Листьями небо падает...

У него не осталось ни единого слова для того, чтобы попытаться описать свой внутренний апокалипсис. Он больше не осознавал того, что дышал этим миром так же прерывисто и неровно, как этот мир, до боли, задыхался остальными.

Он отказался от всего, опустив руки в бездну, в которую предпочёл не всматриваться, и застыл. Потерялся в пространстве несказанных слов, необдуманных мыслей. В бесконечности собственных ограничений.

Ему снилось… Снилось многое, хотя и не должно было сниться. Он вытаскивал руки из бездны, нервно стряхивая налипших на пальцы фиолетовых котят. Тех самых котят. Из другой реальности. Ему уже доводилось встречать их там. Они топили людей, но его почему-то оставили.

Котята падали с грохотом, а он сидел и смотрел, как их хрустальные глаза разбиваются о голубые ворсинки ковролина.

Он видел оленью голову на стене. Видел вешалку там же. Но что это было? Вешалка или голова? Голова или вешалка? Что?

Он снимал с головы-вешалки полотенце, судорожно вытирая холодные, трясущиеся руки, задыхаясь от незнакомого ранее чувства — страха.

Он пытался. Слишком долго, но безнадёжно пытался вырезать ножом миры, застрявшие под ногтями, но вырезал лишь своё имя на алых щеках Бесконечности.

Он тянул озябшие руки выше, взрывая замороженными пальцами мёртвые звёзды, до которых сумел достать.
Он знал, что небо — лишь глупая маска безразличия, которую осень так небрежно набросила на своё прекрасное, веснушчатое личико. Он видел тонкие рыжие пряди, свисавшие с ветвей. Ветвей — звёзд. Он знал, что рано или поздно, всем приходится сбрасывать листья/маски. Любое «вечное» неизбежно подлежит обновлению. Ему казалось, что об этом знает только он один. Но в мире одного другим не оставалось места.

В мире одного всегда холодно, мрачно и… Прозрачно. Это мир апатии и меланхолии. Но всё-таки, в нём жила уверенность, что обнаженная осень, сбросив лживую листву, однажды сразит своей совершенной красотой саму Бесконечность, и грани миров потеряют смысл и суть. Он точно знал это, пускай и не знал откуда. Глупый мальчик Создатель. Мир — есть свет, что ты создал, раздвинув грани темноты, которой нет. Но если ограничить свет, он померкнет и не сумеет дать начало чему-то новому, убив всё, существовавшее до. Он не учитывал подобных мелочей. Не умел их замечать. Не знал правил. Он не стыдился этого, хоть и понимал, что творит.

Создавая одно пространство, он бездумно стирал другое. Взрывая одну звезду, он ронял на землю несколько желтых листьев.

Он положил начало последнему листопаду из-за своей глупой человечности. Даже Создателям иногда присущи человеческие чувства. Из-за Неё… Своей Неизбежности, он осыпал Бесконечность листьями. Он знал, что найдёт Её, когда последний лист беззвучно ударится о последнюю грань последнего мира. Тогда этот чёртов листопад наконец-то закончится. Он ежедневно, неустанно, во сне и наяву стирал мир за миром, грань за гранью. Взрывал звезду за звездой. И всё это было с одной единственной целью — найти Её.

С каждой секундой, миров становилось всё меньше. Белое пространство рассеивалось, уступив место чему-то несущественному, но он продолжал поиски. Всё это длилось около шести часов, по меркам одного из миров и пару сотен лет по меркам другого. Для Создателя вечность и доля секунды были словами синонимами. Он не знал времени, не признавал его, не замечал его шагов в пустоте.

Он так и не нашёл Её, когда количество миров снизилось от бесконечности до одного. Либо Она была стёрта, вместе с одним из них, либо Её изначально не существовало. Закономерно, ведь Создатели не имеют права на счастье, пусть ему и не хотелось в это верить.

Он поднял глаза и взглянул в Бездну, когда в его руках оставался последний мир. Тот, где топили людей фиолетовые котята. Он заранее знал, что там Её нет. Он бывал в этом мире тысячи раз. Котята топили людей, но его почему-то оставили. И Её бы тоже оставили. Но её там не было. Никогда не было.

Он до боли сжал руку, в которой держал ключ от последнего из миров. Мира, созданного им самим. Он сжимал его и смотрел, как он испепеляется, превращаясь в горстку пепла, как всё, что он создал. Последний мир горел красивее всех остальных.

Он всё ещё смотрел в бездну, а бездна, смеясь, всматривалась в него. Он даже не воспротивился, когда она сжала его в своих объятиях и превратила в эфемерный сгусток пустоты.

Он так и не нашёл Её, когда последний лист положил конец всему, разбив Бесконечность на сотни сияющих осколков. Бездна объяла его, как и всех Создателей, существовавших до него. Искавших, но не сумевших найти.