Пыль Сахары Глава 5

Собеседование у Стаса прошло на ура. Хотя собеседованием было можно назвать с большой натяжкой: больше это походило на показ, так называемого, творчества. Возможно кто-нибудь и посмеялся над тем, что обычный сборщик мебели — это профессия творческая, заявив, что это обычный, да еще и низкооплачиваемый труд, человека никчемной квалификации. Он ведь в конце концов не инженер и не дизайнер, а так...шуруповерт! Может быть и так, но все дело в том, что в руках обычного шуруповерта, то досочка где-нибудь треснет или уголок, своим неловким движением, горе работник, с краю ножки или столешницы собьет, а у Стаса ни одной помарачки и даже, если где-то брак производителем допущен был, и то мастер поправит, что и не заметно будет, словно ювелир по дереву работал! Руководство фирмы и сам Стас остались довольны: одни тем, что к ним попал мастер с золотыми руками, а другого тем, что и достаток в доме пойдет на подъем, и  его статус иммигранта приобретет вскоре иные очертания — легальные! Единственное, что требовалось от Стаса - это также честно и усердно работать, как он делал ранее, работая в другой компании. Филиалов у фирмы было много — по всей Испании раскидано добрых несколько десятков, поэтому ему пришлось и много ездить, чтобы то в одном месте подлатать, то в другом. Бывало по нескольку дней он не приезжал домой, но его тянуло спасу нет, лишний разочек взглянуть на свою возлюбленную и хоть парочкой слов перекинуться. Но, когда он приезжал, то специально подглядывал, как только она из дома выйдет покурить и он тут, как тут: мимо пройдет, вроде, как случайно, или попросит какую-нибудь вещь у своих соседей, чтобы чего-то там починить, но все лишь ради улыбки Летиции и ее «Hola».  И все он пытался, как-то выразить вслух свое отношение к ней, чтобы тем самым разбить невидимый лед, мешающий им ближе познакомиться. Спала бы уже быстрее вуаль застенчивости и молодые были бы счастливы вместе. И он, и она давно же уже так и сказали друг другу, но пока не вслух, как считал Стас, а про себя, считая таким образом за Летицию. Но все он откладывал это  свое заявление для девушки на потом!  И денег поднакопить все хотел и машинку наконец сменить и вроде, как не за горами уже все это житейское дело должно было быть слажено, но пока еще где-то все маячило на половину в мечтах, кружась, словно журавль в небе, а синица в руках: старенький Фиат, с облезлой краской на кузове, малость оборванный вид самого Стаса, продолжающего экономить на своем внешнем облике. Хорошо, что жил он теперь на юге в Испании, а не в Италии, потому что сами испанцы куда проще относились к своей одежде, чем те же итальянцы, одевающиеся порой скрупулезнее, чем женщины. А поэтому на внешнем испанском фоне Стас выглядел более и менее прилично, учитывая то обстоятельство, что он все-таки ручных дел мастером был, а не банковским служащим.
Больше всего Стаса стало расстраивать, что Летиция начала жаловаться ему на нелегкую жизнь в Испании. Ее видимо одолела рутинная работа, безденежье и дальнейшая неопределенность ассимиляции в испанском обществе! Она все чаще принялась хвалить жизнь на своей родине, зная об этом по переписке с друзьями, проживающими в Уругвае и поведала Стасу, что на семейном совете нередко стал вставать вопрос о возвращении обратно на родную землю. Для молодого человека — это был бы удар и он, как мог защищал их новое место пребывания, рассказывая, что и в России тоже многое чего происходит, меняя к лучшему жизнь, но Европа — есть Европа. Она веками строилась и реставрировалась, и здесь все-таки больше стабильности, хоть и менее волонтильности, но в их странах все порой кардинально и слишком внезапно меняется, словно они стоят на каком-то чересчур открытом месте, где ветра разрушительные порой налетают, от чего ломаются все старые устои напрочь и строить приходится заново, а старушка Европа стоит себе и стоит, столько всего пережив тоже, но ничего особенного в ней не меняется — все также хранят свою свободу и независимость ее жители от разного сумасбродства, заново восстанавливая свои города и деревни чуть ли не в первоначальном виде, отдавая тем самым дань ушедшим поколениям. Хотя чего греха таить — есть и свои излишества в их рвении к свободе, но они, эти рвения, как бы мягче выразиться, в противовес крепостничеству идут. В другой то части света-то свобода человеческая, не то, чтобы даже попирается, она пинками под лавку давно загнана, хотя бы и под лозунгами добродетели и веры, но все-таки пинками! Вот и рвут, каждый свое одеяло на себя: свобода необузданная и дом с решетками, доказывая свою правду друг другу и все никак договориться между собой не могут. А стоило-то может быть всего лишь решетки с дома снять, а там и глядишь свобода бы и в дом бы заглядывала без опаски на цепь быть посаженной и дом бы рад ей был, а не прятался бы за железными прутьями и установилась бы гармония или, как еще в народе говорят: золотая середина!
Летиция послушает Стаса, покивает головой, улыбнется мило, в знак согласия, а в глазах все равно тускло. Видя, что не может переубедить девушку, Стас сменит тему разговора, о чем-то ей поведает, чего с ним приключилось за те дни, когда он не был здесь, чтобы обязательно Летиция рассмеялась. А смеялась она звонко и радостно в те минуты и Стасу становилось тоже  весело и легко, и он думал, что все скоро наладится, а самое главное он обязательно добьется того, что они будут вскоре совсем вместе! Через несколько дней Стас снова уезжал по работе и так же отсутствовал по нескольку дней, но возвращался и с  облегчением видел, что его соседи никуда не уехали, а все также здесь. Но однажды он задержался аж на две недели и он не на шутку приуныл, боясь, что вдруг пока он ездит, Летиция с дочкой и родителями возьмет и уедет к себе на родину, потому что некому будет их остановить, ведь нет его возле нее, чтобы разубедить красавицу в своем решении, которое все уверенней и уверенней звучало в ее голосе. Он тогда поклялся, что приедет и признается Летиции, как сильно он ее любит и хотел бы быть с ней, и ее дочкой отныне вместе, и никакие трудности его не пугают: он все преодолеет ибо любовь его несет, словно на крыльях. А там пусть она сама решает, но огонь, горевший внутри его совсем уж измаялся и требовал свободы! Но Стас искренне верил, что чувства у них взаимные и Летиция ждет не дождется, когда он сделает первый шаг!
К его счастью он наконец закончил, порученную ему работу, и сразу же во всю прыть лошадей своего автомобиля, полетел домой.