Помехи. Быль

Поздним вечером  возвращаюсь с работы  домой в  метро. Людей почти нет. Только трое человек в вагоне: я у крайней двери с одной стороны и так же у крайней двери в противоположном конце вагона влюбленная парочка. Вот и все.  Устала, мысленно читаю про себя православную  молитву. На одной из остановок в вагон заходит мужчина, лет тридцати пяти. Худощавый, ничем не примечательный, с немного взъерошенными волосами и с озабоченным, "внутрь себя", взглядом.  Садится   напротив  меня. В руках у него небольшая, серая,  холщовая сумка с веревочными ручками и принтом: некая  страшноватенькая  физиономия.  Двери закрываются,  едем дальше. Мужчина вдруг  как-то весь собирается, словно сжимается, сосредотачивается на  чём-то своём,  внутреннем, затем  медленно и спокойно   прикрывает глаза и начинает  монотонно потряхивать своим холщовым "мешочком". Слышу приглушённый, шуршащий звук, словно  от сухих  листьев или  от шелухи от семян.  При этом губы мужчины  чуть заметно  подергиваются, он  явно  что-то нашёптывает. Об-ба!!   Да, он, похоже, тоже молится. И хотя внешность у мужика  славянская,  молитва  однозначно   не православная, поскольку шебуршащий мешочек, судя по всему- атрибут,  играющий  в  его "молитвенном правиле" немаловажную роль.  Слегка настраживаюсь, наблюдаю незаметно, но тоже  молюсь.  Дело личное, не  желаю  прерываться на праздное любопытство.  Поусерднее  внутренне  собираюсь и,  в отличие от мужчины,  молиться  продолжаю мысленно,  совершенно беззвучно,  но, честно говоря,  с некоторым  напрягом. Чувствую внедряющиеся  помехи.   Мужчина же  неожиданно  вздрагивает и вдруг быстро  открывает глаза.  Ему,  несомненно,  что-то мешает сосредоточиться на действии.  Резко и  пристально смотрит на меня в упор,  потом  снова, с усилием, закрывает глаза, делая какую-то,  непонятную   гримасу  и  начинает активнее   шебуршать  своим  загадочным   мешочком.  Тоже  внутренне  усиливаю   молитву, чувствуя что тот, кто напротив,  отвлекает меня всё настойчивее.  Мужчина снова останавливается,  опять открывает глаза, опять, в упор, недоуменно и вопросительно   смотрит  на меня, затем зримо  напрягается,  вновь закрывает глаза и ...  давай, давай  в темпе шуршать "своему богу", с еще большим рвением и даже  со страстностью.  Губы  его  уже  явственно  начинают что-то тихонько произносить.  Собираю   всю    волю в кулак, в очередной раз  говорю себе:" Не отвлекаться,  надо завершить молитву", но одновременно  думаю:"Да что же это такое? Какие-то вторгающиеся,  мистические  помехи и  они  явно исходят от этого, напротив!"   Мужичонка, видимо, думает  тоже самое обо мне, поскольку то останавливается, прекращая шебуршание, открывая глаза и  в очередной  раз напряженно    глядя на меня, то вновь с  силою плотно смыкает веки, пытаясь возобновить   свое  шептание  снова и снова.  Он, похоже, уже  немного раздражен,  потому что  почти со злостью  трясет  мешочком.  Я же вдруг  представила   нас  со стороны  и  чуть не прыснула со смеху. Действительно, забавно. Какая-то невидимая, но яростная борьба.   Хорошо, что   никаких  сторонних  зрителей в  вагоне!  Эдакое   наряженное,  упорное,  не одной стороной  не уступающее  молитвенное противостояние.
  Наконец, моя остановка.  Выхожу. Уже, не сдерживаясь, смеюсь, представляя,  с каким внутренним  облегчением  вздохнул  сейчас  мой  случайный  оппонент,  почувствовав, наконец, освобождение от глушащих  его, "вражеских" помех...