Русский Ахиллес

Исторический портрет Ивана Никитовича Кожедуба.


«...Нашим потомкам
Расскажут былины,
Как сталинцы в битвы
Воздушные шли.
Как сын Украины
Пронёс над Берлином
Бессмертную славу
Родимой земли».
Огонёк №26 1945 г.


Много славных героев, боровшихся против фашистских захватчиков, дала миру украинская земля.
Среди них - Иван Никитович Кожедуб - самый результативный лётчик-ас среди лётчиков Советского Союза и пилотов стран антигитлеровской коалиции.

Иван Кожедуб стал Героем Советского Союза три раза подряд!

В истории страны такая почесть была оказана только 3-м людям:
-  собственно, Кожедубу,
- маршалу и министру обороны Семёну Будённому и
-  лётчику Александру Покрышкину.

Это был великий лётчик, всегда ищущий боя, лучший советский ас, легендарный и непобедимый.
 Иван Кожедуб не раз показывал своим примером, что и один в поле может быть воином.
На его счету 64 победы в воздушных баталиях (хотя на практике, несомненно, было больше). При этом наш легендарный ас ни разу не был сбит.

* * *

 
Ваня Кожедуб родился в селе Ображиевка Глуховского уезда Черниговской губернии.  Ныне это  Шосткинский район Сумской области.

Официальной датой его рождения принято считать 8 июня 1920 года.
Но она неточна.
Настоящая же дата - 6 июля 1922 года.
Кожедуб добавил себе 2 года. Они были нужны Ивану, чтобы поступить в техникум.
Мать – Стефанида Веремес - была из более богатой семьи, отец - из бедной. Поэтому венчались они тайно.

Вот что писал по этому поводу Иван Кожедуб:

«…Из Крупца была родом моя мать. Молоденькой девушкой она познакомилась на гулянье с видным парнем из Ображеевки – моим будущим отцом. Они крепко полюбили друг друга. Но когда он пришёл свататься, дед, человек крутой, прогнал жениха прочь: сильный, весёлый парубок в расшитой рубахе оказался безземельным бедняком, а дед хотел выдать дочь за человека степенного, зажиточного. И она бежала из отчего дома: мои родители поженились тайно».

Мальчик родился в семье простого сельского труженика после ужасающего голода. 
Иван был самым младшим в семье. У него были ещё сестра Мотря, братья Сашка, Григорий и Яков.

 Его отец - Никита Илларионович Кожедуб - был незаурядным человеком.
Работу на фабрике он совмещал с крестьянским трудом. Но так и не разбогател. Однажды во время работы травмировался и не смог больше работать в полную силу.
Он был человеком религиозным, что было не характерно для советского крестьянина.
Отец Вани был человеком для своего низкого происхождения на удивление образованным и обладал тонким и взыскательным умом. В перерывах между тяжёлой работой грамотей-самоучка читал детям книги и даже сочинял сам стихи.
 Детей он воспитывал в строгости.

«Воспитывал нас отец строго, по старинке, но грубого, бранного слова я от него не слыхал никогда. В наказание он частенько ставил в куток коленями на гречиху. Терпеть он не мог, когда мы за столом шалили. Бывало, неожиданно ударит тебя ложкой по лбу и сердито скажет:
- Вон из-за стола! Сидеть не умеешь! Я что сказал, неслух! Без ужина останешься.
И приходилось из-за стола выходить. Мать, конечно, накормит, когда отец уйдёт, скажет, скрывая улыбку:
- Будешь ще шкодить, ничого не получишь… Ешь, та быстришь, шоб батька не узнав!
Отец был коренаст, широкоплеч. Мне казалось, что кулаки у него необычайно большие. Я их побаивался, был уверен, что батька всех сильнее на селе. Его добрые светло-серые глаза смотрели прямо, честно. Но если он сердился, его взгляд пронизывал и пугал. Озорным я не был, но пошалить любил; если, бывало, нашкодишь, то и смотреть на отца боишься».

 Сызмальства приучал отец детишек к труду.
Старался привить им такие качества, как  трудолюбие, рассудительность,  внимательность, упорство и исполнительность.

Невзирая на протесты матери, отец посылал 5-летнего Ивана сторожить ночью сад. И Ваня караулил сад от воров, не смыкая всю ночь глаз. Это казалось странным поступком: воры в то время были редкими гостями. Да и от такого сторожа, как Иван, случись что, было бы мало проку.
Позже Иван поинтересовался у отца, зачем он посылал его охранять сад, который никому толком был не нужен.
«Приучал тебя к испытаниям» - таков был ответ отца.

В детстве Ваня панически боялся пожаров, коров и коней. Остро переживал страшные сказки. Был, как говорят, «маменькиным сынком». Когда сестра Мотря что-то вышивала — перерисовывал узоры.

Сын крестьянина-бедняка, он с раннего детства жадно тянулся к знаниям.
И к 6 годам по книжке сестры Ваня выучился читать и писать.
А скоро – с 7 лет - пошёл в местную школу.
Учился он хорошо.
Рос Иван сообразительным и любознательным мальчишкой, которого интересовало буквально всё.
Как-то весной, во время большого наводнения, маленький Иванко, чтобы не обходить огромное озеро, образовавшееся вдруг на его пути в школу, смастерил себе ходули и спокойно ходил напрямик, не замачивая одежды и обуви.

Семья Кожедубов была большая, жили они бедно.
Братья Яков, Александр и Григорий, батрачили у зажиточных людей, принося в конце сезона домой скудные гроши и продукты.
Да и сам Иван вынужден был трудиться с раннего детства.

«По утрам чищу картошку для всей семьи, подметаю в хате. Зимой вытираю воду с подоконников, чтобы не загнивали  от сырости, - отец проверяет, сухо ли. Нашу околицу, открытую ветрам, заносит снегом. И моё дело – разгребать снег на дорожках от сеней и ворот к сараю и перед хатой.
Постепенно отец приучал меня к более тяжёлой работе. Осенью, когда братья батрачили на кулака, я ездил с ним в лес на заготовку дров. Он срубал сухие ветки, а я таскал их к телеге, а потом дома складывал клетками, чтобы подсушить. Отец покрикивал: «Смотри осторожнее. Глаза себе не выколи!» За ним я, конечно, не поспевал, и он сам принимался укладывать ветки на телегу. А меня посылал собирать сосновые шишки для растопки.
Крепко привязав ветки и корзинку с шишками, отец подсаживал меня на воз, приговаривая:
- Держись, Ваня, не упади…
Я ехал, сидя наверху, а он шагал рядом – жалел нашу старую Машку.
Летом на моей обязанности таскать воду из озера для поливки огорода, для питья и готовки с колодца – он метрах в ста от дома. Устанешь, пока дойдёшь с полными ведрами, - ведь я см чуть повыше ведра. Поручается мне и телёнка пасти. Следишь за ним зорко, чтобы в посевы не зашёл, шкоды не сделал. А после сенокоса вместе с другими ребятами гоняю телят в луга…»

 Уже, начиная с 9 лет, мальчик ходил в ночное – пас коней.
 Выполнял и другую посильную работу, помогая родителям вести домашнее хозяйство.
Судьба была благосклонна к нему с детских лет и хранила его на протяжении всей его жизни.

Ещё в детстве, как вспоминал сам Иван Никитович, в своей книге «Верность Отчизне», мог погибнуть, утонув в Десне.
Ребята в разлив отправились на лодке на дальний остров и вечером, при сильном ветре, возвращались в село. Порывом ветра лодку развернуло поперёк волны и перевернуло. Оказавшись в холодной воде, дети поплыли к дереву, оказавшемуся неподалёку, и выбрались на ветки. К ночи, спасшиеся начали замерзать и, друг Вани Андрейка утонул. Да и самого Ваню сдуло с ветки ветром, когда он, обессилев, не смог держаться. Упав в воду, Ваня сразу пошёл ко дну.
Чудо его спасения было в том, что в это время как раз подошла помощь на баркасе, где бы брат Вани Александр. Он успел заметить, куда упал будущий советский воздушный снайпер и, нырнув, спас его. В тот день маленький Иван пережил первую тяжёлую утрату в своей жизни.
 А сколько ещё судьба ему готовила...

С детства Ваня увлекался спортом.
 Это и упражнения на турнике. И тяжёлая атлетика – гиревой спорт. Отец часто ругал Ивана за изрытый гирями двор. В результате этих занятий, будущий защитник Отечества развил в себе великолепный вестибулярный аппарат и выносливость.
В школе, Ваня увлекался рисованием и много рисовал, что развивало глазомер, зрительную память будущего аса. Пробовал писать маслом. Когда подрос, Иван Кожедуб и мечтал об Академии искусств — той, где учился Шевченко.
 Нанимался также в военный оркестр — музыканты носили красивую униформу.
Как всё в жизни, незаметно пролетело детство…
 
В 1934 году Иван закончил семилетку.
 После этого поступил в школу рабочей молодёжи.
Из отчего дома приходилось ходить туда за 7 километров.
Там одновременно работал библиотекарем. Запоем читал не только художественные книги, но и техническую литературу.
Прошло ещё два года и, по совету отца, Иван поступил в Шосткинский техникум, на химико-технологическое отделение.
Домой ходить было далеко и, Кожедуб переселился в общежитие при техникуме. Только мать не хотела расставаться с младшим сыном.
В один из выходных с тяжёлым чувством на душе Иван возвращался из техникума на выходные домой. На пороге дома его встречал отец. Мать Ивана, подорвавшая силы на тяжёлых работах в людях, тяжело заболела и на все уговоры поехать в больницу, отвечала отказом. Пришло время возвращаться в техникум. Иван не хотел идти, видимо предчувствуя беду. Но мать уговорила его возвращаться. До поздней ночи Кожедуб просидел за книгами, упрекая себя за то, что не настоял на том, чтобы мама легла в больницу. А на рассвете его разбудил брат Яков. Увидев заплаканное лицо старшего брата, Иван сразу всё понял.
Овдовев, Никита Кожедуб тоже перебрался в Шостку, в общежитие при заводе и часто приходил в гости к сыну.

Уже когда Кожедуб учился в техникуме в Шостке, в СССР объявили массовый призыв молодёжи в авиацию. В то время был очень популярен лозунг «Молодёжь — на самолёт!». Тысячи парней и девушек просто бредили небом.
Повсюду возникали аэроклубы.
Летом 1938 года судьба привела Ивана в один из таких аэроклубов. Причём выдававшаяся курсантам красивая, нарядная и добротная лётная форма сыграла в этом решении отнюдь не последнюю роль...

•    О первой своей встрече с самолётом сам Иван Никитович Кожедуб рассказывал так:

«...Однажды днём, играя в кегли, я услышал рокот мотора: на небольшой высоте пролетал самолёт. Впервые я увидел его так близко. Два пассажира, сидевшие сзади, помахали нам руками. Машина быстро скрылась за холмом.
Вот бы подняться, посмотреть сверху на Десну, на наши просторные края.
Перед самым отъездом, я узнал, что можно полететь: пассажиров катали за плату, но было уже поздно. Да и самолёт, откровенно говоря, внушал мне не только любопытство, но и робость. Я даже признался себе, что, пожалуй, и не отважился бы полететь. И решил про себя, что лётному делу научиться трудно, а лётчики, должно быть, люди сказочно смелые: подумать только - в воздух поднимаются, делают такие перелёты! И ни на секунду тогда не возникла у меня мысль посвятить свою жизнь авиации».

Одновременно с обучением в техникуме Кожедуб занимался в клубе Авиасовиахима.
Скоро Кожедуб стал одним из первых учлётов в группе.
Трудно приходилось успевать везде будущему герою. Иван учился в аэроклубе, не забывая о техникуме, ведь летать всю жизнь, он ещё не решил.
Первое время приходилось таиться от отца.
Кожедуб вспоминает, как однажды спросил:
«А что, тату, если бы я летать выучился?»
На что отец замахал руками:
«Куда тебе за журавлём в небе гоняться?!»
Но таиться Иван смог только до летних каникул в техникуме. Чуть свет собирался в Шостку на аэродром, на полёты. Так и узнал отец об увлечении сына. Но, уже привыкнув к его самостоятельности, пороть героя не стал.

       Именно в Шосткинском аэроклубе Кожедуб осознал, что небо — его призвание.
Здесь в апреле 1939 года Кожедуб совершил свой первый полёт, испытав первые лётные ощущения.
 Красоты родной земли, открывшиеся с высоты 1500 метров, произвели на любознательного юношу сильнейшее впечатление.
В конце концов любовь к небу победила.
 В январе 1940 года Кожедуб принял решение стать истребителем.

 После окончания аэроклуба в феврале 1940 года, когда призвали в армию, он настоял, чтобы зачислили в Чугуевскую военную авиационную школу лётчиков.
Там последовательно прошёл лётную подготовку на УТ-2, УТИ-4 и И-16.
Иван Кожедуб с отличием окончил эту школу осенью 1940 года.
Тут судьба была не очень благосклонна к будущему асу.
 Во-первых, по иронии судьбы в «золотом выпуске» 1941 года всему выпуску было присвоено только звание сержантов.
 Во-вторых, Кожедуб, мечтавший о настоящей боевой службе, настолько хорошо к ней готовился, что в числе лучших выпускников был оставлен лётчиком-инструктором при своей школе. К его глубокому разочарованию…
И уже сам начал готовить будущих лётчиков. Молодой ещё Кожедуб тогда получил среди курсантов прозвище «Батько».

 Он много летал и экспериментировал, оттачивая пилотажное мастерство.

«Было бы можно, кажется, не вылезал бы из самолёта. Сама техника пилотирования, шлифовка фигур доставляли мне ни с чем не сравнимую радость», - вспоминал позднее Иван Кожедуб.

23 февраля 1941 года ему было присвоено звание старшего сержанта.

Между тем началась Великая Отечественная война.
С первых дней войны Кожедуб заваливает начальство рапортами с просьбой об отправке на фронт - бить немцев. Но начальство непреклонно.
 «Ваш долг – готовить пилотов для Красной армии. Фронт несёт большие потери».

В конце 1941 года училище эвакуировали в город Чимкент, в Казахстан. Там в ускоренном режиме ковались кадры для фронта.
Кожедуб продолжает осаждать начальство рапортами, на которые получает отрицательные ответы и даже, нагоняи.
 Продолжает готовить пилотов для фронта.
Сержант Кожедуб ещё более настойчиво занялся «истребительным» самообразованием. Он изучал вопросы тактики, конспектировал описания воздушных боёв, появлявшиеся в газетах, вычерчивал их схемы. Распорядок всех своих дней, в том числе и выходных, распланировал по минутам. Всё он подчинил одной цели - стать достойным воздушным бойцом. Обладая хорошим пространственным воображением, он живо представлял себе картины воздушных поединков. И умозрительно проигрывал варианты. Отмечал и запоминал то, что казалось ему важным.

Кожедуб учил воевать других - сам не видя вражеских самолетов. Пособий никаких не было. Самолёты Люфтваффе он изучал по случайным вырезкам из газет.
Большое впечатление на Ивана произвела речь Сталина, произнесённая 7 ноября 1941 года. Несколько ключевых фраз из той речи Кожедуб занёс в свою записную книжку.
В той книжке он рисовал контуры самолётов и схемы воздушных боёв. Он считал эту книжку своим талисманом и брал в каждый свой вылет.
 К слову. Заносить мысли на бумагу, анализируя происходящие события, стало для Кожедуба привычкой. Он всю жизнь вёл дневники…

Наконец, поздней осенью 1942 года после многочисленных просьб и рапортов в числе других инструкторов и выпускников училища он был направлен в Москву на пункт сбора лётно-технического состава.
 В ноябре этого же года Иван Никитович прибыл в Иваново.
Там в это время  формировался 240-й истребительный авиационный полк 302-й истребительной авиационной дивизии. Им командовал ветеран Испании майор Игнатий Солдатенко.

Там - в авиашколе в Иванове - впервые молодой лётчик увидел настоящий трофейный «мессершмидт». Тот самолёт стоял на плацу. Идя в столовую, Кожедуб каждый раз измерял «на глаз» расстояние 100 м и мысленно нажимал на гашетку. Стрелять он действительно научился хорошо — с 200–300  м поражал противника короткой пулемётной очередью.
В запасном полку Иван продолжает учиться, изучает новую материальную часть, проходит тренировочные полёты, изучает трофейные «Ме-109», зарисовывая их силуэты и изучая уязвимые места.

Успешно пройдя ускоренное переобучение на новую авиатехнику, Кожедуб получил прямо с завода новейший в то время истребитель «Ла-5».
Этот самолёт, созданный в бюро выдающегося авиаконструктора С. Лавочкина, в то время считался по своим тактико-техническим характеристикам одним из лучших в мире и мог успешно сбивать немецкие самолёты всех типов. Его максимальная скорость достигала 630 км/час, а на вооружении были две мощные 20-мм пушки.
В конце декабря 1942 года после напряжённой месячной теоретической подготовки с ежедневными занятиями лётчики приступили к полётам на новых машинах.

Начало лётно-боевой карьеры Ивана складывалось крайне неудачно. В одном из тренировочных вылетов, когда сразу после взлёта из-за поломки двигателя тяга резко упала, Кожедуб вынужден был развернуть самолёт, и спланировать на край лётного поля. Сильно ударившись при посадке, машина вышла из строя на несколько дней.
 И к моменту отправки на фронт он едва налетал на новой машине 10 часов.
Инцидент этот был лишь началом долгой полосы неудач, преследовавших лётчика при вступлении на ратный путь…

Наконец в январе 1943 года Кожедуб получает новый истребитель Ла-5, с надписью на борту «Имени Валерия Чкалова» и бортовым номером «75». Эскадрилья таких машин была построена на средства, собранные земляками великого лётчика. Но он был недоволен первой машиной. Самолёт оснащён пятью баками – несколько тяжеловат.

       В феврале 1943 года 240-й истребительный авиаполк был переброшен для ведения военных действий на Юго-Западное направление.

Только в марте 1943 года полк наконец вступил в бои в составе Воронежского фронта.

Судьбы военных лётчиков складывались по-разному…
 Кто-то успевал сделать лишь один боевой вылет, чтобы уже никогда не вернуться на свой аэродром живым.
Другие же, наоборот, совершали десятки вылетов, но все — безрезультатно.
И у сержанта Кожедуба фронтовая жизнь поначалу складывалась не совсем удачно…

Его первый вылет на боевое задание 26 марта 1943 года оказался неудачным и едва не стал последним.
В первом же бою Ивану Никитовичу не повезло. Он завязал бой с 6-ю «мессерами» и едва не был сбит.

•     Иван Кожедуб так описывал своё первое боевое «крещение»:

«В марте 1943 года я прибыл на Воронежский фронт рядовым лётчиком в полк, которым командовал майор И. Солдатенко. Полк был вооружён самолётами Ла-5. С первого дня я стал присматриваться к боевой работе моих новых товарищей. Внимательно слушал разборы выполнения боевой работы за день, изучал тактику врага и старался соединить теорию, приобретённую в школе, с фронтовым опытом.
Так изо дня в день я готовился к схватке с врагом. Прошло всего несколько дней, а мне казалось, что моя подготовка бесконечно затягивается. Хотелось как можно скорее вылететь вместе с товарищами навстречу врагу.
Встреча с противником произошла неожиданно. Случилось это так: 26 марта 1943 года я в паре с ведущим младшим лейтенантом Габуния вырулил на старт дежурить. Неожиданно нам был подан сигнал для взлёта. Младший лейтенант Габуния быстро взлетел.
 Я несколько задержался на взлёте и после первого разворота потерял ведущего. Связаться по радио ни с ведущим, ни с землёй мне не удалось. Тогда я решил произвести пилотаж над аэродромом. Набрав 1500 м высоты, приступил к пилотированию.
Вдруг ниже меня метров на 800 я заметил 6 самолётов, которые подходили к аэродрому со снижением. С первого взгляда я принял их за Пе-2, но через несколько секунд я увидел разрывы бомб и огонь зениток на нашем аэродроме. Тогда я понял, что это немецкие самолеты Ме-110. Помню, как сильно забилось сердце. Передо мной был враг.
Я решил атаковать противника и, быстро развернувшись, на максимальной скорости пошёл на сближение. Оставалось 500 м, когда в сознании мелькнуло слышанное мною от командира правило воздушного боя: «Перед атакой посмотри назад».
Оглянувшись, я заметил, как с большой скоростью приближается ко мне сзади самолёт с белым коком. Не успел я распознать, чей это самолёт, как он уже открыл по мне огонь. Один снаряд разорвался у меня в кабине. Резким разворотом влево со скольжением выхожу из-под удара. Два Ме-109 с большой скоростью прошли справа от меня. Теперь я понял, что они, заметив мою атаку, спикировали и атаковали меня. Однако моя неудавшаяся атака заставила Ме-110 отказаться от повторного захода на бомбометание.
 В этой встрече я на практике убедился, как важна роль ведомого для прикрытия ведущего при атаке цели».

       Кожедуб в том бою чудом остался жив. Его «Лавочкин» был прошит очередью из пушки «Мессершмитта-109» и зенитной артиллерией немцев.  Зажигательный снаряд попал в бронеспинку лётного кресла. Только бронеспинка сидения и спасла его от зажигательного (фугасного) снаряда авиационной пушки.
 С другой стороны, это была удача. Ведь в ленте фугасный снаряд, как правило, через один чередовался с бронебойным. Попади тогда бронебойный, и всё…
На обратном пути сильно повреждённый самолёт Кожедуба попал под огонь собственной зенитной артиллерии. Его обстреляли свои же советские зенитчики. Два снаряда попали в боевую машину. Сам Кожедуб, правда,  не был ранен.
Лётчик сумел дотянуть изрешеченный самолёт до аэродрома, и посадить его.
Но машина была серьёзно повреждена. После посадки насчитали на нём более 50-ти пробоин!
 Самолёт требовал длительного ремонта. Восстановление подбитой машины затянулось на долгое время. И Кожедубу пришлось летать на «остатках» — имеющихся в эскадрилии свободных самолётах. Теперь Иван летал только от случая к случаю…

После первого неудачного боя, его, как  «неудачника»,  даже хотели списать из авиации. И чуть было не перевели в наземную службу воздушного наблюдения.
 Лишь заступничество командира полка Игнатия Солдатенко,  спасло Ивана от такого перевода. Тот, то ли разглядел в молчуне - неудачнике будущего великого бойца, то ли пожалел его…
 К счастью, все уладилось и будущий ас остался в строю.

Лишь месяцем позже получил он новый «Ла-5». К тому времени его повреждённая машина была восстановлена, однако использовалась уже лишь в качестве связной.

Всё время он учился бить врага, рисовал схемы, изучал опыт прославленных пилотов, таких как А. И. Покрышкин.
Формулу боя Покрышкина: «Высота – скорость – маневр - огонь», Иван записал в свой фронтовой блокнот. Там же, рисовал схемы, силуэты самолётов противника, чтобы в будущем не терять время на опознание самолёта. Он хорошо усвоил урок, преподанный ему немцами.

Тем временем шли «бои местного значения». Но и в этих боях полк терял людей.
- Погиб ведущий Кожедуба Вано Габуния, таранив самолёт противника.
-   Погиб и командир эскадрильи Гавриш.
-   А 14 апреля 1943 года, во время налёта, погиб командир полка майор Солдатенко.

К лету Кожедуб был назначен на должность заместителя командира эскадрильи. К нему в пару был назначен Василий Мухин.

Новая пара приняла свой первый бой на Курской дуге 6 июля 1943 года.
Полк получил тогда приказ прикрывать наземные войска.
Над передним краем группа, в которой была пара Кожедуб – Мухин, встретилась с большой группой бомбардировщиков «Ю-87».
Завязался ожесточённый бой.
В воздухе перемешались свои и чужие самолёты. В том поединке на его вооружении было, пожалуй, лишь одно - отвага.
Он мог быть подбит. Мог и погибнуть…
Очередью из пушек Иван заставил «Ме-109» отвернуть от самолёта комэска Семёнова.
Бомбардировщики встали в оборонительный круг.
 Прошло несколько минут и, Кожедуб вышел на линию открытия огня. Заработали пушки, но «лаптёжник» не падает. Иван продолжает стрелять. «Юнкерс» начал маневрировать. Забыв обо всём, Иван продолжает атаку. Решил, что если не собьёт врага – будет таранить, как это сделал его погибший ведущий Вано Габуния. Почти в упор Кожедуб всаживает во врага длинную очередь. Самолёт запылал и упал.
Вот так, в своём 40-м боевом вылете, молодой лётчик одерживает 1-ю победу - открывает свой боевой счёт.

•   Вот как описывал сам  Кожедуб сражение над Курской дугой:

«…Мы завязали «карусель» с вражескими пикировщиками. Никогда ещё не бывая в таком переплёте, я с трудом лавировал в гуще самолётов. На небольшом клочке неба наши восемь «лавочкиных» дрались с многократно превосходящими силами противника. Однако наш командир эскадрильи не терялся. Наблюдая за ходом боя, он непрерывно руководил нами по радио. Одной паре «лавочкиных» он приказал связать боем шестёрку «мессершмиттов», а с остальными взялся за «юнкерсов». Прошло сорок секунд боя. Командир первым сделал почин. Он отколол от строя ведущего «юнкерса» и зажёг его меткой очередью. Потеря флагмана заставила немцев заметаться и вести себя менее уверенно. Один из них несколько приотстал. Воспользовавшись моментом, я почти вплотную подошёл к пикировщику и нажал гашетку общего огня. «Юнкерс» вспыхнул и, дымя, пошёл к земле. В это время один из наших лётчиков свалил третьего немца».

На радостях Иван закричал ведомому: «Вася! Одного кокнул!»
Посмотрел по сторонам, и, увидел, как от него отваливает «мессер», за которым погнался Мухин.
Команда комэска «Сбор». Но Кожедуб видит ещё одну группу юнкерсов, докладывает командиру, но тот продолжает собирать группу. Тогда Иван решает атаковать врага силами своей пары. Пристроился в хвост к крайнему «Ю-87», в упор открывает огонь, но пушки молчат. Стреляя длинными очередями, Иван расстрелял весь свой боезапас. Командует Мухину атаковать, сам имитирует атаки. Юнкерсы уходят, а пара на пределе горючего вернулась на свой аэродром.
Иван Никитович вспоминал в своей книге, как во время доклада о проведённом бое, командир эскадрильи строго отчитал его за отрыв от группы.
«Вот как?! За сбитым гоняешься. В такой обстановке нельзя быть несдержанным и неосмотрительным. Собьют в миг. Ну, всё же, поздравляю с первым сбитым».

 Уже на другой день Кожедуб одерживает новую победу - сбил ещё один «Лаптёжник».
 9 июля Иван уничтожает сразу 2 истребителя Ме-109.
С 10 июля Кожедуб временно исполняет обязанности комэска, вместо получившего ранение Семёнова.

23 июля 1943 года Кожедуб получил свой первый орден Боевого Красного Знамени.

В августе 1943 года будущого великого лётчика назначили командиром эскадрильи.

 К сентябрю 1943 года на боевом счету Ивана было уже 8 сбитых вражеских машин.
 Он удачно выполнял задачи по сопровождению и прикрытию наземных войск.
В это время над Днепром разгорелся новый этап ожесточённых воздушных сражений.
Пилоты истребителей – «короли неба» - не любили заниматься заданиями по прикрытию наземных войск. Но Иван Никитович был другим: он использовал любой шанс подняться в любимое небо.

В сентябре 1943 года Иван получил долгожданные вести из дома. Из письма отца он узнал, что брат Яков с первых дней в боях, Григория угнали в рабство фашисты, а брат Сашко, трудится в тылу на Урале.
Потекли обычные для него будни войны.
 По нескольку раз в день, вылетали наши летчики на выполнение заданий.

30 сентября 1943 года.
 Группа Кожедуба вылетела на прикрытие переправы наземных войск через Днепр.
На подходе к линии фронта, Иван был атакован парой немецких охотников. Вовремя заменив их, он резко развернулся, не успев подать команду своим. В лобовой атаке, немцы открыли огонь. В самолёте, сзади, раздался треск и, противники разошлись на встречных курсах. Манёвр Кожедуба был настолько быстрым, что бойцы его группы, увидев охотников, выходящих из атаки, посчитали, что Иван сбит и погнались за немцами, горя желанием мести.
 Иван остался один в районе прикрытия. На все приказы Ивана по радиосвязи – никакой реакции. Прошло некоторое время и, группа Кожедуба вернулась. Но прошла мимо в сторону своей базы, не заметив своего командира.
Молодой лётчик, оставшийся в воздухе без прикрытия, заметил вдалеке 18 немецких бомбардировщиков Ju-87 («Юнкерсы»). Вражеские самолеты приступили к пикированию, а некоторые из них даже успели сбросить бомбы. Пусть это и было безрассудно, но Кожедуб направил свой самолёт в их стройный клин. И один принял бой.
Атаковав самолёты с высоты 3500 метров, будущий прославленный ас сумел вторгнуться в боевые порядки противника. Атака смелого русского летчика-одиночки была для немцев столь неожиданной и дерзкой, что они в смятении прекратили сбрасывать бомбы и встали в оборонительный круг.
Но немцы не уходили, а горючее таяло. Нужно было сбить хоть кого-то.
Вовремя собравшись, летчик заметил отбившийся от «стаи» «Ю-87». Хотя в баках истребителя Кожедуба оставалось мало топлива, советский лётчик предпринял ещё одну атаку и расстрелял снизу в упор одну из вражеских машин.  Вид объятого пламенем, падающего собрата Ju-87 произвёл на противника надлежащее впечатление. И остальные бомбардировщики поспешно покинули поле боя и в панике ретировались …
На парах топлива Кожедуб вернулся домой.
После боя Иван Никитович сказал фразу, которую после повторял довольно часто:
 «Воюют не числом, а умением!»

К октябрю 1943 года старший лейтенант Иван Кожедуб уже был командиром эскадрильи 240-го истребительного авиаполка.
Он совершил 146 боевых вылетов и сбил 20 самолётов противника.

Он уже на равных дрался с немецкими асами, сочетая смелость, хладнокровие и точный расчёт, умело сочетая технику пилотирования с ведением огня.
Но перед ним - ещё широкое поле шлифовки боевых приёмов…

Спустя всего лишь 3 дня после одиночного боя с «Юнкерсами», Ивану пришлось ох как  несладко.
Кожедуб вместе со своими сослуживцами прикрывали плацдарм на берегу реки Днепр на 9-ти самолётах «Ла-5» (лётчики называли их «лавочкины»).
На подходе к переправе в районе Куцеваловка - Домоткань в небе показалась колонна пикирующих бомбардировщиков «Юнкерс-87»,  в которой каждая девятка прикрывалась шестью истребителями «Ме-109».
Кожедуб с товарищами не растерялся. Четвёрка прикрытия сразу же связала боем «Мессершмиттов». Иван во главе пятёрки набросился на значительные силы противника, которые не ожидали подобной прыти. Противник, не ожидавший атаки от малого числа советских машин, заметался.
Спустя минуту загорелись и упали на землю два «Ju-87», объятые пламенем. Ведущего сбил Иван Кожедуб, ещё одного - Павел Брызгалов.
В небе началась «карусель». Уцелевшие немецкие самолёты из первой девятки отступили. Чуть позже повернула назад и вторая волна потрёпанных в бою «Юнкерсов».
В пылу схватки, руководя боем, Кожедуб успел сбить ещё и «Ме-109», превратив в огненный шар один из истребителей «люфтваффе».
 Уже пять костров пылало в районе плацдарма. А с запада снова наплывали «Юнкерсы». Но к месту боя подошла с востока и группа наших истребителей «Яков». Господство в воздушном бою было обеспечено.
Эскадрилье Кожедуба удалось отразить все атаки и сбить 7 самолётов врага.
После этого эскадрилья под командованием Кожедуба вернулась на свой аэродром.
Обедали прямо под крылом самолёта.
 Не успели провести разбор боя - и снова вылет. На этот раз четвёркой: Кожедуб - Мухин и Амелин - Пурышев. Слётанное боевое звено, испытанные в боях побратимы.
Задача прежняя - прикрытие войск на поле боя.
Однако соотношение сил иное: нужно было отразить налёт 36-ти бомбардировщиков, которые шли под прикрытием шестёрки «Ме-109» и пары «FW-190».
С этой задачей наши асы справились на «отлично».
- Воюют не числом, а умением, - подбадривал ведомых Кожедуб. Он с ходу сбил ведущего, организовал бой. Отважно дрались и остальные лётчики звена. Врезались в землю ещё 2 «Юнкерса». Немецкие истребители зажали Амелина. На выручку бросился Мухин. Кожедуб прикрыл его и тут же атаковал соседний бомбардировщик. Ещё один вражеский самолёт нашёл смерть в небе Украины. Это была 4-я победа Кожедуба за день.

Ещё один день, о котором, Иван Никитович вспоминает особо.
12 октября 1943 года.
В третий раз он тогда, повёл свою эскадрилью на прикрытие переправы на Днепре.
 У линии фронта встретили большую группу вражеских бомбардировщиков. Сходу советские самолёты врезались в строй вражеских бомбардировщиков. Завертелась воздушная карусель. Заметив, что один из пикировщиков удирает, Кожедуб начал его преследовать, открыв губительный огонь.

•    Этот бой лучше описать словами самого Ивана Никитовича.

«Начинаю атаковать его сверху – он так прижался к земле, что снизу не подойдешь. Стрелок ожесточенно отстреливается, но пулеметные трассы летят мимо. Длинная очередь и бомбардировщик вспыхивает.
Взмываю над пылающим бомбардировщиком. Раздается невнятный звук – любой удар о самолет слышишь, несмотря на гул мотора. Слышу испуганный голос Васи Мухина: «Батя, ты горишь!»
Быстро осматриваю левую плоскость – тут все в порядке. Посмотрел вправо - из бензобака выбивается огненная струя. Холодок пробежал по спине: да я и в самом деле горю! Пока не поздно надо прыгать с парашютом. Быстро открываю фонарь. Отстегиваю привязные ремни. И вдруг вспоминаю – внизу враг».

(Иван Кожедуб. «Верность Отчизне»).

Пламя било но правую сторону от кабины, возле бензобака. До взрыва оставались считанные секунды...
Внизу территория, занятая врагом…
 Ситуация критическая, шансов на спасение практически нет. И отважный лётчик решается на огненный таран наземной цели: быстро находит на земле большое скопление вражеской техники и живой силы и бросает в крутое пике со скольжением подбитую машину...
Но в последний миг произошло чудо: буквально у самой земли он ещё раз взглянул на крыло и увидел, что пламя погасло — его сбил сильный встречный поток воздуха. Мгновенно среагировав, лётчик изо всех сил рванул на себя ручку управления и, фактически пройдясь по головам гитлеровцев, вывел истребитель в горизонтальный полёт.
Перелетев линию фронта, Кожедуб хотел снова покинуть самолёт, но не смог – стало жаль машину. Он очень любил свои самолёты. Всегда отождествлял их с живыми существами. И ни разу за всю войну, не покинул машину.
 На аэродроме встречали так, будто он вернулся с того света. Поскольку все хорошо видели, как горящий самолет стремительно терял высоту.

В этот день судьба пощадила его, уже в очередной раз.

Был случай, когда зенитный снаряд пробил крыло его самолета.

 В другом же бою во время лобовой атаки «мессер» немного опередил Кожедуба и снаряд прошёл в двух сантиметрах от его головы, чудом не зацепив.

15 октября четвёрка Ла-5, возглавляемая Кожедубом, вновь вылетела на прикрытие наземных войск.
Несмотря на то, что все лётчики были настороже, два «Ме-109» всё же смогли подловить «Лавочкины» во время разворота и внезапной атакой в лоб со стороны солнца сразу подбили два советских самолёта. Затем, пользуясь преимуществом в высоте, они взяли «в клещи» истребитель Кожедуба, стреляя навскидку из перевернутого положения. Попытки сбросить противника с хвоста не дали результатов. И тогда Кожедуб решился на довольно необычный манёвр - бросив «Ла-5» в крутой вираж, он одновременно выполнил полубочку. Вражеские истребители проскочили вперёд, но тут же сделали горку и легко ушли из-под обстрела потерявшего скорость «Лавочкина». Кожедубу оставалось только погрозить им вслед кулаком...

В боях за Днепр лётчики полка, в котором воевал Кожедуб, впервые встретились с асами Геринга из эскадры «Мельдерс» и выиграли поединок. Увеличил свой счёт и Иван Кожедуб.
Лишь за 10 дней напряжённых боёв он лично сбил 11 вражеских самолётов.
Отгремели жестокие бои на Днепре…


       В ноябре 1943 года 240-й ИАП, длительное время участвовавший в труднейших воздушных боях, был отведён в тыл на отдых.
Полученное время лётчики использовали для лётных тренировок, изучения особенностей вертикальных манёвров и многоярусных боевых порядков истребителей. Все новшества Кожедуб заносил в свой блокнот, вычерчивая на бумаге различные тактические схемы.
К этому моменту на его счету находилось 26 сбитых самолётов противника, за которые 7 ноября он был награждён Почётной грамотой ЦК ВЛКСМ.

В начале 1944 года его полк вновь включился в военные действия, поддерживая наступление советских войск на Правобережной Украине.

4 февраля 1944 года советское правительство присвоило Ивану Кожедубу звание Героя Советского Союза.
 Его имя было известно уже не только нашим фронтовикам, но и вражеским лётчикам, смертельно возненавидевшим воздушного богатыря. Всё чаще и чаше наши аэродромные рации перехватывали полные трепета возгласы немецких лётчиков: «Кожедуб в воздухе!»
И действительно. Когда в небе появлялся самолёт Кожедуба, фашисты панически предупреждали своих лётчиков по радио об опасности: «Ахтунг! Ахтунг! В небе ас Кожедуб!»
Но это им мало помогало. В районе, где он действовал, за ним, как правило, охотились два, а то и четыре немецких асса.
Кожедуб на равных дрался с немецкими асами, сочетая смелость, хладнокровие и точный расчёт, умело сочетая отличный пилотаж и совершенное владение грозным бортовым оружием,.
24-летний капитан Кожедуб,  как с живым, здоровался со своим истребителем «Ла-5».
Отношение Кожедуба к боевой машине приобретало черты религии, той её формы, что носит название аниматизма.
 «Мотор работает чётко. Самолёт послушен каждому моему движению. Я не один - со мной боевой друг» - в этих строках Кожедуба чётко видно его отношение к самолёту. Это не поэтическое преувеличение, и не метафора. Подходя к машине перед вылетом, он всегда находил для неё несколько ласковых слов, в полёте разговаривал с самолётом, как с товарищем, выполняющим важную часть работы. Бывало, втихаря целовал его. Ведь, помимо лётной, трудно найти профессию, где судьба человека более бы зависела от поведения машины.
Во время войны он сменил 6 «Лавочкиных». И ни один самолёт не подвёл его. И он не потерял ни одной машины. Хотя случалось гореть, привозить на самолёте пробоины и садиться на усеянные воронками аэродромы...

 В марте 1944 года части Красной Армии форсировали Южный Буг.
Переправы и плацдармы опять нуждались в прикрытии истребительной авиацией. Но немцы, отступая, в первую очередь выводили из строя аэродромы. А полевые площадки были плохо пригодны для базирования самолётов из-за весенней распутицы. Поэтому истребители не могли располагаться близко к линии фронта и действовали на самом пределе своего лётного радиуса.
        В лучшем положении находились подразделения Люфтваффе - бомбардировщики «Ju-87» в такой ситуации летали практически безнаказанно. Летали без прикрытия, в случае опасности выстраиваясь в оборонительный круг на малой высоте.
В эти дни Кожедуб большое внимание уделял разработке тактики воздушного боя на низких высотах в условиях низкой облачности и серой, однородной местности без каких-либо видимых ориентиров.
 
•    Позднее он писал:

«Когда нам удавалось встретиться с «Юнкерсами», они становились в оборонительный круг, прижимались к земле. Отбивая атаки - причём не только стрелки, но и лётчики стреляли из пушек, - постепенно оттягивались и уходили в район расположения своих зенитных батарей. Наблюдая за облаками, стелившимися над землей, я вспоминал бои, проведённые на малых высотах, и анализировал тактику действий истребителей, чтобы применить нужные приёмы в условиях новой обстановки и борьбы с «Юнкерсами». Я пришёл к выводу, что разбить оборонительный круг можно внезапной атакой и надо сбить хотя бы один самолёт - тогда образовывалась брешь. Проскакивая по прямой с небольшими отворотами, надо развернуться, и стремительно атаковать с другого направления, атаки производить попарно. Опыт, уже приобретенный мной, позволял прийти к этому выводу».

14 марта шестёрка «Ла-5» вылетела к переправам на расстояние, предельное для этого типа истребителей. С бреющего полёта они атаковали над лесом девятку «Ju-87». В лобовой атаке снизу Кожедуб сразу сбил один бомбардировщик.
Разогнав первую группу немецких машин, советские лётчики напали на следующую девятку. Снова загорелся очередной «Юнкерс» - остальные, поспешно сбросив бомбы, ушли назад. Был подбит и один из наших  «Лавочкиных».
Лейтенант Павел Брызгалов направился к ближайшему, брошенному немцами аэродрому. Однако при посадке его самолёт скапотировал, перевернулся «на спину» и зажал пилота в кабине. В сложившихся обстоятельствах Кожедуб приказал садиться ещё двум лётчикам, и сам показал пример, приземлившись на «живот» в жидкую грязь. Общими усилиями сослуживцы освободили своего товарища из нелепого положения.

В мае 1944 года командир эскадрильи капитан Иван Кожедуб, имевший уже 38 воздушных побед, получил новый Ла-5ФН.
Это был подарок сталинградского колхозника Василия Конева, внёсшего свои деньги в фонд Красной Армии, и попросившего построить самолёт имени своего племянника, подполковника Г. Н. Конева, погибшего на фронте. Его просьба была выполнена. И машину передали Кожедубу, как «Лучшему лётчику фронта».
 Это был отличный истребитель облегчённого типа с номером «14» и надписями, выведенными белым с красной окантовкой: на левом борту – «Имени Героя Советского Союза подполковника Конева Г.Н.», на правом – «От колхозника Конева Василия Викторовича».
На этой машине Кожедуб в течение короткого времени сбил 8 самолётов противника (включая 4 «FW-190»), доведя счёт своих побед до 45.
Сбил он и несколько известных немецких асов.

Через несколько дней после получения самолёта, на участке действия полка появилась группа немецких «охотников» на машинах, разрисованных черепами и костьми, драконами и прочими эмблемами. На них летали асы, одержавшие немало побед на Западном и Восточном фронтах.
 Особенно выделялась одна пара - с черепами и костьми на фюзеляжах. В активный бой они не вступали, предпочитая действовать со стороны солнца, обычно сзади сверху. Выполнив атаку, как правило, эти самолёты быстро скрывались.
В одном из вылетов Кожедуб вовремя заметил приближение со стороны солнца пары «охотников». Развернувшись на 180 градусов, он бросился в атаку. Ведущий вражеской пары лобовой атаки не принял и ушёл разворотом вверх - на солнце. Ведомый же, не успев повторить манёвр своего командира, поздно начал делать боевой разворот и подставил борт своего «FW-190» под выстрелы «Лавочкина», после чего Кожедуб расстрелял его.

В конце июня 1944 года Иван Кожедуб был переведён заместителем командира в 176-й Гвардейский истребительный авиаполк.
Это соединение первым в Советских ВВС в августе 1944 года получило новейшие истребители «Ла-7».
К середине 1944 года гвардии капитан Кожедуб довёл счёт своих боевых вылетов до 256-ти. А самолётов противника он сбил к тому времени 48.
 Говоря о победах Кожедуба, было бы неправильно ограничиться одним только перечнем сбитых им неприятельских самолётов.
А разведки! А прикрытие наступающих войск! А штурмовые удары по автоколоннам, железнодорожным составам, пехоте!

•   Вот его рассказ об одной «охоте» над железнодорожной станцией Скоржиска-Каменка:

«Я знал общую задачу - нарушить нормальное железнодорожное движение на участке. Было, конечно, заманчиво, свести выполнение этой задачи к удару по станции, на которой под парами стояло пять эшелонов. Но это было бы безрассудной, не дающей эффекта удалью, так как огонь зениток, прикрывавших станцию, был настолько силён, чго мою пару «сняли» бы с первого захода. Недалеко от станции на перегоне я заметил стоящий эшелон. Я понял, что если выведу его из строя, то закупорю движение всех пяти эшелонов. Замысел был осуществлён».

Этот рассказ показывает, что в самые напряжённые моменты, в минуты упоения боем, Кожедуб не забывает драгоценного чкаловского завета:
«Имей горячее сердце и холодный ум».

Вскоре за образцовое выполнение боевых заданий командования, мужество, отвагу и геройство, проявленные в борьбе с фашистскими захватчиками, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 августа 1944 года Кожедубу была вручена вторая медаль «Золотая Звезда».

С конца августа 1944 года Кожедуб приступает к обязанностям заместителя командира полка.
 Полк выполняет задачи по воздушной охоте. Он укомплектован опытными пилотами, имеющими большой налёт часов и богатый боевой опыт.
Самолёты в полку имели особую окраску - серые с красным носом и белым килем.
В своих воспоминаниях, Иван Никитович очень скупо рассказывает о своих сбитых. Все сводится к простым фразам:
«...Вижу противника, атакую, сбиваю...» и, никаких красочных описаний.
В период службы в 176-м ГИАП, Кожедуб больше описывает подвиги своих однополчан, видя в своих вылетах обычные трудовые будни.

Освоив новый истребитель, Кожедуб с сентября 1944 года, уже в Польше, на левом крыле 1-го Белорусского фронта, вёл бои способом «свободной охоты». Сначала он получил 3-пушечный вариант истребителя, а затем пересел на обычный 2-пушечный.
Именно этот самолёт с бортовым номером «27», на котором Иван Кожедуб одержал 17 последних побед, сейчас является украшением коллекции Монинского музея авиации.

В конце сентября 1944 года по приказу командующего ВВС маршала А. А. Новикова в Прибалтику для борьбы с истребителями – «охотниками» противника была направлена группа лётчиков под командованием Кожедуба.
 Ей предстояло действовать против группы немецких асов.
Так сошлись друг против друга советская и немецкая школы истребителей. В течение всего лишь нескольких дней боёв наши лётчики сбили 12 самолётов противника, потеряв лишь 2 своих.
3 победы записал на свой счёт Кожедуб.
Потерпев столь сокрушительное поражение, немецкие «охотники» были вынуждены прекратить активные полёты на этом участке фронта.

Зимой 1945 года полк продолжал вести напряжённые воздушные бои.
 12 февраля шестёрка «Лавочкиных» провела напряжённый бой с 30-ю вражескими истребителями. В этом поединке наши лётчики добились новой победы - сбили 8 «FW-190», из них 3 были на счету Кожедуба. Советские летчики потеряли лишь одну машину, пилот которой погиб.

19 февраля 1945 года.
В тот день Кожедуб в паре с лётчиком Дмитрием Титаренко находился на свободной охоте над вражеской территорией.
 Они на высоте 3500 метров первыми заметили серебристый самолёт непривычной сигарообразной формы, который стремительно летел вдоль реки в районе Франкфурта-на-Майне. Не теряя времени, быстро розвернулись.
 Кожедуб на максимальной скорости начал преследование.
Самолёт выглядел довольно странно: узкий фюзеляж, стреловидные крылья, пропеллеры отсутствуют. Два продолговатых двигателя под крыльями будто толкали его вперёд, оставляя позади длинный дымовой шлейф. Никакого сомнения: это был новейший немецкий истребитель-бомбардировщик «Люфтваффе» - реактивный «Ме-262». О нём уже неоднократно сообщали советские летчики. Выжав всё до предела из своего «лавочкина», Кожедубу удалось приблизиться к неизвестной машине.
Зная характер Титаренко, Кожедуб просит:
«Дима, не торопись!»
Но в самолёт противника полетели трассы, и немец начал отворачивать с линии огня.

•   Кожедуб так описывал этот поединок:

«Что такое? В него летят трассы: ясно - мой напарник всё - таки поторопился! Про себя нещадно ругаю Старика; уверен, что план моих действий непоправимо нарушен. Но его трассы нежданно - негаданно мне помогли: немецкий самолёт стал разворачиваться влево, в мою сторону. Дистанция резко сократилась, и я сблизился с врагом. С невольным волнением открываю огонь. И реактивный самолёт, разваливаясь на части, падает».

Вот так в бою над Одером Кожедуб вписал в свою славную биографию важный штрих - одним из первых в мире он уничтожил новейший реактивный «Me-262».

В часы форсирования Одера пехотинцам одной из наших частей довелось быть свидетелями боя над переправами 6-ки истребителей Кожедуба с 30-ю «фокке-вульфами».
Этот бой на дальних воздушных подступах к Берлину, закончившийся гибелью 8-ми и позорным бегством 22-х немецких самолётов, привёл в такое восхищение пехотинцев, что они с тех пор окрестили наших истребителей «Кожедубами».
Кожедуб вёл тогда свою шестёрку почти над самой землёй, вплотную прикрывая переправы, по которым наши части переходили на западный берег реки. Внезапно из-за облаков появились «фокке-вульфы».
 Кожедуб, мгновенно оценив сложность обстановки, понял, что надо во что бы то ни стало помешать противнику бомбить наши наземные части. Надо ошеломить его стремительным нападением и вызвать на бой.
«Все ко мне!» - скомандовал он своим ленчикам. И тотчас ринулся в атаку на первого же попавшего в прицел немца.
Атакованный излюбленным кожедубовским маневром - в хвост с короткой дистанции, - запылавший вражеский бомбардировщик, беспомощно кувыркаясь, пошёл к земле.
 Такая же участь постигла и второго немца, по которому Кожедуб ударил из всех огневых точек.
Строй немецких самолётов распался. А их бомбы посыпались на свои же войска. Только два самолёта из охваченной паникой воздушной колонны ещё пытались противостоять удару нашей шестёрки. Они-то и замыслили зажать кожедубовский самолёт с двух сторон. Но зорко следивший за командирской машиной лейтенант Громаковский заметил эту попытку и сбил обоих немцев, увлечённых погоней за Кожедубом. В те же минуты ещё три наших лётчика сбили по одному самолёту, и немцы пустились врассыпную наутёк.
Развив максимальную скорость, Кожедуб погнался за ними и в завершение боя сбил 8-й вражеский самолёт.

Последних двух фашистов Кожедуб сбил 17 апреля в районе Берлина. Это были «Фоке-вульф-190».
Это был его последний воздушный бой с немцами в той войне…

Последний бой в Великой Отечественной войне Кожедуб провёл в небе над Берлином. К тому времени он был уже майором.
Тогда в советскую зону вошли 20 американских бомбардировщиков - «летающих крепостей» с самолётами прикрытия.
Советские летчики предупредили американцев трассерами. Но те продолжали лететь, отвечая огнём пулемётов.
 Тогда пришло время Кожедуба.
С переворотом через крыло наш ас стремительно атаковал крайнюю машину. Тот задымил и со снижением пошёл в сторону наших войск (пилот этой машины вскоре выпрыгнул с парашютом и благополучно приземлился). Полупетлёй выполнив боевой разворот, с перевёрнутого положения, Кожедуб атаковал и ведущего - тот взорвался в воздухе. Несколько позже ему удалось рассмотреть белые звёзды на незнакомых машинах - это были P-51 «Мустанги» ВВС США…

•    В предисловии Н. Г. Бодрихина к книге И. Н. Кожедуба «Верность Отчизне» приводятся интересные факты стычки с американцами:

«Как рассказывал мне сам Иван Никитович, 17 апреля 1945 года, встретив в воздухе «Летающие крепости» союзников, он заградительной очередью отогнал от них пару «мессершмиттов», но через секунду сам был атакован американскими истребителями прикрытия.
«Кому огня? Мне?! — с возмущением вспоминал Кожедуб полвека спустя. — Очередь была длинной, с большой, в километр, дистанции, с яркими, в отличие от наших и немецких, трассирующими снарядами. Из-за большого расстояния было видно, как конец очереди загибается вниз. Я перевернулся и, быстро сблизившись, атаковал крайнего американца (по количеству истребителей в эскорте я уже понял, кто это) — в фюзеляже у него что-то взорвалось, он сильно запарил и пошёл со снижением в сторону наших войск. Полупетлёй выполнив боевой разворот, с перевернутого положения, я атаковал следующего. Мои снаряды легли очень удачно — самолёт взорвался в воздухе…
Когда напряжение боя спало, настроение у меня было совсем не победным — я ведь уже успеп разглядеть белые звезды на крыльях и фюзеляжах. «Устроят мне… по первое число», — думал я, сажая машину. Но всё обошлось. В кабине «Мустанга», приземлившегося на нашей территории, сидел здоровенный негр. На вопрос подоспевших к нему ребят, кто его сбил (вернее, когда этот вопрос сумели перевести), он отвечал: «Фокке-Вульф» с красным носом… Не думаю, что он тогда подыгрывал; не научились ещё тогда союзники смотреть в оба…
Когда проявили плёнки ФКП (фотокинопулемёта), главные моменты боя оказались зафиксированы на них очень чётко. Плёнки смотрело и командование полка, и дивизии, и корпуса. Командир дивизии Савицкий, в оперативное подчинение которому мы тогда входили, после просмотра сказал: «Эти победы — в счёт будущей войны». А Павел Фёдорович Чупиков, наш комполка, вскоре отдал мне эти плёнки со словами: «Забери их себе, Иван, и никому не показывай».


Иван Кожедуб за годы Великой Отечественной войны совершил 330 боевых вылетов.
Провёл 120 воздушных боёв.
Лично сбил 62 самолёта противника. И 29 – в группе.
В действительности же сбитых самолетов было гораздо больше.

•   Сам И. Кожедуб объяснил это так:

«На фронте 15 сбитых мной самолётов я отдал товарищам, которые прикрывали меня в боях ведомыми. 38 сбитых мной самолетов в групповых боях я тоже отдал однополчанам. Так что, если добавить неучтённые, получится 117. Но после войны я никому это не доказывал — для третьей Золотой Звезды достаточно и тех 62».

А ещё несколько побед ему не засчитали. В наградные документы Кожедуба по неясным причинам не вошли два сбитых немецких самолета. Личных побед, как выясняется теперь, у Кожедуба было несколько больше: М. Ю. Быков в своих исследованиях обнаружил документальные подтверждения на 64 лично сбитых самолёта. Что касается групповых побед, то вопрос остаётся открытым...
К 64 немецким самолётам, сбитым Кожедубом в годы Великой Отечественной войны, следует прибавить, ещё как минимум, и 2 (по другим источникам 3) американских истребителя, уничтоженных им в самом конце войны.

С одной стороны, это герой мирового масштаба на все времена.
Лучшие пилоты–истребители Британии, США, Канады, Франции, Австралии и других стран союзников не смогли даже приблизиться к показателю советского аса - 62 лично сбитых самолёта противника, причём за не полные три года участия в боевых действиях.
Но Кожедуб знаменит не только общим числом сбитых самолетов. За всю войну он сменил шесть самолетов, но не потерял ни одного из них, хотя неоднократно горел и привозил пробоины.

По показателям коэффициента боевой активности Иван Никитович Кожедуб занесён в Книгу рекордов Гиннесса. Его коэффициент равен 0,517. Это означает количество сбитых самолетов по отношению к количеству воздушных боёв. Такого показателя нет ни у одного летчика в мире.
При помощи сложных компьютерных подсчётов недавно выстроили рейтинг асов Второй мировой. Определили семёрку наилучших.
 В ней Кожедуб набрал 1760 баллов, а немец Гартманн - 1560. Хотя первый сбил, официально, 62 самолёта, а второй - 352. Однако здесь учитывается не только количество, но и другие обстоятельства.
Гартманн достиг своего результата в 825 боях, а Кожедуб — в 120.
Кроме того, ни разу не был сбит, а Гартманн - несколько раз.
 Берётся во внимание и предыдущий полётный стаж: у немцев было 450 часов лётной подготовки, у наших - часто в десять раз меньше.
 Гартманн сбил первый самолет на 100-ом вылете, Кожедуб - на 40-ом.
Следовательно, в той семерке Кожедуб - на 1-м месте, Николай Гуляев - на 2-м, Гартманн - на 3-м, американец Ричард Бонг - на 4-м, немцы Марсель и Барнгорн - на 5-м и 6-м, Покрышкин - на 7-м.

Управляемые Иваном Никитовичем самолёты много раз были повреждены в ходе сражений, но ни разу не были сбиты. Нашему асу каждый раз удавалось довести повреждённую машину до аэродрома.
Кожедуб был примером для военных летчиков: его мастерство и мужество не знали границ. Он без колебаний вступал в бой с превосходящими во много раз силами врага и умел поражать цель из любых положений своего самолета. Встреча с Кожедубом в небе снилась немецким лётчикам в ночных кошмарах.
Основу воздушного боя Кожедуб определил так:
«Точный манёвр, ошеломляющая стремительность атаки и удар с предельно короткой дистанции».
За этими словами кроются долгие месяцы тренировок, мужество и героизм, проявляемые нашими лётчиками в каждом боевом вылете, десятки жарких сражений, а также зародившаяся в годы Войны слава Военно-воздушных сил СССР.

•   Раскрывая секреты своих успехов, впоследствии Кожедуб вспоминал:

 «Мне здорово повезло, отличный ведомый попался и ещё самолёт прекрасный дали. Но главное - рядом всегда были надёжные боевые друзья, отличные авиационные командиры. Если к началу Курской битвы я усвоил только два правила — храбро драться с врагом и, не отрываясь от группы, пристально следить за действиями командира, то в ходе дальнейших боев началась настоящая боевая учёба».

Эта учёба не прекращалась на протяжении всей войны. Иван Кожедуб неустанно искал и находил всё новые и новые методы и приёмы ведения воздушных атак, которые позволяли максимально эффективно использовать потенциальные возможности крылатой машины. Постоянно шлифовал мастерство воздушного бойца, стремясь достичь совершенства. Благодаря этим качествам он имел неоспоримое превосходство над лётчиками люфтваффе, сбивая в каждом бою от одного до пяти самолетов. Не боялся вступать в бой и тогда, когда враг имел огромное преимущество.

•   Подытоживая свой боевой опыт, Кожедуб отмечал:

«Вообще, каждый бой - высочайшее напряжение нервов в короткий период времени, где проявляются отвага, сообразительность, мужество, инициатива. Иногда после полёта приходилось гимнастёрку выкручивать, вся была мокрая. В бою, как и в любой работе, необходимо мастерство. Кто умело владел машиной, мог слиться с самолётом, выдержать предельную перегрузку, тот оставался в небе хозяином положения».

У каждого летчика-аса свой, присущий только ему одному, почерк в небе. Был он и у Ивана Кожедуба - человека, в характере которого гармонично сочетались мужество, отвага и исключительное хладнокровие. Он умел точно и быстро взвесить обстановку, мгновенно найти в сложившейся ситуации единственно верный ход. Машиной он владел виртуозно, мог управлять ею даже с закрытыми глазами. Все его полёты представляли собой каскад всевозможных манёвров — разворотов и змеек, горок и пикирований… Всем, кому приходилось летать с Кожедубом ведомым, нелегко было удержаться в воздухе за своим командиром.
Кожедуб всегда стремился отыскать противника первым. Но при этом и «не подставиться» самому.
Ведь в 120 воздушных схватках он ни разу не был сбит!

Кожедуб редко возвращался из боевого вылета без победы. Но, будучи ярко одарённым, талантливым человеком, в то же время неизменно проявлял великую скромность. Он, например, никогда не записывал на свой счет сбитый самолёт противника, если сам не видел, как тот упал на землю. И об этом даже не докладывал.
- Ведь загорелся же немец !  Все видели, - говорили лётчики после возвращения на свой аэродром.
- Ну и что... А вдруг он до своих дотянет? - возражал в ответ Кожедуб.
Спорить с ним было невозможно - он твёрдо стоял на своём.
Как и многие другие наши летчики, Кожедуб никогда не заносил на свой счёт и самолёты, уничтоженные совместно с новичками.

•   Вот один из примеров классической групповой победы, приведенный в его книге «Верность Отчизне»:

«Август 1943 года... Мы получаем приказ немедленно вылететь на отражение большой группы вражеских самолетов. Наша десятка в воздухе. Впереди вижу не менее 40 пикировщиков Ju.87 в сопровождении Bf.109. Прорвавшись сквозь истребительный заслон атакуем «юнкерсы». Захожу одному в хвост, открываю огонь и вгоняю его в землю... Вскоре «юнкерсы» улетают, но приближается новая группа - около 20 бомбардировщиков Не.111. В паре с Мухиным атакуем неприятеля.
Передаю ведомому: - Берем к клещи крайнего, - с двух сторон заходим к бомбардировщику. Дистанция подходящая. Командую - Огонь!  Заработали наши пушки. Самолёт врага загорелся, начал падать, оставляя за собой шлейф дыма...»

По возвращении на аэродром, этот самолет был записан на счёт Василия Мухина.

Кожедуб был человеком взыскательным и требовательным к себе, а также к своим товарищам.
В бою он был неистов и неутомим, инициативен и исполнителен, феноминально выносливый к перегрузкам по-хорошему дерзок и расчётлив. отважный и умелый, рыцарь без страха и упрёка.
Кожедуб был идеальным воздушным бойцом. Он был рождён для боя, жил боем, жаждал его.

•    Вот характерный эпизод, подмеченный его однополчанином, другим великим асом К. А. Евстигнеевым:

«Как - то Иван Кожедуб возвратился с задания, разгорячённый боем, возбуждённый и, может быть, потому непривычно словоохотливый:
- Вот гады дают!   Не иначе как «волки» из эскадрильи «Удет». Но мы им холку намяли - будь здоров! - Показав в сторону КП, он с надеждой спросил адъютанта эскадрильи: - Как там?   Ничего больше не предвидится?»

       1-й вражеский самолёт Кожедуб сбил, как мы уже знаем, под Курском. Тогда он с Василием Мухиным не раздумывая атаковал 12 немецких бомбардировщиков «Ю-87».
Потом такое случалось не раз: они вдвоём бросались в бой на десяток-другой вражеских самолётов. 

•    Александр Иванович Покрышкин вспоминал:

 «В годы Великой Отечественной Кожедуб бросался в бой на десять «мессеров», сбивал несколько, а остальные сами разбегались. Самой базрассудной атакой была, наверное, та, когда Кожедуб с ведомым Васей Мухиным, тоже лихим асом, бросились на 30 «мессершмиттов». Тогда с ходу завалили три-четыре самолёта, расстроили строй, но немцы всё же так их закрутили, что, если бы не подосревшие на помощь наши истребители, неизвестно, смогли бы вырваться из этой переделки живыми…»

Несколько штрихов к портрету Кожедуба, как человека.
Иван Никитович – весёлый и заботливый боевой друг, товарищ, командир, хлебосольный хозяин, добрейший, неистощимый на выдумку человек, полный своего неповторимого юмора.

•    О его гастрономических пристрастиях внучка Аня Никитична рассказывала:

«Он вообще-то был всеядным, неприхотливым. Ел всё, что бабушка готовила. А там такие разносолы случались — мама дорогая! И чахохбили из курицы с грецким орехом, и рыба-фиш, и ножки куриные фаршированные, и лимонный конфитюр (я его обожала), и варенье из лепестков роз… Все это Вероника Николаевна делала сама.
И, конечно, вино во время обедов и ужинов лилось рекой. Деду много дарили разных красивых бутылок. Это тоже здоровья не прибавляло. А к нему разные друзья валили. С тем выпей, тому не откажи. Бабушка, женщина гостеприимная и компанейская, порой жутко психовала, когда, бывало, дед не просыхал. А он: «Верониченька, ну что ты злишься? Ты же знаешь: «три танкиста выпили по триста, бравый сокол выпил девятьсот!..»

Любил очень чай с мятой.
Мягкий, внимательный, простой, задушевный.
 Однолюб: всю жизнь любил свою жену Веронику Николаевну.
Иван и Вероника очень любили друг друга и прожили душа в душу 45 лет. Жену Иван Никитич просто обожал. Она его опора, житейская мудрость, авторитет и «строгий начальник», как он любил говорить, не терпит неповиновения.
Всю жизнь оставался романтиком.

Иван Никитич заядлый рыбак. Ловил спиннингом на блесну. Это его конёк. Любил ловить ставриду. У него, как и у многих офицеров, был так называемый «тревожный чемоданчик», в котором - бритвенные принадлежности, сменное бельё, кое-какая одежда - всё, что поднятый по тревоге офицер должен иметь при себе дня на три. В этом чемоданчике всегда лежал набор блёсен, на всякий случай.

С детства увлекался рисованием.

Много читал. Особенно ценил С. Есенина, М. Шолохова, К. Симонова.
 
Иван Кожедуб - отличный спортсмен. Будучи курсантом Чугуевского училища, он с необыкновенной лёгкостью по нескольку раз выжимал мизинцем правой руки двухпудовую гирю.
Хорошо играл в преферанс и шахматы, любил бильярд и теннис.

Прекрасно играл на саксафоне, балалайке и аккордеоне.

К слову.
Мало кому известно то, что во время войны в его полку была «поющая эскадрилья».
176-й авиаполк, где с 1944 года служил Кожедуб, также считали «певческим». Для лётчиков-истребителей это не было чем-то особенным — ведь нужна была разрядка после чрезвычайных психофизических нагрузок во время боя. Поэтому и в упомянутом полку традиционными были концерты. Особенно ценили безголосых певцов, потому что так смешнее. Кожедуб стеснялся петь — зато хорошо танцевал гопак. Кто этого не умел - придумали танец «три медведя, два слона».
Была у них и настоящая молодая ручная медведица Зорька. Она танцевала с Кожедубом, ходила с лётчиками в столовую — шла впереди и открывала двери.
Иван Никитович в своих воспоминаниях намного интереснее описывал эту Зорьку и свое детство, чем воздушные подвиги.

В фильме Леонида Быкова «В бой идут одни старики» юный лётчик Кузнечик и его командир Маэстро - как два полюса, воплощения зелёной молодости и драматичной зрелости. На войне время спрессовано, поэтому в действительности это часто совмещалось в одном человеке. То есть Кожедуб мог быть прообразом и Кузнечика, и Маэстро…


24 июня 1945 года И. Н. Кожедуб на Параде Победы пронёс по Красной площади знамя одного из полков в строю сводного полка 1-го Украинского фронта.

18 августа 1945 года за исключительное мастерство Кожедуб получает третью «Золотую Звезду» Героя Советского Союза.


«Безупречный воздушный боец, выдающийся авиационный командир, он не мог найти себя в мирное время, не обладал вельможными качествами, не умел заискивать и льстить, интриговать и лелеять нужные связи» (Н. Г. Бодрихин).
 
Поэтому Кожедуб не сделал карьеры на военно-чиновничьей лестнице, хотя и получил на закате жизни по праву причитавшиеся ему маршальские звёзды…

После войны Иван Кожедуб продолжил службу в 176-м ГвИАП.
 А в конце 1945 года в монинской электричке он встретил 10-классницу Веронику, которая вскоре стала его женой, верным и терпеливым спутником всей жизни, главным «адъютантом и помощником». Они прожили вместе почти пятьдесят лет. И у них родились сын Никита и дочь Наталья.

•   Рассказ Вероники Николаевны:

        «У Ивана Никитича принцип боевой. Впервые увиделись в электричке. В то время он поступал в Академию Генерального штаба и часто ездил в Москву из своей части, находившейся в Монино. Попытался познакомиться. Росточка невысокого, говорит с украинским акцентом. В общем, не понравился. Но парень оказался напористым. Снова встреча в электричке. Уговорил меня пойти с ним на танцы в клуб гарнизона. Дело было зимой, под самый Новый год. Кожедуб встретил меня в лётном реглане, который был надет поверх кителя. Пока мы шли по территории части, меня насторожило, что все офицеры, которые были даже выше по званию, отдавали ему честь. Думаю, что за майор такой, если ему даже полковники честь отдают, встречают по стойке смирно? Но кавалер не признавался, кто он такой. Зашли в клуб, и Кожедуб снял реглан. Увидев три Звезды Героя, я обомлела, а от кучи планочек, орденов просто опешила. Потеряла дар речи.

         После танцев застолье, где Кожедуб по сложившейся офицерской традиции представил свою избранницу офицерам. «Ну, Иван, одобряем выбор». Это был Новый 1947 год. Его мы встречали вместе. А утром
1 января мы уже были в поселковом совете Монино, где быстро, без свидетелей, расписались».

• Об этом же эпизоде рассказывает и внучка Аня Никитична:
 
«Впервые увидели друг друга в электричке, идущей из Москвы в Монино.  Дед учился там в военно-воздушной академии. Вероника заканчивала 10-й класс. Кожедуб, уже майор, был очень стеснительным. Даже разговор боялся завести. Позже оправдывался, что её красота ослепила его.
Потом они снова встретились в Монино. Иван пригласил её в Дом офицеров на танцы. В гардеробе снял реглан. Девушка увидела три звезды Героя — и чуть не убежала. Испугалась. Она тоже была из простой семьи. Дед, кстати, с улыбкой рассказывал, что на службе он не блистал изысканными манерами, мог и матюгнуться, если человек поступил непорядочно или отлынивал. Так некоторые армейские острословы за глаза называли его Триждыдубом. Дед не обижался.
Всю жизнь дедушка называл бабушку своей четвертой золотой звездой».

После войны, летом 1945 года, после Парада Победы, Иван Никитович был направлен в Военную академию им. М. В. Фрунзе.
В 1948 году -  пересел на реактивный истребитель «МИГ-15».
В 1949 году, окончил Военно-воздушную Краснознамённую академию.
И получил назначение на должность комдива под Баку.
 Но Василий Сталин оставил его под Москвой, в Кубинке, заместителем, а затем и командиром 326-й истребительно авиационной дивизии.
В числе первых эта дивизия была вооружена новыми реактивными самолётами «МиГ-15» и в конце 1950 года направлена на Дальний Восток.

 Там Ивану Кожедубу довелось ещё раз понюхать пороха - принять участие на войне в Корее.
Надо сказать, что 25  июня 1950  года  ударные эскадрильи ВВС США обрушились на Северную Корею.
1 октября руководство КНДР обратилось к СССР с отчаянной просьбой:
«В этот трагический момент нам крайне необходима непосредственная военная помощь Советского Союза!». 
Аналогичный запрос был направлен Китаю.
 После консультаций с Иосифом Сталиным Мао Цзэдун направил на помощь Корее 200-тысячную войсковую группировку.
20  октября 1950 года советским ВВС был отдан приказ:
 «Прикрыть небо над Северной Кореей от налётов американской авиации и защитить на дальних подступах границы Советского Союза!»
В Северную Корею направили новые реактивные «МиГ-15» и группу лучших лётчиков, которую возглавил Иван Кожедуб.
Перед этим он находился в городе Кисловодске. Поздним ноябрским вечером 1950 года за Кожедубом, отдыхавшем в местном санатории пришли два офицера МГБ и дали несколько минут на сборы.
В обкоме партии по правительственной связи получает приказ командующего ВВС московского округа В. И. Сталина прибыть в Москву. «Есть работа, а Ваня отдыхает...».

•    Внучка Аня вспоминала:

«У них была уже трёхлетняя дочурка, тётя Наташа, старшая папина сестра, когда Кожедуба забрали на войну в Корею. В буквальном смысле забрали - семья втроем отдыхала в Кисловодске. И вдруг вечером в номер явились два офицера госбезопасности и предложили Кожедубу поехать с ними. Бабушка и дедушка Бог знает что подумали. Ведь и после войны были аресты. Но деда привезли в обком партии, к первому секретарю, в кабинете которого был телефон правительственной связи. Командующий авиацией Московского военного округа генерал Василий Сталин потребовал, чтобы Кожедуб срочно вылетал в Москву…»

Лётчики получили задание, во что бы то ни стало, защитить небо Северной Кореи от налётов американской авиации и тем самым обеспечить неприкосновенность дальних подступов к советской границе.
Однако пребывание там советских военных держали в секрете и летали они под вымышленными корейскими фамилиями на истребителях с северокорейскими опознавательными знаками. Лётчики должны были вести боевые действия лишь над территорией, контролируемой войсками Северной Кореи и китайскими добровольцами, и не имели права сдаваться в плен. Об их гибели родные в СССР узнавали только из секретной почты.
Перебрасывались войска и техника тайно: литерный эшелон с самолётами и личным составом следовал по территории Китая к границе с Кореей по всем правилам военного времени.
Первая же встреча с противником закончилась трагически: советским лётчикам было трудно преодолеть психологический барьер, не позволявший в мирное время стрелять в людей. Все изменила гибель одного из пилотов, который, получив смертельное ранение снарядом в живот, всё же посадил машину на аэродром. Врачи были бессильны. После прощания с другом лётчики просто горели желанием отомстить врагу.
В Корее наши лётчики носили китайскую униформу и пользовались псевдонимами.
 Шутили, что Иван Никитович звался Ко-Же-Дуб.
В действительности его псевдо было «Крылов».

В обстановке секретности Кожедуб 10 месяцев командует 324-й истребительной авиадивизией в Северной Корее.
12 апреля 1951 года кожедубовцы провели свой первый воздушный бой над рекой Ялуцзян. Истребители защищали стратегически важный мост через реку. На мост шли 40 американских бомбардировщиков под прикрытием около 100 истребителей.
Кожедуб поднял в воздух все 50 «Миг-15». Иль грудь в крестах, или голова в кустах.

•    Однополчанин Ивана Никитовича, Сергей Крамаренко вспоминал:
 
«Всего упало на землю 12 бомбардировщиков и 5 истребителей. 120 лётчиков были взяты в плен китайцами и корейцами».

 Сам Кожедуб в этом бою не участвовал.

Но неужели азартный трижды Герой Советского Союза мог спокойно усидеть на земле?

Вылетать на боевые задания ему было строжайше запрещено.
В. И. Сталин ещё в Москве ему сказал:
«Ты, хорош, тут воевать своими методами».

Однако Иван Кожедуб, часто нарушал приказ, лично поднимаясь в воздух и уничтожая самолёты противника.
 За что ему был вынесен выговор от главнокомандующего.
 Об этом потом рассказывали супруга И. Н.  Кожедуба Вероника Николаевна, полковник Евгений Пепеляев и китайские лётчики, воевавшие в небе Кореи.

«Позднее китайские друзья Ивана Никитовича, под большим секретом рассказали сыну советского аса, что тот, за время своего пребывания в Корее дописал на свой «американский счёт» еще 17 самолётов противника».

 Однажды комдив даже был сбит, после чего ему пришлось покинуть горящий самолёт. Ему повезло - он приземлился в нейтральной полосе и корейские солдаты не дали захватить советского лётчика в плен. Случись это, разразился бы настоящий международный конфликт, ведь Северная Корея была признана ООН агрессором, и другие страны не имели права помогать ей. И войска ООН, могли бы начать боевые действия против СССР…

Но опасность подстерегала лётчика не только в небе: зимой 1951 года он едва не был отравлен поваром: войну вели разными методами.

•   С. М.  Крамаренко вспоминал:

«Готовили им китайские повара. Враги покушались на жизнь И. Н.  Кожедуба,  и им чуть не удалось это сделать. Повар подсыпал яд в еду. На счастье, отрава сильно не подействовала.  Но Иван Никитович долгое время лечился,  и здоровье его было значительно подорвано». 

Всего в боях в Корее Иван Кожедуб, носивший условную фамилию «Крылов»,  сбил 17 американских самолётов.

 После активных действий инициатива в воздушных боях быстро начала переходить к советским лётчикам. Неуклонно возрастало количество сбитых американских «сейбров», «фантомов» и др.
Появление истребителей «МиГ-15» стало полнейшей неожиданностью и очень неприятным сюрпризом для американцев, привыкших хозяйничать в небе Кореи. От снарядов реактивных «мигов» несли потери даже хорошо вооружённые стратегические бомбардировщики «Б-29» и «Б-30», способные нести на борту ядерные бомбы.
Лётчики 324-й истребительной авиадивизии Кожедуба с марта 1951 года по февраль 1952 года сбили 216  американских самолётов. И имели самый высокий для Корейской войны коэффициент эффективности боевой работы  (соотношение числа одержанных побед к потерям) – 9,6.
 В её состав входили 6 Героев Советского Союза:
-   Е.Г. Пепеляев (20  побед),
-   С.М.  Крамаренко (13 побед), 
-   С.П.  Субботин (9  побед), 
-   Г.И.  Гесь (8 побед),
-   Ф.А. Шебанов (6 побед),
-   Б.А. Образцов (5 побед).
 Потери дивизии составили 27  «МиГов» и 9 лётчиков.

•    Внучка Аня:

«В Корее дед командовал истребительной авиадивизией. Там наши летчики намолотили столько американских и австралийских самолетов, что Штаты были вынуждены отказаться от своего плана «Дропшот», предусматривавшего атомную бомбардировку 300 главных промышленных городов Советского Союза. Многие историки говорят, что так Кожедуб и другие наши летчики предотвратили третью мировую войну».

Во время своей командировки Иван Кожедуб не только осуществлял оперативное руководство дивизией, но и принимал активное участие в организации, подготовке и перевооружении ВВС КНР.

 Иван Никитович Кожедуб за блестящее командование дивизией в Корее был награждён орденом Боевого Красного Знамени.

В 1952 году 324-я ИАД была передана в систему ПВО и переведена под Калугу.
 Там Иван Кожедуб с энтузиазмом взялся за новое для себя мирное дело обустройства личного состава дивизии.
За короткий срок им были получены и смонтированы 150 домиков для жилья, оборудованы и расширены аэродром и военный городок.
Неустроенным оставался лишь быт самого командира, ставшего летом 1953 года генерал-майором. Его семья с малолетними сыном и дочерью ютилась то во времянке на аэродроме, то вместе с десятком других семей на старой даче...

Через год Иван Кожедуб был направлен на учёбу в Высшую военную академию Генерального штаба. Часть курса он прошёл экстерном, так как по служебным обстоятельствам задержался с началом занятий.

 В 1956 году после окончания академии Кожедуб был назначен 1-м заместителем начальника Управления по боевой подготовке ВВС страны.

Послевоенная карьера Ивана Никитовича сложилась относительно скромно. Ряд исследователей связывает это с нежеланием прославленного летчика принимать участие в развенчании культа личности Сталина.

 С мая 1958-го по 1964-й год он был 1-м заместителем командующего ВВС Ленинградского, а затем Московского военных округов.
В 1962  году Кожедуб стал генерал-лейтенантом.
До 1970 года Иван Никитович регулярно летал на истребителях, освоил десятки типов самолётов и вертолётов. Последние полёты он совершил на «МиГ-23».
В 1970  году Кожедуб стал  генерал-полковником.

Части, которыми руководил Кожедуб, всегда отличались низким уровнем аварийности. И сам он как лётчик не имел аварий, хотя «нештатные ситуации», конечно, случались.
 Так, в 1966 году, во время полёта на малой высоте, его «МиГ-21» столкнулся со стаей грачей. Одна из птиц попала в воздухозаборник и повредила двигатель. Для посадки машины потребовалось всё его лётное мастерство…
С 1971 года Кожедуб служил в центральном аппарате ВВС.
 В 1978 году Иван Кожедуб был переведён в группу Генеральных инспекторов Министерства обороны СССР.
 В 1985 году ему было присвоено звание Маршала авиации.

Всё это время Кожедуб вёл огромную общественную работу.
 Был народным депутатом Верховного Совета СССР 2 - 5-го созывов.
Председателем или президентом десятков различных обществ, комитетов и федераций,  членом Президиума ЦК ДОСААФ.
Кожедуб был прост и честен как с первым лицом государства, так и с провинциальным правдоискателем.
 Он совершил сотни встреч и поездок, тысячи выступлений, давал многочисленные интервью.
Остро переживал события текущей политики. С сомнением относился к перестройке. Возмущался войной. Развязанной сША в Ираке.

Свой уникальный жизненный опыт Иван Никитович отобразил в книгах воспоминаний:
 -  «Три сражения»,
-  «Служу Родине»,
-  «В воздушных боях»,
-  «Праздник победы»,
-  «Верность Отчизне».

Среди наград Ивана Никитовича 3 Звезды Героя Советского Союза.
Кожедуб отмечен был 3-мя орденами Ленина, 7-ю орденами Красного Знамени, орденами Александра Невского, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды   (дважды), «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени; медалями.
Среди иностранных наград - Орден возрождения Польши - высшая награда Польской республики.
 Другой интересной наградой Ивана Никитовича стал корейский орден Государственного флага.

      Последние годы жизни Иван Никитович Кожедуб тяжело болел: сказывались напряжение военных лет и нелёгкая служба в мирные годы.
Он умер у себя на даче от сердечного приступа 8 августа 1991 года.
      Иван Кожедуб был похоронен на Новодевичьем кладбище.

А ещё через несколько дней перестала существовать его Отчизна, верность которой он хранил всю свою славную жизнь…

Не знавший поражений в боях воздушный сокол – единственный в Украине, кого Советская Родина трижды  удостоила высокого звания Героя Советского Союза.

•     Н. Г. Бодрихин:

«Имя этого великого бойца и военачальника сохранится, пока жива русская земля. Рядом с именами защитников пределов России – князя Святослава и Владимира Мономаха, Александра Невского и Евпатия Коловрата, Кузьмы Минина и Александра Суворова, Петра Багратиона и Алексея Брусилова, Георгия Жукова и Константина Рокоссовскго – навсегда останется имя победителя Люфтваффе и ЮЭс эйр форс Ивана Никитовича Кожедуба».