Buss of other times. 05

(Автобус с иного времени)

И Дорни выматерился, и, -
– "Ну ты и дебил со своим юмором. Она же ехала на встречу с этой теткой и от этого звонка очень многое зависело. Майор сам давал команду проверить ее данные по Ганноверу. Что теперь, идти под обстрел абреков? Девчонка в страхе и слезах, что ее тетка вообще вдруг погибла и тетка всяко не в городе, а где-то скрывается по лесам, ищи ее теперь...";
– "Погоди, не войдось! Вот последний вызов, от меня, смотри и читай что там написано...", - разобрался со списком вызовов и состоянием антенны на телефоне Альберт, пробуя сделать повторный вызов, но тщетно. Под набранным номером стояло слово "пате" – то есть, отец. Может отец Лиди успел добраться до тетки раньше дочери, или это слово было условное обозначение чего-то другого.
– "Знаешь я тоже в сказки ни верю, но слышал истории по части телефонов и звонков и было несколько случаев, когда скажем супруга или иная родня получала звонок от мужа, когда по времени тот уже фактически был мертв. То есть, как звонок с того света. Мне таких телефонов не попадалось конечно, но я видел снимки и рядом стояло официальное заключение экспертов о времени его гибели, ну скажем в дорожной аварии. Ты вот набросился на меня, а мне в этот момент показалось что этот голос был с того света. И сигнала на деле нигде нет, наша зона для телефонов мертва. Чертовщина...", - наконец отвел душу Альберт уже с серьезной и хмурой физией, видимо его такие абсурды угнетали. Дорти тоже сел уныло рассматривая телефон и только спросил, а может это была запись с диктофона? Но Альберт отрицательно покачал головой и только сказал, чтобы узнать тайну аккумулятора – его надо ломать, а это гарантия что он восстановлению более подлежать не будет и толку его курочить нету, ибо ни химического анализа сделать невозможно, ни приборов никаких нет чтобы изучить этот аппарат. Потом Дорни встал чтобы уйти и Альберт сказал ему уже в спину, -
– "Если хочешь серьезно, если они достигли такого уровня технологий в модернизации старых телефонов, то им не надо заводов, чтобы сделать новый телефон, тут что-то все не так и не то"....

   Они сидели в руинах того, что когда-то ранее в мирное время именовалось Канцгерд-халл, что бесило более всего Дорни – абреки старательно уничтожали все что связано со святой и великой историей его нации. Ибо то, что святое для истых сыновей данной земли – для абреков арабов – сраная грязь... Это не просто плевок в лицо, или удар ниже пояса, это – истое лицо самого сатаны, что презирает их как дерьмо от самого рождения. Все ради чего они жили и дышали, верили и молились, считали себя достойными мужами и девами. И за этим всем теперь, после собрания командиров – стоял самый главный сатана и человеконенавистник – Америка, что их и признала за союзников, как за своих рабов, и теперь давит вонючими бородатыми дикарями арабами, со всей ее святыней, как грязных тараканов. И эта месть прямо кипела в крови Дорни, сжечь до тла, смешать с дерьмом ада на глубине в десятки метров, испепелить как бациллов, как ничтожно мелкую заразную тварь, чтоб об оной никогда более в истории не поминалось. А это было отныне – в лице и духе всей северо-западной европейской расы – смерть и забвение, всех южных наций с их, дебилом-параноиком и маньяком-убийцей – аллахом. Как и со всем, что связано с любым намеком на понятие "америка". А уж о всем что имело понятие; "еврей, иуда" – вообще разговора не было...
– "Мы очень близки от цели, но через дорогу абреки. Потому сиди тихо как мышь, и дыши так же неслышно, а я, как  разведчик, проверю обстановку и возможные подходы к тому зданию. Ты поняла?", - выдал полушепотом Дорни для Лиди и та, забившаяся в угол руин первого этажа, страстно и старательно закивала головой в знак согласия. Лиди никто не гнал в город и тем паче на позиции фронта против абреков, для того, чтобы проверить ее реальность и верность ее слов, но она сама настояла, чтобы не сидеть "мышкой" в обслуге, попытаться добраться до дома тетушки. И ей уже в силу обстоятельств по первой встрече, майор приписал за проводника и защитника – разведчика Дорни, словно сроднил оных в семью, как мужа и жену. И Лика испуганно закивала головою, а в глазах ее горела преданность приказам бойца, типа она умрет, но никогда его воле не изменит. И кой ляд было тащить девчонку на передовую? И только Дорни отбежал перебежками и залеганиями, метров на тридцать от дома, как именно эта часть дома обвалилась от прямого попадания ручной ракеты. Откуда у арабов была такая точная информация о том, где прячутся бойцы ополчения? Всяко у них самая передовая техника слежения типа тепловизоров и это тоже весьма бесило Дорни, и в большей мере против Америки, кто скорее и снабжал абреков всеми достижениями военной техники, хотя оружие у них было старого образца. И тут Дорни стало как-то все-равно, пусть хоть убьют его, ибо он не мог пережить гибели такой красивой девчонки и словно это случилось именно по его вине. И он сел, опустив голову и уже не пытаясь обернуться на руины и что-то там рассмотреть. Порой гремели одиночные выстрелы, и ополчение и абреки берегли патроны. Привел Дорни в чувства какой-то немного странный шум, словно кто-то долбил камнем по дереву и он подкрался туда и очумел. Лиди сидела у изголовья абрека с окровавленным камнем в руках и голова араба была похожа на качан красной капусты. Дорни как зомби поднялся и подошел к Лиди и та увидав его, аж вскрикнула, но тут же зажала рот свободной ладошкой, а потом поглядев на камень в своей руке, испуганно откинула его, словно это была ядовитая жаба и уставилась с мольбой в глаза Дорни. И он понял вдруг, что она никогда бы не смогла сотворить такое осознанно, она была в полном беспамятстве, когда убивала араба. Но как? Как она оказалась тут, после крушения той части здания, где он ее оставил? Он не мог молчать, -
– "Ты как тут вообще оказалась? Я же тебе велел оставаться в доме? Ты что пошла за мною следом? Или я чего-то не понимаю? Конечно ты верно поступила, иначе... Ты хоть что-то помнишь?";
У Лиди возникло на лице только одно выражение – нужно любой ценой оправдаться перед парнем, ибо она нарушила его приказ, так, словно она его предала или подвела, и она словно искала слова в уме и, -
– "Он хотел убить тебя... я знаю. Я не могла так просто усидеть там, наверное... Я не помню сама...";
– "Так... понятно! А как ты узнала что он хотел меня убить? Ты его заметила из дома или что?", - логика у Дорни трепетала, она требовала ответа независимо, что такие вопросы представляют деве внутреннюю боль и потом он и сам спрашивал, как бы против своей воли, не соображая, зачем ему это нужно. И Лиди опустила голову и молчала, Дорни показалось что у нее покатились слезы, но это было ни так и наконец видно решившись, она медленно вытащила откуда-то из-за пазухи свой мобильник, протягивая его Дорни. И он только теперь врубился – этот телефон был и прибором обнаружения врага!? Как тот же тепловизор у арабов. Значит она заранее знала, что ракета попадет в дом и покинула его, а потом засекла и араба, что готовился напасть на него. Но вот чтобы так хладнокровно взять камень и убить человека... нет этого она в сознании не смогла бы всяко. Ее потеря памяти или бессознательность тут оправдывалась страхом и отчаяньем молодого бойца, впервые попавшего в настоящий бой. Такое уже прошли почти все ополченцы и это самая обычная защитная реакция психики. Но телефон – это на деле какое-то чудо, и откуда оно у нее? И тут Дорни поймал себя на мысли что его достает телефон, а не живая девчонка, которая могла быть уже погребена под руинами дома, где он ее оставил и это была бы только его вина, ибо он бы себя за это не простил. У него не было с ней не любви, не отношений, даже вроде они были холодны друг к дружке, но сейчас было такое время. Короче не до амуров. А будь сейчас мирное время, скорее она бы и не поглядела в сторону такого парня как он. Впрочем что он о ней знает? Хотя к себе он всегда относился критично и к сей самокритике его приучили с ранних лет его предки. Зато, это теперь помогало ему выживать в боях. Дорни отдал ей телефон и велел следовать за ним. Районы города переходили из рук в руки, то к ополченцам, то к абрекам, и казалось непонятным, зачем нужно вообще воевать за руины сего города? Ну ладно горожанам еще как-то понятно, а абрекам? Значит им давали именно такую команду – сломить сопротивление в городе, завоевать весь город. И так бы наверное и случилось, ибо к абрекам поступало все новое подкрепление и оружие, и заложники, которых они гнали впереди себя. Заложников они тоже зря в расход не пускали, ибо видно с этим "живым щитом" у них был тоже дефицит. Но в определенные акции, они могли оставить одного заложника в покойниках и не просто убитого, а зверски изуродованного – это было как психологическое оружие, запугивания ополченцев или послание, как они отнесутся к пленным ополченцам или как относятся к ополчению вообще. Потому и ополченцы, абреков в плен не брали, а уничтожали сразу на месте. Так же как брать "языком" абрека не имело смысла, ибо во-первых, они как рядовые ничего не знали толком, а потом все одно из них и слова, кроме ругательств, клещами не вытянешь, ибо смерти они не боялись, полагая что сразу попадут в рай к своему аллаху.