Зеркальная история

Фото из интернета

     Зеркало словно тяжело вздохнуло, издало печальный звон и вдруг покрылось мелкими трещинами. Женя испуганно отпрянула от своего потрескавшегося изображения:
     – Андрюша, Андрей, иди скорее сюда! – закричала она вглубь квартиры.
     Но Андрей в это время что-то тоже крикнул из ванной комнаты, и Евгения вдруг снова, а потом и ещё раз услышала характерный звон разбившегося стекла. Молодые люди кинулись в зал и застыли посередине комнаты. Два больших старинных зеркала, бывших главным украшением зала, также стояли потрескавшимися.
     – И в ванной зеркало разбилось.
     – И в спальне, – Женя в ужасе посмотрела на мужа, – не понимаю, это что, землетрясение?
     Андрей, высокий, сильный, всегда в себе уверенный, повернулся к жене с удивлёнными и даже испуганными глазами:
     – Женечка, да какое же это землетрясение? Ничего нигде не трясётся. Только, вот…зеркала.
     Женя привыкла чувствовать себя за мужем, как за каменной стеной, потому что сама была невысокой, худенькой, правда, с огромной копной золотистых волос. И, увидев впервые в жизни его растерянные глаза, вдруг очень испугалась и, неожиданно даже для себя самой, заплакала.
     Дом, в котором жила семья Романовых, достался им от родителей Андрея. Дом был старинный. И самому дому было больше ста лет, и мебель досталась отцу Андрея от его деда, лучшего в то время в городе краснодеревщика. А главным украшением зала и спальни были старинные зеркала. Мебель, стены, полы подвергались реставрации, но зеркал никто ни разу не трогал. И теперь, с потрескавшейся зеркальной поверхностью, комнаты стали казаться меньше и печальнее, даже 
     – Андрюша, – хлюпая носом, Женя взяла телефон, – надо позвонить в полицию.
     Андрей, уже придя в себя, и ощущая потребность защищать от любых проблем своё златовласое чудо, забрал у жены телефон:
     – Вот для чего нам полиция? Главное, что мы им скажем? «У нас разбилось четыре зеркала»? Они нам скажут, будьте аккуратнее, когда их моете. Женька, мы что, сами не разберёмся?!
     – Но мы же их не мыли ещё, я вчера наряжала ёлку, а помыть хотела как раз сегодня. И вот…– Женя опять собралась расплакаться.
Андрей обнял жену:
     – Женя, лучше, знаешь что? Давай извлечём аккуратно все осколки, и я в интернете поищу телефоны багетных мастерских, может быть, до Нового года нам изготовят новые зеркала. Надо поискать старые коробки, куда осколки ссыпать будем. Это всё, конечно странно, но, скорее всего, какое-то дополнительное давление на зеркала передалось. Вот рамы, например, сколько им лет-то уже? Сдавливать стали зеркала больше обычного, вот те и рассыпались.
     Женя вслух ничего не сказала, но подумала: «А что же они все одновременно стали сдавливать-то? Да к тому же в ванной зеркало значительно моложе, это же по раме видно, она совсем современная».
     Андрей с Женей разошлись в разные стороны и не заметили, как за ними метнулись бесшумные тени. Где-то часа через три Андрей открыл глаза и понял, что лежит на полу возле компьютера с дикой головной болью. С трудом поднявшись с пола, он позвал Женю и услышал слабый стон. Собрав все силы, бросился на этот стон. Женя лежала в соседней комнате и пыталась приподняться. Увидев мужа, очень обрадовалась:
     – Андрюша, ты живой! Да что же это такое было? Ничего не помню. Ты видел кого-нибудь или слышал?
     – Знаешь, по-моему, нам что-то вкололи. Единственное, что я помню, резкая боль в шеи.
     Андрей помог Жене встать:
     – Посмотри, – повернулся к ней боком и дотронулся до своей шеи.
     – Есть след от укола. И у меня, похоже, тоже есть, больно очень.
     Только теперь они обратили внимание, что вся квартира разгромлена: стёкла раскиданы по полу, мебель перевёрнута, бумаги разбросаны. Андрей взглянул на часы:
     – Получается, мы где-то три часа пролежали без сознания. Квартиру за это время хорошо обыскали. Интересно, нашли что-нибудь?
     – Да что же они искали-то?!
     Андрей развёл руками:
     – Если бы я знал! – и уже в телефонную трубку сказал, – алло, полиция, нас ограбили. Или пытались ограбить, не знаю. Приезжайте, пожалуйста.
     Женя ещё раз оглядела разгромленную квартиру:
     – Прибраться как-то надо, а то перед людьми неудобно.
     Андрей удивлённо глянул на жену. Женя взмахнула руками и рассмеялась:
     – Совсем с перепуга голова не работает! Вот бы полицейские удивились моему порядку.


     Полицейские приехали быстро. Офицер полиции, майор Дёмушкин, вызвал криминалистов, а сам начал беседовать с хозяевами квартиры. Андрей с Женей рассказали про растрескавшиеся зеркала, про отключившие их уколы, про то, что они никого не видели и даже не слышали посторонних звуков, пока не начали трескаться зеркала. Да и после этого посторонних звуков не было. Майор попросил их сдать отпечатки пальцев и кровь для определения препарата, которым они были обездвижены. Зашёл один из криминалистов, отчего-то очень печальный:
     – Должен вас огорчить, из свежих следов только следы хозяев, – потом, совсем тяжело вздохнув, продолжил, – хорошо, что ёлку не разгромили.
     – Сергеич, ты что это нынче в печали?
     – Что, что, Новый год на носу, а я детям ёлку не могу купить. То убийство, то грабёж. То пропажа ребёнка, то…
     – Знаете что, – перебила его Женя, которой стало ужасно жалко печального криминалиста, – а вы нашу забирайте, мы ещё успеем купить. И игрушек у меня ёлочных много осталось. Забирайте вместе с игрушками. Правда, Андрюша?
Криминалист, видно, обрадовался, даже заулыбался и, не зная, что сказать приятного, решил поделиться информацией и с хозяевами:
     – А к каждому зеркалу были прикреплены буквально игрушечные взрывные устройства с дистанционным управлением. Крутые, я таких и не видел никогда, – развернулся, чтобы уходить, но потом снова повернулся, – ну, что, спасибо вам, пойду ёлку демонтировать.
     Майор Дёмушкин продолжал спрашивать про дом, про квартиру, что могли здесь искать грабители? Оставляли родители завещание? Говорили когда-нибудь про семейные сокровища? На все вопросы Андрей отвечал сначала отрицательно. Но в какой-то момент вдруг вспомнил:
     – Знаете, где-то в моём раннем детстве, родители разговаривали между собой, и отец маме говорил, что завещания дедушки не нашли, наверное, его и не было, ведь у деда ценного только и было: дом, да старинная мебель. Я ещё тогда спросил, а что такое «завещание»? Отец рассмеялся, и сказал, что это инструкция, как я должен себя вести. Я говорю, раз нет этого завещания, значит, я могу себя вести, как хочу? Папа сделал очень строгое лицо и сказал:
     – Нет, маму с папой ты должен слушаться всегда.
     – Так, так, так, – майор радостно потёр руки, – это уже интересно. Возможно, завещание всё же было, преступники как-то про него узнали и пытались найти.
     – Так как вся мебель и стены в доме ремонтировались, а зеркала ни разу не трогали, преступники на них возлагали большие надежды, – продолжил его мысль Андрей, – интересно, нашли они это завещание?
     Дёмушкин отрицательно помахал головой:
     – Думаю, что нет. Иначе, зачем они ещё что-то искали, вон, как всё разгромили. Андрей, похоже, это кто-то из ваших знакомых был. У них и ключи имелись, и про зеркала они знали. Кто-то из друзей, прислуги.
     – Прислуги у нас нет, – грустно сообщила Женя.
     В этот момент в комнату буквально вбежал криминалист, теперь лицо его излучало счастье. Майор, взглянув на коллегу, ехидно поинтересовался:
     – Что, ёлку, наконец, демонтировал? Светишься, как новогодняя гирлянда.
     – Ребята, то есть, господа пострадавшие, майор, посмотрите, что я нашёл! – Сергеича, как подменили, он от нетерпения буквально пританцовывал на месте.
     Все вскочили и ринулись в соседнюю комнату. Там ёлка уже была снята со своего постамента и стояла на полу.
     – Понимаете, – радостно стал рассказывать криминалист, – я пытаюсь снять ёлку, и никак не пойму, чем же она закреплена.
     – Она же на старинном бюро стоит в медном подсвечнике, – пояснила Женя, – я вчера мучилась, мучилась с крестовиной для ёлки, а потом смотрю, подсвечник такого диаметра, что ствол дерева как раз плотненько в него сел.
     – Ёлка, и правда, так плотно сидела, что её никак не удавалось вытащить из подсвечника, – продолжил Сергеич, – я решил её сначала завинтить вниз, а потом дёрнуть вверх. Стал к низу закручивать, вдруг слышу, такой приятный, можно сказать, музыкальный щелчок. Мне раньше не приходилось слышать таких звуков, но я почему-то сразу догадался, что это замок открылся. Старинный, судя по оригинальному звуку. Стал быстренько осматривать бюро, и, пожалуйста, вам!
     Криминалист театральным жестом махнул рукой, потом завёл её куда-то в нижнюю часть бюро и выдвинул небольшой ящик. Там лежал лист явно старинной бумаги с блеклой записью, а рядом с ним – четыре креста: два стального цвета и два жёлтого. В комнате установилась напряжённая тишина, которую почти шёпотом нарушил Андрей:
     – А я ведь думал, что это просто семейная легенда. Ну, для воспитания патриотического духа.


     Осенью 1914 года Платону Романову исполнилось девятнадцать лет. Семья их была зажиточной, поэтому день Ангела единственного сына Семён Платонович, разбогатевший своим талантом краснодеревщик, праздновал обязательно. Но в этом году праздник проводить никак было нельзя. На дворе шла война. И сына забирали на фронт. Вместо праздника получились проводы со слезами. Сёстры рыдали в голос, мать всё время плакала и причитала, что «Сыночка они больше не увидят». Семён Платонович прикрикнул на рыдающих женщин, обнял сына и сказал:
     – Сыну, возвращайся героем.
     Платон вернулся через полтора года с изуродованной ногой, но весь в орденах и в звании подпрапорщика. За свою фантастическую храбрость он был награждён Георгиевскими крестами всех четырёх степеней – двумя серебряными и двумя золотыми.


     Андрей потянулся за бумагой, лежащей в ящике бюро. Женя испуганно сказала:
     – Осторожнее, может рассыпаться.
     Андрей очень аккуратно достал лист. Там было написано: «Сыночки мои, Сёмушка и Андрюша, подрастёте, поймёте меня. Ныне всю мебель, сделанную своими руками, и коня нашего поменяю на хлеб и картошку, чтобы вы с мамкой с голоду не померли. Но кресты свои геройские не могу продать, Хочу, чтобы вы мной гордились. Посему прячу их в этот тайный ящичек. Жизнь наладится, достану»
Все посмотрели на Андрея.
     – Это прадед мой, Платон Романов писал. Значит, вынуть или сказать кому про своё сокровище не успел. Он умер, не дожив до сорока лет. Это были тридцатые годы прошлого столетия, тогда ведь страну голод сильный накрыл, люди вымирали семьями. Через много лет его младший сын, а мой дедушка, выкупал по всему району мебель, сделанную его отцом. Так она и стоит в этом доме, который мой прадед же и построил.
     – Фантастика! – восхитился криминалист.
     – А ведь всё нашлось потому, что Евгения тебя, печального, пожалела, – ухмыльнулся майор Дёмушкин.
     – Где же всё-то? – поинтересовался Семёныч, – а преступников ты нашёл? Давай, майор, работай.


     Марина Асташева писала диссертацию, темой которой были ордена Российской империи. За год работы ей пришлось побывать во многих архивах, музеях и даже в частных коллекциях. И в какой-то момент она вдруг решила для себя, что защита диссертации ничего ей не даст, кроме морального удовлетворения. Эта трудоёмкая и тяжёлая научно-исследовательская работа в наше время денег совсем не приносила. Зато доходы коллекционеров её поразили. Бросив заниматься диссертацией, она стала встречаться и знакомиться с людьми, занимающимися коллекционированием наградных и памятных знаков, то есть фалеристикой. При этом Марина всё ещё оставалась аспиранткой и имела доступ к различным архивным документам. По этим, иногда закрытым для общего пользования, документам стала искать родственников некогда награждённых людей. Какие-то награды ей удавалось купить у них за бесценок, какие-то выманить обманом. Потом перешла на поиск наградных знаков по заказу. У неё появились помощники, ловкие и азартные братья Митрохины. Они помогали устроить наводнение, пожар в требуемой квартире, откуда выносили дорогие ордена или знаки отличия.


     Майор Дёмушкин сидел в кабинете и изучал списки, доступные в интернете, тех, кто был награждён Георгиевскими крестами во время Первой мировой войны. Дверь кабинета приоткрылась, и кто-то робко спросил:
     – Можно войти?
     – Конечно, входите.
     В комнату вошла Женя Романова:
     – Здравствуйте! Если вы не будете смеяться, я вам расскажу о своём предположении по поводу личности неудавшегося грабителя.
     Майор сделал очень серьёзное лицо:
     – Смеяться не буду. Здравствуйте.
     Женя присела на самый краешек стула, повертела своей золотистой головкой, отчего в комнате, как показалось Дёмушкину, стало сразу светлее:
     – Как вы здесь работаете? Ни одного цветочка на подоконниках, штор нет, жалюзи дурацкие. В полиции женщин совсем нет?
     Капитан вдруг обиделся за всех женщин-полицейских:
     – Им что, думаете, заняться больше нечем, как цветочки на подоконниках выращивать?!
     – Тогда бы вы вырастили, всё комната наряднее смотрелась бы и уютнее, – не сдавалась Женя.
     – Ну, вы даёте, значит, я – главный бездельник в отделе, и ни на что больше не годен, как заниматься созданием уюта?!
     – Может быть, вы и правы. Уже три дня прошло, а этих преступников, которые разгромили нашу квартиру, и нас с Андреем чуть не убили, так никто и не поймал.
     – Стоп! – прикрикнул Дёмушкин. – Евгения, вы с какой целью к нам пришли? С воспитательной? Так у нас и своих воспитателей больше, чем хотелось бы.
     Женя состроила абсолютно невинную физиономию:
     – Что вы, что вы, господин майор? Я пришла вам помочь.
     – Слушаю вас, мисс Марпл.
     – Миссис.
     – Что, миссис? – не понял Дёмушкин.
     – Марпл, действительно, была мисс, а я миссис, так как я дама замужняя. В связи с чем некоторые особы женского пола последнее время у меня стали вызывать раздражение.
     – Понятно, и вы этих, раздражающих вас, особ с моей помощью решили объявить преступницами. Правильно я вас понял?
     - Вот, я Андрею тоже стала про неё говорить, а он ответил приблизительно то же, что и вы сейчас. А мне она всегда казалась странной и даже неприятной.
     – Женя, а теперь давайте подробно про ваши подозрения. На безрыбье и рак – рыба.
      Девушка сразу обиделась, поэтому Дёмушкин испугался, что она уйдёт и заторопил:
     – Говорите, говорите, я вас слушаю.
     – Где-то с полгода назад наш друг, Володя Крылов, на Андрюшин день рождения пришёл с новой девушкой, Мариной. Она очень симпатичная, умная, пишет диссертацию. До сегодняшнего дня я не интересовалась, на какую тему у неё диссертация. А Андрей, оказывается, знал, так как Марина с ним иногда беседовали на эту тему. Диссер она пишет на тему орденов Российской империи.
     – Действительно, очень странное совпадение.
     – Да, я вам ещё не сказала, почему мне от неё хотелось бы избавиться. Она буквально вцепилась в моего мужа. Приходила к нам сначала с Володей, потом одна и всё норовила пообщаться с Андрюшей. Я, сначала, как человек воспитанный, в их разговоры не вникала, но так как этих разговоров становилось всё больше и больше, то стала прислушиваться. И вот теперь я сложила в голове всё, что слышала, и поняла, что она с моим мужем часто разговаривала о его родне, о доме, о мебели. А последнее время пару раз и зеркалами интересовалась. При этом противно кокетничая.
     – Евгения, что же вы сразу про неё ничего не сказали? У вас, правда, орудовал не один человек, но, возможно, у неё есть помощники.
     – Мы про неё и не вспомнили вот из-за этого кокетства. Андрей, как любой мужчина, обращал внимание на её отношение к себе, а слов практически не слышал. А я последнее время так на неё злилась, что когда она перестала к нам ходить, очень обрадовалась, и сразу выбросила её из головы.
     – В итоге, конечно, это может быть и не она, но Семёныч мне сразу сказал, что среди преступников была женщина, которая, из-за чисто женской сентиментальности, не дала разгромить ёлку. Но сердце мне подсказывает, что это ваша Марина всё сорганизовала. Тогда, будьте добры её фамилию и координаты.
     – Во-первых, она не моя, – возмутилась Женя, – а во-вторых, мне сердце то же самое подсказывает.
     – Ну что же, предположение ваше очень интересное. Придётся изучить биографию этой аспирантки. Да, Женя, хорошо я вспомнил. Вы когда наряжали ёлку, отданную Семёнычу?
     – Вечером, накануне попытки ограбления.
     – В тот вечер или на следующее утро у вас были в доме посторонние люди?
     – Нет, только мы с Андрюшей. А почему вы спрашиваете?
     – Да наш криминалист, чисто из профессионального любопытства, снял «пальчики» почти со всех ёлочных игрушек на вашей (теперь уже его) ёлке. И на двух шарах нашёл свеженькие чужие «пальчики». Надо будет как-то снять отпечатки у Марины.


     Прошла неделя. Романовым позвонил майор Дёмушкин и попросил зайти к нему в отдел для опознания.
     – А кого надо опознать? – спросил Андрей.
     – Марину Асташеву.
     – Она, что…погибла?! – Андрей почувствовал, что у него вся кровь прилила к сердцу, и оно испуганно забилось.
     – Нет, нет! Жива-здорова. Просто мы проведём вашу очную ставку.
     В полиции Романовы зашли в кабинет, где за столом сидели майор и Марина. На вопрос Дёмушкина: «Знаете вы этих людей?» Марина прошептала:
     – Простите меня за погром. Но мы настолько были уверены, что ордена находятся за одним из зеркал, и не найдя там ничего, ребята очень разозлились и решили их найти во что бы-то не стало.
     – А как ты узнала про ордена? – спросил Андрей, и тут же сам ответил, – в архиве нашла списки, наверное.
     Марина молча кивнула, и Женя решила поинтересоваться:
     –У меня к вам два вопроса. Зачем вы в ванной комнате зеркало взорвали, видна же, что оно современное? И для чего надо было нас усыплять, если вы могли заняться поисками, когда мы были на работе, у вас же был дубликат ключей?
     – С зеркалом Вадик, помощник мой, переусердствовал. Сказал, что надо все зеркала проверить. А в тот день вы же должны были уехать на дачу, мне Андрей говорил. Мы с ребятами тихонько вошли в квартиру, а вы дома оказались. Не откладывать же операцию.
     Марину увел дежурный полицейский, а Дёмушкин рассказал, как Асташеву арестовали. Майор проверял в архивах и библиотеках документы, которые Марина брала последнее время. Догадался, что в данный момент заинтересовало молодую «аспирантку». И Асташева вместе с братьями-помощниками была взята на месте очередного преступления. А пальчики на ёлочных игрушках Маринины оказались.
     – Зачем же она игрушки-то трогала? – удивилась Женя.
    – Я тоже у неё про это спросил. Сказала, что шары висели на самом краю веточек, могли упасть и разбиться.