прима и батут

Моя история называется -
" Прима и Батут "

Две несопоставимости , сюрреалистичные настолько, что сравнимы лишь с плывущими по стене часами Сальвадора Дали, или отрезанным ухом Ван Гога.
Но корни этой забавной истории ведут вовсе не в Испанию и даже не в Голландию, где жили  великие художники,
а в большой украинский, тогда ещё советский, город под названием Харьков.
В те далёкие годы, когда я училась в Университете Искусств на актёрском отделении, когда идеологически настроенные школьники щеголяли друг перед другом очень выглаженной и очень одинаковой школьной формой , неотъемлемой частью которой были накрахмаленные воротнички и пионерские галстуки.
Итак - "Прима и батут" - одна из самых забавных историй , произошедших в действительности. В основе её была месть.   Да, да, именно месть
а никакой-нибудь там  Вангоговский  сюрреализм.


Самая центральная улица города - Сумская . Её и по сей день украшают
исторические и архитектурные ценности,  мирно соседствующие с дорогими ресторанами  и изысканными Бутиками. Именно по этой улице неторопливо дефилируют первые красавицы города , гордо демонстрируя перед окружающим и друг перед другом свою просто "нереально-неземную" красоту , и стильный прикид.
Венец архитектурного творения   - стоит в самом центре улицы
- Харьковский центральный оперный театр.
В нем то и произошла эта забавная история. В году эдак - так .... не будем уточнять . В общем я тоже в то время еще щеголяла на улице Сумской, в клане первых красоток и в перерывах между лекциями наслаждалась божественным вкусом знаменитых харьковских вареников с капустой и грибами.
Вот за поеданием тех самых вареников ,
одним из моих театральных знакомых, была и рассказана эта забавная история.
Кстати, мастерски их умеют готовить только в кафешке  неподалёку от Оперы.


Ну а какая же опера бывает без примы?
Вот и наша была не исключением, этакая гордость харьковского искусства. Меццо сопрано нашей примы было спрятано под увесистыми формами. В промежутках от дивного пения это пухленькое "меццо"  докучало всем окружающим  своим несносным характером.
И если бы бесконечные интриги, истерики  и претензии примы могли производить энергию, то Газпром наверное давно бы обанкротился. 
Интриги нужны были приме, как птице крылья , велосипеду педаль , алкоголику пиво. Лютый бравур чувств пухлого меццо , порождал не менее лютую ненависть. Особенно среди осветителей, и помощников декораторов , так как на рабочих прима отрывалась особенно.  Они для нее просто не существовали как класс. Их не удостаивали ни приветствием ни прощанием. Во время репетиций , прожигая  насквозь очередного декоратора взглядом феодала, которому не повинуется его чернокожий слуга, выставлялся список претензий. И не дай Бог стоило кому то из них только попробовать, только подумать сделать что то не так - последствия были незамедлительны. Одному из  таких молодых осветителей, "посчастливилось"
больше остальных. Он осмелился вступить с меццо в спор и сказал... Вообщем сказал всё то, что хотели сказать все сотрудники  театра на протяжении многих лет. Осветителя конечно же уволили . Но его "прощальный подарок" запомнился приме надолго.
В осеннем сезоне шла опера " Аида " 
Гордость  театра. На нее приглашали всех самых чинно-пузатых директоров заводов и партийных руководителей. Они важно сидели на первых рядах со своими чопорными супругами. Все шло как обычно , это была последняя опера, в которой работал уже уволенный осветитель сцены.
Когда Аида в финальной сцене должна была броситься с бутафорской скалы , со своей знаменитой арией, в место, куда она приземлялась после падения ей заботливо подкладывали мат. Но в тот злополучный день мат был поменян на...батут. Ничего не подозревающая прима, допевая арию прыгнула " не в бездну небытия" , а подождала и продолжала воскресать из мертвых снова и снова. В процессе  нелепых прыжков на батуте задралось её платье, открывая в невыгодном ракурсе далеко не стройные ляжки. А наполовину сползший парик придавал ей ещё большую комичность . Вскоре зал вместо аплодисментов разразился громким хохотом. Смеялись все и зрители, и режиссер и пузатые начальники с их чопорными жёнами. Смеялся  до слёз уволенный осветитель. Вместо последней финальной ноты которую всегда так мастерки  пела прима, упиваясь своим талантом, до зрителей доносились лишь отрывистые курьезные звуки , пухлого перепуганного " нечто " .


Copyright : Alina Goncharenko
23.9.2015