Мы со Светкой и Мигель

Мигель был чилиец. Почему-то он приехал с ребятами из Канады, вполне приличными христианами из русских духоборов, которые говорили на английском, а пели на старорусском, фольклорном. Прибывшие канадцы все были вегетарианцами, с очень привлекательными лицами, особенно девушки, похожие на кустодиевских мадонн.

Мигель попал с ними в одну учебную группу, но держался обособленно, хотя английский знал, а по-русски понимал плохо. Он был высоким, смуглым, с чёрными волосами и причёской «под битлов». Глаза его всегда где-то блуждали, в теле ощущалась нервозность, желтизна ногтей говорила о пристрастии к курению крепкого табака. Мигель старался со всеми поддерживать дружбу, за это его любили русские девчата, жившие с ним в одном общежитии. Отставал он сильно, язык давался нелегко. Было ему тогда около тридцати лет. Состоятельный отец отправил его на учёбу в Советский Союз, чтобы по окончании педагогического училища определить на работу в консульство, это образование считалось достойным. Но Мигель часто пропускал занятия по болезни. Никто не мог понять, что происходит с таким рослым, внешне здоровым парнем. Ходили слухи о его связях с наркомафией.

Однажды на летний период нас, шестнадцатилетних девчонок второго курса, поселили в общежитии. Мы тогда готовились к съезду профсоюзов в Иванове и каждый день занимались на стадионе гимнастическими упражнениями, чтобы показать композицию участникам съезда. Нас было около ста человек со всего курса. Жить в общежитии мне, домашней девочке, было не особо приятно: четыре койки в комнате, стол, стулья и шкаф – всё наше благоустройство, телевизор в столовой, душевая одна на весь этаж. Но это неудобство можно было потерпеть один месяц, к тому же, у нас было трёхразовое, почти бесплатное (за 12 рублей), питание, а возвращались мы только на ночлег. Впрочем, мы были свободны в шесть вечера, сразу после репетиции.

Стадион находился рядом с парком, где была танцплощадка. Гуляя по парку в обеденный перерыв мы с моей однокурсницей, Светкой, познакомились с местными пацанами, они показали нам достопримечательности парка: его родники и удивительную сосну, которую за необычную форму ствола, напоминающую бутылку из-под шампанского, прозвали «баодед». Эта сосна стала местом наших свиданий, откуда мы отправлялись на танцплощадку, огороженную, подобно вольере для слона, высокой металлической оградой, называемой в народе «клетка».

- Куда пойдём на танцы? В БИМ, в «май» (сад им.1 Мая) или в «клетку»? – типичный вопрос у молодёжи нашего поколения.

Итак, это была наша первая вылазка в «клетку». Светка, которая была выше меня ростом на десять сантиметров, попросила, чтобы я надела туфли на высоком каблуке, а сама пошла в кроссовках. Мы стали ровными. Я не знала, зачем ей это надо. Мы были хорошими подружками в то время, ходили вместе, держа друг друга мизинцами рук, нам так нравилось - не за ручку, не под ручку, а рядом.

Одинаковыми у нас были только носы и то – под большим вопросом. Светка приехала из тундры и на солнышке часто щурила глаза и даже улыбалась не по-нашему – во весь рот, а я всегда – сдержанно. У неё были длинные прямые льняные волосы, а у меня - короткие кудрявые тёмно-каштановые. Губы у Светки тонкие, она их подкрашивала, чтобы выделить, мне выделять не требовалось, мои губы всегда смотрелись как упитанная рыбка. Трудно сказать, что нас тогда свело вместе... Наверное, Светка была благодарной слушательницей для меня, любившей рассказывать свои приключения, которые почему-то меня не обходили. Мы так и болтали с ней постоянно. Она только изредка задавала вопросы или говорила:

- Расскажи ещё что-нибудь!

Когда вошли «клетку» в тот день, то не сразу обнаружили наших знакомцев. Светка сказала мне:

- Если объявят белый танец, я приглашу Генку, а ты – Володю.

Володя был очень красивым парнем. Высокий, голубоглазый с белокурыми волнами волос, но при этом, очень застенчивым. Генка же, напротив – маленький, с меня ростом, смуглый, с острыми как у индейца, чертами лица. Генка был заводной, это по его инициативе состоялось наше знакомство в парке. Собственно, мне было всё равно, я же пришла просто потанцевать, послушать музыку, меня всегда тянуло петь в ансамбле. Светка не обладала музыкальным даром, у неё были другие планы.

Вот объявили белый танец, я сразу пошла к Володе, чтобы выполнить условие нашего договора с подружкой. Мы танцевали и очень хорошо общались во время танца. Я спросила его:

- Генка со Светой танцуют? – я не видела их.

- Нет, – сказал Володя, – он сидит и смотрит на нас, а Света не знаю где.

После танца Володя отвёл меня к скамейке, и тут нашлась Светка. Она стала торопить меня домой, говоря, что мы не успеем, общежитие закроют. По дороге мы шли молча. Вдруг Светка сказала:

- Почему он не пошёл со мной?

- Генка? Не знаю... Ну, может, стесняется из-за роста?

Она помолчала, видимо, обдумывая моё предположение. Потом в сердцах выпалила:

- Неужели так важно, какого роста девушка?!

- Наверное... Я бы на месте парня тоже стеснялась.

Мы подошли к дверям общежития, когда они уже были закрыты, мы не знали, как быть. Ехать ко мне домой в коммуналку – давать повод судачить соседям и переживать родителям. Звонок на двери был неисправен, а до окна – высоко. Тут показалась чья-то длинная фигура. Мы увидели лицо весёлого неунывающего Мигеля. Он спросил:

- Не пускают?

Мы дружно замотали головами. Мигель без труда дотянулся до окна и громко настойчиво застучал. Вышел вахтёр и, приветливо кивнув, сказал:

- Это ты, Мигель? Заходи! А это тоже с тобой?

- Да-да, – засмеялся Мигель, глядя на наши несчастные физиономии.

Когда мы зашли в вестибюль, вахтёр сказал:

- Вы кушать хотите? Там в столовой для вас ужин остался, идите, поешьте, что спать-то голодными.

Мы благодарно посмотрели на него, и пошли ужинать после десяти вечера, мы действительно ужасно проголодались, и трапеза, хотя и холодная, успокоила нас. Даже Светка уже смеялась над своей бедой. Мы были очень благодарны чуду появления Мигеля, хотя до этого случая побаивались его.

Когда начался новый учебный год, мы встретились со Светкой после каникул и долго вспоминали летние приключения. А Мигель больше не пришёл учиться. Говорят, его отчислили, официально – за неуспеваемость, но эта формулировка только для того, чтобы не портить ему карьеру.