Лифт

"Божественными должны быть все существа". (Фридрих Ницше)

Привет. Меня зовут Урта-Кири-Ууг Урук с планеты Гур. Кто не обладает вторым языком, может звать меня просто Урук. Я работаю консьержем в необычном доме, который построила раса предтеч — Эматниль. Они теперь перешли на некую высшую форму существования, которую нам ещё пять тысяч гурских циклов не понять. Так же, как не понять этот странный дом, который они оставили для нас.
В доме шестнадцать этажей. Эматниль пользовались шестнадцатеричной системой счисления, поэтому никогда не строили этажей больше, чем можно было обозначить одним символом. И один лифт. Он может одновременно находиться на первом и на любом другом этаже. Говорят, расы, которые не обладают четырёхмерным зрением, не могут понять принцип его работы. Хотя, признаться, порой этот лифт удивляет даже меня.
На каждом этаже живёт одна раса, причём им нельзя ходить на этажи друг к другу. Этого не позволяет сам лифт. Он работает, только когда в него заходят представители одной и той же расы, и везёт он их только на предназначенный для них этаж и больше никуда.
Из всех существ в Галактике наиболее любопытны земляне. Они очень похожи на гуриан, только выше на полметра, у них всего один язык и трёхмерное зрение. По каким-то критериям они занимают целых три этажа в этом доме. Как они сами говорят, различают друг друга по цвету кожи. При этом генетически они полностью совместимы и по остальным критериям мало отличаются. Я понимаю квиров и квинов, у одних три руки, у других три ноги, они произошли с двух разных планет в своей системе, но, с изобретением примитивных космических кораблей, начали летать друг к другу и за две тысячи лет ассимилировались. Тем не менее, им здесь тоже отведены два разных этажа. А эти трое с одной планеты и с одинаковым набором хромосом — и считают себя разными расами! И как Эматниль такое допустили, вот что больше всего удивляет.
Впрочем, ни земляне, ни гуриане, ни одна другая раса, живущая в доме, не встречала Эматниль. Неизвестно также, посещали ли Эматниль когда-нибудь наши планеты. Скорее всего, да, иначе как бы они смогли спроектировать дом, каждый этаж которого удовлетворяет потребностям соответствующей расы. Как однажды сказал мне Гдендрель с планеты Рифь, что живут на этаже D:
— ...построен по образу и подобию соответствующих культур? Ха! Да не может такого быть! Ты бы видел, Урук, какая здесь сантехника. Клянусь Светлой Плёнкой, ни один рифианин не умеет так здорово обустроить санузел. Я именно из-за этого и поселился в этом доме.
Ну, у нас есть такая поговорка: "Каждому по потребностям".
Казалось бы, ничего особенного здесь нет. Все расы давно друг друга знают, большинство активно сотрудничают, заселяют вместе планеты, строят дома и космические станции. Но нигде больше нет такого дома, в котором бы жили все пятнадцать рас, и при этом не могли друг с другом никак контактировать, кроме как здесь, на первом этаже или, по нумерации Эматниль, этаже 0.
А посему здесь, перед глазами вашего покорного слуги происходили разные интересные события.


1
На этаже 6 живут белые земляне, так они сами себя называют. Хотя, на мой взгляд, они скорее желтоватые. Когда они злятся — они красные, когда им холодно — они синие, а когда плохо — зелёные.
Моя смена едва началась, когда в дом вошёл знакомый мне мальчик (так они называют молодого самца) по имени Крис. И, наверно, мне его имя правильно произнести так же сложно, как и ему моё. Он двигался медленно, взгляд его был опущен, в руках он держал какой-то свёрток. Я поздоровался, он не ответил. Знаю, у всех бывают неудачные дни, но если есть, кому тебя подбодрить, то надо непременно это сделать.
— Эй, Курусу, чего такой кислый?
Белый землянин оглянулся с таким выражением, будто только что осознал, что я здесь и вполне реален.
— Крис. Моё имя Крис.
— Ку-ри-су…
— Крис.
— Неважно. Чего такой кислый-то?
— Поймёшь ли ты? Это из-за девушки.
Насколько я знаю землян, этот мальчик уже достиг половой зрелости и потому начал участвовать в брачных ритуалах... Я ведь кажусь вам умнее, когда говорю подобным образом, правда? Ладно, ухаживание за самкой не чуждо и гурианам, поэтому буду называть это проще. Он хотел вручить ей подарок, а она отказалась.
— Отчего же не понять? У нас брачные ритуалы тоже есть. Говорят, что гурианское зрение позволяет нашим самкам сразу определять, подходит ли самец для...
— Я так и знал. Ты не поймёшь.
Крис махнул на меня рукой, отвернулся и пошёл к лифту.
— Эй, ну, я же пошутил. Кирсу. Курсу. Землянин!
Я думал, это поднимет ему настроение. Обычно земляне понимали мой юмор, и их забавляло моё непонимание вполне очевидных для них вещей.
И тогда меня выручил лифт. Он по какой-то причине не открывался. Крис со злостью хлопнул по дверям ладонью и воскликнул:
— Да что такое?! Урук, что с ним не так?
Я не знал. Я раньше не видел такого поведения ни у лифта, ни у Криса. Продолжалось это недолго, пока в дом не зашёл меллонец с этажа 2. Я тут же придумал, как можно использовать его.
— Вот, смотри. Гаэл.
— Добрый день, Урук, — Гаэл слегка поклонился мне.
— Привет, — я кивнул в сторону Криса, который уже начал бить непослушный лифт кулаком. — Этого землянина бросила девушка.
Гаэл подошёл к нему, внимательно осмотрел и пощупал за плечи, а потом изумлённо воскликнул:
— Но он ведь ещё жив!
— Вот-вот. И я о чём.
— Она избила тебя?
— Нет, — ответил ошарашенный Крис.
Он-то не знал особенностей жёсткого меллонского матриархата. Гаэл побледнел и попятился к лифту. Лифт открылся для Гаэла как ни в чём не бывало.
— Изгнанник! Если хочешь, я могу принести тебе сутрамид — это смертельный яд. Правда я слышал, что у землян это не принято.
Я понял, что ситуация приобрела неожиданный поворот, и поспешил вернуть контроль над ней в свои руки. А то ещё, не дай Даг, Крис согласится на такое предложение.
— Гаэл, его примет другая госпожа.
— Да, действительно. Такое возможно... — тут он увидел часы надо мной. — Ох, Хала, я опаздываю! Прости, землянин, но я должен спешить, иначе меня ждёт наказание плетьми.
Лифт закрыл свою металлическую пасть и унёс Гаэла на этаж 2. И Крис засмеялся.
— Это тебе ещё повезло, что ты не встретил х'элиоса, — прокомментировал я.
Их половозрелые самцы вообще были лишены воли.
— Теперь, когда ты немного взбодрился, может, скажешь мне, что случилось.
Крис вернулся ко мне и положил предмет, который держал в руках, на стойку. Мне удалось разглядеть его лучше, это было нечто формы прямоугольного параллелепипеда, завёрнутое в бумагу с аппликацией и обвязанное розовой ленточкой. Крис вздохнул.
— Я хотел подарить это Гвен. У неё сегодня день рождения.
Гвен. Я её знал. Она тоже жила в этом доме. Молодая чёрная землянка с этажа 7. Опять же, на мой взгляд, она скорее светло-коричневая, чем чёрная. Особенно, если встанет рядом с вортоном. Как я уже говорил, межрасовые связи не редкость среди землян. Что ж, она была подходящим для Криса... Или как говорят земляне: "Они идеально подходили друг другу".
— Я думал, у вас не в почёте отказываться от даров. Что же случилось?
— Она вышла из школы с другим чернокожим мальчиком.
— Ты считаешь, что у неё уже есть партнёр?
По потухшему взгляду Криса я понял, что выбрал неправильное слово.
— В смысле... другой мужчина... Нет. Не так. Я не знаю, как это правильно называется у землян.
— Так и называется, — вздохнул Крис.
— Ладно, вот как мы поступим. Оставь подарок здесь. В конце концов, это моя обязанность — осуществлять передачи между жильцами.
— Нет! — ответил он так резко, будто я сказал что-то оскорбительное. — Тогда весь смысл потеряется. Я должен передать его сам.
Ах, да. Это же элемент брачного ритуала, не правда ли?
— Кирус, послушай опытного гурианина, нет ничего плохого в том, чтобы передать подарок через меня. Все так делают. Я воспользуюсь предлогом и попробую разузнать, с кем она была.
Он посмотрел на меня умоляющим взглядом.
— Урук, что мне делать?
— Ты слышал меня? Оставь подарок на стойке.
— Ты сможешь... ну, спросить её... Только так, чтобы она не догадалась! И не упоминай про меня... Нет, спроси про меня... Нет, лучше не спрашивай...
— Курси, иди домой, я всё улажу.
— Спасибо, Урук! Я твой должник.
Я помахал руками.
— Нет-нет! Это бесплатно.
— Я не об этом. Ты помогаешь мне, и когда-нибудь в ответ я помогу тебе. Это мой долг.
Я кивнул. Видимо, перепутал земные обычаи с обычаями лордэргонцев.
Стоило Крису исчезнуть за дверьми лифта, как в дом вернулась Гвен.
— Гвен. Доброго вечера.
— Добрый вечер, Урук.
— А тебя только что спрашивал Кирас.
— Кто?
— Керус.
— Круз?
— Кииурс.
— Крис? Крис! Боже, я совсем забыла... Я же обещала ему. Как не вовремя появился мой брат.
Так это был её брат.
— Урук, ты не знаешь, в какой квартире он живёт?
— 6–3. Но, подожди, ты ведь...
Тут двери лифта открылись, и из них появилась леди Айен'Дера в сопровождении двух трутней. Редкое событие, но, впрочем, даже матка х'элиосов не могла сидеть всё время дома. Гвен проскользнула мимо них в кабину лифта, и я не мог её остановить. Ни один самец ни одной расы не имел права говорить в присутствии матки х'элиосов без разрешения — это считалось грубым нарушением этикета. Хотя Фейеменское соглашение о межвидовых контактах содержало некоторые послабления касательно несоблюдения ритуалов чужих рас, то, как косился на меня ближайший трутень, явно не предвещало ничего хорошего, если я проигнорирую леди Айен'Деру. Я натянул на своё лицо искусственную улыбку и молча провожал их взглядом. Леди Айен'Дера удостоила меня своей улыбкой и поприветствовала:
— Добрый вечер, Урук.
"Отвечай!" — можно было прочитать на лице трутней, и для этого не надо было быть таржиманином.
— Добрый вечер, леди Айен'Дера, — выдавил я из себя.
Матка х'элиосов обладала фантастическим обаянием. Не знаю, с чем это было больше связано, с формой или расцветкой. Говорят, что она казалась привлекательной для самцов с любой планеты. Более того, любого из них при желании она могла сделать своим безвольным рабом, обрызгав феромонами. Этого я боялся даже больше, чем быть побитым её трутнями за нарушение этикета. Что было, конечно, уголовно наказуемо... если жертва сможет пожаловаться.
После того, как входная дверь за х'элиосами захлопнулась, я выдохнул. Гвен, за это время успевшая подняться и спуститься на лифте, по меньшей мере, три раза, с опечаленным видом вернулась ко мне.
— Урук, я не могу попасть на этаж 6!
— Прости. Ты же знаешь правила. Нельзя попасть на чужой этаж.
— Но он же землянин! Мы в одну школу ходим.
Я решил, что надо поговорить о чём-нибудь отвлечённом, чтобы её успокоить.
— Да! Он что-то упомянул... как это называется у землян? День выхода из материнской утробы.
— День рождения.
— Точно. Мне интересно, он имеет какое-то особое значение для землян, не так ли?
— В этот день мы становимся старше на год.
— На год. Это ведь период обращения вашей планеты вокруг звезды. То есть конкретное положение космического тела относительно светила для вас имеет какое-то религиозное значение?
Гвен задумалась. Когда земляне думают, они смотрят вверх.
— Никогда не думала об этом в таком ключе. Наверно, нет. Это просто единица времени. Мы считаем, что в этот день мы становимся старше, и соответственно, мудрее.
— Но вы же не окукливаетесь, как, например, х'элиосы. И потом, в один день нельзя стать мудрее, мудрость приходит постепенно.
— Мы отмечаем, что в этот день мы мудрее, чем ровно год назад.
— А. Вот в этом есть логика. Земляне, вы удивительны! Находите позитив даже в таких, казалось бы, мелочах.
— Этот день принято проводить с семьёй или друзьями и дарить подарки.
— Подарки! У меня совсем вылетело из головы. Ксир просил передать тебе это.
Я подвинул к ней лежавший на стойке свёрток. Она медленно потянулось к нему, так, словно это было что-то живое и могло укусить. А может у землян принято дарить подобные подарки? На всякий случай я отодвинулся подальше.
— Я могу открыть его? — спросила у меня Гвен.
Хороший вопрос. Почему бы тебе не сделать это в своей квартире? А с другой стороны — вдруг там торт?
— Открывай, — сказал я.
Гвен грубо разорвала обёрточную бумагу, хорошо, что рифиан поблизости не было, и вытащила книгу.
Я слышал у землян такую поговорку: "Не суди о книге по её обложке". Это очень правильные слова, но Гвен, похоже, их никогда не слышала. Она крутила книгу в руках, внимательно рассматривая и ощупывая её обложку, и я даже задумался, не требуется ли объяснить ей, как этим предметом пользуются.
Но затем она открыла книгу, пролистала страницы, и с широкой улыбкой на лице и блестящими глазами прошептала:
— Спасибо, Крис.
Что, прочитала уже?!
— Раз уж я влез в это дело. У гуриан есть такой обычай, когда один гурианин знакомит другого гурианина с раггой, с самкой. Он, таким образом, становится варахом. Наиболее подходящее слово для этого на земном языке, думаю, "поручитель".
Правда, для этого они должны быть уррики и сделать друг с другом... Но я воздержался рассказывать Гвен такие подробности.
— Хотя это работает в другую сторону, для тебя можно сделать исключение. Согласна ли ты, Гвен, чтобы я стал твоим варахом?
— Я ни слова не поняла из того, что ты мне сейчас наговорил, но, кажется, ты пытаешься устроить нам с Крисом свидание.
— Я так и сказал.
— Что ж... я не против, — после недолгого раздумья сказала Гвен.
— Хорошо. Тогда, держи, — и я протянул ей трубку.
Именно такое выражение на её лице я и ожидал увидеть. Земляне очень забавно выглядят, когда удивляются. На самом деле, перед тем как х'элиосы появились на первом этаже, я хотел сказать Гвен, что у меня есть телефон, и можно вызвать Криса сюда. Всё остальное я наговорил, чтобы она немного успокоилась.
— Крис? Привет, это Гвен. Да. Спасибо. Мне очень понравился твой подарок. Слушай, я освободилась. Да. Я жду тебя. У лифта.


2
Я страдал от скуки и голода, когда в дом вбежал печально известный мне церрос с этажа 1 по имени Брынск, бросил мне на стойку пачку масла и быстро проговорил:
— Урук! Спрячь это, пожалуйста.
— Но это же...
— Спрячь, я умоляю тебя, — он оглянулся, словно его кто-то преследовал. — И ты меня не видел!
— Ну, хорошо.
Я убрал масло под стойку, а Брынск побежал в лифт. Но не успели двери открыться, как в подъезд вошли двое варгонов в полицейской форме.
— Не двигайся! Отойди от лифта. Положи руки на стену, так чтобы мы их видели. Да, и вторую пару тоже.
Брынск повиновался.
— Что стряслось, начальник? У меня нет ничего.
— Совести у тебя нет, проклятый церрос!
Полицейский начал его обыскивать.
— А что он натворил? — поинтересовался я.
— Он прикинулся землянином и украл в магазине пачку масла.
Так я и думал, это из-за масла.
— Какой ужас! — воскликнул я с оттенком сарказма.
— Да, для него особенно. Если вы не знаете, молочный жир для церросов является наркотиком.
— О? Какой ужас... — повторил я, на сей раз имея это в виду.
Но какая удача! Я заберу масло себе, у меня как раз есть пачка печенья на нижней полочке. Я достал его и положил на стойку.
— Брынск, я не знал об этом, извини. И вы, господа, простите. Я попросил Брынска сбегать в магазин, жуть как хотелось есть. А он хороший парень, отзывчивый. Для него это преступление, а он всё равно принёс. Вот незадача.
Полицейские переглянулись.
— Так или иначе, он не заплатил. За мелкое воровство положено пятнадцать суток исправительных работ.
— У тебя ещё и денег с собой не было! Глупый Брынск. Вот, уважаемые, — я отсчитал на стойку монеты. — Двенадцать пятьдесят, правильно? И давайте притворимся, будто не было ничего.
Полицейские снова переглянулись и, прорычав что-то на своём языке, отпустили Брынска.
— Повезло тебе сегодня, церрос, благодари гурианина. Но если поймаем тебя вновь, будете отвечать оба. Ты у нас в базе. Это понятно?
Не дожидаясь ответа, варгоны покинули здание. А я достал с нижней полочки печенье и нож и принялся открывать масло. Брынск подошёл ко мне. При этом он не спускал жадного взгляда своих изумрудно-зелёных глаз с масла.
— Спасибо тебе, Урук. Ты меня спас. Ты не представляешь, как я тебе благодарен! Ты... — он облизнулся. — Ты хочешь отрезать себе чуть-чуть? Ну, да, я думаю, ты заслужил кусочек... Слушай, а ведь гуриане не...
Я намазал масло на печенье и вздохнул.
— Гуриане могут пить и кушать молочные продукты сколько угодно, как и земляне, без всякого вреда для своего здоровья. Бери деньги и иди домой.
— Не понял?
Я нарочно захрустел печеньем как можно громче, чтобы его подразнить.
— Ты знаешь правила, Брынск. В доме нельзя держать оружие и наркотики.
— Урук!
Ну вот, как с ними бороться? Я скомкал пачку и протянул ему.
— На! Попробуй, зайди.
Брынск жадно схватил пачку и одарил меня грозным взглядом. После чего нижней правой рукой (как будто я не заметил) цапнул и деньги, тут же спрятав их под куртку. И пошёл к лифту. Этот дом построили Эматниль, его нельзя обмануть. Двери не открылись.
— Оставь масло, Брынск.
— Нет!
Он начал стучать по лифту. Двери открылись, но не для него, а для двух спустившихся землян. Не дав им даже выйти из кабины, он протолкнулся внутрь. Земляне вышли.
— Чего это он?
— Брынск, верни масло, иначе ты не вернёшься домой.
— Нет!
Он начал царапать стены кабины и был уже готов зарыдать.
— Я вызову полицию, если ты долго будешь сидеть в ли...
Вдруг двери закрылись. Я услышал смех, который постепенно удалялся, и где-то на наибольшем удалении сменился на резкий крик. Двери открылись, и из лифта вышел лордэргонец. С удивлением он посмотрел сначала на землян, которые всё ещё стояли в холле, потом на меня, и как ни в чём не бывало ушёл прочь по своим делам. Кабина лифта вновь открылась, и Брынск вылетел из неё так, словно лифт его выплюнул. Брынск поднялся на колени, подполз к моей стойке и положил на неё масло и монеты.
— Прости меня, Урук, пожалуйста, прости меня. Вот, возьми. И деньги возьми. Прости меня. И пусти меня домой. Я больше не буду. Клянусь, я больше не буду!
— Деньги оставь, это за масло. Но, боюсь, я не могу тебя пустить. Это не я решаю. Это решает лифт.
Брынск просидел остаток дня перед лифтом на коленях, шепча себе под нос какие-то свои молитвы. За ним вышли его родители и заволокли его в кабину силой, как он ни сопротивлялся. Через несколько дней он собрал вещи и ушёл из дома, с тех пор я его не видел.


3
Землянка с этажа 9, которую называли Ли Чанчунь... или как-то так, частенько любила приходить на первый этаж и болтать со мной, удовлетворяя мой повышенный интерес к их расе. Расам. Она, в свою очередь, удовлетворяла свой повышенный интерес ко мне. Даг! Что же я говорю? К гурианам, конечно. К гурианам.
Довольно высокая даже по земным меркам спина Ли возвышалась надо мной ярко-красной стеной. Она перенесла всю нагрузку на вытянутые назад руки, выгнула спину и бессмысленно глядела в потолок. У землян это называется "расслабиться".
Гуриане очень высоко ценят форму плеч, а потому плечо для нас — весьма интимная и эротичная часть тела. Украшенные всевозможными способами наплечники — едва ли не основной элемент гурианской одежды. Поэтому эта бесстыжая земная мода на оголённые плечи меня, признаться... согревала в тот вечер.
— Как вы видите? — спросила она. — Мне говорили, что у вас четырёхмерное зрение.
— Ну, для меня это нормально. А объяснить это на словах, я думаю, нельзя.
— Четвёртое измерение это разве не время?
Я покачал головой.
— Нет. Четвёртое измерение это четвёртое измерение. Ну, вот, как вы оставляете двумерное изображение на листе бумаги, так же я могу представить ваше зрение. А вот как вы можете представить моё...
Я ненадолго замолчал, задумавшись, как они могут представить моё зрение, но тут Ли отозвалась:
— Кажется, я понимаю. Примерно.
— Примерно?
— Мы можем перевести трёхмерное изображение на двумерную плоскость. Также можно изображение с двумерной плоскости додумать до третьего измерения. Не очень точно, правда. Таким же образом я могу представить четвёртое измерение.
Вот это отличительная особенность землян. Всех трёх землян. Они умеют додумывать то, чего им не дано увидеть или услышать в принципе. Как они это делают?
"Воображение", — подхватил вошедший, точнее, влетевший в помещение таржиманин.
Таржимане общаются исключительно телепатией. В связи с тем, что у них нет звуковой передачи информации, у них нет и имён, как таковых. Возможно, были когда-то, но надобность в них отпала. Ведь, если ты обращаешься к таржиманину, он телепатически понимает, что ты именно к нему обращаешься. Впрочем, и в этом надобности мало, так как они очень любят встревать в разговор.
— Воображение присуще многим расам, — возразил я. — Они используют его для изобретательства. Но никто из них не тратит время на то, чтобы представить, как выглядит четвёртое измерение или ультрафиолетовый спектр, или как звучат высокие частоты, в то время, как их органы физически не способны это всё воспринимать.
"Зато так они пытаются понять нас".
Понять? Да, наверно, я бы лучше понимал землян, если бы мог, как они, "вообразить" их зрение. Хотя...
"Этого всё равно недостаточно для понимания", — опередил мою мысль таржиманин.
Ты можешь влезть в их голову, но даже этого недостаточно для понимания. Я нарочно съязвил, зная, что он услышит это мысль.
Ни с того ни с сего Ли засмеялась.
— Что? — спросил я. — Что он тебе сказал?
— Я не знаю. По-моему он просто внушил мне смех.
— Эй, — я обратился к таржиманину. — Так нельзя! Фейеменское соглашение, помнишь? Вам нельзя внушать.
Но Ли махнула рукой.
— Он говорит, что у нас для таких случаев есть такое понятие, как "шутка". Но так как таржимане давно разучились шутить, он решил пойти коротким путём.
Это всё равно противозаконно.
Таржиманин проигнорировал меня и медленно поплыл к лифту.
— Да, хорошо, я попробую, — ответила, кажется, ему Ли.
— Что он сказал?
Ли повернулась ко мне, как-то загадочно улыбаясь.
— Урук, когда у тебя заканчивается смена?
— В A3 часов.
Мы тоже пользуемся шестнадцатеричной системой, кстати. Она посмотрела на наручные часы.
— А это сколько до конца в земных часах?
— Чуть меньше двух. Почему ты спрашиваешь?
— Урук, можно пригласить тебя на чай?
"На чай"! Я встречал эту фразу в одном романе. У землян это означало предложение вступить... в интимную связь. Как я уже говорил, земляне и гуриане были физиологически очень похожи. И я имею в виду, очень похожи. Мои языки, казалось, боролись друг с другом. Мне сложно было подобрать слова, и дело не в трудности перевода. Я бы с трудом выговорил и на родном языке что-нибудь. Это было слишком неожиданно. Я должен был отказаться, но мне не хотелось обижать Ли, я очень дорожил ею и нашей дружбой.
— Что с тобой, Урук? Я всего лишь пригласила тебя на чай.
— Ну, м-мы... Ли... я конечно... н-но м-мы ведь не...
Я поймал на себе её взгляд. Он был настолько строгий, что, казалось, она выросла ещё в полтора раза.
— Урук, о чём таком ты думаешь сейчас?
Я начал издавать цокающие звуки своим задним языком. Это нервное.
— Чай, Урук. Это напиток такой. Два человека садятся за стол, наливают чай в чашки и разговаривают.
И тут до меня дошло.
— Ты просто пригласила меня в гости выпить чаю?
— Да!
— А почему нельзя было сразу так и сказать?!
— Я так и сказала!
— Нет. Стой. Я же не могу. Лифт не позволит.
— А ты пробовал?
— Я видел много раз. Лифт не пускает представителей разных рас.
Ли задумчиво посмотрела на лифт.
— Это ещё одна причина, по которой я тебя позвала. Я хочу попробовать.
Ладно, попробовать можно, всё равно ничего не выйдет. Но на всякий случай я пнул ногой дремавшего на раскладушке Уррука, своего брата. Как я уже говорил, те, кто не имеет второго языка, не поймут разницы.
— Уррук, просыпайся, ленивая ррэовгша. Подмени меня.
Признаюсь, у меня есть два брата-близнеца, и мы частенько подменяем друг друга. В самом деле, кто сможет отличить гурианина от гурианина?
Уррук что-то пробубнил и отвернулся от меня.
— Пожалуйста, Уррук. Я вернусь через, — я покосился на Ли. — Я скоро вернусь.
Уррук назвал меня неприличным гурианским словом, что я ему припомню ещё, и лениво поднялся. Я вышел из комнатки консьержа и подошёл к лифту. Двери послушно открылись, но затем некий датчик, просканировав нас с Ли, заблокировал двери, и те не закрывались. Ли посмотрела на меня и протянула свою ладонь.
— Ты ведь хочешь этого, Урук?
— Да.
— Возьми меня за руку, — я взял. — Закрой глаза, — я закрыл. — Ко мне.
К Ли.
Стоило мне только подумать об этом, как двери закрылись. Я испытал одновременно страх и возбуждение. Впервые на моей памяти лифт закрыл в кабине двух представителей разных рас. Одно это уже было достойно рекорда.
— Всё, можешь открывать.
Ли вытянула меня за руку из кабины. Я открыл глаза и увидел незнакомый коридор. Нет, этот коридор был очень похож на коридор моего этажа, но он был другой. Немного шире, немного выше, немного светлее и другого цвета. Гурианский вьющийся кугубис не вился вдоль стен, а в конце не стоял фонтанчик с питьевой водой.
— Не может быть! — произнёс я.
— Может. Ещё как может. Заходи.
Ли открыла дверь своей квартиры и по земному обычаю пригласила меня перешагнуть порог первым, чтобы закрыть дверь за мной. Когда каждый день имеешь дело с представителями других рас, приходится мириться с мелкими оскорблениями. Увы, у иных в порядке вещей то, что нам представляется грубым и неприличным.
Она попросила меня подождать в гостиной и принесла маленький столик, маленький даже по гурианским меркам. Затем появился чайник и много разной глиняной и фарфоровой посуды. Она пригласила меня сесть на колени, а сама села напротив.
— Я думал, земляне пользуются стульями, — проворчал я, усаживаясь на колени.
— Сейчас пользуются. Но то, что я тебе хочу показать, это древняя традиция. За этим столом принято сидеть только так.
Ли поставила на столик что-то вроде тазика квадратной формы, на него маленький глиняный чайник, нечто вроде фарфорового стакана и маленькую фигурку сидячего старика. Затем достала ложку необычной формы, открыла банку и зачерпнула что-то из неё.
— Это высушенные чайные листья. Понюхай.
Я принял от неё ложку и вдохнул. От листьев исходил лёгкий сладковатый аромат. Ли взяла у меня ложку и слегка поклонилась, после чего понюхала сама и положила её на столик. Затем она вскипятила воду в большом чайнике и вылила горячую воду в стакан. Из него она разлила воду по широким чашкам, я ещё удивился, почему нельзя было сразу налить воду в чашку, но тут она вылила остаток воды из стакана и воду из чашек на маленький чайник. Вероятно, проследив мой удивлённый взгляд, она объяснила:
— Это чтобы прогреть посуду.
Допустим.
— Урук, как работает этот лифт?
— Грубо говоря, на каждом этаже находится одинаковая кабина. Хотя это не так, и на самом деле она всего одна. Она может копировать своё содержимое на любой другой этаж. В понятном вами трёхмерном мире вы находитесь как бы одновременно на своём этаже и на первом. Хотя это не так. А кабина в это время всего лишь поворачивается на 1/16 оборота вокруг оси четвёртого измерения.
Она провела пальцем вокруг крышки маленького чайника, сняла её и засыпала внутрь немного высушенных листьев.
— Ну, положим, ты всё это видишь. Но ты ведь сам не можешь двигаться относительно четвёртой оси?
— В смысле?
В этот момент она разложила на коленях полотенце, взяла маленький чайник, поставила на колени, аккуратно завернула его в полотенце, будто это было хрупкое живое существо, взяла в руки и начала ритмично потряхивать.
— Ты сам существуешь и движешься в трёхмерном мире. Не означает ли это, что хвалёное гурианское четвёртое измерение является всего лишь иллюзией?
Я засмеялся.
— Ты явно не понимаешь самой сути. Нет, я существую и двигаюсь в четырёхмерном мире. А то, что ты наблюдаешь перед собой — всего лишь моя проекция на привычные вам три измерения.
Ли развернула полотенце и вернула чайник в тазик.
— Забавно, что ты об этом спросила, — добавил я. — Ведь только что передо мной ты совершала удивительно точные четырёхмерные движения.
Я попытался повторить то, как она трясла чайник, но у меня так не получится без тренировки.
— Правда? — удивилась Ли.
— Теперь понимаешь? Четвёртое измерение существует. Вы не видите его своими глазами, но чувствуете на каком-то другом уровне.
Ли в очередной раз налила горячую воду в стакан, раскрутила и вылила воду в чайник с большой высоты.  Из чайника она вылила чай обратно в стакан, затем вылила чай на чайник и на маленькую фигурку старика.
— Поливая чайник водой, я сохраняю его температуру, а поливая чаем, воспитываю его характер, — объяснила Ли.
Я не совсем понимаю, как можно "воспитывать характер" глиняной посуды, но пришлось поверить ей на слово.
— Первую заварку не пьют, — добавила она.
Она повторила последние действия, но на этот раз не вылила чай в стакан, а, немного подождав, разлила его по двум высоким чашкам. Затем она накрыла каждую высокую чашку широкой чашкой и ловко перевернула. То же она повторила и для второй пары. Как удивительно точны и прекрасны были все её действия, при всей их нелогичности!
— Знаешь, мне пришла в голову мысль. Раз так, то почему бы не существовать ещё измерению пятому? А может, и шестому? На самом деле мир имеет гораздо больше измерений, а мы можем наблюдать только их проекции.
— Вот глупости. Земляне, вы слишком много думаете о ненужных вещах. Если б вы свой творческий потенциал направляли в правильное русло, давно бы превзошли Эматниль.
Ли подвинула ко мне одну из чашек. Со своей она сняла высокую и поднесла её к носу.
— Эта чашка называется "Небесная". Она отвечает за аромат чая. Попробуй.
Я повторил то, что делала Ли. Чашка была наполнена паром от горячего напитка. Он имел резкий горьковатый запах, но этот аромат подарил мне какое-то чувство покоя и ясность мысли.
— Эта чашка называется "Земная", отвечает за вкус и цвет чая.
Ли подняла широкую чашку и отхлебнула чай, закрыв глаза и наслаждаясь вкусом.
— Ты правда думаешь, что мы сможем когда-нибудь превзойти Эматниль?
— Не только я так думаю. Я это слышал от... — но так я и не смог вспомнить, кто ещё мне высказывал такую идею. — В любом случае, он не хотел, чтобы я это разглашал.
— А что, если так было задумано?
— Как?
— Посторонний взгляд. Что если Эматниль хотели, чтобы мы указали друг другу на свои недостатки? Со своей точки зрения. Понимаешь, о чём я?
— Угу. Нет. Зачем тогда им запрещать нам встречаться?
Ли жестом руки показала мне на мою чашку, предлагая сделать то же самое. Этот земной напиток мне понравился, хотя сначала он показался для меня слишком горьким. Я сказал об этом Ли, и она отняла у меня чашку и разбавила напиток кипятком.
— Полагаю, у гуриан повышенная чувствительность к горькому вкусу. Вот так лучше?
После этого я смог уловить гамму вкусов, великолепный бодрящий эффект и сладковатое послевкусие.
— Как, говоришь, это делается?
— Если коротко, то собираются листья с куста, высушиваются, потом завариваются.
— Это ж надо было додуматься!
Я отхлебнул ещё глоток.
— Ты заурчал!
— Что?
— Ты урчишь. Как котёнок.
— Как кто?
— Котёнок. Кошка. Ну, это такое земное домашнее животное. Вот.
Она показала картинку мохнатого зверька с большими ушами.
— Они так урчат, когда их гладишь.
— Ну, это звук, который издаёт наш второй язык. Он означает, что мы испытываем удовольствие.
Сказать по правде, мне вообще нравились многие земные продукты. И нравилось, то, что гурианский организм их без проблем воспринимает. Не считая небольшой разницы в восприятии вкуса.
— Слушай, если можно просто взять высушенные листья и залить их кипятком, зачем ты выполняла все эти действия?
То, что за много циклов покрылось холодной корочкой гурианской логики, теплилось где-то глубоко внутри моего сознания, и я понимал это, но не мог правильно сформулировать мысль. Ли улыбнулась.
— Многие сейчас так и делают. Но в древнем Китае было такое учение, они считали, что можно добиться совершенства абсолютно во всём, даже в таких, казалось бы, простых и обыденных вещах, как утреннее умывание или завтрак.
Удивительные существа — земляне!
— В следующий раз ты обязана мне показать, как вы едите печенье!
Ли засмеялась.
— Хорошо. Обязательно.


4
Крылатые существа гаэлляне жили на самом верхнем этаже дома. Их осталось всего двое, и говорят, что им больше десяти тысяч циклов. Как гипотетическая жизнь многих рас возникла от слияния двух разнонаправленных сил, так, верят гаэлляне, двумя особями существование расы будет закончено. Или переведено в некую высшую форму, как это по легенде стало с Эматниль. Они говорят, что видели Эматниль, те жили в последние дни свои на этаже F, а гаэлляне поселились на этаже E. Но вскоре Эматниль исчезли, лифт привёз гаэллян на этаж F, и дом начали заселять иные существа. Появилось мнение, что этажи определяют близость расы к высшей цели. Если говорить о гаэллянах, то это было похоже на правду. Но если рассмотреть всех, кто жил ниже, то больше похоже было, что этаж определяется политическим и экономическим влиянием соответствующей расы в Галактике. Если это и есть "высшая цель", то я — аоркегн.
— Уже начинается, — прошептала Маэврин.
— Начинается что? — не понял я.
Но она проигнорировала мой вопрос.
— Урук, мы хотели бы, чтобы нас провожали друзья.
 В силу работы своей консьержем, я знал всех жильцов дома. Ну, или почти всех. Но это не значит, что все они были моими друзьями. Ладно, меня попросили, и я сделал, что мог. Я позвал, прежде всего, своих братьев: Уррука и Урукка, благо, они оба дремали у меня в каморке. Землянка Ли с этажа 9 без промедления откликнулась на мой зов. Пришла небольшая семья церросов с этажа 1 в количестве девяти особей, которая довольно часто общалась со мной после того случая с Брынском. Мой знакомый рифианин Гдендрель с этажа D. Таржиманин с этажа E появился в холле, стоило только подумать о нём. Интересно, на какое же расстояние распространяются их телепатические способности? Земляне Крис и Гвен как раз вернулись с прогулки, и я попросил их задержаться. Как будто проходя мимо, в дом зашёл лордэргонец Низвив с этажа C и заинтересовался неожиданным собранием. Увидев его, Круэрос кивнул:
— Этого будет достаточно.
Собравшиеся в холле перешёптывались между собой, повторяя, по сути, один и тот же вопрос: "Что сейчас будет?" Но они тут же замолчали, когда гаэлляне повернулись к ним. Тогда Маэврин заговорила:
— Друзья! Увы, пришёл тот час, когда представители планеты Гаэлла станут историей, которая затем превратится в легенду и, в конце концов, станет мифом или будет просто забыта. Мы не хотели поднимать шумиху, но и не хотели просто уйти, не попрощавшись. Поэтому мы собрали здесь только нескольких добрых соседей.
Уйти? Куда? Почему? Едва слышный шёпот в помещении вторил моим мыслям.
— По правде говоря, мы очень боялись уходить, — продолжил Круэрос. — Последние из расы, но мы не оставили после себя ничего даже близко такого грандиозного как... Как этот дом, например.
Ну да, ничего похожего на этот дом, только несколько миллиардов артефактов на десятках тысяч планет по всей Галактике.
— Вы хотя бы сохранили вашу родную планету, — вставил рифианин. — Я имею в виду, до того, как звезда взорвалась. Вот, церросы разрушили свою планету, но, ничего, не расстроились. Теперь их на каждой планете — хоть эшпой ешь!
— Эшпой? — поинтересовался я.
— Ну, это то, чем мы...
— А, я так и подумал. Извините, что перебил.
— Почему же вы уходите, если вам страшно? — спросила Гвен.
— Пришло наше время, — ответил Круэрос. — Это то, что объединяет все пятнадцать рас — смерть. Это не конец, это новое начало. Даже звёзды гаснут и галактики гаснут. Когда-нибудь и Вселенная погаснет, но только чтобы дать начало новой Вселенной.
— Но вы ещё так многому могли научить нас!
Маэврин улыбнулась.
— Это не так. Мы и сами многому научились у вас.
— В доме грядут большие перемены, — сказал Круэрос. — Скоро сюда заселятся три новые расы.
— Три? — удивился Гдендрель. — Но ведь освобождается только один этаж.
— Дом сам решит, кто достоин проживать в нём, — отвечала Маэврин. — Некоторые из вас должны принять тот факт, что различия между ними незначительны.
Она указала на Криса и Гвен, державшихся за руки.
— Некоторые должны побороть свою жадность.
Она покосилась на лордэргонца.
— Некоторые — найти в себе смелость.
Холодок прошёл по спине, когда я поймал на себе её взгляд. Затем Маэврин посмотрела на таржиманина.
— Это последняя твоя возможность. Ты мог бы перенять опыт тысячи циклов!
Для нас таржиманин молчал. Для неё, может быть, что-то говорил. Маэврин опустила взгляд.
— За всё то время, что мы общаемся, таржимане никогда не читали наши мысли. Даже когда мы им специально разрешали. "Это всё равно, что заглянуть в будущее", отвечали они. Что ж, это твой выбор.
— Пора, Маэврин, — сказал Круэрос и взял её за руку. — Прощайте, друзья.
Они повернулись к лифту.
— Вы все удивительные и уникальные существа, — сказала Маэврин. — У каждого из вас своя цель и свои средства. Но здесь и сейчас вас можно назвать лишь одним словом.
Двери лифта открылись. Маэврин и Круэрос зашли в лифт и в последний раз повернулись к нам.
— Соседи, — закончила Маэврин свою мысль. — Не забывайте об этом.
Двери закрылись. Мы стояли в нерешительности. По крайней мере, минуту молчания исчезнувшая раса заслужила. Молчание нарушил рифианин.
— Эй, так, теперь этаж F свободен? Может, лифт поднимет нас?
Вас? Кажется, таржимане были ближайшими кандидатами на верхний этаж.
— Не спеши, друг, — резко выступил Низвив из лордэргонцев, которого не приглашали. — Мы купим верхний этаж.
Лордэргонцы — самые крупные рассадники капитализма в Галактике. Они гордятся тем, что изобрели денежную систему. Мы все понимаем, что денежная система была изобретена раньше космических полётов, но тут вот какая штука. Наша раса, например, шестьсот циклов уже как избавилась от денег. Мы развили технологии и начали производить ресурсов столько, что их хватало всем в избытке, и смысл денег отпал сам собой. Их, правда, быстро заменила сложная система рангов и поощрений, но это уже другая история. Но когда мы встретили другие расы в космосе, встал вопрос о равноценном обмене товарами и услугами с ними. Тут-то лордэргонцы и изобрели... денежную систему. Да такую, что навязали её и нам.
Из выдающихся заслуг лордэргонцев следует упомянуть такую. У них было принято, что если лордэргонец найдёт что-то, и никто в течение нескольких циклов не оспорит право на это, то он получает это в свою собственность. Таким образом были "распилены" все объекты в солнечной системе, включая само солнце, все видимые с планеты звёзды и т.п. И вот, однажды, великий лордэргонец Бух-к'Орсве заявил своё право на... загробный мир. Долго его гоняли по судам, но так как из религии у них на тот момент уже ничего не осталось, кроме собственно денег, в итоге никто не смог оспорить его право на собственность. Ещё несколько циклов судов, и Бух-к'Орсве добился того, что все умершие лордэргонцы должны были платить ему налог за "проживание" в загробном мире. И, разумеется, его дети унаследовали эту "землю". А дети умерших унаследовали гигантский долг его семье. Эта комедия продолжалась до тех пор, пока лордэргонские учёные официально не объявили, что у них нет никакого загробного мира, и после смерти они просто исчезают.
Надо ли мне говорить, что подобные субъекты не достойны проживать в нашем доме даже на первом этаже (если иерархия этажей действительно имеет место быть). Тем не менее, они как-то (и у кого?) умудрились купить этаж C, то есть тринадцатый.
— У кого вы купите? — возразил рифианин. — У дома нет владельца.
— Этаж C они у кого-то же купили! — возразил мой брат Уррук.
— Вы вообще слушали Маэврин? — вмешалась Ли. — Она сказала, что дом сам решит.
— Не понимаю, о чём вы спорите, — мамаша Брынска взмахнула всеми четырьмя руками. — У церросов, наоборот, на нижнем этаже живёт тот, кто важнее, потому что ближе к выходу, на случай пожара или землетрясения.
Ценю церросов только за их несгибаемый оптимизм.
— Вы бы ещё вспомнили х'элиосов, которые строят дома вниз, под землю, — усмехнулся рифианин.
Напряжение накалялось, каждый пытался вставить свой аргумент в пользу того, чтобы жить на верхнем этаже. Ситуация выходила из-под контроля, если кто-нибудь здесь вообще её контролировал. В этом, правда, и была суть спора: мы здесь собрались для гаэллян, и как только они ушли, в холле остался только представитель своей расы. За исключением, конечно, церросов и гуриан. Как-то исторически у нас сложилось, что мы побеждаем не качеством, а количеством. Но если гуриане понимали, что сила количества в единстве, то церросы, несмотря на их множество, пытались всегда и везде проявить свою индивидуальность.
Когда я совсем перестал из нарастающего шума разбирать отдельные голоса, я схватил карандаш и постучал им по стойке.
— Хватит! Успокойтесь! Замолчите!
Те, кто находился ко мне ближе, услышали мой тонкий голос, но вот прекратить спор лордэргонца и церроса под судейством возбудившегося рифианина теперь могли разве что вооружённые варгоны. Чего нам здесь ещё не хватало.
Тут какая-то невидимая сила будто погладила меня по спине, я неожиданно ощутил тепло и спокойствие, как тогда, когда сделал глоток чая, приготовленного Ли. Судя по воцарившейся тишине, все испытали это чувство. Потребовалось несколько секунд, чтобы все поняли, от кого оно исходило. Я тогда ещё не знал об этом, но оказалось, что своими телепатическими способностями таржимане могли успокоить любое существо. Полагаю, он мог нас всех усыпить с такой же лёгкостью.
"Пусть консьерж попробует подняться".
Все обернулись на меня. Вот это было ещё более неожиданно с его стороны. Я-то думал, сейчас он прикажет всем разойтись по своим квартирам, пусть даже внушением, и спокойный и тихий день продолжится. Но нет. Таржиманам было не чуждо любопытство. Я бы даже сказал, таржиманам любопытство было свойственно, более чем прочим расам.
— Давай, Урук, ты сможешь! — Ли подтолкнула меня.
— Почему я?
— Ты же был у меня на этаже.
— Урук, ты был на чужом этаже? — спросил Уррук.
— Я же говорил, что не надо об этом рассказывать!
— Это же запрещено!
— Это не запрещено, это попросту невозможно.
Я сам не заметил, как покинул комнатку консьержа.
— Погодите, может быть, нельзя быть на этаже выше? — придумал я отговорку. — А ниже дозволено. Просто никто не пытался?
— Нет, — Гвен покачала головой. — Я же хотела попасть к Крису.
— Я думаю, что надо быть вместе с тем, на чей этаж ты хочешь попасть, — предложила Ли.
— С проводником? Да, в этом есть смысл.
— Но их теперь нет, — верно заметил рифианин.
"Лифт сам решит", — услышали все в голове мысль таржиманина.
Меня продолжали подталкивать к лифту, но почему-то в этот момент я начал бояться его больше, чем когда-либо. Сам не заметил, как оказался в этой светлой и довольно просторной (для гурианина) кабине. Двери закрылись.
— Эм... Этаж F... Пожалуйста?
Лифт едва заметно дёрнулся, и я зажмурил глаза. Я почувствовал, что лифт остановился, но боялся посмотреть. Мне казалось, что есть что-то там, на что ещё не готов смотреть ни я, ни один из представителей гурианской расы. Мы ещё не были готовы. А если увидим и узнаем сейчас — то для нас пути назад не будет. Да, этим мы немного хуже землян, мы боимся познания, мы не стремимся к какой-то далёкой запредельной Истине. Она для нас есть только здесь и сейчас, другая нам не нужна.
Из ступора меня вывел знакомый голос.
— Урук! Ты почему не на рабочем месте?
Я осторожно открыл один глаз.
— Мама?
— Сейчас же твоя смена. Что ты прохлаждаешься?
— Но... Я... там...
— Пойдём скорее вниз. Маэврин звала меня на что-то посмотреть.
— Мама... Они уже ушли.
— Как ушли? Я опоздала?
— Да...
— Какая жалость! А я собрала им в дорогу немного домашнего печенья.
Как вы поняли, лифт сработал как обычно, и я оказался на своём этаже. Мы с мамой вернулись на первый этаж, где она раздала всем своё печенье. Каждый вспомнил и рассказал небольшую историю, связанную с гаэллянами. После чего все быстро разошлись по своим квартирам. Думаю, так Маэврин и Круэрос и представляли свои проводы.


Такой вот у нас дом. В этом доме есть много историй. И будет ещё больше. Достаточно также свободных квартир. Ну как, я смог вас заинтересовать? Будете заселяться?