Сюрприз

            

   1956 год! Конец учёбы! Прощай, ЛИСИ! Как жалко расставаться с друзьями! Даже с преподавателями! Спасибо им, терпеливым, требовательным труженикам! Как жалко расставаться с институтом: с его стенами, с аудиториями – «плавательными бассейнами».

А общежитие?! Сколько здесь пролито пота и слёз? Сколько здесь было радости, счастья, весёлых дней и грустных ночей!
 
   Здесь мы познали цену дружбе! Здесь мы научились быть «человеками»: любить друзей, уметь прислушиваться к их мнению, ценить его, уметь прощать, ценить помощь и помогать самому. Господи! Да разве можно словами передать то таинство, что произошло в твоей душе, в твоей голове и в твоём сердце после 4-х летнего  жития с такими чудесными девочками, какие жили в нашей комнате №63!

   А теперь мы с Серёжей муж и жена. Он тоже с грустью расстался со своими друзьями, некоторые из которых были у нас общими. Например: Валюшка, Люсинька, Рэна, Толик, Коля.

  Мы уже больше полугода живём вместе. У нас был даже медовый месяц, который мы провели в Евпатории, где в те годы проживали родители Серёжи. У нас даже было свадебное путешествие по Бахчисараю, куда мы съездили с его сестрой и мамой. Теперь вот обживаем мамину квартиру в г.Сталинабаде.
 
 «Сталинабад – зелёный сад, Таджикская Москва» - пелось тогда в песне популярной  в республике. И ещё: «Хорошо в Таджикистане.
                Приезжайте, друзья, погостить.
                А понравится вам в нашем крае,
                Оставайтесь работать и жить…..»

  Так что, теперь мы живём и работаем в Таджикистане, более 7000тыс. км от Ленинграда.

   У нас маленькая комнатка – бывший коридор. Один угол, правый, занимает мамина кровать с панцирной сеткой – это теперь наша кровать. Другой угол, левый, что у двери занимает узкая железная бабушкина кровать – теперь на ней спит мама. Вплотную к нашей кровати стоит стол, под ним табуретка. Когда кто-то читает или работает с книгой, она вытаскивается, а когда семейство собирается кушать, то на табуретку и на перекладину, что под панцирной сеткой, кладётся дощечка. На неё садимся мы с мамой, а на кровать взбирается Сергей.
 
   Мама очень симпатизирует молодому зятю. Хвастается всем сотрудницам и подружкам, что у неё лучший в мире зять: умный, добрый, красивый и…интеллигентный. Я тоже на работе любила похвалить своего лучшего в мире мужа: он и умный, и добрый, и красивый, а главное – интеллигентный.

  На днях мы получили посылку от его мамы: клюква – это для меня, и несколько относительно больших лап от ёлки – для Серёжи. Серёжа их на что-то нанизал, прикрепил к стенке. Сверху накидали тоненькие кусочки ваты, которые  припорошили блёстками.
 
 В комнатке запахло зимой. Это очень сочеталось с погодой: зима в тот год выдалась очень снежная. Снег выпал рано и много. Кстати, снегу было много аж до конца апреля, что совершенно не характерно для Таджикистана.

   Серёжины сотрудницы шутили, что это ленинградцы виноваты: «понаехали тут!» Действительно, в этот год в Сталинабад приехало очень много выпускников Ленинградских ВУЗов. Только из нашего института 12 человек.
 
   Скоро первый в нашей семейной жизни Новый Год! 30-го декабря приносят нам извещение: пришла посылка. Обратный адрес: «Петергоф…Аристовой Л.»
   - Это от Люськи, - восторженно объявляет Серёжка. – Ой, как жаль, что почта уже закрыта.
   - Завтра до обеда должна почта работать, - успокаивает нас мама. – У вас же завтра укороченный РАБОЧИЙ день.

    С этой обнадёживающей мыслью мы и легли спать. Только не спится что-то. «Вот так Люсинька! Не просто помнит, а ещё и не перестаёт удивлять. Она всегда отличалась необыкновенной способностью – удивлять, приятно удивлять», - вспоминали мы Люсю.

  31-го – последние часы старого года. В проектном институте уже прошёл новогодний вечер, но неуёмные сотрудники решили задержаться на часок, другой, чтоб проводить старый год. Сергей сразу завоевал «всехошные» симпатии, и его никак не хотели отпускать на почту. Но потом нашли компромисс: отпустили с работы раньше, с тем условием, что он с посылкой придёт на торжество.

  Однако посылочка оказалась такой громоздкой и неудобной для хождения с ней, что Сергей решился на очень неприятную для его мировоззрения вещь – не сдержать слова. Вот он и дома. Еле-еле доволок какой-то странный гробик. Ну, то есть, из нормальных досок сколочено что-то похожее на детский гробик.

   Что же там может быть? Ну, Люська! Ну, задала задачку.
   - Как ты думаешь? Что там может быть?
   - А она знает про мою беременность?
 (Нашему будущему ребёночку уже полгодика)
  - Почему ты об этом спрашиваешь?

  - Потому что это, возможно большая кукла, символизирующая будущего ребёнка.
  - А! Правда, такое - вполне возможно.- Минуту спустя. – Нет, нет. Это должна быть уж очень большая кукла. Нет, вряд ли кукла. Тогда, что ещё?
   Тут вступила в разговор мама.

  - Может она, как Елена Александровна, еловых лапочек положила?
  - Нет, вряд ли! От той  посылочки какой запах шёл?! Я пока по улице шёл, все встречные оглядывались, принюхивались. Ну-ка, Лор, принюхайся. У тебя нос как у овчарки.

  Я принюхалась, нет, не унюхала запаха ёлки.
  - Запах свежеструганной древесины не даёт ничего унюхать.
   Сергей потряс «гробик».
  - Что-то серьёзное там громыхает. А как же догадаться? Ну, Люсинька!
  - Да, не томите вы уже! Вскройте.
  - Ну, ладно, - согласился Серёжа. – Давайте инструмент.

  Мама подаёт ему молоток.
  - Молотком забивают гвозди, а не выдёргивают.
  Мама засмущалась.
  - А у меня ничего другого нет. А что надо?
  - Гвоздодёр.
 Мама сконфуженно покачала головой.

 - Я и не знаю, что это такое. А ещё что нужно, может, я у соседа спрошу.
 - Ну, хотя бы стамеску.
 - Нет, Серёжаи, и стамески. А давай я открою. Топорик просуну, молоточком постучу и приподниму крышку. А потом дальше….
 - Давайте топорик, подойдёт, - сказал Серёжа, который очень стеснялся к кому-либо обращаться.
 - Давайте топорик, подойдёт, - сказал Серёжа, который очень стеснялся к кому-либо обращаться.

 Серёжа взял топорик и остановился. Я, кстати, испытала странное двойственное чувство: с одной стороны — не терпелось посмотреть, что же там — внутри? С другой стороны — мозг и что — то, что внутри тебя, там, где сердце или душа, препятствовало желанию скорее снять крышку. Что-то необъяснимое. Понятно же, что трупика там быть не может. И козе ясно. Но где-то под ложечкой что-то щемящее притаилось. Зачем она сколотила «гробик»? Зачем?

  Видно и Сергей испытывал нечто подобное, ибо всё тянул и тянул. Мама стала требовать топорик, чтобы попробовать самой открыть ящик. Ей не терпелось. Однако, топорик никак было не просунуть под крышку «гробика». Слишком плотно она была прибита большим количеством гвоздей. Гвозди располагались с интервалом 5-6 сантиметров. Ну, это в Люсином духе. Юмор! «Пусть, дескать потрудятся».
  И Сергей принялся за дело, которое оказалось ужасно трудным. Но, в конце концов ему удалось просунуть топорик. Образовалась щель, и  дело пошло. Крышка со скрежетом отлетела с целым частоколом из острых гвоздей,  и мы увидели свёрток, немного конический. Я принюхалась, но никакого запаха не учуяла. Что же это может быть? Скорее всего, что-то съестное к новогоднему столу. Свёрток был  обмотан плотной крафт бумагой и стянут большим количеством шпагата.
 
 Сергей хотел разрезать шпагат, но мама воспротивилась.
  - Такой шпагат на кусочки резать? Нет-нет, развязывайте. Мне в хозяйстве очень даже пригодится. Давай, Лорочка, вспомни детство, поразвязывай узелочки. Они, дети, в годы войны перевязывали посылки для фронтовиков, объяснила она Сергею.-  Зажимали пальчиками в перекрещениях шпагата и затягивали узелки. Только дети маленькие, силёнок мало и узелки иногда получались не плотно прижатыми к фанерке. Вот и приходилось, развязывать пальчиками и зубками, чтобы потом снова перевязывать.
 
   Ну, что ж, затянуты узелки крепко. Без зубиков не обойтись. И пальчикам больно, а как же мы 8-10-ти летние управлялись? Возилась долго. Сергей тоже помогал. Вот и снят шпагат. Мама довольна. Скрутила его и куда-то спрятала. А мы стали разворачивать бесконечное число газет. Мама довольна: «У, сколько бумаги на разжижку».
 
  С бумагой было плохо. Страна не была расточительной. Пионеры собирали бумажки, складывали в кучу, связывали и сдавали в школах. Каждой школе, каждому классу надо было выполнять и перевыполнять план по сдаче макулатуры.
   Ну, всё. Все газеты развёрнуты. Мама в восторге.

  - Говорила я вам, что ваша подружка еловых лапок прислала. Серёжа, вместе с мамиными изготовишь что-то вроде ёлки. Лора, шпагат, шпагат отвязывай.
   Ну, тут дело осложнилось тем, что еловые иглы колются. Зубами работать сложно. Хорошо, хоть эти узелки не были сильно затянутыми, и мы быстро с ними справились. Тишина.

 Сергей эту зелёную палку поставил на стол и неуверенно постучал стволом. Потом ещё постучал, энергичнее. И вдруг, лапы оторвались от ствола, откинулись. «ЁЛОЧКА!» - мы выдохнули это в один и тот же момент. Ёлочка! С метр высотой. Пушистая и….душистая.

  Запахло лесом, свежестью. Мама отвернулась от нас и …заплакала. Да так горько, что мы растерялись. Я, так вообще, за всю нашу совместную жизнь, а это без малого-20 лет не помню её плачущей, да ещё так горько. Мы стояли около ёлочки и молчали. Лично у меня в эту минуту никаких мыслей не было. Я смотрела на вздрагивающую мамину спину и ничего не понимала.

  Сергей догадался, налил ей воды из графина, что всегда стоял на столе – это мой первый  подарок маме на день рождения, когда я училась в пятом классе. Куплен был на деньги, которые мне мама давала на завтраки и кино. Я их не тратила, копила. И сделала маме сюрприз.
  А сейчас Люсинька удивила нас своим сюрпризом. Мама потихоньку успокоилась.

  - Не обращайте внимания на мои слёзы. Честно говоря, я сама себе удивилась, я почти никогда не плачу. А тут растрогалась: я ведь с 1917 года настоящих ёлок не видела. С самого раннего, почитай, детства. В 1918 году ёлки у нас в Донбассе запретили, как пережиток прошлого,  потом – Азия, где Новый Год не отмечали. Только стали возвращаться традиции – война. Мы – в отдалённом совхозе на юге Таджикистана. Какие ёлки? Там даже туек не было. Но в школу привозили подобие туйки: иголки длинные зелёные есть и хорошо. Бумажных цепочек побольше понавесят, да шариков. Настроение у детишек праздничное, а больше ничего и не надо. Сейчас иногда привозят палки под названием «ёлки» из Сибири: там «чистят»  лес. Так что, почитайте, сорок лет я не видела настоящей ёлочки.
 
  Она взяла в руки лапку и поцеловала её. Потом весело рассмеялась. Сергей среди дров нашёл несколько толстых коротышей, тут же сколотил крест, вставил туда ёлочку, которая совсем расправилась и предстала перед нами во всей своей изумительной красоте. Мы с Сергеем даже решили её не наряжать: всё равно – нечем.
 
    Стол нужно уже накрывать, а у нас ещё и конь не валялся. У мамы напечены «хрустики» - хворост. Готово тесто и фарш для пирожков. Ими она и занялась. Сергей начал резать колбаску, достали квашенную вкуснейшую капусту. Шампанское на стол! Только места на столе нет – ёлочка всё пространство заняла. Сергей соорудил из книг и коробок постамент и водрузил на него нашу красавицу.
 
   Вот уже выступает Джабар Расулович Расулов – первый секретарь ЦК КП Таджикистана с поздравительной речью. Уф! И у нас всё готово! С Новым 1957 годом! В этом году у нас родится наш первенец! Ура! Следующий тост – за Люсю. «Люсинька! Мы пьём за тебя! Надеемся, что ты телепатично слышишь нас! Сегодня произошло чудо! Мы получили твой сюрприз, и, представляешь (?), как раз 31- го!»

   Ну, всё. Теперь будем, не торопясь, есть, пить, петь, ждать трёх часов ночи, чтоб встретить новый год по московскому времени вместе с Люсей, Валюшей и другими друзьями, оставшимися в том, другом, часовом поясе. Мы праздновали, и все наши разговоры крутились вокруг ёлки и Люси. Мы наперебой рассказывали маме об этой удивительной девочке, о её пристрастиях, о её увлечениях, о её приключениях, о её весёлом характере, о её добром нраве.
 
   Вдруг Сергей спрашивает:
  - А почему ёлкой не пахло?
  В самом деле, почему? У меня нос как у нюхача. Я никогда не пробовала супы: по запаху определяла количество соли, а тут – запаха ёлки не смогла унюхать. Странно. Потом отвлеклись на другие разговоры. Воспоминания о Люсе привели к воспоминанию о Вале. А потом вообще о студенческих годах. Потом, мы с мамой пели песни моего детства, то есть те, что мы с ней пели вечерами у тёплой печки.
 
   Вот уже и три часа. Опять тосты и опять о Люсе и её сюрпризе. Тут мама и говорит;
 - Я поняла, почему Лора не унюхала запаха ёлки. Потому, что она была завёрнута в большое количество газет. А газеты не пропускают запах, они его впитывают. Я это точно знаю. При случае расскажу несколько баек, с этим связанных.

  - Ну, точно, - говорит Сергей. - Ёлки нельзя без согласования с лесхозом даже вырубать, а уж пересылать, тем более. Вот. Люся и вышла из положения. Откуда она знала, что газеты держат запах? Я, например, не знал.

  - И я, тоже. Но мы же не Люси, которая всё знает и всё может. Нда! Завтра первым делом дадим ей телеграмму. А теперь, давайте спать! Мой сынок брыкается, хочет, чтоб я заняла горизонтальное положение. Правда, сынок? Я правильно поняла твои толчки?

   И мы легли спать! Как хорошо иметь хороших друзей!

P. S.
 Люсин сюрприз мы в дальнейшем взяли на вооружение. Серёжин папа на другие Новые годы присылал нам ёлочки. Сергей ездил в командировку, заезжал к родителям в Лугу и оттуда дважды привозил огромную, метра полтора, ёлочку. Конечно, лужские ёлочки были срублены по разрешению, а отправляли их нам нелегально.

Одну присланную ёлочку после старого Нового года мы посадили у дома, и она прижилась. Вероятно, потому что она у нас стояла в каком-то растворе: вода + мел + сахар + лимонная кислота и ещё что-то. Жаль, забыла рецепт, хотя прошло то с тех пор всего 60 лет.