Глава 24

 А между тем в штабе маршала Тимошенко ничего не знали о прорыве 6 Армии в направлении Петровского. Связь с двумя армиями попавшими в окружение была ненадежна. Что там и как оставалось не ясно и от этого Тимошенко и Баграмян начали нервничать.

 Баграмян уже понимая что ответственности за провал операции  не избежать  и прямо обвинил командарма Городнянского в неумении прикрыть фланги, в результате чего и произошло окружение. Это зафиксировал в своих  воспоминанях бывший начальник штаба командующего артиллерией Г.С. Надысев.

 
С этим утверждением согласился и Тимошенко, а раз так, то руководство по прорыву двух Армий необходимо было возлагать на другого. Но на кого? Ни Тимошенко ни Баграмян лететь в котел и брать в свои руки  организацию по прорыву двух Армий из котла не желали.

 Вместо этого они «вспомнили»  что там, в котле есть заместитель Тимошенко генерал-лейтенант Костенко, на которого они и решили возложить ответственность на вывод Армий из окружения.


В ночь с 23 на 24 мая в окруженные войска летит директива: «… все окруженные войска объединяются в группу «Юг», под командованием генерал-лейтенант Костенко. Этой группе войск предписывалось, нанести главный удар на Савинцы с целью планомерного вывода войск за реку Северский Донец.


С самого раннего утра 24 мая весь западный фронт окруженной группировки подвергался яростным атакам немцев. С севера 2 танковые дивизии немцев прорвали оборону окруженных  и Костенко до обеда 24 мая используя штаб опергруппы  Бобкина и имея за нач.штаба генерала Батюню занимался  локализацией танковой атаки немцев.

 И вот получив к обеду 24 мая радиограмму от Тимошенко предписывающую взять управление окруженными Армиями в свои руки Федор Яковлевич Костенко неприятно удивился.

 Он понял, что на него возлагают ответственность за всю окруженную группировку. Но приказы не обсуждаются, а выполняются. Костенко посмотрел на Бобкина и сказал: «  Ну вот Леонид Васильевич теперь ты отвечаешь за оборону западного фаса.

 Закрепись и держись пока мы не пробьем коридор к Донцу, а там и Вас начнем постепенно вытаскивать. Костенко уехал, а к Бобкину подошел сын.
- Что папа отступаем?
- Да сынок.
- Неужели немцы сильнее?
- Выходит что да. Но это временно Гриша, поверь мне.  При взгляде на сына сердца у генерала разрывалось от боли и тревоги за сына, а голову сверлила  мысль: «Зачем? Зачем я позволил тебе уговорить себя и  взял тебя с собой? Ведь предлагали же мне оставить тебя при фронтовом штабе?»


266 стрелковая оказавшаяся на западном фасе "котла" занимала оборону по восточному берегу реки Орелька.  Той Орельки которую она несколько дней назад форсировала ведя наступление на запад. Теперь же река использовалась для удержания обороны от перешедших в контрнаступление немецких войск.


Окоп Павленко -  жидкое месиво грязи- с неба моросит дождь. Вокруг с интервалом в несколько десяток секунд рвутся минометные мины. Это так называемый беспокоящий огонь.

 Немцы бросают мины " с ленцой" чтобы "Иван" не расслаблялся. Но и такой "неторопливый обстрел"  давит на психику. Ни из окопа не вылезти, чтобы по воду сходить, ни даже просто ноги размять не успеешь. Вот и приходится красноармейцу Павленко сидеть целый день 24 мая в грязи и слушать заунывное завывание мин.

 Виктор  бессознательными движениями теребит фляжку, но она давно пуста. Во рту кажется и язык пересох, а вылезти из окопа не дает постоянный обстрел.  Мины,  падают совсем рядом и слышно как осколки чертят свои гибельные следы над его окопом. Периодически сознание отключается от происходящей действительности.

 На память все чаще приходит детство: река Бык в которой они летом купались, бескрайние степные просторы Донбасса, по которым они пацанята с утра до позднего вечера носились в своих детских забавах. Одинокие старинные курганы-могилы, под которыми, как говорили  можно найти старинные мечи и сабли.

 Интересно как там его дети в окупации, так же бегают по полям или сидят по домам. Неожиданно в его окоп сунутся чьи-то ноги.
- Посунься Витя!
Авиров.
- Чего приперся?- не совсем дружелюбно интересуется Павленко.
- Скучно стало, вот и решил тебя проведать.
- Вода есть?
- Есть,- и Авиров протягивает фляжку.- Пей Витя, -говорит Иван , а сам смотрит на вещмешок Павленко.


- Не смотри Ваня, - отрываясь от фляжки говорит Павленко,- сухарей нет и не предвидится.
- Ты видно их на конец света бережешь?
- Для нас он  наступит гораздо раньше.
Они закуривают
- Ну что скажешь товарищ? - щуря от табачного дыма свои глаза на Авирова, спрашивает Павленко.
- Дело табак, Витя,- также прямо смотря товарищу в глаза отвечает Иван. Наступление накрылось, молодого потеряли,  жрать нечего, курить тоже скоро будет нечего.


- Сашка, похоже угодил под обстрел, а мы слишком поздно кинулись его искать, да скверное дело. И на душе последнее время кошки скребут, эх сейчас бы грамм двести водочки, да закуски посытней  и чтобы куда подальше от войны, да командиров.

 Павленко помолчал, а потом продолжил:- Не умеют еще наши генералы воевать, да и не только генералы, а и рангом поменьше. Павленко затянулся, потом не спеша выпустил дым.

 Вот не пойму я одного, их что плохо учили, или от рождения бестолковые. Ты ведь представь Ваня, сколько один дурак, с большими погонами людей может угробить, тут любой безусый лейтенантик спокойно взвод на погост может отправить, а представь, если таким дураком окажется генерал или маршал? Ведь это катастрофа для страны. Неужели их перед войной не проверяли? Не пойму я.

   В ночь с 24 на 25 мая в  селе Ракитное на совещание собрались семь генералов. Вот их имена: Городнянский Авксентий  Михайлович – командующий 6 Армии, и его зам. генерал- майор Батюня, командующий оперативной группы Леонид Васильевич Бобкин, командир 23 танкового корпуса Ефим Пушкин, командир 21 танкового корпуса  Григорий Иванович Кузьмин,  дивизионный комиссар Кузьма Акимович Гуров и со вчерашнего дня их общий начальник генерал-лейтенант Федор Яковлевич Костенко.

 Генералы, поразному до этого складывались их судьбы, а в ночь с 24 на 25 мая распоряжение генерала Костенко свело их вместе  в  одной из хат села Ракитное, что на небольшой речушке Берека. О чем думали они тогда? Верили ли они что смогут вырваться из капкана Барвенковского плацдарма? Я думаю верили. Но пройдет чуть больше суток и половины из них в живых уже не будет. Как проходило совещание не известно. Известно лишь решение, которое  генерал-лейтенант Костенко лично вручил каждому из командиров присутствующему на этом совещании.


Вот оно:  «Учитывая сложившуюся обстановку, состояние обеспечения войск боеприпасами, горючим и продовольствием, приказываю: прикрываясь частями группы Бобкина и 57-й армии, на рубеже река Гомольша, разъезд Тройчатый, р. Орелька, Князево, Надеждовка с рассветом 25 мая нанести удар 6-й армией, усиленной 150-й и 317-й стрелковыми дивизиями, 6-м кавалерийским корпусом, 5-й гвардейской танковой бригадой, в общем направлении Лозовенька, Чепель прорвать оборону противника, овладеть переправами через Северский Донец в районе Протопоповки и Чепеля, соединиться с частями группы генерала Шерстюка, наступающими на Чепель с востока, чтобы в последующие дни обеспечить планомерный вывод войск из окружения.»


 Окруженные надеялись, что группа генерала Шерстюка сможет прорваться к ним и поможет  вырваться из удавки которую немцы затягивали на шее двух наших армий. Но этого не произошло.  Не захотел, или не додумался генерал Москаленко, дать надежных помощников своему заму генералу Шерстюку, чтобы организовать штаб Сводного танкового корпуса, сейчас уже не выяснить, но из таких "мелочей"  складывалась Харьковская катастрофа мая 1942 года. Недооценили, недодумали, непредусмотрели..