Глава - 8. Ход общеарабского процесса

             Рассуждая в предыдущих текстах о трёх вариантах формирования антиимпериализма, я, - из-за недостатка реальных практических данных, - слишком обще отнёсся к возможностям третьего варианта. Более пристальное внимание к практике показало, что вызванные давлением империализма на сильный национально-освободительный процесс централизаторские защитительные меры - действительно первая и естественная реакция освобождающейся страны, но то, как именно будет затем развиваться процесс в этой стране, куда именно и каким именно образом он пойдёт, зависит и от политического курса, от политического мировоззрения правящей группы. То есть движение от первоначальных централизаторских мер к подлинной антиимпериалистической системе не такое однозначное, как казалось поначалу.

     Ситуация, когда такой правящей группой являются люди марксистского направления, здесь не рассматривается. Напоминаю, что эта ситуация отосится ко второму варианту. Здесь же речь идёт о третьем варианте, - варианте, когда правящая политическая сила буржуазна.

     Какой же курс, какое политическое мировоззрение может быть в этом случае?  По-моему, таких курсов может быть два: или основанный на искренних идеях "мелкобуржуазного социализма", или капиталистический курс обычного типа.

     И там, и там возможен, - и даже очень вероятен, - государственный сектор. Но сочетаются ли с ним искренние идеи "мелкобуржуазного социализма" или курс обычного капитализма, - от этого зависят внутренние политические  интересы, внутренние политические меры, от этого зависит дальнейший ход национального процесса.

     И на том, и на другом курсе есть свои собственные проблемы, развилки, тупики, препятствия. Вот почему, если мы говорим о перспективе антиимпериализма в каждой из таких стран в отдельности и о возможности надёжного блока между ними, мы должны учесть и особенности внутреннего развития каждой страны на своём, выбранном ею, курсе, и проблему политических нестыковок между разными странами.

            Мы видели, что в первой стране, двинувшейся в этом направлении, - Египте, - преобладало мровоззрение искреннего "мелкобуржуазного социализма" группы Насера. Но в других странах, казалось бы, того же типа, - в Ираке и Сирии, - дела складывались иначе.
               
                - - - -
       
             Ирак не подвергался тогда такому откровенному и сильному давлению империализма. После свержения монархии в 1958 году новое иракское правительство под руководством генерала Касема шло по пути обычного капитализма, отличаясь лишь переходом от явно прозападных, проамериканских позиций прежнего, свергнутого режима к большей открытости для контактов с СССР. Империализм не видел здесь прямой опасности своим интересам, и если бы курс Касема сохранялся и далее, нет сомнения, что Ирак постепенно, шажок за шажком, вписался бы в неоколониалистскую систему современного империализма.

     После 58-го года, во всё время правления Касема, неуклонно нарастала и укреплялась деятельность иракских "мелкобуржуазных социалистов" партии БААС. Однако, возвращаясь к термину "мелкобуржуазный социализм", вспомним ещё раз, что суть его - лишь в попытке обеспечить интересы низших, ущемлённых буржуазных слоёв и что, следовательно, из-за неоднородности этих слоёв под вывеской этой общей идеи переплетаются как элементы, более близкие к трудящимся  низам, так и реакционная правая мелкобуржуазность. Мне неизвестно, по какой причине, но в среде тогдашних иракских баасистов господствующее положение занимала именно правая составляющая этого движения.

            (Среди российских интернетовских "левых" встречается мнение, что социалисты партии БААС, особенно иракские, предательски "переродились" в обычную буржуазию, отступив от своих социалистических идеалов. Такие мнения показывают идеологическую путаницу этих "левых" критиков. Термин "предательское перерождение" здесь совершенно не к месту. Корыстная буржуазная направленность, лишь прикрытая вывеской "социалистичности", - всегдашнее, естественное и неизменное свойство правой части этого движения.)

            С 1963 года (свержение Касема правыми баасистами) и до 1968 власть находилась в руках сначала правых баасистов в союзе с реакционными буржуазными военными, а затем целиком в руках военных с оттеснением баасистов. И только в 1968 году, при новом перевороте, власть опять перешла к партии БААС в лице её не правых (но и не левых), а центристских, умеренных представителей (Ахмед аль-Бакр). Итак, до конца 70-х империализм не видел здесь серьёзной угрозы своим интересам, и следовательно, фактор внешнего открытого и грубого давления отсутствовал. А ведь без такого фактора национально-освободительное движение не имеет побудительного мотива к созданию антиимпериалистической системы.

     Наличие некоторого госсектора и абстрактные рассуждения об "арабском социализме", а также сильные проявления национализма не пугали империализм. Необходимости резко ускорять дело неоколониалистского "приручения" не было. Поначалу, казалось бы, развивающиеся отношения с СССР к середине 70-х стали охлаждаться. Несколько укрепившись, особенно вследствие роста мировых цен на нефть, Ирак стал меньше зависеть от советской помощи и удельный вес экономических связей с Европой, США, Японией стал всё более нарастать.

     Таким образом, во время насеровского курса Египет не мог ещё иметь Ирак в качестве полноценного антиимпериалистического союзника. После же неожиданной смерти Насера в 1970 году (по многим свидетельствам - довольно подозрительной) Египет, как известно, отошёл от насеризма к обычному капиталистическому курсу.
               
                - - - -

              В отличие от Ирака, Сирия с конца 50-х годов испытывала на себе немалое давление американского империализма. Чем это объяснить, учитывая, что у власти в Сирии тогда тоже стояло обычное буржуазное правительство с обычным капиталистическим курсом? Тем, по-видимому, что внутри сирийского общества имелось сильное и всё более растущее баасистское движение в его радикальной форме (оно, кстати, и зародилось в Сирии), были и силы, пылко симпатизирующие насеризму, была очень активная националистическая вовлечённость в антиизраильские действия, тем более, что Сирия традиционно считала Палестину своей, искусственно отрезанной, частью.

     Отношения американского империализма с Сирией шли по той же схеме, что и с Египтом. На этой основе антиимпериалистический союз этих двух стран, вероятней всего, обязательно бы сложился.

     Нет, известная попытка 1958 года объединить Египет и Сирию в одно государство ещё не была тем антиимпериалистическим союзом, о котором ведётся речь. Да для антиимпериалистического союза и не обязательно сливаться в одно государство. Объединение 58-го года основывалось на увлечении идеями абстрактного "панарабизма" без всякого учёта действительной созрелости двух этих обществ для слияния. Не удивительно, что централизованная государственная модель Насера вступила в противоречие с уже довольно сильной сирийской приватной буржуазией, и объединение распалось уже в 1961 году.

     Речь идёт не об этом, а о таком союзе, который неизбежно соединил бы эти страны по всем аспектам (даже без слияния), если бы они обе достаточно далеко зашли бы и в противостоянии американскому империализму, и в вынужденной централизованности своей политической и хозяйственной жизни.

            В 1963 году процесс, сходный с насеровским, начался, наконец, и в Сирии. К власти пришло сначала не правое, не умеренное, а так сказать, "право-умеренное" баасистское крыло, которое в 1966 году было отодвинуто крайне левыми баасистами (Салах Джадид). На этом этапе союз антиимпериалистической направленности действительно начал крепнуть, особенно на основе войны 1967 года и её общих последствий. Но "левачество" Джадида, вызывая рост недовольства в разных слоях сирийского общества, ввергая страну в нестабильность, сводило почти "на нет" пользу от такого союза.

     В ноябре 1970 года Джадид был смещён, скажем так - "умеренно-левым", баасистом Хафезом Асадом именно под лозунгом "исправления курса". Время показало, что новому сирийскому руководству действительно удалось стабилизировать общество и наладить устойчивое экономическое развитие. Однако Насера к этому времени уже не было, и курс стал меняться в отрицательную сторону уже в Египте.


                *  *  *

            Очень поучительно развивался процесс в Алжире.

            Алжир боролся за национальную независимость в течение многих лет и добыл её через очень упорную и тяжёлую войну (1954 - 62 годы). [Кстати, огромная помощь финансами и оружием поступала из Египта.] В этой войне погибло более миллиона алжирцев, а 2,5 миллиона стали беженцами. Из-за разрушения большей части промышленности и упадка в сельском хозяйстве к началу 60-х годов безработица доходила до 70% трудоспособного населения.

          Руководство страной возглавил Ахмед Бен Белла, стоявший с 1949 года во главе национально-патриотической борьбы и поддерживавший тесные отношения с коммунистическими и прокоммунистическими организациями Алжира. Сразу же после завоевания независимости начали осуществляться меры по строительству так называемого "алжирского социализма". Программа правящей партии провозглашала  "сознательное созидание на основе социалистических принципов и народовластия, осуществление аграрной реформы, национализацию природных ресурсов, транспорта, банков, удовлетворение социальных требований народа, ограничение буржуазии, укрепление связей с социалистическими странами." Хрущёв с удовольствием именовал Алжир "африканской Кубой".

            Так может, Алжир следует считать представителем 2-го варианта антиимпериалистического развития, - варианта опосредствованного социалистического преобразования, - поставив в один ряд с СССР, Китаем, хошиминовским Вьетнамом? Нет, и даже более того - хоть мы рассматриваем Алжир в этом разделе, разделе о третьем варианте развития, но он не относится полноценно и к третьему варианту.

     После тяжёлой освободительной войны Алжир не находился под сильным, грубым давлением империализма, этот фактор для него отсутствовал. Напротив, - видимо, сделав выводы из отрицательных результатов грубых мер против Египта и Кубы, мер, которые толкнули эти страны к охранительной замкнутости для Запада и открытости для СССР, империализм всячески обхаживал Алжир, пытался мягко удержать его в системе своих связей. Алжир не был прямо вовлечён в арабо-израильский конфликт, получал большую продовольственную помощь от США, немалые кредиты от Франции. Иностранный капитал (большей частью французский) долго сохранял свои позиции в нефтяной и газовой отраслях Алжира. Итак, внешнего фактора, подстёгивающего политическую и экономическую охранительную централизацию, в случае с Алжиром не было.

     Однако эти меры в Алжире всё же проводились, - по причине строительства так называемого "алжирского социализма".

     Но для опосредствованного строительства настоящего социализма, то есть для действительного второго варианта развития, требуется научное марксистское руководство с правильным соблюдением переходных этапов, с правильным союзом с тем или иным большинством народа на каждом этапе, с сознательным и настойчиво-последовательным созданием недостающих предпосылок социализма. Такого руководства в Алжире не было. Руководящая партия ФНО (Фронт Национального Освобождения) была большей частью типичным выразителем романтических идей "мелкобуржуазного социализма".

     Итак, ни оснований для оборонительного антиимпериализма по причине агрессивного давления извне, ни условий для подлинного социалистического строительства в Алжире не было. Остаётся, следовательно, лишь вариант обычного капиталистического развития, с тем, чтобы в будущем, накопив невыносимое бремя неоколониалистских отрицательностей, общество вспыхнуло антиимпериалистической революцией изнутри.

     Таким образом, болтун Хрущёв, конечно же, неправ, - Алжир того времени нельзя было сравнивать с Кубой, формировавшей своё развитие под бешеным давлением американского империализма и с немалой приверженностью к марксизму, довольно популярному в левой среде тогдашней Латинской Америки.

            Но можно ли сказать, что национально-освободительное движение Алжира было, вследствие сказанного, неизбежно обречено на обычный капиталистический путь, что его первоначальные "мелкобуржуазно-социалистические" меры должны были закончиться заурядным капитализмом абсолютно неминуемо?

     Так однозначно можно говорить лишь тогда, когда перед нами только один фактор с ясной однозначной направленностью. В реальной истории такое бывает уникально редко. Как правило, одновременно действуют и какие-то другие факторы, причём - переменные, развивающиеся, и безапелляционно предсказать, каков будет конечный результат, наверное, просто невозможно.

     Тут, очевидно, нужно говорить предположительно, употребляя слово "если". Алжирские "мелкобуржуазно-социалистические" меры осуществлялись в сложной обстановке ближневосточной проблемы; контакты алжирского руководства с другими освободительными движениями Азии и Африки, с Кубой, с Китаем, с СССР были довольно активны; алжирскую коммунистическую партию, вошедшую при Бен Белле в ФНО, нельзя было назвать слабой. Вот почему если бы империализму пришлось прибегнуть к грубой силе, если бы алжирское руководство смогло сдвинуться к научному марксизму, если бы подлинный антиимпериалистический блок уже сложился среди соседних с Алжиром стран, если бы Советский Союз смог правильно влиять на алжирское руководство, - включение Алжира в антиимпериалистическую систему по тому или иному варианту, видимо, всё же могло бы произойти.

     Но как мы знаем, этого не случилось. Пройдя некоторый этап "мелкобуржуазно-социалистических" мер, Алжир, в конце концов, действительно вышел на путь обычного капитализма, привязанного к мировой капиталистической хозяйственной системе.

     Говоря другими словами, если государство начинает свою историю после освобождения под идеями искреннего "мелкобуржуазного социализма", даже при отсутствии прямых оснований для движения к правильной антиимпериалистической системе совокупность благоприятных факторов может всё же помочь её образованию. Но если нет ни прямых оснований, ни благоприятных факторов, конечный переход "мелкобуржуазного социализма" к обычному капитализму, скажем так, имеет наибольшую вероятность.


            Ещё при Бен Белле, увлекавшемся насеризмом, титовской Югославией, идеями Че Гевары и лозунгами троцкизма, начала складываться государственная и хозяйственная система на принципах преобладающей госсобственности, однопартийности, централизма. Ряд его ошибок и недостатков вызвал заметное недовольство в народе, и Бен Белла в 1965 году был отстранён от руководства. Заменивший его Хуари Бумедьен действовал более продуманно и прагматично, но в русле той же политической цели. Он, сохраняя политическую централизацию, неуклонно увеличивал долю госсектора в экономике (к 70-м годам - 80% ВВП), установил госконтроль над внешней торговлей, настойчиво проводил индустриализацию страны, строя новые современные предприятия в разных отраслях хозяйства. Но уже к концу его правления (умер в 1978 году) начала всё более заметно проявляться неэффективность этой модели управления. Большинство государственных предприятий не становились рентабельными и требовали постоянных субсидий за счёт доходов от нефте-газовой отрасли, державшей таким образом всю экономику и дотировавшей розничные цены для населения благодаря высоким мировым ценам на энергоносители. Бюрократизация планирования, растущая коррупция, недостаточный учёт интересов разных слоёв сложного алжирского общества создавали накапливание внутренних проблем, усугубленных после смерти Бумедьена падением цен на нефть в начале 80-х. Преемники Бумедьена, ища выход, шаг за шагом, - через акционирование и приватизацию, расширение рыночных механизмов, привлечение иностранных инвестиций, сотрудничество с МВФ, - перешли к обычному современному капиталистическому хозяйствованию, естественным образом отказавшись потом и от прежней политической структуры - от однопартийности и политической централизации, - и перейдя к нормам обычной буржуазной демократии и партийному плюрализму. Формулировка "строительство алжирского социализма" была исключена из  конституции Алжира. Так закончилась попытка осуществления идей "мелкобуржуазного социализма" в опоре на заимствованную модель государственного централизма.

            Разумеется, буржуазные авторы подают это как доказательство принципиальной непригодности государственной централизованной модели управления. Но дело здесь не в недостатках самой модели, а, по-видимому, в отсутствии того объективного процесса, который бы естественным образом требовал такой модели. Очевидно, это является подтверждением той мысли, что для полноценного функционирования этой модели необходимо, чтобы она была не плодом административного насаждения, а вырастала из действительной революции (если не социалистической, то антиимпериалистической), из самостоятельного подъёма больших инициативных масс людей, из их собственных желаний именно такого устройства общества.


                *  *  *

             Ещё более поучителен ход событий в Ливии.

  В очень неразвитой стране с сложной племенной структурой, с недостаточным уровнем промышленности (за исключением нефтедобычи), с народными низами, не оформленными политически и не имеющими опыта общественно-политической активности, - в такой стране была сделана попытка осуществить идеалы "мелкобуржуазного социализма", причём в крайне левой их форме.

      Обычный национально-освободительный процесс, - нельзя сказать, чтобы очень сильный и массовый, - получил в 1951 году промежуточное решение в виде формально независимой монархии. Правящая феодально-монархическая группировка, интересы которой были крайне далеки от народа, являлась слугой западного империализма и верной опорой неоколониалистской экспансии США, особенно усилившейся после открытия в Ливии богатых месторождений нефти и после опасной активизации антиимпериализма в арабском мире.

      Несмотря на то, что основную массу населения составляли кочевники-бедуины, а в разворачивающемся неоколониалистском производстве были заняты преимущественно иностранные рабочие, несмотря на то, что в нефтедобывающем производстве господствовала практически исключительно иностранная буржуазия, всё же в несколько более развитой северной, средиземноморской части Ливии среди нарождающейся национальной буржуазии сопутствующих отраслей постепенно накапливалось желание подлинной независимости. Но гораздо более существенным фактором политического оживления было влияние от яркой освободительной войны в соседнем Алжире, от всплеска насеризма и от общеарабского возбуждения в результате арабско-израильского противостояния.

     Увлечённая насеризмом и идеями "мелкобуржуазного социализма", идущими в Ливию извне, передовая группа молодых ливийских офицеров в 1969 году захватывает власть.

      Этот краткий исторический период (конец 60-х - середина 70-х) совпадением нескольких благоприятных обстоятельств порождал большую веру в великую перспективу общеарабской борьбы.

      К 1970 году Египет уже выходил из последствий поражения в войне 1967 года. Насер провёл широкую чистку среди высшего офицерства и имел большие планы по перестройке старой кастовой армии в народную, основанную на новой идеологии. В Алжире правительство Бумедьена исправляло экономические и политические ошибки предшественника. В Ираке и Сирии власть перешла к баасистам, которые даже вели речь о союзном объединении этих двух стран. В палестинском движении нарастали настроения в пользу радикализации форм борьбы. И вот теперь к этому присоединилась и Ливия. Такая обстановка не могла не вызвать завышенную уверенность и максималистский порыв борцов.

     Но как оказалось, это совпадение благоприятных обстоятельств было временным и не сложилось в долговременную ситуацию.

     Смерть Насера и последующее изменение курса его преемниками; нарастание экономических (а как следствие этого - и политических) проблем в Алжире; возобладание эгоистической составляющей в национализме баасистов Ирака, связанное с переходом власти от сторонников Аль-Бакра к группе Саддама Хусейна; наконец, раскол в палестинском движении, обусловленный как сильным политическим нажимом империализма и реакционных арабских режимов, так и капитулянтской позицией Советского Союза, - всё это ухудшило общую обстановку и дело арабского единства.

   
             При заимствовании идеологии, преобладающей тогда в арабском мире, Каддафи и его сторонники привнесли в неё особенности, связанные со спецификой ливийского общества. Именно экономическая и общественно-политическая отсталость Ливии, стоявшей как раз на стадии вторжения исторически назревшей капитализации в привычные докапиталистические, общинные традиции и открывавшей для себя образование новых, капиталистических, классов и современного капиталистического неравенства, - именно это породило три характерные идеологические особенности: очень сильный радикализм "мелкобуржуазного социализма", очень плотное сочетание его с религиозной (исламской) ментальностью и, наконец, огромную политическую наивность.

     Характерны уже самые первые воззвания новой власти: " Ливийский народ приложит все силы к строительству социалистической Ливии, используя для этого свои собственные принципы и отбрасывая любые взгляды, в которых содержатся сомнения относительно исторического развития Ливии... Под социализмом мы понимаем исламский социализм. Мы следуем догмам Корана, принципам частной собственности и наследства... Пришло время дать американскому задире звонкую пощечину по его самонадеянной физиономии... Мы превратим нашу страну в прогрессивное государство, которое будет сражаться против колониализма и расизма и помогать угнетённым народам..."

               
               

            И здесь перед нами встаёт очень важный и очень сложный вопрос. Какая же экономическая и политическая модель была бы уместной в этой стране в этих обстоятельствах?

      Сразу подчеркнём, что если мы стоим на позициях марксизма, мы не можем вести речь о свободе выбора той или иной модели согласно субъективным предпочтениям вождей. Речь идёт о том, какая модель была уместна здесь объективно, то есть исходя из действительных условий этого общества.

      Думаю, ясно, что при том уровне развития общества ни о каком социализме не могло быть и речи. Каддафи же провозглашал целью "преобразование Ливии на основах исламского социализма", и как ни странно, есть авторы, которые принимают это выражение действительно в социалистическом значении и даже похваливают Каддафи за некоторые "правильные" социалистические меры и критикуют за некоторые "неправильные".

     То, что в Ливии именовалось социализмом, было лишь крайней формой "мелкобуржуазного социализма", - то есть капитализма с сильнейшей попыткой мелкобуржуазной уравнительности.

 
                (Когда-то Ленин высказался, что хорошо было бы, если бы можно было предоставить анархизму какую-то отдельную самостоятельную территорию для практической попытки на деле осуществить свои установки. Полезно было бы не только критикой и дискуссиями, но и практикой раз и навсегда показать историческую несостоятельность мелкобуржуазных анархистских идей. Ясно, что на пространстве СССР такой эксперимент проводить невозможно, немыслимо. Слова Ленина были, так сказать, лишь оборотом мысли. Но история всё же показала нам эксперимент, очень близкий к этому, на примере именно каддафиевской Ливии.)

   
            Когда мы говорили о третьем варианте антиимпериализма, то есть о переходе к антиимпериалистической модели под влиянием грубого давления империализма на сильное национально-освободительное движение, мы отмечали, что одна из первых мер, вынуждаемая таким экономическим, политическим и военным давлением, - это экономическая и политическая централизация общества. В Ливии было несколько иначе. Экономическая и политическая централизация здесь была не следствием грубого империалистического давления; совсем наоборот, - она предшествовала давлению; она исходила ещё не из необходимости противостоять давлению, а из "социалистических" идей новой власти; беспрецедентное же по грубости и силе давление империализма явилось лишь потом - как ответ на эту каддафиевскую линию.

     То есть начало внутриливийских преобразований больше походит не на третий, а на второй вариант - на вариант прихода к власти социалистически ориентированной партии. Но ко второму варианту этот случай всё же не относится. В настоящем втором варианте имеется в виду действительно социалистическое направление развития (хоть, может быть, и не непосредственное, а на перспективу - через ряд переходных этапов), а в ливийском случае  действительно социалистического направления, конечно, не было.

      Таким образом, это всё-таки третий вариант, и "социалистические" фантазии ливийского руководства, воплощаемые в практическую политику, это лишь та причина, по которой империализм ополчился на Ливию всей своей силой. Из-за этого, последующего, империалистического давления и должно было возникнуть (по схеме третьего варианта) побуждение к строительству правильной антиимпериалистической системы. Удалось ли ливийскому руководству понять это и насколько смогло оно впоследствии перейти от фантазийной "социалистической" модели к правильной антиимпериалистической, - это мы разберём в дальнейшем тексте.



   (mvm88mvm@mail.ru)