Тишина

Виктор Матюк

Тишина

Слух коробит первозданная тишина, из открытого настежь окна видны заснеженные поля.
Природы торжество напоминает, что божество в красе расцвета своего достигло апогея,
Не видно пашни, не видно липовой аллеи, над природой склонились сказочные феи!
Порывы ветра взметают снег к небу редко, они едва колышут голые ветки вверх и вниз,
Небосвод, кажись, до земли провис, затихла жизнь по всей округе, ни света, ни звука,
Скука на первом плане, снежные вихри клубятся над нами, их следы остаются на оконной раме!
Ветер размёл сугроб, я едва ноги уволок, как сноп снега разнёс по дремлющим углам мою негу,
Тяжкое бремя осточертело, беснуется всю ночь грешное тело, ему всё уже порядком надоело,
Но жить без цели никак нельзя, по заснеженным перелескам петляет узкая стезя,
Она из гранитного камня, черты его подобья заметает судьба, пот градом катится со лба!
Мне не нужна чужая узда, мечусь между бабами двумя, а вокруг одна и та же темнота,
Не шевелятся уста, они не бряцают наподобие клинка, им честь ох, как дорога! Вот завоет пурга
И тогда огромная и полноводная река ещё сильнее стиснет свои раздольные берега,
А вечерняя мгла сгустит краски, зимой от непосильного труда отдыхают подпаски!
Ветер теребит чужое нутро, вся тяжесть его порывов свалилась на него,
Но тут же не осталось ничего! Капля упавшей с неба влаги сразу замёрзла на писчей бумаге,
Но не сразу, а опосля! Коченеют от лютого ветра бескрайние поля, холмится матушка - земля,
Кто-то в заснеженном поле костёр разжег, повалил серый дымок, пришлось снять один сапог,
Он насквозь промок, треснул его внешний бок, словно шест от массивных городских ворот,
Они отделяют нищих от господ! Сознание готово почти, чтобы легко пройти
Через все господние пути, собралось прочный фундамент под свои думы подвести,
Но, увы, поднялся ветер и замёл едва заметные следы былой славы и людской молвы!
Сижу среди пожухлой крапивы, но путь к познанию истины закрыт, она богам принадлежит,
Где же святая вода? Небось, замёрзла она! Я не строю храм, мысль блуждает по святым куполам,
Уж так у неё заведено и, кажись, уже давно, что она ввысь устремлена,
Но вниз её тащит дождевая вода с раннего утра! Ветер холод гонит,
Колокол на всю округу уже не трезвонит, лютая стужа ко сну старого звонаря клонит!
Он вот-вот горькую слезу долу уронит, он в тряпьё одет, его сегодня на колокольне нет!
Старый дед ходит возле, что-то ворчит под нос себе, шум ветра слышен невдалеке,
Лёгкий всплеск волны на реке, ветер рядом бродит и глаз с узкой тропы не сводит!
Он ближе к утру начнёт по-стариковски ворчать, и в окна изо всех сил стучать,
Нынче ему время не принадлежит, он может в глубокий овраг угодить,
Если его пыл сразу не остудить! В зимнюю пору нужна надёжная опора,
Тишине всё по силам, она – символ красоты и покоя, ещё долго не будет тепла и зноя,
Дом весь в тучах, он построен из бревен лучших, здесь родовое обжитое гнездо,
Где обустроено всё от и до! Всё расставлено по углам, выброшен хлам, нужные вещи
Стоят на своём месте, волкодав наш – верный страж семейного уюта,
Дом – не каюта, а деревенская хата для отставного солдата, который когда-то был на поле рати!
Каждому известно его место на земле, что здесь осталось мне, в темноте не разобрать:
Куда идти? Куда шагать? Ничьих голосов не слыхать, покамест душевный протест дойдёт до небес,
Явь исказится по воле творца, жуткая тишина давит на уши со стороны заднего двора,
Там стоит собачья конура, унылая пора стремглав в грешную душу вошла без лишнего куража,
И смотрит свысока на грешного отрока – взрослого мужика, он пьян слегка!
Как назло Луна светит тускло через оконное стекло, всё видит господь, его ноготь
Указывает путь для преданных слуг! Боже, никому не позволь наступить на больной мозоль!
Уж лучше разойтись полюбовно, чем материться матом отборным! Сумрак чёрный
Идёт по дорогам торным, там покой и тишина, где-то полыхает война, рыдает горем убитая жена,
Она проливает слёзы, но здесь не слышны её угрозы! О, Боже, мы оба созданы любить до гроба,
Я и моя зазноба! Приходящие чувства вспыхнули грустно, у них на уме высокое искусство,
А у нас на первом плане страсть! Творенья постельных дел я даже вспомнить в тот миг не успел,
На край табурета неспешно присел и остался не у дел, но жив и цел, согрешить успел!
В смятенье великом вспомнил об инстинкте диком, чего только нет в природе,
Я же - зверь вроде, да и одет по погоде, практически наголо раздет, люб мне божий свет,
В одной сорочке и нательной оболочке, за ней прячется грешная душа,
Хотя сама редко выходит за пределы обжитого жилья, но, тем не менее,
И у неё возникают подозрения по поводу и без повода, и тогда с неба льётся дождевая вода,
Небесные явления в основном по воскресениям вызывают искреннее удивление! Живу и таю,
Изредка оживаю, а природа родная радугой мои грустные мысли венчает!
Мелькают в памяти бледные лица, вдовы и молодые девицы без предубеждения
Хотя продолжить акт сношения, а в завершение уйти, не попрощавшись, навечно расставшись!
Когда ты не помнишь даже первой встречи дату, не говори о любви, уж лучше промолчи
И проведи оставшиеся часы в первозданной тиши, мы же оба, словно два злых бульдога,
Готовых наброситься друг на друга прямо с порога,
Страсть, как ураган тут же взмётнётся к небесам,
Пройдётся по статным бабьим ногам и где-то там найдёт для себя укромное местечко
Для одного грешного человечка! Его не неволь, вместо живота, у него трудовой мозоль,
Там, где размещался приличный фаллос, считай, ничего уже не осталось! Вот и расстались,
Вот и расстались, за журавлем в небе погнались, но упустили, сидящую рядом синицу!
Мелькают лица, мелькают пухлые губы, из них вылетают слова грубые, текут пустые слёзы,
Меняются позы, но везде одно и то же, но об этом мы узнаём намного позже,
Когда в душу вселяется холодная зима, снегом покрываются бревенчатые дома,
Ни дом стоит за углом, а тюрьма и даже небеса готовы на тебя ополчиться, не хочу жениться.
Уж лучше удавиться, чем нелюбимую желать и тащить её в свою холодную кровать!
Навострив уши, полночи слушаю грешную душу! Строю и рушу, грехи снова и снова
Распинают грешника почти святого – представителя рода людского! Он и впрямь горд и упрям,
Привык жить сам, а вокруг один бурьян, между ним едва видна небесная синь, горькая полынь
Явно для моих богинь! Я вновь один на целом свете, брак не светит мне, едва выживаю на земле!
Тычу пальцем в темноту и молча, долго жду, как сквозь тишину услышу новую любовную волну,
Влетающую в мозг и сжигающую влажный хворост в дым и пепел,
Его разносит по полям свирепый южный ветер! Тот образ светел,
Не зажигая керосиновой лампы, смотрю на заградительную дамбу,
Нам бы, нам бы улечься на самое дно, там бы, там бы пить крепкое вино,
Ведь всё равно всё на небесах решено за нас, потому и живём грешно!
Снег летает, на солнце блистает, тучи по небу ветер гоняет, то встречает, то провожает,
Вот-вот голубой небосвод он яркой радугой увенчает! Она – объект для любопытства,
Но многоголосая толпа привыкла водку пить с горла, один индивид – небритый инвалид
С протянутой рукой у паперти стоит, он милостыню просит, кое-кто ему подносит жалкие гроши,
А что можно купить на обесцененные рубли? Спроси премьера, у него впечатляющая карьера,
Его жена – знатная гетера, а просто говоря, злобная пантера!
Шуршит щебёнка, кошка мурлычет громко, вдруг всё смешал плач ребёнка,
У него родители отобрали кутёнка, он плачет звонко, вот-вот лопнут ушные перепонки!
Должно быть, его что-то злит и он не знает, как ему быть? Луна наблюдает за домами,
Свирепый ветер раздувает пламя костра, здесь такая дыра, что человека не увидишь с утра!
Дело близится к развязке, кончаются сказки, в поле – тишь и простор, в лесу звенит топор,
Природа – всех превыше, ветер барабанит по двускатной крыше, его порывы вся округа слышит!
Она дарит нам равенство в правах, но только на первых порах, а опосля, когда зазеленеют поля
И зашумят вдоль дороги высокие тополя, взойдёт полынь – трава после проливного дождя!
Мыслей потоки с запахом пота бегут из старенькой кухни, голова пухнет, пламя не тухнет,
Мысль слетает с потолка, на неё налетает дремота, ох, как спать охота, на ум не идёт работа!
Нам бы помолиться, от грехов земля вот-вот всхолмится, горизонт дымится, снег искрится,
От надоедливых дум забором не отгородиться, как водится у нас, ударил час в колокола,
Тишина прочь ушла, сквозняком потянуло со двора! Вечная мерзлота по дворам скиталась,
Но бесправной оставалась, с ней рядом шла родная Муза,
Согнувшись под тяжестью непосильного груза, как тут быть?
О прошлом забыть, ветер свистит по всей округе, вой метели и вьюги расстегивает брюки,
Он сковывает руки, воет сука под окном, она с горки катится кувырком, а потом бежит прямиком
В тёплый дом! Только слова, не минуя жерло рта, улетают туда, где в былые времена
Возвышалась длинная кирпичная стена, на фасадах - лепка, набекрень сдвинута старая кепка,
Уцепившись за карниз крепко, старики пытаются на двух ногах устоять, но мысли крепко спят!
Жизнь превращается в сущий ад! Лунная дорога струится дальше, ей уйти бы ото лжи фальши,
Но на уличных щитах изображён каждый наш шаг, сделанный впопыхах, нами движет страх!
Срок пришёл и прозвенел звонок, закончен последний урок, пришло время распрей и склок,
Я в этих делах – новичок, мысль побледнела, на неё метель налетела, она сделала полдела,
Ударила по рукам, а ураган уронил на пол гранёный стакан! Солнце мысль золотит,
Рот слегка приоткрыт, он выжидающе молчит! Вдруг пронёсся поодаль свирепый шквал,
Стул наземь упал, едва не разразился скандал, я в тот миг ещё не знал, где притаился шакал?
На ложе из старого тряпья, в три погибели согнувшись, спят два раба своих страстей,
Они полночи не смыкали очей, ни разу друг другу, не улыбнувшись, впритык смотрят на жизнь,
А она медленно теряет всякий смысл! Нас, страша, лишает душу куража, режет на части без ножа,
Круша и громя, она смотрит издали на меня, дрожит промёрзшая земля, я же сижу около пня,
В одной руке стакан, в другой – турецкий ятаган! По законам драмы: все люди – уроды и хамы,
Качается хлябь, нет тяги на кучерявых баб, плоть опускается в ад, её поклонник совсем ослаб,
Перед ним то - яма, то ухаб, он бы стал умником великим, но не вышел ни умом, ни ликом,
Пронёсся слух, что тех грешников двух отправят на праведный суд! Язык сух, он вконец распух,
Внутри глубочайшее дно, с ним заодно всё то, что и вправду грешно! Сомнения закрались:
Неужто мысли с врагами сторговались? Их не отправишь на анализ,
А пресс-релиз, исписанный мелким почерком лист, искомкан и измят,
Под ним лежит общая тетрадь, на первой странице изображена всеобщая благодать!
Как этот пейзаж воспринимать? Губы сжать и до утра громко икать! Надо себя тренировать,
И к тягостям бытия постепенно привыкать! Нервы шалят, слова вылетают невпопад,
Вдруг по стеклу барабанит то ли крупа, то ли град, мысль, что в ночи пришла ко мне,
Два часа ржавеет на стене, так и быть, пусть висит, а потом всё пойдёт по старине!
Фырканье, храп и ржанье слышно на небольшом расстоянии, что за грива? Что за конь
Бьёт копытом землю за белокаменной стеной? Он разгорячён быстрой ездой,
Ему надо силы беречь, а мне на два или три часа в кровать прилечь, пусть тяжесть свалится с плеч!
Мысль одна и та же, не моргнув глазом даже, желание будоражит,
Оно руки и ноги вяжет толстой бичевой, не хочу прощаться с тишиной,
Грохот на булыжной мостовой, по ней едва бежит уставшая лошадка,
Не всё так гладко, как хотелось бы, дым уже не валит из печной трубы, пьяные крики слышны
В пяти минутах неспешной ходьбы! Неужто дерутся бабы и мужики? Кто–то был любвеобилен,
А другой - слишком пассивен, хлынул ливень страстей на толпу разгоряченных людей,
Вытолкнул их взашей из лодки своей на узкую сушу, пусть студёные ветры охладят грешные души!
Холод горло сушит, все планы на завтра рушит! В первую минуту помутился рассудок,
Разболелся желудок, тоненька струйка дождя внутрь протекла мимо оконного стекла!
Мысли великие в явь воплощаются со скрипом, язык что-то болтает,
Его слова хмельная голова никак не воспринимает, снег медленно тает,
Весна на пятки холодам неторопливо наступает! Ручьи пригорки заливают,
Мы же по тем водам дальше плывём и одной надеждой живём, что вновь будем вдвоём!
Проточная вода слышна, но не видна из-за оконного стекла, мысли в голове на взлёте застряли,
Не всё так гладко в идеале, как наяву, можно вылететь тотчас в трубу или споткнуться на ходу!
Холод ледяной мешает пошевелить больной рукой, он в сон не погрузит меня,
Нет ни прежнего дыма, ни огня внутри трухлявого пня! Страсть томится в грудной клетке,
Она не научилась прыгать с ветки на ветку, лишь воет от натуги, стонет от беспробудной скуки,
Хочет наложить на себя руки, в одно мгновенье пришла в нетерпение, грызёт удила,
Словно молодой конь торчит у чужого гумна! Остывает кровь моя, мысль ждёт команду:
«Вперёд!» Вокруг смятенье, неужто землетрясенье?
Подули ветры свирепые, вздрогнули ржавые брачные цепи,
А жизнь нелепая затеяла бучу, припомнила давнишний случай, когда моя путеводная звезда
У подножья небосвода взошла, чтобы опосля уйти раз и навсегда в чужие края!
Гонимая ветром судьба выглянула из-за угла, не расслышав до конца, упавшие на её голову слова,
Что-то прочла на горизонте, кажись, что на любовном фронте без перемен, рядом суета и тлен!
Куда не ткнись, везде одна и та же жизнь и множество проблем! Ясен день, но завывает вьюга,
Что-то бурчит под ухо стареющая супруга, мы не можем жить друг без друга,
Живём, как господа и слуги, по одной стезё идём или едем верхом,
Чаще стоим под проливным дождём, знает всякий, что трудно выбирать свой путь во мраке!
Паки! Паки! Паки! Рослее драки кулаками не машут, а выпивают до дна свою горькую чашу,
Не так волк страшен, как его рисуют, вот ранним утром северный ветер на трое суток задует
И тогда его сменит лютая пурга! Вздохнёшь о прежних временах, нынче зачах талант,
Слёзы появились на очах, ничто тебе не любо, осточертела скука! Отекли губы, голос стал грубым,
Он приглушен судьбою, она всегда под рукою! Не скрою, она родилась под счастливой звездою,
Но и её мучает ревность, она, словно в горле торчащая кость, как бы и нам не довелось
Глупым делом заняться и в который раз в дураках не оказаться!
Последнее слово в снежном облаке растворилось, над нашими головами прошлось
Сквозь дым, гарь и деревенский погост! Почему же так докучают мне голод и стужа?
Взгляд устремлён к небесам, он мчится по долям и лесам, но там край православной земли,
Истина видна вдали! Земля была черна, нынче белым белаи соткана из белоснежного ковра,
Я бы просто жил, но свой шанс упустил, поднялся скул и вой,
Грехи встали стеной за широкой спиной! Они сзади плелись и торопили жизнь
Уйти вперёд на несколько сот шагов, но нет дураков, слышен звон конских подков,
Время ещё есть на старый пень присесть, вытереть пот с лица, на всё воля творца!
Бестактность этих слов напоминает о себе вновь и вновь, чай допит, от холода меня знобит,
Бежать домой через лес густой я не готов, встаю из-за обеденного стола, баба мне ужин подала,
Но я выхожу из любовной игры, от холода зябну и околеваю от жары!
Мне всю ночь снятся жуткие сны! Звенят в лесу топоры, лес рубят, щепки летят,
Не хрен пятиться назад, надо бабу уважать и лучше лишний раз смолчать, чем её попрекать!
Страсти слабоваты для молодой и статной бабы, надо смотреть в оба,
Как бы с ней не породнилась злоба, этой бедняжке и вправду живётся тяжко!
Усталость со стороны степи пришла, она долговечна и страшна,
Но после бокала вина стремглав прошла, но болит душа, очистилась она от большого греха
После проливного дождя, шляпа упала с толстого гвоздя, любимая женщина уже спала,
В доме стояла тишина, дождевая вода пролилась со стола, долу упала она!
Страсти уходят с миром, лицо отмыто от греха приятным мылом, уходят силы,
Напряжены все жилы, живы будем – не помрём! Вспомнились Гоморра и Садом,
Они за каждым углом в городе том, где все мы живём одним диким табуном!
Спим под одним одеялом с кем попало, что упало, то пропало, время для распрей настало,
Но тишина разум напугала так, что он не может никак войти в очередной транс и теряет шанс
Получить оргазм в комнате своей, там нет лишних людей! Глядя в пустоту, слова любви шепчу,
Да, я хочу иметь в постели женщину одну, мешает солоноватый привкус во рту,
Слюна стекает с пухлых губ, у бабы воспаление яичников и труб, она страдает бесплодием,
И отдаётся всем, но зачем? Ей один хрен: куда и с кем? Всё-тлен, всё-суета,
Здесь немало дорого барахла, сам с собой судачу, и едва ли не плачу, слёзы прячу от глаз чужих,
Некого любить в стенах пустых! Любовь на троих иссякла, сгорела, словно корабельная пакля
Или старая татарская сакля! Осознав нелепость бытия, вот-вот закончится стезя,
В карманах пиджака нет ни хрена, в одном из них торчит приунывшая рука,
В ней нет ни гроша, надвигается гроза, шелест камыша режет уши, на море и на суше
Кашель курильщика по утрам душит, он горло сушит,
Вот-вот грешную плоть до основания разрушит и что же будет?
Темень, хоть глаз ненароком выколешь, ты же - бездомный выкормыш,
Тихо в доме сидишь в драной одежде, спрятав сокровенные мечты между разбитых губ,
Вода капает с холодных водосточных труб, в одну сторону покосился деревянный сруб,
Всё валится с рук, и только резкий звук заставляет назад обернуться, вылетает тень из-за угла,
Точно так же было вчера, но она мне – не чета! Вновь пустота, вновь тишина, пар валит изо рта,
За душой – духота, в кармане – ни гроша, нищета мы, нищета!
Нам трын-трава, болит по утрам голова, на полу куски штукатурки,
Сшибаю окурки, их оставили какие-то придурки, жить бы мне по совести и чести,
Но не сидится на месте, душе неймётся, возомнила из себя полководца и по степи несётся,
Глядя в пустоту, слова развеются на промозглом ветру, но я бегу ближе в пруду, авось, найду то,
Что с раннего детства ищу, долгожданную судьбу! Никто этого заранее не предвидел,
Бог же нас за грех возненавидел! Я иду ближе к тому месту, где будущий жених и его невеста
В огромной бадье колотили тесто, но вместо него на землю зло стремглав утекло,
Страсть обрушила ветхое дно, и через отверстие одно тесто сбежало, как не бывало его,
Проходит всё, душе вдвойне тяжело, и что? Каждую минута разгребаешь на дороге прутья,
Страсть любви лишила, и все пороки одним махом обнажила!
Ноша крестная напоминает о себе повсеместно, трудно жить честно,
Приходится жить грешно, так повсюду заведено, здесь нельзя иначе,
Из рук выскользнет удача, тем паче, что бытие собачье у всех на виду,
К великому своему стыду на поводке веду чужую супругу, хожу с ней по кругу без толка,
Она готова трудиться в койке, как пчёлка, ни вздохнёшь, ни ахнешь, бабу трахнешь, бросит в пот,
На краткий миг освободишься от мирских забот и наберёшь воды в рот, молчишь, как идиот!
Вылезли очи из орбит, но стыд глаза не затмит и плоть не покоробит, кое-кто слова передёрнет
Самому себе во вред, из-за оконного стекла смотрит на тебя злющая зима! Декабрьская мгла
Нежданно-негаданно вынырнула из-за угла, поманила красотой задранных кверху женских ног,
Чтобы хозяина ветхого строения вновь бросило в озноб, на его покатый лоб выступил горячий пот!
Он жил бы иначе, если бы не привлекал баб членом стоячим, так или иначе, не скулит и не плачет,
Изредка у изгороди с соседкой посудачит о быте своём, все мы когда-то умрём,
Но свой путь до конца пройдём, но пока живем, и спать в кровать ложимся вдвоём,
Грешим под дырявым рядном и даже потом не сожалеем ни о чём!
Вот моя деревня, вот мой дом, в нём становлюсь дотошным и нудным стариком,
У нас роли со дня рождения распределены, я же устал от повседневной толчеи,
Застыли в зимней спячке полевые ручьи, шелестят вдали сухие речные камыши,
Но даже они не собьют грешника с избранного им пути!

г. Мариуполь
26 декабря 2015 г.
5:15