Путешествие в прошлое на городском автобусе

              Путешествие в прошлое на городском автобусе
                или
               Три старухи, Ремарк и бутылка портвейна.




   Сегодня утром, поднявшись на площадку автобуса, я был окликнут бабушкой стоящей у раскрытых дверей.
   - Куда автобус идет? - спросила она, глядя на меня с тротуара.
Я замешкался с ответом, вспоминая, как называется та улица, по которой проходил этот маршрут, а водитель терпеливо ждал, наблюдая в зеркало заднего вида за нашим диалогом. Так и не вспомнив название улицы, я произнес первое, что пришло в голову.
   - А куда Вам нужно? - спросил я и услышал ответ
   - Домой! - я озадаченно почесал затылок, переваривая бабкин ответ.
   - На Дзержинку - наконец вспомнил я, имея в виду улицу Дзержинского.
   - Ааа... - разочарованно протянула бабка, двери автобуса закрылись, и мы тронулись в путь - Интересное начало дня - так думал я, трясясь на задней площадке автобуса. Начинал моросить меленький, и судя по всему, бесконечный дождь.
 Мысли перескакивали с одного на другое, и я, в который раз уже удивился - что заставляет их так бессмысленно метаться? Казалось бы какая связь между бабкой на остановке и Ремарком? С чего это вдруг он мне вспомнился? Я поднатужился, внутренне попыхтел, с усилием стараясь понять эту таинственную связь - ничего!
 Автобус неожиданно остановился. Встрепенувшись, я вытянул шею пытаясь увидеть причину остановки. Благообразного вида старушка гордо шествовала по переходу толкая перед собой детскую коляску.
 Штосс!!! Матильда Штосс! - так, по-моему, звали уборщицу в гараже у "Трёх товарищей"! Вот почему у меня в башке возникло имя Ремарка. Но какая связь? Никакой! И Матильда, и бабка на остановке, и старушка с коляской были абсолютно разные, не похожие друг на друга. Их объединял только возраст!
 Вот связь между этими тремя пожилыми женщинами и Датским городом Ольборгом, была мне понятна сразу же, как только пронеслось у меня в голове - три старухи.

 В Ольборге была небольшая, пыльная лавочка, которую содержали три небольшого росточка, и как мне казалось, тоже пыльные, чопорные старушки. Одна из них была родом из России, но её семья покинула Родину очень давно, и старушка помнила только приветствие на русском языке. Поэтому, как только в лавке появлялась тройка советских моряков, три старушки хором произносили приветствие:
 - Доззвиданння!! - и это дребезжащее, растянутое до свидания, означало в их устах - здравствуйте дорогие, проходите, выбирайте всё что угодно вашей душе, мы очень рады принимать у себя Советских моряков.
Кто ходил в море - знает, что определить в те годы соотечественника и коллегу за границей, можно было без особого труда, даже проходящего по другой стороне улицы. В тройке с полиэтиленовыми пакетами в руках, пешком обходящих лавки маклаков (торговцев дешевыми товарами), сразу угадывались соотечественники. "Три старухи" - так моряки и называли между собой эту лавочку, и, посмеиваясь над их приветствием, все же хорошо относились к этим женщинам.

 Ну, да ладно… Дания и Ольборг далеко, а мне нужно заняться сегодняшними делами. И выкинуть трёх старух из головы. Так я и сделал.

 Я ехал на автобусе в Балтрайон (Балтийский район), договариваться с работниками детской библиотеки о проведении там моей фотовыставки. Дорога была неблизкая, и унылый пейзаж мокрого от дождя, и поэтому осеннего на вид города интереса не вызывал, что способствовало погружению в разнообразные независимые мысли. Независимыми они были в первую очередь от меня.
Подпрыгивая на автобусном сиденье со сбившимся фокусом глаз, глядящих сквозь оконное стекло, сквозь деревья, сквозь дома и прохожих в какую-то неведомую даль, вдруг понимал, что думаю о чем то совершенно не связанном ни с сегодняшним днем, ни с делами, которыми я в данный момент занимаюсь. В этот раз, на меня нахлынули воспоминания о моей юности, часть которой я провел в этих местах.

 Я огляделся, скоро Родина (так назывался кинотеатр), а слева, за каменным забором, когда то располагался спецкомбинат по торговой технике, где я работал холодильщиком. Я был совсем юнцом, и отношение к жизни у меня было в то время совсем несерьезным. В напарники мне достался долговязый рыжий парень немного старше меня, но уже опытный реф. Звали его Колька, и занимались мы монтажом всякого холодильного оборудования в магазинах, столовых, ресторанах. У Кольки был мотоцикл. Старый, разбитый "Ковровец", отпугивающий своим кошмарным видом похитителей, но притягивающий зевак, собирающихся вокруг, поглазеть на это чудо техники.

 Выезд с территории комбината на задание, был событием в жизни нашей конторы примечательным. У ворот, в ожидании напарника, стоял Я! То- есть я не просто стоял опустив руки, нет - в правой руке я держал баллон с фреоном, в левой чемодан с инструментом, а на шее висел моток медных трубок разного диаметра. Гордость от собственной значимости сквозила во взгляде. Единственное что портило радужную картину, это необходимость часто шмыгать носом, так как руки, чтобы достать носовой платок, были заняты.
 Колька не спеша подходил к своему скакуну, некоторое время смотрел на рваную дыру в том месте, куда должен вставляться ключ зажигания, скручивал в один пучок торчащие оттуда проводки, потом хватал его (мотоцикл) за рога, и с натугой начинал нарезать круги по двору комбината. После третьего круга раздавались хриплые чихи, и все скрывалось в синем дыму. Наконец раздавался рев двигателя и из облака дыма появлялся Колька верхом на этом дребезжащем инвалиде. Я в полной готовности стоял у ворот, и в момент, когда Колька медленно проезжал мимо вахтера я запрыгивал на заднее сиденье и мы трогались в путь, а остальные работники комбината, перейдя с крика на обычную речь расходились по рабочим местам обсуждая произошедшее событие. Руки, как я уже говорил, были заняты, и держаться я не мог, поэтому напоминал самому себе канатоходца. Согласитесь, что баллон с фреоном и чемодан которые я держал в руках, заменяли мне балансир. Вот только с лонжей возникла проблема. Когда я предложил Кольке набросить моток трубок на обе наши шеи (они служили бы мне лонжей), Колька неожиданно отказался, заявив, что в случае падения неизвестно что окажется крепче трубки или шеи, с чем я, поразмыслив, согласился. Нужно признаться, что ездить на мотоцикле не держась руками не просто. Ну а если в руках ещё чемодан и баллон, а Колька не отличался аккуратной ездой, то наши поездки были сравнимы с цирковым аттракционом. Но самым коронным номером у нас получился трюк под названием "Езда на переднем колесе".

 Магазин, в который мы добирались в этот раз, находился в районе, который я знал плохо, зато Колька был из тех краёв и пообещал домчать меня туда по короткой дороге за несколько минут. За улицей, которая называется Литовский вал, мы свернули в сторону и понеслись (если можно было так назвать нашу езду) по тропинке, которая при ближайшем рассмотрении оказалась парковой аллеей, одичавшей, засыпанной землёй и листьями.
 Потом, когда мы остановились унять дрожь в коленях и выкурить по сигарете, я понял, как у нас получился этот смертельный номер.
 Аллея, по которой мы ехали, неожиданно опускалась метра на три ниже, и дальше снова шла ровной горизонтальной тропинкой. Перепад же высот был выполнен в виде довольно крутой лестницы, но засыпанная нанесённым ветром и ногами прохожих песком она превратилась в ровный спуск. И вот мы, ухнув вниз и проехав спуск, упёрлись передним колесом в горизонтальную поверхность, но не приняли горизонтальное положение, а лихо покатили на переднем колесе. Не имея возможности схватиться за мотоцикл, или за Кольку я зажмурил глаза и начал прощаться с жизнью. Вот сейчас, пронеслось у меня в голове, под переднее колесо попадётся камушек, или Колька не удержит прямо руль и хана, перевернувшись через переднее колесо, мы превратимся в бесформенную кучу, в которой будут лежать: я, Колька, мотоцикл, чемодан, баллон с фреоном и большой моток красных, блестящих на солнце медных трубок.
 Как Колька удержал мотоцикл прямо и не свалился набок, мне непонятно до сих пор. Проехав несколько метров на переднем колесе мы наконец грохнулись задним о тропинку, подпрыгнули раз, другой, третий, и каждый прыжок был короче предыдущего. С каждым прыжком в чемодане грохотали гаечные ключи, баллон громыхал по мотоциклу, мелодично дребезжала медь у меня на шее.
 Да! Это был номер, с которым можно выступать в цирке! Остановившись недалеко от места аттракциона, мы спешились, сели на травку, так как ноги не держали и закурили.
 Прошло несколько минут, пока Колька не сказал:
 - Ну что поехали что ли?
 - Ага - тихим голосом сказал я, и мы продолжили свой путь.

 Интересное было время... У любого человека, время его молодости, время новых впечатлений, время познания мира - интересное время. А сколько эмоций приносит первое свидание, первый поцелуй... Главное не растерять с возрастом способность удивляться.
 Мне встречались в жизни люди, которым было немного лет, а глаза тусклые, безразличные ко всему, за исключением денег и плотских удовольствий. Конечно, это прописные истины, но куда от них денешься? Они хоть и прописные, но все же истины, и слово "истины" - определяющее в этом понятии.

 Вот и "Родина", осталось пару остановок и я на месте. Автобус тащится медленно, а я рассматриваю, что изменилось на пути от "Родины" до Балтийского рынка, куда, работая на комбинате, мы ходили обедать.
В то время рынок выглядел по другому - ряды деревянных прилавков накрытых сбитыми из досок навесами, огороженные по периметру высоким деревянным забором. Широкие ворота открывались утром, и закрывались вечером, пропуская вовнутрь и выпуская наружу посетителей.
 В укромном уголке этого лабиринта из прилавков стояла бочка на колесах, в таких бочках продавали квас. У бочки сидел дед, типичный грузин, в потертой жилетке и шляпе. Пышные усы скрывали его добродушную улыбку, но торговал он не квасом, а сухим красным грузинским вином. Иногда мы устраивали себе "разгрузочные дни" (так мы их называли), и шли не в столовку, а к этому деду, прикупив по дороге по паре пирожков. Взяв по стакану вина, мы располагались на свободном прилавке неподалеку от бочки, и приступали к трапезе.

 Однажды, подходя к рынку, мы стали свидетелями любопытной картины. До ворот оставалось около пятидесяти метров, когда с территории рынка раздалось какое-то щебетание. Мы прислушались и поняли, что это был высокий женский голос, при этом щебетал он на чистейшем русском мате, выкрикивая выражения, которые не всякий грузчик решится произнести прилюдно. Мы приближались к воротам, и крики приближались к ним же, но с другой стороны.
 Нам осталось перейти дорогу, как из ворот выбежал мужик и затопал в нашу сторону. Походка его была нетвердой и напоминала походку Георгия Вицина, когда тот играл пьяного. Взгляд очень сосредоточенный, и в тоже время невидящий ничего вокруг был направлен на руки. В руках он держал бутылку, и не просто держал, а открывал её на ходу. Заинтересованные необычностью происходящего мы остановились.
 Мужик приближался, и уже почти пересёк дорогу, как из ворот рынка показалась погоня. Толстая тетка, выкрикивая проклятия, размахивала руками, семенила ногами, всем своим видом показывая, что бежит изо всех сил. Правда скорость у неё была черепашьей. В момент, когда она показалась из-за забора громкость её криков резко увеличилась, и мужик машинально стал оборачиваться, не переставая откупоривать поллитру. Вот тут-то дорога и кончилась. Споткнувшись о бордюр, и по инерции продолжая движение вперёд и поворот в сторону тётки, он винтом пролетел по воздуху тротуар, и плюхнулся поперёк низеньких стриженых кустиков, которые отгораживали тротуар от газона с зелёненькой травкой. Уже на земле он закончил свой пируэт, откинулся на спину и тут же припал губами к бутылке. В момент касания его губ и горлышка, резко возросли громкость и высота щебетания, причём редкие печатные выражения, которые иногда использовала тётка, исчезли совсем.
Мы стояли в двух шагах от эпицентра событий и видели происходящее в деталях... Никогда ни до, ни после этого случая, мне не приходилось видеть, чтобы кто-то мог лёжа на спине, не проронив ни капли выпить целую бутылку, да ещё с такой скоростью.
 Последняя капля исчезла в чреве этого виртуоза в тот момент, когда погоня настигла его. Не переставая щебетать, тётка принялась охаживать бедолагу холщёвой сумкой, но его реакция была довольно вялой - согнутая в локте рука медленно распрямилась, пальцы разжались, и на траву выкатилась и замерла пустая бутылка, нагло поблёскивая на солнце этикеткой с тремя крупно напечатанными семёрками. На губах его засветилась блаженная улыбка, и только голова моталась из стороны в сторону от теткиных ударов.
 
 Долго мы потом обсуждали удивительную способность этого мужика пить из горлышка, лёжа на спине поперёк ограждения из кустиков, с неимоверной скоростью при этом не проронить ни капли. Это-ж с какой любовью нужно относиться к портвейну «Три семёрки», что бы преодолев столько препятствий, и всё же опорожнив вожделенную бутыль, отнестись к своей собственной судьбе с полнейшем равнодушием.

 Вот и моя остановка. Дождь моросит по-прежнему, на улице неуютно и сыро, но выхожу я под дождь с хорошим настроением. Пережив по дороге все эти воспоминания, я благодарен моей капризной памяти за то, что она не спрашивая разрешения, занесла меня в мою юность. Я вновь пережил события тех давних лет, почувствовав себя молодым, полным сил, энергичным шалопаем. Жаль что из всего этого набора, во мне осталось только моё пожизненное шалопайство, а остальное потихоньку утратилось, стерлось, исчезло… Но оно (шалопайство), и позволяет мне выходить под дождь с хорошим настроением, так что не всё так плохо. Нужно быть оптимистом.