Глава 23

                Страшная это вещь- хорошо организованное
                противником окружение
                Командир отделения связи истребительно-
                противотанковой артиллерийской батареи 13 танковой
                бригады 23 танкового корпуса
                Лев Майданик




«В ночь на 24 мая спешно производилась перегруппировка и сосредоточение частей и соеденений для выполнения поставленной задачи. Но утром к выполнению задачи удалось приступить лишь частично, так как с рассветом враг возобновил наступление на широком фронте, стремясь расчленить окруженню группировку на отдельные изолированные друг от друга части.» - напишет впоследствии в своих воспоминаниях один из главных виновников этой трагедии генерал-лейтенант, а впоследствии маршал Баграмян.

 
Но не только перегруппировкой  в ту ночь занимались наши части. Вот свидельство уже другой стороны.


 В ночь на 24 мая враг снова прорвался в районе позиций 60 моторизованной дивизии около Красной Балки (село в 5–6 км к юго-востоку от Лозовеньки.) Сюда была выдвинута резервная боевая группа Райниша.


Когда в 04.00 оперативная группа (1-й эшелон) прибыла в Штеполь, здесь уже бушевал оборонительный бой против пробивающихся русских. Враг пытался прорваться с 19 танками. 3 рота была проутюжена и бесцеремонно уничтожена.

 Райниш бросил в брешь мотоциклетно-стрелковый взвод, который дрался исключительно мужественно; однако, быстро потеряв 14 человек, он остановился и был сменен  8-й ротой 79-го полка.

 Рота удержалась, и в 11.30 танки 60 моторизованной дивизии бросились в контратаку на врага.(12)


Вот еще одно свидетельство немцев «Прошлой ночью ( с 22 на 23 мая) враг атаковал нашего левого соседа, 60-ю I.D.(mot.), и прорвал брешь шириною в 1 км между левым флангом боевой группы  Крумпена и правым флангом 60 моторизованной дивизии.

 В овраге, в районе этого прорыва, собрался противник силою полка. Танковая рота Мюллера и легкая разведрота БТР Мюеса быстро заняли исходное положение для атаки. Но дьявольский огонь противотанковых пушек и минометов всех калибров ударил по колоннам, и предприятие было приостановлено.

 Обе стороны вели сильную артиллерийскую борьбу». (12) Эти свидетельства противника дорогого стоят. Они показывают, что Шестая Армия не оставалась бездеятельной, а ночными атаками прорывала кольцо окружения. Но в силу разных обстоятельств не могла удержать пробитые бреши. Как правило, днем подтянув дополнительные  немцы ликвидировали эти бреши.


   Двадцать четвертое мая 1942 года выпало на  Воскресенье - светлый празник Троицы. Издревле в этот день на Руси христиане с букетами полевых цветов спешили в Храмы, чтобы воздать благодарственные молитвы Святой Троице, а освященные цветы приносили в свои жилища и ложили к  иконам.

  Но к 1942 году почти не осталось на Руси храмов, как и христиан. Тысячи храмов взорваны, отданы под. склады и музеи антирелигиозной пропоганды. На месте алтарей стоят грязелечебные ванны, как в бывшем Святогорском монастыре превращенном в Дом отдыха трудящихся, и  вместо Святого Духа люди , принимают грязь и валяються в ней,  « яко   свиньи в   калу» .

 Господь и Богородица словно покинули безбожную страну и полчища врага топчут ее земли. И нет победы ее воинству. Напрягает все свои силы Шестая Армия в попытке вырваться из кольца.

 Но  Бог милостив, словно желая напомнить своему заблудшему народу о том что все в руках Божих, а не людских он закрывает небо над полями сражений под Харьковым тучами и авиация немцев в этот день в воздух не поднимается. «Небо было пасмурным, -вспоминали непосредственные учасники тех событий. Над землей плыли низкие облака, из которых моросил дождь»


Увидев затянутое с утра тучами небо генерал Городнянский облегченно вздохнул: «Слава Богу! Наконец-то они сегодня не прилетят. Необходимо сегодня во что бы ни стало пробить коридор на восток.


  В 6.00 наши начинают атаку из балок от Крутоярки на Лозовеньку. На чистое без единого деревца и кустика   поле высыпают красноармейцы. С криком «Ура» они бегут  к Лозовеньке. Но немцы не спешат открывать огонь. Надо чтобы русские приблизились к пристрелянным рубежам.

И только когда первые группы русских переходят условно обозначенный ориентир немецкие пулеметы и минометы открывают огонь. Поле мгновенно покрывется телами бойцов. Некоторые еще щевелятся и пытаются прямо там где упали, зарыться в землю.

 Убитые лежат без движения.. Раненые кричат от боли катаються по земле. А огонь все нарастает и нарастает, к пулеметам и минометам присоеденяются артиллерия. Черные султаны взрывов  начинают пятнать  молодою весеннюю траву. Все поле на которое высыпала наша пехота, словно оспинами покрывается выброшенной от разрыва землей.

  Двадцать  минут такого огня и  все кончено. Отойти назад смогли лиш самые последние, которые ближе всего были от балки. Поле усеяно убитими, некоторые правда еще щевелятся, но немцы таких быстро добивают пулеметным огнем. Немецкий офицер направляет на поле десяток солдат, чтобы собрать у убитих документы.

 Немецкие гренадеры с опаской, боясь ответного огня, пригибаясь бегут к первым рядам сраженных русских. Но опасаться нечего, первые цепи руских мертвы. Только там метров за  двести, триста вглубь еще несется стон и крики раненого.

 Но кто там  кричит, конкретно среди множества лежащих тел разобрать невозможно, а идти вглубь этого усеянного мертвими телами поля, немецким пехотинцам совсем не хочется - можно и пулю получить. Распахнув шинели на убитих они ищут красноармейские книжки, чтобы понять что за части их атаковали.


Двадцатилетний неметкий гренадер  убедившись, что ответных выстрелов не будет,  расгибается и стоит в полный рост над убитым русским. Ногой обутой в короткий сапог, переворачивает на спину убитого русского.  Тому за сорок. По виду видно, что это не кадровый солдат, а призывник которого всеобщей мобилизацией выдернули из колхоза в котором он всю свою предыдущую жизнь сеял и пахал, выращивал хлеб, но пришла война и его бросили на фронт.


«Интересно на что они надеялись, - думает молодой двадцатилетний гренадер стоя сапогом на груди поверженого русского. Его  готовили к войне практически с детства. Школа, «гитлерюгенд», учебка, война с Польшей. А этого убитого оторвали от сохи, дали винтовку в руки и бросили в бой, в надежде что он сможет победить  германського гренадера. Безумцы!»

 Гимнастерка  убитого вся в крови, и если у него и есть красноармейская книжка то она тоже будет залита кровью. Немцу неохота копаться в крови убитого. Наступив на грудь убитого русского, немец  улыбаясь смотрит тому в лицо, именно в этот момент товарищ  гренадера и делает фотоснимок на память.

 Молодой довольный солдат Вермахта над телом поверженого врага. Память в фотографиях, она должна остаться,  чтобы на старости лет показывать своим детям и внукам как они покоряли Россию.

 Не знает молодой немецкий гренадер, что не будет он внукам показывать эти победные снимки. Поля России безбрежны и где-там впереди в розвалинах Сталинграда и он будет лежать- молодой , самоуверенный  воспитанный «гитлерюгендом», покоривший   Польшу, прошедший Украину и дошедший до берегов Волги. Но не дано человеку знать свою судьбу. Поэтому так самодовольно и улыбается солдат «Вермахта».


    Отразив атаку нашей пехоты  немцы сами перешли в атаку. Вбить клин, расчленить войска, нарушить управление и разбить по частям окруженных, этот план не был секретом, для Городнянского.   После короткого артналета он увидел в биноколь,  как немецкие танки  словно на учениях, соблюдая равные интервалы между машинами развернулись для атаки.

 На миг они остановились на рубеже, а потом повинуясь невидимой команде, одновременно рванулись вперед постепенно набирая скорость . Танков было не меньше тридцати,соблюдая четкие интервалы и закручивая за собой пыль черные коробки  быстро приближались к нашей обороне.

 Остановить такую танковую атаку силами одной дивизионной артиллерии практически невозможно и Городнянский повернулся к стоящему рядом с ним командиру 5 гвардейской танковой бригады генерал-майору Михайлову.


- Ваш выход Филипп Михайлович, - сказал Городнянский, а потом  уже приказным тоном добавил, - контратакуйте не допустив немцев к нашей обороне. Вопросы? Нет. Ваполняйте.

И небольшого роста танкист в кожаном реглане выбежал из землянки. Через минуту донессе тяжелый рык танковых дизелей и 5 гвардейска танковая  на ходу принимая боевой порядок пошла навстечу немцам.
- А наши тоже не лыком шиты,- высказался наблюдавший за атакой Данилов.- Гвардейцы все-таки,- добавил кто-то из штабного люда.

 Между тем тридцатьчетверки сближались с немецкими Т-III и Т-IV. Увидев вышедшие в контратаку танки немцы притормозили, а затем медленно пятясь и стреляя с ходу они начали отползать к своим войскам.
- Не выдержали драпают,- высказался  Данилов. Авксентий Михайлович не спешил радоваться, он видел, как  из танковых пушек на миг вылетало короткое пламя и то один то другой танк окутывались дымом пожаров.

 Горели как наши так и немецкие танки, но Михайлов наседал и немцы стремились быстрее выйти из боя. Бои разгорелись по всему периметру окруженной группировки
 Но основная опасность пришла с севера, где воевала в окружении 337 стрелковая.


В эту ночь ее командование, не имея связи со штабом 6 Армии решило оставить свои позиции и прорываться на восток.


  Вот что вспоминал об этом прорыве все тот же лейтенант Небольсин, которого днем ранее вместе с рацией отправили для восстановления связи с этой дивизией.: «…это был отчаянный бросок умирающей дивизии на врага. Немцы расступились, дав возможность нашим подразделениям втянуться в коридор ловушку, которая простреливалась и справа и слева. Страшная эта была ночь. С десяток километров, а может быть и больше, бежали мы  под непрерывными очередями трассирующих пуль, бросая убитых и раненых.

 Поминутно рвались снаряды и мины, с воем и визгом  проносились осколки, отовсюду слышались вопли раненых, которые, то затихали, то переходили в душераздирающие крики. Горело все, что только могло гореть: брошенные автомашины, повозки, тара, солома. Лопались и зависали над нами осветительные ракеты и ко всему этому блистали молнии - мы были как на ладони». (13)


Так за одну ночь с 23  на 24 мая прекратила существования 337 стрелковая дивизия. Даже в окружении стрелковая дивизия, представляла большую занозу в начавшемся немецком контрнаступлении. Для ее блокады необходимо удерживать значительные силы, отвлекать для ее штурма, танки, самолеты, пехоту. Да и потери   атаковавшим ее немцам, - по воспоминаниям Небольсина,- дивизия наносила немалые. Но вот дивизии не стало и кольцо вокруг окруженных еще больше уплотнилось.


  Небольшая часть уцелевших после ночного кошмара смогла выйти к Донцу. Но через реку нет, ни моста, ни паромной переправы. Возле реки скапливаются уже неуправляемые войска  и в это время к этому же месту подходят немецкие танки.

 Те, кто мог плавать и даже те, кто не мог, бросились в реку. А сотни оставшихся на берегу, поднимают  руки вверх, - все это видит сумевший переплыть реку  Небольсин. Наверное нет ничего горше и обиднее, чем, преодолеть десятки километров  под немецкими пулями и снарядами, вырваться из смертельного окружения, и за сотню метров до спасения, которое открывалось для них на той стороне Донца – попасть в плен.


Оставив свои позиции дивизия открыла дорогу немцам вглубь котла.
По дороге на восток к Михайловке отходит полковая колонна 270 стрелковой дивизии. Колонна идет без боевого охранения,  ведь они на своей территории.

 Неожиданно из-за ближайшего гребня на полной скорости вылетают развернутым строем 32  легкими бронетранспортера. Это легкая  четвертая разведрота  подчиненная непосредственно боевой группе Брайта.

Тридцать два бронетранспортера это тридцать два пулемета. Тысячи пуль ударяют по колонне и сотни убитых падают в дорожную пыль. Кто не был убит в первые минуту бросаются в разные стороны, но куда - же ты убежишь в открытой степи от мчащегося на полной скорости бронетранспортера.

 Это как сафари,  только вместо животных расстреливают бегущих красноармейцев. Сотни человек поднимают руки вверх, так как плен это единственная альтернатива быть расстрелянным на месте.

 Все это происходит на северном фасе дуги, там оборона наших войск прорвана и генерал Костенко  пытается наличными силами залатать пролом в   обороне. Генерал Городнянский в это время в дороге в 248 стрелковую, которой поставлена задача на прорыв.


  Дороги, они забиты отходящими колоннами наших войск. «Эмка» генерала поравнялась с колонной    тягачей с прицепленными на  крюках громадными пушками - гаубицами, резерва ВГК, стоявшими  посреди дороги.
 - Тормози,- приказал он водителю. Артиллеристы побросав пушки посреди дороги, укрылись в неглубоком овражке. Подойдя к ним генерал скомандовал: «Встать» . Полсотни артиллеристов вскочило и начало поправлять форму.


- Кто старший?
- Я,- вышел из строя молодой лейтенант и тут же представился. - Командир первого огневого взвода третьей  батареи ……. полка  лейтенант Синалицин.
- Ваши пушки?
- Так точно, товариш генерал-лейтенант.
- Почему они стоят, посреди дороги?
- Горючее закончилось.
- И что?
- Ждем покуда подвезут горюче.
- Ждете значит?
- Так точно.
- А если горюче не подвезут, ты так и оставиш пушки посреди дороги, чтобы их «юнкерсы» первым заходом уничтожили?


 Генерал всматривался в лицо лейтенанта и пытался понять, что это,  неопытность или  желание поскорее избавиться от своего оружия. Лицо лейтенант начала заливать краска.
- Где командир батареи?
- Не знаю, товарищ генерал.
- Вобщем так товариш  Синалицин. Пушки немедленно убрать с дороги, замаскировать, занять огневую позицию прямо здесь и приготовится к открытию огня, в том числе и прямой наводкой. Время готовности к открытию огня , -Городнянский взглянул на часы,- девять ноль ноль.—Приказ понятен?
- Так точно.
- И вот что, товариш лейтенант в независимости от того появится Ваш комбат или нет, я Вас назначаю ответственным за сохраность орудий. Вы меня поняли?
- Так точно.


Наведя порядок в одной батареи, генерал себя не обманывал, нараставшую панику он не в силах остановить. Единственный выход в создавшейся обстановке, это как можно быстрее пробить проход в образовавшимя котле и  вывести  войска за Донец.


-Давай в  к Матусевичу, приказал он водителю.  Едва их полуторка  спустилася в овраг где было КП комдива, обстрел наших позиций усилился. Овраги и балки к югу от Лозовеньки были заполнены войсками. Конница, тылы, обозы и целые части- все это скривалось от артиллерийских наблюдателей противника, а низкие дождевые тучи не дали подняться с аэродромов  авиации немцев. Штаб комдива Матусевича генерал нашел тоже в балке. Несколько палаток защитного цвета и охранявшие их автоматчики, это все что отделяло штаб дивизии от раскинувшегося внутри огромного оврага воинства.
Выслушав доклад полковника Матусевича Городнянский спросил:
- Где у тебя НП?
- Впереди на гребне.
- Пойдем туда.
- Товариш генерал то место уже простреливается.
- Ничего полковник, простреливается так простреливается или ты решил воевать сидя в овраге?
- Никак нет.
- Тогда вперед.
Они пересекли овраг и начали подниматься по склону пологого холма. На склоне поднимающегося вверх оврага  расположились минометчики , трубы 82 миллимитровых минометов выглядывали из окопов, но мин к ним не было.

 На   самом гребне раскинулись и стрелковые окопы. Вот в одном из таких окопов под. маскировочной сеткой была установлен стереотруба возле которой дежурил наблюдатель.


Окопчик оказался тесен для троих.
- Докладывайте что Вами замечено во время дежурства.
- Ориентир один - ферма у дороги к ней час назад по дороге с юга подошло несколько автомашин с пехотой.  Ориентир 2- одинокое дерево, влево три, артиллерийская батарея.


Генерал прильнул к окулярам. До немцев было с километр. Они успели отрыть  окопы полного профиля. Кроме того за окопами немцев начала сосредотачиваться пехота, явно готовясь к предстоящей атаке. Километр как пройти этот километр?

 На открытом поле наших бойцов поднявшихся в атаку просто выкосят пулеметами. Надо что- то предпринять. Но что?»    И хотя непосредственное планирования боя, была обязанностью командиров рангом ниже, но прибывая на передовую, он всегда сам  пытался решить вопрос наилучшего использования войск.

 Не прошло еще и года, как он командовал 129 стрелковой дивизией, с которой он отличился в Смоленском сражении. Кстати именно тогда после боев в Смоленске ему пришла в голову крамольная на первый взгляд мысль о том: что в городе с немцем можно гораздо успешнее сражаться, чем в чистом поле.

 Именно при взятии городов, которые наши упорно обороняли, немцы несли наиболее многочисленные потери. В городе немцы не могли во всю мощь использовать свой главный козырь: мобильность своих войск и даже применение  танков, не помогало им переломить ситуацию. Но здесь не было города, за который бы можно было бы «зацепиться» Здесь не было и лесов Брянщины, которые помогли ему вывести из окружения  его прежнюю 13 Армию.

 Здесь была Степь – или Дикое поле, по которому кочевники после набегов угоняли в Крым на невольничьи рынки живой товар. И как по этой степи, без надлежащей артиллерийской обработке переднего края  организовать атаку? Если   пустить пехоту, то ее просто выкосят в открытом поле.

 Надо что-то придумать, но что?»  А немцы тем временем подтягивали силы для атаки. Полнокровный немецкий батальйон  разворачивался позади немецких окопов, явно намереваясь после окончания артподготовки перейти в атаку.

 Батальйона явно маловато, что бы сломить собравшуюся в балках дивизию Матусевича. И вдруг эта мысль словно рыболовный крючок зацепила за себя другую, которая выводила уже на решение. «Если они пытаются наступать батальйоном на изготовившуюся для прорыва дивизию, значит они просто не знают сколько войск им противостоит.

 И в  один короткий миг пришло решение- «контратака!!!». Да именно она не позволит немцам в полной мере использовать ни пулеметы, ни орудия – в страхе поразить своих. Ведь не знают они сколько нас здесь сосредоточено, иначе не стали бы они так самоуверенно лезть на изготовившуюся к прорыву дивизию. Генерал повернулся к комдиву: « Готовь части к контратаке…


Вот как описали немцы, последующие события:
«В 14.00, после сильной артиллерийской подготовки, 1-я горная дивизия, перейдя через передний край 60 моторизованной, начала наступление. Но скоро левый фланг атакующих егерей залег перед левым флангом Райниша.

 Враг был сконцентрирован здесь в балках, которые не просматривались. Как бурный прилив, противник хлынул в лавинообразную атаку, со своим транспортом, всадниками и пехотой, силой примерно 6000 человек, и прорвался на восток.

Только во второй половине дня авиация смогла атаковать прорвавшиеся части. Но к ночи закрыть место прорыва не удалось. Противник беспрерывно уходил на восток.» (12)


Это был успех - наши части уходили на восток, к Северскому Донцу. Уходили, кавалеристы, тылы, части дивизии Матусевича
Но впереди было еще 25 километров неизвестности и Северский Донец, по западному берегу  которого занимала оборону 384 пехотная дивизия немцев.
Двадцать пять километров до Донца- cможет Матусевич удержать этот коридор, думал Городнянский? Если сможет, то необходимо как можно быстрее пропустить через этот коридор  соеденения 57 Армии и свои части.