12. Лайбы дяди Славы

(продолжение цикла стихов и прозы "Пристегнувшись к одной веревке". Предыдущий рассказ: http://www.proza.ru/2015/12/29/146)

12. ЛАЙБЫ ДЯДИ СЛАВЫ

Дом Таниных родителей находился на улице Толстого в заштатном райцентре горного Дагестана. Столь звучное наименование улицы, естественно, породило у героя-любовника определенные ассоциации, как выяснилось, совершенно не соответствующие действительности. Хотя как сказать... Дело в том, что Витька в суете своей к двадцати шести годам еще не сподобился прочесть у великого русского писателя что-нибудь, выходящее за рамки школьной программы. Скажем, того же "Хаджи-Мурата".

Во всяком случае, неожиданного кунака приняли на улице Толстого с чисто кавказским радушием. Баранов, правда, на его изумленных глазах не резали, - за отсутствием таковых. Зато стол ломился от вкусностей чисто растительного происхождения, готовить которые, как выяснилось, потенциальная теща теть Лида была превеликой мастерицей.

А в чем был докой будущий тесть, Витька смог убедиться, едва переступив порог дома, главным архитектором и строителем которого являлся сам дядя Слава. Ковров и шкур в доме не водилось, - как и баранов во дворе, - зато внутренняя отделка помещений совершенно не увязывалась ни с какой хаджимуратовщиной. Потолки и саманные стены были оштукатурены  и побелены с немыслимой тщательностью, а дощатые половицы подогнаны друг к дружке без малейших зазоров. Главное, они и не думали скрипеть, как скрипели полы в гэсовских многоэтажках Дагестана и Сибири.

Отчаянно скрипела в доме лишь двуспальная супружеская кровать. Впрочем, смекалистый Витька сделал из этого факта далеко идущие и очень оптимистичные выводы о перспективах начинающейся семейной жизни. Сказано же: хочешь узнать, какой будет жена в старости - глянь на тещу. Теща же была еще ой, как хороша, - стройна, черноволоса и с неуловимой чертинкой в глазах...

Однако скрипеть на маминой и папиной кровати, предоставленной в распоряжение молодых, Татьяна отказалась наотрез. Неудивительно, что их первая брачная ночь, - слава Богу, по большому счету уже все-таки вторая, - оказалась для обоих пыткой. И еще неясно, для кого эта пытка была более жестокой... Во всяком случае, к следующей ночи Татьяна постелила во времянке - глинобитной конуре, доставшейся дяде Славе по наследству от прежнего хозяина участка. Там, на очаровательно жестком топчане, дело пошло куда веселее...

А на третий или на четвертый вечер в гости к Татьяне заявился ее бывший одноклассник Жорка, теперь учившийся где-то в военном автомобильном училище. По собственному опыту знаю, что многие молодые мужья, - да и не очень молодые тоже, - не проявляют энтузиазма от общения со своими возможными предшественниками. При развитом воображении супруга и мало-мальски независимом характере его прекрасной половинки поводов для дикой ревности в таких ситуациях можно наковырять без счета. Или попросту высосать из пальца.

К чести моего героя, этот "предшественник" не вызвал у него ни малейших отрицательных эмоций. Впрочем, в первую очередь это следовало бы отнести на честь самого Жорки, оказавшегося парнем классным, абсолютно невыпендронистым и невероятно контактным. Уже через полчаса, хлебнув теть Лидиной забористой вишневки, молодые люди дружно орали под старательно заштопанную Лизкину гитару гимн военных автомобилистов:

Нет причин для тоски на свете,
что ни баба - то помело!
А мы пойдем с тобою в буфетик
и возьмем винца с полкило,
пару бубличков и лимончик,
пару с паюсной и "Дукат".
А мы с тобой все это прикончим,
видишь, крошка, - сгорел закат...

(песня Михаила Анчарова)

Теща, - точнее, пока почти теща, - на подобные песнопения нервически подергивала плечиком. Тесть же, бывший фронтовой шофер, напротив, навострил уши уже на следующих строчках, в которых говорилось про застрявший в грязи трехосный "Маз". А прослушав песню до конца, высказался в том смысле, что эти новомодные "Мазы" - полное фуфло и здесь по горным дорогам ходят плохо. А лучшая машина всех времен и народов - трехтонный ЗИС-5В, на котором он вволю намотался с сорок второго по самый сорок пятый год в своей гаубичной бригаде РГК.

- Полуторка? - брякнул Витька, в сугубой темноте своей понятия не имевший ни о марках военных автомобилей, ни о таинственно-гордой аббревиатуре РГК.

- Вить! Папа же сказал: трехтонка... - чуточку стесняясь некомпетентности избранника, шепнула Татьяна.

Будущий тесть приосанился и снисходительно посмотрел на будущего зятя:

- Полуторкой лайбы не потаскаешь. Под ними, если честно, и трехтонка в натяг ходила.

Кажется, лайбы, трехтонки и загадочное РГК были предметом его особой гордости. Только, похоже, слушать про все эти военные штуки ни жена, ни дочь особо не любили. Может, объелись папиными воспоминаниями?..

Лайбами же, как выяснилось из последовавшего объяснения, дядь Славины однополчане называли гаубицы калибра 152 миллиметра, составлявшие ударную силу бригады из Резерва Главного Командования. А спокойное слово "резерв" соответствовало своему основному значению только в том смысле, что полки и бригады РГК были последней затычкой в тех местах фронта, где становилось совсем невмоготу.

Правда, в большинстве случаев, после нанесения внезапного разящего удара, такие полки и бригады все-таки старались как можно быстрее поменять позицию, уходя из-под ответного огня или авиации немцев. И вот тогда, в этом узаконенном драпе, сберегающем лучшую боевую технику Красной Армии, на вес золота ценились асы-водители и их неприхотливые трехтонки.

Случалось, однако, что драпать было поздно. Или некуда. Тогда резерв становился в круговую оборону, вкапывался в землю и, не жалеючи, расходовал боекомплект, ибо гаубица - орудие наступательное и на прямую наводку ее все равно не выведешь. И ежели противника на дальности гаубичного боя удержать не удавалось, то вся надежда оставалась на боевое охранение соседних частей. Коли оно погибало или отступало, то расчеты готовили орудия к подрыву, а асы-водители выдергивали из кабин трехлинейки образца 1897 года и подсумки с гранатами. А уж дальше - как повернется фортуна...

Как поворачивалась фортуна, дядя Слава рассказывать не стал. Замолчал, отвернулся к стене и долго смотрел в нее невидящими ничего глазами. Потом тяжело вздохнул и махнул рукой:

- Да что вы поймете...

Витьке подобный поворот в разговоре не понравился. В свои двадцать шесть он тоже кой-чего в жизни хлебанул. Ладно там, Черемош, Рощинка и Базар-Дюзю... - это, все-таки, баловство. Хоть и не каждому даже такое баловство по зубам. Но врезка... камнепады над котлованом... бадья с бетоном в сорокаградусный мороз?..

А потом... живой же этот дядька пришел с войны? Значит не так уж плохо повернулась к нему его личная Фортуна? И вообще...

Тут Витька заметил, что ни Татьяны, ни Жорки в комнате нет. Подозрения вспыхнули в нем с новой силой, оттеснив в сторону и вспыхнувший было интерес к рассказу дяди Славы, и желание поспорить. "Ну, НАПАРНИЧЕК, бывай..." - иронически прозвучал в голове голос Лизкиного мужа. Витьку как током шарахнуло. Он выскочил из комнаты и тихонько притворил за собой дверь.

Только через четверть века, когда ни тестя, ни тещи уже давно не будет в живых, в одной из повестей Виктора Петровича Астафьева про веселого фронтового горе-шофера Коляшу Хахалина начинающий прозаик Витька еще раз натолкнется на словечко "лайбы". Натолкнется, охнет от изумления - и вечером подсунет эту страничку своей почтенной супруге-поэтессе. А утром застанет ее заснувшей в кресле перед невыключенным компьютером. Чертыхнувшись, Витька потянется к мышке, чтобы закрыть файл, - и воткнется глазами в несколько четверостиший, проступивших из-под плавающих по дисплею рыбок:

До рассвета плакала – читала
книгу про веселого бойца.
Словно этой ночью побывала
в опаленной юности отца.

Мог ведь, там - в людской военной каше,
в пробках у понтонных переправ, -
по-шоферски подсобить Коляше
мой отец - Хлебцевич Вячеслав?

Папу-то теперь не спросишь... Поздно!..
Оттого и стыдно мне вдвойне,
что ни разу с ним, живым, серьезно
не поговорила о войне...

То, о чем порой кричал во сне,
бывший фронтовик из автобата,
только нынче приоткрылось мне -
непутёвой дочери солдата…

 (Стихи любимой женщины)

Но до этого "момента истины" моим молодым героям тогда было еще жить и жить...

Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2016/01/01/184