Вперёд!

Плакала Саша, как лес вырубали,
Ей и теперь его жалко до слёз.
Сколько тут было кудрявых берёз!

Н. А. Некрасов
«Саша»

Середина лета.

Маленький российский провинциальный городок.

Площадь перед автостанцией – небольшим белёным домиком с пронзительно-синей режущей взгляд крышей.

Перед зданием – клумба с яркими розовыми и белыми воздушно-лёгкими, похожими на экзотических порхающих бабочек петуниями, которые торчат из хорошо утрамбованного дождями и высушенного солнцем и ветром, покрытого непробиваемой коркой чернозёма.

Рядом с клумбой три толстых пня, оставшихся от спиленных несколько лет назад деревьев.

Времена, как это с ними обычно водится, в диаметральном порядке поменялись: когда-то деревья в городке повсюду сажали, теперь спиливают. Аргументы для сего вандализма супержелезные: вот будет ураган – деревья сразу упадут прямо на дом или, того хуже, его находящаяся в тени крыша вдруг вздумает сгнить. Ураганы здесь редкие гости, много лет ничто никуда не падало, а нежно оберегаемая ультрамариновая крыша даже не подавала признаков гниения, но теперь паника подвигла всех к необходимости пилить-пилить и ещё раз, рук не покладая, отчаянно пилить.

Новых деревьев взамен никто не сажает – зачем создавать проблемы?

Высохшие толстые пни хороши и крепки, ничто не показывает признаков ветхости и болезней, то есть видно, что деревья могли ещё расти и расти, давая спасительную тень или защиту от дождя.

Возле многострадальных пней стоят три скамейки. Когда-то в летний зной на них можно было спрятаться от жестокого солнцепёка. Теперь же усталой спасённой от древопадения публике только и остаётся сидеть под палящим солнцем.

Светило жжёт и печёт так, что лучи его отражаются от асфальта, как от зеркала.

Вся площадь так и пышет нестерпимым жаром.

В целом она напоминает хорошо раскалённую сковородку, саму по себе излучающую обжигающую энергию.

Внутри домика в зале с двумя зарешёченными кассовыми окошечками сидят на скамейках ожидающие своих рейсов пассажиры. Но воздух здесь, как в настоящей парилке, и неизвестно, где лучше находиться – на улице или в таком помещении-душегубке. Потные измученные люди, выбравшие для себя пытку «сауной», изнемогают от духоты.

Те, кто предпочёл пытку солнцем, устроились на улице – на скамейках.

Часть пассажиров прячется за домом в тени стены. Но эти «счастливчики» вынуждены наслаждаться стоя. Рядом с ними прямо на земле лежат их плотно набитые тяжёлые сумки.

Среди публики – в основном женщины, выбравшиеся в районный город из ближайших деревень за покупками на воскресную ярмарку.

Рядом со зданием автовокзала на специальной площадке в ожидании стоящего неподалёку автобуса собралась немалых размеров группа пассажиров ближайшего рейса.

Они толпятся на самом солнцепёке и с нетерпением смотрят на шофёра. В глазах у всех читается одна мысль: когда же наконец тот соизволит подъехать. Но детина сидит на своём месте за рулём и не обращает внимания на изнемогающих от жары людей. До рейса ещё пятнадцать минут, и он никому ничем не обязан. Пусть пассажиры побудут на солнышке, подождут, ничего страшного, никуда не денутся. А ему надо отдохнуть.

Но вот проходят положенные пятнадцать минут, и автобус подъезжает к площадке.

Толпа оживляется. Зрительно кажется, что она утягивается и внутренне мобилизуется.

Впереди пожилых пассажирок стоят две девушки, худенькие и субтильные, явно не местные.

Двери подъехавшего автобуса открываются как раз перед ними.

– Ой, как хорошо! – говорит одна другой.

Но та не успевает высказать ответной радости по поводу того, что судьба подарила им шанс первыми войти в салон.

Потому что сразу перед барышнями вдруг вырастает женская фигура – мощная потная спина, а чуть пониже – дважды выпуклая внушительная филейная часть, заполняющая почти весь дверной проём. Огромная женщина активно и напористо лезет вперёд по ступеням, волоча в обеих руках увесистые наполненные до отвала сумки. Пассажирка одной большущей загорелой, усыпанной мелкими рыжими веснушками рукой хватается за поручень и подтягивает всё своё грузное тело вверх, тяжело затаскивая одну тяжёлую неповоротливую ногу за другой на ступеньки.

Девушки вздыхают и уже собираются последовать за ней, но перед ними с другой стороны откуда-то возникает ещё одна бой-баба, орудующая локтями, всеми частями тела и сумками. Она тоже легко и очень органично оттесняет тоненькие и худенькие фигурки, стоящие у неё на пути, и карабкается вверх по ступеням.

Девушки не ввязываются в бой и опасливо пропускают конкуренток вперёд, даже не пытаясь следовать за настойчивыми пассажирками, думая о том, что после них-то наконец смогут войти в автобус.

Но перед их наивными глазами неизвестно откуда вырастает женщина с двумя детьми – худенькими светловолосыми лет семи-восьми мальчиком и девочкой, которые, как послушные хвостики, следуют за мамашей. Разумеется, девушки благовоспитанно и с пониманием пропускают и их.

Вслед за детьми перед девушками слева втискивается бескомпромиссная энергичная нагруженная пудовой поклажей потная тётка, которую те опять интеллигентно пропускают, даже не пытаясь конкурировать.

Справа выдвигается такая же непримиримая и прямолинейная в своей целеустремлённости женщина с мокрыми от пота зализанными в пучок-косу волосами.

И после неё барышням не удаётся сделать ни шагу вперёд.

Потому что автобус энергично штурмует решительная сухощавая старушка, которую девушки тоже воспитанно пропускают – «старикам везде у нас почёт».

Незадачливых молодых пассажирок толкают и отодвигают в сторону, как мешающееся на пути препятствие. И те с недоумением наблюдают за напористыми распаренными локтями, руками, плечами, бёдрами, спинами и ногами, которые по очереди появляются и маячат перед ними, с разной силой отталкивая, отстраняя и оттесняя от дверей.

Пассажиры надавливают, пихаются и лезут-лезут-лезут вперёд и вверх. На их лицах нет ни злобы, ни раздражения, ни ожесточения, а есть только тупая озабоченность. Процесс кажется им привычным и почти рутинным. Их фигуры последовательно продвигаются к поставленной цели. Всё происходит почти безмолвно.

Только один раз девушки слышат комментарий.

– Чего встала-то? Пусти! – весёлым голосом бросает одной из них сухопарый средних лет мужчина с большой коробкой в руках.

Он быстро и легко взбирается на ступеньку и оттуда объясняет самому себе:

– И-и-и, москви-и-и-чки!

Барышни с недоумением смотрят на его тёмно-бордовую не по сезону наглухо застёгнутую рубашку с длинными рукавами и белую хлопчатобумажную кепку.

Оказавшиеся в салоне пронырливые и ловкие счастливцы покупают билеты у шофёра и занимают места. В результате автобус заполняется по самое нЕкуда.

Незадачливые девушки вскоре обнаруживают себя далеко от дверей, на самом краю не поместившейся в салон толпы.

Автобус переполнен. Забиты даже ступени.

– Степановна, ты бы подобрала свои телеса, что ль! – слышится задорный зычный мужской голос. – А то я не помещуся!

– Следующим поедешь! – отвечает ему Степановна.

Но мужчина подталкивает и надавливает на свою односельчанку, в результате чего вскоре оказывается на нижней ступеньке, довольный и улыбающийся.

Мокрые пассажиры плотно утрамбованы.

Сидящие удовлетворённо смотрят в окна, кто-то даже ест неизвестно как уцелевшее в посадочной давке мороженое. Стоящие в салоне терпеливо ждут. Всем им повезло – они скоро поедут.

Оставшиеся за заветными дверьми неудачники поочерёдно вздыхают – следующий автобус отправляется через два часа.

«Задвинутые» девушки, смеясь над собственными неприспособленностью, непрактичностью и нерасторопностью, дивясь местным нравам, осознают своё волшебное перемещение от дверей в самый хвост толпы и смотрят друг на друга.

Двери с вымученным отчаянным скрипом закрываются, автобус фыркает, дёргается и наконец едет. Вскоре он поворачивает за автовокзал и скрывается из раздосадованных глаз тех, кто не смог взять его штурмом.

Удачливые и пронырливые попутчики, сидящие в салоне, тупо и нелюбопытно смотрят в окна на пыльную придорожную траву, красную кирпичную водонапорную башню, на покосившийся деревянный серебристо-серый сарай с выкрашенной в белый цвет дверью и на сидящую возле него рыжую худую дворняжку с жалкими усталыми глазами.

Толпа не знающих, чем занять себя в ближайшие два часа людей, вяло рассасывается. Кто-то бредёт по магазинам, кто-то направляется к зданию автостанции – в «сауну», кто-то – на раскалённую скамейку, кто-то – в тенёк за стену, кто-то находит приют под растущими не так далеко от места событий высокими кустами сирени с пыльными листьями. Девушки идут через площадь покупать мороженое.

А на площадке начинает собираться толпа пассажиров, которые нетерпеливо поглядывают в сторону очередного пустого автобуса – их рейс через двадцать минут.

(«Конференция», Рига, 2015.)