Глава - 9. Ход общеарабского процесса. Продолжение

             Объективно в ливийском обществе 60-х годов начиналась стадия формирования национального капитализма. Понятно, что это был капитализм ещё самых первоначальных форм, смешанный с докапиталистическими укладами прежнего общества, капитализм, складывающийся пока ещё преимущественно на основе торговли и самых мелких предприятий. Но процесс этот нарастал и соответствовал интересам всё большего числа частных собственников.
 
             В ливийском обществе, таким образом, соединились два объективных процесса, - зарождение капитализма и стремление к национальной независимости. Думаю, что можно, исходя из этого, предположить, что в этой стране и в этих обстоятельствах была бы уместной такая экономическая и политическая модель, которая бы положительно учитывала оба эти процесса: и не запирала бы капитализацию, и отстаивала дело национальной независимости.

     Возможно ли это? Конечно, здесь не обойтись без взятия в госсобственность ведущих отраслей (что касается нефти - так это совершенно однозначно). Очень вероятно, что будет необходима и госмонополия внешнеэкономических связей. Без этого независимость не обеспечить. Но запирать разворачивание национального приватного капитализма и бессмысленно и вредно.

     Опираясь на госсектор, на стимулирование национально-патриотической части буржуазии и подавление компрадорской, шаг за шагом развивать систему собственного многоотраслевого хозяйства, насколько это возможно улаживая интересы всех слоёв общества. Не противодействие объективным процессам, а содействие им дало бы поддержку значительной части общества.

      Нет, это совсем не представляет идеальную модель на все времена. С развитием капитализма будут нарастать и характерные его пороки, и классовый антагонизм, присущий капиталистическому обществу. Речь идёт лишь о первоначальной модели, способной обеспечить основу для развития национального хозяйства до необходимого количественного и качественного уровня. Затем, в зависимости от ситуации и политических целей, практическая политика может пойти и каким-то другим путём.
 
            Могут спросить: а почему при Октябрьской революции действовали не так? почему в революционной России приватный капитализм был отменён сравнительно быстро? Потому, что в Октябрьской революции были совсем другие обстоятельства: другая политическая сила у власти, другие цели, другой экономический уровень, другой классовый состав общества, другая (не связанная с национально-освободительной идеей) буржуазия, - и наконец, была внешнеполитическая ситуация, настоятельно потребовавшая форсированного укрепления (в том числе и в социально-классовой сфере). Приравнивать те обстоятельства к обстоятельствам ливийского общества 70-х годов никак нельзя. Такие вопросы решаются не по общей схеме, а в зависимости от конкретного состояния общества, и как представляется, Ливия того времени должна была учесть интересы нарождающегося национального капитализма.
 
             Каддафи, как известно, выбрал другой путь. Исходя из идей "исламского социализма", он объявил о недопустимости всякой эксплуатации, всякой частной собственности, склонной к найму, и поставил целью борьбу с приватной буржуазией.

     Вообще-то обычный "мелкобуржуазный социализм" не замахивается на частнособственнические отношения так радикально, он ставит главной своей целью лишь "справедливое распределение". Каддафи тоже не замахивался на мелкую буржуазию очень мелких семейных хозяйств, но всякие попытки расширения и частнособственнического укрупнения решительно пресекались, ибо капитализм считался злом, нарушающим нормы Корана. Такое радикальное отличие этого "мелкобуржуазного социализма" от обычного его вида объясняется именно предыдущим общинным устройством ливийского общества, рождающим настороженное отношение к новой классовой перегруппировке при развитии капитализма. Некоторые учёные по отношению к "мелкобуржуазному социализму" Каддафи добавляют слово "доклассовый", - "доклассовый социализм". Если правильно понимать смысл этого выражения здесь, то, вероятно, так говорить можно.
 

            К чему же приводило это чрезмерное огосударствление и подавление стремлений буржуазного развития?

     Во-первых, значительно сужалась база поддержки в обществе. Сначала, когда новая власть провозгласила дело национальной независимости и взятие природных богатств в собственные национальные руки, база поддержки была очень широка и сильна. Но антикапиталистическая борьба вызывала в более-менее значительных слоях недовольство, оппозицию, скрытое саботирование экономических мероприятий. В обычной, правильной социалистической революции подавление капиталистов, конечно тоже исключает эту часть общества из базы поддержки, но зато придаёт повышенную силу другой его части, - воодушевлённому качественному пролетариату. В ливийском же обществе такого пролетариата не было.

     Во-вторых, ставка только на госсектор не обеспечивала надлежащую эффективность хозяйства. Сказывались естественная неумелость государственного хозяйствования, нехватка умелых кадров, опыта и известные бюократические пороки.
 
            Нерентабельность многих государственных предприятий и целых отраслей и опасность товарных перебоев из-за этих внутренних причин перекрывалась за счёт экспорта огромных объёмов нефти и последующего импорта промышленных и продовольственных товаров. Это позволяло не только покрывать минусы, но и вдобавок улучшать социальную сферу. Однако расчитывать только на это было бы очень большой ошибкой, и ливийское руководство понимало это. Усилия ливийского руководства по созданию развитой многоотраслевой экономики, не зависящей только от экспортных нефтяных доходов, были очень велики. Но за всё время правления Каддафи этого достичь не удалось, - как по уже указанной внутренней причине (низкой эффективности чрезмерного госсектора), так и по причине жестокой экономической блокады со стороны империализма.


            Снижение в начале 80-х годов мировых цен на нефть больно ударило по ливийской экономике.

      Падение экспортных доходов привело к отрицательному платёжному балансу (в 1985 г. он был сведён с дефицитом в 1,5 млрд. долл.).  Вынужденно значительно уменьшился импорт. В бюджете внутреннего развития были сокращены средства по всем секторам экономики, при этом наиболее значительно в тяжёлой промышленности (на 20%), в сельском хозяйстве (на 21%), в нефте- и газодобывающей промышленности (на 40%). Было заморожено сооружение около 350 проектов. Власти вынуждены были сократить число иностранных специалистов вдвое, произошёл и массовый отток из страны иностранных рабочих.

      С 1984 г. Ливия попала в список должников на международном рынке. В середине 1984 года долг Ливии равнялся 12 млрд долл.,

     В 1983-1987 гг. заработная плата ливийцев фактически снизилась в среднем на 15-20%. Начался рост цен (в среднем на 14%-15% ежегодно). Постепенно стал обесцениваться ливийский динар. Ливия вдруг ощутила и недостаток средств, и недостаток товаров. Многие магазины просто закрыли.
 
     Народ стал роптать, оппозиция всё более поднимала голову, усилилось недовольство некоторых племенных верхушек (чтоб было понятней - что-то подобное межнациональным распрям в многонациональной стране), резко возросла активность исламских фундаменталистов, отвергающих каддафиевский централизм и подстрекаемых реакционными арабскими режимами.

             В этих условиях ливийское руководство в 80-х годах пошло на уступки частному сектору, отменило госмонополию на внешнеэкономические связи, шире обратилось к привлечению иностранных инвесторов и признало, что оторваться от приватного развития капитализма пока не получается.


                *  *  *

             Говоря о государственном хозяйствовании Каддафи, конечно, нельзя не рассмотреть вопрос о том, каким именно устройством государственной системы он осуществлял это хозяйствование и управление. Устройство это также основывалось на идеалах его "исламского социализма".

            Есть основания предполагать, - и многие исследователи это делают, - что на своеобразный джамахирийский эксперимент Каддафи повлияли наблюдаемые им отрицательности насеровского госаппарата. Отсутствие многопартийности в насеровской модели Каддафи оценивал положительно, но рост бюрократии и её скрытое сращивание с интересами приватной буржуазии (что привело к откату от курса Насера после его смерти) побудило Каддафи искать другую форму государственного устройства, - без политического плюрализма, но в то же время и с минимумом бюрократии. Но нельзя не видеть, что это - только один из побудительных мотивов; другим мотивом было мировоззрение докапиталистического, бедуинского, общинного уровня.

            Известно, что Каддафи очень увлекался анархистскими схемами устройства общественного управления, в частности переводами работ Кропоткина. С большим интересом он воспринял и некоторые положения известного произведения Ленина "Государство и революция", хоть и понял их в русле своего мировоззрения. Присущие ему взгляды отражали, так сказать, предыдущий уровень развития ливийского общества, отражали менталитет докапиталистической стадии. Нежелание стадии капиталистической, непризнавание её исторической неизбежности и вера в возможность миновать её, опираясь на предыдущие ценности, - вот базовые столпы такого мировоззрения.

     Каддафи провозглашал, что небюрократическое управление может быть достигнуть путём "непосредственной демократии", то есть не через известную представительскую парламентскую форму, а через прямое народовластие. Любой, хотя бы немного интересовавшийся каддафиевской Ливией, конечно, знает схему этого джамахирийского народовластия. Коротко говоря, население разных районов (всего около 400) правомочно по мере необходимости проводить собрания для обсуждения актуальных вопросов. Там же выбирают местный Народный Комитет, являющийся местным исполнительным органом. На общих собраниях представителей всех районов формируются Народные Комитеты более высокого уровня и Всенародный Конгресс, выполняющий функции правительства.

            Так и хочется сказать: "Какая замечательная схема!" И как она напоминает принципы организации правильной Советской Власти! Однако на деле всё обстоит не так однозначно. Схема схемой, но практическая политика обязана учитывать, по известной поговорке, не только то, что "гладко на бумаге", но ещё и те реальные "овраги", по которым придётся "ходить" в действительности.

     Джамахирийская схема слишком идеализировалась её создателем, как кстати, идеализируются и положения работы Ленина "Государство и революция" многими её поклонниками. В отличие от ливийского руководства Ленин сам ясно говорил об этом. В этой работе он указывал, что во-первых, речь идёт лишь об общетеоретическом выяснении судеб государства в революции; во-вторых, что для полноценного складывания такой схемы на практике нужна достаточная степень развития действительной социалистической революции с высоким уровнем соответствующих условий и что, следовательно, ввести в действие эту схему одним формальным провозглашением невозможно. И наконец, Ленин ясно представлял, что он исследует в этой работе лишь вопрос государственного механизма, а вопрос партийной власти, партийного руководства революцией, важное место партийной власти в схеме власти государственной - это уже совсем другой вопрос.

            Вспоминается открытое обвинительное письмо левой эсерки Спиридоновой, в котором она обвиняет большевиков в предательстве революции, в частности из-за "попрания принципов Советской Власти" - многочисленных случаев игнорирования воли народных крестьянских собраний и крайне насильственного навязывания им большевистских решений. Мелкобуржуазному сознанию эсеров, конечно, трудно понять, что кроме принципа самоуправления народа есть ещё и принцип обязательной партийности такого управления, что революционный народ может осуществлять самовластие только в русле курса революционных вождей. Только так.


            Возвращаясь к Ливии, мы должны сказать, что джамахирийская схема, какой бы красивой она ни была, не может не наталкиваться на различные особенности сложного ливийского общества, и хочется или не хочется ливийским вождям, но им придётся постоянно надзирать, подправлять, изменять решения этих самоуправляющих органов, и, следовательно, без соответствующих бюрократических органов всё равно не обойтись, пока реальное общество находится на такой низкой стадии развития. Особенно это касается не местных, частных вопросов, а больших, общегосударственных, а тем более - связанных с организацией экономики. А с неизбежным наличием бюрократии сохраняются и наиболее отрицательные её пороки - коррупция, казнокрадство, кумовство. Полностью погасить это невозможно.

     Многие исследователи отмечают, что работу Народных Комитетов часто искажали племенные интересы, что шейхи племён влияли на Народные Комитеты и собрания в свою пользу, что местничество и неразбериха немало вредили общей цели и дезорганизовывали государственную структуру, что несмотря на призывы к низам проявлять высокую государственную активность, она всё же проявлялась не так сильно, как хотелось бы.

     Практика показала (и Каддафи это увидел), что эту управляющую систему  надо пронизать скрепляющим и направляющим стержнем. Так были созданы так называемые "революционные комитеты" из подобранных преданных активистов, - органы пропаганды, надзора, принуждения.


            Не следует высокомерно пренебрегать этим интересным государственным экспериментом. Более того, - опыт работы этой джамахирийской системы нужно изучать и дальше, во всех положительных и отрицательных подробностях. Речь идёт только о том, что ограничиваться лишь верой в самостоятельное самоуправление масс, в их самодеятельную государственность - это идеалистическая иллюзия, свойственная, может быть, и искреннему, но политически наивному мелкобуржуазному менталитету. Государственной власти (до тех пор, пока ещё нужно государство) требуется централизующий диктаторский стержень, ясно и определённо ориентирующийся на идею, отвечающую интересам большей части общества на этом этапе, и на приверженные этой идее народные силы. Образно говоря, народная государственная власть должна быть лишь "мясом" на "скелете" власти партийной.

            Да, конечно, мы не можем требовать от вчерашнего бедуина научных марксистских знаний о правилах организации общественных процессов. Известные многочисленные обвинения Каддафи в волюнтаризме не совсем правильны; они не учитывают, что это зачастую только выглядело волюнтаризмом, непредсказуемыми метаниями, а на деле было искренними, мучительными поисками человека, вынужденного прокладывать свой путь через всевозможные пробы и ошибки.



               Главное дело политических лидеров в подобных общественных процессах - правильно понять центральную идею, которая дала бы достаточно массовую социальную опору, а затем правильно размежевать общество и правильно организовать борьбу внутри него. На этой основе и строится тот централизующий политический стержень, пронизывающий и направляющий общество, о котором шла речь раньше. На этой основе и складывается та опора, на которую опирается вождь.

     Ливийские руководители понимали необходимость политической централизации и держали в своих руках важные политические рычаги. Это не давало пёстрому ливийскому обществу впасть в полную "самодеятельную" анархию. Но к сожалению, на это понимание накладывались те идеи мелкобуржуазного общества (и даже не просто мелкобуржуазного, а ещё очень близкого к добуржуазному состоянию), по которым поляризация народа считалась чем-то отрицательным, вредным и во главу угла ставилось национальное и религиозное единство всех людей. Из-за этого ливийский вождь опирал свой централизм не то что не на класс (развитию капиталистической буржуазии он препятствовал, а пролетариат государственных предприятий был ещё неразвит), а даже не на какую-то устойчивую часть народа (народ был пёстр и поэтому переменчив). Ему приходилось в осуществлении своего властного централизма опираться на организованные группы в структуре общества, - на верное офицерство, на ту же бюрократию, на революционные комитеты, на знать лояльных племён. Чтобы сохранить эту опору, приходилось часто лавировать между группами и тасовать кадры.


                - - - -

             Исходя из сказанного, очень важно вдуматься в ту цель, которую ставили перед собой и насеровский Египет, и Алжир, и каддафиевская Ливия. Та ли это цель, которая соответствует актуальнейшим интересам большей части общества и, следовательно, может служить основой для создания массовой опоры и качественной организации внутреннего управления, или это - лишь плод личных амбиций вождей и потому обречённый упереться в некачественную государственную организацию?

     Цель этих лидеров, по-видимому, можно сформулировать так: построение национально независимой, достаточно развитой экономики с сильной социальной справедливостью. Как они сами формулировали её, - "арабский" ли, "исламский" ли социализм, - на это обращать внимание не будем, это идёт от особенностей их менталитета.

     Итак, цель их такова. Но соответствует ли она интересам большинства общества? И вообще, осуществима ли она?

     И вот тут-то, вероятно, и лежит корень их неудач. Национальная независимость, конечно, отвечает интересам большой части народа, и от создания развитой экономики мало кто откажется, - но уровень развития этих обществ требует капиталистического способа хозяйствования, и значит запирать капиталистическое хозяйствование нельзя: и останешься без жизнеспособного, естественного на данном этапе хозяйственного механизма, и создашь себе мощную и неискоренимую внутреннюю оппозицию. Время подлинного социализма ещё не пришло, и понимать это нужно.

     Если бы менталитет этих лидеров стоял на необходимой высоте, они должны были бы ясно сказать: наша цель - развитый национально независимый капитализм с возможно большей степенью социальной защиты народных низов. А если так, - то путь к этому только один: государственная собственность базовых отраслей; взаимовыгодное сочетание госсектора с приватным сектором; союз правящей партии с политическими организациями как лояльной приватной буржуазии, так и народных низов в едином Фронте с гегемонией правящей партии; бескомпромиссное размежевание общества на сторонников и противников этой цели и организация  внутренней борьбы с опорой на низовую массу.

     Непонимание этого достаточно ясно, несвобода от иллюзорных "социализма" и "общенационального единства" не даёт правильно сформулировать цель и правильно наметить путь к ней. Насеру, как известно, не удалось найти способ правильного, взаимовыгодного соединения госсектора с приватной буржуазией, Каддафи же прямо встал на путь подавления её. Дело создания политического Народного Фронта, надлежащего размежевания в обществе и организации опоры на широкие массы низов также было очень далёким от правильного исполнения. Не удивительно, что эти страны держались в большой степени лишь на харизме лидеров, на их волевом, "ручном" управлении, оказались (и в госсистеме Насера, и в каддафиевской "самоуправляемой" джамахирии) внутренне слабы и не смогли предотвратить победу противостоящих им внутренних и внешних сил.


            Но положительный и отрицательный опыт этого процесса исторически не растратился и, как показала дальнейшая история, был учтён другими лидерами и другими обществами. Дело формулирования правильной цели, дело организации системы, более устойчивой, более соответствующей этой цели, гораздо успешней осуществлялось в Сирии Хафеза Асада и в исламской революции Ирана.



   (mvm88mvm@mail.ru)