Абрам и Сара

— Кукла Лена, с высоты нефтяной вышки многое видится по-другому. Мне, по крайней мере (Картинка над текстом)
— А почему ты на старости лет занимаешься таким чреватым промыслом, да еще в таком неблагоприятном климате? Ведь случись что с тобой, кто меня будет поить, кормить и воспитывать? Ты об этом подумал, любитель кровушки христианских младенцев?
— Кукла Лена, еврей — это всегда человек мужественной профессии. Вернее так, любая профессия, которой начинает заниматься еврей, сразу становится мужественной.
Поэтому еврейки традиционно такие боязливые. От враждебного внешнего мира ее и ее детей может защитить только ее муж-волчина.
Больше ей помощи ждать неоткуда. Власть ей обычно враждебна. Соседи ей враждебны всегда. Они только и ждут того момента, чтобы устроить погром. И только ее муж может как-то договориться с властью, чтобы она держала соседей в узде.
Считается, что дома еврей подкаблучник, что так и есть на самом деле. Еврей слушается свою маму. Потом — свою жену. Дома как жена сказала — это правильно. Домом еврей не занимается. Он туда приходит отдышаться, поесть вкусненького, поспать с миленькой.
Еврейка, размахивая маленькими ладошками, что-то рассказывает — но еврей ее не слышит. Вернее, он слышит ее голос, а не содержание ею сказанного.
— А я думала, что еврей — это человек, который во время прослушивания оперы «Тоска» пытался, причем успешно, залезть мне под юбку. Где бесцеремонно трогал меня за интимные места.
Я же, не будучи еврейкой, тонкие движения его души не поняла, обозвала его «мерзким животным» и попросила не мешать мне наслаждаться музыкой Джакомо Пуччини. Это потому, наверное, что власть мне не враждебна.
А если государство было бы мне перманентно враждебно, я бы в таком случае застенчиво улыбнулась, и продолжила бы слушать «Тоску» с твоей напористой рукой у себя под юбкой. Ты бы этого хотел, жидо-масон?
И вообще, не только в данном конкретном случае, но и системно, зачем ты меня наряжаешь меня как новогоднюю елку и в Большой театр водишь, христопродавец? И почему ты мне в оперу колготки запрещаешь надевать? Почему обязательно чулки?
— Потому что бедные крошки нуждаются в защите. Тем более, кукла Лена, что ты для меня источник неограниченных радостей и огромного наслаждения. А максимум наслаждений за минимум усилий не бывает, да и услады, как известно, скоротечны. Поэтому моя ищущая рука под твоей юбкой, там, где кончаются чулки, под бессмертную музыку, в торжественной атмосфере партера Большого театра — это ощущения возвышенные и незабываемые.
Только так мне удается испытывать негасимое удовлетворение и непреходящую радость. А все потому, что Большой театр — это поистине высокое искусство.
И вообще, кукла Лена. Дозу нравоучений и правильных слов превышать не надо. Иначе эффект будет прямо противоположный.
Ты ведь, кукла Лена, считаешь, что еврей — это человек, который живет в своем прошлом, шаркает ногами, всех побаивается и совсем не ставит условий. А также играет на скрипке и отвечает «Воистину воскрес», когда его в очередной раз навязчиво поздравляют с Пасхой, несмотря на то, что он носит фамилию Кац.
А при вопросе о происхождении еврей начинает шутить и выкручиваться.
Так вот, знай, кукла Лена, что в реальности все наоборот. Еврей живет только будущим, поэтому даже может податься на ПМЖ в Германию. Ногами еврей не шаркает, а до глубокой старости прыгает как заяц. Поэтому его иногда заносит даже на нефтяную вышку (см. картинку над текстом).
Не боится еврей вообще никого, даже там, где все нормальные люди боятся. Поэтому часто идет против власти. И всегда ей ставит условия, причем совершенно нелепые, выполнение которых интересы самого еврея никак не задевает.
Играющих на скрипке евреев видел только в кино.
А с пожеланием «Христос воскресе» еврей бросается на окружающих сам, хотя и носит фамилию Кац. И навязчиво сообщает о своем еврейском происхождении даже тогда, когда это никому неинтересно. Тезисно коротко — слов на двести.
Хотя самому ему  окружающие, в общем, неинтересны, кем бы они ни были. И уж совсем ему наплевать, кто они по национальности. Лишь бы ноги были длинные и грудь высокая. Это у женщин. А с мужчинами еврей в принципе не общается, так как они ему не к чему.
И еще просьба. Когда в Большом театре ты мне громким голосом хочешь что-то сказать, «грязное животное», к примеру, то обращайся ко мне «Престарелый, но всё ещё глядящий вглубь декольте яко зоркий ястреб». Иначе следующий раз я тебя вообще там в буфет не поведу.
— Фиг тебе! Лучше сиди дома и смотри телевизор: «Жестокая еврейская солдатня, садистски улыбаясь, в упор убивала палестинских девочек, которых можно было трахать и трахать». Тебе же это тоже нравится. Или  «Израильтянка, изнасилованная арабом, признана пострадавшей в теракте», к примеру.
И лезь мне при этом хоть под юбку, хоть куда угодно — слова дурного не скажу. Даже теплыми мантами угощу.