Наибы 19-го века из даут-мартана ачхоя

В 1786 году в ауле Даут-Мартан родился    Кати Маса (Ма1ас).
У Масы было трое сыновей  Муза (1828-1914), Эскарх - 1839 и Ибрах1им -1840.  Эскарх и Ибрах1им  эмигрировали в Турцию в начале 20-го века.
Маса был одним из доверенных лиц Ахверды Магомы по вопросам провизии армии Шамиля, он же был  и старшиной аула Кати-Юрт, а  впоследствии старшиной Кати-юрт становится Кати Даба (Даг1ча).  В 1840г., когда Ахверды Магома- главный наиб Малой Чечни, позволил себе схватить и посадить в яму отца Масы  Шейха  Кати  за то, что последний провел переговоры с Вельяминовым и вместе стем сохранил тысяча жизней местных жителей,  Маса вместе с братом Дабой , предварительно посоветовавшись с  Алдам Исламом, отошли от Ахверды Магома, но вскоре вернулись и находились в стане  Шамиля вплоть до 1847 года. Маса вместе  со  своим  братом Даби (Даг1ч), Алдам Исламом и Г1ези Эзой сделали многое для переселения в  1ашху (Ачхой)  и Довт-Марту жителей окрестностных аулов и хуторов.
В ряде рассказов о Кавказской войне, в частности историка -архивиста, автора ряда публикаций по истории Кавказа и Кавказской войны Галины Лисициной приведен рассказ о сражении за Шовдан-Шери, где немало слов сказано о храбрых действиях Массы  и Дабы, сыновей Шейха  Кати и их дяди  Баг1таран Овды.
     В период движения имама Мансура, чеченцы содействовали возвращению своих союзников малокабардинцев к верховьям р.Сунжи  по соседству с ингушами, что вызвало, однако, протест последних.
В этот период  не последнюю роль в политике Шейха Мансура в западной Чечне сыграли его родственники по материнской линии, в числе которых был как доверенный человек Ушурмы шейх Кати  и прямые родственники Ушурмы из рода ч1инхой- потомки Топи 1аьлбага ( предки нынешних Зелимхановых, Гайсаевых, Кутаевых, Тайсумовых, Махмудовых, Хасбулатовых, Цугаевых, Самбулатовых, Эльмурзаевых, Бердукаевых, Микаевых, Талхиговых, Мугдановых,Цугаловых, Митришевых, Джамаевых,Чегарбиевых, Идиевых, Абаевых, Мерзоевых, Магомадовых, Джабраиловых, Джамулаевых, Ойшаевых, Бексултановых,Тамриевых, Тумриевых, Косумовых, Гантамировых,Хунаевых, Тутаевых, Эскиевых, Хаджиевых).

Рассказ о сражении за Шовдан-Шери.
« Дело было июня месяца 5-го числа 1845 года. Слепцов действовал с Назрановским отрядом в Малой Чечне под начальством генерал-майора Нестерова. В верстах 4-х от аула Ачхой на выгодном месте, среди равнин и житниц  располагался аул Шаудень Шари(Шовдан-Шери – Авт. )не раз за последние два десятка лет подвергавшийся, как и Ачхой,сожжению и разорению с нашей стороны. Нам стало известно, что владетель сего аула некий Овуд ( Баг1таран 1овд(Таьштмар)– авт. ),являясь близким по крови, не раз предававшему  нассвоими заверениями об усмирении здешних жителей  ших Кат, через сыновей последнего Маса и Даби, вопреки уверения нам, поставлял провизии отрядам Шамиля. Никакая бдительность наших кордонов не в состоянии была справиться с такими вольностями жителей аулов и хуторов, несметно располагавшихся на этой плодородной равнине.  Желая лишить такой поддержки Шамиля  и умерить желание чеченцев придавать данное нам слово об  отходе от Шамиля,  было принято  решение  придать разорению эти  аулы. Посланная вперед наша разведка донесла о присутствии в ауле небольшого отряда мюридов и в абсолютном отсутствии охраны вокруг аула. Под прикрытием ночи нами были сдвинута артиллерия на пушечный выстрел со стороны реки Даут Мартан. Решено была атаковать аул ранним утром, когда многие жители из числа мужчин непосредственно по призыву маудзиня будут находитьсмя за утренней молитвой, сигналом для общей атаки должен был служить единый залп бомбардиров нашей артиллерии, по аулу. Вместе с тем небольшую группу мы направили в сторону незначительного аула Алард-Ирази в целях недопущения с и х стороны помощи жителям Шаудень Шари. Как только завелся мулла с призывом на утреннюю молитву, по аулу в едином порядке нашей артиллерией был дан залп. Выбранное нами место для переправы наших конных  оказалось настолько неудачным, что пушенные наши  кони в переплавь,  фырканьем,  отказывались пуститься в плавь через разросшуюся от дождей  бурлящую реку Даут Мартан. Сделав еще несколько залпов по аулу, мы отодвинули наш отряд с приказом ждать  восхода солнце. Как только тамощняя местность стала доступной для обозрения под залпы наших орудий, Слепцов бравой командой «За царя и отечество» повел отряд на уничтожения аула. Завязалось ожесточенное сражение. Аульцы после наших ночных бомбардировок успели вывести свои семейства в безопасное место. Не щадя врагаи себя солдаты наши бились отчаянно, так же отчаянно бились и чеченцы, хотя по силе было видно, что действия их были напрасны.Более пяти часов длился бой, в котором враг понес ощутимые потери, а остатки понеслись в прочь в сторону гор ,откуда величаво красовался Казбек.Через попавшего к нам в плен раненного чеченца мы узнали,что предводитель их шамилевский наиб Маса в смертельной изранении вывезен сторонникамив прочь.Аул мы предали разорению и огню.  Прихватив огромное количество добычи,  до захода солнца вернулись в Назрань, не  встретив по пути никакой преграды.В январе  следующего года за этот штурм Слепцов был произведен в полковники.
      Маса в этом сражении потерял глаз и лишь чудом сохранил левую руку,  которая была в рукопашной почти отрублена шашкой.
 Маса стал первым старшиной 1ашхи (Ачхоя) и руководил селением до отхода от Шамиля и переезда в Ачхой  Алдам Ислама.
На старости лет  Маса ,недовольный царской политикой по переселению чеченцев в Османскую империю, вновь включается в постанческое движение в Чечне.
Однажды, когда он с группой из нескольких человек возвращался из Атагов,  попал в перестрелку  с  солдатами царской администрации.  В той перестрелке Маса получил смертельное ранение. Похоронен Маса на центральном  родовом кладбище чинхоевцев в центре  Ачхой-Мартана.
Песнь о наибе Кати Маас.
 Обманщик,  «рыжий одноглазый»
Бунтарь, изменник и предатель
Си неприятнейшие фразы
  Адресовал твой неприятель
В твой адрес,
                только лишь за то
Что не нашел в тебе он друга
Не может чинный все забыть
У Шовдан-Шере схватку браво
Стараясь взор твой   усыпить
Он здесь нашел позор кровавый
Мартана воды покраснели
От крови вражеской бурля
От пороха в глазах мутнело
 Дерущих  стоны и мольба
У Овды, что хозяин тут 
 Ядром конечности отбиты
Его уж ноги не несут
И руки в дребезги разбиты
Но клич его – О мой Аллах
Подхвачен бравыми сынами
Не ведая унынье,   страх
Дерутся «гордыми орлами»
Ну где ж ты  «рыжий» мой  негодник
Овда к Массе свой взор отвел
А тот без страха и сомненья
Израненный -  в  атаку  шел
Исколот глаз,  рука отбита
Он весь в крови, но рвется в бой
Овда кричит – «Всем вместе биться»
Не бойся сын, Аллах с тобой.
Отряд Масы уже в бессилье
Числом враг больше  в двадцать крат
  Солдатами аул усыпан
 И ветер веет трупный смрад
За этот бой Наиб Дуба
Масе подарит свой кинжал
Слепцова  одарит  судьба 
Полковником за бой он стал
Пройдут года, десятилетья
Война закончится вконец
Ачхой сынов в объятьях встретит
Не успокоится «хитрец»
Он, более пятнадцать  лет
Просил у бога смерти ратной
И нарушая свой обет
Вновь записался он в   солдаты
Вернулись многие собратья
Из стана хункара-паши
Масса расспрашивал о брате,
и Нур-Али - родной крови
Ему в глаза смотреть не смея
Хонза повел один рассказ
О том как он встречался с смертью
И ранен был десятки раз
Повел я род наш из Османа
Вдоль Арарата на Кавказ
 Пройти успели  речку Заба
 И окружили плотно нас
Стрельба была на столь ужасна
Мольба детей и женщин крик
смотреть на это было страшно
и каждый третий был убит
 Россия нам  в лицо стреляла
а с тыла Турки били нас
 стрельбой нас родина  встречала
вот брат, тебе,  и весь рассказ
Глаза у старца опустились
  И не узнать в нем старый стан
И в новый бой Масса помчится
На зов собратьев Саясан
Ислам Алдамов наиб бравый
Хоть старым стал, душою бодр
  Он знал Масу, знал его нравы
  И уговорить того не смог
С тобою  брат прожил  немало
я трудных лет и скорбных дней
Делил с тобой и горечь, славу
Остынь  - меня хоть пожалей
Отец твой был моим  светилой
И я покорно нес сей груз
Сегодня я уже не в силах
Ты знаешь брат, что я не трус
Я просто стар на ратный бой
И рысь гнедого мне не в мочь
Но сердцем я всегда с тобой
Чем я смогу тебе помочь
Маас немного промолчав
И как адат ему гласит
Года собрата почитав
В ответ Исламу говорит
Печаль твоя мне так знакома
И взгляд твой дорог как всегда
Увидимся ли с тобою снова
 Иль расстаемся навсегда
Но знай, коль смертью я и лягу
Позором не покроюсь я
Не стану нарушать присягу
 Жалеть не буду никогда
Что снова взял я в руки шашку
За Нур-Али, Мату,  Моцу
За  всех собратьев павших наших
За это снова в бой пойду
Пусть знает шах из Петар-буха
За тот расстрел в ответе он
Я полон сил и полон  духом
Прощай Ислам, Аллах с тобой.
И он погиб, связавши ноги
Чтоб после смерти, снова жить
 Тому свидетель вся округа
Как мерзко был Маас убит
Убиты были с ним шестнадцать
Отважных,  смелых храбрецов
Что жизнь отдали не напрасно
За край родимый, за  отцов

В 1872г. в  Ачхой   во главе  Бетар Болатан Х1онзы  из Османской империи возвращаются десятки семей- предки тех  немногих возвратившихся,  потомки  которых  ныне проживают в Ачхой-Мартане.
Все старейшины  аула, собравшись на майдане (нынешняя площадь у Деки туька), стали расспрашивать Х1онзу о тех, кто не смог возвратиться. Говорят, что Кати Маас обратился к Х1онзе с вопросом, правда ли то, что в них стреляли и русская армия, и турки. Х1онза кивнул головой. Прозвучал второй вопрос, видел ли он его дядю Нур1елу, близких родственников Мат1у, М1оцу, Егарби, 1ису, Дуту, Довту? Так Маас произнес около 20 имен  глав семейств ,эмигрировших в Турцию в 1865 году. Почти половина пересчитанных Маасом имен были подтверждены Х1онзой, но их не было в числе возвращенцев. Говорят, что Маас дал клятву (а ему тогда было около 90 лет): «Меня видит и слышит всевышний. Отомщу». Маас действительно в 1877 году вопреки воле  главы рода Алдаман Ислама вновь возьмет оружие в руки и станет в ряды Алибека-хаджи  и  смерть его настигнет именно в бою.. Присутствовал на том собрании и небезывестный одноглазый Кати Маас из Ачхоя, некогда слывший бравым наибом Ахверды Магомы.  Было принято обращение  к жителям западной части Чечни о присоединении последних к восстанию ,который и доставил старый Маас.
.. Здесь же  через 90- летнего Кати Мааса  было принято обращение к жителям «спящей» в тот период западной части Чечни о присоединении последних к восстанию.
Кати Маас, бывший наиб Ахверды  Магомы,  в свое время вместе с Алдам Исламом, предвидя бесполезность продолжения войны с царской армией,сделал немало для смирения населения  и переселения окрестностных аулов в Даут-Мартан (Ачхой).  На протяжении пяти лет  со дня возвращения мухаджиров из Османской империи,он  не находил себе места. Несмотря на свой возраст,он всегда выглядел бодрым, был подвижным. Говорят, что Ислам (Алдам Ислам)буквально со слезами на глазах умолял Мааса не ездить в Саясан,  говоря,что он стар и что ему  не время  играть в войны: «Ведь я слушался твоего отца во всем, и вряд ли при его  жизни посмел бы  его ослушаться. Послушайся и ты меня, мой брат»По свидетельствам старцев,  Маас чтил Ислама как старшего брата и он, Маас, именем Всевышнего заставил Ислама благословить его на войну. Говорят, когда Маас в последний день выезжал из Ачхоя, он обнял  Х1онзу за плечи и сказал ему «Я же дал тебе слову, что отомщу, прощай ,брат». Это были последние слова ,услышанные из уст Маасы родственниками.
-……Начальник Терской области генерал князь Лорис-Меликов обманул их, дав честное слово о помиловании всех, явившихся с повинной. Многочисленные делегации просителей, в том числе просьбы женщин к матери Алибека и настойчивые просьбы генерала Арцу Чермоева к отцу Алибека Алдаму, вынудили Алибека 27 ноября сдаться. Вскоре сдались и 12 наибов Алибека.  Но были и те, кто не хотел еще раз смириться и поддаться российскому обману. Так, Шейх Кати Маас из Ачхоя, в составе16 своих верных и преданных товарищей дали свой последний бой у аула Шелаж. «Тела наши наверное будут неузнаваемы нашими отцами и сыновьями, но пусть узнают нас по одежде нашей, и то что, мы последний вздох свой  сделали именем Аллаха»- этими словами Маас приказал каждому из своих воинов снять с себя по одной  из одежд, которая будет узнаваема родственниками, прикрепив одежду на 16 жердях, прозвучала команда «Связать свои ноги»( Здесь слово связать не понимать дословно, у чеченцев раньше  говорилось  «Ан дехкар», «Дов дехкар», «Когаш бехкар» дословно переводится седующим образом «Связать ревматизм, мигрень»,  «Связать тело», «Связать ноги».здесь слово  «связать» имеет смысл «заговаривать священописаниями», «закрепить молитвами»т.е. на чеченском «Дела ц1ерца а, дуйнаца а когаш бихкина» -Авт.). Бой был настолько ужасающим, что ружейные залпы были слышны как в Шелаж, так и Кетар-Юрте. Прибывшие на второй день за трупами родственники  буквально по частям собирали останки своих близких. Мааса узнали по старым ранам, , полученным им более 30-ти лет назад при битве за Шовден-Шери, перебитой руке и глазу
В 1788 г. Родился Алмурт К1уштни Катин Даг1ча (Даби). Сыновья: Мат1а-1835(эмигр. В Турцию),  Тат1а -1843, Накри-1860.  Даби известный в наших краях наиб Ахверды-Магомы -представителя имама Шамиля в Малой Чечне.
Даби был участником известного сражения при Шовдан Шере. Первый раз Даби вместе с братом Маса (Ма1ас) и Алдам Исламом отошли от Ахверды Магомы, когда тот посадил престарелого Шейха  Кати в яму за то, что Ката вел переговоры с Вельяминовым, в 1840 году. С 10 июля к ряду   три дня русские отряды сжигали Гехи, где находилась резиденция Ахверды Магомы. 11 июля  прошло сражение на речке Валерике, а 12 июля были сожжены Шовдан Шере, Даут-Мартан и Ачхой.
В 1847 году оба брата полностью отошли от военных действий, недовольные жестокостью правления Шамиля.   В  декабре 1851 года  Даби находился в составе чеченской милиции, когда в сражении  под  Гехами был убит генерал-майор Н.П. Слепцов.  У Слепцова был адъютант Мартын Афонасов , над которым Даба всегда подшучивал:  «Смотри, Мартын, по –моему,в твою честь названа наша река: и ты Мартын ,и река Мартан».По прибытии отряда с телом убитого Слепцова в Ачхой,  Мартын Афонасов подошел к подполковнику Мезенцеву и ,глядя в сторону Даби,о чем то долго разговаривал сним. На второй день, перед тем как гроб отправить в станицу Ассиновскую, подполковник Мезенцев в своей прошальной речи, пытаясь угодить Дабе, ссылаясь на рассказ адъютанта Слепцова  Афонасова рассказал присутствовавшим ,как страдал от гибели генерала даже такой стойкий человек, как бывший наиб Шамиля Даба, который буквально рыдал у тела покойного. Даби, который  очень сносно говорил  на русском языке, начал глазами искать Афонасова, но того в укреплении не было: он еще вчера с отрядом выехал на Сунжу с вестью  о гибели генерала. Мезенцев, подойдя к Дабе ,прикрепил к его груди медаль, которую оскорбленный  Даба тут же сорвал.  « Я видел, как умирал мой отец, который так мечтал , но так и не смог вернуться в родной дом. Последними его словами  были – живите в мире с русскими, они сегодня сильнее нас, на все воля Всевышнего». Только желание исполнить его завещание заставили меня оказаться на этой стороне. Даже тогда, в смертный час моего отца, я не позволил себе такую слабость, как пустить слезу, неужели вы считаете меня столь низким, что я мог себе позволить пасть так низко, уподобившись женщине». Этими словами  Даби швырнул медаль в сторону.
Этот рассказ вам перескажет любой из потомков Шейха  Кати:  для  них дела и  память о своих предках священны , и рассказы о них передаются из поколения в поколение.
……Долгое время судьба была благосклонна к Н.П. Слепцову. Он выходил невредимым из самых жестоких схваток, нередко впереди своих сунженцев, с шашкой в руке атакуя неприятеля. Однако предчувствие близкой гибели, очевидно, появилось у генерала за полгода до очередного сражения в районе Гехов. 15 июня 1851 г., раненный пулей на левом берегу р. Гехи, он до конца боя не подавал вида   несмотря на мучительную боль, и только после боя потребовал к себе доктора.
Отряд Н.П. Слепцова в это время стоял лагерем на левом берегу р. Гехи, ожидая распоряжений. В начале декабря к Н.П. Слепцову начали являться горские лазутчики с донесениями, что  по распоряжению Шамиля  наиб Дуба с большим отрядом чеченцев при одной пушке идет в сторону лагеря с целью его атаковать. Всю ночь с 9 на 10 декабря генерал разрабатывал план предстоящего сражения.
В три часа дня неприятель открыл огонь из орудия, обнаружив свое присутствие. Генерал вскочил на коня и, увлекая за собой казаков, помчался в сторону противника. Атаковать их кавалерией было бессмысленно, и Н.П.Слепцов послал приказание пехоте быстрым маршем идти на помощь.
Вот как описал последнюю атаку генерала его ординарец Мартын Афонасов: « Когда Молыхин и я    подскакали к завалу, составленному из очень толстых деревьев, и вскочили на него, то заметилиперед собой шагах в десяти за очень старым и толстым чинаром притаившихся четырехчеченцев, из которых один, как сейчас помню, очень красивый, молодой, в черной черкеске с серебром, с белыми газырями и с чалмой на папахе, увидев нас стоящими на завале, смело сделал шаг в сторону от дерева и, быстро прицелившись в нас, выстрелил из винтовки; пуля пролетела под моей левой рукой, что заставило меня машинально повернуться влево, как бы за пулей, и увидеть ужасную картину поранения нашего общаго всеми обожаемого любимца, окончившагося его смертью.
Слепцов схватился за грудь  и Мелихов, бросившийся к нему, обхватил его сбоку рукою и стал поддерживать падающее тело.
Мелихов и Молыхин сняли его с коня, а я вытащил находившуюся у моего седла его собственную бурку, разложив ее на землю, и до прибытия врача он оставался в нее завернутым.
Осмотрев рану, доктор покачал головой, и на вопрос присутствовавшего на этом генерального штаба капитана А.Э. Циммермана: «Ну что, как рана?», неосторожно ответил довольно громко: «Смертельная».
Жуткая тишина стояла в большом военном лагере, обычно рокотавшем сотнями голосов. Только возле палатки сидел у костра милиционер чеченец Даби и громко, рыдая, приговаривал : « Ооо, Сипсо! Умер Сипсо! Потеряли мы своего начальника! Что мы теперь будем делать без Сипсо? Ой Сипсо, Сипсо! Зачем ты умер? Чья злая пуля нашла тебя? Разве можно убивать такого джигита? Плачьте, чеченцы и ингуши, о Сипсо! Плачьте, солдаты и казаки! Плачьте все в горах и здесь внизу. Плачь, Сунжа и Аргун! Плачь, сухая Геха, плачь, Терек! Кто нас поведет в бой?!» Так он повторял бесконечно, хватаясь за голову, раскачиваясь над огнем костра.
11 декабря, утром  войсковой старшина Предимиров с тремя сотнями казаков доставил тело погибшего командира в аул Ачхой. Здесь находился друг покойного подполковник С. П. Мезенцев, который взялся за организацию похорон. Гроб с телом генерала поставили на дроги с пышным балдахином, и траурная процессия в сопровождении полка двинулась в сторону станицы Сунженской. Рядом с дрогами шла любимая лошадь Н.П. Слепцова, покрытая черной попоной.
10 декабря 1851 года отряд Слепцова вступил в жаркое и вместе с тем блистательное сражение с неприятелем на правом берегу Гехи. При штурме Гехинского завала, находясь впереди лично им предводимой центральной колонны, генерал Слепцов был сражен пулею в грудь.
Горе было всеобщим. Вот как о нем вспоминали сами казаки: "Рыдал весь полк. Войсковой старшина с тремя сотнями повез тело в Ачхой, потом в станицу Ассинскую и далее в станицу Сунженскую, исполняя волю покойного "Желаю быть неразлучно с моими сунженцами".
В Ачхое тело героя было положено в гроб, обитый черным бархатом с серебром.
Жители станицы Ассинской вышли на полпути встречать тело погибшего генерала, основателя этой станицы. Шествие приближалось к Сунженской.
Трудно передать, что происходило. Женщины громко рыдали, по всей дороге расстилали платки и шали... Кругом стоял неописуемый стон. Станица, рыдая, укоряла полк, не сумевший сберечь жизнь дорогого батюшки".
Даби, один из сыновей Шайха Кати,  вместе с Исламом возглавлял в то время чеченскую милицию и по обоюдосторонним соглашениям  в задачу чеченской  милиции входило организация  переговоров с местным население., По свидетельствам  их современников , ни один милиционер не участвовал ни в бояхв сражениях против  Шамиля, а , наоборот, целыми и невредимыми выводили чеченцев из под линии огня. Промолчать  про то, как Даба «лил слезы и рыдал», значит оставить потомкам эту придуманную для художественной окраски рассказа нелепость как «имевшей месту быть», а о том что этого никогда небыло знаем не только мы, его потомки, но и  потомки бывших его сослуживцев. Согласимся с тем, что даже мы, сегодняшние чеченцы, неся  ни счем не сравнимые  утраты , не позволяем себе прилюдно расслябляться до слез.Тогдашние мужчины тем более не позволили бы себе такого, и как-то неловко(если не сказать большего), когда твоего предка, даже ради«художественной окраски» представляют таким расхлебанным. Нужно  только вдуматься:  «….Только возле палатки сидел у костра милиционер чеченец Даби и громко, рыдая, приговаривал……», ( можно подумать,что для него  свет с клином сошелся от погибели вообше постороннего человека- Авт.)
В 1805 г. В ауле Даут Мартан  родился  -Ислам Алдамов.  Дети: Элмарз-1838, Дака-1840.
Алдам Исламов - яркая личность своего времени, отчаянный и смелый человек, которому обязанности руководителя тейпа ч1инхой (Хьалхара стаг) передал сам Шейх Кати. Ислам был  старшиной аула Ниттах Къеж ( основанный отцом Ислама , Алдамом еще в середине 18-го века) наибом Шамиля. Долгое время был представителем Ахверды Магомы на территории от  нынешнего Ачхой-Мартановского района до Галашкинских аулов.  Авторитет Ислама среди населения был непререкаем. Первый раз Ислам поссорился с Ахверды Магомой, главным наибом  Шамиля Малой Чечни, когда тот приказал схватить и посадить в яму старейшину рода ч1инхой и родственника Ислама Шейха  Кату, несмотря на то, что в рядах наиба помимо Ислама находились и играли непоследнюю роль в стане Ахверды Магома  сыновья старого Кати -Маса и Даба(Даг1ча).
 После гибели Ахверды-Магомассора была забыта, но Ислам не мог терпеть жестокость шамилевского правления по отношению к чеченцам, и  вместе с тем с огромной неприязнью относился и к администрации царской армии и  к  их представителям.
В 1847 году  Ислам все же решается отойти от военных действий и перебраться в Шира-1ашху (Ачхой) к своим родственникам. Узнав об этом,  шамилевские наибы полностью разорили Ниттах-Къеж- село, где год с лишним проживали и семьи Баг1таран 1овди из разороннго аула Шовдан Шери и семьи Элси Бачи , Элахи Джовбетара из также разоренного аула Шилчахи.
Ислам все же переселяется в Ачхой, но перед этим  заявляет  представителям  военного укрепления, что ни он,  ни один из его родственников не будут сражаться против армии Шамиля. Представители укрепления дали свое согласие, но при этом поставили Исламу и свои условия, согласно которым Ислам продолжит начатую работу Шейхом  Кати ибудет вести с жителями окрестных аулов  мирные переговоры о переселении тех во  вновь создаваемое поселение на территории Ачхоя и Довт-Марты. Конечно, на такие условия Ислам согласился. Представители военного укрепления компенсировали все потеренное имущество Ислама, Кати  Даби,Баг1таран О1овди-Таьштмара, Элси Бачи и Элахи Джовбетара во время переселения в Ачхой, и по личной  просьбе Кати  Масы-сына Шейха Кати, который в то время был старшиной Ачхоя,  Ислам был назначен старшиной Ачхоя.
В 1850 году  Ислам возглавлял отряд милиции при сопровождения цесаревича Александра Николаевича, который  непосредственно  посетил  аул Ачхой.
Как рассказывали наши старики, Ислам находу схватил ребенка из рук стоявшей у входа в военное укрепление женщины, которой оказалась Зезой - матерью Керима, и приподнес его к наследнику. Александр Николаевич взял ребенка наруки и с каким то нечеловеческим испугом возвратил его обратно Исламу со словами: «От этого ребенка веет какой- то необычной силой». Ислам вернул ребенка бабушке. Им оказался Генардукъ, который впоследствии станет известным богословом Ачхой-Мартана.
В коце 19 века старшиной  аула Шира 1ашха (Ачхой),будет назначен  сын Ислама- Элмарз Исламов, который будет руководить селом более 15 лет.
В 1851 году  в дни гибели Слепцова,Ислам вместе с Кати Даби (Даг1ча) находился в лагере у Гехов. Цель присутствия Даби и Исламав лагере заключалась в недопушении беспредела русских солдат в чеченских селениях.
Донесение ген.-адъют. Воронцова о мерах склонения чеченцев к переселению на подвластную царскому правительству территорию.8 июля 1847 г.
По последним сведениям,  Шамиль от Внезапной возвратился со сборищем своим в Ведено. Говорят также, что Шамиль приказал всем жителям Чечни  в каждом семействе заготовить по четверти муки для довольствия сборищ его, время прибытия коих он не определил; сколько это справедливо — утвердить не могу.
Переселение жителей Малой Чечни на равнину близ возводимого укрепления еще не имеет надлежащего успеха. Хотя самого Шамиля нет в Малой Чечне, но наибы его Саадула, Атабай и Дуба  такое имеют влияние на народ, действуя страхом, что все наши миролюбивые меры остаются без желаемых последствий. Право, предоставленное наибам  грабить всех тех, кои желают переселяться, поставляет усилиям нашим преграду.
Сего дня явились ко мне 5 семейств жителей аула Натхой-Хежу(Ниттах къеж – Авт.)ив числе их старшина этого селения Ислам Алдумов (Ислам Алдамов –авт.). Они ушли к нам с одними только семействами. Хлеб их на корне  остался достоянием тамошних жителей, которые разграбили все их имущество. Алдумов, особенно обласканный мною, хотел привести с собою весь аул, но до этого не допустили наибы Саадула и Атабай и жители ближайших селений. Ислам Алдумов, исполнивший данное нам слово переселиться, совершенно разорился, равно четыре семейства, последовавшие его примеру. Алдумов  -почетный старшина, принадлежит к одной из известнейших фамилий в Малой Чечне( Ч1инхой- Авт), и по уверению шт.-кап. Кази Магомеда Дударова и казак-кичинского старшины прап. Але-Тухо, может примером своим содействовать успеху переселения других чеченцев, которые с удивлением узнали о побеге к нам Алдумова, пользующегося в местах своего жительства общею известностью и уважением. Поэтому я обратил особенное мое внимание, чтобы привлечь Алдумова в пользу нашу. За понесенные же им потери и 4 товарищами его(Кати Даби(Даг1ча), Баг1таран Овда (Таьштмар), Элахи Джобетар и  Элси Бачи Элбаздукъ – Авт.), столь же почетным людям, я бы полагал справедливым назначить вознаграждение по благоусмотрению в. с.
Работы укрепления идут успешно, здоровье войск хорошее, больных немного.
ЦГА. СО АССР, ф, 93, оп. 4, св. 4, л. 47—59. Копия.
Донесение ген.-адъют. Воронцову от казак-кичинского старшины прапорщика  Але-Тухо, 20 числа мая месяца 1847г.
……Следуя предписанию Вашему у меня состоялся значительный разговор  старшиной  селения Ачхой  Кати Маасом на предмет уговора последним Ислама Алдумова на переселения жителей Нитхой-Хежу и близлежащих аулов в Ачхой. В виду близкого родства Мааса с Исламом считаю ,что будет целесообразнее использовать Ачхойского старшину в деле переговоров с ним. Стало мне так же известно, что Саадула и Дуба, будучи из одного рода с Исламом Алдумовым, ставя преграду моим усилиям, настрого запретили ему на переселение, при этом пригрозив разорением. Без активного вмешательства Мааса и или же брата его Даби меры, принимаемые мною по уговору Ислама Алдумова останутся без желаемых последствий.