Солончак цвета неба

I.
Я себе говорю: куда делась вода из хрустальной
вазы - по которой солома взбирается скошенной
птицей. Перья-капли - в пыли отражаются белым
стразы и холодная ночь укрывает графитом лица.

Все бесцветные буквы стремятся в чернила обмыться,
чтобы плоть греть словами - от них каменеет планета.
Солончак – это место, где слёзы встречаются ветром,
это край, по которому ходит, состарившись, лето.

В нём звучит, полонезом, песок – растворившись до
кварца, его дно выстилают собой отрешенный души
и ладонью измятой, как требник афонского старца,
догорающий воск от свечи, кто-то медленно тушит.


II.
Выцветают, со временем, руки теряя телесность, и
тогда её кроет сухая пергаментность кожи. Взгляд -
достигший предела, как шаг, что стеною стреножен
или губы, забывшие воздух и трепетность дрожи.

Если б знали, что свойственность слов сильней силы
света, не ломали бы дров на которых сгорает вечность.
Хотя можно ли вечность сжечь – если вечность слепа,
ну а мы лишь её отражение, песочный слепок.

Суждено нам рассыпаться прежде, чем стлеют звёзды –
удобряя мечтами прибрежные волны рождённого моря.
Вечность – есть отсутствие в теле какой-либо позы,
говорящей контуром мыслей, эмоций и горя.


III.
Посмотри - камни слились в стекло подобием капель,
они долго к этому шли – путь тягуч был до жажды.
Камни с неба сочились прозрачными перьями цапель, 
выжигая лучами от солнца на спинах  - "однажды".

Придёт время – и мы прорастём, однажды, в стальную
осоку. Будем пальцы неловких резать внахлёст и сразу.
Каждый миг - это новая бусина в ниточке срока, или
снимок, длиною в жизнь, на хрусталик глаза.

Внимание! Сейчас вылетит птичка – рассеются грани
во что-то безмерное, по форме - сетчатка неба. А на
фото фон взгляда - солоноватым, немного странным.
В монохроме, над облаками, хрустальная небыль.