Возвращение в Гавань Кассандры - 39

Уходил и дверь закрыл я, тогда не зная,
Что уж больше не вернусь к тебе, родная...

Взгляд упал на дом, на окна,
Будто навсегда прощаясь.
На душе стало так больно,
Что ты здесь одна осталась.

Ты прости меня, родная,
Мама милая, прости.
Ты погибла, дожидаясь
Сына грешного с пути.

Мне б в объятиях согреться
Да к рукам твоим припасть.
Только вот могильный холод
Не отпустит, распростясь...

 Остановил Андрей коня перед родным деревенским домом в этот вечер. Удивившись слабому свету в окне, Андрей наполнился в душе тоской. Он смотрел на дом с нарастающей тоской по прошлому, по маме, которой больше нет, но к которой бесконечно хочется возвращаться: к её рукам,... словам...

Оставив коня на привязи во дворе, Андрей прошёл в сени. Не закрывая двери, которая от лёгкого ветерка стала издавать скрип, он вошёл в избу.

-Кто здесь?! - тут же воскликнул вскочивший из-за стола пожилой человек и расслабленно выдохнул. - А, это ты...
-Дядя Арсений?! - удивился Андрей и несмело подошёл.
-Что? Супружница прогнала? - с некоторой насмешкой вопросил тот, и Андрей подивился ещё больше:
-Меня никто не прогонял.
-Дошлындался, - сел обратно к столу Арсений.

Он сложил перед собой руки в замок и усмехнулся не смевшему сделать теперь и шага Андрею:

-Как же... А что вдруг вспомнил о материнском доме, явился растрепанный средь ночи?!
-Мне некогда было, - сглотнул Андрей и сел напротив. - Я всегда посещал и дом, и могилу матушки, когда мог, особенно в положенные дни... Кроме, - перебил он дядю, который будто хотел что возразить. - Рождества Пресвятой Богородицы... Виноват...
-Да мне что, - покачал головой Арсений. - Совесть твоя, - встал он и, достав из сундука одеяло, кинул его Андрею:
-На, спи! А по утру лучше б тебе уехать куда. Так ведь погнушаешься советом. Всегда знал, - медленно уходил он в сени. - Не к добру сей союз с княжной.
-Что ж раньше не возражали? - съязвил Андрей, но дверь за дядей закрылась.

«Всё неладно стало,» - взяв одеяло, направился он к кровати. Там, взглянув на полку, на стоящие на ней иконы Иисуса Христа и Богородицы, Андрей молчаливо помолился и лёг в постель...

«А что здесь делал дядя?!» - вдруг посетила его мысль, не давая пока уснуть. - «Отчего он был здесь, а не у себя дома?... Что ж, спрошу завтра...»
Не помня, как и когда уснул, Андрей был разбужен криком петуха на дворе. Свежий морозный воздух наполнял весь дом. Скорее встав и растопив печку, Андрей немного согрелся и поставил самовар, но надежды, что дядя может утром придёт, не оправдались.

Не теряя больше времени, он отправился пешком, ведя за собой коня, к деревенскому кладбищу. То было голое место практически сразу за последним домом в деревне. Никакой ограды ни у кладбища, ни у  могил. Лишь деревянные кресты, но и то не на каждом кресте было вырезано имя или дата умершего...

С сожалением одарив их взглядом, Андрей остановился у могилы матери, которую посещал так часто, как мог, продолжая тосковать по маме, не сумев с нею попрощаться и попросить прощения. Он считал себя виноватым в её гибели, а избавится от чувства этой вины казалось невозможным, с чем и смирился, о чём ни с кем не говорил, стараясь достойно нести этот крест...

-Денницы тихий глас, дня юного дыханье, ни крики петуха, ни звучный гул рогов, ни ранней ласточки на кровле щебетанье — ничто не вызовет почивших из гробов*, - прослезился он, опустившись на колени и коснувшись руками земли могилы...


* - слова из элегии В. А. Жуковского «Сельское кладбище», 1802 года.

Продолжение - http://www.proza.ru/2015/12/28/716