохих друзей.

Компания оценила замечание Олянки.

- Пит, ты думал, что мы нападем на ребенка? – спросила Доминика.

- Я вибачаюся ще й за це перед вами, - ответил он. – Але у нас вже був невеличкий прецедент із Танею. Я просто не мав права ризикувати. Я поклявся захищати Оляну.

- Який ще прецедент? – поинтересовался Гена.

- Давайте не будем об этом, - сказала Таня. – Я, между прочим, ни на кого не нападала.

- Она просто очень сильно испугалась, - оправдывала Таню Олянка, одновременно обнимая ее. – Не ругайте ее, пожалуйста. Она хорошая.

Алена поспешила сменить тему:

- Олянка, ты готова переодеться мальчиком? Ты ведь уже знаешь, что Пит хочет выдать тебя за своего брата. Кроме того, тебе какое-то время придется появляться на людях в мальчишечьей одежде, и ты должна будешь еще и откликаться на имя Киприан. Ты справишься?

- Конечно, - ответила девочка. – Это же весело и совсем не сложно.

- Ну и отлично! А теперь давай мы тебя подстрижем и подберем тебе одежду.

Алена справилась за десять минут. Теперь в Оляне было невозможно узнать девочку. У нее была короткая стрижка, черные брюки со стрелками на подтяжках и строгая голубая рубашка с коротким рукавом, застегнутая на все пуговицы. На шее красовался черный галстук-бабочка. А на ногах под черными классическими туфлями были такие же черные мужские носки. Так мальчиков обычно одевают на какое-то торжество.

- Пит, а я похожа на Киприана?

- Якщо тобі додати садна на руки та синці на обличчя, будеш більш схожою. Він був непосидьком і постійно потрапляв у халепи.

- Ну, этого добра у меня навалом, - Оляна продемонстрировала свои «боевые ранения». – Правда, у меня больше царапин. Подойдет?

- Підійде.

Олянка успокоилась. Она наблюдала, как девушки учили Пита наносить грим.

- Ну що… Дякую всім за допомогу, - сказал Пит, когда его образ был окончательно завершен. – Я дуже радий, що побачив вас, друзі. Без вас нам було б важче.

Он постоял какое-то время, не зная, что еще сказать.

- Глашо, забирай купол, відпускай нас. Таню, Тало, пішли.

- Погоди, Глаша, - сказал Тихон. – Пит, ты, наверное, что-то не понял. Таня и Тала останутся здесь. Мы их даже не гримировали. Да и бессмысленно это. Два одинаковых лица обязательно привлекут к себе внимание. К тому же в Лавре частенько появляется их мамочка. Если ты их заберешь с собой, это будет огромнейший неоправданный риск. Вся идея спрятаться в логове врага хороша только в том случае, если вас там будет двое: ты и Оляна. И еще: сейчас ищут трех молодых людей, двое из которых – красивые девушки-близнецы – с ребенком-пестом. Если они уйдут с тобой, ваше с Оляной перевоплощение просто бессмысленно. Любые три человека с ребенком обязательно вызовут подозрение. А вот в то, что вы разделитесь, ваши преследователи не поверят ни за что. Хотя бы из соображения безопасности.
 
- На жаль, ти правий, Тихоне, - произнес Пит.

Веслав подошел к сестрам и обнял обеих одновременно. Он им хотел многое сказать, а в первую очередь – поблагодарить за то, что они были с ним. Но слова почему-то не спешили вырываться из его рта.

- Дякую вам, дівчата, - наконец произнес он и поцеловал каждую.

- Если будет нужно, отправляй сюда записку, - сказал Николай. – Мы все поможем.

Питайчи кивнул головой и взял за руку Оляну. Глаша наконец убрала купол.

- Ну, бувайте здорові, друзі. Зустрінемося першого січня на нашому місці, - сказал Веслав и вместе с Оляной исчез из катакомб.


Глава 13


- Олег, я не понимаю, откуда у тебя такая самоуверенность? Неужели ты до сих пор уверен, что о песте знают только ты да я, да мы с тобой. Я тебя уверяю, Спикер уже целые сутки ищет его.

- Не его, а ее, Виктор Петрович, - перебил тестя Шунин.

- Это не важно. Не на то ты, Олежа, внимание обращаешь. У тебя нет идей, откуда Кулиш узнал о песте?

- Виктор Петрович, да какая разница откуда. Он все равно рано или поздно узнал бы.

- Олег, ты все-таки дурак. Но он-то узнал о нем… ть-фу ты… о ней о-очень рано. Мои люди докладывали: не успели они прибыть на место, как там появились шпики Кулиша. И не только шпики. Пару раз мои ребята встретили Сенаторов из его фракции. Поэтому срочно пришлось подключать сенаторов из моей фракции. А там за компанию пришлось вызывать и независимых Сенаторов. Короче, сегодня утром о песте уже кричал весь парламент.

- Да пусть себе кричит, Виктор Петрович. Я вам поражаюсь: каждый месяц вы узнаете о новом предательстве и каждому удивляетесь как ребенок. Понятное дело, среди моих или ваших людей завелся крот. Я не рассчитываю первым найти песта. Вероятность этого ничтожна. Песта не может поймать вся дневная кватра, не то что мы! Важно не то, кто его поймает, а то кому пест будет помогать, на кого он будет работать. Вот вы умеете ладить с детьми?
 
- Судя по тому, как я воспитал твою жену, – не очень.

- Нам с вами нужно не ловить песта, а освободить, когда ребенка поймают. Вот на это настраивайте ваших ребят.

- Но если об этом узнает крот, то и Кулиш будет пытаться сделать то же самое.

- Виктор Петрович, как бы это для вас дико ни звучало, сейчас у нас враг не Кулиш, а ваш тезка Малум. А что касается Спикера, то не делите шкуру неубитого медведя. Действуем по обстановке. Если Кулиш заполучит песта, будем решать эту проблему. Но пока этой проблемы нет.

- Олежа, я тебя понимаю. Ты еще молод. Ни разу не избирался в Сенат. Чахнешь на методологической работе. Я понимаю, «Верховный Хранитель» звучит сильно. Но, по сути, ты функционер,а не политик. А в битве функционера и политика выигрывает всегда последний. За Кулишом в парламенте сейчас большинство. Если ты ему сильно перейдешь дорогу, он тебя раздавит. Как муху. Верховную, но муху.

- Виктор Петрович, а чтобы Кулиш меня не раздавил, у меня есть вы. Вы ведь тоже не лыком шиты? Или я не на той дочке женился?

- Ну и сволочь же ты, Олеженька!

- Виктор Петрович, папа, - укоризненно произнес Шунин, - если бы я не знал, что вы принадлежите часу вечерней заготовки впрок, я бы подумал сейчас, что передо мною какой-то юродивый представитель утра. Бросьте. И вы, и я прекрасно осведомлены, who is who (кто есть кто). И вообще, давайте решать проблемы по мере их поступления. Не будет сейчас Кулиш открыто с нами ссориться.

- Это еще почему?

- Да потому что он рассуждает так,же как и мы. Ну, точнее, как и я.Какой в этом смысл сейчас, когда песта нет ни у него, ни у нас.

- Олег, пойми, если пест окажется у него, к его фракции присоединятся оставшиеся независимые Сенаторы. И когда это случится, Кулишу уже не нужно будет ни у кого спрашивать разрешения менять правила. И он будет это делать, как захочет.

- Ничего вы, Виктор Петрович, не понимаете! Дожили до седин, а ничему не научились. Времена Союза прошли. Сейчас правит уже не дневная кватра. Вы когда-нибудь видели, чтобы в вечерней кватре было единоначалие, чтобы было правительство и не было оппозиции? Да такое единоначалие, такое правительство очень быстро все возненавидят. В условиях вечерней кватры правительству нужна оппозиция еще больше, чем власть. Ибо без оппозиции не будет власти. Народ должен ненавидеть еще кого-то, кроме своих нерадивых руководителей. И если эти руководители истребляют своих конкурентов, то они концентрируют на себе всю ненависть народа. В этом случае у правительства есть только один способ сохранить власть. Парадокс, но этот способ заключается в том, чтобы отдать власть дневной кватре. Но это невозможно в нашем мире. У пестов возможно, а у нас – нет.

- Почему?

- Потому что это измена. А изменники умирают.

- Может, хватит теории?

- Дорогой мой Виктор Петрович! Боже упаси, какая теория?! Сплошная практика. Так и скажите, что ничего не поняли. Скажите, дескать, устал я, Олежка, мозги включать. Я вам тогда полегче разжую… Да полно-де, не обижайтесь. Вам придется мне просто поверить на слово. Не может без нас с вами Спикер, ой как не может! Нужны мы ему, даже если у него будет все хорошо, а у нас с вами – все плохо. Вот такие вот пироги!


Глава 14


Солнце и океан. Это все, что нужно было сейчас Григорию Шульбанчижевскому. Он хотел лечь у самой воды, чтобы спокойные прибрежные волны щекотали его пятки, а теплые солнечные лучики ласково растекались по его коже. То ли от чистого морского воздуха, то ли от начинающей прогрессировать дальнозоркости Григорий разглядел почти у самого горизонта парусник, уныло дрейфующий в отсутствие ветра.

Это было его мечтой. С детства он представлял себя на капитанском мостике пиратского судна рядом с его подопечным пестом-капитаном, смело ведущим свой фрегат на абордаж флейта алчных торгашей из Ост-Индийской компании. Любому сражению подопечных предшествовал бой между их чтецами судеб, и горе было тому песту, у кого не было или погиб его наставник из этого мира. Во многом, если не во всем, такие баталии и определяли, чья сторона у пестов одержит победу.
 
Шульбанчижевского не пугал ни штиль, хоть воображение и рисовало ему корабль, разрезающий большие волны, ни абсолютное незнание морского дела. Его фантазия говорила ему, что, будучи в море, он как-нибудь во всем разберется. Его душа стремилась туда, в плаванье, или, как говорили моряки, в «поход», навстречу опасностям и приключениям. Он явно родился не в той местности и не в то время. Родная для него Волынь равноудаленно располагалась между Черным и Балтийским морями. Ну а поскольку свою голубую мечту он бережно охранял от всех, и даже от себя, море он в первый раз увидел совсем недавно, уже став Верховным Хранителем часа утренних ритуалов.

Григорий мысленно прошел со «своим» парусником от Португалии до берегов Америки аж до Огненной земли, мастерски и без потерь пересек опасный, полный скал Магелланов пролив и вышел в Тихий океан. Пред ним предстали дружелюбные туземцы острова Фиджи и австралийские аборигены. Вооружившись опытом Кука, каннибалов-полинезийцев Григорий обошел стороной. И, наконец, через год морских странствий он привел своих людей в такой богатый и такой далекий Китай, где даже у нищих попрошаек есть золото.

- Да ты не заморачивайся, Гриша, - вернул его в реальный мир голос Сереги, мужчины лет 45 родом из Никополя, которого заботливые португальские хозяева разыскали для Шульбанчижевского, дабы помочь его миссии. – Дети здесь учатся вместе с португалами. И уже достаточно хорошо шпрехают по-ихнему. Да и какая разница, где учиться: в Украине или в Португалии. Везде все одинаково. Меня вон шо там не могли научить, шо здесь не научат. А вот пестам нашим здесь только лучше. Ну, давай выпьем за Португалию!

Серега залпом опустошил двухсотграммовую чарку, слегка скривился и занюхал растекшийся по организму алкоголь, невесть откуда взявшимся черным хлебом и пучком зеленого лука. Мгновение подумав, он откусил половину от довольно внушительной головки. Присутствующих на этой встрече Марию Филипу и Жоао даже передернуло от созерцания этой картины. Григорий же выпил молча и не закусывая.

Они сидели в ресторане «Прая-да-Луз» в Порто, откуда открывался прекрасный вид на океан. В отличие от пестов, люди этого мира ничего не заказывали в кафе и ресторанах. Для них такие заведения были больше местом отдыха или встреч. Ежели они желали отобедать или пропустить с друзьями бокальчик-другой пива или вина, то просто представляли то, что хотели, и это мгновенно у них появлялось. Наличие свободных мест их тоже не заботило, ибо они спокойно могли создать для себя лишний стол и пару стульев.

Мария Филипа покрутила в руках чарку, которую предусмотрительный Серега наполнил лишь наполовину.

- ;Jo;o, Tem certeza de que este n;o ; vodka? (Жоао, а вы уверены, что это не водка?)

- Sergei disse que esta bebida ; melhor do que vodka. Ele fez isso a si mesmo em uma antiga receita ucraniana. (Сергей говорил, что этот напиток лучше водки. Он его сам сделал по старинному украинскому рецепту).

- Mas cheira a mijo de gato b;bado. (Но это пахнет как моча пьяной кошки).

- Voc; tem que suportar. ;Convidados proferiu um brinde “para Portu-gal!” (Терпите. Был тост «За Португалию!»)

- ;Lembr;-los o que ; chamado? Eu quero saber o que eu bebo. (Напом-ните, как это называется? Я хочу знать, что я пью).

- ;Pervak!

Собрав в кулак все свое мужество, синьора Гимарайнш да Коста Гомеш Силва, подражая украинским мужчинам, опрокинула все содержимое чарки себе в рот. Сказать, что организм сопротивлялся – это ничего не сказать. Жидкость, проделав путь от ротовой полости до желудка, обжигала все на своем пути. Достигнув конечной точки своего путешествия, первак понял, что ему здесь совсем не рады, и уже всерьез подумывал о том, как бы ему вернуться назад. Но в этот момент, кто-то с силой похлопал Марию Филипу по спине.

- Закусывать надо, - говорил ей Сергей, протягивая бутерброд из черного хлеба с копченым салом и зеленым луком.

Это португалка поняла без перевода. Похоже, выбора у нее не было. Нужно действовать быстро, дабы не случилось международного скандала.

Проглотив необычный украинский сэндвич, она поняла, какое же это блаженство. Тонко порезанное сало с еле уловимым запахом дымка просто таяло во рту. Черный ржаной хлеб идеально подходил для него, а два небольших стебелька зеленого лука придавали невероятному вкусу пикантности.

- Ну как? – спросил ее Серега.

- ;Sergey voc; est; interessado em como voc; se sente? (Сергей у вас интересуется, как вы себя чувствуете?) - перевел ей Жоао.

- Хо-ро-шо, - неожиданно по-русски ответила Мария Филипа, после того как немного отдышалась, и показала большой палец.
 
- ;Como voc; gosto? (Как вам на вкус?) - уже от себя поинтересо-вался переводчик.

- Pervak ; uma mistura de ;lcool com estrume. Mas voc; n;o apreciar o sabor do sandu;che sem ele. (Первак – это смесь спирта с навозом. Но без него вы не оцените вкус сэндвича).

- Вот, что я тебе скажу, Грыню, - не обращая внимания на порту-гальцев, продолжал Серега, - тебе тут в Португалии инспектировать совершенно нечего. У нас тут все О’кей. Вот мой брат поехал со своими пестами в Москву. Говорит, если у них там еще все более-менее, то условия у пестов – просто ужасные. Вот куда бы тебе за-явиться с инспекцией.

Мужчины опрокинули в себя очередные двести грамм, закусили и несколько мгновений помолчали. Затем Шульбанчижевский поднялся, задумчиво посмотрел в океан и сказал:

- Ну, що… Дякую за компанію. Мені вже пора…

- Ты куда? – удивился Серега.

- Та… я тут цього… справи в мене… Ну бувай! – сказал Григорий и испарился.

- Бывай!

Португальцы не поняли, что происходит.

- ;E Gregory tinha ido? (А куда ушел Григорий?) - недоумевала Мария Филипа.

- А он поехал инспектировать русских, - через переводчика отве-тил Сергей.


Глава 15


Лавра жила ожиданием приезда московского патриарха. Собрались тысячи пестов: здесь были и милицейские кордоны, и встречающее духовенство, и снующие туда-сюда журналисты, и ждущие патриаршего благословления верующие. Вся эта толпа немного испугала Олянку, и она тихо, чтобы никто не услышал, обратилась к загримированному Питу:

- А как мы проберемся через всех этих людей?

- Не людей, а пестів. Люди – це в нашому світі. Будь обережною, Олянко. Якщо ти помилишся наступного разу, коли нас хтось слухатиме, у тебе і у мене будуть великі неприємності. Краще мовчи, доки ми з тобою не будемо наодинці.

Так и не ответив ребенку по существу, Пит взял ее за руку, и они медленно направились прямо в толпу. Изумлению ребенка не было предела, когда она поняла, что они вдвоем проходят прямо сквозь пестов. Хотя они подходили к пестам вплотную, дотронуться до них они не могли. Их плоть состояла словно из тумана и рассеивалась перед ребятами. Олянка оглянулась: как только они проходили через какого-то песта, буквально через несколько сантиметров за спиной девочки его тело вновь приобретало прежние черты и казалось цельным и монолитным. Она даже попыталась потрогать кого-то попа и вновь столкнулась с «пестовским» туманом.

Оляна бывала в Лавре уже не в первый раз. На Пасху она вместе с папой приходила сюда святить испеченные мамой куличи. Еще однажды она заезжала в Лавру на экскурсию со своим классом. Однако раньше девочка ни разу не видела различных зданий и строений, воздвигнутые прямо на крышах домов, которыми пользовались песты. Иногда эти сооружения были продолжениями стен пестовских построек и возвышались над их кровлей, но чаще они держались, казалось, на совсем несерьезных опорах, таких как спутниковые антенны или столбы линий электропередач. Тем не менее, эти надстройки отнюдь не казались хлипкими, а напротив – целостными и устойчивыми.

- Що, здивована? – шепнул ей на ухо Пит, когда они прошли толпу пестов и оказались в одиночестве. – У нас ще й не те побачиш. Люди здавна живуть разом зі своїми пестами. Ми просто добудовуємо поверхи прямо над житлом своїх підопічних. Я не один раз бачив у нас у Києві мазанки над палацами й палаци над мазанками. Я сам хотів оселитися в твоєму домі. От скільки у вас поверхів?

- Девять.

- Ще сім добудували читці долі. Я хотів розміститися на шістнадцятому поверсі. А в сусідньому парадному дев’ятнадцять поверхів. І якщо ти придивлятимешся уважніше, то побачиш, що кожне житло, кожен наступний поверх має свою архітектуру, власний почерк, притаманний для свого господаря. Тут, у Лаврі, проживають викладачі денної кватри та обслуговуючий персонал резиденції Вла-дики. А ось, до речі, сама резиденція.

Как она могла не видеть такое?! Это было самое высокое здание в столице. Оно полностью перекрывало вид на Днепр и левый берег со стороны Лавры. Даже солнца не было видно. Но самое странное: это громадное сооружение не давало тени.

- Только не говори, что это не волшебство, - восхищалась девочка. – Это самый большой дом в Киеве, а увидеть его можно только, когда чуть ли не ударишься об него лбом.

- Ні, Олянко, тут немає жодних чарів. Будь-яке магічне неможливо пояснити з точки зору науки. А тут все можливо пояснити. Ти знаєш, який устрій у перископу? З резиденцією застосований такий самий принцип. Тільки у ролі дзеркал тут виступає повітря. Його тільки в деяких місцях дещо концентрують таким чином, щоб воно відбивало світло. Тому з відстані цю будівлю й неможливо побачити майже звідусіль. Я знаю лише два місця в Києві, розташовані на віддалі, з котрих відкривається вид на резиденцію Владики: це дах бібліотеки Вернадського і 21 поверх однієї з багатоповерхівок на Березняках.

- Но для того, чтобы сконцентрировать воздух, нужна магия?

- Ні, красунько. Потрібно лише знати, що ти хочеш зробити.

Пит повернул Оляну назад к церкви Рождества Богородицы.

- До речі, це наш тимчасовий притулок, - сказал Веслав, показывая на храм.

- Я еще никогда не жила в церкви. Пит, а почему ты не можешь построить здесь нам дом?

- На це є декілька причин. По-перше, наше житло можуть побачити інші, а нам цього не потрібно. По-друге, денна кватра забороняє будь-яке будівництво у Лаврі. Також вони забороняють переноситися сюди і звідси, й саме тому ми з тобою з’явилися біля воріт до Лаври, а не у самій Лаврі. Й по-третє, в наш час у церкву люди заходять дуже рідко, а в цю ще рідше. З давніх-давен вважається, ще це храм для Владики, а він не дуже прислуховується до молитов людей з твого світу. Тут бувають лише пести, а не вони нам вороги. І крім того, це найближча будівля до резиденції Владики. Ми тут будемо у безпеці.

Они зашли в храм. Он был пуст. Олянка сразу же почувствовала характерный для любой православной церкви запах ладана и горящих свечей. В нем было что-то загадочное, что-то заставляющее робеть перед величием святых, изображенных на фресках как на стенах, так и на потолке. Девочка остановилась перед иконостасом. Она далеко не была религиозна, но игра света в храме не оставляла у его посетителя сомнения: Бог есть. Хоть стены церкви Рождества Пресвятой Богородицы и были окрашены в нежно-голубые тона, иконостас был освещен таким образом, что излучал алый, переходящий в бордовый цвет. Все это светопреставление, в сочетании с золотом и серебром, приводило Олянку в состояние трепетного ожидания: еще мгновение и из царских врат выйдет к ней сам Господь.

Застеснявшись то ли столь ранней для ее возраста встречи с Богом, то ли того факта, что она предстанет перед Господом в чужом обличие, девочка поспешила присоединиться к Питу, который уже поднимался по винтовой лестнице наверх.

- Пит, а где мы будем спать? – догнав его, поинтересовалась Олянка.

- О-ось там, - сказал Пит, показывая на купол рукою.

В тот же час оттуда и до места, где они стояли, протянулась добротная лестница, и Пит первым вскарабкался по ней вверх. Если бы их сейчас кто-нибудь увидел, удивлению этого человека не было бы предела: древняя старушка по-юному залихватски взбирается по лестнице к Богу прямо напротив того места, где на фресках изображена такая же лестница. Когда Веслав уже был на полпути, он обернулся к Олянке и жестом показал, чтобы она следовала за ним. Добравшись до самого купола, Питайчи остановился возле окна. Оляна плохо видела, что про-исходит, и хотя ей было интересно, она решила полностью довериться другу. Пит же проводил руками замысловатые движения перед небольшой нишей, в которой скрывалось окно. Оценив проделанное, Веслав
ступил на подоконник и скрылся в нише.

- Чого чекаєш, Олянко? Залізай-но сюди.

Девочка повиновалась. Когда она уверенно, хоть и слегка сгорбленно, встала на подоконнике, лестница исчезла. Оказалось, Пит не просто углубил оконный проем, но и увеличил саму нишу. Судя по соседнему окну, изначально проем был не больше полуметра в глубину и полутора метра в высоту. Но сейчас здесь уже находились две кровати для ребят и небольшой столик между ними. Сам же Пит стоял у самого окна в полный рост.

Оляна прошла вглубь их импровизированной комнаты, постепенно выпрямляясь.

- И это тоже не волшебство? – ехидно спросила Оляна, показывая рукой вокруг себя.

- Я бачу, Олянко, ти завзято намагаєшся зробити з мене чарівника. В нашому світі немає магії. Тут просто діють інші закони. І для нас вони цілком природні. Зрозумій, представники кожної години від народження наділені певними рисами і вміннями, котрі відрізняють їх з-поміж інших. Наприклад, ти вмієш керувати емоціями, Таня і Тала управляють силою, а я – відчуттями і станом. Для мене не важко зробити таку ілюзію, де нам з тобою буде комфортно і безпечно.

- Иллюзию??? Так эти кровати, этот стол – это все ненастоящее? Но я ведь вижу их, я их чувствую, я даже могу полежать на кровати, - Олянка с грохотом плюхнулась на свое лежбище, и когда ее голова коснулась подушки, она продолжила. – Ты хочешь мне сказать, что мне это только кажется?

- Це дуже важке питання. Не вір нікому, хто каже, що знає на нього відповідь. Тільки ти сама можеш на нього відповісти. Тільки тобі вирішувати, що справжнє, а що ні. Мені здається, що це є найголовніша причина, чому всі діти, що навчаються, знаходяться під захистом. Для того, щоб робити вірні висновки, людина має спочатку отримати знання, на які вона може спиратися при прийнятті рішень. Саме значення «захисту» більшість сприймає як безпеку від чогось зовнішнього, негативного. Так, в наш час це дуже важливо. Але куди важливішим є оберіг дітей від самих себе, від помилок і невігластва.

Из всего того, что говорил Пит, девочка поняла только то, что ей самой придется решать, что настоящее, а что нет. Ее очень беспокоила эта неопределенность, что реально, а что фантазия. Но еще больше ее тревожило то, что в этом мире она может видеть, будто наяву, чужие иллюзии. А для Оляны было чрезвычайно важно знать, что – правда, а что – ложь.

Наверное, Пит понял причину беспокойства ребенка. Он сел рядом с нею и взял ее за руку.

- Не переймайся, сонечко. Я знаю, що ти понад усе цінуєш правду. Але світ такий, що серед людей її шукати дуже важко. Втім, на відміну від пестів, у нас ти бачитимеш те, що у вашому світі ти навіть і не почуєш. І мені здається, що така людина, як ти, з такою жадобою до істини, обов’язково доб’ється свого. Менш за все я переживаю, що хтось тебе введе в оману.

- Ну да, конечно, - раздражалась Оляна, - я вот сейчас лежу на иллюзии. Ты меня в подвале кормил иллюзией. А когда мы оттуда вышли, нас эта иллюзия чуть не убила.

- А я тобі казав, що брехня – це безпечно? Бувають такі фантазії, котрі можуть убити. Саме тому тобі потрібно вчитися. Знання – це гарантія твоєї безпеки.

- Хорошо, - быстро согласилась девочка. Она села, облокачиваясь на стену, и внутренне собралась. – Давай, учи меня. Что я должна знать, чтобы меня не убили?

К такому повороту разговора со стороны Оляны Пит оказался не готов.

- Е-е-м-м… - промямлил он. – Що ти хочеш від мене зараз почути?

- Я не хочу, чтобы меня убили. Расскажи мне сейчас все, что я должна знать.

- Олянко! Я не можу за один день розповісти все, чому вчаться все життя.

- Тогда хотя бы начни.

- Добре. Добре, - немного раздражаясь, сказал Пит. – Давай почнемо.

Веслав задумался, пытаясь найти правильные, а самое главное – простые слова. Он пересел на свою кровать и взглянул в окно. Пит старался вспомнить, как его родители в детстве рассказывали ему то, что он сейчас собирался поведать Оляне. Но он не помнил.

За окном открывался прекрасный вид на киевское левобережье и Днепр сквозь невидимое многоэтажное здание резиденции Владыки. «Багатоповерхівка… Багато поверхів…» - крутилось у него в голове. Пит улыбнулся пришедшей в его голову идее.

- Олянко, скільки в твоїй школі поверхів?

- Четыре.

- А що знаходиться на першому поверсі?

- Холл, комната вахтерши, раздевалка, библиотека и спортзал.

- А на другому?

- Младшие классы и столовая.

- А на третьому?

- Кабинет директора и старшая школа. А на четвертом, - предвосхищая новый вопрос Пита, отвечал ребенок, - тоже старшая школа и актовый зал.
 
- От бачиш, кожен поверх у твоїй школі несе певне значення і кожен по-своєму важливий. Дуже нерозумно розміщати хол на третьому поверсі чи спортивну залу на четвертому, бо учні, що займаються фізкультурою, заважатимуть тим, хто вчиться поверхом нижче. У людини також, як і у будівлі, є такі «поверхи», котрі несуть своє важливе значення. Ми їх називаємо «термінатами», що перекладається з латині як «те, що визначає». У кожної людини таких термінатів вісім, і всі вони у різних людей повторюються, але у кожного вони знаходяться на різних поверхах. Зрозуміло?

- Нет. Как это этажи, то есть терминаты, находятся на разных этажах? Понятно, что первый этаж не может быть пятым, а восьмой – вторым.

- Так, я дещо невірно почав. Давай краще розберемо на твоєму прикладі.

За спиной у Пита над его кроватью возникла школьная доска, а на ней аккуратным учительским почерком стали появляться названия терминатов. Надписи на доске невидимая рука выводила сразу же, как слова вырывались из уст Веслава.

- Як я тобі вже казав, у кожному із нас існує тільки вісім термінатів, тільки вісім стихій, котрими людина спроможна керувати. Це емоційність, людські відносини, відчуття, сила, доцільність, правильність, ритмічність і можливості. Дев’ятим термінатом є час, але в цьому світі ним вміє керувати кожен, незалежно від приналежності до тієї чи іншої години. Всі ці вісім термінатів присутні в кожній людині. Але вони знаходяться на різних поверхах, тобто відіграють різну роль у сприйнятті людиною світу. Теоретично, якщо присвятити життя тренуванню слабких термінатів, можна підкорити всі вісім стихій. Але мені наразі невідомі такі випадки.

- Ура!!! – вскакивая, радостно завопил ребенок. – Я поняла! Во мне есть все восемь терминатов! Я умею управлять всем! Ну! Чего сидишь, Пит? Вставай! Кто у Вас тут самый плохой? Владыка? Пойдем, поговорим с ним. Нечего ему обижать слабых. А если он будет сопротивляться, то будет иметь дело с Супер-Оляной! Я ему покажу!!!

Опешенный Пит наблюдал, что именно Оляна собиралась показать Владыке. Это было очень похоже на какой-то невнятный танец с резкими аритмичными выпадами, не имеющими определенного вектора. При этом ребенок издавал звуки, более подходящие приматам, нежели человеку. И лишь когда Веслав догадался, что девочка воспроизводит боевые сцены из дешевых гонконгских фильмов, церковь наполнил его зычный и искренний смех.

Оляна была счастлива. Она чувствовала себя причастной к тому, что подарила другу радость. Но, несмотря на это, девочка удивилась:

- Пит, разве мы не пойдем сейчас к Владыке?

- Ні, сонечко, - все еще улыбаясь, сказал Пит. – Невже ти вважаєш, що ти готова?

- Но ты же мне все рассказал, все объяснил, и я все поняла.

- Я дуже ціную в тобі одну рису: коли ти починаєш щось розуміти, ти відразу відчуваєш необхідність діяти. Але будь обережна, Олянко. Всі наші гідні якості завжди крокують разом з нашими недоліками, а іноді бувають їхньою зворотною стороною. В твоєму випадку я дозволю собі дати тобі одну пораду. Не поспішай. Ти не завжди можеш безпомилково оцінити, повні твої знання чи є великі прогалини, правильно ти зрозуміла чи помиляєшся, а найголовніше – чи достатньо в тебе сил та енергії, чи є в тебе на кого розраховувати, і взагалі, які будуть наслідки твоїх дій.

- Но я же все поняла, что ты мне сказал, - снова повторила девочка.

- А ти запитала в мене: все я тобі розповів, чи ні? Невже ти вважаєш, що все, що тобі потрібно знати, можна розповісти за дві хвилини? На отримання знань іноді йде все життя. Як ти вважаєш, що сталося б, якби ти зараз пішла до Владики?

Олянка потупила голову.

- Я сейчас не хочу думать о плохом.

- Ти маєш про це думати. Бо в нас з тобою немає права на помилку. Чи все погане ти залишатимеш мені?

Девочке было очень стыдно. Где-то глубоко в себе она пыталась изловить хоть крупицу мужества, но никак не могла найти ее. Она не могла посмотреть в глаза Питу и чувствовала себя очень глупой.

- Отже, я повторюю запитання: що сталося б, якби ти зараз пішла до Владики?

- Меня бы убили, - очень тихо сказала Оляна.

Пит наклонился к ребенку так, чтобы видеть ее глаза.

- Не тебе, а нас з тобою. Бо я поклявся захищати тебе, - он сделал небольшую паузу. – Тому я тебе дуже прошу: завжди думай перед тим, як щось робити.

- Я глупая, - заскулил ребенок.

- Ні, Олянко, навпаки, ти розумна дівчинка. Просто ти належиш годині ранкових діянь. Вже з самої назви твоєї години стає зрозуміло, що для таких, як ти, куди важливіше діяти, аніж думати. Проте, якщо ти слідкуватимеш за собою, твої недоліки не матимуть на тебе сильний вплив.

Олянка выдавила из себя наигранную неестественную улыбку, резко вскочила и принялась прыгать на кровати, сопровождая каждый новый скачок вверх криками:

- Я не глупая!!! Я буду… следить… за собой!!! Ура-а-а!!!

- Гаразд, гаразд, - пытался успокоить ребенка Пит, - Давай я тобі розповім, чим ти відрізняєшся від інших?

- Давай, - резко остановилась Оляна и по-турецки села напротив доски, ожидающе посмотрев на Веслава.

Несмотря на Олянино гримасничанье, Пит всегда поражался ее удивительной способности мгновенно, как по указке, менять настроение. Иногда у него создавалось впечатление, будто Олянка легко жонглирует собственными переживаниями. За последние десять минут в девочке бушевали и меняли друг друга радость, злость, решительность, заинтересованность, стыд, веселье, грусть, настойчивость… Список можно продолжать бесконечно. Пит подумал, что если бы он испытал нечто подобное за столь короткое время, то наверняка бы сошел с ума. А у Оляны это выглядело не как психическое расстройство или излишняя театральность. В своих эмоциях она была искренней и яркой. Это был чистый, светлый ребенок, открыто переживающий все, что с ней происходит. Казалось, что она излучает столько цветов и оттенков, что ни один существующий на Земле язык не в состоянии дать всем им назва-ния.

- Внутрішній світ людини схожий, як я вже казав, на восьмиповерхівку, - начал Пит. На доске возник нарисованный мелом дом из восьми этажей, из трубы которого на крыше весело шел дым. Над домиком было написано «Оляна». – На першому поверсі ми збираємо найголовніше для нас. Цей поверх визначає, для чого ми існуємо. У тебе це емоційність.

На первом этаже нарисованного Оляниного домика появилась соответствующая надпись.

- Емоційність – це та сфера людських взаємин, яку можна побачити: сміх і сльози, яскрава міміка та жести, крик і печаль, веселощі, шум, яскрава атмосфера або настрій. До цього термінату відноситься і атмосфера в загальному сенсі, наприклад, уміння розбадьорити натовп або відчути і відтворити атмосферу якогось будинку. Також воно описує ставлення інших «до мене», вимагає уваги, привертає до себе інтерес. Люди, які керують емоціями, здатні навіювати іншим все вище згадуване і захищати себе або когось від таких навіювань. Вони спроможні запалювати ентузіазм, залучати інших до чогось цікавого. Найкраще за всіх володіють цим термінатом представники години ранкових діянь, як ти, або денних поривів.

- То есть ты хочешь сказать, что я могу заставить кого-то работать?

- Не змусити, а спонукати, - улыбнулся Пит.

- Кла-асс! – произнесла восторженная Олянка. – А как делается внушение?

- Просто забажай, що саме ти хочеш навіяти. Тільки будь обережна. Я не хочу, щоб повторилася історія з твоїм куполом часу.

Девочка закрыла глаза, и через мгновение Пит почувствовал себя маленькой лодкой в бушующем океане навязчивого счастья. Каждое соприкосновение с водой вызывало у него бурю положительных эмоций, его состояние было оцепеняюще эйфорическим, однако Веслав понял, что следующая волна может стать для него последней.

- Припини! Негайно! – закричал он. – Ти зараз вб’єш мене.

- Пит, что с тобой, - испуганный ребенок бросился к другу. – Я же всего лишь…

- Я знаю, - перебил ее Пит. – Зрозумій, Олянко, ти видатна людина з екстраординарними здібностями. А емоційність – це моя не найсильніша сторона. Але про це пізніше. Не переживай. Це все природньо.

Он отдышался и взял себя в руки. Оляна все еще испуганно смотрела на него, хоть и молчала. Веслав повернулся к доске, и на втором этаже домика возникла новая надпись.

- На другому поверсі знаходиться все, що може допомогти досягненню нашої мети. Другий поверх формулює, чим ми будемо досягати того, для чого ми існуємо. У будь-якого представника години ранкових діянь, і у тебе зокрема, – це відчуття. Цей термінат відповідає за сприйняття світу, описує все, що стосується п’яти почуттів, приділяє увагу нашому стану, самопочуттю. Ті, хто керують відчуттям, можуть відтворювати смаки й запахи, міняти чи створювати середовище проживання, вводити в оману в питаннях зручності або незручності, і, звичайно, навіювати все це. Даний термінат також відповідає за почуття гармонії та вміння створити комфорт. Він не терпить незавершеності, дисбалансу. Оскільки відчуття у тебе знаходяться на другому поверсі, цей термінат у тебе також надзвичайно сильний. Але дещо слабкіший за емоційність.
Є люди, котрі керують відчуттями значно краще ніж ти.

- Например, Веслав Питайчи, - перебила друга Олянка.

- Наприклад, представники години ранкових ритуалів або години нічного розуміння, у котрих цей термінат знаходиться на першому поверсі.

- А могу ли я также, как и ты, наколдовать себе немного вкусняшек?

- А ти спробуй, і ми з тобою разом подивимося.

На этот раз Оляна глаза не закрывала. Она поудобнее села за столом и как фокусник взмахнула руками. В то же мгновение на столе появилась большая позолоченная чаша, полная каких-то головастиков шоколадного цвета.

- Угощайся, Пит, - предложила девочка.

Чувствуя какой-то подвох, Веслав неуверенно протянул руку к чаше. Ничего не происходило. Тогда он опустил ладонь в чашу и вытащил несколько конфет. Вдруг головастики ожили и стали кусать парня за пальцы, руку, а один даже умудрился в прыжке щипнуть Пита за нос.

- Що це таке? – Питайчи резко отскочил от стола.

- Это лакричные конфеты, - улыбаясь, сказала Оляна, закидывая одну из них себе в рот. – Давно их хотела попробовать. Я их видела в фильме про Гарри Поттера. Они там его немного покусали. Честно говоря, я не думала, что у меня получится их наколдовать. Магии же не существует.

Ее лицо выражало ангельскую непогрешимость, а ресницы хлопали быстро-быстро.

- Тепер я в цьому не дуже впевнений, - с восхищением произнес Пит. – Але ж як це ти зробила???

- Я просто захотела. Как ты меня и учил.

И тут ребята увидели, что оброненные Питом на пол головастики начали исчезать, а через какое-то время испарилась и вся позолоченная чаша с оживающими лакричными конфетами.
Оляна очень расстроилась.

- Не переймайся, сонечко, - успокаивал ее Веслав. – Це була неперевершена, геніальна ілюзія. Але те, що не має під собою фізичної основи, певно, не може існувати довго. Не сумуй. Я маю тобі ще щось сказати: окрім тебе, я не знаю іншої людини, здатної на таке. Це дійсно магія.

- Так, значит, я волшебница? – в голосе и глазах девочки сверкнул лучик надежды.

- Певною мірою так, - обнимая Олянку, ответил Пит.

- Тогда рассказывай дальше, что у меня там живет на третьем этаже.Я хочу еще попробовать поколдовать.

- О’кєй. Нарешті ми підібралися до слабких термінатів. Все, що мешкає з третього поверху і по шостий включно, – це не найсильніші твої сторони. Тут, - сказал Пит, показывая на третий этаж ее домика на доске, - у людини знаходиться зона оцінювання інших і переоцінювання себе. Тому, використовуючи цей термінат, люди дуже часто помиляються. У тебе на третьому поверсі оселилася доцільність. Люди, що керують доцільністю, цінують логічність і послідовність, вміють знаходити чи створювати власний зиск, розробляти і дотри-муватися технології, організовувати власну чи чиюсь діяльність, оцінювати якість і професіоналізм. Сильна доцільність дозволяє шукати найшвидші і найпростіші шляхи досягнення мети. Доцільність не пояснює, як інструкція, вона розповідає на конкретних прикладах, показує на пальцях. Навіювання доцільністю можуть бути найстрашнішими серед всіх інших. Уяви в собі інший голос, котрий переконує тебе зробити щось, чого ти не хочеш, або красномовно розповідає тобі, що твоє сприйняття дійсності не вірне, що насправді біле – це чорне і навпаки. Воно може повністю спустошити людину, бо вбиває надію. Але з іншого боку, при використанні навіювання доцільністю з благою метою можна показати неочікувані, неординарні шляхи. Це дуже сильна зброя, особливо в руках представників години вечірніх пошуків і планів та години нічних рішень.

- А-а, я помню! Во время битвы у меня во дворе Тиша заставил какого-то вашего врага запустить клумбу в своих товарищей.

- Так, вірно. Він навіяв йому, щоб той бився за нас.

- И я так смогу, - утвердительно сказала Оляна.

- Ну, я в цьому не дуже впевнений. Не забувай, доцільність у тебе – третій термінат, а це область надмірної самовпевненості і помилок.

- А давай, я попробую?

- Спробуй. Переконай мене щось зробити, чого я не хочу.

Олянка пристально посмотрела в глаза Питу. У него в голове закрутились мысли, но его лицо это не показывало, оставаясь прежним – безэмоциональным.

- Ні, - вдруг сказал он, - я не хочу вставати. І скакати на одній нозі я теж не хочу. І лежати я не буду. Я в цьому не бачу ніякого сенсу.

- Ну почему у меня не получается? – раздосадовано пробубнила девочка.

- Мабуть тому, що я керую доцільністю краще, ніж ти. У тебе це третій термінат, а у мене другий. Крім того, якщо ти когось хочеш у чомусь переконати, ти маєш наводити хоч якісь аргументи, а не просто наказувати. Так доцільність не навіюють. Спробуй ще.

Но сколько раз Оляна не пыталась, у нее так ничего и не вышло.

- Тепер ти знаєш, що тобі потрібно тренувати?

Оляна кивнула головою. Она была очень расстроена и зла сама на себя. У нее так хорошо все получалось вначале с эмоциями и ощущениями. Но с целесообразностью не вышло вообще.

- Я чувствую себя дурой. Я знаю, как этим можно управлять. Но почему у меня не получается?

- Навіть твоя злість на невдачі з третім термінатом – це природна реакція. Будь-хто на твоєму місці вів би себе так, як і ти. Проте зараз ти знаєш свій реальний рівень в керуванні доцільністю.

- Мой уровень – ноль! – закричала Олянка и разревелась.

- Не у всьому можна бути першим, - успокаивал ее Пит. – Будь у кого є слабкі місця. Я розумію тебе. Не кожен день ти бачиш своїми очима власну неспроможність у тому, в чому ти була впевнена ще десять хвилин тому. Але я хочу, щоб ти зрозуміла: не ти така погана і нездатна, це термінат такий. Ти оцінюєш по ньому всіх – і себе в тому числі. Але якщо ти раніше переоцінювала власні можливості, то тепер ти бачиш власними очима, чого ти варта. І я дуже тебе прошу: заспокойся. Все, що змінилося за останній час, – це тільки твоя оцінка самої себе. Я, наприклад, ще досі у захваті від твоїх лакричних цукерок.

Сквозь слезы Олянка заулыбалась. Она тихим голосом начала говорить ему, что если бы он видел тогда свое лицо… и как смешно его конфета укусила за нос… и какой он милый, когда выглядит обескураженным… и так далее, и тому подобное. А Пит во всем с ней соглашался.
 
- Пит, а ты можешь мне показать, как управлять этим терминатом. Ведь ты говорил, что он у тебя сильный.

- Нема питань, - сказал Пит и нырнул своим взглядом в карие
глаза девочки.

Через пару мгновений Олянка вскочила со своей кровати, наколдовала себе зубную щетку с пастой, и обратилась к другу:

- Пит, а где я здесь могу почистить зубы? Правильно говорил мне папа, если я не буду их чистить после еды, то я их очень быстро потеряю. Я уже перезнакомилась со всеми стоматологами нашего района.

- Сядь-но, Олянко. Це я тобі навіяв переконання, що ти маєш чистити зуби після їжі. А ти навіть і не помітила. Це відбулося тому, що я тебе підвів до потрібного мені рішення. Дивись, як я це зробив: я знав, що у тебе проблемні зуби. Також я знав, що ти дуже любиш солодке. Єдине, що мені залишалося, – пояснити тобі, що від солодкого твої зубки псуються. А чим можна позбутися залишків цукерок між зубами?

- Зубной щеткой и пастой.

- Правильно. Ти сама дійшла до вірної відповіді. І ти навіть не звернула увагу на те, що ти щойно нічого не їла.

- Но мне же все равно нужно чистить зубы. За то время, что я здесь, я об этом напрочь забыла.

- В нашому світі, Олянка, люди не хворіють ані на карієс, ані на будь-яку іншу хворобу. Ми вміємо самі керувати своїм станом. І якщо у когось термінат, який відповідає за відчуття, слабкий, він просто звернеться за допомогою до того, у кого він сильний. З твоєю фантазією, Олянко, я здивований, що ти досі думаєш про не-важливі проблеми, що до того ж ще й швидко вирішуються, замість того, щоб поміняти всі хворі зубки на здорові. До речі, ти можеш навіть додати собі пару зайвих – якщо хочеш, дійсно.

- А как это делается? Вот так? – спросил ребенок и открыл рот. А там!!! Вся ротовая полость была облеплена всевозможными зубами, не только человеческими, но и такие, происхождение которых Пит идентифицировать не мог. Причем разномастные резцы, клыки и моляры росли не только на деснах, но и за ними, и вокруг них, и на внутренней стороне щек, и на нёбе, и даже на языке.

- Я знав, що ти мене вірно зрозумієш, - улыбнулся Пит. – Однак давай ми продовжимо.
 
Нехотя Олянка вернула своему рту человеческие черты.

- На четвертому поверсі живуть наші страхи і переживання. Цей поверх збудований для найслабшого термінату з усіх восьми.

- Неужели есть терминат еще хуже, чем третий?

- Так, є. Керування четвертим термінатом завжди супроводжується фізичним або душевним болем будь-кого у кого без винятків. Людина може не показувати біль, не звертати на нього уваги і навіть боротися з ним, але все одно біль буде присутній. Якщо стороння особа впливає на четвертий термінат, людина може загинути. Цей поверх має бути завжди захищений, але цьому тебе будуть навчати, коли ти зі своїм класом вивчатимеш всі премудрості години ранкових діянь.

- И какой у меня самый слабый терминат?

- Ритмічність. Люди ще називають його «відчуттям часу». Ті, хто керує цим термінатом, здатні робити прогнози, бачити тенденції і закономірності, відчувати темп і ритм життя. Також ці люди спроможні яскраво уявляти і описувати мрії, фантазії, спогади та асоціації. Тому вони надзвичайно творчі. Такі, як представники годин денних фантазій і вечірньої вигоди. Навіювання ритмічністю часто схожі на якусь фантасмагоричну маячню. Нібито ти відчуваєш себе одним з персонажів Льюїса Керролла.

- Я люблю «Алису в стране чудес». Почему же ты считаешь, что эта сказка может сделать мне плохо?

-Казка будь-кому не може зробити поганого, а ось людина може. Я ж не казав тобі, що, читаючи Керролла, ти обов’язково завдаєш собі болю. Я лише розповів тобі, на що схожі ці навіювання. Бо тренуватися з четвертим термінатом ми не будемо.

- Почему? – капризничала Олянка. – Я хочу попробовать.

- Заспокойся, - строго сказал Пит. – І візьми себе в руки. Ми не будемо практикуватися у ритмічності бо, по-перше, це небезпечно для тебе, а по-друге, це й не моя сильна сторона. Я тобі в цьому не допоможу.

- Ну почему? Почему? Почему? – не успокаивалась девочка.

- А ти ніколи не задавала собі питання, чому ти завжди поспішаєш? Чому, коли ти танцюєш, ти не можеш синхронно повторювати рухи з усіма? Чому ти завжди перебиваєш маму й тата, вклинюєшся не в лад? Я можу відповісти тобі на ці питання.

Олянка с недоверчивым ожиданием смотрела на друга. Пит говорил абсолютную правду – за ней водились подобные грешки. И родители частенько указывали ей на эти недостатки. Но их укоры были направлены не столько на поиски причин, сколько на искоренение нежелательного. И сейчас Пит говорит, что он знает, откуда появились маленькие неприятности.

- Вся справа у четвертому термінаті. Твоя психіка обороняє тебе від болючих переживань. Коли на четвертому поверсі у тебе оселилася ритмічність, цілком природньо поспішати і робити не в лад. Існує всього лише дві реакції психіки на четвертий термінат: «поганого не існує» - це коли людина ігнорує будь-яку інформацію, що йде звідти, і «дії на попередження» - тобто так, як робиш ти. Але немає нічого дивного в тому, що ці дії не відрізняються елегантністю. Бо, ще раз повторюю, це – четвертий термінат.

- Так значит, не я плохая?

- Ні. Не ти. До речі, щодо мого четвертого термінату. Це – емоційність. Пам’ятаєш, як я тебе просив закінчити твоє навіювання? Навіть навіяне щастя може нашкодити, якщо у того, кому ти навіюєш, це больовий термінат.

- Понятно.

Пита тревожило, что Олянка стала какой-то неестественно спокойной. Это как-то не соответствовало ее образу. Что же у нее крутилось в голове в эту минуту? Но спрашивать ее он не стал. Наверное, ей просто нужно время, чтобы осмыслить все это.

Олянка же не думала вообще ни о чем. Ее голова была пуста. Если хоть какая-то мысль и рождалась у нее, то она сразу же проходила сквозь ее физическую оболочку и улетала куда-то в космос.

Долго молчание продлиться не могло. Прежде чем все летающие в космосе думы вернулись в Олянкину головку, Пит вернул инициативу в свои руки:

- Ми усвідомлюємо все, що коїться на перших чотирьох поверхах. Але осягнути розумом сутність останніх чотирьох термінатів природа нам не дала можливості – це зона несвідомого. Нижні поверхи – це наш зовнішній світ. Тому ми маємо можливість його відчути. А верхні – це наш внутрішній світ, тому він від нас дещо прихований. І починається він з найприємнішого серед всіх п’ятого поверху.

- А почему он «найприємніший»?

- Тому що на цьому поверсі в кожної людині живуть мрії, бажання, все, що викликає у нас захоплення і цікавість. Саме по цьому термінату ми найкраще сприймаємо чиюсь турботу і навіть вимагаємо її від інших. Буває й таке, що ми прагнемо отримати турботу від тих людей, хто не може нам її дати. Серед пестів це взагалі дуже поширене явище.

- Так что, здесь, - Олянка показала на пятый этаж ее домика на доске, - у меня живут мои хотелки и приятности? Честно? Без подвоха?

- Абсолютно чесно, але підступ все-таки є. Це надзвичайно слабкий термінат, і він потребує сторонньої допомоги. Сама людина не здатна успішно керувати ним, але завжди намагається. Знаєш, Олянко, одна з найбільш поширених помилок серед людей – це постійне тренування п’ятого термінату. Так, не буду тебе обманювати, це надзвичайно приємне проведення часу, проте це все одно що друшляком черпати воду.

- Пит, я не понимаю, пятый – это плохой или хороший терминат?

- Сонечко, я навіть про четвертий термінат не можу сказати, що він поганий. Якщо б не було болю, ми б не так яскраво відчували радість. Так само потрібно відноситися і до п’ятого термінату. Подумай, що таке людина без - як ти там казала - забажалок і приємностей?! Єдине, на що потрібно звертати увагу, – це відчуття міри.

- О’кей. И что там у меня живет на пятом этаже?

- Правильність. Люди, які керують цим термінатом, схильні до докладних пояснень, їхні міркування логічні, і іноді здається, що результат, до якого вони підводять, випливає сам по собі. Справа в тому, що вони здатні бачити систему повністю, не лише її окремі фрагменти, а сильне абстрактне мислення допомагає шукати нові неординарні рішення. Правильність дуже сильно пов’язана з математикою, цифрами, вона не описує явища, а пояснює їх, для неї важливо знайти зв’язок між причиною і наслідком. Вона спрямована на поглиблення всередину, на докладне і детальне дослідження будь-чого. Для неї важливі порівняння та класифікації. Навіювання правильністю звертається не до високих моральних принципів, а спокійно й логічно переконує у безпомилковості наступного вибору. Такі навіювання дуже важко відчути, особливо від представників годин ранкових ідей і денної заданості.

- Что-то я не очень поняла. Ты не мог бы мне объяснить на примере?

- Добре, - сказал Пит и весело заговорщицки стрельнул в Олянку взглядом.
 
Вдруг откуда не возьмись на Олянку посыпались ее «друзья» - мягкие игрушки, с которыми она спала. Здесь был и забавный чудо-зверь Пузатик, и тюлень Тюля, и пес Рекс, и медвежонок Топтыжка, и брат Топтыжки, и постоянно улыбающийся весельчак Тынся, который каждое утро просыпался не со всеми, а на полу, и, конечно, бесконечно любимый желтенький котенок Ленька. Девочка пискнула, что должно было обозначать неописуемый восторг. Она ворковала над ними, целовала каждого, делилась с ними своими новостями. Затем она отбросила свою подушку так, что та чуть не вылетела из ниши, и принялась укладывать «друзей» в строгой последовательности, так как она делала каждый вечер дома, когда ложилась спать. У самого края как всегда расположился Тынся, за ним Тюля, далее два брата-медвежонка и Пузатик. Рекс, как всегда, спал на брюхе последнего. Ленька же удостаивался особой чести провести ночь в руках у Оляны.

Внезапно что-то в ребенке изменилось. Оляна с присущей ей резкостью стала перекладывать «друзей» местами. Было видно, что она не на шутку чем-то обеспокоена. Уже казалось, что девочка, вот-вот потеряет контроль над собой и расплачется. Но, случайно поймав ласковый взгляд Пита, она успокоилась и разложила игрушки в привычной последовательности, только с другой стороны у стенки. А свою подушку она положила с краю кровати там, где обычно спали «друзья».

- Сегодня мы будем спать так, - резюмировала Оляна.

- Звичайно, так. Це ж я тобі навіяв.

Ребенок непонимающе посмотрел на Веслава. Пит же, выдержав театральную паузу, как бы между прочим начал объяснять:

- Правильність керує системами, ієрархіями і послідовностями. Я знав, що ти вкладаєш спати своїх «друзів» у строгому порядку. Тинся любить вночі погуляти, і його вже ніяк не переробиш, тому ти його кладеш на краю ліжка. Тюля, навпаки, бродити вночі не здатен, бо у нього немає ніжок. Більш того, Тюля не пускає інших. І саме тому він спить передостанній. Пузатик ночує біля тебе, тому що тобі, як і Рексу, іноді подобається відпочивати на його м’якому животику. А між Тюлею і Пузатиком лежать братики, бо вони рідня. Їх сварки іноді заважають тобі заснути, але розлучати сім’ю ти не хочеш. Я нічого не переплутав?

- Нет, - ответила удивленная девочка.
 
- В тому, як ти вкладаєш «друзів» спати, є певна система. Я лише дещо її заплутав. І саме тому ти була збентежена. Я почав тобі задавати каверзні питання и виривати з твоєї системи частини. Згадай, про що ти думала перед тим, коли ти ледь не розплакалася? Про те, що Тинся може заблукати в незнайомому місці?

- Да.

- Про те, що брати можуть підняти такий гомін, що їх почують погані люди?

- Да.

- Про те, що Тюля, як і Рекс, хоч іноді хотів би заночувати на Пузатиковому пузі?

- Да.
- А яке запитання з’явилося у твої голові останнім?
- Как «друзей» можно по-другому уложить спать, не меняя привычного порядка?..

И тут Олянка все поняла. Это Пит своими вопросами подвел ее к нужному решению. А она все время была уверена, что это были ее мысли.

- Пит, это было… просто супер… невообразимо… классно!!! – Олянка не могла скрыть своего восхищения. – Так это ж можно ого-го как много! Это ж теперь… А можно еще разок?

- Що, сподобалося? Це, Олянко, п’ятий термінат. Боюся, одним «разком» ми не закінчимо, - от этих слов на лице девочки проскользнули лучики сожаления и легкой обиды, но спорить она не стала. – Давай підемо далі. Окєй?

- Окей, - обреченно проронила Оляна.

- Отже, далі у нас йде шостий поверх. Тут мешкає все, що нас ак-тивізує й спонукає. Але це також дуже слабкий термінат, і він також, як і п’ятий, потребує сторонньої допомоги. Проте, на відміну від терміната, що проживає поверхом нижче, його підкорення не дає нам яскравих приємних відчуттів. Також шостий термінат відрізняється від п’ятого тим, що допомога у ньому завжди має край, а у бажаннях і мріях, як ти розумієш, краю не має.

- Ну и что же меня активизирует?

- Можливості. Цей термінат відповідає за бачення потенційного стану речей, шансів, пріоритетів, перспективи, а також ризиків і альтернативи. Можливості здатні прослідкувати за будь-чим у русі. Представники годин ранкових мандрів і нічних пояснень, що найкраще вміють керувати цим термінатом, володіють неперевершеною інтуїцією. Це найважчий термінат для підкорення, бо він дозволяє при правильному користуванні бачити майбутнє і навіть міняти його. На відміну від інших термінатів, якість навіювання можливостями завжди відчутна. Неуспішні навіювання відрізняються нав’язливістю, негармонійністю, а іноді навіть дурістю. Але тут, сама розумієш, все залежить від людини. Пам’ятаєш про інцидент у підвалі після твого першого куполу часу? Нам тоді дуже поталанило, що нам протистояла нездара. В історії світу були випадки, коли всього одна людина за допомогою цього термінату зупиняла армії, підкоряла міста і держави, змушувала тріпотіти сильного перед слабким.

- Я тоже так хочу… - Олянка находилась в состоянии высшей степени изумления и почтения к этому терминату.

- І я, сонечко, - как бы извиняясь, сказал Пит, - але нам з тобою від природи не дано керувати можливостями самостійно. У тебе можливості мешкають на шостому поверсі, а у мене – на п’ятому. Пам’ятаючи про це, я не намагався досягти великих успіхів у тренуванні цього термінату, коли вчився. Тоді мені кортіло опанувати свої сильні термінати. Нам з тобою обом потрібна допомога, а від кого її отримати, я не знаю. Всі мої однокласники, хто володів мистецтвом керувати можливостями, загинули. Як і мої батьки: моя мати належала до години нічних переживань, а в них можливості – це другий термінат. Нам просто ні до кого звернутися.

Олянка поняла, что Питу нелегко говорить о маме. И хотя ничего в облике Веслава не указывало на это, она просто чувствовала, что нужно менять тему разговора. Когда в ее глазках наконец-то появилось какое-то подобие напускной серьезности, она резко дернулась и неестественно заинтересованным голосом спросила:

- А что у меня живет на седьмом этаже?

Такого Пит не ожидал. Он даже икнул от внезапности смены интонаций в Оляниной речи. Было видно, что он боролся с любопытством разузнать, в чем лежит причина сих перемен, но чувство долга учителя победило:

- На сьомому поверсі мешкає термінат, який нас захищає, обмежує негативний вплив на нас, - не спеша отвечал Пит с нотками подозрительности. – Це наша зброя від небажаного. Останні два поверхи, як і перші два – це сильні термінати. Але, оскільки це зона несвідомого, контролювати два останні термінати дуже важко. Найчастіше сьомий термінат вмикається, коли нам загрожує небезпека. Його навіть тренують, завдаючи собі клопоту на больовий четвертий термінат. І, таким чином, наша психіка дозволяє його усвідомити хоч на короткий час.

Пит повернулся к доске, и на седьмом этаже Оляниного домика появилась надпись.

- Відносини між людьми, - продублировал голосом Пит. - Це така сфера нашого життя, яка дозволяє бачити приховані причини поведінки людей, робити висновки про моральність або аморальність, гуманність або бездушність. Цей термінат дозволяє описувати почуття і ставлення до когось: подобається чи не подобається, приємно чи неприємно, хороший чи поганий, милий або огидний. Він оцінює вчинки людей, відповідає за співчуття, вміння зрозуміти мотиви вчинків. Навіювання людськими відносинами здатні міняти навіть ставлення до близьких, рідних людей. Найкраще керують відносинами між людьми представники годин вечірніх оцінок і нічних переживань.

- Я правильно понимаю, что мы не будем упражняться и в этом терминате?

- Якщо хочеш, будь ласка, можеш спробувати. Але я не впевнений, що в тебе щось вийде.

- Почему?

- Тому що, по-перше, ти ще маленька. Цим ти займатимешся тільки за два роки. По-друге, навіть для дорослої людини дуже важко усвідомити несвідоме. По-третє, я тобі, знову ж таки, не можу ані допомогти, ані показати, як це робиться. Це не мої сильні сторони. У мене людські відносини – це шостий термінат. Таким чином, я дуже сумніваюся, що ти отримаєш задоволення від невдалих спроб опанувати зараз відносини між людьми. А наражати тебе зараз на небезпеку, завдаючи тобі болю заради підсвідомого включення цього термінату, я не вважаю за доцільне. Ми маємо враховувати обставини, в яких ми з тобою зараз знаходимося.

- Ладно, не буду пробовать, - Олянин голос рычал сквозь надутые губки. – Давай дальше.

Пит знал природу этого рыка. Чаще всего такое поведение представителя часа утренних деяний его раздражало, хотя он и понимал его причину. Но сейчас он был больше чем просто хороший парень из часа ночного понимания. Он был учителем, другом и единственным родным человеком для этой маленькой девочки. Он просто не имел права обращать внимание на то, что Олянкин первый терминат по-падает на его четвертый.

«Первый… четвертый терминат»… звучит очень буднично, безэмоционально. Чтобы понять эти сухие слова, надо чувствовать. Все, ради чего живет Олянка, что она считает важным, у Пита вызывает раздражение и агрессию. Он, конечно, пытается управлять собой. Но это все равно что контролировать погоду: когда идет дождь, мы можем или спрятаться под зонтом, или вообще не выходить на улицу. Но на саму несущуюся с небес влагу мы повлиять не в состоянии... Веслав не без усилий заставил себя успокоиться.

- Ми прийшли на останній, восьмий поверх. Коли я вчився, ми цей термінат ще називали «той, що сам по собі». Він не обороняє так, як сьомий, не активізує так, як шостий, не викликає захоплення так, як п’ятий. Звісно, ми його не усвідомлюємо, але це надзвичайно сильний термінат. Його навіть найчастіше й тренувати не потрібно. Він просто існує. Зрозуміло?

- Нет, - честно ответила девочка.

- Зрозумієш потім. Це неважливо. Як ти думаєш, що в тебе проживає на восьмому поверсі?

- Ну… не знаю.

- За той час, що ти знаходишся в нашому світі, ти вже багато чого бачила. Як ти вважаєш, про що ще я тобі не розповів? Який твій останній термінат?

Оляна задумалась. Все, что она сегодня услышала, было настолько новым для нее, что девочка была абсолютно сбита с толку. В иной другой ситуации, возможно, у нее бы и хватило ума сделать несколько усилий над собой, чтобы сопоставить, что она увидела за эти дни, с тем, чему ее сейчас обучал Пит. Но… Ей было только девять лет.

- А подсказки будут?

- Підказки? Олянко, годину тому я тобі перерахував всі термінати. Крім того, про цей термінат ти чула від Тані і Тали. І навіть бачила, як вони б’ються, користуючись ним. Згадуй, що ти бачила на дитячому майданчику?

Первое, о чем она вспомнила, был летающий мусоровоз. И тут Олянку осенило:

- Сила!!! Последний терминат – это сила!

- Ну, слава Богу! Сила відповідає за відчуття простору, за вміння відстояти свою територію, зрозуміти розстановку сил. Вона спрямована на експансію, захоплення. Цей термінат добре бачить, що кому належить. Також сила відповідає за зовнішнє сприйняття об’єкту, добре відчуває і описує його форму, розмір і вагу. Люди, які керують силою, приділяють увагу питанням боротьби, завоювання. Навіювання силою найчастіше мають за мету показати, хто тут головний. Хоча цей термінат і дозволяє, наприклад, додавати або навпаки віднімати вагу чи значення істоті або предмету, але я не зустрічав, щоб такими навіюваннями часто користувалися. Скоріш у сварках чи в бійках все зводиться до банального кидання один в одного тяжкими речами. А в таких баталіях найголовніше – навіть не майстерність володіння силою, а те, на якому поверсі у тебе ця сила оселилася. Звичайно, найвправніше керують силою представники годин денної визначеності і вечірньої заготівлі про запас, у котрих цей термінат перший. Менш вправні з силою у другому термінаті, за ними – у восьмому, потім – у сьомому. А тим, у кого сила знаходиться на четвертому поверсі, краще в бійку не лізти.

- Пит, у меня сила на восьмом этаже. Значит, я могу драться?

- Оляно, ти мене лякаєш. Саме такими ствердженнями керуються сильні, але не дуже розумні люди. Сила – це найлегший для опанування термінат. Бо її суть дуже проста. Сила або є, або її немає. Якщо ти народився сильним, чи потрібно тобі становитися розумним? Адже щоб порозумнішати, потрібно докласти багато зусиль, а сила в тебе вже є. Зараз я тобі описав найголовніший конфлікт між денною і нічною кватрами. З точки зору нічної кватри, звичайно.

- А как будет с точки зрения дневной кватры?

- А денна кватра каже, що в той час, коли ми намагаємося стати розумними, вони діють. Що за нашим нічекватральнім розумом ховається лінь. Що краще робити і помилятися, ніж весь час думати і байдикувати. Але справа не в конфлікті. Він вічний і може зачекати. Справа в тому, що сила – це не тільки термінат. Це й ще найголов-ніша цінність денної кватри. Силу цінує й вечірня кватра, але дещо по-іншому. Якщо для денної кватри самого відчуття сили достатньо, щоб вважати себе найголовнішими, то вечірня кватра цінує перш за все ті можливості, які ця сила для них відкриває. І влада – то тільки одна з них.

- И что же делать другим кватрам?
 
- Нічого. Поки йде час денної і вечірньої кватри, у світі будуть панувати їхні цінності. Інші мають тільки підлаштовуватися. Важливо не те, як себе почувають кватри, а те, чим керуються ті чи інші особистості. Яким чином вони виправдовують свої вчинки, яку для себе обирають мотивацію, що вважають за головне, а що – за другорядне. Ось, наприклад, я – Веслав Пітайчи. Я вибрав служіння ранковій кватрі не тому, що мене не запросила ніч, а дню і вечору я служити не хочу. Повір, переважна більшість людей на службі у денної кватри порядні й незаплямовані безчесними вчинками їхнього Владики. В Україні проживає 46 мільйонів людей. Віднімемо дітей; з тих, хто залишився, десь чверть служать денній кватрі. Невже ми маємо 7-8 мільйонів чоловік зі сплюндрованою свідомістю? Ні, звичайно. Дуже багато залежить від людини. Насамперед від того, чи приймає вона те, що коїться зараз, чи змирилася з цим, чи готова вона заступитися за інших. Крім того, людина може просто не розуміти, що зараз відбувається, чи розуміти це якось по-іншому. Ми всі маємо право на помилку. Тим не менш я, на жаль, не знаю жодного випадку, коли люди, які служать дню, відкрито виступили проти нападу на ранкову кватру.

- Пит, но ты же не рассказал, почему выбрал утро?

- Тому що слабких потрібно захищати.

Веслав умолк. Он зло уставился в никуда и сидел, не двигаясь. Оляне стало не по себе. Она не знала, как разорвать это гнетущее оцепенение. Если она сейчас что-нибудь скажет, то, как всегда, это окажется очередной ее нелепостью, выплеснутой не к месту, не ко времени. Но и наблюдать за тем, как от Пита исходят такие волны безысходности, что начинают гибнуть даже бактерии вокруг него, Оляна не могла.

И тут в Олянкину голову ворвалась замечательная идея. Она незаметно для друга увеличила их нишу в ширину и решила поупражняться в силе. Направив руку на кровать Веслава, девочка оторвала ее от пола и заставила небыстро вертеться. То, что на кровати сидел загрустивший Пит, Олянку совсем не смутило.

Прошло немало времени, когда Пит понял, что он, словно земля, вертится. Он не обрадовался и не огорчился. Его лицо не давало Олянке подсказку, ни что он чувствует, ни как он относится к ее шутке. Она немного побаивалась, что сделала другу что-то неприятное. Но все же прервала молчание и сказала:
 
- У меня получилось управлять силой, - в ее интонации присутствовали извиняющиеся нотки.

- Я й казав, що сила в тебе є, - в голосе Пита, как и на его лице, очень трудно было прочитать какие-либо эмоции.

- Пит, я тебя не обидела?

- Ні. Давай відпочинемо. Мені потрібно побути наодинці з собою.

- Пит, у меня есть один вопрос. Мне придется выдавать себя за твоего брата. А он наверняка, как и ты, разговаривал по-украински. А я не очень хорошо говорю по-украински. Как нам быть?

- Мудрим словам байдуже, якою мовою вони сказані, - тихо произнес Пит, уже лежа на кровати, и повернулся лицом к стене.


Глава 16


Осень – особое время. Наверное, только она способна собрать в себе все краски года. Если не смотришь в календарь, живешь себе спокойно, не задумываясь о погоде, то кажется – просто продолжается ,лето. И вдруг в буквальном смысле, – гром среди ясного неба и дождь. Долгий хмурый осенний дождь. В такие моменты, особенно утром в постели, понимаешь, что зря брал отпуск летом, что меньшее, чего ты хочешь сейчас, – это оказаться вне своего одеяла. Сразу нава-ливается куча проблем: не подготовлена одежда и обувь… брать зонтик или не брать… все водители, наверное, в душе остались детьми, так как каждый старается доказать, что именно его автомобиль и на самой большой скорости нашел самое глубокое место в луже, около которой, как назло стоишь ты…
Но долг зовет. Надо идти.

Выходишь на улицу. О Боже! Откуда здесь на асфальте столько листвы? Люди! Откуда? Я же только вчера вечером шел домой. Ведь не было же! Кто прислал сюда этот лиственный светофор? Вчера все было зелено, а сегодня кто-то перекрасил все в красный и желтый цвет. Так может, это природа говорит мне, что никуда идти не нужно? Красный свет – хода нет. Но…

Через несколько дней снова тепло. Бабье лето. В выходной заходишь подальше от людей в парк. Так, чтобы тебя никто не видел. Выбираешь самую большую кучу опавшей листвы. И с разбега летишь в нее. Кто сказал, что «ангела» можно делать исключительно в снегу? Только здесь! Среди вороха разноцветных листьев! И это единственное место, где можно отчетливо услышать запах осени.
Сначала он приходит едва уловимым дуновением ветра. Ты чувствуешь: что-то изменилось. Но пока не понимаешь, что именно. Нужно подождать. Через несколько минут твой нос учует этот осенний дух спелой определенности. Он во всем: и в той груде опавшей листвы, где ты лежишь, и в кронах начинающих лысеть деревьев, и в более плотном, чем летом, воздухе.

Веселый детский гомон вырвал Григория Шульбанчижевского из ностальгических грез и вернул в реальный мир. Он сидел на пирсе лодочной станции, опустив босые пятки в теплую воду.

Вот уже несколько недель Шульбанчижевский, повинуясь своей морской страсти, пересекал Эгейское море. Сейчас он находился на острове Тасос, в маленьком прибрежном городке Лименария, и ждал нового рейса.

Греческая осень заметно отличалась от украинской. Здесь она при-ходила с ветром и ночной прохладой. Сначала Гриша обрадовался, увидев на Тасосе небольшую аккуратно собранную кучку опавшей листвы. Но какое же было у него разочарование, когда он понял, что эти листья просто выгорели летом, под неласково палящим греческим солнцем. У них даже цвет был не аппетитный красножелтый, как у нас, а какой-то неестественно ржавый. Греки рассказывали, что эти листочки высыхают и скрючиваются прямо на деревьях. Никакого эстетического удовольствия!

Паром до материкового города Кирамоти ждать не будет. Сейчас выпустит пассажиров, наберет новых, а через час – снова в путь. Порт находится в противоположной стороне острова. Нужно собираться.

Гриша посмотрел на стоящую перед ним пустую рюмку, затем пе-ревел взгляд на прозрачную бутылку без этикетки, лишь на четверть заполненную ципурой. Что-то про себя решив, он встал, схватил бутылку и опрокинул в себя ее содержимое прямо из горлышка. Пытаясь выдохнуть из себя алкогольные пары, Гриша скривился еще больше обычного – у ципуры был противный анисовый привкус.

- Ну, конечно, я знаю Гришу! – услышал он голос своего нового знакомого Василиса Каливаса, русского грека родом из Ташкента. – Он точно на острове. Я его сегодня утром здесь оставил. А он и не говорил, что у него такая красивая сестра.
 
Ответ Шульбанчижевский не услышал. Он понял, что бутылка, все еще была у него в руке. Гриша резко выскочил, на мгновение исчез, появился в метре за спиной Василиса, и со всего размаху опустил пустую пляшку на голову его спутницы.

Все. Его нашли. А он на острове. И единственная возможность отсюда выбраться – это паром, на котором прибыли его преследователи.

- ;;; ;;;! (Боже мой!) – только и успел крякнуть Каливас. – Ты с ума сошел?!

- Тихше, - только и сказал Гриша, переворачивая лицом к себе обмякшее тело. Перед ним лежала Аурора Войнаровская.

- ;;;;;;;;;! ;;;;;;;! ;;;;;;; ;;; ;;;;;; ;;;! ;;;;;;;! (Убили! Помогите! Он убил свою сестру! Помогите!) - Василис вовсю голосил, привлекая внимание.

Начала подтягиваться публика. Шульбанчижевский быстро сообразил: пора бежать. Кто-то его схватил за руку, прежде чем он открыл временной купол. Но этот человек оказался не готовым столкнуться с натренированным за последние пару месяцев боями Григорием. Украинец без угрызений совести вызвал у напавшего рвоту и понос одновременно, и оконфузившийся неприятель его отпустил. В это мгновение Гриша исчез.

Появился Шульбанчижевский на причале у парома. И сразу же попал под чей-то купол. Каков же был ужас у Григория, когда он увидел, под чей купол ему «посчастливилось» угодить.

- Ladies and gentlemen! The Morning Quattro of Ukraine apologises for the inconvenience. We stalking the criminal. Thank you for your cooperation! (Дамы и господа! Утренняя кватра Украины просит у вас проще-ния за неудобства. Мы преследуем преступника. Спасибо за сотрудничество!) – услышал он голос Юрия Онисенко.

Шульбанчижевский английского не знал. Как и греческого, впро-чем. Обратиться к людям, как это сделал Онисенко, он не мог. У него оставался только один путь – сражаться. Час утренних ритуалов против часа утренних идей. Шансы 50 на 50. Хорошие шансы. Но теперь пер-вым нападать он не будет. Он будет ждать. Ждать ошибки.

Долго дожидаться не пришлось. Прослуживший большую часть своей жизни дневной кватре Юрий, видимо, совсем позабыл о нормах поведения утренних людей. К зевакам он обратился, а к «преступнику» - забыл. У дневного народа принято сначала нападать, потом разговаривать.
 
В бою с Гришей Юра решил использовать свой второй терминат – возможности. Через секунду после того, как его внушение забралось в голову Шульбанчижевского, Гриша схватил палку и стал махать ею, будто защищаясь от невидимых врагов. Но это продлилось совсем недолго. Уже через несколько мгновений между Гришей и Юрой стала какая-то гречанка и свела на нет всю атаку Онисенко.

- ;; ;;;;;; ;; ;;; ;;;;;;; ;; ;;;;;;;;;. ;;; ;;;; ;; ;;;;; ;;;; ;; ;;;;;;; ;;;;;;;;;;. ;; ;;; ;; ;; ;;;;;;;;;; ;;; ;;;;;;;. (Вы должны были предложить ему сдаться. Я не знаю, какое преступление совершил этот господин. Я сейчас вижу, как вы совершаете преступление), - сказала она.

Толпа загудела. Онисенко также не знал греческого. Поэтому обратился к ней по-английски:

- Excuse me, Ma’am. Get away please. You are defeating the ends of justice. (Извините, мадам. Отойдите в сторону. Вы мешаете правосудию).

Из капитанской рубки выбежал невысокий тучный грек.

- ;;; ;; ;;;;;;;;;;! ;;; ;; ;;;;;;;; ;; ;;;;;; ;;;;;; ;;; ;;;;; ;;-;;;; ;;;! (Не позволю! Не позволю случиться беззаконию на судне моего песта!) - кричал он. - What’s going on here? Hey, mister. Why have you attacked this gentleman? (Что здесь происходит? Эй, мистер. Зачем вы напали на этого господина?)

- This man is a criminal. (Этот мужчина – преступник).

- And who are you then, sir? (Кто вы такой, сэр?)

- The guard of the Ukrainian Morning Quattro, sir. (Гвардия украинской утренней кватры, сэр).

- I’ve never heard that Morning Quattro had ever had a Guard. (Я никогда не слышал, чтобы у утренней кватры когда-либо была гвардия).

- We have one in Ukraine. (А в Украине есть).

- You are in Greece now. And in Greece, sir, even criminals have the right to be arrested. Not to be killed. Why did you attack him without warning? (Вы сейчас в Греции. А в Греции даже преступники имеют право быть арестованными, а не убитыми. Почему вы напали на него без предупреждения?)

Онисенко понял свою ошибку.
 
- This man is very dangerous. He has already killed several people in his homeland. We are very lucky to find him here. (Этот человек очень опасен. Он уже убил нескольких человек на родине. Нам очень повезло найти его здесь).

- I have not found this gentleman to be aggressive. But I saw your aggression. You are on my PeST’s boat now. That means I am the highest authority on this ship now. So, firstly you must remove your dome of time immediately. And secondly, you are under arrest from now. And soon you will be transferred to the Greek authorities. (Я не видел, чтобы этот господин был агрессивен. Зато я видел вашу агрессию. Вы сейчас находитесь на судне моего песта. Значит, высшая власть на этом судне принадлежит мне. Поэтому, во-первых, вы должны убрать купол времени немедленно. А во-вторых, с этого момента вы арестованы. И вскоре вы будете переданы греческим властям).

- But this man… (Но этот человек…)

- …has done nothing wrong. If you resist, we will have to use force. (…не сделал ничего предосудительного. Если будете сопротивляться, мы применим силу).

Толпа бросала неодобрительные взгляды на Юрия. Ему не оставалось выбора, кроме как подчиниться. В ту же секунду, как он отпустил время, Шульбанчижевский исчез.

Возвращаться на материк тем же транспортом, что и Онисенко, он не рискнул. К тому же греки очень быстро узнают об инциденте в Лименарии.

Григорий заскочил в книжную лавку и быстро нашел нужную ему книгу. Он наколдовал себе такую же и в мгновение перенес себя в менее людную западную часть острова. Оставшись в одиночестве в оливковой роще, Гриша открыл книгу. Это был русско-греческий, англо-греческий и русско-английский (три в одном) разговорник. И принялся изучать нужные фразы.

Когда Григорий выучил наизусть несколько необходимых слов по-гречески, то отправился в ближайшую прибрежную деревушку. На пирсе он нашел то, что искал: лодку, в которой был пест, со своим чтецом судьбы.

- Войфия! Войфия! Пэсти муи пеплю психорите мена. Перипи на Кирамоти. Паракало! (Помогите! Помогите! Мой пест уплыл без меня. Мне нужно в Кирамоти. Пожалуйста!)

 
Глава 17


- Они там что – с ума посходили? – срывающийся на крик голос Владыки рикошетил от стен, потолка и окон рабочей приемной, и от этого создавалось впечатление, будто он спорит с собственным эхом.

- Пара идиотов! Как они вообще попали в Грецию?

- Зовсім випадково, Володарю. Чисте везіння, - сказал, было, Чуба, но осекся.
Малум испепелил подчиненного взглядом.

- Везение?! И это ты называешь везением?!

- Я мав на увазі «везіння» в тому сенсі, що ми його знайшли. У подальших подіях, звичайно, не можна сказати, що нам пощастило, Владико.

- Да не могло ВАМ повезти! Потому что везет только тем, кто сначала думает, а потом делает, но никак не наоборот.

Повисла напряженная пауза. Чуба не знал, как себя вести. Приступы оправданной и неоправданной ярости случались у Владыки часто, и Александр в эти моменты всей своей душою мечтал быть как можно дальше от эпицентра событий. Сейчас же Чуба вытянулся в струну и старался не шевелиться. Иногда он даже убеждал себя, будто он и впрямь настолько тонок, что становится невидимым. Эта мысль грела его до тех пор, пока Малум не обращал на него внимание.

Но сегодня это Александру не помогало. Его тело предало своего хозяина. Ладони собрались в кулаки и нервно дрожали, правый глаз дергался, а дыхание, как Чуба ни старался, было коротким, частым и прерывистым. «Ще хвилину, - подумал он, - і я можу вссятися».

- Как вы узнали, что Шульбанчижевский в Греции? – спросил хозяин дня, изрядно стараясь быть спокойным.

- Не обійшлося без моєї участі, пане, - пролепетал Чуба. – Пест моєї дружини відправився з коханкою на відпочинок на Егейські острови. Ми вирішили, що було б непогано і їй відпочити. Вже там, на поромі, вона випадково зустріла Гришу. Він розмовляв з якимось греком, котрий, мабуть, на цьому кораблі і жив. Я написав в Португалію до Аурори з Юрою. Гриша іноземних мов не знає. Тому нашим потрібно було знайти грека, який живе на кораблі і вільно говорить російською. Таких виявилося лише п’ятеро в усій Греції, я дізнавався. Але ми з першої ж спроби вгадали.
 
- И как же так вышло, что одна чуть не окочурилась в луже собственной крови, а второй сейчас пребывает в греческой тюрьме?

- Я не знаю, Володарю…

- А ты хоть о чем-то знаешь?

Чуба молчал, пытаясь представить, что он тоньше нити.

- Придурки! Придурки! Закрыть Шульбанчижевского на острове и так бездарно упустить! Да когда за ним здесь пришли, он оставил в дураках 36 человек, из них шестнадцати понадобилась медицинская помощь, а троим уже вообще ничего не нужно. Почему эти два кретина вдруг решили, что они могут взять тепленьким Гришу Шульбанчижевского?

Александр молчал. Он не смел напомнить, что именно Малум приказал Войнаровской и Онисенко уничтожить последнего выжившего экс-Верховного Хранителя утреннего часа.

- Что с Авророй? – меняя гневный тон на требовательный, спросил хозяин дневной кватры.

- Все гаразд, - начал отчитываться Чуба. – У шпиталі її тримали тільки до ранку. Й лише з однієї причини. Вона довго не могла пояснити грецьким лікарям, що вміє керувати відчуттями не гірше, ніж вони. Войнаровська зараз намагається витягнути Юру із в’язниці.

- Ну и как, получается?

- Ні, Володарю. Греки вимагають підтвердити їхні повноваження. Еллінів розлютило, що українська ранкова кватра проводить оперативно-слідчі дії без дозволу грецьких колег.

- И правильно их «розлютило». Ну и что грекам нужно?

- Грекам потрібно, Владико, щоб приїхав хтось із наших Верховних Хоронителів ранку, - эту фразу Александр сказал очень тихо, но Малум расслышал.

- Дебилы! – вскрикнул хозяин дня, прикрывая глаза ладонью. – Ну и как так можно обосраться?! Одно хорошо, наши греческие друзья, слава Богу, не знают, что им попались самые настоящие Верховные Хранители. Ну, хоть что-то у тебя, Чуба, сегодня не через жопу. Позови Кривчука и Совенко. В течение этого часа я их жду.

- Вибачте, пане, але...

- Что значит «але»? – произнес Малум с нескрываемой угрозой.

- …ніхто не знає, де вони, Володарю, - голос Александра стал походить на чириканье закашлявшегося воробья. – Аурора відіслала їх з Києва шукати песта, і більше ми про них нічого не чули.
 
- Найти! – заорал Малум.

- Мне? – вдруг перешел на русский уроженец Ивано-Франковска Чуба.

- Нет, женилке на спине, – раздражению правителя не было предела.

-Слушаюсь, Владыка, - все еще по-русски прошептал перепуганный Верховный Хранитель часа дневной заданности.
 
В приемную забежал запыхавшийся Петр Осташко:
 
- Плохие новости, Владыка.

- У нас сегодня прямо день сюрпризов. Заходи, Петя, вряд ли твоя ложка дегтя испортит нашу бочку говна. Что у тебя?

Осташко отдышался и выпил стакан воды.

- Владыка, мы устроили засаду возле дома родителей песта. Все это было сделано по вашему же приказу. Но уже несколько недель не только мы следим за этим местом. Мои люди узнали шпионов Виктора Петровича Семеновича, лидера оппозиции вечернекватрального Сената.

- Замечательно, - раздосадовано махая головой, сказал Владыка. – И когда вы мне собирались об этом доложить?
 
- Извините, Владыка, мы просто не хотели вас беспокоить по пустякам.

Сдерживая очередной приступ ярости, Малум прикрыл глаза.

- Ладно, - произнес он, когда окончательно взял себя в руки. – Я надеюсь, плохие новости на сегодня закончились?

- Простите, Владыка, но нет. Ночью там появилась третья сто-рона...

- Кто еще, - перебил Малум, - марсиане?

Осташко пропустил мимо ушей язвительную ремарку.

- Это были агенты Кулиша и даже три его сенатора. Они устроили потасовку со шпионами Семеновича, которая потом превратилась в настоящий бой. Затем в это столкновение были втянуты наши люди.

- Какие потери? – холодно спросил хозяин дня.

- Я извиняюсь, Владыка, но, к сожалению, наши потери - это не главное, - Петр явно старался подобрать слова. – Во время боя были убиты чтецы судьбы родителей нашего песта.

- И почему это должно меня заботить? – Малум выглядел неестественно спокойным.

- Погибшие принадлежали и служили ночной кватре, Владыка.
 
- Что?!
- Это еще не все, Владыка. Ночная кватра объявила всеобщую мобилизацию с местом сбора в Пуще-Водице.

Малум запустил в стену графин с водой.

- Я вам приказывал не трогать ночную кватру? Я вам приказывал обходить их десятой дорогой?

От движения скул на лице хозяина дня Осташко стало не по себе.

- Да, Владыка. Но нас нельзя обвинить в гибели этих людей. По всей вероятности, это даже не наших рук дело.

- «По всей вероятности», говоришь, - Малум срывался на крик. – Да кто в этом будет разбираться?!

Владыка прошелся по приемной от стола к окну и обратно.

- Мне нужно срочно встретиться с ночными Старейшинами, - наконец сказал он.

- Еще раз извините, Владыка, но они не примут. Я уже пытался по-пасть к ним. Но меня не пустили.

- Значит, нужно сделать так, чтобы пустили меня. Нельзя просто так перечеркнуть все, о чем мы так долго договаривались. Мы двадцать лет вели переговоры с ночной кватрой об их участии в обучении детей. Мне нужен этот класс.

На минуту Малум задумался.

- Значит так: необходимо немедленно отправить Старейшинам наши извинения, где мы полностью и безоговорочно признаем свою вину. У погибших остались дети?

- Да, Владыка, мальчик шести лет.

- Какому часу принадлежит?

- Часу вечерней выгоды, Владыка.

- Жаль. Лучше б он был из нашего народа. Ну да ладно. Сообщите, что дневная кватра хочет поучаствовать в судьбе мальчика. Для сироты мы сделаем все, в чем он будет нуждаться. Далее. Герасимова и Козимцева должны быть у меня в течение получаса. Распространите заявление от моего имени, что дневная кватра прекращает предоставлять помощь утру в преследовании клятвопреступников. Срочно отзовите всех наших людей. Пусть утренний народ расходится по домам. Никого не преследовать. Всем принести искренние извинения. Этот конфликт был недоразумением. Как только вся эта информация станет достоянием общественности, я отправлюсь к Старейшинам.
 
- А как быть с Шульбанчижевским? – прозвучал неуверенный голос Чубы.

- А с Гришей все остается в силе. Саша, а почему ты все еще здесь?


Глава 18


Люди, служившие утренней кватре, с недоверием отнеслись к распространенным заявлениям об окончании конфликта. Их даже не убедили личные извинения Владыки дня. Главным образом причиной тому стало нежелание новых Верховных Хранителей утренних часов расставаться со своими чинами. Хотя чисто технически это было невозможно. Кривчук и Совенко бесследно исчезли, и никто, даже их родственники, не знали, где они сейчас находились. Онисенко сидел в греческой тюрьме, а Войнаровскую хоть и не арестовали за незаконное нахождение в стране (иностранные граждане по прибытии должны регистрироваться – это международная практика), однако покидать Грецию до выяснения ее полномочий Ауроре запретили.

Но утренний народ такие сложности не интересовали. Раз Верховные Хранители не покинули свои посты, значит, не сильно этого хотели. Поэтому до начала зимы люди скрывались по лесам да подземельям. Позже холод и неуемное стремление к комфорту взяли свое.

Малуму удалось достучаться до Старейшин ночной кватры. Правда, цену ему пришлось заплатить немалую. Вот уже почти два месяца Владыка не имел никакой практической возможности искать песта, так как он обязался прекратить какие-либо преследования на всей территории Украины. И любые действия в этом направлении могли быть неверно поняты. Конечно, негласно и почти подпольно оперативная работа велась, но такими методами до Олянки им было не добраться.

Сенаторы вечернекватрального парламента в очередной раз нашли повод устроить драку в его стенах. Причем не единожды. Семенович и Кулиш предусмотрительно в них не участвовали. Однако ввиду того, что главный конкурент по поимке песта выбыл из гонки, обе группы утроили свои усилия в этой области. Найти ребенка старались даже независимые депутаты. Но пока никто из вечерней кватры так в поисках и не преуспел.
 
Шульбанчижевский перешел на нелегальное положение и пропал. Ему было сейчас тяжелее всех. Не владея иностранными языками, боясь ежеминутно быть пойманным, он менял страну за страной. Островов, даже такие крупных, как Британия и Ирландия, с тех пор он из-бегал.

Олянка с Питом дни напролет готовились к вступительным экзаменам, которые должны были состояться на святого Николая. Девочка уже наизусть выучила все часы и их сильные и слабые терминаты. Она практиковалась контролировать купол времени в те редкие минуты, когда они с Питом выходили на свежей воздух. Один раз Веслав даже позволил ребенку перенести себя из Киева в Сколевские Бескиды. Это было незабываемо. Вот она стоит среди городской суеты, а уже через мгновение ее окружают горы и лес. Олянка была счастлива.

Также юная абитуриентка упражнялась в управлении эмоциями и ощущениями. Пит постоянно находил для Олянки интересные задания, и она блистательно их выполняла. Подходила она к учебе творчески, простых путей не искала и всегда была неординарна в решениях.

Несколько раз Пит даже давал Олянке практические задания с пестами. Однажды они встретили безутешную женщину, которая недавно похоронила мужа. И не было ей утешения, не могла она смириться со своей утратой. Олянка напустила на нее такое сильное ностальгическое внушение, что к вечеру женщина вовсю смеялась со своими детьми и внуками над самыми забавными моментами своего супружества, над ошибками молодости и над счастливыми последствиями этих ошибок...
Веслав был очень горд за свою ученицу.

Начало зимы в этом году выдалось неожиданно мягким как для украинского климата. Уже целый месяц термометр показывал +10, а в короткие дни установилась солнечная погода. Но обыватель мечтал о снежном Новом Годе, поэтому к такой декабрьской теплоте относился весьма настороженно.

Как-то утром, проснувшись, Олянка обнаружила Пита с чем-то очень похожим на газету в руках. На вид этот листок был меньше любого периодического издания и другой формы. Уголки у него были скруглены, и поэтому этот кусок бумаги был похож на обрубленный овал. Самым же любопытным в этой газете были слова, которые и не думали стоять на месте. Они двигались почти как в «бегущей строке» в автобусах. Но стоило Питу отвлечься от чтения, буквы застыли на месте как вкопанные.
 
- Доброго ранку, красунько! Вперше за останні півроку я читаю вісник. У нас кожна кватра друкує такий.

- Это газета такая?

- Не зовсім. В світі пестів газети друкують статичну інформацію, котра не може змінюватися. Вісник більш схожий на телетайп. Якщо щось відбувається, це одразу з’являється у віснику. А в світі пестів, щоб отримати нову інформацію, потрібно купувати нову газету. Відчуваєш різницю?

Олянка утвердительно кивнула, хотя все еще была впечатлена.

- Пит, а почему ты полгода не получал вестник?

- Тому що, на превеликий жаль, існує ймовірність прослідкувати за тією людиною, що отримує вісника.

- А разве сейчас такой вероятности уже нет? Или мы уже с тобой не прячемся?

- Ймовірність, що нас знайдуть, є завжди. Але зараз реальних офіційних можливостей у денної кватри немає. Ось дивись.

Пит протянул Олянке овальный лист бумаги. Как только девочка взяла его в руки, украинские слова сами перевелись на русский. Статья рассказывала об обязательствах, которые взяла на себя дневная кватра по договору со Старейшинами ночи.

- Як бачиш, красунько, вони вже півтора місяці не мають права переслідувати жодного. Проте розслаблятися нам з тобою не варто. Неофіційно нас вони все ще шукають.

- А если это неправда? Если в вестнике так написали специально, чтобы мы поверили. На самом деле они только этого и ждут, чтобы мы попались.

- Це могло б бути. Якби цей вісник належав денній або вечірній чи навіть ранковій кватрі, певно, так і було б. Але ти тримаєш в руках вісник ночі, а щоб там надрукували брехню, потрібні дуже вагомі підстави.

- А мы с тобою не можем быть этими «вагомими підставами»?

- Ні, Олянко. Нічній кватрі ми не потрібні. Інакше вони просто запросили б нас до себе. Я не хочу, щоб у тебе були якісь ілюзії з приводу нічної кватри. Бо в тебе може з’явитися невірний образ ночі. Буцімто це група мудреців-лицарів без страху і докору. Нічний народ, мабуть, найжорстокіший серед усіх. Ці люди просто живуть за своїми законами, поки ще не зрозумілими для більшості. Але я знаю напевно: вбивати заради якоїсь мети вони не будуть. Вони можуть не заважати вмерти, але вбивати – ні.

На Олянку произвели впечатления слова Пита. Она даже немного растерялась.

- Пит, откуда ты так много знаешь? Но, это же невозможно– чтобы в одной голове уместилось столько умного и нужного. Ты даже умнее мамы, а она у меня преподает философию в университете.

- Я тобі щіро дякую за комплімент, але в цьому немає нічого дивного. Хоча я й молодший за твою маму, проте завдяки тому, що в нашому світі можна керувати часом, я прожив вже чотири її життя. Я просто більш навчений і мав більше часу, ніж вона. Взагалі, на відміну від пестів, наш світ трохи розумніший. Ти це побачиш, коли зустрінеш своїх нових однокласників. Вони будуть значно виваженішими й досвідченішими, ніж твої однолітки-пести. А щодо твоєї мами, я за-хоплююся нею. Навряд чи я був і наполовину кебетливіший за неї, якщо б я витратив стільки часу, як вона. Й до того ж, у мене є одна таємниця.

- Какая?

- Десь рік тому я опанував новий термінат.

- Какой?

- Пам’ять.

- Но ты же говорил, что терминатов только восемь, плюс девятый – это время.

- Насправді, термінатом може бути будь-що, пов’язане з внутрішнім світом людини. Пам’ять – це те, що лежить на поверхні. Проте я не хочу перед тобою вихвалятися, але я зустрічав тільки одну людину, котра опанувала цей термінат. Саме після спілкування з цим чоловіком 7 років тому я почав тренувати пам’ять.

- А можешь на мне показать? Пожалуйста!

- Добре, який твій спогад тобі зараз відтворити, найкращій чи найгірший?

- Хороший или плохой – это неинтересно. Сыграй-ка мне самое впечатлительное воспоминание. Только, чур, одно условие. Это должно было произойти до того, как ты меня встретил. Иначе будет нечестно.

- О’кей, - сказал он.

Не успела Олянка настроиться, как у ребенка закружилось в голове. Пит, казалось, потерял четкие очертания, а затем его образ и вовсе скрылся в водовороте нахлынувших на нее воспоминаний.
 
Девочка очень хорошо помнила этот день. Оляна-первокласница стояла в углу в своем классе на продленке. Одноклассники, злорадно улыбаясь, делали вид, что выполняют домашнее задание, а их классная руководительница с одной мамочкой и бабушкой из родительского комитета в коридоре перемалывала Олянкины косточки, не стесняясь, что их услышит вся школа.

- Это ж, наверное, семья такая! – доносился из коридора голос бабушки. – Вроде ж интеллигентные люди. Ну откуда же эта маленькая гадина узнала о таких вещах?

- Мене покликала завуч, - оправдывалась учительница. – Мене не було на уроці тільки 15 хвилин. Я приходжу в клас, а тут таке!!!

- Что за нравы в этой семье! – говорила мамочка. – Нет, я все понимаю, пусть воспитывают ее, как хотят, но должны же быть хоть какие-то нормы. Они же среди людей живут. Я такого себе с Артемкой не позволяю.

Олянке было противно и очень стыдно. Но за что стыдно, она не понимала. Публичное унижение длилось уже около часа, и казалось, что оно никогда не закончится. Одноклассники давно уже плюнули на уроки, галдели, тыкали на Олянку пальцы и хохотали. Но учительницу это, видимо, не волновало. За все время, что провинившаяся школьница стояла в углу, классный руководитель так и не зашла к детям.

Вдруг Оляна услышала спасительный голос своей мамы:

- Добрый день! Что у нас случилось? Почему меня вызвали с работы?

- Что случилось?! – гневно переспросила бабушка. Ее лицо было багровым, и, похоже, через секунду должно взорваться. – Что случилось?! И она еще спрашивает! Вам с мужем ночью, когда вы занимаетесь своими грязными делишками, нужно двери закрывать – вот что случилось!

- Смею вас заверить, - спокойно ответила мама, - мы с мужем ничем грязным по ночам не занимаемся. Я вижу, вы неадекватны сейчас, и не способны говорить спокойно. Я расспрошу обо всем своего ребенка.

- Я неадекватна?! Да ты… - но продолжение мама уже не слушала. Она зашла в класс и поняла все, что творится в душе у ее ребенка. Она обняла дочку, погладила ее по головке, поцеловала и вывела Олянку в коридор.
 
- Малыш, - ласково сказала мама, когда наконец-то бабушка замолкла, - расскажи, что произошло.

- Был урок математики, - начала Олянка, хотя говорить ей сейчас было очень трудно. – Пришла завуч и позвала учительницу. Когда она вышла, Артемка стал рассказывать анекдоты с плохими словами. Я ему сказала, что плохие слова в присутствии детей говорить нельзя, и что каждое плохое слово можно спокойно заменить культурным. Например, вместо того, что он говорил, нужно сказать «пенис» или «половой член», второе слово надо заменить на «влагалище», а третье – на «заниматься сексом».

Хоть мамино лицо и сохраняло серьезность, ее глаза беззастенчиво улыбались. Она сидела на корточках и нежно держала в своих руках дочкины ладошки.

- Дальше Света спросила, что такое «заниматься сексом». Я попыталась ей ответить, но у меня не хватало слов. И я решила показать это.

- Что значит показать??? – мама была явно обескуражена.

- Ну, в танце, - поспешила успокоить маму Олянка, - при помощи швабры.

Мама, должно быть, еле сдерживала смех. Чтобы хоть как-то вернуть контроль над собой, она поднялась и надела на лицо маску напускной строгости.

В их разговор вновь вклинилась бабулька.
 
- А теперь скажите нам всем здесь, откуда ребенок знает такие вещи? Наверняка подсматривала за родителями. Хоть бы постыдилась своей дочери. А еще женщина, называется.

Этого мама стерпеть не могла.

- Я удивляюсь вам, как вы вообще появились на свет с таким пуританским воспитанием. Помнится, во времена юности ваших родителей искусственного осеменения не было.

- Вы преступница, - влезла в разговор мамочка. – Как вы только могли трахаться при ребенке!

- Такие слова, уважаемая, не должны звучать в школе. Причем не только от вас, но и от вашего сына. Преступление здесь только одно: держать шестилетних детей в неведении об их собственном теле, культивировать в них комплексы по поводу секса. Вы калечите их души. Они все равно узнают о сексе все. Но только узнают они это не от вас, - мама сделала паузу и просверлила стоящих перед нею взрослых взглядом. – Теперь вернемся к вашим нелепым обвинениям. Неужели вы действительно считаете, что мы с мужем занимаемся сексом при ребенке? Это же какое нужно иметь больное сознание, чтобы всерьез думать об этом! Неужто вам не приходили в голову другие предположения, откуда ребенок об этом узнал? Разве не легче всего было бы предположить, что мы с мужем сами рассказали ей об этом? Когда ей исполнилось 5 лет, мы купили книгу, рассчитанную как раз на этот возраст, где все рассказывалось и показывалось в доступных для детской психики картинках. Вся беда моей дочери состоит в том, что она другая, не такая, как ваши дети, а с очень сильным воображением. Если она и в чем-то виновата была сегодня, то только в том, что пока не понимает, с кем имеет дело.

Не дожидаясь ответа, мама снова зашла в класс, забрала дочкин рюкзак, взяла Олянку за руку, и они вдвоем вышли из школы.

Детка в свои шесть лет уже понимала, что даже взрослые могут быть неправыми. Она нередко за свою короткую жизнь попадала в ситуации, когда против нее ополчалась вся великовозрастная глупость. В такие моменты она просто молчала. Девочка не знала, как и что ей нужно отвечать. У них в семье все проблемы было принято обсуждать и решать сообща. При этом дома никто друг на друга не кричал, никто друг друга не обвинял и не наказывал. У Олянки не было в небольшом багаже ее опыта адекватной модели поведения для таких случаев. Ну не знал ребенок, как ей реагировать на провокации со стороны других детей, на дурацкие колкости от недалеких взрослых и попытки пристыдить ее публично. Да и откуда бы детка это знала?

Сегодня же мама впервые за нее вступилась и тем самым вооружила дочку опытом давать отпор безмозглости. Раньше Оляне казалось, что глупые люди просто боялись нападать на ребенка при родителях. Мама обладала таким тяжелым взглядом, что иногда в метро попутчики не решались садиться рядом. А для того, чтобы спорить с ней, нужно было проявить недюжинную храбрость. Но с этого момента у Олянки началась совершенно другая жизнь. Теперь она просто не могла пройти мимо несправедливости, вступаясь за каждого, кто нуждался в помощи. Ее не пугали ни возраст тех, кому она противостоит, ни их пол, социальный статус или профессия. Ей, к примеру, ничего ни стоило пуститься в словесную перепалку с гаишником, требующим взятку у папы, когда он за рулем. Или бросить гневное послание нерадивой мамочке, надававшей своему ребенку по попе. Оляна, может, и была не так красноречива, как ее мама, но отстаивала свои и чужие права еще более яростно и азартно.

Когда они вдвоем остановились у светофора, ожидая зеленый свет, Олянка прижалась к маме, крепко обняла ее за талию и закрыла глаза.

- Я так горжусь тобой, мамочка, - сказала дочка. – Ты у меня такая умная и смелая.

- Ну что ты, солнышко, - мама также обняла детку, - это ты у нас умная и смелая. И это я тобой горжусь.

Когда «солнышко» открыла глаза, мама растворилась, как дым. Оляна снова находилась рядом с Питом в их убежище в церкви.

Как же она соскучилась по родителям: так надолго она их еще никогда не оставляла. Не выдержав тоски по маме и папе, Олянка совсем расклеилась и разревелась. Пит поспешил обнять детку.

- За мамкою скучила, так?

Девочка не могла говорить, только утвердительно закивала головой.

- Ми не можемо до них завітати. Там на нас чекають погані люди.

Олянка все понимала, но легче от этого не становилось.

- Коли ти будеш учитися, ти зможеш прийти до них. Ти будеш під захистом і тоді можеш нічого не боятися. Проте я тобі цього не раджу. Ти їх бачитимеш, а вони тебе – ні. Це буде дуже боляче.
Ребенок еще раз кивнул.

- Я теж дуже сумую за своїми батьками, за своєю сестрою, братом. Проте я їх навіть побачити не можу.

- Можешь, - наконец-то к Олянке вернулся дар речи. – Ты умеешь управлять памятью.

- Так, умію. Але навіть найщасливіші спогади, котрі у мене пов’язані з ними, мають присмак гіркоти. Бо я знаю, що врешті-решт з ними трапилося. Тому я й не поспішаю занурюватися у власну пам’ять.

- А ты меня научишь?

- Ні, Олянко. Є речі, які ти маєш зрозуміти сама, - сказал Пит.

Затем вдруг лицо его просветлело, он улыбнулся и продолжил:

- А зараз давай потренуємо твої сильні термінати?
 

Глава 19


Как ни старался Александр Чуба разыскать Кривчука и Совенко, все усилия его были напрасны. За последние полторадва месяца он исколесил всю Украину, несколько раз нарывался на серьезные непри-ятности с клятвопреступниками, изворотливо выкарабкивался из них, но так и не напал на след Матвея и Эльвиры. С каждым новым докладом Владыка становился менее сдержаным, но, тем не менее, в помощь Саше он сперва отправил Елену Козимцеву, а затем и свою любимицу Анну Герасимову.

До вступительных экзаменов оставалось два дня. Верховные Хранители дня, посовещавшись, решили, что разыскиваемые, возможно, даже не знают, что их ищут. Ну не могут Матвей с Эльвирой просто так, повинуясь только своему нежеланию, игнорировать приказы Владыки. Это значит, вестник дневной кватры они не получают. Зато они могут получать вестники других кватр, и в первую очередь утренней.

Ранним утром 18 декабря, как только солнышко осветило весь небесный свод, три Верховных Хранителя дня стояли на площади Победы. Именно здесь над зданием цирка и находилась резиденция утренней кватры. Собственно, резиденция была продолжением того сооружения, на котором она восседала, и была выстроена в том же стиле, что и цирк. Если бы Олянка просто прошла мимо него, она даже не обратила бы внимание на то, что вместо трех этажей у цирка вдруг появилось еще два лишних.

Иностранцы, посещавшие Киев, недоумевали, почему утренняя кватра выбрала для себя такое неприглядное место. На этот счет у гидов была припасена захватывающая история о человеческой мсти-тельности и зависти.

Около ста пятидесяти лет тому назад на месте цирка была построена легендарная железная церковь Иоанна Златоуста. А рядом, на Галицкой площади (нынешней площади Победы), располагался рынок. Бойкое место. В то время независимой Украины еще не было, как не было в Киеве и Верховных Хранителей. Самым высоким чином из обитавших в городе обладал Главный Хранитель часа утренних странствий Тимофей Аполлонович Зачитальский. И не мудрено – город-то утреннекватральный. Но другие часы в городе были представлены лишь третьими по рангу Управляющими Хранителями. В общем, провинция провинцией.

Больше всего в жизни Тимофей Аполлонович ценил иерархию чинов. И не дай Бог, чтобы какой-нибудь мелкий Помощник Хранителя получил повышение раньше своего начальника. Вне зависимости от часа господин Зачитальский вмешивался, наказывал виновных и все возвращал на круги своя. Как-то раз на городском Совете кватр только что закончивший обучение молодой и талантливый Помощник Хранителя часа вечерних поисков и планов некий господин Онуфрий Чистопузенко обратил внимание высших чинов, что в Киеве нет места у вечерней кватры.

- Город, - говорил он, - растет, развивается, бойко идет торговля, растут заводы, как на дрожжах, но вельможи до сих пор не нашли здания для вечернего народа.

- Вы, юноша, конечно, правы, - отвечал ему тогда Тимофей Аполлонович. – Но с самого начала вы допустили непростительную оплошность. Сперва вы должны были доложить своему непосредственному начальнику, затем он доложит своему начальнику, а тот своему, и так до Верховного Хранителя. И пусть там, в Петербурге, решают, кого сюда послать строить дом для вашей кватры. Ваше дело выполнять распоряжения руководителей, а не разглагольствовать на Совете, где вы и права голоса не имеете.

Онуфрию ничего не оставалось делать, кроме как прислушаться к совету господина Зачитальского. Но ничего из этой затеи не вышло. Инициатива погибла где-то между Киевом и Санкт-Петербургом.

Но юноша не отчаивался. Минуя всяческие субординации, он отправился в столицу на прием к тогдашнему Владыке дня, в подопечных пестах которого был сам царь. Онуфрию удалось быть красноречивым и убедительным. И высшей волей Владыки в 1866 году было решено поставить на Галицкой площади Киева церковь, которую могла использовать вечерняя кватра. Чистопузенко нашел себе песта-инженера, который и стал автором проекта создания оригинального храма, основным материалом которого служил металл.

Такого неуважения к чинам Тимофей Аполлонович стерпеть не мог. Долгое время он противился прибытию архитектора в Киев. Ну а когда чинить препятствия уже стало невозможно, Зачитальский подстроил смерть инженера-песта.

Онуфрию пришлось искать другого архитектора. И пока он был занят поисками, Тимофей Аполлонович уничтожил чертежи сооружения. Их довелось воссоздать по памяти. Несколько лет Зачитальский сопротивлялся строительству, но 16 августа 1871 года церковь Иоанна Златоуста, наконец, была собрана.

Несмотря на невыносимую жару летом и лютый холод зимой, храм пользовался огромной популярностью. К жажде мести Зачитальского прибавилась еще и зависть: он очень сильно захотел получить эту церковь для утренней кватры. Поэтому собрал он Совет, на котором кватры решили, что территория Галицкой площади в Киеве на вечное пользование передается утру. Это постановление власть предержащие подкрепили клятвой. Вечеру пришлось переехать. Сначала на Подол, а в 1910 году тот же Онуфрий Чистопузенко приложил руку к строительству Бессарабского рынка, где до сих пор находится резиденция вечерней кватры Украины. А утренняя кватра с того момента не могла переселяться в Киеве в другое место.

В 1934 году, когда ни Зачитальского, ни Чистопузенко уже не было в живых, храм, как не представляющий историческую ценность, снесли. И целых 26 лет у утренней кватры не была дома в Киеве – теперь уже утру пришлось ощутить все тяготы бездомной жизни. Лишь в 1960 году, когда построили цирк, на площадь Победы вернулась резиденция утренней кватры. Но не все пожелали там оставаться. В шестидесятых годах прошлого века час утренних идей перебрался в Дворец пионеров на площадь Славы, а час утренних странствий – в здание Главпочтамта на Крещатик. Последним переехал в новое здание Театра Кукол час утренних ритуалов в 2005 году. В здании цирка остался лишь час утренних деяний да вспомогательные подразделения резиденции.

Именно в такое вспомогательное подразделение и держали путь три Верховных Хранителя дня – в редакцию утреннего вестника. Встретили их там весьма прохладно. На просьбу опубликовать заметку о поиске Кривчука и Совенко ответили отказом, ибо Верховные Хранители распорядились, что частные объявления утверждать к печати могут только они, но их, понятное дело, на месте не было.

Не солоно хлебавши, дневные господа откланялись. Далее они отправились к родителям Эльвиры. Но и там Верховных Хранителей ожидала неудача. Хоть и приняли вельможных господ радушно, но ни отец, ни мать не знали, куда запропастилась их дочь.
 
Оставалась только семья Матвея.

- Лідіє Федорівно! Прошу вас! Відкрийте двері. Нам потрібно з вами поговорити.

Вот уже пять минут Чуба находился у квартиры Кривчука, но супруга Матвея не желала его впускать. Козимцева и Герасимова стояли за его спиной и пока не вмешивались.

- Вам здесь нечего делать, - ответила она. – Матвея здесь нет.

- Але він потрібен у дуже важливій справі.

- Я же вам только что сказала, его здесь нет.

- Може, у вас є ідеї, де він може перебувати?

- Не знаю и знать не хочу.

- Нам може допомогти будь-яка інформація. Будь ласка, впустіть нас.

- Я не хочу иметь с вами никакого дела. Уходите.

- Но вы же поклялись служить дневной кватре, - вклинилась в разговор Козимцева.

- Тем, кому я поклялась, тем и служу.

- Но сейчас дневной кватре нужна ваша помощь, - продолжала Елена.

- Милочка, не путайте кватру с Владыкой. Я, в отличие от вас, на верность Владыке не присягала. Все, разговор окончен. Прощайте!

За дверью послышались удаляющиеся шаги.

- Нет, такое хамство терпеть нельзя, - сказала Герасимова.

Она запустила купол времени и перевела свой взгляд с пола на дверь. Вдруг кирпичи из стены, в которой стояла дверь начали разлетаться в разные стороны. Когда последний кирпичик пролетал мимо Анны, лишенная опоры дверь рухнула на пол.

Первой зашла Герасимова, за ней все остальные. На кухне они обнаружили белую от страха Лидию Кривчук, которая прятала за спиной трех-четырехлетнего мальчика. Пройдясь по-хозяйски до окна, Анна без спросу села на стул.

- Давай я тебе кое о чем расскажу, Лидочка. Перед тобою три из четырех Верховных Хранителя дневной кватры. Людей, у которых сосредоточена высшая власть во вверенных им часам. Если я захочу, чтобы каждый представитель часа дневной определенности ежедневно ровно в полдень десять минут прыгал на левой ноге, значит, так и будет. Для этого мне просто нужно будет объявить во всеуслышание, что это такая отличительная особенность часа дневной определенности. Все зависит только от моего желания. Ты меня понимаешь?

Лидия Федоровна ответить не могла. Ее дыхание сбилось, из ее уст не вырвалось ни звука.

- Головой хотя бы махни, коль язык в сраке!

Испуганная женщина кивнула.

- А теперь ответь на такой вопрос. Стоит ли мне захотеть, чтобы мой час устроил охоту на каждого, кто носит фамилию Кривчук в Украине?

Лидия икнула.

- А що, не найпоширеніше прізвище, - пошутил Чуба.

- И к тому же и не самая благозвучная фамилия, - вторила ему Козимцева.

- Как видишь, мои коллеги, как и я, считают, что Украина особо не потеряет, если все Кривчуки навсегда покинут этот мир. Но ты не ответила на мой вопрос. Стоит ли мне этого захотеть или нет?

- Нет, - еле слышно прохрипела госпожа Кривчук.

- Не слышу? – повторила вопрос Герасимова.

Лидия Федоровна набрала побольше воздуха в легкие, внутренне собралась и ответила четко еще раз:

- Нет.

- Вот и славно, - сказала Анна. – Лидочка, я хочу, чтобы ты поняла. Отстаивать интересы дневной кватры – это не значит хамить, защищаясь закрытой дверью. В первую очередь это означает повиноваться более значимому и сильному. И тебя абсолютно не должно беспокоить, кому это более значимое и сильное присягало, хочешь ли ты помогать этому более значимому и сильному. Ты просто должна. Тебе понятно?

- Да.

- Молодец. Где твой муж? – спрашивая, Герасимова встала и подошла к Лидии.

- Я честно не знаю.

- Допустим. Тогда предположи. Ты же его лучше всех знаешь. Где бы ты его в первую очередь искала?

- Да я бы его вообще не искала. Он сам придет.

- У нас нет времени ждать, когда он изволит явиться сам.

- Анечка…

- Для тебя – Анна Павловна.

- Анна Павловна, я понятия не имею, куда он ушел. Если бы я знала, уже б давно вам сказала.

- Это твой внук? – спросила Герасимова, показывая на мальчишку за спиной Лидии Федоровны.

- Не надо, - сказала Кривчук, пряча все дальше за спиной ребенка. Но Анна уже присела на корточки и приманила руками мальчика к себе.

-Привет,  - сказала Герасимова, протягивая мальчугану руку, - меня зовут Аня. А тебя?

- Шеня, - ответил ребенок, по-мужски поздоровавшись с Анной за руку. Звук «ж» он не выговаривал.

- Ух, какой ты сильный. Женечка! Мы с твоим дедушкой играем в прятки. И дедушка Матвей спрятался так хорошо, что мы его даже не можем найти, чтобы сказать, что он выиграл. Ты его давно видел?

- Давно, - ответил малыш, - еще летом. А вы в шкафу искали?

- А вот в шкафу-то мы как раз и не искали. А ну показывай, где у вас шкаф.

Мальчишка взял за руку Анну, провел в прихожую и открыл шкаф для зимней одежды. Матвея там не оказалось.

- А есть ли у вас другие шкафы.

- Есть, но они с полками. Там деда точно не поместится.

- А ты не знаешь, где еще он может быть?

- Других больших мест, куда бы деда поместился, я не знаю.

- Женя, ты, я вижу, умный мальчик. Скажи, пожалуйста, а не обещал ли тебе дедушка повести тебя куда-нибудь на отдых. Ну, в Крым, например, или на Азовское море?

- Не-е. На отдых я езшу с мамой. А дедушка говорил, что когда я подрасту, он возьмет меня в Молдавию. Там вино очень вкусное.

- А почему в Молдавию?

- Так деда ш там родился!

Верховные Хранители переглянулись. Неужели они нашли след Матвея Кривчука и Эльвиры Совенко?

- Спасибо, Женечка, - Герасимова чмокнула мальчонка в щеку и обратилась к его бабушке. – Лида, где родился Матвей?

- В селе Соколовка Каменского района Молдавской ССР 17 марта 1959 года, - Кривчук выдала даже лишнюю информацию. – Сейчас это территория Приднестровья.
 

Глава 20


Все более-менее значимые фигуры из вечерней кватры избегали встреч с друг другом в стенах Сената. Конечно, одной из причин такого положения вещей были весьма сложные, противоречивые отношения между этими людьми. Но больше всего тем, кто добился многого в этой жизни, не нравилась репутация этого здания. Сенат, как и пестовская Верховная Рада, на кровле которой он располагался, был ареной борьбы за власть. Естественно, сам процесс борьбы захватывал и интриговал вечерний народ, но что-то очень часто в последнее время эта арена превращалась в ринг. Вот и получалось: когда ты никто, Сенат был пределом мечтаний, а когда ты там уже чего-нибудь добился – это место тяготило.

Однако два раза в год в декабре и в июне именно дом на улице Грушевского собирал элиту вечерней кватры. Причина была более чем весомая – вступительные экзамены. В этом году просторный кабинет Спикера парламента собрал гостей больше обычного. Некоторых даже пришлось просить удалиться еще до начала совещания. Но каким-то непостижимым образом оказалось, что лишние люди все же попали в кабинет Кулиша под самыми благовидными предлогами, и помещение пришлось увеличивать в размере.

Зимний набор учащихся в этом году отличался от прежних. Впервые в истории независимой Украины ночная кватра дала согласие участвовать в обучении детей. Правда, набирался лишь один экспериментальный класс. Всего 16 студентов по одному от каждого часа. Конкурс обещал быть жесточайшим, условия приема – строжайшими, но и качество образования – всеобъемлющим.

Некоторые вечернекватральные вельможи пришли на совещание в надежде найти лазейку пристроить в этот класс свое чадо. Блат был придуман вечером. Но подавляющее большинство присутствующих находились здесь из-за Олянки. Песта, естественно, вызвали специально под этот класс. Исходя из возраста девочки-песта, все понимали, что она из утренних людей. Вечерняя кватра должна была отобрать только четыре ребенка, от каждого из своих часов, и повлиять на выбор утренней кавтры не могла, что безумно огорчало всех. Но вступительные экзамены предоставляли хороший шанс поймать Олянку. А этого хотели многие.
 
Леонид Тарасович Кулиш нисколько не удивился такому наплыву посетителей. Поэтому почти все совещание он провел, обсуждая скучные технические детали отбора. Только один раз, когда дискуссия могла пойти по нежелательной тропе (один очень сочувствовавший нынешнему положению утренней кватры независимый Сенатор пытался призвать собравшихся помочь утренним часам провести экзамены), Спикеру пришлось подкорректировать курс. Семенович же вообще просидел все собрание молча. Когда все технические вопросы были обсуждены, к величайшему разочарованию присутствующих, Кулиш заседание закрыл.

- Вікторе Петровичу, - позвал он лидера сенатского меньшинства, - щось давненько ти до мене в гості не заходив. Як щодо сауни сьогодні ввечері?

- Ой, Леоніде Тарасовичу, - сказал Семенович, - я ж тільки «за». Проте давай краще ти до мене в руську баньку з віниками.

- І дати тобі можливість мене полупцювати. А завтра весь парламент про це дізнається, - пошутил Спикер. – Ні, Вітю, пропоную нейтральну територію.

- Льоню, з тобою дуже небезпечно зустрічатися на нейтральній території. Тому, якщо хочеш зі мною поговорити, прийдеш до мене. Давай о 60-тій хвилині години вечірньої вигоди. Я на тебе чека-тиму.

Не дожидаясь ответа, Семенович вышел.

Ровно в 7 часов вечера Кулиш в сопровождении секретаря и двоих охранников прибыл к Виктору Петровичу на дачу под Каневом. После русской бани и бассейна с ледяной водой закутанные в теплые халаты Сенаторы сели в предбаннике и завели серьезный разговор, попивая пивко и закусывая вяленым осетром.

- Вітю, я не буду ходити навколо так близько. Завтра – останній день, коли можливо піймати песта. Я пропоную тобі об’єднати наші зусилля.

- Як ти собі це уявляєш, Льоню? Якщо навіть ми дитину впіймаємо, кому вона буде належати: тобі чи мені?

- Нам, Вітю. Вечірній кватрі.

- Льоню, ми зараз не на виборах. Можеш не казати високі слова.

- Я серйозно, Вітю. Якщо пест буде у нас, ми переможемо Владику дня. Влада остаточно перейде до вечора. А потім ми з тобою вирішимо, кому з нас служитиме пест.
 
- Льоню, я схожий на дурня? Якщо пест опиниться у тебе, ти мене просто знищиш.

- Добре, а якщо він опиниться у тебе?

- Тобто?

- Якщо я тобі не заважатиму і навіть допомагатиму його спіймати?

- І ти мені так довіришся?

- Якщо ми з тобою поклянемося не воювати один з одним, доки не переможемо денну кватру, я тобі можу довіритися.

Семенович нутром чувствовал подвох. У него было уже 20 лет сенаторского стажа. Он был экспертом в заговорах.

- Заманливо. Навіть дуже. Проте чи дадуть таку клятву всі твої люди? А якщо й так, звідки я буду знати, чи всі твої люди присягнули? Я знаю, як у нас в Україні робляться справи.

- Неможливо застрахувати себе від усього, Вітю. Але якщо ти боїшся, що хтось з моїх людей може тобі накоїти, я можу тобі дати клятву, що жоден з тих, ким я керую, не зробить тобі лиха. На час нашого альянсу, звичайно.

- Тобто зробити мені лихо може лише той, ким ти не керуєш.

- Вітю, це паранойя. Ти підозрюєш мене в тому, що я тобі можу нашкодити руками некерованої мною особи. Це ж маячня. Так ти можеш звинуватити мене в тому, що йде дощ, чи в тому, що вода мокра.

- Мені потрібно подумати й порадитися.

- Добре, думай, радься. У тебе є час, поки я п’ю своє пиво.

Семенович вышел из предбанника. Через минуту он вернулся со своим зятем. Шунин и Кулиш обменялись рукопожатиями.

- Честное слово, Леонид Тарасович, - начал Олег, - удивлен. Я даже и предположить не мог, что вы способны предложить такой договор.

- Поживеш з моє, Олеже – і не таке побачиш, - ответил Спикер. – Якщо ми будемо діяти разом, від цього виграє вся вечірня кватра. А нашу з вами боротьбу ми обов’язково продовжимо після того, як здолаємо Владику.

- У меня только один вопрос к вам, Леонид Тарасович. Я никак не могу понять, почему вы позволяете нам напрямую и без вашего участия контактировать с пестом? Зачем вы даете нам фору? Вы прекрасно понимаете, что за все время, что пест будет у нас, мы его можем убедить сотрудничать с нами, а не с вами?
 
- Олеже, невже ти вважаєш, що я про це не думав? І я впевнений: що яку б я відповідь вам не дав, це не зменшить недовіру між нами. Ти можеш мені не вірити, але під кінець свого життя я хочу зробити щось корисне. Для мене дійсно важливо покінчити з Владикою. А щодо песта… Знаєш, Олеже, ця дівчинка належить ранковому народу. Вона з конфліктної кватри. Зовсім не факт, що ви з нею порозумієтеся. Те, що ви з пестом матимете контакт першими, зовсім не означає, що він обере вас. Навіть навпаки: коли дитина зіткнеться з антагоністичними цінностями вечора, весь негатив вона буде асоціювати з вами. А потім з’явлюсь я. Таким чином, на мій погляд, у мене більше шансів поладити з пестом, ніж у вас.

- Вы хоть сами-то верите в это? Леонид Тарасович, ваше предл-жение очень заманчиво. Однако есть одно большое «но». Я не привык договариваться с людьми, мотивы поступков которых не понимаю. Так что если вы хотите с нами договориться, выкладывайте свой туз в рукаве. Иначе дела не будет.

Кулиш глубоко вздохнул. Ему было уже далеко за 60. Но таким постаревшим и уставшим, как сейчас, он, наверное, не выглядел никогда. Спикер отодвинул от себя свой полупустой бокал и, не поднимая головы, посмотрел на Шунина замученными глазами.

- Олег, я хочу на пенсию, - вдруг обратился он к зятю Семеновича по-русски с сильным украинским акцентом. – И ты с Витей, и я прекрасно понимаем, что достойного преемника у меня нет. На следующих выборах я баллотироваться уже не буду. Та политическая сила, которую я представляю, скорее всего, исчезнет. У нас же, как в Украине: голосуют не за программу, а за лидера. А с лидерами сейчас как раз очень большие проблемы. Я знаю: мы, старики, сами в этом виноваты. Мы научили вас, молодежь, подставлять, предавать, придумывать схемы, чувствовать собственную безнаказанность – в общем, решать только личные проблемы. Именно мы, старики, виноваты в этом. Не вы. Мы оказались абсолютно не готовы к тому дню, когда вдруг на вечер свалилась власть. Откуда в нашей среде могут появиться личности, способные повести за собой всю кватру? Ладно, пусть не всю. Хотя бы большую ее часть. У вас, у молодежи, часть мозга, отвечающая за общественное благо, атрофирована. Для вас важно померяться, у кого больше, длиннее и изворотливее. Но скажи мне, можно ли с таким подходом низвергнуть Владыку?
 
Леонид Тарасович пристально смотрел на Шунина. Олег молчал. Он был немного в замешательстве. Он и подумать не мог, что Кулиш способен на подобные высказывания среди политических оппонентов. Через несколько секунд Спикер продолжил:

- Подумай, Олег, я ухожу. Виктору Петровичу уже 65…

- 64, - поправил его Семенович.

- Хорошо, 64. Невелика разница. А Малуму еще нет и 50. Знаешь, чего я боюсь? Когда не будет ни Кулиша, ни Семеновича, Владыка вас, крысенышей, передавит, как клопов, поодиночке. А вы только и будете тыкать друг в друга пальцами и выяснять, кто виноват. Почему? Да потому что ничего другого вы не умеете. Вы даже пестов перестали себе брать в последнее время. Вы постепенно начали забывать, что не они от нас зависят, а мы от них. Если песты прекратят работать, производить, придумывать все, что они делают, исчезнет и из нашего мира. Вот у тебя, Олег, есть подопечные песты?

- Нет.

- А у твоей жены?

- Тоже нет.

- А ты можешь вспомнить хоть кого-то из твоего окружения, кто работает чтецом судьбы?

Шунин молчал.

- Чем же вы вообще занимаетесь? Какая от вас польза? Власть делите? Зачем вам эта власть, если вы не знаете, для чего она нужна? Я надеюсь, ты теперь понимаешь причины кризиса, охватившего вечернюю кватру?

Наконец Кулиш замолчал. Несколько минут все трое сидели безмолвно. Первым из оцепенения вышел Семенович:
 
- Леня, я согласен. Предлагаю такой вариант клятвы: «Я, такой-то и такой-то, обещаю помогать и не чинить препятствия такому-то и такому-то в поимке песта и в борьбе против Владыки дня. Обещаю, что никто из подчиненных мне людей не навредит нашему временному альянсу, нашему общему делу и нам индивидуально. Время действия клятвы прекращается сразу после нашей общей победы над Владыкой дневной кватры.

- Добре, Вітю. Я дам таку клятву.
 

Глава 21

Соколовку очень трудно назвать селом. Меньше двадцати домов, амбар да магазин – вот и все местные достопримечательности. В России давным-давно дали определение: коль в населенном пункте в сельской местности есть церковь – значит, это село, а коль нет – это деревня. Но в Украине такого понятия, как «деревня», нет. По украинским меркам Соколовка была типичным хутором. Но это была уже не украинская территория. От крайней хаты до границы через поле нужно пройти 200 метров.

Юридически Приднестровье было частью Молдовы. Реально же приднестровцы совсем не желали становиться ее частью. Вот и получилось, что после развала Союза в начале 90-х здесь произошел вооруженный конфликт между теми, кто хотел в Молдову, и теми, кто не хотел. Войну остановила Россия. С тех пор противостояние уже давненько стало пассивным и зашло в глухой угол. Несколько лет назад Приднестровская Молдавская Республика помпезно объявила о своей независимости, однако новое государство никто не признал, кроме таких же, как и они, отщепенцев – Северной Осетии, Абхазии и Нагорного Карабаха.

Сейчас же реальность была такова, что в Приднестровье плохо работали международные нормы. Иностранцы здесь не регистрировались, купола времени постоянно пересекали границы (в первую очередь с Молдовой), поэтому территория непризнанного государства стала убежищем для всяческого сброда и проходимцев. Правда, этому контингенту сперва необходимо было договориться с русскими, которые во многом и определяли политику юной страны.
Здесь, так же, как и в России, правила дневная кватра, а вечер даже и не помышлял о переменах. Со своей восточной соседкой Приднестровье ссориться не хотело. Украине стоило всего лишь закрыть свою границу, чтобы приднестровская независимость канула в лету. Поэтому украинские граждане могли оставаться на левом берегу Днестра сколько угодно, никого при этом не ставя в известность.

Из всех четырех Верховных Хранителей дня Александр Чуба обладал самым большим радиусом купола времени. Поэтому Саша становился незаменимым, когда кого-то нужно было поймать.

План был таков. Когда стемнеет, Верховные Хранители прибывают в небольшой приграничный городок Загнитков в Одесской области, от которого напрямик до Соколовки всего полтора километра. Затем они пешком (а это значит – без мгновенного перемещения), не привлекая внимания, под покровом темноты идут к границе. Там в лесополосе, по которой, собственно, и проходит граница, Чуба запускает купол времени, который должен накрыть всю Соколовку. После этого Козимцева и Герасимова планомерно, дом за домом ищут беглецов.
Так они и поступили.

Как только фигуры коллег растворились среди хат, Чуба увидел две тени, скрывшиеся в лесополосе метрах в пятидесяти от него. Хотя струящийся из его левой ладони серебристый свет и выдавал его местоположение, Александр предпочел укрыться под деревом. И не про-гадал. В то место, где он стоял еще пару мгновений назад, упала невесть откуда взявшаяся допотопная наковальня.

- Матвію! Ельвіро! – закричал Чуба. – Що ви робите? Припиніть негайно опір! Ви ж уб’єте мене! Вас ніхто не хоче кривдити!

- Саша, ты что ли? – прозвучал голос Кривчука. – А мы думали, это Рора.

- Холера тобі в сраку, а не Рора. Виходь, поговорити потрібно. Ти цей раритет, - Александр показал на наковальню, - спеціально для Войнаровської беріг?
 
Из-за лысых кустов выходил улыбающийся Матвей, а за ним шла Эльвира.

- Эта наковальня принадлежала еще песту моего прадеда. Семейная реликвия, можно сказать. Удивляюсь, как это песты ее до сих пор на металлолом не сдали. Батьківська ж хата стоїть покинута.

- Привет, Саша, - сказала Совенко, - а Ауроры точно с вами нет?

- Вам що, ця Аврора медом намазана? – не отвечая на приветствие, произнес Чуба.

- Она сумасшедшая, - шепотом сказал Кривчук.

- Видно,  не на жарт вона вас налякала. Її тут немає. Ми вас уже два місяці розшукуємо. Спочатку шукав я один, а сьогодні мені почали допомагати Ганна з Оленою. Як бачите, я без них нікуди. А Рора з Юрою потрапили в халепу в Греції. Потрібна ваша допомога. Ось тому ми вас і шукаємо.

- А что мы можем сделать? Где мы, а где Греция! И кто мы для них такие? – сказала Эльвира.

- Ви Верховні Хоронителі ранкових годин України. Ви маєте сьогодні бути в Афінах і підтвердити, що Юра і Аурора виконували доручення ранкової кватри.

- Так они тоже Верховные Хранители, - удивилась Эльвира, - пусть сами и подтверждают.

- Для нас було б небажано, якщо греки дізнаються, хто вони насправді. До речі, панове Верховні Хоронителі, яким чином ви збиралися завтра контролювати хід вступних екзаменів? Га?

- А это тоже мы должны делать? – по-детски удивился Матвей.

- А хто ж іще? Завтра зранку стартують екзамени, а нікого з верхівки ранкової кватри немає. Є ще одна причина, чому ви маєте їхати до Греції: якщо Юрко з Ророю завтра на екзаменах не з’являться, у вас з Ельвірою не буде кворуму. І ваші рішення дійсними не будуть. Вас має бути мінімум троє. Такі правила у ранковій кватрі.

- Саша, - начал Матвей, - а можно я не поеду в Грецию?

- А можно и я тоже? - подхватила Эльвира.

- Не можна, - резко сказал Чуба. – Це наказ Володаря.

- Тогда поезжай вместе с нами, - предложила Совенко.

- Ранкова кватра – це щось! Як діти малі! Може, ще й підгузки візьмете з собою?

- А это тоже приказ Владыки? – удивился Кривчук.

- Та ні. Це вже моя порада. Бо ви, як побачите Рору, так і всере-
теся.

Александр принялся хохотать над собственной шуткой. Однако его смех внезапно прервался криками из хутора. Было темно, Чубин купол недостаточно освещал Соколовку, поэтому стоящим в лесополосе не было видно, что там происходит.

Чуба вспомнил: он забыл предупредить коллег о том, что Кривчук и Совенко нашлись. Он поднес исток купола на ладони к губам, и все пространство под серебристым светом заполнил его голос:

- Вони зі мною.

Через какое-то время к троице в лесопосадке подошли Козимцева и Герасимова.

- Що у вас там трапилося? – спросил Александр.

- Какой-то дед вздумал, что на них нападают, и решил поиграть в героя, - ответила Анна. – Пришлось немного усмирять.

- Это ж дед Илья, - завизжал Матвей. – С ним все в порядке? Ты его не убила?
 
- Отлежится твой дед. Ничего с ним не случится, - зло ответила Герасимова, наступая на Кривчука.

- Аня, не забывай, что нам приказал Владыка, - Козимцева попыталась перегородить ей дорогу.

-Не бойся, Лена, - ответила та, - сейчас врежу этому кретину по его харе, а затем буду с ним очень вежлива и корректна.

- Не надо, Аня, - только и успела сказать Елена перед тем, как кулак Герасимовой врезался в нос Кривчука.

Матвей упал в грязь и застонал. Анна глубоко вдохнула, затем выдохнула, надела на лицо добродушную улыбку и произнесла:

- Вот теперь я само воплощение вежливости и такта.

Затем Анна помогла Матвею встать, отряхнула его, и с полным наигранного участия взгляда обратилась к нему вновь:

- Не ударился ли ты, Матвеюшка? Не зашибла ли я тебя нечаянно? Подымайся-ка, ты мой сокол подстреленный. Пора тебе собираться в дорогу дальнюю. Да и подругу свою юродивую не забудь. А коль исчезнешь еще раз, падлюка ты эдакая, коль никто из нас не будет знать, где же ты, то спешу сообщить тебе, мразь ты последняя, что познако-милась я давеча с мальчуганом славненьким. Шенечкой величать. И коль еще, скотина ты безмозглая, когда-либо будешь прятаться, уж потрудись, собака, сообщать о месте пребывания. А то беда случится с Шенечкой, несчастье-напасть лютая. Понял ли ты меня, Матвеюшка?

Кривчук кивнул.

- А коль понял, не кручинься. В путь-дорогу отправляйся. Вы вдвоем, Онисенко и Войнаровская, сегодня к исходу часа ночных переживаний должны быть у Владыки.


Глава 22


Ночь 19 декабря в этом году в Киеве выдалась, к удивлению, теплой. На асфальте не было и намека на заморозки. Он был сух и неожиданно опрятен. Олянке даже показалось, что улица Саксаганского, по которой они с Питом решили пройтись пешком до резиденции утренней кватры, излучала праздничность.

Оляна очень любила эту улицу. Здесь находился ее любимый ресторанчик, где она частенько сидела с родителями. Здесь в старом доме еще царской застройки жил ее крестный – очень веселый и интересный человек, объехавший полмира и знающий миллиарды историй. Но самое главное – на Саксаганского находился офис папиной работы, а мамин университет был всего в квартале отсюда.

Олянка была одета в ту же одежду, в которую ее нарядили в катакомбах. Она лишь добавила к своему гардеробу кожаный плащ черного цвета. Ведь был уже далеко не сентябрь. Веслав вновь облачился в старуху. Сегодня он был одет в старомодное плюшевое пальто невнятного выцветшего грязно-бордового цвета, полное мелких дырок и заплат. Седые волосы были спрятаны под черной шляпкой с вуалью также не первой свежести. Такие были в моде в конце девятнадцатого века. Питайчи шел сгорбленный, опираясь на палочку.

Девочка взглянула на лицо Веслава и улыбнулась. В гриме он был похож на Бабу Ягу. А черная вуаль придавала фольклорному персонажу
траурности.

- Ми маємо бути на місці рівно о п’ятнадцятій хвилині години нічних пояснень, - сказал Пит.

Олянка уже научилась быстро конвертировать время. Сказанное Веславом на пестовском языке означало, что они должны быть в резиденции ровно без пятнадцати пять утра.

- Мы не опоздаем, - ответила Олянка, взглянув на часики, которые ей подарил папа на прошлый день рождения. – У нас еще целый час в запасе.

- Не година, а тільки 60 хвилин, - сказал Пит, - година – це у пестів 60 хвилин, а у нас – 90. Ні, Олянко, ти ще не готова. Ти можеш проколотися на дрібницях. Про що я тільки думав?

- Пит, ну извини меня, пожалуйста. Не переживай. Все будет хорошо. Я больше не проколюсь. Я буду следить за собой. И вообще постараюсь говорить как можно меньше.

В отличие от пестов, люди этого мира по ночам не спали. Они вообще предпочитали останавливать время на сон. Поэтому ночью город был так же наполнен людьми, как и в любое другое время суток. Разве что пестов на улицах было значительно меньше.

Пока ребята, не торопясь, брели в сторону цирка, Пит давал подопечной последние наставления:

- Я боюся, що не все тобі розповів. Я щось проґавив. Може, поки є час, ти мене запитаєш, що тобі не зрозуміло?

Веслав определенно волновался. Это было заметно невооруженным глазом. Оляна попыталась успокоить его.
 
- Все нормально, Пит. Ты хороший учитель. Все, что ты мне говорил, я запомнила. Не переживай.

- Мене більше хвилює те, що я тобі не розповів. Давай-но повторимо ще раз?

- Пит, - укоризненно произнесла Олянка, - давай лучше просто поговорим, а?

Внезапно Питайчи остановился и закричал:

- Згадав, згадав!

Слава Богу, рядом никого не было. А то уже Пит мог стать причиной их разоблачения. Веслав совсем забыл, что он сейчас находится в образе пожилой женщины. И не обратил внимание на то, что стоит на проезжей части перекрестка с улицей Льва Толстого – дороги, довольно-таки загруженной транспортом даже в ранние часы понедель-ника. Когда пестовская машина подъехала к Питу, она разделилась вдоль пополам. Правая ее часть объехала Веслава справа, а левая – слева. Затем где-то через метр за Питайчи обе половинки вновь воссоединились, и цельный автомобиль продолжил движение.

От созерцания такой сюрреалистичной картины у Олянки отвисла челюсть. Но она быстро взяла себя в руки, пока Пит не заметил ее изумления. Девочка пообещала ему на людях не удивляться ничему, даже самому-самому странному. Иначе окружающие могут догадаться, что она пест.
Веслав подбежал к Олянке.

- Пам’ятаєш мою сутичку з мадам Войнаровською, коли я тебе визвав до нашого світу? Вона ще блискавками в мене і в Масіка жбурляла? Я розповідав тобі, що це за блискавки такі?

- Нет.

- Це фізичний прояв згустку негативної інформації по першому термінату. Такі блискавки можуть убити, якщо вони спрямовані проти тих, в кого цей термінат четвертий. На таке здатні тільки дуже талановиті й дуже погані люди. Який в тебе четвертий термінат?

- Ты меня снова проверяешь? Я знаю, какой у меня четвертый терминат – ритмичность.

- Молодець. А в кого ритмічність перший термінат?

- У часа дневных фантазий и часа вечерней выгоды.

- Розумниця ти моя! Вірно! Так кого ти маєш остерігатися?

- Очень умных и очень злых дневных фантазеров и вечерних выгадеров! – с помпой ответила девочка.
 
- Несподівано, - оценил шутку Пит.

Далее они шли улыбаясь. Олянка не упустила возможности сказать другу, что старушки обычно не скачут по проезжей части с криками: «Згадав!». На это Пит очень смутился. Когда ребята подошли к цирку, Оляна неожиданно остановилась. Здесь, на площади Победы, было очень много людей. Это собрались абитуриенты со своими родственниками. Чтобы зайти в резиденцию, они выстроились в очередь, которая заканчивалась возле гостиницы “Лыбидь”.

- Що трапилося? – спросил шепотом Веслав.

- Я боюсь за свой украинский. Ты хоть и говорил, что все равно, на каком языке я говорю, но все-таки Киприан разговаривал по-украински. И я так понимаю, что в вашей семье вообще никто по-русски не общался.

- Олянко, то пести звертають увагу на мову. Для нас головне, щоб тебе розуміли. Я, наприклад, знаю чотири мови. Якби я зустрів іноземця, I’ll speak English with him (я б з ним розмовляв англійською), тому що англійська мова зараз найпоширеніша. Моя пра-бабця, на котру я зараз дуже схожий, полька. В дитинстві вона мене навчила трохи розмовляти польською. Je;li spotkam Polaka, b;d; z nim rozmawia; w j;zyku polskim. (Якщо зустріну поляка, то з ним я розмовлятиму польською мовою). Ну а если вдруг я встречу русского,
который не поймет мою украинскую речь, мне будет нетрудно с ним изъясниться по-русски. Головне, щоб тебе зрозуміли, а не те, як це виглядає. Не переймайся. Говори хоч на суржику в’єтнамського з папуаським, ніхто на це звертати увагу не буде.

Оляна немного успокоилась, и они стали в конец очереди. Как ни странно, двигалась она очень быстро, и уже минут через пять лже-Киприан со своей лжепрабабкой зашли в зал торжественных событий резиденции утренней кватры Украины.

Ребята обратили внимание, что зал специально для такого события, как поступление, работники резиденции значительно увеличили в размерах. А за те шесть минут, что они там находились, друзья поняли, что зал растет самостоятельно в зависимости от того, сколько людей в него заходит. Помещение изнутри было похоже на античный театр, только с крышей, и значительно больше в размерах. Судя по всему, располагалось оно точно над цирковой ареной. На заднике сцены огромными буквами было написано «Вітаємо абітурієнтів години ранкових діянь!» Стульев как таковых не было, и посетители, коих здесь насобиралось несколько десятков тысяч, кучками сидели на невысоких террасах, которые полукруглыми волнами исходили от подмостков. Нельзя сказать, что здесь было тесно. Однако в зале стоял шум, а в воздухе ощущались нотки нервозности и раздражения.

Ровно в пятнадцатую минуту часа ночных пояснений шум исчез. Бодрой, уверенной, твердой походкой, с высоко поднятой головой и целеустремленным взглядом на сцену вышла женщина в светло-салатовом деловом костюме. Если бы не рыжий ежик прически на голове, Олянка ее бы никогда не узнала. При виде Ауроры Войнаровской де-вочка схватила Пита за локоть.

Весь Аурорин выход сопровождался маленьким праздничным салютом: в воздухе повсеместно сыпались разноцветные искры, через весь зал сами по себе протянулись гирлянды с разнообразными фигурками животных и почему-то клоунов, с потолка на сидящих в зале сыпалось конфетти, а кое-кто из присутствующих подпрыгивал от взрывающихся под ногами петард.

Верховная Хранительница остановилась на авансцене, резко подняла вверх левую руку, из которой вылетел серебристый луч, накрывший все здание резиденции.

- Дорогі діточки! Вітаю всіх, хто вирішив спробувати скласти екзамени, - торжественно сказала она, обращаясь к собравшимся. – Також я тут рада бачити ваших батьків, родичів, друзів – усіх, хто прийшов уболівати за вас. Вам подобається, як я прикрасила нашу залу?

Аудитория одобрительно загудела.

- Так краще, ніж було, правда, діточки?

«Діточки» еще раз с ней согласились.

- Ранкова кватра України дуже пишається сьогодні всіма вами. Всі ви знали, що на із вами чекає непересічна подія. Всі ви здогадуєтеся, що конкурентів вам не бракуватиме. І щоб перемогти, вам потрібно показати нам щось надзвичайне, неймовірне. І тому я дуже щаслива, що в цій залі зібралося стільки діточок, які вважають себе гідними бути єдиним представником години ранкових діянь у цьому унікальному класі. Класі, котрий будуть навчати найкращі вчителі всіх чоти-рьох кватр вперше за всю історію незалежної України. Саме тому за конкурсний відбір відповідатиму особисто я – Аурора Костянтинівна Войнаровська, Верховна Хоронительниця години ранкових діянь.
 
Войнаровская сделала шаг в сторону и по-театральному поклонилась, тем самым вызвав овацию.

- Тепер, дорогі діточки, я розповім вам, як саме у нас буде відбуватися відбір. Тільки-но знайду папірець, де я це все записала.

Аурора принялась хлопать себя по тем местам, где обычно на одежде находятся карманы. К ее величайшему разочарованию, надетый ею светло-салатовый деловой костюм таковых не имел, и Войнаровская принялась воссоздавать свои бумаги по памяти. Весь этот процесс сопровождался весьма эмоциональными комментариями Верховной Хранительницы касательно появляющихся на сцене документов.

Сказать, что зал жил Аурориными переживаниями – это ничего не сказать. Люди реагировали на каждое ее слово, на каждый жест, на изменение выражения лица. Кто-то активно помогал советами, но большинство людей просто сочувствовало.

Наконец, когда на сцене валялось уже сорок с лишним листов бумаги различной степени мятости, Войнаровская в прямом смысле плюнула на поиски и сказала:

- Значить то так. Правила зараз буду вигадувати на ходу. Я ж Верховна Хоронительниця?! – спросила она в первую очередь у себя. И через мгновение сама себе ответила, - так, я Верховна Хоронительниця. І моє слово тут останнє.

Аурора на секунду задумалась, глубоко вдохнула, выдохнула и вновь обратилась к залу:

- Ось як ми вчинимо. Зараз я піднімуся нагору – на поверх вище. І дам своїм підлеглим указівку обладнати там, нагорі, десь з півтисячі пунктів реєстрації. Це буде дуже швидко. Вони в мене гасають, як смажені жаби. А поки я буду бігати, дозвольте вам представити нашу наглядову комісію. Самі розумієте, спірні ситуації бувають завжди. І ось саме для вирішення таких спірних моментів ми й запросили до нас цих чотирьох людей. Вони себе відрекомендують самі, а я побігла.
 
И она действительно побежала вон из зала.

На сцену тем временем поднялись четыре человека. Все выстроились в линию. В четверке было трое мужчин и одна старушка. Именно пожилая женщина с явным неудовольствием приняла эстафету от Войнаровской.

- Доброї всім ночі! Наша комісія складається з чотирьох осіб – по одному з кожної кватри. Наші рішення остаточні, і навіть Верховна Хоронительниця не має можливості на них вплинути. Приймаються вони за принципом Ради кватр, тобто мінімум трьома голосами «за». Саме ми будемо розглядати всі спірні ситуації з реєстрацією та екзаменами. Отже, дозвольте представити: Головний Хоронитель години ранкових ритуалів Тарас Васильович Босюк!

Красивый розовощекий мужчина лет сорока сделал шаг вперед и поклонился. Аудитория одарила его аплодисментами.

- Головний Хоронитель години денних поривів Олександр Ми-колайович Нечепура!
На этот раз собравшиеся похлопали очень длинному лысому гос-
подину, похожему на павлина.

- Молодший Хоронитель години вечірніх пошуків і планів Василь Федорович Сєвєшин!

Вася в своей внешности не был ничем примечателен, но и он
получил свою порцию аплодисментов.

- І нарешті, - с пафосом произнес Босюк, - на жаль, єдина жінка – окраса нашої комісії – Оксана Милантіївна Григорчук, Керуюча Хоронительниця години нічних рішень.

«Окрасі комісії» скоро уже должно было стукнуть семьдесят. Но бабулькой она была живенькой. С достоинством приняв все полагающиеся ей аплодисменты, Оксана Милантьевна что-то шепнула на ухо каждому и из своих коллег, и те сделали пару шагов назад. Так на авансцене осталась только представительница ночи.

- Дорогі діти, батьки, родичі і друзі! – обратилась она к залу. – Чоловіки нашої комісії доручили мені привітати Вас зі святом Святого Миколая, що наступає менше ніж за годину! Бажаю Вам ніколи в житті не отримувати в подарунок лозинку, навіть срібну чи золоту. Я знаю, що зараз в цьому залі сидить той єдиний щасливчик, хто навчатиметься в цьому класі. Але це зовсім не означає, що інші діти погані. Я впевнена, що кожним з вас пишаються батьки, інакше вас би тут не було. І якщо цим учнем станете не ви, я раджу вам не перейматися з цього приводу. Ви матимете можливість отримати гідну освіту в іншому місці. Я впевнена: все в вашому житті буде добре. Зі свого боку наша комісія обіцяє вам бути безпристрасною і справедливою. Нехай переможе найсильніший! Дякую.

Пространство наполнил всплеск искренних аплодисментов. Аурора оказалась права: вернулась она очень быстро, буквально сразу после того, как комиссия в полном составе скрылась за кулисами.

- Дорогі діточки! Зараз у вас буде реєстрація. Зареєструватися можна поверхом вище. Тільки я вас дуже прошу: не вскакуйте з місць й не несіться стрімголов наверх. Час зупинений, встигнуть усі. Давайте на реєстрацію будемо ходити секторами по черзі: спочатку той, що знаходиться ліворуч від мене, потім наступний, потім далі і далі. Останнім наверх підіймається сектор праворуч. І давайте домовимося з самого початку: якщо хтось із вас буде знаходитися за межами цієї зали не в свою чергу, ця дитинка, на жаль, до екзаменів допущена не буде. Я просила, благала колег. Але правила є правила. Вони не мною придумані й не мною вони будуть змінені. Зрозуміло?

Люди в зале вновь загудели – теперь уже менее одобрительно.

- Чи є у когось запитання?

- Да, - закричал кто-то, - а что будет после регистрации?

- Я відпущу час. У діточок буде можливість морально підготуватися до першого іспиту.

- А коли відбудеться перший іспит? – спросил женский голос.

- Рівно на початку години ранкових ритуалів. Що я хочу сказати: на реєстрації кожна дитина отримає припис, де будуть зазначені номер групи і прізвище екзаменатора. Група нараховуватиме десь 30-35 вступників. Кожну групу супроводжуватиме 2-3 сторонніх на-глядачі з інших кватр. Так от, свою групу і свого екзаменатора потрібно знайти заздалегідь. Це так, більше порада. Бо я теж матір. І я за всіх вас, маленькі, переживаю. І за батьків ваших переживаю, бо вони мені теж як діточки.

Зал чуть не захлебнулся от умиления. Олянке стало противно. Возможно, она, как и все здесь, и купилась бы на это Аурорино участие, если бы не была знакома с Таней и Талой. Поэтому девочка догадывалась, какая получилась из мадам Войнаровской мать.

- Розкажіть, будь ласка, про перший екзамен, - попросил кто-то из толпы.

- Ви ж маєте розуміти: головна мета відбору – відсіяти найслабших. Перший екзамен – це перевірка купола часу. По-перше, дитинка має вміти точно перенести себе і інших в зазначене місце. По-друге, скажу відверто, це будуть змагання на найбільший купол. До другого екзамену допускаються лише 20 найкращих результатів. Я просила колег: давайте допустимо більше діточок у другий тур. Ну що таке 20 найкращих?! Це ж крапля. Але як я не намагалася переконати, ніхто мене не підтримав.

- А что будет во втором туре? – раздался мужской голос с галерки.

- Про це я розповім пізніше тим, хто пройде перший відбір. Давайте не будемо гаяти часу й відразу почнемо реєстрацію. Як домовилися: спочатку сектори ліворуч від мене, а в кінці – ті, що праворуч. Все, діточки, я вас залишаю. Зустрінемося після реєстрації.

Войнаровская ушла со сцены за кулисы. А в зале началось глобальное движение. Крайний сектор поднялся на ноги, и люди медленно потянулись по проходам к выходу.

Олянка с Питом сидели где-то посредине партера. Перед ними находилось еще 5 или 6 секторов. Незаметно для окружающих Веслав одернул псевдобрата за рукав
пиджачка:

- Зверни увагу на виходи, - сказал он шепотом. - Бачиш людей, які не намагаються вийти? Вони стоять біля кожної двері.

Девочка посмотрела туда, куда указывал Пит. На выходах стояло по пять-шесть человек, в основном мужчин. Некоторые из них внимательно наблюдали за проходящими, а другие высматривали кого-то в зале.

- Це по твою душу, Олянко. Декого з них я знаю. Вельми неприємні особи, скажу я тобі. Вони з вечірньої кватри. Мабуть, надіються піймати тебе сьогодні.

Когда первая партия абитуриентов покинула зал, по проходам к сцене спустилось еще десятка четыре крепких мужчин и женщин. Впрочем, последних было меньшинство. Они расположились по периметру и в проходах.
Пит отвел взгляд от проходящих мимо его людей.

- Да… Міцно вони нас з тобою взяли в оборот. Не дивись на них. Тут дванадцять виходів… - он принялся что-то считать про себя. – Ого! На нас полюють тут більше сотні чоловіків. Радує тільки одне. Це вечірня кватра. Якщо вони нас викриють, вбивати не будуть. Ти їм потрібна, щоб здолати Владику. Єдине, що мене дивує: тут люди від різних політичних сил вечірньокватрального Сенату. А у мене таке відчуття, що вони діють разом. Мені дуже важко в це повірити. До речі, зверни увагу на представника вечора у наглядовій комісії. Це Вася Сєвєшин – найцікавіша особа серед усіх чотирьох. Він працює на Верховного Хоронителя години вечірніх пошуків і планів Олега Шуніна. Робить для нього брудну роботу. Дуже слизький тип. Дивно, як він взагалі потрапив до комісії. Статус у нього не такий, щоб отримати таку пошану. Він всього лише Молодший Хоронитель. Нижче чином тільки Помічник Хоронителя. Взагалі раніше на заходах, ще менших по значенню за вступні екзамени, із всіх п’яти чинів у наглядові ради запрошували тільки Головних Хоронителів і дуже рідко Керуючих Хоронителів, головним чином з нічної кватри, бо там Хо-ронителів взагалі небагато. Верховні Хоронителі, сама розумієш, - товар штучний, у них свої Ради, наради і комісії. А тут Молодший Хоронитель запрошується в наглядову комісію на екстраординарний захід! Це не просто так! Сторонися його! І будь дуже обережна.

- Не волнуйся, я не проколюсь. А где дневная кватра? Им я что, уже не интересна?

- Вони тут теж є, я впевнений. Тільки вони ховаються. Напевно, хтось знаходиться у самому залі серед таких, як ми. А ще подивись на софіт ліворуч від сцени. Я там бачив двох. Певно, з денної кватри. Войнаровська їх тут добре сховала.

- А откуда они знают, что искать меня нужно на экзаменах часа утренних деяний?

- А вони не знають. Все, що вони відають, – це твоє ім’я і те, що ти належиш ранкові. Я думаю, що такі заходи відбуваються на всіх екзаменах ранкової кватри.

- Пит, а почему все, даже те, кто меня никогда не видел, знают, что я из утренних людей? У меня что, на лбу написано?

- Ти не перша, хто сюди потрапила із світу пестів. Переважну більшість твоїх попередників вбивали майже відразу, а інших дуже швидко. Є, правда, легенда про Великого Тирана. Проте це відбулося так давно, що, можливо, ця історія – просто казка. Але була одна дивовижна закономірність у пестах, що до нас завітали. Яким би не був їхній вік, представники ранкової кватри приходили до нас дітьми, денної – молодими, вечірньої – зрілими, а нічної – старими. Потім дуже швидко до них повертався їхній справжній вік. Але, тим не менш…

- Кстати, ты мне не рассказывал, как у тебя получилось вызвать меня из мира пестов.

- Я чесно тобі скажу: не знаю, як у мене вийшло визвати тебе. Я хоч і хотів цього, але трапилося це випадково і далеко не з першого разу. Можливо, мені допомогла смертельна небезпека, в котрій опинилися я й мої друзі в той момент. Проте, напевно, ніхто про це не знає.

Ребята разговаривали друг с другом очень тихо. Их было трудно подслушать. Тем более всего в паре метрах от них сидела очень шумная семейка, которая заглушала все вокруг себя. Именно поэтому Пит и выбрал такое соседство, когда они заходили.

Часы под куполом не работали. Поэтому Оляна не знала, сколько прошло времени, пока не пришла ее с Питом очередь подниматься наверх.

Возле выхода из зала их не остановили, и ребята вместе с другими поступающими и их родственниками прошли по лестнице к пунктам регистрации. Каждому из абитуриентов вручили номерок очереди. Олянке досталась бумажка №7359. Мальчик, стоявший справа от нее, разглядывая свои циферки, громко на весь огромный холл спросил у своей мамы, счастливый ли ему достался номер. Буквально через секунду, словно новогодние петарды, вопросы «А у меня счастливый?» посыпались буквально отовсюду.

Пункты регистрации представляли собой обыкновенные палатки, в которых на улицах в мире пестов обычно продают газеты или агитируют голосовать за какую-то партию. Расположены они были рядами в середине и по периметру холла, который, так же, как и зал, был увеличен в размерах.

Минут, наверное, через семь на бумажке с номерком появились слова: «Подойдите к столу №482». Кроме слов, там еще была стрелка, которая хоть и была нарисована, но непостижимым образом меняла направление, когда во время движения необходимо было сделать поворот. Благодаря ей ребята очень быстро нашли свой пункт регистрации.

За столом сидела очень сосредоточенная девушка лет восемнадцати. «Єгорова Інна Антонівна, Помічник Хоронителя години ранкових діянь», - прочитали друзья на ее бейдже. Перед ними появились два офисных стула. Олянка сначала помогла сесть «своей престарелой прабабке», а затем села сама.

- Фамилия? – вместо приветствия сказала очень серьезная Инна Антоновна.

- Питайчи, - ответила Оляна.

Егорова даже подпрыгнула от неожиданности. Выражение ее лица смягчилось.

- Как-как?

- Пи-тай-чи, - по слогам повторила Олянка.

- Извини, а Кристина Андреевна Питайчи – это…

- Моя мама, - ответила Олянка.

- Ой! Мои соболезнования. Она была замечательной женщиной. Когда я училась, Кристина Андреевна преподавала у меня две дисциплины: «Мудрость часа ночных переживаний» и «Час ночных переживаний на службе у утренней кватры». Не могу поверить!.. Так чем я могу… помочь?

- Я хочу зарегистрироваться, - как ни в чем не бывало, ответил ребенок.

- Да-да, конечно, - Егорова положила формуляр так, чтобы было видно Олянке с Питом. Напротив пункта «фамилия» типографским шрифтом было уже напечатано «Питайчи». – Имя?

- Киприан.

- Отчество?

- Юльевич.

В руках у девушки не было ручки. Она водила указательным пальцем по формуляру, и на бумаге тем же самым типографским шрифтом самостоятельно заполнялись соответствующие графы.

- Так, родители, - продолжила Инна Егорова, - я заношу: мать – Питайчи Кристина Андреевна, ныне покойная. А отец?

- Питайчи Юлий Антонинович – тоже ныне покойный.

- Ой, - еще раз сказала девушка. – Я не знала. Я очень тебе сочувствую. А кто же твой опекун?

- Вот, - Олянка рукой показала на загримированного Пита, который очень убедительно изображал болезнь Паркинсона. – Моя прабабушка – Береника Збигневна Скшиповецка. Правда, она уже не может быть моим опекуном. Ей 92 года. Она во Вроцлаве живет в доме престарелых. Ей не то что обо мне – о себе трудно заботиться.

- А другие родственники у тебя есть?

- У меня была младшая сестренка Каталина и старший брат Веслав. Каталина погибла вместе с родителями, а где Веслав, я не знаю. А других родственников у меня нет.

- А кем работал твой брат?

- Чтецом судьбы.

На формуляре в графе «родственники» появилась запись «брат – Питайчи Веслав Юльевич, чтец судьбы».
 
- Когда и где ты родился?

- 12 апреля 2002 года в Киеве.

- А брат?

- 17 января 1992 года в городе Самбор Львовской области.

- Где ты проживаешь?

- Я сейчас нигде не проживаю. Мы с прабабушкой Берой прибыли из Польши за 30 минут до начала экзаменов. Она даже не зарегистрировалась.

- А дом родителей?

- Он разрушен.

- А почему ты не захотел учиться в Польше?

- Я там не могу учиться. Я не говорю по-польски. К тому же я украинец. Что мне делать в Польше?

- Наверное, ты прав. И где же ты будешь жить?

- Поскольку мои родители погибли, дееспособных родственников у меня нет, а о судьбе брата мне ничего не известно – по закону до моего восемнадцатилетия всем необходимым меня должна обеспечивать кватра, которой я принадлежу.

- Ты, я вижу, пришел сюда подготовленным. Хорошо, - Егорова протянула Олянке конверт. – Держи. Это твое предписание. Прочитай внимательно. И удачи тебе, Киприан Питайчи. Я буду за тебя болеть.

- Спасибо, - поблагодарил ребенок.

Как только Оляна с Питом встали, стулья испарились. И друзья отправились снова в зал. Они сели на свои места, и Олянка вскрыла конверт. Там говорилось, что экзамены состоятся ровно в час утренних ритуалов, принимать их у нее будет Управляющая Хранительница часа утренних деяний Маргарита Сергеевна Городецкая, и попала она в группу №26. Наблюдателями на экзаменамах назначены служащие дневной кватре Иван Петрович Шарат и вечерней кватре Андрей Витальевич Капустин.

- В даному випадку слово «служащий» означає те, що вони на службі, тобто ці люди не належать тій кватрі, котрій служать, - объяснил Пит.

Но это Олянка и сама поняла.

Также на листке бумаги из конверта была нарисована стрелка, подобная той, которая была на номерке. Но как Олянка ни переворачивала лист, стрелка пока не крутилась.
 
Регистрация подходила к концу. Ребята обратили внимание, что искавшие их люди начали заметно нервничать. Несколько раз двое очень грозных мужчин прошлись по тому ряду, где сидели друзья, заглядывая в лица присутствующим. Но ни Олянка, ни Пит не вызвали у них особый интерес. И вот когда к пунктам регистрации отправился последний правый сектор, к ребятам подошла очень красивая девушка.

- Здравствуйте, - обратилась она к Олянке. – Это ты Киприан Питайчи?

- Да, это я, - ответила девочка.

- Меня зовут Анастасия Шевченко. Я личный секретарь Верховной Хранительницы часа утренних деяний. Госпожа Войнаровская приглашает тебя и твою прабабушку подняться в ее кабинет.

- А в чем, собственно, дело? – спросил Пит старческим голосом с сильным польским акцентом.

- Этого я не знаю. Позвольте вас провести.

Анастасия была само очарование. А ее учтивость обезоруживала.

-Скажите , пожалуйста, Анастасия, чем мой правнук заслужил такой чести? Почему он должен явиться перед ясны очи женщины, повинной в смерти его родителей?

Шевченко улыбнулась, и от этой улыбки у Веслава быстро заколотилось сердце. Девушка наклонилась к ребятам так низко, что ее губы оказались на уровне их ушей.

- Этого я вам не говорила, - доверительно сказала Анастасия, - но вы же сами просили, чтобы утренняя кватра поучаствовала в судьбе ребенка. Я думаю, что Аурора Константиновна хочет поговорить с вами об этом.

Она медленно выпрямилась, но запах ее духов и не думал уходить. Он пьянил Питу голову, заплетал ему мысли. Совладать с собой Веславу стоило неимоверных усилий.

- Ну, так что, идем? – Анастасия откровенно флиртовала.

Пит с трудом поднялся.

- Девушка, мне 92 года. Прекратите немедленно тренировать на мне ваши терминаты. Вы меня просто убьете. Позвольте мне умереть своей смертью.

Шевченко надула губки.

- Так вы пойдете со мной или нет? – спросила она уже без всякой учтивости. На ее лице начали проявляться черты мегеры. Но мысли Веслава снова вернулись на место.
 
- Да, мы пойдем, - решила Олянка за них двоих.

Через три минуты они оказались в кабинете Войнаровской. Здесь преобладали рубиновые тона. Этот цвет можно было встретить и на стенах, и на коже кресел, и на богатой люстре. Лишь мебель была черного цвета, а потолок зиял белизной.
Войнаровская по-царски сидела за столом в удобном кожаном кресле. Из ее рук все еще струился купол времени. Анастасия подошла к шефине и что-то долго шептала ей на ухо. Затем, окинув ребят презрительным взглядом, девушка обошла вокруг стола и села справа
от Верховной Хранительницы.

- Проходьте, будь ласка, і сідайте, - сказала Аурора.

Но ни Олянка, ни Пит не сдвинулись с места и продолжали стоять возле двери. Аурора изобразила на лице сочувствие и подошла к гостям.

- Дитинко, допоможи бабусі сісти. Бо вона старенька, може, чогось недочуває.

Произнеся это, Войнаровская схватила под локотки Пита и чуть ли не насильно посадила его напротив своей секретарши. От неожиданности Веслав чуть было не начал сопротивляться напору нисходящей на него Аурориной заботы, но вовремя сообразил, что такое поведение будет противоречить его образу.

- І ти, дитинко, сідай коло своєї бабці. Тебе ж звуть Кіпріан, так?

Олянка молчала.

- Дуже незвичне як для українця ім’я.

Усадив еще и Олянку, Аурора поспешила занять свое кресло.

- Бідна дитинка! – начала Войнаровская со скорбным лицом. – Як я тобі співчуваю! Втратити батьків в такому юному віці… Ай-яй-яй! Ранкова кватра обов’язково піклуватиметься тобою. Я особисто візьму учать у твоїй долі незалежно від того, отримаєш ти місце в цьому класі чи ні. Я вас запросила ось з якого приводу. Для того щоб оформити опіку ранкової кватри, нам важливо отримати від вас інформацію щодо живих родичів Кіпріана. У реєстраційній формі ви зазначили, що у Кіпріана є старший повнолітній брат. Мене цікавить, де я можу його знайти?

- Почему вы решили, что мы с вами будем говорить о Веславе? – в голосе Пита было сколько же презрения, сколько в глазах Шевченко.

Но хозяйка кабинета проигнорировала грубый тон. Она изображала то же скорбное участие, что и в начале разговора.
 
- Я розумію, пані… - Аурора заглянула в лист регистрации Киприана, - пані Скшиповецька. Ви втратили онука, невістку і правнучку. Як жінка, я вам щиро співчуваю. Навіть ворогу не побажаєш того, що ви пережили. Але ж зрозумійте, Веслав Пітайчи нам потрібен лише для того, щоб дізнатися у нього, чи зможе він піклуватися про брата.

- Вы меня, наверное, не поняли, пани Войнаровска, - сказал Пит. – Я не желаю рассказывать о Веславе человеку, который повинен в смерти его родителей и сестры. И прекратите перед нами играть комедию. На вас противно смотреть. Мы прекрасно знаем, кто такая Аурора Войнаровска.

Верховная Хранительница резко изменилась в лице. Теперь она глазела на ребят с неприкрытой ненавистью и яростью. Причиной этому был не сколько тот факт, что перед ней сейчас сидели ее враги, сколько то, что эти враги ее поймали на двуличии.

Не колеблясь ни секунды, Войнаровская резко вскочила с кресла, прыгнула на стол и схватила лжепрабабку за грудки. От ее тряски старое плюшевое пальто трещало по швам.

-Клята п шечка! Кажи де Веслав, бо гірше буде!

Если бы не Настя Шевченко, ребят бы точно разоблачили. Девушка первой отреагировала на прыжок. Она схватила начальницу за ноги и принялась оттаскивать ее от Пита. Через мгновение уже Олянка сообразила, что нужно отцепить Аурорины пальцы от пальто. Через три-четыре секунды Войнаровскую и Питайчи уже отделял друг от друга стол и секретарша.

Удивительно, но даже после небольшой потасовки Аурора умудрилась удержать купол времени. Она еще сыпала в сторону пани Скшиповецкой проклятия, и Пит сделал вывод, что аудиенция, видимо, подошла к концу. И прабабка с правнуком медленно побрели к выходу.

«Они купились! Они все поверили, что я – это Киприан!» – от этой радостной мысли Олянка заулыбалась, несмотря на то, что момент для улыбок был явно не подходящий.

- Погодите минуточку, Береника Збигневна, - окликнула их Шевченко. – Если не хотите разговаривать с Ауророй Константиновной, поговорите со мною.

- Я не вижу в этом особой разницы, - ответил Пит. – Я не буду говорить о Веславе ни с кем из вас.
 
- Ну, вы же умная женщина. Вы же понимаете, что мы вас можем заставить.

- Вы решили меня запугать? Не уважаете вы старость, панна. Я уже отжила свое. А у ребенка вы и так забрали все, что у него было. Так что ничего вы нам не сделаете.

Ребята остановились в дверях и ожидающе смотрели то на хозяйку кабинета, то на ее подчиненную.

Настя о чем-то задумалась. Да и Аурора наконец умолкла и села за свой стол. Обе женщины испепеляли гостей взглядом, но пока ничего не предпринимали. Прошло не меньше минуты прежде, чем секретарша очень твердо произнесла:

- Хорошо. В таком случае я предлагаю вам сделку. Вы рассказываете все, что знаете о Веславе, а я даю возможность Киприану принять участие в экзаменах. То есть никто вас дисквалифицировать не будет.

- Дисквалифицировать? – Оляна не верила своим ушам.

- А на каком основании? - недоумевал Пит.

- Как это на каком основании? Вы прекрасно слышали, что вне зала могут находиться только те, кто проходит регистрацию. Но Киприан уже зарегистрировался. И у нас есть доказательство: его регистрационный формуляр. А теперь вопрос: где вы сейчас находитесь?

- Так вы же сами нас сюда пригласили! – Олянка была в отчаянии.

- Так кто, кроме нас с вами, об этом знает? Итак?– Анастасия с ожиданием смотрела на посетителей.

Такую ситуацию ребята не предвидели. Питу пришлось импровизировать.

- Хорошо. Я расскажу вам. Но только вряд ли вам это поможет.

- Вы рассказывайте, а мы сами решим, поможет ли нам эта информация или нет.

И тут Питу в голову пришла одна замечательная идея:

- В последний раз я видела Веслава we wrze;niu… в сентябре – по-русски.

- Какого числа?

- Nie pami;tam (не помню). Это было на следующий день, когда у вас тут w Kijowie (в Киеве) кто-то запустил огромный купол. Про это писал наш pos;aniec (вестник).

- Он был один?

- Nie (Нет). С ним by;a dziewczynka (была девочка) лет десяти. Он привез мне Киприана. И рассказал, что произошло z ich rodzicami (с их родителями). Он попросил dba; o swojego brata (позаботиться о брате), poniewa; (потому что) Веслав не мог его взять с собой. Еще он просил привезти Киприана на экзамены w grudniu (в декабре). Tak i zrobi;am (так я и поступила).

- Как звали девочку?

- Nie wiem (не знаю).

- Какому часу она принадлежала?

- Nie wiem (не знаю).

- Куда они отправились дальше?

- Веслав сказал, что они lec; do Ameryki (улетают в Америку). A gdzie dok;adnie, nie wiem (а куда именно, я не ведаю).

- Что еще он вам рассказал?

- Nic wi;cej (больше ничего). Мы с ним разговаривали совсем немного, nie d;u;ej ni; dziesi;; minut (от силы 10 минут). И он был bardzo niespokojny (очень беспокойный).

- Что произошло дальше?

- A potem on i dziewczynka znikn;li (а дальше он и девочка исчезли).

- Хорошо. А где ты был, до того, как брат тебе привез в Польшу? – обратилась Шевченко к Оляне.

- Я был под Одессой в Нерубайском, в катакомбах вместе с Колей Каревских, одноклассником Веслава, - на ходу выдумала та. – Он может подтвердить.

- Хорошо, проверим. Но ты точно видел девочку дольше, чем твоя прабабушка. Какому часу она принадлежит?

- Я не знаю, Веслав запретил мне с ней разговаривать.

- Разумно. Ну, ты хоть знаешь, как ее зовут?

- Нет.

- А имя Оляна Волошка тебе ничего не говорит?

От упоминания собственного имени и фамилии у ребенка екнуло сердце. Но она это не показала.

- Нет.

- Кто еще среди тех, кто был в катакомбах, видел девочку?

- Никто не видел. Она туда не заходила. Из катакомб мы с Веславом попали в какой-то подвал, где была девочка.

- Она была одна?

- Нет. С нею были Таня и Тала.

- И из этого подвала вы перенеслись в Польшу?
 
- Да.

- И близняшки тоже?

- Нет, они остались там.

- Все как-то на удивление складно у вас получается. С одной стороны видели девочку, но с другой – не разговаривали с ней! И даже не поинтересовались, кто она и откуда? Неужели даже интересно не было?

- Конечно, нам было интересно, - сказал Пит. – Но, по-моему, Веслав был не в том состоянии, чтобы нам что-то объяснять. Все мои вопросы он оставлял без внимания. Он только привез Киприана, попросил посмотреть за ним, рассказал про родителей и исчез.

- А меня брат вообще никогда не посвящал в курс своих дел, - сказанная Олянкой фраза была подготовлена заранее. – У нас с ним 10 лет разницы. Откуда у нас могут появиться общие дела? К тому же Веслав – очень умный человек. И вам это известно. Он продумывает на 10 ходов вперед. И если он не хотел, чтобы мы общались с этой девочкой, то, как бы мы ни старались, этого б не произошло.

Было заметно, что аргументы подействовали на Шевченко. С полминуты она о чем-то шепталась с Ауророй. Ребята же стояли молча.

- Добре. Можете йти до залу, - грубо сказала Верховная Хранительница.

Выйдя из кабинета, Олянка почувствовала, как пульсирует кровь в висках и дрожит нижняя челюсть. «Лишь бы только Войнаровская этого не заметила», - думала она.

Когда ребята садились на свои места, Аурора уже находилась на сцене. Весь ее внешний вид излучал радушие и доброжелательность.
Будто в кабинете ничего не произошло.

- Дорогі діточки! – обратилась она к аудитории. – Вітаю всіх із успішною реєстрацією! Її пройшли абсолютно всі! Давайте поаплодуємо собі за це!

Зал охотно откликнулся на приглашение похлопать себе в ладоши.

- Я думаю, що вам буде цікаво знати, що всього записалося на іспити 10016 діточок. До нас завітали абітурієнти зі всіх куточків України і не тільки. В цьому залі присутні українські діти із Сполучених Штатів, Росії, Канади, Великої Британії, Іспанії, Португалії, Італії, Німеччини, Франції, Польщі, Білорусі, Молдови, Румунії, Угорщини, Австралії, Ізраїлю, і навіть приїхала до нас одна дівчинка з Китаю. Мої колеги з ранкових годин, у котрих реєстрація починалася раніше, ніж у нас, розповідали, що у них така сама ситуація. На екзамени українці з’їжджаються зі всього світу. Ми маємо пишатися цим.

Зал еще раз разрядился аплодисментами.

- А тепер, дорогі діточки, дозвольте побажати всім вам удачі у першому турі! Я з вами зустрінусь відразу після першого екзамену. Бажаю перемоги кожному з вас! - сказала Войнаровская и отпустила время.


Глава 23


Прошло уже два месяца, как друзья и одноклассники Пита покинули старые каменоломни в Нерубайском. Тихон и Доминика, поняли, что опасность миновала, и решили слетать в свадебное путешествие. День святого Николая супружеская чета встречала на Мальдивах. Глафира, естественно, последовала за ними.

У Валентина Максимовича за время вынужденных скитаний умер последний его подопечный пест, и поэтому он покинул город и поселился в 100 километрах от Киева. И хотя Жуков и старался показать своему внуку полную самостоятельность, Гена видел, как нужна дедушке его помощь. Сорока также не остался в столице.

Андрюша Махатько и Алена Мостовая расстались еще в катакомбах. «У него просто комплекс Дон Жуана, - говорила Алена своим подружкам. – Да! Я была влюблена в него по уши. Но для Андрея это не аргумент. В любви ему нужно количество, а не качество. А я не хочу себя чувствовать одной из…» В ноябре Мостовая вернулась в родную Одессу, а Андрей последовал за своей новой пассией на восток страны.

Таня и Тала, посоветовавшись с друзьями, уехали из Украины. Их так же, как и Оляну с Веславом, продолжала искать дневная кватра. И оставаться здесь было очень опасно. Ребята договорились не разыскивать близняшек до окончательного поступления Олянки на обучение, и не спрашивать, куда они уезжают. А в январе сестры Войнаровские дадут о себе весточку.

Единственным возвратившимся в Киев оказался Коля Каревских. Мирослава он решил оставить себе, тем более что родственников ни у Коли, ни у Славы не осталось. Год назад у Каревских умерла мать, а с отцом он не общался. Славку же вообще никто не искал.

В наследство от родительницы Николаю достались два песта – 42-летняя мать и ее 15-летняя дочь, жизнь которых за время его отсутствия, как он полагал, необходимо было приводить в порядок. И если с дневнокватральной матерью у Каревских проблем не возникало, то с нерадивой девушкой-пестом, принадлежавшей вечерней кватре, ему приходилось изрядно мучиться. Когда Коля вкладывал в голову тинэйджерке собственные мысли, подопечная выходила из себя, обвиняя мать, что та заставляет дочь думать и поступать как она. Никакие доводы на девушку не действовали, скандалы вспыхивали в семье очень часто, поэтому чтецу судьбы приходилось сопровождать своих пестов круглосуточно. По этой причине Каревских поселился не в брошенном в конце августа доме, а прямо в квартире своих подопечных, пристроив небольшую комнату, и теперь маленький Мирослав все время сопровождал своего опекуна даже на работу.

Примерно в тоже время, когда Оляна с Питом заканчивали «непринужденную» беседу в кабинете Войнаровской, младшая подопечная Николая вернулась с гулек домой. Ее мать, естественно, не спала.

Скандал… Крики… Обвинения друг друга… Каревских осознал, как же он устал от всего этого. Постоянный психологический перегруз плюс маленький ребенок. Ему крайне необходим небольшой перерыв. Хоть на час. Уложив Славку спать и усилив звукоизоляцию их маленькой комнаты, он вышел из ненавистной ему квартиры. Через дорогу располагалась работающая круглосуточно «Шоколадница». Он не спеша пошел туда.

Внутри оказалось очень много людей с детьми. Пестов же не было вообще, и официанты стоя подремывали. Не обнаружив свободных мест, Каревских сообразил себе стол, стул, коктейль «Лонг-Айленд», пачку сигарет и пепельницу. Он сделал большой жадный глоток прямо из коктейльного стакана и закурил. Коля уткнулся взглядом в пепельницу и заставил себя выбросить из головы все мысли.

- Извините, пожалуйста, - нежный девичий голосок вернул сознание Николая снова в кафе, - разрешите сесть за ваш столик. Все места заняты. Некуда даже поставить самый маленький столик. А так хочется присесть.

Нехотя Каревских перевел усталый взгляд с пепельницы на источник раздражения и обомлел. Перед Колей, слегка наклоняясь в его сторону, стоял ангел в женском обличии. Темные длинные волосы до талии, чрезвычайно милое личико без каких-либо изъянов, и улыбка, для обладательницы которой просить – это преступление, ей должны давать все сразу и без спроса.
 
Николай резко встал с места и увидел, что ростом он девушке до носу. Видимо красавицу этот факт не смутил, или она просто не подала виду, и Коля соорудил еще одно «посадочное место».

- Да-да, конечно, - сказал он.

Когда девушка садилась, Каревских галантно придвинул за ней стульчик.

- Здесь обычно на исходе часа ночных пояснений совсем немного посетителей, – сказал он, усаживаясь на свое место.

- Так сегодня же день поступления. Я сама сюда приехала поддержать своего племянника. Только я, наверное, поспешила. Потому что никого из моей родни еще нет.

- Зато я теперь знаю, кого благодарить за такую приятную встречу. А от какого часа он будет поступать?

- Вы таким ненавязчивым способом пытаетесь узнать, хватит ли у вас времени для обольщения меня?

- Изначально, - Коля придвинулся совсем близко к девушке и говорил как бы по секрету, - мне было просто любопытно. Но вы мне подсказали более интересный путь.

Ребята дружно засмеялись.

- Как же вас зовут, милая незнакомка?

- Настя, - улыбнулась девушка. – Но я совсем не незнакомка. Мы с вами несколько раз встречались. Правда, вы, как я уже понимаю, на меня совсем тогда не обращали внимание.

- Помилуйте, Настенька! Возможно ли это?!

- Как видите. Факт остается фактом: такие видные молодые люди, как вы, Николай, обращают внимание на таких девушек, как я, только когда мы просимся сесть за их столик в кафе.

Каревских даже покраснел от такого комплимента. Очень давно он не слышал подобных слов в свой адрес.

- Настенька, вы меня вгоняете в краску. Я смущен, раздавлен, пристыжен. Однако не могли бы вы мне напомнить, где же я имел удовольствие видеть вас. Как всегда проклятая память предала меня в самый ответственный момент.

- Ни в коем случае! А вы угадайте!

- Ну, хоть наводящие вопросы вам задавать можно?

- Можно. Это будет интересно.

- Хорошо! Мы с вами встречались у кого-то из наших общих друзей на дне рождения?
 
- Холодно.

- Тогда может быть на дискотеке?

- Еще холоднее.

- На отдыхе?

- Я сейчас совсем замерзну.

- У нас с вами есть общие друзья?

- Бр-р-р-р… - Настя показала, как она дрожит от холода.

- Может быть, знакомые?

- Уже теплее.

- Вы встречались с моим одноклассником Андрюшей Махатько?

- Фу, - обиделась Настя, - нет, конечно.

- Извините.

- Правда, уже теплее, - на ее лице вновь появилась улыбка.

- Вы встречались с кем-то из моих одноклассников?

- Коля, почему вы мне пытаетесь приписать романтические отношения с вашими одноклассниками? Я просто знала некоторых из них, так же как и вас.

- А-а-а! По-моему, я понял. Мы с вами виделись не при самых лучших обстоятельствах?

- Тепло.

- И это случилось этой осенью?

- Жарко.

- В Нерубайском, в Дальнем Махно?

- Я сгорела.

- Ну, тогда понятно, почему я тогда не обратил на вас внимание. Это был не самый лучший отрезок моей жизни.

- Да и моей тоже.

- Значит вы, так же как и я, служите утренней кватре?

- Да.

- А принадлежите часу дневных?..

- …порывов.

- А я часу дневной заданности.

- Очень приятно. Помнится, Коля, с вами в катакомбах был какой-то ребенок.

- А, это сын моей погибшей одноклассницы. Он и сейчас со мною. Ну, то есть он сейчас дома, спит.

- Одноклассницы? Сколько же ей было лет, когда она его родила?

- Да этим летом и родила.
 
- Нет, я не об этом ребенке говорю. Я видела у вас в комнате колыбельку, но не думала, что именно вы заботитесь о грудничке. Вы все-таки мужчина. Вас трудно представить среди пеленок, подгузников и бутылок с соской. Я имею в виду другого ребенка – мальчика лет девяти-десяти.

- Вы ошибаетесь, Настя. В нашей комнате не было ребенка такого возраста. Может, к нам кто-то приходил в гости. Но разве всех упомнишь?

- Странно. А мне показалось, что вы этого мальчика знали. Ростом чуть меньше полутора метров, светло-русые волосы, карие глаза. Одет был как на праздник: брючки, рубашечка, галстук-бабочка. Имя у него было довольно таки редкое. Иностранное. Забыла, к сожалению.

И тут Николай понял, о ком говорит Настя, и стал заметно волноваться. Каревских оказался совершенно не готов к тому, что его кто-то будет спрашивать о его друзьях. Тем более он изначально не подозревал в таких красивых девушках, как Настя, своих врагов. Боже мой! Он чуть не проболтался! Необходимо срочно что-то придумывать.

- Да-да-да-да-да-да-да, - как пулемет, протарахтел он. – Б-б-б-был мальчик. А з-з-з-в-ввали его К-к-к-киприан.

Когда Коля волновался, он всегда заикался.

- Точно, - как ни в чем ни бывало, подтвердила Анастасия, - Киприан.

- Эт-т-т-т-тто б-б-б-брат мммоего од-д-дноклассника. Но он бы-бы-был сссо мной т-т-только па-пару дней. Затем П-п-пит его зззабрал к-куда-то. В-вы ммменя изв-в-вините, Н-н-н-настя, я себя п-п-п-плохо ч-чувствую. Ввввидимо мне нннельзя пить алкоголь.

Каревских встал из-за стола и попытался виновато улыбнуться.

- Д-д-д-до свидания, Нннастя. Бы-бы-было очччень ппприятно поговорить, - сказал он и спокойно вышел из «Шоколадницы».

Не огладеваясь по сторонам, он быстро залетел домой. В коридоре все еще кричали друг на друга его подопечные песты. Он зашел в свою комнату, взял на руки Славку, отправил Гене Сороке записку с описанием только что произошедшего в кафе и исчез в неизвестном направлении.

В это время Анастасия Шевченко была уже в кабинете у Ауроры Войнаровской.
 
- Николай Каревских подтвердил слова Киприана, Аурора Константиновна, - сказала девушка. – Правда, когда, он это говорил, то вдруг стал сильно заикаться от волнения.

- І чим він це все пояснив?

- Непереносимостью алкоголя.

- Якщо він не переносить алкоголь, чому ж він п’є?

- Этого я не знаю, Аурора Константиновна.

- Та він тобі просто збрехав, Настьона. А якщо збрехав один раз, то брехав тобі і раніше. І про Кіпріана брехав. От згадай, коли він почав заїкатися?

- Когда начал говорить про мальчишку.

- От бачиш. Треба було його брати і привозити до Лаври. Де ж його тепер шукати? Він, певно, вже чкурнув з України. До речі, а як ти його взагалі так швидко знайшла?

- Я просто узнала, где живут его песты, приехала туда и увидела, как он идет в кафе.

- Ну, Карєвських ти вже не знайдеш. Візьми собі когось у допомогу  починай шукати інших однокласників Веслава Пітайчи. І не цяцькайся з ними. Як знайдеш, відразу вези до Владики.


Глава 24


В зале Олянка с Питом совсем не разговаривали друг с другом. Они оба почувствовали, что за ними пристально наблюдают. Кроме того, над террасой выше и в трех метрах справа от их места расположились новые люди. Это выглядело очень подозрительно.

Один раз девочка даже почувствовала, как кто-то попытался забраться в ее мысли. Но она была готова к этому: Олянка сразу же представила, как она волнуется перед экзаменами. И через минуту непрошеный гость убрался из ее головы.

В семидесятую минуту часа ночных пояснений или, по-пестовски, без двадцати шесть, юная абитуриентка ушла искать свою группу. Это оказалось довольно-таки просто: стрелка на ее предписании ожила и стала безошибочно показывать ребенку дорогу. Родственникам было запрещено сопровождать абитуриентов, поэтому Пит остался ожидать Оляну в зале.
 
Маргарита Сергеевна Городецкая оказалась женщиной очень деятельной. Она прямо излучала энергию, хотя внешне была похожа на пивной бочонок. Невысокого роста, не толстая, а, скорее, коренастая экзаменаторша стремительно носила крепко сбитое тело вокруг своей группы. Смысл ее прытких движений уловить было трудно. Наверное, она просто не умела останавливаться.

Основная масса детей тоже не могла усидеть на месте. И если посмотреть на кабинет, где собралась группа №26 со стороны, это было очень похоже на коробку с электрическими елочными гирляндами, почему-то ожившими без тока. Юные представители часа утренних деяний, словно огоньки, носились по аудитории. Сейчас они служили живым доказательством того, что законы броуновского движения справедливы не только для мелких частиц, но и для вполне крупных детей. Олянка с превеликим удовольствием окунулась в эту оживленную атмосферу. Она даже чуть не забыла, что переодета мальчиком, и во время переклички Маргарите Сергеевне пришлось трижды произнести фамилию «Питайчи».

- Извините, я заигрался, - взяв себя в руки, сказала Оляна.

- Если ты будешь и дальше не внимательным, я присужу тебе штрафные очки, - сказала Городецкая. – Твое счастье, что пока еще не пришли наши наблюдатели. В их отсутствие я не могу тебя штрафовать.

Экзаменаторша продолжила перекличку. Буквально через десять секунд по ее окончании в кабинет зашли двое мужчин и остановились у двери. После того как Городецкая убедилась, что все абитуриенты на месте, она представила наблюдателей группе.

Иван Петрович Шарат оказался высоким улыбающимся молодым человеком. На вид ему было до тридцати. Он был худ, немного сутул, и смотрел на ребят, прищуривая глаза. Позже оказалось, что Иван Петрович – это кладезь юмора. Он комментировал все, его эпитеты были емкими и полными. Хотя было заметно, что Шарат – мужчина себе на уме, и маску шута он надевает нарочно.

Вторым наблюдателем оказался слегка тучный дядька средних лет. Он был настолько же угрюм, насколько и розовощек. Андрей Витальевич Капустин уже лысел, а в его бороде и усах было множество седых волос. Что-то в его внешнем виде говорило, что Капустину уже давным-давно наплевать, как он выглядит. Он был явно не рад находиться здесь и плохо скрывал это.
 
- Ну что, дорогие мои, давайте начнем экзамен, - сказала Маргарита Сергеевна и вытащила из сумки пухлую пачку конвертов. – Это экзаменационные задания. Я передаю их нашим наблюдателям. Они будут вызывать вас. Затем ребенок должен будет представиться и прочитать вслух задание. И после этого сразу же приступить к его выполнению. Нам с вами придется немного попутешествовать, поэтому держитесь вместе. Если кто-то потеряется, то он выбывает. Извините, ребята, но такие правила.

Она отдала конверты Ивану Шарату.

- Может быть, кто-то хочет быть первым? – спросила Городецкая у детей.

Десяток рук взмыли вверх. Повинуясь больше стадному инстинкту, руку подняла и Оляна. Но экзаменаторша уже выводила какого-то маленького мальчика в вышиванке.

- Роман Сенькович, - представился он. – Я з Франківщини.

Он вытащил конверт из рук Ивана Петровича и прочитал вслух:

- Автономна республіка Крим, місто Білогірськ, вулиця Дубініна, будинок 3, білі ворота.

- Роман, а ты был когда-нибудь в Крыму?

- У Криму був, а от у Білогорську – ніколи.

- Дивись, не переплутай з Білгородом, Романе, - сказал Шарат. – А то, на щастя Андрія Віталійовича, наші екзамени закінчаться дуже швидко. У нас же немає права вивозити 33 неповнолітніх за кордон?

Капустин что-то неодобрительно фыркнул, а Городецкая приняла вопрос наблюдателя всерьез:

- Конечно, нет. Но за всю историю утренней кватры таких случаев еще не было. Иван Петрович, не пугайте мне детей! – далее она обратилась к ребятам. – Теперь возьмитесь все вместе за руки, а также не забудьте наших наблюдателей.

Маргарита Сергеевна дождалась, пока дети выполнят ее распоряжение, схватила ближайшего ребенка за локоток, а вторую руку протянула Роману Сеньковичу.

- Ну что, переноси нас в Белогорск.

Мальчик уцепился за экзаменаторшу, и в следующий миг Олянка почувствовала сильный ветер и дождь. Она не сразу поняла, почему так резко поменялась погода. Но через пару мгновений она осознала, что на самом деле изменилось только место.

- Так. Где это мы? – спросила у наблюдателей Городецкая.
 
- А хто його знає! – ответил Шарат. – Проте я знаю напевно, що тут немає жодних воріт.

Вся группа оказалась на какой-то асфальтированной дороге у автозаправки с вывеской «ЧП «Аблякинов». Шесть часов утра для декабря – еще темное время суток, поэтому вокруг, кроме АЗС и дороги, ничего не было видно.

Дождь шел такой силы, что все промокли за считанные секунды. Маргарита Сергеевна предложила детям спрятаться в магазинчике при заправке. Уже там она достала экзаменационный лист Романа Сеньковича, что-то прочитала там и вслух огласила его результат:

- До указанного места осталось 350 метров на восток. В целом это хороший результат. Поздравляю, Роман! Если хочешь убедиться в этом, мы можем пройти туда. 350 метров – это не расстояние.

Она пожала руку расстроенному мальчику.

- Ні, не потрібно. Ваш лист не бреше. Я вірю, що тут саме 350 метрів, - сказал Сенькович.

- Нічого, Романе, не переживай ти так, – принялся успокаивать его Иван Петрович. – Я у дев’ять років області плутав. Потім трохи потренувався і зараз вже переношу себе точно в ціль. Проте, знаєш, який би я був щасливий зараз помилятися на 350 метрів на схід. У мене рівно на такій відстані від мого дому кума живе. Тільки от дружині буде важко пояснити, що не до куми я ходжу, а в мене просто приціл збитий. Так що шукай позитивні моменти.

- Очень поучительная история, - резюмировала Маргарита Сергеевна. – Продолжим экзамен. Следующий желающий.

На этот раз таковых оказалось значительно меньше. Городецкая выбрала очень высокую девочку. Олянка с облегчением вздохнула. Она очень боялась допустить ошибку, как Роман. В течение следующего часа почти все дети показали свое умение переноситься по указанному адресу. Кроме Оляны, осталось всего два ребенка, не сдавшие этот тест. Результаты у ребят были разные. Абсолютно точно справиться с заданием так никто и не смог. Самый лучший результат показал мальчик из Ровно – чуть меньше 100 метров до цели. Худшей была киевлянка, которая перепутала Черновицкую и Черниговскую области. На этот счет Шарат предложил девочке образовать с ней вдвоем закрытый клуб профессионального географического кретинизма, в котором он будет председателем, а она идейным вдохновителем.

- Питайчи, - объявила Маргарита Сергеевна.
 
Как Олянка ни силилась отбросить дурные мысли и волнение, у нее ничего не выходило. Теперь подошла и ее очередь показать свое умение переноситься, но девочка чувствовала дрожь в коленках. Она подошла к Капустину и дрожащими руками выбрала один из трех оставшихся конвертов.

- Сначала ты должен представиться, - тихо подсказала Городецкая.

- Киприан Питайчи, город Вроцлав, Польша.

- Хорошо. Теперь читай, что написано в конверте.

- Хмельницкая область, город Каменец-Подольский, улица Речная, дом 33, каменный забор.

- Можешь выполнять, - сказала экзаменаторша и взяла абитуриентов за руки.

Оляна вспомнила наставления Пита: «Наш світ тримається на двох речах – бажання і віра. Знаєш, чому тут так бояться пестів, що завітали до нас? Тому що коли пест розуміє, що правил не існує, коли він второпає, що все підкоряється лише його бажанню та його вірі, жодна людина цього світу не може скласти йому конкуренцію. Ті, хто тут народився, живуть за законами спільноти, їх уявлення сплюндровано обмеженнями, які вводить суспільство, вони їх убирають з молоком матері. Виходить так, що саме суспільство обумовлює, чого людині хотіти та у що вірити. А з пестами так не виходить. Вони – представники іншої громади, і коли вони опиняються в умовах, де можна все, закони нашої спільноти на них не діють. Тому потенційно ніхто в цьому світі не здатен на те, що можеш ти. І саме тому для тебе дуже важливо на першому іспиті показати не найкращий результат, а такий, який дозволить тобі вийти у другий тур, щоб тебе не викрили. На даному етапі нам не потрібна зайва увага».

Олянка крепко удерживая ладонь Городецкой, закрыла глаза. «Я хочу попасть на улицу Речную города Каменец-Подольского к дому номер… номер… 3, - про себя думала Оляна. – Я надеюсь между номером 3 и номером 33 достаточно большое расстояние. А то Пит скажет, что я выделяюсь из толпы».

Когда Олянка открыла глаза, вся группа находилась возле самого обыкновенного дома частной застройки на котором была табличка «ул. Речная, 3», и испытуемая с облегчением вздохнула. Маргарита Сергеевна раскрыла экзаменационный билет Киприана Питайчи, хмыкнула и торжественно произнесла:

- У нас поменялся лидер. До места назначения Киприану не хватило по прямой только 26 метров. Правда, в листке уточняется, что если двигаться по дороге, то от места, где мы с вами стоим, до места назначения нам необходимо пройти 230 метров.

- А як це так може вийти? – проявил искренний интерес Шарат.

- Как-как… да очень просто, - Андрей Витальевич подал голос впервые за весь экзамен. – Коль улица называется Речная, то логично предположить, что она находится возле реки. А реки, как известно, по прямой линии не текут. Значит, и улица повторяет все излучины реки. А поскольку нам уже стало понятно, что улица представляет собой кривую линию, то выглядит вполне логично, что по прямой от дома №3 до дома №33 на прядок меньше расстояние, чем по кривой. Вот и все.

- Слухай! Андрію Віталійовичу! – восторженно произнес Иван Петрович. – Так у тебе ж голос є! Ти ж, виявляється, і розмовляти вмієш! А я ж думав, що язик у тебе виріс тільки для того, щоб сало проштовхувати з рота у глотку. Коли бачу – ні. І язик дзеренчить, і навіть губи ворушаться. Може, ти нам ще й заспіваєш щось?

- Ты это… того… не умничай тута! А то я это… – видимо, лексический запас у Капустина ограничивался только геометрической терминологией. Однако эту фразу он произносил не столько с угрозой, сколько с улыбкой.

- Андрію Віталійовичу! Ти ж просто невичерпна криниця народного слова! Ти коли розмовляєш, тебе ж заслухатися можна. У тебе такі яскраві обороти, такі образи, такі епітети: «того…», «это…», «а то это…»! Вони як живі переді мною бігають! Знаєш що, а давай ти й собі відкриєш гурток. У мене будуть збиратися шанувальники географії, а у тебе – рідної мови. Ми друг до друга в гості ходити будемо, чаювати, пісні співати.

Олянка была очень благодарна Шарату. Своим юмором он напрочь убирал любые переживания и волнения. Группа с нетерпением ожидала, когда же он, наконец, начнет вставлять свои комментарии. Ну а над последней сценой с Капустиным смеялась даже Городецкая.

Последующие за Оляной детки не смогли опередить ее. И ко второму испытанию она подошла лидером. А это означало, что в конкурсе на самый большой купол ее очередь будет последней.
 
Маргарита Сергеевна перенесла группу №26 на какое-то поле среди ровной, как стол, степи. Затем она скажет, что это Аскания-Нова. Здесь стоял тент, в котором можно было спрятаться от холодного зимнего ветра. Недалеко от палатки прямо на земле кто-то нарисовал круг. От центра этого круга по прямой линии через каждые 25 метров кто-то вбил в землю с полсотни флажков. Городецкая объяснила детям, что участникам нужно встать в круг и постараться запустить настолько большой купол времени, насколько это возможно. Удерживать купол нужно будет до тех пор, пока не посчитают его радиус. Выбирать лучшие двадцать результатов будут из всех 10 с лишним тысяч зарегистрированных абитуриентов вне зависимости от группы, в которой они сдавали экзамен. При одинаковых результатах предпочтение дадут ребенку, который точнее справился с первым заданием.

Начинала состязание куполов девочка, перепутавшая в предыдущем туре области. И первый же результат преподнес первую же сенсацию.
Киевлянка запустила купол на 765 метров.

- Нічого собі! – сказал Шарат. – Навіть у мене купол менший! А мені вже 31 рік! Акселерація!

Олянка с интересом наблюдала за соревнованиями. Другие дети даже не приблизились к результату киевлянки. Самые большие купола не превышали 200 метров, а в среднем их радиус колебался от 30 до 50 метров.

И вот пришла очередь показать свое умение Киприану Питайчи. Веслав предупреждал Олянку, чтобы она ни в коем случае не запускала купол больше километра. Но девочка решила иначе. Раз кто-то поставил сюда эти флажки, значит, они рассчитывают увидеть максимальный результат. Пока соревновались ее конкуренты, Олянка посчитала, что флажков на поле ровно 50. То есть последний из них находится на расстоянии 1250 метров. Именно купол с таким радиусом и решила запустить Олянка.

С плохо скрываемой уверенностью и весьма резво она зашла в круг. Закрыла глаза. Подняла правую руку вверх. Сначала она представила в воображении последний флажок, а затем кран, который закрывает время словно воду.

Олянка открыла глаза и наколдовала себе мощный бинокль. От увиденного девочка застучала ногами и зарычала. За пределами ее купола оказалось целых два флажка. Олянка быстренько внутренне собралась и расширила уже истекающий из ее ладони купол еще на 50 метров.
 
- А як це ти робиш? – обратился к ней Роман Сенькович.

- О чем это ты? – не понимала Оляна.

- Киприан, - подбежала экзаменаторша, - неужели ты умеешь увеличивать в размерах уже запущенные купола?

- Да, - ответила Оляна. – А разве больше никто этого делать не умеет?

- Вообще-то нет, - сказала Городецкая.

- Я о таком только в сказках слышала, - сказала какая-то девочка.

- Ну, в общем-то, это не сказка, - сказала Олянка. Она помнила, что Пит ей советовал, если она попадет в неоднозначную ситуацию, когда другие будут не в состоянии совершить то, что может она, всю свою необычность объяснять неординарностью родителей. – Это легенда. Моя мама только изложила ее.

Олянка вспомнила историю, которую ей как-то рассказывал перед сном Пит.

- Во времена запорожского казачества чтецы судеб казаков умели не только расширять свои купола времени, но и резко сужать их. Так они могли выхватить из толпы небольшую кучку своих врагов и, сужая купол, приблизить их к себе, а затем расправиться с ними. Таким образом, они разделяли врагов на мелкие группы и уничтожали их по очереди. Такая тактика позволяла этим людям выигрывать битвы даже у превосходящего числом противника.

- Ну, эту историю мы все знаем, - продолжала удивляться Маргарита Сергеевна. – Но я лично в наше время не встречала ни одного человека, способного на такие чудеса.

- Не знаю, - ответила Олянка, - были ли вы знакомы с моей мамой, но она умела это делать. И брат мой умеет. И, насколько я помню, все мои родственники по материнской линии умели как расширять, так и сужать купол. Меня, например, мама научила. Кстати, если ты умеешь делать это, твой купол увеличивается в несколько раз.

Неожиданно помощь Оляне подоспела со стороны девочки-киевлянки:

- У меня тоже один раз получилось увеличить уже запущенный купол. Это произошло, когда я готовилась к вступительным экзаменам. Мне тогда было просто интересно, правду говорит сказка или нет. И у меня тогда получилось. Правда, это случилось только один раз.
 
- Ти це бачив, Андрію Віталійовичу? – напомнил о себе Шарат. – Якщо так, то можеш рахувати, що прожив ти своє життя недарма. Я про таке й своїм онукам розповідатиму.

- Так, ребята, - сказала Городецкая, - нам пора возвращаться. Возьмитесь все за руки.

Через мгновение они снова оказались в резиденции утренней кватры. Олянка сразу же побежала к Питу. Ей не терпелось рассказать о случившемся. Но когда она пришла в зал, Веслав взглядом показал ей, что разговор следует отложить на потом. За ними все еще наблюдали. Следующие пятнадцать минут они провели молча.

Когда зал окончательно заполнился, на сцену вновь вышла Аурора Войнаровская.

- Всі вже прийшли? – обратилась она к аудитории.

Присутствующие в зале активно задакали.

- Дуже добре. Вітаю всіх діточок з закінченням першого іспиту!

Аплодисменты.

- Ну що ж, прийшов час оголосити прізвища двадцяти найкращих діточок від години ранкових діянь. Отже, найбільший купол часу показав Антон Ромашин, місто Херсон. Його радіус становить 1429 метрів. Антоне, підіймайся на сцену. Давайте поаплодуємо.

Когда Войнаровская поизносила фамилию победителя, зал оглушил его звонкий выкрик «Йес!» и радостные звуки эйфории родственников.

На сцену поднялся невысокий худенький, но резковатый мальчишка. Аурора продолжила:

- Давайте, діточки, ми з вами вирішимо так: прізвища тих, кого я називаю – піднімайтеся, будь ласка на сцену. Добре? Отже, на другому місці з результатом 1314 метрів у нас опинилася Галина Доній, село Майське, Синельниківського району, Дніпропетровської області. На третьому місці – ще один представник Дніпропетровщини: місто Кривий Ріг, Остап Шведько, радіус – 1290 метрів. Четверте місце – Ярослава Мензик, місто Луцьк, 1255 метрів. П’яте місце – Ольга Саранча, місто Керч, Крим, 1252 метра. На наступній дитинці, котра вийде зараз на сцену, я хочу зупинитися детально. Цей хлопчик зайняв шосте місце у цьому випробуванні. Але він показав унікальну, стародавню, вже майже забуту техніку володіння куполом часу, а саме вміння розширювати і звужувати купол. Цікаво, що він – син жінки, котру ми всі знаємо як неперевершену оповідачку казок. Ця жінка, моя колега, геніальна вчителька, на жаль, передчасно нас покинула. Отож, зустрічайте хлопця, який тимчасово мешкає у місті Вроцлав, Польща. Кіпріан Пітайчи. Його радіус – рівно 1250 метрів.

Олянка поднялась с места, и люди одарили ее громогласными аплодисментами. Она посмотрела на Пита. Его взгляд показывал крайнюю степень порицания. Вдобавок, он неодобрительно покачивал головой. Олянка виновато улыбнулась другу и пошла на сцену.

Войнаровская далее оглашала победителей:

- Сьоме місце – Дмитро Цимбал, місто Чортків, Тернопільщина, 1021 метр. Восьма – Антоніна Кудрявцева, місто Миколаїв, 937 мерів. Дев’ята – Марійка Хоменко, село Аршуки, Липоводолинського району, Сумської області, 905 метрів. Десята – Катерина Воровська, місто Чернівці, 880 метрів. Одинадцятий – Кирило Шелест, місто Київ, 867 метрів. Дванадцята – Олександра Карасик, місто Тирасполь, Придністров’я, Молдова, 860 метрів. Тринадцята – Олена Волкова, місто Ужгород, 841 метр. Чотирнадцятий – Тарас Черенко, місто Тульчин, Вінниччина, 833 метра. П’ятнадцятий – Олексій Сажин, місто Золотоноша, Черкащина, 829 метрів. Шістнадцята – Олівія Микишин, місто Львів, 828 метрів. Сімнадцята – Оксана Терещенко, місто Торез, Донеччина, 822 метри. Вісімнадцята – Єва Мальцева, місто Луганськ, 794 метра. Дев’ятнадцятий – Олег Потапов, місто Кременчук, Полтавщина, 794 метра. І нарешті, на двадцятому місці з результатом 765 метрів у нас опинилась Ніна Литвин, місто Запоріжжя.

И тут Олянка встретилась с глазами с девочкой из Киева, которая была в ее группе. Та сидела в первом ряду. Оляна вспомнила, что у этой девочки также купол был 765 метров. Киевлянка еле сдерживала слезы. Если бы она не перепутала в первом испытании области, то наверняка
на сцене сейчас стояла вместе с другими победителями.

- Всім діточкам, хто брав участь у екзаменах я щиро дякую. Не переживайте. Ви нічим не гірші за тих, хто стоїть зараз біля мене. Просто їм сьогодні більше поталанило. Давайте поаплодуємо собі, за те що ми такі гарні, красиві і розумні.

Зал разочаровано и нехотя похлопал сам себе.

- А тепер, на жаль, прийшов час прощатися. Ще раз кажу вам спасибі. Заходьте до нас. Ранкова кватра буде рада вас бачити. До побачення!
 
Войнаровская повернулась лицом к двадцати победителям и ру-
ками показала, чтобы они подошли к ней поближе.

- А для вас, дорогі мої діточки, все тільки починається. Зараз у нас, - она посмотрела на часы, - 15 хвилин від початку години ранкових ідей. Давайте за десять хвилин ми з вами зустрінемося поверхом вище у холі, де у вас була реєстрація. Ваші родичі можуть вас супроводжувати. Домовилися?

Не дождавшись ответа, Аурора выбежала за кулисы. Ребята спустились со сцены и подошли к своим родственникам.

- Нам нужно подняться наверх, - сказала Оляна Питу и стала собирать вещи.

Когда они вышли из зала, Пит очень тихо на ушко спросил у Олянки, почему она расширила свой купол во время экзамена.

- Я просто не знала, что никто так не умеет делать, - шепотом ответила она. – Пришлось выкручиваться. Кстати, я сказала, что Веслав тоже так умеет.

Пит широко отрыл глаза и покрутил пальцем у виска.

- Ничего, - продолжила Олянка, - потренируешься.

Она послала Веславу невинную улыбку, и они направились к лестницам. Но это было непросто. В вестибюле столпилось куча народу. Уже на ступеньках ребята увидели, что разгневанные поражением своих чад родители обступили членов наблюдательной комиссии. Одни пытались что-то им доказать, другие топали ногами и размахивали руками, а третьи просто ждали своей очереди к аудиенции. Оксане Милантьевне пришлось запустить купол времени и обратиться к разъяренным родственникам проигравших через него, поднеся исток
серебристого света прямо ко рту:

- Шановні батьки! За 15-20 хвилин наша комісія матиме можливість вислухати всі ваші претензії і зауваження. Кожен з вас скаже все, що він хоче. Але зараз ми маємо бути на оголошенні завдань другого туру. Коли ми повернемося, то зупинимо час і розберемося у всіх наших і ваших проблемах. Повертайтеся зараз у зал. Ми до вас прийдемо. А тепер пропустіть, будь ласка, членів наглядової комісії.

Старушка отпустила время. Но родственники и не думали расходиться. Наблюдателям ничего не оставалось делать, кроме как взяться за руки и исчезнуть.
 
Хорошо, что Олянка с Питом успели подняться по лестнице. Сразу после исчезновения комиссии толпа ринулась наверх. Путь ей преградила охрана утренней резиденции. Теперь проход здесь был закрыт, и не успевшие подняться участники второго экзамена были вынуждены искать другие способы добраться на последний этаж.

Некогда огромный холл наверху сейчас уменьшился до нормальных размеров. Здесь стояли удобные кресла для участников второго тура и их родственников и небольшие столики с напитками и закусками. Олянка и Пит расположились в креслах у стены, и девочка с удовольствием принялась уничтожать бутерброды с сыром и сухой колбасой.

Покончив с перекусом, Оляна стала разглядывать своих соперников. Сейчас их было здесь двенадцать. Антон Ромашин, победитель прошедшего соревнования, к еде не прикасался. Он, в отличие от всех остальных, стоял с гордым видом чуть в стороне от мамы, которая что-то размеренно рассказывала своему мужу. Мальчик изучающе уставился на Оляну. Она даже встретилась с ним взглядом, и что-то в его глазах ей сильно не понравилось. Но сейчас Оляна не хотела думать о плохом. Большинство других детей что-то живо обсуждали со своими родителям. От многих из них исходили волны гордости за самих себя. Они искренне радовались, что попали в двадцатку лучших.

Высокая, крупная Галя Доний, ни на кого не обращая внимание, ходила взад-вперед и сосредоточено о чем-то думала. Ее родители, проигнорировали расставленные на столах угощения и громко на весь холл приглашали дочку отведать жареной курицы. Ее запах быстро распространился по всему помещению. И многие детки попросили своих мам и пап дать им такую же. Через минуту запах жареного мяса утроился, а пальцы, губы и даже щеки нескольких ребят заблестели от прилипшего к ним жира.

Галю же, казалось, не смущал ни аромат еды, ни зов родителей. Она продолжала свои сконцентрированные и резкие передвижения, несмотря ни на что. Неожиданно девочка остановилась и очень громким и грубым голосом сказала:

- Мамо, мені надо до вітру.

Кто-то из деток хихикнул. Госпожа Доний вскочила с места и подбежала к дочке. Через секунду они улетучились, а вернулись только через пару минут.
 
Войнаровская появилась уже под окончание пира.

- Нічого, нічого. Їжте. Набирайтеся сил. На вас чекають ще важкі випробування.

Аурора обратила внимание на пустые кресла.

- Невже прийшли не всі?

Она пересчитала детей. Их оказалось только семнадцать.

- А де ще троє?

- Наверное, не могут пройти через охрану, - ответил папа Нины Литвин. – Мы сами пробирались сюда через кулисы.

Войнаровская снова запустила купол, и Маша Хоменко от неожиданности чуть не поломала зубы об внезапно окаменевшую куриную ножку. Верховная Хранительница резво направилась вниз в вестибюль к разгневанным родителям не попавших в финал детей. О чем она говорила с ними, ребята не слышали. Но очень скоро Аурора вернулась в компании семей трех участников второго тура.

- Ви вже доїли? – спросила она, отпуская время. – От і добре.

Из какого-то кабинета к победителям вышли четверо членов наблюдательной комиссии. Перед ними появились стулья, и когда они сели, возле каждого из них возник маленький стол.

- Часу в нас небагато, тому я маю його знову зупинити, - сказала
Войнаровская, и из ее ладони вновь вылетел серебристый свет. – Отже, діточки, на вас чекає другий іспит. Ми хочемо перевірити два ваші найсильніші термінати: перший і другий. Ми навмисно обмежили кількість термінатів лише тими, які людина усвідомлює, бо саме їх прояв обумовлює найважливіші риси будь-якої години. Використання інших термінатів оцінюватися не буде. У наступному іспиті діточкам буде запропоновано відтворити якусь реальність, в якій одна емоція буде мінятися на іншу. Таким чином, ми перевіримо і емоційність, і відчуття. Все це має відбуватися під власним куполом дитинки. Оцінювати кожну дитинку будуть наші шановні члени наглядової комісії за дванадцятибальною шкалою. Отримані від чотирьох рефері бали підсумовуватимуться. Судді будуть сидіти окремо один від одного і не матимуть права обговорювати учасників. У наступний тур вийдуть тільки двоє найкращих. А там на нас чекатиме дуель, переможець якої і отримає місце від години ранкових діянь. Як бачите, я не зможу жодним чином вплинути на перебіг змагань.
 
Аурора подошла к наблюдателям-судьям, что-то шепнула каждому из них, и все четверо перенесли свои столы и стулья в разные стороны. Теперь каждого из них разделяло приличное расстояние, и судьи не имели возможности переговариваться друг с другом. Больше всего не повезло Васе Севешину. Ему досталась стена холла возле лестницы. К тому же кресла, где сидели абитуриенты с родственниками, немного мешали обзору. Поэтому свой стол и стул ему пришлось воздвигнуть на полуметровый постамент. С учетом того, что Севешин всегда носил на лице маску напускной серьезности, после того как он сел на свое приподнятое место, Вася стал похож на памятник то ли вечному
студенту, то ли усердному офисному работнику.

- Тепер найголовніше, діточки. Обидва тури мають відбутися впродовж наступної години ранкових діянь, коли здібності представників нашої години підсилюються часом. Я бажаю вам правильно використати ці дев’яносто хвилин. Запитання є?
Руку подняла мама Оксаны Терещенко:

- Аурора Константиновна, а в какой очередности будут экзаменовать детей? Будет жеребьевка или по желанию?

- Ні-ні. Цього не буде, - ответила та. – Першою на іспит піде та дитинка, котра в минулому змаганні зайняла двадцяте місце. Тобто Ніна Литвин. За нею дев’ятнадцяте місце, вісімнадцяте, і так далі. Останнім вирушить на екзамен наш переможець – Антон Ромашин. Зрозуміло? Ще є питання?

Вопросов больше не было.

- Ну, тоді зустрінемося тут рівно на початку години ранкових діянь. Не розходьтеся, - сказала Войнаровская и убежала. Время она
отпустила уже по ходу.


Глава 25


Село Блудше на Черниговщине некогда помнило и лучшие дни. Пестовская молодежь выезжала отсюда на заработки в город. Уезжали из села и чтецы судеб. Картина, весьма характерная для украинской глубинки. Поэтому к началу второго десятилетия 21 века в Блудшем проживало от силы две сотни пестов и около сотни человек – в основ-ном люди старшего поколения.

Возвращение Гены Сороки в село было воспринято местными жителями с большим воодушевлением – ведь все его ровесники уже перебрались кто в Киев, кто в Чернигов, а кто за рубеж. Односельчане очень надеялись, что вместе с Геной в Блудше приедут и песты. Но компанию ему составил только дедушка – Гена еще не успел обзавестись подопечными.

Поселились дед и внук в старой пустующей хате, где почти 50 лет тому назад родилась Генина мама. Валентин Максимович очень любил этот дом. С ним связано много воспоминаний: и о покойной жене, и о дочери, которая уже лет пять как перебралась в Италию со своими пестами. Гена отказался ехать с мамой на Апеннины. Во-первых, он не ладил с отчимом, а во-вторых, не хотел оставлять дедушку одного.

После смерти последнего своего подопечного песта Валентин Максимович Жуков, казалось, потерял всяческий интерес к жизни. Будто невидимый палач обрубил от его души весь мир, который старик знал, которым жил. У него остался только внук. Валентин Максимович понимал, что стал для Гены обузой. Жуков винил себя, что Генка тратит свою драгоценную молодость на него, что он не живет жизнью, присущей его возрасту: не встречается с девушками, не гуляет, не делает глупостей, а все время находится подле своего деда.

- Как же ты жить будешь, не набив сейчас шишек? – спросил как-то Валентин Максимович.

- Я намагатимусь бути обережним, - весело отвечал Гена. Он знал, к чему дедушка затевал такие разговоры. Но оставить старика одного Гена не хотел. Дед Валя был единственным родным ему человеком. Родители развелись, у отца уже давно была другая семья, да и Генку папа особо не жаловал. Мама тоже вышла замуж и уехала. Правда, были живы еще дед и баба по отцовской линии. Но у Гены с ними как-то не сложились отношения.

Валентин Максимович был с внуком с самого его рождения. Он очень любил его. В детстве он часто заменял мальчику родителей, которые чрезмерно увлекались выяснением отношений друг с другом. Именно дед Валя был рядом, когда маленький Генка сделал первый шаг, когда сказал первое слово. Именно он научил ребенка писать и читать, подготовил к обучению, помогал мальчику советом, воспитывал его. Поэтому, когда дедушка потерял все, Гена Сорока даже не рассматривал другие варианты, кроме как остаться с ним.

Прошло уже два месяца с момента переезда в Блудше. Дед и внук постепенно упорядочили свой быт. Гена с головой окунулся в нужды села, пытаясь решить проблемы живущих здесь пестов. Он понимал, что особого успеха на данном поприще он не достигнет. Но кто-то же должен заниматься их судьбами.

Валентин Максимович же каждое утро ходил к старой заброшенной деревянной церкви. За два месяца у него даже вошло это в привычку. Невзирая на погоду, ежедневно к началу суток в час утренних ритуалов старик уже сидел на паперти и чего-то ждал.

Как-то раз Гена пошел к церкви вместе с дедом. Они соорудили себе прямо на ступенях паперти сидения из полиуретана и какое-то время провели молча. Когда внуку уже откровенно стало скучно, он
спросил:

- А що ми тут взагалі робимо?

Дедушка с любовью посмотрел на внука, улыбнулся и сказал:

- Генка, как ты думаешь, сколько лет этой церкви?

- Ну десь років двісті, може триста.

- А сколько лет она стоит закрыта?

- Може десь 70-80 років.

- Мне мой тесть, твой прадед, рассказывал, что в начале прошлого века каждое воскресенье эта церковь не могла принять всех желающих пестов. Многие оставались на улице. В будние дни здесь постоянно дежурил кто-то из чтецов судеб, дабы услышать молитвы мирян. Сейчас же сюда никто не ходит. Но эта церковь не мертва. Это только песты считают, что можно уничтожить храм, разрушив или закрыв его. На самом деле церковь живет до тех пор, пока ждет хотя бы один из чтецов судеб. В Киеве много церквей, и большинство из них мертвы. Мертва Лавра, мертва София. Потому что люди перестали слушать молитвы пестов. Дневная кватра хоть и обосновалась в Лавре еще со времен Мазепы, но уже девяносто лет как игнорирует храмы. А эта церквушка живет, пока жив я.

В глазах Гены искрились гордость за дедушку и уважение к нему.

- І молитви скількох пестів ти вже почув? Сюди взагалі хтось ходить?

- Ходят, Генка, ходят. Некоторые даже крестятся. Один раз был здесь фотограф. Пофотографировал немного, походил вокруг да около, потом сел прямо на ступеньки, где ты сейчас сидишь, и несколько минут молился. О дочке, о жене своей бывшей… грехи свои замаливал.

- А ти що зробив?

- Да так, ничего особенного. Внушил ему мысль, что если он раскаялся, что изменил жене, то у него уже есть прощение. Главное теперь – чтобы он сам себя простил. Он когда садился в машину, даже просветлел от этой мысли. Вера – это страшная сила. Она может все: и созидать, и разрушать. Этому песту его вера еще поможет обрести себя. Но большинство пестов, которые ходят сейчас в церковь – я вообще имею в виду, не эту конкретно, – подменяют своей слепой верой знания. Вот так вот рождаются глупцы и фанатики. Таким лучше не помогать. Если они и услышат тебя, все равно поймут все по-своему и найдут себе оправдание в своей вере.

В тот день дед с внуком еще долго разговаривали на паперти церквушки.

Пришел день святого Николая. Валентин Максимович ушел еще до рассвета. А Гена решил сегодня остаться дома. Он очень устал. Ему нужен был выходной. Он проводил дедушку и лег спать, не останавливая время.

Проснулся Гена от стука в окно. Это был соседский мальчик Юрко. Он жил с родителями через две хаты и часто забегал в гости. В селе детей толком не было, а двенадцатилетнему мальчишке во время каникул было интересно проводить время с Геной – в свободное время, естественно.

Нехотя парень встал с кровати, плеснул в лицо воды для бодрости, вытерся и пошел открывать дверь. Юрко был сильно обеспокоен и с порога затарахтел:

- Гєно, Гєно, там тебе шукають. До мамки зайшли. Вона їх відрядила в зворотному напрямку, але скоро вони все зрозуміють і прийдуть за тобою. Тікай, поки не зупинили час.

- Зачекай, Юрко. Хто шукає? Скільки їх?

- Вони не представлялися. Їх багато. Чоловік 20-25. У тебе немає часу. Тікай. А я піду. Мамка казала, щоб я відразу додому біг.

Через мгновение Юры и след простыл.

«Треба терміново знайти дідуся», - была первая мысль Генки. Он закрыл дверь и принялся одеваться. Сердце билось очень быстро. Мозг выделил столько адреналина, что у Гены дрожали руки. Это очень сильно мешало обуться, завязать шнурки. Во рту пересохло, и вообще у Гены Сороки были очень плохие предчувствия.

«Потрібно думати про щось позитивне. Добре, що ми з дідом змусили пестів познімати всі дороговкази і таблички з назвою вулиці й номерами домів. Так я виграю хвилину».

Когда парень уже был готов перенестись к церкви, Гена увидел записку от Коли Каревских на столе. Он подбежал, но схватить листок бумаги не успел. В этот момент Гена попал под чей-то купол времени.

- Геннадий Сорока! – все пространство купола заполнил незнако-мый мужской голос. – Говорит лидер пятого киевского отряда утреннекватральных охотников Семен Чернышев. Со мною еще охотники из Чернигова. Дом окружен. Вы обвиняетесь в убийстве Веслава Питайчи. Сдавайтесь. У вас нет шансов. Вы не уйдете.

«Ага, ні на мак-зернятко, ані на волосинку не вірю, що ви вбили Піта, - подумал Гена. – Якби це сталося, я б вам був не потрібен. У вас сили в пупі не вистачить навіть приблизитися до нього».

Сорока взял записку и быстро прочитал послание от Коли. Теперь ему стало ясно, что именно утренней кватре от него нужно: информация о Киприане, Пите и Оляне.

Генка понял: послание уничтожить невозможно, да и нельзя этого делать. Пока письмо под куполом, причинить ему ущерб не удастся. Хуже всего, что после закрытия купола оно вернется целым и невредимым на стол. А записку нужно перенаправить в Одессу Алене Мостовой. Чтобы это сделать, письмо должен найти дедушка, но никак не охотники. Ну а как предупредить других ребят, особенно оставшегося в Украине Андрюшу Махатько, он пока не знал. «Потрібно виграти час».

- Я хочу поговорити з головним, - крикнул Сорока.

- Мы утренняя кватра. Здесь все главные. Лидер только один, - ответил Чернышев и захохотал.

- Ти шавка, а не лідер, Семене Чернишов! Я буду розмовляти тільки з Настею.

Смех прекратился.

- А ты выйди и поговори с нею.

- Нема дурних. Якщо ви спробуєте взяти мене силою, живим я вам не дістануся. Ще й двох-трьох ваших з собою візьму. Вибір за тобою, Семене.

Пока охотники решали, отпускать ли Настю Шевченко на переговоры, Гена осознал, что живым попадать в руки к врагу ему никак нельзя. План у него был только один, и он имел очень большой недостаток – его смерть.
 
Гена положил записку на стол, в то место, где она лежала, и сел на нее сверху. Он вспомнил девочку-одноклассницу из часа ночных переживаний – Катю Череденко. Он был в нее влюблен пять лет тому назад. Ее убили еще в начале войны с клятвопреступниками. У охотников и гвардейцев был приказ уничтожать в первую очередь тех, у кого возможности были первым или вторым терминатом. Почему он тогда не признался, что любит ее? Чего он боялся? Сейчас ему эти подростковые страхи казались смешными. Он так ее и не поцеловал. Он вообще никого не целовал.

Горечь обо всем, что Гена не успел сделать, сменилась мыслями о родных: о дедушке, о маме, о папе и даже об отчиме. Вдруг Сорока понял, что это не его мысли. Это внушение извне. Значит, Настя не придет. Охотники решили нападать.

Гена попытался, как мог, выбросить из головы чужие мысли. Нельзя сказать, что он преуспел в тренировке своих терминатов.
Геннадий был самым обыкновенным человеком без особых талантов. Ему неплохо удавалось управлять своими первыми двумя терминатами – целесообразностью и ощущениями. Но до Пита ему было далеко. И хотя у Питайчи терминаты шли наоборот (первый – ощущения, а второй – целесообразность), в тренировочных дуэлях Генка у Веслава ни разу не выиграл. Поэтому с его стороны было бы глупо нападать на всех охотников сразу. Нужно выбрать конкретную жертву.

Не вставая со стола, Сорока описал полукруг рукою, а затем резко поднял ее вверх. Две стены и крыша хаты взмыли ввысь, словно откидной верх у кабриолета. Гена сразу же увидел охотников. Они окружили дом и стояли метрах в пяти друг от друга. Однако человек, запустив-ший купол, где-то прятался. Видимо, лидер Чернышев находился с обратной стороны дома.

«Якби ще знати, у кого доцільність – четвертий термінат. Я б їм показав, де козам роги правлять».

Не успел он это подумать, как в него полетел с корнем вырванный из земли дуб, который рос у забора. Но долететь до Геннадия дерево так и не смогло. Кто-то остановил его на полпути и отправил на свое место.

- Он нам нужен живой, - сказал женский голос.

«Ось вам і Настя», - промелькнуло в голове у Сороки.

Гена сконцентрировался на высоком мужчине с кудрявой шевелюрой. Он так хотел, чтобы этот кудрявый был или из часа утренних ритуалов, или из часа дневных фантазий. Свой посыл в сторону этого охотника он сопроводил мыслью: «Такі безпринципні тварі, як ти, жити не мають права».

Вся его ненависть, зарожденная где-то внутри груди, хлынула к его правой руке и вылетела из нее в виде черной молнии. Через мгно-ение тело кучерявого отбросило на несколько метров, ударило о соседский забор, и охотник замертво упал наземь.

Это была первая смертельная молния в жизни Гены Сороки. Он даже не думал, что способен на такое. Но больше всего Гену сейчас радовало, что он угадал с жертвой, хоть шансов было очень мало. По внешнему виду, ничего не зная о человеке, почти невозможно определить, к какому часу он принадлежит. Нужно некоторое время для наблюдений, чтобы определить мотивы его поступков или логику рассуждений. Получилось, что Гена выстрелил в небо, а попал в цель. У убитого им охотника целесообразность была четвертым терминатом.

Такой прыти от Сороки враги не ожидали. Тем временем Геннадий попытался вызвать у другого противника остановку сердца при помощи своего второго термината. Но тот, хоть и упал на колени, хватаясь за грудь, Генина атака была отбита другими охотниками.

Неожиданно на парня сверху упала сеть, и он быстро в ней запутался. Буквально сразу подлетели веревки и связали его за ноги и за руки. Гена сосредоточился на путах, и через мгновение волокна конопли на веревках превратились в лед. С сетью он поступил так же. Сорока вернул крышу и стены хаты назад и поднял температуру в помещении до 90 градусов. Лед тот час же растаял.

В его голове путались мысли. Сразу несколько человек пытались туда забраться. Но об этом он не переживал. Это очень трудно сделать, когда твой первый терминат – целесообразность. Разве что внушение ритмичностью. Но убивать его никто не хотел.

Парень лег спиной на стол. Ладони в кулаках он держал на груди, а колени прижал к животу. Затем он взрывающим движением направил свои руки и ноги в сторону стен, которые вылетели на охотников с огромной скоростью и ревом. Крышу Гена отправил в то место, где, как он предполагал, находились Анастасия и Семен.

Кое-где послышались стоны. Но кто-то стены все-таки остановил. Это был Чернышев. Его ладони сейчас находились в сантиметрах двадцати друг от друга, были напряжены и сильно дрожали. На лице выступил пот. Затем, преодолев невидимое сопротивление, он с силой соединил кисти и стал давить, будто внутри находилась муха. Стены хаты с грохотом встретились друг с другом в том месте, где лежал на столе Гена Сорока.

- Что вы делаете? - заорала Шевченко. – Вы же его убили. Да я вас…

- Я действую строго по инструкции, - спокойно ответил Чернышев. – Если подозреваемый оказывает сопротивление, которое может угрожать жизни охотника или гражданского населения, допускается уничтожение подозреваемого. А этот ваш Сорока уже убил одного и неизвестно скольких ранил. Живым бы он нам все равно не сдался. Он принадлежал часу ночных решений. Таких, если они сами не захотят, по-хорошему не убедишь. Так что можете меня даже не пугать. Я действовал правильно. И еще я хочу вам сказать кое-что. Если бы не приказ Верховной Хранительницы, которому я обязан подчиняться, я бы ни за что в жизни не согласился на эту авантюру. Вы мне не предоставили никаких доказательств виновности этого человека. Поэтому разглашение того, что здесь произошло – не в ваших интересах. Мне убирать купол?

- Подождите, - Анастасии пришлось затратить массу усилий, чтобы взять себя в руки. – Может, он еще жив. Надо проверить.

- Как хотите, - бросил в никуда Семен и пошел проверять своих людей.

Шевченко зашла в хату, которая уже вернула себе прежний вид: стены и крыша были на своих местах. На столе лежал изуродованный труп Геннадия Сороки. От увиденной картины Настю стошнило, и она пулей вылетела из дома.

- Отпускайте время, мы уходим, - сказала она, отдышавшись. – Сейчас нам крайне необходимо отыскать старика.

- Он тоже обвиняется в убийстве Веслава Питайчи? – спросил Чернышев.

- Да, - соврала Шевченко.

- Я был уверен, что вы так и скажете. Знаете что… Я так же, как и вы, принадлежу дневной кватре, но в утренних охотниках служу уже 20 лет. Больше всего на свете я ценю порядок. А вы пытаетесь сделать из меня и моих людей своих цепных псов. Аурора Константиновна приказала мне помочь вам с Геннадием Сорокой. Мы помогли. А про старика речи вообще не было. Так что не пудрите мне мозги. Если вы решили устроить маленькую личную вендетту, справляйтесь без нас. Я за время конфликта с клятвопреступниками не убил ни одного человека. А сегодня, судя по всему, уже сделал большую глупость, отправив на тот свет невиновного. Поэтому если вы сейчас же не предоставите мне доказательства виновности деда, мы уходим. И гоняйтесь за стариком самостоятельно. Я же поклялся защищать ценности утренней кватры, а не преследовать неугодных вам людей.

- Но у вас приказ – помогать мне!

- И этот приказ я и мои люди уже выполнили. А Женя Собко – даже ценой своей жизни. У него прошлой зимой родилась дочка. Когда она вырастет, какие у вас будут объяснения, ради чего погиб ее отец?

- Идет война.

- Но она же идет между дневной и вечерней кватрой. Почему тогда больше всего жертв среди тех, кто служит утру?

Семен сделал небольшую паузу. Весь его взгляд излучал презрение.

- Не трудитесь. Не надо отвечать, - прервал он молчание. – Я вижу ответ в ваших глазах, Анастасия. Не попадайтесь мне на пути. Прощайте!

Чернышев развернулся, крикнул своим подчиненным: «Мы уходим!», – подождал, пока соберутся все его люди, и отпустил время. Через пару секунд все утреннекватральные охотники покинули Блудше.

На улицу начали выходить люди. Шевченко, опасаясь самосуда, ретировалась. «Черт с ним, с этим стариком, - думала она. – В Украине остался еще один одноклассник Питайчи – Андрей Махатько. Все усилия нужно сосредоточить на его поимке. Только теперь я воспользуюсь услугами дневной гвардии».

Валентина Максимовича, как и Генку, об охотниках предупредил Юрко. Старик минут десять ждал внука у церкви. Но парень не пришел. Заподозрив неладное, Жуков вернулся домой.

В отличие от пестов, после смерти тела людей этого мира исчезают. Будто и не было их на белом свете. У них нет кладбищ, нет памятников. В тот миг, когда Семен Чернышев убрал свой купол времени, исчезли бренные останки Геннадия Сороки.

Зайдя в дом, Валентин Максимович Жуков нашел только окровавленную Генкину одежду. И записку под ней.

План Гены сработал.
 

Глава 26


Члены наблюдательной комиссии и по совместительству судьи второго тура экзаменов прибыли наверх в холл без пяти минут часа утренних деяний. Вид у всех четверых был не самый лучший. Создавалось впечатление, будто они рассматривали претензии не попавших в финал без перерыва в течение суток и очень устали.

За пять оставшихся минут эти вельможные представители четырех кватр должны были успеть поесть и отдохнуть. Последнее проблемой не являлось – для этого достаточно было просто остановить время. Но вот для принятия пищи или для удовлетворения других более прозаических нужд купол времени был бессмыслен и, более того, опасен для здоровья. Поэтому судьи первым делом налетели на еду и постарались как можно быстрее уронить в себя бутерброды, ко-торые все еще находились на столах возле детей.

Потратив на еду не больше пары минут, члены наблюдательной комиссии вновь исчезли. А появились обратно они в тот момент, когда часы в холле оповестили всех, что начался час утренних деяний, или, по-пестовски, половина одиннадцатого утра. Выглядели господа выспавшимися, отдохнувшими, а Оксана Милантьевна даже успела переодеться.

В центр холла вышла Аурора Войнаровская.

- Дорогі діточки! Давайте починати другий екзамен, - она протянула руку вперед, и в том месте, куда была обращена рука, возник стол с тремя стопками конвертов. – Дитинка, коли прийде її черга, має підійти до цього столу і взяти звідти по одному конверту з кож-ної пачки. В першій купці написані якісь негативні емоції, в другій – позитивні, а в третій – умови, котрі потрібно відтворити у цьому холі. Дитинка має показати своє вміння впливати на емоційний стан присутніх згідно з тими екзаменаційними білетами, котрі їй дісталися. Як вона буде це робити, в якій послідовності: чи то від позитивного до негативного, чи то навпаки – значення не має. Го-ловне – результат. Всім зрозуміло?

Аудитория молчала.

- Ну, тоді я запрошую сюди Ніну Литвин.

На бедной Ниночке лица не было. Бледная, с дрожащим подбородком, на ватных ногах она подошла к столу. Девочка вытаскивала билеты, будто жар из огня. Ауроре пришлось помочь Нине вскрыть конверты, так как руки ее не слушались.

- Не хвилюйся ти так, - обратилась к Нине Войнаровская. – Ти вже переможниця. А зараз прочитай всім нам вголос, яке тобі дісталося завдання.

С первого раза Нину никто не услышал, насколько тих у нее был голос.

- Удача, отчаяние и полет, - наконец громко прочитала девочка.

- Тепер зупиняй час. І можеш готуватися. Тебе ніхто не підганяє. Почнеш тоді, коли будеш готова, - сказала Аурора.

Олянка сразу же представила, как бы она воплощала иллюзию полета. Об эмоциях она не думала, так как считала это дело простым. Но от ее мыслей Олянку оторвал голос Нининого папы:

- Аурора Константиновна, а разве можно давать на экзаменах задания, с которыми дети никогда не сталкивались?

- Що ви маєте на увазі?

- Я имею в виду то, что навряд ли здесь найдется хоть один человек, который летал. Мы же люди, а не птицы.

- Так, ми не птахи. У людини на відміну від тварин присутня уява. І саме її ми просимо продемонструвати, - Верховная Хранительница повернулась к Нине. – Не звертай уваги, дитинко. Готуйся.

Прошло минут десять, прежде чем Нина встала в центре холла. Девочка взмахнула как дирижер руками, и холл превратился в салон гигантского самолета. Внезапно всех начало трясти, будто самолет попал в зону турбулентности. Раздался треск, всем показалось, что отпало крыло, и летательный аппарат накренился вправо. Кресла, в которых сидели зрители, не были оборудованы ремнями, поэтому многие из них, в том числе и Оляна, выпали и покатились по полу к стенке. Предусмотрительный Пит наколдовал себе ремни безопасности, поэтому остался сидеть в кресле, улыбаясь. Другие не выпавшие зрители держались за свои сидения из последних сил.

Вдруг произошел сильный удар, и все, кроме Пита, взлетели вверх. Некоторые даже ударились об потолок. И дальше… ничего не последовало.

Оляна поймала себя на мысли, что не испытывает ровно никаких эмоций. Вообще-то, во время выступления Нины ее не покидало ощущение, что все происходит как бы понарошку. Да, салон, хоть и чересчур большой, был настоящим, трусило их по-настоящему, но Нина, видимо, сконцентрировалась на ощущениях и совершенно забыла про эмоции.

- Ти закінчила? - спросила Аурора.

- Да, - виновато ответила Нина.

- Тоді, я прошу суддів передати мені протоколи з оцінками Ніни Литвин.

В руках у Войнаровской появились четыре листа бумаги.

- Отже, оцінки: ранок поставив Ніні 4 бали, день – 6 балів, вечір – 6 балів, ніч – 3 бали. Разом Ніна Литвин отримує 19 балів. Може хтось з суддів хоче прокоментувати?

У Оксаны Милантьевны, как всегда, было что сказать:

- Тут коментувати водночас і важко, і просто. Важко – тому що по-трібно сказати дитині правду, коли ти точно знаєш, що це їй не сподобається. А просто тому що, на жаль, Ніночка з завданням не впоролася взагалі. У мене відчуття так само, як і у представників вашої години – другий термінат. Так от, польоту не відчувалося. Було падіння. Це зовсім різні речі. Відчаю як емоції я також не відчула, а удача полягала лише в тому, що все закінчилося. На жаль, високий бал за такий виступ я поставити не можу. І, судячи з оцінок моїх колег, вони зі мною згодні.

Нина чуть не плакала. Войнаровская попросила ее отпустить время, и девочка закрыла свой купол. Все возвратилось на круги своя: салон вновь стал холлом. Верховная Хранительница звала уже следующего абитуриента.

Олегу Потапову достались «тропический рай», «ненасытность» и «мягкость». К сожалению, и он полностью не справился с задачей. Мальчик, видимо, просто не нашел связи между ненасытностью и мягкостью. Тропический рай он показал просто великолепно, воссоздав в холле природу необитаемого тихоокеанского острова. Даже с «ненасытностью» он справился, внушив собравшимся простую мысль: «Хочу еще всего». Некоторые дети даже пытались лезть за бананами на деревья, настолько сильным было внушение. Но последнюю эмоцию Олег даже не показывал. Все судьи, кроме Григорчук, поставили Потапову по 7 баллов, а Оксана Милантьевна – на балл меньше.

Первой полностью справившейся с заданием оказалась Ева Мальцева. В ее билетах были указаны рассвет, искренность и вражда. Сначала луганчанка погрузила все пространство во тьму. Боже мой, какие мысли лезли в голову Олянке в это время! Ее все раздражало: и непонятные звуки, издаваемые соседями, и Пит, который держал ее за руку, но больше всего ее бесила эта темнота. Кое-кто из взрослых уже начал высказывать друг другу претензии. Но вдруг темень постепенно стала уходить. Зал залился красновато-оранжевыми красками. Вместе со светом, с неуловимым дуновением ветра в зал пришло не-объяснимое чувство нелепости этих ссор. Захотелось быть искренним по отношению к себе и другим.

На этом Ева свое выступление окончила. Она была первой, кому аплодировали. Все судьи поставили по десять балов. А Босюк даже сказал, что если бы не установка, дескать, ставить 12 баллов только за нечто невероятное и выдающееся, он бы с превеликим удовольствием наградил бы Мальцеву максимальной оценкой. Было видно, что другие судьи с ним согласны. Пит на ушко сказал Олянке, что мало кто из взрослых способен на такие глубокие, качественные иллюзии, как Ева Мальцева. Олянке теперь нужно будет придумать нечто фантастическое, чтобы победить.

Оксана Терещенко была, наверное, под большим впечатлением от предыдущей участницы. Поэтому свое выступление она провалила, хоть и достались ей относительно простые задания в виде «жары», «скуки» и «удовлетворения». Летний зной девочка показала убедительно. Но ее скука была больше похожа на безделье, а удовлетворение – на жажду напиться. В итоге жюри ей в сумме поставило 20 баллов, и Ксюша опустилась на предпоследнее место.

Следующей вышла Оливия Мыкышин. Родившейся в Бескидах девочке повезло: ей достались «горы», а в качестве эмоций – терпение и тревожность. Оливия не захотела менять рельеф. Она только насытила помещение горным воздухом и добавила шум водопада. Получилось очень убедительно. Чтобы получить оценку повыше, девочка решила внушать и терпение, и тревожность одновременно. Ощущения у присутствующих было весьма противоречивы. Олянка, например, чувствовала, что вот-вот сорвется со скалы, но при этом она знала, что физических сил у нее хватит, чтобы удержаться.

Оценки Оливии были такие же противоречивые, как и чувства, которые она вызвала. Босюк поставил «9», Нечепура – «4», Севешин – «6», а Григорчук – «10». Александр Николаевич объяснил свою низ-кую оценку тем фактом, что ничего положительного он не ощутил, а это должно было присутствовать.

Алексей Сажин вытащил билеты с «отдыхом», «неудачей» и «симпатией». Мальчик подошел к выполнению задачи творчески: он решил вызвать эмоции зрителей к себе, как актер на сцене. Леша показал пляж: как ему не удается сначала найти свободное место для вещей, затем он долго и очень весело не может переодеться, так как все кабинки заняты. Мальчик вынужден зайти в воду одетым. С ним все время происходили забавные вещи, его персонаж действительно вызывал симпатию. Но…
Тарас Васильевич Босюк, резюмируя, сказал:

- Олексію, акторські здібності тобі дуже допоможуть у житті, але ти не зможеш завдяки їм вплинути на пестів. Щодо виконання завдання, то юридично ти впорався. Але ти зовсім не показав, що вмієш впливати на інших завдяки навіюванням. Ось чому в сумі ти отримав тільки 25 балів.

Тарасу Черенко досталось очень тяжелое задание. Ему нужно было показать депрессию и спокойствие в условиях скорости. Мальчик очень долго думал. В итоге достаточно хорошо у него получилось вызвать у зрителей только чувство депрессии. Угнетены были все: и взрослые, и дети. Но перейти к спокойствию он так и не смог. А со скоростю он вообще ошибся: Тарас, как и Нина Литвин, поместил всех в салон самолета. Но в самолете же скорость не ощущается! На это ему и указали судьи, которые поставили в сумме лишь 23 балла.

Непростые эмоции достались и Алене Волковой. В ее экзаменационных билетах было написано «праздник», «стойкость» и «одиночество». Торжество у Алены получилось очень шумное, реальное. Одиночество – гнетущее, от которого Олянке захотелось выть. А вот стойкость – бутафорская, наигранная, неестественная. Двое судей поставили ей по «8», а еще двое – по «7».

В постоянно улыбающихся глазах Александры Карасик читались веселье и азарт. Она вытянула «степь», «дружба» и «чувство вины». И, не раздумывая ни секунды, приступила к выполнению. Начало было очень неожиданным. Холл исчез, а все зрители словно зависли в пустоте. Затем где-то внизу показалось поле степного разнотравья. Посреди поля выделялся маленький островок нежно-сиреневого цвета. Неожиданно появилась сила притяжения, и все зрители и судьи стали падать вниз. Приземлились они жестко, но без увечий. Попали они точно на этот сиреневый участок. Какое же было разочарование у людей, когда они поняли, что здесь цвела лаванда. А своим падением они уничтожили все цветы. Такого чувства вины, как перед этими растениями, Оляна, наверное, за все свои неполные десять лет пока еще не испытывала. Как можно было убить такую красоту! «Славу Богу, что хоть Пит рядом», - подумала она. Олянка взяла его за руку. Она была ему очень признательна просто за то, что он есть.
- Я закончила, - неожиданно сказала Саша Карасик.

Только сейчас до присутствующих стало доходить, что это была только иллюзия. Внушение Александры было настолько чистым и незаметным, что даже жюри не могло до конца поверить в прошедшее несколько секундами ранее.

Судьи оценили Сашу по достоинству. Все, кроме Севешина, поста-вили по 10 баллов. Василий же поставил «11».

- Я просто не мог иначе. Это было очень впечатляюще, - пояснил он.

Кирилл Шелест был очень маленького роста. Его взгляд был настолько добродушен, что вызывал умиление даже у родителей своих соперников. Первый он достал «снег», затем – «причастность», ну а когда он прочитал содержание третьего конверта, мальчик расплакался: ему попалась «агрессия».

- Я не тренировал отрицательные эмоции, - в слезах произнес он.

Войнаровская хоть и посочувствовала малышу, но сказала, что правила едины для всех. Кирилл долго не мог взять себя в руки. Когда, наконец, он присту-пил к выполнению задания, то сделал сразу две глупости. Вместо обык-новенного (его еще называют «рождественским») снега с неба сразу летели сугробы. Зрителям пришлось защищаться. Затем мальчику удалось внушить присутствующим причастность… к тому, что они заставили его вызвать этот сугробопад. Зал встретил такое внушение с недоумением, которое мальчика окончательно вывело из себя, и он прекратил свое выступление. Каждый из судей из жалости поставил Кириллу по 3 балла.

Катерине Воровской пришлось переодеться. Вся ее одежда была мокрой от снега. Поэтому Катя задержала экзамен на пять минут. Ей
достались «успех», «безразличие» и «пустыня».

- Пустеля! Як чудово! Я хоч волосся підсушу! – Радостно сообщила она.

У Кати получилось то, что не вышло у Оливии Мыкышин: внушить две эмоции одновременно. Ее внушение безразличия к успеху ввело зрителей в состояние сильной, противоречивой и одновременно гармоничной апатии. Но все это было слишком оторвано от условий пустыни, хотя и та выглядела очень убедительно. Григорчук поставила ей «9», а все остальные – по «8».

Когда Мария Хоменко прочитала задание из первого конверта – «любовь», она сразу же заметила, что сейчас ей попадется «ненависть». Но не угадала. В качестве отрицательной эмоции ее экзаменационным заданием стала «нетерпеливость». В третьем конверте было написано «подводный мир». Маша не хотела вновь мочить всех водой, поэтому она ограничилась «сухим» вариантом подводного мира: на полу холла выросли кораллы, а по воздуху поплыли стаи рыб. В эмоциях девочка не была убедительной. У нее получилась только нетерпеливость. Олянка даже не могла усидеть на месте. Любовь же – это такое чувство, к которому нужно иметь предрасположенность, которой, к сожалению, у Маши Хоменко не было. Не каждый человек способен любить. Поэтому и внушение у абитуриентки не получилось. Девочка получила за свое выступление в сумме 27 баллов.

Весь внешний вид Антонины Кудрявцевой излучал уверенность в собственных силах. Эта девочка знала себе цену. Она раскрыла три конверта и увидела там «пляж», «увлеченность» и «ревность». Вместо холла появилось какое-то пустынное песчаное побережье бескрайнего моря. Тоня побудила зрителей увлечься игрой в пляжный волейбол. Но как только у кого-то стало получаться играть лучше остальных, людей массово стало посещать чувство зависти, но не ревности. Эта неточность и повлияла на Тонины оценки: она получила четыре «9».

Как только Дмитрий Цимбал озвучил свое задание, Аурора Войнаровская сказала: «Знову будемо мокнути». В его билетах было написано «дождь», «энтузиазм» и «жестокость». Однако дождик сначала Дима сотворил слабенький. Зрители даже были благодарны этой несущейся с неба влаге, потому что воздух стоял тяжелый, было очень душно. Внезапно дождь стал усиливаться. Люди увидели большой кусок целлофана. Оставалось найти только опору, чтобы сделать из него навес. Для этого подошли сухие ветви, неизвестно откуда появившегося дерева. Ломали их зрители воодушевленно, дружно, с азартом. Навес был построен очень быстро, но оказалось, что места для всех под ним не хватает. А дождь тем временем превратился в ливень. Место под навесом люди занимали по принципу «кто первый встал, того и тапки». Оляна, Пит и еще несколько человек оказались под дождем. Олянке не нравилось это внушение. Дима делал все нарочито, неэлегантно. Зрители также поддавались этой иллюзии нехотя. Однако проявление энтузиазма он от людей добился. Жестокость же он только обозначил, дескать, вам не хватило места – вы сами в этом и виноваты. Но самого чувства жестокости у людей не было. Цимбал получил в награду за свои старания одну «6», две «7» и одну «8».

- Буря, гнев и безмятежность, - громко прочитала Ольга Саранча свое задание.

Оля решила немного поиграть со зрителями. Ее буря была очень реалистична: сильный штормовой ветер, ливень, она даже добавила смерч. Вместе со стихией в сознание людей приходил гнев. Беспричинный, ничем не обоснованный. Но стоило бури утихнуть, зрителей начала одолевать безмятежность. Через пару мгновений снова ураган и снова гнев. Затем опять спокойствие и безмятежность. И так несколько раз. Войнаровской пришлось останавливать девочку. Уж очень надоели ей такие качели. Судьи оценили такие старания ребенка по 10 баллов каждый.

- Кіпріан Пітайчи, - позвала Верховная Хранительница.

Олянка поднялась и подошла к столу с тремя изрядно похудевшими стопками конвертов. Она вытащила три из них и вслух громко продекламировала:

- Невесомость, страх и веселье.

- Зупиняй час, Кіпріане.

Из Оляниной ладошки вылетел серебряный луч. Около минуты девочка обдумывала план своего выступления и затем приступила к выполнению экзаменационного задания.

С невесомостью Олянка справилась мгновенно. Сначала зрители даже и не поняли, что притяжения Земли под Олянкиным куполом больше нет. Девочке пришлось незаметно потрусить весь холл, чтобы столы, бутерброды, кресла и даже люди поплыли по воздуху. Зрители и судьи сталкивались в пространстве, отлетали друг от друга. Как вдруг после очередного столкновения у Ауроры Войнаровской голова отлетела от ее туловища. Закричали дети и женщины. Началась паника. Руки Верховной Хранительницы судорожно хлопали по тому месту, где только что была ее голова, а та медленно плыла в обратном направлении и истерично вопила:

- Чому я бачу своє тіло?! Де моя голова?!

Дальше – больше. У людей от любых столкновений в воздухе на-чали отделяться части тела: руки, ноги, головы, от которых в свою очередь отсоединялись пальцы, ладони, ступни, носы, уши и тому подобное. Взрослые и дети, женщины и мужчины, мальчики и девочки – все неистово орали. Казалось, ужас присутствующих можно было потрогать руками, если бы они, конечно, хоть у кого-то, кроме Оляны, остались на своих естественных местах.

Сначала девочке угрожали, пытались запугать, затем просто просили вернуть всем нормальный облик, ну и, в конце концов, ее стали умолять.

- Но я же еще не начал внушать вам страх! – в Оляниных интонациях читалось озорство.

Но люди восприняли ее слишком буквально.

- Не надо, пожалуйста. Этого достаточно, - крикнул кто-то.

Чьи-то родители попросили вмешаться Войнаровскую и судей.

- Як я це зроблю? – отвечала та. – Я навіть не знаю, де мої руки. А, ось, бачу одну. Мабуть, моя.

Аурорины зубы вцепились в пролетающую мимо ее головы руку. К ее ужасу, челюсть вместе с зубами Войнаровской отделилась ото рта и осталась на запястье. Послышался чей-то женский крик:

- Ой! Меня сейчас кто-то кусает за руку! Прекратите немедленно! Олянка стояла посредине холла. Ее тело, в отличие ото всех, было цельным. А вокруг нее, как планеты вокруг Солнца, крутилась вереница частей человеческих тел разных размеров.

- Кіпріане, будь ласка, поверни всім людський вигляд, - сказала пролетающая голова Оксаны Милантьевны Григорчук.

- Хорошо, только я не знаю, как это делается, - холл окатила очередная волна ужаса. Оляна игриво поспешила всех успокоить. – Но я буду очень стараться! Кого мне собрать первым? С кого мы начнем?

- Мене, - громе всех заорала челюсть Войнаровской.

- Хорошо, Аурора Константиновна. Летите ко мне.

- Я не знаю як і не знаю чим до тебе летіти.

- А вы летите хоть чем-нибудь.

К Олянке подплыла пусторотая голова Верховной Хранитель-ницы. Она мычала, она плакала, и всем своим видом взывала о помощи. Поскольку челюсть в холле летала только одна, Оляна быстро ее выловила и присоединила к голове. Войнаровская сразу заговорила:

- Ой, дякую тобі, Кіпріане. Тепер поверни мені, будь ласка, все інше.

- Конечно, Аурора Константиновна! С превеликим удовольствием! – далее проказница обратилась ко всем присутствующим, - уважаемые судьи, дети и их родители. Я прошу всех успокоиться. С этого момента я начну всех собирать. Выстраивайтесь в очередь.

На присутствующих накатила волна облегчения. Многие кричали «Слава Богу!», благодарили Киприана, хотя глаза на летающих головах говорили, что недавно они пережили самый настоящий шок.

Олянка принялась выуживать из потока частей тел туловище, руки, ноги и все остальное. Когда юная мастерица закончила собирать мозаику, все пространство под куполом времени содрогнулось от взрыва хохота. Смотреть без смеха на Войнаровскую было невозможно. Аурорина голова была насажена на туловище какого-то тучного дяденьки. Причем задом наперед. На ее лице почему-то мирно ужились два явно детских носа, а на лбу красовалось только одно ухо. Ноги и руки, естественно, чужие, Оляна поменяла местами, причем одна нога была женская, а другая мужская. Верховная Хранительница сейчас была похожа на летающую избушку на курьих ножках.

Аурора поняла, что с ней что-то не так, но не нашла, что сказать. А тем временем дети заголосили:

- Я тоже так хочу…

- Собери и меня также…

Каждая последующая Олянкина сборка сопровождалась весельем и смехом. Даже Войнаровская пару раз улыбнулась. Когда девочка слепила последнего человека, она торжественно объявила:

- Все! Я закончил!

Если бы люди могли хлопать, был бы шквал аплодисментов. А так зрители ограничились громким «Ура!».

Оляна хлопнула в ладоши, и все присутствующие вновь оказались на своих местах в нормальном человеческом облике. Все вздохнули с облегчением.

- Я прошу суддів передати мені протоколи, - сказала Аурора, и у нее в руках очутились четыре листка. – Отже у нас змінився лідер. Всі чотири кватри поставили Кіпріану по 12 балів. Разом 48 балів.

В этот раз аплодисменты не заставили себя ждать.
 
- Это было просто… фантастика, - сказал Александр Николаевич Нечепура. – Впервые встречаю человека, способного на такую гениальную иллюзию. Кроме того, я получил незабываемые ощущения, когда голова сидит на другом теле, и ты не можешь этим телом управлять!.. Поздравляю, Киприан! Эти 48 баллов ты заслужил.

Когда Ярослава Мензык выходила демонстрировать свои способности, она, наверное, не смогла должным образом настроиться после Олянкиного выступления. Хоть и досталось ей достаточно легкое задание в виде «холода», «грусти» и «удивления», девочка его провалила. Мороз оказался ненастоящим. Даже скрипящий снег не убеждал в этом. Грусть была какая-то искусственная, ничем не вызванная, а удивление – навязчивым. В итоге Ярослава получила свои 18 баллов, но особо этому не расстроилась.

Остап Шведько выбрал конверты с «морем», «ненавистью» и «эйфорией».

- А что такое эйфория? – спросил он.

- После таких вопросов можно даже не начинать, - сказал Севешин. – Как же ты будешь показывать эмоцию, если ты не знаешь, что это такое? На экзаменах запрещено помогать абитуриентам.

- Можно я подскажу ему? – поднялся с места папа Остапа.

- Нет, - ответил Василий. – И если вы произнесете еще хоть слово, мы его дисквалифицируем.

Остап на минутку задумался. К нему обратилась Аурора:

- Остапе, дитинко, починай виступ, запускай купол. Плине дорогоцінний час.

- Я отказываюсь от участия в экзаменах. Я не знаю, что показывать. Кроме того, навряд ли я смогу победить Киприана, даже если бы я и знал, что такое эйфория.

И мальчик отправился на свое место.

Вышла Галина Доний. Ей достались «лес», «уважение» и «злость». Очень-очень крупная Галя производила впечатление очень-очень неуклюжего человека. Это подтвердилось и при выполнении задания. Лес у нее получился какой-то куцый. Внушение уважением отдавало привкусом твердолобости. Единственное, что у нее получилось очень натурально, – это злость. От нее веяло первобытностью. Судью оценили Галину иллюзию в 26 баллов.

Пришло время последнего участника – победителя предыдущего тура Антона Ромашина. Он прочитал вслух свое задание:
 
- Подземелье, радость и презрение.

Неожиданно для Оляны объектом своих внушений Антон выбрал именно ее. Девочка оказалась совершенно одна. Другие зрители просто испарились. Она сидела в какой-то пропахшей сыростью темнице, прикованная к стене. Вдруг появился Антон. Его взгляд не сулил ничего хорошего.

- Можно я буду защищаться, - крикнула Оляна.

Никто не ответил. «Наверное, вмешиваться в чужие внушения во время экзаменов нельзя, - подумала она. – Нужно терпеть».

Мальчик ничего не делал. Он просто стоял и пристально смотрел на Оляну. От него исходили только волны презрения. Девочка это ощущала. И вдруг она поняла, что он радуется своему презрению. Она отчетливо чувствовала все, что чувствовал он.
Через мгновение все закончилось. Вернулись зрители.

- Одну минуточку, - обратился ко всем Ромашин. – Я хочу кое-что сказать. Я знаю, что испытанное вами только что обычно не обсуждают друг с другом. Но иначе вы не поймете. То, что вы сейчас увидели и почувствовали, произошло не только лично с вами. Но и со всеми. Точнее с каждым из вас. Я научился, так сказать, индивидуальному подходу в массовых внушениях. Я прошу судей учесть это. Спасибо.

Эта ремарка явно произвела впечатление на судей и зрителей. Олянка сначала даже не поверила Антону. И чтобы удостовериться в правдивости его слов, она тихо спросила у Пита:

- А что ты видел только что?

- Я був у якихось сутеринах прикутий до стіни, - шепотом ответил Пит.

«Это значит, каждый в этом холле был так же, как и я, в подземелье, и испытывал те же самые ощущения», - подумала она. Чем больше девочка узнавала Антона, тем меньше он ей нравился.

Войнаровская подошла к каждому из судей. Какое-то время она посовещалась с ними и забрала протоколы.

- Отже оцінки: ранкова кватра – «12», денна – «12», вечірня – «12», нічна – «11».

- Я хочу прокоментувати, - сказала Оксана Милантиевна. – Антоне, ти винайшов унікальну техніку. Але мене дуже лякає той ентузіазм, з яким ти підійшов до навіювання негативних емоцій. Це було дуже страшно. А ще більш страшно стає, коли ти розумієш, що це подходить від десятирічної дитини. Тобі вкрай необхідно подобрішати. Саме тому я і знизила оцінку. І ще, я тебе вітаю з виходом у третій тур. У тебе дуже серйозний опонент. Нехай переможе сильніший.

- Дякую, пані Григорчук, - сказала Аурора. – Дорогі діточки, давайте привітаємо переможців другого туру екзаменів години ранкових діянь Кіпріана Пітайчи і Антона Ромашина.

Зрители и участники активно захлопали в ладоши. Войнаровская позвала победителей к себе.

- Отже, Кіпріане і Антоне. Зараз на вас чекає справжня чоловіча дуель, де ви можете застосовувати будь-які свої термінати. Оцінювати вас ніхто не буде. Програє той, хто не зможе чинити опір чи здасться. Переможець отримує місце у класі від нашої години. Хлопці, зараз прийшов час показати нам ваші найкращі якості. Всі ми чекаємо від вас чогось неперевершеного і навіть казкового. Ми всі вже у захваті від ваших здібностей і передчуваємо, що вашу дуель запам’ятають надовго.

- Пані Роро, так вони ж повбивають один одного, - сказал Босюк.

– Ви маєте втрутитися, якщо щось буде загрожувати життю чи здоров’ю дуелянтів.

- О чем ты говоришь, Тарас, - вмешался Севешин. – Эти два парня сильнее любого из нас. Вмешиваться в их дуэль – себе дороже.

- Так що нам тоді робити? – спросил Босюк.

- Пусть дадут клятву, - предложил Нечепура.

- Хороша ідея, - оценила Войнаровская. – Так, хлопці, присягніть, що під час цієї дуелі ви не вб’єте і не заподієте шкоди здоров’ю один одного.

- Клянусь, - сказал Антон.

- Клянусь, - повторила Олянка.

- От і добре. Якщо ви готові, то можете починати. Готові?

- Да, - сказала Олянка.

- Готов, - произнес Антон.

Аурора отошла от дуэлянтов подальше и сказала:

- На рахунок «три». Домовились? Один… два… три!

Все произошло очень быстро. Не успел Антон остановить время, как Оляна резким выпадом рукой вперед превратила того в горшок с ромашками. И дуэль была окончена, так и не начавшись.

Зрители издали удивленные возгласы. Люди в холле ожидали чего угодно, но только не такого. Севешин потерял дар речи и сидел с открытым ртом. Григорчук что-то причитала. Босюк, Нечепура и Войнаровская оцепенели и с недоумением смотрели на Оляну.

- Дуэль закончена? – спросила девочка. – Я выиграл? Мой противник же не может сопротивляться? Значит, я выиграл!

Все молчали. Олянка вернула Антону Ромашину его привычный вид.

Мальчик не понимал, ни где он находится, ни что с ним произошло. Странным было то, что его родители совершенно не спешили ему на помощь.

- Деточка, - обратилась к Олянке мама Антона, - кто тебя такому научил? Родители?

- Нет, я сам научился.

- Знаешь, деточка, я хоть и взрослая, но очень люблю сказки. А знаешь, почему я их люблю?

- Нет.

- Потому что в них всегда все происходит понарошку. Киприан, ответь мне на такой вопрос: ты что, персонаж какой-то сказки?

- Ну, вы же видите, что я настоящий.

- Тогда почему ты умеешь делать то, что никто не умеет?

- Но ваш сын тоже умеет делать то, что никто не умеет.

«А может быть, ты пест?» Этот вопрос пришел в голову Васе Севешину как-то спонтанно. Он внимательно посмотрел на Киприана, затем на его прабабку. И все понял…

В это время Аурора наконец пришла в себя, но говорила она несколько заторможено:

- Вітаю тебе, Кіпріане. Ця перемога дійсно дещо… казкова. 31 грудня ти маєш прийти до Палацу, який знаходиться у Театрі ляльок в Хрещатому парку, рівно о годині ранкових ритуалів. Там ти познайомишся зі своїми однокласниками. Ще там відбудеться посвячення до навчання і ритуал надання студентам захисту. На цьому наші змагання закінчені. Я прощаюся зі всіма діточками. Дякую всім за участь! Будьте здорові! На добро багаті!

Зрители и судьи все еще были оглушены впечатляющей победой Оляны. Поэтому все расходились неохотно. Олянка с Питом выбирались из резиденции медленно, согласно образу, который играл Веслав. Однако они оказались чуть ли не первыми из холла, что выбрался на свежий воздух. Ребята вдохнули полной грудью, улыбнулись зимнему солнышку и уже были готовы перенестись, как вдруг их окликнул Севешин.

- Задержитесь на секундочку! Киприан! Береника Збигневна! Подождите!

Похоже, у друзей выбора не было. Вася подошел к ним вплотную и сказал:

- Мне с вами очень нужно поговорить. Только не здесь.

- Молодой человек, - обратился к нему Пит, - а нам это нужно?

Севешин наклонился к самому уху Пита и очень тихо, шепотом произнес:

- Даже больше, чем ты можешь себе представить, Веслав…


Глава 27


Одесса встретила Валентина Максимовича Жукова маловетреной и сырой погодой. Все небо покрыли пунцовые тучи, и в любой момент мог начаться дождь. Но холодно, как для зимы, не было. Из-за того, что солнечные лучи терялись, не долетев до земли, и рассеивались в облаках, плотно окутавших украинский юг, город выглядел неожиданно для самого себя очень угрюмо. Сегодня, 19 декабря 2011 года визуально по Одессе невозможно было определить, что это столица юмора всего постсоветского пространства.

Вечно никуда не спешащие одесситы в этот день не спешили еще больше. Нет, город не замер. Он скорее ушел в себя, получал удовольствие от новых уникальных, как для Одессы, условий, которые диктует для него погода. А условия порождают возможности. Вот водители и пассажиры, стоящие в пробках на узких одесских улочках, кажется, получают истинное сибаритское наслаждение только от того, что так ненавязчиво и бесцельно проходят минуты их рабочего дня. Пешеходам тем временем значительно сложнее. Ибо известно: плохая погода не дает повода прятаться от нее на работе. Вот и шатаются горемычные одесситы по кафе да магазинам даже несмотря на то, что время подходит к полудню понедельника.

Но Валентин Максимович этого не видел. Он вообще ничего не замечал. Его голова была пуста. Странным, непостижимым образом пожилой мужчина не чувствовал вообще ничего: ни усталости, ни старости, ни свалившегося на него горя. У него не было мыслей, не было желаний. Жуков знал только одно: он должен найти Алену Мостовую. Валентин Максимович превратился в человека-функцию. Он должен выполнить свою задачу, а что будет дальше, его не волновало.

С момента гибели Гены Сороки прошло не больше пестовского часа. Олянка в это время только готовилась к выполнению своих экзаменационных заданий. Старый, осунувшийся, плохо одетый мужчина с пустыми глазами подходил к дому номер 3 по улице Гаванной. В здании было четыре этажа для пестов, и еще шесть пристроили себе чтецы судеб. Дом роскошным назвать было трудно, хоть и располагался он в самом сердце Одессы. Построен он был в невнятном архитектурном стиле, был сер и выделялся в первую очередь множеством лишних прямых линий. Как любое уважающее себя старое одесское здание, дом №3 обзавелся маленьким внутренним двориком и имел прямоугольную арку, от которой веяло обыденностью и даже мещанством. Жукову нужно было во внутреннем дворике зайти в парадное и подняться на первый этаж после крыши, который по счету был пятым. Это говорило о том, что семья Алены Мостовой поселилась в этом доме первой из людей этого мира.

Неприятность в виде домофона Валентин Максимович преодолел быстро и очень грубо. Он остановил время, выбил дверь, зашел вовнутрь и отпустил время. Дверь неповрежденной вернулась на свое место. Через мгновение он стоял перед очередной дверью, над звонком которой была прикреплена маленькая табличка «Файнгольды-Мостовые». Жуков позвонил. За дверью послышался шум. Но дверь ему так никто и не открывал. Он позвонил еще раз, теперь более настойчиво. На этот раз дверь распахнулась. Но Валентин Максимович увидел лишь спину древней, как Стена плача, еврейки, которая медленно брела в обратном от двери направлении.

- Мама! Мама! – раздавался мужской голос из закрытого помещения, видимо из ванной. – Баба Циля снова откгыла двегь. Не квагтига, а пгоходной двог. Выйди и посмотги, хто там пгишов.

Молодой человек – ведь голос принадлежал именно молодому мужчине, очень сильно картавил. И хотя акцент и интонации не выдавали в речи одесского говора, так говорить мог только одессит.

Откуда-то из глубины квартиры низким женским голосом не заставил себя ждать ответ:

- Саша! Я вытираю тухес твоему драгоценному отпрыску. Потому шо мальчик таки хорошо кушает. И если выбирать, хто може подождать – тухес или гость – то я думаю, шо гость.

Естественно у сына нашлось, что ответить матери.

- В наше неспокойное вгемя низзя окгывать дверь кому попало. А если это от Малума?

- Я пережила румынов, переживу и молдаванина, - неожиданно бодро ответила плетущаяся по коридору старуха.

- Баба Циля, - доносилось из ванной, - если бы Малум был молдаванином, он не сделал бы такой головокгужительной кагьегы. Ма-лум однозначно евгей. Тока какой-то непгавильный.

Не дожидаясь приглашения, Жуков зашел в квартиру и закрыл за собой дверь. В любой другой день он бы с удовольствием послушал этот разговор обычной одесской семьи, но сейчас он все пропускал мимо ушей.

Через пару минут одновременно из ванной и спальни выбежали симпатичный взъерошенный тридцатилетний мужчина в спортивных штанах и майке и тучная женщина за пятьдесят, облаченная в красно-желтый махровый домашний халат. Увидев старика, хозяева немного успокоились.

- Я ищу Алену Мостовую, - вместо приветствия сказал Валентин Максимович.

- Ее нет, - ответила женщина. – А вы хто?

- Моя фамилия Жуков. Мы вместе с Аленой скрывались в Нерубайском.

- А! Валентин Максимович, если не ошибаюсь, - сказал молодой человек. – Алена много о вас гассказывала. Меня зовут Саша. Я бгат Алены. А это наша мама Зоя Исааковна.

- Да какая ж я Зоя Исааковна? Просто Зоя. Проходите на кухню, Валентин Максимович. Я так была рада, шо рядом с Аленой был такой опытный человек, как вы. Спасибо вам за то, шо ограждали от глупостей нашу Аленочку. Мы сами в это ужасное время пересидели у родственников в Израиле. Но наша Аленочка таки влюбчива. Не захотела ехать с нами. Осталась со своим… как там его… ну это не важно. Он ее все равно бросил. Сейчас она встречается с хорошим еврейским мальчиком. Они сегодня уехали в Днепропетровск отмечать хануку с его семьей. Они, знаете ли, очень религиозны.

- Мне нужно срочно с ней встретиться, - сказал Жуков. – Ей, и я думаю, что и вам грозит серьезная опасность. Я вам советую немедленно покинуть Украину хотя бы на пару недель. Вернетесь после Нового Года.

- А шо, собственно, пгоисходит? – недоумевал Саша.

- Нас ищут. Всех, кто был в той нише в Нерубайском. Мы знаем то, что неизвестно им. Вы можете дать мне адрес, где сейчас Алена?

- Мы ее сейчас сами вызовем, - сказала Зоя Исааковна и обрати-лась к сыну. – Саша, быстро беги к Ладочке, пусть оставляет своих пестов и несется домой. Я соберу бабушку и Сенечку. И через десять минут мы должны быть у тети Миры в Израиле.

Александр исчез, но через минуту вернулся вместе с женой, которую представил Ладой. Сенечка оказался раскормленным полугодовалым младенцем. Миниатюрная Лада с большими усилиями держала его в руках. Бабушка Циля уезжать, видимо, не хотела, и Зоя Исааковна с ней громко ругались по этому поводу в бабушкиной комнате.

Еще через минуту в кухню вошли Алена и незнакомый высокий рыжебородый молодой человек.

- Здравствуйте, Валентин Максимович! – бросилась с объятиями и поцелуями Алена на старика. – Познакомьтесь, это мой парень, Илья. Как я рада вас видеть! Ну, рассказывайте, как вы, как Гена?

- Гену убили, - сказал старик.

И только сейчас к Жукову вернулся дар чувствовать. Повинуясь больше истерике, нежели вновь приобретенной возможности ощущать, вой Валентина Максимовича расколол тишину, внезапно снизошедшую на квартиру Файнгольдов-Мостовых.


Глава 28


Василий Севешин жил в модной двадцатиэтажке на Печерске. Правда, двадцатиэтажкой она была только для пестов. Васины апартаменты располагались на 37 этаже, а с тех пор, как он сюда переехал десять лет тому назад, над его квартирой возникли еще 11 этажей. Уж очень популярным был этот дом. Особенно среди вечерней кватры.

Окна Васиной квартиры смотрели на Центральную Избирательную Комиссию, а само жилище было огромнейшим и занимало площадь почти 400 квадратных метров. Зачем Севешину было нужно столько пространства, оставалось неизвестно. Он жил один, в гости к нему никто не приходил, родственники у него не останавливались, потому что он с ними просто не поддерживал отношений. Вася не устраивал шумных вечеринок, не встречался ни с девушками, ни с парнями. Сексуальной жизни у него, по сути, не было. Ну не считать же таковой грезы о жене начальника с ежедневным онанированием, которые превратились чуть ли не в ритуал.

Квартира была обставлена с роскошью, но весьма безвкусно. Тяжелый английский стиль мягкой мебели очень плохо сочетался со шторами, столами и картинами, которые были выполнены в легком стиле солнечного французского кантри. К тому же стиль «прованс» не очень подходит для наших широт. Он требует больше света и тепла. В условиях украинской зимы французский деревенский аскетизм вы-глядит грубо, а в сочетании с насыщенными темно-коричневыми английскими тонами – убого.

Но подсказать об этом Василию было некому. А его, видимо, подобный винегрет устраивал.

- Заходите, гости дорогие. Располагайтесь, - с наигранным радушием сказал Севешин сразу же после того, как закрыл дверь.

Неожиданно для Васи Пит резко развернулся и схватил Севешина за грудки. Силы в руках Веслава было достаточно, чтобы Василий повис в воздухе.

- Ти розумієш, що я тебе можу вбити в будь-який момент?

- Чего же не понимать?! Понимаю, - спокойно ответил Севешин. – Веслав, не будешь ли ты так любезен поставить меня на пол? Ведь я не проявляю никакой агрессии. Я просто хочу с вами поговорить. Если бы я хотел, чтобы вас поймали, я бы не подходил к вам. И тем более не приводил бы вас к себе домой. Отпусти меня.

Пит повиновался. Вася расправил помятую на груди одежду.

- Убить меня ты еще успеешь, - сказал он. – Правда, я не знаю, как это сочетается с ценностями утренней кватры. Но это уже вопросы больше технические. Кстати, Веслав, давай ты сначала смоешь грим, переоденешься, а затем мы с тобою поговорим. О’Кей? А то меня как-то смущает твой нынешний образ старухи Шапокляк.

Пит не сдвинулся с места.

- Понимаю, - продолжил Вася, - ты мне не доверяешь. Боишься за ребенка. Не вопрос! Пест может отправиться с тобой в ванную. Если ты, конечно, ее не стесняешься. Я жду вас в гостиной.

Василий развернулся и ушел прочь, а ребята отправились в ванную переодеваться. Пит быстро привел себя в порядок и принял свой обычный внешний вид. С Олянкой было все сложнее. Она же не могла вновь отрастить себе волосы, чтобы снова быть похожей на девочку. В итоге Олянка переоделась в джинсовый комбинезон. Сейчас в ее образе угадывался больше шкодливый мальчишка.

- Ну что, давайте знакомиться, - сказал Севешин сразу, как ребята зашли в огромную, размером с баскетбольную площадку, гостиную. – Меня зовут Вася. Веслава Питайчи мы знаем оба. А как тебя зовут.

- Это не важно, Вася, - с вызовом ответила Олянка. – Для тебя я Киприан Питайчи. Говори, что тебе от нас надо, а то…

- А то что? – парировал Василий. – Убьете меня?

- Зачем это нам тебя убивать? - сказала девочка. – Я тебя просто превращу в горшок с кактусом. Если ты заметил, растения у меня получаются особенно хорошо.

Такого поворота событий Севешин не предусмотрел.

- Полно тебе. Не надо меня превращать. Я всего лишь хочу подружиться с тобой.

- Что-то я очень сомневаюсь в твоей честности, Вася, - отрезала Олянка.

- Знаєш що, - обратился к девочке Пит, - кактус – то забагато честі для нього. Перетвори його просто на вазон.

Василий заметно занервничал.

- Не надо никаких вазонов! – он срывался на крик. – Послушай меня, девочка! Неужели я дал тебе повод усомниться в моей честности? На экзаменах я судил честно. Я вас не выдал, хотя такая возможность у меня была. И есть в настоящий момент. Даже сейчас, когда вы мне угрожаете, я не убегаю. А пытаюсь вас переубедить. Ведь вы же не запустили купол времени.

- Прикрий недолік, - сказал Пит и остановил время.

- Не надо, - умолял Вася, - я прошу вас!

- Чего ты хочешь от нас? – спросила Оляна.

- Я хочу вам помочь сейчас, чтобы вы мне помогли потом, - очень быстро выпалил Севешин.

- От це от більше схоже на того Васю Сєвєшина, котрого знаю я, - сказал Пит.
 
- Поверь мне, девочка, я действительно хочу с тобой подружиться. Мне бы не хотелось иметь таких могущественных врагов, как ты. То, что ты показала сегодня на экзаменах, было настоящее волшебство. Ни один пест, посетивший наш мир, не умел вызывать такие иллюзии, как ты. Даже Великий Тиран не был на такое способен. Я дам вам кров и защиту до первого января. А потом он тебе уже будет не нужен. Ты будешь под защитой. А сейчас тебя ищут. Причем не только дневная кватра, но и вечерняя. Я могу поклясться, что не выдам тебя, пока не закончится церемония посвящения в студенты. А после в моей клятве уже не будет смысла.

- І що ти хочеш затомість? – спросил Пит.

- Только надежду, что вы мне поможете, когда я буду в этом нуждаться.

- Невже ти не попросиш нас присягнути в цьому?

- Не попрошу. Если не захотите мне помогать, вы можете не делать этого.

- Вася, як давно в тобі прокинулася альтруїстична сутність? Це дуже на тебе не схоже.

- Альтруизм здесь ни при чем, Веслав. У тебя и наверняка у твоей подопечной есть честь и совесть. А это значительно сильнее любых клятв.

- Василю, я просто збентежений твоєю відвертістю. Але все ж таки мені дуже цікаво, що ти нам не сказав? Прояви послідовність.

Севешин всерьез задумался.

- Даже не знаю, - сказал он.

- Пит, - напомнила о себе Олянка, - ты можешь об этом узнать при помощи девятого термината.

- Девятого термината?! – удивился Василий.

- Цікава ідея, давай спробуємо, - обрадовался Пит.

- Надеюсь, это не больно? – с надеждой произнес Севешин.

- Не надійся, - сказал Веслав.

И друзья окунулись в воспоминания Васи Севешина. Очень трудно искать, не зная что и не зная где. Поэтому Пит решил проверить память Василия только за последние сутки. Ребята увидели, как Севешин просится у Шунина определить его в наблюдательную комиссию на экзамены в час утренних деяний. Судя по всему, такой выбор Васе продиктовала его неординарная интуиция. Ибо логических объяснений этому не было. Далее они увидели, что происходит в Васиной постели по ночам. Олянке стало от этого дурно. Потом шел собственно экзамен. Ребята видели все глазами Севешина. И действительно его трудно было обвинить в нечестности. Он был объективен и беспристрастен.

Просматривая момент, когда Севешин уже понял, что Олянка – это пест, друзья сделали вывод, что, когда Вася подходил к Питу, как такового плана у него не было. Василий находился под огромным впечатлением от дуэли. Он просто захотел иметь Олянку в качестве своего покровителя. Уже заходя домой, Севешин решил шантажировать друзей. Но этот план провалился сразу же благодаря находчивости Оляны.

- Что это было? – будто просыпаясь, спросил Василий. – Ты что, умеешь читать память?

- Як бачиш, - спокойно ответил Пит.

- Я думал, что в Украине это умеет делать только...– Вася запнулся, кожей ощутив на себе злой взгляд Веслава.

Олянка же вообще не предала запинке никакого значения и с кула-ками бросилась на Севешина:

- Ты хотел нас шантажировать!

- Но я же не шантажировал. Вы же все прекрасно видели: я не сделал и не думал делать ничего плохого. А шантаж я и не думал использовать против вас. Я просто должен был иметь хоть какой-то козырь. Но у меня же все равно ничего не получилось.

- Не бий його, - обратился Пит сначала к Оляне. Затем он повернулся к Василию. – Добре. Зараз, як ти і обіцяв, ти присягнеш, що не викажеш нас принаймні до закінчення церемонії посвячення. Крім того, навчатимеш дівчинку четвертому і шостому термінату. І якщо ти заподієш їй лиха, от побачиш – я тебе вб’ю.

- Может вы мне, наконец, скажете, как ее зовут?

- Її звуть Оляна. Але я раджу тобі не згадувати її ім’я, доки вона сама не зможе так представлятися.


Глава 29


Три дня Валентин Максимович, Алена и ее новый парень Илья искали Андрюшу Махатько. Но безрезультатно. Все, что им было изначально известно, – это имя, приблизительный возраст и принадлежность к часу ночного понимания новой пассии Андрея. Если бы они знали хотя бы фамилию этой девушки, было бы намного проще. Радовало, что жила она в довольно большом городе – в Мариуполе. А это означало, что с высокой долей вероятности она и училась здесь же. Если бы это был какой-нибудь мелкий депрессивный шахтерский городишко, девушка наверняка проходила бы обучение где угодно, но только не там. А это сильно усложнило бы поиски. А так на территории Украины в любом более-менее крупном городе с населением от 100 тысяч человек можно было получить сносное, а если повезет – даже приличное образование.

За эти дни удалось выяснить немного. И хотя благодаря немалым усилиям и невероятным стечениям обстоятельств нашей троице удалось отыскать девушку, помогло им это мало. Махатько, получив же-лаемое от красавицы, на следующий день банально удрал от нее. И где он находился в данный момент, несчастная барышня не знала.

Религиозные еврейские семьи уже зажгли вторую ханукальную свечу на светильнике. Илья, хоть и не высказывал вслух претензии, но всем своим видом показывал, что сама идея искать «бывшего» своей возлюбленной ему претит. Тем более что в это время они с Аленой могли бы в кругу его семьи праздновать один из самых веселых, не считая, конечно, Пурима, еврейских праздников.

За всю жизнь молодой человек ни разу не попадал в такие ситуации. Все ему давалось легко. Точнее, ему все давали легко. Поэтому он особо не привык считаться с чужими мнениями и потребностями. И надо ж такому случиться, что на двадцать шестом году жизни он влюбился. Это несколько меняло его привычную модель поведения. Впервые Илье пришлось подстраиваться под кого-то и наступать на горло своим желаниям. Без шероховатостей не обходилось. Но хуже всего, и Илья отдавал себе в этом отчет, было то, что у них с Аленой отношения были еще в той стадии, когда он просто не имел права дик-товать свои условия.

Все чаще за последние три дня Илья задавал себе вопрос: а правильно ли он поступил, предложив свою помощь в столь опасном мероприятии. Он не хотел бы оказаться на месте внука этого старика. Конечно, приз только за участие был чрезвычайно желаемый, но у всего есть своя цена. Не окажется ли в итоге, когда он, наконец, овладеет этой прекрасной девушкой, что он сильно переплатил? А к вечеру третьего дня в его голову начали лезть абсолютно крамольные мысли: стоит ли вообще любовь таких усилий, такого наплевательского отношения к себе, к собственной безопасности.
 
Жуков Илье не нравился. Возможно, при других обстоятельствах Валентин Максимович оказался бы просто мировым дедом. Но сейчас старик был тем, вокруг которого постоянно крутилась Алена, забывая, что у нее есть парень. Этаким поглотителем внимания его возлюбленной. Жукова постоянно нужно было утешать, держать за руку, гово-рить: «Мы вас не оставим». Но самое главное: из-за этого дедугана начались все Ильюшины злоключения.

Мостовая принадлежала часу утренних идей. Первый терминат у нее – правильность. Валентин Максимович был представителем часа вечерних поисков и планов с первым терминатом – целесообразностью. У этих двоих с логикой все было в порядке. А Илью выбрал себе час вечерних заготовок впрок. Он воспринимал все больше на эмоциональном уровне. Его первый терминат – сила – не мог помочь ему вникнуть в сущность дискуссий. Поэтому, когда Жуков и Алена планировали дальнейшие свои действия, молодого человека пуще обычного одолевала ревность. Он просто далеко не всегда понимал, о чем эти двое разговаривают друг с другом. Алена, к сожалению, этого не замечала. Для нее было сейчас важным поддержать старика в его горе. А разжевывать для великовозрастного детины логику и последовательность их действий, как она обычно делала до появления Валентина Максимовича в жизни Ильи, девушка просто забывала.

Столкнувшись с очередной неудачей в поисках Андрея, все трое зашли в полупустой трактир на одной из самых немноголюдных улиц Мариуполя – Греческой. Здесь у них была негласная штаб-квартира. Необходимо было обдумать дальнейшие планы.

- Мы зашли в тупик, - начала Мостовая сразу же, как все уселись на свои места. – Если предположить, что Андрей в среднем тратит на девушку по два-три дня, то мы находимся на расстоянии в 10-15 девиц от него.

Эта фраза стала последней каплей и окончательно вывела Илью из себя.

- Очень интересно! – ехидно заметил он. – А сколько он потратил дней на тебя: два или три?

- Илья, прекрати, пожалуйста, - недоуменно сказала Алена.

- У нас же с тобой нет секретов друг от друга, дорогая! Я про себя тебе рассказывал. А о тебе я хочу знать только эту маленькую деталь: через сколько дней, часов или минут ты с ним уже трахалась?
 
- Илья, - вклинился в разговор Жуков, - здесь не очень хорошее место для выяснения отношений.

- Валентин Максимович, не лезьте не в свое дело, - грубо ответил молодой человек. – Я жду ответа, Аленочка!

- А ты, Илюша, уже считаешь, сколько дней потерял ты? – зло и спокойно спросила девушка.

- Я так и знал, - резюмировал Илья. – Судя по тому, как ты играешь передо мною недотрогу, он потратил на тебя не больше суток. Я тут парюсь, месяц ее обхаживаю – цветы, мороженое – еще и помогаю этому старому маразматику, а оказывается, я имею дело с самой на-стоящей б…

Последнее слово Илья сказать не успел. Хлесткая пощечина смачным звоном рассеяла тишину таверны. На щеке у парня остался след от Алениной ладони.

Тупая ярость ослепила Илью. Он быстро запустил купол, вскочил со стола, дистанционно поднял стоявшее у стены пианино и направил его в девушку. Он знал: Алена не сможет долго защищаться, так как сила у нее – четвертый терминат. Но она и не думала противостоять силе. В этом не было никакого смысла. Мостовая действовала по прин-ципу: «Нужно пользоваться своими сильными сторонами». Ее первый терминат позволял видеть и управлять системами. Пианино тоже можно представить как систему. Поэтому, пока музыкальный инструмент с полсекунды летел в ее сторону, девушка умудрилась разобрать его на запчасти, которые рухнули на пол у ее ног.

Мостовая также уже стояла на ногах. Илья был готов запускать в нее новые тяжелые предметы, но на помощь Алене подоспел Валентин Максимович. Он схватил ее за руку, и у девушки возникло совершенно другое ощущение времени. Движения Ильи теперь ей казались сильно замедленными. Это Жуков использовал свой второй терминат – ритмичность.

Илья же теперь не мог за ними уследить, так как эти двое передвигались чересчур быстро. Неожиданно запчасти от пианино подлетели к нему, и в мгновение ока музыкальный инструмент собрался так, что Илья оказался внутри него. И только его голова торчала снаружи благодаря тому, что крышка пианино была открыта. Молодому человеку было очень тесно. Детали и струны, вытесненные телом Ильи, пытались протиснуться на свои места и больно били парня по туловищу, ногам и рукам. В тот момент, когда Илья решил силой разломать музыкальный инструмент, Алена с наслаждением огрела свою очеред-ную неудачную любовь тяжелым стулом по голове.

Через мгновение Алена Мостовая и Валентин Максимович Жуков были уже совсем в другом месте.

Глава 30

В первый раз за четыре месяца Оляна оказалась в домашних условиях. Пит прятался по лесам и подвалам еще дольше. Ребята истосковались по уюту. Помимо такой мелочи, как возможность принять душ или просто бесцельно поваляться в постели, друзья впервые за все это время почувствовали защищенность. Им не нужно было оглядываться, проверять, не следит ли кто-нибудь за ними. Олянка наконец-то могла смело шуметь, не опасаясь, что выдаст их местоположение или привлечет лишнее внимание.

Первые дни Пит провел в постели в гостевой спальне. На него снизошли лень и жажда побыть в одиночестве. Компанию ему составляли только книги да вестники. Вообще-то комната была немного заброшена. Было видно, что хозяин квартиры нечасто здесь бывает, а других посетителей она и вовсе не знает. Но Питайчи все устраивало.

Олянка же закрылась в спальне, которую любезно предоставил ей Василий. Сам Севешин перебрался в свою исполинскую гостиную и спал на диване. Первые сутки девочка выходила из комнаты только по крайней нужде. Она очень соскучилась по своим игрушкам. Их пришлось воссоздавать по памяти, но, кажется, Олянка никого не забыла. Преимуществ у воссозданных игрушек перед теми, которые остались в пестовском мире, было очень много. Ну, во-первых, все они умели двигаться без Олянкиной помощи. Во-вторых, они все слушали хозяйку беспрекословно. Вот приказала она Тынсе быть непослушным, и он сразу же подчинился, за что подвергся наказанию от Оляны. И, в-третьих, поскольку все игрушки были вполне самостоятельными, девочка могла как участвовать с ними в совместных играх, так и наблюдать за ними со стороны. В такие моменты иногда ей казалось, что она смотрит самый настоящий мультик, который происходит прямо на полу в комнате.

Севешин как-то, придя после работы домой, заглянул в спальню и обнаружил там прелюбопытнейшую картину. Девочка спала ногами на подушке. Игрушки самостоятельно и абсолютно бесшумно играли на полу. Все, кроме семерых мягких. Среди них были маленький, десяти сантиметров в длину тюлень, такого же размера пес, раза в полтора-два больше желтый котенок, два похожих, но разных по размеру медведя, и еще два странных полуживотных-полулюдей, принадлежность к какому-либо биологическому виду которых Василий определить не мог. Один был толстый, а другой веселый.

Севешин встал, как вкопанный. Все игрушки повернулись к нему лицами, мордами, кабинами, входными дверями, в общем, тем местом, которое можно назвать фасом.

- Ну! – наконец угрожающим шепотом обратился к Васе большой грузовик, с вертолетной платформой и самим вертолетом на прицепе.
– Ты что не видишь, что наша хозяйка спит? Дверь закрой!

- Да, извините, - повиновался Василий.

- Да не с этой стороны! – подсказал ему полутораметровый строительный подъемный кран. – С внешней!

- Да-да, сию минуту, - в замешательстве Севешин суетился. Он вновь открыл дверь и попытался выйти.

Но его окликнул бас:

- Подождите, мужчина.

Вася повернулся и обнаружил, что его звала самая маленькая из семи игрушка у кровати – тюлень.

- Одну секундочку, - тем же басом сказал плюшевый ластоногий. – Вы не могли бы нам помочь забраться на кровать. Мы, знаете ли, должны спать рядом со своей хозяйкой. А она так устала, что забыла положить нас рядом и уснула.

- А разве этот господин, - Василий показал на подъемный кран, - не может вам помочь?

- Он, знаете ли, не любит мягкие игрушки, - ответил тюлень. – Только не говорите об этом хозяйке. Она расстроится. Так вы поможете?

- Да, конечно.

Севешин переместил семерку на кровать, и они улеглись рядом с Оляной. А желтый котенок даже залез девочке в ладошку и замурчал.

- Не смею вас больше задерживать, - тихо сказал тюлень. – Спокойной ночи!

- Спокойной ночи, - ответил ошарашенный Севешин и вышел из комнаты. Закрыть дверь он не забыл.

На следующее утро Олянка проснулась, как она думала, первой. Но это оказалось не так. Пит не доверял Севешину, поэтому спать ложился под куполом времени, чтобы тот всегда был на виду. Василий же вообще предпочитал не тратить время на сон и всегда его останавливал, когда решал вздремнуть.

Радостная девочка вприпрыжку выскочила из спальни с одним только желанием осчастливить Пита новостью, что день ребятам предстоит замечательный. Ее даже не огорчил тот факт, что она проснулась не первой. Но сказать она ничего не успела.

- Доброе утро, миледи, - Севешин даже поклонился. – Вы готовы сегодня приступить к тренировке четвертого термината?

«Надо ж быть таким противным! – про себя подумала Оляна. – Зачем портить людям настроение с самого утра!»

Девочка так себя накрутила, что в сердцах топнула ногой и показала вместо приветствия Севешину язык. Василий не понял, чем заслужил такой чести. Но обидеться не успел, отнеся Олянину мимику не на свой счет, а на ее непосредственность.

- Итак, мадмуазель, что вам подать на завтрак?

- Я не мадмуазель, - вызывающе ответила Оляна.

- Тогда кто же вы? Может, мисс? Как мне вас называть?

- А как насчет «самого большого кошмара»?

Севешин смутился.

- Важливо не як називати, а як відноситися до людини, - на помощь Оляне пришел Пит. – Своєю поведінкою, Васю, дитина тобі показує, що не терпить манірності.

Было видно, что Василий немного обиделся. Но одновременно нельзя было не заметить, что он очень хочет подстроиться под ребят. Сейчас его лицо ретранслировало активную работу мысли. При этом эмоции Севешин прятал куда-то очень глубоко в себе.

- Олянко, зараз придумай собі щось поснідати. А як перекусиш, ви з Василем почнете тренування твого четвертого термінату. Він для цього ідеально підходить.

- Почему это вдруг? – спросила девочка.

- Тому що у нього ритмічність – це другий термінат. Вбити він тебе не вб’є. А інше все можна поправити.

- А зачем мне вообще нужно тренировать четвертый терминат?

- На це є багато причин. По-перше, ти маєш знати, як протистояти агресії, коли проти тебе використовують ритмічність. По-друге, без самостійного впливу на четвертий термінат у тебе не запрацює сьомий. Адже тоді ти не матимеш зброї проти тих, хто керує ще й людськими відносинами. І, по-третє, ніхто не знає, що тобі буде протистояти завтра чи післязавтра. Ти ще не потрапляла у сутички. І не маєш ніякого уявлення, що це таке. А там виграє той, хто знаходить найслабше місце у супротивника. Потенційно ти зараз найсильніша людина у світі. Але навіть у найсильнішої людини є слабкі місця. І твоя – задача знайти їх і захистити раніше, ніж твоїми слабкостями скористуються твої вороги.

- А я не хочу иметь врагов! – капризничала Оляна.

- Ворогів немає лише у того, хто сам собі ворог. А у найсильнішої людини їх більше за будь-кого іншого.

- Ладно, - обреченно произнесла Оляна. – Можете начинать мучить ребенка.

Эта фраза вызвала улыбку даже у Севешина.

- А сніданок? – спросил Пит.

- Позавтракаю потом, - ответила девочка.

- О’кей. Давайте починати. Васю, покажи нашій красуні сутність ритмічності. Давай почнемо з простого. Наприклад, з прискореного пересування, - сказал Пит и запустил купол времени.

Севешин взял Оляну за руку и на девочку нахлынули странные ощущения. Что-то зудящее и одновременно ноющее зародились где-то внизу спины, в районе копчика. Чуть позже оно будто бы перетекло в живот и по кишечнику подступило к желудку. Оляну подташнивало, и она не могла сконцентрироваться.

А тем временем происходили весьма любопытные вещи, на которые ребенок пока просто не обращал внимание. Василий с Оляной передвигались значительно быстрее Пита. Если бы девочку сейчас не отвлекало собственное состояние, она бы наверняка заметила, что движения Веслава сильно замедлились и стали плавными. Ей что-то говорил Вася, но она не слышала.

И вдруг, откуда ни возьмись, на девочку напала паника. Оляну бросило в холодный пот, и она вцепилась в Севешина. Ее пальчики окаменели. Василий не мог отцепить их от себя. Он что-то кричал, но бесполезно. Олянка не слышала его. Тогда Вася сосредоточился и постарался внушить девочке при помощи целесообразности отпустить его. Но и это не помогло. Юная представительница часа утренних деяний просто решила, что ее хотят обмануть. Она обхватила своими ногами Васино бедро и повисла на Севешине. Василий попытался оторвать от себя девчонку, но она его укусила. И только от боли Севешин прекратил использовать свой второй терминат.

Паника отступила.

Перед взором Питайчи выстроилась такая картина. Оляна висела на Севешине и глубоко дышала. Василий скулил и поносил ребенка последними словами, правда, без нецензурщины. У обоих глаза были выпучены, и в них читался ужас.

Веслав, на ходу отпуская время, подбежал к ним и стал оттаскивать Оляну. Не вышло. Тогда он посмотрел ей в лицо и внушил состояние такой безмятежности, на какую только был способен. Это помогло. Девочка обмякла и мгновенно уснула.


Глава 31


Люди этого мира обычно поездами не пользовались. Разве что в тех случаях, когда они сопровождали в дороге своих пестов. Из пестовского транспорта самым популярным было то, что могло плавать или летать. Корабли были незаменимы, чтобы добраться до островов, а самолетами люди пересекали океаны. Но был у этих двух видов транспорта и один существенный недостаток. Будучи в воздухе или на воде, покинуть транспортное средство не представлялось возможным, что в случае катастрофы почти на 100% означало смерть.

Именно поэтому Григорий Шульбанчижевский последние несколько недель жил в поездах. Он исколесил всю Европу, нигде надолго не останавливаясь. Максимум на полсуток.

Обычно Гриша заходил на вокзале в поезд, искал «бесхозного» песта и делал вид, будто это его подопечный. Никто его пока еще в обмане не подозревал. Да он и старался не привлекать к себе лишнего внимания. Ведь Шульбанчижевский находился в Европе нелегально. А узаконить свое пребывание в той или иной стране для Гриши означало чуть ли не собственноручно сообщить свой адрес Виктору Малуму. Пересечь океан самолетом он тоже не мог. Американцы и австралийцы тщательно проверяли каждое судно, будь то морское или воздушное, и попасть незарегистрированным в Америку и Австралию не представлялось возможным. Ну а прятаться в Азии или в Африке было глупо. Там белый человек всегда на виду. Поэтому выбора Шульбанчижевский был лишен. Ему оставалось только прятаться, ждать и надеяться на хорошие новости со своей родины.

А Европа жила Рождеством. Главные площади городов обзавелись елками. Витрины магазинов будто провели друг с другом соревнование на самое оригинальное рождественское облачение. Но даже им далеко до домов самих европейцев. На внешний вид своих жилищ граждане Европы ежегодно тратят колоссальные средства, соизмери-мые с бюджетом развивающейся страны. Сразу видно, какой праздник европейцы считают главным.

В сочельник 24 декабря ровно в 17.35 и ни секундой более Григорий Шульбанчижевский вышел из поезда, прибывшего из Франкфурта-на-Майне, на Южном вокзале Брюсселя. Столицу Бельгии Гриша посещал за последнее время уже не единожды, и город ему откровенно не нравился. Может, виной тому была не всегда ласковая погода, а может, не совсем приятные обстоятельства Гришиного вынужденного туризма. Но факт остается фактом: Григорий не хотел здесь задерживаться.

Выйдя на платформу, Шульбанчижевский даже и не подумал заходить в здание вокзала. Чего он там не видел?! «Напевно, бельгійці встановили у холі якусь недолугу й безглузду ялинку в стилі хай-тек», - подумал он. И от этой мысли у Гриши пропало желание оставаться в городе даже на одну лишнюю минуту. Он вскочил в первый же попавшийся поезд, поудобнее устроился в первом классе и точно через 21 минуту по прибытии уже покидал столь раздражающий его Брюссель.

Неожиданно поезд оказался заполнен не только пестами, но и людьми этого мира. За время скитаний Гриша еще ни разу не путешествовал в трехэтажном вагоне. Но, видимо, желающих ехать этим поездом было так много, что для чтецов судеб пришлось срочным образом достраивать дополнительные места. Шульбанчижевский хоть и удивился этому, но для себя нашел объяснение всему происходящему. Виновато Рождество. Люди спешат домой, но не хотят покидать своих подопечных пестов.

Поезд нес его сквозь бельгийские пейзажи к Северному морю. Но чтобы увидеть их, нужно было обладать хорошим воображением. Был зимний вечер, погода портилась, и поэтому то, что происходило за окнами, угадывалось с трудом. Веселые рождественские огоньки домов казались разноцветными кляксами на черном полотне мокрого стекла. Ну, а Грише вообще было не до полутонов. Ему уже прилично осточертело это западное Рождество и вся тутошняя подготовка к нему.
 
Может быть, в другое время и при других обстоятельствах Шульбанчижевский с удовольствием нырнул в атмосферу предрождественских ожиданий. Но сейчас это был праздник на чужой улице. И хотя он не без удовольствия, как истинный ценитель, отмечал новые, интересные, неожиданные элементы подготовки, все же зависти и злости в нем сейчас было больше.

Не способствовали Гришиному хорошему настроению и его соседи. Сидения в первом классе вагонов поездов компании Евростар расположены попарно друг напротив друга. Между креслами находится небольшой откидной столик. Получилось, что рядом с Григорием и напротив него сидела молодая бельгийская семья с противным семилетним мальчуганом. Сначала этот сорванец просто корчил Григорию рожицы. Затем он специально облил Шульбанчижевского йогуртом. Родители непоседы стали извиняться перед украинцем на французском, на что Гриша по-английски ответил: «Ит’с Окей», (все в порядке) и грозно помахал мальчишке указательным пальцем. Это только раззадорило па-цана, и тот принялся, кривляясь, повторять за Григорием все движения лица и тела.

На них стали обращать внимание другие пассажиры. Юный хулиган почувствовал себя в центре событий, вошел в раж и принялся испод-тишка щипать Гришу за ногу. Этого Шульбанчижевский стерпеть уже не мог. Он откинул столик и схватил мальчишку за руки.

- Stop it (прекрати), - на этом словарный запас в английском языке у Гриши закончился.

- Excuse us, sir (простите нас, сэр), - сказала мама мальчика на плохом английском, - оur son is not even five (нашему сыну еще нет и пяти).

- It’s O’kay, - повторил знакомую фразу Шульбанчижевский и откинулся в кресло.

Мамочка с грозным видом что-то объясняла сыночку пофранцузски минут пять. Тот угрюмо слушал. По окончании внушения женщина жестом показала, что следит за ним, на что мальчишка обиженно повернулся к окну.

Просидел он так недолго. Уже секунд через двадцать ребенок с грохотом опустил откидной стол, спустился с кресла на пол и что есть силы укусил Григория за ногу.

- Трясця твоїй матері! – заголосил он. – От же ж срачко кобиляче! Вгомоніть його хто-небудь, бо я йому зараз дупу на пупа перетягну, а цюль на лоба причеплю! Ви що, його в бур’янах робили?! Чи капуста в той рік не вродила, так ви його в цибулі знайшли?! От же ж сучий сину, вкусив, падлюка! Таких пащекуватих на цепу тримати треба, а перевозити в наморднику!

- Excuse us, sir, - только и успевали говорить родители маленького безобразника. - Excuse us.

Пока папа и мама мальчишки пытались его угомонить, Шульбанчижевский поднялся и покинул свое место. Тем более что поезд замедлял ход и вот-вот собирался остановиться. Гриша решил было выйти, но когда открылись двери, он увидел, что на улице шел силь-ный дождь, который вскоре обещал стать ливнем.

Непогода отпугнула Григория, и выйти он не решился. Украинец прогулялся по составу еще десять минут и вернулся на свое место.
Во избежание неприятных инцидентов папа мальчика, сидевший до этого рядом с Гришей, пересел на место своего сына и взял того на руки. Теперь в распоряжении Шульбанчижевского было целых два кресла.

Внезапно что-то изменилось. Первую минуту Гриша не мог понять, что именно. Но потом сообразил. Звук движения поезда! Он был совсем не таким, каким был раньше: более насыщенным, более звонким. Григорий посмотрел в окно и ужаснулся. Они ехали в туннеле. Этот экспресс нес его в столицу Англии. В Лондон.

Ну почему он не зашел на вокзал?! Почему не посмотрел, куда едет поезд?! Теперь ему срочно нужно покинуть экспресс! Пока его не схватили!

Хоть Великобритания и была частью Евросоюза, она не хотела терять преимущества своего географического положения. Столетиями англичан спасало только то, что они жили на островах. Когда в 1994 году Евротоннель был торжественно открыт, это нисколько не облегчило поездку в Англию тем, кто хотел попасть сюда нелегально. Британцы обезопасили себя от незваных гостей. И сделали они это со всей присущей им простотой и эффективностью.

В самом туннеле на расстоянии одной мили друг от друга поставили они две сети для непрошеных гостей. Если кто-то попадался в них, а это случалось не очень часто, срабатывала сигнализация. Когда поезд подходил к первой сети, ее поднимали и сразу же опускали после его прохождения. В момент, когда железнодорожный состав находился между двумя сетями, англичане все это пространство накрывали куполом времени и проверяли каждый дюйм поезда на предмет нелегалов. И одновременно проводили регистрацию каждого прибывшего. По окончании купол убирали, вторая сеть поднималась, и экспресс двигался дальше. За оставшееся время пути поезда до первой станции британцы еще умудрялись проверить идентичность данных, которые пассажиры указали при регистрации. Обманщиков арестовывали прямо на вокзале.

Так вот почему в вагонах оказалось так много людей этого мира! Рождество здесь ни при чем. Поезда компании Евростар – это самый популярный и один из самых быстрых способов добраться до Лондона.

Шульбанчижевский выбежал в тамбур. Ему нужно было сообразить, как покинуть поезд. Если бы только он умел управлять целесообразностью, он бы заставил какого-то песта дернуть стоп-кран. Но у него целесообразность была четвертым терминатом, а его сильные терминаты не позволяли другими способами остановить экспресс. Даже если Гриша сейчас запустит купол, выломает дверь и выйдет наружу, несущейся поезд уже придал его телу такую скорость, что, отпустив время, Шульбанчижевский будет по инерции продолжать двигаться, а это означает неминуемую смерть.

Григорий запаниковал. Его ноги налились свинцом, ладони запо-тели, а на лбу выступил холодный пот. Принадлежность к часу утренних ритуалов не давала возможность сконцентрироваться, определиться и принять решение, что делать дальше. В сердцах он ударил дверь и заплакал.

В этот момент поезд остановился, и Шульбанчижевский почувствовал себя под чужим куполом.

- Ladies and gentlemen! Take your places & prepare for registration, please. (Дамы и господа! Займите свои места и подготовьтесь к регистрации, пожалуйста), - прозвучал приятный мужской голос.

Гриша не шелохнулся. Он продолжал стоять у автоматических дверей. Он не понимал по-английски. Все, что он разобрал – это «ladies», «gentlemen» и «registration».

Минут через пять его окликнул женский голос:

- Hey, sir! Take your place, sir. (Эй, сэр! Займите свое место, сэр). Гриша повернулся. Перед ним стояла некрасивая, высокая, рыжая британка с выпученными глазами.

- Where do you sit, sir? (Где вы сидите, сэр?)

Но Гриша молчал и только хлопал глазами.

Наверное, у англичанки просто лопнуло терпение ожидать ответа, поэтому она повернулась в салон и закричала:

- Situation two five three. Situation two five three. Should be rein-forced! (Ситуация «два-пять-три». Ситуация «два-пять-три». Необходимо подкрепление!)

В считанные секунды Шульбанчижевского связали, надели наручники и приковали к поручню, чтобы он окончательно не смог сбежать. Оставшуюся часть поездки до первой станции на английской земле Гриша провел в компании похожей на окуня рыжей британки и еще троих ее коллег.


Глава 32


- Так вы говорите, что служите вечерней кватре, Илья Семенович?

- Сколько можно повторять! Да. Я еврей. А большинство евреев в Украине служит вечерней кватре. Что здесь не понятно?

- А чего это вы так волнуетесь, Илья Семенович?

- Да потому что вы меня держите здесь уже четвертые сутки. Если меня в чем-то обвиняют, передавайте мое дело на суд моей кватры. Если нет – то отпускайте меня. Зачем мурыжить человека?!

- А мы вас не мурыжим, Илья Семенович. Мы пытаемся разобраться в том, что произошло в той таверне. И не надо так беспокоиться: мы вас обязательно передадим вашей кватре. Но чтобы вас обязательно там осудили, мы должны собрать доказательства, все проверить. Так что мы никуда не спешим.

- Вы меня здесь держите, потому что я еврей? Или потому что я служу вечеру?

- Вы здесь, Илья Семенович, потому что вы преступник. И не надо нас, дневную гвардию, обвинять в антисемитизме и в кватральном шовинизме.

- Я не преступник!

- А свидетели утверждают обратное. Вот, к примеру, некий Константин Валерьевич Рощин указывает, что именно вы первым напали на девушку, использовав терминат «сила». Его слова подтверждают еще шестеро. Вот, возьмите, почитайте показания.

- Она залепила мне пощечину! Она первая начала!

- Ну, тогда это все объясняет! Это естественная, нормальная реак-ция любого мужика: за каждую пощечину запускать в девку пианино! Пусть знает свое место, так?
 
- Так она ж в итоге не пострадала. Пострадавшим оказался я. И меня же еще во всем обвиняют?!

- Илья Семенович, ты дурак или прикидываешься? Ты что, в самом деле считаешь, что запускать в людей пианино – это нормально? Слава Богу, что ты ее не убил, что она оказалась расторопнее и умнее тебя!

- Ей помог дедок.

- Так ты еще и жалеешь, что у тебя не получилось размазать девку по стенке?! Етить-колотить! Не зря говорят, что среди вас, евреев, в десять раз больше гениев, чем среди любого другого народа, но и в десять раз больше дебилов. Так вот ты: Илья, дебил!

- Это потому, что я еврей?

- Это потому, что ты не понимаешь очень простых вещей: нельзя покушаться на жизнь человека только потому, что он зарядил тебе по-щечину. Просто нельзя! И не имеет значение кто ты: еврей, чукча или папуас. И коль уж ты этого не понимаешь, надо сделать все, чтобы оградить общество от тебя хотя бы до тех пор, пока ты этого не поймешь.

- Я уже понял. Отпустите меня домой, а?

- Ну, молодец! Нет, Илюша. Ты Достоевского читал? «Преступление и наказание»?

- Нет.

- Ну, хотя бы слышал же? Так вот, коль уж ты совершил и тебя поймали, ответь за содеянное. Понял?

- А если я вам помогу, можно обойтись без наказания?

- И в чем же ты мне можешь помочь?

- Ну не вам лично, а дневной кватре.

- Ух, ты! Целой дневной кватре! Не много ли ты на себя берешь, Илья Семенович?

- У меня есть информация, которая может быть интересна вашему Владыке.

- Так ты, оказывается, важная птица! Ты только смотри не переусердствуй, Илюша. Ты уже поклялся защищать интересы вечерней кватры. Мне твоя смерть совершенно ни к чему.

- Та информация, которой я владею, вечеру не интересна. А для вас может представлять ценность.

- Заинтриговал. Ну, выкладывай.

- Та девушка и тот старик, с которыми у меня произошел конфликт в таверне, – клятвопреступники, которых вы сейчас ищете.
 
- Понятно. К твоему сведению, Илюша, дневная гвардия не пре-следует клятвопреступников. И никогда не преследовала. Это про-блемы утренней кватры, но никак не наши. Читай вестники.

- А эти двое так не думали. Я не хотел вам говорить, но я сопро-вождал их. Девушку зовут Алена Эдуардовна Мостовая, проживает в Одессе на улице Гаванной, 3. Старик – Жуков Валентин Максимович, киевлянин, но в последнее время жил в каком-то селе в 100 километрах от Киева. У него дней пять-шесть тому назад утренние охотники по приказу вашего Владыки убили внука.

- С чего бы это утренним охотникам слушаться приказов Владыки дня, если у него есть мы – гвардия?

- Я в ваших дневных делах не разбираюсь. И это не важно. Мы приехали 19 числа сюда в Мариуполь найти бывшего парня Алены. Он был одноклассником внука Валентина Максимовича. Во время преследований клятвопреступников все они и другие их одноклассники прятались в катакомбах в Нерубайском. У них там что-то произошло. Что-то связанное с пестом.

- С каким пестом?

- Я не знаю. Наверное, с каким-то из их пестов. Они мне об этом не говорили. Я знаю только одно. Они настолько испугались, что боль-шинство из них уехало за границу. В том числе и семья Алены Мостовой. В Украине сейчас находятся только эти двое, о ком я говорил, и Андрей Махатько. Это тот самый парень, которого они ищут. Но только никто не знает, где он.

- Чего-то я не догоняю. Причем здесь Владыка? Ну, истерят люди. Пусть себе истерят. Это вообще характерно для утренней кватры.

- Да утренняя кватра здесь вообще не при чем. Я знаю одно. В их поимке очень заинтересован ваш Владыка.

- Почему?

- Они что-то знают о песте.

- О каком песте?

- Да не знаю я, о каком песте! Если вам это поможет, там звучали еще и другие имена.

- Какие?

- Пит, Тала и Таня, Тиша и Ника… Если я постараюсь, то могу вспомнить еще.

- Пит… англичанин что ли?
 
- Да откуда я знаю? Я осенью по подвалам и катакомбам не прятался, а сидел дома в Днепропетровске.

- А фамилии там какие-то звучали?

- Надо подумать… По-моему, кто-то называл фамилию Войнаровские.

- Войнаровские?! Именно Войнаровские? Не Войнаровская?

- Да, именно Войнаровские.

- А это уже интересно. Ты хочешь сказать, что ты познакомился с компашкой, которая знает известных клятвопреступниц и убийц, ко-торых сейчас ищут две кватры из четырех: сестер Наталью и Татьяну Войнаровских, дочерей нынешней Верховной Хранительницы часа утренних деяний Ауроры Константиновны Войнаровской?

- Ух ты, как у вас все складно получается! Тала и Таня… как же я сам до этого не догадался?!

- Погоди, погоди… Слушай, Илюша, а фамилия Питайчи тебе ни о чем не говорит?

- Я ее уже когда-то слышал… Пит… Питайчи… Ё-мое!..

- Забираю свои слова обратно. Ты не дебил. Молодец, Илья Семенович. Быстро кумекаешь. Считай, что обвинения с тебя сняты. Но сперва нам с тобой сейчас срочно нужно в Киев…


Глава 33


Оляна проспала больше двух суток. Питайчи, Севешин и все ее игрушки не отходили от нее ни на шаг. Иногда им казалось, что вот-вот и она проснется. Но девочка просто ворочалась, беспокойно что-то бубнила себе под нос и продолжала спать.

Наконец ночью, когда уже наступило католическое Рождество, ребенок проснулся. На кресле подле кровати тихо дремал Пит, и Олянка не решилась его беспокоить. Игрушки встретили пробуждение хозяйки с радостным воодушевлением, но девочка показала им жестами, чтобы они не шумели, и вышла в гостиную.

- Фух, - громко выдохнул Севешин, когда Оляна закрыла дверь спальни, - слава Богу, с тобой все в порядке! Мы так волновались о тебе.

- Тише. Пита разбудишь, - вместо приветствия сказал ребенок. – Что со мной произошло?

- Наша вина. Никто тебе не догадался рассказать про звук. Когда используешь ритмичность для увеличения скорости передвижения под куполом, звуки и движения, которые издают другие люди, замедляются. Звук меняет свою частоту, и если ускориться максимально, он становится инфразвуком. То есть таким низким, что его не может уловить человеческое ухо. А инфразвук вызывает у людей панику. Чтобы не испытывать вредоносного влияния низких по частоте звуков при использовании ритмичности, нужно окутать себя воображаемым барьером при помощи своих сильных терминатов. Например, мой терминат – ритмичность – позволяет чувствовать длину и амплитуду звуковых волн. Поэтому я могу их огибать без каких-либо последствий. Веслав говорил, что он в таких случаях использует ощущения. Он представляет, будто вокруг него образуется поглощающее любые звуки пространство. Тебе, кстати, такой подход тоже поможет.

- А как быть тем людям, у которых в сильных терминатах, скажем, человеческие отношения и возможности?

- То есть тем, кто принадлежит часу ночных переживаний и часу ночных пояснений? Зря ты о них переживаешь. Их интуиция позволяет не попадать в такие неприятности, ну, а в противном случае терминат «отношения между людьми» может заставить замолчать любого и тем самым убрать источник звука.

- Ясно. А можно сейчас еще раз попробовать?

- Только после того, как ты поешь, - сказал Севешин и протянул Олянке тарелку с блинами, горячий шоколад и клубничное варенье. – Мне Веслав говорил, что ты такое любишь.

- Я не хочу сейчас кушать, - закапризничала девочка.

- Ты не ела уже три дня.

- Сколько? Я так долго проспала?

- Да. Поэтому, пока ты не поешь, мы заниматься не будем, - очень серьезное лицо Василия попыталось еще больше прибавить строгости.

– А то я сейчас разбужу Веслава.

- Издеваются тут всякие над детьми, - обиженно произнесла Олянка и подвинула к себе варенье. – Я съем только варенье. Блины можешь съесть сам.

- Я пошел за Веславом, - сказал Севешин и направился было в спальню, но ребенок его опередил:

- Ладно, я съем блин. Один. И больше ко мне не приставай.

- Не торгуйся, - властно сказал Василий.

Оляна уничтожала один блин 28 минут. Севешин засек. Все это время оба обменивались недвусмысленными взглядами: Василий – грозным, а Оляна – обиженным. Но все эти 28 минут оба провели молча.

- Ну, теперь, наконец, мы можем начать тренировку? – спросила девочка, когда закончила с едой.

- Конечно. Сразу после того, как ты выпьешь шоколад, - сказал Севешин.

Оляна издала рык и залпом выпила уже остывший напиток. Стакан она поставила с таким грохотом, что в спальне послышалось, как Пит встает с кресла.

- Он бы мог еще спать. Это ты виноват, - крикнула Оляна.

- Хто в чому винен? – спросил заспанный Пит, сразу после своего появления в гостиной.

- Да это мы играем, - сказала девочка.

- Ага, - подтвердил Вася, - в игру под названием “заставь ребенка покушать”.

- Співчуваю, Васю. Сам вже неодноразово грав із нею в таку гру. Вона в нас привереда ще та! Нічого, вона ще колись намучиться. Я вірю, що Господь дає недоліки нашим дітям згідно з нашими гріхами. Ось коли народиться у тебе, Олянко, дитинка, я подивлюся, як ти її годуватимеш і як вона в тебе буде їсти.

- Дайте мне еще блинов, - сквозь зубы прорычала девочка.

- Ні, красунько. Якщо ти вже поснідала, то вже час тренуватися. Крім того, за один раз гріхи не замолюють, - Пит поцеловал девочку в макушку, а затем направился в сторону ванной. – Я зараз приведу себе до ладу і повернуся за хвилину. А ви підготуйтеся.

Оляна чувствовала себя обиженной и пострадавшей, но ее почему-то никто не хотел жалеть. Настроиться на тренировку у нее сейчас никак не получалось. Хотя она уже стала понимать, что с четвертым терминатом шутки плохи. Ей необходимо быть предельно собранной. Ведь в прошлый раз, еще до наступления паники, ощущения, которые она испытала во время ускоренного перемещения, сложно назвать приятными. Да что там приятными! Их нельзя было назвать даже терпимыми! «Самая настоящая бука-бяка», - думала она. Тревога, зуд, нытье во всех внутренних органах – вот далеко не весь спектр ощущений, испытанных Олянкой в прошлый раз. Разве вообще к такому можно быть готовой?

- Олянко, Вася тобі вже пояснив, що з тобою сталося минулого разу? – Пит бодро шел от ванной комнаты к столу, за которым сидела девочка.

- Да, - ответила она. – Во всем виноват звук.

- Твоя правда. Тільки запам’ятай: бервуха тобі не допоможуть. Інфразвук ти ніколи не відчуєш за допомогою органів слуху. Він настільки низький, що його неможливо почути. Інфразвук сприймає все тіло. Тому, щоб уберегтися, потрібно або захищати все тіло, або нівелювати шкідливий вплив від джерела цього звуку. Я знав одну людину, яка могла спрямляти звукові хвилі. І, таким чином, вона взагалі позбавлялася звуку.

- Класс! При помощи какого термината так можно сделать?

- За допомогою правильності. Тільки не думай, що й ти на таке здатна. В тебе це тільки п’ятий термінат. І ти ще ніколи його не тренувала. Це невиправданий ризик.

- Хорошо, не буду.

- Ти вже придумала, яким чином ти будеш захищатися?

- Да. Давайте уже начнем.

Пит остановил время, а Севешин взял Оляну за руку, как в про-шлый раз, и они вдвоем стали передвигаться очень быстро. Девочка соорудила вокруг своего тела некое пространство, которое поглощало звук. И в этот раз паника ее не одолела. Однако другие «побочные эффекты» тренировки четвертого термината Оляна ощущала в полной мере. Несколько раз ее с непривычки даже стошнило, пошла носом кровь и ломило кости, как при повышенной температуре. Но она все выдержала стоически. Минут через двадцать
Севешин остановился:

- Все, Веслав, хватит. Она сейчас потеряет сознание.

- Нічого страшного. Їй це піде тільки на користь. Вона повинна знати, чому протистоїть. Крім того, нам ще потрібно, щоб ти зробив їй якесь навіювання ритмічністю.

- Я выдержу, - сказала испачканная в кровь Оляна. – Давайте продолжим.

- Я в тобі не сумнівався, - сказал Пит. – Можеш починати, Васю. А ти, Оляно, не чини опір. Тобі потрібно зрозуміти, що це таке.

Девочка плюхнулась на диван, на котором теперь обычно спал хозяин квартиры, и мгновенно расслабилась. Ее даже не беспокоило то, что она перепачкала в кровь любимую голубую футболку с целующимися динозаврами. Она потрогала пятна, и они исчезли. Как же она этому обрадовалась! Но одновременно что-то неприятное и липкое мешало под одеждой. Оляна приподняла футболку и обнаружила, что пятня крови переместились на грудь и живот. Как только она прикоснулась к ним, то поняла, что это вовсе никакие не пятна. Они держали ее, не отпуская, и старались засосать в себя. Оторвать от них руку Оляна не смогла, и через минуту ее засосало уже по локоть.

«Не чини опір», - вспомнила она слова Пита и прекратила сопротивление. Через мгновение ее с хлопком засосало в саму себя.

Когда Олянка открыла глаза, то поняла, что находится в самом удивительном месте в своей жизни. Это была огромная пещера самых невероятных цветов. Но не успела девочка определить, что цвет одного из сталактитов синий, как он в ту же секунду стал красным.

Ей это не понравилось.

- А я говорю: красный, - обратилась она к сталактиту. А он стал зеленый.

- Зеленый.

А он стал золотым.

- Ах, вот ты как со мной! Хорошо. Коричневый, - закричала она.

Пещера издала звук, подобный смеху, и все вокруг стало сиреневым. И вдруг Оляна ощутила, что одна ее нога замерзла, а другой стало жарко.

- Да что же это за напасть такая!

Она повернулась на 180 градусов, и теперь там, где была замерзшая нога, очутилась та, которой было жарко. Но эффект от такого перемещения оказался абсолютно неожиданным. Жарко стало ягодицам, а прическа покрылась сосульками. И как бы она ни меняла положение своего тела, холодно и жарко ей было одновременно в разных, совершенно непредсказуемых местах.

- Я хочу определенности! – закричала в бешенстве Оляна.

И в этот момент ей захотелось пить. Она подошла к ручью. Но как только она наклонилась отхлебнуть воды, жажда ушла. А вода вызывала отвращение. Девочка отпрянула от ручья, и у нее вновь пересохло во рту. Пить хотелось так сильно, что она прямо рухнула в ручей. Оказавшись там, девочка ощутила от воды страшное омерзение. И так происходило несколько раз.

Оляна обессиленно завалилась на камень. Она поняла, что одновременно хочет и не хочет пить. Ей одинаково было жарко и холодно. А пещера, как назло, уже не была сиреневой.

«Помогите!» - хотела было закричать девочка, но из ее уст вылетела песня:

«Я сам себе вимуштрував, на війну послав, а рушницю забув, ну і слава Богу…»

Безысходность. Оляна лежала на валуне и уже в сотый раз повторяла одну и ту же строчку. Она была зла и безучастна. Она боялась хотеть и не знала, что делать. Ей почему-то казалось, что если она вдруг что-то пожелает, эта пещера ее просто убьет.

«Может, это и к лучшему», - подумала она, и в этот момент Оляна очутилась на диване в гостиной Севешина.

- Ну что, - обратился к ней Вася, - тебе понравилось?

- Это было страшно, - еле произнесла Оляна и разревелась.

- Оляно, тримай себе в руках, - сказал Пит.

- Вы… два… жестоких… чурбана! – девочка всхлипывала и грозила мужчинам кулаком. – Разве… так можно… издеваться… над ребенком. Эта… пещера… меня… не слушалась. Все… делала… наоборот… и издевалась… надо мною.

Она разревелась пуще прежнего, и Питу пришлось ее успокаивать. Веслав обнял ее, стал гладить ее короткие светло-русые волосы и целовать, как это делали ее родители.

- Проте ти побачила сутність самої ритмічності. Так, в тебе не було шансу зрозуміти або відчути її. В тебе немає поки цього інструменту. Втім, зараз ти знаєш, що ритмічність неможливо осягнути логікою або чимось іншим. Бути влучним дуже важко. Для цього замало народитися з сильною ритмічністю у термінатах. Треба ще щось знати, треба вміти навіть не відчувати час, а жити ним. Адже той, хто вміє керувати ритмічністю, зміг би і напитися зі струмка, і знайшов би таку позу, в якій би він не відчував жар і холод, і напевно, він домовився б і печерою щодо кольору. Так, в тебе нічого не вийшло. Але я знаю, що в тебе може вийти. Є люди, котрі розвивають свої четверті термінати так, що їх можна сплутати з першими. І скажи мені будь-ласка, чому такою людиною не можеш бути ти?


Глава 34


Все тюрьмы похожи друг на друга. Но, в отличие от пестовского мира, здесь значительно больше закрытых дверей, да и сами осроги в этом мире любят размещать на островах. Ко всем дверям обычно под-ведена сигнализация. Поэтому, если какой-то узник решит выбить дверь под собственным куполом, тюремщики об этом узнают сразу же, как только беглец отпустит время. Ну а поскольку за всю историю человечества этого мира еще не было индивида, умеющего плавать, самостоятельно покинуть остров беглец никак не может.

В Украине тюрьма еще с незапамятных времен находилась на острове Березань в восьми километрах от Очакова. Небольшие изоляторы стояли в каждом крупном городе, но Березань была главной темницей державы. В Великобритании же таких тюрем было несколько. Но всех нелегальных эмигрантов отправляли в Уэльс на остров Скомер.

Григорию Шульбанчижевскому досталась хорошая камера и пло-хие соседи. Его «подселили» к вьетнамской семье, которая, казалось, не знала, что такое блага цивилизации. За все время своего пленения Гриша не проронил ни слова. Расчет его тюремщиков был прост: они хотели таким образом заставить его самого обратиться к своим пленителям, дабы выдать хотя бы свою национальность, а в лучшем случае – имя. Но Шульбанчижевскому делать это было никак нельзя. Поэтому он молчал и терпел такое соседство.

Один раз его вызвали на допрос. Но следователь очень быстро осознал, что Гриша его не понимает, хотя тот и хранил молчание. Это было видно по глазам. После этого сутки англичане Шульбанчижевского не беспокоили.

Но на следующий день его позвали еще раз. Гришу провели по серым коридорам через десяток дверей куда-то в глубь здания и завели в небольшую, но вполне уютную как для неволи комнату, в которой находились два удобных мягких кресла, книжный столик и пара картин с прекрасными пейзажами на стенах. Прямо не каземат, а комната отдыха в санатории!

Надзиратели обычно конвоировали одного заключенного втроем или вчетвером и только под куполом. Шульбанчижевский же удостоился особой чести быть сопровожденным десятью тюремщиками. Было видно, что собственная безопасность для британцев превыше всего. Да и человеку, чьих мотивов ты не знаешь, очень трудно доверять. Но Гриша вел себя спокойно. О побеге даже и не думал. Потому что даже если ему и удастся сбежать, искать его в таком случае будет вся Европа. А тогда на Земле просто не будет такого места, где он может скрываться. Коль его уже здесь поймали, у Григория остается только один шанс не быть экстрадированным на родину – молчать. Если англичане не узнают, откуда он, то им просто некуда будет его отправлять. В конце концов, остров Скомер – не самое плохое место на Земле. Темницы резиденции дня в Печерской Лавре – куда хуже.

- Добрый день, - вдруг услышал Гриша правильную русскую речь. – Разрешите представиться, Arthur McGuinness. Можете называть меня просто Артур. А как мне к вам обращаться?

Вопрос повис в воздухе.

- Бросьте вы! Я же прекрасно вижу, что вы меня понимаете. Для этого не нужно быть психологом, - молодой человек с добродушной улыбкой смотрел на Шульбанчижевского и пока не решался сесть. – Будет значительно проще общаться, если я буду знать ваше имя, не так ли?

Гриша не знал, что делать. Но продолжал молчать.

- Ладно. Не хотите, как хотите. Вам, наверное, будет интересно знать, как мы догадались насчет языка? Все очень просто. Ваши попутчики нам подсказали. Они говорили, что вы ругались на каком-то славянском языке. Ну а какой славянский язык имеет самую богатую ненормативную лексику? Правильно, русский. Правда, если бы меня постигла неудача, со мной прибыли еще переводчики с болгарского, сербского, польского и чешского. Ну, как видите, мы угадали с первого раза. Итак, кто вы?

Гриша покрепче сцепил зубы.

- Да, тяжелый случай, - резюмировал Артур МакГиннесс и, наконец, уселся на свободное кресло. – Вы знаете, уже сегодня мы будем знать о вас все. Нам только стоит разослать ваш портрет всем кватрам во все постсоветские страны. Но в вашем случае, можно обойтись и тремя: Россией, Белоруссией и Украиной. Вы же понимаете, что это очень не типично для европейца – избегать регистрации. Это означает только одно: человеку есть что скрывать. На вашем месте я бы сначала рассказал свою историю, прежде чем мы вам будем ее рассказывать.

Гришу загнали в угол. Этот британец был абсолютно прав. Молчание больше не поможет Шульбанчижевскому.

- Откуда вы так хорошо говорите по-русски? – Григорий очень старался не выдать свой украинский акцент, но…

- Вы украинец? Значит, с ненормативной лексикой я не угадал, ведь так? – Артур не дождался ответа. – Я говорю по-русски хорошо, потому что я русский. Я родился в Саратове. Я просто ношу фамилию своего отчима. Мы сюда переехали, когда мне было девять.

- Зрозуміло. Я дуже перепрошую, Артур, а який у вас чин?

- Я не знаю, зачем вам это надо знать, но я вам отвечу. Если переводить на вашу классификацию, я Младший Хранитель часа утренних странствий.

- Чудово, Артуре! Я вам поясню, для чого мені це потрібно знати. Согласно всіх міжнародних норм, осудити іностранця можна тільки судом рівних чинів. Так?

- Да, вы правы. Но вас судить никто не собирается, если вы этого, конечно не потребуете. Вас просто депортируют на родину, и все.

- Хтось може і не трєбує, а я потрєбую.

- Но вам же это ничего не даст. Вас в любом случае депортируют.

- А я ризикну.

- Хорошо. Это ваше дело. Назовите себя, чтобы мы могли прове-рить ваш статус.

- Мене зовуть Григорій Іванович Шульбанчижевський. Я Верхов-ний Хоронитель години ранкових ритуалів України.

У Артура МакГиннесса отвисла челюсть. Но он быстро взял себя в руки.

- Верховный Хранитель! Ничего себе! Так вы – большая шишка?

- Хлопчик, для того, щоб це перевірити, тобі вистачить п’ять хвилин. Я тебе зачекаю тут. Ти мене розумієш?

- Да, я вас розумею.

- Так йди, перевіряй.

Артур вышел. Он отсутствовал недолго, две-три минуты. А вер-нулся он с торжествующем видом и с бумагой в руках.

- У меня для вас хорошая новость и плохая, - сказал он. – С какой начнем?

Но ответа он не дождался.
 
- Хорошая новость: вы подтвердили свою личность, Григорий Иванович. А плохая: с 12 августа сего года вы низложены. Кроме того, вас обвиняют в тройном убийстве и намеренном нанесении травм еще шестнадцати гвардейцам, находящимся при исполнении служебных обязанностей. Что вы на это скажите?

- Ну, звинувачення – це самая настоящая фікція. То була звичайна самооборона. Моїм колегам, іншим Верхоним Хоронителям ранку, повєзло менше – вони зараз усі мертві. А щодо нізложенія, то я вам совєтую запросити акт цього нізложенія. І обов’язково потрєбуйте у них підтвердження полномочій тих, хто цей акт підписав. Ви дуже здивуєтесь. Я вам обіцяю.

- А почему я это должен делать, Григорий Иванович? У меня уже есть документ, на основании которого вас можно депортировать.

- Тому що, хлопчик, якщо ти цього не зробиш, то це зроблять інші. Бо, як ти вже зрозумів, я вимагатиму чесного суду. Тому зроби ласку насамперед собі: піди і запроси документи, о котрих я тобі вже сказав.

МакГиннесс вышел еще раз. Теперь он отсутствовал чуть более пестовских получаса. Когда он зашел, то был не таким радостным, как прежде.

- Мы получили документы. И я не знаю даже, как к ним относиться. Согласно этим бумагам, вас низложили люди, которые сами себя и назначили Верховными Хранителями. Причем дата вашего низ-ложения и их вступление в должность одна и та же: 12 августа 2011 года. Вы можете мне объяснить, что это значит?

- Це означає, що ранковою кватрою зараз керують в Україні самозванці. І я – єдиний законно обраний Верховний Хоронитель ранку у своїй країні. Іще це означає, що вся влада на даний момент у моїй кватрі належить мені одному. Ніякі документи, підписані іншими так званими Верховними Хоронителями ранкових годин України, не мають юридичної сили, бо їхні повноваження мають бути підтверджені або моїм підписом, або підписами всіх інших дванадцяти Верховних Хоронителів дня, вечора і ночі. Тому я вимагаю чесного суду рівних, а саме суду Верховних Хоронителів Великої Британії. А також я вимагаю захисника і обвинувача із числа Верховних Хоронителів Великої Британії.


Глава 35


Радостный невзрачный человечек с детским лицом и пивным пузиком семенил по брусчатке в Киево-Печерской Лавре. День, когда он приходил сюда в предпоследний раз, был худшим днем его жизни. Тогда начались все его злоключения. Но сейчас все будет по-другому. Сегодня он оправдает все возложенные на него ожидания. Сегодня его похвалят, а возможно, даже наградят. Сегодня – его день. Потому что у него есть ИНФОРМАЦИЯ!
 
Время шло уже к Новому году, но холодно в Киеве еще не было. Чтобы не замерзнуть, Матвею Кривчуку было достаточно его старого серого плаща, накинутого на такой же старый серый двубортный ко-стюм. Но, несмотря на всю серость его внешнего вида, лицо Матвея излучало яркие тона.

Двери резиденции Владыки были ему не подвластны. Эту маленькую тайну Кривчук скрывал от всех и в первую очередь от Владыки. Он не хотел, чтобы его считали недостойным того звания, которое неожиданно на него свалилось в середине августа. И все же ему было стыдно ощущать себя единственным Верховным Хранителем, который не может открыть эти огромные и очень тяжелые двери.

Когда Матвей подходил к резиденции, он обычно останавливался возле церкви Рождества Богородицы и делал вид, будто он либо завязывает шнурки, либо проверяет наличие нужных документов. На самом деле он просто ждал того, кто смог бы ему открыть дверь. Затем он пристраивался к этому человеку за спину и шел, как ни в чем не бывало.

Но сегодня все было иначе. Он спешил, и он был в состоянии предвкушения счастья. Матвей сумел поймать удачу за хвост. Именно он, и никто другой.

Кривчук подлетел вплотную к дверям, собрал всю имеющуюся в нем силу, и что есть мочи навалился на исполинскую дверь. Эффект оказался подобный тому, если бы пест толкнул железнодорожный состав. Слава Богу, его никто здесь не видел. Вокруг были одни песты, но они не в счет. Сильный удар по самолюбию!

«Какого черта! - думал Матвей, - у меня сила седьмой терминат! Почему Козимцева со своим пятым терминатом и Осташко с шестым могут эту тяжесть сдвинуть с места, а я не могу?»

Он налег на двери еще раз, но снова безрезультатно. От досады Кривчук даже стукнул по ним. Неожиданно дверь открылась, и изнутри выглянул охранник.

- Матвей Владимирович, вы стучали? – удивился он. – Вы же знаете, у нас двери не закрывают.

- У меня сейчас нет на это времени, - с серьезным лицом сказал Кривчук, оттолкнул охранника и зашел в здание.
 
Матвей быстро пересек холл и зашел в лифт. Внутри никаких кнопок не было. Управление производилось голосом:

- Кабинет Владыки, - торжественно сказал он.
 
- Володаря дня зараз немає в кабінеті, - ответил автоматический безэмоциональный женский голос. – Відвідувати кабінет Володаря за його відсутності заборонено.

- Ну, тогда личные покои Владыки.

- Для відвідування власних покоїв Володаря потрібне запрошення. Надайте, будь ласка, запрошення.

- Вот бюрократы! Мне срочно нужно встретиться с Владыкой. У меня важная информация для него.

- Зв’яжіться з його секретарями. Без запрошення ліфт не поїде.

Делать нечего! Кривчук вышел из лифта и сел на одной из кованых скамеек в холле. Он “наколдовал” себе бумагу и написал на ней записку:

«Я в холле возле лифта. Есть важная информация о Шульбанчи-жевском. Кривчук».

И, минуя секретаря, отправил ее прямо Владыке. Уже через десять секунд пришел ответ: «Немедленно поднимайтесь».

Матвей не знал, можно ли принять эту записку как приглашение. Поэтому он шел в лифт с неким опасением.

- Личные покои Владыки, - скомандовал он.

- Для відвідування власних покоїв Володаря потрібне запрошення, - повторил тот же женский голос. – Надайте, будь ласка, запрошення.

- Вот, пожалуйста, - сказал Кривчук и покрутил запиской от Малума в руках.

- Запрошення має бути оформлене згідно встановленої форми, де зазначені прізвище, ім’я і по-батькові відвідувача, мета візиту і час аудієнції. Запрошення закріпляється печаткою секретаря Володаря дня. Надайте, будь ласка, запрошення.

- Да отвезите меня хоть куда-нибудь! – Закричал Матвей от отчаяния.

- Невірна адреса, - отвечал механический голос. – В резиденції денної кватри немає приміщення з назвою «куда-нибудь».

- Бюрократы! Буквогрызы! Канцелярские крысы! Мне нужно встретиться с Владыкой! Везите меня туда, где он есть.

- Назвіть, будь ласка, адресу, - голос был непреклонен.

- А-а-а!!! Вы меня с ума хотите свести?!

- Контроль за психічним станом відвідувачів не є головною задачею транспортного ліфта за виключенням позаштатних ситуацій.
 
- Так что мне, заложников взять, чтобы вы меня отвезли туда, куда мне надо?

- Зверніться в службу безпеки резиденції денної кватри. Транспортні ліфти резиденції не мають юрисдикції вирішувати питання щодо заручників.

- Я вам русским языком повторяю: меня ждет Владыка! Вы меня понимаете?

- Так. Транспортні ліфти резиденції розпізнають 67 мов світу. Бажаєте змінити мову спілкування?

- Да какая, к черту, разница!..

- Язык общения изменен.

- Отвезите меня к Владыке!

- Укажите адрес, пожалуйста.

- Кабинет Владыки, твою мать!

- Осторожно! Двери закрываются. Во время движения держитесь за поручни, пожалуйста.

- [Очень длинная нецензурная брань]. Какого [нецензурная брань] меня здесь держали так долго?!

Но на этот вопрос автоматический женский голос уже не ответил. Лифт перемещался не только вверх и вниз, но и вправо, влево, вперед и назад. Поэтому за поручни держаться было просто необходимо. Иначе наградой за такую поездку будут синяки и ссадины. Через две минуты двери распахнулись со словами: «Кабинет Владыки дневной кватры. Приятного дня!» Матвей вышел из лифта и оказался в огромной приемной, из которой был единственный вход в кабинет Малума. По периметру комнаты стояли столы двенадцати секретарей Владыки, а посредине, возле небольшого, круглой формы фонтана со статуей Аполлона в центре, находились кресла для посетителей. Иногда этот фонтан обрызгивал ждущих аудиенции, но всегда этими людьми оказывались только те, к кому хохяин кабинета испытывал неприязнь.

Кривчук был в курсе о такой маленькой особенности этого фонтана и никогда не садился на эти кресла. Зачем ему знать о том, как к нему относится Владыка? Меньше знаешь – крепче спишь. Поэтому своего часа он обычно дожидался, стоя возле лифта.

Но сегодня ждать ему не пришлось. Как только Матвей появился в приемной, его поприветствовал единственный находящийся здесь секретарь, объявил Матвею, что его уже ждут, и провел в кабинет Владыки.

- Проходите, Кривчук, - именно так всегда приветствовал Матвея хозяин дня. – Присаживайтесь.

Как и все в резиденции, кабинет Малума был огромен. Он располагался на предпоследнем этаже. Выше находились только его личные покои. Помещение было полукруглой формы и имело 25 громадных окон, из которых открывался вид на север, восток и юг Киева и окрестности на сотни километров. Стены и потолок были украшены традиционными для резиденции фресками на античную тематику. Кроме рабочего места Владыки в изголовье полукруга стен, здесь еще нахо-дился длинный прямоугольный стол для совещаний. Место Малума за ним не подвергалось сомнению – он всегда сидел во главе. По правую руку от него располагались обычно его подчиненные из дневной кватры, а по левую – все остальные. Самостоятельно поменять свое место никто не имел права. Такое самоуправство могло быть неправильно истолковано и грозило репрессиями. Поэтому, заходя в кабинет, каждый должен был знать свое место как в прямом, так и в переносном смысле.

Единственная стена кабинета Владыки дня имела еще одни двери. За ними находился личный лифт Малума. Хозяин дневной кватры знал о проблемах с лифтами. Он столкнулся с бюрократизмом транспортного отдела резиденции с первого дня вступления в должность, но изменить ничего не мог. Месяц или два помучавшись, он приказал транспортникам сделать для него такой лифт, который слушался бы его беспрекословно. Теперь он был единственным человеком в резиденции, который беспроблемно перемещался по зданию.

- Итак, Кривчук, у вас есть информация о нашем беглеце?

- Да, Владыка. К нам пришел запрос из Великобритании о Шульбанчижевском. Его поймали при попытке незаконного въезда в страну. Его держат на острове… сейчас прочитаю… - Матвей достал бумаги, - Скомер, в Уэльсе. После их второго запроса я немедленно отправил британцам наши требования экстрадиции…

- Второго запроса?

- Да. Запросов было два. В первом британцы просили проверить Гришин статус. Ну и я написал, что он был Верховным Хранителем, но низложен. А во втором запросе они просили предоставить акт низложения и подтверждение полномочий тех, кто этот акт подписал.
 
- И?

- Ну, я им все документы, которые они просили, отправил…

- А зачем им нужно было это подтверждение?

- Я не знаю.

- Когда это произошло?

Кривчук посмотрел на часы.

- Меньше часа назад. Малум позвал секретаря:

- Тарас, - обратился он к нему, - срочно вызовите Чубу, Осташко, Герасимову, Козимцеву, Войнаровскую, Онисенко и Совенко. Скажите срочное совещание.

- Слухаюсь, Володарю, - ответит тот и вышел.

- Не нравится мне все это, - сказал Владыка уже Матвею. – Поспешил ты, Кривчук, с подтверждением, ой как поспешил.

У Матвея пересохло во рту.

- Владыка, я действовал согласно всем международным нормам.

- Согласно всем международным нормам ни ты, ни Юра, ни Аврора или Эльвира не имели права подписывать акт о низложении. У вас просто не было и до сих пор нет на это права.

- Так я и не подписывал. Этот акт подписали только трое. Я же не имел права подписи до тех пор, пока Гришу не низложат.

- Это мелочи, Кривчук. Ладно, сиди тут. Жди всех остальных. Мне нужно подумать.

Малум вышел. Матвей целых двадцать минут ждал своих коллег из утренней и дневной кватры.

Первой пришла Войнаровская, а буквально за ней – Герасимова. Кривчук пересказал им суть предстоящего совещания. Как только он закончил рассказ, в кабинет зашли Чуба, Козимцева и Онисенко. Матвею пришлось все пересказывать еще раз. В средине повествования прибежал Осташко, и Кривчуку довелось начинать сначала. Ну а когда последней зашла Совенко, Матвей сказал, что ему надоело все рассказывать снова и снова, и пусть Эльвире расскажет все кто-то другой. Малум вошел в кабинет только тогда, когда абсолютно все были в курсе предстоящего разговора.

- У кого-нибудь есть идеи, зачем британцам понадобились эти документы? – спросил хозяин резиденции.

- Володарю, - начал Онисенко, - британцям ці документи ні до чого. Якщо припустити найгірше, і акт позбавлення влади, і документ, що підтверджує повноваження, потрібні тільки одній особі – це Грицькові.

- А почему это «если предположить худшее»? – спросила Козимцева.

- Тому що це означає, що Шульбанчижеський намагатиметься добитися від британців визнання свого статусу, - ответил Юрий.

- Ну и что? – не понимала Елена.
- Ну и то, - передразнил ее Владыка, - что это международный скандал. Это будет означать, что в Украине утром правят самозванцы. Теперь понятно, Лена?! Зачем мы вообще ищем Гришу? Да потому что само существование Шульбанчижевского – это опасность для Роры, Юры, Эли и Матвея. Ой, поспешил ты, Матвей, с ответом на запрос. Сильно поспешил.

- Володарю, - обратился Чуба, - а вам не здається, що якщо британці визнають повноваження Шульбанчижевського, то це можна трактувати як втручання у наші внутрішні справи. Зараз юрисдикцію ранкових Верховних Хоронителів ніхто не може ані підтвердити, ані спростувати. У нас є вісім голосів за підтвердження, у вечора й ночі є вісім голосів за спростування. Патова ситуація. Проте це українська патова ситуація, а не британська. І жодна британська установа не має права трактувати інакше наші документи. Це суперечить навіть їхньому законодавству. В іншому випадку ми також матимемо право трактувати їхні юридичні документи, як захочемо.

- Ай да молодец, Саша! – воскликнул Малум. – Теперь в случае нежелательного развития событий мы отправляем в Лондон четырех наших Верховных Хранителей утра, которые имеют полное право действовать там с позиции силы, потому что британцы не соблюдают международное право.

- Четырех, Владыка, нет смысла отправлять, - сказала Герасимова. – Достаточно трех. У них там будет кворум для принятия решений. А один здесь присмотрит за кватрой.

- Точно, Аня, - согласился хозяин кабинета. – Значит, если что, в Англию поедут Онисенко, Кривчук и Совенко. Аврора останется здесь.

- Лучше я останусь здесь, - сказал Кривчук. – Ведь я не подписывал акт низложения. А для кворума не имеет значения, кто останется, а кто уедет.

- Твоя правда, - согласился Малум. – Хорошо, поедет Войнаровская вместо тебя. Быстро мы сегодня справились!
 
- Еще одну минутку, Владыка, - вклинилась Герасимова. – К нам сегодня поступила оперативная информация о разыскиваемом нами песте. Некий Илья Семенович Штольман, помощник Хранителя часа вечерних заготовок впрок из Днепропетровска, утверждает, что вся компания Веслава Питайчи обладает информацией о песте. Младший брат Веслава Киприан мог об этом и не знать, но это стоит уточнить. Правда, где он находится в настоящее время, неизвестно. В последний раз его видели после экзаменов в компании Василия Севешина…

- Твою мать!.. – Владыка даже хлопнул кулаком по столу. – Ну, к Васе не подберешься. Иначе вечерняя кватра такую вонь поднимет – вовек не отмоешься. С Киприаном нужно поговорить перед церемонией посвящения. Аврора, возьмешь это на себя.

- Слухаюсь, Владико, - сказала Войнаровская.

-Герасим ова, - обратился Малум, - а как этот Штольман связан со все этой компанией? Насколько ему можно верить?

- Можно, - ответила Анна. – Он сопровождал Алену Мостовую и Валентина Жукова в розыске Андрея Махатько. То есть двоих он знает лично. Они при нем обсуждали все свои планы. А затем у них произошел конфликт, в результате которого он оказался у нас. И помогать теперь своим бывшим друзьям он однозначно не хочет. Именно он утверждает, что они все знают о песте.

- Хорошо, - резюмировал хозяин дня. – Мы хоть кого-то из этой компании найти можем?

- Да, Владыка, - сказала Герасимова. – Мы без проблем можем отыскать Тихона Колощаева, его сестру Глафиру и жену Доминику Нацеви. Они сейчас все втроем в свадебном путешествии на Мальдивах. Отдыхают на острове Тодду.

- А поближе никого нет? – спросил Малум. – Может, в Украине кто-то остался?

- Сейчас в Украине точно находятся трое, - ответила Анна. – Это ранее названные Алена Мостовая, Валентин Жуков и Андрей Махатько. Причем первые двое ищут третьего. Но найти их не представляется возможным. С таким же успехом мы сразу можем искать песта. Поэтому легче поймать Колощаевых и Нацеви на Мальдивах, чем бесперспективно что-то выгадывать здесь.

- Хорошо, - сказал Владыка дня, - даю тебе добро на операцию на Мальдивах. Только сделай все тихо, Аня.
 
 
Глава 36


За последующие четыре дня до Оляниного посвящения в студенты чудом ничего не произошло. Анне Герасимовой и ее людям понадоби-лось всего три часа для разработки плана операции захвата, формирования группы и полета на небольшой островок Тодду в Индийском океане. Но когда дневные гвардейцы, переодетые под туристов, прибыли в этот уголок Мальдив, Колощаевых и Нацеви там уже не было. Удивительным, невероятным, непостижимым образом Тихон где-то за два часа до этого почувствовал такой сильный дискомфорт от несвое-временности их пребывания в этом тропическом раю, что объявил своим дамам, что не останется на этом изрядно надоевшем ему острове больше ни на минуту. И в тот момент, когда нога Анны Герасимовой ступала на остров Тодду, Тихон, Доминика и Глафира уже были на под-лете к Дели. А далее их след терялся.

Алена с Валентином Максимовичем продолжали безрезультатные поиски Андрея Махатько. Они даже пошли на большой риск и встретились с родителями Андрея. Но те ничего о своем сыне не слышали. Несмотря на то, что мама Андрюши служила дню, причем в самой резиденции Владыки, в редакции дневнокватрального вестника, она не выдала Жукова и Мостовую. Хотя по законам дневной кватры это было преступлением.

Через несколько часов после общения с родителями Махатько Алена с Валентином Максимовичем перенеслись в Израиль поближе к родственникам Мостовой. Но все же они не рискнули их побеспокоить: это было опасно, да и требовало регистрации. Они нашли безопасное место в Нетании и решили отсидеться какое-то время там.

Самого Андрея уже давно не было в стране. Меняя девушек быстрее, чем носки, сначала он последовал за одной беларусской красавицей. На второй день пребывания в Беларуси Махатько чуть не попался на незаконном пребывании в стране и быстренько слинял в более терпимую к иностранцам Латвию. В Риге он познакомился с очень красивой шведкой. Он представился ей русским шпионом и предложил девушке быть его прикрытием, на что та с удовольствием согласилась. Они колесили по Европе, опьяненные сексом, опасностью и приключениями.

Если бы Андрюша знал, что в каких-то трехстах километрах от Риги сейчас обитают сестры Войнаровские и Коля Каревских, он бы наверняка заскочил приветствовать друзей. Но он об этом знать не мог, как и не ведали друг о друге близняшки с Николаем, хоть и жили в одной и той же стране – в Эстонии. Таня и Тала затерялись среди русскоязычной общины Кохтла-Ярве, а Коля со своим приемным сыном Мирославом уединились в Нарве и вели тихую, размеренную жизнь. Он даже выучил эстонский, чтобы не выделяться. Так, на всякий случай. Местные власти им не докучали, регистрацию не требовали. Да и сами ребята старались не попадаться.

Сразу после вступительных экзаменов Леонид Тарасович Кулиш и Виктор Петрович Семенович осознали, что с пестом они попали впросак. Каждый из поступивших показал экстраординарные способности. Первым шел экзамен часа утренних ритуалов. Мальчика-победителя от этого часа задержали, долго допрашивали и проверяли его биографию, но это ничего не дало. Так же поступили с победительницей экзаменов от часа утренних странствий. Возмущениям родителей, а еще хуже – Верховных Хранителей этих часов – не было предела. И поэтому Кулиш и Семенович приняли решение в дальнейшем задерживать выигравших состязание только в невероятных случаях. Вечернекватральные вельможи надавали столько противоречивых указаний своим людям, что когда те на экзамене часа утренних идей увидели, как один из участников увеличил в миллионы раз молекулу воды, разобрал ее на атомы, а затем показал в миниатюре атомный взрыв, наблюдатели остановили экзамен на целых полчаса. Это стало последней каплей. Вечерней полиции было запрещено вмешиваться в ход соревнований. Наблюдатели были напуганы. На экзамене часа утренних деяний во время дуэли победитель превратил своего оппонента в горшок с цветами. Но в этом случае вместо того, чтобы задержать мальчика, служащие вечеру отправились в библиотеку Сената. Никто даже предположить не мог, что подобные трансфигурации возможны. После долгих поисков в древних летописях и архивах вестников они нашли то, что искали. В 1648 году некий казак Петро Щур в пьяной драке со своим товарищем Серафимом Держимордою лишил того, не прикасаясь к последнему, мужского достоинства, заставил появиться «бабські цицьки» и другие женские органы, и надругался над ним. Еще этот Щур был известен тем, что превращал головы пленных ляхов в огромные куриные яйца и заставлял тех биться ими друг о друга, чем веселил
весь свой полк. Последнему выжившему ляху Петро возвращал прежний вид и отпускал восвояси. Все это называлось: «польська пасха».
 
Эти исторические подтверждения убедили преследователей песта в возможности трансфигурации, и Олянку с Питом не задерживали. Но если бы лже-Киприан принадлежал одному из первых трех часов, идея ребят с переодеванием с треском бы провалилась.

Однако они об этом не знали, а Севешин тогда их тайну никому не выдал.

Все дни до 31 декабря Оляна была занята тренировками четвер-того термината и терпела одно фиаско за другим. Василий даже как-то сказал Веславу, что по статистике ей должно было хоть раз повезти. Было удивительно, что каждое внушение ритмичностью заканчивалось одним и тем же: абсолютным поражением девочки. Единственное, что радовало – она достойно держала удар.

- Потрібно спробувати дуелі, - предложил Пит.

- Боюсь, что у нее нет ни единого шанса в них, - сказал Севешин. – Ритмичность управляет временем. Она просто не успеет среагировать и использовать свои сильные стороны.

Но Питайчи настоял.

Севешин оказался абсолютно прав – Оляна ни разу не выиграла у него. Василий был на доли секунды быстрее ребенка и очень переживал, что ему приходилось делать ей больно. Но, стиснув зубы, через боль и сильный удар по самолюбию, Олянка всякий раз поднималась и говорила:

- Давай еще раз.

Несколько раз против Оляны в дуэли выходил Пит. Но даже его ритмичность в третьем терминате опережала любые выпады ребенка. Девочка проигрывала всухую. Веслав был в отчаянии. Иногда он даже жалел, что теперь он знает Олянкино слабое место.

В последнюю ночь перед посвящением Питайчи и Севешин сидели за барной стойкой на кухне и планировали, как обеспечить защиту ребенка до церемонии и на ней. Настроение у обоих было хуже некуда. Олянка в это время создала в комнате громадную ель и украшала ее новогодними игрушками. Она бормотала себе под нос какую-то грустную мелодию, а шары и гирлянды в красивом танце опускались на ветви дерева.

Неожиданно меланхолическую атмосферу квартиры потряс громкий возглас Василия:

- Вот! Вот оно!

- Ти про що, Васю? – не понимал Пит.
 
- Веслав, посмотри, что она делает?!

Олянка испугалась. Она не понимала, в чем ее упрекают:

- Вася, я не специально!

- Да я не о том. Что ты сейчас делаешь?

- Елку наряжаю…

- А как ты это делаешь?

- Как обычно.

- Нет. Ты поешь. Что ты поешь?

- Полонез Огинского.

- Веслав, ты видел этот танец новогодних игрушек?

- Так.

- Ты меня не понимаешь?

- Ні.

- Ну, как же! Это же музыка, танец… Мелодия – это же не только гармония! Это же еще и ритм. Этот танец елочных украшений – это ж… это было просто гениально с точки зрения ритмичности. Давайте попробуем еще одну дуэль. Только в этот раз, - Вася обратился к Оляне, - попробуй все время напевать про себя что-то. Хотя бы тот же Полонез Огинского. Веслав, запускай купол.

Пит остановил время.

«Там тара-ра-ра там-тара-рам…» - потекла сквозь мысли Оляны знакомая грустная мелодия. И в этот момент она почувствовала! Это было что-то необъяснимое, что-то неуловимое. Девочка пропустила Васин выпад, но с успехом в первый раз жизни отразила его. Внушение Севешина будто ударилось о невидимую оболочку, которая сейчас окутывала и защищала ребенка. Теперь ее время атаковать. Но если раньше Оляна не задумываясь сразу же приступила бы к действиям, то сейчас она хотела все сделать правильно – вовремя! Наступать нужно тогда, когда противник этого ждет меньше всего, где-то в средине такта между «тар» и «а-ра-ра».

Выпад!

Буквально за секунду Севешина засыпало розами. Оляна не хотела делать Васе больно. И так было понятно, что она выиграла.

- Браво! – Пит все еще сидел за барной стойкой и аплодировал своей подопечной. – Я пишаюся тобою!

 
Глава 37


Сразу после разговора с Артуром МакГиннессом отношение англичан к Грише сильно изменилось. Теперь его конвоировали только двое охранников, которых и «тюремщиками» назвать было трудно. Это были больше гиды или прислуга, чем пленители или стражники. Они обращались к Шульбанчижевскому не иначе как «My Lord» (милорд), были приветливы и услужливы.

Григория переселили в другую камеру, которая больше походила на президентский люкс в пятизвездочной гостинице. А один охранник на ломаном русском языке даже предложил Грише показать достопримечательности Лондона и других городов Англии, но только в том случае, если украинец пообещает не пытаться сбежать. Гриша отказался, но ему было очень приятно.

На следующий день «на аудиенцию» к украинскому утреннекватральному вельможе попросился некий Орест Волошин. Его рекомендательные письма принесли вместе с завтраком. При помощи жестов и украинско-английского словаря Шульбанчижевский объяснил своему стражнику, что он свободен сегодня целый день и что может принять этого мужчину в любое время.

По окончании завтрака в хоромы Григория постучали. Шульбанчижевский читал местные вестники и пил кофе. Зашел охранник и торжественно, как дворецкий продекламировал:

- Mr. Orest Voloshyn, My Lord! (Мистер Орест Волошин, милорд). В гостиной появился высокий, но очень худой юноша. На вид ему трудно было дать даже 20 лет. Все лицо молодого человека покрывали веснушками, которые уходили куда-то под густую и непослушную шевелюру. Его рыжие волосы были аккуратно подстрижены, но торчали в разные стороны, что придавало мистеру Волошину харизму рокзнаменитости. Парень смотрел на Шульбанчижевского с неподдельным восхищением и даже с благоговением.

- Пане Верховний Хоронителю! – начал он. – Це така велика честь для мене. Дозвольте виказати вам повагу і захват вашою стійкістю. Ваша неперевершена мужність може служити прикладом для багатьох українців. Я дуже перепрошую за себе: я хвилююсь. Проте дозвольте мені сказати ще одне? Ви – мій герой. І навіть якщо ви мені відмовите, цю мить я запам’ятаю на все життя.
 
Волошин вцепился в руку Шульбанчижевского и принялся ее трясти с выражением щенячьего счастья на лице.

-Відмовлю? – удивился Григорий и с силой оттянул свою руку. – Я не розумію, в чому я маю вам відмовити, юначе.

- Я дуже вибачаюся, пане Верховний Хоронителю, вам мали передати мої рекомендаційні листи.

- Так, я їх отримував, - Гриша покрутил в руках одно из этих писем, - … пане Волошин.

- Мабуть виникла невеличка помилка, і один лист загубився. Там було моє резюме. Нічого страшного. Я маю при собі ще одну копію. Прошу, пане Верховний Хоронителю.

Молодой человек протянул Шульбанчижевскому лист бумаги, который был исписан аккуратным почерком лишь наполовину. Судя по всему, мест работы и достижений у Ореста Волошина пока было не много.

Гриша взял резюме, но читать его не стал:

- Я не розумію, юначе, навіщо мені ваше резюме?

От этих слов парень очень сильно расстроился.

- Я так і знав. Певно, ви вже когось взяли, - Орест встал и со-брался уходить. – Я щиро вибачаюся, що забрав ваш час, пане Верховний Хоронителю. Про цю зустріч я, певно буду розповідати своїм дітям.

Он поклонился и направился к выходу.

- Зачекайте, юначе. Я вас не розумію, кого я мав уже взяти?

Глаза Волошина заискрились лучами надежды.

- Секретаря, звичайно. Пане Верховний Хоронителю, у кожної людини вашого статусу має бути секретар. Я розумію, що на таку службу приймають тільки перевірених людей, і зрозумію, якщо ви мене не візьмете…

- Прошу, сідайте. Одна ваша притаманність мені вже не подобається: ви посипаєте собі голову попелом, не маючи на це жодних
підстав, - Шульбанчижевский пристально смотрел на неуверенного в себе посетителя. Он сделал длинную паузу, будто давая молодому че-ловеку шанс исправиться. – Скільки вам років, Оресте?

- Вісімнадцять, - ответил тот.

- Ви щойно закінчили навчання, чи влітку?

- Я закінчив… позавчора, - сказал Волошин, и его лицо налилось краской.
 
- Ви не повинні цього соромитися, юначе. В житті кожної людини є чи буде той день, коли вона позавчора закінчила навчання. Проте не в кожній людині є хоробрість прийти в цей день влаштовуватися на службу до Верховного Хоронителя.

Орест покраснел еще больше. Однако это смущение уже несло нотки гордости за себя и восхищения Григорием.

- Я правильно розумію, що ви ще не встигли присягнути жодній кватрі? – спросил Шульбанчижевский.

- Так, пане Верховний Хоронителю. Згідно наших законів в мене є ще півроку, щоб зробити свій вибір.

- В Україні випускникам також дається півроку. І до якої кватри у вас лежить серце?

- До своєї, пане Верховний Хоронителю. Я маю на увазі до нічної.

- І у вас, Оресте, є запрошення?

- Так, пане Верховний Хоронителю.

- Тоді чому ви прийшли до мене? Адже вам відомо, що я працюю на ранкову кватру?

- Так, пане Верховний Хоронителю, мені це відомо. А до вас я прийшов, тому що мені здається, що так буде правильно. Я дуже хочу допомагати вам. У мене є рідні в Україні. І з того часу, коли там почалася війна між днем і ранком, я просто не можу сидіти тут і залишатися осторонь. Зрозумійте мене, пане Верховний Хоронителю, хоч я і народився в Англії і ніколи звідси не виїжджав, я вважаю, що в мене дві Батьківщини. Так мене батьки виховували. А зараз одній з моїх Батьківщин загрожує небезпека. А я відчуваю, що можу бути в нагоді. І якщо для цього потрібно присягнути ранкові, я піду на це хоч зараз.

Вся неуверенность молодого человека испарилась, как лужи в жаркий день. Сейчас он был страстен и горяч. Но удивительным образом любые трансформации в нем происходили очень гармонично. За все это время он ни разу не опустился до патетики в интонациях. И даже когда говорил о Родине, Волошин был мил и спокоен.

- Не поспішай, Оресте. Ти, я бачу, належиш до години нічних пояснень?

- Так, пане Верховний Хоронителю.

- Ти тут казав правильні й високі речі. І я знаю, що приналежність до години нічних пояснень дає тобі можливість усвідомити й відповісти за кожне своє слово. Проте ти ще занадто юний, синку. Як кажуть: молодо – зелено. Молодість – не найкращий радник. Коли ти молодий, діяти хочеться більше, ніж думати. Іноді потрібно прислуховуватися і до досвіду старших. Так що послухай, синку, людину, котра щось у житті бачила, і не роби дурниць. Знаєш, який найбільший злочин на землі? Це йти проти природи. В твоєму випадку, Оресте, – проти власної природи. Якщо душа лежить до ночі і в тебе є така можливість, чому ти готовий офірувати власною сутністю? Більшість людей не мають такого щастя служити і належати одним і тим цінностям. Розумієш, Батьківщина – це не ідол. Їй не потрібні жертви. Їй потрібна любов. Їй потрібна твоя служба. А коли ти жертвуєш собою, то це тільки твій вибір. Батьківщина тут ні до чого. Вона, як матір, не може змусити своє дитя робити собі шкоду.

Волошин был поражен величием и мудростью собеседника. Его удивили даже не слова Григория. Все знания Ореста о представителях часа утренних ритуалов говорили, что эти люди милы, весьма точны в формулировках и любят в своей речи использовать образные эмоциональные обороты. Но с логикой они дружат далеко не всегда. У них целесообразность – четвертый терминат. Однако Шульбанчижевский обладал удивительной особенностью: он умел подстраиваться под собеседника, умел найти такой подход, который тому будет понятен и доступен. В своем монологе Гриша употребил столько логических конструкций, он был настолько последователен, что больше походил на кого-то из часа ночного понимания или часа вечерней выгоды, то есть тех людей, у кого целесообразность находится во втором терминате. За всю свою жизнь юноша не встречал еще таких индивидуальностей, которые моги бы так же, как Шульбанчижевский, тво-рить по четвертому терминату без видимых последствий для своей психики.

- Але якщо я погоджуся з вами, то ви мене не візьмете?

- Візьму за однієї умови.
 
- Якої, пане Верховний Хоронителю? – взгляд Ореста просветлел.

- Якщо ти мене більше ніколи не називатимеш «пане Верховний Хоронителю», - улыбнулся Шульбанчижевский. – Звертайся до мене просто – Григорій Іванович. По руках?
 
 
Глава 38


В последнюю ночь перед Новым годом Оляна впервые в жизни спала под собственным куполом. Об этом ее попросил Пит. Времени до шести утра у них уже было совсем мало, а выспаться ребенку перед таким важным событием просто необходимо. Веслав к тому же обратил ее внимание на то, что такая мелочь, как сон при остановленном времени, тоже требует тренировки, и что ее просто засмеют, если ока-жется, что она не умеет этого делать.

Так спать Оляне было непривычно и неудобно. Серебристый свет раздражал незакрывающиеся глаза. А не закрывались они, потому что свет был теплым и грел ладошку. Девочка ворочалась, старалась спрятать руку под подушку, которая к тому же была тверже камня, но купол прорывался, он огибал любые материи. Уснула Оляна, только когда вспомнила папин совет: чтобы быстрее погрузиться в сон, нужно закрыть глаза и направить зрачки вверх – тогда грезы сами приходят. Правда, в эту ночь сновидения снизошли на девочку только с пятой или шестой попытки.

Сколько она спала, Оляна не знала, но проснулся ребенок не в лучшем расположении духа. После обязательных утренних гигиенических процедур и быстрого душа девочка вышла в гостиную, где ее уже ожидал завтрак от Пита. Но ни самого Веслава, ни Василия здесь не было. Олянка села за барную стойку, ибо обеденного стола у Севешина в квартире не было, удлиннила стул, так как ее рост не позволял с комфортом расположиться за ней, и принялась уничтожать гренки с печеными помидорами под сыром “Моцарелла”. От чая она отказалась, заменив его фрешем из морковки, яблока и тыквы.

«Почему не выходят Пит с Васей? - думала она. – Где они?»

Оляна заглянула в гостевую спальню, постучалась в туалет и даже зашла в свою комнату. Но нигде никого не было. На часах уже было полшестого утра, а через тридцать минут им всем нужно быть в Хрещатом парке в театре кукол. «Не пойдет же она туда сама!»

С этой мыслью Оляна отправилась в свою комнату переодеваться. Девочка особо не выдумывала, что ей одеть. Она решила облачиться в тот же костюм, в котором сдавала экзамены. Уже через пять минут ничто не выдавало в ней девчонку.

- Ти вже готова, красунько? – услышала она бодрый голос Пита из прихожей.
 
Олянка пулей вылетела из спальни и бросилась Питайчи на шею.

- Я уже думала, что мне придется идти одной, - заскулила она. – Где вы были?

- Проверяли новый образ Веслава, - ответил Вася.

- Не поняла?

- Дело в том, что образ Береники Збигневны больше ему уже не поможет. Вечерние полицейские решили проверить личность прабабки Веслава и отправились во Вроцлав. Там в доме престарелых они нашли выжившую с ума старуху, которая ничего толком им не могла объяснить. Общение с персоналом им тоже ничего не дало: старуха имеет обыкновение теряться, то есть уходит и забывает, куда ей нужно возвращаться. В прошлый раз ее нашли аж в Италии, когда бабулька садилась на паром. И поэтому, к величайшему для тебя счастью, никто не знает, как провела пани Скшиповецка 19 декабря, где она была и с кем. Но сегодня сопровождать своего правнука Киприана Питайчи пани Береника, к сожалению, не может.

- Ох, треба провідати прабабцю, - задумчиво сказал Пит. – В неї вже нікого, крім мене, не залишилося.

- Да, Пит, я давно хотела тебя спросить, - перебила Веслава Олянка.

– Ты говорил, что не имеет значение, на каком языке ты разговариваешь. Главное, чтобы тебя понимали. Ведь так?

- Так.

- А почему тогда ты, когда я сдавала экзамены, от лица своей бабки говорил по-русски?

- Тому що моя прабабця ніколи не розмовляла українською. Це могло визвати підозри.

- Но ведь ее же никто не знал.

- Так, ніхто. Проте українська мова не така вже й поширена у світі. Поляки розуміють українську, тому що вона схожа на польську. Але розмовляють на ній одиниці. Більш поширена серед поляків російська. Тому полька, яка розмовляє українською, викликає, звичайно, повагу серед українців, але й подив. А подив спонукає людей задавати питання. Навіщо нам в той день були зайві запитання?

- Понятно, - сказала Оляна. – А какой вы образ придумали?

В одно мгновение у Пита появился большой живот, а на лицо приклеилась седая борода. Только сейчас девочка увидела, что Веслав одет в черные кожаные штаны и куртку. В дополнение ко всему Питайчи натянул на голову бандану. Теперь он стал похож на байкера.
 
- Зачетно! – оценила девочка. – А разве в этом мире люди ездят на байках?

- Дело не в мотоцикле, - вместо Пита ответил Вася, - а в стиле жизни. У нас тоже можно встретить таких персонажей. У пестов-байкеров ведь должны же быть свои чтецы судеб.

- Так кто же это будет теперь, дядя Киприана? – поинтересовалась Оляка.

- На жаль, у Кіпріана немає дядька. Інакше він прийшов би на екзамени з ним. Я не можу піти з тобою. Але я буду поряд у Хрещатому парку. Буду вдавати з себе п’яного. Ми щойно були там з Василем. Так сказати, розвідували обстановку. І навіть випили по пляшці пива.

- Я не пил, - стал оправдываться Севешин.

- А я вже почав входити в образ. Ми там знайшли чудову лавицю. Мені залишилося тільки принести туди більше пива.

- А как же я?

- А з тобою буде Вася. Поруч він, звісно, не сидітиме. Але він слідкуватиме, щоб з тобою нічого не сталося до того моменту, коли ти опинишся під захистом. А тоді в Україні тобі боятися буде нічого. Ніхто просто не зможе тобі нашкодити.

- Дорогие мальчики и… мальчики, - Севешин окинул взглядом переодетую Олянку. – Через десять минут нам нужно уже быть на месте. Так что, Веслав, ты можешь уже идти обживать столь понравившуюся тебе лавочку. А нам нужно прибыть не просто вовремя, а за секунды до начала. Это нужно для того, чтобы к нашей будущей студентке никто не успел подойти с расспросами.

- Я з вами прощаюся. Бувайте здорові, і хай тобі щастить, Олянко!

- Пока, Пит! – Олянка обняла его за необычно большое пузо.

- Пока! – Сказал он, и исчез за дверью на лестничной площадке.

- Не переживай. С ним все будет в порядке.

- Вася, а почему ты не называешь меня по имени? – вдруг спросила девочка.

- Ну, я думал, вы мне запретили это делать. Вы же сами говорили…

- Мы говорили, чтобы ты никому не говорил мое имя. А обращаться ко мне по имени ты, конечно же, можешь.
 
- Хорошо, - сказал Севешин и после продолжительной паузы добавил, - Оляна.

- Вот так-то лучше. Так что ты там говорил про расспросы?

- Ах да! Я знаю точно, что с тобой хотят поговорить еще до начала церемонии.

- Кто?

- Из вечерней кватры Олег Шунин – это Верховный Хранитель часа вечерних поисков и планов. Наверняка от разговора не отказался бы и кто-то из дня или утра. Поэтому я попробую перенести тебя отсюда прямо в здание. Хотя это и дурной тон.

- Почему это дурной тон?

- Потому что это просто невежливо – приходить в гости таким образом. Ведь ни ты, ни я не владеем Дворцом часа утренних ритуалов. Как бы ты отреагировала на гостей, которые ни с того ни с сего очутились бы у тебя дома, не постучав в дверь, даже если ты их приглашала? Это просто неприлично.

- Да, ты прав.

- Еще одна проблема – нас не должны видеть вместе. Иначе проблемы будут уже у меня. Поэтому мы с тобой перенесемся в одну из кабинок туалета, откуда сперва уйдешь ты, а потом я. Понятно?

- Да. А как быть в том случае, если этот Шунин будет стоять на входе в зал?

- Делаешь морду чайником и переносишь себя прямо в зал. Людей там будет много, небось, и не заметят. Но времени у тебя будет только несколько секунд. На таких мероприятиях все происходит точно. Там за временем следят. Коль сказали, что все начнется ровно в час утренних ритуалов, значит так и будет. И не секундой позже. Кстати, нам пора. Давай руку.

Олянка повиновалась, и через мгновение они уже теснились в крохотной кабинке мужского туалета Дворца часа утренних ритуалов. Севешин купол почему-то не отпускал.

- У нас проблемы, - сказал он. – Здесь полным-полно дневных гвардейцев. Незамеченной ты отсюда не выйдешь. Нужно что-то придумать, причем срочно. Вместе появляться в зале нам нельзя. Я могу только вывести нас за пределы дворца, чтобы потом нам с тобой зайти по отдельности. Но мы тогда можем не успеть. Да и…

- И это меня не спасет от разговора с твоим Шуниным и с этими гвардейцами. Как они, кстати, выглядят?
 
- На них форма. Цвет бывает разный – это зависит от подразделения, города и тому подобное. Но самое главное – нашивки на рукавах или карманах с римской цифрой «II». Это означает, что их кватра – следующая после утра. Охотники утренней кватры носят римскую единицу на головном уборе и обычно вольны в выборе одежды. Полисмены вечера облачены в черно-белую экипировку и носят значки-звезды с римскими тройками. А в ночной кватре этой функции вообще нет. Там жандармы не нужны. У них есть только судьи, как, впрочем, и в любой другой кватре.

- Вася, это, конечно, все очень интересно, но давай как-то отсюда выбираться. Может быть, ты меня просто выпустишь, а я быстро заберусь под свой купол.

- Ну, здесь у нас это не получится. Места мало. Ты меня просто заденешь своим куполом. К тому же здесь в туалете сейчас находятся трое гвардейцев. Если они нас услышат, а это произойдет со стопроцентной вероятностью, они мгновенно остановят время.

- Тогда давай выйдем из здания и будем пробираться сюда по одиночке.

- Нет. Ты здесь не была и можешь просто не найти дорогу. Одно дело ориентироваться среди пестовских построек, а другое – среди сооружений нашего мира. Ты даже не знаешь, что вход в этот Дворец идет не через чердак, как обычно, а через подвал. Здесь наверху у пестов театр кукол. И чтобы не портить прекрасный внешний вид здания, утренняя кватра решила здесь не надстраивать этажи, а расположить их под землей. Мы сейчас с тобой находимся на минус четвертом этаже, а всего их здесь шесть вглубь.

- Вася, а почему это ты вдруг вздумал именно сейчас заняться моим просвещением? Другого времени у тебя не нашлось? Я у тебя дома была почти две недели.

- Давай не будем ссориться. Лучше предложи, что нам делать дальше.

- Перенеси нас в зал, где будет проходить церемония.

Еще миг, и Оляна с Васей уже в небольшом актовом зале Дворца. Он был рассчитан на пятьдесят-шестьдесят человек, и свободные места можно было сосчитать на пальцах одной руки. На маленькой сцене, кроме длинного стола, больше ничего не было. А возле дверей застыли несколько человек. Они пропускали желающих зайти по одному, чем создали в проходе небольшую пробку.
 
Оляна взглянула еще раз на сцену. К сожалению, никаких задни-ков, кулис, штор, гардин и ширм на ней не было. У нее оставался только один выход.

- Вася, оставь меня под столом на сцене, - сказала Оляна.

- Ты уверена?

- Ты можешь предложить что-то получше?

Видимо, Вася не мог. Взвесив все за и против, Севешин с Оляной уже через мгновение были под столом на сцене. Василий отпустил время и от этого раздался тихий, но вполне различимый хлопок. Но в зале было настолько шумно, что никто не придал этому значения.

Через секунду Севешин, наградив Оляну беззвучной улыбкой, исчез. Куда он отправился, девочка не имела никакого понятия.
«Нужно отсюда выбираться», - подумала она. И в это время, зазвучали фанфары. Оляна судорожно запустила небольшой купол вре-мени и выглянула из своего укрытия. Посередине зала был проход, разделяющий его на две части. По этому проходу попарно застыли в движении люди в шикарных атласных мантиях. У первых четырех они были песочного цвета и окаймлены яркой оранжевой бахромой. У следующих за ними мантии были огненно-красные, а бахрома серебристая. За этой четверкой шли люди в зеленых мантиях с золотым окаймлением. И у последних мантии были шоколадного цвета, а бахрома – сливочная. Среди первой четверки Олянка узнала мужчину и женщину, которые напали на нее, Таню, Талу и Пита в подвале. А сразу за этими двумя шла еще одна ее знакомая – Аурора Константиновна Войнаровская.

«Верховные Хранители, - догадался ребенок. – Значит, этот стол на сцене предназначен для них. Нужно сматываться отсюда».
Олянка поискала взглядом пустые места и нашла только два таких. Один возле прохода, рядом с толстым дядечкой. Такой вариант ее не устроил не столько из-за соседа, сколько потому, что тогда она будет сидеть в зоне доступности и каждый сможет к ней подойти и заговорить. А второе место находилось в середине зрительских рядов. Справа от свободного кресла сидела очень серьезная напыщенная ма-маша, а слева – маленькая грустная девочка с пышными густыми каштановыми волосами и голубыми глазами. Этот вариант ее устроил.

С трудом пробравшись по ногам окаменевших зрителей, Оляна с грохотом плюхнулась на свое кресло и отпустила время. Ее грустную маленькую соседку даже передернуло от неожиданности.
 
- Я не опоздал? – спросила запыхавшаяся Оляна.

- Ні, - сказала девочка и улыбнулась. – Але ще секунда і міг би. А ти що, прийшов один? Без дорослих?

- Да, - ответила Олянка. – Долго рассказывать.

- Я також тут сама, - с сожалением тихо произнесла соседка. – До речі мене звуть Мелані.

- Ты американка?

- Ні, англійка. Наполовину. Моя мати українка. Вона народилася на Хмельниччині.

- А я Киприан. Украинец на все сто процентов. Разве что прабабка у меня полька.

- Дуже приємно, - Мелани еще раз нежно улыбнулась, и они оба стали наблюдать за происходящем на сцене.

Верховные Хранители заняли свои места в строгой последовательности согласно своим часам. Когда в зале стало тихо, со своего места поднялся самый маленький, толстенький розовощекий мужчина. Поскольку его место располагалось с краю слева от Оляны, она сделала вывод, что это Верховный Хранитель часа утренних ритуалов и, значит, хозяин этого Дворца. Еще спустя несколько секунд она вновь вспомнила, что он и был тем негодяем, который напал на нее и ребят в подвале.

- Доброе утро, дорогие ребята, родители и их родственники, - голос Кривчука немного дрожал от волнения, но по его интонациям было трудно усомниться в искренности его слов. – Мы рады вас приветствовать во Дворце часа утренних ритуалов. Вот и пришел тот счастливый день, когда…

Дальше Оляна уже не слушала. Она повернулась к Мелани и спро-сила:

- Слушай, Мелани…

- Просто Мел, - сказала девочка, и осознав, что ее не понимают, продолжила. – Ти можеш називати мене просто Мел.

- Мэл, - удивилась Олянка, - это как-то чересчур по-американски. Давай я буду называть тебя Лани или Лана?

- Лана мені більше подобається.

- Нема питань. Буду называть тебя Ланой.

- Так що ти в мене хотів запитати, Кіпріане. Чи просто Кіп?

- Можно просто Кип. Я хотел тебя спросить, почему ты пришла сюда без родителей?
 
- Десь два тижні тому я приїхала в Україну до бабусі. В цей час мої двоюрідні сестри готувалися до вступного екзамену. Вони дуже хотіли потрапити в цей клас. І щоб я їх не відволікала, бабуся зму-сила й мене займатися разом з ними. Тим більше що в Англії мені також довелося б здавати екзамени. З моєю кузиною Любою ми на-лежимо одній і тій же годині – нічних пояснень. Я лише пішла з нею на екзамен за компанію. І… виграла. Це трапилося випадково, чесно. Коли батько дізнався, що я поступила в Україні, він був дуже розлючений і наказав мені негайно повертатися. Він і чути не хотів, що це буде клас, в який збирають найкращих дев’ятирічних українців зі всього світу. І я вимушена була втекти. Ось чому я тут одна. А ти чому без батьків?

- А у меня все просто. Полгода назад моих родителей убили. А родственников, кроме брата, который скрывается до сих пор, у меня нет.

- Мені дуже шкода…

- Мне тоже. А где же ты жила после экзаменов?

- У свого діда. Він хоч і англієць, проте живе у Франції, в Провансі. Він з моїм батьком не розмовляє, вони вже років двадцять перебувають у сварці.

- А почему же он тебя сюда не привез?

- А він і привіз. Завів, посадив на це крісло, сказав, що воно принесе мені удачу, і пішов.

- Почему?

- А що йому тут робити? Ані українську, ані російську він не розуміє. А просто тримаючи мене за руку, він може ненавмисно не дозволити мені піймати щастя. Звернувся б ти до мене, якщо зі мною сидів би якийсь старий дідуган?

«Только этого мне не хватало! – подумала Оляна. – Неужели эта Мелани втюрилась в меня?! Интересно, как бы она отреагировала если бы узнала, что я на самом деле не Киприан?»

Лана оценивающе смотрела на Оляну и чего-то ждала. Не дождавшись, она, наконец, сказала:

- Всі ви, хлопці, такі. Щойно вам скажеш про щастя, ви вже вва-жаете, що дівчина в вас закохалася. Щастя може бути різним і прояв-лятися по-різному і в різних речах. Наприклад, у дружбі чи просто у спілкуванні.

- Я бы очень хотел с тобой подружиться, - сказала Оляна.

- Правда? – обрадовалась Лана. – Я також.
 
Тем временем зал активно реагировал на происходящее на сцене. Хоть вступительная речь Кривчука и была немного затянута, присутствующим было интересно. Матвей несколько раз запинался, терял мысль, но, несмотря на все это, был ироничен и весьма удачен в фор-мулировках. Он дважды рассказал аудитории один и тот же анекдот, причем каждый раз он заканчивался по-разному. Поэтому от зрителей Кривчук не единожды удостаивался бурными аплодисментами.

В тот момент, когда Оляна и Мелани наконец одарили Матвея своим вниманием, Совенко напомнила хозяину Дворца, что неплохо было бы остановить время. Кривчук хлопнул себя ладонью по лбу, дескать, как же он мог забыть, запустил купол и принялся представлять своих коллег:

- Начну я, наверное, с себя. Хоть это и не скромно, но правильно. Помните, как в анекдоте… Хотя я его лучше расскажу, когда уйдут дети, - на этих словах зал дружно издал смешок. – Ну, сами понимаете, что может быть скромно, но неправильно, а что нескромно, но правильно… Ну да ладно. Об этом позже. Сейчас о нас, грешных. Мы поступим следующим образом. Я представлю своих коллег. А они в свою очередь расскажут пару слов о победителях. Хорошо?

Верховные Хранители дружно закивали.

- Вот и отлично. Итак, я представляю час утренних ритуалов. Зовут меня Кривчук Матвей Владимирович. Победитель от нашего часа оставил за своей спиной чуть более девяти тысяч претендентов. Во время испытаний он изменил речь каждого присутствующего на звучание какого-то музыкального инструмента. Затем он слепил из нас симфонический оркестр, которым сам и дирижировал. Этот мальчик заставил нас сыграть «Времена года» Вивальди. Лично я во время исполнения чувствовал, как внутри меня идет снег, дождь, растет трава и греет солнце. Я хочу, чтобы этот молодой человек сейчас поднялся на сцену, а мы его поприветствуем. Встречайте: почти мой земляк, одессит Михаил Байтман.

Маленький пухленький мальчик с искрящимися от счастья глазами шустро поднимался на сцену. Миша был Кривчук в миниатюре. Тот же самый добродушный взгляд и розовые щеки, то же самое круглое личико и легкая курносость. Конечно, если покопаться в деталях, то можно было бы в этих двоих представителях часа утренних ритуалов найти существенные внешние различия – благо они не родственники. Однако, созерцая их двоих вместе, невольно прибавляешь висты сторонникам теории, дескать, представители одного часа часто бывают внешне схожими друг на друга.

Мишу Байтмана отличал костюм. Сегодня одессит был больше похож на музыканта, который собирается дать концерт. Его фрак с бабочкой был безупречен. Ему не хватало разве что скрипки или рояля.

В руках у Кривчука появился сверток.

-Дорогой  Миша! Мы все тебя поздравляем. Я хочу тебе подарить форму твоего класса. И поскольку ты будешь первым его старостой, я передаю тебе шестнадцать значков с изображением жаворонка – символа часа утренних ритуалов. Потом раздашь их своим одноклассникам. Кстати, нагрудная нашивка с жаворонком на гербе нашего часа всегда будет находиться на твоей школьной форме во время обучения.

- С-спасибо, - неловко сказал Миша.

Мальчик развернул сверток. Там были темно-синие, почти черные брюки и пиджак, белая рубашка и песочно-желтый галстук в оранжевую полоску. Миша развернул пиджак перед аудиторией, показывая, что на нагрудном кармане действительно есть нашивка с гербом часа: взлетающий оранжевый жаворонок на песочном фоне.

- Может быть, ты хочешь что-то сказать нам? Не стесняйся. Скажи, кем ты хочешь стать, когда выучишься? Может, Верховным Хранителем? Я бы с удовольствием передал бы тебе бразды правления часом.

- Н-н-нет. Я х-х-хочу в-в-вернуть в-в-величие классической му-зыки, - мальчик сильно заикался. – К-к-к-к… К-к-когда я в-в-вырасту, я в-в-возьму себе п-п-песта-к-к-композитора. В-в-вместе мы напишем г-гениальные п-п-произведения…

- Значит, за свое место Верховного Хранителя я могу быть спокоен? – спросил Кривчук.

- Можете, - улыбнулся Миша.
 
Матвей создал из воздуха стул, который поставил перед хранительским столом напротив своего места.

- Присаживайся, Миша. Извини, что на сцене, но нам всем очень интересно смотреть на победителей.

Раздосадованный мальчик уселся пред ясны очи зрителей.
 
- А теперь я передаю слово Верховной Хранительнице часа утренний странствий – Совенко Эльвире Эдуардовне, - торжественно произнес Кривчук и уселся на свое место.
 
- Всем доброе утро! – радостно поздоровалась та. – Смотрю я на наших деток, которые пока еще, за исключением Миши, сидят в зале, и чувствую себя уверенной за наше будущее. Вы подумайте только: эти 16 человек через несколько лет станут элитой украинского общества. Я уверена: именно они положат конец всем нашим проблемам, всем нашим спорам, всем нашим неприятностям. Вы все такие милые, такие умные, такие талантливые! Я всем вам по-белому завидую-презавидую…

Совенко тарахтела своим писклявым голосом так, что у многих в зале стали отключаться мозги. Этот поток сознания вынужден был прекратить Матвей:

- Эльвира Эдуардовна, - вклинился он, - мы все чувствуем то же, что и вы, но нельзя ли побыстрее перейти к победителю?

- Хорошо, Матвей Владимирович, - обиделась та. – Час утренних странствий в этом классе будет представлять киевлянка Евгения Довженко. Женечка, поднимись на сцену, пожалуйста.

В зале послышался шум. Это пробиралась невысокая, очень красивая девочка с кудряшками на голове. Волосы ее были темно-русые, а личико, на котором выделялись огромные серые глаза, было чрез-вычайно мило. Платье девочки напоминало снежинку, и казалось, что она вот-вот растает.

- Наша Женечка, - продолжила Эльвира, - абсолютная победительница. Она выиграла у почти тринадцати тысяч претендентов во всех турах состязаний. Ее купол больше двух с половиной километров. Женя показывала в качестве иллюзии, как при помощи правильно выстроенной системы взаимоотношений между несколькими элементами рождается чувство уверенности в завтрашнем дне, можно даже сказать – чувство веры, что все будет хорошо. Она внушила нам, что все присутствующие на экзамене являются частью одного живого организма. Вместе с внушением к нам пришло и понимание того, как именно каждый из нас должен функционировать. Если бы вы знали, какой же это был кайф! Я, например, была сердцем системы, кто-то легкими, а кто-то желудком. И уже только от того, что все мы делали каждый свою работу синхронно, ни с кем не договариваясь, я полу-чала истинное незабываемое наслаждение. Давайте ее поприветствуем. Еще раз – Женя Довженко, город Киев.

Девочка уже была на сцене и мило улыбалась всем присутствующим. Когда аплодисменты стихли, Женя не дожидаясь, пока ей дадут слово, сказала:

- Здравствуйте. Когда я вырасту, я тоже не пойду в политику. И пестов я себе брать не буду, - к удивлению, Женечка обладала правильной для Украины русской речью, правда, к концу предложения у нее не всегда хватало воздуха. – Сначала я помогу Мише с его композитором. А потом я буду переезжать из города в город и вдохновлять разных талантливых пестов: поэтов, писателей, ученых и просто хо-роших людей. Я хочу стать для них музой. Спасибо.

Зал разрядился овацией.

Совенко потрудилась развернуть сверток сама. Белую блузку, темно-синий сарафан и такой же, как у Миши, галстук Верховная Хранительница положила на стул, который за секунду до этого появился слева от Байтмана. Жене она вручила только пиджак, единственное отличие которого от Мишиного было в гербе: оранжевый парус на желто-песочном фоне.

Женечка Довженко села рядом с Мишей и сразу что-то ему заще-бетала на ухо. А мальчик в это время только кивал головой.

- Верховный Хранитель часа утренних идей, - представлял коллегу Кривчук, - Онисенко Юрий Андреевич. Прошу.
 
Когда Онисенко поднялся со своего кресла, он оказался настолько высок, что Миша и Женя на его фоне казались крошечными. В пестовском мире таких людей, как Юрий Андреевич, обычно приглашают в баскетбольные команды вне зависимости, есть ли у них мастерство и талант. Их рост позволяет им дотягиваться до кольца, не подпрыгивая, а просто становясь на носочки.

- Я не буду забирати багато часу. Звісно, я всіх вітаю. Переможцям бажаю щасливих наступних вісім років! А всім нам – Веселого Нового Року!

Онисенко не любил публичные выступления. Еще меньше они ему стали нравиться после Греции. У Юрия был один талант, которым он активно пользовался: он умел обилие мыслей обращать в краткость и при этом не терял заинтересованности аудитории.

- Наш переможець – дивак. В той час, коли всі його опоненти намагалися щось розібрати, а потім зібрати зовсім інше, він знайшов власний шлях. Цей хлопець навіяв нам спроможність розмовляти найнесподіванішими жартами. При тому, що сам не вимовив жодного слова. Він не дуже балакучий. Під час дуелі він змусив свого опонента здатися. А це свідчить про неабияке володіння термінатом «можливості». Отже, я прошу піднятися до нас переможця від години ранкових ідей, мого тезку – Юрія Туліка, місто Славутич, Чернігівщина.

С первого ряда поднялся маленький, худенький ребенок. Его черные волосы были взъерошены, а в маленьких карих глазках читалось неуверенность и даже страх. Щечки мальчика впали, а его острому носику явно не хватало очков. Наверное, именно за ними он очень любил прятать свой взгляд. Повернувшись к залу лицом, он обнаружил всеобщее внимание к собственной персоне и испугался еще больше. Потупив взгляд, на ватных ногах Юра Тулик поднялся на сцену.

Для него тут же соорудили стул, и он сию минуту на него уселся. Говорить речь мальчик отказался. Онисенко пришлось использовать весь свой рост, чтобы передать ему форму, предварительно показав всем традиционный пиджак с гербом часа утренних идей: оранжевый секстант на желто-песочном фоне.

- Сейчас моя очередь, - сказала Олянка Лане. – Интересно, что обо мне скажет эта…

Но ее перебил бодрый голос Матвея Кривчука:

- Верховная Хранительница часа утренних деяний – Войнаровская Аурора Константиновна.

- Дякую, Матвію Володимировичу. Дорогі діточки, у мене, на жаль, погані новини. Відразу після екзамену наш переможець зник, і ми досі не знаємо, де він. Тому ми вимушені провести заміну. Його місце в цьому класі займе абітурієнт, котрий зайняв друге місце в наших змаганнях, це…

И в этот момент Аурора чуть не подавилась на полуслове. По проходу к сцене шла Олянка в образе Киприана.

- Як ти тут опинився, Кіпріане? – с недоумением спросила Верховная Хранительница.

- Аурора Константиновна, я просто решил быстро найтись, - парировала Оляна.

Она поднялась на сцену и увидела злое лицо Антона Ромашина. Этому факту Олянка была рада больше всего.

- Це місце вже належить Антону Ромашину. І саме його я запрошую піднятися на сцену, - настаивала Аврора.
 
Не успел Антон выйти из своего ряда в проход, как Оляна обратилась к вельможам:

- Уважаемые Верховные Хранители! Есть ли какие-то причины, по которым я не могу учиться в этом классе?

- Только если Верховный Хранитель вашего часа не признает вашу личность, молодой человек, - ответила Верховная Хранительница часа ночных решений.

- Я не визнаю, - поспешила сказать Войнаровская.

- Аурора Константиновна, - остановила ее Олянка, - ну вы же минуту назад назвали меня Киприаном. Неужели многое изменилось за это время?

Аурора врать никогда не умела. А когда она попадалась на лжи, ее руки автоматически сжимались в кулаки. Но сейчас все было против нее. Напасть на ребенка при коллегах, родителях – это было бы верхом безумия. Ей надо было выкручиваться, но она не знала, как. В шутку все не повернешь, продолжать гнуть свою линию – это глупо. Подумав пару секунд, Войнаровская надела на лицо маску обиженного родственника.

- Я тебе хотіла провчити, Кіпріане, але ти вже сам себе провчив. Де ти був ці одинадцять днів? Твоя бабуся просила ранкову кватру наглядати за тобою. І саме я відповідала за тебе, за твою безпеку, твій комфорт. Так не можна вести себе з тими, хто тобою піклу-ється. Я навіть думала взяти опікунство над тобою, а тебе не було з 19 по 31 грудня. А тепер я цього вже не хочу.

- Ну и слава Богу! К счастью, я немного знаком с Таней и Талой. И я не хочу, чтобы вы обо мне заботились так, как о своих дочках.

Войнаровская дернулась, но удержала себя в руках. Зал в это время словно не дышал. Люди старались уловить каждое слово. Чужие ссоры всегда интересны.

После непродолжительной войны взглядов и обоюдных посылов мысленных проклятий друг в друга, первой из этого состояния вышла Оляна:

- Дайте мне форму, и можете не рассказывать людям, как я ее заработал.

Аурора не проронила ни звука. Она медленно взяла сверток с формой, переложила его в правую руку и со всей силой швырнула им в лицо Оляны. Отскочив от девочки, кулек с шумом упал на пол сцены.
 
- Я не гордый. Я подниму, - сказала Оляна и взяла с пола разорванный пакет с формой. – И еще я сам себя представлю. Меня зовут Киприан Питайчи. Я победитель экзаменов часа утренних деяний. Когда я вырасту, я изменю мир. И тогда взрослые больше никогда не позволят так вести себя с детьми, как госпожа Войнаровская и ее начальник Малум.

В зале послышались неуверенные хлопки. Это аплодировала Мелани. Оляна подмигнула ей, наколдовала себе стул рядом с одноклассниками и села. Ей не терпелось узнать, какой герб вышит на кармане ее пиджака. Это оказалось улыбающееся радостное оранжевое солнышко на песочном фоне. Оляна была счастлива.

Уже когда Кривчук стал представлять следующего Верховного Хранителя, Олянка обратила внимание, что сидящий рядом Юра Тулик положил ей на руку свою ладонь. Олянка встретилась с ним взглядом, в котором прочитала понимание и поддержку. Юра слегка кивнул головой и забрал свою ладошку от Олянки.

- Вот видите, бывает и так, - сказал Матвей, когда инцидент был исчерпан. – Победители бывают разными. Ну что ж, продолжим. Следующий у нас по очереди Верховный Хранитель часа дневной заданности – Александр Васильевич Чуба.

Александр вскочил, будто до этого времени сидел на сковородке. Чуба был невысоким, поджарым и лысым 40-летним мужичком. Он принадлежал к тому типу представителей сильного пола, о которых говорят: «Мала вошь, да кусает больно». Ну, или хотел, чтобы о нем так говорили. Сейчас, когда он уже стоял на ногах, Саша все равно был ниже сидящего на стуле Онисенко.

- Я не знаю, що у них там трапилося на екзамені в годині ранкових діянь, - начал он, - але в нас такого точно не було. В нашій годині все пройшло мирно і спокійно. Всього взяло участь 12735 абітурієнтів. Найбільший купол – 1332 метри, показала дівчинка, котра потім зайняла у нас друге місце. На третій тур перед вступниками стояла задача у заданому нестабільному просторі показати свої найкращі здібності в керуванні термінатом “правильність”, тобто вміння розуміти і впливати на систему. З цим завданням впоралися далеко не всі…

- Александр Васильевич, - перебил Матвей, - давайте уже ближе к победителю.
 
- Так-так-так, Матвію Володимировичу. Наш переможець, виявляється, вміє розбирати будь-яку систему до молекулярного рівня. Це справжня метафізика. Цей хлопець володіє стародавнім і дуже рідкісним мистецтвом трансфігурації. Під час своєї демонстрації він перетворив мою шкіру на титан. Відчуття, я вам скажу, словами передати неможливо. Ти нібито відчуваєш абсолютну силу. Єдиний недолік – все це він може робити тільки під куполом. Але задатки у хлопця просто геніальні. Отже, я запрошую на сцену переможця від години денної заданості – Сергія Клименко, місто Донецьк.

Сережа оказался крепышом и весьма шустрым малым. Хоть ростом он был и ниже Олянки, но в плечах шире ее. Таких, как он, еще обычно называют коренастыми. Если судить о человеке только внешне, дончанину больше подходил спорт, нежели молекулярная физика. Кареокий, черноволосый, с правильными чертами лица Сережа сразу понравился Оляне. Но она, к сожалению, сейчас была одета мальчиком и не могла отказаться от своего инкогнито.

А тем временем Чуба предоставил Сергею Клименко слово:

- Я так же, как и Киприан, хочу изменить этот мир. А для того, чтобы это сделать, нет лучшей сферы деятельности человека, чем политика. В будущем я присягну своей дневной кватре. И сделаю все возможное, что любые конфликты решались мирно. У меня все, спасибо.

Сереже хлопали охотнее, чем Оляне. Но она не обижалась. Клименко вручили форму и усадили на стул.

- Покажи, пожалуйста, герб, - попросила его Олянка.

Мальчик немного удивился:

- Ты что, ни разу не видел герб часа дневной заданности?

- Видел, - соврала Оляна. – Мне интересно, как его вышили. Сережа развернул сверток и показал свой пиджак. На кармане
Олянка увидела серебряный молот на красном фоне.

Теперь ей наконец-то стало ясно. Песочный и оранжевый – это цвета утренней кватры. Красный и серебряный – цвета дня, зеленый и золотой – вечера, а шоколадный и сливочный – ночи. А она сначала думала, почему у тех, кто шьет эти гербы, не работает фантазия по части цвета. На четырех пиджаках одни и те же оттенки. Но при виде пиджака представителя другой кватры все стало на свои места.

- Спасибо, - поблагодарила Оляна мальчика.

- Верховный Хранитель часа дневных порывов Осташко Петр Антонович.
 
Осташко в это время пребывал на своей волне. Поэтому его пришлось позвать дважды.

- Да-да, извините. На меня просто нахлынули воспоминания о нашем экзамене, - высокий Петр Антонович был немного неуклюж поэтому все время неловко улыбался. – К нам на испытания записа-лось почти одиннадцать с половиной тысяч деток. Победила девочка, которая весьма метко и, самое главное, своевременно смогла показать нам свой арсенал управления эмоциями. Во время ее выступления она воссоздала иллюзию, будто мы все – ноты и должны самостоятельно стать на свои места, чтобы получилась гармония. Вышло, скажу я вам, не сразу. Мы наслушались таких мотивов, что у многих в буквальном смысле вяли уши. Но результат превзошел все ожидания. Это было неописуемое чувство единения. Под такие мотивы можно пойти даже на смерть. Я прошу Надежду Грынькив из села Подгородье Рогатинского района Ивано-Франковской области подняться к нам и занять свое заслуженное место среди достойных.

Надюша оказалась вечно улыбающейся девчонкой с веснушками на лице. Ее огненно-рыжие волосы были собраны в две косички. Причем правая смотрела вниз, а левая – вверх. В ее зеленых, будто изумруды, глазах можно было всегда прочитать, что где-то там внутри сейчас рождаются безумные идеи.

Она даже не бежала на сцену. Она туда летела. Еще даже не добравшись пару шагов, девочка обратилась к Осташко:

- Пане Петре! Невже я схожа на «Надежду»? Я Надійка. І тому, хто ще раз назве мене таким ім’ям, буде непереливки, я обіцяю.

Последнюю фразу Надя произнесла с таким напыщенно-серьезным выражением лица, что все присутствующие заулыбались.

- Хорошо, Надийка, - согласился Осташко. – Расскажи нам, пожалуйста, кем ты хочешь стать после окончания учебы?

- Я ще не знаю, пане Петре. Це ще так далеко. Я не знаю, на що чекати завтра – не те що за вісім років. Можливо, я, як і батьки, візьму собі пестів і буду слідкувати за їхним щастям. А можливо, я захочу зробити конкуренцію Сергію у політиці. У мене сьогодні одні захоплення, завтра – інші. Я мінлива, як хмарність.

- Ну, хоть в чем-нибудь ты уверена? – спросил Осташко.

- Так. Я впевнена, що саме я є переможницею від родини денних поривів. Я найкраща.
 
- И в этом ты абсолютно права, - поддержал ее Верховный Хранитель.

Он вручил ей форму. Надя сразу же достала пиджак и накинула его прямо поверх своего сиреневого платья. Оляна сразу же обратила свое внимание на герб – на красном фоне был вышит серебряными нитями горн. Вслед за Надийкой пиджаки надели все сидящие на сцене ее одноклассники.

- Верховная Хранительница часа дневных фантазий Козимцева Елена Александровна, - оттараторил Кривчук.

У Елены Александровны была весьма замысловатая внешность. Подобно своему облику, она и выражалась весьма замысловато. Иногда ее было очень трудно понять.

- Я рада вам представить Людмилу Черенкову из города Ялта, республика Крым. Она хоть и не была лучшей в нашем соревновании, но смогла победить…

Оляна не разобралась, как это можно не быть лучшей, но победить? Неужели лучшие участники отказались от места в этом классе?
Но правда оказалась куда интереснее. Елена Александровна просто имела свое, отличающееся от судей мнение. Кроме того, оказывается, в экзаменах ее часа принимал участие племянник Козимцевой. И именно его Елена Александровна считала более достойным полу-чить заветное место. Козимцева была или настолько глупа, или ей было настолько на все наплевать, что она сама рассказала все это аудитории. Поведать же людям о победительнице и ее «подвигах» на экзамене она не пожелала, и Мила оказалась второй после Олянки, о чьих трудах аудитория не узнала.

Сама же Люда Черенкова оказалась высокой, стройной, но скромной девочкой. У нее были длинные прямые русые волосы. В ее серых глазах можно было увидеть сочувствие, понимание, сострадание и, как ни странно, безмерную неуемную фантазию. Людочка смотрела на людей, как влюбленная на звезды. На церемонию Милочка пришла в голубом платье и была похожа на отрешенную Мальвину.
К демаршу Козимцевой Мила отнеслась с сожалением, но не больше. Она даже и не думала переживать по поводу того, что ей не дали слово. Девочка тихо, сама взяла свой пакет с формой, накинула на себя пиджак и села на свой стул рядом с Надийкой.
 
Оляна же отметила, что у часа дневных фантазий на гербе изображен серебряный звездочет на алом фоне.

- Верховная Хранительница часа дневной определенности Герасимова Анна Павловна, - объявил Матвей.

- Здравствуйте. Пока я Верховная Хранительница, - начала свою речь Анна, - у нас будут побеждать только сильнейшие. Меня очень радует, что победительница от часа дневной определенности – девочка. У нас девочки сильнее! Хотя и мальчики тоже ничего! Итак, главным критерием соревнования в нашем часе была, конечно, сила. Наша победительница воплотила очень сложное внушение. Она единственная из всех участников смогла распределить все элементы системы согласно тому заданию, которое ей досталось. Ведь большинство абитуриентов не могли найти место для слабых компонентов. Они их отбрасывали по ненадобности, и тем самым выполнение ими экзаменационных задач было неполным. Гармонию же между силой и слабостью нашла только наша победительница. Давайте ей поаплодируем. Встречайте жительницу Севастополя – Ларису Степанову.

Лариса обладала жестким целеустремленным взглядом, взрывом несущимся из карих глаз. Девочка была чуть ниже Оляны, а ее нарочитая красота отдавала эффектностью. Лорины темно-коричневые короткие волосы скрутились в кудряшки, а носик и подбородок были остренькими. Лариса единственная из девочек пришла на церемонию в брюках.

- Когда я вырасту, - сказала она, - тогда и буду решать, чем мне заняться. А сейчас я больше всего на свете хочу познакомиться со своими одноклассниками. Я не могу сказать, что я очень люблю учиться. Но я жду не дождусь, когда же, наконец, мы все соберемся вместе. Несмотря на то, что все мы разные, что все мы принадлежим разным кватрам, разным часам, я уверена: мы станем лучшими друзьями на всю жизнь. Спасибо.

Лора была первой из всех говоривших со сцены, удостоенной искренней овации за свою короткую речь.

Когда она набросила на себя пиджак, Лариса стала единственной из всех ребят похожей на ученицу. Наверное, все дело в брюках.
Степановой очень подходил герб часа дневной определенности, на котором было изображено пламя. Именно пламя можно было увидеть во всех ее движениях, в ее внешнем виде и даже ощутить в ее речи.
 
Неожиданно поднялся со своего места Верховный Хранитель часа вечерней выгоды и обратился к Кривчуку:

- Матвей Владимирович, мы тут с коллегами из вечера и ночи посовещались и просим вас не представлять нас. Мы сами можем отрекомендовать себя перед аудиторией. Хорошо?

- Ваше право, Дмитрий Всеволодович, - ответил тот.

- Вот и славно.

Этот представитель вечера был больше похож на рок-звезду, чем на вельможу. Он был блондином, а его испанская бородка гармонировала с длинными волосами, лесенкой нисходящими к плечам. Дмитрий был среднего роста, среднего телосложения и самым молодым среди всех сидящих здесь Верховных Хранителей.

- Как вы уже слышали от господина Кривчука, меня зовут Дмитрий Всеволодович. Фамилия моя Стеценко. Вы уже догадались: я имею честь представлять час вечерней выгоды. Я там работаю Верховным Хранителем. Так сказать, тупик карьерной лестницы, - по залу прошелся легкий смешок. – Для начала я хочу пригласить сюда нашего победителя из города Днепропетровска – Валерия Мисюру. Давайте поаплодируем.

В проходе появился темноволосый мальчик, в котором не было ничего примечательного за исключением зализанной назад прически. Валера был сосредоточен, но даже эта особенность не убрала с его красивого лица ухмылку.

- Наш час командирует в класс достойного студента, - продолжил Стеценко. – Так вышло, что после третьего тура у нас осталось не два претендента, а четыре. Все четверо получили одинаковое количество баллов за свои выступления, да и длина радиуса купола у них был идентична. Просто удивительная ситуация. Валере довелось участвовать сразу в трех дуэлях с равными соперниками. Он победил в тяжелейшей борьбе. Во время демонстрации ему удалость убедить присутствующих в предопределенности происходящих событий на личном примере. Ему даже удалось немного предсказать собственное будущее. Он даже напророчил себе победу на экзаменах. Тогда это все мы восприняли, как хорошую, здравую шутку. И лишь по окончании состязаний мы удивились, насколько же близким к истине было его предположение. Давайте наградим Валеру достойными его таланта аплодисментами.

Зал охотно подчинился. Тем временем победитель от часа вечерней выгоды был сильно смущен таким признанием его благодетелей и не знал, как ему реагировать на снизошедшую на него овацию. Тем не менее, мальчику удалось выдержать правильную паузу прежде, чем он обратился к присутствующим:

- Меня никогда не прельщало будущее. Поэтому мне трудно вам сказать, его я хочу от него. Мое лучшее время – это настоящее: здесь и сейчас. Я весьма неплохо его чувствую. А еще я хочу сказать, что я понятия не имею, как мне удалось победить на экзаменах. Дмитрий Всеволодович говорит о каком-то моем предсказании. Все было совсем не так. Я просто увидел шанс. Ну, а поскольку в задании у меня было «предопределить ближайшее будущее», я решил, – а почему бы этому будущему не быть моим. Мне просто повезло. Это задание мог получить любой из девятнадцати моих соперников. Это все, что я хочу сказать. Спасибо.

Присутствующие еще раз поаплодировали днепропетровцу.

- Валера еще и обладает такой редкой для нашего часа скромностью, - резюмировал Стеценко. – Но я уверен, что именно он достойно представит наш час в этом классе.

Верховный Хранитель протянул Валере сверток, и мальчик, как и все, надел пиджак, и сел на свой стул на сцене.

«Фон у герба должен быть зеленым», - думала про себя Олянка. Она ждала, когда Валера повернется к ней лицом. Но он уже сел. Тогда Олянка наклонилась вперед, позвала его по имени. Когда тот откликнулся, девочка показала ему большой палец, а в ответ получила улыбку. На ярко-зеленом фоне герба часа вечерней выгоды красовался золотой ягдташ.

Из-за стола Хранителей встала крашеная блондинка. Кое-где ее светлые волосы были профилированы рыжими прядями. Прическа у нее была волнистой, но достаточно короткой. Волосы не доставали плеч. Хоть женщина и разменяла уже четвертый десяток, она все еще была красива и стройна. Единственный недостаток на лице – нос картошкой – только прибавлял ее внешнему облику открытости и простодушия. Но она была не так проста, как выглядела.

- Мене звуть Наталія Георгіївна Сорочинська, - неожиданно низкий альт женщины сделал ударение на букве «и» в своей фамилии. – Я Верховна Хоронительниця години вечірньої заготівлі про запас. Я маю честь представити вам нашого переможця. Цей хлопчик вміє навіювати людям неможливе, використовуючи тільки термінат “людські відносини”. Наприклад, мені він навіяв, що я буцімто шимпанзе. Уявляєте Верховну Хоронительницю, котра, як мавпа, стри-бає по деревах? От сміху було! Він перетворив всіх присутніх на якийсь звіринець. Я пам’ятаю дівчинку, котра вдала з себе бабку і почала літати! Насправді! Найцікавіше те, що всі ми були при своїй свідомості. Ми просто нічого не могли вдіяти. Конкурентів на зма-ганнях у хлопця просто не було. Прошу любити й жалувати – Микола Коловерть, місто Полтава.

Коля сидел недалеко от сцены возле прохода и через две секунды был уже на ней. У мальчика тоже был большой нос картошкой, а на голове он имел прическу, которую называют «горшок». Его темно-русые волосы не доставали даже до ушей, а карие глаза с недоверием зыркали по сторонам. Коля пришел на церемонию в вышиванке. Он сразу попросил себе пиджак, надел его и только затем произнес речь:
- Я це дивлюся на своїх однокласників і думаю, чого б мені такого сказати, шо я хочу після того, як виросту. Не сказати нічого – то ще люди подумають, шо він буцімто не опрідєлився. А сказати правду – не поймуть. Тому я скажу тільки одне: мені ця ваша політіка – до одного мєста! Я хочу, шоб люди жили нормально, і сам хочу жити добре. Я нікого не трогаю, і ви мене не трогайте. В ніяких конфліктах, сутичках і тим більше у війнах я брати участь не хочу. Так і запам’ятайте. Я розумію, шо ми еліта. Тому я сюди і поступав. На гербі моєї години намальовані руки, котрі тримають хліб із сіллю. Це точно передає нашу сутність: ми хлібосольні. Якщо подивитися на наш герб з іншого боку, наші руки вже зайняті. Там немає місця для меча. Дякую, шо вислухали. І вибачайте, шо я так різко.

Коля садился под аплодисменты.

Следующим поднялся самый старший Верховный Хранитель. Дедушке уже было под семьдесят, и его голову покрывала седина. Но взгляд старика сохранял твердость, а густые казацкие усы прибавляли образу колорита.

- Вітаю всіх присутніх з наступаючим Новим Роком і Різдвом Христовим, - голос деда неожиданно оказался звонким. – Я Верховний Хоронитель години вечірніх оцінок – Жуковський Семен Остапович. Багато часу забирати не буду. В нашій годині перемогла найдостойніша дитинка серед всіх інших. Хоча супротивники у неї були також не подарунок. Ця дівчинка приїхала до нас із Тернополя. А звати її – Стефанія Волоцюга. На екзамені вона показала нам, як народжується почуття власності і відповідальності за те, що ти вже маєш. Відкрию невеличкий секрет: після третього туру Стефанія була тільки на другому місці. Й ніхто не вірив, що вона може виграти – занадто сильний був у неї опонент. Але виявилося, що Стефнії просто важко бути експансійною. Захищатися, боронити себе їй було значно легше. Ось така її природа. А тепер давайте її запросимо піднятися до нас. Стефанько, йди-но сюди, дитинко.

Стефания обладала гордым и слегка надменным взглядом. Она единственная из детей имела правильную осанку, что придавало ее лицу нотки пренебрежительности. Но одновременно при этом выгля-дела девочка очень скромно: платьице ее было серо-белым и ничем особо не приметным. А какие-либо украшения или другие аксессуары наподобие бантов или лент Стефа не использовала. Зато у нее было открытое красивое лицо и шикарная, до пояса, черная коса.

- Добридень! – Стефания улыбнулась, и тень надменности исчезла с ее лица. – Я дуже щаслива опинитися серед таких талановитих однолітків, як мої нинішні однокласники. Чесно кажучи, коли їх тут всіх представляли, мені здавалося, що не так уже я й достойна потрапити в таку компанію. Але, дякуючи Семену Остаповичу, моя самооцінка значно підросла. Спасибі вам!

Зал, Верховные Хранители и одноклассники дружно похлопали Стефании.

- Я не можу не відреагувати на слова мого однокласника, котрий стояв тут до мене. Колю, я з повагою відношуся до твоїх переконань. Але, якщо кожен буде притримуватися такої ж ідеології, вас просто нікому буде боронити. Дай Бог, у мене ще буде достатньо часу переконати тебе. Я сподіваюся, що після закінчення навчання в мене ще залишиться запал до схилення непохитних, адже зараз я бачу себе у політиці. На даний час я дуже хочу зробити кар’єру Хоронителя. Мені до смаку сама ідея бути оберегом притаманних рис моєї години. Дякую за увагу.

Аудитория наградила девочку бурной овацией. Средь шума хлопающих ладоней, Олянка разобрала фразу, которую крикнул папа ее новой одноклассницы: «Я пишаюся тобою, Стеню». Стефания надела на себя пиджак, еще раз всем улыбнулась и села рядом с Колей Коловертем. Оляне показалось, что на гербе часа вечерних оценок изображены весы. Через какое-то время она в этом убедилась.

Пришло время Олега Шунина представлять своего победителя. Олег не обладал выдающейся внешностью. Все в нем, кроме одежды, как правило, шикарной и презентабельной, было обыденным. Поэтому он не любил те дни, когда ему приходилось облачаться в мантию Верховного Хранителя. Вот и сегодня его светло-русая аккуратная прическа с пробором и серые глаза в сочетании с ярко-зеленой с элементами золота мантией придавали его образу несуразности. Со стороны казалось, что он больше похож на кляксу, чем на человека.

- Меня зовут Олег Борисович Шунин. Я Верховный Хранитель часа вечерних поисков и планов. Наш экзамен собрал рекордное число участников среди всех часов. К нам приехали поступать даже не этнические украинцы из постсоветских государств. Всего перед первым туром мы зарегистрировали 56978 абитуриентов. Причем украинцев там была только пятая часть. Но это и не удивительно. Представители нашего часа обладают находчивостью, смекалкой и предпринимательской жилкой. Нам, конечно, было тяжело – мы в итоге под куполом провели несколько суток. Я, например, два раза за экзамен отправлялся спать. Но мы выдержали. И за это я хочу поблагодарить не только работникам нашего этажа часа вечерних поисков и планов, но и всей резиденции вечерней кватры. Теперь, давайте попросим нашего победителя присоединиться к нам. Я вызываю на сцену Андрея Берестовецкого.

Пока мальчик поднимался под аплодисменты, Шунин продолжил:

- Удивительно, но Андрей мой земляк – он харьковчанин. Мало того, мы с ним жили в одном районе – на Салтовке – и даже на одной улице. Но познакомились мы только здесь, в Киеве. Андрюша во многом уникален. Он умеет находить самый короткий путь к успеху. Его дуэль длилась всего две десятые доли секунды. Во время презентации Андрюша показал, как зарождаются условные рефлексы и каким образом ими можно воспользоваться. Это была гениальная иллюзия. Я хочу обратить ваше внимание вот еще на что. Только выдающаяся личность могла выдержать утомительный марафонский темп испытаний на экзаменах нашего часа. А победить у нас мог только уникальный человек. Спасибо.

И Олег, и Андрей получили свою порцию аплодисментов.

- Спасибо, Олег Борисович, за признание моих скромных трудов, - сказал Берестовецкий, когда зал утих. – Надеюсь, я в будущем смогу принести пользу своему часу или своей кватре. Несмотря на то, что в названии моего часа и присутствует слово «планы», я бы не хотел, чтобы мои мечты сейчас воспринимались именно так. За восемь лет все еще может измениться.

- Но это совсем не значит, - перебил мальчика Шунин, - что у Андрея нет сейчас разработанного плана, как стать Верховным Храните-лем за 10 лет.

- Ну... кое-что, конечно, есть... так, пометки, - шутливо подтвердил слова Олега Берестовецкий и подмигнул в зал.

Андрей носил на голове короткий полусантиметровый ежик, который не очень-то подходил к овальной форме его головы. Его карие глаза и курносость не обладали особой выразительностью. И если бы не большое родимое пятно на подбородке, мальчика вообще было трудно выделить из толпы. Он был несколько мешковат и немного неряшлив.

Андрюша натянул на себя пиджак, на кармане которого Оляна увидела золотую стрелу на зеленом фоне.

- Нарешті прийшов час ночі, - сказал высокий мужчина интеллигентного вида. – Від імені нашої кватри я вітаю всіх присутніх.

Голос мужчины был мягким. Когда он начал говорить, у людей в зале появилось ощущение некой домашности церемонии. Все стало
вокруг более уютным, более родным.

- Мене звуть Гельварський Станіслав Харитонович. Я Верховний Хоронитель години нічних переживань. Дівчинка, яка вийде зараз до нас, вміє розуміти людей і допомагати їм. Її навіювання на екзамені допомогло багатьом зрозуміти причини власних негараздів. Вона навіть підкоригувала повсякденну поведінку деяких із глядачів. Ми дуже раді, що нашу годину у цьому класі буде представляти саме ця дівчинка, бо вона є втіленням гуманізму і людинолюбства – найголовніших ознак години нічних переживань. Зустрічайте: Леся Ситулецька, місто Шостка, Сумщина.

Леся оказалась одного роста с Олянкой. Но благодаря длинным белокурым вьющимся волосам производила впечатление пушинки. Такому образу еще способствовала и Лесин сарафан нежно-кремового цвета. Ее зеленые глаза излучали счастье.

- Дякую, Станіславе Харитоновичу, за добрі слова. Я ніколи не думала, що визнання – це настільки приємно, - Леся наколдовала букет подсолнухов и подарила своему Верховному Хранителю. Гельварский в долгу не остался: он вышел из-за стола и трижды поцеловал девочку в щечки. Когда обмен любезностями был окончен, Леся про-должила. – Коли я виросту, я хочу стати звичайним читцем долі. Мене поки що не спокушає будь-яка інша кар’єра. Дякую. У мене все.

Олеся показала залу пиджак с гербом часа ночных переживаний, где была изображена ладонь, на которой сидел голубь.

- Спасибо, Леся. Это было очень мило, - сказала очень красивая черноволосая татарка, которая сидела рядом с Гельварским. – Моя фамилия – Иззетова. Зовут меня Зарема Равилевна. Я Верховная Хранительница часа ночных решений Украины. Сегодня мне отведена роль представить вам талантливого человека, нашего победителя и настоящего красавца – девочки, берегитесь! – Иштван Эрдейи, город Берегово, Закарпатье. Иштван, проходи к нам.

Зарема не соврала, мальчик был очень красив: летний загар, волосы смоляные и огромные жгучие карие глаза юного венгра могли свести с ума любую девчонку. Иштван был подтянут, одевался свободно, а улыбался очень загадочно.

- Иштван мне признался, что его фамилию можно перевести с венгерского как «трансильванец». Так что я хочу предупредить девочек еще раз: Иштван может быть потомком самого Дракулы. Берегите шеи, девочки, - зал немного посмеялся, а мама Иштвана послала сыну воздушный поцелуй. – Наш победитель во время экзаменов сотворил чудо. Из подручных средств Иштван сотворил прибор, который под куполом может ответить на любой вопрос. Правда, как только он убирает купол, прибор перестает действовать, и все ответы забываются. Все, что мы помнили, – это то, что ответы мы все-таки получили. Как он это делает, Иштван мне не признался. Но я думаю, его одноклассникам повезет куда больше, чем мне. Поэтому я чрезвычайно счастлива вручить тебе школьную форму и дать тебе, в качестве наставления, один совет. Вопросы и ответы – это замечательно. Но не забывай, что на гербе нашего часа изображен указующий перст. И повернут он в правильном направлении. Не нужно давать возможность другим делать твою работу. А теперь тебе слово, Иштван.

- Спасибо, Зарема Равилевна. Вы так разрекламировали мою скромную внешность, что мне уже впору вести себя глупее. И так все простят. Скажу вам прямо: образ красавчика мне не по душе. Я бы хотел играть в жизни людей большую роль, нежели просто объект эстетического наслаждения. По окончании учебы я с удовольствием вернусь на Закарпатье. Я чувствую, что мое место там. У меня еще достаточно времени, чтобы обдумать, чем я буду там заниматься. Но служить я хочу ночной кватре. Всем спасибо. K;sz;n;m!

«Боже мой! Какой умный! – подумала Олянка. – Прав был Пит, когда говорил, что мои однолетки здесь и в мире пестов – это совершенно разные люди. Этот Иштван больше похож на маминых студентов, чем на моего ровесника. Интересно, сколько он уже прожил за свои девять лет? Наверно, не менее двадцати. Да и другие мои одноклассники более взрослые, чем дети. Они только выглядят маленькими».

- Час ночного понимания представляю я – Москаленко Инна Ростиславовна, - сказала маленькая полная женщина с очень тяжелым взглядом.

Ей было уже за сорок. Лицо Инны Ростиславовны уже утратило последние очертания красоты, зато приобрело оттенки величия.

– Буду краткой. Наш победитель поразил нас умением управлять собственным состоянием. Он может быть абсолютно неуязвимым: как мы ни старались найти изъяны в его обороне, у нас ничего не вышло. Мы использовали против него все восемь терминатов, причем противостояли ему судьи – то есть взрослые люди. И у нас ничего не получилось. В ощущениях он достиг к своим девяти с половиной годам абсолютного совершенства. Давайте поаплодируем львовянину Роману Косевичу.

Рома оказался склонным к полноте мальчиком. В его движениях было много спокойствия. В голубых глазах Косевича одновременно уживались понимание и недоверие, а круглое личико застыло в пессимистической гримасе. Изначально Рома был блондином. Но сейчас, то ли от солнца выгорели его волосы, то ли они сами по себе стали менять цвет, и поэтому светлые пряди были наполовину перемешены с темными.

Рома надел пиджак с гербом часа ночного понимания – две желто-сливочные ладони на шоколадном фоне.

- В майбутньому я хочу бути схожим на свого батька, - без приветствий обратился он к залу. – Я хочу жити у Львові, завести сім’ю, піклуватися своїми пестами. Недавно я зрозумів: не важливо, цінності якої кватри ти борониш, але важливо, як ти це робиш. Ранок, день, вечір чи ніч – не має значення. Головне - залишатися гідною людиною. Це все, що я хотів сказати. Дякую за увагу.

Косевич занял свое место рядом с одноклассниками и тем самым дал повод подняться последнему, шестнадцатому Верховному Хранителю. Это был интересный молодой мужчина со взглядом хитрого лиса, и с лицом, в котором угадывались черты хомяка. Роста он был среднего, а по телосложению излишне худ.

- Мені завжди випадає честь закінчувати будь-які заходи. Дозвольте представитися – Терещенко Максим Леонідович. Я відповідаю за годину нічних пояснень. Наші екзамени відбулися дуже швидко. Однією причиною того була відносно невелика кількість абітурієнтів. Їх зареєструвалося менше двох тисяч. Перший термінат нашої години дозволяє нам бачити ризики. Тому, я гадаю, багато потенційних вступників не приїхало, бо просто не хотіло гаяти час. А другою причиною того, що ми впоралися дуже швидко, стала наша переможниця. Вона просто навіяла конкурентам і суддям, що вона найкраща у керуванні можливостями, й ніхто з цим не сперечався. Ми закінчили другий тур за п’ять хвилин. А дуелі в нас взагалі не було. І цей факт дає мені підставу стверджувати, що ми маємо справу з надзвичайною особистістю. Я відчуваю в цій дівчинці колосальний потенціал. Такі люди дуже давно не народжу-валися на землі. Отже, я прошу підійти до нас Мелані Флетчер-Подоляк, місто Оксфорд, Англія.

Счастливая девочка вприпрыжку бежала на сцену, и от этого ее пышные волосы взмывали то вверх, то вниз в такт ее движению.

- Дякую, пане Верховний Хоронителю. Єдине, чого я зараз боюся – це не виправдати такі аванси. Хоча ви мене сильно переоцінили. Як і в багатьох моїх однокласників, в мене немає поки що планів на майбутнє. Проте я знаю, що перш за все я хочу бути щасливою. Дякую.

Оляна аплодировала громче всех. Мелани заметила это и повернулась помахать однокласснице рукой. В это время Оляна увидела герб часа ночного понимания на пиджаке подруги – рука, несущая свечу.

- Теперь я попрошу класс встать, - сказал Кривчук. – От имени всех Верховных Хранителей, я прошу старейшего из нас произнести слова защиты.

Все детки на сцене поднялись. Ребята находились в состоянии трепетного ожидания. То, что сейчас произойдет, определит их судьбу на ближайшие восемь лет.
 
- Я прошу всіх Верховних Хоронителів покласти свою праву руку на плече своїх переможців, - сказал Семен Остапович Жуковский.

Но Войнаровская его ослушалась.

– Ауроро Костянтинівно, Ви маєте це зробити. Інакше ви порушите клятву. Ви самі розумієте, що може тоді статися.

Аурора с силой опустила свою большую ладонь на Олянкино плечико и сжала его так, что у девочки чуть не хрустнули кости. Олянка решила терпеть, чтобы не случилось. Жуковский еще раз убедился, что все выполнили его распоряжение правильно, закрыл глаза и произнес:

- Від імені всіх кватр віднині до закінчення навчання ти, студенте, знаходишся під захистом. Жоден, хто присягнув нам, не може тобі зашкодити будь-яким чином. Використай цей час із користю.

В течение 31 декабря в Украине все поступившие на обучение студенты обрели защиту.


Глава 39


Ранним утром последнего дня в 2011 году, когда Шульбанчижевский допивал свой обязательный кофе, в дверь постучал его секретарь:

- Григорію Івановичу, ось, прийшло з кореспонденцією, - Орест протянул шефу голубой конверт.

Тот взял его в руки, покрутил с недоверием и только затем вскрыл. Пару секунд Григорий смотрел на такой же, как и конверт, голубой лист с вензелями на полях, а затем передал его секретарю.

- Оресте, ти міг би його і сам розпечатати. Ти ж знаєш, що я не розумію англійську.

- Вибачте, Григорію Івановичу. Але відправник у цього листа такий, що мені здавалося, я просто не маю права цього робити.

Шульбанчижевский взглянул на лицевую сторону конверта. На месте, где указывается отправитель, было написано: «Lady Margaret Lee Stepfire, the Duchess of Night Explanation Hour, Buckingham Palace, London». Из всей этой информации Гриша понял только имя и “Букингемский Дворец”. Он изобразил на лице удивление и спросил у Волошина:

- А що у вас, крім Королеви, знаходиться у Букінгемському Палаці?
 
- Всього лише резиденція нічної кватри, - пошутил секретарь.

- Оресте, ти можеш не крутити й сказати, хто це… - Гриша про-читал по слогам, - леді Маргарет Леє Степфіре з Букінгемського Па-лацу.

- Правильно казати Леді Маргарет Лі Степфаєр. Вона ваша колега. Згідно англійських чинів Леді Маргарет – Герцогиня години нічних пояснень. За традицією, саме власник цього титулу є читцем долі Її Величності Королеви.

- Ти хочеш мені сказати, що нам пише листа найголовніша з ваших Верховних Хоронителів?

- Ні, Григорію Івановичу. В Англії немає Верховних Хоронителів. У нас є Герцоги годин. І серед них немає найголовніших. Просто є така традиція ще з середньовіччя, що останній з шістнадцяти Герцогів піклується долею Короля. І за весь час ця традиція перервалася лише одного разу, коли у пестів тут володарював Олівер Кромвель. Той час відомий нам протистоянням нічної і денної кватр. То була громадянська війна в обох світах.

- Все, Оресте. Досить історії. Краще переклади мені, що ця Леді мені пише.

Волошин взял в руки письмо и глазами быстренько пробежался по строкам.

- Вона пише, що стурбована тими обставинами, за яких ви опинилися в Британії. І просить вас прийняти її на консультацію сьогодні о годині ранкових мандрів.

- Це все, що там написано?

- Леді Маргарет, як і всі англійці, схильна писати багато і ні про що. Я вам передав тільки суть. Але, якщо ви побажаєте, я можу перекласти вам весь текст.

- Не треба. Краще підготуй відповідь, що я згоден.

Волошин вышел.

До часа утренних деяний оставалось еще более семидесяти минут. Заняться Шульбанчижевскому было абсолютно нечем, поэтому он решил немного ускорить время, хоть и не любил отнимать у себя драгоценные минуты. Но его любопытство было настолько сильным, что Гриша не мог усидеть на месте. Ему очень хотелось приблизить встречу со своей английской коллегой из ночи. Он запустил купол. Из его ладони вместо серебряного света потекли лиловые лучи. Теперь все, что могло двигаться за пределами купола, делало это значительно быстрее.
 
Один раз вошел Волошин. Но побеспокоить того, кто ускоряет время, невозможно. Он отнесся к такому решению работодателя с пониманием и решил того не тревожить до тех пор, пока не придет Леди Маргарет.

Ровно в 7.30 утра по пестовскому времени в апартаментах Григория Шульбанчижевского показался важного вида охранник и голосом, достойного лучших дворецких, произнес:

- Her Highness, the Duchess of Night Explanation Hour, Lady Margaret Lee Stepfire. (Ее Светлость, герцогиня часа ночных пояснений, Леди Маргарет Ли Степфаер).

В гостиную вошла маленькая приятная женщина лет пятидесяти с добрым лицом и стильной короткой прической. Леди Маргарет обладала милой подкупающей улыбкой, но красивой ее назвать было трудно. Если бы не безупречный светло-бежевый костюм, она бы ничем особо не отличалась от обывателя. Таких располагающих к себе дам скорее встретишь в булочной, чем в органах власти.

Леди Маргарет сразу же залепетала что-то по-английски и протянула Грише руку. Волошин поспешил переводить:

- Від всього серця вітаю, мілорде, вас у Великій Британії. Навіть не зважаючи на обставини вашого візиту до нас, я щаслива бачити свого українського колегу здоровим. Я надіюся, що непорозуміння щодо вашого затримання ми вирішимо дуже швидко. І вже сьогодні я матиму честь приймати вас у Букінгемському Палаці на святку-ванні Нового Року.

- І я дуже радий познайомитися з вами, Леді Маргарет. Прошу, сідайте. Чим я можу бути в нагоді англійській нічній кватрі?

Оба вельможи заняли два кресла. Волошин сел между ними на невысокий пуфик и принялся синхронно переводить.

- Мілорде, ми досконально вивчили всі обставини вашого затримання і прийшли до висновку, що ваші дії були спрямовані на те, щоб зберегти собі життя. Нам відомо, що ви наполягали на суді рівних, але в даній ситуації в ньому не має жодної потреби. Ми надамо вам право перебувати в Британії стільки, скільки вам завгодно.

- Я вам щиро вдячний, міледі. Але я волів би залишитися тут, у в’язниці.

Когда Леди Маргарет услышала перевод, она очень удивилась.

- Я перепрошую, мілорде, але таке ваше рішення автоматично призводить до міжнародного скандалу. Окрім Нюрнберзького процесу, навіть важко пригадати, коли ще Герцоги годин однієї країни судили Герцогів годин іншої. Це нашкодить іміджу вашої держави, мілорде.

- Так, Леді Маргарет, мені це відомо. На жаль, я просто не маю іншого виходу. Це єдина можливість отримати офіційне признання власного статусу для мене від міжнародної спільноти. Інший шлях – це постійні переховування і неминуча смерть. І я вже пізнав цю стезю повністю. Точніше, майже повністю. Боюся, багато часу я не витримаю.

- Не в моїх правилах говорити прямо, мілорде, але ви задумувалися, в яке незручне положення ви поставите нас? Адже в такому випадку Англія повинна вибирати, на чию сторону вона має стати. А це вже судом не буде. Це політика, мілорде. А в політиці не завжди приймають популярні рішення.

Пока Волошин переводил, Шульбанчижевский наблюдал, как меняется во время разговора лицо его собеседницы. Когда та произносила последнюю фразу, оно несло в себе угрозу, было твердым и непоколебимым.

- Леді Маргарет, я розумію все це. Але я втомився ховатися. Останні дні, що я тут провів, були найспокійнішими за багато місяців. Якщо ваше рішення щодо мене буде «непопулярним», я прийму його. Але поки в мене є хоч якийсь шанс виграти той процес, я буду за нього триматися.

- Я зрозуміла вашу позицію, мілорде. Дякую, що знайшли для мене час. Я була дуже рада з вами познайомитися.

Леди Маргарет дождалась, пока Орест переведет последние фразы, и только после этого поднялась с кресла и протянула Григорию руку. Шульбанчижевский тоже встал, ответил на рукопожатие. Сразу после заключительного обмена любезностями англичанка развернулась и вышла прочь.

- Григорію Івановичу, - сказал Орест, когда шаги Леди Маргарет были уже не слышны, - я дуже вибачаюся, але ви припустилися по-милки. Ви розв’язали їй руки. Тепер вона просто виставить вас з країни.

- Чого ти так вирішив, Оресте?

- Я належу тій же годині, що й вона. А я на її місці так би і вчинив.

- Може, ти і правий, синку. Може і правий, - задумчиво произнес Григорий.
 

Глава 40


По окончании церемонии Олянка выбежала из актового зала и направилась прямиком в туалет. Она даже чуть не перепутала, в какую комнату ей нужно: мужскую или женскую. Лишь в последний момент девочка сообразила, что Киприан вряд ли бы открыл дверь, на которой висит изображение дамской шляпки. Очутившись, наконец, в нужном месте, Оляне не терпелось скорее посмотреть на себя в зеркало. Когда Семен Остапович проводил обряд дарования студентам защиты, девочке казалось, что она превращается в некий сосуд, который с каждым словом Жуковского наполнялся чем-то теплым и приятным. Сейчас ей сдавалось, будто она светится, настолько сильна была проникшая в ее тело энергия. Чтобы убедиться в этом, девочка и спешила в туалет к зеркалам.

Но выглядела Оляна обычно. Конечно, не считая выражения пол-ного и заразительного счастья, запечатленного на ее лице. Уже завтра она сможет предстать перед своими одноклассниками в своем настоящем облике, и ей уже не надо будет тревожиться по поводу ее возможной поимки. Возле выхода из здания столпились счастливые родственники ее одноклассников. Здесь же были некоторые из Верховных Хранителей. И даже угрюмое и перекосившееся от злобы лицо Ауроры не могло испортить дух праздника, счастья и гордости за своих детей, который заполнил не только весь Дворец часа утренних ритуалов, но и даже находящийся над ним театр кукол.

«У пестов сегодня тоже будет здесь праздник, - думала Олянка. – Сегодня Новый Год. В театр придут много детей с родителями… Боже мой! Как же я могла забыть. Теперь я могу увидеть папу и маму! Нужно отыскать Пита и Васю».

Олянка осмотрелась по сторонам в поисках Севешина. Но, как ни странно, его нигде не было. И вообще, в последний раз она его видела еще до начала церемонии. Нужно выходить на улицу.

Быстро накинув на себя созданное секундой назад пальто из драпа, Олянка вылетела на улицу. На скамейках возле театра Пита не оказалось. Забыв о способности мгновенно передвигаться, девочка мчалась ступеньками вниз по направлению к улице Грушевского. Она не обращала внимания на людей в одинаковых темно-бордовых шинелях, попадающихся на пути. Наконец спустившись, Оляна направилась к арке Дружбы Народов. Она помнила, что в этом месте Хрещатого парка много скамеек. Здесь летом обычно появляются множество палаток и мини-кафешек, в которых можно купить квас, пиво и другие прохладные напитки. Но сейчас, зимой, их, конечно же, не было.

Добравшись уже до самой арки, Оляна увидела его. Пит сидел на лавочке в нескольких метрах от обзорной площадки. Вид у парня был еще тот. Он широко расставил ноги, словно выставляя напоказ свое неестественно огромное пузо. Его кожанка нараспашку совершенно не скрывала начинающуюся на шее замысловатую татуировку. В черных перчатках со стальными заклепками были обрезаны пальцы. Поэтому он с легкостью не используя никаких других подручных

средств, ловко орудуя ногтями, срывал крышечки с пивных бутылок Першої приватної броварні. Пустой тары вокруг лавочки, к удивлению, не было. Оляна предположила, что с использованными пивными емкостями в этом мире происходит, наверное, то же самое, что и с грязной посудой – они просто исчезают. Однако само место, которое так понравилось Питу, на девочку не произвело должного впечатления. Здесь было сыро, грязно и неуютно. И теперешний образ Пита сюда вписывался идеально.

Оляна остановилась отдышаться. Все. Она его нашла. Дальше можно не спешить. Но вдруг Пит испарился. На мгновение Оляне показалось, что перед исчезновением возле Веслава появились пять-шесть крепких мужчин в темно-бордовых шинелях. Но что же теперь ей делать?

Девочка примчалась к скамейке. На ней все еще оставались стоять три бутылки «Чорного» Першої приватної броварні, одна из которых опрокинулася, и из нее вытекала на землю темная пенящаяся жидкость.

- Эй, мальчик, - окликнул кто-то Оляну, - ты что здесь делаешь? Она повернулась и увидела серьезного молодого человека в уже
знакомой ей темно-бордовой шинели, на которой красовалась медная бляха с римской цифрой «II». Оляна молчала.

- Как тебя зовут? Ты шел к этому байкеру? Ведь так?

- Він зі мною, - вдруг услышала Оляна голос Мелани. – Це мій однокласник Кіпріан, пане гвардійцю. Я його просила подивитися, чи не буде нам холодно прогулятися по Трухановому острову сьогодні. Ось він сюди і прибіг.

- А ты почему тогда сюда пришла?
 
- А я просто побачила, що ви стежите за ним, і подумала, що я можу йому стати в нагоді. Кіп – він у нас дуже сором’язливий. Ви його можете так налякати, що він місяць нічого не скаже.

- Вот дети пошли! Какой Труханов остров! Какая прогулка! Новый Год на носу! Холодно очень по островам шастать. Лучше дома сидите да елку наряжайте. Бегом домой, пока тумаков не досчитались!

- Пане гвардійцю, ми знаходимося під захистом. І ви нам тумаків не дасте.

- Вот детки – так детки! Я им как лучше. А они… Тьфу на вас…

С этими словами он развернулся и ушел обиженным. А Мелани в тот же час запустила небольшой купол, и с абсолютно не выражающим никаких эмоций взглядом посмотрела на Оляну.

- Ти хто такий?

Такая постановка вопроса окончательно выбила Олянку из своей колеи, и она растерялась.

- Я?.. Я Киприан.

- Я це вже чула. Не забувай: мій перший і другий термінат до-зволяють мені відрізнити правду від брехні. Тому повторюю вдруге. Хто ти такий?

- Я не могу тебе сказать.

- Добре. Я спочатку подумала, що тобі потрібна моя допомога. Але я бачу, що ти сам собі можеш дати раду. – С этими словами Мелани убрала свой купол и развернулась уходить. Но на секунду задержалась и сказала. – Знаєш, попри все, я вважаю тебе своїм другом. Коли ти зрозумієш, що можеш довіряти мені, звертайся. Я буду рада допомогти. Ну, бувай.

- Лана, постой, - теперь уже Оляна остановила время. – Я расскажу тебе. Ну, постой, пожалуйста. Мне очень сильно нужна твоя помощь.

- Так ти розкажеш мені тільки тому, що тобі потрібна моя допомога? Це називається обмін. А ти не схожий на хлопця з вечірньої кватри.

- Я расскажу тебе потому, что ты мой друг. Я уже сказал, что хочу с тобой дружить. А это все равно, что клятва.

Мелани заулыбалась.

- Это очень тяжело, - Оляна села на край скамьи. – Ты абсолютно права: я не Киприан Питайчи. На самом деле меня зовут Оляна Волошка. И еще я пест.
 
От удивления Мелани чуть не промахнулась мимо скамейки.

- Теперь ты можешь делать со мной, что хочешь. Мне все равно. Можешь даже меня сдать Владыке или вечерней кватре. Они меня уже с сентября ищут.

К обескураженной англичанке дар речи вернулся только через минуту:

- Так ти не хлопчик! Це просто геніально! Я так заздрю пестам. Ви можете вибирати, ким станете, коли підростете. Ти можеш стати актрисою. У тебе це класно виходить. Ти поїдеш у Холівуд і зніматимешся у фільмах. Ти станеш відомою на весь світ, коли повернешся додому!

- Только как я вернусь домой? Я бы с удовольствием возвратилась бы сегодня же. Нет. Даже вчера. Но как это сделать?
 
От осознания факта невозможности вернуться в пестовский мир из глаз Оляны потекли слезы. Мелани поспешила обнять подругу, и если бы не это, Оляна вскоре разревелась бы совсем.

- Пробач мені, Олянко. Я не хотіла зробити тобі боляче. Я не навмисно.

- Ничего, - ответила та, вытирая слезы. – Я уже привыкла. За эти че-тыре месяца я даже ни разу не видела родителей. Мы только прятались, и все. Я даже толком о вашем мире ничего не знаю.

- Розкажи мені, будь ласка, що з тобою сталося. Нам з тобою потрібно добре подумати, що робити далі.

Олянкин рассказ занял почти пестовский час. Но о времени они не беспокоились, так как у Оляны из ладошки все еще струился серебристый свет. Мелани несколько раз уточняла детали и задавала очень много вопросов. Некоторые из них были довольно-таки странными. Но рассказчица об этом не задумывалась. Она поведала обо всем, ничего не утаив. Когда все подробности были выяснены, первой заговорила Мелани:

- Я не хочу тебе лякати, але ти і сама розумієш, що Піта заарештували гвардійці. Тому, якщо ти завтра розкриєш своє справжнє ім’я, він буде вже не потрібен Володарю дня. Тоді його просто вб’ють. Тобі ще доведеться якийсь час бути Кіпріаном. А це, скажу я тобі, в тебе виходить дуже пристойно. Тільки наступного разу слідкуй за тим, щоб не переплутати жіночий туалет з чоловічим.

-Так вот  как ты догадалась, что я это не Киприан!

- Ні. Не так все було. Я дійсно побачила, що ти прямуєш до дамської кімнати. Але я просто подумала, що ти волієш поставити вашу Аурору в незручне положення або просто поговорити, не задумуючись, куди ти йдеш, адже за мить до цього вона пішла туди. Це дуже схоже на годину ранкових діянь. А коли ти звернув у чоловічу вби-ральню, то я подумала, що ти просто передумав. Зрозуміла я, що ти не той, за кого себе видаєш, раніше, коли ти був на сцені. Я навіть не можу тобі сказати, чому я вирішила. Я просто відчула. Мабуть справа у моєму першому термінаті – в «можливостях».

- Понятно. И что нам теперь делать? Ты, конечно, можешь поехать к своему дедушке…

- Я тебе не залишу, Олянко. Звісно, я б могла тебе запросити у Прованс, але, на превеликий жаль, захист діє тільки на території України. А тобі не можна так ризикувати. Потім там ще потрібно реєструватися. Навіщо нам такі проблеми заради однієї ночі? Адже завтра ввечері ми маємо бути знову у Палаці години ранкових ритуалів.

- И где же мы тогда проведем новогоднюю ночь?

- В мене є одна ідея. Олянко, перенеси нас до Палацу, будь ласка.

Через мгновение они уже были там. Оляна отпустила время.

В холле все еще находилось много людей. Мелани искала кого-то глазами. Она держала подружку за руку, и когда, наконец, англичанка увидела нужного ей человека, она потянула Оляну за собой.

- Максиме Леонідовичу, - обратилась она к Верховному Хранителю часа ночных пояснений, - я дуже перепрошую. Можна з вами поговорити?

- Так, звичайно, Мелані.

Терещенко извинился перед собеседниками за прерванный разго-вор и отошел к девочкам.

- Що у тебе трапилося, Мелані?

- Максиме Леонідовичу, нам з Кіпріаном ніде сьогодні переночувати. Ви ж знаєте мої обставини. Якщо я поїду до татка, він мене вже назад не пустить. У родичів я також не можу зупинитися, а мій дідусь, виявляється, поїхав зустрічати новий рік у Штати. Кіпріан взагалі сирота. І ви ж бачили, яке відношення до нього зі сторони його Верховної Хоронительки. Чи може нічна кватра нам допомогти?

- Вам обом, на жаль, ні. Я можу залишити тебе у хостелі резиденції нічної кватри. А от Кіпріан має звернутися до ранкової кватри. Вона несе за нього відповідальність.

- Але ж ви бачили, як пані Войнаровська…
 
- Мелані, я нічим не можу йому допомогти. Навіть якщо я вас заведу потайки до хостелу, Кіпріана все одно викриють. Тоді вже проблеми будуть у мене. Адже на мені клятва не тільки захищати цінності нічної кватри, але й коритися її правилам. Те, що ти просиш, просто неможливо. Мені дуже шкода.

Терещенко уже собрался вернуться к своим собеседникам, но Мелани его остановила.

- Максиме Леонідовичу… Сьогодні ж Новий рік… Будь ласка.

Верховный Хранитель остановился. Он посмотрел сначала в просящие глаза Мелани, а затем и Олянины, что-то про себя решил и сказал:

- Добре. Дай мені, будь ласка, десять хвилин, і ми щось придумаємо.

В тот момент, когда Терещенко подошел к ожидающим его людям, Мелани даже пискнула от счастья. Девочка принялась петь веселую песенку, которую Олянка слышала когда-то в мультике про Шрека. Слов она, конечно же, не знала, да и английский был у Оляны в школе не в особом почете. Поэтому она еще и не понимала, о чем поется в этой песне. Но это абсолютно не мешало ей слегка подтанцовывать и носом подпевать в унисон подруге.

Ждать девочкам пришлось долго. Точно не десять минут. Представители часа ночных пояснений часто забывают о времени. Оно для них словно не существует. Поэтому прежде чем Терещенко освободился, подруги успели сильно устать.

- Ну що, - наконец обратился к ним Максим Леонидович, - дайте мені ваші руки, хлопці та дівчата.

Ребята охотно повиновались, и уже через мгновение они все втроем очутились на каком-то дворе. Перед ними стоял небольшой трехэтажный дом, причем первый из этажей явно использовался пестами. Во дворе бегали пестовские дети. Они лепили снежную бабу. Только сейчас Оляна обнаружила снег под ногами. Она посмотрела по сторонам и увидела вокруг горы. А сразу за домом шумела бурная горная река.

- Вітаю вас у Закарпатті, - сказал Максим. – Це рідне село моєї дружини, називається Колочава. Сам я з Кривого Рогу, але вже десь років десять живу тут. Ласкаво прошу!

- Максим Леонидович, вы что, привезли нас к себе домой? – спросила Олянка.

- А куди ж вас дівати, Кіпріане? Ви ж самі казали: Новий Рік.

 
Глава 41


В первый день 2012 года большая часть заведений, магазинов и предприятий в Украине не работала. И дело здесь не столько в офи-циальном выходном, сколько в том, что украинцы привыкли праздновать Новый Год бурно и часто до утра. Ну, а те организации, которые были просто вынуждены трудиться, делали это в дежурном режиме и нехотя. Ну, какая может быть работа в праздник?!

Когда Пит в Нерубайских каменоломнях бросил на прощание своим друзьям «Зустрінемося першого січня на нашому місці», он не учел одно обстоятельство. «Наше місце» было ирландским пабом на Золотых Воротах. Здесь всегда было людно и шумно. Но первого января заведение планировало открыться только вечером. Поэтому ребятам пришлось проявить особую изобретательность, дабы выглядеть естественно на опустевших утренних улицах Киева.

Друзьям не повезло. С утра они не встретились, поскольку просто не оговорили время встречи. Первыми в город прибыли Доминика, Тихон и Глафира. Колощаева-старшая боялась опоздать и пыталась убедить брата с невесткой приехать вообще к началу дня, то есть к 6 утра. Такое поведение характерно для часа ночного понимания. Про-блема кроется в третьем терминате – в ритмичности. Не всегда представители этого часа способны адекватно распорядиться временем. От этого большинство обладает гипертрофированным чувством пунктуальности, а если говорить честно – фобией перед опозданием. По этому же критерию час ночного понимания, часто заблуждаясь, и оценивает других людей.

Тихон с Доминикой выторговали у Глафиры время только до полудня, и в 12.00 по киевскому пестовскому времени все трое были у Золотых Ворот. Там они, естественно, столкнулись с закрытыми дверьми, и Тихон устроил сестре небольшой скандал. Та все обиды приняла молча и замкнулась в себе.

Заходить вовнутрь было опасно. Если бы заведение было открыто, то у заглянувших туда гвардейцев лишних вопросов бы не возникло. Но если бы их застал кто-нибудь внутри, когда паб не работал, это бы показалось очень странным. Ну, хотя бы потому, что в Киеве, если постараться, даже 1 января в час дневной заданности можно найти работающий ресторан или кафе. Что ребята скорее и сделали: они решили ждать вечер в Макдоналдсе на площади Льва Толстого.
 
Где-то в середине часа дневных порывов в Киев прибыл Николай Каревских с Мирославом. Его тоже удивили закрытые двери, но он решил проверить, не зашли ли его друзья вовнутрь непрошенными. Убедившись, что паб пуст, Коля стал изображать из себя туриста. Слава Богу, его уровень знания эстонского языка позволял парню не употреблять русскую речь в обращении к младенцу или в выражениях своих эмоций. Смотрелся он очень убедительно. Коля поднялся на Золотые Ворота, сходил в Софию, прогулялся до Владимирской горки, затем спустился на Подол по Андреевскому спуску. Там он не спеша пообедал в грузинском ресторане и направился после этого на Крещатик. Если не считать Лавру, куда Каревских побоялся идти, у него получился типичный туристский маршрут.

Сестры Войнаровские разминулись с Колей всего на двадцать минут. В паб они заходить не стали. Девушки опасались оставаться на улице. Да и людные места они старались обходить стороной. Поэтому через минуту они скрылись.

В детстве у Тани и Талы было одно секретное место, о котором знал только их папа. Во дворе, где они жили, стояла трансформаторная будка. Когда девчонкам было по десять лет, они построили под ней халабуду. Впоследствии они только расширяли ее и превратили в настоящее подземелье. Сестры очень надеялись, что нынешние дети не нашли их убежище, и не используют его для игр.

Их родители находились в разводе еще с того времени, когда им было по три года. Аурора с мужем не ладили чуть ли не с рождения девочек. Их папа, Александр Войнаровский, хоть с виду и был человеком мягким, но всегда умел противостоять несправедливости. При разводе Александр настаивал, чтобы близняшки остались с ним. Аурора сопротивлялась долго, но скорее по инерции. Ей было важно, что о ней подумают окружающие. На самом деле заниматься воспитанием детей было явно не ее призванием. И когда девочкам исполнилось по пять лет, они окончательно переехали к отцу, чему все были невероятно счастливы. Мама не трудилась объяснять что-либо дочкам. В своем общении с Танюшей и Наташенькой Аурора очень любила употреблять одно слово «должна». Папа же, напротив, все разжевывал дочкам, старался изъясняться на понятном им языке. Он был нежен с ними и ласков. И очень скоро после переезда еженедельные встречи с мамой превратились в ежемесячные. А в подростковом возрасте Аурора навещала детей уже только по праздникам.
 
Беда пришла пять лет тому назад. Пест Александра Войнаровского работал администратором сборной Украины по футболу. Ему вместе с командой предстояла поездка на Фарерские острова. Все дело в том, что у Тани и Талы на следующий день после игры 25 марта был день рождения. Девчонки в шутку попросили, а папа в шутку поклялся не опаздывать к праздничному столу. На Фарерах произошло невероятное: Александр Войнаровский после матча опоздал на самолет, на котором улетела сборная с его пестом. Следующий рейс из Торсхавна летел не в Данию, а в Лондон, и только на следующий день. Если бы папа девочек подождал еще лишние три часа, он бы спокойно улетел в Копенгаген и оттуда мгновенно перенесся бы в Киев к дочкам. Но он потратил драгоценное время на перелет в Англию. И когда Алек-сандр понял, что по суше ему домой не добраться, было уже поздно. В Хитроу он сел на ближайший самолет, который летел в Вену. Но в столицу Австрии он уже не долетел: 26 марта в Киеве наступило тогда, когда господин Войнаровский находился в воздухе. Он умер, как любой в этом мире, нарушивший клятву.

Смерть отца для Тани и Талы оказалась шоком. Многие их одноклассники уже пережили либо развод, либо потерю родителя. Поколение мужчин, рожденное в пятидесятых, стремительно скудело. Причиной тому было пьянство или апатия, вызванная отсутствием каких-либо перспектив. Но чтобы умереть так глупо, как Александр Войнаровский…

Трудно даже себе представить, как бы пережили свое горе сестрички, если бы у них не было друг друга. Девочки были вынуждены переехать к матери, но не выдержали даже недели, чем сильно оскорбили Аурору. В пятнадцать лет очень трудно вынести безразличие с нотками менторства дурного тона. Для Тани и Талы мать являла собой скорее безумную троюродную тетушку с весьма своеобразным представлением о людях и о жизни, нежели родительницу. Близняшки просто не захотели ничего иметь общего с этой женщиной. Именно с того момента началась вражда между Войнаровской-старшей и ее дочками, и, как видно, изначально ее инициатором была отнюдь не Аурора. В этом возрасте вообще очень легко резать по-живому, совершать необдуманные поступки и бросать навсегда. Но с возрастом приходит понимание. Дальше сожаление. А затем грусть. Возможно, и Войнаровские-младшие когда-нибудь пожалеют о том, что ушли от мамы, но сейчас, по прошествии пяти лет, между матерью и дочерьми произошло столько непоправимого, столько плохого, что в подобную перспективу можно поверить с большим трудом.

Сестры попросили свои кватры заботиться о них. Но большую часть свободного времени они проводили в семье Питайчи, где их всегда рады были видеть. С Веславом сестрички стали лучшими друзьями – не разлей вода. Девочкам вообще повезло с одноклассниками. Такой дружный класс нужно еще поискать. Даже Тихон с Доминикой, державшиеся обычно несколько обособлено от всех остальных – вечерняя кватра склонна к индивидуализму – весьма гармонично вписывались в это школьное сообщество. Потеря сестер Войнаровских сплотила весь класс. Поэтому, несмотря на сиротство, последние три года обучения были самыми счастливыми в их жизни.

Когда девушки прибыли в свой старый двор, их обеих пленил приступ ностальгии. Они не заходили сюда с того самого дня. Это место не только хранило воспоминания об их детстве. Оно еще и оберегало тайны. На затхлом, пропахшем сыростью диванчике Наташина первая любовь чуть не вылилась в нечто большее, когда той было четырнадцать лет. Это точно бы произошло, если бы в самый ответственный момент сюда не заявилась Танюша. Сейчас близняшки вспоминали об этом с юмором, но тогда это была самая серьезная ссора в их жизни. Татьяне этот диван напоминал о сломанной в одиннадцать лет ноге. Тогда она очень не хотела, чтобы папа узнал о травме. Она попросила сестру принести ее сюда и вылечить ее ногу. У обеих ощущения были седьмым терминатом, но Таня пока еще не умела воздействовать на свой четвертый терминат. Поэтому у Талы выбора не было. Наташа немножко переусердствовала тогда в лечении поломанной конечности: ее усилия были настолько колоссальными, что у Танюши срослись бедренная и берцовые кости в колене, и она просто не могла согнуть ногу. Папе пришлось тогда все рассказать. Он особо не журил дочек, только немного обеспокоился тем, что девочки ему не доверяют. И после этого случая сестры со всеми проблемами шли к отцу. А Танину ногу вылечила соседка, которая принадлежала часу ночных решений с ощущениями во втором терминате.

Девушки пробыли в своем «подземелье» до исхода часа вечерней выгоды. Они вдоволь наговорились, вдоволь поностальжировали, вдоволь поплакали.

К месту встречи с друзьями Таня и Тала пришли только в восьмом часу пестовского времени.
 
Ирландский паб только открылся. Здесь было, к удивлению, малолюдно: всего пару посетителей-пестов и одна компания, состоящая из пяти человек этого мира. Близняшки прошли в зал слева от барной стойки и обнаружили там Валентина Максимовича Жукова и Алену Мостовую.

- Здравствуйте, Валентин Максимович! Привет, Аленка! – обрадовались сестры и принялись обниматься и целоваться с присутствующими.

- А где Гена? – cпросила Таня.
- Его убили, - окаменевшее лицо старика не выражало никаких эмоций. Видимо, все слезы он уже выплакал.

Опешившие девушки рухнули на скамьи. Тала хотела было спросить, как это произошло, но по взгляду Алены поняла, что делать этого не следует.

Таня наколдовала бутылку текилы, разлила алкоголь по рюмкам и все выпили, не чокаясь.

- Вы давно приехали? – спросила Тала.

- За пять минут до вас, - ответила Алена.

- Вы умные, в отличие от нас, - отвлеченно произнесла Таня. – Мы в Киеве уже четыре часа. Приехали сюда, поцеловали закрытую дверь и пошли прятаться.

- Это все Валентин Максимович, - сказала Алена. – Он предположил, что вряд ли бар откроют днем в Новый Год. Здесь, небось, песты праздновали до часа утренних деяний. Официантам и отдыхать иногда надо. Кстати, девчонки, а где вы прятались?

- Мы были Кохтла-Ярве, в Эстонии.

- Ma elasin Narvas, kogu aeg, (А я жил в Нарве все это время,) – вдруг, откуда ни возьмись, между Таней и Талой оказался Коля Каревских. Сестер даже передернуло от неожиданности.

- Каревских! Харэ так пугать! – разозлилась Таня.

- Ты ба! Николай у нас по-эстонски заговорил! – удивилась Тала. – Или по-фински?

- Столько времени провести в Эстонии и не отличить эстонский от финского?! - парировал Каревских. – Тала, я тебе поражаюсь. Я за эти две недели язык успел выучить. А вы чем там занимались?

- Да ничем, - ответила Таня. – Прятались. Я услышала что-то о Нарве. Ты обитал там?
 
- Вот видишь, Тала, твоя сестра лучше понимает язык страны, которая вас приютила в трудную минуту, - Коля достал корзину со спящим полугодовалым ребенком и поставил ее на стол. – Девочки, Мирославу очень нужны женские руки. Хотя бы на сегодняшний вечер. Понятное дело, я его уже никому не отдам. Уж сильно я к пацану привязался. Но чего-то ему сильно не хватает. Вы уж понежьте пацана. Окей?

- Давай его сюда, - сказала Алена. – Можешь сегодня отдыхать.

- Да, кстати, а где Генка ходит? – поинтересовался Каревских. Никто ему ничего не ответил. Но по лицам Николай понял все.

Таня поставила перед ним рюмку и наполнила ее текилой. Коля залпом выпил.

- Получается, мы ждем только Колощаевых, Андрюху и Пита с Оляной, - слова Николая прозвучали зловеще.

На эту фразу ему снова никто не ничего не ответил. Через пару минут ребята вновь пропустили по рюмочке, и только после этого разговор у друзей заладился.

Тихон, Доминика и Глафира пришли только за пятнадцать минут до конца часа вечерних заготовок впрок. Старшая сестра была обижена на брата за дневной скандал и поэтому тянула время, саботировала и всячески мстила Тихону в мелочах. Именно поэтому Колощаевы прибыли в паб так поздно.

Когда они садились за стол, бутылка текилы была лишь на четверть полна. Их сразу же огорошили печальными новостями и налили по штрафной. Затем Тихон и Ника поделились впечатлениями от своего свадебного путешествия, а Глафира молча наливалась текилой. На ее обиженный вид никто не обращал внимание.

Андрей Махатько со своей шведкой зашел в паб тогда, когда все уже были изрядно пьяны. Он всегда опаздывал. Ребята даже не помнили случая, когда парень приходил вовремя. Причем это происходило вне зависимости, нужна была эта встреча Андрею или нет.

- Hello to all! (Салют всем!) – неожиданно по-английски поприветствовал он друзей. - I am very glad to see everyone! (Я очень рад видеть каждого!)

- И тебе привет! – ответила за всех Таня. – Андрюха, а чего это ты с нами по-английски?

- Because there is someone among us who does not understand Russian. Let me introduce to you my girlfriend Frida Dahlstr;m. (Потому что среди нас есть тот, кто не понимает по-русски. Разрешите представить вам мою подругу Фриду Дальстрём).

- О чем это он там гутарит? – спросил Валентин Максимович. Он был единственным, кто не понимал английский.

- Он говорит, - сказала Алена и передала Мирослава Жукову, - что нашел себе очередную дуру. Теперь из Швеции. Ее зовут Фрида Дальстрем.

- Ой, только не надо здесь сцен, Алена, - скривился Андрей. – Мы с тобой расстались по-хорошему. И я тебе ничего плохого не сделал.
 
- Какого хрена ты ее сюда притащил, - не успокаивалась Мостовая. – Ты что думаешь, мы здесь в игрушки играем? Ты хоть объяснил ей, в каком дерьме мы сейчас находимся?

- Я ей рассказал все, - перебил Махатько. – Она сюда приехала по своей воле.

- What’s going on, Andrew? Why are you shouting? (Что происходит, Андрей? Почему ты кричишь?) – удивилась Фрида.

- Everything is OK. It’s just my ex-girlfriend has been jealous. (Все в порядке. Просто моя бывшая девушка все еще по-прежнему ревнива), – Андрей попытался перевести все в шутку.

Алена яростно фыркнула, но промолчала.

Фрида была очень красива. Ее натуральные белоснежные волосы, заплетенные в десятки косичек, подчеркивали легкий загар, воистину ангельского лица. Вместо шапки на ее голове красовались толстые мохнатые розовые наушники. А одета девушка была в ослепительно белый спортивный лыжный костюм.

- Are you Alyona? (Ты Алена?) – спросила шведка, и протянул той руку. – Andrew told a lot about you. Do not be jealous. It could happen to anyone. You’re had a bad luck with Andrew. I hope I’ll be luckier. We shouldn’t be enemies because of it (Андрей очень много рассказывал о тебе. Не нужно ревновать. Это могло случиться с каждой. Тебе не повезло с Андреем. Надеюсь, что мне повезет больше. Мы не должны из-за этого быть врагами).

- You are greatly mistaken if you think I’m jealous. I argued with Andrew because he brought you here. You don’t realize how dangerous it is here. (Ты сильно ошибаешься, если считаешь, что я ревную. Я ругалась с Андреем потому, что он привез тебя сюда. Ты не понимаешь, как здесь опасно,) – сказала Мостовая.

- Do not exaggerate! It was dangerous a few months ago. But now everything is normal. (Не сгущай краски! Было опасно еще несколько месяцев назад. А сейчас здесь все нормализуется), – попытался успокоить Фриду Андрей.

- Then you tell this to Gena Soroka! (А ты расскажи это Гене Сороке!) – Алена разозлилась еще больше.

- What happened to Gena Soroka? (А что случилось с Геной Сорока?) – не понимал Махатько.

- He was killed. Less than two weeks ago. And then they were looking for you. Valentin Maksimovich and I wanted to warn you. You were very lucky not to be in Ukraine. It saved your life, (Его убили. Меньше двух недель назад. А затем они искали тебя. А Валентин Максимович и я хотели тебя предупредить. Тебе очень повезло, что тебя не было в Украине. Это спасло тебе жизнь,) – сказала Алена.

- Я не знал, - лицо Андрея было бледным, но еще бледнее стала Фрида.

Но Махатько быстро взял себя в руки:
 
- Olyana has had to be protected. This means we don’t need to hide. All the worst is over. (Оляна уже должна была получить защиту. А это значит, что нам уже не нужно прятаться. Все самое плохое позади.)

- Так ты ей и про Оляну рассказал, - негодовала Мостовая. – Правду говорят: любовь зла, полюбишь и… Махатько. Что ты расска-зал про нее?

- Well, I’ve told ... (Ну, я рассказал...)

- По-русски! – рыкнула на него Алена.

- Я рассказал ей, что Пит вызвал песта, девочку 10 лет. Зовут Оляна…

Чем дальше говорил Андрей, тем больше его друзья хватались за головы. Оказалось, что Махатько поведал своей новой спутнице все, что знал. Он не утаил от нее ничего. Настолько он был влюблен в свою Фриду.

- Ну ты и придурок! – сказал Тихон, не дожидаясь окончания по-вествования. – Ты подставил не только нас, Пита, Оляну, но и эту бедную девочку – Фриду. Ты представляешь, во что ты ее втянул?

- Да попуститесь вы! Все в порядке! – не понимал ловелас. – Она классная девчонка. Да и опасности уже нет.

- С тобой больше не о чем разговаривать, если ты не понимаешь, - сказала Доминика. - Hey, Frida, how old are you? (Эй, Фрида, сколько тебе лет?)
 
- I’m 18. (Мне 18), – ответила шведка.

- And when did you finish studying? (А когда ты закончила учиться?) – поинтересовалась Нацеви.

- Last summer. (Прошлым летом).

- Ребята! – вклинился в разговор Махатько. – Но это же несерьезно! Какая разница, сколько ей лет? Ей просто интересны приключения. А мы ей можем все это обеспечить. Да и нам помощь не помешает. Прекратите гнать. Все самое опасное уже позади. Никто на нас охотиться больше не будет.

- Слышишь, Эйнштейн, - обратился к Андрею Валентин Максимович, - ты бы лучше всю свою энергию в трусах направил бы в свою башку. Сначала нужно думать перед тем, как что-то сморозить. Ты видишь здесь Оляну и Веслава?

- Нет.

- Ты знаешь, почему их здесь нет?

- Нет.

- И никто не знает. Так какого хрена ты рассказываешь первой встречной, не выяснив, все ли в порядке с твоими друзьями, такие вещи, о которых никто не должен знать? Или ты не понимаешь, что такое тайна? До тебя доходит, что если она кому-то расскажет об Оляне, ты просто сдохнешь как нарушивший клятву. Но это еще пустяки. О твоей смерти даже малолетки, которых ты бросил, плакать не будут. Хуже всего, что ты подставил всех нас. Ты всех нас подвел под монастырь. Ладно я. Я уже пожил. Ты о друзьях своих, одноклассниках, подумал? Каково им погибать в двадцать лет?!

- Да ладно вам, Валентин Максимович, - Махатько был несколько обескуражен. – Вы же ее не знаете. Она классная.

- Только неопытная дуреха может посмотреть в твою сторону, Андрюха, - сказал Жуков. – То, что мы сейчас наговорили здесь, нужно обязательно этой Фриде перевести. Заодно и посмотрим, присутствуют у девочки мозги, или вы два сапога пара. Умный человек поймет, в какую ситуевину он попал.

- Спасибо, Валентин Максимович, - тихо произнесла Алена. – Вы очень точно охарактеризовали меня еще пару месяцев назад. Я действительно была неопытной дурехой.

- Давайте я ей переведу, - предложил Каревских. – У меня память самая лучшая среди всех вас. А для тебя, Андрюха, я хочу сказать вот что. Когда ты ей рассказал об Оляне, ты будто бы взял с нее клятву. Даже, наверное, хуже. Потому, что она ее физически не давала. А погибнуть может с высокой долей вероятности.

Пока Коля тихонько переводил суть предыдущего разговора, Фрида сильно изменялась в лице. Казалось, даже загар сошел с ее лица. Если в начале Колиного повествования ее личико было просто белым от страха, то к концу оно стало серым. Девушка вжалась в скамью. Было очевидно – она чрезвычайно напугана.

Когда Каревских закончил, она задала только один вопрос. Но прозвучал он скорее как приговор:

- I understand that I have no choice, don’t I? (Я понимаю, что у меня нет выбора, не так ли?)

Алена перевела фразу Жукову.

- Скажи ей, что если она пообещает никому не рассказывать то, о чем узнала, и сейчас же уедет домой, этот вариант устроит всех нас, - сказал старик.

- Меня не устроит, - вклинился Махатько.

- Тебя никто не спрашивает, - ответила Нацеви.

Николай перевел все слово в слово.

Лицо Фриды просветлело, и она улыбнулась:

- Thank you. You guys are great. Of course I promise to keep your secret. God bless you! (Спасибо. Вы хорошие ребята. Я, конечно же, обещаю не выдавать вашу тайну. Храни вас Господь!)

На этих словах девушка встала и направилась к выходу. Андрей попытался было что-то крикнуть ей в след, но получил болезненный удар в солнечное сплетение от Тани, которая сидела рядом с ним.

- Если ты хоть пискнешь в ее сторону, я тебе яйца оторву. Понял? – быстро прошептала она.

- Понял, - через боль так же шепотом произнес Андрей.

Танюша похлопала его по спине, будто он подавился, и оставила парня в покое.

Через пару минут неожиданно для всех в их зал вновь вошла Фрида. Вид у девушки был извиняющийся, но, тем не менее, счастливый.

- Hi! My name is Frida. I want to join your company. Tell me where to sign. I can do it even with blood. (Привет! Меня зовут Фрида. Я хочу присоединиться к вашей компании. Скажите, где нужно расписаться. Могу сделать это даже кровью.)
 
Такого поворота событий мало кто ожидал. Все как будто язык проглотили. Через какое-то время первой тишину прервала Доминика:

- Why you need it little girl? (Малышка, зачем тебе это нужно?)

- Do not call me “little girl”! I’m only two years younger than you. (Не называй меня «малышка»! Я младше тебя всего на два года).

Снова повисла небольшая пауза.

- You see, I belong to the afternoon and serve the afternoon. To the afternoon impulses hour. The main values of my Quattro are courage, fortitude and strength. I see all these qualities in you guys. But I chickened out. You serve the morning and do not mind. And I ... Perhaps fate is giving me a chance to do something right. Do not tell me that this war is not mine. A good person is opposed to evil everywhere. Even when he is not at home. (Понимаете, я принадлежу дню и служу дню. Часу дневных порывов. Главными ценностями моей кватры являются смелость, стойкость, сила. Все эти качества я вижу у вас, ребята. А я струсила. Вы служите утру и не боитесь. А я... Возможно судьба дает мне шанс сделать что-то правильное. Не говорите мне, что эта война - не моя. Хороший че-ловек противостоит злу везде. Даже тогда, когда он находится не дома).

Валентин Максимович, выслушав перевод от Алены, спросил:

- А может быть, все дело в парне?

- Well, may be just only a little. (Ну, может быть, только совсем чуть-чуть), – ответила Фрида.

- Ну, спасибо, что не соврала, - сказал Жуков. – Переведите: что мы рады, что она с нами. А также скажите, что ей придется выучить русский и украинский. У нас без знания языка трудно. У украинцев, кому за тридцать, с английским плохо. Да и среди молодежи, в принципе, тоже не фонтан. Ей еще сильно повезло попасть в такую англоязычную компанию.

- No problem. I will learn it. (Нет проблем. Я выучу), – ответила шведка. – So what are we going to do now? (А что мы сейчас будем де-лать?)

- We will be waiting here for Pitaychi and Olyana. (Мы будем ждать здесь Питайчи и Оляну,) – ответила Ника.

- And if they will not come? (А если они не придут?) – уточнила Фрида.

- We will wait for an hour of morning rituals. And then we will decide what to do next. (Мы дождемся часа утренних ритуалов. А затем будем решать, что делать дальше,) – сказала Нацеви.
 
А в это время Тихон подозвал пальцем к себе Андрея и шепнул ему на ухо:

- Слушай меня внимательно, Махатько. Если ты посмеешь обидеть эту девочку, если ты ее бросишь, как и всех предыдущих, я тебе яйца оторву!

- Да что вы все прицепились к моим яйцам?!


Глава 42


Такого Нового года у Оляны еще не было.

Семья Максима Терещенко напомнила Олянке ее собственную. Максим Леонидович был одного возраста с папой. И хоть внешне они не были похожи друг на друга, но в рассуждениях, в играх с детьми и вообще в поведении Терещенко ничем не отличался от Оляниного родителя.

С мамами была приблизительно такая же ситуация только с одним различием. Жена Максима тетя Маша – женщина очень замкнутая и малословная. Она редко улыбалась, была строга чуть больше, чем это требовалось, но, тем не менее, очень любила детей. И когда в новогод-нюю ночь к ее четырем отпрыскам прибавилось еще двое незапланированных юных гостей, Мария хоть и пожурила своего мужа: дескать, «попереджувати потрібно»,– но было видно, что она очень рада и Олянке, и Мелани. Еще девочки заметили у тети Маши небольшой кругленький животик: месяца через два-три она должна была родить пятого ребенка.

С первой секунды гости окунулись в атмосферу любви и некоего безбашенного веселья. Все дети в семье – два старших мальчика и две младших девочки – были младше Олянки с Мелани и создавали в доме такой невероятный шум и беспорядок, что их маме приблизительно через каждые двадцать секунд приходилось кого-то успокаивать или что-то убирать. При этом женщина успевала заниматься и своими делами, и делами подопечных пестов, которые жили этажом ниже. Олянка понаблюдала за тетей Машей всего десять минут и была поражена, как мастерски она справляется со всеми обязанностями.

Оляна немного побесилась с детьми, но ее остановила Мелани. Та заметила, что подруга увлекается настолько, что может выдать себя. И Олянка была вынуждена закончить с играми.
 
Ближе к вечеру Максим Леонидович с женой показали своим гостьям село. А посмотреть здесь было на что. В Украине очень мало сел, которые могут похвастаться собственным музеем. Нечто подобное Оляна видела в Пирогово, но здесь музей под открытым небом был меньше и посвящен только Колочаве, а не всей Украине. Еще ее радовало, что везде можно зайти, все потрогать. К тому же из тети Маши получился хороший экскурсовод. – Мелани больше всего понравилась местная вышивка. Максим даже показал девчонкам, как работает ткацкий станок. Это произвело на британку огромнейшее впечатление. А вот Оляне больше по душе пришлась местная узкоколейная железная дорога с настоящим, но пока не работающим паровозом. Она его облазила вдоль и поперек.

Люди этого мира обычно встречали Новый год дважды. В первый раз вместе со своими пестами, а второй раз в шесть утра, когда здесь сменялись сутки. Поэтому где-то за час до пестовского Нового Года всех детей, включая юных гостей, отправили спать. Поскольку в доме семьи Терещенко не были предусмотрены комнаты для гостей, Оляну отправили в детскую к мальчикам, а старшая дочка Максима и Марии разделила свою комнату с Мелани. Младший ребенок в семье был еще настолько мал, что пока еще спал с родителями.

Чтобы не было эксцессов, тетя Маша приказала каждому ребенку спать под собственным куполом, что Оляне было только на руку. Хоть она и притворялась мальчиком, переодеваться в присутствии противоположного пола ей было не комфортно. Поэтому сразу, едва услышала распоряжение хозяйки, она с радостью запустила купол. И, в отличие от прошлой ночи, в этот раз уснула очень быстро.

Проснувшись, девочка обнаружила, что в гостиной их уже ждет украшенная елка. Оляна даже немного расстроилась, потому что хотела показать, как она умеет украшать. Но оказалось, что каждому из детей, кроме самой младшей, которой и года не исполнилось, взрослые приготовили по одной маленькой елочке. И через пять минут в гостиной началось новогоднее соревнование по их украшению . Хоть его целью и не была победа любой ценой, но состязание с убедительным счетом выиграла Оляна, которая выступала последней. Сначала она оживила елку, чем, в принципе, и определила свой успех. Дерево оказалось очень своенравным. Оно спорило с Олянкой по любому поводу, чем очень веселило всех присутствующих. Сперва ель приказала одеть ее по-новогоднему. Когда девочка так и сделала, елка заметила, что выглядит очень тривиально, как-то чересчур обычно. Затем дерево пожелало облачиться во что-то тематическое, скажем, в спортивное. Оляна так и сделала: на подставку для ели девочка натянула футбольные трусы, вместо гирлянд повесила фанатские розы разных команд, а новогодние игрушки поменяла на всевозможные спортивные снаряды: мячи, скакалки, гири, коньки и даже лыжи. Это вызвало такой приступ смеха, что дерево обиделось и снова заставило Оляну «переодеть» его. Так происходило несколько раз, облачение бедной ели стремительно менялось. Она была наряжена и по-пляжному, и по-деловому, и по-ковбойски, и даже по-армейски. Ну а последняя фраза ели: «Лучше я останусь как все деревья – нудисткой», – вызвала слезы от смеха даже у Максима и Марии.

Главным призом за победу в конкурсе была возможность выбрать главное блюдо на новогодний стол. Олянка без раздумий избрала самую вкусную еду, которую она когда-либо ела: сладкие роллы с персиками и яблоками в карамели с шоколадом.

Новогоднюю полночь семейство с гостями встретило вместе с пестами тети Маши. Оляна впервые после появления здесь столкнулась с людьми того мира лицом к лицу. Ей было все удивительно. Иногда она даже ловила себя на мысли, что будто бы подглядывает за чужой жизнью. Самым странным ощущением для девочки было то, что песты ее не замечают. Они вели себя так, будто ее нет вообще. Это было очень необычно – присутствовать на чужом празднике в качестве невидимки.

Тетя Маша в это время старалась собрать в кучу мысли хозяйки дома. У той все валилось из рук, и за пять минут до Нового Года она еще не переоделась. Максим Леонидович даже напомнил жене, чтобы та обязательно вложила в голову женщины необходимость загадать желание с первым глотком шампанского.

Когда часы по телевизору стали отсчитывать последние секунды старого года, Оляна с удивлением заметила, что слышит мысли собравшихся здесь пестов. Это были новогодние желания. Девочка-пест лет шести загадала такой же велосипед, как у подружки. Ее старший брат попросил немного смелости, чтобы подойти к девушке, в которую был влюблен. Отец семейства очень рассчитывал, что сын в новом году по-ступит в киевский вуз. А их мама так и не успела ничего загадать. Последняя мысль уходящего года у женщины была: «Щоб усі були щасливі». Но после того, как шампанское было пригублено, мама-пест стала корить себя за глупость. Как же она могла забыть о своем заветном желании?! Ну почему она не подумала о том, чтобы ее муж нашел себе работу здесь. Пусть на любые деньги. Даже самые малые. И не ездил больше в эту Москву на заработки.

Оляна не знала, как помочь бедной женщине. Она хотела было спросить об этом тетю Машу, но ее вовремя остановила Мелани. В ее глазах Оляна прочитала «Не выдай себя. Молчи».

Мария тем временем занялась своими пестами. Дочке-песту она внушила мысль, что если та и дальше будет вести себя также хорошо, как и сейчас, и будет слушаться маму с папой – у нее будет все, что она захочет. Но о таких желаниях, как у нее, стоит говорить родителям, а не тихо страдать в новогоднюю ночь. Папа с мамой ее любят. Они обязательно что-нибудь придумают.

Юноше тетя Маша внушила идею, что двадцать секунд позора стоят того, чтобы узнать, как относится к нему эта девушка. И уже через несколько минут парень попросился у родителей пойти с друзьями отметить Новый Год.

С женщиной-пестом было сложнее всего. И поэтому Мария по-просила мужа отвести детей домой. Она хотела остаться с подопечной наедине.

Но перед тем как уйти Максим Леонидович незаметно вложил в голову мужчины-песта идею купить дочке велосипед в подарок на Рождество.

Когда они поднялись домой, там их уже ждал незнакомый парень лет двадцати.

- Добруї ночі! З Нувим рокум вас, Максиме Леонідувичу! А де муя вуйна? – спросил он.

- І тобі привіт, Іване. Вуйна твоя з пестами, там, де і ти мав бути.

- Так я піду туді.

- Зачекай. Ти не хочеш узнати, чого забажав пест твого батька? Несерйозний ти якийсь, Іване. Ти ж знаєш: якщо твого батька нема на Новий рік, то ти відповідальний за його песта.

- Мене Юля затримала.

Максим неодобрительно покачал головой.

- Пест твого батька забажав, щоб його син поступив у київський вуз.

- І як я це зроблю? Я ж не можу вчитися замість йогу сина?

- Увімкни мізки, Іване! Це новорічне бажання. Ти ж знаєш наші колочавські традиції. А тепер шуруй вниз.
 
И парень испарился.

- Неню, а мужна нам пуграти в «мурузця»? – спросил старший сын Максима.

- Так, звичайно. Тільки гостей наших візьміть з собою.

Теперь Оляна поняла. Жители Колочавы там, где только возможно вместо «о» всегда говорять «у». Поэтому «мурузець» - это не что иное, как «морозець». Игра оказалась очень интересной. Нужно было при помощи мороза рисовать на окнах пестов замысловатые картины. Побеждал тот, у кого рисунок получится самый интересный.

В этом соревновании взяла верх Мелани. Ей удалось нарисовать солнечные лучики в центре окна, которые как бы растопили лед по углам. Хотя Оляне показалось, что маленькие Терещенки просто отдали ей победу из вежливости.

К часу утренних ритуалов вся семья снова собралась в доме и села за новогодний стол.

- Не забудьте всі загадати бажання, - сказал Максим.

- Неню, але ж ми не пести, - удивленно произнес младший сын.

- Так, ми не пести. Але хто знає, може, нас зараз чують наші ангели!

«Так, значит, я – ангел?! Для пестов я ангел?! И у меня может быть в другом мире свой ангел?!» Эта мысль так обрадовала Оляну, что она со всей серьезностью подошла к выбору желания. И как только стрелка напольных древних часов в гостиной указала на изображение жаворонка, оповестив, что и в этом мире, наконец, наступил Новый Год, девочка про себя сказала: «Хочу вернуться к маме и папе».

После праздничного ужина, который логичнее было бы назвать завтраком, детей вновь отправили спать. На этот раз без купола. Хоть Оляна и не слишком устала, заснула она быстро и проспала аж до часа дневных фантазий.

Оказалось, что встала она последней из всех детей, а Мелани уже несколько часов катается на санках с местными детьми. Девочка хотела присоединиться к подруге, но Максим Леонидович сказал, что им скоро нужно будет отправляться в Киев: его ждут дела в резиденции ночной кватры, а им с Мелани надлежит в вечерние часы прибыть во Дворец часа утренних ритуалов для поселения и знакомства с куратором.

Ровно в час вечерней выгоды Оляна с подругой попрощались с Верховным Хранителем возле киевского театра кукол и отправились во дворец. В холле их окликнул незнакомый мужской голос:
 
- Почему вы не в форме?

- Ми дуже перепрошуємо, пане. Але ми не знали, що потрібно вдягати форму, - сказала Мелани.

- Потрібно читати правила, панно Мелані. Це також відноситься і до вас, пане Кіпріане. Руште за мною, - грозно сказал мужчина.

На вид ему было около сорока лет. Единственной особенностью этого мужчины было полное отсутствие волос на голове. Его череп сверкал, как чистая ложка. А в карих глазах читались явно недобрые мысли. Создавалось впечатление, что его лицо никогда не знало улыбки. А худоба придавала его внешности зловещий вид.

Неожиданно для ребят мужчина повел их не вниз, в помещения дворца, а вверх – в сторону крыши. Олянка не вытерпела и спросила у провожатого:

- Извините, пожалуйста. А разве Дворец часа не находится под театром кукол?

- Вы правы, Киприан, - Оляне было необычно, что к ней обра-щаются на «вы». – Однако во Дворце не предусмотрены спальни. Здесь вообще никто и никогда не жил. Общежитие есть в резиденции утренней кватры. В том здании, где у вас, Киприан, был экзамен. Но госпожа Войнаровская была категорически против поселения вашего класса в резиденции. Она считает, что дети должны жить там, где проходят обучение. Поселить вас внизу, в подземелье, означало бы лишить детей солнечного света. Поэтому я настоял, чтобы для вас оборудовали чердак. До речі, панове, якщо ви помітили, ми йдемо у ваші покої пішки. Це зумовлено тим, що правила забороняють студентам переноситися в межах Палацу. Ви маєте поважати правила, встановлені ранковою кватрою. Інакше вас можуть виключити. Тому я раджу вам планувати свій час наперед.

Мужчина шел так быстро, что девочки едва поспевали за ним.

- Ще раз перепрошую, пане, - сказала Мелани, захлебываясь на бегу, - а де ми можемо дізнатися про всі правила ранкової кватри? Нам дуже не хочеться бути виключеними.

- Ось, тримайте, панно Мелані, - лысый протянул девочке потрепанную книжицу страниц в пятьдесят. – Але це старий примірник. Нового в мене поки ще немає. Потім поділитеся з паном Кіпріаном.

К удивлению, мужчина одинаково чисто говорил и по-русски, и по-украински. Иногда даже казалось, что он просто не видит разницы между двумя языками. Тем не менее, он никогда не путал два языка. И если фразу он начинал на одном из них, то и заканчивал на этом же языке.

Дорога заняла минуты две. Они поднялись на мансарду, и мужчина сказал ребятам:

- Спальни для мальчиков находятся в северной башне. Это направо. Спальні для дівчат – ліворуч у південній башті. Можете вибирати собі кімнати. Ви прийшли перші. Облаштовуйтеся. Рівно о годині нічних переживань ви маєте бути внизу – в актовій залі. І негайно перевдягніться.

Сказав последнюю фразу, лысый развернулся и ушел. Он даже забыл представиться. Или просто не захотел.

С уходом мужчины девочки хохотнули ему вслед, и разошлись по разным башням выбирать себе комнаты. Оляна отдала предпочтение покоям с видом на Днепр, а Мелани – с видом на Европейскую площадь. Затем они сходили друг другу в гости, и Олянка с сожалением обнаружила, что комнаты у девочек ничем не отличаются от комнат мальчиков. Но это было и понятно. Башни в театре кукол маленькие. В них едва може поместиться даже одна комната. Поэтому работники Дворца часа утренних ритуалов вынуждены были увеличить пространство. И несмотря на то, что пока Олянка скрывалась под личиной Киприана, мальчиков в классе было девять, а девочек – только семь, и комнаты по размеру и содержимому в них были абсолютно идентичны.

Во всех спальнях присутствовал стандартный набор мебели: кровать, стол, стул, комод, больше похожий на сундук, книжные полки – и все. Обстановка вполне спартанская. Душ и туалет находились в коридоре. Никаких общих гостиных, библиотек или просто места, где ребята могли бы вместе собраться, на чердаке не было. Кроме того, студенты были вынуждены делить мансарду с пестами. Здесь находилось несколько кабинетов, но сейчас в них никого не было.

Вскоре стали прибывать одноклассники. Пару раз к Оляне постучались и открывали дверь. Но видя, что комната уже занята, ребята говорили «привет», и откланивались. Когда все уже расселились, девочка услышала очередной настойчивый стук.

- Войдите, - сказала она. Это был Миша Байтман.

- П-привет еще р-раз. Я буду эти п-полгода с-с-старостой. Мне п-п-поручили раздать вот это.
 
Миша протянул Оляне значок в виде жаворонка – символа часа, который они будут изучать в первом семестре. Жаворонок был вылит из золота.

- Спасибо, - сказала Оляна и взяла значок.

- А м-м-можно я его тебе п-п-прицеплю. Так вроде ощущаешь собственную з-значимость. Я еще никогда не отвечал за кого-либо. Для меня быть старостой – это с-с-серьезно.

- Да, конечно, - Олянка позволила Мише приколоть значок к лац-кану пиджака и увидела, насколько мальчик от этой мелочи был счаст-лив.

Миша неловко улыбнулся и сказал:

- Я пойду. Мне еще д-д-девчонкам раздать н-н-надо, - и вылетел в коридор.

Через минуту в дверь снова постучали:

- Привет, сосед, - сказал Сережа Клименко. – Я тут смотрю, где бы мы все могли собраться и раззнакомиться. Кстати, меня зовут Сергей.

Мальчик протянул руку.

- Я помню, - ответила на рукопожатия Оляна. – А я Киприан.

- Классное имя.

- Спасибо. Кстати, о «собраться вместе». Это лучше делать у дев-чонок. Так просто быстрее будет.

- Это точно. Ты уже знаком с кем-то из них?

- Да. Я уже был в гостях у Ланы.

- У кого?

- У Мелани. Мы сюда первые прибыли. Здесь еще никого не было.

- А ты уже с ней подружился?

- Да. Она классная.

- Ну тогда, пока я собираю всех пацанов, может, ты спросишь у нее, примет ли она нас в гости. А заодно пусть и девчонок всех организует. Окей?

- Окей!

Сережа вышел, а Олянка направилась к подруге. Мелани была не против собраться у нее, только выразила сомнение, что шестнадцать человек поместятся у нее в комнате. Тогда Оляна расширила спальню раза в три и дополнила интерьер креслами, пуфиками и диваном.

- Таке можна було б зробити і у вашій башті, - закапризничала Лана. – Тільки не забудь повернути все так, як було. Якщо ти не знаєш, то сила в мене – тільки третій термінат. І мені буде важко по-вернути моєму помешканню нормальний вид.

Оляна не поняла, почему обижалась ее подружка.

- А причем здесь сила? Я увеличила твою комнату при помощи ощущений.

- Це неможливо. Твій другий термінат керує внутрішнім станом, а за зовнішні відчуття відповідає сила.

- А почему ты обижаешься?

- Тому і ображаюсь, бо в мене сила – третій термінат. Ти розумієш, це моя кімната. А ти прийшла і перетворила її на чиюсь вітальню.

- Но ты же согласилась?

- Так. І на себе я ображаюсь також.

- Может, тогда лучше пригласить ребят ко мне в комнату?

- Не треба. Це не ввічливо. Але наперед не вирішуй, будь ласка, за мене. Добре?

- Добре. Пойдем приглашать девчонок?

Одноклассницы оказались легки на подъем, и вскоре в комнате Мелани собрались все ребята. Сначала разговор не клеился. Дети были немного скованы. И тогда к Оляне обратился Роман Косевич:

- Кіпріане, ти належиш годині ранкових діянь. Зроби нам ласку – створи в цій кімнаті дружню атмосферу, бо ми тут до кінця віку так сидітимемо. Ніхто, крім тебе, з цим краще не впорається. Але не перестарайся. Бо в мене і у Валери емоції – четвертий термінат.

Последняя реплика вызвала у ребят улыбки. И Олянка выполнила просьбу львовянина. После этого разговор пошел веселее.
Одноклассники рассказывали о себе, от том, чему хотят научиться. Потом Надийка Грынькив сказала, что ей безумно интересно, увидеть то, что каждый показывал на экзаменах. Это оказалось любопытным для всех без исключения, и они по очереди стали повторять свои выступления. Олянка вновь вызвала фурор. А когда она рассказала, что в роли главной подопытной у нее была Аурора Войнаровская, а также поведала одноклассникам о поведении Верховной Хранительницы во время Оляниной демонстрации, то чуть не довела ребят до истерики от смеха.

Ближе к полуночи все поняли, что ужасно голодны. Иштван решил накормить всех бограчем – его фирменным венгерским блюдом. Все согласились, но потом выяснилось, что Люда Черенкова – вегетарианка.
 
Тогда Эрдейи предложил девочке тёльтётт – это помидоры и паприка, фаршированные сыром, зеленью и орехами.

К часу ночных переживаний ребята еле успели и пришли в актовый зал с набитыми животами.

- Раз опаздываете все вместе, значит вы уже настоящий класс, - сказал вместо приветствия Кривчук. – Я так понимаю, что отнимаю у вас время, ребята. Поэтому давайте обойдемся без лишних речей. Перейдем сразу к сути. Завтра у вас начинаются занятия. Сейчас я вам расскажу о расписании и представлю ваших преподавателей и куратора. Уроков у вас будет пять в день. Я знаю, что ваши родные, близкие, друзья имели только четыре урока в день. Но для вас мы специально вводим дополнительное занятие, о котором я скажу позже. Длиться урок может сколько угодно. Это зависит только от преподавателя. Но начинаться он должен в начале часа, а заканчиваться в его конце. Правда, преподаватели имеют право переносить уроки на другое время. Так будет происходить с практическими занятиями. На каждый день расписание остается одинаковым: что в понедельник, что в пятницу. Суббота у вас – библиотечный день. То есть в субботу вы занимаетесь по своему усмотрению. Но это вы заранее оговорите с преподавателями. Воскре-сенье – выходной. Ну, это и так понятно. В этот день вы можете навестить родителей, друзей – того, кого хотите. Но в другие дни покидать самостоятельно Дворец без согласия куратора вы не имеете права. Итак, я диктую расписание. Записывать, я думаю, не нужно. Вы и так все запомните. Урок первый: Мудрость часа утренних ритуалов. Начало, естественно, в час утренних ритуалов. Преподаватель: лучший знаток этого предмета в Украине – с сегодняшнего дня Управляющий Хранитель часа утренних ритуалов – Антон Вячеславович Голик.

Справа от студентов возле стены сидело несколько преподавателей. Один из них поднялся, поклонился и одарил детей приятной улыбкой. Антон Вячеславович был высок, но сутул. Его светло-русые волосы уже заметно поредели, хотя мужчине не было и сорока. Голик обладал кра-сивым лицом, но, тем не менее, внешность его была немного серовата.

- Антон Вячеславович к нам приехал из Ильичевска. Нужно сказать, что все преподаватели, которые будут вас обучать, прошли не менее жесткий отбор, чем вы во время экзаменов. Мы посчитали, что лучших должны обучать лучшие. Вполне возможно, некоторые предметы в будущем вам будут читать специалисты, приглашенные из-за границы. Но в этом семестре преподавательский состав у нас сугубо украинский.
 
Кривчук сделал паузу попить воды.

- Итак, второй урок: Утреннекватральная культура. Этот курс у нас новый. Длиться он будет четыре семестра. То есть все время, пока вы будете учиться у утренней кватры. Больше вы узнаете у преподавателя. Она киевлянка. Зовут ее Валентина Васильевна Кепчаная. Она служа-щая утренней кватре представительница часа ночного понимания. Начало – в час утренних идей.

Валентина Васильевна была женщиной статной. Хотя и в возрасте. Она выделялась надменным строгим взглядом и очень большим бюстом. Да и сама она была отнюдь не худенькой. Ее крашеные рыжие волосы образовывали на голове бесформенное каре, и от этого Кепчаная казалась неряшливой. Женщина лениво встала и зло помахала рукой студентам.

- Урок третий: Час утренних ритуалов на службе у дневной кватры. Начало в час дневных порывов. Преподаватель из города Бердянска: Ковальская Изабелла Андреевна, служащая дневной кватре представительница нашего часа.

Теперь приподнялась красивая дама средних лет в большой старомодной шляпке с широкими полями. Все в ней было аккуратно и чинно. Изабелла Андреевна имела шикарные вьющиеся волосы была и покрашена в блондинку. А две ямочки между щечками и подбородком придавали ее уже немолодому лицу озорство и загадочность. Детям Ковальская лишь немного качнула головой в знак приветствия. Но этого оказалось вполне достаточно.

- Урок четвертый: Час утренних ритуалов на службе вечерней кватры. Начало в час вечерних заготовок впрок. Преподаватель: Антонина Сергеевна Гончар из Черкасс, служащая вечерней кватре представительница нашего часа.

Антонина Сергеевна особой красотой не отличалась. Она была маленькой, непонятного возраста женщиной. А если бы ее не представили, Оляна б вообще подумала, что это парень. Но на что девочка обратила внимание, так это на склонность Антонины Сергеевны следить за собой. Гончар была аккуратна, имела правильную осанку и чи-стые, но коротко, по-мужски подстриженные волосы, черные, как смоль. Сидящая рядом с Олянкой Женя Довженко сказала шепотом, что ее родители знакомы с Антониной Сергеевной. И они говорили, что она лесбиянка.
 
От этой новости Оляна сначала скривилась, показывая, что не верит слухам. А затем сказала Жене, что даже если это и правда, то это все равно не наше дело. Главное, чтобы она учителем была хорошим.

Антонина Сергеевна помахала студентам рукою и улыбнулась. И с улыбкой ее лицо преобразилось. Оляне даже показалось, что она красавица.

- И урок последний, пятый: Час утренних ритуалов на службе ночной кватры. Начало: в час ночных решений. Преподаватель: Мартыненко Ольга Викторовна из города Ирпень на Киевщине, служащая ночной кватре представительница нашего часа.

Ольга Викторовна, наверное, сама недавно закончила обучение. Во всяком случае, выглядела она ровесницей Пита. Девушка была очень яркой и ослепительно красивой. Брутально-черный цвет ее длинных прямых волос подчеркивал кошачью желтизну огромнейших очей. Ее кожа была вызывающе бледна, а на лице всегда присутствовала таинственная улыбка. Длинный острый носик девушку не портил, а придавал ее образу колкости. Но как только Мартыненко встала, Олянка в очередной раз отдала должное всем представителям часа утренних ри-туалов, а точнее – их удивительной способности играть эмоциями на лице. С облика Ольги Викторовны моментально сошел вызов, который она бросала чуть ли не всему свету. В ее образе сразу появились простосердечность и даже какое-то радушие. Студентам преподавательница отправила воздушный поцелуй и села на свое место.

- Теперь я представлю вам вашего куратора. Он будет отвечать не только за вас ближайшие четыре семестра, но и за весь учебный процесс. Именно он проводил отбор учителей и является непосредственным их руководителем. В течение предстоящих двух лет его именем будет называться ваш класс. Многие из вас, если не все, его уже встречали сегодня вечером в холле Дворца. Давайте поприветствуем все вместе Евгения Федоровича Ремеза. Он находится на службе утренней кватры, но сам является представителем часа дневной заданности.

Из преподавателей поднялся уже знакомый Олянке лысый мужчина устрашающего вида и поднял правую руку вверх. Его лицо по-прежнему не выдавало никаких эмоций.

- Хочу предупредить вас сразу: иметь Евгения Федоровича в качестве врага я не советую никому. С такими людьми, как он, лучше дружить. Это, так сказать, вам мой родительский совет. Может, Евгений Федорович хочет что-то сказать?.. Нет?.. Скажете потом?.. Хорошо. Тогда у меня все. Желаю вам всем удачи. Отдыхайте. А с утра ждем вас здесь. Этот зал будет вашим учебным классом. Мы его, правда, немножко переоборудуем. Но это вы увидите завтра. А теперь – марш по койкам!


Глава 43


Резиденция ночной кватры, так же, как и главное здание дня, было абсолютно самостоятельным зданием, а не продолжением пестовских строений. Оно также было скрыто от посторонних глаз, хотя невидимостью, в отличие от владений Малума, не отличалось. Оно просто пряталось от глаз в хвойном бору Пущи-Водицы, и не видели его только песты.

Собственно то, что люди называли резиденцией, на самом деле являлось Дворцом Старейшин. В этом маленьком полукруглой формы одноэтажном здании, похожем на камерный кинотеатр, проходили совещания самых главных вельмож ночной кватры. А вокруг Дворца располагалось множество небольших симпатичных домиков, в которых находились вспомогательные подразделения и рабочие места Верховных Хранителей ночи. Все здесь было уютно и очень мило. Гигантоманией ночь никогда не страдала. Самым крупным строением в два этажа оказался хостел, и то только потому, что никто здесь не хотел экономить на комфорте.

Резиденция была огорожена. Попасть внутрь чужому было невозможно. Надо сказать, что Владыка дня, приходя к Старейшинам выразить сожаления и извинения в связи со случайной гибелью чтецов судьбы Олянкиных родителей, простоял у ворот более четырех часов. В итоге Старейшины тогда к нему вышли, но пускать Малума внутрь никто даже и не собирался.

Ночная кватра была известна своими негласными правилами. Так, например, любой служащий ночной кватре человек имел право участвовать в работе самого главного управляющего органа ночи – Совете Старейшин. Но принятие решений здесь происходило крайне любопытно. Ни о какой демократии речь вообще не шла. Голосований не было как явления. Решение принимал всегда только один человек. Обычно это был самый компетентный в обсуждаемом вопросе Старейшина. Однако Совет Старейшин мог спокойно делегировать право принятия решения какому-то эксперту или просто принимающему в обсуждении самому обыкновенному человеку, который показал свою осведомленность или компетентность. Именно поэтому процент ошибочно принятых решений в ночной кватре был ничтожно мал. Главной же задачей Старейшин являлось определение стратегического курса кватры. Это вельможи никому делегировать не имели права.

Сразу после расставания с Оляной и Мелани Максим Терещенко отправился в резиденцию в Пуще-Водице – на аудиенцию к Старейшине, который курировал все вопросы, связанные с утренней кватрой. В домике вельможи не оказалось. Секретарь сказал, что тот находится у себя дома, в Крыму. Он отмечает с семьей Новый Год. Ну а если произойдет нечто чрезвычайное, то проситель может приехать к шефу без предупреждения. Именно такие распоряжения оставил Старейшина.

Максим перенес себя в Бахчисарай. Именно здесь по дороге на Чуфут-Кале, в самом обыкновенном, ничем не примечательном доме у речушки Чурук-Су проживало одно из самых влиятельных семейств украинской ночной кватры.

Равиль Ислямович Иззетов, как и большинство крымских татар послевоенного поколения, родился в Узбекистане. Представители малых народов очень часто выбирают для службы одну кватру, дабы сохранить свою национальную идентичность. Не стал исключением и восемнадцатилетний Равиль. Как и большинство крымских татар, он выбрал ночь, хоть сам принадлежал часу утренних идей. Крымскому татарину, венгру или армянину, как представителям меньшинств, всегда проще получить приглашение от ночной кватры ввиду национальной предрасположенности к ее ценностям. Точно так же, как и украинцы из диаспоры часто за границей служат вечеру.

В Узбекистане карьера у Иззетова не заладилась, как, впрочем, и у большинства его соплеменников. Но, к счастью, Союз разваливался, узбеки непрошеных гостей не любили, и крымские татары стали возвращаться в родные места. Некоторые из них, впрочем, обосновались на черноморском побережье Кавказа, но большинство осело в Крыму.

Семья Иззетовых транзитом через Новороссийск в 1993 году приехала в Бахчисарай. Здесь родилась мать Равиля, здесь жили его предки, здесь находился дом семьи их подопечных пестов, десятки поколений которых защищали его пращуры. Но мама умерла в Узбекистане, так больше и не увидев Родину, дух предков был утерян, а семья пестов вымерла еще в сороковых. Жизнь нужно было начинать с чистого листа.
 
Ночная кватра Украины, наверное, нуждалась в таком усилении со стороны татар. Ночь в Советском Союзе была кватрой чудаков. Лучшие умы огромной страны предпочитали присягать дню. Ну, иногда, утру. Сюда же шли оппозиционеры, шестидесятники, в крайнем случае – те, кто хотел посвятить себя науке или наставничеству ученых, литераторов и просто умных пестов. Поэтому к 1991 году ночная кватра представляла собой жалкое зрелище. Многие достойные выпускники воспринимали тогда приглашение служить ночи глупой шуткой.

Чтобы стать элитой, необходимо было время. Как ни странно, существенную поддержку ночи оказал Виктор Малум. У Владыки дня было свое представление о ролях кватр, в котором огромнейшее значение он придавал именно ночи. На его взгляд, ночь должна была аккумулировать в себе весь интеллектуальный потенциал страны. Утру он давал роль инициаторов и толкателей тех идей, которые рождает ночь. А день и вечер, с его точки зрения, должены были все воплощать в жизнь. В этом он видел возможность синергировать всем кватрам.

Эта весьма спорная теория, тем не менее, дала свой эффект. Уже к началу нового тысячелетия ночная кватра представляла собой реальную силу, а еще через лет пять она вообще сосредоточила в себе лучшие кадры страны. Теперь приглашение от ночи воспринималось выпускниками как признание их исключительности. Возможность слу-жить ночи нынче действительно приобретала нотки элитарности. Ночь не просто снимала сливки – она выбирала из них самые жирные. И планка была очень высока. Благодаря Малуму украинская ночная кватра мало чем отличаться стала от ночных кватр развитых европейских стран.

Татары же приехали в Крым тогда, когда ночь испытывала самые тяжелые времена. И в девяностых годах именно представители этого народа играли заметную роль в жизни и в управлении ночной кватрой.

Равиль Ислямович пришел в резиденцию ночной кватры в Киеве через пятнадцать минут поле своего прибытия в Украину. Он хотел просто зарегистрироваться. А в итоге получил работу секретаря Верховного Хранителя. Его дочь Зарема, которая тогда только год как закончила обучение и пришла вместе с отцом на регистрацию, также оказалась при деле. Ей дали чин Помощницы Хранителя часа ночных решений и отправили в один из районных центров Полтавской области блюсти чистоту часа. У них в семье даже ходила такая шутка, что, дескать, если бы в тот день на регистрацию пришли все родственники Иззетовых, то сейчас резиденция находилась бы не в Пуще-Водице, а в Чуфут-Кале.

Украинский язык обоим Иззетовым давался с трудом. Зарема даже думала сначала выйти замуж за украинца, но вовремя спохватилась: чтобы выучить язык, замуж не выходят. Отец и дочь кое-как справились с этой проблемой, но Зарема, в отличие от Равиля, за 19 лет жизни в Украине сейчас по-украински даже могла что-то сказать. Иззетов же старший, бывало, до сих пор просил говорить медленнее.

Равиль Ислямович стал Старейшиной два года назад. На этом посту он сменил своего же земляка и друга, который не захотел после 65 лет продолжать политическую карьеру. Удивительно, но на следующий день после вступления в должность Верховные Хранители ночных часов приняли в свои ряды его дочь. На самом деле искать какую-то подоплеку в этих двух событиях не стоит. Оба Иззетова делали свои карьеры самостоятельно. Понятия «блат» в ночной кватре просто не существует. Это противоречит ценностям ночи. Тот, кто поступал иначе, автоматически нарушал клятву, которую он дал в восемнадцать лет, со всеми вытекающими из этого последствиями. Поэтому тот факт, что Старейшина и Верховная Хранительница оказались близкими родственниками, говорило лишь о том, какая удивительная семья у Иззетовых.

Максима Терещенко приняли в доме Равиля как старого друга. Его провели в гостиную, где вокруг невысокого столика вместо стульев на полу лежали десятки разноцветных подушечек, и напоили зеленым чаем с парвардой.

Хозяин дома в халате выглядел как настоящий крымский хан. И вообще, вся обстановка в жилище Максиму казалась какой-то аутентичной и поэтому завораживала его.

- Равиль Ислямович, с Новым Годом! – Терещенко обращался к Из-зетову по-русски не столько из-за того, что у последнего были про-блемы с украинским, сколько из вежливости. Он считал, что в гостях нужно говорить на том языке, что и хозяева. – Я прошу прощения за то, что ворвался в ваш дом, не предупредив…

- Да полно тебе, Максим, - перебил его татарин. – Что за дурацкая привычка извиняться в том, в чем ты не виноват. Я всегда рад гостям. Что у тебя там случилось?

- Перед тем, как я начну, я хочу попросить вас пригласить сюда Зарему. Мне кажется, она может быть полезной в нашем разговоре.
 
Равиль послал за дочерью. Она прибежала через минуту и дружески обнялась с гостем. Затем все обменялись поздравлениями с Новым Годом, и Терещенко начал свой разказ:

- У меня вызывает подозрения один студент, того класса, который мы набрали.

- Кто именно? – спросила Зарема.

- Киприан Питайчи. Мне кажется, он не тот человек, за которого он себя выдает.

- То есть ты хочешь сказать, что Киприан на самом деле не Киприан? Или же он не принадлежит часу утренних деяний? – уточнила его коллега.

- Нет. Он однозначно принадлежит этому часу. Чтобы убедительно подражать чужой природе, нужно быть больше чем гением. В этом возрасте на такое способен – разве что Бог. Мне кажется, что этот мальчик – не Киприан.

- Почему ты так решил, Макс? – спросил Равиль.

- Я почувствовал. После церемонии посвящения ко мне подошла студентка от моего часа – Мелани. Ты ее знаешь, - Терещенко подмигнул Зареме. – Она попросила меня пустить ее и Киприана в новогоднюю ночь в наш хостел. Ну, вы же знаете, что произошло между мальчиком и Ауророй на посвящении!

- Логичная просьба, - согласилась Зарема.

- Помочь, как вы сами понимаете, в этом я им не мог. Поэтому взял их к себе домой. Новый год же!

- Так ты просто святой! – пошутила коллега.

- Я уверен, вы бы поступили так же.

- Твоя правда, - согласился Равиль. – Но все же, что тебе так не понравилось в этом мальчике?

- Как раз ребенок мне очень понравился. Но это не Киприан. Равиль Ислямович, я был знаком с Кристиной Питайчи. Шапочно, но тем не менее. Да и Юлия Питайчи я несколько раз видел. Их старшего сына Веслава я лично пытался убедить два года назад служить ночной кватре. Ну не похож этот Киприан на члена этой семьи! Кроме того, я заметил, когда мы спустились к нашим пестам в Новый Год, как все это было для него необычно. Этот мальчик не привык к пестам. Он как будто не из этого мира. А если бы вы видели, что он умеет вытворять! Представляете, он оживил елку! У дерева появилось собственное сознание, свой характер, совсем не похожий на Киприана. У меня сложилось впечатление, что не он управлял деревом, а дерево само все решало, что ему говорить. Он заставил ель думать! Вы хоть когда-то о таком слышали?

- Знаешь, папа, - включилась в разговор Зарема, - Оксана Милантьевна мне рассказывала, что во время дуэли этот Киприан превратил своего оппонента в горшок с цветами. Это самая настоящая трансфигурация!

- О чем вы мне сейчас хотите сказать? – произнес Старейшина. – Что на самом деле это пест?

- А есть другие логические объяснения его поведению и его способностям? – вопросом на вопрос ответила дочка.

Старший Иззетов задумался.

- Ребята, а вы в этом абсолютно уверены? – Спросил он через некоторое время.

- Этому ребенку почти десять лет, - сказал Максим. – Если бы он родился в этом мире, о рождении гения мы бы уже давно знали. Я на сто процентов уверен.

Равиль перевел взгляд на дочь.

- У меня нет оснований не верить Максиму, - поддержала коллегу та. – Я уверена, что он прав. Во всяком случае, я не помню, когда он вообще ошибался.

- Ты говоришь, Макс, что ребенок тебе понравился? Он не опасен? – поинтересовался хозяин дома.

- В этом ребенке многие могут увидеть угрозу. Естественно, он будет защищаться, и тогда… Но мне кажется, этот ненастоящий Киприан – очень хороший человек. Мне мальчик понравился.

- Понятно. Какие у тебя предложения?

- Я думаю, ему нужно помочь. Он может попасть со временем в трудную ситуацию. Этому мальчику тогда нужен будет запасной аэродром. Мы ему это можем предоставить.

- И каким же это образом?

- Мы вышлем ему приглашение служить ночной кватре. Этот документ де-юре позволит ему посещать нашу резиденцию. И тогда он будет под нашей защитой.

- Это, конечно, классная идея, Макс, - сказала Зарема, - но ему и 10 лет не исполнилось. А приглашения получают восемнадцатилетние.

- На самом деле, - ответил ей Терещенко, - это большая условность. Мы можем давать приглашения хоть годовалым, если те проявят устраивающие нас качества.
 
- Но это точно не вам решать, ребята, - сказал Равиль. – Нам нужно срочно собрать Совет Старейшин. Действовать нужно быстро. Значит, так: вы пока пейте чай, общайтесь, а я отправлю приглашение на Совет коллегам. Надеюсь, они не будут против посовещаться у меня в гостях?

Через двадцать пять минут в гостиной дома Иззетовых собрались все пятеро Старейшин, четверо Верховных Хранителей ночи, личный секретарь Равиля Ислямовича и специально приглашенная гостья – Оксана Милантьевна Григорчук.

Иззетов вкратце изложил суть проблемы, а для детального доклада предоставил слово Максиму Терещенко. Тот рассказал Совету о своих наблюдениях, впечатлениях и выводах уже более подробно. Затем Совет попросил Оксану Милантьевну изложить свои мысли о Киприане Питайчи. Старушка рассказала о том, как мальчик сдавал экзамены. В своих выводах она полностью согласилась с Максимом.

- Я не розумію, - сказал Старейшина из Львова по фамилии Ступар, – чому у випадку з цим Кіпріаном ми маємо нехтувати нашою тра-диційною позицією невтручання?
 
- Потому что, Левко Александрович, - отвечал на вопрос коллеги Иззетов, - мы имеем дело с незаурядной личностью, которая в будущем может послужить если не нашей кватре, то всей Украине точно. А вполне возможно, даже всему миру. Максим Леонидович уверен в этом ребенке и утверждает, что он не опасен. А у кого-то среди нас есть основания не доверять мнению господина Терещенко?

- Я всього лише хочу застерегти колег від небажаних помилок, - не успокаивался львовянин. – А щодо пана Терещенка, то особисто я дуже високо ціную його думку. Проте навіть така поважна людина не здатна заглянути на декілька років вперед.

- Пане Левку, - взял слово Максим, - повірте мені: ми нічого не втратимо, якщо надамо дитині запрошення. Якщо щось з цим хлопчиком в майбутньому буде не так, ми спокійно це запрошення анулюємо. Зараз дитина потрапила в таке становище, що незабаром їй може стати в нагоді наша допомога. А ми можемо її надати, навіть не акцентуючи на цьому увагу.

- Яким це чином? – спросил Ступар.

- Давайте надамо запрошення не тільки Кіпріану Пітайчи, але й усьому класові. Тоді це не приверне увагу ані до нас, ані до хлопця. Це буде виглядати так, нібито ми запрошуємо найкращих.
 
- Но тогда, - сказала Ирина Москаленко, - мы можем получить через восемь лет к себе на службу людей, которые не соответствуют нашим требованиям.

- Пані Ірино, ну як же ж не відповідають, - удивился Терещенко. – Вже тільки той факт, що вони спромоглися перемогти у таких зма-ганнях, говорить, що вони вже зараз повністю відповідають нашим вимогам.

- Хорошо, - остановил спор Равиль Ислямович. – Если ни у кого больше нечего добавить, давайте выберем того, кто будет принимать решение. Какие будут предложения у Старейшин?

- Я доверяю тебе, Равиль, - сказал Старейшина из Киева по фами-лии Воронов. – Ты у нас занимаешься всеми вопросами, связанными с утренней кватрой, поэтому тебе и решать.

- Я тоже поддерживаю кандидатуру Иззетова, - высказался Старейшина Лымарчук с Херсонщины. – Не вижу лучшей кандидатуры.

- Однозначно это должен быть Равиль, - выразила свое мнение единственная Старейшина-женщина Марина Кловская из слобожанского города Изюм. – Даже не представляю, что это может быть кто-то другой.

- Я думаю, що було б вірним надати це право пану Терещенку чи пані Григорчук, - предложил Ступар. – Ранкова кватра тут ні до чого. Важливе особисте знайомство з цим пестом. І якщо хтось із них прийме рішення, то він за нього і відповідатиме. Я все ж таки схиляюся до кандидатури пана Терещенка.

- Я с тобой полностью согласен, Лева, - подытожил Иззетов. – Ну что, Максим, принимай решение.

Глава 44

- Кип! Мне пришло приглашение служить ночной кватре!
В Олянкину комнату влетел Сережа Клименко, размахивая в руках распечатанным конвертом кофейного цвета. Мальчик был явно взбудоражен сколько больше, чем следовало. В нем сейчас одновременно уживались счастье, удивление, гордость за себя и небольшое недоумение от того, как ему на это приглашение реагировать. Ведь Сережа уже неоднократно говорил своим друзьям, что в будущем он хочет служить только дню.
 
- Представляешь, Кип, я, наверное, первый девятилетка, который получил такое…

Оляна была очень рада за одноклассника, но она не поняла, почему Сережа осекся. А мальчик тем временем подошел к Олянкиному столу и взял оттуда точно такой же кофейного цвета конверт. Его лицо мгновенно налилось пунцовой краской.

- Прости, пожалуйста, - Сережа сгорал от стыда. – Я уже было обрадовался, что кто-то заметил мои таланты. А оказывается: приглашение прислали не только мне одному…

- Да брось ты, Серега, - постаралась успокоить друга Оляна. – Какая разница, кто еще с тобой получил это приглашение. Я очень горд за тебя. Хочешь, я вместе с тобой порадуюсь?

- Теперь мне стало стыдно еще больше, - Сергей уселся на Олянкину кровать. – Прости меня, Кип. Я даже тебя не поздравил. Чертово тщеславие! Почему я не могу быть таким… в общем, таким же, как ты?

- Ну, наверное, потому, что в классе может быть только один представитель от одного и того же часа. А если бы мы с тобой встретились на экзамене, я бы тебя сделал!

Последняя фраза Олянки прозвучала не как угроза, а как шутка. Тем не менее, Сергей отреагировал на нее очень серьезно:

- Я даже не сомневаюсь в этом. Я очень рад, что мы с тобой не враги.

- Даже больше. Мы с тобой друзья, Сережа.

Олянка подошла к мальчику и протянула ему руку. Тот поднялся и с очень сосредоточенным и обстоятельным взглядом крепко ответил на рукопожатие.

- У меня в жизни друзей особо не было, но ты всегда можешь на меня рассчитывать, Кип.

Далее Сережа резко развернулся и вышел из комнаты. Но через секунду дверь снова отворилась, и оттуда показалась голова дончанина:

- Кстати, я тоже горжусь тобой. Поздравляю, Кип!

И он снова вышел. Оляна улыбнулась вслед однокласснику и принялась распечатывать конверт. Внутри лежали два маленьких листка пожелтевшей, будто состаренной специально, бумаги. Девочка вытащила первый и прочитала вслух:
 
«Уважаемый Киприан Юльевич Питайчи!

Ночная кватра Украины имеет честь пригласить вас на службу по защите ее ценностей. Свое окончательное решение Вы можете передать в нашу резиденцию в Пуще-Водице до 30 июня 2020 года.

С уважением, искренне ваши Старейшины ночной кватры: Вениамин Воронов, Левко Ступар, Равиль Иззетов, Петро Лымарчук, Марина Кловская.

01.01.2012»
Внизу мелким типографским шрифтом было напечатано: «Сей документ является пропуском в резиденцию ночной кватры в Пуще-Водице».
Второй лист оказался запиской:

«Дорогой Киприан! От имени всех Старейшин приглашаю тебя и всех твоих одноклассников посетить резиденцию ночной кватры в следующее воскресенье, 8-го января, в час дневной заданности. Я очень надеюсь, что ваши преподаватели не слишком увлекутся, задавая вам домашние задания, и у вас будет достаточно времени, чтобы прийти к нам в гости.

С уважением, Старейшина ночной кватры, Равиль Ислямович Иззетов.
01.01.2012

P.S.: Не забудь, пожалуйста, приглашение. Без него невозможно попасть в резиденцию.»

Оляна не знала, как к этому относиться. Конечно, в свете реакции Сережи Клименко ей было очень приятно. Наверняка в таком возрасте еще никто не получал подобные письма. Но проблема выбора, кому служить, перед Оляной пока не стояла. Она еще просто об этом не задумывалась, да и многого о кватрах попросту не знала.

Тем временем уже было пора идти на первый урок. А он как раз и волновал сейчас ребенка больше всего. Оляна вспоминала первое сентября в ее первом классе. Это был один из самых счастливых дней в ее жизни даже несмотря на то, что многие ожидания затем так и не оправдались. Сейчас же девочка переживала приблизительно такое же чувство некого содрогания перед ее ближайшим будущим – с одним существенным отличием: она была уверена, что все теперь будет хорошо.

Олянка схватила с полки учебник «Мудрость часа утренних ритуалов», пару тетрадей и пенал с ручками и карандашами, сложила все в небольшой рюкзачок, больше похожий на борсетку, и принялась переодеваться в школьную форму. С особым трепетом она смахнула несуществующую пыль с оранжевого солнышка на песочном фоне на нагрудном кармане пиджака, протерла золотое изображение жаворонка на лацкане и только теперь обратила внимание, что в руках у нее осталась еще она не надетая часть гардероба: галстук. Его завязывать Оляна не умела. Девочка попробовала заставить того самого завязаться, но галстук извивался в воздухе, сплетался во всевозможные узлы, которым могут позавидовать даже моряки, но правильной формы он так и не достиг.

Тогда Оляна решила оживить этот кусок ткани, чтобы объяснить ему, насколько важным для нее в этот день прийти на уроки одетой правильно. Но галстук первым делом ей заявил, что если она, его хозяйка, не умеет завязывать, то откуда ему, обыкновенному шейному платку, научиться этому.

Нужна помощь! Оляна накинула на себя рюкзак, взяла галстук, который уже успел вернутся в нормальное неразговорчивое состояние, и побежала к Мелани. На мансарде ей попадались песты, но Олянка бежала сквозь их, не обращая ни на кого внимания. Подруга уже закрывала дверь.

- Ланочка, пожалуйста… - сказала запыхавшаяся Оляна, протягивая галстук.

Мелани ничего не ответила, а только улыбнулась. Она спустила с Оляны пиджак, застегнула верхнюю пуговицу на рубашке, подняла воротник и очень быстро повязала галстук вокруг шеи. Далее снова опустила ворот, набросила на плечи пиджак и поправила узел.

- Сьогодні після першого уроку прийдеш до мене, я тебе навчу. Це неважко. А зараз пішли, бо ми можемо запізнитися. Всі дівчата вже внизу. Побігли?

И ребята побежали настолько быстро, что даже не заметили, что они чуть не сбили своего куратора. Евгения Федоровича спасла стена. После того, как эта парочка скрылась за углом, Ремез достал маленький блокнотик и записал туда что-то.
 
Олянка и Мелани вовремя пришли в актовый зал, который сейчас был больше похож на школьный кабинет. Вместо кресел здесь были установлены парты, рассчитанные на одного ученика, и стулья. На сцене с потолка висела огромная школьная доска во всю стену, правда, находилась она не на заднем плане, а на авансцене. Рабочий стол учи-теля был внизу в зале – перед партами, которые квадратом стояли в четыре ряда. Все места, кроме двух, уже были заняты. Когда девочки забежали в класс, Сережа Клименко помахал Оляне рукой и сказал, что занял для нее место сзади возле себя. Оляна поблагодарила его, но обратила внимание, что оставшаяся парта, предназначенная для Мелани, находилась спереди. Она увидела, насколько подруге некомфортна сама мысль сесть там и находиться постоянно под вниманием и учителя, и одноклассников. Поэтому Оляна предложила той поменяться, на что Мелани с благодарностью согласилась. Теперь она будет сидеть во втором ряду за первой партой, а Лана с Сергеем за последними партами третьего и четвертого рядов.

В зал неуверенной походкой зашел Антон Вячеславович. Шум прекратился мгновенно. Учитель поставил на стол древнего вида сумку-папку, которая была настолько узка, что стоять не имела никакой возможности. И, естественно, эта сумка через секунду с грохотом рухнула на стол, что заставило некоторых девочек даже подпрыгнуть от неожиданности. Голик тем временем вновь схватил сумку в руки и какое-то время размышлял, куда же ее все-таки поставить. Он несколько раз покрутил ее в руках, а затем твердым движением положил на угол стола и погладил ее ладонью. Все движения преподаватель проводил в весьма задумчивом состоянии.

- Здравствуйте, - сказал он детям, сидя.

Напротив учительского стола за первой партой сидела Лариса Сте-панова. На нее-то Голик первой и обратил внимания:

- Лора, скажи, пожалуйста, сколько терминатов часа утренних ритуалов было задействовано в моей безуспешной борьбе с этим чудес-ным портфелем?

- М-м… Извините, Антон Вячеславович, но я совсем не увидела, чтобы вы сейчас пользовались своими терминатами? Ну, разве что вы использовали эмоциональность – ваш второй терминат.

- Почему ты так решила?

- Да потому что это было… ну, смешно, что ли.
 
- Спасибо, Лора. Можешь садиться. Я же спрошу у других студентов: есть ли кто-нибудь среди вас, кто считает иначе?

Руки подняли Мелани, Иштван и Олеся.

- Хорошо. Я переформулирую. Есть кто-нибудь не из ночной кватры, кто считает иначе?

Класс дружно засмеялся.

- Шучу, конечно. Давайте послушаем Олесю.

В изумрудных глазах ученицы читалось неуверенность.

- Мені здається, що у кожної людини одночасно задіюються усі термінати. Саме одночасна взаємодія всіх восьми термінатів і визначає приналежність людини до тієї чи іншої години. Просто ми звикли до навіювань так сильно, що зараз, коли нас запитують про роботу термінатів, ми перш за все намагаємося зрозуміти, завдяки чому здійснене це навіювання.

- А сейчас было ли с моей стороны какое-либо внушение?

- Мені здається, що ні, - ответила Олеся.

- Абсолютно правильный и полный ответ, Олеся. Молодец. Твои одноклассники могут поздравить тебя с тем, что у нас появился первый претендент на звание «самого большого умника в классе», - Антон Вячеславович сильно понизил голос и старался говорить очень доверительно. – Я тут почитал ваши личные дела. Скажу вам честно, как на духу: вы такие умные, что я уже немножко вас боюсь.

Ребята малость заулыбались, а Голик в очередной раз одарил студентов своей фирменной смущенной улыбкой.

Антон Вячеславович сильно комплексовал перед своими учениками. Когда он решил принять участие в конкурсе на отбор преподавателей для этого класса, он даже и не предполагал, с какими детьми ему придется столкнуться. Но, ознакомившись с их личными делами и узнав, что эти детки «вытворяли» на экзаменах, Голик очень сильно испугался. Он переживал, что будет недостоин таких талантливых учени-ков. Но отказаться от места преподавателя он боялся еще больше.

- Перед тем как мы начнем урок, я прошу вас сложить свои учебники и тетради в ваши рюкзаки. Этой маленькой хитрости меня научили тогда, когда я был таким же студентом, как и вы. Ну, может быть, чуть постарше. Может, и мой опыт учебы вам в чем-нибудь да пригодится. Мы с одноклассниками всегда дожидались, когда учитель запустит купол. И только после этого начинали раскладывать свои школьные принадлежности. Вы еще этого не поняли, но уроки иногда могут длиться под куполом очень долго. На моей памяти студента мы как-то занимались трое суток. Точнее я вам не скажу. Помню только, что перерывов на обед было шесть, и дважды за этот урок мы уходили спать. Когда я стал учителем, у меня ничего подобного в практике больше не было. Однако уроки с перерывами на один сон у меня нередки. К чему я это все вам говорю? Когда заканчивается урок, голова забита настолько, что об учебниках, бывает, часто забываешь. Но ежели вы достанете книжки под куполом, то когда время вновь потечет дальше, все вернется на свои места, и вы ничего не забудете.

Все студенты последовали совету Антона Вячеславовича и достали свои школьные тетради только после того, как он остановил время.

- Итак, час утренних ритуалов. Как вы считаете, почему этот час называется именно так?

И на этот раз руки тянули те же Олеся, Иштван и Мелани. Хотя к ним чуть позже прибавились Стефания, Андрей и Надийка.

- Теперь я всерьез намерен услышать ответ от представителя утренней кватры. Скажем, Кипарис Питайчи.
Неправильно произнесенное имя вызвало у класса дружный смешок, а учитель будто и не заметил этого:

- Порадуй нас своим предположением, Кипарис.

- Антон Вячеславович, меня зовут Киприан, а не Кипарис. Киприан обозначает «зрелый» или «киприот», а кипарис – это дерево.

- Извини меня… я понял: ты – не дерево… Так скажи нам, Киприот…

- Киприан! – дружно поправил учителя почти весь класс.

- Да-да… Киприан… Почему этот час так называется?

Оляна понятия не имела, почему этому часу дали такое названия. Нужно было придумывать что-то на ходу, но в голову ничего не лезло. Пришлось признаваться:

- Извините, Антон Вячеславович, я не знаю.

- Так никто не знает, Кирпиан, - на этот раз ошибку учителя никто не поправлял. Рябята поняли, что делать это бесполезно. А Оляна подумала, что «Кирпиан» – значительно лучше, чем «Кипарис».

- Я, честно говоря, удивлен. Я так много слышал о твоих талантах, о твоем незаурядном уме, что мне просто трудно поверить, что тебе трудно выдвинуть хоть какую-нибудь теорию. Пусть даже самую невероятную. Включи воображение, Кирпиан!
 
У Олянки слово «ритуалы» ассоциировалось с ритуальными услугами. Воспоминания о похоронах дедушки были очень запоминающимися, но не самыми приятными. Да и связывать названия часа с похоронами она считала глупым. Поэтому девочка от этой ассоциации отказались сразу. Но неожиданно для самой себя сказала:

- Хорошо. Если мы возьмем мир наших подопечных, то большинство пестов просыпается обычно в течение часа утренних ритуалов.

- Правильно. И?

- И голова у многих из них еще слабо работает, - сказала Олянка, вспоминая мучения папы по утрам.

- Верно. И что из этого следует?

- А следует из этого, что утренние ритуалы нужны людям для того, чтобы у них включались мозги, - неожиданно для себя сделала вывод девочка.

- Как говорят американцы: Бинго! – закричал от радости учитель. – Я был уверен в тебе, Кип. Действительно, каждое утро песты, и не только, еще не до конца проснувшись, производят несколько повторяющихся ежедневно действий: умывание, чистка зубов, питье кофе, расчесывание или просто пятиминутное созерцание пустоты перед собой. Все это совершается только с одной целью: дать возможность своему мозгу адаптироваться после сна. Это самая распространенная теория, почему так назван этот час. Хорошо. Тогда ответьте мне на такой вопрос: что общего между духом этого часа (я надеюсь, вы меня понимаете) и представителями этого часа. Сейчас я хочу услышать Женьку-Довж;ньку.

Вставленный в фамилию одноклассницы мягкий знак немножко повеселил ребят. Такая созвучность имени и фамилии девочки настолько подходила яркости ее образа, что с этого дня это стало ее прозвищем. С этого момента все ребята обращались к киевлянке обращались не иначе как «Женька-Довж;нька». Самой Женечке это очень нравилось.

После того, как преподаватель малость успокоил студентов, Женя стала отвечать:

- Ну, обычно представители этого часа такие миленькие, такие лапушки, как наш Миша. Вы посмотрите только на его глаза. Его обидеть даже рука не поднимается.

Мыша был очень сильно смущен и покраснел.
 
- Ну, мы уже все поняли, что Миша тебе очень нравится, - резюмировал Голик. – Но что, все-таки, ты этим хочешь сказать?

- Не в этом дело, - теперь уже смутилась Женя. – Я хочу сказать, что главное оружие часа утренних ритуалов – это их внешний вид. Вы когда-нибудь встречали среди них немилых черствых людей, разных там чурбанов?

- Интересное предположение о нас с Мишей. А как ты думаешь, чем это вызвано?

-тМне кажется, что все дело в первых двух терминатах. Ощущения – первый терминат – позволяют вам контролировать ваш внешний вид и внутреннее состояние. А эмоциональность, стоящая на втором месте, придает вам шарм.

- Хорошо, а чем тогда мы с Мишей отличаемся от Киприана? – надо же! Антон Вячеславович впервые произнес правильно это имя.

– У него тоже присутствуют и ощущения, и эмоциональность в первых двух терминатах. Только они поменялись местами.

- Наверное, в этом все и дело. Ну, я имею в виду, что у Киприана на первом месте эмоциональность и лишь на втором ощущения.

- Женька-Довженька! Ты повторяха! Это я первый сказал! Если не знаешь, ответь хотя бы, есть ли шарм у Киприана?

- Ну, конечно же, есть. Но он не такой, как у Миши.

Антон Вячеславович повернулся к Оляне и положил ей руку на плечо:

- Все, Кип. Ничего тебе не светит с нашей Женькой-Довженькой! И шарм у тебя не такой! Да и вообще – ты не Миша!

Ребята по-доброму засмеялись, и в этот раз уже пришло время Женечки заливаться краской.

- Да я не против, Антон Вячеславович, - сказала Олянка. – Главное: чтобы они были счастливы.

Теперь захохотал весь класс вместе с преподавателем, а Миша и Женя, даже несмотря на сильное смущение, улыбались.

- Ладно. Хватит, - пытался успокоить ребят учитель, как вдруг увидел, что Роман Косевич тянет руку. – Ты что-то нам хотел сказать, Рома?

- Так, Антоне В’ячеславовичу. Я хотів відповісти на запитання, в чому різниця між Кіпом і Мишком. Перший термінат, незалежно від години, формує у нас уявлення про те, чого ми хочемо від життя. Ви вслухайтеся навіть у цей жарт Кіпа: «Головне, щоб вони були щасливі!» Це говорить в ньому емоційність на першому місці. А якщо б ми надали слово Мишку, то він напевно відповів щось на кшталт: «Головне, щоб у них все було добре!». У цій фразі поєднані і перший, і другий, і п’ятий термінат години ранкових ритуалів, і навіть цінності ранкової кватри. Перший термінат «відчуття» тут каже нам про загальний стан речей. Коли представники цієї години говорять «все добре», вони перш за все мають на увазі внутрішній стан, що в них, чи в когось нічого не болить, що їм ніщо не заважає отримувати задоволення від життя. Другий термінат «емоційність» тільки підкреслює, яким чином «все буде добре». Частіше за все це передається мімікою, жестами. Саме емоційність дає можливість годині ранкових ритуалів бути милими і влучними у використанні яскравих фразеологічних зворотів. А п’ятий термінат «можливості» тут ховається у безмежній надії і та вірі в сказане. Таким чином, завдяки першим термінатам наших хлопців можна виявити деякі з го-ловних цілей у їхньому житті: у Кіпа – робити всіх щасливими, а у Мишка – самому отримувати задоволення від життя. І це є дуже ха-рактерним для цих годин.

- Очень хорошо, Рома, - сказал Голик. – Закрутил так все по-взрослому. Только одно маленькое замечание. Ты в следующий раз, вместо того, чтобы придумывать вместо Миши, спросил бы у него, как бы он сказал. А то получается: сам придумал, и сам чужими устами все сказал. Нет, сейчас ты, конечно же, прав. Но придет время, когда ты ошибешься, делая такие абстрактные и очень мудреные предположения. Хорошо?

- Добре, - ответил тот.

- Так все-таки, что общего между ранним утром и представите-лями часа утренних ритуалов? Давайте теперь послушаем кого-то из дневной или вечерней кватры.

Первым руку поднял Андрей Берестовецкий:

- Наверное, в первую очередь – это капризность, - предположил он. – После пробуждения мало кто бывает адекватным.

- Хоть ты и прав в одном, Андрюша, меня пугает то, что ты капризность считаешь неадекватной. Капризы – это всего лишь одна из форм манипуляции. Любой человек манипулирует по своему второму терминату. Он для этого и нужен. Я забегаю чуть-чуть вперед, но это вы должны сейчас услышать: каждый из нас придает большое значение своим нечетным терминатам. А четные для человека не являются ценностными. Именно поэтому, каждый из нас, пользуясь своим вторым терминатом, может поступить подло и даже не заметить этого. И в этом капризность часа утренних ритуалов мало чем отличается от удачно выбранного времени для предательства у часа вечерних поисков и планов. Я ни в коем случае не утверждаю, что все представители твоего часа – сплошные предатели. Но маневр для манипуляции по вашему второму терминату «ритмичности» таков, что вы способны совершать страшные вещи. Это, естественно, только с моей точки зрения. Представители твоей кватры наверняка тебе скажут, что это все нормально. Но мы сейчас изучаем «Мудрость часа утренних ритуалов», а это значит, что вы просто обязаны прикоснуться к нашим ценностям, понять их и принять, несмотря на антагонистичность и чуждость наших идей. И пока вы это все не прочувствуете на собственной шкуре, я не буду вас пугать страшными экзаменами и возможным отчислением, – вы просто не сможете двигаться дальше. День начинается с нашего часа, и без понимания его сущности вы не постигнете другие часы – даже свои. Поэтому я тебе очень советую, Андрюша, да и всем вам, воздержаться от оценок: что хорошо, а что плохо, что адекватно, а что нет. Это все очень субъективно и диктуется в основном мировоззрением вашей кватры или вашего часа. А наша задача – не разложить все по полочкам и забыть до тех пор, пока не понадобится, а понять и принять. Ты с чем-то не согласен, Андрей?

- Нет, я согласен. Просто это очень сложно: выходить за рамки собственного мировоззрения.

- Это у вас выработается со временем. Иначе представь себе такую ситуацию. Ты выбираешь себе песта из нашего часа. Но при этом ты внушаешь ему идеи, которые чужды его утреннекватральному естеству. В этом случае твой подопечный просто обречен на душевные муки. Он тебя не видит. Он даже не знает о твоем существовании. Но, тем не менее, он хоть и пест, но все же человек. Такой же, как ты, я, все мы. Со своими чувствами, переживаниями, заблуждениями. В этом случае ты ему просто исковеркаешь жизнь. Именно поэтому ты должен подстраиваться под него, а не он – под тебя. Ты должен знать о нем все. Он беззащитен перед твоими ошибками. Вследствие этого, перед тем, как получить допуск к пестам, вы должны прочувствовать на себе жизнь при чуждых ценностях. А то знаю я молодцев, особенно из дневной и вечерней кватры, которые, не задумываясь, учинили бы у пестов духовный геноцид. Человеческая природа – вещь очень тонкая. И главная наша задача – не сделать хуже. Поверьте, песты и без нас умеют создавать себе проблемы.

- Извините, Антон Вячеславович, - поднял руку Иштван Эрдейи, - правильно ли я понимаю вас, что в ближайшее время у нас не будет практических занятий с пестами?

- Конечно, будут, Иштван! Мы сейчас разделимся по четверкам по одному студенту из каждой кватры, и практические занятия начнутся где-то через неделюдве. Все зависит только от вас. Если вы хорошо будете усваивать материал да вовремя и успешно делать домашние задания, это случится раньше. Если нет, то позже. Кстати, этими квартетами вы будете вместе выполнять свою домашнюю работу. Сейчас я даю вам пять минут, чтобы договориться друг с другом самостоятельно, кто с кем хочет заниматься. Если через пять минут вы не справитесь, я буду принимать «нелегкое» волевое решение. Время пошло.

Все студенты вскочили одновременно. Олянка шла к Мелани, а та к Олянке. Они чуть ли не одновременно сказали друг дружке, что хотят заниматься вместе, и от этого дружно рассмеялись. Еще через пару секунд к ним подошел Сережа Клименко. Мелани была не против его компании. Оставалось только найти себе кого-то из вечерней кватры.

Стефания Волоцюга отпала сразу же. Она выбрала красавца Иштвана Эрдейи и предложила скооперироваться. Сейчас Стефа безуспешно отбивалась от Жени Довженко и Люды Черенковой.

Андрей Берестовецкий создал альянс с Лесей Ситулецкой, и ребятам было все равно, кто к ним прибьется. Они никуда не спешили. Просто ждали, когда в классе станет немного спокойней. Вскоре к ним присоединились Миша Байтман и Лора Степанова.

Коля Коловерть к Иштвану не успел. Но он очень хотел присоединиться к кому-нибудь поумнее. Такого человека он нашел в лице Ромы Косевича. К ним вскоре примкнули Надийка Грынькив и Юра Тулик. Юре, судя по всему, очень нравилась эта девочка, потому что такая храбрость, как подойти предложить себя, не была для него характерной.

И только днепропетровец Валера Мисюра спокойно сидел себе и никуда не спешил. Он вообще старался избегать лишних инициатив и ненужных телодвижений. Если он кому-то понадобится, то к нему сами прийдут. Так и случилось.
 
- Валер, хочешь к нам? – спросил Сережа, когда они все втроем подошли к мальчику.
 
- Не могу сказать, что я прям так, чтобы очень сильно, но выбора у меня, по-моему, все равно уже нет. Ну, тогда записывайте меня. Я буду с вами.

Неожиданно для всех Голик очень громко произнес:

- Время вышло. Все рассаживаемся по своим местам, - он дал еще несколько секунд студентам, чтобы те смогли рассесться, и продолжил. – Я, честное слово, удивлен. Обычно мало кому удается так быстро договориться. Я вообще-то рассчитывал увидеть ваши предпочтения, но разделить вас, тем не менее, по-своему. Но слово есть слово. Раз дал, то нужно выполнять. Хотя мне очень нравится, как вы разделились. Получилось так, что в каждом квартете у студентов все восемь терминатов находятся на первом или втором месте. Единственное, о чем я вас попрошу, так это рассесться так, как вы распределились. За эти парты, - он показал на первые две парты первого и второго ряда, - я прошу сесть вокально-инструментальный ансамбль в составе Миши Байтмана, Лоры Степановой, Андрея Берестовецкого и Леси Ситулецкой. Эта рок-группа у нас будет именоваться «альфа».

Ребята с шумом и улыбками пересаживались на свои новые места.
 
- За задние парты я прошу перебраться квартет барабанщиц и б;бенного туза под названием «бета» в составе: Женя Довженко, Люда Черенкова, Стефа Волоцюга и Иштван Эрдейи. Тогда спереди на третьем и четвертом ряду сядут Юра Тулик, Надийка Грынькив, Коля Коловерть и Роман Косевич – и этот мини-симфонический оркестр мы назовем «гамма». И оставшиеся места займет квартет «дельта» в составе: проказница-Мартышка, Осел, Козел да косолапый Мишка. Шучу, конечно. Это – Киприан Питайчи, Сережа Клименко, Валера Мисюра и Мелания Флетчер-Подоляк.

Снова шум, смех, ерзание подошв по полу и падение сумок на пол. На шутки преподавателя Олянка никак не реагировала, однако она очень удивилась тому, что Голик назвал подругу Меланией. Но той, казалось, было все равно. Позже Лана скажет, что Мелания – это древнее украинское имя, а все украинские родственники называют ее Меланкой.

Когда все окончательно уселись, руку поднял Иштван.

- Антон Вячеславович, в этой пересадке не было никакой логики.

- С твоей стороны не очень красиво говорить о логике представителю часа утренних ритуалов. В каком терминате у меня целесообразность?
 
- В четвертом. Но тем не менее. Мы сейчас все находимся под куполом. И как только вы отпустите время, наши вещи отправятся туда, где они были до того, как вы запустили купол.

- Не вижу в этом ничего страшного, - Голик еле сдерживал свое раздражение, - не убегут ваши вещи. Я тебе еще раз повторяю, это не очень хорошо с твоей стороны, Иштван. Ты находишься на обучении у часа утренних ритуалов и воздействуешь на болевой терминат учителя. В следующий раз постарайся действовать тоньше и деликатнее.
 
- Но, я же не виноват, что у меня целесообразность – первый терминат.

- Я тебя не обвиняю, Иштван, а прошу быть деликатнее. Кроме того, твой первый терминат значительно сильнее, чем мой четвертый. И только тебе решать, как по нему творить. Даже несмотря на то, что ты – студент, а я – учитель, мой четвертый терминат никогда не сможет дать тебе достойного сопротивления. Поэтому я еще раз тебя очень прошу, постарайся в следующий раз не ставить меня в неловкое положение, а самое главное – не делать мне больно.

- Хорошо, Антон Вячеславович, я постараюсь. Извините.

- Сейчас у нас по плану самостоятельная работа, - обратился ко всем ученикам преподаватель. – Но сначала я хочу узнать, кто уже прочитал весь учебник?

Руки подняли Юра, Люда, Стефа и вся ночная кватра. Неожиданно у этих семерых ребят на партах появились большие книги «Энциклопедия часа утренних ритуалов».

- Сейчас мы поступим вот как. Те, кто не читал учебник, самостоятельно штудируют первую главу «Отличительные особенности часа утренних ритуалов». Те же, кто прочел, пытаются выведать что-то новое для себя из энциклопедии по этой теме. Затем вы в своих четверках обсуждаете прочитанное и готовитесь к опросу. После этого мы делаем перерыв на обед. И уже после того, как вы поедите, мы устроим соревнование между четверками, кто лучше усвоил материал. Победителям я начислю дополнительные шесть баллов в общую копилку. Опрашивать я буду придирчиво и каждую четверку отдельно. Я вас предупреждаю: чтобы получить доступ к зачету по моему предмету, квартет должен набрать в конце семестра в сумме полторы тысячи баллов. За урок каждый из вас может максимум получить «12» плюс какие-то небольшие призовые. Но есть еще домашние задания, практические занятия. Каждый будет иметь возможность проявить себя. Хотите показать себя умником? Можете взять себе какой-то проект на семестр и самостоятельно или в своих четверках работайте по субботам. Все это оценивается отдельно. Кроме того, у вас запланиро-вана двухмесячная курсовая работа, на которую вы, как в казино, можете поставить хоть все заработанные баллы. В случае успеха они удвоятся. Однако баллы могут и сгореть. Экзамен будет у вас в середине июня. Если четверка будет не допущена к экзаменам из-за недостаточного количества баллов, ей будет дана одна неделя для того, чтобы самостоятельно изложить в штрафной работе весь прослушанный курс. Кстати, энциклопедия, которая лежит у некоторых из вас на столе – это один из примеров того, как студенты, которые учились до вас, качественно выполнили свою штрафную работу. В общем, отсюда не так просто вылететь, если вы, конечно, – не законченные лодыри. И еще один совет: если вы чего-то не понимаете, тяните руку, кричите об этом. Потом вы еще успеете получить свою высокую оценку. Спраши-вайте, интересуйтесь, стучите – и вам откроют. Будет значительно хуже, если в один прекрасный момент окажется, что полученные вами «12» и ломаного гроша не стоят. Всем понятно? Тогда приступайте к самостоятельной работе. Удачи всем!

Оляна не удержалась и попросила у Мелани на секундочку посмотреть энциклопедию. На обложке книги действительно было написано: «Штрафная работа студентов Лышпы, Акуловой, Варданяна и Хоменченко, г. Ильичевск, 2003 год».

Учебник был написан очень интересно и доступным языком. Но даже несмотря на это, у Оляны не получалось как следует сконцентрировать свое внимание. Ее глаза читали слова, а мозг совершенно не хотел понимать их. Она перечитывала одни и те же предложения по десять раз. Все из Оляниной четверки уже давным-давно справились с заданием и тихонько обсуждали урок, а Олянка даже не перевернула
первую страницу.

- Може, тобі допомогти? – предложила Лана, когда ребята обнаружили Олянкины затруднения. Наверное, помощь ей все-таки была необходима, но Оляна отказалась. Она взяла с себя честное слово, что постарается взять себя в руки, а если не будет успевать, то в перерыве быстренько пообедает и остановит время, чтобы успеть все выучить.

Салат из брюссельской капусты и говяжий стейк явно не пошли на пользу Оляниному вниманию. Она расслабилась и работать девочке перехотелось напрочь. Но здесь на помощь пришли друзья.
 
- Кип, ты хоть что-нибудь прочитал? – Сергей зашел в комнату к Оляне, когда она допивала чай с пирожным.

Девочка не нашлась, что ответить, но сейчас ее спасал набитый рот. Клименко позвал кого-то из коридора рукой, и в Олянины апар-таменты зашли Мелани и Валера. Ребята подождали, пока хозяйка комнаты прожует, и Лана остановила время.

- Кип, о чем ты думаешь? – начал Мисюра. – Ты представляешь, что такое полторы тысячи очков за семестр? Ты представляешь, сколько нам придется пахать, чтобы заработать эти полторы тысячи очков?

- За одно занятие мы можем получить максимум «двенадцать», - начал считать Сережа Клименко.

- То есть, если мы будем получать каждый день максимум баллов, то заветную сумму мы получим через 125 занятий. На каждой неделе 5 занятий – это значит: нам понадобится 25 недель или 6 месяцев. А это, стало быть, целый семестр. Мы не имеем права на ошибку.

- Ребята, я не понимаю. А в чем проблема?

- В тебе проблема, - не унимался Валера. – Почему ты не принял помощь Ланы? Ты думаешь справиться сам, а при этом ставишь под удар всех нас.

- Валера просто тобі хоче сказати, що оцінку ми будемо отримувати одну на всіх, - объяснила Мелани. – А найчастіше оцінюють всіх по найслабшому.

- Кип, не нужно отказываться от помощи, - сказал Сергей. – Мы сами заинтересованы в том, чтобы ты мог хорошо ответить.

- Хорошо-хорошо! – согласилась с друзьями Олянка. – Я и так, и этак пробовал. Ну не лезет мне ничего сейчас в голову. День сегодня какой-то сонный.

- Лана, нужна помощь, - Валера повернулся к британке. – Нужно сделать Кипу внушение по его шестому терминату.

- Точно! – согласилась Оляна. – Возможности активизируют мою психику.

- А що саме мені навіювати? – спросила Мелани.

- Попробуй желание учиться или все знать, - предложил Сережа. Мелани не взмахивала театрально, как Олянка руками, а только
на секунду посмотрела мимоходом даже не в глаза, а сквозь подругу. Оляну же окатило такой мощной волной желания, что она даже запрыгала от нетерпения побыстрее приняться за работу.

- Ничего себе! – оценил Сережа способности британки. – Даже я, со своим четвертым терминатом, это ощутил! А я думал, что у нас самый сильный из всех – Иштван. А с тобой, Лана, нужно держать ухо востро!

- Ти ще не бачив, що Кіп вміє робити! – засмущалась девочка.

- Ну, его эмоциональность нам вряд ли сейчас поможет, - сказал Клименко.

- Зараз побачиш, - Мелани наклонилась к Олянкиному уху и что-то прошептала подружке.

Оляна улыбнулась и легонько прикоснулась к учебнику. Вдруг из него выросли маленькие ножки и ручки. А чуть позже вверху показалась небольшая голова. Если бы не плоское туловище книги, то сей оживший фолиант был очень похож на их преподавателя Антона Вячеславовича, правда, слегка потрепанного.

Ребята покатились со смеху. Но еще больше они расхохотались, когда миниатюрный учитель-учебник стал рассказывать содержание первой главы. Голос у мини-Голика был тоненьким и веселым, будто тот надышался гелием.

Мальчишки были в восторге. В такой непринужденной атмосфере ребята прозанимались несколько часов, пока Валера окончательно не убедился, что оценку они получат достойную.

- Я очень рад, что попал в вашу компанию, - сказал он, когда ребята закончили заниматься и готовились снова уходить на урок. – Ваши способности могут быть очень полезны.

- Вечер не может все не опошлить, - возмутился Сергей. – Кому быть полезными? Тебе? Ты каждого оцениваешь только по тому, какую пользу он может тебе принести?

- Я не понимаю, а что здесь плохого, Серега? – недоумевал Мисюра.

- Так! Досить, гарячі українські хлопці! - попыталась остановить мальчишек Мелани, но ее внешний вид совершенно не соответствовал образу миротворца. Она сейчас была больше похожа на ежика, который схватил в руки автомат. – Це всього лише різні кватральні цін-ності. Це не варто сварки.

Но ее не слушали.

- Может, мне тебе прислать резюме и указать мои способности, чтобы ты мог ими вовремя воспользоваться? - кричал Сергей на Валеру.
 
- Только такой придурок, как ты, будет рассчитывать на свои силы и кичиться от этого: «Посмотрите, какой я сильный!» - отвечал ему тот.

Долго терпеть эту ссору Оляна не хотела. Сначала она отправила мальчиков при помощи силы по разным углам своей комнаты, а затем создала атмосферу дружбы и преданности под куполом. Когда Оляна увидела, что ребята, наконец, поняли свою неправоту, она обрушила свой первый терминат на спорщиков, внушив им стыд. Но буквально через секунду Сережа попытался ее остановить:

-тКип! Прекрати! Немедленно!

Сперва Оляна подумала, что друг просто хочет оборвать воздействие на себя неприятной эмоции, и только усилила внушение. Но неожиданно она получила хлесткую пощечину от Ланы. Олянка с недоумением посмотрела на подругу, но спросить ничего не успела.
Та ее опередила.

- Припини негайно!

Стыд испарился. Внезапно Серега пулей подлетел к Валере и стал трясти его. Оляна сначала подумала, что он его бьет, и хотела прийти на помощь, но ее остановила Мелани:

- Ти що, не знаєш, що у Валери емоційність – це четвертий термінат?

Об этом Оляна не подумала. Тем временем Сергей пытался привести в чувства Валеру. Тот был без сознания.

- Лана, отпускай время. Его нужно окатить водой.

Девочка убрала купол. Сережа тем временем создал ведро воды и с размаху вылил содержимое на находящегося в беспамятстве одноклассника. Тот только тихо застонал, но глаза не открыл.

- Его нужно срочно привести в сознание, - сказал Сергей. – Кип, попробуй воспользоваться своим вторым терминатом.

- Но я не знаю как! – Оляну одолевала паника.

Тем временем Клименко вновь запустил купол.

- Твою мать, Кип, ты умеешь оживлять книги, но при этом не умеешь управлять ощущениями? Так, что ли? Возьми себя в руки и приведи его в порядок!

Оляна быстро подошла к Валере и положила руку сначала ему на голову, а затем на грудь. Она не знала, что нужно делать, и только твердила про себя: «Пусть с ним все будет хорошо!». И вдруг она ощутила. Сначала его дыхание. Потом слабое биение сердца. Девочка почувствовала, как Валерино выздоровление сосредоточилось где-то у нее в ладонях. Ей только нужно его передать.

Оляна подняла обе руки вверх и резко с усилием опустила их на Валеру. И как только ее пальцы коснулись груди мальчика, произошло чудо. Мисюра вскочил, будто его только что ударили током, и завопил:

- Что ты делаешь! У тебя что, совсем мозгов нету!

Но, обратив внимание, на лица ребят, на которых почему-то читалось облегчение, Валера поспешил поинтересоваться, а что, собственно, произошло.

Ему объяснили.

- Даже не знаю, Кип, за что тебя благодарить больше: за то, что спас, или за то, что не убил. Я тебя не понимаю. Ты как будто с Луны свалился. Ты умеешь делать то, что никто не умеет. Но при этом ты не понимаешь прописные истины. Ты подумай: а что было бы, если бы я воспользовался своей «ритмичностью», и нам бы пришлось тебя откачивать? А ни у кого из нас ощущений в первых двух терминатах нету. Неужели тебе родители не объясняли, что использовать на всю мощность свой первый терминат в присутствии тех, у кого он четвертый, – нельзя? Ты ж просто поубиваешь всех!

- Да я не на всю мощность. Извини, я просто не знаю свою силу.

- С твоими способностями, Кип, только эмоциональный геноцид учинять, - сказал Валера и неодобрительно покачал головой. – Ладно. Все хорошо, что хорошо кончается. Давайте уже идти на урок.

Сергей отпустил время. Ребята быстро сложили вещи и побежали вниз в актовый зал. Времени у них было мало.
В классе их уже заждались, и Антон Вячеславович присудил квартету «дельта» штрафные «минус два» балла. А это означало, что сегодня они максимум могут получить только «десять».

Голик проводил опрос под куполом, под которым помещались лишь четверка отвечающих и он сам. Оляне было любопытно смотреть на то, как ее одноклассники из других квартетов перед остановкой времени находились на одном месте, и тут же, когда купол убирали – на другом. Кроме того, оказалось, что за пределами купола времени не виден серебристый свет. Это было просто необычно. Но благодаря этому опрос проводился очень быстро, и уже меньше, чем через минуту пришло время отвечать ее квартету. Сегодня они были последними.

- Я спрошу сразу, - начал учитель, после того, как остановил время, - вы готовы? Всем все было понятно?

- Да, - дружно ответили ребята.

- Тогда приступим. Начнем с простого. Валера, перечисли все терминаты часа утренних ритуалов от первого до восьмого?

- Ощущения, эмоциональность, ритмичность, целесообразность, возможности, правильность, сила и человеческие отношения.

- Верно. Теперь давайте по очереди вы расскажете о главных отличительных чертах людей, принадлежащих этому часу. Начнем с Меланки.

- Мені здається, що найголовнішою ознакою години ранкових ритуалів є прагнення цих людей до комфорту і затишку. Я не уявляю представника цієї години, який би не міг знайти собі вигоду у своєму побуті. Вони існують для того, щоб отримувати задоволення від життя. Їх не може кожен день оточувати бруд і безлад. Вони це змінять найпершим. Також ці люди люблять і вміють куховарити, а також смачно поїсти. Їх ще навіть сибаритами називають. Ще вони приділяють значення сервіруванню столу не менше, чим винаходу нових страв.

- Спасибо, Меланка. Теперь продолжит Сережа.

- Отличительные черты? – переспросил дончанин. И, получив утвердительный кивок головой от преподавателя, продолжил. – Ну, например, желание не выделяться из толпы. Эти люди не любят быть ни впереди всех, ни сзади. Они вообще стараются не напоминать о себе, если это, конечно, возможно. Они очень боятся начальства и не терпят любой конкуренции. А инициативу они могут проявлять только в благоприятной среде.

- То есть? Об инициативе поподробнее, пожалуйста. Что такое, в твоем понимании, благоприятная среда?

- В первую очередь – это та среда, которую час утренних ритуалов создает себе сам. И где при этом преобладают либо его, либо утреннеквартальные ценности. Это может быть его дом, его семья, его друзья. В любом другом случае люди этого часа просто молчаливо следуют за большинством.

- А как быть насчет работы?

- Я же уже сказал: только в том случае, если там преобладают их ценности или ценности утренней кватры.

- То есть ты хочешь сказать, что у пестов в бизнесе представители часа утренних ритуалов безынициативны и неуспешны?

- Я этого не говорил. Если какой-то продвинутый пест из часа утренних ритуалов создаст свой бизнес и будет устанавливать в нем свои правила, он будет и инициативным, и, возможно, успешным. Все зависит только от человека. Однако его психика не предрасположена к ве-дению бизнеса. Песту придется во многом себя ломать. Для часа утренних ритуалов больше подходит в качестве профессии искусство, кулинарное дело…

- Сережа, извини меня, пожалуйста, но ты очень не прав. Представители моего часа – одни из самых лучших посредников среди всех 16 часов, и очень часто успешны в бизнесе. Я не знаю, почему ты пришел к таким выводам, но ты существенно снизил оценку для «дельты». Вам нужно было хорошенько все обсудить, прежде чем прийти сюда. А теперь давайте послушаем Киприана?

«Нужно срочно повышать оценку», - крутилось в голове у Оляны.

- Я хочу дополнить то, что сказал Сережа, - начала Оляна. – Он имел в виду, что представителям этого часа трудно считаться с вечернекватральными ценностями, которые доминируют в бизнесе. Сам бизнес придумала вечерняя кватра. В этих условиях им действительно трудно конкурировать. Да и не умеют они этого делать. Вы же говорили о посредничестве, то есть о той сфере, где важны личные отношения. А настраивать личные отношения представителям часа утренних ритуалов значительно легче, чем принимать решения. Потому что личные отношения – это второй и восьмой терминат, а принимать решения – это четвертый. Антон Вячеславович, пожалуйста, не снижайте нам оценку. Правы и вы, и Сережа. Вы просто говорили о разных вещах.

- Хорошо, я подумаю, - улыбнулся Голик. – Теперь расскажи все-таки об отличительных особенностях?

- Это легко. Час утренних ритуалов отличается доброжелательностью, дружелюбием, оптимизмом и просто хорошим настроением, - затараторила Оляна. Она очень хорошо, чуть ли не на память выучила материал, но ее эмоциональность позволяла девочке рассказывать все живо и с интересом. – Этот час никогда не навязывает свою волю другим, а свои переживания, за исключением, может быть, самочувствия, скрывает. Эти люди всегда обаятельны, милы, улыбчивы и очень заботливы. Они не умеют просить и поэтому, если возможно, сараються сами обеспечить себя всем необходимым. А если такой возможности не имеют, то начинают капризничать. Эти люди очень любвеобильны и не всегда отличаются верностью. Они любят жизнь и умеют не только получать от нее удовольствие, но и давать его окружающим. Люди этого часа очень точны в шутках. Но они не стараются специально шутить, дабы заработать себе славу клоуна. Напротив, им иногда достаточно одного удачно вставленного слова, чтобы вызвать положи- тельные эмоции у окружающих. Таким образом они стараются контролировать настроение у близких людей. Для них это очень важно. Часу утренних ритуалов очень трудно отказывать или прерывать неудачную связь…

- Хватит, хватит, хватит… Молодец, Кип. С учебником ты знаком. Я даже не знаю, оставил ли ты хоть что-то для Валеры. Но ты так воодушевленно рассказывал, что у меня к тебе специальный, эксклюзивный вопрос. С каким словом у тебя ассоциируются представители этого часа?

- Легкость, - мгновенно ответила Оляна.

- Достойно, - оценил Голик, - весьма достойно. Следующий у нас Валера. Итак?

- Я хочу отметить, что час утренних ритуалов всегда держит собеседника на короткой дистанции. А людей, которые туда не пускают, старается избегать. Отсюда же растет и нелюбовь к таким скучным мероприятиям как заседания или совещания. Там нет возможности для проявления эмоций. А самое главное – люди этого часа умеют подбирать занятие себе по душе. Поэтому, пусть они даже и не знают об этом, но они почти всегда счастливы. Это, наверное, самое главное отличие от всех оставшихся пятнадцати часов.

- Хорошо. Тогда, скажи мне, пожалуйста, какие слабые или отрицательные черты характерны для людей этого часа?

- Наши слабости – это обратная сторона наших сильных черт, - ска-зал Валера. – Все зависит от критериев. Если говорить с точки зрения моей вечерней кватры, то это в первую очередь несерьезность как обратная сторона добродушия. Это излишняя оптимистичность. Это инфантильность. Неумение сказать «нет». Но стоит ли любое из этих обвинений хоть грош для утренней кватры? Поэтому я считаю, что у любого часа нет отрицательных черт. А существуют только неудачные обстоятельства. Они-то и побуждают любого из нас показывать свои слабости.

- Но, тем не менее, Сергей же начал говорить о неуспешности этого часа в бизнесе…

- Антон Вячеславович, - вклинился Клименко, - неуспешность не является отрицательной чертой. Просто нужно понимать, что для пестов этого часа нужно избегать руководящих должностей и профессий, где часто принимаются решения по целесообразности. А если неймется, то – делать нечего – им придется работать по своему четвертому терминату и в среде с чуждыми ценностями. Это обыкновенный выбор, который периодически стоит перед каждым человеком: психика или карьера. Либо психика, либо отношения. Всегда страдает одно из двух. Но это жизнь. Тем она и интересна. Каждый из нас когда-нибудь будет творить по слабым терминатам. Многие откажутся от этой затеи и просто перестанут стремиться к цели, больше существуя, нежели живя. Но коль нам выпало счастье чувствовать, мы должны понимать, что боль – не самое страшное, что нас ждет. Куда страшнее разочарование или утрата.

- Да у нас тут квартет философов собрался! Хорошо, тогда такой вопрос: какие профессии подходят для пестов из часа утренних ритуалов? Мелания?

- На мій погляд, будь-які. У виборі професії головне – не вроджені задатки, а бажання чогось досягти. А до порад у таких випадках при-слуховуються лише ті, хто не знає, чого бажає. Це також не є поганим. Можливо, людині потрібен час для такого вибору.

- Все это, конечно, так, но все же у каждого из нас есть какие-то предрасположенности. Ну, хотя бы по первым двум терминатам?

- Тоді ви вже самі відповіли на це запитання. Де пести з вашої години можуть найкраще застосувати свої перші два термінати? Мабуть, у мистецтві, чи у посередництві, чи у рекламі тощо. До речі, і відчуття, і емоції з розумом можна використати будь-де. Навіть у менеджменті, виробництві і бухгалтерії. Все залежить тільки від людини: від її інтелекту, таланту і вдачі.

- Я тебя понял, Меланка. Тогда последний вопрос. Кип, какие советы ты бы мог дать представителю часа утренних ритуалов, чтобы ему было легче в этой жизни?

- Наверное, я бы посоветовал им иногда показывать собственную серьезность. Я вижу, что для дневной и вечерней кватры это очень важно.

- А вы говорили, у часа утренних ритуалов нет недостатков! – попытался подловить Олянку учитель.

- Я не говорил о недостатках, - парировала Оляна. – Это особенности. У часов вообще нет недостатков. Недостатки могут быть только у конкретных людей. И то, как уже говорили здесь ребята, они вызваны не чем-то врожденным, а неудачными обстоятельствами. Ну, попал человек в среду, где он вынужден показывать свои не самые сильные стороны. Это же не значит, что он плохой?! Когда мы говорим обо всем часе, вообще нельзя употреблять слово «недостаток». Есть только пред-расположенности, но совсем не недостатки.

- Спасибо за обстоятельную беседу, ребята, - сказал Голик и отпустил время, а затем вышел к доске и обратился ко всему классу. - Ну, господа и панове умники. Я ожидал всего, что возможно, но только не этого! У меня сложилось такое ощущение, что вам, ребята, всем лет по сорок, и мне у вас нужно учиться. Поэтому я срочно пересматриваю нашу программу. В нынешнем виде она просто не рассчитана на таких мудреных детей, как вы. То, чему я готовился вас научить, вы уже и так знаете. Поэтому не обижайтесь, но с вас спрос будет очень высок. Чтобы вас хорошо научить, я буду требовать от вас почти невозможного. С сегодняшнего дня, раз вы такие умные, – никакой теории на уроках. Вы все читаете и учите дома. Каждое занятие мы будем начинать с контрольной работы по теории. Устно или письменно – значения не имеет. На завтра готовьтесь к контрольной работе по первому терминату нашего часа. Кроме того, вы в своих квартетах на завтра го-товите дома эссе на тему: «1000 способов применения первого термината у представителей часа утренних ритуалов». А на практическом занятии мы попробуем применить их все. Еще я вас предупреждаю заранее, что практические занятия по тренировке терминатов будут проходить по парам. Завтра мы практикуем ощущения. Это значит, что у вас в паре окажется тот ваш одноклассник, у которого этот терминат находится таким же по счету, как и у вас. То есть Миша будет работать в паре с Ромой, Женя с Меланкой, и так далее.
Оляна быстро сообразила, что завтра она будет тренироваться вдвоем с Иштваном.

- Вопросы у вас есть? – спросил учитель.

- А какие вы поставили сегодня оценки? – поинтересовался Сережа.

- Ах да! Оценки! Судя по тому, что я сегодня увидел и услышал, самым сильным квартетом у нас оказалась «дельта». Но из-за того, что они были оштрафованы, то получают только 10 баллов. Поэтому на первое место выходит «бета» - 11 баллов. «Альфа» и «гамма» получают по 9 баллов. Призовые 6 баллов я решил сегодня никому не присуждать. «Дельта» была оштрафована, и поощрять ее неправильно. А «бета» на приз не заработала, потому что лучшей не была. Если вопросов больше нет, то на сегодня урок окончен. До свидания.
 

Глава 45


Через десять минут после того, как в Киеве наступил час утренних странствий, в здание театра кукол зашла очень красивая девушка. На ней была надета бледно-голубая парадная шинель шведской дневной гвардии. На голову иностранка водрузила выполненный под старину черный пикельхельм с обязательным шипом и торчащим из него плюмажем из конского волоса. На этом очень колоритном головном уборе имелась бронзовая бляха в виде римской цифры два, которая была заплетена листьями папоротника, а над «двойкой» висели три традиционные шведские короны.

Представительница шведской дневной гвардии некоторое время безуспешно пыталась найти хоть кого-то, разговаривающего по-английски, но пока ей встречались на пути только те, кого вопрос «Do you speak English?» приводил в состояние судорожного оцепенения. Когда она уже всерьез задумалась над тем, чтобы прийти сюда с переводчи-ком, ее окликнул лысый господин:

- What can I do for you, ma’am? (Чем я могу быть вам полезен, мадам?)

- Thank God! Good morning, sir! My name is Linda Levenstad, - соврала Фрида. – I am a Swedish afternoon Quatro Guard. I have the rank of Vice Keeper of the afternoon impulses hour. Can you tell me where can I find Kiprian Pitaychi please? (Слава Богу! Доброе утро, сэр! Меня зовут Линда Левенстад. Я гвардеец шведской дневной кватры. Имею чин вице-Хранителя часа дневных порывов. Подскажите, пожалуйста, где я могу найти Киприана Питайчи?)

- Sorry ma’am, but it’s impossible. Students are not allowed to have any visits on weekdays. Visit us on Saturday. (Извините, мадам, но это невоз-можно. Студентам запрещены любые посещения в будние дни. Зайдите к нам в субботу), – Ремез был непреклонен.

- Sir! I did not come here on my own initiative. I pay an official visit to Mr. Pitaychi . I am the authorized representative of the Swedish afternoon guards. And my case is urgent. (Сэр! Я сюда приехала не по собственной инициативе. У меня официальный визит к господину Питайчи. Я уполномоченная представительница шведской дневной гвардии. И мое дело не терпит отлагательств).

- What is your case ma’am? (В чем состоит ваше дело, мадам?)

- I have no right to disclose the essence of the matter to any third party according to Swedish laws, sir. (Согласно шведским законам, я не имею права оглашать суть дела третьим лицам, сэр).

- But you are in Ukraine now, ma’am. Mr. Pitaychi is a minor. He is under the care of the morning Quattro. I am the curator of his class. You cannot meet with him without my permission. And I need to know the essence of your case. (Но вы сейчас находитесь в Украине, мадам. Гос-подин Питайчи – несовершеннолетний. Он находится под опекой утренней кватры. Я же являюсь куратором его класса. Вы не можете с ним встретиться без моего разрешения. А я должен знать суть вашего дела.)

К этому Фрида была готова. Ребята тщательно разработали план встречи Фриды и Оляны. Уличить девушку было практически невозможно.

- Okay. If you are an official, I think I can tell you. We believe his elderly relative was found in a small town in northern Sweden Karlsborg last night. She’s all right. But she has lost her memory. She barely speaks. All we have heard from her is, “Kiprian Pitaychi. Kiev.” Now you understand why we need to talk to Kiprian. (Окей. Если вы являетесь официальным лицом, я думаю, что я могу вам рассказать. Мы полагаем, его престарелая родственница была найдена в городке Карлсборг на севере Швеции прошлой ночью. С ней все в порядке. Но она потеряла память. Она почти не говорит. Все, что мы от нее услышали, это: «Киприан Питайчи. Киев». Теперь вы понимаете, почему нам необходимо поговорить с Киприаном.).

- All right. I will give you the opportunity, ma’am. But this will happen only in my presence. (Хорошо. Я вам предоставлю такую возможность, мадам. Но это случится только в моем присутствии).

- Okay, - согласилась Фрида.

- You’ll have to wait. Come into my office. Then I’ll call him. (Вам придется подождать. Пройдите в мой кабинет. Затем я позову его).

Евгений Федорович провел гостью в свой кабинет и ненадолго оставил. Сам же – отправился в северную башню за Олянкой.
Минут через десять куратор вернулся в компании ученика.

- Fr;ken Levenstad, meet Kiprian Pitaychi. I’ll translate. (Фрёкен Левенстад, знакомьтесь: Киприан Питайчи. Я буду переводить), - сказал Евгений Федорович, а затем обратился к Оляне. – Киприан, это госпожа Линда Левенстад из шведской дневной гвардии. У нее есть несколько вопросов о твоей родственнице.
 
- Какой родственнице? – перепугалась девочка.

Фрида дала точное описания Пита, когда его друзья переодели в катакомбах. Вспомнив этот образ, Оляна даже заулыбалась.

- Эта моя прабабушка, - сказала она, - Береника Скшиповецка. Но она должна быть во Вроцлаве, а не в Швеции. Она живет там в доме престарелых.

Ремез перевел.

- Thank you, Kiprian. You have helped us a lot. (Спасибо, Киприан. Ты нам очень помог.) – сказала Фрида, поднимаясь. Она протянула Оляне руку.

Студентка ответила на рукопожатие. Однако неожиданно в ладони шведки Олянка ощутила небольшой кусок бумаги, свернутый в несколько раз. Фрида незаметно подмигнула девочке, и Оляна быстро, пока не заметил куратор, сжала драгоценный клочок у себя в кулачке.

- Я могу идти? – спросила ученица.

- Да, Киприан, ступай, - разрешил Евгений Федорович, и Олянка стремглав понеслась в свою комнату.

Очутившись в одиночестве у себя на кровати, Оляна развернула письмо и запустила купол. Она не хотела, чтобы ей кто-нибудь помешал читать послание:

«Дорогой Киприан!
Мы вчера целый день ждали тебя с лучшим другом на Золотых Воротах. Но вы не пришли. Наверное, что-то произошло? Тебя, как видишь, мы разыскали. А где друг, мы не знаем. Нам нужно с тобой встретиться. Ждем тебя в воскресенье в час дневной заданности на том же месте.
Твои друзья из Дальнего Махно.
P.S.: Как прочтешь, избавься от этого письма».

Олянка несколько раз перечитала письмо. Теперь ей вернулось чувство, утерянное с арестом Пита: она не одна. Конечно, с ней была Мелани. Возможно, даже Сережа. Но они – такие же дети, как и Оляна. Со взрослыми все же спокойнее.

«Боже мой! Я же не могу прийти в час дневной заданности в это воскресенье! - Олянку окатило внутри холодом от этой мысли. – Я же должна быть в это время в Пуще-Водице! Нужно посоветоваться».

Девочка отправилась к подруге. Она вкратце изложила суть дела и показала той письмо.
 
- Як каже мій батько, - сказала Лана, - потрібно виявити пріоритети. Що для тебе важливіше: відвідати резиденцію у Пущі-Водиці чи зустрітися з друзями?

- Самое интересное, что мне и то, и другое важно. А что бы выбрал в такой ситуации твой папа?

- Напевно, він би зустрівся з друзями. Чому? Тому що запрошення в нього вже є. І прийти він туди може в будь-який інший день. А якщо він не зустрінеться з друзями в неділю, то наступного разу у нього такої можливості може і не бути. А Старійшині Іззетову потрібно написати листа і вибачитися, що, на жаль, у тебе в цей день є термінові справи. І що Кіпріан Пітайчи матиме задоволення по-спілкуватися з ним через тиждень.

- Спасибо, Ланочка! Ты все так классно умеешь придумать!


Глава 46


«… У чому різниця між польотом і падінням, якщо тебе оточує абсолютна всепоглинаюча темрява? Напевно, ні в чому. Це всього лише різне сприйняття для нашого мозку. Навколо немає жодного предмету, до якого можна прив’язати своє місце розташування. Хоч в око стрель. Не відчувається навіть вітер. Тому створюється враження, що ти париш. Хоча це обман. Знизу під тобою нічого немає. Ніщо тебе не підтримує, значить, ти все-таки падаєш?

Однак логікою це осягнути не можливо. Необхідно прислуха-тися до власних відчуттів. Хоча і вони можуть бути лише породженням нашої уяви.

Коли ти занурений у морок і позбавлений дару бачити, наші мізки працюють по-іншому. Вірити своїм думкам в такі моменти не можна. Особливо тоді, коли не пам’ятаєш, як ти тут опинився.
А дійсно, як?

Треба згадати саме останній спогад з тієї реальності, де є світло, де думки гідні довіри, де не брешуть відчуття. Але ...

Пам’ять заснула. Якщо вона, звичайно, взагалі була. Що є лю-дина без пам’яті? Тілесна оболонка, що носить купу непотрібних органів? Або вона просто перетворюється у функцію? Але ж в такому випадку, хтось повинен думати замість неї? Хтось має нагороджувати її цією функцією?
 
Ні. Пам’ять тільки спить. Без пам’яті не народжуються думки. Без пам’яті людина може думати лише про те, що вона бачить чи відчуває. А зараз зір і відчуття мовчать.

А може, я – Бог? І в мене немає фізичної оболонки? Є тільки ці думки. Моя сутність – розум. А ім’я мені – Логос. Тоді не має значення, падаю я чи лечу. Я не можу розбитися. Я існую в іншому вимірі, де плоть не має значення. Я знаходжуся скрізь і ніде одночасно. Я всесильний і всемогутній. Хоча…

Бог має чимось керувати. Або хоча б за чимось наглядати. А навколо мене – темрява.

А може, я помер? Моє тіло зникло, душа перенеслася в інші світи, а залишилися тільки думки? Тоді чому від цієї ідеї мені стає боляче? Ні-і!!! Душа зі мною. Інакше болю не було б. Тоді де моє тіло?»

Он попытался перевернуться и ощутил жгучую боль в спине, словно его жарили на ребристой сковороде. Он услышал стон, хотя пока
и не осознал, что этот звук издавал он сам. Сейчас молодого человека переполняло счастье: его тело, душа и разум вновь стали триедины.

Пит очнулся в клетке, повисшей в воздухе. Ее прутья были настолько узкими, что сильно впивались в тело, а между ними в промежутках спокойно поместилась нога. Было очень темно. Поэтому Веслав не мог увидеть ни то, как клеть прикреплена к потолку, ни то, на какой высоте он находится. Единственным источником света оказался маленький бордовый шарик, зловещий и тусклый, который лениво передвигался внутри его темницы, бросая в пустоту потусторонние тени.

Юноша с огорчением обнаружил, что он не одет. Именно по этой причине прутья клети оставили на теле багровые полосы. Но это не проблема. Сейчас он наколдует себе одежду и обувь, и ему не будет так больно.

Но не тут-то было. Одежда действительно появилась, но за пределами клетки. И под воздействием силы притяжения рухнула вниз. Куда и как быстро она упала, Пит не слышал, поэтому и не смог на слух определить, насколько глубока пропасть, над которой висела его клеть.

Однако нужно было решать проблему с одеждой. Ибо находиться здесь голым означало обрекать себя на муки. Здесь было больно и стоять, и сидеть, и лежать.

Пит подошел к краю клети и протянул руку за ее пределы. Через секунду у него оказались столь вожделенные джинсы, футболка и куртка. Но вот незадача! Как Веслав не пытался, одежда никак не хотела пролазить сквозь прутья. Даже несмотря на то, что промежутки между ними были большие, рука юноши влезала вовнутрь только пустая, а одежда падала вниз.

Несколько часов Пит норовил перехитрить клеть, но так и не смог протащить вовнутрь даже носовой платок.
То же самое происходило и с другими предметами, которые создавал Веслав. Он пробовал уронить или просто направить на клетку различные тяжелые предметы. Но от нее все отскакивало, будто с внешней стороны она была сделана из пружины.

- Очухался? – услышал Пит незнакомый голос. Но его источник был покрыт мраком.

- Хто це? – раздраженно спросил он и не узнал свой голос. Веслав хрипел, словно надышался угарным газом.
Ответом на вопрос был глухой и мерзкий смех, выпущенный не-знакомцем глубоко из груди.

- Де я?

Смех усилился.

Пит понял: разговаривать с этим человеком бессмысленно. Смеющийся незнакомец здесь был только с одной целью – вывести Веслава из себя, внушив ему страх и безнадежность.

Питайчи нарочито потерял к нему интерес и попытался найти такое положение в клетке, когда ему будет больно менее всего. Однако он чувствовал, что незнакомец с любопытством наблюдает за ним.

- Можешь не стараться, - вдруг сказал тот же голос. – Эта проволока все равно будет впиваться в тебя, как бы ты ни стал. Единственное, что ты действительно можешь сделать, – это не жрать.

Незнакомец снова захохотал. Но Пит мысленно поблагодарил его, этот мужчина подал ему замечательную идею. Веславу нужно только уменьшить свою массу тела, или вообще создать здесь условия невесомости. Единственная неприятность заключалась в том, что это можно сделать только под куполом. А замедлять ход времени он сейчас не заинтересован. Ему необходимо, наоборот, ускорить время. Этого Питайчи еще не пробовал.

Веслав ненадолго отложил эту идею. Он решил к ней вернуться чуть позже, когда хотя бы поймет, чего от него хотят.

- Гей! Ти ще тут? – крикнул он незнакомцу.

- А шо?

- Поклич головного. Розмовляти хочу.
 
- А я и есть главный, - мужчина вновь отвратительно засмеялся.

- Такі уроди, як ти, головними бути не можуть.

- Слышь, козел, если со мной не хочешь гутарить, то вообще ни с кем не будешь! Понял?

- Щось мені в останній час щастить на гопоту. Гаразд! Ти мене переконав. Якщо денній кватрі не потрібна інформація, котрою я володію, тоді я буду спати. Бувай.

Пит демонстративно разлегся на днище клетки и слелал вид, что засыпает. Хотя в здравом сознании сделать это на режущих плоть проволочных прутьях было невозможно.

- Эй, погоди. Сча я приведу бригадира.

Как Веслав ни прислушивался, он не услышал ни шагов, ни звуков открывающихся и закрывающихся дверей – ничего.
Сколько прошло времени, он не знал. Наверное, много. Он неоднократно менял положение тела, но обнаружил, что на одну позу он тратит не больше одной минуты. После приходит невыносимая боль. Он даже попытался дать немного отдохнуть от проволоки своему телу, держась пальцами за прутья на потолке клети. Но так он вытерпел всего лишь секунд десять. Пальцы мгновенно стали кровоточить на фалангах.

- Ти Веслав Пітайчи? – спросил его незнакомый женский голос.

Пит понял, что чувствует себя некомфортно, будучи голым перед женщиной.

- Я думаю, що ви знаєте, хто я.

- Так, ми знаємо. Що ти нам хотів розповісти?

- Все залежить від того, що ви хочете від мене почути.

- Нам потрібна інформація про песта!

- Перепрошую, пані…

- Це неважливо.

- Гаразд. А чому я маю це розповідати саме вам?

- Тому що тільки від мене залежить, отримаєш ти свій одяг чи ні. А якщо ти будеш для мене дуже цінним, я навіть можу подумати про матрац.

- Заманливо. Але цього явно недостатньо. Що ще в цьому готелі мені можуть запропонувати?

- Знаєш, Пітайчи, якщо ти думаєш, що нам щось від тебе потрібно, то дуже помиляєшся. Я до тебе прийшла за власною ініціативою. У мене наказ щодо тебе – тільки доповісти про той час, коли ти прийдеш до тями. Потім Володар сам займатиметься тобою. Якщо ти не хочеш допомагати мені – не треба. Тобі тільки гірше.

- Так ви, пані, ініціативна, так?

- Я марную на тебе час, Пітайчи. Готуйся. Скоро у тебе будуть відвідувачі. Бувай.

«Та вони тут усі з розумом не дружать, - думал про себя Пит, когда его аудиенция закончилась. – Один дурень підказує мені, яким чином можна уберегтися від дротів, друга – майже прямим текстом каже мені, що я в резиденції денної кватри. І до того ж попереджує про швидку небезпеку. Такі вороги піклуються тобою більше, ніж найкращі друзі».

Виктор Малум узнал о том, что пленник пришел в сознание, очень быстро. Уже через несколько минут он был в темницах. Но когда он туда спустился, Владыка увидел занимательную картину: посредине клетки теперь находился шар из лилового света, который истекал из руки Веслава. Сам же юноша парил внутри этого шара. Лицо у него было счастливое, глаза закрыты, словно он медитирует, ноги парень сложил по-турецки, а ладони держал соединенными у груди. Сейчас Пит был больше похож на ожившего Будду, а лиловый ореол придавал его образу божественности.

- Что это такое? – Малум был зол.

- Пробачте, Володарю, - ответила бригадирша тюремщиков, - але, певно, він прискорює час. Купол ліловий, а це значить…

- Я знаю, что это значит, - с угрозой сказал Владыка. – Я спрашиваю, почему вы позволили ему запустить этот купол?

- Ми не знали…

- Дебилы! Почему вокруг меня одни дебилы?! Значит так. Возле пленника дежурить круглосуточно. Есть и в туалет ходить ему же надо. Поэтому он будет вынужден убрать купол. Сразу, как это произойдет, запускайте свой купол времени. И чтобы он был таким большим, как все здание резиденции. Понятно?

- Так, Володарю.

- Я надеюсь, тебе не нужно объяснять, что следить за пленником должны только те люди, которые способны запустить такой купол?

- Ні, Володарю.

- Вот и славно.

- Але ж, Володарю, ми не знаємо, як швидко він прискорив час…

- Будете ждать столько, сколько нужно. Выполнять!
 

Глава 47


У Оляниного класса начались трудовые будни.
Хоть уроки и шли почти круглосуточно через каждые 2-4 часа, у ребят было достаточно времени для отдыха. Промежутки между занятиями дети удлиняли настолько, насколько могли. Оляне даже показалось, что за первый день учебы прошло несколько недель.

Теперь девочке было понятно, почему ее одноклассники такие умные. Единственное, о чем она переживала, – что придет такой момент, когда ей нужно будет доказывать свое соответствие. А в ее пестовском детстве просто не было таких возможностей получить новые знания или просто окунуться надолго во что-то интересное. Планка была очень высока. Раз уж она сюда попала, было жизненно необходимо отвечать ее окружению.

Оляна поделилась своими переживаниями с Мелани. Та ей посоветовала побольше читать, а что непонятно – спрашивать у друзей. И Олянка принялась за чтение. Но сначала она поинтересовалась у каждого своего одноклассника, что ему интересно, какие книги он любит. И таким образом девочка собрала свою библиотеку.

Об Оляне нельзя было сказать, что она в своей прошлой жизни не могла обойтись без книг. Как любой другой живой и подвижный ребенок, она предпочитала больше времени проводить на улице, чем дома. Но и невеждой она не была. Ей очень нравилась археология. И это было не просто детским развлечением. Будучи у бабушки на каникулах в Николаевской области, она частенько пропадала в полях с металлоискателем. Этот прибор, как и само увлечение, достался ей по наследству от дедушки. Придя домой, она первым делом через интернет старалась идентифицировать находки. Причем делала она это самостоятельно. Правда, чаще всего ошибалась.

Еще Оляна всерьез интересовалась палеонтологией и геологией. Прошлым летом она даже уговорила папу свозить ее в Нью-Йорк в Американский музей естественной истории. Там они провели целую неделю, почти все светлое время суток обсуждая экспонаты. Возвращались они тогда через Москву, поэтому «по дороге» заскочили еще и в местный палеонтологический музей. А в секции туристов-геологов во дворце пионеров Олянка была завсегдатаем с первого класса.
 
Как для ребенка ее склада ума и характера Оляна читала в своей пестовской жизни достаточно. На ее столе, конечно, с трудом можно было представить художественную литературу. Если не считать «Гарри Поттера», то она от силы прочла полторы книги. Но вот энциклопедии, справочники, всевозможные учебники можно было встретить в ее комнате везде: и в кровати, и под нею, и даже среди игрушек. Олянка спокойно могла зачитаться во время игры, например, университетским учебником по петрографии. Родителям часто приходилось проверять ее портфель, потому что дочка частенько бросала туда килограммовый томик для более приятного и полезного времяпрепровождения в школе. И по этой причине у ребенка часто болела спина.

Но сейчас ей были нужны знания несколько другого характера: по философии, социологии, психологии и даже менеджменту. И этот пробел Оляне предстояло заполнить очень быстро.

Самообразование ей давалось нелегко. В нем было очень много скучного и непонятного. Но ребенок уже изобрел способ себя увлечь. Ей было достаточно оживить мудреный фолиант, и сразу же учеба начинала отблескивать интересностью. Оляна замучила вопросами Мелани, так как к другим одноклассникам она подходить опасалась. Подруга воспринимала все стоически и с большим терпением. Когда и Мелани не могла удовлетворить Олянино любопытство, британка сама обращалась за помощью к Иштвану или к Роме и только затем объясняла все Олянке.

Самообучение и в частности уроки Оляне очень нравились даже несмотря на то, что преподаватели задавали просто невообразимое количество домашнего задания. Чтобы его выполнять качественно, студентам приходилось прикладывать титанические усилия. Олянка же, взгромоздившая на себя еще и дополнительную работу, действо-вала на грани, а иногда и за гранью своих возможностей. Она отправ-лялась спать чаще других учеников, а, значит, и времени она тратила больше всех.

Неожиданно для себя Оляне больше всего понравился предмет «Утреннекватральная культура». Валентина Васильевна Кепчаная, хоть с виду и казалась злой теткой, оказалась первоклассным специалистом в этой области. Поэтому у тех студентов, которые недоумевали, почему этот предмет читает представитель ночной кватры, вопросы отпали сами собой после первого урока.
 
Валентина Васильевна обладала достойным качеством: сложное представлять просто. Она говорила доступным языком, но при этом была очень строга. Ее строгость находилась на грани справедливости. Но тем студентам, которые быстро приняли правила игры, становилось проще. Оляна была одной из них. Своими требованиями Кепчаная была похожа на ее маму. Поэтому привыкать девочке к подобной жесткости со стороны учителя пришлось недолго.

Сам предмет изучал различные утреннекватральные системы – как человеческие, так и любые другие. Самым главным для понимания этих систем было определить их характер и причину возникновения. Сама Валентина Васильевна о слове «культура» в названии курса сказала, что оно обозначает набор повторяющихся ежедневных действий, которые влияют на мировоззрение, мораль и общественные устои. А вы-шиванки, борщ и жовто-блакитные стяги с тризубцем – это не больше чем символы этой культуры. Они также имеют значение, но не большее, чем любые другие символы. Поэтому во время обучения они будут уделять больше внимания тому, почему песты придают значение рассыпанной соли на столе, нежели тому, почему кто-то кичится своей вышиванкой.

Но сначала им нужно понять, что это такое – «культура утренней кватры». Поэтому темой первого урока у Кепчаной стало «Утреннекватральное изобразительное искусство». Самое удивительное, что Валентина Васильевна рискнула совершить выезд с классом буквально через шесть часов после знакомства. Они посетили галерею Айвазовского и несколько художественных музеев. Учительница показывала отличительные черты работ художников из утренней кватры.

На следующих уроках они изучали музыкальные произведения утренних композиторов, творения утренних писателей, архитектуру утренних зодчих и так далее. Кепчаная научила студентов безошибочно улавливать утреннекватральные нотки в сонатах Скарлатти, в божественной музыке Чайковского, в творениях Хачатуряна. Теперь многие ребята по-другому посмотрели на пьесы Мольера, на романы Дюма и Гюго, на рассказы Диккенса. Ради забавы на занятиях преподавательница предлагала ученикам определить кватральность того или иного народа по народным сказкам. После занятий по утреннекватральной архитектуре Оляна наконец поняла, почему стиль ар-деко, в котором могли присутствовать элементы вечернекватрального ампира, производят такое сильное впечатление на людей, у которых ощущения в пятом терминате. Ученики даже научились находить утреннекватральные штрихи в стилях других кватр. Ну и, само собой разумеется, студенты уловили утреннюю сущность романтизма, деконструктивизма и фран-цузского кантри.

В отличие от Голика, Кепчаная задавала учащимся на дом практические задания. И к огромной стопке Оляниной литературы прибави-лась еще одна значительная партия книг по искусству и художественным произведениям утреннекватральных авторов. По каждому из произведений девочка должна была писать то реферат, то эссе, то просто сочинение. Радовало только то, что большинство работ они делали в своих четверках.

Оставшиеся три школьных курса пока были очень похожи друг на друга. Каждая из трех преподавательниц во время первого занятия заявила, что их предметы больше практический, нежели теоретический. И первым делом все три педагога решили вложить в голову детей информацию о тех кватрах, которым служат. Для Оляны, а тем более для других ее одноклассников, этот материал оказался не новым. Но, тем не менее, ребята не роптали. Все три учительницы оказались заложниками того, как быстро Голик прочитает свой начальный теоретический курс по терминатам часа утренних ритуалов. Сам же Антон Вячесла-вович с коллегами по этому поводу не совещался. Он решил допустить детей к пестам только после того, как он будет окончательно уверен в каждом студенте.

Занятия у Голика были самыми шумными среди всех пяти и самыми длинными. Урок, где студенты разбирали первый терминат этого часа «ощущения», учитель дважды прерывал на сон. Когда он говорил, что студенты на практике попробуют все 1000 способов, о которых на-пишут в эссе – он не врал. Действительно, попробовал каждый и 1000 раз.

Иштван оказался очень хорошим партнером по тренировкам. Его предложения и замечания очень помогали Оляне. При этом венгр от-давал отчет, что она сильнее и талантливее, и не стеснялся учиться на Олянкином примере или прямо просил ему помочь, если у мальчика что-то не получалось.

На следующем уроке, когда пришло время практиковать второй терминат часа утренних ритуалов «эмоциональность», Оляна занималась в паре уже с Надийкой Грынькив. У обеих этот терминат был первым, однако Голик требовал от них, чтобы студентки старались работать по нему так, как представители его часа. Это было немного затруднительно. Нужно было перестраивать свои мозги, убеждать себя, что эмо-циональность – всего лишь орудие в их руках, а не самое главное в жизни. Надийка даже разревелась от постоянных придирок Антона Вя-чеславовича. Он ей просто не давал спуску, постоянно контролировал ее. А проверяя, выдавал нелестные комментарии. И в итоге поставил ее квартету ноль баллов.

За этот урок ученики также дважды ходили спать. А сколько раз Голик прерывал урок на пятиминутные перекусы и более продолжи-тельные обеды, никто даже и не старался подсчитать.

Но далее стало проще. Тренировку третьего термината «ритмичность» остановили лишь дважды и то на обед. А следующее занятия по четвертому болевому терминату «целесообразность» – только один раз. Наверное, преподаватель просто спешил пройти неприятные ему темы. В результате самые высокие оценки квартеты получили именно на этих уроках.

В конце недели в пятницу Антон Вячеславович предложил четверкам выбрать для себя тему исследований на библиотечный день. Оляна, Мелани, Сергей и Валера посовещались и решили разобраться, как действуют представители часа утренних ритуалов в экстремальных условиях. Хотя Голик записал у себя: «в условиях форс-мажора». Но ребята спорить с ним не стали. Форс-мажор так форс-мажор!

Практические занятия по терминатам дали Олянке очень много. Теперь она представляла, как они работают не только у нее. Ведь поначалу все эти «эмоциональности и ощущения» звучали для девочки чересчур абстрактно. Но сейчас она знала, что первый терминат поз-воляет представителям часа утренних ритуалов быть людьми привычных удовольствий и простых житейских радостей, считаться с привычками и удобствами окружающих, не нарушать чужой покой, заботиться о своем здоровье и хорошем самочувствии своих близких, окружать себя приятными мелочами, одеваться просто и со вкусом, отвергать крайности, держаться в тени и не выделяться, уметь занять позицию золотой середины, изучать мир вещей, любить взять предмет в руки, потрогать его, ощутить его физические качества, надолго запоминать ощущения и многое-многое другое.

Второй терминат помогает понять причины человеческих эмоций. Эти люди знают, как развеселить или разозлить того или иного человека. По этой же причине в общении неформального характера они неизменно дружелюбны, демонстрируют оптимизм, любят повеселиться в тесном кругу друзей, стремятся развеселить окружающих шутками, намеками, розыгрышами. Их мысли направлены на способы получения положительных эмоций. В споры, разногласия, выяснения отношений они не вмешиваются, так как со всеми хотят жить в мире.

Третий терминат заставляет их быть неторопливыми, размеренными и плавными. В общении с другими людьми час утренних ритуалов не жалеет времени, умеет растягивать удовольствия. Они не любят торопливых, вечно спешащих людей. Время обычно работает на них: что не удалось сейчас, то будет наверстано в будущем. Представители этого часа не любят связывать себя сроками и не отличаются пунктуальностью. Они все делают в удобном для себя темпе и всегда найдут причины своим опозданиям. Окончательное решение эти люди откладывают до последней минуты. Внутренне они довольно изменчивы и часто колеблются.

Четвертый терминат определяет их продуктивную работу, если люди ждут от них помощи. Они очень нуждаются, чтобы их усилия замечали и ценили. Если их не хвалить, не отмечать результаты работы положительным отношением, внутренне они очень обидятся, хотя и не покажут этого. Эти люди хозяйственны. С удовольствием занимаются снабжением, обустройством помещений. Особенно стараются перед проверками или приходом гостей. Деловые вопросы решают через своих друзей и знакомых. Они очень привязаны к своей работе, роду занятий. Им тяжело менять профессии, нарушать привычный, устоявшийся порядок. Но, с другой стороны, именно целесообразность обуславливает их боязнь принимать решения и даже рассуждать логически. Однако у всех есть слабости...

Оставшиеся четыре термината их класс будет изучать только на следующей неделе. А пока ребят ожидают первые выходные.


Глава 48


В субботу пришло Рождество. О библиотечном дне речь даже не шла. Поэтому многих ребят в сочельник сразу после урока «Час утренних ритуалов на службе у ночной кватры» отпустили по домам. В башнях остались только Олянка и Мелани. Хотя Серега Клименко и приглашал их обеих к себе в гости в Донецк, девочки отказались. Во-первых, для Олянки это было опасно. Ее все еще могли раскрыть. А во-вторых, у них было достаточно дел здесь, в Киеве. К тому же девочкам не хотелось объяснять Сереже, почему это они не пойдут на встречу со Старейшинами ночной кватры. Мелани решила составить Оляне компанию. Оправдываться всегда проще постфактум.

В рождественское утро девчонки обменялись праздничными подарками и устроили себе торжественный завтрак. Мелани подарила подруге серебряный кулон и объяснила, что он не простой. Внутри кулон сделан в виде книжицы, в которой в дальнейшем будут появляться изображения дорогих для нее людей. Олянке не терпелось поскорее открыть подарок и заглянуть вовнутрь. Она боролась с волнением, и руки у девочки немного дрожали. Наконец маленький замочек отщелкнул, и на первых двух страницах Оляна увидела маленькие портреты улыбающихся мамы и папы.

- Це твої батьки? – cпросила Лана.

У Олянки ком подступил к горлу, ответить она не могла. Девочка лишь судорожно закивала головой и смахнула единственную слезинку, которая предательски без разрешения покинула ее левый глазик.

- Давай подивимося, що там далі? – предложила британка.

Оляна перевернула крохотную страничку, и теперь на нее смотрел Пит, в своем привычном задумчивом состоянии. А по соседству с ним расположился портрет Мелани. Остальные странички пока еще были пусты.

- Дякую, Олянко. Мені дуже приємно. Це дуже багато важить для мене. Я тебе також вважаю за найкращу подружку. А хочеш, я тобі покажу моїх найближчих і найрідніших людей?

- Конечно. А как ты это сделаешь?

- У цього кулона є секрет. Він показує портрети дорогих людей тим, у кого знаходиться в руках. Дай мені його на хвилинку.

Теперь Мелани открыла кулон, и действительно, изображения поменялись. На первой странице появился портрет седого пожилого
мужчины с добрыми и умными глазами.

- Це мій дідусь, - объяснила Лана. – А це моя мама.

Госпожа Подоляк оказалась хрупкой, в меру красивой женщиной лет сорока. Со своего портрета она смотрела на дочку и ее подругу испуганными и немного затравленными глазами. В отличие от Мелани, ее волосы были редки и выделялись жгучей чернотой. Дочь, скорее всего, была больше похожа на отца. Но его портрета в кулоне почему-то не оказалось.

- А где твой папа? – cпросила Оляна.

- Ти його тут не знайдеш. Хоч я його і люблю, але він деспот. Його відношення до мами просто жахливе. Я б на її місці вже давно покинула батька. Але вона терпить і все йому прощає. Ще тато іноді намагався вести себе зі мною так, як із матір’ю, але я дала йому відсіч. Іноді мені здається, що він мене боїться. Розумієш, він належить годині денної заданості. Мій перший термінат – це його четвертий. Я розумію, що я дещо талановитіша за нього. І він це розуміє. Тому намагається себе стримувати. Але в нього погано виходить. Двічі мені довелося всерйоз захищатися від нього. І це для нього був дуже сильний удар по самолюбству. Багато у чому це є найважливішою причиною, чому я вчуся тут, а не в Англії. Хоча мені тут подобається більше.

- А почему он не может просто приехать сюда и забрать тебя домой?

- Ну, теоретично він це може зробити. Але батько реально оцінює свої сили. Одна справа – сидіти в Оксфорді і на відстані наказувати мені повернутися. А зовсім інша – приїхати сюди і зсилити мене. Він розуміє, що добровільно я не поїду. А змусити мене в нього сили не-достатньо.

- Значит, он тебя боится?

- Певно, що так.

На других страницах кулона находились портреты двоюродных сестричек, тети и бабушки Мелани. А на последней Олянка обнаружила себя. Здесь она была изображена девочкой.

- Ты права, Лана. Это очень приятно, - сказала Олянка, и подружки обнялись.

В свете такого подарка Олянин презент выглядел буднично и даже мелко. Поэтому, прежде чем Мелани успела его открыть, подружка выхватила сверток из ее рук и сказала:

- Извини, Ланочка, мне нужно с твоим подарком немного поговорить. Я его сейчас верну.

Оляна что-то шепнула свертку и торжественно вручила его подружке. У Мелани горели от нетерпения глаза. Она неистово разрывала оберточную бумагу, и, когда обнаружила внутри обыкновенный зимний нежно-голубой шарфик в цвет ее глаз, то не смогла скрыть своего разочарования.
 
- Я знаю, - сказала Олянка, - в этом мире не принято дарить друг другу одежду. Но этот шарфик необычный. Встань и примерь его.

На личике Ланы вновь блеснула надежда, и она накинула на себя подарок. Внезапно шарф увеличился в ширину, и теперь он больше был похож на одеяло, так как уже доставал девочке до пят.

- Ой! – Мелани передернуло от неожиданности, и она стала поскуливать и дрожать от удовольствия.

- Я долго думала, - объясняла Олянка, - как побаловать твой пятый терминат – ощущения. И ничего не могла придумать, кроме «почухать спинку». А этот шарфик умеет чухать спинку лучше всех. А еще он может гладить волосы, если ты его накинешь на голову, и делать любой массаж.

- Дя-ааа-кую!

Мелани все еще трясло от переживаемых приятных ощущений. Было видно, что она не в силах сама остановиться и снять этот шарф. Оляне пришлось помочь подруге.

- М-мм… Як це приємно! – наконец выговорила британка, когда подружка сняла его со спины. – За останні дні у мене це було найбіль-шим бажанням, щоб мені хтось почухав спинку. Як ти вгадала?

- Ну, может быть, мне что-то нашептал мой теперешний чтец судьбы, - Оляна указала пальчиком в небо.

Лана хитро улыбнулась и сказала:

- Дякую ще раз. Таких подарунків у мене ще ніколи не було. Ти найкраща, Олянко!

После этого девочки позавтракали и отправились на прогулку. Ремез уточнил, куда они отправляются, и получил весьма обтекаемый и невнятный ответ, но все же отпустил парочку. Правда, подружки и сами не знали, куда пойти. Поэтому они стали методично переносить себя по главным площадям и детским паркам разных городов Украины в надежде увидеть что-то интересное. В этом приятном приключении у них и прошли целые сутки.

На следующий день ровно в полдень Оляна и Мелани стояли на Золотых Воротах между станцией метро и летним кафе, которое, естественно, зимой было закрыто. Ирландский паб находился с другой стороны этого исторического места Киева на углу – улиц Золотоворотской и Ярославов Вал. Но девочки не знали, что им нужно идти туда. Поэтому им оставалось только ждать.
 
Простояли они там долго. Через какое-то время Олянка увидела знакомое лицо. Это была та самая представительница шведской дневной гвардии, которая несколько дней тому назад приходила к ним во Дворец часа утренних ритуалов. Иностранка тоже заметила Оляну и подошла к девочкам.

- Hi! Are you Olyana? (Привет! Ты Оляна?) – спросила она.

- Who are you, miss? (Кто вы, мисс?) – вместо ответа недоверчиво произнесла Мелани.

- Oh, you came with a friend. My name is Frida. The guys sent me to check where you are. Maybe you just don’t know where you need to go. We didn’t write about it in the note. We were afraid that it might fall into the wrong hands. So, we checked whether someone was following you. (О, ты пришла с подругой. Меня зовут Фрида. Ребята послали меня проверить, где ты. Может, ты просто не знаешь, куда тебе нужно идти. Мы не написали об этом в записке. Мы опасались, что она может попасть в чужие руки. Поэтому, мы проверили, не следит ли кто-нибудь за тобой.)

- Что она говорит? – Оляна не знала английский.

- Вона каже, що її звуть Фріда, - начала переводить Лана, но Оляна перебила ее.

- Это я и сама поняла.

- Ще вона казала, що їм потрібно було перевірити, що за нами ніхто не слідкує. Тому вона затрималася.

- А можем ли мы ей доверять? Спроси у нее, как зовут наших общих друзей из Дальнего Махно?

Лана перевела вопрос на английский.

- Okay! – сказала Фрида. – Well I know Andrew Mahatko, Dominica &Tikhon, his sister Glafira, Alyona, Tanya & Tala, Nick and the old man. Unfortunately, I don’t remember his name. (Окей! Ну, я знаю Андрея Махатько, Доминику и Тихона, его сестру Глафиру, Алену, Таню и Талу, Ника и старика. К сожалению, я не помню его имени.)

- Валентин Максимович, - подсказала Олянка.

- Exactly! Valentin Maksimovich! Check is over, isn’t it? (Точно! Валентин Максимович! Проверка окончена, не так ли?) – улыбнулась Фрида.

- Спроси у нее, почему она не назвала имя Гены Сороки? – обратилась к подруге Оляна.
 
Фрида изменилась в лице. Она что-то быстро сказала по-английски и взяла Олянину ладонь себе в руки.

- Вона каже, що він загинув. Мені дуже шкода, Олянко.

Девочку словно оглушили. Смерть Гены она приняла на свой счет. Он умер ради нее. Чтобы она могла жить. Как же так? Почему? Зачем?

Фрида все еще держала ее ладонь и потихоньку вела детей в паб. Шведка не знала, как успокоить, подбодрить ребенка. Даже если бы она знала украинский или русский, что здесь скажешь?

Когда они все втроем зашли вовнутрь и Олянка увидела знакомые лица, она первым делом бросилась на шею Валентину Максимовичу и разревелась. Что девочка говорила старику, она не помнила, но в итоге и у Жукова на лице проступили слезы.
Тем временем Глафира остановила время.

Выговорившись и наплакавшись, Оляна вспомнила, что не представила друзьям Мелани, и рассказала, что Пита арестовали дневные гвардейцы. Ребята же отметили, что она поступила абсолютно правильно, доверившись этой девочке. Ситуация была тогда критической, и если бы не подруга, Оляна могла бы наломать дров.

Затем она поведала друзьям, как они с Веславом готовились к экзаменам, как на день святого Николая она сдавала их, и как они с Питом прятались до 31 декабря у Василия Севешина.

- Севешина? – удивился Тихон. – Как Питайчи угораздило с ним связаться?

- Он догадался, что я пест, - объяснила Оляна.

- И что, он шантажировал вас?

- Нет. Он просто предложил свою помощь. И Пит согласился.

- Он что, с дуба рухнул? – недоумевала Таня. – Как он мог на такое пойти?

- Он тогда мне сказал: «Держи друзей близко, а врагов еще ближе», - процитировала друга Оляна.

- Ну, вот и надержался! – произнесла в сердцах Тала. – Несомненно, его арест – это Васиных рук дело.

- Мы этого еще не знаем, - попытался угомонить сестер Жуков. – Разве у кого-то из нас есть основания не доверять решениям Веслава? Поэтому не нужно делать поспешных выводов. Севешину было бы логичнее передать их не дневной гвардии, а вечерней полиции. И если бы Вася их предал, то Олянку уже давно обхаживали бы Кулиш и Семенович. Здесь произошло что-то другое. И мы пока не знаем, что именно. Хорошо одно: Оляна сохранила свое инкогнито. Это дает Веславу шанс. Но, в любом случае, с этим Севешиным нужно поговорить. Как давно ты его в последний раз видела, Оляна?

- Перед церемонией посвящения, - ответила она.

- А потом ты его не искала?

- Искала. Но он пропал.

- Может, его тоже арестовали? – предположила Доминика.

- В этом случае Шунин бы поднял всех на уши, - не согласился с нею муж. – Нет, здесь что-то другое. У кого из нас есть концы среди вечерней кватры?

- У Виолеты Масыгиной папа там работал, - вспомнил Каревских. Он сегодня нянчил маленького Мирослава самостоятельно. – Еще все семейство Чумазых служило вечеру. А дедушка Димы Махача вообще был Главным Хранителем в Полтаве.

- Коля, они все мертвы, - осадила его Нацеви.

- Так родственники, может, и живы, - не успокаивался Николай.

- Коля, как ты это все себе представляешь? - продолжала Ника. – Мы приходим к родственникам погибших одноклассников, к незнакомым, по сути, людям, и просим их помочь нам разыскать какого-то Васю в память о наших друзьях?

- А что в этом плохого, Ника, - не понимал Каревских. – Нет, ты объясни мне?!

- Плохого, может быть, и ничего, Коля, - вклинился в перепалку Валентин Максимович. – Только, во-первых, ты уверен, что они отнесутся к этому так же нормально, как и ты? А во-вторых, как ты им объяснишь, для чего тебе это надо? И еще, в-третьих, не забывай – это вечерняя кватра. Что ты им можешь предложить взамен за их услуги?

- Есть еще и в-четвертых, - сказала Тала. – Не факт, что эти люди вообще могут нам помочь. Нам нужен кто-то из окружения Шунина. Вечерняя кватра четко разделяет людей на своих и чужих. Поэтому даже Главный Хранитель из Полтавы нам вряд ли чем-то может быть полезен.

Все это время Мелани переводила разговор для Фриды. Но неожиданно девочка обратилась ко всем:

- Я дужу перепрошую, що втручаюся, але не було б простішим просто прослідкувати за офісом цього Шуніна і втертися у довіру комусь з його найближчих підлеглих?

- Устами младенца… Да ты просто умница, Ланочка! – восхитился простоте идеи Тихон. – У нас даже супершпион есть. Даже целых два. Андрюха и Фрида.

- А почему я сразу? - не понял, о чем речь Махатько.

- Да потому что никто так не умеет втираться в доверие к дамам, как ты, Дон Жуан. А Фридочка не оставит равнодушным ни одного мужчину.

- I agree! (Я согласна!) – закричала Фрида, когда услышала от Мелани перевод.

- Вот и отлично! – подвел итог Жуков. – С завтрашнего дня начинаем слежку. Теперь надо подумать, как мы будем спасать Веслава.

- А что тут думать, - сказала Алена. – Вон у Андрея мама работает в Лавре. Нужно просто попросить, чтобы она навела справки…

- О чем ты говоришь, Алена?! - перебил ее Махатько. – Она же в вестнике служит, а не в темницах. Откуда ей знать, кто в этих подземельях содержится. Кроме того, ты понимаешь, что это служебное преступление. Или ты хочешь подвести мою мать под монастырь за нарушение клятвы?

- Он прав, Алена, - Валентин Максимович положил ей руку на плечо, - его мама нам не поможет. Это чересчур опасно.

- Проте вона може спокійно провести вашу супершпигунку у резиденцію денної кватри, - как бы между прочим предложила Лана. – Я ж так розумію, що Фріда у себе на батьківщині служить дню?

- Точно! – обрадовался в очередной раз Тихон. – Это значит, она может зайти без приглашения почти куда угодно.

- Но это очень опасно, - испугалась Алена.

- I agree! (Я согласна!) – еще раз, но теперь еще более радостно закричала Фрида.

- Вот и порешали, - резюмировал Жуков. – А твою маму, Андрюша, мы ни во что посвящать не будем. Ты только попросишь ее по-казать Фриде Лавру и резиденцию Владыки. Вот и все.

- Хорошо, - согласился Махатько, хотя перспектива знакомить Фриду с родителями его не прельщала.

- Ну что, молодежь, - сказал Валентин Максимович, - нам остается только все детально спланировать.

 
Глава 49


Следующая рабочая неделя шла так же медленно, как и предыдущая.

Студенты начали съезжаться в общежитие только под утро. Даже несмотря на то, что в воскресенье все они, за исключением Оляны и Мелани, вместе провели несколько часов в резиденции ночной кватры, ребята успели соскучиться друг по другу. Встретили их в Пуще-Водице очень душевно и даже как-то слишком по-домашнему. Никто из старейшин не выразил удивления отсутствием двух учеников, чего нельзя сказать о самих ребятах. Поэтому каждый по прибытию на Крещатый холм заходил поочередно к двум подружкам и выяснял причины такого странного, на их взгляд, поведения. Лана придумала историю, будто ей нужно было провести этот день в вместе со своей родственницей из Англии, а Олянка согласилась составить компанию, чтобы той не было слишком скучно. Ведь у них уже есть приглашения от ночи, и они могут прийти в Пущу-Водицу в любой момент. А вот хорошее впечатление родственницы Мелани об Украине, возможно, переубедит в будущем отца британки сменить гнев на милость.

Все уроки, кроме «Мудрости часа утренних ритуалов» проходили как-то обыденно. Голик же окончательно поддался своим комплексам и страхам и вовсю бесчинствовал на своих занятиях. В понедельник Оляна впервые в жизни получила неудовлетворительную оценку. Понятное дело, ее «единица» была незаслуженной. Однако, если сравнивать с рефератами Ромы Косевича, Иштвана Эрдейи и даже Мелани, в которых даже светила психиатрии нашли бы для себя что-то новое и интересное, оценка казалась адекватной, ибо ребята получили всего лишь «четыре». Антон Вячеславович не знал, чего хотел. Его требования менялись чуть ли не ежесекундно. Все это сильно раздражало ребят и вносило в занятия нервозность.

Практика по неосознаваемым терминатам часа утренних ритуалов также была Олянкой завалена. Хоть она и заработала за неделю две «шестерки», «пятерку» и «четверку», девочка чувствовала себя униженной. В своей пестовской жизни она училось хорошо. Местами даже очень хорошо. И это несмотря на стойкое негативное отношение со стороны учителей и других детей. Сейчас же все было в точности до наоборот. С отношением – все было замечательно. Ну, разве что за исключением выбриков (как выражались одноклассники) Антона Вячеславовича. А в учебе Олянка терпела фиаско.

К утру пятницы квартет «дельта» имел в своем активе катастрофические 97 баллов. И при этом Олянкина четверка была еще не на последнем месте. Моральный дух у всех студентов без исключения был хуже некуда. Не получая должной оценки за свои труды по основному предмету, некоторые ребята уже всерьез подумывали о смене места учебы. Перед первым пятничным уроком Ремез собрал преподавателей на педагогический совет.

- Я не могу их допустить к пестам, - отбивался от коллег Голик, когда некоторые из них предложили немного разнообразить деятельность студентов. – Они не успевают.

- Антон Вячеславович, - обратилась к нему Мартыненко, - скажите, пожалуйста, в вашей педагогической практике когда-либо были такие же случаи, как сейчас?

- Я не могу рассматривать предыдущий свой опыт, - ответил Голик. – Он просто бессмыслен с этими детьми. Они значительно талантливее всех предыдущих моих учеников.

- Хорошо. Тогда вспомните, пожалуйста, как быстро вы допускали учеников к пестам прежде?

- Обычно теоретический курс длился три-четыре недели. Самый короткий срок – две недели.

- Боже мой! Антон Вячеславович! – с места вскочила Кепчаная. – Ну, если самый короткий срок с обычными детьми у вас был всего две недели, то почему вы с этими так долго мучаетесь? Может, у вас требования к ним сильно завышены?

- Естественно! – Голик тоже поднялся. – А как же иначе! Им все дается легко!

- Невже потрібно, щоб їм все давалося тяжче? Щоб вони просвітку не мали? – вступила в разговор Гончар. – Це що, така помста? Що, вони не такі, як усі?

- Я никому не мщу, - Голик старался говорить медленно и спокойно, хотя внутри у него все кипело от злости и от того, что его не понимают. – Я всего лишь хочу, чтобы к детям относились согласно того, что они собой представляют.

- Замечательно, Антон Вячеславович, - сказала Ковальская тоненьким игривым голосочком, который доносился откуда-то из под ее традиционной старомодной шляпки. – А вы хотите, чтобы к вам относились согласно того, что вы собой представляете?
 
- Что вы хотите этим сказать, Изабелла Андреевна?

- Ну, то, что вы не такой уж и талантливый человек. Особенно на фоне наших деток. Теперь же мы знаем, по каким критериям вы относитесь к другим людям. Стоит ли нам теперь вести себя с вами как с серостью? Или лучше как с пошлой будничностью?

- Не думаю, что я этого заслужил, Изабелла Андреевна, - глаза у Голика покраснели, будто он собирался расплакаться.

- Так и студенты не заслуживают подобного отношения, Антон Вячеславович, - эту фразу Ковальская произнесла, смотря в глаза Голику. А для этого ей понадобилось приподнять широкие поля ее шляпки спереди.

- Коллеги! – примирительно произнесла Кепчаная. – Давайте будем вести себя конструктивно. И не будем больше обсуждать методы друг друга. Какие будут предложения?

Неожиданно для всех слово взял руководитель:

- На мой взгляд, для учеников необходимо провести аттестацию. Причем сделать это нужно не для каждого по отдельности, а в четверках. Когда они работают в группах, у них ответственности больше. Тех, кто пройдет аттестацию, можно допускать к работе с пестами. Тех, кто не пройдет, аттестовать через неделю.

- Замечательная идея, - воскликнула Мартыненко. – Это значит, что уже сегодня мы можем хотя бы с некоторыми из них заняться практикой.

Все ждали, какое решение примет Голик.

- Хорошо, - сказал он. – Я согласен. Но с одним условием. На аттестацию мы будем вызывать их по одному. И если кто-то из квартета не пройдет аттестацию, то не допускается к пестам вся четверка. Договорились?

Всем пришлось согласиться. Хотя с таким подходом смысл аттестации четверок терялся. Можно было смело допускать каждого учащегося индивидуально. Но спорить с Голиком никто не хотел.

Студенты встретили новость с полным безразличием. Неделя у них выдалась тяжкая. Занятия у Антона Вячеславовича были изнуряющими и не приносили радости. К пятнице учащиеся настолько устали физически и психологически, что наплевательское отношение к своему ближайшему будущему было вполне объяснимо.

Детям дали время на подготовку. Но не все использовали его по назначению. Квартет «гамма», например, решил качественно отдохнуть. Сначала они с разрешения Ремеза вышли на прогулку в парк, а затем в комнате Коли Коловертя устроили многочасовую партию в преферанс. Выиграл, кстати, Рома Косевич, но только потому, что Юра Тулик все время подыгрывал Надийке.

Все оставшиеся четверки работали. Олянка убедила свой квартет заниматься вместе, хотя у всех было желание разойтись по своим комнатам. Кое-как подготовившись к аттестации, квартет «дельта» первым спустился вниз в актовый зал. Ребята доверили Оляне быть их представителем.

- Извините, можно зайти? – неуверенно заглянула в зал девочка.

- Заходи, Киприан, - Ольга Викторовна Мартыненко была даже рада Олянкиному приходу. – Что ты хотел?

- Я хотел сказать, что мы уже готовы.

- А вы надолго останавливали время? – поинтересовалась Кепчаная.

- Только минут на пятнадцать, Валентина Васильевна. Но нам уже ничего в голову не лезет. Лучше отмучиться сразу и прийти через неделю, чем безрезультатно насиловать себя.

Преподаватели укоризненно посмотрели на Голика. Но тот как будто бы не замечал этого.

- Хорошо, Кип, - сказал он. – В каком виде ты хочешь, чтобы тебя протестировали: в виде экзаменов или в виде опроса?

- Мне все равно, Антон Вячеславович. Давайте экзамены.

Возле Олянки на столе появились рассыпанные веером экзаменационные билеты.

- Можешь выбрать себе один, - предложил Голик.

Олянка послушалась. Она вытащила листок из середины веера и прочитала вслух:

- Первый терминат часа утренних ритуалов.

- Можешь отвечать, - сказала Мартыненко.

- Погоди, Кип. Эту тему ты знаешь. Я не сомневаюсь. Ты лучше расскажи нам о пятом терминате. Помнится, ты получил по этому занятию «единицу».

- Але це нечесно, - возмутилась Антонина Сергеевна Гончар. – Хлопець витягнув один білет, а ви, Антоне В’ячеславовичу, питаєте в нього зовсім інше. Навіщо йому тоді було пропонувати на вибір екзамен чи опитування, якщо ви все одно заздалегідь планували опитування.
 
- Это мой предмет, - сказал Голик. – И только я знаю, каким образом проверять знания учеников. Итак, Кип, расскажи нам о пятом терминате?

Время на обдумывания ответа Олянке никто не предложил. Но, к счастью, эту тему девочка выучила наизусть:

- Пятый терминат часа утренних ритуалов – возможности. Представители этого часа тяжело переносят однообразие и монотонность. Им нужны альтернативы скучной повседневности, возможности выбора. Они получают удовольствие, если отыскивают выход из тупиковой, казалось бы, безнадежной ситуации. Также час утренних ритуалов привлекает общение с необычными людьми, у которых много идей и смелых предложений. Люди скучные, серые напрягают. Их общества они стараются избежать. Эти люди находчивы и расторопны в приготовлении еды или оформлении жилища. Любят поэкспериментировать в этой области, придумать что-нибудь свое. Терпимо относятся к чудакам, изобретателям, вообще людям «не от мира сего». Они относятся к ним как к детям, заботясь о них и снисходительно прощая их выходки…

- Кип, ты выучил на память весь учебник? А своих мыслей у тебя нет?

- Антон Вячеславович, я не понимаю, какие мои мысли вы хотите услышать о терминатах? Мне нужно придумать что-то новое? Новые терминаты? Или новые их описания?

- Достаточно того, чтобы ты рассказывал все своими словами. А то создается впечатление, что ты просто зазубрил все бездумно.

- Но я же не виноват, что у меня хорошая память! И еще: на мой взгляд, в книжке написано лучше, чем я могу придумать сам.

- Только в этом случае нам будет очень трудно оценить, как ты усвоил материал. Да и слава «зубрилки» уже бредет по твоим стопам. Как же нам с тобой поступить?

- Если вы не верите, что я понял, как работает у вашего часа пятый терминат, давайте я вам покажу, как я научился внушать по нему. Может тогда у вас будет меньше вопросов, почему и как я «зубрю».

- Заманчиво, конечно, но, как это докажет, что ты понимаешь материал? Так ты можешь показать нам, что научился управлять своим шестым терминатом. Но какое это отношение имеет к часу утренних ритуалов? – Голик сделал небольшую паузу, прокашлялся и выпил пару глотков воды. – Ладно. Давай послушаем тебя еще немножко. Поведай нам об оставшихся неосознаваемых терминатах.

И Олянка вновь без подготовки стала отвечать слово в слово, как было написано в учебнике. О шестом терминате – правильности – она сказала, что представители часа утренних ритуалов плохо воспринимают сумбурную информацию. Она их сбивает с толку, портит настроение. Им нравится, когда конкретные явления увязываются с общими закономерностями. Их настроение повышается от осознания своей нужности, что без них нельзя обойтись. Эти люди любят соответствовать отведенному им месту. Активизируются, если перед ним ставить четкую цель, объяснить направление движения. Пути достижения цели они отыщут сами. Им не нужны «голые» факты, инструкции, разъяснения. Главное, чтобы система им нравилась, вызывала эмоции. Тогда они становятся собранными и организованными.

О силе – седьмом терминате – студентка поведала, что люди этого часа зависят от того, как разложится баланс сил в конкретной ситуации. Они неплохо предвидят возможную агрессию, нарушение равновесия, потерю стабильности. Критически относятся к людям вялым, инертным, пребывающим в апатии. Умеют раскрутить их, активизировать, призывая к решительным и быстрым действиям. Чутко реагируют на волевой нажим. В грубой, силовой обстановке ведут себя с аналогичной степенью агрессивности. Не позволят на себе ездить, злоупотреблять своим покладистым характером. Знают, когда надо надавить, а когда попустить. Однако управлять людьми не стремятся. Бремя власти для них слишком тяжелый груз. Им достаточно умения отстоять собственные интересы.

- И последний восьмой терминат – это отношения между людьми, - продолжала отвечать Олянка. – Час утренних ритуалов в отношениях с людьми, которые ему нравятся и отвечают взаимностью, очень внимателен и услужлив. Свои симпатии он демонстрирует не словом, а делом. Ему неудобно чего-то просить или добиваться для себя самого. По просьбе других людей он может сделать гораздо больше. При этом себя тоже не обидит. Чтобы дело пошло, ему нужно уловить, кто к нему хорошо относится. Остальное – дело техники. Настороженность, плохое отношение лишают его работоспособности. Представители этого часа всегда хорошие посредники в сделках, торговых операциях. Они умеют распространять товар по неформальным связям. Отношения у них тесно переплетены с деловыми вопросами…
 
- Киприан, а ты весь учебник выучил на память? – неожиданно спросила Ковальская.

- Да, Изабелла Андреевна.

- И по другим предметам так же?

- Да, и еще несколько пестовских книг по философии, социологии, психологии, менеджменту, политологии и психиатрии.

- А за який час ти все це вивчив напам’ять? – спросила Гончар.

- Ну, я не знаю, как долго я останавливал время за последние две недели. У меня иногда присутствует такое впечатление, что прошло уже не меньше полгода с первого января.

- То есть, ты хочешь сказать, - удивлялась Мартыненко, - что ты выучил наизусть все эти книги с начала семестра? Но это же невозможно! Никто не обладает такой памятью. Ну, разве что, если ее рассматривать, как терминат. Но на это способны единицы.

- Нет, Ольга Викторовна, вы ошибаетесь. Я не умею управлять памятью. Лана научила воздействовать на память при помощи возможностей. Она один раз показала, а я запомнил. Вот, смотрите.

И Олянка точь-в-точь повторила внушение, которое Мелани сделала ей во время подготовки к опросу на первом уроке две недели назад у нее в комнате.

У преподавателей отнялся дар речи. А Оляна, не обращая на это внимания, продолжала говорить:

- Вот видите, при помощи этого внушения я могу запомнить все, что угодно. И мне совсем не нужно управлять памятью. Все это просто. После этого внушения я запомню наизусть все, что прочитаю. Я понимаю, что мне очень трудно доказать, что я разбираюсь в том, что выучил на память. Но мне так проще. У меня мозги так устроены. Извините.

Только сейчас Оляна заметила, что преподаватели смотрят на нее, разинув рты, не способные вымолвить хоть слово. Девочка даже немного забеспокоилась:

- С вами все в порядке?

- Деточка, - взяла себя в руки Валентина Васильевна Кепчаная, - я правильно тебя поняла, что ты умеешь пользоваться своим шестым терминатом так же, как час ночных пояснений своим первым?

- Я не знаю, - ответил ребенок. – Я всего лишь повторил то, что сделала Лана.

- Ты умеешь управлять возможностями на уровне первого термината? – Мартыненко все еще не верила тому, что услышала.

- Я ничем не управлял. Я всего лишь повторил за подругой. Я не понимаю, в чем я виноват.

- Киприан, успокойся, - примирительно произнесла Кепчаная. – Тебя никто ни в чем не обвиняет. Просто то, что ты нам сейчас продемонстрировал – это удивительно для часа утренних деяний. Да и вообще для любого человека. Нам всем очень трудно внушать по шестому терминату. Мало того, что он неосознанный. Он к тому же один из самых слабых. Здесь нужны годы тренировок, чтобы научиться простейшим внушениям. А ты говоришь, что ты просто взял и повторил за подругой.

- Не говорит, Валентина Васильевна, а демонстрирует, - поправил коллегу Евгений Федорович Ремез. – Скажи-ка, Киприан, а по другим слабым терминатам ты когда-нибудь проводил внушения?

- Если честно, я не помню, - сказала Олянка. – Я просто никогда на это не обращал внимания. Правда, один раз в тренировочной дуэли мне удалось отбить внушение по ритмичности. Я тогда тренировал свой четвертый терминат.

- Тренировочная дуэль?! Ритмичность?! – не верила Мартыненко.

– А с представителем какого часа ты тогда тренировался?

- Часа вечерних поисков и планов.

- Боже мой! Да у них же это второй терминат! Кто ж тебя надоумил с ними тренировать ритмичность?! Тебя же могли убить! – причитала Ковальская.

- Ну, убить навряд ли, - не согласился Голик. – Но приятного от таких дуэлей мало.

- Мой брат Веслав считал, что мне может грозить опасность. И поэтому он попросил своего знакомого потренировать мой четвертый терминат. Чтобы я был готов ко всему.

- Погоди, деточка, - перебила Кепчаная, - ты хочешь сказать, что в этих тренировочных дуэлях ты оборонялся только при помощи ритмичности?

- Ну да!

- Ой! Боже мой! – повторно ойкнула Изабелла Андреевна.

- Извини, Киприан, я еще раз уточню, - сказала Валентина Васильевна, - ты утверждаешь, что во время дуэли со взрослым представителем часа вечерних поисков и планов ты умудрился отбить его внушение при помощи своего четвертого термината?

- Ну да, - спокойно ответила Олянка так, будто бы это было простым житейским делом. Хотя, вспоминая свои дуэли с Севешиным, девочка чаще приходила к выводу, что приятного в них действительно было мало. Точнее, приятное было только одно: что она, в конце концов, у него таки выиграла.

Вновь образовалась большая неловкая пауза, которую боялись потревожить все преподаватели. Сейчас они направили свой взор на стоявшего перед ними ребенка в новенькой школьной форме. Кто-то смотрел на Олянку с восхищением, кто-то, как тот же Голик, с полными от глазами страха, а кто-то, как Валентина Васильевна Кепчаная,– с грустным сочувствием. Девочка же при этом чувствовала себя неловко.

- Ну и что вы решили? – неуверенно произнесла Оляна. – Вы допускаете меня к пестам?

- Естественно, - ответил за всех Ремез. Он даже не пытался хоть глазами посоветоваться с коллегами. Голик же хоть и был против, сказать хотя бы слово не решился. – И позови, пожалуйста, следующего.

Через несколько часов, как Антон Вячеславович ни сопротивлялся, все Олянины одноклассники прошли аттестацию.


Глава 50


Злые языки утверждали, что Бессарабский рынок и находящаяся на нем резиденция вечерней кватры были построены на костях. Несколько веков тому назад именно в этой исторической части Киева располагалось лютеранское кладбище. По городу до девятнадцатого века ходили ужасные истории о плавающих по Крещатику во время наводнений гробах и всяческом проявлении мести мертвых тем живым, кто беспокоит их души.

Но во времена индустриального бума город изменился. В Киев прибывали рабочие, предприниматели, всевозможные жулики и просто бандиты, беженцы да попрошайки. Как-то очень быстро коренных киевлян стало меньше. Вместе с городом изменился и облик его жителя.
 
Страшные истории о Бессарабке забылись аж до 1910 года, когда на городском Совете кватр было решено передать Бессарабскую площадь в вечное пользование вечерней кватре. Вот тут-то ужастики еще большей силой охватили город. «Абсолютно достоверными данными» о жертвах на строительстве обладали все и каждый. Причем у городовых они были одни, у торговцев – другие, а у старушек, сидящих на лавочках у своих хат, – третьи. Нужно также отметить, что эти данные друг от друга отличались в несколько раз. Ну а если разные социальные группы обменивались сплетнями, то совершенно непостижимым образом люди считали правильным не сомневаться в истинности этих цифр, даже напротив – они их суммировали. И к окончанию возведения в 1912 году самого дорогого рынка Киева оказалось, что количество жертв превышало количество строителей почти в пять раз. И что самое интересное – этому верили. Ну, не любят и никогда не любили в Киеве вечер.

С тех пор воды утекло немало. Однако и сейчас почему-то считается, что вечерняя кватра заняла места с сильной негативной энергетикой: Мариинский парк и Бессарабку. Но самому вечернему народу было все равно. На глупости обращало внимание абсолютное меньшинство. Тот же Кулиш говорил по этому поводу, что людей на земле уже умерло столько, что нет на нашей планете такого обитаемого уголочка, который не был бы отмечен смертью.

Тридцатидевятилетний Олег Борисович Шунин очень любил Бессарабский рынок. Ему нравилось бесцельно бродить по его пестовким рядам. Верховного Хранителя часа вечерних поисков и планов сие времяпрепровождение отвлекало от ежедневных стрессов.

К тому же человеку с ощущениями в болевом четвертом терминате всегда очень трудно понять, что он хочет на обед. Будучи вегетарианцем, Олег только среди овощного и фруктового обилия рынка мог сформировать меню на ближайший день. Да и вообще: Шунин здесь отдыхал морально.

А отвлекаться Олегу Борисовичу было просто необходимо. Война с дневной кватрой занимала все рабочее время Верховного Хранителя. По пестовским меркам, его должность можно было сопоставить с министром, а коль шла война – то с генералом. Но в этой войне не было линий фронта. Да и, в принципе, в этом мире боевые действия велись крайне редко. Почти все они сопровождались вооруженными конфликтами пестов. Здесь же суть войны была совершенно иной. Тут не нужно уничтожать живую силу противника или занимать господствующие высоты. Достаточно только навязать разным пестовским сообществам, организациям или просто группам людей свое мировоззрение. И если раньше борьба шла за крупные компании и органы власти, то сейчас день и вечер не брезговали учинить драку за обыкновенный школьный класс или мелкий бизнес.

В мирное время кватральность социумов у пестов определялась сама собой. Чаще всего это зависело либо от лидера, либо по коли-чественному признаку: чем больше в коллективе представителей той или иной кватры, тем больше шансов на то, что среди этих пестов будут преобладать определенные ценности. Однако времена изменились. Теперь никто не хотел отдавать такие важные дела на откуп самим пестам. Тем более когда им можно помочь самым навязчивым образом. Может, поэтому лет двадцать-тридцать назад дети в школе были более счастливы, нежели нынешнее поколение. Да и в более зрелом возрасте количество счастливых людей было значительно больше, чем сейчас. Почему-то тогда им в студенчестве и на работе публика попадалась поинтереснее.

У вечерней кватры как таковых целей противостояния дню не было. Ей было важно сохранить уже имеющиеся позиции в украинском обществе. Малум же ставил перед своими подчиненными конкретные задачи. Чем больше украинцев-пестов будет считать, что в жизни все решается при помощи денег и силы, тем лучше для дня. Владыка полностью отрицал значение здоровой конкуренции. Поэтому вечернекватральной пестовской Украине приходилось вот уже с добрый десяток лет наступать на горло собственных потребностей, ценностей и совести. Мутация общественного сознания была уже настолько очевидной, что откровенная ложь с экранов телевизоров, страниц газет и даже наружной политической рекламы на улицах городов воспринималась как нечто само собой разумеющееся.

Малум во многом добился своего. Ни одна из пестовских политических сил уже не представляла себе возможным участие в выборах без мухляжа. При абсолютной честности день не конкурентоспособен. Деньги и сила. В украинском обществе начала второго десятилетия двадцать первого века действительно все решалось при помощи денег и силы. Почему? Деньги – потому что мир вечернекватрален. Сила – потому что дневная кватра сдаваться без боя не умеет.
 
Сегодня Шунину было особенно сложно абстрагироваться от действительности. Он не спеша прогуливался по торговым рядам, но мыслями все равно был далеко отсюда. Сегодня стало известно, что вечерняя кватра терпит одно поражение за другим в родном для него Харькове. И это в городе с вечерним менталитетом. Очень сложная ситуация сложилась в Днепропетровске – также вечернекватральном городе. По сути, у его кватры из крупных городов остались незыблемые позиции только в Полтаве, Черкассах, Виннице и Тернополе. На восток Украины их не пускает день, да и лезть туда нет особого смысла. Единственное, что обнадеживает: в утренних городах, таких, как Одесса и Киев, и в ночекватральных Львове, Ужгороде и Черновцах день терпит абсолютное фиаско.

Олег остановился у прилавка, где продавалась черная бразильская фасоль. Неожиданный для украинца внешний вид этих бобовых на секунду отвлек Верховного Хранителя от его дум. Этого было достаточно, чтобы Шунин заметил в десяти метрах от себя Васю Севешина, который стремительно направлялся к нему.

- О, привет… - только и успел произнести шеф Василию, как тот приблизился к нему вплотную и запустил маленький купол времени, под который попали только он и Олег.

- Привет, - поприветствовал в ответ начальника Севешин.

- Что происходит? – недоумевал Олег. – Я думал, что ты еще недельку загораешь в Эмиратах. Ты же говорил, что будешь только к середине февраля.

- Обстоятельства изменились. За мной следят. И за тобой, кстати, тоже. Судя по тому, что наши преследователи десять минут тому назад поздоровались, за нами наблюдают одни и те же люди.

Шунин опешил.

- Кому это нужно? Малуму? У него есть тысячи способов меня уничтожить, не привлекая внимания. Но это ему ничего не даст. На моем месте может оказаться кто-то и похуже меня.

- Олег, не спрашивай у меня того, чего я не знаю. Хочешь, я их тебе покажу?

Шунин кивнул, и Василий повел начальника сквозь застывших пестов к выходу. Там у центральных дверей они подошли к невзрачно одетой девушке, которая очень старалась скрыть свою красоту. Это была Фрида Дальстрем. Сегодня на ее лице совершенно не было косметики, а белокурые волосы девушка не заплетала в косички. Они прятались под капюшоном старомодного серого пальто. Ничто сейчас не выдавало в ней иностранку.

- Боже мой! Вася! Да она ж почти ребенок! – Сказал Шунин, сразу после того, как заглянул под ее капюшон. – Ты уверен, что она следила за мной?

- Нет, Олежа. Она следила за мной. Причем с самого Дубаи. Я сначала хотел было к ней подойти на пляже. Но она исчезла. На следующий день я ее заметил снова, но уже в большой компании. Но теперь уже я не захотел с ними знакомиться. А за тобой, кстати, следил вон тот вот юноша.

Севешин указал на Андрея Махатько, который стоял сейчас у стены метрах в пяти от них.

Шунин подошел к застывшему Андрюше и стал пристально изучать его лицо. Через минуту у него в руках появилось некое подобие фотографии Махатько, но это изображение можно было поворачивать, изучая не только фас, но и профиль запечатленного.

- Нужно передать эту проекцию в полицию. Пусть проверят, кто это, - задумчиво произнес Олег.

- Ты еще сними у этой красавицы проекцию, - предложил Василий.

– Пригодится. По тому, насколько нежно они меня пасли, я могу тебя уверить, что их цель – точно не я. Это однозначно ты. Поэтому обзаведись охраной. И не фиг тебе больше по Бессарабке шастать в одиночестве.

- Спасибо, Вася. Я не хочу особо к этому привлекать внимание. Ты можешь негласно проверить, кто они такие? Я буду тебе очень благодарен. А охраной я все-таки обзаведусь…


Глава 51


В кресле на маленькой кухоньке крошечной однокомнатной квартиры восседал молодой симпатичный мужчина. В руках у него была длинная тонкая коричневая сигарета. Через каждые 20-30 секунд он глубоко затягивался, затем на пару мгновений задерживал дыхание, позволяя своим лёгким максимально впитать в себя никотин. И только после этого он выпускал из себя тонкой струей дым с ароматом ментола, забавно округляя губы. Все эти манипуляции молодой человек проделывал не без удовольствия. Даже больше: он наслаждался каждой затяжкой, каждым мигом своего курения.
 
Оба стола, кухонная плита и мойка были заставлены грязной посудой. На полу было столько мусора, что ходить здесь босиком не представлялось возможным. Древний, еще советского производства холодильник уже два дня был отключен. Он был старше мужчины в кресле почти в два раза и требовал разморозки каждые две-три недели. По этой причине под холодильником образовалась огромная лужа, которая уже успела смешаться с грязью и мусором.
В комнате очень громко работал телевизор. Из его динамиков по квартире разносился мерзкий баритон диктора телеканала СТБ в сопровождении традиционной для этого канала ужасающей музыки. Громогласный звук почти успешно заглушал крик младенца, кроватка которого находилась в непосредственной близости от телевизора.

Однако ничего из вышеперечисленного, видимо, не беспокоило молодого человека. Выкурив одну сигарету, он с истинным блаженством поджег вторую и откинулся на спинку своего мягкого кресла. Он закрыл глаза, дабы лучше ощущать удовольствие, но внезапно зазвонил телефон. Мужчина скривился и сильно выругался, но, тем не менее, на звонок ответил:

- Алло, - в это телефонное приветствие мужчина вложил всю свою злость за то, что его побеспокоили.

- Привет, - поздоровался с ним усталый женский голос. – Как вы?

- Ничего. Все в порядке, - эти стандартные социальные фразы молодой человек умудрялся говорить с вызовом, дескать, какую чушь ты у меня спрашиваешь.

- Как Пашка?

- Спит, - соврал мужчина. – Что ему еще делать?

- А сам как?

- Нога болит! Шо, не знаешь?! – заворчал он, но с наслаждением затянулся сигаретным дымом.

- Ты держись там. Если не будешь справляться, звони маме. Я ее предупредила. Но она сможет отпроситься не раньше двух.

- Сам знаю. Позвоню.

- А кто у тебя там так громко разговаривает? Ты что, не один?

- Не выдумывай. Никого тут нету. Это телевизор.

- Ты что, с ума сошел! Немедленно сделай тише! Пашку разбудишь!

- У меня нога болит! – вновь запричитал мужчина. – А куда ты пульт положила, я не знаю.
 
- Ну, ты же как-то его включил?! Подойди и сделай тише, немедленно! Я удивляюсь, как еще с таким ором ребенок не проснулся!

- Вот только не надо здесь скулить, - голос молодого человека из просто капризного вдруг превратился в прокурорско-обвинительный.

– Ничего с твоим Пашкой не случится!

- С моим?!! С моим?!! А тебе разве Пашка никто?!! Так, сбоку-припеку?

- Ну, оговорился я. Твой Пашка, мой Пашка – какая разница! Не скули! Тебя противно слушать!

- Это я скулю! А ты сам себя не слышишь? «У меня нога боли-ит… » - девушка очень обидно перекривила своего мужа. – Ты за собой последи!

- Ты шо, ваще дура! У меня травма! - заорал мужчина. – А ты вместо того, чтобы заботиться обо мне, каждый день ездишь, черт знает куда, к этому Сашке.

- Я тебе уже говорила: Александр Викторович – это мой шеф. Мне очень повезло, что он пожалел меня и взял на работу совершенно без опыта. Ведь кто-то из нас двоих должен зарабатывать деньги!

- Мне твои деньги, заработанные передком, не нужны!

- Что-то я не заметила, чтобы ты в последнее время жрать стал меньше.

- Ага! Так, значит, ты уже не отрицаешь, что твой Александр Викторович тебя секретутит? И как часто? Я тебе уже не мил! Ты ж работаешь у него не без ежедневного удовольствия.

- Как тебе не стыдно! У нас давно не было близости потому, что я пашу, как проклятая. А после работы еще и на вечернем учусь. Если ты не заметил, я домой заполночь прихожу.

- Не, ты ответь: ты хотя бы пару раз за день свой секретутский долг исполняешь?

- Какая же ты сволочь!

- Это я сволочь?! Ты на себя посмотри! Пока тебя там твой Александр Викторович вовсю пользует, у тебя тут ребенок орет как резаный. Тоже мне мать называется!

- Почему он орет? Ты его кормил? Подгузник ты ему проверял? Может, у него животик болит?

- Откуда я знаю, чего он там орет. У меня уже башка от него раскалывается.

- Ты его кормил? – с угрозой в голосе переспросила мамаша.
 
- У меня сиськи еще не выросли, чтобы его кормить! И жопу я ему вытирать не буду! Не пацанское это дело – с мелкими дома сидеть! Я тебе не бейбиситтер! Я мужик!

Но последние несколько фраз его собеседница уже не услышала. Она отключила телефон и стремглав понеслась домой. К ребенку.

- И не смей бросать трубку, когда со мной разговариваешь! – крикнул он в свою допотопную Нокию.

«Надо выпить», - подумал молодой человек и поднялся с кресла. Уверенно и не хромая он прошел в комнату, открыл бар, достал оттуда начатую бутылку водки и вернулся на кухню. Если бы мужчина знал, что за ним сейчас наблюдают семнадцать пар глаз, его бы перемещения по квартире сопровождались охами, ахами и ковылянием на одной ноге.

Ольга Викторовна Мартыненко остановила время.

- Ну что, класс! Что вы можете рассказать об этом песте?

- Ольга Викторовна, - как всегда неуверенно начал Миша Байтман, - а разве этот пест принадлежит часу утренних ритуалов? Мы с ним совершенно не похожи.

- Представь себе, Миша, - ответила учительница. – Подобных субъектов можно встретить среди представителей любого из шестнадцати часов. Образ жизни – это вопрос культуры и образования, а не психики. Но этот мужчина из нашего часа. Я понимаю, что вы восприняли все чересчур эмоционально. И это сильно мешает вам думать. Киприан, я заметила, все это время даже подпрыгивал! Ему так не терпелось прийти на помощь ребенку. Олеся вон чуть не расплакалась. А Сережа, Лора, Иштван и Рома даже кулаки сжимали – так хотели наброситься на этого песта. Но я специально вас привела сюда. Я хотела, чтобы вы это увидели и поняли, почему этот пест так себя ведет. Итак, есть хоть какие-то предположения?

- А можно наводящие вопросы? – спросила Люда Черенкова.

- Пожалуйста.

- А при чем здесь ночная кватра?

- А вы подумайте!

- Разве этот пест живет в ночекватральной среде? – не понимал Иштван. – Но это же хлев, а не жилище человека! Одна из самых главных ценностей ночной кватры – это комфорт. Да и среди утренних людей комфорт имеет значение. Ольга Викторовна, вы уверены, что случай с этим конкретным пестом находится в рамках вашего предмета?
 
Класс зашумел, и учительнице пришлось немного успокоить студентов:

- Ребята! Если вы не верите мне на слово, то послушайте, что я вам хочу сказать. Ко всем нашим занятиям я готовлюсь заблаговременно. Я обязана предоставить план урока минимум за неделю до его проведения. Затем его утверждают мои коллеги, ваш куратор, мое руководство из ночной кватры и в вашем случае еще Верховный Хранитель часа утренних ритуалов лично. Как видите, особой самодеятельности позволить я себе не могу. Точно так же, как и я лишена возможности ошибиться. Любая моя ошибка будет исправлена или моими коллегами, или моим руководством. Коль урок был утвержден, значит – все правильно. Перед вами ночекватральная среда. И этот пест принадлежит часу утренних ритуалов. Это уже подтвердили десяток педагогов и один Верховный Хранитель. Поэтому хватит искать у меня ошибки, и давайте разбираться, как сказал Иштван, в этом конкретном случае.

Студенты явно были в замешательстве. Ни у кого не было даже предположений на этот счет.

- Ух ты! – воскликнула Мартыненко. – Кажется, мне первой удалось поставить в тупик наших звездочек. Леся, Стефа, у вас отношения в первом терминате. Вам природой дано разбираться в людях лучше других. У вас есть хоть малюсенькая идейка?

Но неожиданно руку поднял Коля Коловерть:

- У мене запитання. А цього песта виховувала сім’я з цінностями якої кватри?

- Хороший вопрос. Дневной.

- Нічого тоді не розумію.

- Ольга Вікторівна, - спросила Надийка, - виходить, що дружина цього песта належить ночі?

- И не только жена, - ответила преподавательница, - но и теща. Из разговора вы должны были понять, что пока жена на работе и учебе, с ребенком обычно сидит бабушка. Именно она имеет наибольшее ценностное влияние на эту молодую семью. Открою еще один секрет: несколько дней назад бабушка отказалась сидеть с ребенком, пока ее зять не работает. Она быстренько нашла себе работу и сегодня в первый раз вышла на нее. А теперь расскажите мне об этом песте?

Вновь молчание.

- Ну, подумайте. Это же не так сложно, - не унималась Мартыненко.
 
- Ольга Викторовна, а давайте мы сначала обсудим все в наших четверках, - предложил Сережа Клменко. – А то Антон Вячеславович нас так застращал, что мы уже боимся ошибиться. Поэтому и молчим.

Учительница понимающе вздохнула и согласилась.

- Ну що, хлопці, - сказала Мелани, когда квартет «дельта» уединился на балконе этой квартиры, - які у вас будуть припущення?

- Если честно – никаких, - ответил за всех Валера. – Я не понимаю, чем вообще можно объяснить такое моральное уродство. Жена его кормит, содержит, а он… Отношение к собственному ребенку – это просто что-то из ряда вон. Мне противно копаться в этом…

- Осуджувати завжди найлегше. Нам не потрібно звертати увагу на емоції. Ми маємо зрозуміти, чому так сталося, що змусило цього песта стати таким. А для розв’язання цієї задачки нам слід застосу-вати одночасно і відносини, і правильність, і доцільність. Одна лю-дина вирішити цю задачу не може, бо немає людей, у котрих всі ці три термінати одночасно сильні. Проте разом у нас має вийти.

- Понятно, - сказала Олянка. – Я вам сегодня не нужен.

- Ні, Кіпе, у тебе сьогодні найголовніша роль. Ти будеш слідкувати, щоб ми помилок не наробили. Уважно пильнуй за нами.

- Хорошо, - согласилась Оляна.

- Лана, и как же нам использовать свои терминаты? – спросил Сережа.

- Так, як і пести – розмірковуючи. Навіювань не треба, - ответила британка.

- Не вопрос! – согласился Валера. – Значит, я рассуждаю так: этот пест – урод. Он урод потому, что родился уродом, в семье уродов.

- Тобто немовля у кімнаті – це напівурод, так?

Таких логических выводов Мисюра от Мелани не ожидал.

- Я ж просила: позбавитися емоцій і оцінок. Давайте поміркуємо, чому ранкова людина з денним вихованням перетворилася, як ти там казав… в урода у нічнокватральному середовищі?

- А может, он превратился в урода раньше – как раз под влиянием дневного воспитания? - предположил Валера. – Мы не знаем этого.

- Давайте отделять зерна от плевел, - предложил Клименко. – Что в речи песта было дневнокватрального? Только рассуждения про мужика и «непацанячую» работу. Это клише, что каждый должен заниматься своим делом, – мужчина одним, а женщина другим – совершенно не имеет никакого отношения к его низкому культурному уровню. Поэтому, Валера, я тебя попрошу, прекращай оскорблять дневную кватру вообще и меня лично.

- Какие мы обидчивые! – не мог угомониться Мисюра.

- Хватит, - рыкнула на ребят Оляна. – А то быстренько успокою одного своим первым терминатом, а второго – шестым.

Ребята заткнулись.

- У меня есть одно предположение, - продолжила Олянка. – Представьте себе маленького мальчика из детской утренней кватры, который получает от родителей жесткое дневное воспитание. Представьте, как тяжко ему пришлось в детстве. Ему казалось, что его никто не любит…

- … А коли він виріс, то просто захотів надолужити те, що не от-римував у дитинстві, - продолжила Мелани. – Але виховання не дає йому можливості бути адекватним тому, що його оточує. Він сприй-має свою дитину як конкурента, який краде в нього увагу та любов дружини.

- К тому же ночекватральная среда семьи, в которую он попал, - подхватил Сергей, - позволила ему выпустить наружу свои забитые в детстве потребности. Ведь детство комфортнее всего чувствует себя рядом со старостью. Вы посмотрите, как он минимизировал для себя дискомфорт от детского крика. Он просто погромче включил телевизор. Это очень по-утреннему. С детским криком ему мириться было трудно.

А когда ребенка перекрикивал уже телевизор, создавалось впечатление, что конкурента вообще не существует.

- Это только мне кажется, что вам доставляет удовольствие копаться в этом пестовском говне? - перебил всеобщее воодушевление Валера.

– Да какая разница, как этот урод стал таковым. Он пропащий человек. И если его жена нормальная, без таких же зехеров, как у него, то она бросит его. И будет права.

- Можливо, ти і правий, Валеро. Але ми розбираємо цього песта не тому, що він нам подобається. І навіть не тому, що нам поставили таку задачу. А тому що в майбутньому в нашому житті нам можуть попастися такі і навіть гірші випадки. Ти ж бачиш, що дурнів набагато більше, ніж розумних людей. У тому, що ми зустрінемо таких пестів чи людей, я впевнена майже стовідсотково. І як же ти тоді зможеш запобігти лиху, якщо ти не бажаєш у цьому розбиратися зараз?

- Да я просто буду обходить дураков стороной.

- Знаешь, Валер, - вставила слово Олянка, - тебе очень повезло, что ты родился достаточно умным и в семье, которая тебе много дала…

- Ой, Кип, только не надо мне сейчас рассказывать, что раз мне повезло, то я кому-то чего-то должен… Всем, кому я должен, я прощаю. Сейчас каждый сам за себя. Раз мне повезло – замечательно. Везет лучшим. А канючить у меня какую-то ответственность за судьбы убогих, придурков и откровенных козлов – это не для меня. У них свои мозги, а у меня мои. Они мне в тяжелую минуту не помогут.

- Я тебя понял, Валера. Только есть одна маленькая фигня. Ты сейчас находишься на обучении у моей кватры. И если ты сейчас выпалишь свои замечательные выводы учительнице, плохую оценку она поставит всем нам. Я уже не говорю о том, что у тебя через восемь лет может быть пест из утренней кватры. Но это ты уже слышал и от Голика. Ты же все равно считаешь себя самым умным, и только ты знаешь, что тебе нужно! Считаться с другими для тебя же унизительно!

- Да я уже сыт по горло вашей утренней ботвой! – Мисюра сорвался на крик, совершенно позабыв, что они находятся не под своим куполом, а под общим, который запустила Мартыненко. – То я должен то, то я должен это! А мне кто чего должен? Кто считается с тем, что для меня важно? Хочешь, чтоб я считался с вашими ценностями? Так сделай для меня что-то. Мах на мах. Я только так понимаю. А все свои «должен» можешь засунуть знаешь себе куда?

- Что здесь происходит? Валера, почему ты кричишь? – на балкон вскочила Мартыненко.

- Достали просто, - все еще агрессивно ответил мальчик.

- Мелани, Сергей, Киприан, что случилось?

- Ничего страшного, Ольга Викторовна, - попытался успокоить учительницу Сережа, - просто конфликт ценностей. Рабочий процесс.

- Ми просто ще притираємося один до одного, - поддержала его Мелани.

- Ничего страшного, Ольга Викторовна, - сказала Олянка. – Мы с Валерой просто из конфликтных кватр. У нас иногда бывает и похуже. Но, тем не менее, я очень ценю его дружбу и его точку зрения. Я, наверное, не нарочно воздействовал ему на четвертый терминат. И за это прошу у него прошения. Я обещаю Валере в будущем следить за собой. Извини меня, пожалуйста.

Оляна примирительно протянула Мисюре руку. Валера скривился, но ответил на рукопожатие. После этого Мартыненко оставила квартет «дельта» в покое.
 
- Ух, пронесло! – с облегчением выдохнул Клименко.

- Что пронесло? – не понял Валера.

- Якщо б Ольга Вікторівна почула твої вечірньокватральні відвертості, - попыталась объяснить ему Лана, - незадовільно за семестр наша четвірка отримала б однозначно. Так що вважай, що Кіп нас усіх врятував. І тебе у тому числі.

- «Мах на мах» говоришь, - задумчиво произнесла Оляна.

- Чего ты хочешь? – после продолжительной паузы спросил Валера.

- Да так, малость. Сегодня озвучивать Ольге Викторовне наши выводы по этому песту будешь ты…

Четверка «дельта» за свою презентацию получила 11 баллов.


Глава 52


Как-то раз в субботу, когда Олянка с Мелани решили перекусить после продолжительного выполнения домашнего задания, их позвал к себе Евгений Федорович. Студентки подошли к кабинету Ремеза и постучали. Не считая разговора с Фридой, это был первый раз, когда Олянку вызывал куратор. Мелани удостаивалась такой чести уже трижды. И все три раза были обусловлены гневными письмами, которые получила ночная кватра Украины от мистера Флетчера, отца школьницы. Попарно Ремез вызывал к себе ребят только в том случае, если они были уличены в чем-то наказуемом. Но девчонки понятия не имели, в чем их может обвинить их классный руководитель, и от этого они его боялись еще больше.

Евгений Федорович пригласил их зайти и предложил сесть, что было удивительным. Если их собирались отчитать и наказать, то они спокойно могли бы и постоять. На ногах любая кара воспринимается легче.

- Може, чаю? – предложил куратор.

- Нет, - отказалась Оляна.

- Так, - радостно согласилась Мелани.

Оляна с непониманием посмотрела на подругу, а та, неловко улыбнувшись, приняла от Ремеза большую чашку, долила себе немного молока и без спросу взяла со столика одно печеньице.

- Значит так, господа, - начал Ремез и достал свой маленький зеленый блокнотик. – 07.01.12. Питайчи и Флетчер-Подоляк сказали, что едут на Байконур смотреть запуск ракеты. Хотя в тот день никаких запусков ракет не было. Границ Украины не пересекали. Где были, неизвестно. В хостеле не ночевали. Вернулись только 08.01.12 к исходу часа ночных переживаний. Далее: 15.01.12. Питайчи и Флетчер-Подоляк сообщили, что им нужно срочно проведать заболевшего дедушку в Провансе. Границ Украины не пересекали. Вернулись в этот же день ровно в час вечерних заготовок впрок. Смотрим далее: 22.01.12. Питайчи и Флетчер-Подоляк поехали поздравлять с днем рождения кузину Мелани, хотя та родилась в мае. Вернулись в час ночного понимания. 29.01.12. Питайчи и Флетчер-Подоляк решили навестить прабабушку Киприана во Вроцлаве, хотя за пределы Украины не выезжали. Вернулись в час ночных решений. 04.02.12. Питайчи, Флетчер-Подоляк, Клименко и Мисюра отбыли на самостоятельные практические занятия. Все четверо вернулись только на следующий день в час ночных пояснений. Избежали наказания только при заступничестве Голика. Он сказал, что у этой четверки очень сложный проект, и их невозвращение домой в библиотечный день вполне объяснимо. 12.02.12. Питайчи и Флетчер-Подоляк сказали, что отправились на прогулку по Киеву, а вернулись в общежитие за полночь. 19.02.12. Весь класс отправился на день рождения к Роману Косевичу. Питайчи и Флетчер-Подоляк пробыли там только два часа, а затем попрощались и ушли. Куда они отправились, неизвестно. И теперь последнее ваше приключение на прошлой неделе. 24.02.12. Пятница! Не вернулись вместе с классом с последнего урока «Час утренних ритуалов на службе ночной кватры». Преподавателю сообщили, что согласовали это со мной! Отсутствовали двое суток! Где были – неизвестно. Вернулись в общежитие 26.02.12 в час ночного понимания.

Когда Евгений Федорович вычитывал из своего блокнотика об их проступках, Оляна воспроизводила в голове события тех дней, о которых говорил куратор. Она вспомнила их с Ланой бесцельное брожение по Украине в Рождество и встречу с друзьями в пабе на следующий день. Через неделю девочки вновь встретились с одноклассниками Пита. Хороших новостей у них тогда не было. И студентки решили со следующих выходных начать помогать ребятам в поисках Севешина и подходов к резиденции Владыки. Нельзя сказать, что девчонки преуспели в этом. Но к одному очень важному выводу они все-таки пришли: без Сережи Клименко в Лавре им делать нечего. В здание резиденции может зайти только или кто-то из дневного народа, или служащий дневной кватре. На прошлых выходных подружки пробовали проникнуть внутрь владений Малума через канализацию и вентиляцию. Первое оказалось невозможным, ибо оказалось, что у этого мудреного здания канализационные трубы не выходят наружу, а идут куда-то вглубь под него. Вентиляционные же шахты резиденции удивительным образом пронизывают ее насквозь, но при этом из них нет доступа ни к одному из помещений внутри строения. Зодчие позаботились, чтобы покой Владыки никто не потревожил.

Ремез закрыл книжицу и посмотрел сначала на Олянку, а затем на Мелани.

- Ще чаю? – спросил он у британки.

- Ні, дякую, - ответила та, и поставила на невысокий столик свою почти полную чашку.

- Як ви думаєте, панове, чому вас ще ніколи не наказували? Панно Меланіє?

- Я не знаю, Євгене Федоровичу, - сказала она.

- Может, вы ответите, господин Киприан?

- Я тоже не знаю, - повторила за подругой Олянка.

- Но, тем не менее, вы понимаете, что виноваты?

На этот вопрос куратора ответа не последовало. И Ремез продолжил:

- Добре, я сам відповім. Вас не наказували, тому що у ваш вихід-ний день ви можете йти, куди завгодно. От тільки я не розумію, навіщо ви мені брехали. Ви б могли просто сказати, що це не моя справа, куди ви йдете. Але навіть це нерозумно. Вам не здається, що хоча б хтось має знати, де ви? Ви можете не довіряти мені, але ж скажіть, куди ви прямуєте, хоча б вашим друзям, однокласникам. Щоб ми знали, де вас шукати, якщо ви потрапите в халепу.

- Але ж ми під захистом, - сказала Мелани.

- Зрозумійте, панно Флетчер-Подоляк, ваш захист діє тільки на території України. Я відчуваю, якщо хтось з вас втрачає захист. Саме так я розумію, коли ви покидаєте межі нашої держави. На найближчі два роки я з вами зв’язаний.

- І що ви відчуваєте щодо нас з Кіпріаном? – поинтересовалась Лана.

- Багато чого. Найголовніше: я відчуваю, що Кіпріану, і Мелані разом з ним, завжди загрожує небезпека. І що Кіпріан мене в чомусь сильно обманює. Але залізти вам у голову я не можу. Ви всі занадто сильні для мене. Саме тому я вас і запросив до себе на чай. Мені важ-ливо зрозуміти вас. Так що ваше покарання – то тільки привід.

- Евгений Федорович, - сказала Олянка, - вы меня извините, но я просто не могу вам рассказать все. Я был бы очень рад, но… Поймите, от этого зависит не моя жизнь.

- Киприан, сынок, - по-отечески обратился к нему Ремез, - ты уверен, что не запутался? Ты уверен, что твою тайну нельзя доверить людям с более устойчивой психикой, чем у десятилетних детей? Я вижу, ты взвалил на себя неподъемную ношу. А ведь ты еще ребенок. И у тебя нет взрослых, к кому бы ты мог обратиться за советом. Скажи, что тебя гложет?

Олянка посмотрела на подругу и увидела, как та незаметно покрутила головой. Мелани показывала ей, дескать, не надо, не рассказывай, время еще не пришло. Оляна приняла Ланин посыл и сказала куратору:

- Евгений Федорович, большое вам спасибо, но я просто не могу…

- Понятно, - Ремез легко смирился с неудачей. – Тогда пообещай мне, что в тяжелой ситуации ты прийдешь ко мне. Хорошо?

- Хорошо, - согласилась Оляна. – А теперь нам можно идти?

- Погодите, господин Киприан, - Евгений Федорович вновь перешел на свой официальный сленг. – А как же быть с вашим наказанием?

Кара была очень большой. Квартет «дельта» лишили по 10 баллов по всем предметам, а Ольга Викторовна присудила еще дополнительные «минус двадцать» за обман учителя. Теперь ее отношение к Оляниной четверке было весьма прохладным. Но хуже всего оказалось то, что Ремез запретил Киприану Питайчи и Мелани Флетчер-Подоляк покидать пределы Дворца часа утренних ритуалов в течение всего марта без его особого письменного разрешения. И теперь на всякое практическое занятие с пестами обе подружки были вынуждены проситься у классного руководителя. Они просто физически не могли покинуть здание. На входных дверях их встречало какое-то незримое препятствие. И как бы они ни старались, преодолеть его девочки не могли. О том, чтобы уйти куда-нибудь в субботу или воскресенье речь, вообще не шла. Лана однажды попросилась у Евгения Федоровича в библиотечный день составить компанию Валере и Сергею в наблюдениях за пестами, и получила однозначный отказ. Оляна по этому поводу даже не пошла к куратору.
 
Весь март Олянка общалась с друзьями Пита только посредством записок. Ребята не могли прийти к ней. Судя по сообщениям, дела у них были совсем плохи. В резиденции дневной кватры Фриде не удалось пройти дальше лифтов. Это воплощение бюрократии и чиновничества в худшем его проявлении в образе грузоподъемного агрегата постоянно просило какие-то несуразные справки, которые шведка могла получить, только поднявшись на лифте, а это было невозможно. Девушку радовало только одно: за несколько месяцев это был единственный случай, когда она могла поговорить хоть с кем-то по-шведски. Кстати в русском языке у Фриды уже были существенные успехи. И хотя Ник (так она называла Колю Каревских) говорил, что он за два месяца выучил эстонский так, что его можно было спутать с эстонцем, девушка отвечала ему на это, что такому видному и умному юноше, как он, выучить чужой язык было проще простого. А если бы он был такой же хрупкой и глупенькой девочкой, он бы радовался даже незначительным успехам еще больше, чем она.

С Васей Севешиным вообще произошло фиаско. Стоило друзьям найти его в Эмиратах, он тут же исчез оттуда. Затем он появляется на Бессарабке. И вновь исчезает в тот момент, когда к нему ребята подходили поговорить. Дальше его след теряется совсем, а у друзей начинаются проблемы. По какой-то надуманной и невнятной причине Фриду и Андрея вдруг стала преследовать вечернекватральная полиция. Их чуть не поймали. Ребята чудом удалось скрыться. Но теперь рассчитывать на их помощь в выслеживании Севешина уже не приходилось. Слежкой с этого момента занялись Колощаевы и Нацеви (они следили за Бессарабкой), Валентин Максимович (он заимел привычку ежедневной прогулки в Мариинском парке) и Алена Мостовая (она поселилась в доме у Центризбиркома) . Таня и Тала отправились в Харьков искать Василия по его прежним адресам. Они даже добрались до дома его престарелых родителей в заброшенном шахтерском поселке в Луганской области. Но оказалось, что старики не видели сына еще со средины девяностых, то есть с того момента, как Вася закончил обучение. В чем они виноваты перед ним, чем заслужили к себе такое отношение, старшие Севешины не понимали.

Вася как в воду канул. Вообще-то очень трудно найти человека, у которого нет иных контактов, кроме рабочих.
Как-то воскресным днем в конце марта, когда, кроме Ремеза, Оляны и Мелани, во всем Дворце были разве что только песты, в комнату Оляны настойчиво постучали. Это было, по крайней мере, странно. Лана стучала обычно как-то неуверенно и глухо. Ремез обычно приглашал к себе студентов письменно. А никого другого в башнях просто быть не могло.

- Оляна, открой, пожалуйста, - услышала она чей-то шепот по ту сторону двери.

Девочка вскочила с кровати и поспешила впустить посетителя к себе.

- Привет, - Севешин просто вломился в Олянину комнату. Он быстренько осмотрелся и запустил купол времени.

- Вася, что это значит?

Но Севешин проигнорировал этот вопрос и без спросу уселся на кровать. Он устало облокотился о стену и закрыл глаза.

- Вася, с тобой все в порядке?

- Сча, погоди… Дай мне секундочку покемарить… и… Он вновь закрыл глаза и сладко зевнул.

- Эй, Севешин, - Оляна принялась его тормошить. – Коль спать надумал, зачем меня под купол было запускать? Что мне теперь делать, пока ты дрыхнуть будешь?

- Ну, чего ты такая вредная, - сказал Вася, закрывая купол времени. Этого Оляне только и надо было. Она мгновенно остановила время, связала и при помощи своего восьмого термината подвесила Севешина под потолком. Этому Василий не обрадовался:

- Эй, ты че это делаешь? Отпусти, мне же больно!

- Я тебя отпущу сразу же, как ты мне ответишь, где Пит?

- Ты знаешь, где Пит. Он в темницах Лавры. Отпусти, ты мне сейчас руки сломаешь! Я же тебе ответил…

- А как он там оказался?

- Я не знаю. Нас кто-то предал. Сначала гвардейцы взяли меня, а только потом его. Ну, отпусти, пожалуйста.

- Кто ж нас мог предать-то кроме тебя?

- Ты с ума сошла! Оляночка, ну подумай, зачем мне подвергать себя такому риску. Они же меня два дня держали в казематах. И не убили только потому, что не хотели неприятностей от Олега Шунина. Но они же могли меня убить, и не спрашивая мое имя, не зная, кто я. Подумай, зачем мне идти на такой риск, чтобы только выдать дневной кватре Веслава. Я уже не говорю, что подобные контакты с гвардией можно вообще трактовать, как измена присяге. Ты ошибаешься. Веслава поймали не из-за меня. К этому приложил руку кто-то другой. Оляночка, солнышко, это же легко проверить. Все, что я говорю, легко проверить. Отпусти, пожалуйста.

У Оляны зародилось зерно сомнения. Может, Севешин говорит правду? Может, действительно, Пита поймали из-за кого-нибудь другого?

- А почему же ты тогда сразу не пришел ко мне?

- Да потому, что за мною следили. Я не мог навести на тебя врагов. Ты уже под защитой, а вот Веслава в таком случае убили бы.

- А почему ты тогда в Эмиратах убежал от друзей Веслава? Они хотели с тобой поговорить.

- Да откуда ж я знал, что это его друзья! Я просто заметил очередную слежку и смотался, покуда цел. Если хочешь, я поговорю с ними хоть сегодня. Только опусти меня вниз. Ты же видишь, я не сопротивляюсь.

Видимо Севешин добился своего и окончательно переубедил Оляну в собственной невиновности. Девочка уже хотела было опустить горемычного на кровать, как в голове у нее возник еще один вопрос:

- Если ты боялся привести ко мне врагов, то зачем ты сейчас пришел?

- У меня появился шанс разделаться с главным плохим человеком. Все это время я проводил расследование. Я долго искал его. И вот, наконец, нашел. Тебе я говорить его имя не буду, для твоей же безопасности. Но если ты будешь настаивать, я поговорю на эту тему с твоими друзьями. Ну, я имею в виду со старшими. Но только нам нужно действовать побыстрее. Теперь ты отпустишь меня?

Олянка сжалилась, и Северин рухнул вниз. Она отпустила время и сказала:

- Теперь поспи. На тебя жалко смотреть. Ты вот-вот упадешь от усталости.

Человек, который находится вне купола времени, не всегда может разглядеть, что время кем-то рядом было остановлено. Но в случае с Василием Оляна увидела изменения, которые в нем произошли: еще мгновение назад он был уставший и замученный (отчасти при помощи Оляны), а сейчас он уже свеж и бодр.

- Вот и ладно, - сказала Оляна вместо «Доброе утро!» и остановила время. – Ну, пропажа, рассказывай мне еще раз, что с тобой произошло. Только медленно, с объяснениями.
 
И Севешин повторил ту же самую историю, которую он озвучил, когда висел под потолком. Единственным отличием было лишь то, что Вася добавил подробностей в описаниях собственных душевных и физических мук и страданий.

- Мне нужно поговорить с твоими друзьями, - сказал он в конце своего рассказа.

- Им с тобой тоже.

- Ты не могла бы провести меня к ним?

- Я не могу. Я наказана в этом месяце.

- Черт! Время просто не ждет. Если мы его упустим, то в следующий раз возможность нам может и не представиться.

- Мне нужно посоветоваться с Ланой, - сказала девочка и поднялась выходить из комнаты.

- Погоди! Какой Ланой?

- Моей подружкой – Мелани. Она все обо мне знает. Она очень умная и во всем мне помогает.

- Оляночка, я прошу тебе, не говори ей обо мне, хотя бы до тех пор, пока я не поговорю с твоими друзьями.

- То есть?

- Понимаешь, то, что стало известно мне – это большая и очень страшная тайна. Она может уничтожить любого человека. Ты видишь, я не говорю это даже тебе. И то я считаю, что подвергаю тебя опасности. Какой бы умной ни была твоя подруга, ей пока не нужно этого знать. Иначе она также будет в опасности, как и мы с тобой. Я очень прошу тебя.

- Ладно, я не буду говорить ей об этом. Но можно хотя бы ей сказать о том, что ты нашелся?

- Потерпи хоть одну недельку. Мы с твоими друзьями провернем одно дельце, а потом я сам расскажу ей все. Окей?

- Окей, - нехотя согласилась Оляна.

- Теперь расскажи, как можно встретиться с твоими друзьями?

- Давай я им напишу? Они нам ответят и сами предложат тебе место встречи.

- По рукам. Пиши.

Оляна написала записку и отправила ее. Через минут пять последовал ответ. На столе у Олянки появился маленький скрученный кусочек бумаги.
 
«Встречаемся завтра, в понедельник, в час дневных фантазий возле «Палацу Україна». Я сам подойду. Валентин Максимович»


Глава 53


На предпоследнем этаже одного из киевских небоскребов, в котором, как и во многих других таких же сооружениях, располагался бизнес-центр. В своем маленьком, но уютном офисе сидела уже не молодая, но еще сохранившая проблески былой красоты женщина. Вид у дамы был растерянный, а ее ничего не видящий взгляд был направлен в окно.

Кабинет и вправду был небольшим. Но сегодня он вместил в себя шестнадцать школьников и двоих взрослых, которых хозяйка этого офиса видеть не могла. Также она не знала и о том, что Антон Вячеславович Голик немного отодвинул окно за спиной у женщины назад, дабы здесь могли поместиться все ученики.

Вторым взрослым в этой компании был чтец судьбы бизнес-леди, которого учитель представил Константином Марковичем. Этот довольно-таки высокий мужчина не обладал ни одной из мало-мальски заслуживающих внимания особенностей внешности, кроме своего роста. Однако все поменялось в тот момент, когда он заговорил. Константин Маркович оказался искусным оратором и неординарной личностью:

- Друзья, - начал он, остановив время. – Мы с вашим преподавателем знаем друг друга уже очень давно. Я его помню еще с тех времен, когда он был младше, чем вы сейчас. Поэтому по старой дружбе он меня попросил показать вам, что бывает с пестами, если не вмешиваться в их жизни. Разрешите вам представить мою подопечную. Знакомьтесь: перед вами Кущ Ирина Петровна. Ей 48 лет, она является вице-президентом достаточно крупной компании и курирует ее внешнеэкономическую деятельность. Весь этот этаж находится у нее в подчинении. Ирина Петровна принадлежит часу утренних ритуалов. Впрочем, так же, как и ее начальник – президент этой компании. Ситуация для нашей страны очень удивительная, если не сказать – уникальная. В этих стенах даже несмотря на то, что многие чтецы судеб ушли отсюда, до сих пор сохранилась утренекватральная среда. И во многом мы должны благодарить за это первых двух лиц компании…
 
- И их чтецов судеб, - добавил Голик.

- Не без этого, конечно, - не колеблясь, принял похвалу Константин Маркович. – Но давайте перейдем к нашим пестам. Итак…

Рассказ Константина Марковича длился очень долго и был богат на лирические отступления и всяческие поучительные истории. Но до чего же это было интересно! Ребята просто растворились в рассказчике. Олянка была единственной из всех студентов, кто больше смотрел на застывшую в растерянной задумчивости женщину-песта, чем на друга их учителя. Она до сих пор не могла к ним привыкнуть, да и сами песты вызывали у нее интерес несколько больший, нежели принято в этом мире. Хотя и она слушала рассказ внимательно.

А повествовал Константин Маркович вот о чем. В обычный день Ирина Петровна очень любила подолгу рассматривать происходящее на улице с высоты птичьего полета. А посмотреть там было на что. Буквально напротив, в полукилометре от ее кабинета, вот уже четыре года – все время, что она здесь работает – развернулась одна из главнейших строек страны за последние несколько десятилетний: реконструкция НСК Олимпийский. Правда, женщина так спортивный комплекс никогда не называла. Ее молодость прошла в восьмидесятые.

В студенчестве она с друзьями частенько ходила на футбол, причем не только на московские «Спартак», «Динамо» и «Торпедо», но и на вполне рядовые матчи со всякими там «Кайратами», «Араратами» и «Нефчи». А заполучить заветный билетик на еврокубки на заезжие в Киев «Рэйнджерс», «Селтик» или «Порту» в те далекие времена ее безмятежной юности было неописуемым счастьем. Поэтому, как бы ни перестраивали спортивный комплекс, как бы его ни переименовывали, стадион для нее навсегда останется Республиканским.

За последние два-три года госпожа Кущ имела возможность воочию наблюдать за подготовкой Украины к Евро-2012. И хотя к концу реконструкции стадиона работы ускорились, она до самой торжественной церемонии открытия не верила в успешность этого мероприятия. При этом бизнес-леди замечала одну маленькую закономерность: чем лучше дела были на стройке по соседству, тем хуже становилось у нее на работе. По тому же закону подлости беда к хозяйке этого кабинета пришла одиннадцатого ноября прошлого года, аккурат в тот день, когда сборная Украины открывала новую страницу в жизни Олимпийского стадиона матчем со сборной Германии.
 
В тот злосчастный день ей, вице-президенту по внешнеэко-номической деятельности и к тому же страстной болельщице, правление доверило организовать совместное посещение футбольного матча с немецкими бизнес-партнерами. Однако из-за того, что немцы выразили желание посетить матч слишком поздно, организовать вип-ложу оказалось попросту невозможным. Даже самые обыкновенные билеты достать было очень трудно. Ирине Петровне пришлось через знакомых и взятки втридорога покупать пропуска на игру непосредственно у одного из самых высокопоставленных чиновников Федерации футбола Украины. Иностранные гости были очень удивлены: они впервые в жизни наблюдали за игрой из ложи прессы. Впечатления же от самого посещения матча бизнес-партнеры из Германии запомнили надолго.

Начались злоключения госпожи вице-президента в тот день с временного помутнения рассудка. Ничем иным свое поведение она объяснить не могла. Ни с того ни с сего она вдруг решила, что чартер с немцами прилетает не в Борисполь, а в Жуляны. Как она позже выражалась, поцеловав закрытые двери реконструируемого аэропорта, женщина принялась искать хоть кого-нибудь, кто может подсказать, когда же прибудет этот долгожданный чартер из Германии. И первый же рабочий ее просветил, что самолет прилетит… не раньше мая, ну, может быть, апреля, и то если они будут работать в три-четыре смены и без перерывов.

Немецкой делегации пришлось добираться из Борисполя на такси. Они были очень расстроены и стали воспринимать принимающую сторону с настороженностью.

Наша героиня это чувствовала. Она решительно взяла гостей под свою опеку, однако это дало совершенно противоположный эффект. Как Ирина Петровна ни пыталась разрядить атмосферу, с каждым ее словом, с каждой шуткой, с каждой ремаркой становилось все хуже и хуже. В итоге один из немцев даже разрядился гневной речью. Благо, в тот момент никого из коллег, понимающих немецкий, рядом не оказалось.

За два часа до начала матча украинцы и немцы отправились в ресторан. Всем необходимо было основательно подкрепиться после рабочего дня. Ассистентка вице-президента заказала банкетный зал в «Бифе». Место очень удобное потому, что находится прямо возле стадиона, да и готовят там вкусно. Но, как назло, уже по приходе в ресторан выяснилось, что добрая половина немецких бизнес-партнеров – вегетарианцы. Шеф-повару пришлось очень потрудиться, дабы гости не только успели на футбол, но еще и пришли туда сытыми, ибо специализацией этого ресторана были стейки и всяческие блюда из мяса. Но апогеем германских напастей стал собственно матч, причем происходящее на поле имело к этому отношению лишь весьма условно. К несчастию героини сего повествования, глава немецкой делегации, при этом главный инвестор и одновременно председатель правления компании-партнера родился в ГДР. Сей малозначительный биографический факт, тем не менее, определил в его школьные годы альтернативу в выборе изучения иностранных языков: русский с английским или русский с французским. К глубочайшему сожалению госпожи топ-менеджера из Киева, этот достопочтимый Herr (господин) понимал все, о чем она кричала во время игры. Слово в слово цитировать увлекшуюся игрой женщину нельзя, исходя из этических соображений. Однако припомнила Ирина Петровна за эти 90 минут немцам все: и ледовое побоище, и обе мировых войны, и Гитлера, и Холокост, и даже убитого почти мифического прадеда-партизана.

После этого отношения между партнерами заметно охладели. Главный немец оказался очень злопамятным человеком. Он требовал увольнения нашей героини. Однако президент украинской компании не решался расставаться со своей подчиненной. Уж очень много пользы и денег она приносила. По сути, кроме внезапно снизошедшей на нее неряшливости в межличностных отношениях, придраться не было к чему.

Позже стало хуже. Немец заявил, что перестанет иметь с ними дело, если фрау Кущ будет продолжать работать в этой компании. Главе украинской фирмы стоило больших трудов убедить своего германского коллегу, что ему необходимо найти причину этого увольнения. Просто так по украинскому законодательству он не может ее выставить за дверь. И хоть это было неправдой, немец поверил. А в жизни нашей бизнес-леди начался трудный период постоянных напоминаний со стороны президента в тему и не очень, что, дескать, «надо решать проблему».

И вот наступил тот день, когда женщине представился шанс все изменить и одним махом перечеркнуть все эти четыре месяца издевок и перманентного стресса. Сегодня, наконец, этот самый вредный немецкий дядька прилетел в Киев для очередных переговоров, и с минуты на минуту он зайдет в их офис. Всю последнюю неделю Ирина Петровна находилась только в двух состояниях: либо судорожной неловкости – и тогда у нее все валилось из рук, либо усталой отрешенности, как сейчас, когда ни одна мысль не могла существовать в радиусе нескольких метров вокруг госпожи топ-менеджера.

- А теперь, друзья, давайте посмотрим, что произойдет дальше. Я же не буду спешить с помощью своей подопечной, - сказал Константин Маркович и закрыл купол времени.

Через секунду в узкой щелочке между приоткрытой дверью и косяком появился нос и кусочек рта ассистентки Ирины Петровны, которая обратилась к той с доверительным шепотом:

- Він прийшов. За хвилинку він буде у другій переговірці. Шеф питає, вам вистачить двох хвилин?

- Добре-добре, - госпожа Кущ резко вскочила с места. Взгляд у нее был словно заспанный. От такого стремительного подъема первым пострадало ее кресло: оно просто опрокинулось на пол. Ирина Петровна поспешила его поднять, однако мягким местом задела клавиатуру. Та в свою очередь уткнулась в монитор компьютера, который с грохотом повалился со стола вниз. Как назло этот плоский жидкокристаллический гад угодил точно в мусорную корзину, которой вдруг вздумалось возомнить о себе, будто она баскетбольный мяч, настолько громко и размашисто поскакала она по кабинету, разбрасывая вокруг себя все свое содержимое.

Несколько Оляниных одноклассников хихикнули, но Ирина Петровна не могла их слышать и громко ругалась. Голик мгновенно запустил купол:

- Обратите внимание: песты, не получая нашей опеки, одновременно теряют контроль над собой. Хотя это и зависит в первую очередь от образования и культуры человека, но даже самые образованные и культурные песты склонны к этому.

Руку поднял Иштван Эрдейи:

- У меня вопрос к Константину Марковичу: скажите, пожалуйста, а вы сопровождали свою подопечную на стадион одиннадцатого ноября прошлого года?

- Я думал, вы уже поняли: одиннадцатого ноября меня рядом с Ириной Петровной не было вообще. Я был вынужден в тот день сопровождать другого своего песта. Кроме того, я не такой большой любитель футбола. Наверное, мое отсутствие косвенно и послужило причиной случившемуся. Я с себя ответственности не снимаю, но это невозможно – следить за своими пестами постоянно. Тем более что у меня их четверо. Я удовлетворил ваше любопытство, молодой человек?

- У меня еще один вопрос, - не успокаивался Иштван. – Вы на самом деле не собираетесь вмешиваться сегодня? Вы же понимаете, чем грозит ваше невмешательство для вашей подопечной?

- Молодой человек, давайте, как говорят песты, не будем бежать впереди паровоза! Вы все увидите.

Антон Вячеславович отпустил время, и женщина-пест неуверенной походкой направилась через спейс в комнату для переговоров. За ней последовали все учащиеся с преподавателем и его другом. В огромном спейсе за вереницей составленных лицом к лицу офисных столов сидело не меньше пятидесяти служащих. Никаких перегородок, отделяющих личное пространство работников, предусмотрено не было. Почти возле каждого песта находился человек из этого мира. Это, конечно же, были чтецы судеб. Некоторые из них улыбались детям, а кое-кто даже махал им рукой. Олянка впервые увидела такое большое количество людей из двух разных миров вместе на ограниченной территории. По улице обычно песты с чтецами судеб не ходили.

Переговорка представляла собой довольно просторное помещение, которое было спрятано от спейса матовой стеклянной стеной. Внутри друг напротив друга располагались чередой изысканные черные дубовые столы, у которых стояли удобные кожаные кресла. Освещение здесь было настолько ярким, что, несмотря на преобладание темных красок посредине, комната казалась светлой и даже немного божественной.

На самом крайнем кресле спиной ко входу сидел склонный к полноте мужчина неопределенного возраста, в котором легко угадывался иностранец. А рядом с ним прямо на столе расположился другой мужчина. Его жизнерадостная улыбка встречала каждого входящего в переговорку.

- Hallo, Helmut! (Привет, Гельмут!) – бодро произнес Константин Маркович и остановил время.

- Прифет, Костия! – с сильным акцентом, но так же с оптимизмом ответил Гельмут. - Du bist nicht allein gekommen. (Ты пришел не один).

- Wie Sie sehen k;nnen, mein Freund. Wir haben eine Lektion erteilen. Ich bitte Sie nicht zu st;ren. M;gen unsere Pest selbst zurechtkommen. (Как видишь, мой друг. У нас урок. Я прошу тебя не вмешиваться. Пусть наши песты сами разберутся.)

- Tut mir leid, aber ich kann es nicht machen. Deine Irina hat gesagt, dass mein Pest Nazi ist. Sie sollte sich zumindest entschuldigen. (Извини, но я не могу сделать это. Твоя Ирина сказала, что мой пест является нацистом. Она должна хотя бы извиниться.)

- Sie hat gerade vor, das zu machen. Gib Irina eine Chance, bitte. (Именно это она и собирается сделать. Дай Ирине шанс, пожалуйста.)

- Gut. Ich gebe Irina eine Minute Zeit. Aber auch du sollst nicht ein-greifen (Хорошо. Я дам Ирине одну минуту. Но только и ты не вмешивайся), – сказав это, Гельмут посмотрел на часы, показывая, что время пошло.

Когда Константин Маркович убрал свой купол времени, все устремили свой взор на госпожу Кущ. Ирина Петровна на мгновение застыла на пороге, словно до сих пор решала, стоит ей заходить или нет. Но через мгновение она бесшумно закрыла дверь и застыла в нерешительности. Со стороны казалось, что женщина ждет, когда же на нее обратят внимания.

Несколько секунд не происходило ровным счетом ничего, но время, казалось, текло очень медленно. Наконец, Ирина Петровна что-то про себя решила, внутренне собралась и негромко кашлянула.

Немец обернулся, но встрече был явно не рад. Его даже немного перекосило от возмущения, но он быстро взял себя в руки.

- Herr Faisst! Ich m;chte mich bei Ihnen entschuldigen. (Господин Фаисст! Я хочу извиниться перед вами,) – начала она неуверенно запинаясь, но у же через мгновение набралась смелости и заговорила обиженно. - Ich dachte nicht, dass Sie so empfindlich sind! Das waren bloss die Emotionen! Nun, platzte ich heraus ein paar Worte ;ber Hitler. Wie kann man denn sich dar;ber kr;nken! Zum Beispiel, hei;t man mich manchmal “Scheuerbesen”. Und ich bin nicht beleidigt. Auf die Wahrheit kann man ;berhaupt nicht b;se sein. (Я же не думала, что вы насколько обидчивы! Это были только эмоции! Ну, вырвалось у меня пару слов о Гитлере. Разве можно обижаться на такое! Меня, например, иногда обзывают Швабра. И я не обижаюсь. На правду вообще нельзя обижаться.)

- Auf die Wahrheit??? Auf die Wahrheit??? Das hei;t, ich muss als Wahrheit tats;chlich akzeptieren, dass alle Deutschen passive Homosexu-elle mit der NS-Ideologie seien, Frau Scheuerbesen??? (На правду??? На правду??? То есть я должен принять за правду тот факт, что все немцы являются пассивными гомосексуалистами с нацистской идеологией, госпожа Швабра???)

Голику приходилось по окончании каждой фразы запускать купол, чтобы его друг мог перевести разговор для ребят. Немецкий во всем классе знал только Рома Косевич.

- О, как завернул! Ich rede in Bildern. Nicht w;rtlich. (Я говорю образно. Не буквально.) – Ирина Петровна попыталась взять господина Фаисста за руку, но тот одернулся. - ;ber Faschisten und Hitler... Nun, es ist doch nicht ernst! Das war ein Scherz. Sie scherzen. Nicht wahr? (О фашистах и Гитлере... Ну, это же все не серьезно! Я пошутила. Вы шутите. Ведь так?)

Немец вскочил со своего места и неистово заорал:

- Ich scherze nicht! (Я не шучу!)

Он резко дернулся в сторону двери, прошел сквозь Оляниных одноклассников и вышел в спейс. Лицо у него было пурпурно-бордовое.

Константин Маркович остановил время. Этому факту очень огорчился чтец судьбы господина Фаисста, и он обратился к нему по-русски:

- Костия, фыпусти мениа, пожалуйста.

- Sorry, Helmut, ich kann es jetzt nicht tun. Wir m;ssen etwas mit den Studenten besprechen. Dir wird es auch interessant. Du verstehst doch Rus-sisch. (Извини, Гельмут, я не могу это сделать сейчас. Нам нужно кое-что обсудить со студентами. Тебе это тоже будет интересно. Ты ведь понимаешь по-русски.) – далее он обратился к учащимся. – Друзья! Только что вы увидели, что бывает с пестами, если мы им не помогаем. Многим из вас уже наверняка кажется, что ситуация безнадежная. Однако я вас уверяю: все можно исправить. Все зависит только от мастерства чтеца судеб.

- Костия, - перебил его Гельмут, - иа тебиа прафильно пониал: ты фызыфаешь мениа на дуэль?

- Правильно, Гельмут. Только давай сначала успокоим наших студентов. Дуэль у нас с Гельмутом будет не классическая. Свои терминаты мы будем направлять не друг на друга, а только на пестов. Выиграет тот, чей пест сдастся первым. Договорились, Гельмут?

- Догофорились.

Константин Маркович попросил всех взяться за руки и мигом переместил детей и взрослых из переговорки в открытое пространство спейса. Когда он отпустил время, ребята обратили внимание, что друг их учителя уже находится возле своей подопечной. Он внушал той, чтобы она остановилась и не торопилась хоть какое-то время. Гельмут также уже был рядом с господином Фаисстом. Он, напротив, подгонял песта и пытался еще больше вывести его из себя. Германский чтец судьбы явно перебарщивал с внушениями. Олянке даже казалось, что заграничный бизнесмен вот-вот начнет выдыхать пар из ноздрей, настолько сильно в нем кипели злость и страсть отомстить.

Из дальней двери в спейс неспешно вошли несколько мужчин и женщин пестов и их чтецов судеб. Первым их заметил немец и быстро засеменил в их сторону. Не пройдя и половины дистанции, господин Фаисст закричал по-английски:

- Ilya! I demand the immediate dismissal of this silly woman! (Илья! Я требую, чтобы ты уволил эту дуру немедленно!)

Ученики догадались: Илья был президентом компании и начальником Ирины Петровны. Он оказался молодым мужчиной спортивного вида с бегающими по сторонам глазками:

- Ай-ай-ай! I’ll fire her now! Immediately! I’ll fire her now! Immedi-ately! Just let’s discuss it in a meeting room. Why do we need to tell all my colleagues about our business? (Я ее сейчас же уволю! Немедленно! Только давайте все обсудим в комнате для переговоров. Зачем нам нужно посвящать в наши дела всех моих сотрудников?) – ответил Илья ему спокойно тогда, когда подошел вплотную. Он старался говорить доверительно, но при этом был в меру эмоционален.

Только сейчас Гельмут понял свою ошибку. Он так сильно настращал своего песта, что тот выпалил все свои негативные эмоции сразу же, как увидел президента компании украинских партнеров. И сейчас, когда они проходят достаточно длинный путь обратно в переговорку, его подопечный успокаивается.

В комнате господин Фаисст не успел издать даже звук, как Илья начал говорить:

- I understand you, Hans. I wanted to kill her constantly. She has a very big mouth, and very small brains. But she makes money. So tell me what I have to do. If I fire her, I will lose my money because she leaves me. But if I don’t do it, I will lose my money because you will leave me. (Я тебя понимаю, Ганс. Я сам хотел прибить ее неоднократно. У нее очень длинный язык, да ум короток. Но она делает деньги. И вот скажи мне, что мне делать. Если я ее уволю, я лишусь денег потому, что уйдет она. Но если я не сделаю это, то я лишусь денег потому, что уйдешь ты.)

Украинский бизнесмен сделал продолжительную паузу, как бы давая возможность собеседнику поставить его на свое место. А ребята обратили внимание на то, что Константин Маркович очень бережно и тонко воздействует целесообразностью на четвертый болевой терминат руководителя своей подопечной. Как только Ганс Фаисст решился что-то сказать, Илья вновь опередил его:

- I know what you want to tell to me now. I can tell the same about her. Let you think well about it and then tell me what I have to do. Okay? (Я знаю, что ты хочешь сказать мне сейчас. Я могу сказать о ней то же самое. Давай, ты хорошо подумаешь и затем скажешь мне, что я должен сделать. ОКей?)

- Fire her! (Уволь ее!) – без раздумий сказал Ганс.

- Of course, I’ll fire her. But let’s look at it from another point of view. I do not want to lose money. I fire her, and you compensate me all the money she could have brought.(Конечно, я ее уволю. Но давай подойдем к этому с другой стороны. Я не хочу терять деньги. Я ее увольняю, а ты мне компенсируешь все деньги, которые она могла бы мне принести.)

На этот раз герр Фаисст наконец-то задумался. И молчание продлилось довольно долго.

- Okay, Ilya. Let her stay. But I don’t want to see her. (Хорошо, Илья. Пусть остается. Но только пусть не показывается мне на глаза.)

Начальник быстро нашел глазами подчиненную и тихо произнес:

- Шуруй звідси, поки він не передумав…

На этих словах Константин Маркович остановил время и удостоился дружных аплодисментов от всего класса.

- Это нечестно, - улыбаясь, произнес Гельмут. – Фо-перфых, ты, Костиа, фнушал чужой пест. А фо-фторых, ты шулничал. Это есть… Spiegelfechterei Eyewash (очковтирательство). Ты догофорился mit Schicksalvorleser (с чтецом судьбы) Илиа. У meine (моего) пест не был шанс.

- Да ладно тебе, Гельмут. Все было честно.
 

Глава 54


Наконец в Киев вместе с апрелем пришла настоящая весна. Лишь когда вдыхаешь влажный весенний воздух, только тогда понимаешь, насколько сильно его не хватало в ушедшие холодные снежные месяцы.

Говорят, что у каждого времени года есть свое очарование. И в поиске этого очарования проходит наша жизнь, вне зависимости от капризов погоды. Хуже, когда капризничать начинает климат. Именно нечто подобное и произошло этой зимой в Украине. Таких продолжительных морозов эта земля не помнила уже очень давно.

Олянке было хуже всех. За три месяца учебы на самом деле она прожила почти пять лет. Таких длительных зим в ее жизни никогда не было и навряд ли когда-либо будут. Это были не самые приятные пять лет. Она все еще не имела возможности увидеть родителей. О Пите новостей также не было. Друзья терпели неудачу за неудачей. И вдобавок ко всему треть этого времени юная студентка провела взаперти. Если бы не Мелани, у нее вряд ли бы хватило сил перенести все это.

Оляна очень сильно изменилась за это время. И хоть телом это был еще десятилетний ребенок, душою и мыслями она превратилась в умную, интересную девушку, в еще более неординарную личность, чем была в детстве. Постепенно она стала догонять и перегонять в развитии своих одноклассников. Но на это обращали внимание немногие. Лишь Иштван как-то сказал, что Киприан день ото дня становится умнее. Да и Евгений Федорович все время что-то подозревал.

В воскресенье первого апреля Оляну и Мелани в первый раз после наказания выпустили на прогулку. Ремез дежурно поинтересовался, куда они отправятся, и девчонки на этот раз честно ответили, что этого они сказать куратору не могут. Евгений Федорович окинул их порицательным взглядом и отпустил горемычных на все четыре стороны, при этом напомнив, что те должны вернуться хотя бы за час до начала урока.

Подружки первым делом направились на Золотые Ворота. Они радостно забежали в ирландский паб, но, к удивлению, никого там не нашли.
 
- Мабуть, вони прийдуть пізніше, - предположила Мелани. – Давай-но на них почекаємо тут.

Оляна согласилась, но на душе у нее было неспокойно.

А Мелани тем временем в очередной раз принялась изучать меню заведения – это было ее любимое занятие – и попросила подружку создать ей свиные ребрышки под карамелью, весенний салат и пару кусочков традиционного овсяного шотландского хлеба. На десерт британка пожелала классический молочный коктейль с ликером «Шериданс».

- А не рано ли тебе алкоголь пить?

- Чого це рано? Вже майже опівдні! От-от буде година денної заданості!

- Я же не это имела в виду. Не рано ли тебе пить алкоголь в девять-то лет?

- По-перше, мені сьогодні вже виповнилося десять! А по-друге, щось я не бачу подарунків, святкового торту і не чую щось на кшталт: «Happy birthday to you!»

- Ланочка! – Оляна бросилась обнимать подругу. – С днем рождения тебя! Желаю тебе радости во всем, что тебя окружает! Чтобы люди тебя заражали счастьем! И чтобы каждый следующий день был лучше предыдущего! Ура!

Оляна закричала так громко свое торжественное «ура!», что на них стали оборачиваться. Тогда она поднялась на деревянную скамью и громко сказала всем присутствующим:

- Дамы и господа! Сегодня у моей подруги Ланы день рождения! Помогите, пожалуйста, мне спеть ей поздравительную песенку.

Народ в пабе с радостью откликнулся на Олянин призыв:

Happy birthday to you!
Happy birthday to you!
Happy birthday to you, dear Lana!
Happy birthday to you!

И с последними словами под дружные аплодисменты на столе у девчонок появился огромный именинный торт, который виновница торжества разделила со всеми, кто забрел сегодняшним утром в паб.

- Ланочка, ты меня извини, пожалуйста, я не знала, что у тебя сегодня день рождения. Поэтому подарок у меня получился почти экспромтом.
 
Олянка протянула Мелани маленький сверток, обернутый в золотую подарочную бумагу. Подружка же принялась без намека на терпение открывать его, вожделенно ожидая что-то необычное. В конце концов, именинница достала оттуда ничем не примечательный серо-серебристый платок и с интересом посмотрела на подругу.

- Я знаю, что ты любишь не просто покушать, а покушать вкусненькое. Читать меню – это вообще твое самое любимое занятие. Поэтому я придумала подарить тебе этот платок. Это что-то наподобие скатерти-самобранки. Таскать постоянно за собой скатерть – это неудобно. Посему я решила ее уменьшить до размера платка. Ты его можешь положить в карман, и он так тебе совершенно не будет мешать.

- Я перепрошую, але що це таке?, - шепотом спросила Мелани, показывая на подарок.

- Лана! Ты что, не знаешь русских народных сказок? Ты что, не читала их в детстве?

Британка отрицательно покрутила головой, сильно смущаясь.

- Хорошо! Значит так: положи платок на стол и расправь его. Теперь открой меню на любой странице, и можешь начинать читать.

- Вголос?

- Как хочешь.

Мелани недоверчиво провела необходимые приготовления, взяла меню в руки и громко прочитала:

- Rosemary Sausages. Two sausages of Rosemary – pork, beef, veal, rosemary, thyme, marjoram, served with potato puree… (Колбаски Розмарин. Две колбаски Розмарин - свинина, говядина, телятина, розмарин, тимьян, майоран, подается с картофельным пюре…)

Вдруг из платка вылетела большая тарелка с жаренными домашними колбасками и картофельным пюре и с грохотом упала на стол.

- Wow! – не веря в увиденное, произнесла Мелани. Чтобы убедиться, что с ней это все происходит на самом деле, британка принялась скороговоркой читать все меню, не отрывая глаз. Когда она закончила, то обнаружила, что блюдами заставлен не только их стол, но и абсолютно все поверхности в пабе включая барную стойку.

- И как же ты все это будешь есть? – улыбнулась Олянка.

- Про це я якось не подумала…

Оляна окинула взглядом помещение. Посетители паба разделились приблизительно поровну на тех, которые восхищались таким подарком, и тех, кто был очень недоволен, что их стол занят чьей-то едой.
Девочка взмахнула рукой, и вся посуда с яствами исчезла.

- Дивись, Олянко, записка! – Мелани держала в руках клочок бумаги. – Вона лежала тут, на нашому столі. Ми його не бачили за тарілками.

Лана развернула свернутый вчетверо листок и прочитала вслух:

- Любий Кіпріане! Чекаємо на тебе там, де відбулася зустріч із Василем за двадцять хвилин після години вечірньої вигоди. Він має тебе зустріти. Приходь без подружки. Вона нехай залишається вдома і б’є на сполох, якщо ти не повернешся до години нічних пе-реживань. Сьогодні момент істини. Будь обережним. Твоя Глафіра.

- Твоя Глафира???

- Так. Тут так і написано: «Твоя Глафіра». Ось, диви.

Оляна схватила записку, и та мгновенно перевелась на русский язык. Девочка до сих пор не привыкла к подобным особенностям писем в этом мире.

Она внимательно перечитала записку несколько раз и серьезно задумалась о том, что этот почерк ей не знаком. Обычно она получала послания, написанные отрывистым квадратным почерком Валентина Максимовича. Пару раз ей писала Алена Мостовая. У одесситки очертания букв были правильными, хотя они клонились вправо и тесно прижимались друг к дружке. В этой же записке почерк был размашист и неряшлив, а вензеля над буквами «б» и «й» выглядели нелепо. К тому же и Жуков, и Алена всегда подписывались «Твои друзья из Дальнего Махно». Здесь же почему-то подпись была изменена, и это очень сильно настораживало.

- Я не знаю, який почерк у Глафіри, але мені здається, що це взагалі писав чоловік, - Мелани только усилила Олянкины опасения.

– Щось у мене не дуже хороші передчуття. До речі, а про якого Ва-силя йдеться мова у листі?

- Про Севешина, - ответила Оляна. – Он приходил ко мне в прошлое воскресение.

- І ти мені нічого не сказала?

- Ланочка, извини, но это он просил.

И Олянка поведала подружке о визите Василия.

- Не знаю, як ти, але я цьому Ваську не вірю, - резюмировала услышанное Мелани. – Що це за байки про головну погану людину? Чому про це нікому не можна знати? Слизький тип цей Сєвєшин. А найголовніше – я не розумію, чому не можна було відразу розповісти все це мені?

- Наверное, потому, что он не хотел подвергать тебя опасности.

- Тобто ти, з його точки зору, можеш бути у небезпеці, тому він тобі розповідає, а я не можу? Так?

- Но он же и мне толком ничего не рассказал.

- Це мене найбільше і дратує! Нічого не розповів, ще й наказав мовчати про його візит. Мені здається, що він просто не хотів, щоб я його швидко вивела на чисту воду. І ти йому дала цілий тиждень.

- Тогда зачем он просил меня познакомить его с нашими друзьями? Если бы он задумал что-то плохое, то он бы не лез на рожон один против десятерых взрослых. Причем не просто взрослых. Эти люди закалены боями не на жизнь, а на смерть, талантливы и весьма умелы. Они – личности. А про Севешина Пит говорил, что он посредственность. А ты можешь так охарактеризовать хоть кого-то из этих десятерых?

- Ну і де ж вони, ці десять особистостей? Де Піт? Повір мені навіть одна посередня, але гнила ягідка може згубити цілий кошик. Люди роблять зло не тому, що вони погані, а тому, що це легше. Будувати, створювати щось завжди складніше, ніж нищити, руйнувати. Саме тому від посередності слід очікувати негідництва частіше, ніж від обдарованої людини. Жити, нічого не роблячи, людська істота не може. Тому бездарі будуть робити те, що виходить в них найлегше за все, – пакості.
На глазах у Олянки выступили слезы.

- Ну и что мне теперь делать? Ланочка, понимаешь, мне для того, чтобы что-то делать, нужно хоть во что-то верить. Ты убеждаешь меня, что Вася – плохой. Хотя прямых доказательств у тебя нет. Но если это так, если Севешин и вправду предал нас, это значит, что во всем виновата я. Я все испортила. А еще это значит, что я больше никогда не увижу Пита, Таню и Талу, Алену, Валентина Максимовича, Тишу и Доминику, Глашу, Фриду и Андрея, Колю и даже Мирослава… Я не смогу себе этого простить…

Последнюю фразу Оляна уже произносила с трудом. Она рыдала так, как еще никогда в жизни. Мелани нужно было срочно успокаивать подругу, потому что на них уже стали обращать внимание. Британка быстро скомкала свой подарок, сунула его в карман, схватила бьющуюся в истерике Олянку и перенесла ее подальше от людских глаз.
 
Девочки оказались на поляне среди какого-то весеннего леса. У Олянки истерика не прекращалась. Напротив, даже усиливалась. Мелани попыталась предложить подружке стакан воды, затем дала ей несколько пощечин, но от этого стало еще хуже. Олянка заскулила пуще прежнего: «Бей меня! Это я во всем виновата!»

Лана не сдавалась. Она решила провести внушение своим первым терминатом «возможности». Но и это не помогло. Олянкино подсознание было настроено на самобичевание и так просто отпускать истерику не желало. Мелани понимала, что по хорошему подруге поможет сейчас только внушение по пятому, детскому терминату «правильность». Проблема была только в том, что у самой англичанки этот терминат был четвертым, и пользовалась она им только тогда, когда было нужно провести уборку у себя в комнате. А как при помощи правильности приводят в порядок мозги представителям часа утренних деяний, Лана даже понятия не имела.

У Мелани оставалось только два пути: или ждать, пока подруга успокоится сама, или вести ее в общежитие, чтобы ей занялся Ремез.

Но вдруг у девочки появилась интересная идея. Лана достала свой платок из кармана, разгладила и расположила его над головой Олянки.

Затем набралась храбрости и громко сказала:

- П’ятдесят літрів льодяної води без тари.

Внезапно из платка, словно из ушата, вылилось огромное количество чистой, но студеной воды. Она окатила и Олянку, и Мелани. Лишь пышные каштановые волосы британки остались сухими, и то только потому, что Лана стояла немного в стороне и держала платок над Оляниной головой на вытянутых руках.

К несчастью, холодный душ возымел совершенно противоположный эффект. Оляна просто завыла. Сквозь душераздирающие вопли Мелани далеко не с первого раза расслышала слова: «Ты меня не любишь… Меня никто не любит…»

Несмотря на промокшую насквозь одежду, у Ланы пересохло во рту. А в горле зудело так, будто бы там застряла громадная кость. Тело англичанки уже поняло, что замерзает, ведь на улице был всего лишь один градус выше нуля. Вместе с дрожью пришло и отчаяние.

Мелани оцепенела и разревелась. В ней бушевали и жалость к себе и подруге, и осознание собственной никчемности и бесполезности, и абсолютная растерянность. Все, что она знала, вмиг оказалось ненужным. Все, что она представляла собой, оказалось ложным. Первое серьезное испытание в своей жизни было с треском провалено. И от осознания этого хотелось убежать от себя далеко-далеко – так, чтобы потерять себя и никогда не находить. Вот если бы сейчас пришел кто-то и все исправил. Чтобы этот кто-то обнял ее, сказал, что все поправимо. Ей нужна мама с ее грустным взглядом, с ее тоненьким, почти писклявым голосочком и даже с ее ежевечерними получасовыми причесываниями.

- Не надо плакать! – через рев с огромными усилиями произнесла Олянка. – Не плачь, пожалуйста.

Звуки, издаваемые Оляной, были больше характерны для слона, нежели для человека. Поэтому слова звучали грубо. Но как же рада была Мелани их услышать.

-Все. Я не плачу, - сказала британка, и Оляна резко и очень крепко обняла ее.

Только теперь к девчонкам вернулось самообладание. Но вместе с этим они обе почти одновременно задрожали от холода.

- Ззззз ттобббою всссе гаразддддддд? – у Мелани зуб на зуб не попадал.

Подружка судорожно утвердительно кивнула.

- Сссспассссибо… - это все, что она могла из себя выдавить сейчас. Лана призвала из своей комнаты в общежитии шарфик, который
Олянка подарила ей на Рождество, накинула его себе на плечи, подождала, пока он распустился до ее пят так, что стал больше похож на одеяло, и, обнимая, укутала ним подружку. Шарфик сделал девчонкам разогревающий массаж, и уже через пять минут у обеих на лицах проступил здоровый румянец.

- Нам потрібен сухий одяг, - сказала Мелани, и у каждой в руках появился комплект нового одеяния. – Я, звичайно, перепрошую, але твій наряд я підібрала на власний смак. Бо одягаєшся ти не дуже. Я хочу, щоб ти була стильною.

- Ланочка, ну я же одеваюсь мальчиком. А какой у них вкус…

- Повір. Навіть хлопця можна одягнути красиво.

Через минуту на Олянке вместо традиционных джинсов выходного дня были надеты черные, переливающиеся на свету вельветовые брюки, а вместо невнятного бордового джемпера – малиновая водолазка и модный черный свитер-жилетка. Дополняло ансамбль стильное пальтишко весьма интересной модели.

- Тепер ти хоч на людину стала схожа.
 
- Спасибо, - еще раз поблагодарила Оляна. – И второе спасибо, что пытаешься отвлечь. Но у нас с тобой меньше двух часов до встречи или с Васей, или с ребятами. А я понятия не имею, чего мне от нее ждать.

- Олянко, я не можу тебе підбадьорити і сказати: «Не турбуйся! Все буде гаразд! З твоїми друзями нічого не станеться!» Проте я знаю напевно – я сьогодні буду з тобою. Де має відбутися зустріч?

- Возле «Палаца «Україна».

- Наскільки я знаю це місце, там біля метро стоять кіоски. Я хо-ватимуся в них. А ти стоятимеш у двох кроках від мене, тільки біля кіосків. Тобі ж не написали, де саме ти маєш бути на цій величезній площі?

- Нет.

- От бачиш. І давай наступного разу обійдемося без істерик. Ми з тобою надіємося на найкраще, але маємо бути готовими до найгіршого. Гаразд?

Олянка безмолвно согласилась. Только теперь она обратила внимание, что находится в лесу. И это ее очень сильно удивило.

- Лана, а куда это ты нас перенесла?

- А… Це ліс біля… Чорнобиля.

- Возле чего?

- Чорнобиля. Невже ти боїшся радіації?..


Глава 55


После разговора с Севешиным Олега Шунина постоянно сопровождало четверо вечерних полицейских. У самого же Верховного Хранителя началась настоящая мания преследования. Он стал бояться каждого подозрительного шороха, каждого звука. Он прекратил ежедневные прогулки по Бессарабке и вообще старался как можно меньше выходить на люди. Единственным, что помогало ему хоть как-то отвлечься от постоянного стресса, были женщины.

Недостатка от внимания противоположного пола Олег не испытывал никогда. Но сейчас он потерял возможность беспечно знакомиться с дамами в публичных местах, ибо страх перед преследователями был значительно сильнее, чем желание заполучить новую красавицу. Поэтому впервые в жизни он поставил себя перед необходимостью обратиться к девушкам, с которыми уже когда-то был. При этом чувствовал Шунин себя гадко, словно испачканным в грязи.
 
Нужно сказать, что далеко не все «прошлые контакты», как их называл Олег, охотно и с энтузиазмом принимали приглашение встретиться. Многие, если не сказать – большинство воспринимали предложение Шунина очень агрессивно и отрицательно. Несколько таких отказов заставило Олега Борисовича всерьез задуматься о пошлой интрижке с секретаршей. Но, вспомнив наставление отца: «Не сри там, где ешь!» – вечернекватральный вельможа откинул эту идею.
Как назло, охотно принимали предложение лишь те дамы, встречаться с которыми Шунин не хотел ни при каких обстоятельствах. Он и писал им лишь от безысходности и для поднятия собственной значимости. Сейчас Олег всем сердцем завидовал пестам. «Ну почему в их мире есть проституция, а у нас нет? «Наверное, потому, что у нас нет денег», - отвечал он себе. Но от этого легче не становилось.

В итоге в альтернативе между секретаршей и ненавистными дамами победили ненавистные дамы. Вариант «домой к жене» Шунин даже не рассматривал. Это было даже хуже секретарши. Лера живет в своем собственном мире иллюзий и наслаждений, а клубная жизнь золотой молодежи – это не для него. Хотя какая из мадам Шуниной «молодежь»?! Ей уже почти 32 года от роду.

Прошлую ночь и еще пол-утра Олег Борисович провел в обществе одной из таких ненавистных дам, которая уже начала строить на него планы. Охрана Верховного Хранителя расположилась здесь же. Отпускать одного Шунина им было запрещено, даже если тот собирается совершить адюльтер. Все понимали, что его тесть, лидер парламентской оппозиции Виктор Петрович Семенович, давным-давно знает о неверности зятя. Поэтому Олег если и прятался, то только от жены. Уже ближе к началу второй половины дня в комнату любовников неуверенно постучал один из полисменов из охраны:

- Пане Верховний Хоронителю, я дуже перепрошую, що турбую, але вам прийшов лист.

- Что там? Какое-то неотложное дело? Сегодня воскресенье. Я отдыхаю.

- Я вибачаюся, пане Верховний Хоронителю… Але тут… м-м-м… особисте.

Шунин недовольно фыркнул, натянул на себя халат и вышел к охраннику. Тот вытянулся по стойке смирно и был бел, как мел.

- Ну что там?
 
Охранник дрожащими руками протянул ему письмо и сказал, выпуская петухи в голосе:

- Дозвольте йти?

- Постой, - ответил Олег.

Он развернул записку и прочитал:

«Ты, ублюдок, после того, что мой отец сделал для тебя, еще и изменяешь мне с какой-то белобрысой тощей тварью. Домой можешь не возвращаться. Завтра подаю на развод. А я сегодня отправляюсь к папе. Пусть и он узнает, какая ты скотина. Если ты еще раз попадешься мне на глаза, я тебя кастрирую, урод!»

«Боже мой! Только этого мне сейчас не хватало!» - подумал Шунин и посмотрел на охранника.

- Ты читал это?

- Я вибачаюсь, пане Верховний Хоронителю, але я мусив. Ми повинні повідомляти керівництво, якщо вам будуть погрожувати. У вас будуть якісь накази? Ми виїжджаємо до вас додому?

«Да я просто мечтаю о том, чтобы мои проблемы с женой обсуждала на каждом углу вся вечерняя кватра. Справимся как-то и без вашей помощи. Вы ребята оставайтесь здесь, а мне нужно срочно поговорить с женой».

- Нет. Сегодня мы никуда не едем. Я остаюсь здесь. Шунин зашел в комнату, закрыл дверь и стал одеваться.

- Уже уходишь? - спросила его любовница.

- Тс-с… Мне нужно срочно возвратиться домой. Без охраны. Пусть они пока останутся здесь. Ты не против?

- Против, конечно. Как ты себе это представляешь?

- Очень просто. Ты какое-то время тихо сидишь здесь, а они там. И никто, кроме нас с тобой, ни о чем не подозревает. Понятно? Ну, все. Пока.

И Шунин исчез.

- Даже не поцеловал, - бросила ему вслед обиженная девушка. – Ну, Шунин, раз ты так со мною поступаешь, держись!

Накинув на себя прозрачный, ничего не скрывающий пеньюар, хозяйка квартиры выбежала в коридор, постучалась в комнату охраны и открыла настежь дверь:

- Мальчики, - сказала полуобнаженная красавица четырем мужчинам, у которых челюсти от увиденного поотвисали, - а вы не знаете, где Олег Борисович? А то он пошел в туалет и не вернулся.
 
До охранников смысл сказанного дошел не сразу. Но когда они опомнились, то одновременно вскочили с мест и принялись обыскивать квартиру.

- Да нет его здесь, - кричала девушка. – Он домой отправился. Спешите, пока совсем не упустили его.

Олег переместился к себе домой и с порога позвал жену. Но ему никто не ответил.

«Наверное, она уже ябедничает своему папочке, - подумал он. – Ну, и дура!»

Он прошел дальше по квартире, заглянул на кухню, а затем в зал. Везде все было перерыто верх дном: посуда побита, вещи раскиданы. Да и вообще, как-то чересчур мрачно было в их с Лерой жилище. Он открыл дверь в спальню и оцепенел: на полу лежал Лерин домашний халат, весь забрызганный кровью и ее тапочки. Их форма и расположение говорили о том, что он упал с исчезнувшего трупа.

В этот момент в дверь настойчиво постучали.

- Олеже Борисовичу! Пане Верховний Хоронителю! Відкрийте!

– слышал он голоса своих охранников.

У Шунина к горлу подступила паника.

«Что делать? Что теперь делать??? Леру убили – в этом нет сомнений. И в этом убийстве хотят обвинить меня». - Пане Верховний Хоронителю. Ми заходимо.

По квартире послышались торопливые шаги.

«Нужно бежать. Немедленно. Семенович разбираться не будет. Он за дочь прибьет меня, как муху. Даже пикнуть не успею».

В этот момент дверь в спальню открылась. Забежавший охранник сначала увидел побелевшее от страха лицо Шунина, а затем окровавленный халат и тапочки на полу. Но пока вечерний полисмен складывал два и два, Верховный Хранитель ретировался в неизвестном направлении.

Через мгновение все четверо охранников были уже в спальне. - Я ж казав тобі, треба запускати купол…


Глава 56


Вечером того же дня две подружки стояли недалеко от выхода из станции метро «Палац «Україна». Только с улицы видно было лишь Олянку. Она облокотилась на стенку сигаретного ларька, в котором пряталась Мелани.

Девочки пришли на встречу заранее: где-то за двадцать-тридцать минут. А до этого облазили все крыши прилегающих к площади домов в поисках чего-то подозрительного. Но так ничего и не обнаружили.

Пестов на улице было значительно больше, чем людей из этого мира. Но никто не обращал на Олянку никакого внимания. Ну, ждет ребенок кого-то в воскресение вечером – пусть себе ждет. В свой выходной день имеет право делать все, что заблагорассудится.

Ровно в двадцать минут часа вечерней выгоды не произошло абсолютного ничего. Никто не пришел, не обернулся, не позвал Олянку. Все было, как и прежде, обычно. Прошло еще пять, затем десять, пятнадцать минут. Солнце, еще недавно ярко освещавшее площадь перед дворцом, скрылось за домами, но на улице все еще было светло. Даже сумерки не наступили. Ни Севешина, ни друзей не было. На остановке стояли только песты. И лишь небольшая, но шумная компания учеников-подростков вышла из метро минут через двадцать. Олянка никогда не думала, что люди в этом мире пользуются метро. Но эти детки определенно катались в подземке с другой целью. Сегодня был день смеха. Может, эти студенты просто поднимали настроение пассажирам и сами веселились таким образом.

Ребята миновали Оляну, распевая популярную бразильскую песенку «Nossa, nossa, assim voc; me mata…». Они беззаботно подмигнули ей и одарили прохожих мощным внушением радости и веселья.

Но вдруг кто-то внезапно оказался за спиной у Олянкй. Девочка не успела ничего понять, как неизвестный схватил ее за локоток и перенес в незнакомое место.

То, что она больше не находится в Киеве, первым подсказало Оляне солнце. Точнее, его отсутствие. На небе средь серебристых облаков восседала растущая Луна. Именно она освещала все вокруг своим ночным сиянием, как бы знакомя девочку с представшим перед той пейзажем. Олянка оказалась на крутом берегу какой-то спокойной и довольно-таки широкой реки. Под ее ногами хрустел крупный щебень, перемешанный с серо-бурой почвой. Справа от ребенка страшные угрюмые тени кидал ржавый, брошенный здесь лет двадцать-тридцать назад грузовик с помятой стрелой крана на кузове. Слева стоял сруб, в котором сейчас не хватало нескольких бревен и двери. Похоже, когда-то это была хозяйственная постройка. А за домиком начинался дремучий таежный лес.
Кто-то положил девочке руку на плечо:

- Ну, я же просил тебя, Оляна, не надо было приводить с собой одноклассницу. Тебя родители не учили, что старших надо слушаться…

Олянка одернула плечо и резко развернулась. Перед ней стоял Севешин собственной персоной. Его лицо не выражало никаких эмоций, хотя голос радовался.

- Ах ты гад! – с этими словами Олянка набросилась с кулаками на Васю и стала его лупить, куда попало.

Но этого Севешин ожидал. Он без труда схватил ребенка сначала за одну руку, а потом за другую. Затем развел их в стороны и тем самым обездвижил девочку. Василий присел на корточки и сказал:

- Прекрати меня бить. Лучше послушай меня…

Больше произнести Севешин не смог даже слова. Оляна собрала все свои силы, и что есть мочи ударила ногой Васю между ног. В этот удар девочка вложила всю свою злость, всю ненависть, которую она испытывала к этому человеку. Василий же с корточек подняться не сумел. Как сидел он в таком положении, так и свалился на бок, жадно заглатывая воздух и поскуливая. Олянка в это время отступила от него на несколько шагов назад, пару секунд отдышалась, вытянула в его сторону правую руку, и со щелчком пальцев произнесла:

- Это тебе за моих друзей, мразь, - и превратила того в высокую кокосовую пальму.

Тропическое дерево на каменистом берегу на фоне тайги смотрелось сюрреалистично. «Он этого заслужил», - сказала про себя Оляна, и уже собралась отправляться восвояси, как вдруг услышала слабый, тихий стон, шедший из сруба.

Молнией пролетев расстояние от берега до домика, Олянка влетела за порог, создала свет внутри и опешила. На земляном полу лежал черный мешок, который извивался и стонал. Внутри однозначно находился человек, а по звукам можно было догадаться, что это была женщина. Судя по движениям и звукам, она была связана, а во рту у нее находился кляп.

- Не волнуйтесь. Я вас сейчас освобожу, - попыталась успокоить пленницу девочка.
 
Она взялась за узел и со всей силой попыталась его размотать. Но это оказалось невозможно. Сколько усилий Оляна не прикладывала, узел и на миллиметр не поддался. Тогда ребенок решил просто уничтожить мешок. Однако ни ножницы, ни нож не могли проделать в нем даже маленькую дырочку. Заставить мешок исчезнуть Олянка опасалась, ибо вместе с ним могла испариться и пленница.

Девочка промучилась с ним не менее тридцати минут, но все старания были напрасными. Оляна решила хотя бы поговорить с женщиной. Она вспомнила, что Пит, когда обучал ее, рассказывал, что все наши терминаты могут помочь залезть человеку в голову. И хоть юная ученица еще никогда так не пользовалась своими талантами, это был хороший способ поговорить с человеком, который физически говорить не может.

- Вы меня слышите? – спросила девочка. – Если да, то подвигайте ногами.

Женщина в мешке легонько качнула ножками, и Олянка обрадовалась этому факту, как празднику.

- Я сейчас постараюсь проникнуть к вам в голову. Нам нужно поговорить. Пожалуйста, не сопротивляйтесь.

Неожиданно пленница заерзала на полу, будто что-то хотела сказать. Оляна не поняла, как можно интерпретировать эти движения, и подумала, что женщина против такой идеи.

- Но для меня это очень нужно, - с отчаянием сказала Оляна. Мешок продолжал извиваться на полу.

- Если хотите, давайте я вас перенесу в Киев? Если вы согласны, то подвигайте ногами.

Внезапно мешок застыл. Женщина старалась не шевелиться.

- То есть вы не хотите ехать в Киев?

Пленница закачала ногами.

- Хорошо. Тогда хотите ли вы, чтобы я забралась в вашу голову? Олянка вновь получила утвердительный ответ.

- Так почему же вы тогда заерзали, будто хотели что-то мне сказать.

Мешок снова стал извиваться, чем окончательно сбил с толку девочку.

- Так. Я вас не понимаю. Я залажу в ваш разум.

Оляна настроилась, глубоко вздохнула и… ее мысли буквально отбросила от ткани мешка. Олянино внушение отрикошетило и со всей силой поразило ее саму. Стало настолько больно внутри черепа, что девочка буквально на карачках вылезла из домика. Но и на свежем воздухе боль не отпускала. Олянка упала наземь, не в силах даже шелохнуться, ибо каждое движение камнепадом отдавалось в голове.

Какое-то время девочка искала положение, которое будет наименее болезненным для головы. Наконец устроившись, Олянка поняла, что отлежала бок. Перспектива переворачиваться казалась ей сейчас ересью, но лежать на ноющем плече уже не было мочи.

Олянка сделала резкий поворот и ожидаемо получила новый виток головной боли. Но в таком положении она видела мешок с пленницей. Та лежала к ней спиной и что есть силы ковырялась пальцем в ткани. Через несколько минут женщина добилась своего. Сначала в маленькую дырочку проник поломанный, весь в зазубринах ноготь, затем одна фаланга, чуть позже другая и, наконец, третья. Когда весь указательный пальчик дамы находился снаружи, она поманила им Олянку к себе. Превозмогая боль, девочка заставила себя ползти обратно в дом. Это был один из самых длинных путей в ее жизни. Оляна не отдавала себе отчет, но скулила она сейчас громче пленницы. Через минуту, а девочке показалось через вечность, она подползла к пальцу и ухватилась за него. В этот же момент в мозгах мгновенно прояснилось, будто кто-то выбросил всю ее боль наружу,
и она услышала у себя в голове женский голос:

- Вот дуреха! Ты что, никогда не слышала о «верных» предметах. Кто ж терминатами по ним бьет? Они ж тебе этими терминатами и ответят. Только с троицей.

- Верные предметы? – переспросила Олянка.

- Ты че, не из мира сего? Или на уроках плохо училась? Верными можно сделать все, что угодно. Даже мешки. И они будут слушаться только тебя. И к тому же никто, кроме тебя, не сможет их разрушить. Правда, чем больше предмет, тем сложнее придать ему верность.

- А как же вам тогда удалось сделать дырочку в этом мешке?

- А-а-а! Теперь-то ты правильные вопросы начинаешь задавать. Тут все просто. Этот мешок слушается только Севешина. А он уже больше десяти лет как влюблен в меня. Я это всегда знала. Наверное, часть чувств он передал этому мешку, когда создавал его. И мешок не во всем может противостоять мне, потому что так же, как и его хозяин, влюблен в меня.
 
Оляна больше всего удивлялась самоуверенному и бодрому голосу собеседницы. Она думала, что ей придется успокаивать пленницу, а оказалось, что та не потеряла бодрости духа.

- Как вас зовут?

- Валерия Семенович. Ты должна была слышать о моем отце – Викторе Петровиче Семеновиче. Сейчас он лидер оппозиции в вечернекватральном Сенате. А замужем я за одним уродом. Ты тоже его должна знать. Он Верховный Хранитель часа вечерних поисков и планов, его фамилия…

- Шунин, - перебила Олянка. – Я с ним встречалась.

- Вот как! Хм. Ну, а ты кто такая?

- Я…

И тут Оляна поняла, что представиться Киприаном она больше не может. Да и называть свое настоящее имя время еще не наступило.

- Извините, но я не могу пока представиться.

- Ух, ты! Какие мы скрытные! Чего ж тогда ты меня стараешься спасти?

- Ну, как же так! Вам же нужна была моя помощь.

- Какие мы альтруисты! Слышь, детка, а сколько тебе лет?

- Через двадцать дней будет десять.

- А не боишься ты, что я могу как следует покопаться в твоей голове и все-таки узнать твое имя? Ведь я сейчас нахожусь у тебя в котелке, а не ты у меня. И я значительно старше, умнее, и самое главное – сильнее тебя?

- Нет, Валерия. Этого я не боюсь.

- Какая ты самоуве…

Закончить фразу госпожа Семенович не успела. Олянка почти без усилий подавила сопротивление женщины, и усилием мысли перенесла общение из собственной головы в голову собеседницы.

- Я признаю то, что вы старше. Но вам, как представительнице дневной кватры, я сразу хочу поведать о раскладе сил. Ваши представления о моем уме, силе и вообще о моих талантах были очень занижены. Посему, давайте мы с вами в дальнейшем обойдемся без провокационных заявлений? Хорошо?

- Угу, - Валерия издала утвердительный, но обиженный грудной звук.

- Вот и славно. Расскажите, пожалуйста, как вы сюда попали?
 
- Прошлой ночью ко мне домой пришел Севешин. У него на руках были проекции, на которых Олег, мой муж, изменял мне с какой-то белобрысой девкой. Ну, я разнервничалась малость. Посуду побила, вещи пораскидывала. Васька меня успокаивал, жалел. Потом я решила написать мужу письмо. В нем я сказала, что ухожу от него. И когда я его уже хотела отправить, то потеряла сознание. А очнулась я уже здесь, в мешке.

- Это Севешин сделал так, что вы потеряли сознание?

- Конечно, он. Или ты думаешь, что я вырубилась от горя?

- Нет, я так не думаю. Скажите, как освободить вас из мешка?

- Это может сделать только Севешин. Других способов нет.

- А если я подожгу мешок?

- Тогда ты и меня поджаришь.

- А если я подожгу и сразу же брошу его в воду?

- В этом случае, если я не успею сгореть, то однозначно утону. Ты не можешь причинить вред этому мешку. Только хозяин может его уничтожить. Поэтому для моего спасения нужна только добрая воля Севешина.

- Черт побери!

- Абсолютно с тобой согласна! Это конкретный «черт побери»! «Севешину придется возвращать его облик», - про себя решила
девочка, но женщине сказала следующее:

- Подождите, пожалуйста. Я сейчас сбегаю за Васей.

Она вышла из сруба и направилась к пальме. Вид у дерева был жалок. Воздух ночью в тайге становился влажным. Да и вряд ли температура здесь была выше нуля. Огромные листья тропического дерева скукожились и безвольно свисали.

Оляна с презрением еще раз окинула взглядом кокосовую пальму и щелкнула пальцами. В этот же момент дерево превратилось снова в Василия Федоровича Севешина. Мужчина весь был покрыт инеем и дрожал от холода.

- И этттто всссе, нннна чттто тттты способбббна? – с вызовом произнес он. – Чтттто, не можжжешь сппправввиться ббббез Ввваси Севвввешина? Сссогрей ммменя нннемедддддленно!

В глазах Васи презрения было не меньше, чем у Оляны. К огромному сожалению девочки, ей пришлось подчиниться. Она еще раз щелкнула пальцами, и Севешина окатило жарким воздухом, словно из фена.
 
- Так-то лучше, - деловито произнес он.

- Отпусти ее, - приказала Оляна, рукой показывая на сруб.

- С чего бы это? – не по-настоящему удивился Вася. – Ты, наверное, чего-то не понимаешь, Оляна. Не ты здесь диктуешь условия. Так что задай вопрос по-другому.

- Что ты хочешь?

- О! Умеешь же, если захочешь! – Василий впервые за сегодня улыбнулся, и его искренняя улыбка выглядела зловеще. – Мне от тебя нужна сущая малость. Причем не за просто так.

- Ты, мразь, предал нас! Из-за тебя арестовали Пита. Ты подставил моих друзей! Говори, где они?

- Ты, я вижу, фильмов американских насмотрелась. Подумай, ну какой мне смысл все рассказывать тебе до того, как ты выполнила мою просьбу. Или ты считаешь меня настолько глупым, что сперва я расскажу тебе все, а затем буду локти себе кусать от собственной недальновидности?

Оляна рыкнула от беспомощности.

- А если я откажусь? Если я не буду ничего делать? – спросила она.

- Хм. Мне кажется, это не самое лучшее поведение для человека, которого ищут три кватры из четырех. К тому же судьба твоих друзей – в твоих руках. Если тебя поймают, то их наверняка убьют. Но ты не переживай. Если ты мне поможешь, я сохраню твое инкогнито в тайне.

- Клянешься?

- Давай сегодня обойдемся без клятв, а просто поверим друг другу на слово.

- Твое слово не стоит и копейки.

- Очень по-пестовски, Оляна. Но давай я сделаю вид, что не заметил этого. По старой дружбе, а? Тем более у меня есть информация, которая тебя очень заинтересует. Ведь там идет речь о твоих родителях.

Сначала Олянино личико побелело, а затем посинело. Она подошла к Севешину в плотную, взяла того за ремень на брюках и как пушинку подняла в воздух.

- Если ты мне немедленно не скажешь все, что ты знаешь, я убью тебя!
 
У Василия ужас поселился в глазах.

- Если убьешь, никогда не узнаешь…

Оляна возмущенно фыркнула и запустила Севешина в реку. Тот упал почти на противоположном берегу и сразу же начал тонуть. Увидев это, Оляна колебалась не больше секунды. Она запустила купол с километра три радиусом, вырвала с корнями на противоположном берегу две сосны, и, орудуя ими, как китайскими палочками, вытащила Васю из воды, словно кусок мяса из супа.

- Говори, что ты хочешь? – спросила она, когда вновь отпустила время.

- Так бы и раньше. Я хочу, чтоб ты мне сделала верный дом.

- Что? – не поняла девочка.

- Я хочу, чтобы ты сделала мне дом, который бы подчинялся только мне, - объяснил Вася.

- А почему ты сам его не сделаешь?

- Сразу видно, что ты пест. Верными можно сделать только небольшие предметы. Да и далеко не каждый способен на такое. В этом участвуют все восемь терминатов. А для этого нужно сначала научиться управлять слабыми терминатами. Но мне кажется, что у тебя получится даже и с этим домиком. Ты же у нас гениальна.

- Вася, ты, что не знаешь, что я только на первом курсе? Ты же прекрасно видел, что я не владею всеми восьмью терминатами. Причем не только слабыми. «Отношениями между людьми» я еще даже и не пользовалась.

- Не надо меня обманывать. Все практические занятия по терминатам вы прошли еще в первые две недели. И я не поверю, что у тебя ничего не получилось. Поэтому, не кочевряжься и приступай к работе. Тем более времени у тебя считай что нет.

- Что значит нет?

- А значит то, что и значит. Узнаешь, когда все сделаешь. Но прими дружеский совет: чем раньше ты справишься с домом, тем лучше будет для тебя.

Оляна остановила время.

- Э нет, - сказал Севешин, - купол придется убрать. Верность предметам под куполом не прививают. Иначе они будут слушаться хозяев только до того, как ты вновь отпустишь время.

Девочка снова подчинилась. И осознание, что время уходит, сильно нервировало ее. Это мешало сосредоточиться и просто успокоиться. Василий своим присутствием всячески мешал и выводил Олянку из себя. Видимо, страдания ребенка вызывали у него удовлетворение и повод гордиться собой.

- Если не прекратишь мне мешать, я тебя с удовольствием подвешу за ногу к сосне, лишь бы не видеть твою мерзкую рожу, - предупредила она Севешина.

Вася мгновенно перестал провоцировать девочку и отошел подальше. За сегодняшний вечер он понял, что у Оляны угрозы редко расходятся с их реализацией. И все ее слова нужно воспринимать всерьез.

С чего начинать, Олянка не ведала. Но время шло, и она решила пойти самым простым путем: если нужно воздействовать на дом всеми восьмью терминатами одновременно, то она попытается подключать их по очереди.

Сначала она при помощи силы оторвала дом от земли, затем ощущениями наделила его максимальной защитой, на которую только была способна. Эмоциями девочка наполнила сруб счастьем, а правильностью заставила его сначала разобраться на детали, а затем собраться в более совершенном виде. Возможностями Оляна придала этой миниатюрной избушке осторожности, а целесообразностью – взвешенности в решениях. Осталось самое тяжелое. Проводя внушение ритмичностью, которое в дальнейшем позволит дому справляться с задачами креативно, у ребенка пошла носом кровь. Как только Олянка применила последний терминат «человеческие отношения» случилось чудо. Девочку подняло вверх на уровень парящего в воздухе дома. Она стала светиться, как маленькое солнышко. Через какое-то время из нее вырвался лучик света и не по прямой, а по дуге медленно направился в сторону сруба. В тот момент, когда он коснулся строения, оно, как и Олянка, залилось солнечным светом.

- Не забудь, что он должен быть верен только мне, - прокричал Севешин снизу.

Олянка нехотя подкрепила последний использованный терминат произнесенной вслух фразой: «Будь верен Василию Севешину», и к Васе от Олянки и от дома одновременно отлетели сразу два луча. Когда они настигли Севешина, он поднялся в воздух и засветился. Теперь Оляна, Василий и сруб образовывали правильный треугольник. Через несколько секунд свет испарился, и три вершины этой геометрической фигуры рухнули вниз на те места, с которых началось их парение. Олянка тут же вскочила на ноги и решительно направилась к Васе:

- Говори немедленно, что ты там узнал о моих родителях.

- Погоди немного, я должен кое-что проверить.

Он с трудом поднялся и заковылял по направлению к срубу. Внешне строение ничем не изменилось. Да и не могло оно измениться, ибо существовало в мире пестов. Но ощущалось, что в доме появилась душа. Севешин стал у порога и положил руку на стену.

- Ай да Олянка! Ты просто… просто… у меня даже слов нет описать твою незаурядность. Ты мне такие хоромы построила!

Девочка ничего не понимала. Никаких хором она не видела: как стояла раньше полусгнившая избушка, так стоит и сейчас.

- А ну, иди сюда. Проходи в дом, - приказал Василий.

Оляна в очередной раз зло посмотрела на Севешина и уверенным шагом направилась к срубу. Но в двух метрах от дверного проема она остановилась.

- Чего стоишь перед порогом? – сказал Севешин. – Заходи. Не стесняйся.

Девочка хоть и чувствовала подвох, но послушалась и на полной скорости лбом ударилась в невидимую стену и отлетела от сруба метров на двадцать. Дом по приказу хозяина отбросил ребенка.

Севешин заливался счастливым смехом:

- Вот так тебе! Будешь знать, как трогать Васю Севешина! Олянка быстро поднялась и с твердостью в лице да с сжатыми кулаками зашагала к мерзавцу. Но он быстренько заскочил в сруб и по-детски, перекривляя девочку, сказал:

- А я в домике!

Негодяй показал девочке язык. Оляна же остановилась в метре от порога и с ненавистью смотрела в глаза Севешина:

- Отпусти женщину из мешка, - очень тихо и зло сказала она.

Вася немного удивился, а затем вновь расхохотался:

- Что-то мне подсказывает, что она уже не хочет никуда уходить от меня. Она была все время внутри дома, когда мы тут с тобой светились. Так что она теперь верна мне так же, как и этот дом.

- Скотина! Сволочь! Подлец! – в сердцах произнесла Олянка. За сегодняшний вечер у нее почти исчерпался весь словарный запас оскорблений. Крепкие слова девочка не употребляла принципиально. Она считала это верхом бескультурья и маргинальности.
 
Севешин же радовался каждому проклятию, адресованному ему. Ведь он сейчас победитель. Он перехитрил множество более сильных, умных и талантливых людей. Но по-настоящему он гордился собой за то, что смог оставить в дураках Оляну. Впервые за несколько лет он испытал подлинное счастье.

Вдоволь нарадовавшись, Василий снизошел с воздвигнутого в его воображении постамента и отдал самому себе должное юной оппонентке:

- Ну что, Олянка, должен признать, что ты справилась со своей задачей на отлично. Поэтому я, как и обещал, поделюсь с тобой кое-чем. Мне стало известно, что Аурора Войнаровская ищет чтеца судьбы песта, который может убить твоих родителей. А пару дней назад я узнал, что она его уже нашла. Поэтому я бы на твоем месте поспешил. Ты можешь опоздать на два дня. Ну, не буду тебя больше задерживать. Пока.
Севешин исчез внутри дома.

До Оляны смысл сказанного дошел не сразу. Преодолевая приступ паники, девочка перенесла себя домой впервые с момента появления в этом мире.

В Киеве была уже глубокая ночь. Каково же было облегчение у ребенка, когда она обнаружила горящий на кухне свет. «Значит, родители должны быть там», - решила она. Но вдруг оттуда неторопливой походкой вышла незнакомая женщина в малиновой форме дневного гвардейца. Встретить Оляну она явно не ожидала и оказалась совершенно не готова к тому, что девочка со всей силой вышвырнет ее прямо сквозь несколько стен на улицу.

Через мгновение кто-то во дворе запустил купол времени. Но Олянку это не волновало. Она летела на кухню. Вот еще чуть-чуть, еще самую малую капельку…

На кухне в кресле возле батареи сидела застывшая с сигаретой в руке мама. Дым из сигареты застыл вместе с нею. Папа расположился рядом на табуретке и положил свою руку жене на колено, словно успокаивая ее. Боже! Как же она постарела за эти семь месяцев! В ее маленьких карих глазах не было слез. Она их выплакала раньше. Под глазами у мамы образовались большие синие мешки, а на лице появились глубокие морщины. Папа тоже выглядел не лучшим образом. Бриться он перестал, судя по всему, очень давно и сейчас внешне сильно напоминал либо правоверного мусульманина, либо ортодоксального еврея. Его осанка никогда не была идеальной. Но сейчас он сгорбился еще больше. И мама, и папа сильно похудели и выглядели сейчас жутко.

Дочка бросилась к родителям и обняла их окаменевшие силуэты. Она расплакалась от того, что не может одновременно прижаться к обоим, и не ощущает тепла их тел. Она даже закричала: «Мама, папа! Я дома!» Но ее, естественно, не услышали.

Оляна не знала, как может помочь родителям. Они ведь даже не ощущают ее присутствия. Разве что она может попытаться вложить в их головы мысль, что с нею все в порядке, что она переместилась в параллельный мир и пока не может найти дорогу назад. Но она вернется. Пока еще не знает, как, но она обязательно вернется. И пусть они не грустят и не переживают о ней. У их дочки все будет хорошо. Потому что с хорошими людьми плохое не случается. Хорошие люди после всех передряг все равно остаются хорошими людьми.

Внезапно на кухне стали появляться разные люди. На большинстве из них была форма дневной гвардии. Оляна защищала родителей, как львица. Несмотря на то, что она боролась одна против множества взрослых, враги не смогли приблизиться к ней даже на пару метров. Девочка просто вышвыривала их из своей квартиры, словно тряпки из комода. Лица нападавших менялись так быстро, что она не успевала запоминать их. Однако ей показалось, что пару раз она выкинула на улицу Матвея Кривчука. И этому факту она была рада больше всего.

Через несколько минут неприятелю видимо надоели безрезуль-татные атаки, и все прекратилось. Враги даже убрали купол времени.
Это время Олянка посвятила внушениям, о которых думала раньше. Она была по-настоящему счастлива видеть, как меняются в лице мама и папа, как появляются у них улыбки.

Но ее снова прервали. В прихожей у двери послышались шаги, и Олянка приготовилась защищаться.

На их кухню неторопливой походкой зашел статный, представительно одетый мужчина. Он был достаточно красив лицом, но атлетизмом в теле не выделялся, хотя имел широкие плечи и большие кулаки. Очки в золотой оправе скрывали голубые глаза. Он был гладко выбрит, а его темно-русые, в меру короткие волосы были уложены с аккуратным пробором. Мужчина снял очки, и от его взгляда Оляне стало по-настоящему страшно.
 
- Нападать я на тебя не буду. Я, в отличие от своих людей, не такой дурак, чтоб набрасываться на студента, находящегося под защитой. Я пришел только посмотреть на тебя. Я хочу тебя хорошенько запомнить. И если ты вновь решишь прятаться по подвалам, твоя проекция будет украшать каждую стену, каждое дерево в этой стране. Понятно, Волошка Оляна Александровна?

- Кто вы такой?

Мужчину сильно развеселил вопрос девочки.

- Ангельская простота!

- Вы – Владыка дневной кватры, - Оляна наконец поняла, кто пришел к ней домой.

- Догадливая ты, Волошка Оляна Александровна. Но это теперь тебе не поможет, - Малум достал из внутреннего кармана пиджака красный конверт с серебряными краями и протянул его девочке. – Держи. Я лично пришел вручить тебе его. Чтобы не было недопонимания с твоей стороны.

Когда Владыка дня понял, что Оляна не собирается даже сдвигаться с места, он положил письмо на стол и сказал:

- Почитаешь на досуге.

Затем он встал, послал ребенку очередной презрительно-уничижительный взгляд, плавно развернулся и вышел из кухни прочь.
Конверт тем временем переместился со стола в руки девочки, самостоятельно раскрылся, и в руках у Оляны оказался листок такого же красного цвета, что и конверт. На нем серебряным типографским шрифтом было напечатано:

«Уважаемая Волошка Оляна Александровна!
Дневная кватра вызывает вас на дисциплинарный совет четырех кватр, который состоится в среду 20 июня 2012 года в час дневной заданности. Вы обвиняетесь в недостойном студента поведении и в подлоге документов при поступлении. Вы обязаны предоставить список защитников до 1 июня 2012 года.
С уважением, Владыка дневной кватры,
Малум Виктор Афанасьевич.
01.04.12»
 

Глава 57

Леонид Тарасович Кулиш эту ночь решил посвятить внукам. Они редко приезжали с обучения домой, поэтому дедушка очень сильно по ним соскучился. Оба подростка любили проводить с ним время. Они искали любую возможность поучиться у него, а дедушка Леня, если был, конечно, не занят, ни в чем им не мог отказать. Старший внук принадлежал вечеру и в учебе подавал неплохие надежды. Вполне вероятно, что через несколько лет, когда Леонид Тарасович уйдет на покой, его фамилия снова появится в Сенате. Да и самый младший Кулиш проявлял заинтересованность политикой несмотря на то, что принадлежал утру. «З нього вийде непоганий Верховний Хоронитель», - говорил Леонид Тарасович своему сыну, тем самым благодаря за таких внуков.

Ровно в сорок одну минуту часа ночного понимания, когда дедушка Леня азартно рассказывал о своей первой избирательной кампании, в комнату мальчиков с безумными глазами и без стука ворвался секретарь Спикера. В его дрожащих руках находилась огромнейшая стопка распечатанных и нераспечатанных писем, а сверху почти под подбородком лежал свежий выпуск вестника дневной кватры.

- Що це ви собі дозволяєте, Дмитре! – возмутился Кулиш.

- Леонид Тарасович, я прошу прощения. Но… - молодой человек запнулся и нервно дернулся. От этого движения все конверты рухнули вниз и разлетелись по полу детской. – Еще раз извините, пожалуйста. Я сейчас все соберу.

Дмитрий  упал  на  колени  и  принялся  наспех  подбирать разбросанные конверты.

- По-перше, заспокойтеся, Дмитре. А по-друге, ви, нарешті, мені скажете, що трапилося?!

Секретарь протянул спикеру вестник и обреченно сказал:

- Малум нашел песта. Нас теперь ожидает конец света!

Дмитрий находился в предобморочном состоянии. Он хоть и любил из мухи сделать слона, но даже для него такое поведение было не свойственно.

Леонид Тарасович выхватил у секретаря вестник и бегло просмотрел статью в самом верху издания. Ровно посередине вестника находилась проекция ребенка, который смотрел на Кулиша с молчаливой яростью. У изображения в гневе двигались скулы, а
глаза были готовы испепелить любого.

- Діду Льоню, що там написано? - спросил младший внук.

Кулиш стал читать вслух:

«Рівно 17 хвилин назад, - как только Леонид Тарасович прочитал в статье число «17», оно изменилось на «18», - денні гвардійці всту-пили в бій із пестом, що якимось чином потрапив у наш світ. З проекції, яку ви бачите, можна зробити висновок, що пест належить ранковій кватрі. Втрати серед денної гвардії катастрофічні: 57 загиб-лих і 384 поранених. Під час сутички виявилося, що пест знаходиться під захистом. Тому гвардійцям не вдалося завдати йому будь-якої шкоди. Дуже швидко вдалося встановити, що пест є студентом класу Ремєза Євгена Федоровича, заняття котрих проходить безпосередньо в Палаці години ранкових ритуалів міста Києва. Всі ми знаємо, наскільки суворий і важкий був відбір у цей клас взимку. Тож виникає питання: яким чином пест потрапив у цей клас, і найголовніше, хто йому допомагав? Адже самі пести без підготовки на таке не здатні.

Нашими гвардійцями було встановлено особистість песта. Виявилося, що цю особу звуть Волошка Оляна Олександрівна, і належить вона годині ранкових діянь. Вона дійсно ще дитина (2002 року народження), проте нехай цей факт не вводить в оману наших читачів. Судячи з кількості загиблих і поранених, це просто нелюдь.

Ми попереджаємо всіх, хто буде намагатися розправитися з пестом самостійно: ця особа небезпечна і до того ж знаходиться під захистом.

Денна кватра звертається до всіх інших кватр із проханням підтримати рішення про зняття захисту з Волошки Оляни Олександрівни заради безпеки нашого майбутнього. Бо тепер, коли її особистість була встановлена, пест неодмінно буде вбивати, користуючись своєю безмежною силою.

Окремо денна кватра звертається до батьків студентів і викладачів класу Ремєза. Шановні вчителі, відкладіть ваші заняття до дня дисциплінарної ради. Ваше навчання робить песта сильнішим. Ша-новні батьки, забороніть своїм дітям спілкуватися з пестом. Ця істота має знати, що їй у нашому світі не раді».

Леонид Тарасович дочитал статью и сильно задумался. Вывели же его из этого состояния причитания Дмитрия:
 
- Это конец света. Старые люди говорили, что наш мир рухнет, когда к нам явится пест.

- Та заспокойся ти, Дмитре! Ти що, віриш цій писульці? Це ж денна кватра! Вони ще й не те понаписувати можуть. І розраховано це тільки на таких, як ти.

- Но Леонид Тарасович! Столько жертв!

- По-перше, ти їх бачив? Так отож! А по-друге, вони ж тут прямим текстом пишуть, що це вони на дитину напали, а не дитина на них. От подумай, якщо б на тебе хтось напав, ти б в такому випадку захищався?

- Наверное, да.

- Так і дитинка захищалася. І не винна вона в тому, що ці гвардійці – повні бовдури, що спочатку махають кулаками, а потім по-чинають думати: може, цього і не потрібно було робити. Мене лякає інше. Такі новини розносяться дуже швидко. А більшість людей, на жаль, розумом не відрізняється. Вони повірять у цю маячню так, як і наш Дмитрик. У цієї дівчинки дуже великі проблеми.

Тем временем секретарь уже собрал все письма и протянул их Спикеру.

- Що це за листи? – спросил Кулиш.

- Это обращения Сенаторов созвать внеочередную сессию парламента. Они просят назначить время заседания на час ночных пояснений.

- Скільки тут листів?

- 72.

- Добре, Дмитре. Відішліть всім Сенаторам запрошення. Всі мають бути на вулиці Грушевського рівно о годині нічних пояснень, - Кулиш повернулся к внукам. – Хлопці, на жаль, я маю йти. Та й ви вже скоро повинні бути у класі. Закінчимо іншим разом. Гаразд?

Вечернекватральный Сенат очень редко собирался ночью. Сенаторы предпочитали в это время проводить встречи, консультации друг с другом, договариваться о чем-то или вообще заниматься своими негосударственными делами. Обычно парламентские заседания открывались утром или днем, несмотря на то, что кватра называлась вечерней.

Сенат за всю свою историю работал ночью всего лишь три раза. В первый раз – в день основания. Первым народным избранникам нужно было выработать правила игры. Второй раз – в день принятия пестовской Верховной Радой Конституции Украины. Тогда Сенаторам было просто интересно наблюдать за коллегами-пестами. И, наконец, в третий раз – в один из дней Оранжевой революции. В этом мире в те дни также происходили драматические события. Разоблачение случайно попавшего из мира пестов ребенка послужило поводом для собрания четвертого в истории ночного заседания вечернекватрального парламента.

Спикер прибыл в здание Верховной Рады за пятнадцать минут до начала заседания. Он пешком поднялся по пестовской лестнице с первого этажа на третий и подошел к глухой стене конференц-зала. В ней образовался проем. Леонид Тарасович зашел в него, и проем закрылся. Через мгновение неведомая сила вытолкнула Кулиша на верхний, четвертый, невидимый для пестов этаж вечернекватрального Сената Украины.

Леонид Тарасович заглянул одним глазом в сессионный зал. Несмотря на то, что до начала заседания было еще несколько минут, большинство из 111 Сенаторов уже находились внутри. «Сьогодні очі-кується щось цікаве», - резюмировал про себя спикер. Он направился в свой кабинет, открыл дверь и обнаружил там Виктора Петровича Семеновича.

Политический оппонент Спикера сидел в кресле для гостей. У лидера парламентского меньшинства потухло, взгляд ничего не выражал. Его руки дрожали, а по щекам текли слезы. От неожиданности Кулиш на секунду оцепенел, а затем остановил время.

- Що сталося, Вітю? – вместо приветствия произнес он.

- Її вбили… - после этих слов Семенович совсем разревелся.

- Вітю, ти про кого?

- Лєру… Лєру вбили…

- Твою доньку? Не кажи дурниць! Ти бачив це?

- Я бачив скривавлений одяг, - теперь слезы градом лились из его глаз.

- Так це ще нічого не значить…

- Я відчуваю, що її вбили! – Виктор Петрович криком перебил Кулиша, но тут же перешел на мольбу. – Допоможи мені, Льоню. До-поможи мені помститися цьому негіднику. Я тобі чим хочеш по-ступлюся. Хочеш, забирай песта собі, я заперечувати не буду. Але допоможи мені помститися.
 
- Кому ти хочеш помститися?

- Цій зміюці, що пригрів у себе на грудях – Шуніну.

- Ти підозрюєш Олега в убивстві дружини? Вітю, а ти не ду-маєш, що це вже занадто?

- Ось, диви, - Семенович протянул Спикеру Лерину записку, адресованную Шунину, в которой она говорила, что уходит от него. – Він отримав її, коли був у коханки. Це підтвердили поліцейські з його охорони. Потім він зник. Але ці охоронці дуже швидко знайшли його вдома, біля скривавленого Лєркиного халату. Він убив її, розумієш, вбив. Убив і втік.

- Льоню, те, що Олег шлюбною вірністю не відрізнявся, було відомо всім. В тому числі й тобі. Проте вбивати дружину тому, що вона кидає тебе, – це дуже не схоже на Шуніна.

- Я не хочу розбиратися, що схоже на цього вилупка, а що ні. Я хочу стерти його на порох.

Виктор Петрович снова закричал. Затем схватил какой-то документ со стола Кулиша и попытался разорвать его на куски, показывая, как именно хочет поступить с зятем. Но купол времени не дал ему такой возможности. Семенович не смог даже скомкать бумагу и от бессилия вновь расплакался.

- Добре, Вітю, я допоможу тобі, - сказал Спикер. – А ти клянешся, що віддаси мені песта, якщо я знайду тобі Шуніна?

- Клянуся, - быстро ответил Семенович.

- Ти помстишся йому. Це я тобі гарантую, - Кулиш похлопал Семеновича по спине и продолжил. – Знаєш, Вітю, тобі не треба зараз йти до сесійної зали. Залишайся тут, приходь до тями. А поговоримо ми з тобою після того, як я закінчу засідання. Не переживай, нічого серйозного обговорювати не будемо. Тільки про песта. Зачекай на мене.

Спикер отпустил время и вышел из кабинета. Семенович остался там один наедине со своим горем.

Идя по просторным коридорам Сената в сессионный зал, Леонид Тарасович Кулиш внешне выглядел весьма серьезным. Но внутри у
него сейчас все пело.

«Ну, Сєвєшин, - думал он, - не очікував я від цього такого! А я навіть не повірив, коли він розповів про цей план. Добре, що хоч згодився. Все, що він казав, спрацювало! Навіть ця авантюра зі спільним пошуком. Як згадаю, що я давав клятву Семеновичу, аж моторошно стає. Але ж вони купилися! І клятву я не порушував. Адже Сєвєшин ніколи мені не корився. До того ж сам я жодним чином не нашкодив ані Вітьку, ані Олегу. Я не робив нічого, а отримав усе. Боже мій! Це просто неймовірно! За якісь півроку цей Васько усунув для мене конкурента, знищив репутацію найперспективнішого з вечірніх Верховних Хоронителів, ще й поклав мені песта на блюдечко с голубой каемочкой. Де він тільки його знайшов?!»


Глава 58


Оляне идти было некуда. Во всяком случае, так она считала сама. На душе скребли кошки, все время хотелось плакать. И только благодаря чрезмерным усилиям девочка не расклеилась совсем. Она гнала от себя мысли о Пите и его друзьях, о Мелани и одноклассниках, об учебе обо всем, что связано с ее нынешней жизнью. Нет, она не боялась этих неприятных дум. Оляна просто неимоверно устала за этот сумашедший день и была на грани нервного срыва.

После ухода Малума девочка решила не возвращаться во Дворец часа утренних ритуалов. Все. С нее хватит! Но вскоре она поняла, что принимать такие решения она сегодня не в состоянии. Эта мысль едва не привела с собой истерику. Как ни странно, но помог ей хоть как-то собрать себя в кучу папа. Оляна наблюдала, как уставший родитель идет спать, и вспомнила фразу из любимого его фильма «Унесенные ветром», который они вместе пересмотрели раз двести. В нем героиня Вивьен Ли говорит: «Подумаю об этом завтра».

«Подумаю об этом завтра». И как будто не было этих семи месяцев, а на самом деле нескольких лет. «Подумаю об этом завтра». И утром ее снова разбудит мама, будет просить помочь поднять папу, а когда Оляна придет к нему, они еще десять минут будут валяться в обнимку в постели. «Подумаю об этом завтра». А завтра она поймет, что вчера не было. Что есть только сегодня. Эти невинные четыре слова заставили Оляну улыбнуться.

Она подождала, пока родители улягутся в постель, и остановила время. Еще несколько минут она трогала их окаменевшие лица, руки, плечи. Но самому ребенку хотелось кричать: «Мама, папа! Я же здесь! Я же рядом!»

Господи! Как же не хватает ей сейчас, чтобы родители просто обняли ее, сказали, что все будет хорошо, успокоили. Нет. Пусть не говорят. Достаточно просто взгляда. Но как же далека Олянка от желаемого! Даже дома она сейчас ощущала, что лишена самой обыкновенной родительской заботы.

- Я вас люблю…

Она поцеловала маму и папу и нехотя встала из родительской кровати. Уже в дверях девочка повернулась к засыпающим взрослым, с отчаянием посмотрела на них и тихо-тихо произнесла:

- Я скучаю по вам…

Она убрала купол уже у себя в детской. Здесь все было по-прежнему, даже пахло ею, Олянкой. Девочка не смогла вспушить подушку и забраться под одеяло. Поэтому она создала новую постель и постелила ее поверх старой, пестовской. Детка положила рядом с собой Тынсю, Тюлю, братьев Топтышек, Пузатика и Рекса, взяла в руки Леньку, закрыла глаза и тихо, почти шепотом запела:

«Пізня вже годинка,
Чом не спиш, дитинко?
Ось твоя матуся
Кличе Сонька-Дрімка.

На котячих лапках
Сонько-Дрімко ходить,
Каже він маляткам:
Пустувати годі!

Гра закінчилась,
Матінка втомилась,
В ліжко лягай,
Швидше засинай!
 
Сонько-Дрімко носить
Всім, хто лиш попросить,
В кошику лозовім
Казочки чудові.

Принесе співанку,
Тиху колисанку.
Хто її послуха,
Спатиме до ранку.

Синку маленький,
Донечко рідненька,
Нічка прийшла,
Спатоньки пора.
 

Завтра Сонька-Дрімка
Прийде в кожну хату,
Знову наших діток
Буде колисати». (“Сонька Дрімка”, стихи Натальи Кулик)

Ее голосок срывался, несколько раз Оляна захлебывалась от слез, а в горле стоял ком, но она пела. Пела потому, что сейчас, именно в этот момент ребенку было необходимо ощутить хоть какую-то стабильность. Ей категорически важно иметь за душой хоть что-нибудь. Хотя бы такую полузабытую мамину колыбельную из ее детства доброе, счастливое воспоминания. То, на что можно положиться. То, что станет впоследствии отправной точкой в ее же будущей жизни. И пусть она этого сейчас не понимает. Пусть она не задумывается сейчас вообще ни о чем. Умение довериться подсознанию, вершить правильно и по наитию еще не раз поможет Оляне на ее нелегком жизненном пути.

Мы есть то, что мы есть. Все положительное и отрицательное в нас раcкрашивает нашу жизнь в миллиарды цветов, делает ее интересной. Для достижения гармонии духа невозможно постоянно радоваться, смеяться, веселиться. Похожие краски делают жизнь однообразной. Даже счастье приедается, если нет горя. Чувство неудовлетворенности рождается тогда, когда мы сдерживаем свое темное или, наоборот, светлое «я». Коль нам дана жизнь, мы обязаны всецело и полно переживать все, что в ней происходит, а не возводить преграды от плохого или хорошего.

Олянка была из тех людей, которые не хотят видеть дурного. Нет, она не считала, что зла не существует. Но девочка, если это только было возможно, старалась не замечать его до самой последней минуты. И даже в тот момент, когда она была вынуждена признать, что случилось нечто скверное, ее разум все равно искал этому объяснения или, того хуже, оправдания. Доходило до того, что на «черное» она начинала говорить «белое». Такая жизненная позиция, в конце концов, приводила ее к тому, что она теряла возможность противостоять обрушившимся на нее напастям. Ей казалось, что в ее жизни все плохо, и от этого у нее опускались руки.

Именно в таком состоянии пребывал сейчас ребенок. Ее спасало, как ни странно, только чувство полного одиночества, выбравшееся из глубин подсознания в свободную от мыслей голову девочки. Именно оно сейчас удовлетворяло потребность психики Олянки в отрицательных эмоциях и переживаниях, а тем самым – мобилизивало ее на борьбу с разрушительными заблуждениями.

Олянка уснула. Однако происходящее с нею нельзя было назвать сном. Это был скорее полубред с быстро меняющимися образами уходящего дня вперемешку с лицами друзей и врагов в сопровождении глухого смеха Виктора Малума. Исцеление редко проходит безбо- лезненно.

- Олянка, просыпайся, доченька…

- М-м-м… Можно еще пять минут, пап?

Девочка почувствовала прикосновение мужской руки к ее спине через одеяло.

- Нужно вставать, солнышко. Мы ждем тебя уже пять часов под куполом.

«Под куполом?! Это не может быть папа!» Эта мысль кипятком пронеслась по телу девочки, и она торопливо открыла глаза.
К ее удивлению, за окном было все еще темно, а это означало, что новый день еще не наступил. В ее комнате находились двое мужчин. Одного она знала. Это был Евгений Федорович Ремез, ее куратор. Второй – незнакомец – сидел у нее на кровати. Именно он гладил ее спинку. У него была восточная внешность, лет ему было далеко за шестьдесят, а на лице привлекала внимание абсолютно седая аккуратная испанская бородка. Мужчина обладал открытым овальным лицом, добрым взглядом с хитринкой и узким, маленьким, совершенно немужественным носом. Но более всего выделялись по бокам его головы оттопыренные, словно локаторы, довольно крупные уши. Мужчина был этаким постаревшим вариантом восточного Чебурашки.

- Да, я знаю, - неожиданно сказал он, - мне уже давно это говорили. А в молодости друзья даже называли «Чебурашкой татарским». Но это неправда. Разве умеет Чебурашка делать так?

И к Оляниному изумлению мужчина подвигал ушами сначала вверх-вниз, а затем вправо-влево. Девочка накрыла лицо одеялом и искренне расхохоталась.

- Теперь, - продолжил он, - когда мы окончательно поняли, что я не Чебурашка, позволь мне представиться: меня зовут Равиль.

Мужчина протянул руку ребенку. Олянка неуверенно ответила на рукопожатие.

- Просто Равиль? А отчество? – поинтересовалась девочка.

- Вот тебе раз! – наигранно обиделся Иззетов. – Я ее тут думал на мороженое пригласить, в кино сходить. А она мне тут сразу – отчество! Ну и что, что я на пару лет старше! Любви, между прочим, все возрасты покорны!
 
- По-моему, я знаю, кто вы такой. Вы мне письмо присылали после Нового Года. Ваша фамилия Иззетов. Равиль Ислямович Иззетов! Вы – Старейшина ночной кватры.

- Все, Олянка, ты меня окончательно разоблачила. Ты полностью права. Это я. Поэтому, пользуясь своей абсолютной властью в ночной кватре, я приказываю тебе пойти со мною на мороженое! – полушутя произнес Старейшина.

- Погодите, погодите, - Олянка уже стояла на ногах и также, полушутя, держала руки по бокам у себя на талии. – А Иззетова Зарема Равилевна – это не ваша дочь? Если есть дочь, то должна быть и жена?

- Ну что за молодежь пошла! – эту фразу Иззетов адресовал Ремезу. – Все всё знают! Только собрался на стороне завязать маленькую интрижку, как сразу выводят на чистую воду! Никаких шансов не дают!

- Эти детки особенные! – сказал Евгений Федорович. Оляна в первый раз в жизни увидела, как ее лысый куратор улыбается. Нужно сказать, что улыбка его портила.

- Ну, если особенные, то и защищать их нужно по-особенному. Олянка! Разреши пригласить тебя пожить какое-то время в резиденции ночной кватры. Я этому буду очень рад.

- Я бы, конечно с удовольствием, - извиняющимся тоном проговорила девочка, - но я хочу жить со своими одноклассниками, если, конечно, можно.

- К сожалению, очень многое произошло за этот день, Кип… - Ремез запнулся. – Извини, Оляна, я еще не привык к этому имени.

- Это вы точно сказали, - обреченно согласилась девочка, совершенно не обратив внимание на то, что куратор по привычке хотел назвать ее Киприаном. – Произошло очень многое. Да, кстати, совершенно забыла спросить: с Ланой все в порядке?

- Не переживай, - ответил куратор, - с Мелани все хорошо. Она прилетела домой через секунду после того, как ты исчез… исчезла. Она все мне рассказала, потому что решила, что ты попал… попала в беду. Правда, если быть полностью честным, она поведала мне твою историю только после того, как я сказал ей, что ты находишься за пределами Украины и защиты в тот момент у тебя нет. Слава Богу, через несколько часов ты вернулась в страну целая и невредимая. Это я почувствовал. Правда, ты испытывала тогда страх и беспокойство о ком-то. Мелани предположила, что ты боишься за своих родных. Как видишь, она оказалась права. А после заметки в дневном вестнике разыскать тебя оказалось совсем просто. Мы отправились к тебе домой и обнаружили тебя спящей.

- Правда, как ты сама поняла, будить мы тебя не стали, - подхватил рассказ Иззетов. – Просто остановили время и дали тебе выспаться.

- И вы сидели несколько часов под куполом и ничего не делали? Просто ждали, когда я проснусь? – удивилась такой деликатности Оляна.

- На самом деле, - Старейшина снова заговорил в шутливом тоне, - Евгений Федорович мне предложил партию в шахматы, а я не смог ему отказать. Скажу тебе по секрету, твой куратор – настоящий шулер. Его фигуры постоянно, как бы нечаянно, норовили «ошибочно» стать на более перспективные клетки.

Ремез пропустил мимо ушей эту ремарку Равиля Ислямовича и сказал, как ни в чем не бывало:

- Оляна, ты должна знать. Очень многое изменилось. Матвей Владимирович Кривчук, узнав, что ты пест, запретил тебе появляться во Дворце часа утренних ритуалов. И хотя подобные запреты на студентов, находящихся под защитой, не распространяются, мы с Равилем Ислямовичем пришли к выводу, что тебе лучше пожить какое- то время в Пуще-Водице. К тому же тебе крайне нежелательно сейчас вообще появляться на улице.

- Это почему еще? – не понимала девочка.

- Из-за вот этой вот статьи, - Иззетов протянул ей вестник дневной кватры, на котором до сих пор в самом его центре находился ее портрет – проекция из памяти Владыки дня.

Оляна прочитала статью и ужаснулась:

- Неужели я убила стольких людей?

- Нет. По нашим данным, ты вообще никого не убила, - успокаивал ее Иззетов. – Перед автором этой статьи не стояла задача написать правду. Ему приказали написать заметку, которая напугала бы читателей.

- А откуда вы это знаете? – спросила Оляна.

- Мы знакомы с автором, - ответил Старейшина.

- И почему же он тогда написал это?

- Потому что ему приказали.

- Ну и что! Это же ложь! Значит ваш знакомый – бесчестный человек!
 
- Я бы так не сказал. Он вполне милый и интересный собеседник, и очень достойная личность.

- Я, наверное, чего-то не понимаю. Почему эта «достойная личность» пишет обо мне всякие враки?

- Олянка, это же дневная кватра! Там приказы начальства не обсуждают. У них и за меньшие проступки можно угодить на Березань.

- Все равно я этого не понимаю. И еще я не понимаю, почему я должна прятаться, если нахожусь под защитой?

- Потому что абсолютно любой человек может выкрасть тебя и перенести за пределы Украины, - сказал Ремез. – Сейчас весь мир узнал твою фамилию, имя и отчество. Все знают, где тебя искать. Скоро в Киев станут прибывать «охотники на песта» со всех континентов. Я не говорю уже о местных искателях приключений и просто неадекватных людях, которым только и надо, что почесать кулаки. Дневная, да и утренняя кватры объявили тебе войну. Изабелле Андреевне и Антону Вячеславовичу запрещают тебя учить…

- Правда? – не верила своим ушам Олянка.

- Правда. Но ты не бойся. До тех пор, пока ты студентка, от уроков освободить тебя могу только я. Ведь ты учишься в моем классе. А я такого запрета тебе не дам.

- Нам очень сильно повезло, что среди Верховных Хранителей утра, - сказал Иззетов, - сейчас в Украине находится только Кривчук. Совенко, Онисенко и Войнаровская пару дней уже пребывают в Англии. Там скоро начнется судебный процесс по экстрадиции бывшего Верховного Хранителя часа утренних ритуалов Григория Шульбанчижевского. До тех пор, пока они в отъезде, у утренней кватры нет кворума. Иначе они могли бы нам сильно насолить.

- Как? – не понимала Оляна.

- Например, уволить Евгения Федоровича по какой-то надуманной причине. Или, еще хуже – объявить его клятвопреступником.

- А когда они вернутся? – поинтересовалась девочка.

- Наверное, тогда, когда закончится суд. Они рассчитывают привезти Григория Ивановича в Украину сами. А по дороге наверняка надеются убить при попытке к бегству.

- А почему они на него так взъелись?

- Потому что его до сих пор никто пока еще законно не низложил. То есть его существование ставит под сомнение легитимность занимаемых ими должностей.
 
- А почему другие кватры не вмешиваются? Почему, скажем, ночь не скажет Войнаровской и другим, что мол, мы не признаем в вас Верховных Хранителей?

- Потому, что другие кватры не имеют права вмешиваться. Это внутреннее дело утра. Вот если бы утренняя кватра попросила нас, мы бы тогда высказали свое мнение.

- Но они же служат дню! Все четверо – Войнаровская и компания – поклялись когда-то давно защищать ценности дневной кватры!

- Оляночка! Чтобы стать Верховным Хранителем определенного часа, нужно только принадлежать этому часу. Служить соответствующей кватре при этом необязательно. Я, например, хоть и служу ночи, но теоретически могу стать Верховным Хранителем часа утренних идей. И для этого мне даже не нужно проходить всю карьерную лестницу от Помощника Хранителя до Главного Хранителя. Понятно?

- Понятно.

- Понимаешь, - сказал Старейшина, - если эта ситуация с незаконным заниманием должностей устраивает утреннюю кватру, никто ничего сделать не может. Точнее, может только в одном случае – если оставшиеся двенадцать Верховных Хранителей из других кватр единогласно проголосуют за недоверие этим должностным лицам. Это называется судом равных.

- От себя добавлю, - напомнил о себе Ремез, - что люди, служащие утренней кватре, сейчас просто опасаются выступать против Верховных Хранителей. К тому же самых смелых и самых сильных убили еще в начале конфликта с клятвопреступниками. За Войнаровской и компанией сейчас стоят не только утренние охотники, но и дневная гвардия. Поэтому любые проявления непокорности новым Верховным Хранителям караться будут очень жестоко. Да и сами выжившие в конфликте в большинстве своем считают, что лучше пусть будет такой мир, чем снова прятаться по лесам и катакомбам.

- И что теперь мне делать? Как мне быть? Я сейчас осталась совсем одна.

- Ну, как видишь, ты сейчас не совсем одна, - попытался успокоить ребенка Иззетов. – Ты определенно можешь рассчитывать на помощь ночной кватры. Мы пока еще не знаем позиции вечерней кватры. Но я  предположу,  что  есть  высокая  доля  вероятности,  что  вечер на дисциплинарном совете будет голосовать против твоего исключения. Им очень важно произвести на тебя приятное впечатление. Если так и случится, то у Владыки дня будет только два голоса против двух. А, значит, решение принято не будет. Ведь в случае равенства голосов в нашем мире решения не принимаются. Таков закон.

- Извините, а вы случайно не знаете, что случилось с моими друзьями?

- Информации о Веславе Питайчи у нас, к сожалению, нет, - грустно произнес Равиль Ислямович. – Я очень надеюсь, что он жив, но… Ну, ты и сама понимаешь… Мне очень жаль. Но о других твоих друзьях нам известно все. Не переживай, с ними все в порядке. Два дня назад их этапировали на Березань. Вечерняя кватра обвиняет их в покушении на убийство Верховного Хранителя Часа вечерних поисков и планов Шунина Олега Борисовича. К сожалению, расследование затянется надолго, так как сам Шунин исчез. Его, кстати, тоже подозревают в убийстве. Поэтому, когда это все закончится, неизвестно. Но самое главное – они живы.

- Покушение на убийство?! Что за бред!

- Твои друзья следили и преследовали Шунина. Ему даже пришлось обзавестись охраной.

- Не так все было! Ребята просто искали Севешина. А за Шуниным следили как раз потому, что Севешин работал на него!

- Сейчас это не имеет никакого значения. Вечерняя кватра их не выпустит до тех пор, пока полицейские не найдут Олега Борисовича. Для них даже слежка за Верховным Хранителем вечера – это очень серьезное преступление. Уже хорошо, что вечернекватральная полиция не передает твоих друзей на суд утренней кватры, которой ребята служат. Если бы вечер считал, что преступление не было таким тяжелым, я уверен, что полисмены так бы и поступили.

- То есть нам сперва нужно найти Шунина? Правильно?

- Если ты хочешь, чтобы твои друзья побыстрее вышли из тюрьмы, то да.

- Конечно, я этого хочу. А в убийстве кого они обвиняют Олега Борисовича?

- Насколько мне известно, Шунин – это главный подозреваемый в убийстве своей жены. И его бегство косвенно это подтверждает.

- Валерия Семенович мертва? – удивилась Оляна, но еще больше удивился Иззетов.
 
- Ты знаешь Валерию Викторовну? – переспросил он.

- Да. Я с ней разговаривала этим вечером.

- В таком случае, возможно только одно из двух: или ты разговаривала не с женой Шунина, или Олег Борисович невиновен. Потому что в розыск его объявили еще днем. Ты уверена, что ты беседовала именно с Валерией Семенович?

- Я, конечно, лица ее не видела, но я была у нее в голове. И я абсолютно уверена, что она меня не обманывала.

И Олянка детально и в подробностях поведала Старейшине с куратором обо всем, что произошло с ней, начиная с момента, когда она ждала Василия Севешина у «Палаца “Україна», и заканчивая полученным из рук Владыки дня уведомлении о вызове на дисциплинарный совет кватр. После услышанного оба мужчины несколько секунд сидели молча, словно переваривая новую информацию.
Тишину прервал Равиль Ислямович:

- У меня создается впечатление, что Севешин специально подставил Шунина. Только я не пойму, зачем? Насколько я знаю, Шунин для Севешина был не просто работодателем, но и покровителем, идейным вдохновителем, ну а чаще всего – адвокатом. Если бы не Шунин, Севешин уже б давным-давно отсидел далеко не первый срок на Березани. Я уверен: Василий в этом отдавал себе отчет. А теперь вопрос: зачем Севешину рубить сук, на котором сидишь? Какая такая причина заставила его подставлять Олега?

- Любовь, - спокойно ответила Олянка, но, увидев скептицизм в лицах мужчин, поспешила объяснить. – Мне Валерия рассказывала, что Севешин тайно в нее влюблен уже много лет. Он любит ее настолько сильно, что его верный мешок позволил Валерии сделать в себе дырку! И есть еще кое-что, но я не знаю, как об этом рассказать. Оляна смутилась и покраснела. Оба ее собеседника несколько удивились такому странному поведению, а если точнее, они  просто
не поняли, почему стушевалась девочка.

- Оляна, - обратился к ней Евгений Федорович очень неуверенно, - с тобой произошло что-то нехорошее?

- Нет. Здесь вообще не во мне дело. Я просто видела то, что не должна была увидеть. И это было мерзко.

- Ты имеешь в виду секс?

- И да… и нет…

- ???
 
- Ну… секс, это когда вдвоем… а там Севешин был один… Я видела его грезы о ней.

Лицо ребенка стало фиолетовым от стыда. Но мужчины, наконец, поняли, что ее так сильно сконфузило. Однако Иззетов был немного озадачен.

- Я не понимаю, Олянка, а почему ты так этого стыдишься? Ведь ты не сделала ничего плохого?

Но ответить она не успела. Ее опередил куратор:

- Равиль Ислямович, вы делайте все-таки поправочку на то, что она попала в этот мир совсем недавно. Это для наших детей в сексе нет ничего постыдного, нового и непонятного. Они видят пестов с самого рождения и сопровождают их всегда и везде. В том числе и во время интима. Оляна же родилась в обществе, где представления о сексе формируются у подрастающего поколения под влиянием условностей, заблуждений и откровенной глупости. Да что там дети! У пестов даже взрослые сексуально безграмотны. Так что вы хотите от детей! Для этого ребенка выговорить слово мастурбация – это все равно, что украсть что-то у соседа. Слава Богу, что она хоть знает, что это такое. Большинство ее ровесников-пестов и этим похвастаться не могут.

Старейшина горько усмехнулся, взъерошил Олянке волосы, затем поцеловал ее в макушку, как бы успокаивая, и коротко резюмировал:

- Понятно.

- Стало быть, - Ремез вернул разговор в нужное русло, - можно предположить с высокой долей вероятности, что Севешин подставил Шунина по причине того, что был влюблен в его жену. Он желал ее уже давно и, скорее всего, планировал это довольно-таки продолжительное время.

- Похоже, что так, - согласился Иззетов. – Но я пока еще не понимаю, каким образом мы можем передать эту информацию полиции вечерней кватры. Оляна, как несовершеннолетняя, может давать показания только в присутствии опекуна или официального представителя своей кватры. Опекуна у нее нет. А официального представителя могут назначить только Верховные Хранители. А это, как вы понимаете, они сделать сейчас не могут, да и не захотят. Наш пересказ со слов Олянки полиция не примет как доказательство. Как ни крути, помочь твоим друзьям помочь законным способом мы пока не можем.

- А незаконным? – невинно спросила Оляна.
 
- Давай притворимся, что я этого не слышал, - улыбаясь, ответил Равиль Ислямович. – Я все-таки Старейшина – официальный представитель власти в ночной кватре. На мне лежит клятва соблюдать законность. И я просто обязан сообщать коллегам об известных мне незаконных планах. А обсуждать такие вещи в моем случае – это все равно заставлять меня что нарушить клятву. Это ты понимаешь?

- Да, - Олянка утвердительно кивнула.

- Но это совершенно не означает, что ты не можешь поговорить об этом с кем-то еще. Скажем, со своим куратором. Понятно? – Иззетов заговорщицки подмигнул ребенку.

- Погодите! – вдруг закричал ребенок. – Я совсем забыла! Я не могу уйти отсюда! Мои родители в опасности! Севешин сказал, что их собираются убить…

- Оляна… Оляна, успокойся, - Ремез пытался успокоить девочку. – Севешин так говорил, потому что хотел разоблачить тебя. Этим он заставил тебя прийти домой. А здесь тебя уже несколько месяцев караулит дневная кватра. Поверь мне, ничто твоим родителям не угрожает. Он просто обманывал тебя.

- Я не уйду отсюда, - не верила куратору Олянка. – Вы не знаете наверняка, обманывал меня Севешин или нет. Вы просто пытаетесь меня успокоить. Я останусь здесь, пока сама не увижу, что им ничего не угрожает.

- А если мы поступим следующим образом, - мирно произнес Иззетов. – Если, предположим, завтра днем твоей маме прийдет приглашение поработать, скажем, в Новой Зеландии, и твои родители переедут туда на какое-то время, ты пойдешь сейчас с нами? Естественно, до вылета из Украины ночная кватра их будет защищать.

- А вы обещаете, что с ними ничего не случится?

- Солнышко, я, к сожалению, не Всевышний. Только он может давать такие обещания. Я же могу только проследить, чтобы твои мама и папа сели в самолет, и защитить их от дурных внушений людей этого мира.

- А как быть тогда с убийцами-пестами?

- Понимаешь, если песта настроить на убийство легко, то так же легко его и вывести из этого состояния. Совершенно другое дело, если чтец судьбы настраивает своего подопечного на преступления достаточно долго. Защититься от такого – чаще всего душевнобольного – песта очень сложно. Но, к счастью, ты находишься в нашем мире только семь месяцев. Этого времени явно не достаточно для того, чтобы внушения превратились в навязчивые идеи. На это уходят годы, иногда – десятилетия. Именно таким образом появляются в вашем мире серийные убийцы. Поэтому, Олянка, не переживай: от киллеров мы твоих родителей спасем в любом случае. Ну а стать жертвой маньяка твоим маме и папе пока не грозит.

- Точно? Вы меня не обманываете?

- Точно. И я надеюсь, что у тебя в дальнейшем больше не будет повода не доверять моему слову. Я очень на это рассчитываю, - Равиль Ислямович еще раз поцеловал Олянку в макушку и обратился к обоим своим собеседникам. – Ну что, господа. Давайте перенесемся, наконец, в Пущу. Я так долго под куполом не сидел еще с молодости. Извините, но старость не в радость. У меня уже скоро лопнет мочевой пузырь. Нужно позвать ребят.

Только сейчас Оляна обратила внимание, что ни у Равиля Ислямовича, ну у Евгения Федоровича купол времени из руки не струится. Значит, время остановил кто-то другой. Тем временем Старейшина вышел из квартиры и очень громко кого-то позвал. Через минуту он снова зашел в детскую в сопровождении двух крымско-татарских юношей. Один был постарше, другой помладше. Оба парня загадочно по-восточному улыбались, были чернооки, черноволосы и одеты по-спортивному. Но у обоих ребят на лицах отпечаталось воодушевление. У старшего из руки истекал серебристый свет.

- Олянка, разреши тебе представить, это мои внуки, - Иззетов стоял между юношами, положив свои руки им на плечи. – Этого красавца зовут Абульхаир. Ему 19. Он уже целых полтора года служит ночи. А это Таймас. Он младше брата на полтора года. Таймас всего четыре месяца как отучился и сейчас пребывает в раздумьях, кому пойти служить. Понимаешь, в таком деликатном деле, как твоя защита, я могу положиться только на своих родственников. У них есть еще старшая сестра, Кадира. Она тоже просилась защищать тебя. Но мы решили не рисковать. Кадира служит дню. И мы наверняка не знаем, что у нее может в ответственный момент перевесить: верность семье или верность своей кватре.

- Очень красивые имена, - сказала Оляна. – А что они обозначают?

- Мое имя, - резво ответил Абульхаир, - означает «совершающий добро», а у брата – «не сойдет с правильного пути».
 
- А Кадира можно перевести как «всемогущая», - подхватил Таймас.

- Да, - сказал старший внук Иззетова, - нашей Кадире имя очень подходит.

- Она просто принадлежит часу дневной определенности, - резюмировал младший. – Она у нас дома очень властная.

- А я не знаю, что обозначает имя «Оляна», - с сожалением констатировала девочка.

- Ребята, вы еще успеете наговориться, - торопил всех Старейшина.

– Таймас, ты ненадолго остаешься здесь защищать родителей Олянки. Через несколько минут я пришлю тебе смену, и ты вернешься в Пущу. Оляна, за пределами резиденции мои внуки будут сопровождать тебя везде – даже на уроках и в уборных. Извини, но это необходимость. А теперь, Абульхаир, перенеси-ка нас к воротам резиденции ночи.

И через мгновение в Олянкиной квартире остался только Таймас.


Глава 59


Миша Байтман весь День смеха находился в Одессе. Он очень любил свой город, и такие события, как Юморина, мальчик старался не пропускать. Миша прибыл домой утром, уделил время всем многочисленным родственникам, рассказал им последние киевские новости и отправился спать. Около полудня за ним забежали друзья со двора, и он ушел гулять, предварительно предупредив родителей, что домой он сегодня заходить не будет, а сразу после праздника отправится в Киев.
День прошел чрезвычайно весело и шумно. Счастливый и безумно уставший Миша возвращался на Крещатый холм где-то в середине часа ночных решений. Спать хотелось неимоверно: Мишины глаза сами закрывались, а рот мальчика через каждые 20-25 секунд громко раскрывался в выразительно-протяжном зевке.

В холле Дворца странным образом никого не оказалось. Обычно здесь всегда находился Евгений Федорович Ремез. Куратор Мишиного класса имел обыкновение встречать каждого своего студента после выходных. Однако утомившийся мальчик не придал этому значения и медленно, но, тем не менее, счастливо поплелся в свою комнату. Дойти до общежития Мише Байтману не довелось. Еще на лестнице между вторым и третьим этажом его окликнула Антонина Сергеевна Гончар:
 
- Мішо! Як добре, що я тебе зустріла! Нам зараз дуже потрібен староста класу. Спустися, будь ласка, в хол.

- Но… - только и успел произнести студент, как преподавательница убежала куда-то по направлению к выходу.

Делать нечего. Нужно идти вниз. Миша нехотя и так же медленно побрел в вестибюль и снова там никого не обнаружил. Простояв пять минут в полном одиночестве, мальчик, наконец, не выдержал и крикнул:

- Эй! Кто-нибудь здесь есть?

Ему никто не ответил. Но буквально через пару мгновений Миша услышал шаги где-то в отдалении из подвала. Еще несколько секунд мальчику потребовалось для осознания того, что эти шаги приближаются, и принадлежат они явно настроенному не по-доброму человеку.

- Ты чего раскричался здесь?! Забыл, что не дома?! – орал кто-то снизу, с цокольного этажа театра. – Что за народ пошел! Это подрастающее поколение…

Пока Миша пытался определить, кто же там внизу его отчитывает, он услышал еще несколько нелицеприятных выражений в свой адрес от того же голоса. И хоть ребенку было ужасно неловко из-за этого, где-то глубоко внутри себя Миша понимал, что такое поведение мужчины внизу, по крайней мере, странно. Это ж каким нужно быть ранимым человеком, чтобы оскорбиться от такой мелочи, но при этом не показывать себя.

Превозмогая врожденную застенчивость, Миша обратился к разгневанному мужчине:

- Извините, пожалуйста. Я не хотел вас обидеть. Меня попросили спуститься в холл, а здесь никого нет. Вот я и позвал…

- Да мне насрать, что тебе сказали! – грубо перебил его мужчина. – Коль родили тебя ушлепком, вали на [нецензурная брань] из моего Дворца.

У Миши отвисла челюсть. Нет, это было не удивление. Впервые в его жизни взрослый человек посмел обратить не просто к ребенку, а к нему лично матерное выражение. Он был возмущен и разгневан, но од- новременно мальчишке было обидно и почему-то очень стыдно. От вол- нения Миша всегда начинал заикаться:

- Я нннне ушл-л-лепок… Я с-с-студент… Вы нннне им-меете п-п- права так разг-г-говаривать с-с-с д-д-детьми…
 
Наконец на лестнице со стороны цокольного этажа показалась озлобленная фигура Матвея Кривчука:

- Не тебе, недоделку, учить меня! Понял?! Это ты пока студент. А завтра тебя выгонят!

Матвей Владимирович приблизился вплотную к Мише и с ненавистью посмотрел на него. Даже несмотря на все истекающие от Кривчука гневные посылы, мальчик заметил, что Верховный Хранитель выглядел немного… побитым. Нет, заплывших в синяках глаз и выбитых зубов у него не было. Байтман просто ощутил это. Что-то внутри у Матвея Владимировича выдало одесситу, что давеча какой-то храбрец хорошенько отштукатурил вельможе лицо. И теперь его грубость хотя бы стала понятна. От осознания причин недостойного поведения Верховного Хранителя Миша хмыкнул, за что чуть не по- лучил затрещину от Кривчука.

- Вы з-забываетесь, - мальчик пытался говорить как можно тверже. – Я под з-защитой.

Матвей поспешно убрал уже занесенную для пощечины руку, будто внезапно понял, что собирается опустить ее в кипяток. Затем он на долю секунды растерялся, ибо не знал, как спрятать свой страх. Но, в итоге, Кривчук отступил на несколько шагов и, заботясь больше о том, чтобы его слово было последним, сварливо, как плохой воспитатель в детсаду, пригрозил ребенку пальцем:

- И передай своим одноклассникам, чтобы к началу часа утренних ритуалов духу их во Дворце не было.

Через мгновение Верховный Хранитель растворился в темноте театра кукол. Его уход оставил Мише больше вопросов, чем ответов. И среди множества таковых главным был: а что, собственно, происходит?

Ответ пришел через 15 минут вместе с Иштваном Эрдейи. Венгр почему-то приехал в Киев с родителями, которые были не на шутку испуганы. Именно Иштван показал Мише статью в вестнике дневной кватры.

- И как ты думаешь, кто из наших девчонок пест? – спросил Байтман тихонько.

- Миха, ты что, читать не умеешь?! Там же написано: час утренних деяний. Кто у нас в классе принадлежит этому часу?

- Но ведь Кип – мальчик!

- Да, Миха. Я не думал, что ты у нас такой тугодум!
 
- Что ты имеешь в виду?

- А то и имею, что если на тебя накинуть платье, а на голову парик, то в твоем возрасте очень трудно будет определить, кто ты: мальчик или девочка. А девчонке и того проще. Ей достаточно только подстричься да одеться по-мальчишески.

- Иш, ты хочешь сказать, что Кип – это не Кип. А на самом деле… как там написано… Волошка Оляна Александровна?

- Ну, наконец-то и до тебя дошло! Не, есть вероятность, конечно, что пестом можешь оказаться и ты…

- Почему это вдруг?

- Как это почему? Потому, что пест – ребенок. Значит, принадлежит утру. А кто у нас из класса из утренней кватры?

- Я не пест.

- Верю, Миха. Верю. Но я бы на твоем месте сначала утверждал, что ты не девочка.

- Я не девочка! – закричал Миша.

- С интересом посмотрела бы на то, как ты это будешь доказывать, - в вестибюль зашла Женя Довженко. – Привет, мальчики! Предвижу ваши вопросы. Нет, я не пест. Я пришла с родителями, которые с легкостью это могут подтвердить. А вы чем занимаетесь?

- Иш говорит, что пест – это я, - пожаловался Байтман.

- Иштван! – Женечка даже руки в боки поставила, защищая собрата по утренней кватре, и заговорила по-одесски. – Я не знаю, какую очередную гениальную мысль родили твои шикарные венгерские мозги, но ты посмотри на Мишин фэйс! У него ж на лбу написано: «одессит»! Ты вглядись в его карие очи. Там в правом глазу ты увидишь памятник Дюку, а в левом печаль, шо его таки не взяли на шаланде порыбачить.  У него ж сердце – камень. А на камне высечено: «Черноморец – чемпион!».

- Да я пошутил только, - чуть не заливаясь от смеха, произнесвенгр.

- А еще он говорил, что кто-то из утра пест, - поябедничал одессит.

- И он прав, - ответила Женя. – Но теперь мы знаем, что это не я, и не ты, Миша. И не Юра Тулик.

- А почему не Юра?

- Миша, ну, посмотри, как наш застенчивый Юра втюрился в Надийку. Или ты считаешь, что Юра – лесбиянка?

- К тому же, - вернулся в разговор Иштван, - представителю часа утренних деяний почти нереально победить на экзаменах твоего часа, Женечка, и Юриного. Теоретически он бы мог успешно сдать экзамены на твоем часе, Миха, но мы ведь уже выяснили, что ты – одессит.

На этот раз заулыбался даже Байтман.

Тем временем родителям Жени и Иштвана надоело общаться друг с другом, и они попросили Мишу найти кого-нибудь из учителей. Миша рассказал, что Антонина Сергеевна направила его, как старосту, но при этом ничего не объяснила. Также он поведал об инциденте с Кривчуком и сказал, что теперь он немного опасается один ходить по Дворцу часа утренних ритуалов. Госпожа Эрдейи была поражена рассказом мальчика и возмущена действиями Верховного Хранителя. С большим трудом господин Эрдейи убедил ее не искать встречи с Кривчуком.

Очень скоро в холле собрался почти весь класс. Не было только Мелани и, естественно, Киприана, которого многие уже начали называть настоящим именем. Почти все студенты, кроме Миши, Леси и Ромы, пришли во Дворец с родителями. Атмосфера была накалена, ибо никто ничего не знал и не понимал, что делать дальше.

Ближе к часу ночных пояснений в холл из цокольного этажа поднялась Валентина Васильевна Кепчаная. Преподавательница была в ярости. Как родители ни пытались выведать хоть что-то у педагога, Валентина Васильевна сообщила им лишь то, что ее уволили, и больше она ничего не знает. После этого женщина прорвалась сквозь толпу на улицу и исчезла.

Через несколько минут в холле появился хозяин Дворца и в очень грубой форме потребовал от собравшихся в вестибюле покинуть помещение. Миша попытался напомнить Кривчуку, что пару часов назад тот дал его классу время до окончания суток, но демонстративно не был услышан. Заручившись поддержкой утренних охотников, Матвей Владимирович вышвырнул и взрослых, и детей из театра кукол на улицу. Возмущениям людей не было предела.

Оказавшись в Крещатом парке, студенты с родителями и не думали расходиться. И через полчаса все были вознаграждены: всеобщее любопытство удовлетворил вышедший на улицу Антон Вячеславович Голик:

- Дамы и господа! Ситуация у нас не стандартна и не проста. Все учителя отбыли для консультаций в свои кватры. По уже известным вам причинам – а то, что они известны, говорит ваше здесь присутствие – мне и Валентине Васильевне руководством утренней кватры было предложено отказаться от преподавания в этом классе.
 
- А Кепчаная сказала, что ее уволили, - крикнул кто-то из пап.

- Валентине Васильевне, как представительнице часа ночного понимания, очень легко делать из мухи слона. Понимаете, мы с госпожой Кепчаной, хоть и служим утренней кватре, но подчиняемся человеку, который нас нанял: Ремезу Евгению Федоровичу. Только он имеет право увольнять кого-либо из нас.

- Так пан Євген також служить ранку. Себто і його можуть звіль- нити в будь-який час? – спросила мама Стефы Волоцюги.

- В принципе, да. Вы правы. Могут. Только с увольнением Евгения Федоровича есть маленькая заминка. Его нанимала утренняя кватра, а не господин Кривчук. То есть его может уволить лишь коллегиальное решение утренних Верховных Хранителей. Но пока это просто невозможно, ибо троих из четверых сейчас просто нет в стране. И когда они будут – неизвестно. Поэтому мы переезжаем. Пока еще не знаем, куда, но учиться мы точно продолжаем.

- А как быть с пестом? – мама Юры Тулика задала вопрос, который интересовал всех.

Голик взял продолжительную паузу, прежде чем сказать что- то очень важное.

- Думаю, - начал он, - лучше всего на этот вопрос ответят ваши дети. Я надеюсь, вы доверяете их точке зрения. Спросите у них о том Киприане, которого знали они. Опасен ли этот человек? Какие у него есть достоинства, какие недостатки. Выслушайте их, а потом примите решение. А все мои доводы за или против не могут и никогда не смогут успокоить вас. Я сам отец. Я это очень хорошо понимаю. Поэтому не спрашивайте у меня о Киприане, или как там ее…

- Оляне Волошке, - помогла учителю Женя Довженко.

- Так у віснику писали, що… - дедушка Надийки Грынькив не успел закончить.

- Я вас очень прошу, поменьше читайте это дневнокватральное… как бы так помягче выразиться…

- То есть, вы хотите сказать, что 57 погибших и почти 400 раненных – это неправда? – не верил старший брат Лоры Степановой.

- Молодой человек, от такого количества погибших уже б весь Киев стоял бы на ушах. Я уже не говорю о такой мелочи, как мстители. Поставьте себя на место людей, у которых пест убил кого-нибудь из близких. Неужели среди вас не нашлось того, кто бы хотел отомстить, остановить его? Наверняка такие отыскались бы. Многие из вас здесь находятся уже почти два часа. Вы видели хоть одного мстителя? Вы сейчас наблюдаете хоть кого-нибудь в парке, кто бы выражал недовольство присутствием в нашем мире этого ребенка? Так о чем мы вообще говорим! Лучше поменьше читайте этот бред, коль вы настолько доверчивы.

- Так що нам тоді робити? – поинтересовался папа Коли Коловерть.

- Давайте поступим так: сейчас вы поговорите со своими детьми. Если вы отпускаете своих чад учиться дальше, то я переношу их в резиденцию ночной кватры. Меня, правда туда не пустят, но у ваших детей уже есть приглашения от ночи. Временно они поселятся в Пуще-Водице. А это, как вы понимаете – одно из самых надежных мест в стране. Мы же, преподаватели, пока займемся поиском помещения для учебы. И у меня такое чувство, что уже завтра днем мы снова приступим к занятиям.

- А дальше что? – спросил кто-то.

- А дальше экзамены.

Этот шутливый ответ Голика окончательно разрядил  атмосферу. Люди сразу зашумели, загалдели, заулыбались. Учитель дал несколько минут родителям для беседы с детьми об Олянке. И вскоре Антон Вячеславович еще раз обратился ко взрослым:

- Надеюсь, все косточки перемололи Киприану? Толпа вновь одобрительно загудела. - Вот и отлично! – продолжил Голик. – Есть те, кто решил забрать ребенка из нашего класса?

Внезапно стало совсем тихо. Каждый вглядывался в лица соседей, будто бы желал там прочесть, что вот, дескать, он или она осмелились первыми сказать вслух то, чего без сомнения, хотелось большинству родителей. Миша даже очень обрадовался, что сегодня он здесь находится без мамы и папы. Антон Вячеславович выдержал гросс-мейстерскую паузу и за мгновение до того, как мама Сережи Клименко хотела было что-то сказать, произнес:

- Это замечательно! Мы остаемся в полном составе! – а про себя преподаватель подумал: «Если бы сейчас хоть кто-то отважился, у нас бы забрали половину класса. Нужно быстрее уводить детей, пока их родители еще не поняли, что произошло».
 
Голик демонстративно взглянул на часы и чрезвычайно убеди- тельно ужаснулся.

- Боже мой! Мы опаздываем! Ребята, быстренько прощайтесь с родителями. Мы уже давно должны были быть в Пуще! Ну почему я не остановил время?!

Это сработало. Детки поспешили избавиться от родительской опеки, чуть ли не одновременно чмокнули мам и пап в щечки и подошли к учителю. Затем преподаватель со студентами взялись за руки и тут же испарились из Крещатого парка.

У ворот резиденции ночной кватры класс уже ждал секретарь Равиля Ислямовича. Это был немолодой и очень серьезный мужчина по имени Остап. Он принял детей у Голика и провел их поселяться в общежитие. Но перед тем, как студенты разбрелись по своим новым комнатам, работник резиденции сказал детям:

- Шановні! Я хочу звернути вашу увагу на те, що на цю територію з часів татаро-монгольської навали не заходила нога дитини. Як ви бачите, у нас тут тихо і спокійно. Тут у резиденції постійно хтось працює, постійно хтось приймає якісь рішення. Мені б дуже не хотілося нагадувати вам про це ще раз. Будь-які ігри, веселощі і шумну, надмірно емоційну поведінку давайте ми всі разом будемо залишати за брамою. Ще я хочу вам нагадати, що нічна кватра не- демократична. Тому тим, хто в чомусь винен, не вдасться розчини-тися в колективі чи сховатися за його рішеннями. Злопам’ятність для ночі – є чеснотою. Дідька посій — дідько й уродить. Нічна кватра дуже любить гостей і каже їм: «Ласкаво просимо». Проте нам не кортить постійно нагадувати, що вони тут – лише гості. Тому я щиро перепрошую за цю промову. І наголошую на тому, що вона буде єдина.

- Мощно завернул, - сказал Сережа, когда Остап уже покинул ребят. – Ну что, пошли разбирать комнаты.

- Розбирати?! Сірий, ти що, не зрозумів, куди потрапив?! – смеялся Коля Коловерть. – Нічна кватра вже давно за тебе все розібрала. Он на кімнатах навіть наші імена написані. Так що, друзі, забудьте про право вибору. За нас все вже вибрали.

- Взагалі-то дуже правильне рішення з їхнього боку, - сказала Леся. – Таким чином господарі убезпечили себе від наших суперечок за кращі кімнати.
 
- Может, так оно и есть, Лесечка, - ехидно произнесла Лора, - но они же нас поселили по двое в комнату, не предоставив нам
даже возможности выбрать соседа.

- Правила ночи мы должны уважать, - авторитетно заявил Иштван.

– Если они не предоставили нам такую возможность, значит, имели на это основания. И давайте прекратим демагогию. Ибо иной альтернативы, кроме как принять это, у нас нет.

- Ага, Иш, тебе хорошо, - закапризничала Женя. – Ты сам ночи принадлежишь и хоть понимаешь, к чему тут все да почему. А как быть нам, всем остальным? Для меня такие правила неприемлемы. Я не готова мириться с полным игнорированием моих потребностей. Я хочу приятностей и заботы.

В мгновение ока Миша наколдовал алую розу и вручил ее Женечке.

- Ух ты! – обрадовалась киевлянка и чмокнула Мишу в щечку, которая после поцелуя стала розовой.

- Все! Мне уже здесь нравится!

- До речі! А що у нас староста скаже з цього приводу? – поинтересовалась Надийка.

- Эт ты о чем? - испугался Байтман.

- Ну, як про що? Чи згоден ти з тим, що в нас забрали право вибору?

- Конечно, нет.

- Ну, так йди і вирішуй щось. Ти ж староста.

- Ну… не так-то здесь и плохо.

- Конечно, сразу, как только нужно что-то делать, тебе все начинает нравится, - зло произнесла Лора. – Вот я не понимаю тебя, Байтман, почему это тебя резко вдруг все стало устраивать?

- Тому що на уроках потрібно було краще слухати, Лоро, - вместо Миши ответил Роман. – Не потрібно чекати від години ран- кових ритуалів, щоб вона пішла і все тобі повирішувала. І взагалі, ви мені набридли. Я не бачу сенсу у ваших гарячих суперечках. Хто там мій сусід? Микола? Пішли поселятися. І вам всім раджу. Розходьтеся. Бо от побачите, незабаром нас покличуть.

Студенты неохотно разбрелись по своим покоям. Рома Косевич оказался абсолютно прав, предполагая, что вскоре их позовут. Уже через десять минут к Мише Байтману пришел Остап и попросил его собрать всех в столовой на первом этаже хостела как можно раньше. Всем надлежало надеть школьную форму. Миша быстро обошел все комнаты, и уже через десять минут весь класс собрался внизу в столовой. Там ребят уже ждал Равиль Ислямович Иззетов.

- Доброе… утро, - поприветствовал Старейшина ребят, предварительно посмотрев на часы. – Извините, что долгое время не мог с вами встретиться. У многих прошедшая ночь выдалась беспокойной. Я сразу хочу попросить у вас прощения за те неудобства, которые мы вам ненароком причинили. Я понимаю многих из вас. В вашем возрасте столкнуться с ценностями ночной кватры, по крайней мере, непривычно и уж точно психологически дискомфортно. Но и вы поверьте, нам не менее трудно, чем вам. Мне тут подсказали, что здесь, в Пуще-Водице, с тех пор, как ночная кватра Киева выбрала это место для себя, никогда не было детей. Даже во времена оккупаций, революций, осад и стихийных бедствий ночь всегда была верна своим принципам: только достойный человек имеет право переступить порог ее резиденции. Ваше приглашение служить нам – это не доверие. Это признание вашей незаурядности и исключительности ваших талантов. Касательно вас, друзья, к очень многим  событиям  со  знаком  «плюс»  можно  прибавить наречие «впервые». И нам очень не хочется, чтобы в этой череде стали появляться знаки «минус». Ты что-то хотела, Лора?

Иззетов обратил внимание на поднятую руку девочки.

- Равиль Ислямович, я, конечно, извиняюсь, если ненароком нарушу какие-то ваши ночекватральные правила, но разве это справедливо – указывать нам, кому с кем селиться? Почему мы не можем выбрать сами?

- Вот видите, друзья, у нас с вами первое недоразумение. И вы сейчас поймете, почему. Все дело в том, что в хостеле у нас работают деликатные, но при этом весьма стеснительные люди. Табличками с вашими фамилиями они вам хотели сказать, что в комнаты следует селиться по двое. У нас, к сожалению, проблема с местом присутствовала всегда. Указывать же вам, кто с кем должен жить, никто и не думал. Жаль, что вы не увидели, что таблички могут самостоятельно поменяться, если кто-то из вас решит сменить соседа. Поверьте, если нам нужно навязать кому-то свою волю, у нас для этого в арсенале наличествуют более тонкие инструменты влияния. Мы – ночь. Мы аккумулировали в себе всю мудрость предыдущих кватр.
 
- То есть мы можем сейчас поменяться? – поинтересовалась Люда.

- Можете, но не сейчас. Сейчас за воротами резиденции вас ждет ваш куратор. Он подыскал вам помещение для занятий.

- А разве мы будем учиться не здесь? – спросил Миша.

- Нет. Разве что только с Ольгой Викторовной. Другие ваши преподаватели не имеют права находиться на территории резиденции.

Дети разочарованно загудели.

- И прежде чем вы отправитесь к Евгению Федоровичу, я хочу кое о чем вам сказать. Я надеюсь, вам не нужно напоминать, что мгновенные перемещения по всей площади резиденции не приветствуются и считаются дурным тоном. Ну, это вы и сами знали. У всех кватр правила приблизительно одинаковые. И в заключение, я хочу просто поинтересоваться: вам нравится эта столовая?

- Да, - дружно ответили ребята.

- Замечательно! Тогда я предлагаю вам сделать здесь штаб-квартиру вашего класса на время пребывания у нас в гостях. Пусть это будет подарок от ночной кватры всем вам. Отныне это ваша резиденция в нашей резиденции. Можете пользоваться ею сколько угодно. Без вашего ведома сюда никто не зайдет.

Громогласное «Ура!!!» оглушило Старейшину.

- А теперь бегите к вашему куратору, - сказал Иззетов, а вдогонку дополнил. – И позаботьтесь об Оляне. Ей сейчас очень нужна ваша помощь.

Миша оказался чуть ли не единственным, кто услышал последнее напутствие Равиля Ислямовича. Весь класс с шумом несся из столовой к воротам. Одессит не знал, как относиться к словам Старейшины. Он даже не знал, как ему теперь следует относиться к самой Оляне. Ну а коль он не знал этого, то и думать об этом не хотел.

Ремез перенес детей к одному из самых незаметных зданий города Киева. Незаметным оно было не по причине неприхотливости и скромности фантазии архитектора, а из-за величественного соседа, который забирал все свое внимание на себя. Коль поселился рядом со звездой, будь готов, что ее лучи затмят тебя.

- Евгений Федорович, - обратилась к куратору Женя, - неужели мы теперь будем заниматься в Николаевском костеле?

- Нет, Женечка, бери левее, - ответил тот любопытной студентке.

- Ой, я никогда не думала, что здесь рядом стоит здание, - удивилась киевлянка. – Как-то память не рисует ничего вокруг костела.
 
- У пестов здесь находится музыкальная школа, - объяснял куратор.

– Ночная кватра любезно согласилась впустить нас сюда. Пойдемте, на последнем этаже для нас уже оборудовали аудиторию.
Миша взглянул на здание. Пестовских этажей на нем было три, не считая цокольного, который скорее можно было назвать подвалом. Ночь скромно добавила еще один этаж для своих нужд.

- А я завжди вважала, що музичні і художні школи підтримуються радше ранковою кватрою, ніж нічною, - сказала Стефа.

- Ну, это в зависимости от того, какое направление у школы, - заявил Миша. У него в области культуры был непрекаемый авторитет в классе.

– Технике лучше обучает ночная кватра, а импровизации – утренняя.

- А денні та вечірні музичні чи художні школи бувають? – спросила Надийка.

- Звичайно, бувають, - вместо Миши ответил Рома. – У денних дітей навчають малювати транспаранти і грати на бубні…

- А в вечерних, - подхватил Иштван, - выдают самые красивые дипломы. Там учеба – не главное. Главное, чтобы деньги платили. K;- sz;n;m Istenem hogy ;n nem vagyok pest! (Спасибо тебе, Господи, что я не пест!)

Ребята из дневной и вечерней кватры не успели возмутиться. Ремез весьма жестко отчитал львовянина и закарпатца за проявление кватрального шовинизма и заставил их извиниться. После этого неприятного инцидента куратор отвел весь класс наверх, где их уже ждала Мелани.

- О! Привет! – поздоровался с британкой Иштван. – А где твой друг? А если говорить точнее – подруга?

Андрей Берестовецкий хихикнул, но Лана пропустила это мимо ушей:

- І тобі привіт. Я порадила Олянці поки не заходити до класу. А тобі потрібно їй щось сказати? Говори мені. Я їй передам.

- Вот оно как! – наигранно удивился Эрдейи. – Знаешь, Ланочка, у меня есть очень многое, что я хочу ей сказать.

- Ну так не соромся. Кажи. Тут всі свої. Що мені передати Олянці?

- Хорошо. Я скажу. Я многое хочу сказать. Передай ей: о чем она только думала, поступая к нам? Неужели она не понимала, что своим появлением подвергает опасности не столько себя, сколько всех нас? Я не знаю, как вас, ребята, а то, что меня родители отпустили сегодня учиться, я считаю просто чудом. Может, я чего-то не понимаю, но тогда объясните мне, чем руководствуется человек, когда он поступает туда, где не имеет права учиться. Или когда он выдает себя за другого, обманывает друзей. И, заметьте, при этом только он знает, что все окружающие его люди – друзья, одноклассники, учителя – все находятся в ощутимой опасности. Как можно назвать такого человека? У меня крутится только один достойный эпитет для такой личности: эгоист.

- Повністю з тобою згодна, Ішу, - поддержала одноклассника Надийка. – Я взагалі не уявляю, як можна було таке провернути. Як вона тільки допетрала до цього? Мені завжди здавалося, що година ранкових діянь – це найчесніші за всіх люди. А твоя подружка, Лано, брехуха. І між доброю капустою бувають гнилі качани. Так їй і пе- редай.

- Ребята, вы в своем уме?! – неожиданно для Мелани слово взяла Люда Черенкова. – Никто из нас не был в тех обстоятельствах, в которых была Оляна. Поэтому никто из нас не имеет права ее судить. Нельзя быть таким категоричным, Иштван.

- Люда, ты что, не понимаешь, что за ней охотятся? – с избытком эмоций спросил венгр.

- Да все я понимаю, Иш. Также я понимаю, что ты за свою шкуру переживаешь куда больше, чем за весь наш класс.

- Вот те здрасте! Люда, как раз я-то за весь класс и переживаю. Или твои проблемы с логикой чересчур очевидны, чтобы это понять?

- Нет, Иш. Просто твои проблемы с этикой настолько выпирают, что тебе уже трудно скрывать, что ты трус.

- Хватит! – громко сказал Ремез. – Мне здесь только драки сейчас не хватает. Оляны здесь нет по моей инициативе. Она сейчас не в том психологическом состоянии, чтобы достойно ответить всем свалившимся на ее голову обвинениям. В том числе и от вас. Поэтому, ребята, я вас очень прошу: обсудите сейчас все, что вас волнует. И прийдите в итоге к чему-нибудь конструктивному. Только не оскорбляйте друг друга.

- И о чем нам говорить? – поинтересовался Андрей.

- Об Оляне, конечно же, - ответил куратор. – Я бы хотел услышать мнение каждого из вас. Ну, с кого начнем?

- Хорошая идея, Евгений Федорович, - снова первым был Иштван.

– Думаю, что каждому будет интересно послушать мнения друг друга. Свое я уже высказал. Дополню только, что, если это возможно, давайте поставим на наше классное голосование, хотим ли мы, одноклассники Оляны Волошки, чтобы она училась вместе с нами.

- Це голосування не буде мати жодної юридичної сили, - отметил Роман Косевич.

- Ну и что! Зато оно покажет ей наше отношение.

- Ішу, я в тебе хочу спитати, а як би ти повівся на місці Олянки? – Мелани была спокойна и даже немного улыбалась.

- Ланочка, я нахожусь на своем месте, – Иштван попытался также успокоиться и взять себя в руки, чтобы говорить, как англичанка, но это получилось у него плохо. – И не претендую на чье-либо другое. И вообще, по-моему, твое мнение о подруге должно интересовать нас меньше всего. Потому что ты предвзята.

Мелани пропустила мимо ушей обвинение в пристрастности и продолжала непринужденно и с легкостью вести беседу:

- Ішу, якщо ти не хочеш ставити себе на Олянцине місце, тоді чому ти вирішив, що твоя точка зору буде цінною для нашого класу? Адже співпереживання – це ледь не найголовніша риса людини. А для виваженого розсуду – вона, певно, найважливіша. От скажи, Ішу, ти б хотів, щоб до тебе ставилися упереджено і до того ж не бажали рахуватися з твоїми обставинами?

- Ланочка, ты можешь все перекручивать как угодно, только на меня это не действует. И не надо здесь пытаться пристыдить меня или заставить влезть в чужую шкуру. Нормальные люди в такие ситуации не попадают. Я просто не могу представить себя в такой ситуации. Поэтому я имею право говорить то, что говорю. Здесь собрались умные люди. Оляна – тоже далеко не дура. Однако нужно понимать, что наличие ума предусматривает и ответственность. Ведь не одна же ты живешь на белом свете. Случилось то, что случилось: пест попал в наш мир. И вместо того чтобы затаиться, вести себя тише воды ниже травы, что делает наша Оляна? Самым подлым и бесчестным образом выигрывает место в нашем классе! Почему подлым? Да потому что никто у песта один на один выиграть не может. И она, между прочим, об этом знает. Знает и все равно решает поступать. А если это еще связать с наличием незаурядного ума, то мне вообще становится страшно за всех нас, ребята. Дураку многое мы бы простили, но умный человек, который делает все продуманно и специально…Теперь смотрим, что происходит далее. Наша Оляна целых три месяца живет под чужой личиной. Давайте спросим себя, почему? Ведь желаемую защиту она уже получила. Казалось бы, пришел Новый год, можно смело переворачивать страницу и начинать жить с чистого листа. Почему же Оляна не решилась тогда сбросить с себя маску? Ведь наверняка, если бы так и произошло, этого разговора просто не было бы. Ответ тривиален. Для нее так проще. Она настолько завралась, настолько привыкла ко лжи и обману, что отбрасывает даже видимые преимущества для собственной персоны…

- Я перепрошую, що перебиваю, але я не можу більше слухати цю маячню, - вклинилась в небольшой паузе в монолог венгра Мелани. – Іштване! Ти ж навіть не розумієш, про що розповідаєш! Єдина причина, чому Оляна після Нового року не відкрила своє справжнє ім’я, був арешт її друга. І якщо б вона викрила себе, то його б напевно вбили. Ти краще кажи тільки про те, що знаєш…

- Спасибо, что сбила меня с мысли, Ланочка, - язвительно произнес Эрдейи. – Ты сейчас можешь говорить все, что угодно. Оправдывать уродство можно и постфактум. Про друга, признаю, классная идея. А теперь ты еще скажешь, что другу с недавнего времени ничего не угрожает, и поэтому Оляна решила к твоему дню рождения сделать тебе подарок и раскрыть себя.

- Ні. Викриття відбулося незаплановано. Тому ми вважаємо, що Веслав Пітайчи вже мертвий.

Произнесенное Мелани вслух имя старшего брата Киприана создало в аудитории эффект взорвавшейся бомбы. Когда у погибшего абстрактного друга появляется имя и знакомая фамилия, это всегда вызывает у людей чувство сопричастности. Иштвану понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя от такого удара:

- Это все равно ничего не меняет. Мы тут далеко не кисейные барышни. В таких ситуациях всегда нужно зрить в корень. Важно не то, что мы тут с тобой болтаем, а то, что считают вот они – наши с тобой одноклассники. Пока у нас с тобой счет 2:2. За меня Надийка, а за тебя Люда. Давай спросим мнение других ребят и увидим, кто прав, а кто нет.

- Ішу, ти справді вважаєш, що за істину можна голосувати? – Косевич даже встал от возмущения. – Невже, по-твоєму, кого більше, той і правий? Ти взагалі розумієш, що ти верзеш? Для тебе доля людини – це забавки? Знаєш, я був про тебе значно кращої думки. Проте я зараз бачу, що помилявся. І ще одне: той факт, що ти не втрапляв досі у халепу, – то не є твоя чеснота. Це лише говорить про те, що навіть халепи не хочуть знатися з тобою.

- Чего вы все на Иштвана взъелись, - теперь уже поднялся со своего места Андрей. – Ну, имеет человек такую точку зрения. Ну и пусть дальше себе ее имеет. Никто не мешает вам считать по-другому. Мне, например, вообще личность Волошки Оляны Александровны глубоко фиолетова. И я не удивлюсь, если таких, как я здесь большинство. И единственное, чего я не понимаю: почему вдруг у меня должно быть какое-то оригинальное мнение по этому поводу. Потому что она моя одноклассница? Да не смешите меня. У меня пятнадцать одноклассников. И что, теперь я должен по поводу каждого переживать?

- Ну, ты можешь хотя бы переживать о своей безопасности, - сказал венгр.

- Иш, не смеши меня. Угроза нашей безопасности – это бред. Единственный, кому действительно грозит опасность – это сама Оляна. Кроме того, если ты забыл, я тебе напоминаю, что мы находимся под защитой. И наши родители не забрали нас домой как раз потому, что не хотели лишать нас ее. Не делай из мухи слона!

- Ну, так тоже нельзя, Дрюнь, - Лора Степанова отреагировала сидя. – Одноклассники – это все-таки свои люди. Нам еще вместе не один пуд соли съесть предстоит. Я понимаю и даже принимаю твой вечернекватральный пофигизм, но ты сейчас мало чем отличаешься от Иштвана или Ланы, навязывая его нам. На мой взгляд, безучастных в этой ситуации должно быть минимум.

- Ну, а сама ты какого мнения об Оляне Волошке? – перебил одноклассницу вопросом Иштван.

- Ну, как тебе сказать. Она мне ничего плохого не сделала. Однако тот факт, что она пест, делает ее автоматически лучшей среди нас. А это, я считаю, несправедливо по отношению ко всем нам. У каждого из нас должны быть одинаковые шансы стать лучшими.

- Це демагогія, Лоро, - нарочито нехотя ответила той Стефа. – Ми народжуємося не однаковими. Тобто з самого народження у нас різні можливості. Тому такий орієнтир, як здатності песта, от побачите, стане нам у нагоді. Не дивіться, що в мене можливості – четвертий термінат. Я міркую не теоретично, а, навпаки, навіть дуже практично. Я впевнена, що кожному з нас, незалежно до яких годин ми відносимося чи якій кватрі ми хочемо служити, Оляна може допомогти навчитися більшому. Вона вже вміє робити таке, про що ми з вами на- віть і не мріяли. І, наскільки я зрозуміла цю дівчинку, то мені зда- ється, що настільки чистої і, найголовніше, людяної особистості я ще не зустрічала у своєму житті. А тим, хто не довіряє моєму першому термінату «людські відносини» і не вважає мене експертом у цій об- ласті, я пораджу прислухатися до думки Лесі Ситулецької чи Миколи Коловертя. Вони також мають сильні «людські відносини».

- Хорошо, Стефа, - согласился Иштван, - пусть будет по-твоему. Коля, поделись-ка своим мнением.

- Боженьки-боженьки! – весело запричитал Кольверть. – От хто ж тебе, Волоцюго, за язика тягнув?! Без Колі Коловертя і пшениця не родить, і коза не доїться… Тепер ще й без мого експертного мненія доля Олянки не вирішиться. Ой, лишенько! Що ж тепер нам робити!

- Та годі тобі вже глузувати з мене, - как бы понарошку обиделась Стефа. – Скажи людям, що ти думаєш про Олянку.

- Про Олянку? – забавно, по-старчески переспросил Коля. – Хороша дівчинка. Роботяща. Вправна. А як співає! Бува, ідеш у вечері з лану додому, і чуєш: «Ой, чий то кінь стоїть…» І так співа, соловейко, що здається, нібито десь там всередині, у самій у душі вона понатягувала струни і дзеренчить їми, мов капусту шинкує.

От Колиного лирического отступления хохотал весь класс. Даже Стефа Волоцюга улыбалась, достойно оценив шутку одноклассника. Но отступать она не собиралась:

- Колю, ти ж розумієш, що я від тебе не відчеплюся, поки не почую твоєї власної думки. Тому вимикай свій гумор і вмикай свій другий термінат. Нашій спільноті потрібна твоя експертна оцінка.

- То нехай Меланка скаже. У неї «людські відносини» теж другий термінат.

- Ти ж чув, Іштван каже, що вона упереджена.

- А може, я також упереджений? Може, Оляна мені цікава з романтичної точки зору?

- Коловерть! – в голосе Стефы были сильны нотки угрозы.

- Ой, лишенько! Як ви мені всі дорогі! – Коля почесал затылок и неохотно приподнялся. – Казати буду коротко. Стефа не збрехала вам. Дійсно, Олянка – дуже чесна і відкрита людина. Це відчувається. Заморочити їй голову буде дуже важко. Тому тим, хто чекає від неї чогось поганого, раджу не забивати собі маячнею голову. Це все. Дякую.
 
- От бачите, вже дві людини з сильними «людськими відносинами» вам сказали, що для нас Оляна ще стане у нагоді, - продолжила развивать тему Стефа. – Нам залишилося послухати тільки Лесю.

- А що тут казати, - тихо произнесла Леся, - ти абсолютно права, Стефо. Мене дивує інше: чому ми взагалі це обговорюємо. Невже хтось із нас заздрить, що вона пест?

- Ой, было б чему завидовать, - Иштван вернул внимание к себе. – По-моему, все, что вы сейчас нам всем сказали – это все очень неубедительно. Сплошные эмоции.

- Ага, - отреагировала Волоцюга, - тільки ти у нас тут стоїш весь такий беземоційний.

- Стефо, взаємні образи нас ні до чого не приведуть, - вступила в беседу Надийка. – Те, що ти підговорила Колю з Лесею підтримати твою точку зору, ще нічого не значить. Як казав Рома, за істину не голосують. Те, що ми з Іштваном зараз у меншості, не значить, що ми не праві. До речі, я так і не зрозуміла, Ларисо, ти за нас, чи проти?

- То есть? – не поняла Степанова.

- Ну, я маю на увазі, чи схильна ти прийняти нашу з Іштваном точку зору щодо Оляни?

- Да-да. Я с вами.

- От бачите: нас вже троє. У нас чогось мовчить ранкова кватра. У Юрка я запитувати не буду. Я по очам бачу, що він з нами. – Юра утвердительно закивал головой и подвинулся поближе к Надийке. – А от послухати точку зору нашого старости я б дуже хотіла.

- Классная идея! - поддержал Надийку Иштван. – Миха, где ты? Расскажи нам все, что ты думаешь по этому поводу.

Для Миши Байтмана случилось худшее, что только могло произойти – на него обратили внимание и требуют от него каких-то решений. Рядом с Мишей сидела Женя. Она мгновенно прочитала весь ужас в глазах мальчика, схватила его за руку, когда он уже собирался встать на свои ватные ноги, и тем самым остановила его. Затем она повернулась к Надийке и Иштвану и очень зло и колко сказала:

- А вам двоим обязательно надо вплести в свои интриги Мишу! Неужели вы не можете обойтись хотя бы день, не заставляя его принимать решения и привселюдно выражать свое отношение! У меня вообще иногда бывает такое ощущение, что вам просто доставляет удовольствие ставить Байтмана в неловкое положение. Вы увлеклись, мальчики и девочки! Руки прочь от Миши! Понятно?! Тоже мне, нашли самого безобидного, самого мирного и доброго среди всех нас и издеваются над ним!

- Хорошо, Женька, - Иштван быстро отформатировался.– Извини нас, пожалуйста. И ты, Миха, нас извини. Но все-таки, можно у вас поинтересоваться о вашем отношении к Оляне.

- Какое бы у меня не было к ней отношение, с вами двоими я быть не хочу. Я против вас.

- И я т-т-тоже, - добавил Миша.

- Добре. Ми це приймаємо, - сказала Надийка. – Наскільки я розумію, єдині, хто не висловився – це Олянкина четвірка, квартет
«дельта». Що там Донецьк з Дніпром думають щодо песта. Сірий?

- А Донецк ничего не думает, - Серега Клименко был чернее тучи.

- Погоди, Клим, - обратился к тому Иштван, - ты чего-то не договариваешь. Тебя наверняка обида гложет.

- Иш, не лезь не в свое дело.

- Как это не в свое? Дело-то как раз очень даже и мое. Тебе, наверное, обидно, что она тебе ничего не сказала. Ведь так? Ты же считал Киприана лучшим другом. Правда?

- Да, мне обидно. Да, я считал.

- Так ты за нас?

- Я за себя. Понял?! И отвали от меня. А то услышишь и не те откровения.

- Хорошо. Больше трогать тебя не буду, - Эрдейи перевел внимание на Валеру. – Ну а ты, Сюр (это было новое прозвище Валеры Мисюры), хочешь что-нибудь сказать?

- Иш, не приставай, - ответил тот.

- Да что с вами не так? Один не хочет говорить, теперь второй. Сюр, ты тоже обиделся, что она тебя обманула?

- Иш, что ты вообще тут городишь? В чем она нас тут всех обманула?

- Ну, хотя бы в том, что она, оказывается, девочка.

- Блин! Иш! Какая на фиг разница! Мальчик, девочка… Или у тебя были какие-то планы на ее первичные половые признаки? Развел тут, блин, демагогию! Опасность! Марсиане атакуют! Ты, блин, что такое опасность, только из книжек знаешь. Строишь тут из себя перепуганного…

- Сюр… - хотел, было вклиниться в речь Валеры Эрдейи, но Мисюра не дал ему такую возможность.
 
- Э, нет. Хотел услышать мое мнение? Теперь слушай. О чем ты там, блин, вещал? О том, что она должна была сидеть тише воды, ниже травы? А ты на себя посмотри, незаплямованый! Ты сейчас сидишь тише воды, ниже травы? Так тебя даже убить никто не пытался! Не тебе, псевдоинтеллектуалу, рассказывать нам, как должен вести себя человек, на которого охотятся. Вот когда ты окажешься в ситуации, где твоя ошибка будет смерти подобна, и с достоинством выйдешь из нее, вот тогда я тебя с удовольствием послушаю, как должна была поступить Оляна! Но сейчас смирись, шо ты нихто, и зовут тебя никак! Понял? Поступать она сюда, видите ли, не имела права! А у кого ей было спрашивать? У тебя? А откуда ты знаешь, а вдруг этот класс специально под нее и был сделан?!

- Ладно, Валера, хватит. Еще чуть-чуть и ты перейдешь рамки дозволенного, - остановил днепропетровца Ремез. – Самое главное я услышал. Олянка в классе в одиночестве не останется. А это уже хорошо. Здесь есть люди, которые смогут и поддержать ее, и защитить, если это понадобится. А для тех, кто собирал голоса «против», я все же рекомендую прибегнуть к совету Мелани и поразмыслить, как бы они себя ощущали, если бы их оторвали от семьи и забросили в чуждый, незнакомый мир, большая часть которого хочет вас уничтожить. Пусть эти люди задумаются над тем, как это – терять друзей и чувствовать полное одиночество. Ну а для особо продвинутых я советую пораскинуть мозгами над тем, каким образом данные обстоятельства не сломали девятилетнего песта – ребенка, физически и психологически значительно менее устойчивого, чем вы. И когда вы действительно об этом подумаете, то придете к единственному выводу: насколько уникальной, удивительной личностью является ваша одноклассница. На этом разговор окончен. Следующий урок будет у Изабеллы Андреевны. Он начнется в час дневных порывов. До этого времени можете быть свободны.

Сразу после окончания импровизированного собрания класса в Киев к воротами резиденции ночной кватры в Пуще-Водице примчались обеспокоенные родители Миши Байтмана…

 
Глава 60


Следующие несколько недель пролетели как-то очень быстро. Наверное, это произошло потому, что Ремез запретил учителям во время уроков делать перерывы на сон. Да и неудобно это стало. Когда студенты занимались и жили в одном здании, Изабелла Андреевна, к примеру, один раз даже умудрилась провести урок длительностью 97 пестовских часов, не считая сна. И студенты перенесли такое погружение в учебу вполне спокойно. Неприятным моментом в этом распорядке дня были только очень быстрые обеды. Хотя с другой стороны, даже секундочка текущего времени не пропадала даром. Теперь же уроки редко когда длились больше 12 пестовских часов. Также радовала ребят их практическая направленность.

Евгений Федорович внес коррективы в расписание занятий. Весь апрель теперь студенты должны были заниматься только у Кепчаной, Голика и Ковальской. Уроки Мартыненко и Гончар перенеслись на май. Это было связано с угрозой увольнения большинства преподавателей. А экзаменационной комиссии в начале июня будет все равно, окончили курс обучения дети или нет. Ольга Викторовна и Антонина Сергеевна пообещали ученикам, что даже если Ремеза и других коллег уволят, они студентов самих не оставят, и если понадобится, то будут преподавать им негласно – на свой страх и риск.

По сравнению с предыдущими тремя месяцами оценки у студентов значительно улучшились. Нет, со стороны учащихся особых изменений в отношении к дисциплинам не изменилось. Просто учителя отдавали себе отчет, что их преподавательская деятельность может окончиться в любой момент. А студенты к экзаменам могут не успеть набрать должное количество баллов, и экзаменаторы их просто не допустят. Поэтому даже Антон Вячеславович расщедрился на «двенадцатки», и абсолютно все квартеты по основному предмету имели необходимое количество баллов уже в средине апреля.

Оляна появилась в классе только 3-го апреля во вторник. Весь понедельник она провела в гостях у семьи Иззетовых в Бахчисарае. Ночью, перед тем как присоединиться к своим одноклассникам, Олянка получила от Евгения Федоровича конспекты пропущенных уроков, Куратор беспокоился, чтобы Волошка не отставла в учебе. И девочка надолго остановила время для тренировок и выполнения домашних заданиий.

Оляна очень боялась приходить в класс. Страх перед возможным порицанием был настолько иррационален, что грозил перейти в серьезное психическое расстройство. Сначала девочку уговаривали взять себя в руки все учителя с куратором. Оляна, было, даже решилась идти, но ноги сами подкашивались, что едва не привело ребенка к истерике. Затем пробовал убедить Олянку не волноваться Иззетов. Но снова безрезультатно. Тогда Ремез обратился к Мелани. И как только англичанка поняла, что гложет подружку, она попросила присоединиться к ней Валеру и Сережу. Правда, Клименко отказался участвовать в этом мероприятии. Но и вдвоем с Мисюрой, апеллируя к Олянкиной ответственности, ребята убедили ее пойти на занятия.

Как ни странно, пламенная речь днепропетровца на собрании возымела благотворное действие на Иштвана Эрдейи. Во всяком случае, венгр принял Олянку очень сдержанно. Он, конечно же, понимал, что за ним наблюдает весь класс, поэтому держался со всеми ровно и старался ничем не выделяться. Возможно, Иштван даже перестарался, ибо такое поведение было для него совсем не характерно. Обычно он любил высказывать вслух свои мысли по поводу и без. Однако против таких изменений в его поведении никто теперь не возражал.

После добровольного «обета молчания» главного умника класса роль основного раздражителя взяла на себя Надийка Грынькив. Натянув на себя маску «святой простоты», юная проказница взяла за обыкновение высказывать в иронично-саркастической форме все, что она думает, каждому в лицо. Ну, а в том случае, если она чувствовала, что вот-вот получит сдачи, Гринькив выдавала универсальную фразу:

«Я шуткую! Ти що, жартів не розумієш?!» Эти слова сопровождались либо обиженным, либо надменным выражением лица в зависимости от личности третируемого или степени раздражения объекта насмешек. Дошло до того, что Женечка даже влепила Надийке пощечину, из-за которой едва не началась дуэль между Юрой и Мишей. Слава Богу, в тот момент под куполом случайно оказалась Ковальская. Хотя и учительнице стоило больших трудов прекратить драку.

По какой-то непонятной причине Надийка, для которой авторитетов вообще не существовало, в своих шалостях демонстративно игнорировала Олянку. Правда, у британки были на этот счет свои предположения. Шутки с Мелани для Грынькив окончились плачевно. Лана не побрезговала при помощи своего первого термината незаметно для окружающих объяснить той, что не верит ни в какие шутки и любое вторжение в личностное пространство – будь то физическое или эмоциональное – воспримет со всей серьезностью. После данного инцидента Надийка даже в глаза боялась посмотреть Ланочке. Может быть, по этой причине она не трогала и Волошку.

А в отношениях с друзьями самой большой проблемой для Олянки стал Сережа Клименко. Нет, дончанин не высказывал претензий, не старался задеть или оскорбить. Он просто замкнулся в себе и ограничил общение с квартетом «дельта» до необходимого для учебы минимума. Если была возможность работать самостоятельно, мальчик ею пользовался.

Оляна несколько раз пыталась заговорить с ним, но Сережа на контакт не шел. С ним пытались побеседовать по очереди Лана и Валера, однако все было безрезультатно. Клименко надулся. И хоть в быту он вел себя вежливо и учтиво, Оляне было не по себе, когда Сережа «был вынужден» общаться с нею. Такое поведение друга ранило, отвлекало от учебы, но хуже всего – портило настроение. Поэтому работать, заниматься чем-либо после этого Олянке не хотелось.

Абульхаир и Таймас поначалу старались быть незаметными. Получалось у ребят это очень плохо. Поэтому учителя частенько проси- ли ребят покинуть аудиторию. Вообще-то оба внука Иззетова любили балагурить и прикалываться. Если бы они были не на стороне Олянки, то, вполне возможно, могли бы спеться с Надийкой в ее проказах. Юноши особо не задумывались над последствиями и часто поддавались внутренним импульсам. Поэтому когда Оляна в сердцах сказала им, что Сережа не хочет больше дружить с ней, Абульхаир и Таймас решили хорошенько проучить дончанина. «Как это так?! Не дружить с Олянкой! Не хочешь – заставим!» Вооружившись данной идеей, ребята вызвали Клименко поговорить по-мужски, и… были жесточайше посрамлены. Серега, хоть и был младше одного на восемь, другого на девять лет, сурово прошелся по ним своим вторым терминатом «сила». Следует отметить, что дуэль прошла честно: дабы Сережина защита не мешала ее проведению, ребята перенеслись в Приднестровье.

Поскольку дуэлянты выбрали будний день для выяснения отношений, сразу по прибытию назад в Пущу-Водицу Сережу посадили под домашний арест до конца семестра, а у Иззетова с внуками произошел серьезный разговор. Равиля Ислямовича разочаровало поведение Абульхаира и Таймаса, он даже хотел отправить ребят домой, в Крым. А Олянкину защиту поручить своему сыну – их отцу. На  это Таймас даже сказал, что такой позор им за всю жизнь не смыть, а Абульхаир попросил дать им последний шанс.

- И если мы им не воспользуемся, - говорил он деду, - то покинем страну, дабы не позорить больше здесь нашу фамилию.

- Конечно, - все еще рассержено произнес Иззетов-старший, - лучше позорить свою фамилию по всему миру…

Но Равиль Ислямович быстро успокоился и произнес:

- Вы получите второй шанс, но с этого момент вы будете вести себя как Олянина тень. Вы понимаете, что это значит?

- Мы должны везде следовать за нею? – переспросил Таймас.

- И это тоже, - ответил дедушка. – Но самое главное: тень всегда молчит. Говорить отныне будете только тогда, когда вас спросят.

После этого разговора Абульхаира и Таймаса будто подменили. Они моментально посерьезнели и стали немногословны даже с Оляной. Теперь на уроках оба брата умудрялись настолько слиться с интерьером, что учителя часто не замечали их присутствие. Такие изменения в поведении своей охраны сильно расстроили Оляну. Она и сама понимала, что секьюрити так и должны вести себя, но все равно не могла избавиться от ощущения, что ее предал очередной друг. Хотя, с другой стороны, эти метаморфозы увеличили внимательность братьев, и Иззетовым-младшим позже несколько раз удалось предотвратить нападения каких-то сумасшедших на своего «клиента». Правда, на самом деле защита нужна была больше нападающим, нежели Оляне.

Когда девочка узнала, по какой причине произошла дуэль между братьями Иззетовыми и Сережей Клименко, она сразу же попыталась объяснить дончанину, что это была не ее инициатива. Сережа даже ее выслушал. Однако после Оляниных оправданий сказал, что это все равно не имеет никакого значения.

Тот разговор между Сережей и Оляной стал последним на долгое- долгое время. С этого дня девочка чувствовала неловкость, когда видела его, и не смела больше с ним заговаривать. Сергей же, как и прежде, просто не обращал на нее внимания.
В пятницу 20 апреля в час утренних ритуалов перед уроком у Голика весь класс поздравил Оляну с днем рождения. Все это происходило традиционно и даже немного скучно. От имени класса Миша Байтман вручил имениннице наручные часики, которые обычно дарят  в  этом  мире  детям,  достигшим десяти годов  от  роду. Оляна приняла их, хотя у нее уже имелись часы – подарок от папы – но носить их она и не собиралась даже несмотря на то, что они умели отсчитывать время под куполом и именования часов на них были написаны не пестовские, а в виде маленьких изображений гербов. Евгений Федорович от всех учителей также традиционно вручил Оляне праздничный торт, который был съеден тут же прямо на уроке.

После десятичасового урока под куполом Оляна очень устала и не хотела никаких празднований. Но Мелани все же сумела приободрить подружку своим подарком. Теперь, когда обе девочки делили между собой одну комнату, они друг другу хандрить не давали. В этот раз англичанка подняла Олянку с кровати одним из самых оригинальных подарков, которые той вручали в ее жизни. Лана подарила подружке зеркальце, которое показывает противоположные эмоции: Оляна ему улыбается, а отражение плачет, Оляна сделала серьезное лицо, а в зазеркалье она в это же время кривляется, Оляна изобразила злость, а из зеркала смотрит сама доброта. Эта безделушка так рассмешила именинницу, что она мгновенно забыла про усталость.

Но самый необычный подарок преподнесла Оляне Изабелла Андреевна. На своем уроке Ковальская перенесла учеников в какую-то воинскую часть. Вообще-то у ребят часто проходили занятия по ее предмету в различных армейских или флотских подразделениях, ибо здесь дневнокватральная среда была выражена очень ярко. Преподавательница говорила, что такой чистой дневной кватры, как в армии и на флоте, не встретить нигде. Однако ребята были склонны полагать, что такая любовь к вооруженным силам у разведенной Изабеллы Андреевны зиждилась на обилии мужчин, коих там немало как среди пестов, так и среди их чтецов. Очень редкая женщина будет сопровождать своего подопечного на ратной службе. Как-то в славянских странах считается, что не женское это дело. И никакая гендерность этого не изменит.

Так вот о подарке. Ковальская привела класс на плац, где у солдат проходили занятия по строевой подготовке. Неожиданно на плацу появился военный духовой оркестр, который заиграл «К сожалению, день рождения только раз в году», а солдатики запели эту песню под строевой шаг. Получилось очень красиво.

Чуть позже Оляна заметила, как Изабелла Андреевна благодарит чтецов судеб командиров, и сама поспешила сказать «спасибо» учительнице за отличное настроение. На самом же уроке ребятам предстояло поучаствовать в судьбе молодого солдатика-песта, только недавно перешедшего в часть из учебки. Юноша, естественно, принадлежал часу утренних ритуалов. Студенты быстро справились с заданием и помогли определить тонкую художественную натуру в штаб писарем. Представителям этого часа присущ каллиграфический почерк.

Этот день рождения стал одним из самых счастливых в Олянкиной жизни. Одноклассники целый день делали ей сюрпризы и поднимали настроение. К ночи Оляна уже почти забыла о том, что Сережа с ней не разговаривает. Она просто наслаждалась жизнью и не хотела, чтобы этот день заканчивался.


Глава 61


Тюремщики острова Скомер были чрезвычайно милыми людьми. Именно это обстоятельство и мешало Грише Шульбанчижевскому учинять скандалы. А повод для них у Григория Ивановича был существенный. Пошел уже пятый месяц, как Шульбанчижевский заточен в британской тюрьме, а дата суда все откладывалась и откладывалась. Более того, ему до сих пор не был предоставлен защитник из числа Герцогов часов. Его секретарь Орест уже оббил пороги сотен кабинетов в надежде получить хоть какую-нибудь достоверную информацию о будущем украинского Верховного Хранителя, но в лучшем случае Волошину отвечали в общем или витиевато, а в худшем – просто игнорировали его визит. Орест даже намекнул шефу, что такое поведение британских властей говорит лишь о том, что они сами не знают, что делать.

Естественно, охранники Скомерских казематов виноваты в этом не были. Однако находящемуся в заточении узнику не на кого больше изливать свои эмоции. Поэтому руководство тюрьмы предложило Григорию совершать ежедневные прогулки по острову, дабы вельможа мог отвлечься, подышать свежим воздухом и просто подумать.

- А ви не боїтеся, що я можу втекти? – cпросил Гриша у куратора темницы от утреней кватры.

- Ні, - ответил тот через Волошина. – Ваша втеча звільнить нас від купи проблем.

И с середины марта Григорий Иванович Шульбанчижевский стал совершать пешие прогулки по острову. Причем делал он это в любое время и по своему желанию. Попыток убежать Гриша не предпринимал.

28 марта, как раз во время такой прогулки, Шульбанчижевского устами секретаря осчастливили замечательной новостью: на первую неделю апреля советом всех кватр намечается суд равных. Григорий стал ждать своего защитника. Не дождавшись оного до 11 апреля, Гриша понял, что у суда перспектива совсем не близкая. Но даже не это его теперь огорчало. По словам Волошина, в Лондон прибыли украинские утренние Верховные Хранители – или для участия в суде, или для переговоров с Советом всех кватр Великобритании. И если последнее верно, то дела у Григория Ивановича совсем плохи. Орест предложил поднять шум в вестниках. Это наивное предложение шеф принял по-отечески с улыбкой:

- Оресте, невже ти не розумієш? Якщо вони мають можливість таємно домовлятися, то контролювати пресу для них не є проблемою.

- Тоді, Григорію Івановичу, вам потрібно втекти звідси.

- І що я цим доб’юся?

- Життя! Інакше ці самозванці домовляться з нашими Герцогами і вас просто вб’ють. Можуть прямо тут, на Скомері.

- Оресте, якщо я втечу, то я вже ніде не зможу назватися справ- жнім ім’ям. Мені доведеться тікати все своє життя. Невже ти думаєш, що я цього хочу? Краще тоді померти…

Тем не менее, после этого разговора Волошин решил обратиться в редакции всех четырех вестников. К огромнейшему удивлению Шульбанчижевского, о нем все-таки написали статью в издании дневной кватры. Когда Орест рассказывал Григорию о своих приключениях с прессой, он отметил, что очень рассчитывал именно на дневной вестник. Это издание, как и сама кватра, считается в Британии оппозиционной. Волошин просто купил главного редактора «на слабо». Он сказал ему, что до дневного вестника он обошел все другие кватры, и везде публиковать статью об украинском изгнаннике побоялись. И если еще и дневная кватра боится этой информации, значит, объяснение может быть только одно: существует заговор. А это значит, что день действует заодно с другими кватрами.

Статья была опубликована уже через двадцать минут с минимальными правками. Главный редактор даже не удосужился проверить информацию, которую ему предоставил Волошин. И это, несомненно, было на руку Грише, ибо его секретарь изобразил  шефа этакой смесью мудреца-мученика с супергероем. Художественная ценность статьи, конечно, была невелика, но своей цели она достигла: Волошину удалось поднять к фигуре Шульбанчижевского обществен- ный интерес.

Естественно, после этой публикации деятельность Совета кватр ускорилась. Григорий это почувствовал по весу своей корреспон- денции. Если раньше все его вопросы к британским коллегам часто игнорировались, то теперь Герцоги часов отвечали чуть ли не сразу и все вместе. Тем не менее, суть ответов не радовала: все те же общие фразы и, как любят говорить американцы, прочее «бла-бла-бла».

Развязка пришла 5 мая и стала для Гриши неожиданной. Оказывается, переговоры между Советом кватр Великобритании и утренней кватрой Украины успешно завершены. Стороны договорились, что Григория Ивановича Шульбанчижевского будут судить у себя на Родине. Однако из-за повышенного общественного интереса к его персоне британцы настояли, чтобы этапировали на Березань Шульбанчижевского гвардейцы из Великобритании. И чтобы в украинскую тюрьму Григория сопровождал его секретарь – британский подданный, Вице-Хранитель часа ночных пояснений Орест Волошин. (Орест к этому времени уже принял присягу у ночной кватры). И его главным приоритетом будет следить за Гришиной безопасностью.

- Ти нікуди не поїдеш! – cказал Шульбанчижевский.

- Мені шкода, Григорію Івановичу, - радостно сообщил Орест, - але я отримав наказ від свого керівництва безпосередньо з Букінгемського Палацу. Тому моє відрядження до Україні з вами я не обговорюю.

- Боже мій! Боже мій! Що ж я накоїв! Я ж тебе, синку, під монастир підвів. Їм так потрібно мене вбити, що ти їм на заваді не станеш. А зі мою вони і тебе вб’ють і навіть не помітять!

- Я теж щось умію! Не забувайте, Григорію Івановичу, я належу годині нічних пояснень. Тобто і живу я за принципом, що найкраща бійка та, котра не відбулася. І ще мені здається, що вони спочатку не будуть намагатися вас убити, бо є велика зацікавленість з боку нашої преси до вашої долі. З нами їдуть четверо журналістів із кожного віс- ника. Вони будуть передавати у Британію новини про вас. Пару мі- сяців інтерес буде істотний. За цей час нам важливо, щоб суд почався якнайскоріше. Якщо правда на вашому боці, ми про це дізнаємося дуже швидко, адже тоді ви підтвердите свою юрисдикцію, і ваше слово, як єдиного представника ранкової кватри, буде останнім. Са- мозванці не зможуть вам протистояти.

- А з чого ти взяв, що суд взагалі відбудеться?

- А про дату суду вже домовилися. Її назначили на 17 червня.

- Оресте, невже ти думаєш, що цю дату не можна перенести, коли я вже буду сидіти на Березані?

- Згідно з договором, якщо таке відбудеться, українська сторона має повернути вас до Британії.

- Ага! Так вони це і зроблять! Не дочекаєшся! Ні, хлопчику, ця подорож стане для мене останньою. А найгірше те, що вона стане останньою і для тебе.

- Григорію Івановичу, чому ви вважаєте, що ці люди вб’ють нас і тим самим підуть на погіршення відносин з Великою Британією?

- Тому що цим людям байдуже, погіршаться відносини чи ні. Їм все одно, як це виглядає з боку, який у них буде імідж у Європі, їм навіть однаково, що про них подумають вдома, в Україні. Це люди без принципів. Проти них грати за правилами неможливо, бо вони не визнають жодних правил. Це такий новий різновид посадовця, ви- ведений тільки в Україні, – помісь крота і щура. Кріт – бо це одна з найбільш ненажерливих тварюк у світі, що може поїдати навіть собі подібних. До того ж вони сліпі, а тому не здатні побачити будь-які перспективи й керуються тільки своїм непомірним апетитом. А щур – тому що лицарства або честі ти від них не дочекаєшся. Сумління в них щезло, як хвіст у людини. Бо воно не потрібне. Затим, синку, я тебе дуже прошу: відмовся від цього відрядження…
 

Глава 62
Уволить Евгения Федоровича Ремеза оказалось не так просто, как виделось его недоброжелателям. За несколько минут до прибытия Войнаровской, Онисенко и Совенко в Украину Олянин куратор покинул страну. Как любой другой державный муж, Ремез обязан был сообщать место своего пребывания за границей. И этому правилу Евгений Федорович следовал неукоснительно с одной маленькой оговорочкой. В этом мире сократить человека было проще простого. Для сего неприятного действа не нужно было судорожно выискать статьи в КЗоТе, примеряя их на конкретный случай. Тем более отпадала потребность в неприятных разговорах о необходимости расстаться. Для увольнения достаточно лишь уведомить человека. Причем объяснять причины сокращенному работнику не обязательно.

Евгений Федорович сделал все возможное, чтобы Верховным Хранителям утра было очень сложно известить его об увольнении. 7- го мая Ремез перебрался в соседнюю Молдову, зарегистрировался там, как и положено по Закону, и через 2 минуты уже находился в автомобиле, который пересекал молдавско-румынскую границу. Именно эти 2 минуты и были в распоряжении украинской утренней кватры для того, чтобы сообщить куратору Оляниного класса, что он уволен. Следующая такая возможность появится только через несколько часов, когда водитель-пест привезет Евгения Федоровича в маленький трансильванский городок среди живописных Карпат. Теперь Ремез зарегистрируется уже в Румынии, чтобы через пару минут вновь отправиться на границу с Венгрией и найти для своего странного автостопа новую машину. По существующим правилам, при сопровождении пестов, находясь в пути, регистрация иностранцев за границей производится по прибытию пестом к месту назначения. Таким незамысловатым образом Евгений Федорович Ремез выиграл для своих студентов целых три недели занятий. Он бы и дальше продолжал свое автомобильное путешествие, но в Европе просто закончились страны. Ну, а поскольку регистрация действует целых полгода, то снова появляться в одной и той же стране ему не следовало. Ремез и так тянул, как только мог. В России, например, он зарегистрировался в далеком Хабаровске на восьмой день после пересечения границы с Эстонией. Только 29 мая извещение об увольнении нагнало Ремеза. Это произошло в крошечном государстве Сан-Марино. И в тот же день он вернулся домой.

За время отсутствия руководителя Антон Вячеславович, Валентина Васильевна и Изабелла Андреевна находились под сильным давлением со стороны своих кватр. Им просто не давали работать: не согласовывали планы, постоянно меняли программу, да и требования к преподавателям вряд ли можно было назвать адекватными. Однако Верховные Хранители утра и дня не догадывались, что свои уроки Голик, Ковальская и Кепчаная уже вычитали в апреле. Поэтому их занятия выглядели следующим образом: студенты собирались в аудитории в назначенное время, к ним приходил какой-нибудь очередной  представитель  Кривчука  и  говорил, что  сегодня  уро отменяется. Затем дети все дружно кричали «Ура!» и убегали всем классом на практические занятия к Гончар или к Мартыненко.

От уроков Антонины Сергеевны у Олянки неизменно оставалось весьма неприятное послевкусие. Песты, которых учительница отыскивала для своих студентов, всегда были под стать самой ей: зажаты, закомплексованы и даже угловаты. Оляна однажды прямо поинтересовалась, а почему, собственно, так происходит.

- Я тебе не розумію, - ответила учительница. – Ти вважаєш, що ми тут на наших уроках розбираємо тільки якісь дрібниці чи частковості, поодинокі випадки?

- Нет, Антонина Сергеевна, - попыталась скоро успокоить преподавательницу Оляна. – Ни в коем случае. Я всего лишь обращаю ваше внимание, что все песты, которых вы нам показывали, начиная с января и заканчивая этим днем, имеют явные или скрытые проблемы с психикой различной степени сложности. Вот мне и стало интересно, неужели это ценности вечерней кватры так действуют на представителей часа утренних ритуалов?

- Звичайно, так! – Гончар произнесла эту фразу, будто все это было само собой разумеющимся. – І я, Оляно, дуже здивована тим сумним фактом, що ти досі цього не знала. Це елементарно. Неможливо слу- жити цінностям, що суперечать твоєму єству, без наслідків для твоєї психіки. Цей закон діє для всіх годин – не тільки для ранкових ритуалів.

- Но это же песты! – недоумевала Оляна. – Я понимаю, когда люди этого мира клянутся защищать ценности одной из четырех кватр в юности и до конца жизни обязаны следовать клятве. Обстоятельства разные бывают. Но песты же таких клятв не дают. А если даже и дают, то имеют возможность не придерживаться их постоянно. Почему тогда пест добровольно идет на такие жертвы? Почему он сознательно гробит свою психику?

- Ти не права і щодо свідомого нищення своєї психіки, і щодо різних обставин. Невже ти вважаєш, що служіння кватрі з антагоністичними цінностями може викликатися лише поганими обставинами? Звичайно, існує й таке, але переважна більшість людей береться за таку важку справу, керуючись виключно власним баченням свого майбутнього. Мені, наприклад, вечірня кватра була цікава з дитинства. Я навіть хотіла стати Сенатором. Може, навіть, колись я ним і стану, якщо хотітиму цього так, як в дитинстві. Цей вибір як в нашому світі, так у світі пестів – це лише компроміс між тим, чого бажаєш, і тим, на що ти здатна. І ми в цьому відношенні відрізняємося від пестів тільки тим, що у дорослому житті не маємо права міняти цінності кватр, як одяг. Але на те є вагомі причини. Ми знаходимося на більш високому культурному, ментальному і інтелектуальному щабелі, ніж пести. І до того ж ми від них залежні. І якщо ми не будемо організо- вувати їх життя, світ знову скотиться до середньовіччя. Це вже було. Це вже колись сталося. Саме тому наше суспільство поділене на чо- тири кватри. Це допомагає улаштовувати наше життя, щоб ми мали змогу слідкувати за нашими пестами.
Оляна еще раз взглянула на сегодняшнего «замученного» песта и с горечью произнесла:

- Вы, конечно, правы. Но я все равно не понимаю, почему этот пест не может быть счастлив?

- По-перше, чому ти вважаєш, що він нещасливий? Тому що має стурбований вигляд? У цього песта достатньо проблем – і особистих, і професійних. До нього висунуті вимоги, які даються йому нелегко. Але він сам вибрав цей шлях і він знає, чого хоче досягти. А щоб чо- гось здобути, іноді потрібно чимось пожертвувати. Саме це і є дорос- лим життям. І по-друге, невже ти вважаєш, що щастя важливіше за все інше? Невже можна вибрати один якийсь термінат і сказати, що він відтепер найголовніший, а всі інші значення не мають? Звичайно, ні. Тому, Олянко, цей пест гідний більшого, ніж твоє співчуття. Він достойний поваги, перш за все, за його вибір. Не варто жаліти людей, котрим можна допомогти. Жалість виправдана, лише коли інше безсиле.

Этот разговор с Антониной Сергеевной заставил Оляну пересмотреть свое отношение не только к людям, которые служат антагонистичным кватрам, но и к ценностям вечера. Мысль, что противоположное мнение может быть справедливо, была настолько революционной для Оляны, что она всерьез занялась изучением премудростей вечернекватральной философии либерализма и даже экзистенциализма. А Валера Мисюра активно помогал в этом ей.

Именно в мае 2012 года Оляна и Валера по-настоящему сдружились. Девочка была рада такой компании, тем более что Сережа Клименко не давал ей шанса как-то исправить возникшее между ними недопонимание. Валера оказался не по годам мудрым и, к удивлению, ранимым мальчиком, который ярко переживал глубоко в себе все, что происходило вокруг. Правда, внешне это никак не проявлялось. Даже напротив: Сюр часто разговаривал с собеседником с налетом тоски и безразличия на лице. Но на самом деле эта маска уберегала его от болезненных проявлений эмоций. Мудрость же у днепропетровца была какая-то своя – валеринская. Мисюра чудесным образом умел находить очень точные и емкие фразы, описывающие происходящее. А его советы были настолько практичны, своевременны и в хорошем смысле циничны, что Олянке всегда было немного страшно им следовать. Однако если бы она не узнала его поближе, то ничего хорошего в этих советах для себя бы и не нашла. Ибо, с Оляниной стороны, у циничности не бывает хорошего смысла.

Ближе к полуночи 29 мая преподаватели собрали студентов на последнем этаже музыкальной школы. Все уже знали, что Евгения Федоровича разыскало уведомление об увольнении и сегодняшняя встреча у них, скорее всего, последняя. Уже завтра им назначат нового куратора, который уволит всех учителей. А через неделю всех ждут экзамены.

Прощаться было тяжело. Говорили все. И говорили долго. Ремез поблагодарил ребят за сотрудничество и даже обнялся с каждым студентом. С Голиком прощались не так тепло, но Антон Вячеславович дал несколько практических советов, как себя вести на экзамене во время групповых и индивидуальных заданий. Его примеру последовали и другие коллеги, и вечер прощания постепенно превратился в вечер наставлений. Хотя учащиеся против не были. Все понимали: экзамены – это серьезно. А с учетом того, кого именно Кривчук и другие могут посадить в экзаменационную комиссию, у ребят могут возникнуть большие неприятности. Поэтому все учителя обращали внимание учеников, что их ответы на экзаменах должны быть не просто на «отлично» – они должны быть идеальны.
Во время встречи на часы никто не смотрел и время никто не останавливал. Всем участникам разговор был интересен, а студентам даже полезен. Поэтому никто не обратил внимание на рассвет, и на то, что в аудиторию вошел маленький пухлый человек с серым лицом.

- Ага! – завопил Кривчук, как Винни-Пух, который нашел воришку меда. – Все в сборе! Вот и славно! Я пришел сюда сообщить, что Верховные Хранители утренней кватры назначили вам нового куратора. Правда выполнять свои обязанности он будет временно: только до конца июня. Итак, разрешите представить его: это… я. Я не мог отказать себе в удовольствии уволить вас всех.

Матвей торжествовал. Даже его пивное брюхо в этот момент вздымалось выше, стараясь слиться с грудью. Сейчас ничего не выдавало в нем его обычного смятения перед сильными или его иррациональный страх перед Владыкой. Сегодня сильным был он, и именно он был владыкой ситуации.

- Я прошу… нет, я требую: всем, кто не имеет отношения к этому классу, немедленно убраться отсюда, - голос Матвея Владимировича чуть не перешел на писк.

Далее произошло нечто странное: Ремез с другими учителями направились к выходу, но не по боковому проходу у стены, а через центр. Оказавшись среди учеников, Евгений Федорович запустил аккуратный купол времени, который покрыл всех в аудитории, кроме Верховного Хранителя часа утренних ритуалов.

- Извините, ребята, но все пошло по худшему сценарию, - сказал он. – Сейчас Кривчук переселит вас снова на Крещатый холм, и тогда вам придется совсем не сладко. Поскольку вы должны теперь его слушать – ведь он ваш куратор – вам лучше не слышать его вообще. Поэтому сейчас мы перенесемся в Пущу-Водицу, и вы эту неделю не будете покидать территорию резиденции ночной кватры. Договорились?

Студенты согласились со своим экс-куратором, и уже через минуту ребята находились на северо-западе Киева.

На следующий день Мелани напомнила Оляне, что у той остается чуть больше суток для предоставления списка защитников:

- Інакше тобі доведеться захищати себе саму, - добавила она.

- А давай ты будешь моей защитницей? – предложила Оляна.

- Мені дуже лестить твоя пропозиція, але я не можу. Я ж іще неповнолітня.

- То есть осуждать несовершеннолетних они могут, а разрешить им быть защитниками – нет!? Интересненько.

- Олянко! Ти ж уже доросла дівчинка. Ти сама все маєш розуміти. Давай краще подумаємо, кого з дорослих ти можеш запросити з дорослих бути твоїм захисником. До того ж не забувай, що ти спочатку маєш з цією людиною поговорити, запропонувати їй це і надати можливість відмовитися. А вийти з резиденції ти зараз не можеш.
 
- А я предложу стать моим защитником Равилю Ислямовичу.

- Олянко, він відмовиться! Він просто не має права. Пан Іззетов – Старійшина нічної кватри. Він не може одночасно захищати тебе і представляти на тому суді інтереси ночі. Не можливо бути воднораз і суддею, і адвокатом. Розумієш?

- Вот черт! Тогда у меня идей нет. Если бы я знала, где сейчас находится Евгений Федорович, я б написала ему и попросила быть моим защитником.

- Але ти цього не знаєш. Тому і лікті кусати не треба. Ти краще думай. Часу в тебе не так вже й багато.

Но подходящих мыслей в голову Оляны не приходило. Единственными совершеннолетними знакомыми, на которых сейчас она могла рассчитывать, были Абульхаир и Таймас.

- Мы согласны! – обрадовались ребята. И что-то в их теперешнем внешнем виде заставило Олянку вспомнить прежних братьев – балагуров и приколистов.

- Ти знаєш, Олянко, щось я не дуже впевнена у цих двох… - Мелани очень долго старалась подобрать нужное слово, - красунчиках. Ви, хлопці, взагалі були хоч раз у суді? Ви взагалі уявляєте, чим загрожує Олянці програш?

- Будь спок, Ланочка! – сказал Абульхаир. – Ты что, и вправду считаешь, что, имея такого деда и такую тетю, мы ни разу не присутствовали в суде?

- Скільки? – беспристрастно тихо спросила англичанка.

- Что сколько? – переспросил, будто ничего не понимая, Абульхаир.

- Скільки разів ви обидва були на слуханнях? – не сдавалась она.

- Ну, пару раз…

- Таймас, - включилась в разговор Оляна. – Я знаю, ты мне не соврешь. Скажи, сколько раз ты с братом был в суде.

К такому повороту в разговоре юноши явно оказались не готовы.

- Ну… - лицо Таймаса покрылось бордовой краской, - ни разу.

Волна разочарования окатила девчонок. Но неожиданно младший брат продолжил:

- Но разве это сейчас имеет какое-то значение? Неужели ты считаешь, что я с братом отнесусь к твоей защите на дисциплинарном совете несерьезно? Ты в беде, и мы прекрасно отдаем себе отчет в том, что если бы у тебя была другая возможность, ты бы никогда к нам не обратилась. Но случилось то, что случилось. Такой возможности у тебя нет. И ты вынужденно пришла к нам. И раз уж ты обратилась ко мне, я тебе клянусь, что я для тебя в суде стану лучшим защитником.

- Ого! Ты б осторожнее с клятвами, брат… - Абульхаир только сейчас понял, насколько все это серьезно.

- Нет, брат, - спокойно, в стиле Мелани, ответил ему Таймас . – Пришло время повзрослеть. Ты думаешь, это игрушки? Ты задумывался когда-нибудь, что будет в самом плохом случае? Сколько я тебя помню, для тебя вообще никогда плохого не существовало. С тобой, конечно, весело, но пришло время, когда игры закончились. Это все серьезно, Абуль. Если мы проиграем, Малум убьет эту девочку прямо в стенах суда. И если ты не понял, то я тебе объясняю предельно просто: сейчас между Малумом и Оляной только мы с тобой. Понятно? Мы последний рубеж обороны. А теперь подумай: ты сможешь жить, если ее убьют? Вот и я тоже. Поэтому я и дал клятву.

Возникла неловкая пауза, которую никто не хотел прерывать.

- Хорошо, девчонки, - неуклюже попытался сменить тему разговора Абульхаир. – Давайте на часик расстанемся. Нам с братом нужно хорошенько обо всем подумать.

И девочки неловко удалились к себе в комнату. Но уже через несколько минут к ним прибежал Абульхаир:

- Оляна! Как твой защитник, я прошу тебя вписать в список защитников всех совершеннолетних, кого ты только знаешь.

- Зачем? – не понимала девочка.

- У нас с братом есть подозрения, что, как только Малум получит от тебя этот список, для тех людей, чьи имена будут там написаны, наступят тяжкие времена. Таким образом, мы хотим хоть немного запутать наших преследователей и недоброжелателей.

- А не здається вам, хлопці, - вмешалась Лана, - що вплутувати в наші проблеми людей, які нічого не підозрюють, – це низько?

- Хорошая идея! – обрадовалась Олянка. – Ланочка, если я впишу имена ребят, которые сейчас находятся на Березани, это вряд ли им может навредить. Евгения Федоровича и других учителей я вписывать не буду. А больше мне рассчитывать не на кого.

- Якщо не вписувати імена вчителів, то цей хід не має ніякого сенсу, - выпалила подруга. – Таким чином, ти тільки підкреслиш, що реальні твої захисники – це брати Іззетови. Ти хоча б листи їм  понаписувала. Попередила б їх.

- А куда мне писать? Я б с большим удовольствием! Да некуда!

- Девочки, посоветуйтесь с кем-то из старших. С дедом моим, например, - предложил Абульхаир. – Но если ты, Олянка, это сделаешь, ты нам очень сильно поможешь.

- Хорошо, - согласилась та, и обе подружки отправились на аудиенцию к Старейшине Иззетову.

Ждать девчонкам пришлось долго. Равиль Ислямович был занят и принял их только под вечер. Когда Иззетов-старший услышал суть дела, он сказал:

- Твои учителя, Олянка, уже показали чудеса героизма и доказали, что на них можно рассчитывать. Мне очень жаль, что ты, имея столько времени в запасе, так и не поговорила с каждым из них, но я склонен расценивать это как ошибку молодости. Поэтому давай поступим следующим образом. Ты завтра впишешь фамилии всех. А я за сегодня постараюсь их разыскать и сообщить им об этом. Не думаю, что они будут возражать. Кстати, если бы ты мне написала записку, где изложила бы суть дела, то с Ольгой Викторовной ты могла бы встретиться уже сейчас. Она покинула резиденцию всего пару минут назад. Но с ней-то как раз связаться не самая большая проблема. В общем, черкни несколько строк, дескать, приглашаешь их быть своими защитниками. А я постараюсь как можно быстрее разнести их по адресатам.

Так они и поступили.За ночь Равиль Ислямович отыскал шесть получателей, и каждый согласился быть представителем Оляны Волошки на дисциплинарном совете всех кватр.

На следующий день в 74 минуты часа утренних деяний в резиденцию дневной кватры в Печерской Лавре было получено официальное письмо от некой Волошки Оляны Александровны на имя Владыки дня:

«Уважаемый Виктор Афанасьевич!
Этим письмом сообщаю Вам список мох защитников на дисциплинарном совете всех кватр:
Питайчи Веслав Юльевич,
Жуков Валентин Максимович,
Мостовая Алена Эдуардовна,
Каревских Николай Петрович,
Войнаровская Наталья Александровна,
Войнаровская Татьяна Александровна,
Колощаева Глафира Никандровна,
Колощаев Тихон Никандрович,
Нацеви Доминика Эмильевна,
Махатько Андрей Валерьевич,
Дальстрём Фрида Аугуста,
Иззетов Абульхаир Басырович,
Иззетов Таймас Басырович,
Голик Антон Вячеславович,
Кепчаная Валентина Васильевна,
Мартыненко Ольга Викторовна,
Ковальская Изабелла Андреевна,
Гончар Антонина Сергеевна,
Ремез Евгений Федорович.
С уважением,
Волошка Оляна Александровна, 31.05.2012».


Глава 63


Больше месяца понадобилось чиновникам Украины и Великобритании для того, чтобы уладить все бюрократические проблемы, связанные с экстрадицией. Затем в конце мая в Лондоне состоялся формальный суд равных, на который даже забыли пригласить ответчика. На нем присутствовал только представитель Григория Шульбанчижевского и его секретарь в одном лице Орест Волошин. Суд равных принял ожидаемый вердикт: передать Верховного Хранителя украинской стороне. Однако в дополнениях к решению суда было указано, что британская сторона может вернуть Шульбанчижевского в любое время, если возникнет угроза его жизни. Этот пункт в дополнениях был призван успокоить британское общество, которое сильно обеспокоилось в последнее время судьбой украинского вельможи.

Так или иначе, 5 июня во вторник нога Григория Ивановича Шульбанчижевского впервые за десять месяцев ступила на украинскую землю  в  аэропорту  “Борисполь”.  Сразу  же  по  прибытии  прямо на взлетно-посадочной полосе он был торжественно арестован Главным утреннекватральным охотником Украины и взят под стражу. Это событие освещали сотни журналистов из вестников большинства европейских стран. Поэтому каких-либо эксцессов в этот день не произошло.

Сразу после ареста Шульбанчижевского переправили сначала в Очаков, а затем – на Березань. Волошину и еще четверым британским журналистам согласно договору разрешили сопровождать Григория Ивановича в тюрьме. Оресту вообще казалось, что все идет лучше некуда, а все причитания шефа напрасны. Но сам Гриша был сейчас чернее тучи.

Неприятности начались уже непосредственно на Березани. Оказывается, руководство утреннекватрального блока тюрьмы и не думало селить иностранцев вместе с Шульбанчижевским. Дошло до скандала. Британские журналисты обещали сообщить об этом неприятном инциденте своему руководству, на что тюремщики только посмеялись. «Каким же образом англичанам удастся это сделать, если они находятся на острове? Неужели им, детям островов, нужно объяснять, как сложно отправить весточку на материк, а тем более – на другой остров, будучи окруженным водой?» - говорили они.

После осознания безысходности их положения журналисты как-то очень быстро сникли и согласились перебраться в более удобные апартаменты, нежели Гришина одиночная камера. Волошин оказался без поддержки, на которую так рассчитывал. Только сейчас он понял, насколько прав был Григорий Иванович, когда говорил ему об опасности сопровождать его в украинские казематы. Но отступать уже поздно. Орест догадывался: стоит ему пустить слабину и отказаться от шефа, как того убьют сразу, как только он отвернется. Нужно было действовать нестандартно.

Неожиданно для тюремщиков Волошин наколдовал себе наручники и приковал себя к Шульбанчижевскому. Охранники не ожидали такого поступка от юноши. И, в конце концов, поддались настойчивости Ореста. Этот раунд он выиграл.

- Я хочу, щоб ти знав, синку, - сказал Гриша, когда двери темницы закрылись. – Я дуже ціную те, що ти щойно зробив. Але все це марно. Дуже швидко вони зрозуміють, що Велика Британія не втра- тить дуже багато з твоєю смертю. Вони прийдуть і вб’ють нас вдвох.
 
- Я це вже зрозумів, Григорію Івановичу, - согласился Орест. – Якщо у нас з вами шансів немає зовсім, то втрачати нам також нічого. Тому давайте спробуємо втекти звідси.

- Це неможливо.

- Ну, якщо неможливо, тоді давайте хоча б прогуляємось. Чи вам більше кортить сидіти тут і чекати на неминуче?

- Прогулятися? Чому б і не прогулятися! Тільки спочатку я хочу попросити в тебе пробачення, синку. Пробач, що не переконав залишитися в Англії.

- Англія… Я навіть згодний на Вельс… Ви мені також пробачте, що не прислухався.

Волошин убрал наручники, и мужчины обнялись. Они обменялись заговорщицкими взглядами, а затем Григорий направил всю имеющуюся у него в седьмом терминате силу на тяжелую железную дверь, которая с визгом вылетела с петель.

У тюрьмы на острове Березань была сложная архитектура. Большая часть острога распологалась под землей. На поверхности находились только личные покои четырех руководителей тюрьмы от каждой кватры, казармы охраны и так называемое «приемное отделение», куда узник попадал сразу по прибытии в Березанские казематы. Все, естественно, было невидимо для пестов. Первый же из минус шести этажей занимали V.I.P. камеры, которые больше походили на гостиничные номера минимум “четыре звезды”. Собственно, темницы находились на пяти самых низких уровнях: на минус втором этаже располагался блок для иностранных арестантов (здесь сейчас содержалась Фрида), на минус третьем – блок ночной кватры, на минус четвертом – блок утренней кватры, на минус пятом – блок дневной кватры, и на минус шестом – блок вечерней кватры. На всех этажах планировка была индивидуальна, без намека на симметрию. А в двух нижних блоках коридоры были запутаны настолько, что в этих лабиринтах терялась даже охрана. Считалось, что преступники, служащие вечеру и дню, – самые опасные, хотя научно это доказано не было. Именно по этой во многом надуманной причине блоки были расположены таким образом. За всю трехсотлетнюю историю узилища успешно завершился только один побег, да и то трудно назвать успехом, когда из 37 бежавших до Очакова добрались только двое. Да и они прожили после этого меньше суток. А так большинство побегов заканчивались еще в своем блоке, в лучшем случае – этажом выше.
 
Но Гриша со своим секретарем задачу сбежать себе не ставил. Все, что им сейчас было нужно, – не сгинуть зря, просто дожидаясь своей участи. Поэтому чем громче они покинут сей мир, тем лучше.

Освободить заключенных из соседних камер оказалось неожиданно легко. Охрана даже не отреагировала. Однако далеко не все их собратья по несчастью восприняли перспективу учинить бунт с воодушевлением. Большинство узников остались в своих темницах. Бунтовать решились в основном те зеки, которые то ли истосковались по женщинам, то ли не получали весточек от родственников, друзей, находящихся здесь же, но на других этажах или на женской половине блока. В итоге из коридора, в котором находилась их камера, к Грише с Орестом присоединились еще полтора десятка заключенных из пятидесяти возможных.

Арестанты сломали огромную коридорную дверь и выбрались в помещение, где находилась еще пара десятков таких же дверей. Каждая из них была окружена клетью, выбраться из которой, не уничтожив ее, нельзя. Орест обратился к собратьям по бунту:

- У когось є ідеї, як можна вийти з цієї кліті?

- Может просто разорвать? – предложил дюжий мужчина лет сорока.

Было видно, что у этого богатыря сила находится в первом терминате. Но как он ни старался, ничего поделать с клетью не мог.

- А ну дайте мені спробувати, - сказал дедок с седыми казацкими усами.

Сперва дед заморозил металлические прутья клетки, а затем обкалил их добела. Но и это не помогло. Следующий пробовал разъединить прутья на составляющие. Но…

- Зачекайте, - у Шульбанчижевского возникла идея. – Це все не просто так. Тут є якийсь секрет. Звичайний метал вже давно б нам піддався. Ми не можемо знищити цю кліть, бо вона вірна. Це єдине достойне пояснення в нашому випадку. Але я знаю, що люди, які йдуть працювати сюди охоронцями, не є найталановитішими інтелектуалами в Україні. Тобто і надати предметам вірність вони можуть тільки частково. Мені чому здається, що цю кліть запрограмували протистояти тільки тим, хто виходить з цих дверей. Для цього не потрібно досконало володіти всіма термінатами. Достатній лише начальний рівень підготовки. Себто такий, який можна зустріти у середньостатистичного українського тюремника.
 
- Ну и как нам это поможет, дядя? – спросил юнец хулиганского вида. – Если никто не может уничтожить эту клетку, нам пора возвращаться по нарам.

- Ну ти можеш і повертатися, а можна ще зробити ось так, - спокойно произнес Шульбанчижевский и в один момент разрушил клеть у соседней коридорной двери.

- Молодец, дядя, - хохотнул тот же юнец. – А дальше шо, попросим соседей освободить нас?

- Да, - ответил Гриша и яростно выбил соседнюю коридорную дверь. Затем он написал несколько записок и отправил их по камерам в смежном коридоре, предварительно вслепую сняв с петель все двери в камерах.

Из коридора рядом стали выходить люди.

- Бог ты мой! – удивился юный хулиган. – Да ты, дяденька, открыл коридор с камерами для особо опасных. Ну, молодец! Вот этот рыжебородый, например, настоящий псих. Слышал про мажоров-убийц из Днепра, более известных как «днепропетровские маньяки»? Они лет пять-семь тому назад куролесили по городу и области. Так вот, он был их чтецом. А вот тот лысый старичок. Видишь? Анатолий Оноприенко – его работа. Он в него с детства вкладывал. Эти нам точно помогут!

- Кто это написал? – неожиданным тенором крикнул рыжебородый.

В руках он держал Гришину записку.

- Це я, - сказал Шульбанчижевский.

Рыжебородый оценивающе обсмотрел Григория, затем смачно сплюнул и играючи разрушил клеть, которая сдерживала зачинщиков бунта.

- Спасибо, удружил, - сказал рыжебородый. – Слышь, а кто ты такой? Чой-то морда у тя знакомая? Сидел?

- Сидів, - честно ответил Гриша, правда забыв уточнить, что в тюрьме он провел несколько месяцев на острове Скомер.

- Я наших за версту чую, - помпезно произнес рыжебородый и вышел за границы разрушенной клети.

Как только его нога коснулась пола, все помещение пронзил мерзкий звук вибрирующей сирены. Внезапно сверху стали отрываться люки, из которых на заключенных летели сети. Несколько зеков мгновенно запутались в них и беспомощно крутились на полу. Прекратил  сетепад  лысый  старичок,  бывший  чтец  судьбы  самого страшного серийного убийцы Украины. Он запустил огромный купол времени, а внутри создал условия невесомости. Сначала старик собрал парящие в воздухе сети и постарался их уничтожить. Когда он понял, что это невозможно, он их аккуратно сложил в мешок и положил его в сторонку. Но сети все равно падали в это помещение с потолка. Купол времени этого деда был настолько велик, что он проник в помещения, которые находились как выше, так и ниже. Поэтому тюремщики все равно имели возможность бросать сети, даже находясь под чужим куполом.

Старик снова запустил гравитацию. Однако сейчас она притягивала людей не к полу, а к потолку. Очень многие арестанты, пролетев больше десяти метров, зашибли руки, а один из запутавшихся зеков даже поломал бедро. Однако сейчас сети не летели из мелких прорезей в потолке возле открытых люков. Напротив, теперь в сетях запутались те, кто их выпускал, – охранники.
Старик взорвал в местах, где были люки, потолок, и обезумевшая толпа зеков вытащила оттуда семерых охранников. Бедных тюремщиков чуть не растерзали на месте, но рыжебородый остановил толпу:

- Пусть они сначала освободят тех, кто запутался в их сетях. Ведь они сами смогли из них выпутаться.

Но как только охранники освободили последнего, заключенные убили каждого из них.

- Боже мій! – сказал тихонько Орест шефу. – Краще б ми нічого не робили…

- Ні, синку, – ответил ему Шульбанчижевский. – Тепер у нас може з’явитися шанс. А ці охоронці залюбки вбили б нас з тобою сьогодні. Тому не варто їх жаліти.

Наконец-то все вернулось на круги своя: пол возвратился вниз, а потолок – вверх. Это старик отпустил время.
Зеки продолжали выбивать все новые и новые коридорные двери, и количество бунтующих постоянно увеличивалось. В итоге в помещении собралось около четырехсот заключенных. Кое-где слышались призывы отправиться на женскую половину блока да хорошенько поразвлечься.

Вновь визг вылетающих с петель дверей, крики радости освобожденных, опьянение псевдосвободой…
 
Надзиратели, видимо, сделали правильные выводы, ибо за все время, что Шульбанчижевский и Волошин кружляли по лабиринтам утреннекватрального блока Березанских казематов, им не встретилось и намека на охрану. Но как только бесчинствующая толпа приблизилась к лифтам, в нее из всех щелей шахты полетели смертельные молнии. Арестанты потеряли в этой маленькой комнате больше тридцати человек. Теперь зеки были еще и неравномерно разделены: большая часть заключенных отступила назад, но некоторым, в том числе Грише и Оресту, удалось проскочить дальше. Как только Шульбанчижевский с секретарем пересекли это смертельно опасное место, огромная стена обрушилась за их спиной и тем самым отсекла всех прорвавшихся от большинства.
Помещение, в котором находились лифты, имело четыре выхода. Из одного вышли бунтующие, еще два вели к точно таким же отсекам, а в последнем, четвертом содержались женщины. Все называли это отделение «женская половина», хотя на самом деле это была всего лишь женская четверть. Вот сюда-то и попала отколовшаяся группа бунтующих зеков.

- Ну, че, братаны, повеселимся за всех тех, кто не прорвался, - сказал кто-то впереди Ореста.

- Если ты кого-нибудь тронешь, я тя порву, по-ял! – авторитетно произнес кто-то сзади. – Это всех касается. Здесь сидят наши сестры, жены, дочери и матери. Шоб все было по согласию! Всем ясно?

Зеки печально заугукали. Эти звуки, видимо, передавали согласие с предыдущим оратором. А затем прорвавшиеся заключенные приступили к тому, ради чего большинство из них, собственно, сюда прорывалось: стали освобождать арестанток. Дамы выходили из своих темниц с большей неохотой, нежели мужчины. Не обошлось без счастливых встреч: один дедок наткнулся на свою дражайшую супругу. Та встретила его смачной пощечиной, затем оплеухой, затем… ну, затем их быстро разняли. А дед только и твердил: извини да извини.

К Грише и Оресту нахально приставали дамы. Вообще-то они приставали   ко   всем   мужчинам,   кто   смог   сюда   пробиться,  ибо «мальчиков» было явно меньше, чем «девочек». А те, кто хотел, не могли удовлетворить всех желающих. Волошин уже даже пожалел, что прибежал сюда. Ситуация становилась критичной: Шульбанчижевского с секретарем изголодавшиеся женщины загнали в угол и уже готовы были их растерзать. Но неожиданно:
 
- Леша! Папа! – где-то из глубины толпы раздался звонкий девичий голосок, который заставил толпу притихнуть. – Пропустите меня… Это мой муж и мой отец…

В толпе почувствовалось движение. Через минуту к Грише и Оресту пролезла голубоглазая красивая девушка с русыми косичками и набросилась с объятиями и поцелуями сначала на Волошина, а затем и на Шульбанчижевского.

- Гей, подруго, а тобі не забагато двох? – спросил грубый женский альт.

- Подруга, ты че, не отдупляешься? – в таком же стиле ответила девушка. – Это мой муж, а это мой отец. У тебя еще есть вопросы?

Но девушка не дала возможность оппонентке произнести еще хотя бы звук:

- Вот и ладно. А теперь отвали. Я хочу с родней тет-а-тет поговорить.
Затем голубоглазая схватила обоих мужчин за локотки и повела прямо через расступающуюся перед ними толпу к себе в камеру. Как только за всеми тремя захлопнулась дверь, девушка сказала:

- Могли бы хоть немножко и подыграть мне. Я ж вас спасала. Чего вы вообще сюда полезли? Неужели не знали, что неудовлетворенная женщина – хуже атомной войны?

Волошин словно язык проглотил. Он до сих пор находился под впечатлением не столько от того, что на него с шефом напали обезумевшие дамы, сколько от того, что с ним обнималась и целовалась абсолютно незнакомая, но тем не менее чрезвычайно привлекательная девушка.

- Дякую, - после продолжительной паузы наконец-то произнес Шульбанчижевский. – Ви нас дійсно врятували. Панна?..

- Алена, - представилась голубоглазая. – А ваш сын, такое ощущение, ни разу не целовался с девушкой.

- Орест мені не син, Оленко. Хоча я б хотів мати такого сина. Він мій… друг.

- Понятно. Дальше можете не объяснять. Подробностей я знать не хочу. Это просто не мое дело.

- Боже мій! Що сталося з нормальними людьми?! – разочарованно покачал головой Григорий. – Невже чоловік не може назвати іншого чоловіка другом так, щоб не бути запідозреним у гомосексуалізмі?
 
- Ну, извините, - сказала девушка. – Время сейчас такое. Называйте его как-нибудь иначе.

- А як інакше можна назвати людину, котра неодноразово рятувала тобі життя?

- Ангел, - улыбнулась Алена.

- Ну тоді ви з Орестом – мої ангели!

- Орест… Красивое имя. А как вас зовут?

- Григорій.

- А нас тут пятеро. Меня вы уже знаете. А это мои подруги Ника, Глаша, Таня и Тала. Мы находимся на предварительном следствии, поэтому нас нельзя селить с другими заключенными. Поэтому мы живем здесь нашей старинной компашкой. Наши мальчишки тоже вместе, но на мужской половине.

Алена запустила искорку, которая облетела всех, освещая их лица.

- Ого! І в чому вас всіх тут підозрюють, таких молодих і красивих?

- Кое-кто считает, - сказала Доминика, - что мы следили за Верховным Хранителем часа вечерних поисков и планов Олегом Шуниным.

- Я перепрошую, - вмешался Орест, - але мені дуже цікаво: чи давно в Україні стеження є злочином?

- Хороший вопрос, - отреагировала Таня. – Нам инкриминируют покушение на убийство.

- Дівчата, я чогось не розумію. А що вам взагалі було потрібно від Олега? – спросил Гриша.

- А вы с ним встречались? – вопросом на вопрос ответила Алена.

- Доводилося.

- Ну, нам вообще-то нужен был не он, - сказала Тала. – Через Шунина мы хотели приблизиться к его подручному…

- Сєвєшину, - перебил ее Шульбанчижевський.

- А как вы догадались? – всеобщее удивление озвучила Ника.

- З ним мені також доводилося мати справу.

- Извините, Григорий, а вы давно на Березани? – поинтересовалась Алена.

- Сьогодні перший день.

- Так вы только с воли?! Ой, как нам повезло! – Алена была действительно рада. – Расскажите, как там? Какие последние новости? Что слышно про песта? Знаете ли, вестники сюда приходят, но с двухнедельным опозданием. Это, говорят, у них такая традиция еще с восемнадцатого века. А нас еще и наказали: отказали нам в чтении чего-либо на протяжении двух месяцев. Извините, я много говорю. Вы лучше рассказывайте, как там. Но самое главное – о песте!

- Оленочко, сонечко, ти мене пробач, але про якого саме песта ти мене питаєш?

Внезапно в камере повисло напряжение. Орест даже внутренне собрался, ожидая нападения:

- Григорію Івановичу, може, ми підемо? – Волошин подошел вплотную к двери.

- Кто вы такой? – грубо произнесла Татьяна и заставила сталь двери влиться в бетонную стену. – Кто вы оба такие? Что вам здесь нужно?

- Тихше, Танюшо, - Шульбанчижевский старался говорить как можно спокойнее. Он видел, что барышни готовы напасть в любую минуту. – Ми нікому не хочемо зла.

- Кто вы такие? - уже смирнее повторила вопрос Алена.

- Я ж уже назвався: мене звуть Григорій Іванович, а це мій друг Орест.

- Это мы уже слышали, - сказала Алена. – Вы говорите, что вы только что с воли, но при этом ничего не знаете о песте? Как такое вообще может быть? К тому же вы знакомы и с Шуниным, и Севешиным, из-за которого мы все здесь и сидим. А теперь попробуйте доказать, что вы не провокатор?

Гриша несколько раз провел глазами по девушкам, которые готовы были вступить в бой в любую секунду, затем несколько раз похлопал успокаивающе Ореста по плечу и сказал:

- Я не хотів це казати, проте… Моє прізвище Шульбанчижевський. Я Григорій Іванович Шульбанчижевський. Тепер ви мені до- віряєте?


Глава 64


В начале июня 2012 года Киев дышал футболом. Предстоящий чемпионат Европы – событие для Украины грандиозное. Однако даже несмотря на то, что о проведении Евро было известно уже пять лет, украинцы до последней минуты не верили в его реальность на наших стадионах. Все происходящее вокруг было настолько удивительным и необычным, что даже небольшие неудобства в виде закрытых на выход станций метро вовсе не замечались.

Киевляне к новому привыкают быстро. Вот уже только редкие приезжие удивляются английской речи, звучащей из динамиков в общественном транспорте, или дорожным указателям, ведущим к стадиону. Уже через несколько недель это приестся и станет обыденным. Ровным счетом как и сама атмосфера праздника очень скоро поблекнет будничностью.

Но это и есть та самая черта, которая выделяет Киев среди других городов мира. Именно эта очень редкая способность принимать в себя все без остатка, быстро переваривать и жить дальше своей спокойной жизнью и позволила столице Украины не меняться внутренне столетиями даже вопреки брюзжанию его псевдокоренных жителей. В отличие от той же самой Москвы, здесь невозможно чувствовать себя коренным или приезжим, и кичиться этим также бессмысленно. Достаточно ощутить себя киевлянином хотя бы на одну ночь, и ты уже не уедешь отсюда. Это чужаки приписывают Киеву черты, которых у него отродясь не было, путая его с другой, бывшей столицей канувшего в лету государства. А городу все равно. Он примет всех, кто захочет быть с ним. А те, кто этого не может или не умеет, – проживут здесь пустую никчемную жизнь.

Экзамены, неопределенное будущее и множество других проблем не утолили у Оляны с одноклассниками жажду футбольного праздника. В отличие от Сергея, Валеры, Андрея, Ромы, Миши и даже Женьки- Довж;ньки, Олянка фанаткой себя назвать не могла. И причина на это была веская: она еще не определилась, за какой футбольный клуб ей болеть. Почти всю свою сознательную жизнь Оляна прожила в Киеве. Но ни «Динамо», ни «Арсенал», ни «Оболонь» девочку не впечатляли. «Шахтер», за который почему-то болеть было модно, вызывал у Оляны отвращение, и это стало причиной первой ссоры между ней и Сережей Клименко еще в январе. Ее папа не очень активно болел за «Черноморец», но с Одессой Олянку ничего не связывало. Поэтому девочка решила позиционировать себя исключительно болельщицей сборной Украины. А наблюдения за перепалками на футбольной почве между Ромой и Сережей, а особенно между Валерой и Андреем (болельщики «Днепра» и «Металлиста» не могли ужиться рядом: их споры давно перешли все грани приличия), указывали на правильность такого решения.
 
Экзамены начинались четвертого июня, а заканчивались седьмого. Оляна уговорила весь класс пойти вместе одиннадцатого числа на стадион поболеть за украинцев в игре против шведов. Благо, в отличие от пестов, билеты им не были нужны. Но…

Как ожидалось, на экзаменах Оляну подстерегли очередные неприятности. Началось с того, что их новый куратор и одновременно Верховный Хранитель отменил групповые задания. Теперь все во время испытаний должно быть выполнено индивидуально. А это несколько сложнее, если говорить о взаимодействии с пестами и если вы этому никогда не практиковались. И если на экзаменах предмета «Час утренних ритуалов на службе ночной кватры» экзаменаторы с пониманием отнеслись к некоторым помаркам, то уже на следующий день, когда сдавали «Час утренних ритуалов на службе дневной кватры», студентам оплошностей не прощали. А Оляну и вовсе поначалу отстранили от экзамена, не называя причину. И только ее смелые шаги заставили экзаменаторов допустить девочку к сдаче: Олянка написала официальный протест на произвол экзаменатора и даже намеревалась направить его Совету всех кватр. До этого, благо, дело не дошло, но приступала девочка к выполнению экзаменационных заданий в не самых лучших кондициях. В результате она допустила целых три ошибки. Если бы она ошиблась еще раз, ей бы имели полное право не ставить «зачет». Причем экзаменатор искал ошибку очень долго – не менее трех часов он задавал ей дополнительные вопросы – но и в этот раз умение учить книги наизусть помогло Оляне с честью выйти из трудной ситуации.

Следующий экзамен по предмету «Час утренних ритуалов на службе вечерней кватры» прошел ровно и без эксцессов. Экзаменуемые уже были достаточно опытны, а экзаменаторам пить кровь студентов было незачем. Наступал последний экзаменационный день с самым главным   экзаменом, по которому предусматривалась оценка – «Мудрость часа утренних ритуалов». Причем оценка ниже «семи» по основным предметам, согласно правилам этого класса, считалась неудовлетворительной и влекла за собой отчисление.
По какой-то непонятной причине на экзамен Оляну вызвали последней. Она уже знала, что все ее одноклассники успешно прошли испытания, хоть и усилий затратили на это немало. Перед ней пошла отвечать Мелани, и когда та выходила, Оляна обратила внимание, что лицо подружки было красное, как помидор.
 
- «Сім», - только и сказала британка одноклассникам и разревелась. Лишь через минуту, когда чуть-чуть успокоилась, она добавила. – Я гадала, що вони мене виженуть.

Больше Олянка не услышала. Ее позвали.

- Оляна Волошка? – спросил ее тучный экзаменатор с плешью на голове.

- Да, - ответила она.

- Нагадуємо тобі, що в тебе стоїть дисциплінарні «мінус 5» балів. Тобі це відомо?

- Нет, - удивленно ответила девочка.

- Ну, тоді я тебе попередив заздалегідь ще до початку екзамену, як наполягають правила.

- Подождите! Как это у меня экзамен не начался?! А где я сейчас нахожусь?! Не в комнате ли для экзаменов?!

- Барышня, - резко перебил ее второй экзаменатор, который напомнил девочке какого-то голливудского актера 30-х годов, - давайте не будем здесь… э-э-э… эмоционировать. Мы до вас здесь уже пятнадцать человек выслушали. Нам ваши психи здесь не нужны. Так и знайте!

- Я хочу подать жалобу. Немедленно. Еще до начала экзаменов.

- І скільки ж нам на тебе чекати?! – неожиданно взорвался толстяк. – Чи ти думаєш, що в нас інших справ немає? Ми тільки си- димо і мріємо, щоб якась сколопендра прилізла сюди і почала ка- чати свої права! Так вдома будеш вести себе серед своїх пестів! Зрозуміла? Все! Екзамен почався!

- Нет, не начался! – не отступала Оляна. – Я сейчас отправляю официальный протест на действия экзаменационной комиссии на Совет всех кватр. И только после рассмотрения его мы начнем экзамен.

- Милочка, - обратилась к студентке уже немолодая дама с глубокими морщинами на лице (она была председательницей экзаменационной комиссии), - и что вы хотите выиграть? Или вы полагаете, что ваши дисциплинарные взыскания – это наших рук дело? Вы же понимаете, что если «минус пять баллов» существуют, то это же не просто так. Вот у меня в пояснениях к вашим «минус пяти» написано, что вы лишены этих баллов за обман учителя и систематические опоздания после выходных.

- Обман учителя?! Что за бред! – не понимала Оляна.
 
- Да, милочка, «обман учителя». И это зафиксировано вашим прежним куратором – господином Ремезом.

- А, вы об этом? Но меня же тогда наказали за это. И я все отработала. Какое же это имеет отношение к экзаменам?

- А это, милочка, вы не у нас спрашивайте, а у вашего нынешнего куратора. Именно он имеет право снижать экзаменационные оценки. И он воспользовался этим правом максимально. Право, вы же ему дали такую возможность. И винить теперь можете только себя, - женщина сделала небольшую, но многозначительную паузу. – А теперь, я надеюсь, нам можно начать экзамен?

Оляна чувствовала, что ее захватывают в тиски, но противостоять этому она никак не могла. Девочка закрыла глаза, максимально наполнила свои легкие воздухом, на секунду задержала дыхание, а затем аккуратно выдохнула, улыбнулась и сказала:

- Конечно. Давайте начнем.
Ребенок потерял счет времени. Оляна не знала, как долго она пробыла под куполом. Она в очередной раз отвечала на бесконечное количество вопросов, ее практические задания включали себя всю программу и не только по предмету «Мудрость часа утренних ритуалов». Олянка заметила, что ее спрашивают то же самое, что и вчера, позавчера и позапозавчера. А она все отвечала, показывала, рассказывала, объясняла, разжевывала.

Экзаменаторы уставали чаще, но их было трое, они могли подменять друг друга. Если бы вместо экзамена шел урок, то учитель, несомненно, предложил бы детям поесть и поспать. Но сейчас была гонка. Причем гонка эта была на выживание.
Оляна выиграла. Экзаменаторы выдохлись. Они ничего не могли противопоставить уникальной Оляниной памяти. Девочка даже чувствовала, что победа уже близка. Но…

- Мы не удовлетворены в полной мере вашими ответами, милочка, - сказала председательница экзаменационной комиссии вместо объявления оценки. – Мы слагаем с себя ответственность за оценивание ваших компетенций, и переносим ее на вашего куратора. Пусть он решает, что с вами делать.

- Что это значит? – завелась Оляна. – Почему вы мне не ставите оценку?

- Мы не уверенны, что имеем на это право.
 
- Вы обязаны это сделать. Хорошую, или плохую – это уже не важно. Но вы должны мне поставить хоть что-нибудь.

- Як ти розмовляєш з дорослими! – завопил толстяк. – Ми твої екзаменатори. Ми краще знаємо, кому і що ми повинні!

Ручки у Оляны сами сжимались в кулачки. Ей так хотелось сейчас остановить время да показать этим троим, где раки зимуют. Еще несколько месяцев назад она бы так и поступила. Но сейчас она изменилась. Сейчас Олянка это понимала сама. И вот теперь у нее появилось доказательство этих изменений.

- Я смотрю на вас, и пытаюсь понять, кто передо мною: глупцы или подлецы. Только глупец не поймет, что мои ответы на экзамене были идеальны. Но только подлецы будут делать вид, что это не так. Вы говорите, пусть решает Кривчук. Да пусть решает! Лишь бы только не видеть ваших мерзких физиономий!

Девочка решила выйти из комнаты для экзаменов, но ей это сделать не дали.

- Барышня, - остановил ее экзаменатор-красавчик, - экзамен для вас еще не окончен. И хоть наши физиономии вам мерзки, вам придется потерпеть нас еще немного. Вы не имеете права во время экзамена контактировать ни с кем, кроме вашего экзаменатора и за редким случаем вашего куратора или старосты. Поэтому вам прийдется снова переселиться во Дворец часа утренних ритуалов, где жить вы пока будете пока самостоятельно. Вы не сможете разговаривать ни с кем кроме Матвея Владимировича. Вы не сможете ни с кем, переписываться или общаться любыми другими способами. Вы, барышня, на экзамене. Не забывайте это.

11 июня весь класс отправился на футбол без Оляны Волошки.


Глава 65


Во вторник 12 июня у всех школьников Украины этого мира официально начинались каникулы. В некоторых исключительных случаях экзамены продлевались еще на неделю. Однако конечной датой этой экзаменационной сессии однозначно должно было стать 19 число – день, когда происходили вступительные экзамены. Именно по этой причине дневная кватра назначила слушание дела Оляны Волошки на дисциплинарном совете всех кватр на 20 июня. Таким образом, если девочка проиграет, у нее не будет возможности поступать заново. Тогда даже если что-то пойдет не по плану Виктора Малума, Олянка может потерять целых полгода. А прожить эти полгода без защиты ей будет очень трудно.

Счастливые от победы сборной Украины над сборной Швеции ребята возвращались со стадиона в Пущу-Водицу. Кривчук так и не воспользовался правом опять переселить класс на Крещатый холм. Хотя его план оказался куда более коварным: он изолировал Оляну от друзей и одноклассников. Все прекрасно понимали, что плохую оценку он ей поставить не имеет никакого права. В случае, если на него снизойдет затмение разума и он поступит так, Оляна будет опротестовывать незаслуженно низкий бал. Тогда экзамен будет вынужден продолжаться, а это противоречит Закону. Кривчук – Верховный Хранитель и поклялся служить и защищать Закон, а не противостоять ему. Поэтому Матвей просто тянул время. Он решил, что поставит Олянке ее законные «семь баллов» ровно в 89 минут часа ночных пояснений 18 июня. А до этого времени пускай Волошка посидит взаперти.

Оказавшись в резиденции ночной кватры, ребята разбрелись по своим комнатам. Многие этой ночью решили спать без купола – так они хотели побыстрее приблизить каникулы. Не спалось только Мелани. Ей было одиноко без своей подружки-соседки. Она уже перебрала в голове сотни способов связаться с Олянкой и не находила ни одного достойного. Все упиралось в двойной запрет на постороннее общение: первый – экзаменационный, а второй – кураторский. И если первый теоретически может обойти Миша Байтман, как староста, то со вторым дела обстоят совсем плохо. Между куратором и студентами присутствует связь. Слово куратора для студента – закон. Когда Ремез запретил Олянке с Ланой в течение марта выходить на улицу, то эта парочка даже к двери подойти не могла. За метр до выхода девчонки упирались в стену. Поэтому запрет Кривчука на общение делал Оляну глухой и немой во Дворце часа утренних ритуалов. Если она встречала кого-нибудь в коридорах, девочка физически не могла говорить, слышать или показывать что- то жестами или мимикой. Нечто подобное испытывал в присутствии Оляны любой другой человек, кроме, естественно, Кривчука. И сколько Мелани ни задумывалась над этим, решить проблему кураторского запрета у нее не получалось. Уже далеко за полночь, когда сны начинали побеждать плохие думы, в дверь англичанки постучали.

- Хто там? – немного с раздражением спросила она.

- Я дуже перепрошую, - услышала она незнакомый мужской голос за дверью. – Я шукаю на міс Мелані Флетчер. I’m looking for miss Melanie Fletcher.

Мужчина (а точнее, молодой человек, ибо голос принадлежал именно молодому человеку) почему-то повторил фразу по-английски. Даже по одному предложению Лана определила, что он лондонец. Однако редкий житель столицы Великобритании говорит еще и по- украински. По этой причине Мелани пришла к выводу, что молодого украинца из Лондона подослал к ней отец в надежде вернуть в свои пенаты заблудшую в дикой Украине дочь.

- Ні-ні-ні, - извиняющимся тоном произнесла Лана, - вона вже поїхала. Вона вирішила не очікувати ранку і вже майже дві години пройшло, як вона вирушила у Прованс, до свого діда.

- Як шкода! – молодой человек за дверью был действительно опечален. – Я ще раз дуже вибачаюсь, але ви б не могли мені від- крити двері. Я боюся, що я тут збуджу всіх ваших сусідів. У мене дуже термінова справа.

- Пробачте, я не можу. Я не вдягнена.

- Перепрошую, а як вас звати?

- Оляна, - соврала Мелани.

- Оляна Волошка?! – удивился молодой человек. – Боже мій! Так мені до вас і треба! А мені казали, що ви знаходитеся під арештом у Палаці години, в якій навчаєтесь! Мене звуть Орест Волошин. Я приніс вам привітання від ваших друзів з Дальнього Махно.

Мелани открыла дверь и впустила гостя:

- Я не Оляна. Я вибачаюся, що збрехала, проте я думала, що вас прислав мій батько. Він хоче мене повернути знову до Англії. До речі, я Мелані Флетчер. Розумієте, на світі не так вже й багато ан- глійців, які вправно розмовляють українською. Я вас сприйняла за іншого. Перепрошую.

- Нічого, все буває.

- Пане Оресте, прошу сідайте. Отже, де ви зустріли наших друзів з Дальнього Махно?

- На Березані, звичайно. Насправді, міс, я бачив тільки п’ятьох з них: Таню, Талу, Олену, Глашу і Домініку…
 
Далее Волошин рассказал всю свою историю, начиная с аудиенции к Григорию Шульбанчижевскому в Скомерской тюрьме и заканчивая бунтом в Березанских казематах и встречей с друзьями Олянки.

- Як вам із паном Шульбанчижевським вдалося втекти? – Мелани была заворожена этой невероятной историей.

- На жаль, вчора Григорія Івановича було вбито. Це відбулося, коли адміністрація в’язниці придушувала бунт. На жаль, мене в той час поряд з ним не було. Мені навіть здалося, що Григорій Іванович сам шукав смерті.

- Тобто ви цього не бачили?

- Я розумію, міс, до чого ви… І я дуже вдячний вам за це … ну, що ви мене підтримуєте. Але я, як і ви, міс, належу годині нічних пояс- нень. Я хочу сказати, що ми з вами краще за інших вміємо оцінювати ризики і бачити шанси. Так от, шансів у Григорія Івановича не було навіть на диво. А мені дуже пощастило. Панна Олена вдруге врятувала мені життя. Вона вчасно сховала мене. Потім я сам звернувся до охоронців. І оскільки я не був арештантом, охорона мала мене відпустити. Вони, звичайно, протримали мене ще добу, перевіряючи щось. Проте півгодини тому мене переправили до Очакова. Потім я звернувся до українських колег з нічної кватри, котрій я служу в Британії, за інформацією, де я можу знайти вас чи Оляну Волошку. І мені сказали, що ви тимчасово проживаєте у резиденції. І ось я тут.

- Пане Оресте, а що саме наші друзі хотіли нам передати?

- Григорій Іванович із дівчатами розробили план. На жаль, заради моєї і вашої безпеки вони не ознайомили мене з ним повністю. Самі розумієте: листа вони вам мною передати не могли, бо знали, що на виході з в’язниці мене перевірятимуть. Тому панна Олена просила передати чи вам, міс, чи Оляні Волошці на словах наступне: вам з друзями потрібно зробити все можливе, щоб звільнити всіх їх до по- чатку дисциплінарного слухання. Тобто до 20 червня. У них є дещо, що змінить розстановку сил на вашу користь. Для цього потрібно знайти Олега Шуніна і переконати його дати свідчення на їхню ко- ристь. Просто так він цього не зробить. Йому потрібно пообіцяти захист і, можливо, допомогти відновити своє чесне ім’я. А це значить: знайти Василя Сєвєшина і передати його правосуддю.

- Ого! А Оленка не казала, як це все мені зробити?

- На жаль, ні, міс, - грустно улыбнулся Орест.

- Я все розумію: вона зараз знаходиться на Березані і, можливо, не усвідомлює, в якій ситуації ми тут перебуваємо. Але про яких друзів вона каже? Я тут одна! І до того ж неповнолітня! До кого мені звертатися? До своїх однокласників?! До таких, як і я, неповнолітніх?! Ви розумієте: те, що вона просить – то значно важче, ніж нам з вами вдвох штурмом взяти Березанські каземати. Ну скажіть, де я буду шу- кати Шуніна?! Його вже три місяці вся вечірня кватра шукає – знайти не може! А Сєвєшин! Навіть якщо нам пощастить і ми розшукаємо те місце, де він зараз ховається, вам відомо, що Оляна була змушена зробити йому «вірний» дім. От скажіть, як протистояти вірному домові, який створила найталановитіша і найсильніша людина на Землі? Може, нам просто ласкаво попросити Васька добровільно здатися українській вечірньокватральній поліції? Шанси на успіх однакові як на це, так і на те, що ми силою полонимо його. Тому я й кажу: може, ми з вами справді розглянемо варіанти штурму Березані?

- Це неможливо, міс. Вдвох з Григорієм Івановичем ми змогли розпочати бунт. Але ж ми були усередині. Ми підняли на бунт десь з півтисячі арештантів, проте навіть не наблизилися до ліфтів. Все закінчилося на тому ж поверсі, де й розпочалося, за якісь п’ять днів. Щоб штурмувати Березань, потрібна армія. Тому давайте поверне- мося до варіанта з пошуком Шуніна і Сєвєшина.

Мелани совсем загрустила. Волошин увидел это, сел напротив девочки и, улыбаясь, заглянул ей в лицо:

- Міс Мелані, ваші друзі вірять у вас. Григорій Іванович на смерть пішов, бо вірив у перспективу цього плану. Невже ми з вами можемо їх підвести?

- Нам потрібна допомога, - сказала Мелани через несколько мгновений. – Піду розбуджу однокласників. А вас, пане Оресте…

- Просто Орест, без «пане», - перебил ее Волошин.

- Добре, Оресте. Я прошу вас спуститися до нашої класної ві- тальні: це на першому поверсі, у їдальні.

Ребята просыпались неохотно. Но, тем не менее, уже через пять минут внизу пятнадцать десятилетних детей и один восемнадцатилетний юноша расселись в удобные кресла в классной штаб-квартире. Мелани запустила купол времени и обратилась к одноклассникам:

- Я зібрала вас, бо мені потрібна допомога…. Вона потрібна і Олянці, і мені, і ще багатьом добрим друзям. Але перед тим, як розповісти вам все, я прошу кожного з вас визначитися, чи може він нам допомогти. Я маю вас попередити: це буде вкрай небезпечно, і шансів на те, що нам пощастить і все вдасться, дуже мало. Можна навіть сказати, що вони у нас мізерні. Отже, що скажете?

- Лана, а кто это с тобой? – поинтересовалась Женечка.

- Це Орест, - представила Волошина одноклассникам Мелани. – Він допомагатиме нам. Отже, хто з нами? Валєр?

- Я с тобой, Лана, - ответил Мисюра.

- Я тоже с тобой, - подняла руку Женька.

- И я, - повторил за ней Миша.

- Хто ще? – спросила англичанка.

- Меня запиши, - откликнулась Люда Черенкова.

- И меня, - неожиданно подал голос Сережа Клименко.

- Ничё се, Клим! - удивился Валера. – А я думал, ты с Оляной в ссоре.

- Так задумано, Сюр, - ответил дончанин. – Я просто хочу, чтобы мяч всегда был у меня в ногах. Пусть она мне будет должна.

- Зачекай, Лано, - в разговор вступил Роман Косевич, - а ти не роз- кажеш нам спочатку, на що ми тут підписуємося? Мені здається, що ми маємо це знати!

- Вибач, Ромо, ні. Не розповім, - ответила Мелани. – Тим, хто відмовиться, краще цього не знати!

- А ти, часом, не маніпулюєш нами? – не успокаивался львовянин.

- Ні, не маніпулюю. Ті, хто відмовляються, просто зараз йдуть спати, а зранку відправляються на канікули. Жодних образ.

- Тоді, Ланочко, я з тобою, - с такой же серьезной интонацией, как и предыдущую фразу произнес Роман Косевич.

- А ми бешкетувати будемо? – поинтересовалась Надийка.

- Надійко, я тобі довірю організувати першокласний дебош, - заверила ту Мелани.

- Тоді ми з Юріком приєднуємося до чесної компанії, - весело пропела Гринькив. – Правда, Юріку?

Тулик хотел было гукнуть что-то нечленораздельное, но в итоге просто махнул головой в знак согласия.

- Ой, лишенько, що ж це коїться! – в своем стиле забавно запричитал Коля. – Я ж тут думав, шо за ці півроку ми тут набридли один одному, як собаці блохи. Ан-нєт! Чує моє серденько: бачити мені ваші пики усі мої вистраждані канікули. Прощавайте, Єгипет, Канарські острови й Таїланд, – ті місця, де я мав бути зі своїми бать-ками цього літа, але не побуваю. Щоб ти завжди була здорова, Олянко!

- Себто ти з нами, Миколо? – уточнила британка.

- Та я б радий чкурнути від вас якнайдалі! Та от тільки совість у мене чомусь невчасно просинається. Краще б вона в мене просина- лася тоді, коли я вже чкурнув, а не до цього.

- Колю, можеш йти собі спокійно і не брати дурного в голову! Ні у кого не буде ніяких питань ані до тебе, ані до твоєї совісті.

- Ланочко! У мене будуть! - сказал Коловерть и с грохотом плюхнулся в кресло. – Я залишаюсь.

- І на мене можеш розраховувати, Лано, - тихо произнесла Леся.

– Я бачу, що компанія у нас збирається весела.

- Я також із вами, - Волоцюга даже встала со своего кресла. – І мені дуже соромно, що я на хвилинку коливалася між відпочинком і життям своєї однокласниці. Мені завжди здавалося, що вимовлене вголос визнання провини - це перший крок до покаяння. Я прошу пробачення і дякую тобі, Колю, за підказку правильного вибору.

- Та нема за що, - отозвался Коловерть. – Для своїх – все, що за- вгодно, Стефо. Якщо станеш вампіром, хочеш, я тобі особисто кілок у серце заб’ю?

- З тебе станеться, - ответила та. – Ти його заб’єш, навіть якщо я й не стану вампіром.

- Для друзів - усе, що завгодно, особливо з вечірньої кватри.

- Ваш обмен любезностями уже откровенно напрягает, - прервала дружескую перепалку между Стефой и Колей Лариса Степанова. – Ведете себя, как старые кумовья-любовники с диканьковским колоритом.

- До речі, Лоро, - вновь включилась в разговор Мелани. – Зараз залишилися тільки ти, Іш та Дрюня. Скажи ти з нами, чи ти їдеш на канікули?

- Я не знаю, - честно ответила Лора. – И дело здесь не в Оляне, не в вас и не в каникулах.

- А в чому?

- Драйва нету. Ну, не знаю, как по-другому вам объяснить… Ну, мы вроде бы как будем тусоваться вместе… Огня нам не хватает. У меня есть такое впечатление, что у нас тут сообщество старых пердунов. Может, это на меня так ночекватральное окружение здесь действует. Но объективно, в нашем классе ночь значительно сильнее дня и объективно превалируют ночекватральные ценности. Есть междусобойчики у утра – Довженька с Мишкой зажигают, – и у вечера – вся эта диканьковская хрень Коли и Стефы. Но по итожке все происходит так, как хочет один из вот этих четверых: Ланы, Ромы, Иша, ну Леси в меньшей степени.

- Коротше, Лоро, - не выдержал Косевич, - чого ти бажаєш?

- Не знаю. Хочу драйва. Хочу, чтобы веселых друзей было больше, чем умных. Хочу, чтоб хоть раз было по-моему. Я многого хочу.

- Ти нам потрібна, Лоро, - неожиданно остановила Степанову Мелани. – Ти щойно нам показала, як важливо прислуховуватися, до думки людини з конфліктної кватри. І мені здається, що ти здатна на більше, ніж ображено виказувати класу, чого тобі хочеться. Ти спроможна стати деннокватральним полюсом нашої спільноти старих пердунців.

- До речі, файна назва для нашого класу! – перебила англичанку Надийка. – ССП – «Спільнота старих пердунців». Це – жир!

- Да это гонево, а не название, - сказала Лариса.

- Так ти ж сама кажеш, що тобі драйву не вистачає, а гнати не хочеш, - поясняла Надийка. – Приєднуйся, і буде тобі і драйв, і вогонь. А щоб було хоч раз по-твоєму, і для того, щоб довести, що іноді ці люди можуть бути веселими більше, ніж розумними, да- вайте зараз проголосуємо, щоб віднині наша класна тусня назива- лася «ССП». Це буде наше кодове слово. Ніхто чужий про це не знатиме.

- Так Орест уже знает, - интонации в голосе Лоры говорили, что ей приятно такое внимание.

- Та якщо він комусь скаже, то ми його вихолостимо. Правда, Оресте?

- Я нічого не знаю, нічого не чув і навіть нічого не здогадуюся ані про які спільноти, - наигранно испугался Волошин.

- От бачиш. Орест усе правильно зрозумів, - Надийка прочно взяла бразды правления в свои руки. – Отже, голосуємо, тусня: хто за те, щоб називатися «ССП»?

Единогласно. Руки подняли все, даже Орест Волошин, который не имел права голоса.

- Отже віднині, Лоро, ти частина ССП, - сказала Надийка. – Мені здається, що ти маєш пишатися цим фактом. Так ти з нами?
 
- Да, - коротко ответила Лариса и расплылась в улыбке.

- В нас залишилися Андрій та Іштван, - снова заговорила Мелани.

– Андрію, що ти вирішив?

- А меня ты оставляешь на десерт? – неожиданно вклинился венгр.

- Та ні, Іштване. Мені однаково, хто з вас перший. Кажи, якщо ти хочеш!

- А я тебя удивлю, Ланочка. Я с вами.

- Ішу, якщо ти погоджуєшся тільки для того, щоб здивувати мене, то не варто. Мене короблять будь-які широкі жести.

- Ой, да ты тут не при чем, Лана. Я просто не хочу, чтоб мне затыкали рот так, как Сюр в прошлый раз. Да, я не был в опасных ситуациях, но это не значит, что я не прав. Но если он считает, что правоту нужно доказывать только таким образом, я буду в самом опасном месте. Я с ним буду спорить до полной победы и не позволю больше никому меня пристыжать.

- Гаразд. Це твої справи. Хочеш щось комусь доказувати – вперед. Я в будь-якому випадку рада, що ти з нами, - Мелани повернулась и поискала глазами Берестовецкого. – Залишився тільки Андрій.

- Никуда я не остался, - ответил харьковчанин, лежа на диване. – Я просто взял время «на подумать». Конечно, я с вами. Нельзя откалываться от коллектива, тем более от ССП.

- Файно! – резюмировала англичанка. – Отже, ми всі разом. Тоді я прошу Ореста розповісти нам усе спочатку. А я буду доповнювати.

Рассказ длился очень долго. Мелани далеко не сразу поняла, что не все ее одноклассники знают историю Оляны с самого начала. Поэтому ей пришлось поведать ребятам еще и об этом. Вообще-то у обоих представителей часа ночных пояснений речь была сбивчива и полна лирических отступлений. Ребятам приходилось часто задавать уточняющие вопросы, а иногда и вмешиваться в повествование, дабы структурировать его. В итоге все устали. Поэтому по окончании рассказа одноклассники договорились отправиться поспать и продолжить встречу после сна.

Поскольку свободного места в хостеле не оказалось, Орест подселился временно в комнату к Роману Косевичу и Коле Коловертю. Все спали под куполами, поэтому в реальном времени они уже встретились за завтраком через двадцать минут. Во время еды ребята ничего серьезного не обсуждали. Они не хотели, чтобы их подслушали, и предпочитали вести серьезные разговоры только под куполом.
 
- Ну что, давайте подведем итоги, того, что мы услышали до перерыва, - обратился ко всем Иштван, когда все уселись по своим креслам в гостиной и Орест остановил время. – Нам предстоит работа по двум основным направлениям: первое назовем Операция «Шунин», а второе – «Охота на Севешина». По Шунину нам необходимо: разыскать самого Олега Борисовича, убедить того дать показания для вечернекватральной полиции, при этом не дать этой самой полиции арестовать его, а самое легкое – когда найдем, обеспечить ему защиту. Хотя убить его будут пытаться многие: Семенович и Кулиш объединили свои усилия, чтобы покончить с ним. Очень многое будет зависеть от того, насколько удачно у нас сложится с «Охотой на Севешина». А в этой части у нас с вами сплошные чудеса. Только Оляна была возле этой мифической верной избушки, но с ней до 19 июня мы поговорить не сможем. И единственная зацепка у нас – это Волошкины слова о том, что когда первого апреля в Киеве было где-то 40-45 минут часа вечерней выгоды, то в том месте растущая Луна находилась чуть ли не в зените. Да, и еще: вокруг была тайга, река и полуразваленный домик.

Неожиданно для всех Иштвана перебил (!) Юра Тулик:

- Ну, вообще-то это уже кое-что. У нас есть почти точное киевское время, и потенциально мы знаем положение Луны. По этим признакам мы можем определить географическую широту и долготу. Нам нужны только проекции этого места из Олянкиной памяти, чтобы определить стороны света и точно увидеть местоположение Луны на небосводе. Очевидно, что координаты мы получим только приблизительные. Бесспорно, это место находится на постсоветском пространстве, скорее всего – в России. Поэтому кто-то из нас должен будет отправиться в Москву, в архив Генштаба Вооруженных Сил России, где можно просмотреть аэрофотоснимки этой территории или топографические карты и сравнить их с проекцией из памяти Оляны.

Все настолько удивились такому большому количеству слов, вылетающих из рта Юриного, что буквально затаили дыхание. Конечно, одноклассники слышали Юрины ответы на уроках. Все знали, что разговаривать он умеет. Просто Юра Тулик – немного замкнутый и немногословный мальчик. Он никогда не тянул одеяло на себя, не проявлял инициативу и тем более никого не перебивал. А тут вдруг все сразу одновременно. Только Орест не понимал, в чем дело, да Надийка догадывалась, но вида не подавала.
 
- А чё вы удивляетесь?! – продолжил Юрик. – Я на днях проиграл Грынькив фант. А она загадала публичное выступление. Вот и отрабатываю.

- Як вчасно Надійка в тебе виграла! – первому умение говорить вернулось к Роме. – А я, соромно зізнатися, інколи грішив на неї, звинувачуючи у марнослів’ї. Щиро вибачаюся, Надійко. Продовжуй бути собою!

- Завжди прошу, - сказала Грынькив и с удовольствием показала львовянину язык.

- Идея, конечно, хорошая, но упирается она в невозможное, - Сережа Клименко был очень сосредоточен. – Ведь достать проекции из головы Оляны мы можем не раньше 19 июня. Но тогда мы не успеем до двадцатого вызволить с Березани этих друзей. А пока никто из нас не может к ней подойти. На ней сейчас висят два запрета: экзаменационный и кураторский. Нам никак не обойти их, разве что попросить самого Кривчука принести проекции от Оляны.

- Нам всем вместе не обойти запреты, - вновь принялся говорить Юра. – Но один Байтман может обойти экзаменационный запрет – ведь он староста. Если он будет технически обеспечивать экзамен, в качестве пособия, например, то он имеет право присутствовать там. Говорить он, конечно, с Волошкой не сможет, но мы напишем ей письмо на его одежде. А передать проекции она точно сумеет. Только нужно не забыть написать Волошке, чтобы она пару раз внушила ему что-нибудь из того, о чем ее спрашивали на экзамене.

- Хорошо, с этим я согласен, - сказал Сережа. – А как быть с кураторским запретом? Его не может обойти ни один из нас, даже Миха. Мы и подойти к Кривчуку не можем без его же разрешения. И только каникулы частично освобождают нас от его опеки.

- Да, обойти кураторский запрет мы не можем. Но этот молодой человек может, - Тулик показал рукою на Ореста. – Извините, я не знаю его фамилии. Он может напасть на Кривчука, перенести куда-то за пределы Украины и удерживать его там до тех пор, пока Байтман будет «общаться» с Волошкой.

- Як це – «напасти», «перенести» і «утримувати»? – Волошин даже побелел.

- Замечательная идея! – Иштван даже закричал от удовольствия. – Ребят, а вам не кажется, что Надийка заслужила подарок. Спасибо тебе, Надийка, за то, что подарила нам сегодня светлую голову Юры Тулика.
 
Эрдейи протянул Грынькив букет большущих ромашек, а в ответ получил воздушный поцелуй.

- Зачекайте, панове, - Орест был не на шутку встревожен. – Я розумію, що план подобається більшості, проте в ньому є… деякі кострубатості. Я ніколи у житті не нападав на людину, ніколи не брав людей у заручники і ніколи не утримував жодну особу силою. Крім того, я наполягаю вам зараз не на абсолютну відсутність досвіду в цих справах, а на неможливості зробити це все самому. Мені тільки вісімнадцять. У мене не дуже багато шансів у бійці з чоловіком зрі- лого віку, та й ще Верховним Хоронителем. Нехай навіть самозванцем.

- Да не бойтесь вы его, - успокаивала Волошина Женечка. – Этот Кривчук как-то раз нашего Мишку испугался. Он трус. Главное – показать ему, что у вас есть сила.

- Звичайно, сила в мене є, - гордо произнес Орест. – Вона у мене знаходиться у третьому термінаті. Мені навіть мати говорила, що коли я намагаюся справити на когось враження, я стаю схожим на хом’яка. Тому давайте не будемо обманювати себе: залякати його мені не вдасться. Тут потрібен інший підхід.

- Оресте, я вас слухаю, а бачу себе, - сказала Мелани. – Я можу давати тисячі дієвих порад іншим, а от коли потрібно надати пораду собі, тут виникають проблеми. Нам з вами не потрібно йти за думкою натовпу. Це не наш шлях. Гратися м’язами – то для денної кватри. Використайте проти Кривчука свою найсильнішу зброю: перший та другий термінат. Нехай при використанні «можливостей» і «людських відносин» нічого ефектно не літає, а ворога неможливо переконати скласти зброю. Нехай дехто навіть в нашому класі називають ці термінати дівчачими. Проте небагато людей, навіть дуже розумних і досвічених, знає напевно, на що саме здатна ця зброя.

Мелани наклонилась к уху Ореста и стала что-то быстро-быстро рассказывать юноше шепотом. Волошин живо реагировал на услышанное: сначала ожили его глаза, которые заговорщицки бегали из стороны в сторону, затем его лицо стало расплываться в улыбке, и в конце у него самого появились идеи, которыми он тут же поделился с Мелани также по секрету.

- Похоже, с Кривчуком у нас уже проблем нет, - вновь подытожил Иштван. – Тогда идем дальше. У нас есть вопросик, как говорят песты, на сто тысяч миллионов: где искать Шунина?
 
- Нигде, - вдруг ответил Андрей Берестовецкий.

- То есть, Дрюнь? Поясни? – Сережа тоже не понял харьковчанина.

- А то и есть, Клим, - начал объяснять Андрей. – Нам не найти его нужно, а чтобы он вышел с нами на контакт. Поэтому нам необходимо убедить его родню, близких, друзей в том, что мы ему не враги, а даже наоборот, и зла не желаем. Если мы будем ходить и задавать всем странные вопросы, дескать, а не знаете ли вы, где я могу найти Олега Борисовича – это прямой путь намекнуть Шунину: беги-ка ты, паря, подальше от нас подобру-поздорову. В той ситуации, в которой он сейчас оказался, друзья ему очень не помешают. А дружба с пестом его вообще может спасти.

- И че, Дрюнь, у тя уже есть идеи, к кому мы должны аккуратно подкатить? – спросила Лариса.

- Да че тут думать-то! Я знаю, где живут его родители. Мы ж с ним земляки, на одной улице жили. Здесь самое главное – говорить правду, ничего не выдумывать и не юлить. А его родня уже сама постарается передать ему суть нашего разговора.

- Отлично, Дрюнь! – оценил Иштван. – И когда ты собираешься с ними поговорить?

- Да вот с утра, думаю, я и отправлюсь. Только Лесю возьму с собой. Она с кем хочешь может наладить контакт.

- Добре, - согласилась Леся, - я з тобою.

- Чудово, друзі, - сказал Рома. – Якщо ми визначилися з головним, тоді давайте ще обговоримо деталі…


Глава 66


Вот уже с добрых полтора десятка лет Матвей Владимирович Кривчук со своей женой Лидией Федоровной хотели разойтись. Сначала супруги решили не разводиться только ради детей. «Какая- никакая, но у детей должна быть полноценная семья», - посчитали они. После такого решения скандалов в семье заметно поубавилось, ибо каждый ее член, даже сын и дочь, стали жить отдельной жизнью. Никто не интересовался делами друг друга, никто не перебрасывался друг с другом даже стандартными социальными фразами, никто друг другу не помогал. Эту семью очень долгое время объединяла только крыша над головой.

Странно, но такое сосуществование оказалось комфортным. И этот комфорт не могли разрушить даже беременность пятнадцатилетней дочери и проблемы с законом семнадцатилетнего сына. От Березани тогда Матвей парня спас. Правда, сразу же выставил его за дверь. Сыну тогда оставался месяц обучения до начала взрослой жизни. Сейчас ему 23 года, он где-то шастает по заграницам – любит потусоваться. А дочь родила, затем закончила обучение, вот уже два года работает на дневную кватру и живет с родителями.

День «Ч» наступил сразу после визита в их семейное жилище Верховных Хранителей дневной кватры. Анна Герасимова изрядно застращала тогда Лидию Федоровну. Именно это событие и послужило поводом вновь вспомнить о разводе.

Когда Матвей вернулся из своих мытарств по Приднестровью, дома его ждал неприятный сюрприз: жена уже успела избавиться от всех его вещей. В квартиру она его тогда не пустила, но и на развод не подала. Поначалу Кривчук устроился в отвратительном хостеле в резиденции утренней кватры на площади Победы. Но жить там долго он не смог и переехал в шикарное общежитие в Лавре. Однако работники вотчины Малума стали возмущаться: почему, дескать, Верховный Хранитель утра проживает в дневнокватральной общине. Матвею снова пришлось искать себе дом. А это оказалось делом весьма затруднительным: официально он был женат, то есть жилье он уже имел, а значит, получить разрешение на поселение или строительство где-либо в Украине не мог. Кривчуку пришлось поселиться на работе – прямо в собственном кабинете Дворца часа утренних ритуалов. И, естественно, об этом факте знали все, кто тем или иным образом был связан со Дворцом на Крещатом холме. А около месяца назад он наконец-то зарегистрировал в дневнокватральном суде заявление о расторжении брака.

С наступлением Евро-2012 Кривчука нервировало все происходящее вокруг, но больше всего его раздражали иностранные фанаты, особенно шведы. Прямо под боком его Дворца, возле Арки Дружбы Народов, организаторы футбольного праздника открыли так называемый шведский дворик, где любили собираться как песты, так и люди этого мира. Кроме того, несколько тысяч шведов поселились на Трухановом острове, напротив театра кукол, а официальная фан-зона чемпионата Европы по футболу расположилась на Крещатике – от Майдана Незалежности до ЦУМа. И целые сутки напролет в любую погоду и в любой степени алкогольного опьянения толпы потомков подданных Карла ХІІ брели через Крещатый парк то в одном направлении, то в другом, то одновременно в обоих.
Матвей Владимирович был близок к объявлению войны Швеции. В его голове постоянно рождались коварные планы. Как-то раз, уединившись у себя в кабинете, он представлял, что пестовские депутаты Верховной Рады приняли закон, в котором приравняли ответственность за увлечение футболом к владению огнестрельным оружием, а еще лучше к убийству по невнимательности. «Хотя на самом деле это всего лишь психическое отклонение, - контраргументировал он воображаемым народным избранникам-пестам, - и с футбольными болельщиками надо обращаться так же гуманно, как и с другими душевнобольными». Затем он представил совсем неприличную картинку, в которой вся моча футбольных фанов из всех стран, выпущенная в неположенных местах, вновь заливается в их мочевые пузыри, и от этой мысли Кривчуку стало совсем хорошо. Вдруг Матвей вспомнил, что у него еще на сегодня назначена одна встреча. Некий Эдвард Хэнк из Эдинбурга, помощник одного известнейшего целителя-психиатра Рори Джилкриста, записался на час вечерних заготовок впрок по личному вопросу. Кривчук удивился, когда прочитал в рекомендательном письме, что переводчик им не понадобится: мистер Хэнк замечательно говорит по-украински.

Верховный Хранитель был заинтригован. Ему было интересно, что нужно от его скромной персоны помощнику светила психиатрии.
Однако поначалу мистер Хэнк его разочаровал: рыжий, худющий, весь в веснушках, рост под 190 сантиметров, а самое главное – он совсем юн. Но раз пришел…

- Итак, чем я могу вам помочь, господин Хэнк? – cпросил хозяин кабинета, когда гость удобно уселся напротив него в кресло. – Я буду очень рад внести свою посильную лепту в работу господина Джилкриста.

- Так, пане Верховний Хоронителю, - сказал гость, - мій патрон зараз займається проблемою психічної стійкості у посадовців най- вищого рангу. І ми, його помічники, починаємо проводити опитування серед керівників кватр європейських держав.
 
- Извините, что перебиваю, но где вы так хорошо выучили украинский?

- Я та мій батько носимо прізвище Хенк, але дідусь мав прізвище Ганько. Ми з лемків.

- Понятно. Скажите, Эдвард, а вы кого-то уже опросили?

- Ні, сер. Ми тільки починаємо. Я щойно з літака. Містер Джил- кріст порадив мені розпочати з України, бо я розмовляю українською. А оскільки ви – Верховний Хоронитель години ранкових ритуалів, до вас я направив листа першому.

- А в Англии вы уже опрашивали ваших Герцогов?

- Звичайно, сер. Я був присутній на всіх опитуваннях, які проводив містер Джилкріст.

Матвей сомневался. Ему не хотелось отвечать на вопросы этому юнцу. Но, с другой стороны, имя мистера Джилкриста магически притягивало. К работе специалистов такого уровня хотелось быть причастным.

- А сколько это займет времени?

- Небагато. Ви навіть не помітите. Але, якщо бажаєте, то ми можемо зупинити час.

Гость улыбнулся, и вдруг у него оторвалась голова. От ужаса увиденной картины Матвей икнул, а голова юноши упала на пол и разбилась на мелкие осколки, будто хрустальная ваза. Затем его тело стало быстро разлагаться: сначала кожа на руках стала синеть и высушиваться, затем она полопалась, и из крупных расщелин потекла буро-зеленая жижа из мертвой ткани и прогнившей крови, которая мгновенно испарялась. Когда в костюме остался лишь скелет, фигура повернулась к Матвею Владимировичу, и прежним, очень даже живым голосом спросила:

- Пане Верховний Хоронителю, з вами все гаразд?

Но услышать ответ безголовый скелет в костюме не удосужился: он рассыпался, как карточный домик на ветру.

Матвей вжался в кресло. «Что вокруг происходит? Что это? Чье-то внушение? Глупая шутка? Или я начинаю потихоньку сходить с ума?» В этот момент кто-то или что-то прямо через кресло провело пальцем по его ягодицам. Кривчук рванул с места, но не смог этого сделать. Он посмотрел на кресло, на котором сидел, но его не оказалось. На самом деле Матвей возвышался над унитазом, который почему-то стоял посреди его кабинета. На нем сейчас были спущены штаны, и кто-то тянул вниз в канализацию его мужское достоинство.

Сначала Кривчук закричал от боли. Но через секунду, когда в мозги пришло понимание, что происходит на самом деле, Матвей издал такой истошный звук, что плохо стало не только ему самому, но и тому, кто уцепился за его гениталии, и тот ослабил хватку. В этот момент Кривчуком управляла паника. В один из приступов он рванул всем своим телом от унитаза, и у него получилось освободиться. Он подбежал к двери, но ее не оказалось на месте. Вместо нее он увидел голую стену. Тогда Матвей попытался запустить купол времени, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться и подумать, но у него ничего не вышло.

Кривчук сильно обрадовался этому факту. Это многое меняло. Остановить время он не мог только по одной причине: он уже находится под куполом. Значит, все, что сейчас с ним происходит – это неправда, это чье-то внушение. Правда, по какому из терминатов ему внушают, Матвей не понимал. С такими иллюзиями он имел дело впервые в жизни.

«Кто же это мог на меня так напасть? – подумал Верховный Хранитель. – Волошка? Нет, это невозможно. Она без моего разрешения и комнату покинуть не имеет права. Да и одноклассники ее отпадают… Тогда кто? Может этот мистер Хэнк? Наверное, он. Больше некому».

- Эй, мистер Хэнк, может, хватит уже, - крикнул Матвей, обращаясь к потолку. – Убирайте купол. Я же доказал, что я психически стойкий? Но никто ему не ответил. Вокруг не происходило ничего. Он все еще находился в своем разгромленном кабинете без выхода, посредине которого находился унитаз, а по полу были разбросаны чешуйчатые остатки от костюма и скелета мистера Хэнка. Кривчук попытался прибраться здесь при помощи своих терминатов, но ни один из них не работал. Матвей тогда даже подумал, что сейчас он, как пест, ничего не может делать, а сам находится под внушением.

Прошел час, может два, или три. Кривчуку сильно захотелось есть. На полу было разбросано несколько яблок. Они до того, как там очутиться, лежали на столе. Но Матвей понимал, что при запущенном куполе времени есть невозможно.

- Эй, мистер Хэнк, - закричал он еще раз в потолок, - а не пора ли поужинать? Купол уберите.

Но и в этот раз никто ему не ответил. Матвею пришлось ждать еще несколько часов, пока сон окончательно не сморил его.
 
Проснулся Кривчук в своем же кабинете с унитазом, где ничего не изменилось за это время. Есть хотелось очень сильно. Он поднял яблоко с пола, и недоверчиво посмотрел на него. С мыслью «Я сейчас точно поломаю себе челюсть», Матвей вонзил в него свои зубы, которые без труда прокусили тонкую кожицу фрукта.

Вот теперь Матвею Владимировичу стало по-настоящему страшно. Он сидел на полу в мятой одежде посреди разгромленного кабинета без выхода и жевал яблоко. Единственное объяснение, которое приходило ему в голову, пугало его больше, чем хватающая рука из унитаза: он стал пестом.

Внезапно исчез свет. Кривчук сжался. Он ощутил стену за своей спиной и какую-то ткань, которая свисала на него сверху. Но вокруг него стояла абсолютная темнота. Матвей протянул вперед руки, и они уткнулись во что-то твердое. Затем он случайно завалил что-то руками, и оно с грохотом упало на пол.

Послышались чьи-то приближающиеся шаги. Вдруг стена за спиной отъехала назад, и Кривчук опрокинулся на пол. В глаза бил неприятный свет, который ничего не освещал, а только раздражал его.

- Батюшки, - сказал старушечий голос, - а я уже думала, воры. А тут такой серьезный мужчина в костюме. Как ты сюда забрался, милок? Ты из делегации?

- Да убери ты от меня этот свет, старуха, - грубо произнес он и встал на ноги.

- Ты, милок, небось, в туалет шел, а попал в подвал, - продолжала женщина. – А тут немудрено и головой стукнуться. Только кто тебя закрыл – это вопрос. Ну че, пойдем к выходу. До дома ты хоть доберешься?

- Да меня вообще-то жена выгнала, - пожалился Кривчук. – Я в последние несколько месяцев у себя в кабинете жил.

- Ай-ай-ай! Ну, слава Богу, у тебя хоть кабинет есть, - старушка погладила мужчину по руке. – Ну, пойдем, милок, я тебя чаем угощу.

Матвей не мог понять, где он находится. Вроде и знакомое помещение, но все как-то по-другому, все как-то иначе.
Они подошли к мраморной лестнице и остановились.

- Слышь, милок, раз ты сюда шел, может, тебе в туалет надо? – спросила бабулька и включила свет.

Сначала Матвей не поверил своим глазам. На него смотрела и с ним разговаривала вахтерша-пест – работница театра кукол. Кривчук заорал, как резаный, и наутек бросился бежать на улицу. Он подбежал к входной двери, которая оказалась закрытой, начал трясти ее и биться в истерике. Старушка поспешила выпустить странного ночного гостя, но он активно мешал ей, а уговоров не слышал. Только через пару минут бабушке удалось справиться с замком, дверь распахнулась, и орущий Матвей Кривчук вылетел на улицу.

- Припадочный, - сказала ему в след вахтерша и заперла двери на дополнительные замки.

Свежий воздух подействовал на Кривчука отрезвляюще. Очень быстро Матвей понял, что его безумный крик привлекает ненужное внимание. На него то и дело оборачивались подпитые болельщики. Он спустился на улицу Грушевского и сел на гранитное ограждение. Что делать дальше, он не знал.

Рядом остановилось такси, из которого высунулся водитель и спросил:

- Может, куда подвезти?

- Куда? – не понимал Матвей.

- Ну, домой, например, - подсказывал таксист.

- Нет, лучше в Эдинбург, - Кривчуку пришла в голову идея.

- Ну, туда я не езжу, - с сожалением сказал водитель. – Но я знаю, откуда туда летают. Подвезти?

- Пожалуй, - согласился Кривчук и сел в машину. А про себя подумал: «Это все Джилкрист виноват! И только он может меня отсюда вытащить».

Через сорок минут Матвея доставили в аэропорт Борисполь.

- Триста гривень, - слова таксиста прозвучали приговором.

Кривчук совершенно забыл, что у пестов надо за все платить деньгами. Он знал, что у него нет ни копейки, поэтому оставался только один выход. Матвей открыл дверь машины и сделал вид, будто тянется за кошельком. Затем он резко выскочил из авто и побежал как можно быстрее по направлению к терминалу. Водитель же обреченно высунулся из такси и отправлял в бывшего пассажира отборнейшие ругательства.

Буквально в трех метрах от входной двери Кривчук наткнулся на знакомое лицо:

- Мистер Хэнк! – Матвей взял юношу за грудки. – Как тебе это только удалось перетащить меня в мир пестов?
 
- Не бийте мене, пан Кривчук, - заголосил тот. – Це все містер Джилкріст винен. І тільки він вам може допомогти.

- Так значит отправляй меня к нему, немедленно!

- Зараз все зроблю. Все зроблю. Я посаджу вас на літак. І містер Джилкріст поверне вас знову. Я не винен. Тільки не бийте мене…

С этими словами оба исчезли внутри телескопического трапа.

Через некоторое время мистер Хенк вернулся один и подошел к скучающей девочке:

- Все. Він вже летить.

- Браво,  Оресте!  Це  було  неперевершене  втілення  ілюзії! – Мелани даже похлопала в ладоши.

- Якщо Кривчук був би розумніший, він би здогадався, що за десять секунд неможливо здолати відстань між вхідними дверима терміналу і літаком.

- Ще він забув, як я і казала, що пести мають проходити паспор- тний контроль, а в нього навіть документів не було.

- Геніальна ідея, - восхитился Волошин. – Як я сам не здогадався, що за допомогою «можливостей» можна навіяти людині, щоб вона сама себе лякала. Адже тільки ми самі знаємо, чого ми боїмося найбільше.

- Ти також молодець. Ти вправно режисирував його «пестівські пригоди».

- До речі, Мелані, а звідки ти знаєш цих Рорі Джилкріста та його помічника Едварда Хенка? Джилкріст – це ж зірка світової величини.

- Завдяки моєму батькові. Він відправляв мене якось перевіритися. Йому дуже хотілося, щоб я виявилася соціально небезпечною. Проте давай не будемо про це. Краще пішли додому. За 20 хвилин Кривчук перетне кордон України, і Міша вже має збиратися до Олянки.


Глава 67


Все шло в точности по разработанному ребятами плану, хотя  Мише не без труда удалось получить у Оляны необходимые проекции. От присутствия одноклассника девочка находилась в настолько приподнятом состоянии, что совершенно не поняла, о чем ее просят друзья. Старосте пришлось несколько раз проделывать путь между Пущей-Водицей и Крещатым парком, чтобы сначала объяснить Волошке, что нужно сделать, затем – что такое «проекция», и, наконец, как можно достать ее из памяти. Да, Оляна понятия не имела, что это такое. С проекциями она столкнулась лишь однажды: когда ее изображение появилось в дневном вестнике. Но ей даже в голову не пришло поинтересоваться тогда: что, зачем и почему. Не до этого было Олянке в тот момент.

Матвей Кривчук слетал до Лондона и обратно. Уже на пятнадцатой минуте полета он понял, что его элементарно одурачили: никаким пестом он не стал. Гнев его был настолько сильным, что другим пассажирам пришлось Матвея обездвижить, дабы он не натворил чего, пока они находились в воздухе. В Киев Кривчук вернулся только спустя 5 часов – не было удобных рейсов.

Юра Тулик очень быстро определил приблизительные географические координаты верного дома Севешина по проекциям из Оляниной памяти: 55° с.ш. 86° в.д. Это действительно оказалась Россия, Кемеровская область. Люда Черенкова, Лариса Степанова и Сережа Клименко отправились в Москву в архив Генерального штаба Вооруженных Сил России. Однако несколько суток, проведенных под куполом, ничего не дали: снимки были очень старые, определить по ним что-то не представлялось возможным. А искать необходимо по новой аэрофотосъемке.

Люде пришлось обращаться за помощью к родственникам, которые живут в России. Те были немного удивлены необычной просьбой девочки, но, тем не менее, помогли, и уже через час ребята кружили на вертолете в нужном районе в сопровождении знакомого дяди Люды Черенковой и его песта-пилота. Начали они поиски вдоль русла реки Томь и ее притоков Заломная, Камжела и Барзас, но в первый день полетов ржавый грузовик со стрелой крана им на глаза так и не попался. Но на следующий день им повезло больше: долгожданная машина, наконец, обнаружилась на берегу речки Кельбес, и что самое главное – рядом находился сруб. Сережа попросил высадить их где-то поблизости, и уже очень скоро они втроем обустроили себе засаду, откуда наблюдали за, казалось бы, безжизненным домом. Позже, когда ребята убедились в присутствии Севешина, в Киев вернулась только Лора.

За несколько дней до этого визит Андрея Берестовецкого и Олеси Ситулецкой к родителям Олега Шунина прошел достаточно мило. Сразу ребята попытались успокоить уже немолодых людей, что специально   искать   их   сына   они   не   намерены,   но   у   них есть возможность защитить Олега. Его мама несколько раз прослезилась, а отец поблагодарил Андрюшу и Лесю за заботу об их чаде. Но, тем не менее, старики очень убедительно заверили ребят, что никаких контактов с Олегом за несколько месяцев у них не было. И видели они его в последний раз еще на Рождество.

Более удачной оказалась встреча Леси и Андрея с кузиной Олега Борисовича. Женщиной она оказалась жалостливой и немного наивной. И ненароком дала понять, что у нее есть возможность связаться с двоюродным братом. Поэтому ребята именно здесь приложили максимум усилий, дабы убедить женщину в своих самых лучших намерениях.

Ситулецкая и Берестовецкий вернулись в Пущу. Когда они отчитывались перед одноклассниками, ребята даже немного обеспокоились, а не переусердствовали ли парламентеры. Но, так или иначе, на третий день Олег Шунин лично вышел на связь с Берестовецким. Он предложил Андрею и Лесе встретиться в Приштине, Косово, в летнем кафе «Bosna» на проспекте Джорджа Буша. Ребята должны были ждать его за четвертым столиком справа от входа. В назначенное время Шунин появился в кафе лишь на секунду для того, чтобы взять ребят за руки и перенестись в другое место.

- Олег Борисович, - обратился к Шунину Андрей, - я так понимаю, нам бесполезно спрашивать, где мы находимся?

- Естественно, - ответил тот, и предложил ребятам сесть.

Они находились в небольшой полупустой комнате, в которой кроме стола и трех табуреток больше ничего не было. На столе стояли три пустых высоких стакана.

- Я тут на досуге тренировал свой четвертый терминат, - начал разговор ни о чем Шунин, - поэтому могу предложить вам коктейли. Мохито? Пина колада? Безалкогольные, естественно.

- Банановий молочний коктейль, будь ласка, - попросила Леся. – Якщо можна.

- А я, пожалуй, буду томатный сок, - сказал Андрей.

- Томатный сок? – удивился Олег.

- Да, томатный сок, - подтвердил Берестовецкий.

Шунин до этого дня считал, что томатный сок хорош лишь в сочетании с жареной картошкой. Поэтому он был удивлен, что его, оказывается, можно употреблять просто так. В отличие от пестов, рожденных в Советском Союзе, Олег в продуктовые магазины в счастливое время своего детства не захаживал. А поэтому он и не знал, что почти во всех гастрономах 1/6 части суши песты могли себя побаловать стаканом вкуснейшего томатного сока, который нужно было подсаливать самостоятельно, предварительно отскоблив от мелкой пиалы-солонки промокшую от постоянного соприкосновения с жидкостью соль.

Ребята с интересом понаблюдали, как сами наполняются их бокалы, а затем неловко немного пригубили содержимое.

- Итак, - наконец произнес Шунин, - чем могу?..

- Олег Борисович, у нас есть доказательства вашей невиновности, - начал Берестовецкий. – Наша одноклассница видела вашу жену уже после того, как вы побывали в своей квартире.

- Брось, Андрюша, - Шунин махнул рукой. – Ты сам прекрасно понимаешь, что слово несовершеннолетнего стоит меньше, чем ничего, если оно противоречит слову вечернекватрального сенатора.

- Але ми можемо її знайти, - подключилась Леся. – Ми знаємо точно, що її викрав Сєвєшин. І вже дуже скоро ми визначимо його місцезнаходження. І тоді…

- Ребята, - перебил Олег, - зачем вы здесь? Вы говорили моей двоюродной сестре, что можете помочь. Я этому очень рад. Но я должен понимать: для чего вам это нужно? Поэтому повторяю еще раз: зачем вы здесь?

Леся увидела, что Андрей захотел слукавить, и не дала ему возможности говорить:

- Нам потрібно, щоб ви зняли звинувачення з наших друзів.

- Каких еще друзей? – не понимал Шунин.

- Їх звинувачують у тому, що вони слідкували за вами.

- Ах, этих! Они, оказывается, ваши друзья?! Почему же они тогда меня преследовали?

- Вони не за вами слідкували, а за Сєвєшиним. Вам відомо, що Оляна…

- Это которая пест?

- Так. Так от: вам відомо, що Оляна і її друг Веслав Пітайчи з 19 до 31 грудня переховувались у Сєвєшина вдома?

- Нет, - Шунин был поражен.

- А відомо, що Сєвєшин здав Веслава Пітайчи гвардії?

- Нет.
 
- Наші друзі, що зараз перебувають на Березані, – це переважною мірою однокласники Веслава Пітайчи. Повірте, у них були підстави слідкувати за Сєвєшиним.

- И что вы хотите, чтобы я сделал?

- Ми хочемо, щоб ви дали свідчення в поліції, що наші друзі не бажали вам лиха. І що цей арешт – це непорозуміння. Причому зробити це потрібно якнайскоріше. Бо їх мають звільнити до 20 червня – дня, коли відбудеться дисциплінарна рада з приводу справи Оляни Волошки.

- Ребята, вы чего, совсем сдурели?! Какая полиция! О чем вы говорите! Я сегодня в первый раз за месяц на улицу вышел. А вы мне говорите, чтоб я появился на Бессарабке! Вы понимаете, что мой тесть меня просто убьет, а Кулиш ему в этом поможет? Да я никогда в жизни на это не пойду!

- А если мы вас будем защищать? – спросил Андрей.

- Это, конечно мило, но вас же потом всех повыгоняют и лишат защиты. Нападение на вечернекватральную полицию – это преступление. А как можно защитить меня и не напасть на полицию? Никак. Поэтому меня это тоже не устраивает.

- Тому ми хочемо спочатку знайти Сєвєшина, а точніше – вашу дружину.

- Отлично, - Шунин был неестественно спокоен и даже немного безразличен. – Вот когда найдете, тогда и поговорим.
Леся пристально посмотрела в глаза Олега, и в этом взгляде было больше любознательности, чем осуждения. Ситулецкая, вглядываясь в лицо Верховного Хранителя часа вечерних поисков и планов, старалась будто открыть для себя хотя бы первые страницы его души. Ей не нужно было пробовать человека на зуб, но достаточно только увидеть правду глубоко внутри его взора.

- Я вам дуже дивуюся, Олеже Борисовичу. Ви так сильно ризикували, щоб зустрітися з нами. А виявилося, що це все тільки для того, щоб показати нам свою байдужість. Напевно, ви відчули, що нам ваша допомога потрібна більше, ніж вам наша. Проте я хочу, щоб ви надалі не піддавалися власним ілюзіям. Давайте я вам покажу, що станеться в найгіршому для нас випадку. Отже, якщо ви нам допомагати відмовитесь, тоді Оляна, напевно, програє суд. Її виключать і позбавлять захисту. В цьому випадку нічна кватра буде піклуватися її долею. А тепер давайте задамо собі таке запитання: що це все означає для вас? Нічого. Ви як і були втікачем, так і залишитесь переховуватися. Тоді ви і надалі боятиметеся висовувати носа на вулицю і житимете в постійному остраху. А далі ви шкодуватимете, не знаходячи відповідь на декілька нав’язливих питаннь: чому я не став пестові другом, чому я не дозволив хоча б комусь взяти участь в моїй долі…

- Леся, - перебил девочку Олег, - я очень хочу вам помочь. Честно. Даже без всяких там «ты – мне, я – тебе». Но я боюсь за свою жизнь. Вы же меня просите, другими словами, пойти на смерть.

- Ні, Олеже Борисовичу, - ответила Ситулецкая, - ми вас запевняємо, що будемо захищати вас. Ви нам дуже потрібні…


Глава 68


На третий час слежки за избой на берегу Кельбеса появился Василий Севешин собственной персоной. Он, потягиваясь, вышел немного размять свои ноги. Видимо, засиделся, горемычный, у себя в домике.

Непродолжительный спор Сережи с Людой, нападать ли на Васю или послать ребятам записку, закончился тем, что Севешин попросту зашел обратно в сруб. Ребятам ничего не оставалось, кроме как позвать себе подкрепление.

Откликнулся весь класс с Волошиним в придачу. Очень быстро родился план. Ребята решили взять избушку под купол и держать Севешина с пленницей там до тех пор, пока те не проголодаются или не захотят в туалет. И тогда Василию придется самому сдаться. Ну, а чтобы самим ребятам не попасться в свои же сети, они решили периодически меняться. А перерыв между куполами делать настолько маленьким, что за это время невозможно было бы ни поесть, ни сходить в туалет.

Поскольку их сейчас было шестнадцать, ребята разделились по четверо. Первым останавливать время выпало по жребию квартету
«бета», поэтому Иштван подождал, пока Женя, Люда и Стефа переберутся к грузовику, и запустил купол.

- Василий Севешин! Сдавайся! – закричала Женя. – Ты окружен.

Но Севешин и не думал подчиняться. Судя по тому, как развивались события далее, он уже давно обнаружил слежку и оказался   готовым противодействовать. От первых же слов Евгении, верный дом повернулся к ней, весь напрягся и задрожал как при землетрясении. Какое-то время он пребывал в таком состоянии, но очень скоро сруб покрылся оранжевой краской, еще сильнее задребезжал, словно в исступлении, и выдавил из себя такую же, как и он, оранжевую смертельную молнию в Женечку Довженко. Иштван заподозрил неладное еще, когда изба сменила цвет. На молнию мальчик среагировал мгновенно: он оттолкнул Женьку и вместо нее сам получил порцию оранжевого смертоносного свечения. Люда и Стефа тут же подбежали к опрокинутому венгру.

- Иш! – в унисон заорали девчонки.

Стефа перевернула одноклассника и с удивлением обнаружила, что он смеется.

- Поймал оранжевую молнию… - состояние Эрдейи можно было назвать предистерическим. – Этой тупой развалине нужно знать, что у меня четвертый терминат не «человеческие отношения», а «ритмичность». И лупить меня нужно не оранжевыми молниями, а желтыми…

С последними словами Иштван расхохотался так, что успокоить его не представлялось возможным. Стефа обняла его, но это никак не помогло. К ним подползла Женька:

- Бог мой! Иш спас мне жизнь. Это в меня избушка запустила оранжевую молнию, а Иш принял ее на себя. Как он?

- А ти не бачиш? – грубо ответила Стефания. – Він не може прийти до тями. Не може заспокоїтися.

- Девочки! – вдруг закричала Люда. – Купол! Его нет.

Никто из них сперва и не придал значения, что Иштван, получив адресованную не ему порцию в виде сгустка негативной информации по Женечкиному четвертому терминату, отпустил время. Люда сразу же, как самообладание вернулось к ней, вновь запустила купол.
Но как только она это сделала, в полуметре от нее в гравий вонзилась очередная смертельная молния, теперь уже черного цвета. Девочка ойкнула и тут же потушила исходящий из ее ладошки серебристый свет.

И тут Люда, Стефа и Женя увидели совсем невероятную картину. Дом, который, без сомнения, существовал и в мире пестов, самостоятельно, без чьей-либо помощи грозно передвигался в их сторону, оставляя за собой глубокую борозду от своего   фундамента.
 
Стефа хотела запустить в него грузовик, но ей, как впрочем любому человеку этого мира, не поддавались предметы из мира пестов, находящиеся вне купола времени. Люди не могли менять пестовскую реальность. Но этому срубу, казалось, было наплевать на законы природы обоих миров. Изба издавала такой скверный скрипучий звук, что у ребят начинали чесаться изнутри уши. Когда до укрытия, в котором пребывал сейчас квартет «бета», домику оставалось преодолеть не больше 30 метров, к ребятам прибыло подкрепление. Одноклассники не совсем понимали, что происходит, поэтому решили вмешаться в полном составе.

Роме Косевичу понадобилась всего пара секунд, чтобы оценить сложившуюся ситуацию как критическую.

- Нам треба терміново покинути це місце, - безапелляционно сказал он.

- Ромыч, ты че, - не понимал Сережа. – сдаваться без боя?!

- Який, нафіг, бій! – не унимался Косевич. – Ця хатинка вірна. На неї не можна нападати термінатами. Це для неї, як пугою по воді лу- пити. А нас вона вмить повбиває. Її зараз тільки пести зупинити мо- жуть. Гей, народе, відходимо!

Ребята нехотя взялись за руки и перенеслись в резиденцию ночной кватры Украины. Настроение у одноклассников было препаршивое. Ребята заходили в столовую на первом этаже хостела, и усаживались в свои кресла. Иштвана уложили на один из диванов.
Постепенно к нему возвращалось самообладание, и смеяться мальчик перестал.

- Ром, неужели ничего нельзя было сделать? – спросил Сережа.

- А що тут зробиш, - ответил львовянин. – Ми були на території іншої держави. Наш захист там не діє. А ця клята хата вміє жбурляти смертельні блискавки. Якби ми там залишилися, то полягли б усі.

- Ромыч, а ты серьезно думаешь, что та хатынка умеет бросать молнии по всем восьми терминатам? – поинтересовалась Лариса.

- Я знаю нашу Олянку, друзі, - обреченно произнес он. – Можливо, поки вона вміє керувати своїми слабкими термінатами ще не іде- ально, але той рівень, що вона показує на уроках, цілком достатній для того, щоб ця вірна гидота могла повбивати кожного з нас. Вже на даний момент дуже небагато людей можуть зрівнятися з нею у майстерності. А в Україні таких одиниці. Ми не можемо протистояти цьому вірному домові. Він нас знищить. Тобто я хочу сказати, що наш план із Сєвєшиним зазнав повного фіаско. У нас залишилося до слухання два дні, тому ми маємо супроводити Олега Борисовича до центрального офісу вечірньокватральної поліції на Бессарабці.

- Погоди, Ром, - остановил товарища Мисюра. – И че у нас, совсем все плохо? Давай пока оставим Шунина в покое и вернемся к дому. Неужели ничего нельзя сделать? У меня, например, первое, что приходит в голову: если у нас нет защиты против этой, как ты там ее назвал «гыдотки» в России, то почему мы не можем перенести ее в Украину?

- Тому що ми не можемо навіть наблизитися до неї, не те що перенести, - отозвался Косевич. – До того ж, а чи ти знаєш, як нам це зробити? Яким чином нам перенести предмет, котрий належить світу пестів, з Кузбасу до Киева за два дні? Навіть ще менше. Потрібно, щоб він уже сьогодні бут тут. Так, теоретично це можливо. Але! Запитай у Сергія, Лори чи у Люди, скільки пестів вони бачили в цьому районі навколо того місця, де вони знайшли Сєвєшина? Майже нікого. Тобто елементарно: щоб загрузити це лайно на гвин- токрил, у нас немає робочої сили. Далі. Де ми будемо шукати літак з Кузбасу в Україну? Хто з пестів за це буде платити? Адже не забу- вайте, друзі – в світі пестів панують гроші.

После этой пламенной речи Роман обреченно рухнул на диван и продолжил уже спокойнее:

- Найогидніше, що навіть якщо ми з вами розробимо до кінця цей план і все це виявиться реальним, ми все одно не встигнемо. Бо сьогоднішній вечір – це останній час для відвідання резиденції вечірньої кватри. А за шість годин такі справи не роблять.

- Ромцю, зачекай, а чому ми не можемо попросити когось в Росії допомогти нам? - предложил Коля. – Чому ми не можемо звернутися до того ж Людочкиного дяді. Напевно, ще в когось із нас є там родичі.

- Колю, ти розумієш, як це небезпечно для будь-кого, хто не знаходиться під захистом, - объяснил Косевич. – Тобто ми можемо звернутися за допомогою тільки до таких, як і ми, неповнолітніх студентів. Ти впевнений, що середньостатистичний студент впорається з цією вірною хатою? Ось у тебе, Колю, є молодша сестра. Скільки їй зараз?

- Вісім.

- От якби б вона була на два-три, навіть п’ять-шість років старша, ти б їй довірив би таку справу?
 
- Ні.

- От бачиш. Це небезпечно навіть для людини, що знаходиться під захистом. Ми цим займаємося, тому що ми найкращі. Вплутувати в наші справи інших – то не є правильно. Тому, друзі, повторюю востаннє: в нас з вами немає іншого вибору – ми маємо спланувати наш візит на Бессарабку. До речі, а Шунін взагалі давав нам на це згоду?

- Ні, - ответ Леси Ситулецкой прозвучал как приговор.


Глава 69


Оляну Волошку аттестовали ровно без одной минуты шесть утра по пестовскому времени 19 июня 2012 года. Все произошло так, как и хотел Верховный хранитель часа утренних ритуалов Матвей Кривчук. Теперь и у нее официально начались каникулы. Правда, завтра, 20 числа, они могут также официально закончиться, ибо каникулы бывают только у студентов. И если день грядущий принесет девочке потерю этого статуса, то…

Что будет, если она перестанет быть студенткой, Оляне думать не хотелось. Поэтому она гнала подобные мысли сразу же, как начинала отдавать себе отчет, что они каким-то образом проникли в ее голову. Ребенок в таком случае сразу же говорил себе «Стоп!» и заставлял себя очистить свои мысли от дурного.

Оляна сразу же после «освобождения» отправилась в Пущу-Водицу. Не обнаружив там одноклассников, девочка с досадой принялась искать хоть кого-нибудь, кто мог бы знать, где находится ее класс. В результате она обнаружила только Абульхаира и Таймаса, но они понятия не имели, куда отправились ребята. Оба ее защитника в библиотеке о чем-то яростно спорили друг с другом, но как только появилась Оляна, юноши превратились в саму учтивость.

- Да, Олянка, - под конец разговора вспомнил Таймас, - наш дедушка просил тебя зайти к нему сразу, как ты появишься. Он сказал, что это очень важно, и попросил найти его немедленно.

Олянка так сильно разозлилась на эту просьбу, что, проходя через сад, разнесла в пух и прах три клумбы с тюльпанами. Прошлой ночью в предвкушении свободы она не смогла себя заставить уснуть. Поэтому сейчас она была одновременно и взбудоражена, и изнемогала от усталости. Вид растоптанной красоты воздействовал на Оляну отрезвляюще, и она поспешила вернуть клумбам прежний вид. Правда, девочка немного перестаралась и подарила бедным цветочкам немного своего настроения. Поскольку расположение духа у нее тогда было не самое лучшее, то эти тюльпаны до сих пор бросаются на прохожих, плюются и обзываются оскорбительными кричалками.

Равиль Ислямович первым делом поинтересовался у Оляны, почему она злится.

- Да потому что я прихожу домой, где меня не было 8 дней, рассчитываю увидеть друзей, а никого нет. Где Лана? Где Сюр, Клим, Миха, Женька-Довженька? Мне даже некому рассказать, как мне было плохо, как мне было одиноко! Но самое главное – никто не узнает, как мне было скучно!

Если в начале ответа у Оляны глазки просто покраснели, то к концу оттуда уже лилось множество маленьких, хрупких слезинок. Иззетов поспешил обнять и поддержать ребенка. Он, совсем как папа, гладил ее короткие светло-русые волосики, несильно прижимал к себе за угловатые и немного нескладные плечики, и даже целовал в макушку. Старейшина понял: разговора не будет. Сейчас Оляна находится в плену усталости и своих несбывшихся ожиданий. Но, может, оно и к лучшему…

Оляна вдруг ощутила снизошедшую на нее ночную синеву. Ее окружали бархатные облака. Она парила. В воздухе движения не было никакого: было ни душно, и ни свежо. На языке крутилось только одно слово – блаженство.

Девочка закрыла глаза. Чувства, эмоции, которые бушевали в ней еще минуту назад, казались настолько далекими и настолько ненужными, что память сама отказывалась сохранять о них следы. Сейчас хотелось думать о нежном лунном свете, о дорожке, играющей на волнах, о вкусе и запахе облаков и о струящейся из них ласке. И только хрипловатый, но приятный голос старой татарки, поющей колыбельную, подсказывал Оляне, что это только внушение:
 
Menim k;;;k q;z;ma, ayneni,
Neler aytsam yara;;r, ayneni.
Menim q;z;m  yuqlas;n,
ayneni, Q;rm;z; g;ller qoqlas;n, ayneni.
;sip, b;y;p ketken so;,
ayneni, Qartanas;n yoqlas;n, ayneni.
Ay-ya, ay-ya, ay-yas; ayneni,
Ne zaman tiyer faydas;, ayneni.
Yaz tiymese, q;; tiyer, ayneni.
A;;qmas;n anas;, ayneni.

Моя маленькая дочь, баю-бай,
Сейчас разговаривать не к лицу, баю-бай.
Моя девочка спит, баю-бай.
Красавица моя, красная роза, баю-бай.
Ты станешь взрослой и в конце уйдешь, баю-бай,
Будешь навещать бабушку, баю-бай.
Баю-баю-баю-бай,
Когда найдешь в этом прок, баю-бай.
Лето притронется, зима заденет, баю-бай.
Все это – материнская спешка, баю-бай.
 
Но она была не против таких иллюзий. Только любящий человек способен на подобную нежность.

Проснулась Оляна уже вечером. Она это поняла по сумеркам. С удивлением обнаружив себя не в своей комнате, а в кабинете Иззетова, девочка какое-то время приходила в себя, вспоминая обстоятельства, при которых она здесь очутилась. Но все это казалось ей таким далеким. Как же она хорошо спала! Какие же ей прекрасные снились сны!

- Я вижу, ты уже проснулась! – бодрый и даже праздничный голос Равиля Ислямовича окончательно вернул ребенка в реальность. – Как твое настроение? Как ты вообще себя чувствуешь?

- Спасибо, хорошо, - Олянка потянулась и смачно зевнула.

- Вот и отлично! – Старейшина подошел к девочке и сел рядом. – Оляночка, я хочу попросить тебя об одном…

- Да, конечно.

- Я хочу, чтобы ты завтра на дисциплинарном совете, когда коллегия будет зачитывать вердикт, была чрезвычайно внимательной. И как только ты поймешь или тебе кто-либо из друзей намекнет, что все складывается не так, как мы рассчитываем, пожалуйста, запусти купол, перенесись сюда или просто исчезни, но самое главное – держись подальше от Лавры.

- Погодите, Равиль Ислямович, мне так много сразу хочется вам задать вопросов, что я даже теряюсь…

- Я понимаю, что тебя беспокоит. У меня есть опасения относительно того, как завтра проголосует вечер. Поэтому, скажу тебе откровенно, у меня очень плохие предчувствия.

- Я даже не об этом… Равиль Ислямович, как же так? Почему суд состоится в Лавре? Это же несправедливо?

- Я думал, ты об этом знаешь. Таков закон. Суд обычно происходит на территории либо истца, либо ответчика. В нашем случае инициатором дисциплинарного совета была дневная кватра, поэтому логично, что и слушания пройдут в резиденции дневной кватры. Но если бы ты обратилась с инициативой перенести суд на площадь Победы, то, вполне вероятно, тебе бы пошли навстречу. Извини, я не знал, что для тебя настолько это принципиально!

- Да я вообще об этом не знала. Я думала, что у вас для судов есть отдельные здания. И как же я исчезну из резиденции, если по всем правилам мгновенное перемещение по этой территории запрещено?

- Оляна, ты же понимаешь, что все это очень серьезно. Это именно тот случай, когда лучше нарушить пару глупых правил, чем лишиться жизни.

- Понятно. Хорошо, я учту. Равиль Ислямович, а почему вы не уверены в голосе вечерней кватры?

- По тому, насколько неестественно любезными со мною были Сенаторы. На днях я с ними встречался. Семенович сейчас потихоньку от дел отходит, и балом там правит Кулиш. Так вот, Леонид Тарасович, на мой взгляд, лукавил, когда пытался уверить меня в том, что они проголосуют против твоего исключения. Понимаешь, Олянка, Кулиш лишился единственного политического оппонента, и это настолько развязало ему руки, что он начал играть по-крупному. У него сейчас нет сдерживающего фактора. Сейчас он находится в интересной ситуации: он является единоличным лидером самой демократичной кватры, но, по сути, превращается в диктатора, в Малума. Но, в отличие от Виктора Афанасьевича, для Леонида Тарасовича все закончится с первой его ошибкой. Ибо вечер никогда не позволит сделать из себя день. Это все равно, что заставить феминистку жить по законам Шариата. Ее  легче убить. У Кулиша никогда в жизни не будет столько власти, как у Малума. Но сейчас его ослепила победа над конкурентом. И не просто победа, а абсолютная победа. А ничто так хорошо не заглушает наш голос разума, как собственные успехи. Скажу тебе честно: я понятия не имею, что он задумал. Я не знаю, как он собирается из этого голосования извлечь свою выгоду. Но я увидел, что ничего хорошего тебе ждать от него не стоит.

- То есть у меня нет шансов?

- Есть. Очень многое будет зависеть от того, как поведут себя Верховные Хранители вечерних часов. Если они единогласно не поддержат голос своего представителя, то он не засчитается. И здесь, я тебе скажу, у тебя есть шанс. Шунина, понятное дело, на слушании не будет, а вот Сорочинская, Жуковский и Стеценко уверили меня, что они тебе не враги. Они обещали вступиться, если представитель вечера, то есть Кулиш, будет к тебе несправедлив и проголосует против интересов вечерней кватры. А этих троих я знаю уже очень давно – на них можно положиться.

- А как проголосуют другие кватры?

- Ну это же очевидно, Оляна. Кто бы ни представлял утро, он будет голосовать в унисон с Малумом. Именно Виктор Афанасьевич обычно на таких значимых мероприятиях, как разбирательство по твоему делу, представляет день. Я надеюсь, у тебя отсутствуют иллюзии, насчет того, как именно они проголосуют. Ночь командировала на дисциплинарный совет твоего покорного слугу, и мое мнение, я уверен, ты знаешь. Поэтому все зависит только от вечера.

- Ладно. Я поняла. Если это все, Равиль Ислямович, то я пойду. Мне еще свой класс найти нужно. Вы, кстати, не знаете, куда все мои одноклассники подевались?

- Погоди, Олянка. Где твои одноклассники, чем они занимаются, я не знаю и не хочу знать. Я их предупредил: все свои замыслы держите в секрете, особенно от властьпредержащих, и еще более особенно – от меня. Я знаю только, что они ушли вчера вечером и до сих пор не появлялись. Но я тебя прошу: не ищи их сегодня. Вообще не выходи сегодня за пределы резиденции. Понимаешь, волнуемся не только мы. Но и наш противник тоже переживает. А когда люди пребывают в таком состоянии, в голову лезут плохие мысли. Останься в Пуще, Олянка. Не стоит сегодня испытывать судьбу. Тем более ты понятия не имеешь, куда тебе идти и где искать.
 
- Хорошо, - обреченно произнесла девочка. – Я могу идти?

- Да, ступай, - сказал Иззетов, и когда Оляна подошла к двери, он дополнил. – Лучше проверь, как там подготовились к слушаниям Абульхаир и Таймас.

Олянка кивнула в ответ и вышла. На улице уже было темно. Девочка посмотрела на звездное небо, полную луну. Затем она вдохнула полной грудью и покорно поплелась к внукам Равиля Ислямовича.


Глава 70


Ясное теплое утреннее солнышко зайчиками играло по брусчатке. Листья на деревьях застыли в ожидании ветра. Все вокруг было настолько размеренным, что даже песты – туристы и паломники – молчали в унисон с выдающимся антуражем Киево-Печерской Лавры.

Звонкий цокот Оляниных новых туфелек по мощеной мостовой не давал девочке сосредоточиться. Сейчас ее беспокоило сразу несколько десятков одинаково важных вопросов, на которые она не находила ответа. Хотя на личике девочки и зафиксировалась крайняя степень отрешенности, до этого состояния Олянке было очень далеко. На самом деле такой отпечаток стал возможным только благодаря мощному внушению со стороны Ольги Викторовны Мартыненко, ее бывшей преподавательницы, которая сейчас держала ребенка за руку. Ольга Викторовна любезно согласилась сопроводить Оляну от Пущи-Водицы до Лавры. К тому же она находилась в списке Оляниных защитников, и поэтому ей был разрешен вход в зал суда. На самом же деле присутствие рядом Мартыненко имело цель всего лишь сбить с толку оппонентов: истцы до последнего момента не должны были знать, кто именно будет вести защиту.

Они миновали церковь Рождества Пресвятой Богородицы, и у Оляны защемило в груди. Почти на три месяца этот храм стал для нее с Питом домом. В один миг все мучившие девочку проблемы вдруг стали второстепенными. «Да что они вообще значат по сравнению с Питом?» Отрывистыми, дискретными движениями она нашла под блузкой кулон подаренный Мелани, вытащила наружу и открыла его. На третьей странице собранным умным взглядом по-прежнему смотрел на девочку Веслав Питайчи.
 
Олянка остановилась. «Ты не мог умереть, Пит. Ты же такой умный. Ты наверняка что-то придумал. Ведь так?» Девочка поцеловала проекцию Пита. Но перед тем, как закрыть кулон, Оляна обратила внима- ние на то, что листочки в нем стали прилегать друг к другу плотнее. Она перевернула соседнее изображение Ланы и увидела на следующих страницах портреты Сережи Клименко и Валеры Мисюры. Ребенок пролистал далее и обнаружил в кулоне весь свой класс, друзей из даль- него Махно, Абульхаира, Таймаса, Равиля Ислямовича и своего быв- шего куратора. Ей даже показалось, что страниц стало значительно больше, чем было изначально. От увиденного Оляна испытала приступ внезапно навалившегося на нее счастья.

Будучи под впечатлением, девочка даже не обратила внимание ни на огромные двери резиденции дня, ни на исполинских размеров холл и его убранство, ни на большое количество гвардейцев, охраняющих сегодня покой Владыки. Только голос секретаря Малума вернул ее к реальности:

- Оляна Александровна, вы можете дать нам список ваших гостей?

- Что?

- Нам нужен список гостей с вашей стороны. Если вы кого-то не впишете, этот человек не сможет попасть в зал заседаний.

- Но я вам уже отправляла список защитников!

- Извините, но это другое. Защитники будут вас защищать, а гости только присутствовать. На разбирательство вашего дела нельзя попасть просто так с улицы. Нужно приглашение.

- Я поняла, - сказала Оляна.

Она быстро вспомнила, что из тех людей, кто мог бы ее поддержать, среди защитников не было только одноклассников, поэтому через ми- нуту она протянула секретарю список из 15 фамилий. Тот принял лист бумаги с благодарностью и предложил Оляне провести ее в зал. Ольга Викторовна же такой чести не удостоилась.

Вход в помещение, переоборудованного для дисциплинарного процесса, находился в конце холла. Как и все в вотчине Малума, оно было гигантских размеров. Одни потолки находились на высоте 20 метров. При желании на этом месте можно было бы оборудовать хоккейную или баскетбольную арену на 20-25 тысяч зрителей. В отличие от темного и немного угрюмого холла, здесь преобладал белый мрамор. Оляне сперва даже показалось, что она замерзает, несмотря на то, что на улице было +26°. Окна зала были обращены в сторону  монумента Родины-матери, и сейчас в них заглядывало солнышко, которое пред- усмотрительно обходило единичные облака. Благодаря яркому освеще- нию и белизне стен у Олянки создавалось впечатление близкого присутствия некой божественности. Она себя чувствовала никчемно- маленькой среди этого райского великаньего приволья.

Секретарь провел ребенка к месту ответчика. Оляна уселась в кресло, которое больше походило на трон царя атлантов, и оно медленно подвинулось к ненормально огромному столу из такого же белого мрамора, что и стены. Девочка осмотрелась. Она находилась ровно посередине круглого зала. «Словно клоун в цирке», - подумала она. Перед нею на небольшом постаменте стоял еще один стол, как и у нее, но только раз в пять шире. Четыре кресла по ту сторону стола указывали на то, что там будут сидеть судьи: представители своих кватр. По бокам вдоль стен отводились места для Верховных Хранителей: справа 8 и слева 8. Оляна это поняла, так как над каждым из 16 сидений висел гобелен с гербом своего часа. За спиной у девочки сиротливо, как для громадного объема зала, стояли около сотни стульев для зрителей. Чуть позже Оляна узнает, что мест для гостей процесса предусматривалось 125: по 25 от каждой кватры плюс еще 25 от обвиняемой. Между ответчиком и судьями находился маленький столик для стенографиста, за которым сидела немолодая крашеная шатенка. Префектов здесь не было и в помине, зато дневных гвардейцев, стоящих по периметру зала, девочка насчитала 137. На них сегодня были одеты старомодные, под драгун, металлические кирасы и медные шлемы с плюмажем из кон- ского хвоста. Спереди на головном уборе заклепками крепилась бляха с римской цифрой «II», высеченной на фоне украинского трезубца. Броня носилась поверх парадного ярко-красного кителя, к манжетам которого пришивались знаки различия. Черные поблескивающие брюки заправлялись в идеально чистые и такие же жгуче-черные сапоги. Гвардейцы, как на подбор, были одинакового роста. Они стояли смирно, не шевелясь, словно статуи.

Ровно в полдень ближайший к судейскому столу дневной гвардеец торжественно промаршировал к стенографистке и красивым зычным басом произнес:

- Починається дисциплінарна рада «Денна кватра України проти Волошки Оляни Олександрівни». Прошу верховних Хоронителів зайняти свої місця.
 
Под праздничный марш в зал вошли облаченные в мантии Верховные Хранители. Шунина среди них не оказалось. Его место все время оставалось незанятым. Также пустовало еще одно кресло…

- Встати! Суд іде! – патетично промолвил гвардеец. – Представниця ранкової кватри у раді Верховна Хоронительниця години ранкових діянь Войнаровська Аурора Костянтинівна.

Аурора влетела в зал, словно реактивный самолет. Ее песочная мантия из атласа не успевала за хозяйкой, а оранжевая бахрома пощекотала волосы нескольким зрителям, сидящим вдоль широкого прохода.

- Представник денної кватри у раді Володар дня Малум Віктор Афанасійович.

В красно-серебристой мантии Малум выглядел властителем мира. Сегодня он казался по-особенному ухоженным и даже по-царски изнеженным. Его выдавал лишь взгляд хищника.

Оляна беспомощно твердила себе под нос: «Это только психическая атака. Еще ничего не произошло», – но это не помогало. Ей было страшно. Она не понимала, почему она должна оставаться один на один с этими неприятными людьми. Но очень скоро эти мысли изменились на: «Как такое вообще могло произойти?! Как только смогли стать управителями ценностей такие люди, как Аурора?! Ведь нормальных людей всегда больше. Почему двумя кватрами из четырех руководят отъявленные негодяи?!»

- Представник вечірньої кватри у раді Спікер вечірньокватраль ного Сенату Куліш Леонід Тарасович.

Это была первая встреча Кулиша и Оляны. Хотя в тот момент, когда Леонид Тарасович, не спеша, заходил в зал, девочку беспокоили другие мысли, она про себя отметила, что спикеру уже было за 60, он имел правильные черты лица и безобразную неискренную улыбку политика. Он был в меру худ, в меру полон, в меру высок и в меру красив. Единственное что его портило, – это зелено-золотая мантия. Она делала из него живой памятник. Оляне даже хотелось попросить Сенатора принять подобающую позу или возложить к его ногам цветы. Когда Кулиш уселся, они даже встретились глазами. Леонид Тарасович весело подмигнул девочке, но Оляна все равно почувствовала фальшь.

- Представник нічної кватри у раді Старійшина Іззетов Равіль Іслямович.
 
Сразу как нога Старейшины ступила в зал, для Оляны все поменялось: она теперь не одна. От Равиля Ислямовича веяло добродушием. Девочке даже показалось, что один только вид шоколадно-сливочной мантии взбесил Аурору. Но Оляна была счастлива.

- Волошко Оляно Олександрівно! Підведіться! – девочка подчинилась. – Денна кватра звинувачує вас у поведінці, недостойній студента, та підробленні документів при вступі на навчання. Оголосіть по одному своїх захисників.

На столе перед Олянкой появился отправленный ею несколько недель назад список своих защитников. Она взяла его в руки и громко прочитала:

- Питайчи Веслав Юльевич…

- Отвод, - неожиданно перебил девочку Владыка. – Дневная кватра дает Веславу Юльевичу Питайчи отвод, так как неизвестно, где он находится. Защитником не может быть человек, которого нет в зале суда. Оляна Александровна с таким же успехом может приглашать в этом качестве своих родителей-пестов.

- Підтримую, - сказала Войнаровская.

- Підтримую, - неожиданно согласился с Малумом Кулиш.

- Жуков Валентин Максимович…

- Отвод, - вновь не унимался Малум. – Этот человек находится на Березани под следствием. По этой причине он не может присутствовать здесь.

- Но погодите, Виктор Афанасьевич, - вступился Иззетов. – Это ничего не меняет. Господин Жуков не является заключенным. То есть он может покинуть Березань в любой момент. В том числе и в течение этого процесса.

- А если мы будем вынуждены остановить время? – контраргументировал Владыка. – Тогда господин Жуков не успеет в любом случае. Насколько мне известно, сегодня утром этот человек все еще находился на Березани, и не было никаких предпосылок для его освобождения в течение этого дня.

- Підтримую, - громко произнесла Аурора.

- Підтримую, - снова согласился Леонид Тарасович.

- Мостовая Алена Эдуардовна…

- Отвод…

- Каревских Николай Петрович…
 
- Отвод…

Всем ребятам, сидевшим на Березани, Малум дал отвод и был поддержан и Войнаровской, и Кулишом.

- Иззетов Абульхаир Басырович.

- Отвод, - не унимался Владыка дня. – Защитник не может иметь родственников среди судей.

- А какое это имеет отношение к ответчице? – ласково спросил Старейшина.

- Никакого. Но если останутся в защитниках ваши внуки, то я буду настаивать на отводе представителя от ночной кватры, Равиль Ислямович. То есть вас.

- Да ради Бога! – вдруг согласился Иззетов-старший. – Я поддерживаю ваш отвод меня. И чтобы все было по закону, Аурора Константиновна, проголосуйте теперь и вы, за отвод официального представителя в совете от ночной кватры.

- Я… я… підтримую, - Войноровская чувствовала какой-то подвох.

- Вот и отлично! – снова заговорил Старейшина. – Поверьте, свято место пусто не бывает. По правилам ночной кватры принимать решение от ее имени на этом суде доверено было мне. Но я получил официальный отвод. Поэтому я передаю право голоса от ночи на данном дисциплинарном совете служащей ночной кватре Мартыненко Ольге Викторовне. Ольга Викторовна, я прошу вас, наденьте этот балахон и займите достойное вас место.

Опешившая преподавательница будто окаменела. Иззетову пришлось подойти к ней, накинуть на нее мантию и буквально за руку перевести девушку из зала на трибуну.

- Хорошо, - сказал Малум, - Ольга Викторовна может представлять здесь ночь.

- Это уж точно не вам решать, Виктор Афанасьевич, - все еще ласково произнес Старейшина.

- В таком случае, Равиль Ислямович, - обратился Владыка, - я прошу вас покинуть зал суда. Вы здесь не можете находиться в любом другом качестве, кроме как представителя своей кватры. Вас нет в других списках. Я прошу дневную гвардию проводить Старейшину.

- Увольте, Владыка. Я пока еще могу сам перемещаться, - старший Иззетов развернулся и подошел к Оляне. – Ты только ничего не бойся. Доверься Абульхаиру и Таймасу. Они не подведут. Я знаю.
 
Затем он поцеловал ребенка в макушку и вышел прочь из зала.

Сразу, как за ним закрылась дверь, басистый гвардеец произнес:

- Я прошу Іззетова Абульхаїра Басировича приєднатися до своєї підзахисної.

Юноша преодолел расстояние до ответчицы быстро, сел на появившуюся рядом с нею скамью и пожал девочке руку.

- Иззетов Таймас Басырович…

Возражений против второго внука Раваиля Ислямовича не последовало, и вскоре он тоже подсел к брату и Оляне.
Последующим кандидатам в защитники, коими были учителя, Малум также дал отвод. По непонятной для Оляны причине никого из преподавателей, кроме Ольги Викторовны, в зале не оказалось. Мартыненко уже не могла быть защитницей.
Как выяснилось позже, все учителя были арестованы по надуманным обвинениям дневной гвардией, и находились здесь же, в темницах резиденции. Мартыненко избежала их участи только потому, что последнюю неделю безвылазно находилась в Пуще-Водице. Об этом ее лично попросил Иззетов. Предусмотрительность Старейшины снова сыграла в пользу Олянки и сокрушила планы Владыки оставить ребенка перед судом в одиночестве – без защитников.

- У захисту будуть відведення чи протести? – спросил гвардеец-ведущий.

- Да, - Таймас встал со своего места. – Мы отводим обвинение в подлоге документов. Дневная кватра не имеет никакого отношения к вступительным экзаменам часа утренних деяний. В этом случае обвинителем может выступать только утро.
Владыка не ожидал от внуков Иззетова такой прыти. Он вообще братьев всерьез не воспринимал, и их подготовленность к разбирательству дела стала для него настоящим сюрпризом. Владыка полагал, что главными защитниками Волошки окажутся ее учителя, а эти двое находились в списке для отвода глаз.

- Не вижу никаких проблем, - сказал он. – Вот представительница в совете от утра. Она преспокойно может выдвинуть обвинения прямо сейчас.

- Но она не имеет на это права, - вступил Абульхаир. – Утренняя кватра дала ей право принимать решения по данному делу, но никак не выдвигать новые обвинения. Поэтому мы требуем, чтобы обвинение в подлоге было снято немедленно. Позже, когда-нибудь, утро может вернуться к этому вопросу, но не на этом слушании.

- Шановний розпоряднику! – спросил Кулиш. – Ми маємо за це голосувати?

- Ви можете, пане Спікеру, але якщо захист правий, то ваше голосування не матиме жодної юридичної сили, - ответил гвардеец, стоящий рядом со стенографисткой.

- Тоді як ми про це дізнаємося?

- Це буде видно у стенограмі.

- Добре, тоді голосуємо. Вечір згоден із захистом. Я підтримую відведення звинувачення у підробленні документів.

- Ранок голосує проти відведення, - сказала Войнаровская.

- Ночь поддерживает защиту, - это были первые слова Ольги Викторовны в качестве представителя.

- День настаивает на правильности обвинения, - Малум был непреклонен. – Ну, и что нам теперь скажет стенографист?

- Голосування признане недійсним, - промолвила женщина писклявым голосом. – Звинувачення у підробленні документів зняті.

За спиною кто-то захлопал в ладоши, но Олянка так и не посмотрела, кто же это переживает за ее судьбу. С момента начала слушания входная дверь открывалась лишь однажды – когда выпускали Равиля Ислямовича. Сейчас среди зрителей не было ни одного знакомого Оляне человека.

- Ще якісь відведення чи протести будуть? – спросил распорядитель.

- Будут, - ответил Абульхаир. – Мы отводим обвинение в недостойном поведении, так как отсутствуют факты наличия конфликтных ситуаций между нашей подзащитной и служащими дневной кватре, которые могли бы спровоцировать недостойное поведение во временном промежутке между ее поступлением на обучение и до момента выдвижения обвинений. Любые иные факты не могут предоставлять инициативу дневной кватре выдвигать обвинения. Оляна Александровна сейчас находится на обучении у утренней кватры. И день не имеет права судить о ее поведении в рамках учебы, времени, проведенного в общежитии и тому подобном. Обвинения в недостойном поведении со стороны дня могут быть справедливы только в одном случае: если присутствовал открытый конфликт с представителем или служащим из дневной кватры. Но, к счастью, таких случаев не зафиксировано ни охотниками, ни гвардией, ни полицией. Поэтому мы требуем снять обвинения в недостойном поведении.

- Совсем обнаглели! – тихо сказал Владыка, но ребята услышали. – Говорите, не было открытого конфликта? Ха! Да ну! А что же тогда произошло ночью 1 апреля? Кто сотнями выбрасывал с пятого этажа прямо через стены моих гвардейцев? Святой дух? Или это не является фактом для вашей подзащитной?

- В тот момент Оляна Александровна находилась у себя дома. А ваши гвардейцы нарушили все ее права на частную жизнь и на частную собственность. Навряд ли можно назвать конфликтом посягательства со стороны ваших людей на ее жизнь. Это не в ваших интересах – рассматривать этот эпизод.

Владыка вскочил со своего кресла. Лицо его покраснело от злобы, и казалось, что он вот-вот начнет выдыхать пар. Отточенными широкими шагами он в две секунды преодолел расстояние между ним и Оляной и с пылающей в каждом звуке ненавистью обратился к ней:

- Вашу руку, Оляна Александровна.

- Мы протестуем, - негодующе закричал Таймас. – Оляна, не давай. Ни в коем случае не давай.

- Что, панна Волошка, у вас есть что скрывать? – с тем же самым вызовом произнес Владыка. – А вы, молодые люди, в свои 18-19 лет уже должны понимать, каких врагов наживать себе не стоит. Вон с моего пути!

Малум отшвырнул братьев в сторону и схватил Оляну за руку.

- Поверь, - сказал он ей, - я не получаю от этого удовольствия.

И тут Оляна поняла: Владыка, так же как и Пит, умел управлять памятью. Теперь она поняла, кто научил ее друга этому терминату. Малум копался в ее воспоминаниях, как безумный библиотекарь в книгах. Делал он это на порядок изящнее и быстрее Веслава. Девочка даже не понимала, что именно видит Виктор Афанасьевич. Она только чувствовала его присутствие в своей голове. Олянка даже слышала, как Ольга Викторовна протестовала против действий Владыки в отношении нее. Но учительницу не слушали. По какой-то непонятной причине воля девочки сейчас была ей не подвластна. Она просто ждала, когда Малум закончит.
Владыка отпустил ребенка только через семь минут:
 
- Я обвиняю Волошку в том, что она со своим другом Веславом Питайчи проживали на территории Лавры с сентября по декабрь 2011 года без разрешения дневной кватры.

- И какое же это имеет отношение к недостойному поведению студента? – возразил Таймас. – Это все произошло еще до поступления. То есть и кодекс студента нарушен не был.

- Тогда я обвиняю Волошку в посягательстве на авторитет Владыки дневной кватры, - сказал Малум. – 31 декабря 2011 года во время церемонии посвящения Волошкой были сказаны следующие слова, цитирую: «Когда я вырасту, я изменю мир. И тогда взрослые больше никогда не позволят так вести себя с детьми, как госпожа Войнаровская и ее начальник Малум». Конец цитаты. Я считаю, что подобные публичные высказывания наносят моральный вред дневной кватре и ее лидеру. А это уже можно трактовать, как недостойное студента поведение.

- Тоді голосуємо. Хто за те, щоб відхилити відведення захистом даного звинувачення? – поинтересовалась у судей Аурора. – Троє «за», одна – «проти». І що нам там каже стенограма?

- Голосування признане дійсним.

Больше половины присутствующих встретили эту новость овацией. А Таймас наклонился к подзащитной и шепотом сказал:

- Оляночка, дальше от нас с Абулем уже ничего не зависит. Мы сделали все, что могли. Они пришли сюда, уже имея на руках решение. Но это не значит, что мы не будем бороться. Просто…

- Таймас, не парься, - ласково сказала девочка. – Я и так впечатлена проделанной вами работой. Вы чуть было не отвели от меня все обвинения. Так что – не бери дурного в голову. Все в порядке.

Далее обвинение и защита предоставили собственные аргументы, а после начались прения сторон. Братья Иззетовы тянули время, как только могли. Они были заинтересованы в том, чтобы слушания перенесли на завтра. Но Малум с Войнаровской были настроены не допустить этого.

Ближе к часу вечерних заготовок впрок представители отправились на краткие консультации с Верховными Хранителями своих кватр. До объявления вердикта осталось совсем немного. Ребята воспользовались паузой, чтобы размять ноги. Но разговор они начали, только когда вышли из здания.
 
- Оляна, - начал Таймас, - сейчас у тебя может быть последний шанс сбежать отсюда.

- Уже нет шансов, - сказал запыхавшейся Абульхаир. – Я только что проверял. Гвардия оцепила весь периметр. Здесь не меньше десяти тысяч гвардейцев. Они стоят вплотную друг к другу в радиусе ста метров от резиденции. Я только что попробовал пройти под куполом, и у меня ничего не вышло. Они выпускают из оцепления только в одном месте. Так что Оляне уже не выбраться отсюда.

- Абуль, ты че, перемещался по территории под куполом? – спросил его брат.

- Да, - не понимающе ответил тот.

- Ты соображаешь, что ты делаешь?! – не унимался Таймас. – Тебе сейчас могут дать отвод за неуважение к правилам дня.

- Да брось ты, - ответил Абульхаир. – Какая уже разница?!

- Если меня осудят, - сказала Оляна, - я буду драться. Сдаваться я не намерена.

- Ты, главное, не спеши, - сказал Таймас. – Драться мы всегда успеем. Дедушка нам сказал, что вечерние Верховные Хранители не дадут Кулишу проголосовать против тебя. Поэтому давай подождем еще чуть-чуть.

В этот момент ребят позвали занять свои места. Это означало, что представители кватр определились в своих решениях.
Оляна и братья зашли в зал последними. Девочка не сразу обратила внимание на изменения, произошедшие вокруг. Ей подсказал Таймас. Появились новые свободные кресла там, где раньше сидели Верховные Хранители. Если до перерыва не занятыми оставались сидения Войнаровской и Шунина, то сейчас отсутствовали еще и Стеценко, Сорочинская и Жуковский. То есть Верховных Хранителей вечера не было в зале суда в принципе.

Не успели ребята сесть, слово взял Владыка:

- Дневная кватра требует отвод защитника обвиняемой Иззетова Абульхаира Басыровича. Он дискредитировал себя как защитник, ибо ведет себя недостойно у нас в гостях. Я удивлен, что человеку, служащему ночной кватре, нужно объяснять, что переноситься мгновенно на территории резиденций любой из кватр – не просто дурной тон, но и нарушение закона. Мы не будем направлять в его кватру официальную жалобу, но требуем, чтобы Абульхаир Басырович немедленно покинул Лавру.
 
Абульхаир еще не успел сесть. От неожиданности снизошедших на него обвинений он застыл в нерешительном трепете. Неужели роль защитника для него закончится именно так?

- Я обращаюсь к распорядителю этого слушания. Необходимо ли нам проголосовать за этот отвод? – спросил Малум.

- Спочатку потрібно довести цей кричущий факт. Або пан Іззетов сам визнає свою провину. І тільки потім ви можете проголосувати, - ответил гвардеец.

- Абульхаир Басырович, вы признаете свою вину? – тихо спросила Мартыненко.

- Да, - обреченно ответил Абуль.

- Тогда день голосует за отвод этого защитника, - торжествующе произнес Малум.

- Ранок підтримує відведення…

- Вечір виступає проти таких захисників, котрі не вміють коритися простим правилам. Ми за відведення…

- Ночь в этом вопросе поддерживает день, - неожиданно для всех сказала Мартыненко. – Мы за отвод.

- Надо же! – наигранно удивился Малум. – У нас первое единогласное решение за все слушание. Нужно продолжать в том же духе. А вас, Абульхаир Басырович, я прошу немедленно покинуть Лавру. От себя же добавлю. Как Владыка дневной кватры я запрещаю вам в течение года приближаться к любому зданию, принадлежащему дню, ближе чем на 5 метров. Запрет начнет действовать через 10 минут. Думаю, такое наказание может научить вас уважению. Гвардия, помогите молодому человеку выйти.

Абульхаир чуть не плакал. Когда двое гвардейцев схватили его под локотки и стали выносить юношу из зала, он крикнул брату и Оляне:

- Это все не напрасно!..
Представители дождались, пока неприятный инцидент будет исчерпан, и в зале воцарится тишина. И снова первым был Малум:

- Если коллеги готовы голосовать за вердикт, то…

- У защиты есть вопросы к представителю вечера в совете, - перебил Владыку Таймас.

По залу волнами прокатился шепот, а Малум вновь удивился прыти самого младшего Иззетова.

- Що вас цікавить, пане Іззетов? – спросил Кулиш.
 
- Я хочу узнать, по какой причине отсутствуют все Верховные Хранители вечерней кватры?

- Я вам відповім, юначе, хоча це і не ваша справа, - Леонид Тарасович улыбался своей пластилиновой, политически выверенной улыбкой. – Пан Шунін, як вам відомо знаходиться у розшуку. А іншим трьом Верховним Хоронителям п’ятнадцять хвилин тому було висунуто вотум недовіри, і вони позбавлені влади. Тобто пан Стеценко, пані Сорочинська і пан Жуковський вже не є Верховними Хоронителями своїх годин. Я задовольнив вашу цікавість, Таймасе Басировичу?

- То есть, я правильно понимаю, что сейчас в вечерней кватре нет ни единого человека, кто может проконтролировать, будет ли соответствовать интересам вечера вынесенный вами вердикт? Так?

- Ну, можна і так сказати, - рассмеялся Кулиш. – Ви дуже цікаво вмієте загорнути в обгортку свої думки, юначе. Якщо ви мене здивуєте ще таким же вмінням завойовувати друзів, як і знаходити могутніх ворогів, – я буду від вас у захваті.

- Не стоит так иронизировать, Леонид Тарасович. Вы нарушаете правила вашей кватры. На таких судах, как этот, обязательно должен быть кворум среди Верховных Хранителей в своих кватрах. По этой причине я требую отвода представителя вечерней кватры в этом совете.

- Ви не маєте на це жодних прав, юначе, - теперь Спикер был чрезвычайно серьезен. – Ви втручаєтесь у справи чужої для вас кватри. Такі вимоги може висувати тільки людина, яка служить вечору. Ви не можете висувати мені жодних відведень. Пане розпоряднику, окреслить пану Іззетову зону його компетенції, за рамки якої він не має право виходити.

Гвардеец-распорядитель повернулся к Таймасу лицом:

- Суверенні права кватр не можуть бути порушені жодними рішеннями рад чи судів. Висунення поважного представника від кватр до судів чи рад відбувається виключно за правилами цих кватр. Тобто, відсунення від обов’язків поважного представника також має відбуватися тільки згідно з правилами цих кватр.

- Тогда объясните мне, пожалуйста, почему дали отвод моему деду? – поинтересовался юноша.

- Пане Іззетов, це була ініціатива Равіля Іслямовича, - ответил распорядитель. – Ви можете звернутися до стенограми й самі подивитися. Напевно, цим кроком пан Старійшина намагався підкреслити вашу легітимність захисника. Він міг би й надалі бути представни- ком, але вирішив інакше. Ніхто в тому випадку не втручався у внутрішні справи ночі.

- Правильно ли я понимаю, что отвод Спикеру может дать только человек, который служит вечерней кватре? – спросил Таймас.

- Так, або особа, яка належить вечору, якщо ще не прийняла при- сягу і є повнолітньою. В цьому випадку відведення проводиться за правилами вечірньої кватри, і тому в слуханні має відбутися перерва.

Парень посмотрел на злорадствующее лицо Кулиша. Сейчас Спикер даже не пытался скрыть свое презрение и надменно взирал со своего пьедестала на Таймаса и Оляну. Весь его внешний вид будто показывал ребятам: «Ну что вы мне сделаете?! Вы никто!»

- Господин распорядитель, - младший Иззетов неожиданно встал со своего места и подошел к гвардейцу, - может ли стенограмма этого слушания служить официальным свидетельством для реестра?

- Молодой человек, - не выдержал Малум, - вы что, здесь жениться надумали? Это суд! Прекратите балаган немедленно!

- То есть, другими словами, вы хотите сказать, Владыка, что это не очень хорошая идея, - Таймас отошел от не знающего, что ответить, распорядителя и обратился к залу. – Тогда я поступлю традиционно. Уважаемые дамы и господа! Панове! Мне нужны три свидетеля. Три добровольца. Пожалуйста. Я не кусаюсь.

Большинство присутствующих уже догадались, что происходит. Но только не Оляна. Она от испуга забралась на свое кресло-трон с ногами и держала кулачки у подбородка.

- А він ще не… - донеслась до Олянки обривок Аурориной фразы.

- Иззетов, - грозно произнес Малум, - прекратите делать из суда цирк! Я вам не позволю!..

- Вы прекрасно знаете, Владыка, что я имею на это полное право. Причем я могу это делать где угодно, когда угодно и с кем угодно. Это торжественная церемония, которая происходит только один раз в жизни, и не вам мне указывать, как мне ее проводить.

- Ти за це поплатишся! – сказал Кулиш.

Оляна обратила внимание, что Сенатор сейчас был в ярости. К сожалению, она пропустила тот момент, когда он дошел до этого состояния.
 
В то же время Таймас вывел из зала двоих мужчин и одну женщину, записал их фамилии, затем повернулся к своей подзащитной и подмигнул ей.

- Дамы и господа! Я попрошу минуту внимания, - этот посыл юноша адресовал к зрителям. – Я, Иззетов Таймас Басырович, рожденный 27 сентября 1994 года в городе Бахчисарай, Автономная республика Крым, принадлежащий часу ночных переживаний, в присутствии свидетелей Хомутова Александра, Чуйченко Тамары и Царько Захара торжественно клянусь верой и правдой служить ценностям вечерней кватры. Я клянусь ставить интересы вечера выше собственных. Мой выбор осознанный и самостоятельный. В моем выборе никто не принуждал меня. Да будет моя служба честной, как эта клятва!

Шквал аплодисментов подчеркнули торжество момента. Первым нового служителя вечерней кватры поздравили, как и положено, свидетели. Затем к Иззетову спустилась Ольга Викторовна. Правда, она была единственной из судей, кто снизошел пожелать юноше удачной службы. Как только шум в зале немного поутих, Таймас повернулся к Леониду Тарасовичу и сказал:

- Я выражаю вотум недоверия представителю вечерней кватры в совете, Спикеру Сената господину Кулишу.

Буквально через пару секунд гвардеец-распорядитель патетически изрек:

- Оголошується перерва на 30 хвилин. Представникам всіх кватр, крім вечірньої, прохання не розходитися…

Кулиш живо понес свое тело в сторону выхода. Проходя мимо стола ответчицы, он небрежно и зло бросил Иззетову: «Йди за мною», и юноша подчинился. Парень еще раз подмигнул своей подзащитной и вышел вслед за Сенатором.

Больше Таймаса Оляна уже не увидит. Уже через несколько дней она узнает, что ее друга убьет некий «человек для особых поручений», как его называл Кулиш. Все это произойдет прямо в кабинете Спикера в здании Сената во время перерыва. Правда, сам Леонид Тарасович технически в смерти юноши виновен не был. Своему человеку он буквально приказал следующее: «Зроби так, щоб він не плутався у мене під ногами». Убийство же станет инициативой исполнителя.

Именно розыски Таймаса Иззетова станут началом конца выдающейся карьеры Спикера вечернекватрального Сената. Кулиша погубит вседозволенность, вызванная отсутствием политической конкуренции. Он возомнит себя Богом, за что вскоре будет жестоко низвергнут и подвержен опале.

Но это произойдет позже. А сейчас практически в полночь 20 июня самоуверенный и довольный собой Леонид Тарасович Кулиш возвращался в Лавру, в зал, где проходило дисциплинарное слушание «Дневная кватра против Волошки».

- Вы вернулись? – вопросом поприветствовал его Малум. – Я вижу, вы пришли без нашего юного друга?

- Так, - ответил Спикер. – Пан Іззетов не зміг переконати моїх колег. Потім він дозволив собі вільність у висловлюваннях щодо офіційних осіб. Тому я звернувся у поліцію. Але він утік. Я думаю, що ми його більше не побачимо, і чекати на нього – це марна втрата часу. Тому давайте почнемо голосування вироку.

- Хорошо, - сказал Владыка. – Я надеюсь, ни у кого возражений не будет?

- У меня будут возражения, - у Мартыненко дрожали руки, было видно, что роль, которую она была вынуждена отыграть до конца, тяготит ее. – Что значит «втік»? Таймас Басырович показал себя здесь чрезвычайно ответственным человеком. Такие люди не убегают.

- Ольга Викторовна, - обратился к ней Малум, - вы хотите обвинить Леонида Тарасовича во лжи?

- Нет, - пошла на попятную преподавательница. – Я только говорю, что такое поведение не похоже на господина Иззетова.

- В любом случае, Ольга Викторовна, - продолжал Владыка, - присутствие господина Иззетова на голосовании по вердикту не обязательно. Уже начинается ночь. Мы здесь заседаем 8 часов. Давайте закончим с этим делом и разойдемся по домам. Вы согласны?

Мартыненко посмотрела на испуганные глаза Оляны, собрала в себе все свое мужество и решительно сказала:

- Нет. Я настаиваю на том, чтобы защитник находился рядом с ответчицей. Нам следует его дождаться.

- Пане розпоряднику, - напомнила о себе Войнаровская, - а що нам каже про такі випадки Закон?

- Закон не вказує на те, що захисник обов’язково має бути поряд із підсудним під час голосування чи оголошення вироку. Він може бути присутнім.
 
- Тобто ми можемо зараз проголосувати за те, щоб почати голо- сування – я вибачаюся за тавтологію, - поинтересовалась Аурора.

- Так. І це голосування буде легітимним.

- Тоді я голосую за те, щоб ми не чекали пана Іззетова.

- Підтримую, - обрадовался Кулиш.

- Аналогично, - поднял руку Малум.

- Я против, - от бессилия фыркнула Мартыненко.

- Замечательно, - подытожил Малум. – Господин распорядитель, тогда можете начинать процедуру голосования по вердикту.

Гвардеец стал по стойке смирно и громко произнес:

- Згідно з правилами черговості голосування на міжкватральних судах та радах представники мають віддавати свій голос за старшинством. Першим голосує наймолодший представник, а останнім – найстарший.

Распорядитель сделал паузу, и в зале зазвучала барабанная дробь.

- Волошка Оляна Олександрівна! Підведіться! – продолжил он. – Вислухайте вирок від нічної кватри.

Самой молодой оказалась Ольга Викторовна Мартыненко – ей не исполнилось еще и 25 лет. Девушке и предстояло начинать.

- Невиновна, - громко и гордо продекламировала преподавательница.

- Вирок від денної кватри, - продолжил распорядитель.

- Виновна, - с вызовом произнес Малум.

- Вирок від ранкової кватри.

- Винна, - назидательно промолвила Войнаровская.

Вдруг от входной двери в сторону судейского стола громко пробежал какой-то немолодой дневной гвардеец с кучей звезд на манжетах. Он остановился у Владыки и сказал ему что-то на ухо. Малум выслушал мужчину и в конце захохотал.

- Оляна Александровна, к нам пожаловали ваши друзья, - еле сдерживая смех, проговорил Владыка. – Я даже и не знаю, хотите ли вы их видеть в эту минуту?

- Пусть зайдут, - решительно ответила девочка.

- Хорошо, пусть зайдут, - согласился Малум и обратился к распорядителю суда. – А вы продолжайте.

- Вирок від вечірньої кватри, - объявил гвардеец-распорядитель.

Как такового плана у Кулиша не было. Он знал лишь одно: восемь лет, пока пест будет постигать азы учебы, его карьера точно не продлится. Ему не терпелось победить Малума прямо сейчас. Леонид Тарасович мечтал оставить свой след в истории. И чтобы этот след был обязательно ощутимым. Поэтому лишение Олянки защиты, на его взгляд, автоматически делало Кулиша ее союзником. Ну, повозмущается девчонка немного, повыкаблучивается. И согласится, как миленькая. У нее просто выхода нет. Ну, не прятаться же ей в Пуще всю жизнь, в самом деле. А вечерняя кватра – союзник мощный.

Приблизительно так думал Леонид Тарасович, когда взвешивал все «за» и «против» перед разбирательством. А победило в итоге все-таки:
- Винна…

От отчаяния у Оляны подкосились ноги, и она рухнула в кресло.

Но долго сидеть ей на дали:

- Волошка Оляна Олександрівна! – снова с патетикой промолвил распорядитель. – Встаньте! Дисциплінарна рада всіх кватр України винесла свій вирок. Всі кватри визнають вас…

- Остановите суд! – произнес женский голос.

В зал вошло больше двух десятков человек. У Оляны перед глазами стояла пелена, и она не могла разглядеть никого у двери.

- Я повторяю, остановите суд! Немедленно!

Из толпы выделилась хрупкая девушка в розовом летнем сарафане и в белых босоножках. Оляна не узнала ее даже тогда, когда та подошла вплотную.

- Барышня, - надменно обратился к ней Малум, - командовать будете своим мужем, если, конечно, кто-то согласится стать вашим спутником жизни.

В этот момент Олянка наконец-то осознала, кто именно стоит рядом с ней. Словно кошка, она бросилась обнимать девушку, что позволило той пропустить мимо ушей обидные слова Владыки. Кое-как успокоив ребенка, она сказала:

- Я, Мостовая Алена Эдуардовна, требую остановить этот суд немедленно. Иначе…

Но договорить Алене не дали. На этот раз ее перебил Кулиш, и в его речи звучали нотки снисходительности:

- Олено Едуардівно, голубонько, дозвольте поцікавитися, а хто вас наділив повноваженнями зупиняти цей суд?

- Шульбанчижевский Григорий Иванович, - от Аленкиного ответа у Малума и Войнаровской перекосились лица. – Я – единственная законная Верховная Хранительница часа утренних идей Украины. Я официально посвящена в Верховные Хранители единственным легитимным Верховным Хранителем от утра. Я объявляю вне закона самозванцев, которые до этого времени присваивали себе этот священный статус. Я призываю дневную гвардию немедленно арестовать находящихся здесь Кривчука Матвея Владимировича, Совенко Эльвиру Эдуардовну, Онисенко Юрия Андреевича и Войнаровскую Аурору Константиновну. Виктор Афанасьевич, поспособствуйте правосудию.

Дневные гвардейцы не двигались. Малум был готов сейчас отдать совершенно противоположный приказ. Увидев это, инициативу в свои руки взяла Мартыненко:

- Алена Эдуардовна, а вы можете доказать, что вы действительно посвящены Григорием Ивановичем? Ведь по имеющейся на этот момент информации господин Шульбанчижевский погиб во время бунта на Березани.

- Элементарно, - ответила Мостовая. – Вы можете обратиться сейчас к стенограмме заседания. Если я права, все голосования, в которых участвовала Войнаровская, считаются отныне недействительными.

Судьи перевели внимание на стенографистку. Женщина, не мудрствуя лукаво, огласила результаты последнего голосования:

- Рішення щодо вироку Волошці Оляні Олександрівні не прийнято. Голосування визнається недійсним. Повноваження представника від ранку Войнаровської Аурори Костянтинівни не можуть бути підтвердженими, бо вона не є служителькою ранкової кватри.

Громогласное «Ура!» раскатом грома прокатилось по залу суда. Олянка кричала так, будто сборная Украины по футболу стала чемпионом мира. На девочку набросились сначала одноклассники, затем друзья. Каждый пытался ее обнять, поздравить. Мелани вцепилась в ее руку, сжимала ее. Затем что-то кричала в ухо, но Оляна ничего не слышала. Она радовалась и плакала одновременно. Девочка была эмоционально истощена.

- Виктор Афанасьевич! – сказала Мостовая, когда страсти немного улеглись. – Я требую, чтобы вы приказали своей гвардии арестовать самозванцев. Немедленно! Не забывайте, на вас клятва соблюдать законность.

У Малума дрожали скулы, а его взгляд излучал ненависть. Но, тем не менее, он смог взять себя в руки и непривычно тихо сказал:
 
- Распорядитель, арестуйте названных господ.

В тот же миг к Войнаровской, а также к Кравчуку, Совенко и Онисенко подбежали несколько гвардейцев, которые до этого мирно стояли у стены, заломили им руки и в этот же момент исчезли вместе с арестованными. Оляна догадалась: они запустили купола времени.

- Куда прикажете их доставить, Алена Эдуардовна? – учтиво, и даже с неким подобием улыбки, спросил Владыка.

- До суда, Виктор Афанасьевич, пусть они содержатся у вас, - наиграно дипломатично ответила та. – Я вам всецело доверяю. Тем более что это ваши люди. Вам и нести за них ответственность.

- Может, мне их и осудить?

- Благодарю за участие, но преступления они совершили против утренней кватры. Утро же их и покарает.

К девушке подошел гвардеец-распорядитель:

- Панно Верховна Хоронительницю, чи бажаєте ви переголосувати всі рішення, що приймала рада?

- Нет, - сказала Алена. – Я не вижу в этом смысла. Я переголосую только вердикт.

Вновь зазвучала барабанная дробь и Оляну в очередной раз попросили встать. Распорядитель торжественно объявил:

- Вирок від ранкової кватри.

- Невиновна, - нежно сказала Алена и обняла девочку.

- Дисциплінарна рада всіх кватр України винесла свій вирок, - продолжил гвардеец. – Всі кватри визнають Волошку Оляну Олександрівну невинною. Засідання дисциплінарної ради оголошується закінченим.

Снова «Ура!», снова возгласы торжества и поздравления со всех сторон. Первым зал суда покинул Владыка. Понять его чувства сейчас было несложно: мало того, что он проиграл суд Волошке, – он еще и потерял контроль над утренней кватрой, и лишился на неопределенное время одной из самых значимых своих последовательниц – Ауроры.

Кстати, Таня и Тала глазами встретились с матерью, когда та еще находилась среди представителей, и ничего хорошего для себя в них не прочли. Девочки подобру-поздорову решили отвести взгляд: уж слишком много негатива исходило тогда от старшей Войнаровской.

Забавный случай произошел, когда уходил недовольный исходом суда Кулиш. В обществе Оляниных друзей Леонид Тарасович заметил Олега Шунина. Видимо, эта неожиданная встреча стала последней каплей в переполненной чаше его психологического перенапряжения, и уважаемый Спикер, словно комедиант, запрыгал в сторону распорядителя суда с криками:

- Я знайшов Шуніна! Арештуйте його! Ні, краще відразу вбийте його! Він убивця! Він убивця! Я знайшов Шуніна!

- Перепрошую, пане Спікер, - не понимал гвардеец, - а на якій підставі мені арештовувати цю людину. Прізвища «Шунін» немає зараз у міжкватральному розшуку! А у залі суду цей чоловік вів себе поважно і не порушував жодних правил.

- Як це не має Шуніна у розшуку?! – не верил Кулиш. – Він має там бути. Він убив свою дружину – Валерію Семенович.

- Позвольте, я проясню ситуацию, - прервала спор Алена. – Несколько часов тому назад все подозрения с господина Шунина были сняты. И с завтрашнего дня он вновь приступает к выполнению своих обязанностей Верхового Хранителя.

- Але як це можливо?! – не унимался Спикер.

- Леонид Тарасович, за подробностями вы можете обратиться в полицию, - сказала Мостовая. – Я вас больше не задерживаю.

Пыхтя от злости, Спикер покинул помещение, и Оляна набросилась на новую Верховную Хранительницу с расспросами:

- А серьезно, как вам удалось оправдать Олега Борисовича? Да и как вам самим удалось выбраться с Березани?

- Лучше этот вопрос адресуй своим одноклассникам, - ответила девушка. – Это они герои.

Мелани поведала Олянке о знакомстве с Волошиным, о его внушениях Кривчуку и об их злоключениях с верным домом Василия Севешина. Она рассказала, что ребятам удалось убедить Шунина дать показания в полиции. Только Олег Борисович попросил еще хотя бы сутки незаметно понаблюдать за избушкой на берегу Кельбеса. Одноклассникам пришлось пойти на это, хотя особого желания возвращаться в тайгу никто не испытывал. Но сегодня утром, когда ребята уже собирались прекратить слежку, а Олег Борисович мысленно несколько раз похоронил себя заживо, им повезло. Из печально известного им сруба вышла Валерия Семенович собственной персоной. Быстрее всего реакция сработала у Шунина. Как только он увидел свою жену, он в то же мгновение перенес себя к ней, схватил ее и исчез оттуда еще до того, как смертельная молния голубого цвета успела поразить его.

Поскольку такой ситуации никто не предвидел, одноклассники с Шуниным не договаривались, где они встретятся после. Ребятам пришлось немало потрудиться, чтобы найти Олега Борисовича. Обнаружил Верховного Хранителя снова Андрюша Берестовецкий: Шунин давал показания в главном офисе вечернекватральной полиции на Бессарабке. Валерия Семенович билась в истерике. Она хотела растерзать мужа и вернуться к Севешину. Но, тем не менее, Шунину удалось легко доказать свою невиновность. Уже через 20 минут Валерию пытался вразумить и успокоить счастливый отец. Виктор Петрович даже принес Олегу свои извинения.

Сам Шунин не забыл и о своем обещании: он дал необходимые для освобождения Олянкиных друзей показания. Уже через два часа Олег, Орест и одноклассники были на Березани. Всех друзей освободили довольно-таки быстро, однако им долго пришлось искать способ переправы на материк. Только ближе к полуночи им удалось подсесть на пестовскую яхту, проходившую мимо и заставить капитана направить судно к берегу.

- І через мить після того, як наші ноги відчули тверду землю, Орест переніс нас до Лаври. Як бачиш – ми встигли, - закончила свой рассказ Мелани.

Оляна обнялась с каждым. В один миг ссора с Сережей Клименко стала до такой степени мелкой и не важной, что ребята одновременно попросили друг у друга прощения. Она кожей ощутила волшебство, благодаря которому все проблемы решались сами по себе, а все старые обиды забывались.

Есть такие моменты в жизни, когда счастье кажется абсолютным. Сейчас был именно такой момент. Да, она не знала своего будущего. Она не ведала тогда о судьбах Пита и Таймаса. Севешин еще не был найден и покаран. Да и следующий семестр не обещал быть легким. Но сегодня девочка обрела то, ради чего хочется жить, ради чего даже не жалко и умереть. Оляна Волошка сейчас была окружена людьми, на которых она может положиться, которые делают ее счастливой, и не могла сдержать слезы.



Киев, 2011-2013