Таежный ветер больших перемен

Лучкова Людмила
               
          
    Отдаю дань памяти  моим сибирикам: Вагиным и Бояршиным. Моему отцу, Виктору Серапионовичу, строителю Кузнецстроя.            
    
Оглавление
Книга  Глава  Глава  Глава  Глава  Глава  Глава  Глава  Глава  Глава  Глава  Глава  Глава  Глава  Глава  Глава Книга  Глава  Глава  Глава  Глава  Глава  Глава  Глава  Глава  Глава  Глава  Глава
Книга 1

Глава 1

     Только-только первые проблески зари стали появляться  на небосклоне, говоря о том, что ночь начинает постепенно  уступать свои права нарождающемуся дню.   Все живое находилось еще в состоянии глубокого сна. Поэтому стояла такая тишина, что слышно было, как звенит окружающий воздух, он был таким густым и плотным из-за речки, над которой  клубился белесый туман, он растекался на прилегающий к ней широкий луг.  Казалось, что еще долго никто и ничто  не сможет  нарушить эту сонную тишину.   Но, что это?  Вдруг где-то в селе скрипнула дверь и на околице села появилась тоненькая фигурка девушки. Она, поежилась толи от холода, толи с просонья, а может от страха.    Кто ее знает? Что-то или кто-то заставил ее встать, когда все живое еще находилось в состоянии  глубокого сна, да и она сама еще как следует не отошла от сна.   Утро  было довольно прохладным. На ней была красивая вязаная шаль, в которую она куталась. Она внимательно осмотрела все вокруг,  словно боялась, что кто-нибудь увидит ее. Убедившись в том, что никого нет. Она быстрым шагом направилась в сторону березки, которая одиноко росла на лугу. Не успела она подойти к дереву, как оказалась в объятиях  высокого широкоплечего парня.
 - Любонька моя, ты вся дрожишь, замерзла, я сщас согрею тобя?- Стал говорить ей парень.
Он  крепко прижал ее к себе, пытаясь согреть своим телом.
 – Че случилась? Почему ты такую рань назначила мне свидание? Я боялся проспать и поэтому сегодня всю ночь провел без сна.
Девушка еще теснее прижалась к груди парня, точно пыталась слиться с ним.
- Лешенька, если бы ты знал, как я тобя люблю!- Взволновано заговорила девушка.
Вдруг из ее глаз  закапали слезы. Парень растеряно посмотрел на нее.
- Любонька моя, че тобя расстроило так?
  Стал он ее успокаивать.
- Буде тобе, Полюшка! Не плачь! Рассказывай, че заставило тобя встать в такую рань? Чей-то случилось? Почему ты плачешь?
Он стал ее лицо осыпать поцелуями. Поцелуи парня успокоили ее, она перестала плакать, и взволновано стала рассказывать.
- Лешенька, любовь моя! Как мне не плакать, как вчера меня засватали за сына атамана Степку. Не надо нам больше видеться. Я тапереча, чужая невеста, ежели нас, увидят вместе, то не сдобровать нам. Меня запрут дома до свадьбы, а тобя изобьют. Как пить дать изобьют! Ты знаешь, какого сурового нрава наш атаман. Как я буду с ним жить, с энтим Степаном? Ведь он мне совершенно не люб. Как я плакала и умоляла батюшку, чебы не отдавали меня замуж за Степку. Он такой  себялюб и развратник,  но разве он меня послушал? Нет - не послушал. Они с атаманом давние друзья, видно давно сговорились породниться.
Девушка опять стала всхлипывать. Вдруг она освободилась из объятий любимого, стала всматриваться в  лицо  парня, стараясь прочитать его мысли.
- Лешенька!- Стала она ему говорить, - как мне жить без тобя? Ведь мне кроме тобя нихто не нужон. Почему ты не посватался, не прислал сватов, разве я тобе не люба? Глядишь, батюшка и отдал бы меня за тобя.
Полина приподнялась на носочках, чтобы  получше заглянуть в глаза любимого. Тот почему-то молча, смотрел на девушку, тогда Поля, не дожидаясь от него ответа, продолжила:
 - Лешенька, любимый, давай убежим? Россия большая, глядишь, и нам где-то найдется место для проживания. Руки ноги есть, будем трудиться. Люди ведь везде живут.
Алексей опустил глаза, по его лицу пошли красные пятна. Наконец, он промолвил.
- Поля, энто может и хорошо, че тобя засватали за Степку?
Девушка перебила парня. – Как энто хорошо? – Возмутилась она,- ты че рад, че меня засватали за Степку? Ну- ка - отвечай!
Она топнула ногой. Алексей не обратил никакого внимания на ее топанье, он весь как-то ушел в себя. Было видно, как какая-то борьба происходит внутри его. Наконец, он пришел к какому-то важному для себя решению.
 - Поготь, не перебивай меня! Одно дело встречаться, миловаться, а другое дело жениться.  Женитьба на всю жизнь. Мне тоже есть, че тобе сказать.
Поля встрепенулась и  с надеждой посмотрела на Алексея.
-  Я хотел тобе сказать, че я женюсь! Через неделю у меня свадьба.
Девушка от удивления открыла рот, такой новости от любимого она никак не ожидала. Она сразу даже как-то не поняла. – Какая может быть свадьба в страдную пору? – С удивлением спросила она его.
Сказала она это машинально, а потом спохватилась, до нее, наконец, дошло, что ее любимый женится, а самое главное женится, но не на ней, а на ком-то другом.
- Свадьба! – Удивленно проговорила она, - ты сказал у тобя свадьба? Мне не послышалось? Ты женишься?- Алексей утвердительно кивнул головой.
 - Как же наша любовь? Ты же клялся мне, че любишь меня или ты обманывал?
Алексей отвернул от нее свое лицо. – Нет! Ты не отворачивайся, посмотри мне в глаза. – Девушка старалась увидеть глаза парня, понять: правду он ей говорит или шутит. Глаза Алексея ей все сказали.
- Выходит, врал, раз прячешь свои глаза? Какой ты все-таки гад!
Она стала своими кулачками бить в его широкую грудь.
- Так ты все энто время обманывал меня? Какая я было дур-ра! Я верила тобе, а ты мне врал! Я тобя ненавижу!
С болью в голосе стала она ему выговаривать, продолжая его колотить в грудь. Он схватил руки девушки.
- Хватит меня колотить. Твой отец никогда не согласился бы отдать тобя мне в жены, а мне надо как-то жить. Надоело от всех зависеть. Я хочу свободы, хочу быть хозяином. Какой я хозяин в доме отца, где еще пять братьев живет.
Полина не хотела его слушать, она продолжала выкрикивать.
- Ты обманщик! Ты предал меня и мою любовь!
- Поля послушай меня, - пытался он ей что-то объяснить, - я вынужден жениться на хромоножке. Она из соседнего села.  У них большое хозяйство, а мужиков в семье нет. Я пойду к ним в примаки, зато буду сам себе хозяин. Не буду зависеть от отца и братьев.  А любовь –  дело наживное. Одной любовью сыт не будешь. Женись я на тобе: куды бы я тобя привел? В дом, где полно народу. И кака у нас была бы жизнь? Нет Поля, на меня ты не обижайся. Живи со Степкой. Вон у них какой огромный дом, в два этажа, каменный, построенный на века, да и хозяйство у них богатое. Со временем привыкнешь к нему. Все так женятся и выходят замуж. Ты, че пойдешь против воли родителя? Конечно, не пойдешь, а не то, тобя проклянут. Разные у нас с тобой оказались судьбы, а любить – я люблю токо тобя. Я тобя николи не обманывал, зря ты меня обзываешь обманщиком. Тем боле ты уже засватана за другого. Ты думаешь, мне не больно знать, че ты таперяча принадлежать будешь Степке.  У меня так сердце болит, мочи моей нету.
Поля презрительно посмотрела на него.
- Я ведь тобе предложила бежать со мною, но  для тобя важнее любви богатство. Желаю тобе счастья с твоей хромоножкой. Токо я сомневаюсь, че ты станешь тама хозяином. Я знаю тую семью, там теща молодая, знает себе цену, кабы она сама не нашла себе хозяина, а дочь никакой роли не играет. Затюканая она у нее.
Она отвернулась от парня и побежала в село. Он, что-то пытался кричать ей в след,  но она его уже не слышала.  Ей было уже не до него.
- Ну и пусть бежит, -подумал Алексей, но эти слова нисколько не успокоили его. Ему было муторно, какая-то тяжесть охватила его грудь, ему стало тяжело дышать.
- Может мне надо было согласиться с Полюшкой и бежать вместе с ней?
 Он тут же отмахнулся от этой мысли. Богатое подворье будущей невесты затмило все.  Он давно мечтал быть единовластным хозяином. Он давно об этом думал, как будет хозяйничать сам, как ему будут завидовать братья.
- Ниче! - Решил он, - как-нибудь обойдусь без энтой любви. Любовью сыт не будешь, - еще раз он успокоил себя.
Поля тем временем старалась убежать подальше от Лешки.
  - Какая я глупая! – Корила она  себя всю дорогу, глотая слезы.
 – Думала, че он любит меня и ради меня пойдет на все, как же пойдет? Ему застило глаза богатство, он ради него готов жениться на ком угодно. Может энто и хорошо, че Лешка женится? Мне легче будет смириться со своей судьбой. Как все-таки трудно связать свою жизнь с человеком, которого не любишь, но идти против воли родителей, я не могу, да и нихто мне энто не позволит.
 Полина была права: так было всегда, спокон веку родители решали судьбы своих детей. Очень редко взрослые дети восставали против воли родителей.
Слезы опять закапали из ее глаз. Она тяжело вздохнула:
- Сколько всего свалилась на меня. Еще вчера утром я была самым счастливым человеком. Считала, че меня любит самый красивый казак в селе, все девчата завидовали мне, а сегодня мне так тяжко на душе, че жить не хочется. Взять и броситься в омут, - но она тут же отбросила эту мысль, - нет, Лешенька назло тобе буду жить и радоваться жизни.
Вот и дом. Она тихонько вошла в сени, а затем в горницу. Она как была одета, так и юркнула под одеяло и вовремя. Встал отец и стал всех будить.
- Вставайте сони! Летний день - год кормит. Пора за работу. Мать, распределяй обязанности. Я пойду, подготовлю лошадей к работе.
Отец вышел. Обязанности в семье давно были распределены, все знали: кто, чем будет заниматься. В крестьянстве все члены семьи  работали: от мала до велика. Отец с весны до поздней осени работал в поле с двумя наемными работниками. Семья была большая. Беда была в том, что в семье рождались одни девочки. Казалось, какие из них работники в поле? Но и им тоже хватало там работы.
 Сено сгребать и собирать в стога, вязать снопы, зерно лопатить, чтобы не загорелось. Хватало им работы и дома. Семья имела большое хозяйство: две коровы и стельную телку, которая была предназначена   Полине, как ее приданое, три лошади. Две рабочие, и боевой конь для сборов и защиты Отечества. Его хозяин лелеял, как своего самого дорогого друга. Он и был его другом, сколько раз конь спасал ему жизнь.
  В хозяйстве были  телята, жеребята, овцы, козы, свиньи, гуси, утки и куры.  Еще была пасека. За всем этим надо было ухаживать. Рабочих рук не хватало:  вот и приходилось отцу нанимать работников со стороны. Появился в семье и долгожданный  наследник,  ему было всего 10 лет, звали его Игнат. Старшей Поле через месяц должно исполниться 18 лет, самое время играть свадьбу. Уйдет из семьи главная работница, но так уж повелось спокон веку, что дочери выходят замуж и покидают родительский дом. В семье останутся еще три дочери: Евдокия, Ульяна и Татьяна – они и должны заменить старшую сестру в домашних делах.
Утро в семье Поливаных начиналось с пяти часов. Детям очень не хотелось вставать такую рань, но разлеживаться им никто не разрешал, в крестьянстве, каждая пара рук была важна.   Отец, Кузьма Александрович, занимался лошадьми, готовил их для полевых работ,  своего любимца Вихря, стреноживал и выгонял пастись на луг, где за ним присматривал его сын Игнат. Иногда и Вихрю приходилось выполнять тяжелую работу в поле, тот ее выполнял с большой неохотой, подчинялся только ласковым уговорам хозяина. Полина и мать, Матрена Семеновна, шли доить коров, коз и овец, после дойки отгоняли их в стадо. Средние дочери готовили завтрак и обед, а младшая Татьяна после завтрака, отправлялась пасти на луг  гусей и уток.
 Только зимой распорядок несколько менялся. Семья рано ложилась спать и вставала  часов в семь, а то и позже. Все зависело от того, когда начинались занятия в школе. Все дети учились в церковно-приходской школе, на этом их обучение оканчивалось. Им достаточно было уметь: читать, писать, считать. Зимой женщины надолго оставались одни, как и у всех в селе, у Поливаных было зимовье в тайге. Кузьма Александрович был заядлым охотником, бил пушного зверя. Тайга, как и поле, кормила казаков. Летом - грибы и ягоды, осенью шли в кедрач – шишковать, а зимой не только били пушного зверя, но и кабана и рябчика. Делалось все строго по разрешению атамана, нарушителей атаман прилюдно на площади наказывал.  Лес без надобности не валили, только тогда, когда надо было поставить новую избу или подремонтировать старую. На дрова шел сухостой и валежник.
Это утро мало чем отличалось от других, только, пожалуй, тем, что все кроме Игната должны были идти работать в поле. Конец августа, налились колосья зерновых спелостью, еще немного и зерно начнет осыпаться. Надо было срочно убирать урожай. Уборка зерновых тяжкий труд, но очень важный. В народе говорят:  хлеб всему голова. Зерно –  не только хлеб, но и корм для животных, которых в семье Поливаных предостаточно, это – деньги, для хозяйских нужд. В страдную пору каждая минута была дорога, поэтому  семья за столом долго не засиживалась,  быстро позавтракала и в поле.
Еще утром Кузьма Александрович пригнал с луга лошадей, где они паслись под присмотром сына Игната. Каждый вечер он с такими же, как он мальчишками отправлялся в ночное – пасти лошадей. По пути домой Игнат взахлеб рассказывал отцу, как они провели ночь на лугу.
- Мы, с пацанами, - говорил он, - все ночь жгли костер, чтобы было не так страшно. Жарили на костре хлеб, а золе пекли картошку.  Наелись до отвала, а вкуснятина  какая – ты даже не представляешь. С нами всю ночь был дед Севастьян. Правда, он закутался в тулуп и всю ночь проспал. Пап, да вон он, тобя поджидает. Счас начнет с тобой всякие разговоры вести, а ты сам говорил, че у нас полно всяких дел. Мальчику очень не хотелось, чтобы кто-то отвлекал отца. Ему самому страсть, как хотелось пообщаться с отцом.
   Дед Севастьян увидел Кузьму Александровича, обрадовался. – Слава тобе Господи, че позволил встретить добрую душу. С Кузьмой можно хоть поговорить. Дома ведь до меня никому нет никакого дела. Все с самого утра разбегаются по делам, остается бабка да внуки. О чем с ними можно поговорить? Да не о чем. Ох, старость не радость, да тут еще ноги подводят, болят мочи нет, - так рассуждал дед, увидев Кузьму Александровича.
Он, опираясь на палку, стоял и ждал, когда Кузьма поровняется с ним.   Кузьма Александрович уважал старого казака. Он снял с головы свою фуражку, здороваясь, поклонился старому казаку.  Дед Севастьян сразу с ним завел разговор. Ему  очень хотелось с ним поделиться своими мыслями.  Он и не надеялся сегодня встретить Кузьму, обычно с ночного коней пригонял его парнишка, а тут такая удача: за лошадьми пришел сам Кузьма. Он сразу обратился к нему, понимая, что Кузьме не до разговоров, началась страдная пора, но уж очень хотелось кое-что у него спросить, а самое главное узнать его мнение по вопросам, которые уже давно мучили деда Севастьяна.
- Кузьма! Ты вот скажи мне, уже идет 1906 год, подавили восстание в Москве али нет? Чей-то я не слыхал, чебы гнали энтих бастующих к нам в Сибирь. Неужто до сих пор все бастуют. Власть, че в бессилии расписалась? Как ты думаешь?
- Че я тобе могу сказать Севастьян Афанасьевич. Мне счас не до бунта в Москве. У меня на носу уборочная страда. У меня голова занята насущными делами, как бы без потерь убрать урожай. Я вот одного не могу понять, че людям делать нече, че они смуту наводят. Вот нам казакам, есть время на всякую там смуту?  Я тобе прямо скажу – нет у нас такого времени. Нам работать надо.
Дед почесал затылок. – Ты Кузьма прав - нет у нас времени на энти безобразия.
- Севастьян Афанасьевич! Ты уж извини меня. Я понимаю, тобе поговорить хочется, но у меня работа стоит. Гони сынок лошадей, – обратился он к сыну.- а ты дед, прощевай.  Хлеб ждать не любит, зерно осыпаться начнет. Так я пошел.
Они раскланялись, и каждый пошел своей дорогой. Дома Кузьма Александрович  запряг сначала рабочих лошадей, погрузил на телегу жатку и отправил рабочих в поле жать пшеницу. Затем запряг своего любимца Вихря, который с осуждением смотрел на своего хозяина. В его взгляде было столько укора, что Кузьма Александрович даже смутился.  Его взгляд,  как бы говорил хозяину: – Что ты делаешь хозяин? Разве эта работа для меня? Я ведь достоин лучшей участи, кто будет тебя спасать на поле брани? Конечно, я. Мы ведь с тобой боевые товарищи.
Кузьма Александрович погладил своего любимца, дал ему морковку. –  На дружище полакомись! Ты,  прости меня, но нам без твоей помощи не обойтись.  Время такое наступило: надо срочно убрать урожай, благо погода не подкачала.
Действительно стояла теплая солнечная погода. Такая погода настоящий подарок Господа Бога  для крестьянина, поэтому все в селе спешили быстро без потерь убрать урожай, тем более сам Господь помогал им в этом.
На телегу к Вихрю уселось все семейство Поливаных. Конь оправдывал свое название, сразу рванул с места и понесся по дороге. Он обгонял все повозки, которые попадались им на пути. Он всем своим видом  говорил: - Куда вам тягаться со мной: разве я создан для того, чтобы возить какую-то телегу? Я боевой конь и работа у меня другая.
 Вскоре они догнали рабочих лошадей, которые особо не спешили:  знали, какая нелегкая предстоит им работа.
Полина, молча, сидела на телеге, свесив ноги. Вид у нее был удручающий.   Сегодня все жители села выехали в поле, как на праздник. Сама погода сопутствовала этому праздничному настрою, важному событию в жизни крестьян.   Уборка хлеба, что может быть важнее ее? Да, пожалуй, ничего! Крестьяне ждут ее целый год. У всех приподнятое настроение: радостно приветствуют друг друга, желают доброго урожая.
  Только Полю  ничто не радует. На душе у нее  пасмурно и горько. Она с надеждой ждала встречи с любимым, а любимый оказался вовсе и нелюбимым. Думала, что уедут они с Лешей и не придется ей выходить замуж за Степку, которого она не любила и боялась его. Он был мстительным и избалованным, любил  покуражиться над людьми.  Как же - сын атамана! Беда в том, что Леша от нее отрекся, а через неделю у него свадьба и он  женится на другой. Больше всего ее гложила обида на саму себя. Она верила  Лешке, как самой себе: не разглядела в нем двуличия. Она верила каждому его слову, а он обманывал ее, говоря, что любит ее. Какая же это любовь, когда он без всякого боя отказался от нее. Сразу побежал жениться на девушке из соседн
его села.
В ее голове вертелся целый хоровод мыслей,  от этих мыслей: ее голова готова была лопнуть.
 -  Че толку от мыслей? Подумала Поля,-  ежели в моей жизни уже ниче изменить нельзя.
 Ей очень хотелось, чтобы в это тяжелое для нее время: кто-то  выслушал ее, посочувствовал: снял часть тяжести с ее души.
 -  Кому излить свою душевную боль?- Думала она, – хто поймет меня и подскажет, че делать мне в энтой ситуации? Мама, слушать не захочет. Скажет: ты Полюшка  просватана, должна думать о своем  будущем муже – все другие мысли выбрось  из головы.   С кем еще поделиться – с подружками? Разве они меня поймут? Скажут, от жира бесится: ее выдают замуж за сына атамана, статного красавца, а она носом крутит. Мало хто с кем встречается до замужества, главное собя соблюсти для мужа, чебы не накликать на собя позор.
Тут Поля была спокойна, она соблюла себя для будущего мужа. Как она бы ни любила Лешку, но ничего лишнего ему не позволяла, и правильно делала, он оказался ненадежным человеком.
 Мысли ее прервал, хороший толчок в бок. Это ее сестра Дуся толкнула ее.
 – Поля ты, че уснула? Вон Тонька кличет тобя, а ты совершенно  ниче не слышишь.
Поля подняла голову и увидела Тоньку, с которой вместе водили хороводы и ходили на посиделки. Особой дружбы между ними не было, наоборот, Антонина всегда ей завидовала, потому что возле нее всегда крутились парни. Хотя Поля себя никак красавицей не считала, но парням она почему-то нравилась. Недаром ее в свои подруги выбрал самый видный в селе казак. Антонине с парнями невезло.  Она влюбилась в Степку Васюкина, а он положил глаз на Полюшку Поливаную, которая его отвергла. Тоня бегала за Степаном, не давала ему прохода, а  тот попользовался ею и бросил.
 - Че! Успела уже возгордиться? – С усмешкой обратилась Тонька к Полине.
 - Поймала журавля в небе и радуешься? Никого не видишь и не слышишь. Рано, рано радуешься, Степка тобе припомнит, как ты отвергла его ухаживания. Он парень гордый, обид не прощает. А куды ты Лешку дела или он от тобя отказался, не захотел сватов присылать? Может, разлюбил тобя? Я слыхала, че он заслал сватов в соседнее село.
И она громко захохотала.  – А ты ведь любила его, а он тобя бросил. Как быть брошенной? Расскажи. Може посочувствую тобе,- и она опять стала смеяться. 
Полина  сразу не нашла, что ответить Антонине. У нее и так было нехорошо на душе, а тут еще Тонька Горяева своими разговорами подлила масла в огонь. Она  не знала, как ей отреагировать на слова девушки. Зато Дуся не смолчала и заступилась за сестру, она видела, как побледнело лицо Полины, как оно исказилось от душевной боли.  Ей стало жалко сестру и обидно за нее. Не заслужила такого отношения Полюшка к себе, да еще от кого – от Тоньки. От этой вертихвостки.
Она подбоченилась, вскинула голову и отпарировала Антонине:
- Че! Тонька, тобя зависть заела? Че Полюшку засватали за Степку? Тобя, то он бросил, хорошо, хоть не обрюхатил. Ты у нас таперяча  меченная, какой парень захочет на тобе жениться? Думаю, че никакой. Вот ты и решила: всю свою злобу и зависть излить на Полюшку. Да не вышло энто у тобя. Полюшку твои слова не задели.
Лицо Антонины покрылось красными пятнами. – Ты Дуська, оказывается ядовитая на язык, как гадюка кака.
- Может и ядовитая, но не я первая начала, а ты.
Тут мать  цыкнула на нее. – Хватит языком молоть! За работу принимайтесь. Ишь, разговорилась, а дело стоит, а ты че сидишь, будто кол проглотила.
Прикрикнула она на Полину. -   У вас,  че никаких дел нет? Ждете, чебы отец вас отругал за бездействие.
Девушки соскочили с телеги, они только сейчас заметили, что уже приехали на свое поле и пора заняться делом. Они стали разбирать вещи. Еду, приготовленную к обеду, отнесли в тень. Бутыль с квасом, чтобы квас оставался прохладным, закопали в землю. Жара и работа требует больших усилий, десять потов сойдет с их тела. Вот прохладный квас и остудит их тела.  Пока они проявляли заботу о еде и квасе, работники успели скосить небольшой участок пшеничного поля. Теперь для них наступила их основная работа - вязать снопы. Отец собирал снопы и отвозил их на гумно. До самых сумерков продолжалась  работа, она прерывалась только на обед.
Несмотря на усталость,  вернувшись с поля, домой, им вновь предстояла работа, теперь уже по домашнему хозяйству. Игнат помог отцу, помыть и почистить лошадей в речке и отогнать их пастись на луг, где пасли их такие же мальчишки, как он сам, которые еще не доросли до полевых работ.
Дуся и Ульяна занялись ужином, а Полина и Матрена Семеновна отправились на вечернюю дойку. Таня ушла в огород.  Нужно было накапать картофель на завтра, нарвать овощей и зелени. Всем дома нашлась работа.
Вся семья вместе, как всегда собралась за ужином. На столе  стоял пузатый самовар, он пыхтел, выпуская из себя пар, приглашая всех к столу. На тарелке посередине стола, красовалась огромная горка душистых румяных  блинов, которые так и просились в рот. Стояла чашечка с растопленным сливочным  маслом, плошки со свежей сметаной и варенье из дикой малины и голубики, и свежим  медом.
 - Вот таперь можно и разговеться, закончился Успенский пост, – изрек глава семейства, крестясь на икону Пресвятой Богородицы. Матрена Семеновна налила ему из самовара горячего чая, он взял блин свернул его трубочкой и макнул в растопленное масло, прожевал. – Вкуснота,  то - кака!- Причмокивая, проговорил он. Все с нетерпением ждали, когда можно будет приняться за еду. Отец оглядел стол. – Таперь можно и за еду приниматься, – разрешил он.  Несмотря на то, что все были голодны, никакой сутолоки не было. Блины брали по старшинству, так уж было заведено.
Всю неделю семья в поте лица трудилась в поле. Послабление наступило  только в субботу. Суббота особый день. С утра вся семья отправилась работать в поле, работали до обеда. После обеда, собрали свои пожитки и   домой. Дома за неделю накопилось много всяких дел. Женщины занялись уборкой дома и стиркой, а мужчины баней.  Утром в воскресенье: чистые, нарядные – отправились на службу в церковь. Около церкви собралось все село. Каждая семья стояла обособленно, дожидаясь, начала службы. Парни и девушки переглядывались между собой. Девушки, встретившись глазами с глазами парней, смущенно отворачивались.   К Поливанным подошел   Степан. Он со всеми вежливо  поздоровался. Спросил у Кузьмы Александровича, как идет уборка урожая, пожелал собрать урожай без потерь. Попросил у него разрешение поговорить со своей невестой. Кузьма Александрович дал свое согласие.  Степан подошел к Полине. При виде Степана Поля не проявила никакой радости, ничего не выражающим взглядом глянула на своего жениха и отвернулась от него. Уж его, она видеть никак не хотела. Ее глаза постоянно натыкались на Лешку, который не спускал с нее своих глаз. Его глаза не давали Полине покоя, она старалась не смотреть в его сторону, но у нее это плохо получалось.  Его взгляд обжигал ее, все внутри ее начинало гореть. Ей хотелось броситься к Лешке, прижаться к нему и не отпускать его от себя никуда. Умом она понимала, что это невозможно: он чужой жених, она чужая невеста. Степан не был слепым, он все это видел и злился.
- Здравствуй невеста!- Поздоровался он с Полиной, - чей-то ты без радости встречаешь своего суженного.
Поля глянула на него.
 - Чему мне радоваться? Тому че покидаю родительский дом. Че меня ждет в ваших каменных хоромах – не знаю? Думаю ничего хорошего.
Степан  сузил свои черные глаза, не такого ответа он ждал от своей невесты. Он не забыл, как она отвергла его и сейчас не проявляет к нему никакого внимания. Он почувствовал, как в его душе закипает на нее злость и обида.
 – Может ты и права, че ничего хорошего у нас тобя не ожидает. Ты думаешь, я забыл, как ты меня отвергла, предпочла этого нищего красавца  Лешку Усова.  Лешка – то женится, на той недели у него свадьба. Ты знаешь об энтом?
Поля, пожала плечами, делая вид, что ей никакого дела нет до этой новости.
- Че же Лешка не стал к тобе свататься? Я бы тоже не посватался, если бы не батя. Он заставил. Так, че не очень нос задирай. Не люба ты мне, любовь прошла – все былью поросло. Не век мне бегать за тобой, таперь твоя очередь наступила меня ублажать, только я крепкий орешек.
Сказал все это, он демонстративно отвернулся от  Полины. Распрощался с родителями Поли и поспешил отойти от них. Она видела, как он подошел к Тоньке Горяевой, что-то стал говорить ей, та повернулась в сторону Поливанных и стала смеяться. У Полины окончательно испортилось настроение.
- Какой все-таки злопамятный Степка? – Подумала она, сейчас она бы все отдала, чтобы не было сватовства и никогда не было в ее жизни Степки Васюкина. Знала, что это замужество ей счастья не принесет, но где-то в глубине души теплилась  надежда на какое-то взаимопонимание, но после разговора со Степаном поняла, что никакого взаимопонимания в их семье не будет, не тот человек Степан, чтобы что-то прощал. Как же ей жить с ним? А ведь жить придется ни день, ни год, а целую вечность. Как ей все это вытерпеть? Обручем сжало ей горло, она схватилась рукой за горло, ей стало не хватать воздуха. Лицо ее побледнело. Она с трудом удержалась на ногах.
 – Как мне жить? – С тоской подумала она, - как смириться с тем, что готовит мне судьба. Одно дело выйти замуж за нелюбимого, другое дело, когда энтот нелюбимый уже до свадьбы вынашивает мысли, как мне отомстить.
Вернувшись из церкви, семья отобедала, и поспешила в поле, в страду каждый час был дорог.
Полина молила Господа Бога, чтобы время замедлила бег, чтобы  день ее свадьбы не приближался. В работе,  в заботах, наоборот, время летело со скоростью света. Закончилась страда, урожай был собран и засыпан закрома. Теперь можно было отдохнуть, наступило  самое время для осенних свадеб.
  Первой свадьбой в селе была свадьба Степана и Полины. Их свадьбу с нетерпением ждало все село. Как же, сам атаман Александр Иванович Васюкин женит своего сына.  На свадьбу приглашено было все село, и атаманы из других близ лежащих сел, и высокое начальство  из города. Поливаные, готовили к свадьбе старшей дочери  приданое, шили свадебное платье. В доме постоянно были люди: одни помогали невесте шить приданое, другие приходили полюбопытствовать, как идет подготовка к свадьбе. Полина старалась не думать о свадьбе, она трудилась весь день, а вечером с подружками шла на гулянье. Последние дни перед свадьбой невеста должна была проводить время с подружками - это были ее последние свободные деньки.  Выйдя замуж, она должна подчиниться правилам, которые были установлены в семье мужа, она теряла ту свободу, которая была в семье ее родителей. Повязывала платок на голову и занималась хозяйственными делами.  Гулять с подружками ей  точно уж никто не разрешит.


Глава 2

    Свадьба – это традиционный праздник брачующихся. Она пришла к нам с незапамятных времен. Вовсе времена созданию новой семьи уделялось большое внимание. В древней Руси, когда славяне еще поклонялись языческим Богам, молодоженов отдавали в руки Богов. Жрец в помощь молодому мужу призывал Бога Сварога, чтобы он покровительствовать ему,  вселял в него мужскую силу, укреплял его дух, чтобы он мог трудиться и   обеспечивать свою семью всем необходимым, при опасности, смог встать на ее защиту, а самое главное мог крепко любить свою жену. Жене  в помощь призывалась Богиня Лада. Она должна была помочь ей сладить семью, укрепить ее, убрать все шероховатости. Семья создавалась навсегда, пока смерть не разлучала супругов. О разводе  никто даже не помышлял, такого понятия вообще не существовало.  Главную роль в семье играла любовь. Союз женщины и мужчины, имел для обоих огромное значение – это не только рождение и воспитание детей, но соединение воедино их энергий, что делало их сильными, способными противостоять всем злым силам, которых вокруг них была  много. Поэтому и мужчины и женщины стремились к браку. 
Степан и Полина, хотя они жили не вовремена древней Руси, знали, что их брак  будет освещен на небесах, и прожить жизнь им придется вместе. Вот только любви между ними не было. Хотя их свадьба мало чем отличалась от других свадеб. Люди гуляли на свадьбе от всей души, ведь закончилась страдная пора, теперь можно расслабиться и повеселиться. Гости, как было заведено: шумели, пели, плясали, пили, ели, кричали горько. Никого не удивляло, что невеста была грустна, глаза ее были красные от слез. В селе все считали, что невеста обязательно должна поплакать на своей свадьбе, ведь она покидает родительский дом и идет жить в новую семью, со своим укладом, со своими традициями. Ей надо найти общий язык со свекровью и свекром, а также с другими членами  семьи  мужа. Никто не задумывался о том, что молодые не хотят жить вместе, что нет между ними ни любви, ни согласия. В народе говорили так:   стерпится, слюбится. Жених тоже не проявлял никакого сочувствия к невесте. Он ехидно улыбался, довольный видом невесты, время от времени больно толкал ее в бок, когда гости кричали »горько». Невеста вставала вместе с женихом, целовалась.  Никакой радости эти поцелуе ей не доставляли, они жалили ее, как укусы пчел. Она терпела, и толчки в бок и поцелуи, не показывая явно своего неудовольствия окружающим.
Молча, сидела, только время от времени тихонько смахивала с глаз набежавшую слезу.  Полина прекрасно понимала, что вся ее жизнь теперь зависела от Степана, изменить ничего уже нельзя. Больше всего она боялась остаться с ним  наедине, когда подружки повели ее в комнату, которая была отведена для молодоженов, она запаниковала. Стала умолять подружек не вести ее туда. Лицо ее стало чернее тучи. Дуся обняла сестру, стала ее уговаривать.
 – Полюшка! Не бойся, ничего страшного с тобой не произойдет! Все невесты проходят через энто.
Подружки помогли невесте снять свадебный наряд, надели на нее расшитую ночную рубашку, а сами со смехом покинули спальню. Через какое-то время парни втолкнули жениха. При виде Степана, Поля вся сжалась в комок, ее стало трясти.
Степан, ухмыляясь, посмотрел на нее. – Че женушка, трясешься от страху? Правильно делаешь. Ты и должна мужа бояться. Дай посмотрю, че мне досталось. Так ли ты хороша, как воображаешь из собя!
Он подошел к Полине, с силой рванул за ворот рубашку и разорвал ее. Поля от неожиданности вскрикнула и стала руками закрывать груди. Он ударил ее по рукам.
 - Чаво закрываешь? От законного мужа решила прятаться? Нече прятаться, ты теперь принадлежишь мне и боле никому. Усекла.
Он бесстыдно стал ее рассматривать, поворачивая в разные стороны. Поля вся покраснела от стыда, она опустила глаза, чтобы не видеть Степана. Насмотревшись, он заявил.
 - Ниче, есть на че посмотреть, но спать я с тобой не буду. Не хочу воспитывать Лешкинова ублюдка. Вот коды пойму, че ты мне не преподнесла никакого сюрприза, тоды ты по-настоящему станешь моею женою, а счас будешь спать вон на том сундуке. А чебы не было позора ни для тобя, ни для меня, я приготовил, свинячу кровь. Мне ведь с тобой жить всю жизнь, не хочу, чебы кумушки перемывали нам кости.
 На самом деле Степана волновали не кумушки в селе, а отец, который предупредил его.
 – Смотри Степка! Чебы никакого позора не было на нашу семью. Ты меня знаешь?
Степан хорошо знал своего отца, за не послушание, тот мог строго наказать. Он  достал маленький пузырек и брызнул на простынь. Разделся и улегся на кровать, буквально через минуту он уже спал. Поля достала из сундука новую рубашку, надела на себя. Подобрала разорванную, посмотрела, что с ней можно сделать. Выбрасывать новую неношенную вещь было жалко. Постелила перину из своего приданого на сундук и легла, свернувшись калачиком. Она долго не могла уснуть, сон никак не шел к ней, хотя чувствовала себя сильно уставшей, какой-то опустошенной. В голове вертелись всякие мысли, одно ее радовало, что Степан оставил на какое-то время ее в покое. Перед самым утром она все-таки уснула. Разбудил ее Степан.
 – Поля вставай! В доме уже все проснулись. Сейчас придут сюда за простыней. Вставай соня!
Полина соскочила со своего сундука, спросонья не понимая:  где она и что с ней?
 Увидела Степана и вспомнила, что у них с ним свадьба, что они женятся. Она быстро оделась. Степан помог ей убрать постель, никто не должен знать, что они спали врозь. Он взял Полю за руку,  улыбаясь,  вывел ее  из спальни. У дверей уже толпились бабки.  Они ринулись в комнату и на руках в развернутом виде вынесли простыню.  Поливаные, стоявшие, в толпе гостей, облегченно вздохнули: -  Дочь не подвила их, не опозорила!
Еще два дня гуляла свадьба. Полина была благодарна Степану, что он не опозорил ее, а ведь мог. Настроение ее несколько улучшилось, она уже не считала Степана своим злейшим врагом.
Закончился праздник в семье Васюкиных, появилась новая пара рабочих рук. Полину сразу завалили работой.  Она никогда не была белоручкой, ей хватало работы дома, но там она вечером могла отдохнуть, пойти погулять с подружками. Здесь же с раннего утра до позднего вечера ей приходилось трудиться. Она едва доходила до своего сундука, как без сил падала на него. Особенно трудно ей было вымесить тесто на хлеб. Семья была большая, выпекали хлеба много, да еще заодно пекли пирожки. Она стояла возле деревянного корыта, старалась своими маленькими кулачками вымесить  тесто. Дома обычно тесто вымешивал отец. Ей с трудом это удавалось, руки ее сильно болели, она терпела, выбиваясь из сил. Однажды, когда она с таким трудом месила тесто, на кухню вошел свекор Иван Александрович, увидел мучения Поли. Он возмутился:
 – Полюшка! Хто энто тобя заставил месить тесто, да еще одной. Че в нашем доме кроме тобя больше нет людей.
Полина пожала плечами, что она могла сказать свекру, только одно.
- Как хто? Прасковья Андреевна! – Тихо не поднимая головы, ответила девушка, а сама подумала: – я считала нашего атамана злым и суровым человеком, а он сразу заметил, как мне трудно месить тесто и решил выяснить: хто дал мне таку непосильную работу.
- Говоришь Прасковья Андреевна! Пошто ты так ее называешь, мы ведь теперь тобе не чужие люди, а твои новые родители и называть нас должна: матерью и отцом. Где твой муж? Пошто ты одна месишь тесто, отчего он тобе  не помогает. Обычно мужья помогают женам вымешивать тесто, у них в руках больше силы. Да и как такими маленькими кулачками можно вымесить столько теста?
- Нет его. Я не знаю, где он? – Так же тихо ответила девушка, еще ниже опустив голову.
Тут в разговор вклинилась Аришка, младшая дочь атамана. Его любимица.
- Папенька! Я знаю, где Степка?
 И где же он? Доченька.
Повернувшись к дочери, ласково спросил атаман.
- Папенька, он каждый вечер тихонько уходит в баню к Горяевым. Они тама с Тонькой целуются. Я сама энто видела.
Лицо Ивана Александровича из приветливого моментально превратилось в суровое.
 - Мать! – Гаркнул так, что по всему дому услышали его.
Тут же появилась Прасковья Андреевна.
- Че случилось Иван Лександрыч, -заискивающе спросила она, зная своего мужа, она понимала, что неспроста он так громко звал ее.
- Случилось! – Сердито заявил атаман.
- Ты, че мать, решила девчонку совсем извести? Ты глянь на нее, в ней душа еле держится. Где твои помощницы по хозяйству? Я энтим бабам за че деньги плачу?
Лицо свекрови покраснело. – Прости Иван Лександрыч. Больше такого не повторится.
 - Смотри мне: девку не перетружай, ей рожать надобно. Я знаю, за че ты на нее взъелась, че она тобя матерью не называет. Так дай ей время. Ты хошь знаешь, че в твоем доме деется, где твой непутевый сын?
- Так Егорушка дома.
- Я че тобя про Егора чели спрашиваю? Где энтот паскудник Степка?
Прасковья Андреевна удивленно посмотрела на мужа. – Так он ухаживает за лошадьми.
- А ты старая пойди, да посмотри, ухаживает он за лошадьми, али нет? Может он еще за кем-то ухаживает помимо лошадей?
- Сейчас гляну! – Заторопилась Прасковья Андреевна. Из всех своих сыновей она больше всего любила Степана, старалась его оградить от тяжелой работы и защитить от мужа.
Атаман сел на табурет и стал ждать жену. Поля продолжала месить тесто.
- Поля! Ты скажи мне, как давно Степка с тобой не спит? Он че запужал тобя.
Полина покраснела, еще ниже опустила голову. – Откеда вы знаете, че он со мною не спит?- Тихо спросила Поля.
- Знаю! Сложил дважды два и понял. Я Степку знаю, он мой сын. Выходит он еще с тобой и не спал. Где же ты спишь?
- На сундуке.
Они  замолчали.  У Ивана Александровича все кипело внутри. – Таперь ты у меня поспишь на сундуке, пес шелудивый.  Надо же совсем запужал девчонку. Как мне таперь глядеть в глаза Кузьмы? Че я ему скажу? Че совсем замордовали его дочку.
Поля тем временем, прокручивала в голове слова Арины, о Степане и Тоньке.
 - Вот, где пропадает мой муж. Да и какой он муж, ежели прошло две недели, а мы еще вместе не спали. Выходит Тонька ему милее, чем я его законная жена, – с грустью подумала она, тяжело, вздыхая. Она уже свыклась с тем, что является женой Степана, старалась во всем угодить свекрови. На самом деле, кто она в этом доме? Совсем чужой человек. Может уйти ей домой, но как ее встретят дома? Обида на судьбу сжала ей сердце, слезы подкатили к глазам. – Подожди, Степка! – Пообещала она ему,–ты меня еще не знаешь, устрою я тобе таперь хорошую жизнь. Я ведь казачка, а казачки собя в обиду не дают.
Вскоре появилась свекровь. – Нет, Степки! А ведь был дома. Куды он мог пропасть?
- Был, да сплыл! Вот я ему сегодня задам. Поучу, как надо жить. Завел семью, так занимайся своей жиной, а не ублажняй полюбовницу.
- Отец! О какой такой полюбовнице ты говоришь?- Удивленно спросила Прасковья Андреевна.
- Удивляется она, о какой полюбовнице речь ведется?- С издевкой в голосе, глядя на жену, проговорил атаман: - а то ты не знаешь? О Тоньке Горяевой. Бессовестная девка: знает, че он женат, а туда. Получат  у меня Горяевы сполна.  Я ведь ей жениха нашел в соседнем селе. Наши казаки  не захотели ее  брать в жены. Не девка, а настоящая оторва. Нет в ней не стыда, ни совести. Ниче не боится.
Тут на кухне появилась старшая невестка Васюкиных Галина.
- Че за шум тута у вас?
- А тобя че любопытство заело, че ты прискакала сюды. У тя, че дел больше нету? Так, поди, Полине помоги с тестом справиться. Иди, не стой. Нече тута выстаивать. Иди! Я кому сказал! – Прикрикнул он на невестку.
Галине ничего не оставалось, как идти и помогать Поле. Вдвоем они быстро управились с тестом. Накрыли его чистым полотенцем и поставили на теплое место у плиты.   Все разошлись по своим комнатам.
Лежа в постели, Прасковья Андреевна уговаривала мужа: - Ваня! Ты уж не очень лютуй.
- Че Степку пожалела? Ты знаешь, че он до сих пор с женой не спал.
- Разве такое могло быть? А простынь?
- Глупая ты женщина, Прасковья! Разве ты забыла, что я делал с нашей простыней, чебы не накликать позора на наши головы. Ты, че думаешь Степка – дурак? Не! Ни в коем случае. Этот поганец мстит Полюшке, че она отвергла его, когда он за ней ухлестывал. Скажи на милость, какая порядочная девушка стала бы с ним встречаться, если он уже опозорил Тоньку Горяеву.  Сколько мне стоила труда утихомирить  отца Тонькинова. Я ей нашел жениха, а она опять с моим Степкой снюхалась. А ты, пожалей Степку? Я его пожалею, так, че он на всю жизнь запомнит, как гулять от молодой жены. Ежели Полина пойдет к батюшке Евдокиму и пожалуется, че муж не выполняет свои супружеские обязанности, то нам позора не миновать. И в кого он такой непутевый?
- Так! Ваня, он весь в вашу породу.
- Так ты считаешь, что я бабник, гуляю с чужими бабами, бездельничаю, как это делает твой разлюбезный сын? Я понимаю, что ты его выпестовала, выходила. Он таперя уже не ребенок, а взрослый мужик, у него семья. Че он вытворяет? Ага, молчишь? Ну, молчи.
Иван Александрович задумался. –  Может ты в чем-то и права. Он ведь мой сын, значит, чей-то и наше Васюкинское в нем есть. Может и правда он держит до сих пор обиду на Полину, че гуляла она не с ним, а с Лешкой Усовым. Прадед тоже никому не прощал обид. Зато благодаря ему, возродилось село Васюки. Ему очень понравилось энто место. Высокий берег реки, огромный луг, рядом тайга. Заставил казаков валить вековые деревья и строить избы. Затем стали выкорчевывать пни, расчищать место для полей. Прадед съездил в город, закупил там семян, чебы было, чем засеять поля, а заодно  привез невест для казаков. О собе  тоже позаботился, привез себе жену,  успел тама, в церкви с нею обвенчаться. Дюже крепкий был казак. С Дона привел казаков, чебы продолжить дело  Ермака, в освоении  Сибири и ведь освоили. Живет, процветает наша Сибирь, а нас таперь во всей округе кличут челдонами, то есть человек, пришедший сюды с Дона. Вона оно как! Да и село наше называется Васюки в честь прадеда – основателя села. Гордиться нам надо своей породой – знатная у нас порода.  Вести мы себя должны соответственно  своему статусу, не позорить свой род.
Он немного помолчал, а потом предложил жене: - Давай спать Прасковья, я чей-то притомился. День уж какай-то суматошный был.
Дождался, когда жена уснула. Не хотел ее волновать.
- Пусть спокойно спит. Я сам накажу этого паршивца Степку. Пусть думает Прасковья, что я его пожалел.
Иван Александрович тихонько встал, чтобы не дай Бог не разбудить жену, оделся и направился в кухню, сел на табурет, положил рядом с собой хлыст и стал ждать Степана.


 Глава 3

   Степан не торопился идти домой. Он считал, что дома все спят. После любовных утех с Антониной, он хотел немного поостыть, посидеть на свежем воздухе. Он был несказано доволен собой. Как же ему не быть довольным! Он все свои проблемы одним махом решил. Антонина ему не предъявляет никаких претензий, а какие ему могут быть претензии – он женатый человек. Жена его молчит, никуды свой нос не сует, никаких вопросов не задает. Он ее так запугал, че она у него шелковой стала. Против него ни гугу, не то, че жены у братьев. Если, че не так, сразу крик поднимают.  Батя, тут, как тут! Не спрашивая, кто прав, а кто виноват – сразу за хлыст и начинает поучать братьев. Поучает хлыстом, да приговаривает:
 – Почему у вас жены кричат на вас? Вы знаете, че я не выношу женского крика, у меня от него голова болит. Не можете баб ублажить, че вы за казаки после энтого. Сами получаете удовольствие, а про жен забываете. Приласканная жена завсегда старается мужу угодить. Жизнь бабы и так не сладкая, ей надобно дитя выносить и родить, а по хозяйству сколько дел? Еже ли баба кричит на мужа, то плох тот казак, который забывает вовремя ее приласкать.  Ежели  жена  довольна своим мужем, она на него кричать не будет, а  наоборот обихаживать будет, радостной и счастливой будет. Все вас учить надо и доколе  я вас поучать буду.
  Братья молчат, а что  они могут сказать. Батя, всегда и везде прав. Особенно достается Александру, его жена Ольга всегда всем недовольна: постоянно кричит на мужа. Меня батя точно поучать не будет. Я подстраховался. Так рассуждал довольный собой Степан.
Посидев еще  немного, он отправился домой, шел весело напевая. Не успел  войти в дом, как на кухне загорелась керосиновая лампа. Он увидел сидящего на табурете отца. Вид отца ничего хорошего ему не предвещал. Хорошее настроение моментально улетучилось.  У него мелькнула мысль.
 – Откеда отец про все узнал? Неужто Полька ему рассказала. Вот стерва! Все-таки укусила меня. Бабы есть бабы, разве их приручить можно? Тихоней притворилась, а сама змея подколодная уже вынашивала план мести.
- Ну, че блудный сын нагулялся? Думал нихто про твои делишки не прознает? А я прознал! Ты посчитал собя дюже умным, а отец оказался умнее тобя.  Со стыда можно сгореть, ребенок видел, как ты возле бани Горяевых с Тонькой целовался. Жена побоку, да и не жена тобе вовсе, ведь ты к ней даже не прикасался. Как была целомудренной девушкой, такой и осталась, ежели кому расскажет, то позора не оберешься.  Сколько я от тобя буду терпеть всяких пакостей! Ты когда за ум возьмешься?
Степан молчал, что он мог сказать в свое оправдание -  отец везде был прав.
Отец размахнулся и ударил его по спине хлыстом. – Вот тобе наука! Чеб думал головой, а не тем, че ниже живота.
Он еще несколько раз ударил Степана, тот понуро стоял, повернувшись спиной к отцу. Он не проронил ни одного звука, хотя спину нещадно жгло.
- А таперя пошли в твою комнату, посмотрим, как ты устроил свою жизнь.
- Вот таперя,  я окончательно пропал, – подумал Степан.
В комнате свернувшись калачиком на сундуке  спала Полина. Широкая кровать пустовала.
 - Че ты, мне скажешь на энто, шелудивый ты пес? Ты хто - мужик или хто?
- Ну-ка отвечай? Молчишь! А тобе нече мне сказать! Мне жалко тобя Степка. Ты сам своими руками исковеркал свою жизнь. Полина тобе энтого не простит,  она гордая и цену себе знает, не то, че твоя беспутная Антонина. Мне надо было женить тобя на ней. Маху я дал, таперь жалею. Ладно, че говорить - дело сделано.
Он махнул рукой. – Че с тобой говорить? Дураком был, таким и остался! Ты оставайся, я пошел спать. Завтра у меня дел полно.
Иван Александрович покинул комнату молодоженов.
Степан разделся и лег на живот, спина горела. Он понимал, что отец кругом прав. Трудно, ох как трудно ему будет налаживать отношения с женой.  Он долго ворочался, искал для себя удобное положение. Вскоре сон сморил его. Он спал и все в доме спали, когда Поля встала, оделась и ушла к своим родителям.
 Дома все уже трудились, у Поливаных не было помощников по хозяйству. Не на кого было надеяться, поэтому трудиться начинали с самого раннего утра. Страда завершилась, поэтому наемных работников рассчитали. Все вместе Поливаные справлялись со своим хозяйством, правда трудновато им было без Поли, самую тяжелую и трудную работу выполняли сообща. В доме на кухне хозяйничала Ульяна, ей помогала Татьяна. Увидев входящую Полину, сестры бросились к ней. Она обняла их. – Как вы тута без меня, справляетесь с работой?
- Справляемся! – В один голос заявили сестры,– как ты? Как тобе живется в новой семье? – Спросила ее Ульяна.
- Опосля, я вам все расскажу. Сейчас пойду маме и Дусе помогу управиться со скотиной. Она взяла чистый подойник и пошла, доить коров.
Матрена Семеновна увидев дочь, обрадовалась. – Полюшка пришла! – Радостно воскликнула она.
Затем заволновалась. – Со дня свадьбы прошло всего – то ниче. Че заставило доченьку прийти в родительский дом. Не хотела я никак отдавать Полюшку замуж за энтого непутевого Степку, да и свекровь не подарок. Не дай Бог, ежели ей хто не угодит – со свету изживет. Трудно видно пришлось доченьке в их семье, вот и пришла в родительский дом ни свет ни заря
Подоив животных, они принялись сепарировать молоко. Матрена Семеновна ничего не стала спрашивать у дочери. Решила, что та сама все расскажет. Тут прибежала Таня и позвала всех завтракать. Они с Улей успели уже напечь пирогов и испечь в русской печи хлеб, сварить пшенную кашу на молоке с тыквой. В доме стоял душистый запах выпеченного хлеба. Все быстро уселись за стол, за утро все успели уже нагулять аппетит. Припаздывал только Кузьма Александрович, но без его разрешения никто не имел право, начать завтрак.
Войдя Кузьма Александрович, удивился,  увидев Полю.  Он никак не ожидал ее увидеть так скоро дома. Он вспомнил себя молодым мужем. Разве он отпустил бы свою молодую жену одну к ее родителям,  обязательно пошел бы с ней. Почему же Степан отпустил от себя свою молодую жену?  Поля была первенцем в семье – это был на удивление послушный добрый ребенок. Она не гнушалась никакого труда. Кузьма Александрович обожал свою старшую дочь. Отец по глазам, по выражению лица дочери сразу понял, что неспроста она пришла домой, с ней что-то случилось, и что-то очень серьезное, просто так без всякой причины Поля никогда бы не  осмелилась оставить мужа. 
Полина увидела отца и бросилась к нему на шею. Она горько заплакала. У него все сжалось в груди от боли за дочь.  Он гладил ее плечи и приговаривал: - Будет тобе, доченька! Будет! Давай позавтракаем, а то я дюже голоден. Спозаранку на ногах. После завтрака ты мне все расскажешь. Сейчас утри слезы, мы с матерью тобя в обиду не дадим. Так и знай.
Поля кивнула отцу головой. Он достал из кармана свой огромный  платок, которым вытирал пот с лица и вытер ей слезы. После завтрака, пока девочки мыли посуду. Поля и родители уединились в горнице.
- Таперь, доченька все рассказывай, ничего не скрывай. Че заставило тебя уйти из дома мужа?
- Какой батюшка он мне муж, ежели он спит на кровати, а я  на своем сундуке. Я его  почти не вижу, только иногда утром. Все вечера и ночи он пропадает в бане у Горяевых. Я у них  заместо прислуги, его мать Прасковья Андреевна не дает мне вздохнуть, с утра до позднего вечера нагружает работой. Вечером я так устаю, че не чувствую ни ног ни рук.
Полина опять начала всхлипывать. – Ладно, доченька успокойся!- Стал успокаивать дочь Кузьма Александрович.
- Я тобе говорила Кузьма, че не надо отдавать дочь за Степку, – вступила в разговор Матрена Семеновна, - был он непутевым таким и остался.  Надо было отдать замуж Полю за казака из соседнего села. Парню так наша Полюшка по душе была, а ты нет -  мол, Иван Лександрович обещал, че доченька у них будет жить как  у Бога за пазухой.
Кузьма Александрович почесал затылок. – Да, мать оплошал я. Как оплошал! Свое родное дитя отдал на растерзание. Придется ехать в город за справкой к доктору, а затем к священнику, чебы развенчал он энтот брак, а Полюшку отправим жить к моей сестре в Томск, подальше от нашего села, от всяких пересудов. Скандал будет огромный, но как-нибудь все энто переживем.
Не успел Кузьма Александрович договорить, как раздался шум и в горнице появился атаман с сыном. Они сняли головные уборы, поклонились на образа, перекрестились,  поздоровались с хозяевами. Иван Александрович обратился к Поливаным.
- Кузьма Александрович, Матрена Семеновна и Полюшка, вы простите нас Христа Бога. Мы дюже перед вами виноваты.
- Степка! Падай на колени и проси прощения.
Он выдвинул сына вперед. – Падай, паршивиц!
Степан упал на колени. – Простите меня ради Бога! Бес меня попутал! Я осознал свою вину и прошу прощения. Полюшка, я виноват перед тобой. Ты прости меня, я изменюсь. Вот тоби крест, че изменюсь, - он трижды перекрестился.
- Вы уж простите нас ради Христа, как- никак мы все-таки родня. Не надо доводить дело  до скандала. 
В разговор вступил Иван Александрович, он хотел поддержать сына и предотвратить скандал.
Кузьма Александрович покачал головой. – Иван Александрович, как бы я хотел вам верить? Но не могу.  Вы совсем недавно обещали мне горы золотые, а че получилось. Степка ваш мало че  пренебрег своими супружескими обязанностями, он все энто время жил с полюбовницей, а жену всячески запугивал. Где гарантия, че че-нибудь  изменится? Свекровь девчонку совсем заморила работой. Энто как называется? Че ты, на энто скажешь, атаман?
Иван Александрович смущенно посмотрел на друга. – Ты прости меня, не доглядел. Полина не называла ее матерью, вот она и поучала ее. Поверь старому другу, я, таперь, все возьму под свой контроль. Пусть Полюшка идет домой. Энтот скандал ненужен  ни вам, ни нам. Степка свое ужо получил. Вон стоит, боится повернуться, спина болит.
Кузьма Александрович посмотрел на жену. Она пожала плечами. Мол, ты хозяин и тебе решать.  Полюшка стояла, опустив голову, она ждала, какое решение примет отец. Он  понял, что поддержки  ему от них не дождаться и сам уже  принял решение.
- Оно конечно так, скандал никому ненужон! – Задумчиво проговорил он. У меня дочери, а им выходить замуж. Люди, как рассуждают, че не бывает дыма без огня. Ежели он девку не трогал, то она наверняка порченная. Ладно, забирайте Полюшку, только уговор, Иван Лександрыч,  дороже денег.
- Кузьма! Я же дал слово!
Поля тоже была довольно, что так была разрешена ее проблема. Она не хотела ехать к тетке в Томск. Тетку она не знала и потом,  что ее ждала в этом городе, она свыклось с мыслью, что она замужем. Ей завидуют девчата, что она так удачно вышла замуж, что у нее происходит в семье на самом деле, им необязательно знать.
После всех этих событий, она теперь спала на кровати вместе со Степаном, но не подпускала его к себе. Она исподтишка любовалась его телом. Сложен он был прекрасно: мускулистый, широкие плечи, узкая талия. При виде его голого тела, с ней стало твориться что-то не понятное: все ее тело начинало гореть, появлялось томление во всем теле, ей хотелось, подойти и прижаться к телу мужа.  Стоило только Степану повернуться к ней, она тут же отворачивала лицо.
Степка каждый раз, как они ложились спать, говорил ей: - Поля хватит нам в прятки играть, что ты со мной делаешь, еще немного, и я взорвусь. Ты хочешь моей погибели?
Он ложился в постель, стараясь обнять жену, но она противилась ему: отталкивала его и отодвигалась к самой стенке.  Степан тяжело вздыхал, ворочался, с трудом засыпал. Он понимал, что в сложившейся ситуации сам виноват. Сколько  времени продолжалось бы для него это мучение – неизвестно. Военные сборы в одночасье все изменили. Казаки раз-два в год собирались на сборы. Полина понимала, что такое положение вещей, какое сложилось у них со Степаном, долго продолжаться не может. Нужно налаживать нормальные взаимоотношения в семье, а так, что же это у них за семья, в которой нет никакого лада между мужем и женой. Она облегчено вздохнула, когда казаков призвали на сборы. Сборы казаков –  возможность наладить между ними взаимопонимание, тем более этого хочет и Степан.  Казачки, во все времена, собирая мужей на сборы, старались во всем им потакать. Сборы, не война, но все равно мужья будут там долгое время одни без женской ласки и домашнего тепла. Жены, собирая казаков в дорогу, старались им во всем угодить: поднять настроение, приласкать, накормить всякими вкусностями, дать им возможность покуролесить с друзьями.
Полина понимала, что отпустить мужа   не приласкав его – это не по правилам казаков. Какая она после этого казачка?  Весь день Полина обихаживала своего мужа. Вечером, когда они ушли в свою комнату, она сама подошла к Степану и крепко поцеловала его.  Эта ночь была их первой брачной ночью. Они занимались любовью всю ночь, а рано утром, как и все казачки села, она проводила мужа, поцеловав его при всех. Степан, гордо восседал на своем коне,  на его лице красовалась улыбка. Он был счастлив. Наконец, Полина простила его. Можно ехать в лагеря со спокойной душой, он сам себе не мог поверить, что его жена будет для него так много значить. Когда и как это случилось: он сам не мог понять.
 Она поселилась в его душе, взяв в плен его всего. Поля снилась ему даже ночью, он и ночью во сне уговаривал Полюшку, чтобы она простила его. Он себе места не находил, тосковал по ней, хотя она находилась рядом с ним. Боялся, что она никогда его не простит. Какой все-таки он был дурак, когда связался с Антониной. Сейчас он на нее смотреть без отвращения не мог, так она противна ему. Недавно приезжала из соседнего села к родителям, крутилась возле него, делала все, чтобы он обратил на нее внимание, но ему были противны все ее ужимки. Разве Полюшка позволила себе, так бесстыдно вести себя с мужчинами? Конечно, нет! А эта, не успела выйти замуж, а уже готова лечь под чужого мужика.
Не успела лошадь Степана скрыться за околицу села, как Полина уже тосковала по мужу. Она себе даже представить не могла, каким нежным и ласковым может быть ее муж. Душа ее была переполнена нежностью к Степану, она не ходила, а летала, все ее тело было наполнено такой легкостью, ей казалось еще немного, она просто взлетит, как птица и будет парить в небе над селом. Работа спорилась в ее  руках. И хотя работы прибавилось, потому что приходилось выполнять и мужскую работу, она вечером садилась возле керосиновой лампы вязала мужу из овечьей и козьей шерсти носки, и безрукавку.
Ольга, жена Александра, удивлялась, глядя на Полину. – Галя, че энто деется с нашей Полькой? Она че рада, че Степка уехал?
- Ох! Глупая ты Ольга!
- Чавой-то я глупая?
- Да  то, че Полинка, наоборот ждет мужа. Вона видишь, наработалась, а спать не идет, вяжет ему в зиму носки, безрукавку.  Ты вона, ужо спать намылилась, она до глубокой ночи будет сидеть, вязать, да в полголоса петь. Сладилась у них со Степкой жизнь. Она не будет своего мужа подставлять под хлыст свекра, как энто ты делаешь.
Ольга окинула Галину злым взглядом. – Ты завсегда выступаешь против меня. Подумаешь Полька, чем она тобе приглянулась? Че ты ее так расхваливаешь?
- Я ее не расхваливаю, просто она в отличии от тобя хороший человек. С ней приятно общаться, нет в ней злобы и она трудолюбива, ни на кого свою работу не сваливает, как энто делаешь ты.
Галина отвернулась от Ольги и пошла в свою комнату. Ольга стояла и смотрела в спину удаляющей Галины. Все ее нутро горела злобой и завистью, как к Галине, так и к Полине. – Надо же спелись, – злобно проговорила она.
О возвращении казаков, первыми, как всегда известили вездесущие мальчишки. Они,  бегали по селу и что мощи кричали. – Ура! Казаки едут домой! Встречайте их.
Первой выскочила встречать мужа Полина. Она бежала по дороге навстречу двигающему отряду казаков.  Кони, почувствовали приближение села, ускорили свой бег. Они, как и люди соскучились по дому.
- Гляньте-ка, казаки! Чья-то жинка, так соскучилась по мужской ласке, че не выдержала и понеслась навстречу отряду.
Мужики беззлобно начали смеяться. – Хто, знтот счастливчик? Ему повезло, баба его ужо так обласкает, че он долго будет помнить ее ласки.
Степана зрение не обмануло, он уже давно узнал в бегущей женщине свою жену. Душа его от радости пела. Он не слушал, что там говорили мужики. Главное для него было, что его Полюшка соскучилась и бежит, чтобы встретить его своего мужа. Значит, она забыла все обиды, простила его. Как же  он будет любить ее!



Глава 4
    
   Шли годы. Много чего произошло за эти годы у наших героев. Поливаные  отдали замуж всех своих дочерей, с ними остался только Игнат. Дуся вышла замуж за молодого казака Петра и осталась жить в Васюках.  Ульяна, в отличие  от сестер, не  отличалась внешней привлекательностью, хотя была добрым отзывчивым человеком. Ей  исполнилось 19 лет, родители стали волноваться, как бы ей не остаться в старых девах. Местные парни не спешили засылать сватов.   Засватал ее залетный казак. Приехал он в их село погостить к родственникам. Жил он вдалеке от Васюков.  Ульяну он встретил на речке, где она стирала белье. Они разговорились, а потом несколько раз встречались на вечеринке, где молодежь водила хороводы. Она ему приглянулась, и он прислал сватов.  Поливаные  скрепя сердцем согласились отдать за него дочь. Боялись, что не найдется в Васюках для нее жениха, а оставаться в старых девах было позором.  Вот и пришлось ей выйти  замуж за пришлого казака, уехать с ним жить в его далекое село. Как там у нее сложилась жизнь: ни родители, ни сестры не знали. Собраться проведать ее все было недосуг.
    Татьяну на ярмарке в городе увидел молодой ученый из Новосибирска и влюбился. Татьяна в отличие от сестер была настоящей русской красавицей, с длинной, ниже пояса светло-русой косой, большими голубыми глазами, хорошо очерченными полными губами. Многие казаки сватались к ней, но она всем отказывала. Родители особо не настаивали, боялись, чтобы не повторилась история, произошедшая с Полиной. Оказывается все это время, она переписывалась с молодым ученым. Вскоре он приехал в Васюки и забрал Татьяну. Матрена Семеновна и Кузьма Александрович никак не хотели выдавать ее замуж за приезжего, как не говори – последняя дочь, радость для родителей, но Татьяна настояла на своем.
   Сказала: - Если вы не отдадите меня замуж за Владимира Петровича, то вообще замуж ни за кого не пойду, так и останусь старой девой.
 Пришлось, родителям согласится на ее замужество. Уехала Таня с мужем, остался в доме с родителями только Игнат.   В доме у Поливаных прибавилось дел, а рабочих рук катастрофически не хватало. Тут еще и беда приключилась с Кузьмой Александровичем.  В июле Кузьма Александрович, как всегда решил посмотреть в поле посевы: выяснить, какой урожай предстоит убирать. Не успел он дойти до своего поля, как разразилась гроза. Начался сильный ливень, гремел гром, и сверкала молния, он решил спрятаться от грозы под деревом, которое одиноко росло возле поля.  Молния ударила в дерево,   сожгла дерево и убила его. Матрена Семеновна осталась без мужа с семнадцатилетним сыном. Горе, которое так внезапно свалилось на нее, ее сильно подкосило. Когда-то крепкое хозяйство постепенно стало приходить в упадок.  Дочери помочь матери ничем не могли, так как у каждой была своя семья, свои заботы и проблемы.
   Семейная жизнь Степана и Полины постепенно налаживалась, нельзя сказать, что в их жизни все было ладно и складно. Все могло бы у них в жизни сладиться, если бы они больше доверяли друг другу. Уж больно сложно складывалась с самого начала их семейная жизнь. Боялись они открыть свои души навстречу друг другу, открыть их для взаимной любви. Были в жизни  ссоры и недопонимания, но в целом они жили не хуже окружающих их людей. Не было взаимной любви, но была страсть. Страсть - физиологическая потребность организма, она не вечна, любовь – потребность души, более глубокое и прочное чувство. Пока же взаимоотношения наших героев строились на страсти. В 1908 году у них родился сын Федор, а еще через четыре года – второй сын Виктор. Степан гордился своими сыновьями, но очень хотел, чтобы жена родила и дочь.  Полина не отличалась особой плодовитостью. Только через два года после свадьбы у них родился долгожданный первенец, а еще через четыре года родился второй ребенок. У старших братьев была уже целая куча детей, даже младший Егор догнал его. Может и родила бы ему Полина через пару лет  дочь, если бы не война.
Война – какое страшное слово! Сколько горя, крови несет она людям, теша чьи-то честолюбивые планы.
 Войну люди не ждут, она, как гром средь ясного неба -  всегда большая неожиданность. Люди живут, женятся, рожают детей,  строят планы на будущее, и вдруг – война. Все рушится  в один миг.  Впереди их ждет разруха, смерть, голод, боль от потери близких людей, непосильная работа, которая  ложится на плечи женщин и подростков, которые сразу не по годам становятся взрослыми
 Весть о войне в село принес курьер, он прискакал на взмыленном коне к дому атамана. А уж известие о войне по селу разнесли  мальчишки. Они кричали, бегая по селу.
  - Война! Германец  и Австрияк объявили войну России. Сбор казакам на площади у дома атамана. Так приказал атаман.
Для мальчишек война – экзотика, героизм, победы над врагом. Они с малолетства играли в войну. Учились скакать на лошадях, махать деревянными шашками. Кричать «Ура»!  Они не понимали, тех последствий, которые она несла, поэтому носились по селу, извещая всех об этом страшном известии.  Удивлялись, когда женщины услышав эту новость, хватались за голову и начинали голосить.
Да! Заголосили бабы в селе: они  прекрасно понимали, какие беды несет им война. Как им не голосить, если на носу  уборка урожая, а мужики уезжают на войну, забирают лошадей. У некоторых казаков она была единственной кормилицей. Как без лошади и крепкого мужского плеча  справиться с уборкой урожая? Женщины не знали.
У Васюкиных  на войну уходили все мужчины во главе с Иваном Александровичем, хотя атаману было уже далеко за пятьдесят, он выглядел молодцом, бодро не по своим годам.
Прасковья Андреевна увидав, что муж собирается с сыновьями на войну заголосила: - Куды ты старый собирашся? Мало тобе, че все сыны уходят на энту проклятущую войну. Не пущу я тобя, так и знай – не пущу. Как мы будем жить без тобя - ты подумал?
Она повисла на шее Ивана Александровича. Он отцепил ее руки.
- Буде тобе старая! Не позорь меня перед казаками. Я покамесь атаман и сам должон повести своих казаков в бой. Это святое дело защищать свою Родину. Совсем тута вы и без меня справитесь. Ты у меня женщина сильная. Вона каку семью в порядке и строгости держишь.
Он обнял жену, крепко поцеловал в губы, Прасковья Андреевна засмущалась. Давно, ой, как давно Иван не целовал ее в губы.
 – Ты не серчай, Прасковья, на меня. Даст Бог, может еще, свидимся на энтом свете. Пошли, проводишь казака на войну. Погибнуть казаку на войне - святое дело, так че не вздумай слезу пустить. Помни! Ты жена атамана!
На площади стали собираться казаки в полном своем боевом снаряжении, их сопровождали жены и дети, а также старые казаки, которые напутствовали молодых казаков.                Рассказывали свои истории, говорили: как надо себя вести в бою. Всюду велись разговоры  только о ней – проклятущей войне. Люди хотели понять, почему Германец объявил  войну. Что заставило его это сделать, объявить войну России? Чем наша страна провинилась перед ним?
Кто-то из приближенных  к атаману со знанием дела заявил: - Говорят: че в Сараево убили австрийского наследника престола, какого-то Франца.
- Зачем его убили? Где энто Сараево?- Сразу встрепенулись казаки, -  почему его смерть заставила Германца и Австрияка объявить нам войну? – Спросил кто-то из казаков, - неужели смерть какого-то Франца, оказалась дороже жизни многих тысяч людей.
- А хто их знает - зачем они убивают и навязывают нам войну, – ответил со знанием дела какой-то казак, – Рассея завсегда стояла у них поперек горла. Я думаю братцы: не посрамим мы свою Матушку Рассею. Покажем им кузькину мать – пусть знают русского казака.
Казаки зашумели согласные с высказываниями казака, но идти и воевать никто из казаков не хотел. Они понимали, что свой казачий  долг  перед страной  выполнить обязаны.
Причин приведших к Первой Мировой войне било много, но поводом, действительно,  послужило убийство в Сараево 28 июня 1914 года наследника австрийского престола эрцгерцога Франца Фердинанда и его супруги. 28 июля Австро- Венгрия развязала войну с Сербией союзницей России. Россия буквально за два дня привела в боевую готовность 1,2 млн. человек. Германия потребовала от России распустить солдат. Император отказался выполнять требование Германии, тогда та, 1 августа 1914 года, объявила войну России. В эту войну были втянуты крупные государства Европы: Франция, Англия, Италия, Турция, Болгария, Румыния, а также Япония и США. Франция, Англия и Россия вели военные действия против Германии и Австро-Венгрии. К ним позже присоединились Румыния и США, а еще позже Италия. Остальные страны воевали на стороне Германии.
 Пожар войны  не только полыхал в Европе и Азии, он заполыхал по всему миру, перешел даже на Африканский континент. Добрался он до нашего села Васюки. Эта война была не желательна для России по многим причинам, а самое главная причина заключалась в том, что  армия России была в техническом отношении плохо вооружена.  Армией командовали бездарные командиры. Одной живой силой и героизмом солдат победить трудно армию, которая в несколько раз превосходит тебя в вооружении, но тем не менее, если бы не революция, которая разразилась в России, то победительницей в этой войне непременно было бы наша страна.
Полина помогла собраться Степану на войну. Слезы то и дело наворачивались ей на глаза. Степан утешал ее. – Полюшка не надо слез. Попомни мое слово: война до зимы окончится. Я живой невредимый вернусь.
- Если бы Степушка - это было так! Боязно, ой как, боязно оставаться одной с малыми детьми.
- Полюшка! Разве ты одна остаешься – вона полный дом людей. Место того, чебы слезы лить, лучше приласкала бы меня.
Поля прижалась к мужу. Он сильно до боли поцеловал ее в губы. – Таперь, пошли на площадь к людям.
 Вместе они  вышли на площадь, где собирались все жители села, чтобы  проводить казаков на войну. Степан подошел к казакам. Стал о чем-то с ними говорить.  Поля остановилась, стала осматриваться: старалась увидеть своих близких.  Она вдруг замерла -  увидев Алексея,  она никак не ожидала увидеть его здесь на площади родного села. Он одной рукой вел своего боевого коня, за другую руку зацепилась белокурая миловидная женщина, она прихрамывала на одну ногу. За ее юбку держались две маленькие девчушки.  Алексей тоже увидел Полину. Глаза его засветились радостью, он даже приостановился и улыбнулся ей.  Ноги у Поли почему-то стали ватными, не послушными, они будто приросли к земли. Сердце гулко застучало в груди.
 – Чевой-то с моим сердцем? – Подумала Поля, – может, вспомнилось моему сердцу былое, поэтому оно так забилось, заколотилось в груди.
Полина стала, всматриваться в лицо Алексея. Она давно его не видела, ей было интересно узнать: изменился он за это время или нет? Отметила, что оно стало более суровым, на лбу появились морщины. – Не сладкая видно у него жизнь, – подумалось ей.
Кто-то сзади подошел к ней и обнял ее. – Че сестричка - удивлена? Не ожидала увидеть Лешку в селе.
 Поля повернулась на голос и увидела свою сестру Дусю.
 -  Лешка давно  здеся живет в родительском доме,- продолжила свой рассказ Дуся, - теснота там – ужасная. Не знаю, как они все тама умещаются. Теща его вышла замуж за молодого казака, а зятя со всем его выводком выгнала. Вот и пришлось ему вернуться в родительский дом, где и без него полно народу.
Она посмотрела на сестру и воскликнула. – Ты че Полюшка, до сих пор его не забыла? Пошли отселе, вона видишь: Степка твой коня ведет. Забудь про Лешку. Проводи мужа, как полагается казачке – война, на ней все могет быть. Я тоже пошла. Вона мой Петруся меня ждет.
Проводили женщины мужей и сыновей и остались стоять на площади: боясь идти в пустые дома, вместе вроде не так тяжело пережить проводы близких на войну. Они понимали, что не все из них вернутся домой,  а кое-кто  вернется калекой. Сейчас они все еще живы и здоровы, такими они и останутся в их памяти. Стояли казачки толпой и молились Господу Богу. Просили у него защиты для своих мужей и сыновей, а самое главное: быстрого завершения военных действий.
Толи не услышал Господь их молитв, толи не захотел их услышать, только война эта длилась очень долго. Казалось, что она никогда не окончится. Была эта война -  самой кровопролитной, по сравнению с теми войнами, которые были до нее. На ней впервые испытывали новейшие вооружения: аэропланы, с которых сбрасывали бомбы, танки, мощные пушки и газ – хлор. Все делалось для того, чтобы уничтожить, как можно больше живой силы. Их мужья и сыновья натерпятся такого страха, какого они еще никогда не испытывали. Они не будут знать, как им спастись от бомб, которые будут падать на их головы с неба. Они будут зарываться в норы, так как окопы их не смогут защитить от бом и снарядов. Их будут травить газом.
Казачки молились, надеясь на лучший исход, на быстрое завершение войны.  Они не знали,  не могли знать: какие испытания ждут их впереди. Две революции: февральская и октябрьская. Смена власти: отречение от престола Николая II и гибель царской семьи, временное правительство во главе с Керенским, его сменит большевистское правительство во главе с Лениным. Начнется  Гражданская война: когда русские будут убивать русских, когда сын будет воевать против своего отца, а отец против сына.  Это еще не все!  Большевики откроют охоту на казачество, которое верой и правдой служило царю-батюшке и Отечеству, а также начнется гонение на церковь, на вековые устои российского общества. Все это ждет их впереди. Сейчас они стояли единой толпой: думали о быстром возвращении казаков домой.
Тут они услышали, громогласный голос жены атамана Прасковьи Андреевны.
- Атаман ушел с казаками на войну, управлять селом буду я!
На какое-то мгновение на площади воцарилась тишина. Вдруг раздался голос старого казака: - Ну - нет! Где энто видано, чебы баба управляла нами казаками? Баба она и есть баба – ейное место у пляты! Надысь выбирать временного атамана из казаков.
Тут взорвались женщины, перебивая, друг дружку, стали кричать: - Энто ты Севастьян казак? Чевой-то ты на войну не пошел? Коли ты казак.  А – а – а молчишь! А на войну ты не пошел старый хрен, потому что песок с тобя сыпиться и ходишь ты на трех ногах – две тобя ужо не держат. Энто нам решать:  хто нами в тяжелую годину будет управлять, не вам старым хрычам нам указывать, че нам делать. Твое дело дед на печи сидеть, кости свои греть. Нам нече указывать, мы сами разберемся: хто нами буде управлять.
Старик плюнул себе под ноги. – Чаво мне с вами спорить? Не мужитское энто дело с бабами спорить.
  Махнул рукой и заковылял с площади к себе домой, продолжая по дороге  что-то говорить себе под нос. За ним следом пошли с площади остальные деды.
Кто-то из женщин сказал: - Бабы! Ведь атаманша дело сказала. Кроме нее некому селом управлять, она баба сурьезная. Порядок в селе будет держать. Хто за нее, поднимите руки.
Все кто стоял на площади подняли руки. Прасковья Андреевна отошла на возвышенное место, чтобы всех видеть.
 – Раз все проголосовали за меня, то вот че я вам скажу: скоро наступит для нас тяжелая пора – на носу уборка урожая. Хлеб надо собрать без потерь. Война, выигрывается не только оружием и солдатами, но и нами женщинами. Чебы нам победить в энтой войне -  надо собрать много зерна, чебы накормить солдат и  лошадей. Вот бабоньки и покумекайте, как нам надо потрудиться, чебы ни одно зернышко не пропало даром.
В толпе зашумели, раздались голоса. – Как энто сделать? Коли я одна и куча малых деток и лошади нету. Забрал лошадь казак.
- Вы же бабы меня не дослухали, – продолжила свою речь Прасковья Андреевна, – тот, хто имеет в семье лошадей и подростков должны убрать урожай в короткие сроки, за энтим я сама прослежу. Свезете снопы на гумно под крышу и начнете убирать хлеб  безлошадным и тем, у кого малые дети.
В толпе опять загудели.
- Не гудите. Война! Мы должны себя накормить, чтобы все в селе были живы и дождались казаков с войны. Самое главное: надо накормить армию. Тама наши мужья и сыны. Они не должны голодать. Хто их накормит - ежели не мы, с вами? Чебы впредь, я никаких роптаний не слышала! Часть зерна, мяса и масла продадим государству, часть отдадим безвозмездно на нужды армии, а сами будем, есть то, что останется. Пойдем в лес за грибами, будем шишковать, бить дикого зверя. Не пропадем мы бабы, мы ведь с вами казачки, а казачки не боятся трудностей. Как бабы, выдюжим мы, али нет?
Бабы закричали: - Выдюжим! Выдюжим! Не пропадем. Всем миром выживем.
- Таперь ступайте по домам. Тама вас ждет не только ваша повседневная работа, но работа ваших мужчин, которые ушли воевать. Трудно нам придется, но мы должны все выдюжить, не спасовать перед трудностями.
Женщины стали расходиться, продолжая обсуждать события, которые  так неожиданно свалились на их головы.
Прасковья Андреевна слова на ветер не бросала, она немного подождала: пока женщины начнут справляться с обязанностями, которых оказалось слишком много. Собрала всех жителей села и организовала охоту на грибы. Середина августа самое грибное время.  За несколько дней селяне успели набрать маслят, рыжиков и груздей на засолку в бочки. Зимой грибочки пойдут в дело, излишки можно будет увезти в город и продать купцам. Все, будет какая,  никакая прибыль для семьи. А уж солить васюкинцы грибы умели. Они у них получались ядреные – сами в рот просились.
 Не успели они разделаться с грибами, как поспела пшеница, ячмень и другие зерновые культуры, которые срочно надо было убирать. Этот раз страдная пора не вызывала   в селе былой радости, не было того  праздничного настроения.  Тревога - вот, что поселилось в душах селянок.  Все переживали, смогут ли они без мужчин справиться с уборкой урожая. Без потерь собрать его. Некоторые женщины  не знали: смогут ли они вообще его убрать, им не на чем  было отправиться в поле. Смотрели они на отъезжающие телеги соседей  и плакали.
Прасковья Андреевна, организовав работу на своем поле. Стала разъезжать на лошади по полям, подгоняя  нерадивых, заставляя их работать в полную силу. Когда одно поле было убрано и снопы свезены были под крышу, работники отправлялись на другое  нескошенное поле.  Атаманша, так Прасковью Андреевну называли в селе, организовала работу так, что со всех полей урожай полностью был собран. Никогда еще жители села не работали сообща, помогая безвозмездно своим соседям. Чаще всего было так, что живя в одном доме, ссорились из-за работы, каждый считал, что он больше трудится других членов  семью. Так случилось и в семье Васюкиных. Ольга жена Александра подняла скандал перед уборкой урожая.  Прасковья Андреевна оставила Глашу жену Егора дома заниматься домашними делами, потому что у нее двое маленьких детей. Она должна была  присмотреть и за сыном Полины, которому было всего два года. Ольге не понравилось, что свекровь оставила  Глашу дома, она стала  кричать: - Почему я должна работать в поле, а Глашка жена Егора сидеть дома? У меня в поле будут работать два сына, а у нее из семьи нихто, а кушать они будут за милую душу, несмотря на то, че малы.
Прасковья Андреевна внимательно посмотрела на Ольгу и покачала головой. Тут в разговор вклинилась Галина.
- Ольга, че ты тут устроила? Ты  че совсем поглупела или прикидываешься глупой. Кудысь энто Глаша пойдет с малыми детьми? Не хватало, чебы они еще заболели! Ты говоришь: у тобя два работника, а у меня три работника, а разве мого Ивашку сравнить с твоимя сынами, он уже настоящий казак,  и работает за троих, не то, че твои недоростки. Да и я  не отказываюсь от работы. Время како – одно слово – война. Кака ты все-таки скандальная баба, по тобе плачет отцовский хлыст. Он бы тобя быстро привел в чувство.
Прасковья Андреевна сурово посмотрела на своих снох.
- Ну, че бабы успокоились? А таперь за работу. Ольга, если увижу, че будешь отлынивать от работы, то от меня получишь хлыстом по спине.
Она покрутила хлыст в своей руке. Показывая, что слов на ветер бросать не будет. Ольге ничего не оставалось, как отправиться в поле.
     После уборки  урожая, когда поля всех жителей села были убраны.  В селе возобновились гулянья молодежи, женщины, управившись с хозяйством, садились на скамейки возле дома и пели. Известия с фронта еще не дошли до Васюков, поэтому не было причин для печали.  Селяне с большим уважением стали  относиться к своей атаманше, со всеми проблемами и  неурядицами в своей жизни  спешили обратиться к ней. Зная, что она им обязательно даст дельный совет, если нужно, то и поможет. Созрели в тайге кедровые орехи. Всем селом отправились на шишкование. С малыми детьми остались старики. Пока жители села без казаков со всеми проблемами справлялись,  они на жизнь смотрели  с оптимизмом. В душах их теплилась надежда, что войне скоро придет конец, и казаки вернутся домой.
Вскоре стали приходить вести с фронта. Мужики писали, что войне конца не видно. Идут ожесточенные бои, гибнет много народа. В основном стреляют по окопам из пушек, а аэропланы сбрасывают бомбы, укрыться от них нет никакой возможности,  такой страсти мужики еще не видали. Для Васюкиных пришла радостная весть, за героизм был награжден Георгием Степан. Он спас от германцев своего командира, схватился в рукопашной сразу с несколькими вражескими солдатами, которые захватили в плен раненого командира.  Лицо Прасковьи Андреевны светилось радостью, она, гордо подняв свою седую  голову, покрытую по-казачьему обычаю платком, выслушивала женщин и старых казаков.
 – Прасковья Андреевна! – Говорили ей, - какой храбрый оказался Степан! Не посрамил наше село. Ишь ты, пропечатали о нем в газете. Весь мир знает таперь наше село и нашего героя. Одно слово – атаманский сын! Хорошего вы воспитали сына.
Она счастливо улыбалась и благодарила всех за хорошие слова о своем сыне.
Полина тоже радовалась. – Слава Богу! – Думала она,  -  муж жив и храбро сражается. Даст Бог доживет до победы. Одной, ой, как трудно жить и воспитывать мальчиков.
Скоро, очень скоро стали приходить в село печальные вести. Первыми печальное известие получили Васюкины. Героически сражаясь, погиб атаман Иван Александрович. Все село переживало это страшное известие. Их атаман погиб!  Он иногда с ними был суров, но справедлив, душой болел за каждого жителей села. Как они теперь будут без атамана? Кто займет его место? Особенно тяжело переживала смерть мужа Прасковья Андреевна. На людях она была печально-спокойная, но дома закрывшись в своей комнате, давала волю своему горю. Наплакавшись, она выходила к детям и внукам в черном платке, с поджатыми губами,  с печалью в глазах. Она и так особой веселостью не отличалась, а теперь и вовсе перестала улыбаться. Дети и внуки старались не шуметь и лишний раз не попадаться ей на глаза.
Ближе к зиме в селе появился первый калека. Муж их соседки Фроси. У нее было четверо маленьких детей и старуха мать, которая большую часть времени проводила на печи, а тут привалила такая радость - вернулся с фронта муж. Фрося рассуждала так:
- Ну и че, че калека, зато живой. Сделает себе деревянную ногу и будет ходить прихрамывая. Зато хозяин в доме.
Казачки ей завидовали, и было чему завидовать. Все чаще и чаще приходили известия о гибели казаков. Все больше в селе появлялось женщин в черных платках и печалью в глазах. Жители села понимали, что зиму они переживут, а вот что будет весной? Смогут ли они справиться с посевной работой? Хорошо  знали, что ненасытное горнило войны заберет подросших за год парней, выходит в селе еще меньше останется людей способных работать.
Весна принесла жителям села дополнительные проблемы. Выдалась она сухой и ветреной. Ветер не замедлил иссушить землю за короткое время, хотя посевная началась в срок, не все поля удалось в срок засеять. Бросали зерно уже иссушенную ветром землю. Васюкинцы, молили Господа Бога, чтобы он послал долгожданный дождь. Батюшка даже организовал молебен. Жители каждый день с надеждой смотрели на небо – вдруг появится там туча и принесет им долгожданный дождь.
В народе говорят:  беда одна не ходит. Пришла беда - отворяй ворота. Так случилось с Васюкиными, не успели они еще прийти в себя после гибели Ивана Александровича, как пришло письмо с фронта от старшего сына Николая. Он писал о том, что без вести пропал Степан.
Прасковья Андреевна, услышав, что пропал Степан, вскрикнула. Сжала руки в кулаки, побледнела, и стала оседать на пол, хватая открытым ртом воздух.  Галина бросилась к свекрови, стараясь ее поднять и посадить на скамейку.  Ольга принесла стакан с водой. Прасковья Андреевна кое-как отдышалась. Полина же, чтобы ее крик никто не услышал, закрыла рот ладонью.  Она стала сама себя успокаивать.  – Может все обойдется. Найдется ее Степан и живым и здоровым. Ведь нет его среди мертвых, значит, он жив.
Галина посмотрела на свекровь. – Мама! Че продолжить читать?
Прасковья Андреевна горестно сжала губы.
 – Видно судьба у нас така, чебы на энтой войне терять дорогих нам людей.  Читай! Че там, сынок еще пишет.
Галина продолжила читать письмо Николая.
 На нашу дислокацию немцы организовали газовую атаку. Много казаков погибла, многих отправили в лазареты, но Степана не оказалось ни среди мертвых, ни среди, выживших. Пропал вместе с ним и Лешка Усов, что с ними случилось, никто не знает. Немцы организовали газовую атаку на наши позиции, но через какое-то время ветер изменил направление и стал дуть на вражеские позиции. Говорят, что много немцев погибло.
Галина, читавшая письмо мужа, сказала. – Так им гадам и надо! Че удумали газом людей травить. Вот Господь их и наказал.
Весть о том, что немцы травили газом наших казаков, разнеслась по селу и что во время газовой атаки исчезли Степан и Лешка, а много казаков погибло. Все это вызвало у женщин панику. Казачки гнали от себя мысли, что в этой газовой атаке могли погибнуть их близкие. Они боялись известий с фронта. В последнее время они были неутешительные.
С каждым новым годом жизнь в селе становилась все труднее и труднее. Жителей в селе становилось все меньше и меньше, женщины перестали рожать детей, а от кого их было рожать, если мужиков в селе не осталось. Молодые ребята 16-17 лет женились, брали в жены девушек старше себя на пять, а то и шесть лет. В доме нужны были рабочие руки, чем девушка старше, тем она выносливее. Так рассуждали в селе. Уже всем миром не могли засеять и убрать урожай с полей. А война все продолжалась и продолжалась, и не было ей конца.
Зимой 1917 года пришло в село известие, что царь Николай II отрекся от престола. Жители села были в шоке. – Как энто могло случиться?- Спрашивали они друг друга, - помазанник Божий отрекся от престола?! Да такого быть не могет. Как мы таперь будем жить без царя? Хто будет нами управлять?
Казак, который недавно вернулся из госпиталя с ампутированной рукой, заявил: - Энто все произошло из-за нее царицы нашей.
- Как энто из-за царицы? Ты думай, че говоришь,– возмутились казачки.
- Я и думаю, солдаты в госпитале говорили: че она немецкая шпионка. Все им  наши секреты  докладывала. Вот  у нас и неудачи на фронте. Немец прет на нас со всех сторон. Солдаты бунтуют, они не хотят воевать.
- Как же так царица и шпионка? Не, брешешь ты все! Вона Коля мой писал, че за солдатами ухаживают царские дочки, а мать иха, че шпионка? Врешь ты все. Не верьте ему люди добрые. Все энто он сочинил.
Жители села еще поговорили, поспорили и разошлись, каждый остался при своем мнении.
Из города все чаще стали приходить тревожные известия, которые пугали жителей села. Стало известно, что в стране  произошла февральская революция. После свержения самодержавия, страной стала  управлять временное правительство во главе с Керенским. Жители перестали уже удивляться, тем переменам, которые происходили в стране. Единственно чего они хотели, чтобы война прекратилась, и казаки вернулись домой. В селе стали появляться какие-то чужие люди, они собирали покалеченных войной фронтовиков и долго с ними вели беседы.
Женщины пытались у них узнать, о чем это они говорят с чужаками, но мужики отмалчивались или говорили: - Энто не ваше бабье дело лезть в мужские дела.
Пришла весна, село кое-как отсеялось, лето прожили относительно спокойно. Наступила осень. Собрали урожай, тут бы спокойно пожить, хоть какое-нибудь время. Но, не тут-то было. Стали в село наезжать большевитские комиссары. Собирать на площади народ и агитировать за советскую власть во главе с Лениным. Говорили, что в Петрограде произошла октябрьская революция. Пока эти революции на жизнь села никак не влияли. Село продолжало жить,  своей жизнью.  Жители села: большинстве своем  женщины, дети и старики - не могли понять:
 - Кто такие большевики? Как народ может сам управлять страной? Вот они народ, их дело работать в поле, выращивать хлеб и как они из Сибири могут управлять страной? Единственно, что они понимали из речей комиссаров, что они против войны - за мир.
Прасковья Андреевна давно отошла от управления селом. Им стали управлять фронтовики. Они то и стали поддерживать связь с большевиками. Стали говорить, что Фроськин муж Никодим вступил в их партию. На это пока никто не обратил никакого внимания. Вступил и вступил, если ему нравиться ходить на собрания, которые организовывали комиссары, то это его личное дело.  У селян хватало проблем без большевиков.
К Полине прибежала ее сестра Дуся вся в слезах - убили ее мужа Петра.
- Полюшка! Как мне таперь жить? У меня двое маленьких детишек. Как им расти без отца? Да и пожить мы с ним не успели, как нагрянула энта проклятущая война.
Поля обняла сестру. – Поплачь родная, поплачь! Может тобе полегчает. Может слезами, оплачешь свое горе. Петра ты уже не воскресишь, а жить надо, ради деток. У нас тоже горе – погиб Иван, старший сын Николая, его токо недавно призвали в армии, и уже пришло известие о его гибели. Галина, аж, вся почернела от горя. Прасковья Андреевна слегла, совсем стала плохой. Как видишь, сестренка, ни одной у тобя горе. Одно слово – война. Да тут в стране ни пойми, че твориться. Каки-то революции происходят. Кому они нужны – народу точно не нужны. Нам бы дали спокойно расти хлеб. Да не было войны, чебы не убивали наших казаков.
Она погладила Дусю по спине. – Я вот тоже почитай два года ниче не знаю о Степане. Жив он или нет. Вот так и живу: хто я – вдова или мужняя жена.
Полина тяжело вздохнула. – Когда уже придет конец энтой войне? Устали мы все, ожидаючи известей с фронта.

 
Глава 5

 Наступил 1918 год. В селе стали появляться дезертиры. Целые полки оставляли свои позиции и бежали с поля боя. Старые казаки возмущались действиями дезертиров.
 – Каки вы опосля энтого казаки? Как вы могли покинуть позицию, оголить фронт, давая возможность врагу беспрепятственно завоевывать нашу землю.
Особенно возмущался дед Севастьян.
 – В наше время вас бы поганцев расстреляли и правильно сделали. Вишь, явились, спрятались под юбками баб. Не стыда в вас нету, не совести. Могете только с бабами воевати. Тьфу на вас.
Дед плевался, затем ковыляя на своих трех ногах, отправлялся домой, продолжая по пути поносить дезертиров.
Старики были правы. Немцы захватили почти всю Украину, двинулись на Петроград. Большевитское правительство, боясь захвата немцами Петрограда, переехали в Москву. 3 марта 1918 года Россия подписала грабительский для нее сепаратный Брестский мирный договор с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией. Это значило, что Россия признала свое поражение в Первой мировой войне и прекратила все боевые действия на восточном фронте, что позволило Центральным державам перебросить свои силы на западный фронт. Брестский договор в России встретили неоднозначно, у многих он вызвал возмущение, если до него Гражданская война носила очаговый характер, то после его подписания она охватила почти всю территорию страны, пожар войны теперь полыхал всюду.
  В Васюках пока было все относительно  спокойно.  Васюкины похоронили Прасковью Андреевну. Она, так и не дождалась сыновей с войны. Налаженный ее порядок в семье стал рушиться, и виновницей этого была Ольга. Она всегда считала, что она больше всех трудится и к ней все не справедливо относятся.  Она демонстративно стала, отказалась от работы.
 – Чавой-то я буду надрываться. Устала я от вашей работы. Свекруха, покоя не давала, заставляла с утра до вечера трудиться. Теперь новая командирша появилась. Все - отдыхать буду.
Она демонстративно уселась на табурете посередине кухне и принялась щелкать кедровые орехи, бросая шелуху от них на пол. Полина только что вымыла пол на кухне, такое неуважение к ее труду со стороны Ольги, вызвало у нее возмущение.
- Ольга! Не хочешь трудиться, не трудись, но уважай труд других людей. Я ведь только вымыла пол, а ты ссоришь. Какой пример ты показываешь детям? – Стала выговаривать ей Полина.
Ольга с усмешкой посмотрела на Полю. – Энто я твой труд должна уважать? Хто ты така, чебы я твой труд уважила?
Тут не выдержала Галина. – Хто она така? Человек, причем хороший человек. Не  такая дрянь, как ты.
Она подошла к ней и выдернула табурет из под нее. Та упала на пол и заскулила.
- Хватит скулить! Иди, принеси воды коровам, коровы мычат, хотят пить. Работать будешь, как миленькая. Твою работу за тебя никто выполнять не будет. Мы с ног сбиваемся, трудимся, а она видите - устала работать, а мы че не устали? Запомни нашу работу, за нас нихто выполнять  не будет.
  Хозяйство у Васюкиных действительно было большое, да и едоков тоже хватало. Нанять со стороны помощников не было никакой возможности.  Некоторые семьи голодали, но идти работать на мироедов не хотели. Так зажиточных казаков  окрестили местные большевики.  Они агитировали население села не работать  на мироедов, к ним они отнесли и семью бывшего атамана. Такую агитацию особенно активно проводил  Никадим Бугай.  Он возглавил большевитскую ячейку в селе, в нее входили кроме него еще четыре большевика. В партию большевиков они вступили еще на фронте, в селе установили  власть Советов, которую возглавил Никадим.
После смерти свекрови, руководить семьей стала Галина, она была женой старшего сына Николая. Все должны были подчиняться ее указаниям.  Да и указывать ей собственно было нечего. В семье все давно было установлено еще Прасковьей Андреевной.
 Выслушав Галину, Ольга осталась при своем мнении, она заявила: - Я подчиняться никому не буду. Хватит, с меня. Наломала я спину на вас всех. У меня подросли дети, они работают на всех вас. Вы че хотите, чебы и я еще работала на вас? Энтого не будет. Я предлагаю все хозяйство разделить по количеству ртов. Пусть каждый работает на себя, а то мы все делаем за Польку и Глашку.  Они пусть сами  попробуют себя обеспечить, погнут свои спины, а то ходят, задрав головы, как те барыни.
Галина внимательно посмотрела на Ольгу. – Ты энто серьезно говоришь, или так – покуражиться решила, показывая всем, всю свою  вредность?
Не успела Ольга ответить Галине, как на пороге появился Никадим с двумя мужиками. Один был из села – фронтовик, другой – чужак. Видно прибыл из города.  Они не спросив разрешения, как были в грязных сапогах, так и прошли в комнату. Не обращая внимания на женщин, не поздоровавшись с хозяйками, стали все осматривать в доме. Женщины были  удивлены, таким бесцеремонным вторжением в их дом. Сразу как-то растерялись,  не смогли спросить:  что в их доме делает их сосед Никадим и почему он ведет себя, так бесцеремонно, даже нагло.
Они стояли и смотрели, как непрошенные гости ходили по дому.  Все рассматривали, на кухне они отломали краюху у только что испеченного хлеба и с удовольствием стали его есть. Тут Ольга не выдержала: - Никадим! Ты случаем не заплутал? Ты ведь не у себя дома? Тобе Фроська, че разрешает ходить по дому в грязных сапожищах? Посмотри: сколько грязи ты натащил. Интересно, хто  будет всю энту грязь убирать?
Никадим презрительно посмотрел на Ольгу. – Мы ваш дом экспроприируем.
- Че ты, сказал? Ты че, тама на фронте совсем разговаривать нормально разучился?
 Ольга, подперев бока руками, стала на него надвигаться. Вид у нее был воинствующий. Никадим знал взрывной характер соседки, знал, что она может и ударить, если разозлится. Сейчас как раз был тот случай.
- Не двигайся! – Стал отступать от нее Никадим. – Я при исполнении и могу вход пустить оружие.
Он показал на кобуру, которая висела у него на боку. Тут в разговор включилась Галина. – Никадим, ты по-русски могешь сказать че тобе надо от нас?
Никадим подбоченился. – Могу! Как же, даже очень могу. Мы ваш дом забираем под Советы и избу - читальню, где политически будем просвещать народ.
- Как энто забираешь? – Хором спросили женщины, – мы все куды?
- Куды пойдете энто ужо ваше дело, – важно заявил Никадим.
Тут к нему подскочила Ольга. – А вот энто ты видал!
Сунула ему под нос фигуру из трех пальцев.- Никуды мы не пойдем. Ты  строил энтот дом? Нет! Так нече тута распоряжаться.
Она толкнула  Никадима. – Пошел вон из нашего дома. Вишь выискался, тоже мне  власть. Нам така власть не нужна.
Ольга продолжала наступать на соседа, понося его всякими ругательскими словами.
Тут выступил мужик, который пришел с Бугаем.  Он вырвал хлыст из-за пояса Никадима, размахнулся и что было силы, ударил Ольгу.  Она ойкнула и присела, сжавшись в комок от боли. Слезы градом полились из ее глаз. Старший сын Ольги Сергей кинулся на мужика. Мужики скрутили парнишку.
 – Куды ты прешь щенок? Сщас отправим тебя в кутузку в город, посидишь тама,  поймешь, че не след тобе руки поднимать на представителей власти.
Тут за Сергея вступилась Галина. – Никадим! Христом Богом тобя прошу: отпусти ты парня. За мать ведь заступался. Мужиков в доме нет, так вы решили с женщинами и детьми воевать. Вон, какой шум подняли.
Действительно в комнате творилось что-то невообразимое. Сидя на корточках от боли скулила Ольга. Малые дети громко плакали. Глаша пыталась их успокоить, но это у нее плохо получалось.
 В комнате уже собралось все семейство Васюкиных. Они спрашивали друг друга:  – Нас че, будут из дома выгонять?  Куды? На холод, на улицу?
Опять выступил чужой мужик.
- Вы кровопийцы народа, поэтому куды пойдете - нас не касается.
- Это мы кровопийцы?- Возмутилась Галина. Она обратилась к Никадиму.
 – Че ты делаешь с нами сосед?  Че же ты атаману энто не говорил, когда он был жив, а заискивал перед ним. Мы не были кровопийцами, когда ты ушел воевать, а мы спасали твою семью от голода.  Собирали урожай с твоего поля и сеяли по весне пшеницу, чебы твои дети не померли с голода. Таперь мы для тобя кровопийцы? У кого энто мы пили кровь? Ну- ка, скажи! Ты видал, чебы у нас на поле хто-то кроме нас работал?
Никадим молча, уставился на Галину. Что он мог сказать соседке? Васюкины всегда со всеми своими работами в поле управлялись сами и еще помогали другим, если в доме и жили две приживалки, то атаман им за работу платил.
Видя, в каком затруднительном положении оказался Бугай, пришедший с ним фронтовик: решил ему помочь - выйти из этого затруднительного положения.
- Не слухай ты их Никадим. Энто наши классовые враги, пусть освобождают дом, – заявил фронтовик,– сами не уйдут, силком выгоним. Завтра, чебы вас тута не было. Пошли, нече тута с ними говорить.
Они покинули дом Васюкиных. К скулящей Ольге подошла Полина. В ее руках была намочена чистая тряпица. – Давай приложу примочку на травах к больному месту. Тобе сразу полегчает.
Галина обратилась ко всем. – Че будем делать? Власть новая, как видите: шутить не любит. По всей видимости, придется нам покинуть дом.
- Куды? Куды мы пойдем? Где жить будем? Март месяц – на улице собачий холод. Зима лютует, никак не хочет отдавать свои права весне. Кругом не пойми, че делается. В городе постоянно власть меняется.
В селе уже все знали, что Васюкиных выселяют из их дома. Селяне уважали семью бывшего атамана, да как же ее было не уважать. В трудные тяжелые времена семья атамана всегда приходила на помощь нуждающим.  Дед Севастьян собрал делегацию из таких стариков, как он сам и отправились к дому Никадима.  Он стал из всех сил стучать клюкой в ворота Бугая. Из дома вышла Евфросиния.
- Дед, ты че хулиганишь? Стучишь в ворота, че есть силы, того и гляди ворота разломаешь.
- Твой дома? – Не стал оправдываться  дед.
- Дома! С представителем из города, сидят, выпивают.
- Зови его. Речь будем с ним вести. Видишь, тута у нас целая делегация казаков.
Фрося пошла, звать мужа. Через время появился Никадим. Красный, разомлевший от выпивки.
- Чавой вы тута собрались казаки?
- Собрались! – За всех собравшихся ответил Севастьян,- ты чево творишь Никадимка? Ты пошто выгоняешь семью атамана из дома? Мужики на фронте, так ты решил баб выгнать на улицу. Энто так ты свою власть показываешь? Чавой-то Иван Лександрович никогда себе такого не позволял, наоборот помогал людям дома строить. Че ты за власть така, еже ли идешь против людей. Нам така власть ненужна. Ты, Никадимка, пока непоздно, отступись от Васюкиных, не бери грех на душу.
Тут из дома вышел представитель.
- Никадим Васильевич! Че тут происходит? Че энтим старикам нужно?
- Да вот недовольны старики нашей властью. Пришли защищать Васюкиных.
- Гони ты их. Ишь ты, власть им не нравится? К стенке их сщас поставим, перестанут бузить и другим будет наука.
Он вытащил из кобуры наган. Стал им размахивать. – Кто тут недоволен советской властью?
Старики, увидев наган, стали потихоньку ретировать. Они видили злые, налитые кровью глаза чужака. Понимали, что такой шутить не будет, пустит в дело оружие. Отойдя от дома Бугая, старики призадумались. – Севастьян! Как ты думаешь? Че хорошего можно ждать от энтой власти?
Севастьян почесал затылок. – Вот че я думаю казаки: ниче хорошего от энтой власти нам не будет.  С чего она начала: стала отбирать хлеб у народа, а таперя ей нужны наши дома. Где энто видано, чебы женщин и детей выгоняли из собственного дома - не знамо куды? Такой власти у нас еще не было.
Старые казаки были согласны с Севастьяном. – Не было у нас такой власти.
В один голос заявили они. – Кака энто народная власть, еже ли идет она против народа.
Покряхтели старые казаки, еще немного постояли,  поговорили и разошлись по своим домам. Понимая, что ничем помочь они семье бывшего атамана не могут. Вот, если бы казаки вернулись с фронта, они могли поставить Никадима на место и запретить ему самоуправствовать.
Узнав о выселении  Васюкиных из дома. К дому поспешили родственники. Первой пришла Матрена Семеновна. Игната еще год тому назад призвали в армию, осталась она в доме одна.  Дочери по очереди приходили, помогали ей по хозяйству. Поля уже два года не засевались. Жила за счет огорода, да скотины.  Полина, увидев мать, бросилась ей на шею.
 – Мамочка, куды мне с детьми малыми деваться? От мужа до сих пор нет никаких вестей. Жив он или мертв – я ничего не знаю. Тута еще из дома выгоняют.
Она заплакала. Матрена Семеновна достала платок, стала вытирать ей слезы.
- Не надо плакать Полюшка. Слезы в таких делах не помощники. Пока поживешь у меня. Дом большой жить есть где. Придет Игнат, там решим, че делать. Может, избу тобе с детьми поставим. Сейчас собирай вещи, нече ждать, когда вас начнут выгонять. Забирай, че тобе и твоим детям причитается. Не с пустыми руками ты в энтот дом пришла, да и Степке тоже чей –то должно достаться от хозяйства Васюкиных.
- Дело вы говорите Матрена Семеновна. – Вступила в разговор Галина.
 – Надо хозяйство делить. Пока его чужие люди не растащили. Сегодня они пришли выгонять нас из нашего дома, а завтра придут за нашим хозяйством.
Тут морщась от боли в разговор вступила Ольга. – Делить будем по количеству ртов в семье. У меня семья состоит из семи человек. Нам больше всех причитается. Мы семьей пока поживем в летнике, нам некуда идти. В летнике есть печь, поди, не замерзнем.
- Нам тоже некуда идти. Где мы будем жить? Мама скажи че- нибудь тетке Ольге, почему она всегда все решает за всех.
Вступила в разговор старшая дочь Галины.
- Настена, успокойся! Сейчас все решим, – стала успокаивать дочь Галина. 
- Хозяйство разделим так: каждая семья забирает все, че есть в их комнатах. Из кухонной утвари берете, че кому нужно. Тама всем всего хватит. Скотину разделим так: нам с Ольгой достанется по две лошади и по две коровы, а Полине и Глаше – по лошади и по корове. Соответственно по количеству голов распределим корма. Коров и лошадей будем тянуть по жребию. Хто че вытянет, тому то и достанется, чебы было без обид. Свиней, коз, овец, кур и гусей будем делить по количеству ртов.
- Мама! Где мы будем жить? – Опять забеспокоилась Настя.
Галина задумчиво  посмотрела на дочь. – По всей видимости, в бане или в сарайке.
Тут в разговор вмешалась Матрена Семеновна. – У меня дом большой. Будем жить все вместе большой семьей, так че Настя не волнуйся. Давайте собираться. Надо всю скотину перегнать, перевести фураж, вещи.
- Матрена Семеновна! Мы не стесним вас? – Заволновалась Галина.
- Нет! Не стесните. Мой Кузьма Александрович и Иван Александрович были друзьями. Я не позволю его внукам жить в какой-то сарайке.  Мы люди, а не звери какие-то.
Галина подошла к Матрене Семеновне и обняла ее. – Спасибо вам!
Все засуетились, разошлись по своим комнатам, собирать вещи.
За Глашей приехал ее старший брат, который недавно вернулся с фронта.
К утру дом Васюкиных опустел. Он стоял сиротливо, смотрел черными глазницами окон, как обитатели покидали его. Дом строился на века, чтобы связать родовой пуповиной род Васюкиных, чтобы они знали: кто они и откуда, чтобы чтили вековые традиции семьи. Новая власть разбросала семью, разорвав родовую пуповину, разрушила семейные традиции.



Глава 6

    Недолго царило спокойствие в Васюках. Гражданская война дошла и до них. Старики и женщины ждали фронтовиков домой, не все из них спешили вернуться домой: кто примкнул к Красной Армии, кто к армии Колчака. Николай и Егор Васюкины вступили в   армию адмирала Колчака. Эту новость принес в село Александр. Он вернулся с фронта. Ольга и дети от радости были на седьмом небе, к возвращению Александра они уже  успели поставить новый дом, правда, не такой большой, как родительский, но все-таки это был их собственный дом.
 Глаша с детьми продолжала жить в доме своего брата. Она с нетерпением ждала возвращения Егора, новость, которую принес Александр - ее сильно огорчила. Жить иждивенкой  в доме брата – не очень-то приятно. Построить свой дом с малыми детьми – невозможно.  Хорошо, хоть брат  ни единым словом не упрекал ее.                Галину тоже не обрадовала такая новость о ее муже. Она и дети ждали возвращения Николая домой. Сколько можно воевать, если дома столько дел.  Прожив, какое-то время в доме Поливаных, она с сыновьями приняла решение: строить свой собственный дом. Как только отсеялись, так и принялись за постройку дома. Тем более с фронта вернулся Игнат.
Вернулся он для всех неожиданно. Было раннее утро, Настя  пошла, доить коров, и столкнулась в дверях  с Игнатом. Оба отскочили друг от друга, как ошпаренные.  Настя в испуге, а Игнат от неожиданности.  Придя в себя, Игнат спросил: - Ты чья и откуда взялась здесь? Я  чей-то не узнаю тобя?
Настя удивленно посмотрела на парня. –  Я здесь живу. Ты, по всей видимости -  Игнат.
- Ты знаешь меня и  живешь здесь? Тогда, где я живу? Энто вроде мой дом.
Тут из дома вышла Полина. Увидела Игната,  бросилась к нему на шею.
 – Игнатушка, братик! Ты вернулся! Радость, какая!  Мама! – Закричала она, – Игнат вернулся!
Вышла Матрена Семеновна, она обняла сына и заплакала. – Мама будет вам. Я же вернулся домой живой, здоровый. 
- Я сынок от радости плачу.  Дождалась тебя. Дом без хозяина, как сирота. Че это мы в сенках стоим, пойдем в дом, скоро завтрак поспеет. Ты, поди, соскучился по домашней еде. Отощал на казенных харчах.
Она гладила сына, заглядывала в его глаза, еще до конца не веря, что вот он ее сынок – живой и здоровый.
Игнат слушал мать, но не спускал глаз с Насти. Такой красивой девушки он еще не встречал. Глаза, как агаты, опушенные густыми черными ресницами, соболиные брови в разлет, полные алые губы, так и хочется к ним припасть, испытать, какие они на вкус. Да и вся она такая аппетитная! Он зажмурился, представил себе, как он обнимает ее.
- Как она попала в его дом? Чья она? Чья бы она не была -  она будет моей, – так решил Игнат.
Войдя в дом. Он воскликнул: - Да тут целый цыганский табор! Может и мне найдется местечко в энтом таборе?
- Найдется! – Закричали в один голос его племянники, дети Полины,  и повисли на нем.
- Дядя Игнат, ты насовсем с войны вернулся? – Спросил его Федя.
- Насовсем. Надоело воевать. Буду хлеб сеять.
- Наш папка, никак не вертается с войны, – тяжело вздыхая, заявил Витя.
Игнат погладил его по голове. – Я думаю, война закончится и ваш папка вернется домой.
- Вот только дома у нас нету. Куды он возвернется? – Сделал серьезное лицо Витя.
- Как энто у вас дома нет? Куда он делся?- Удивленно спросил Игнат.
- Его дяденьки забрали, а нас на улицу выгнали. Бабушка пришла и нас к собе забрала. Тетя Галя строит себе дом. У нее вон, какие взрослые дети, а мы маленькие и не можем дом строить. Ты нам поможешь дом построить?
Игнат обратился к Полине. – Энто правда, че вас выгнали из дома?
- Правда, Игнатушка! – Это вступила в разговор Матрена Семеновна, – ты не серчаешь, че я их всех приютила в доме?
- Нет, мама не серчаю. Куды им деваться, не на улице жить.
Тут в разговор вклинился опять младший сын Полины. – Дядя Игнат, а вы постарели. Здорово постарели.
Дядя удивленно посмотрел на племянника. – Как энто постарел? Выходит я таперь старик? Мне свего 22 года, а я уже старик. Как я жить буду? Хто из девок согласиться выйти за старика замуж. Обрадовал ты меня племяш – нече сказать.
Витя смутился, он понял, что сказал что-то не то. Он решил исправить положение дел.
- Дядя Игнат! - обратился он к нему, - вы не старик, вы только постарели, а девок в селе много. Каждая на вас женится.
-  Неужели каждая пойдет за меня замуж? Токо мне Витек нужна только одна – любимая! Вот только стариком, я  так рано не хочу быть.
Витя посмотрел дяде в глаза. – Я же вам сказал, че вы не старик, а как энто назвать.
Он поморщил лоб, но так и не вспомнил слово, которое хотел сказать, он с надеждой  посмотрел в сторону мамы.
Полина засмеялась. – Ты сынок видно хотел сказать дяде, че он повзрослел и возмужал.
- Да, мама, я энто и хотел сказать дяде, – он облегченно вздохнул.
Игнат засмеялся. Он схватил Витю и прижал к себе. – Выходит, я стал мужественным, настоящим казаком, а не стариком. Энто меня радует, а то я так сильно расстроился – ведь никто стареть не хочет раньше времени.
Витя согласно закивал головой.
За разговором время пробежало быстро, Матрена Семеновна всех позвала завтракать. За завтраком Игнат не сводил глаз  с Насти. Это заметила Поля. Выбо зарав момент, когда брат был один, она его предупредила:
 – Я вижу, че ты положил глаз на Настеньку. Смотри: не обидь ее. Она молодая, ей только в сентябре исполнится 18  лет.
- Не боись, не обижу. Дюже она мне приглянулась, если я ей понравлюсь, то осенью сыграем свадьбу.
Так и случилось, осенью, когда собрали урожай,  он женился на дочери Галины Насте.
Игнат старался жить тихо,  быть подальше  от большевиков и от белых. На войне он насмотрелся и на тех и на других,  устал от войны и хотел спокойно жить на своей земле, выращивать урожай, воспитывать детей. Полина с детьми продолжала жить в родительском доме, а куда ей было деваться. Ей было хуже всех. От Степана не было никаких вестей, никто не знал, что с ним, где он? Полина измучилась, не зная, как ей жить дальше с детьми не имея своего угла. Она понимала, что всю жизнь жить в доме брата нельзя. У него своя семья. Она часто не спала ночами: думала, о своей не сложившейся жизни. Она молода, жить одной без мужа тяжело. Ей хочется и мужского внимания и  ласки. Она прекрасно понимала, что не одна она такая, пол села женщин живут без мужей. У какой муж погиб, у какой воюет. Они хоть знают, что с их мужьями, а она ничего не знает, где ее Степан.  Как ей и детям жить дальше - не знает?  Кругом идет война, страшная война: русские убивают русских. Что ждет их?
 Живя в доме брата, она старалась всем угодить, детей заставляла работать, выполнять посильную работу.  Душа у нее болела от безысходности, а тут еще постоянно меняется власть в селе.
 На этот раз в село пришли казаки, которые воевали против красных. Первым делом они арестовали всех большевиков. Фрося, узнав об аресте мужа, пошла к есаулу, который командовал казаками, и слезно стала его просить, чтобы он помиловал ее мужа.
- Господин офицер!- Умоляла она его, - Христом Богом прошу вас, помилуйте Никадима. Он инвалид, потерял ногу на фронте. У нас четверо малолетних детишек. Христом Богом прошу, помилуйте. У вас ведь у самого есть жена и дети. Ради них помилуйте.
Она упала на колени, стала целовать ему ноги. Офицер поморщился, он терпеть не мог женских слез, но еще больше он ненавидел большевиков. Эта большевитская жена его сильно раздражала, взывала к совести и милосердию, но какая совесть и милосердие могут быть, когда идет классовая борьба. Если в этой борьбе победят большевики, то они никого не пощадят. Он сам был свидетелем, как они расправлялись с офицерами и казаками. Так почему он должен щадить большевиков?  Он с силой  оттолкнул женщину ногой от себя - женщина упала.
 - Часовой?- Рявкнул он, -  кто разрешил пропустить эту большевитскую бабу сюда. Гоните ее отсюда.
Часовой схватил ее за шиворот и выбросил из штаба, который располагался в бывшем доме Васюкиных. Казаку стало жаль эту убитую горем женщину, он ее предупредил:
- Иди тетка домой пока жива. Наш командир дюжи сурьезный мужик, еще пристрелит тебя. Иди подальше от греха.
Фрося с трудом поднялась. Отряхнула юбку от пыли, тихонько пошла домой, причитая при этом: – Господи! Спаси Никадима. Как я буду с четырьмя ребятишками жить без мужа?
Утром, всех арестованых большевиков  расстреляли,  не разрешили  родственникам их даже похоронить. Село замерло, такой жестокости они не ожидали от казаков. Все в селе стали бояться  друг друга. Ведь большевиков белым выдали сами жители села. Откуда белым казакам было знать: кто в селе большевик, а кто нет. Соседи перестали общаться. Здоровались, и торопились быстрее, пройти мимо. Лавочки возле домов опустели. Даже старые казаки перестали собираться и рассуждать о политике.
Александр решил:
- Раз большевицкая власть перестала существовать, то можно теперь вернуть отцовский дом.
 Думал он то думал, а вот осуществить задуманое не осмелился бы. Это по сути дела сделала Ольга. Она прожужжала ему все уши.
 – Саша! Власть сменилась, иди, верни дом. Мы все права имеем на родительский дом. Мы будем жить в отцовском доме, а энтот дом продадим, даже той же Полине, даже скидочку ей сделаем.
Александр долгое время не соглашался на уговоры жены. – Ольга твоя жадность нас когда-нибудь погубит, – говорил он ей.
Разве Ольгу можно было остановить, если она что-то задумала. Она продолжала настаивать на своем, пока Александр не согласился пойти к командиру казачьего отряда. Она собрала ему огромную корзину  с продуктами. Чего там только не было: яйцо, сметана, сало, масло, домашняя колбаса, сыр, свежевыпеченный хлеб, шанежки с черемухой, соленые грибы и конечно, бутыль с наливкой. Александр долго собирался, на душе у него было не спокойно, что-то подсказывало ему, что ничего хорошего из этого похода не выйдет.  Все-таки он собрался. На его пути сразу возникло  препятствие: часовой никак не хотел его пускать к начальству. Александр  кое-как его уговорил:
 - Ты же брат казак и я казак. Я твоему начальству приготовил подарок. Глянь, че я им принес. Жена позаботилась. Она у меня жалостливая. Говорит: казаки далеко от дома, соскучились по домашней еде. Вот ты им и отнеси поесть. Пусть вспомнят  свой дом. 
Он открыл корзину. – Ты себе отседа можешь взять все, че тобе понравилось. Тута всем хватит.
У часового аж глаза забегали от  вида такого богатства. Он давно вкусно не ел. Они грабили казаков, но самое лучшее всегда доставалось начальству. Он схватил кусок колбасы, отломал краюху от хлеба и с жадностью стал есть.
- Иди казак, – сказал он, набивая рот хлебом и колбасой, -  начальство будет довольно таким подарком.
Александр схватил свою корзину с провизией и в дверь своего бывшего дома. Он вошел в прихожую и задохнулся от запаха давно не мытых ног. Стены прихожей были обшарпаны, грязные. – Боже, во че они превратили дом, не дом, а настоящий хлев, – воскликнул он.
Дверь в бывшую столовую была открыта, оттуда слышались голоса. Александр пошел туда. Там за столом резались в карты четверо казаков. Они громко разговаривали, спорили друг с другом.
Александр  снял с себя шапку, поздоровался. – Здравствуйте казаки!
Они удивленно уставились на него. – Ты кто? Зачем пришел?- Спросил один из них.
- Я, Александр Васюкин, сын атамана Васюкина. Кстати, этот дом моего отца, большевики забрали его, а семью с малыми детьми выгнали на улицу.
- Мы поняли, кто ты. Зачем пожаловал?
- Да вот, тута жена кое-че собрала для вас. Сказала: казаки соскучились по домашней еде - иди, отнеси им.
Он поставил корзину с провизией на стол.  Один из казаков открыл корзину и присвистнул. – Братцы! Да тут целое состояние! Я такой вкуснятины давно не видел.
Он стал доставать содержимое корзины на стол. Чем больше продуктов оказывалось на столе, тем ярче разгорались глаза у находящихся за столом казаков.
- Твоя жена настоящее сокровище. Угодила нам.
Тут есаул внимательно посмотрел на Александра. – Ты ведь не просто так принес нам еду. Что ты хотел?
Александр замешкался, а потом решил: - Ах! Была или не была! Спрошу! Я уже говорил, что энтот дом принадлежал нашей семье, пока большевики его не отобрали  у нас.
- Да! Ты энто говорил, – подтвердил один из казаков.
- Я вас хотел попросить вернуть дом нам.
Казаки переглянулись между собой. Явно эта просьба Александра им не понравилась. Они тут обжились, искать новое место для проживания им не хотелось - это так хлопотно.
Тут есаул задал Александру вопрос. – Почему ты не воюешь против красных и не отстаиваешь свою собственность? Разобьем эту красную сволочь – дом будет твой. Надо и самому постараться, не отсиживаться дома возле бабьей юбки, а сражаться вместе с нами в армии адмирала Колчака. Завтра утром в полном снаряжении должен быть в нашем расположении. Ежели не явишься, признаем тебя дезертиром. С ними у нас разговор короткий – к стенке и все дела. Теперь ты свободен. За еду премного благодарны.
Александр откланялся и на ватных ногах покинул помещение. Голову ему сдавило. – Господи! Че же энто происходит? Опять воевать. Ну, Ольга подставила ты  меня! Вот зараза такая! Задам я тобе счас жару, надолго запомнишь меня.
Как только Александр появился на пороге дома, Ольга бросилась к нему.
 – Отдали казаки нам дом?
Он оттолкнул ее от себя. – Ага! Шире рот раскрывай? На блюдечке тобе дом преподнесли. Дурак! Какой я дурак! Говорят же в народе: послухай бабу и сделай все наоборот. Нет пошел. Таперь ду -р-ра собирай мужа на войну.
Ольга непонимающе посмотрела на Александра.
- Че столбом стоишь, собирай? В белую армию меня забирают, если не приду, то расстреляют. Ты хочешь моей погибели, так и скажи.
Тут до Ольги дошел весь трагизм, в котором они оказались с мужем. Она завыла.
Александр поморщился. – Вот выть не надо. Я еще пока жив. Нече меня оплакивать.
- Да я не тебя оплакиваю, а себя. Как нам жить без тобя, опять вся работа свалится на меня и детей. Не успел прийти с войны, как опять на войну собираешься.
- Вот баба дура! Я ведь из-за тобя попал в энто положение. Ты же меня погнала к казакам, а теперь меня и обвиняешь во всех грехах. Спорь не спорь, а собираться надо.


Глава 7

   Дед Севастьян уже давно спал на русской печке, грея свои старые кости. Эту ночь ему никак не спалось. Болели суставы, он их намазал кедровым маслом,  закутал в овечью шкуру, выбрал удобную позу, надеясь уснуть.  Боль в ногах вроде приутихла, а потом вновь появилась, он долго ворочался, стараясь придать ногам удобное положение. Вроде ноги через какое-то время успокоились, тут бы поспать, ан -  нет, как назло собаки подняли переполох. Какая- то собака запела свою песню, ее  подхватили все собаки села. До сна ли тут!  Дед стал ругать собак: - Нашли время, когда брехать! Нет от вас никакого покоя, чтоб вас холера взяла!
Через какое-то время - собаки успокоились. Все: вроде наступила тишина, дед задремал. Поспать по-настоящему ему не дали выстрелы. Они разбудили его,  выстрелами дело не ограничилось, вдруг застрочил пулемет, взорвалась граната.
 – О-о -о! Неспроста все энто! – Подумал Севастьян. – Нет, неспроста! Война пришла в село, грядет  смена власти.  Начнутся опять разборки, кого на энтот раз поставят к стенке. Че случилось с Рассией? Хто стоит за энтим безобразием? Кому понадобилось рассорить народ? Убить царя батюшку и всю его семью. Вызвать у русских людей таку ненависть  друг к другу, че они готовы глотки перегрызть ради власти. Хто победит на энтот раз белые или красные? Чья власть установится в селе? Разве наши предки думали о такой жизни, когда создавали село. Все делали сообща: дружно, без злобы и завести.  Очищали землю от леса, строили дома. Брали земли столько, сколько могли обработать. Че сейчас деется с селом? Разделилось село: хто за белых, хто за красных, хто не пойми за кого. Люди боятся друг друга. Каждый живет сам по себе, замуровали себя в скорлупу и выживают хто, как могет.
Дед тяжело вздохнул. – Надо было мне, дожить до такой жизни. Живем как на пороховой бочке. Не знаешь, какую беду принесет наступающий день.
Бой разгорался не шуточный. Все громыхало,  от разрывов гранат дрожали стекла на окнах. Тут  уж точно было не до сна?  Севастьян оделся, взял свою клюку и заковылял из дома на крыльцо.- Хто антересно возьмет верх: казаки или красные? Лучше бы ни тех, ни других не было в селе. Устал народ от войны. Ой, как устал! Нет людям никакого покоя от такой жизни. Сегодня белые, завтра красные – все грабят село.
Тут он увидел, как по улице пронеслись казаки. Они убегали от красных, спасая свои жизни.
 – Да! – Подумал старый казак, – Вот тобе и казаки, бегут от мужиков, как те тараканы.   Уверовали мужики в новую большевитскую власть. Поверили, че она даст им землю. Воют не жалеют своего живота. Казакам за кого воевать? Нет такого предводителя, за которого не жаль и жизнь свою отдать. Колчак, хто он - морской адмирал. На море он может и хороший вояка, а на суше видно плохой стратег. Бегут белые, никак не могут совладать с большевиками. Худо нам будет под большевиками, не любят они казаков. Ох! Не любят!
Дед еще немного постоял и отправился домой, досыпать, если ему это удастся. Слишком много всяких впечатлений произошло  за это короткое время.
Весть о том, что власть в селе захватили красные: быстро разнеслась по селу. Село замерло. Ничего хорошего от красных казаки не ожидали. Армия красных состояла в основном из мужиков, которые не любили казаков. Они завидовали им. У казаков была свобода и земля. Они были на службе у царя-батюшки.  Большевиков в селе не было: их еще раньше  расстреляли белые. Кого расстреливать будут красные – никто этого не знал, а то, что они их будут расстреливать и  грабить -  в этом никто не сомневался.
Радовалась появлению красных, пожалуй, только Фроська Бугай. Она на всех в селе затаила злобу, а особенно на Васюкиных. Она считала, что это они выдали белым Никадима, за то, что он забрал у них дом. Она решила им отомстить за мужа. Ждала только момента, чтобы натравить красных  на семью Александра Васюкина. Из всех Васюкиных она больше всех ненавидела Ольгу за ее длинный  и язвительный язык. Ольга, что думала, то и говорила людям, она не задумывалась: приятно это человеку или нет. Когда белые расстреляли большевиков, она сказала плачущей Фросе Бугай.
– Нече тобе причитать. Твой, Никадим слишком много на себя брал. Решил, че ему все дозволено, а не тут-то было. Пришли беляки и отобрали у него власть и не только власть, но и жизнь. Не надо собя возносить до небес, сидел бы дома, никуды свой нос не сувал – жил бы.
Все что сказала Ольга, Фрося хорошо запомнила
 – Пусть попугают ее красные,- решила она, при появлении красных в селе, - отберут продовольственные запасы. Посидит Ольга на картошке, может тогда перестанет распускать свой язык  в дело и без дела.
Красные первым делом предали земле своих убитых. Затем побросали в овраг за селом убитых казаков, раненых расстреляли. Затем пошли грабить село.
Фроська, выбрала момент и подошла к комиссару. Она рассказала ему, как белые расстреляли ее мужа первого большевика в селе и что Александр Васюкин служит у белых, а его семья живет вон в том доме. Показала новый построенный дом Васюкиных. То, что случилось потом с семьей Александра, Фроська никак не  могла представить себе даже в страшном сне. Красные пришли в дом Ольги  рано утрам, она готовила завтрак детям. В доме спали три младших ее сына. Старшие дети: дочь Ксюша и сын Сергей жили в лесу, где Игнат Поливаный вместе с Васюкиными построил зимовье для скота, чтобы спасти его от грабежа белыми и красными. И те и другие нещадно грабили село.  Была очередь Ольгиных детей ухаживать за животными. Вот их и не оказалось в селе, что и спасло им жизнь.
Солдаты шашками изрубили семью Александра. Село вздрогнуло от такой жестокости. Бабы выли, провожая в последний путь Ольгу и ее детей. Люди не понимали, за что так жестоко  обошлись с Ольгой и ее детьми. Фроська, тоже была на проводах семьи Александра. Она повторяла одно и то же:
 - Господи! Прости меня грешную, я не знала, че творила.
Дед Севастьян, который стоял от нее недалеко услышал ее причитания. Он подошел к ней ближе.
– Евфрасиния,  энто ты навела красных на Ольгу и ее детей? Все-таки кака ты злобная и неблагодарная баба. Сколько добра тобе и твоему Никадимке сделал атаман и его семья. Ольга с сыном гнули свою спину на твоем поле, когды твой муж воевал. Энто ты забыла? Кака у тобе короткая помять. Чем вы их отблагодарили Васюкиных – выгнали из дома. Эх! Люди, люди! До какой злобы вы дошли! Че творится с людьми на святой Руси?
Дед махнул рукой и пошел, ковыляя на трех ногах домой. Душа его болела, он никак не мог понять людей и их поступки. Он шел и разговаривал сам с собой: - Людям делают добро, а они отвечают им ненавистью и злобой. Мир точно перевернулся, че стало с душой людей? Разгневался Господь на нас, че убили Помазанника Божьего - царя-батюшку и всю его семью. Не могет он нам энтого простить. Нет! Не могет.


Глава 8

  Первой из родственников о том, что сотворили красные с семьей Ольги, узнала Полина. Она несла молоко для Ольги и ее детей. Рано утром она успела сходить на зимовье и подоить коров. Подойдя к дому Александра Васюкина, ее сразу насторожила настежь открытая дверь. Март месяц – лютый холод, а дверь настежь открыта.
 - Что бы это значило? Почему Ольга держит дверь открытой, – с недоумением подумала Поля.
Ей как-то стало тревожно, сердце стало сильно колотиться в груди, в ногах похолодела,  она осторожно вошла в дом и от увиденного – остолбенела. Она вся покрылась холодным потом, ужас охватил ее. Она стояла и не могла сдвинуться с места. Хотела кричать, но не смогла - онемела. Сколько вот так Полина стояла она не помнила.  Как только ноги стали ей послушны, она с криком, в котором слышался дикий, дикий ужас, выбежала из дома и понеслась по улице. Услышав этот душу раздирающий крик, люди выскакивали  из своих домов. С удивлением и непониманием смотрели ей в след. Они спрашивали друг друга. – Че с ней случилось? Почему она так кричит и несется по улице, будто за ней гонится стадо быков? Хто мог нагнать на нее такой страх, от которого она сама не своя.
Кто-то сказал: - Похоже, энто не с ней случилось, она увидела чей –то  ужасное? Че потрясло ее до глубины души? Хто видел откеда она бежала?
- Я видел, она бежала от дома Ольги Васюкиной, – сказал какой-то парнишка.
- Так пошли к дому Васюкиных, – предложил кто-то, – посмотрим, че так напугало Полину. Она завсегда была в здравом уме, просто так бежать по улице, да еще так  кричать от ужаса, она никак не могла.
Все гурьбой двинулись к дому Ольги. То, что они там увидели, ввело всех в шок.
Когда люди немного пришли в себя, они стали задавать один и тот же вопрос: - За че красные так жестоко обошлись с Ольгой и ее детьми?
Кто-то ответил: -  Видно, из-за Александра. Его силком казаки заставили служить в армии Колчака.
- Хто-то из нас постарался донести энто красным. Хто энтот негодяй? Хто энтот Иуда?
Люди стали всматриваться в лица друг друга и  возмущаться.
- Повесить его надо за такие дела. Энто настоящее  предательство! С предателями разговор короткий. Он любого из нас может выдать. Надо его строго наказать.
- Наказать? Как же? Так он тобе и сознался. Живет гнида среди нас и делает свое черное дело. Ужасно то, че навел красных на детей и беззащитную женщину. Это надо быть какой сволочью, чебы тако совершить.
Пока люди шумели возле дома Ольги. Поля прибежала домой, она летела, ничего не видя перед собой, чуть не сбила с ног Галину. Вид ее был страшен. Платок слетел с головы, волосы за время бега растрепались, лицо было мертвецки бледным, глаза расширены от ужаса.
- Поля! Че с тобой, ты чуть не сбыла меня с ног?
Увидев лицо Полины, Галина, прикусила губу и воскликнула: -  Господи! Че случилось, на тобе ведь лица нет.
Поля повернулась к ней и вдруг бросилась к ней, припала к ее груди и зарыдала. В ее рыдании было столько горя и боли, что Галина, еще не зная, что произошло, тоже начала плакать.
- Галя, они такое ужасное сделали с нашей Ольгой и детьми. Дети, они, в чем виноваты?
Она посмотрела Галине в глаза. – Представляешь, они их порубали шашками. Там все в крови.
Она опять начала рыдать. Галина стала трясти Полю. – Ты, че говоришь? Ты правду сказала?
Поля перестала рыдать, она с обидой посмотрела на старшую сноху.
– Конечно, энто правда! Лучше бы энтой правды не было. Энто такая страшная правда!
На рыдание Полины собрались все члены семью. Услышав страшную новость – все отправились в дом Ольги. Кто-то из детей побежал за старшими детьми Ольги.
Всю ночь старушки вместе с батюшкой отпивали порубленных шашкой. На другой день все село их хоронило. Сергей старший сын Ольги при всех сказал. – Я энтим красным мужикам отомщу за маму и братьев.
Игнат обнял и отвел в сторону. – Сергей никому не надо мстить. Месть  страшна, тем, че губит не только тех, кому мстят, но губит и самого мстителя. Она погубит тобя. Ты продолжатель рода Александра Васюкина. Красные хотели уничтожить ваш род: не иди у них на поводу – сохрани себя и свой род.
- Дядя Игнат у меня душа болит. Я собе места не могу найти, мне очень трудно свыкнуться с мыслью, че уже никогда не будет ни мамы, ни братьев. Пошто солдаты, так обошлись с ними. Они, че не русские, у них, че нет матерей, братьев, нет детей. Они, че не люди.
- Сережа, пойми, идет классовая борьба. Идет борьба за власть, а тут все средства хороши. В энтой борьбе чаще всего гибнут ни в чем неповинные люди: ими оказались твоя мама и братья.
- Все равно дядя Игнат – я ничего не понимаю. Борьба борьбой, но зачем убивать женщин и детей, да еще с такой жестокостью.
- Ты думаешь, я энто понимаю? Я, то же многое  не понимаю, поэтому стараюсь быть в стороне от войны. Если победят красные, народу уж точно ничего хорошего не будет, особенно нам казакам. Я думаю, пока на вас не донесли комиссарам, че Николай и Егорка воюют в армии Колчака, вам Васюкиным надо срочно уезжать из села. Где Галина? Зови тетку Галину. Надо срочно решать энтот вопрос.
Сергей пошел за Галиной. – Тетка Галина вас дядька Игнат зовет.
На совете, который собрал Игнат: решено было уезжать из села  рано утром, когда все еще спали. Уезжали все Васюкины, кроме Полины и ее детей. Все в селе знали, что ее муж пропал еще вначале Первой мировой войны, поэтому ей опасаться красных нечего. На близлежащей  станции Игнат посадил все семейство на поезд, идущий на Томск. В Томске жила Арина Ивановна младшая дочь атамана Ивана Александровича. Она перед самой войной вышла замуж за купца и жила теперь в Томске. Она давно приглашала родственников в гости. Вот и пришло такое время – нанести ей визит. На совете решили собрать все царские золотые монеты, которые сохранились в семье, а также золотые и серебреные вещи и все отдать уезжающим. Чтобы они могли себе там купить жилье и обосноваться на новом месте.


Глава 9

    Красноармейцы начали грабить селян, в полном смысле этого слова. Забирать все: лошадей с повозками, на которые грузили фураж и продовольствие, стельных коров, семенное зерно – все, что находили съедобное - забирали. Этот отряд занимался тем, что снабжал армию продовольствием. Жители сопротивлялись, а как им было не сопротивляться – весна,  на носу посевная. Как в посевную остаться без лошади и семян, а самое главное, чем кормить детей, если забирали даже стельных коров, кур, поросят. Над селом стоял  крик. Плакали дети, причитали женщины, ругались старики, возмущались такому беспределу казаки. Солдаты били прикладами всех, кто им сопротивлялся и не хотел отдавать съестные запасы и  скотину.
Евфросиния Бугай работала во  дворе, когда красноармейцы нагрянули в дом к деду Севастьяну за продовольствием. Она слышала, как дед возмущался  действиями солдат. 
- Совесть у вас есть?  Сынки, че вы творите, забираете последнюю лошадь,  на чем прикажите сеять. Об чем вы думаете? Вы че живете одним днем, че будете кушать осенью, еже ли мы крестьяне не вырастим нового урожая. Корову стельную ты кудысь повел? Чем мы детей кормить будем? Вы че совсем ополоумели.
- Отойти дед, пока не получил прикладом, – прикрикнул на него солдат.
Севастьян выпятил свою впалую грудь, стал наступать на солдата, размахивая своей клюкой.
- Бей, чего уж там! Вы и так живьем нас в землю закопали. Оставили без ничего. Бей! Че стоишь? Для вас уж ничего святого не осталось.
- Слава Богу! – Подумала Фрося, – че ко мне нихто не придет. Глядишь, обойдут мой дом стороной. Я все-таки большевитская жена, пострадавшая от рук белых казаков. Уж своих они точно грабить не будут. Жалко конечно, соседей, но счас каждый сам за себя.
 В этом она глубоко ошибалась. Красным было все равно, чья ты жена. Им надо было набрать продовольствие для армии любым путем. Приказ есть приказ и его надо выполнять. Ничего с этими казами не случится, если и помрут, то жалеть их нечего. Всю свою жизнь служили царю. Так они рассуждали.
 Фрося нежно гладила округлые бока своей любимице корове Зорьке. Она радостно улыбалась, еще бы ей не улыбаться:  корова Зорька должна была на днях отелиться. Вся семья с нетерпением ждала этого события. Весна - запасы овощей и солений  приготовленные в зиму подходили к концу. Тут молоко подоспеет, как раз вовремя. Это не только молоко, но и сметана, и творог и масло. Они без проблем преспокойно доживут до нового урожая. С посевной в этом году, они тоже должны управиться. У нее появился помощник -  старший сын, которому исполнилось 14лет. Мальчик не по годам выглядел взросло – недаром их фамилия Бугай.  Сын весь пошел в отца. Вырос, раздался в плечах – настоящий мужичок.
Радостным мыслям пришел конец, когда к ней нагрянули непрошеные гости. Они не обращая внимания на хозяйку, стали везде ходить, все вынюхивать, высматривать, как те голодные псы. Первым делом зашли в сарай. Вывили  коня, запрягли его в телегу. Фроська, аж вся позеленела от такой наглости грабителей. Она не выдержала, закричала вовсю мощь своих легких:
 – Вы че окаянные делаете? Хто позволил вам выводить коня? Вы знаете, че здесь живет семья большевика, которого расстреляли белые. Я сейчас пойду к вашему командиру, он вас накажет за самоуправство.
Она схватила коня за узды.
- Не дам коня! – Стала она кричать.
 Солдат оттолкнул ее. – Отойди тетка! Не мешай нам!
Тут она увидела, как другой солдат вывил ее любимицу Зорьку, та мычала и не хотела выходить из теплого сарая, она упиралась, жалобно мычала: смотрела на хозяйку испуганными глазами, прося у нее помощи.  Солдат, долго не думая, изо всех сил ударил упирающуюся корову хлыстом. Та от боли, аж присела, протяжно мыча. В глазах у Фроси все потемнела, она, непомня себя, схватила вилы, которыми  утром подавала сено скотине, со всего маха вонзила вилы в солдата, который ударил ее любимицу. Солдат закричал от боли и упал на землю. Другой солдат, недолго думая, вонзил штык в тело женщины. Она, как подкошенная упала на землю.  Из дома повыскакивали дети, они с криком бросились к матери. – Мамочка! Мамочка вставай, не умирай!
Они гладили ее лицо, надеясь на то, что их мама встанет и обнимет их, скажет: – Не плачьте дети со мной все в порядке.
 Но этого не происходило, мать лежала и не двигалась. Старший сын, понял, что мама уже никогда не встанет, солдат убил ее. Он с плачем и криком набросился на солдата убившего мать. Тот отбросил мальчика от себя и  выстрелил  в него.  Мальчик упал на землю недалеко от матери. Дети замерли в ужасе. Солдаты, погрузили мертвого солдата на телегу, привязали к телеге корову и ушли со двора.
Соседи, услышав плач и крики детей  Евфросинии, поспешили к ее дому. Страшная весть мгновенно разнеслась по селу.  Красные убили Евфросинию и ее старшего сына.
После похорон Фроси и ее старшего сына, Севастьян собрал жителей села.
- Люди! Мы сегодня простились с Фросей и ее сыном, но у нее остались  дети. Они сироты – нет у них близких родственников, которые могли бы их взять в свою семью. Мы с вами должны решить судьбу энтих детей.  Не в наших правилах бросать сирот на произвол судьбы. Хто из жителей села их возьмем на воспитание.
Севастьян обвел всех собравшихся  взглядом. Толпа людей молчала. Большинство людей опустили свои головы, чтобы не встретиться с глазами старого казака.
- Че казаки, так и будем молчать? Мы, че перестали быть казаками, если нет атамана, то мы ничего решить таперь не могем? Так че ли казаки.
Кто-то из толпы изрек: - Комиссары нас до нитки обобрали, своих детей нечем кормить. Тута уж не до чужих детей.
- Выходит, сироты чужие дети? С каких пор они стали нам чужие, – сердито изрек Севастьян.
Кто-то из толпы крикнул: - Дед, вместо того, чебы нас агитировать, взял бы их себе. Агитировать мы все мастаки.
Дед, поперхнулся от таких слов. Полине, стоящей в толпе стало жаль деда. Он что-то хотел ответить, но в горле у него пересохло, из горла вырывался только хрип. Он видел, как люди потихоньку расходились по своим домам.
 – Вот до чего дожились, че сироты стали никому не нужны, – подумал старик, – как все быстро меняется в энтой жизни. Когда селом правил атаман, разве бы он разрешил казакам уходить - не решив энтого важного вопроса. Да и никто тогда и помыслить не мог, чебы оставить сирот без присмотра.
Тут к нему подошла Полина Васюкина. Она сама не поняла, как к ней пришло решение взять детей в свою семью.
  – Дед! Я заберу Фросиных детей. Жили мы по соседству, мои дети всегда играли с ейными детьми. Даст Бог, выживем все вместе.
 У деда чуть сердце из груди не выскочило. – Боже! Если бы Полюшка, добрая душа знала: хто навел красных на Ольгу. Вот как в жизни бывает. Фроська помогла уничтожить троих детей Васюкиных, а Васюкина Поля ее троих детей забирает на воспитание себе.
- Полюшка! Подожди! – Обратился к ней дед, – может хто другой возьмем энтих детей. У тебя мужа нет, да и дома своего нет.
Севастьян еще раз обратился к сильно поредевшей толпе  с просьбой взять детей на воспитание, но люди молчали.
- Дед! Я забираю детей, а жить мы будем в новом доме, который построила Галина со своими сыновьями. Все Васюкины покинули село, осталась токо я и мои дети. Страшно оставаться Васюкиним в селе, если красные порубили Ольгу с детьми, то где гарантия, че энто не случиться с другими Васюкиными.
- Да! – Протянул дед, – гарантий нет, ты права. Как же ты? Ты ведь тоже Васюкина и дети твои, да еще взяла сирот.
- Я дедушка, как все в селе. Мой муж не воюет ни у красных, ни у белых. Все знают, че он пропал. Так кого мне бояться?
- Добрая у тобя душа Полюшка, Господь позаботится о тобе и твоих детях. Иди, забирай сирот. Вона они стоят, жмутся бедолаги друг к дружке.
Полина подошла к детям. Обняла их. – Пойдете ко мне жить?
Дети закивали головами.
– Вот и ладно, – сказала Полина,- пойдемте, соберем ваши вещи и пойдем ко мне. Где двое детей, там и троим место найдется.


Глава 10

 Так за один день в семье у Полины стало пятеро детей. Дома Полю встретил брат. Он не был на собрании, не была на собрании и Матрена Семеновна. Она простыла и выгревалась на русской печи, зато была Настя. Она и рассказала Игнату о том, что Полина взяла на воспитание Фросиных детей. Игнат, естественно возмутился. Чужие  дети в семье, он посчитал, что   это новые проблемы для него. Он постоянно помогал Полине управиться с ее хозяйством, а тут еще трое детей повесят на его шею, тем более у него и так скоро появятся новые заботы с рождением своего ребенка.  Настя скоро должна родить.  С уездом в Томск  Васюкиных, на него сразу навалилось много дел.
 Надо было ухаживать за животными, количество, которых не уменьшилось, зато меньше стало людей, способных  ухаживали за ними. Мало того, что за ними надо было ухаживать, но их надо было охранять. После ухода из села продовольственного отряда красных, который оставил многие семьи казаков без скотины и запасов еды. Он прекрасно понимал, что люди   вынуждены, будут искать возможные пути добычи пищи. Они, чтобы выжить, пойдут на крайние меры: начнут грабить своих.  На их зимовье обязательно кто-нибудь наткнется, потому что многие из жителей села  отправятся в тайгу, надеясь выжить  за счет охоты. А тут в тайге целое стадо коров и табун лошадей, и огромные запасы сена и зерна. У многих от такого богатства алчным блеском загорятся глаза, появится желание завладеть им. Раньше в селе до  революции и Гражданской войны, дома не закрывались, не было случая воровства.
 Люди с уважением относились к чужой собственности, но когда их бессовестным образом стали грабить, выгонять из собственных домов, то люди поняли, что  чужое добро можно брать и не нести за это никакого наказания.  Потом грабеж красных был таким жестоким, надо прямо сказать -  бесчеловечным, что людей просто вынуждали идти на крайние меры. Понимая это, Игнат  решил с братьями Глаши, жены Егора Васюкина, защищать свое добро.  Сегодня в ночь он собирался с Настей охранять зимовье, а тут такая новость: Полина взяла на воспитание чужих детей, позабыв посоветоваться с братом. 
Он спросил сестру: - Поля! Ты хорошо подумала, беря детей в свою семью?
Полина посмотрела на брата. – Игнат, давай энтот разговор оставим на завтра. Я не хочу при детях все энто обсуждать.
- Хорошо! – Согласился с ней брат, – завтра, так завтра, нам с тобой некуда спешить.  Только идя на такой серьезный шаг, ты хотя бы посоветовалась со мной.
Из горницы выбежал Витя, они там с братом Федором играли в свои детские игры.
  – Ура! – Громко закричал он,  когда увидал соседских детей, с которыми всегда играл.
- Витя не надо так громко кричать, – пыталась урезонить сына Полина, - ты же знаешь, что бабушка болеет. У нее болит голова.
 -  Мама прости, я больше так сильно не буду кричать, и уже тише радостно сказал:
 - Федя, иди сюда. Мама привела к нам  в гости соседских ребят. Это так  здорово!  Нам таперь будет  с кем играть. Федя, иди скорей сюда, к тебе пришел твой друг Бориска, ты чево там застрял.
Федя, как только услышал про Борю, тут же появился.
Полина обняла Фросиных детей. – Дети! – Обратилась она к своим сыновьям, - ребята пришли к вам не в гости, они будут с нами жить. Они будут вам братьями, а Вера будет вам сестрой. У них нет ни папы, ни мамы, поэтому относитесь к ним, как к своим родным. Сегодня мы еще поживем у бабушки, а завтра отправимся в свой дом.
- Мама, где наш дом? – Спросил Федя, – у нас ведь дом забрали.
- У нас есть свой дом,- успокоила сына Полина, – я купила дом у тети Галины. Они уехали из села навсегда. Здесь им опасно жить. Я у них купила Огонька и корову Марту. Правда с ней полностью за дом еще не рассчиталась, но со временем  постараюсь рассчитаться. Вы мне поможете заработать денег? – Обратилась она к детям.
- Да, поможем! -  В один голос заявили братья.
- Я очень надеюсь на вас, -  обняв сыновей, заявила Полина.
- Тетя Поля! – Обратился к ней Борис, – мама от казаков спрятала овощи, которые мы заготовили на зиму и зерно. Я вам покажу, где она энто все спрятала, потом из сарайки надо забрать курей и козу Маруську. Мы ведь в нашем доме не будем больше  жить?  Тама страшно жить, солдаты тама убили маму и Прошку.
Вера прижалась к Полине. – Вы нас не бросите?- Заглядывая в ей в глаза, с мольбой в голосе спросила девочка, – мы ведь никому не нужны, дядя Игнат нас тоже не хочет. Он на вас рассердился? Че вы взяли нас к себе.
- Нет, не брошу! Дядя Игнат на меня рассердился, че я с ним не посоветовалась. Я должна была ему рассказать про вас. Верочка, вам не надо переживать, вы таперь мои дети. Я своих детей никогда не брошу.
- Никогда не бросишь?- С надеждой в голосе переспросила она, -  мамка тоже обещала нас не бросать. Говорила: че и без папки нас поставит на ноги, а сама умерла.
- Вот и неправда! – Перебил ее Борис, – она не умерла. Ее убили красные.
- Дети! Не переживайте. Я вас не оставлю и никому не отдам.  И жить мы в вашем доме не будем.  Мы будем жить в новом доме, – про себя подумала, – вон оно, как получилось, Фрося прятала от казаков припасы, а красные забрали все, да еще погубили ее и старшего сына, – она тяжело вздохнула и продолжила разговор с детьми,– время видно тако пришло дети, не знаешь: кому верить? Об доме не думайте, мы его заколотим. Будем за ним присматривать, а вот когда Борис вырастит большой- пребольшой и никого бояться не будет, и войны не будет, то тогда он  будет жить в родительском доме. Мы будем к нему приходить в гости.
- Тады, где будут жить  Фрол и Вера? – Озабоченно  спросил Борис
- Когда они вырастут, тогда и решим, где им жить? Сейчас мойте руки, и пошли ужинать, – подтолкнула ребят Полина,– я думаю, че все уже успели проголодаться.
- Успели, успели! – Хором ответили ребята и  побежали мыть руки, а Полина стала накрывать на стол.  Пока она накрывала на стол: всякие мысли лезли ей в голову, – может Игнат прав: зря я взяла детей на воспитание. Время, какое: никому нельзя доверять? Все грабят: и белые, и красные. Тут вот на носу посевная – справимся ли? Ох! Как тяжело стало жить! Был бы Степан – все было бы легче жить. Как бы Степан отнесся к детям, которых я взяла на воспитание? Сложно сказать. Своих детей он обожал, хотел, чебы у нас было много детей. Я смогла родить токо двоих.
Мысли ее были прерваны детьми. Вымыв руки, они быстро уселись за стол, было видно, что они успели проголодаться, ждали, когда им разрешат кушать. Полина  позвала ужинать Матрену Семеновну, помогла ей слезть с печи, где она грелась, выгоняя хворь из организма. Как только она села за стол и набрала ложку с едой, детям было разрешено кушать.
На следующий день рано утром пока дети спали, Полина отправилась к дому Евфросинии.  Надо было накормить оставшуюся там живность и посмотреть, что за запасы припрятала Фрося. Только принялась она кормить кур, как появился дед Севастьян.
 – Полюшка, будь так добра продай нам козу и кур. Энти супостаты усе у нас забрали. Нечем детишек кормить. Не будешь же их кормить одной картошкой – малы еще. Сноха плачет, глядя, как дети давятся картошкой, не хотят ее есть.  Я хорошо заплачу, деньги я думаю, тобе пригодятся, у тобя таперь вона  кака семья. Я ведь царскими золотыми монетами буду рассчитываться, не энтими непонятно какими бумажками. У тебя есть корова, так че вы без молока не будете. Нам страсть, как нужно молоко. Я видел, как ты Ольге носила молоко, а коза у Фроси недавно принесла козлят и дает по литру молока. Ты ведь ее уже успела подоить, вон кувшин стоит  с ее молоком. Я знаю, вы, где в тайге прячете скотину. Я хошь и на трех ногах, но на лыжах в тайгу ходил и наткнулся на ваше зимовье.  Може у вас есть лишняя лошадь, я бы и ее купил. Я знаю, что красные у вас взяли всего ниче. А ведь у Васюкиных  был полон двор скотины, да и Игнат тоже ведь не бедствовал.  Мои сыновья помогут  вам защитить скотину. Ты только помоги нам, весна на носу, как будем поля засевать? Ты подумай Поля, выручи нас: век тобе благодарны будем.
- Дедушка! Я скажу Игнату и Глашиным братьям: Андрею и Семену. Они сторожат скотину. Они за нее отвечают, я только помогаю ухаживать за нею. Како решение они примут, я тогда вам и скажу. Счас можете забрать и козу, и кур. Они мне не нужны, энто лишняя мне забота. Вы правильно сказали: все у нас есть в достатке.
Придя домой, Полина передала Игнату свой разговор с дедом  Севастьяном. Тот сначала даже расстроился. Не думал он, что так быстро обнаружат его зимовье и кто -  дед Севастьян, который еле передвигается. Немного подумал и решил, что деду Севастьяну и его сыновьям можно доверять, они неплохие люди – старой закалки. Они придерживаются старых правил:   уважающих человека, его собственность, ратуют за сохранность природы. Одним словом порядочные люди, которые держат свое слово: не подставят и не продадут, как Иуда предал Христа
-  Придется поговорить с братьями Столетовыми, что они мне  посоветуют? - Придя к такому решению, он отправился к старшему брату Андрею Столетову. В это время младший брат Семен с женой и сыном подростком  сторожили скот.
Андрей выслушал рассказ Игната. Он долго не думал, сразу высказал свое мнение:
 – Че я тобе скажу Игнат?  Воропаевы люди надежные. С ними можно объединиться. Время счас уж дюже  тревожное. Я пришел к выводу, че много скота одному человеку держать нельзя.  К власти приходят большевики. Уже на большей части России победили  советы. Армия Колчака доживает последние дни. Красные его бьют и в хвост, и в гриву. Посмотри: сколько наших казаков, которые воевали в армии Колчака, вернулись в село. Бросают дома, забирают семьи и бегут отседа -  куда подальше. Боятся мести красных. Говорят: че на Дону красные жестоко расправляются с казаками. Казаки для большевиков, как кость в горле. Нам счас надо жить тихо, не выпячиваться. Не токо в село вертаются казаки, которые воевали у белых, но те, которые воевали у красных. Они уже начали кучковаться.  Попомни  мое слово: скоро у нас установятся советы.  Уже начинают наезжать представители из города и поговаривают, че у кого по две лошади и коровы, то будят забирать, и отдавать тем, у кого ничего нет. Так мы с тобой лучше продадим деду Севастьяну, и его сыновья лишнюю скотину, а они  помогут нам охранять наш скот.
- Андрей! Ты все правильно решил. Я тоже того мнения: не след нам много держать скотины. Зависть людская опасная штука, она как ржа разъедает души, того и гляди, че завистливый человек, какую-нибудь пакость выкинет.
На том и порешили. Игнат отправился на переговоры к Воропаевым. Те с радостью решили купить у них пару лошадей и пару коров. Согласились вместе охранять скот.
Пока Игнат вел переговоры с Воропаевыми, Полина вместе с детьми переселялась в новый дом.  Матрена Семеновна придя в себя от простуды, помогала  им устроиться, на помощь им пришла Дуся. Обняв сестру, она ей стала шептать.
- Полюшка – сестричка! У меня для тобя новость.
- Дуся, че за новость?- Стала ее торопить  Поля. - Говори, не томи. Ты че молчишь?
Дуся,  радостно улыбаясь, многозначительно смотрела на сестру. Наконец она заговорила: - У Тоньки Горяевой муж пропал вместе с твоим Степаном во время газовой атаки, а вчерась он объявился. Сказал, че был в плену у немцев. Война с немцами закончилась еще в прошлом году, а пленных стали отпускать токо счас. Говорит, че тама много наших казаков. Может и твой Степан был в плену. Не сегодня, так завтра явится домой.
Поля укоризненно покачала головой.
- Энто разве радостная новость. Для Антонины -  она радостная, так как  она дождалась своего мужа, а для меня какая радость. Степана ведь нет и весточки от него никакой нет. Может он вовсе и не в плену, а так сгинул где-то. Лучше помоги нам обустроиться в новом доме.
Поля тяжело вздохнула и принялась за работу, а потом посмотрела на Дусю и сказала.
- Дусенька, я не знаю, буду я радоваться, если даже Степан вернется. Я уже свыклась с мыслью, че его нет, и научилась жить без него. Потом, как примет  он детей, которых я взяла на воспитание. Дети – не вещь, которую можно вернуть назад,  ежели она тобе не подошла. Они поверили мне. Я не могу обмануть их доверие. Они токо начинают жить – жизнь и так жестоко обошлась с ними. Что они хорошего видели в энтой жизни? Одно горе. Смерть своих родителей. Сколько всего им предстоит еще испытать – никто не знает. Посмотри, как они стараются помочь, обустроить свое новое жилье. Нет, я никогда не откажусь от них, как бы трудно мне не было.
- Поля! Тобя в селе одни осуждают, другие хвалят, но большинство считает, че зря ты взяла на воспитание  Фросиных детей. Люди считают, че она сдала Ольгу красным. Говорят, че на похоронах Ольги и ее детей, она плакала и причитала, че не хотела такого результата, просила Господа, чебы он простил ее.
- Дуся и ты веришь энтому? Я не верю. Энто полная чушь, не могла Фрося сдать красным Ольгу. Мы ведь ей всегда помогали. Сколько раз Ольга и ее дети гнули на ее поле спину, чебы ни она, ни ее дети  не голодали. Нет, не могла она энтого сделать? Не могла! Она и сама погибла от рук красных.
Дуся обняла сестру.
- Полюшка, голубушка! Ты всегда отличалась добрым характером. Всегда всем верила. Ты вот и Лешке верила, а он как с тобой поступил? Он хоть пытался за тобя бороться – нет, не пытался. Вон мой Петенька, скоко раз к отцу приходил сватать меня – пока не добился своего, потому че он меня дюже любил. Ладно, взяла детей  - воспитывай. Вона, как они на тобя смотрят: с надеждой и любовью. Чем ты их взяла? Девчонка, так и липнет к тобе. Мне даже как-то завидно бывает, глядя на тобя.
Затем засмеялась. – Полюшка,  чему я удивляюсь: сама тобя люблю больше других сестер, потому че ты самая лучшая из нас. Ты знаешь, Игнату на станции передали письмо и откуда? В жизни не догадаешься – из Америки. Туды наша Татьяна укатила со своим ученым.
- Дуся, где энта Америка? Далеко ли?
- Игнат сказывал, че за океаном, дюже далеко. Туды надо ехать на пароходе целый месяц.
- Че энто они забрались таку даль?- Удивленно спросила Поля, - выходит, из сестер рядышком живем, только мы с тобой. От Ульяны  вообще никаких известей нет. Раскидала нас жизнь в разные стороны.
Дуся  обняла и  поцеловала Полю. Поля посмотрела на сестру. – Чей-то мне кажется, че не все новости ты мне рассказала? Ты чевой-то разговор завела о Лешке. Ну-ка говори, че ты мне еще не сказала? Не отворачивай свое лицо от меня, не отворачивай. Рассказывай, я жду.
Дуся еще немного помолчала, а потом заговорила. – Не хотела я тобе говорить. На той недели появился в селе Лешка Усов. Он воевал у красных. Приехал такой важный.  Занял с семьей пустующий дом казака Черненко. Сам казак служил в армии Колчака, он забрал свою семью и уехал из села, а дом заколотил. Вот Лешка и занял его дом.  Приехал на лошади и пригнал корову. Жена его от радости вся цветет. Говорят, че вступил он партию большевиков. Собирает вокруг себя всех красноармейцев. Будут в селе устанавливать свою власть.
- Че  ты из энтого тайну сделала? Како мне дело до Лешки? Вернулся и Слава Богу! Пусть жена его радуется, че мужик живой, здоровый домой вернулся.
- Поготь Полюшка, не торопись. Дело в том, че расспрашивал он об тобе. Встретились мы с ним на улице. Вот и стал он о тобе все выпытывать. Как ты живешь? Правда ли, че Степка твой пропал? Я ему все про тобя рассказала.  Он сказал, че до сих пор тобя забыть не может. Люба ты ему.
- Дуся! Мне до Лешки никакого дела нет. У меня куча своих проблем. У него есть жена – пусть с ней решает все свои дела. Любить меня надо было раньше, когда мы оба были свободны.
 Разговаривая, они продолжали наводить порядок в доме. К вечеру управились со всеми делами. Уставшие они,  сели пить чай.  Дети, утомившись за день,  сразу после ужина, легли спать. Поля пошла, провожать Дусю до дома. Проводив сестру. Она немного постояла, глядя на звездное небо.
 – Как красиво! Какие яркие звезды, кажутся, че они совсем близко, а попробуй -  возьми их – не тут-то было. Не достать их! Так и наши мечты. Думалось, мечталось об  одном, а  все происходит по-другому, не так, как мечталось.
Она вздохнула и медленно пошла к дому. Под ногами хрустел, ломался тонкий ледок. - Вот и март уступил место апрелю, – задумчиво проговорила она, -  в воздухе уже по-настоящему запахло весной, еще немного и посевная пора наступит. Весна! Почему млеет душа и просит ласки? Может потому, че все просыпается от зимней спячки, оживает природа.
 Она глубоко вздохнула в себя воздух. Закружилась, радостно смеясь. Остановилась и задумчиво проговорила:
- Скоро, скоро  оживет природа, может и в нашей жизни произойдут радостные изменения. Вот  забот прибавится – энто точно.   А душа – весной поет, находится в каком-то ожидании чего-то нового, необычного. Чего она ждет? Трудно сказать, а ведь ждет.
Не успела Поля додумать, досказать,  чего же ждет ее душа, как кто-то схватил ее за плечи. Она испуганно вскрикнула. Этот кто-то закрыл ей рот рукой.
- Поля не надо шуметь, – прошептал знакомый мужской голос.
Поля сразу узнала этот голос. – Саша! Энто ты?
- Узнала! Слава Богу!- Засмеялся Александр Васюкин.
 – Полюшка! Где мои? Почему мой дом заколочен? Тако впечатление, че там давно нихто не живет.
- Саша! Здесь неудобно говорить. Я вижу, че ты не хочешь, че бы тобя хто-нибудь увидал. Пойдем ко мне, там и поговорим. У меня банька еще не остыла, помоешься. Ты ведь с дороги грязный, голодный. Пошли.
- Пошли!-  Сразу согласился Александр.
Дома было тихо, дети  крепко спали.  Поля сразу стала  собирать Александра в баню. Приготовила ему  чистое белье, которое принадлежало Степану.
Александр взял чистое белье и  спросил: - От Степки так и нет никаких известий?
- Нет, Саша! Никаких известий, если честно, то я их уже и не жду. Приспособилась жить одна. Счас столько баб в селе живут без мужиков, живут же, чем я хуже их. Как-нибудь проживу, да тут еще брат не забывает – помогает. Скоро посевная, думаю, че поможет засеять поле, а мне больше ничего и не надо, с остальным я справлюсь сама.
- Молодец  Поля! Не унываешь! Хорошая ты, женщина. Степка тобя недооценивал. Маменька, его избаловала, всегда за него заступалась, чебы он не сделал.
Поля смущенно посмотрела на Александра. – Саша! Нече меня хвалить. Иди, мойся, а то баня совсем остынет.
- Я че безрукий, не смогу подложить дров?
- Конечно, сможешь. Я в энтом не сомневаюсь. Токо ты устал, пока ты будешь мыться, я поставлю самовар.
- Хорошо! Я пошел.
Проводив Александра в баню, она стала на широкой лавке стелить ему постель. Постелив постель, она разожгла самовар, чтобы напоить его горячим чаем. Поставила на стол остатки еды, которые остались от ужина.
Примерно через час пришел Александр. – Спасибо тобе Поля. Давно я так от души не мылся. Почувствовал себя, как вновь народившимся.
- Где твоя одежда! Я хотела ее постирать.
Саша смущенно посмотрел на нее. – Полюшка, я ее сжег. В ней не токо была грязь, но и полно всякой живности. Степка простит меня, че я надел его одежду. Завтра схожу в свой дом и надену свою одежду.
- Завтра все  решим с одеждой, а счас садись за стол.- Пригласила его Поля. - Отведай домашней еды. Ты, поди, по ней соскучился.
- Ты права, соскучился вообще по еде. Я голоден, как той волк. Счас все подмету в один раз.
Он принялся за еду. Поля наблюдала, с какой жадностью он ел. – Видно, давно не ел, – подумалось ей.
Насытившись, он принялся за чай. Выпив чашку душистого чая, он ее отставил в сторонку. – Таперь можно и поговорить. Так, где мои, почему дом заколочен? Тако впечатление, че тама давно никто не живет.
- Так оно и есть. Трудный у нас с тобой получится разговор. Ох, и трудный! Не думала я, че мне все энто тобе придется рассказывать, но видно такова моя участь, – она немного помолчала, собралась с мыслями и начала свой рассказ. - Ты ушел с белыми, а на другой день рано утром Ольгу и твоих младшеньких красные порубали шашками. Какая-то сволочь донесла красным, че ты пошел служить к белым.
Вдруг Александр вскочил, схватил Полю за плечи и начал трясти. – Скажи, че энто не правда? Че не было энтого, че все они живы?
- Перестань меня трясти, мне больно. Все энто правда, – она горько заплакала. Перед ее глаза предстала картина, которую она увидела в то утро.
Комок подкатил к самому ее горлу, она не могла сказать и слова. Стала кашлять,  прокашлявшись, она заговорила:
- Господи! Как энто ужасно! Как ты мог допустить такое бесчинство.  Я, как все энто вспомню: меня такая оторопь берет, че я в себя прийти не могу. Саша! Не все твои погибли. Старшие дети живы. Они вместе с Галиной и Глашей и их детьми уехали на следующий день после похорон Ольги к Арише в город.  Мы их снабдили деньгами, а они нам оставили всю свою скотину. Тама они хорошо устроились. Купили три  дома, устроились на работу. Токо тама с продуктами беда. Игнат и братья Столетовы уже два раза ездили в город увозили продукты. Идти тобе в дом нече, тама ниче нет. Красные все выгребли. Твоих хоронили в чужих одеждах. Вообще показываться тобе в селе не стоит. Утром рано сходим на кладбище. Проведаешь своих и пойдешь жить в зимовье, немного придешь в себя и уедешь жить в город к детям. Все хто служил у белых, стараются в селе не оставаться. Бояться расправы.
Поля посмотрела на Александра и вздрогнула.  Лицо его было неподвижное окаменелое,  белое, как сама смерть. Он смотрел в одну точку, губы были сжаты в тоненькую полоску, в глазах застыла такая боль, что на него без жалости невозможно было смотреть. Руки сжаты в кулаки. Слышал ли он, что она ему говорила: было трудно понять. Он весь ушел в себя, Поля тронула его за плечо, он на ее прикосновение никак не отреагировал. Сколько он так сидел, она не знала. Посидев с ним какое-то время, она пошла спать, потому что больше сидеть не могла: глаза стали слипаться.
Поля встала чуть свет, на дворе было еще темно. Александр сидел за столом, опустив голову на руки. Он спал, сон все-таки сморил его. Она старалась не шуметь, чтобы не разбудить его, дети тоже спали. Сходила за водой, накормила кур и свиней, затопила плиту, поставила на плиту чугунок для варки пшенной каши с тыквой, завела тесто для выпечки блинов. Работа спорилась в ее руках, да и как ей не спориться, если она привыкла трудиться с самого детства. Вскоре проснулись дети. Они то и разбудили Александра. Он был удивлен, увидев столько детей в доме Полины.
- Поля! Откуда у тобя столько детей?- Спросил он ее.
- Откуда! Фросю Бугаеву помнишь? Ее красные убили, убили также старшего сына Прохора, а я младших забрала себе. Куда им горемычным деваться – сироты ведь.
- Да! – Протянул Александр, – удивительная ты женщина. Чем больше тобя узнаю, тем больше удивляюсь. Широкая у тобя душа. Не каждая женщина в твоем положении осмелилась бы взять сирот на воспитание, а ты взяла.
Тем временем Федя и Витя признали в нем своего дядю Сашу. Они подошли к нему.
- Дядя Саша, вы с войны вернулись домой? – Спросил Федя. Тут в разговор вступил Витя.
- Нашего папку вы не видели?
Саша обнял племянников. – Нет, не видел, но я уверен, че ваш папка обязательно объявится. Вот закончится война и он придет домой.
- Таперь все, слушайте меня, – обратилась к детям Полина, – че видите дома никому ни гугу. Дядю Сашу вы не видели. Даже, если вас будут спрашивать –молчите или говорите, че ниче не знаем. Время счас суровое:  не накличьте беды на свои головы, и на головы своих близких.
Дети закивали головами и хором ответили: – Не, мы будем молчать. Мы знаем, че надо молчать. Люди счас злые.
- Вот и правильно! Че дома происходит никому не надо говорить. Молчание золото. Вы у меня все золотые и родные.
Поля обняла детей, смеясь, закружила их. – Таперь все за стол – завтракать.
Александр смотрел на Полю и детей и слезы накатились на глаза, комок застрял в горле. Он вспомнил своих мальчишек, как играл с ними.
 -  Нет их, и уже никогда не будет. Как тяжело все это осознавать. Че сделали дети? В чем их вина? За че с ними, так жестоко обошлись?
Это он никак не мог понять.
Позавтракав, Александр задами отправился к зимовью. По пути он зашел на кладбище. Нашел могилы жены и детей. Постоял, поклонился могилкам, помолился, попросил прощение: зато, что не смог их уберечь.


 Глава 11
 
   Александр не торопясь подошел к зимовью. Остановился, чтобы отдышаться.  Вдруг раздался выстрел,   пуля просвистела над его головой. От неожиданности он вздрогнул и присел.
 – Эй! Вы там! – Громко крикнул Александр, - в своих не стреляйте, а то ненароком можете и убить.  Я, как- никак ваш дядя - Александр Васюкин.
Послышался скрип открывающей двери, из зимовья навстречу ему выбежал Игнат. Он бросился к Александру и обнял его. – Здравствуй! Надо предупреждать. Мало ли здесь всяких ходит. Пойдем, расскажешь, как там на фронте. Да и как сам собираешься жить. Мы тут живем в тайге мало, че знаем.
В каморке, где топилась небольшая печь, за столом сидела Настя. Увидев входящего дядю, она бросилась к нему на шею и горько заплакала.
- Будет тобе Настена плакать!- Похлопал он ее по спине, - а то и я начну плакать. У меня и так на душе тяжело. Так тяжело, че впору хоть вой по волче.
-Так вы дядя про своих все уже знаете? – Спросила она, всхлипывая при этом.
- Знаю племянница. Все знаю. Поля все рассказала. Трудно, ох, как трудно все энто пережить. Мне до сих пор не вериться, че их нет. Они так и стоят живые перед моими глазами. А вот плакать не надо, слезы ниче не изменят.
Он  отцепил руки Насти от себя, стал вытирать ей глаза. – Просто замечательно, когда ты не плачешь! Разве можно такую красоту портить слезами. Глаза вон стали красными, нос тоже. Куда энто годиться. Ты лучше улыбнись дядьке, может и мне на душе полегчает, а то и я разведу тута  мокроту.
Он легонько отстранил  ее от себя. И вдруг воскликнул.– О! Да, нам скоро ждать прибавление. Выходит не исчезнет наш род, не пропадет. Молодцы вы ребята! Поздравляю вас! Война - войной, а жизнь продолжается.
- Дядя, садитесь! – Пригласила его Настя, – чаем буду вас угощать. Вы ведь наш гость, да, такой желанный. Сколько нас Васюкиных осталось? Таперь на пальцах можно пересчитать.
- Ты права! Нас Васюкиных здорово энта война подчистила. Где твой батька? Не знаешь? И я не знаю. Про других тоже ниче неизвестно, – он тяжело вздохнул, – где они все? Николай, Егорка, Степка.
Александр оглядел каморку. В ней ничего лишнего не было: посередине комнаты стоял стол, по бокам комнаты располагались  два лежака и печь. На плите стоял пузатый медный чайник, над ним возвышался заварной чайничек, в котором заваривались травы, собранные еще летом. Пузатый чайник пыхтел, гудел, выпускал пар.  Всем своим видом он приглашал к чаепитию. Александр сел за стол.
Он  с удовольствием бы выпил чашечку другую чая. Идя к зимовью, он устал. На дорогах и тропинках снег подтаял, образовав тонкую ледяную корочку, а вот в тайге снегу было еще полным полно, поэтому ноги проваливались в толстом слое снега.  Надо было приложить усилие, чтобы идти по такому снегу. Он вспотел, во рту у него все пересохло. Чай как раз был бы кстати. Напившись чая с медом и шанежками, которые напекла племянница, дядя теперь был готов к разговору. Он отставил чашку в сторону, сел поудобней. Знал, что разговор будет долгим. Почта в селе давно не работала. Новости в село приносили вновь прибывшие казаки, а значит и новости у него были свежие.  Все новости, которые он знал и слышал, должен  рассказать племянникам.
- Че вы хотели услышать от меня племянники? Если  про войну? Так она заканчивается.  Армия Колчака доживает последние дни. По всей России устанавливается советская власть. Казаки, воевавшие с белогвардейцами, бегут - хто куды. Хто за кордон, хто подальше в тайгу. Расправляются красные с казаками на Кубани и на Дону. Вот казаки и бегут. Я не хочу никуды бежать,  устал воевать. Хочу хлеб расти. Руки соскучились по работе. Скоро посевная – матушка земля требует от нас ухода и внимания к себе. Так хочется припасть к ней родимой: духом ее надышаться, в руках помять, ощутить тепло исходящее от нее. Нет! Хоть режьте меня - никуды из родного села  не пойду. Тут мой дом, тут моя земля. Шел по тайге, верите - душа пела. Вот оно мое – родное! Еже ли вы не против, то пока поживу в зимовье. Посмотрю, че будет делать новая власть. Как она с нами поступит? Не будет ведь она нас всех уничтожать. Хто ее кормить будет. Мы ведь не помещики и не фабриканты. Мы крестьяне – без нас новой власти не выжить.
- Дядя, вы все правильно говорите. – Вступил в разговор Игнат. - Я тоже никуды не хочу из своего села уезжать. Хочу, чебы здесь на энтой земле родились и выросли мои дети, чебы и они полюбили энту землю. Такой же крепкой любовью, как я ее люблю. Чебы у них было будущее.
Он обнял Настю, погладил выпирающий живот. – Вот оно наше с Настей счастье и будущее – наши дети. Дядя раз вы остаетесь здесь, то мы с Настей пойдем в село. Дома одна мать, а она последнее время чей-то прибаливать стала. Скоро должна прийти Дуся, моя сестра. Она подоит коров, поможет вам управиться со скотиной. Вы ее потом проводите домой? А то одной боязно идти по тайге.
- Хорошо! Идите, я все сделаю, как ты сказал, – заверил их Александр.
- Еще дядя, ночевать вы будете не один, на помощь вам придет Андрей Столетов. Мало ли счас бродит охотников на чужое добро. Он поможет вам охранять зимовье. Потом вдвоем вам веселей будет.
- Идите! Я все понял, чай не маленький.
Проводив племянников, он пошел посмотреть, что ему придется охранять и был поражен количеством скота.
 – Чьи же энто животные? Явно не одного Игната. Раз придет охранять Столетов, то видно и его, еще Полины. Все равно еще много. Ладно, придет Дуся, я у нее расспрошу.
  Дуся всегда ему нравилась. Она в отличие от Полины была остра на язык, веселой, неунывающей женщиной, в тоже время доброй и ласковой.
- Вот такая мне нужна жена, – подумал он, и тут же одернул себя, - только узнал о гибели жены и детей и уже думаешь о другой женщине, не порядок энто, -  запавшая мысль о Дусе все равно не давала ему покоя. Он вновь вернулся к ней. – Ну и че,  я один и она одна. Вместе нам было бы не так одиноко. О чем ты думаешь: дурья твоя башка!- Опять оборвал он себя, - ведь всего несколько месяцев прошла, как погибла твоя жена и дети. Че люди скажут? Какое мне дело до людей? У Дуси муж погиб – легко ли ей одной воспитывать двух детей, а я ей мог бы помочь. Жить бобылем – не очень сподручно. Да и одиноко, - так он боролся некоторое время сам с собой, но мысль о женитьбе на Дусе крепко засела в его голове.
 Он с нетерпением стал ждать появления Дуси.  Пришла она не одна. С ней пришли Столетовы: Андрей и его жена Василиса.
 – Веселая будет у меня компания, – подумал Александр.
Дуся, которая шла впереди Столетовых, вдруг остановилась. – Гляньте! – Воскликнула она. – Энто ведь Александр Иванович Васюкин. Вот так дела! Ты, че уже отвоевался?
- Отвоевался. Сколько можно воевать, надо хозяйством заняться. Крестьянские руки работы просят, – Александр вытянул свои руки, показывая, как его руки просят работы.
- А чей-то ты здесь на зимовье делаешь? – Продолжила его расспрашивать Дуся.
- Че делаю? Вам хочу помочь. Вы вот с Васеной будите коров доить, а мы с Андреем навоз из сараев выгребать будем. Уж больно давно никто его не убирал от скотины. Она хоть и скотина, а порядок тоже любит.
Вскоре действительно закипела работа. Женщины доили коров, потом сепарировали молоко. Обратом поили  недавно родившихся поросят. Мужчины, тем временем навели порядок в сараях. Вычистили сараи от навоза, накормили и напоили лошадей и коров. Когда управились по хозяйству, Дуся собралась домой, провожать ее пошел Александр. Первое время они шли, молча, каждый думал о своем, да и начать разговор никто не осмеливался.   Первой заговорила Дуся.
- Ты, где остановился? Я думаю, че в свой дом ты пока жить не собираешься. Я права.
- Почему ты так думаешь?
- Не знаю, но думаю, че жить тобе там пока  невмоготу, там ведь все напоминает о твоих.
- Правильно думаешь. Нужно время, чебы боль утихла от потери близких мне людей. Они и так постоянно стоят живые перед мои глазами, а там все будет мне напоминать о них. Так ведь и с ума можно сойти. Остановился я у Полины. Она одна из Васюкиных тут осталась. Настя уже Поливанная, ниче не сделаешь - мужняя жена, а Поля своя. Пока поживу здеся на зимовье. Осмотрусь: че и как, а потом решу, че дальше делать.
- Правильно ты решил. В селе пока не спокойно. Власть переходит из рук в руки. Люди замкнулись, каждый думает о себе, как бы ему выжить.
Проводив  Дусю до кромки леса, он остановился. – Таперь ты уже почти дома. Иди, а я еще немного постою, постерегу тобя. Да и в лесу дышится свободно. 
Он набрал полную грудь воздуха и с наслаждением выдохнул из себя.
- Душа здеся отдыхает. Нигде она так не отдыхает, как в тайге. Хвойный запах так и бьет в ноздри, наполняет тело здоровым духом.
Он глудоко задышал, продолжая наблюдать за перемещением Дуси.
 – Хороша она! Да,  хорошая она, баба! – С нежностью проговорил он.
 Дуся неторопливо  шла, она знала, что за ней наблюдает Александр. Ей от этого, как-то тепло было на душе.
 – Хороший он мужик, не то, че Степка. Не повезло Полюшке с мужем. Ох, не повезло. Все уже вернулись домой. Он где пропадает? Не верю, че он мертв. Живой зараза. К какой-то бабе пристроился и ждет, когда война окончится. Вечереет, еще немного и ночь вступит в свои права. Тьфу ты! Надо было его вспомнить. Еще приснится.
Она несла в руках бидоны с молоком, старалась его не расплескать.  Вот  она дошла до села, оглянулась. Александр стоял и наблюдал за ней. Дуся улыбнулась.  Он облегченно вздохнул, увидев, что она дошла без всяких происшествий до села.   Только тогда   пошел к зимовью. Заходить в каморку не стал, только крикнул Столетовым, что он пришел. Зашел к лошадям, закопался в  сено и скоро уже спал. Прошлую ночь он практически не спал, поэтому сон сразу сморил его. Ночь прошла спокойно, никто его не потревожил. Утром он проснулся чуть свет. Зашел в каптерку, Столетовы еще крепко спали. Он затопил печку. Принес родниковой воды, поставил чайник и пошел поить и кормить животных. Вскоре проснулись Столетовы. Андрей стал помогать Александру, а Васена пошла, доить коров. На помощь ей пришла жена Семена Воропаева Агафья.
- О! И Воропаевы тута. Надо, сколько вас тута собралось,  – воскликнул Александр, когда увидел Воропаева Семена и его жену.
 Управившись со скотиной, все собрались в каморке попить чай и поговорить.  Первый начал разговор Андрей Столетов. – На носу посевная. Надо подготовить инвентарь и подумать, как организовать ее.
- Инвентарь ваш я отремонтирую, – заявил Александр. – мне делать нече почти целый день. Без дела сидеть не могу. А вот посевную нужно организовать так, чебы помочь отсеяться безлошадным. Я слышал, че красные забрали у многих казаков лошадей. Как энто сделать подумайте. Я вас не призываю энто сделать безвозмездно. Пусть оплатят или сразу, если есть чем, или опосля новым урожаем. Думайте казаки, на энтом вы можете еще и заработать.
- А ведь дело говорит Васюкин. У них у Васюкиных всегда голова хорошо варила, – поддержал Александра Семен.
- Надо все энто обговорить с Игнатом. Он сейчас у нас за главного, – задумчиво проговорил Андрей.

   
Глава 12
 

   Вначале  1920 года армия Колчака была полностью разбита. В Васюках установилась советская власть. Возглавил ее Алексей Усов. Его было не узнать, от прежнего Алексея ничего не осталось. Отрастил усы, заважничал: на сельчан стал смотреть свысока. Кто я и кто вы?  Обжился, занял дом казака, который с семьей бежал из села. С войны пришел, ведя за уздцы лошадь, а вскоре появилась корова. Откуда он взял корову, жители села долго ломали голову. Шли слухи, что в ближайшем лесу от села появились бандиты, которые грабили уезжающих из сел казаков с семьями. Казаки боялись мести со стороны большевиков и поэтому старались уехать туда, где их никто не знал. Вот их, как раз грабили и убивали бандиты.  В селе с оглядкой говорили, что может и  Лешка с ними связан. Женщины в селе шептались между собой, задавая один и тот же вопрос:
 - Откуда у его жены появились, такие красивые шали, да и сам он стал ходить в хромовых сапогах. В общем обогатился. Ясно одно, че нажить он энто не мог за короткий промежуток времени. Всю жизнь ничего не нажил, а тут такое богатство ему привалило.
Жители села за годы войны и революции обносились,  купить обнову не было никакой возможности - в магазинах  пусто. Все в селе с подозрением смотрели на Алексея. Казаки хорошо помнили, как красные обобрали селян, а Лешка их представитель  в Васюках. Он еще возглавил большевицкую ячейку в селе и стал агитировать казаков вступать в их партию, но они  не торопились вступать в партию большевиков. Мужики решили присмотреться к Лешке и его партии, пока  старались Лешку обходить стороной, они не знали, каких пакостей можно от него ожидать.  Партия большевиков не внушала им никакого доверия, пока ничего хорошего они от нее для себя не видели.
 Политика политикой, а жизнь в селе брала свое. Наступила весна – она началась так бурно, что вскоре все поля освободились от снега.  Настала пора засевать поля. Не все в селе радовались такой бурной весне. Одна треть  жителей села осталась без посевного материала и лошадей.  Это в основном были одинокие женщины, мужья, которых погибли или пропали без вести.  Александр, как обещал, привел в порядок весь сельскохозяйственный инвентарь: плуги, бороны и сеялки. Васюкины, Поливанные, Столетовы, Воропаевы и Дуся – образовали кооперацию. Из зимовья забрали весь скот по домам. Теперь каждый сам ухаживал за своей скотиной. Появление животных, особенно лошадей -  очень удивили сельчан. Все задавали себе  вопросы:
 - Как  им удалось все энто сохранить? Красные  у всех   забирали животных, фураж  и продукты питания. Как они смогли предугадать действие красноармейцев и вовремя спрятать такое количество животных? Какие они молодцы!
Одни в селе их хвалили за смекалку, а кто-то им завидовал черной завистью. Ругал себя, что сам не смог сохранить свой скот, спрятать его в тайге. По совету Александра Игнат и его помощники начали сообща обрабатывать свои поля и засевать зерновыми культурами.
 Поля не могла нарадоваться, глядя на свое поле. Разве она могла поверить, что ее поле за короткий срок будет вспахано и засеяно. Теперь кооперация созданная Игнатом  помогала обрабатывать поля тем селянам, у которых не было лошадей и мужчин. Люди в селе с уважением стали относится к Игнату его помощникам.
 Они говорили между собой:
 - Хто должен управлять селом, так энто Игнат Поливанный. Не глядите, че он молод, зато хваткий, как его отец. Тот всегда помогал людям, не обходил стороной людское горе. Вот сын весь пошел в отца. От власти, которую возглавляет Лешка Усов – какой прок. Никакого прока нет, чем он помог людям – ничем. Ведет только одни разговоры, разговорами сыт не будешь.
Алексей Усов, слыша эти разговоры односельчан, злился. Как же ему было не злиться - он власть в селе, но к нему  жители села никогда не обращаются ни по каким вопросам. Обходят его стороной будто он прокаженный.  Все почему-то идут или к Игнату к этому сосунку, или к деду  Севастьяну, который уже на ладан дышит. Алексей не знал, что люди в селе давно, перестали верить любой власти, будь то власть белых или красных. Ни одна власть людям села ничего хорошего не дала, только грабила их и расстреливала.
Александр Васюкин больше не скрывался от жителей села. Жить одному в тайге ему не хотелось. Решил, что он ничего постыдного не совершал, кого и чего ему бояться.  Открыто поселился в доме Игната, не захотел компрометировать Полину. Женщина живет без мужа с детьми, мало ли, что подумают люди. Настенька, как не говори его родная племянница.  Появление Александра не удивило жителей села. К нему в селе всегда относились с уважением. Все знали, что не по своей воле он пошел служить к белогвардейцам, потом все ему в селе сочувствовали.  Все помнили, как жестоко расправились с его семьей красные, причем незаслуженно.
Только одному человеку не давало покоя появление в селе Александра Васюкина. Этим человеком был Алексей Усов.
– Как же в селе свободно, никого не боясь, разгуливает недобитый контра,- возмущался он появлением Александра в селе.
 Его возмущало и бесило и то, что жители села к нему никакой неприязни не проявляли. Он сердито говорил своим партийцам.
 -   Они разве забыли, что его отец был атаманом, а сам он служил у беляков. Или для них энто ничего не значит?
 Нет для жителей села это многое значило. Они с тоской вспоминали былые времена и своего атамана Васюкина Ивана Александровича. Он хоть и строгий был, но справедливый и за порядком в селе следил. Учил их беречь окружающую природу.  Не давал казакам разгуляться, сейчас они кто? Ни казаки и ни мужики – не понятно кто.
Партийцы в лучшем случае поддакивали Алексею, в худшем отмалчивались. Понимая, что в селе с уважением вспоминают своего атамана и его сына в обиду не дадут. Да и никаких таких преступлений Александр Васюкин не совершал.
Ладно,  это еще Алексей мог простить Александру - не мог простить то, что он помогал Полине по хозяйству. Конечно, ей необходима помощь – это он прекрасно понимал. Одной женщине с пятью детишками трудно совсем справиться. Он сам не против оказать ей помощь, но вот от его помощи она отказывается, а помощь этого недобитого белого казака принимает, да еще улыбается ему и благодарит.   Однажды Алексей попытался ей помочь, хотел донести корзину с постиранным в речке бельем.
 – Полюшка, голубушка! – Обратился он к ней, -  дай мне корзину, она ведь тяжелая. Надорвешься, неся ее в гору. Ты еще молода и рожать можешь.
Поля засмеялась. – Говоришь: рожать! Так не от кого рожать. Муж пропал.
- Может от меня. Люба ты мне, почитай каждую ночь снишься.
- О чем ты говоришь? У тобя жена. Вот и ублажняй свою жену. Меня оставь в покое.
- Дай, хоть корзину помогу в гору понести.
Так она отвернулась от него, сделала вид, что не слышит его,  а он ей от всего сердца хотел помочь. Корзина была тяжелая, она с трудом ее несла.  Дело было не в том, что она отказалась от его помощи, а в том, что он до сих пор был не равнодушен к ней. Если точнее то он страдал по ней, как какой-то прыщавый юнец. Он много раз ругал себя, что вовремя не посватался и не убежал с Полиной, когда она ему это предлагала. За свое малодушие  он сейчас расплачивался.
 Тяжело жить с нелюбимой женщиной, а еще тяжелее видеть свою любимую и не быть с нею, потому что она жена другого. Степана уже более пяти лет нет дома, а она ждет его, сохраняя ему верность. Уже все вернулись, кто остался жив в этом аду: войн и революций, только один человек не вернулся – Степан. Она все равно его ждет. Трудится, воспитывает чужих детей. Ни работа, ни заботы не разрушили ее былой красоты, наоборот расцвела она, как распустившийся бутон розы. Разве такую женщину можно не любить? Ответ ему более, чем ясен – такую женщину можно и нужно любить. Вот только она его совершенно не хочет замечать. Да! Он женат, но что он может сделать со своим сердцем? Видит Бог, он старался ее забыть, но не смог.
Ради нее он вступил в партию большевиков. Еще в Первую Мировую, когда царь отрекся от престола, офицеры были в растерянности, не знали, что им делать. Большевики наоборот проявили себя решительно, начали вести агитацию против помещиков и капиталистов, за народную власть, против войны. Тогда он присоединился к ним, понимая, что будущее за ними и не ошибся. Он теперь власть в селе. Он не простой Лешка Усов, с ним считаются представители из города, называют его по имени отчеству Алексей Никифорович. Многих ли в селе так величают, как его? Да, никого.
  Он гордо поднял свою голову, расправил плечи. Он еще покажет сельчанам: кто в селе власть. Тут на его пути оказался Александр Васюкин. Тот шел не спеша, расправив свои широкие плечи,  улыбался, любуясь возрождению окружающей природы и просто теплу, которое дарило солнце. Один вид Александра вызвал в душе Алексея   глухой  ненависти к нему.
 – Идет контра, улыбается. Живет в свое удовольствие. Счас я испорчу ему настроение. Васюкин ты энто почему не прячешься? – Окликнул он его.
 - Ходишь с поднятой головой, как герой какой. Ты че за собой вины не чувствуешь, чели?
- В чем моя вина, Алексей Никифорович? Ты мне скажи, я буду знать.
- Ты контра, не знаешь своей вины? -  Чуть не задохнулся от злости Алексей. – Можно подумать, че ты не воевал с казаками против народной власти.
 - Энто, где же народная власть? Может ты народная власть? Только, как мне помниться никто в селе тебя не выбирал. Назначил тебя представитель из города. Потом я никогда против народа не воевал. Да, я уехал с казаками. Каюсь, слаб оказался, пожалел себя: не захотел к стенке становиться. Зато  невинно пострадала моя семья. Я только перед ними виноват. Энтот крест мне нести таперь всю мою жизнь. Моя совесть ест мою душу, как ржа железа. Это мой грех и я за него отвечу перед Господом Богом. От казаков я убег сразу, че мне было у них делать: убивать своих - я не собирался.
- Где же ты был? До сих пор.
- Ты спрашиваешь, где я был? Так в тайге жил. Помогал ребятам ухаживать за скотиной.
- Отчего в доме своем не поселился?
Александр нахмурился и сердито посмотрел на Алексея, а потом глухим голосом сказал. – Не могу тама жить. Там кровь моей семьи. Я как туда захожу, мне так и слышаться их стоны и зов о помощи.
Александр отвернулся, вздохнул в себя воздуха и с силой его выдохнул.
- Хто подтвердит, че ты жил в зимовье.
- Хто подтвердит? – Александр оглянулся, посмотрел вокруг себя и воскликнул, – да вот, дед Севастьян.
На скамейке возле своего дома, грел на весеннем солнышке свои старые кости дед Севастьян. Алексей подошел к нему. – Дед скажи, когда в селе появился Александр Васюкин?
- Тобе, зачем энто знать? Хочешь его заарестовать, так он не преступник. В селе он давно, еще снег лежал, он охранял с моими сынами в тайге скот.
-Дедушка!- Обратился Александр к деду Севастьяну, – у нас большая радость. Настенька родила казака. Игнат заколол свинью всех ваших и вас приглашает на свеженину. Да и обмыть надо младенца, чебы крепким вырос казаком.
Тут в разговор вмешался Алексей. – Советская власть не признает казаков. Нет и больше их в России. Казаки служили царской власти, ее нет таперь.
Дед укоризненно посмотрел на Алексея и вздыхая сказал:- Эх,  Лешка, Лешка! Ты вот власть, а главного  не поймешь, че дух казачий вам истребить не удастся. Казаки, они не только служили царю-батюшке, но и Отечеству. Служили ему  с честью, по совести - не жалея своего живота. Таперь хто будет защищать Отечество? Ага, молчишь, так молчи, потому че сказать тобе мне нечего.
Я дед не молчу. У нас есть Красная Армия, она и встанет на защиту нашей страны.
Я не знаю, боеспособность вашей армии, казаки всегда были готовы к бою и защите своего Отечества.
Дед вы с Алексеем сколько угодно можете спорить, мне надо знать придете вы на свежатину, – перебил их спор Александр.
Саша не сумлевайся, они придут мои сыновья. Я уже отходился. Это последняя моя весна. Слаб я стал. Господь призывает меня к себе, нажился я на энтом свете – надо и честь знать.
Дедушка! Сколько вам годков?
Да, уж почитай 85 стукнуло. Так, че ты Саша иди, помогни Игнату, а ребятки придут.

Александр поклонился деду, пожелал ему здоровья и пошел домой. Всю дорогу шел и думал: - Хорошо ли он поступил, что не пригласил Лешку на свежатину. Может и нехорошо, только при нем мужики чувствовали бы себя не уютно. Не любят его в селе и не доверяют ему.


Глава 13
   
    По лесной дороге шли два человека. Было видно, что шли они издалека. Одежды их истрепались,  обувь тоже износилась. На голове шапки не понятно, какого цвета, на лице  неухоженные бороды и усы. За плечами вещевые мешки, по бокам тела фляги с водой.  Были они вооружены наганами. Война хоть и закончилась, зато по всей России свирепствовали различные банды. Одни продолжали бороться с Советской властью, другие просто грабили и убивали людей. Тех и других наши путники старались обходить стороной.
 Лесная дорога – это такое место, где за каждым кустом тебя может поджидать опасность, поэтому шли,  молча, старались не шуметь, постоянно прислушивались к звукам, которые издавал лес. Вдруг, что это! Они остановились, насторожились, стали прислушиваться. Нет! Им не показалось. Где-то в лесу ржала лошадь. Кто там – может бандиты? Вдруг опять ржание, было такое впечатление: будто лошадь просила о помощи. Мужчины стали осторожно пробираться через заросли кустарников на ржание лошади. Они увидели пустую телегу и лошадь, которая поводьями запуталась в кустах и никак не могла освободиться.  Стояла она здесь видно давно. Первое время она пыталась освободиться от западни, в которую попала, потом поняла, что ее усилия бесполезны и стала звать на помощь.
 – Как же ты здесь оказалась одна?- Ласково обратился к ней один из путников. Второй пояснил: - Видно, хтой-то ее бедняжку напужал, вот она и неслась сломя голову, пока не запуталась в энтих зарослях.
- Видно, так и было! – Согласился с ним второй путник, –  потерпи! Мы тобя счас распутаем, не дадим погибнуть. Мы казаки, а для казака –лошадь друг и товарищ. Так, че ты стой смирно, мы тобя не обидим.
Лошадь, будто его поняла, встала смирно, ожидая, когда люди распутает ее.
Они распутали лошадь, взяли ее под уздцы и стали выводить на дорогу. Прошли они по лесу шагов триста, как наткнулись  на ужасную картину.  Они замерли в ужасе. Всякое они видели в своей жизни. Воевали, там уж смертушки -  они насмотрелись, но чтобы так жестоко расправиться с мирными людьми, особо с женщиной и маленькими детишками – такое кого хочешь в дрожь - вгонит.
 – Вот почему лошадь неслась, не разбирая дороги. Вот че ее так  напужало, – воскликнули путники почти в один голос.
Недалеко от дороги лежали растерзанные тела людей. Вокруг были разбросаны вещи. Это была семья казаков, которая, по всей видимости, переезжала на новое место жительства.
 – Давай Иван придадим их тела земле. Они все-таки православные - негоже их телам тут гнить.
- Ты прав Степка! Надо их предать земле. Хто энто так с ними расправился?
- Хто, хто! Знамо дело бандиты. Вишь, все вещи разбросаны. Искали ценные вещи и пытали хозяина. Вишь, все тело его изуродовали. Аж,  страшно смотреть. Давай поищем лопату, а то чем будем могилу копать.
В разбросанных вещах лопаты, они не нашли. – Давай Иван посмотрим в телеге, может там че-нибудь есть, чем можно выкопать могилу.
В телеге они нашли и лопату и топор. Нашли место, где земля легко поддавалась копанию и принялись за дело. Вскоре могила была готова. Дно выложили лапником, положили на него тела. Когда стал Степан поднимать тельце маленькой девочки, чтобы ее положить в могилу вместе с родителями,  то из ее одежды выпал мешочек виде кисета. Он машинально его поднял и сунул себе в карман. Похоронив бедолаг, они соорудили крест и поставили его на могилу. Постояли немного, склонив головы, сняв головные уборы. Помолились за упокой душ убиенных.  Отдавая дань памяти погибшим от рук бандитов.
 – Сделали доброе дело, таперь, пора нам в дорогу, – сказал Степан. – пошли Иван. Нам надо еще где-то лошадь накормить и напоить. Она совсем отощала.
Они вышли на дорогу, ведя лошадь. Та покорно шла за ними.  Иван оглядел место их нахождения.
 – Степка! Я ведь энти места знаю. Тут недалече озеро. Мы там с батей рыбу ловили. Тута в верстах 20 – ти казачье село Назарово, тама наши сваты живут.  Вот там,  у озера мы сделаем остановку. Напоим лошадь и дадим ей попастись, да и сами чуток отдохнем.
- Так, че мы Иван ждем, поехали. Нам таперь ноги не надо бить.
Они сели в телегу, отправились дальше по лесной дороге.  Ехали они по дороге неспешно, не хотели гнать уставшую, голодную лошадь.  Вдруг деревья расступились, и они обомлели от увиденного. Перед их глазами предстала чудесная картина. Широкий луг. Среди изумруда трав полыхает  разноцветьем  луговые цветы, посреди луга на версты 2, раскинулось голубое озеро, гладкая поверхность, которого только иногда нарушалась всплесками играющих рыб.  Недолго им пришлось любоваться увиденной картиной, лошадь почувствовало воду, понеслась к озеру. Она влетела в него, чуть не опрокинув телегу, стала жадно пить воду. Путники соскочили с телеги, освободили  от нее лошадь. Оттащили телегу от воды. Нарвали травы и начали мыть, чистить лошадь от пота и грязи. Дождавшись, когда она утолит жажду,  стреножили ее, а затем пустили пастись. Только потом занялись собой. Набрали сухих веток, разожгли костер, соорудили треногу, набрали воды в котелок, стали ждать, когда вода закипит.
- Иван! Вот бы нам счас рыбки свежей. Да, сварить ушицу. Давно ниче вкусного я не ел, – мечтательно проговорил Степан.
- Дак, в чем дело. Счас, я быстро поймаю пару карасиков.
- Ты че? Голыми руками хочешь их поймать?
- Да, нет же! Сам счас увидишь.
Иван сбегал в лес. Вырубил, средней величины ветку.  Освободил ее от веточек, заострил конец. Направился к озеру. Буквально через 20 минут он принес два карася величиной с ладонь. Пустил в котелок немного пшена.
 – Пусть пшено пока повариться.  Ты Степка, поди, поищи дикого чеснока или лука, я почищу пока рыбу.
Степан так и сделал. Пошел по лугу искать зелень. Вскоре он пришел с целым пучком дикого лука. Иван уже почистил рыбу и пустил ее в кипящий котелок.  Помешал, посолил, мелко порезал лук и тоже бросил его в котелок. От котелка пошел дурманящий запах готовой пищи. Иван попробовал варево, с удовольствием причмокнул.
 – Знатная получилась ушица, – добавил он, - вот бы еще хлебушком разжиться, – мечтательно проговорил он, – но ниче, скоро дом. Там отъемся. Не бойсь, мамаша обрадуется моему возвращению, испечет свежего хлебушка с хрустящей корочкой. Разве в неметчине такой хлеб пекут? Не могут они печь хлеб. Нет не могут его печь, так как пекут наши бабы.
Они разлили уху по двум алюминиевым чашкам,  закусывая уху луком, принялись за еду. Насытившись, они развалились на траве, закрыв глаза.
Иван! Здесь воздух пахнет не так, как на неметчине. Я дышу и никак надышаться не могу, че значит родная земля. 
Степан хотел повернуться на бок, чтобы увидеть, как Иван отреагировал на его слова,  почувствовал, что-то твердое в его кармане уперлось в его бок,   мешает ему лежать. Пошарив в кармане брюк, он вытащил мешочек. Он вспомнил, как этот мешочек оказался в его кармане. Он развязал тесемки и высыпал содержимое мешочка себе на руку и присвистнул.
 Иван привстал, его заинтересовало не ординарное поведение Степана, глянул на руку друга,  тоже удивленно присвистнул.
- Вот это да! Откуда у тобя тако богатство? Ты, че кого ограбил?
На руке у Степана лежало несколько золотых монет с гербом Российской Империи, золотые сережки, два обручальных кольцо, золотая цепочка с золотым крестиком. Он сам был сильно удивлен, никак не ожидал, что в мешочке  может храниться такое богатство.
- Вот энто богатство хотели забрать бандиты, – проговорил он, -  как видишь -  не нашли. Я когда, взял тельце ребенка, чтобы опустить в могилу, гляжу, а из ее одежонки выпал энтот мешочек. Я взял и положил его в свой карман. Совсем забыл про него, а он сам о себе напомнил. Иван, че будем с энтим богатством  делать?
Иван задумался, посмотрел на лошадь, которая паслась на лугу и сказал:
- Знаешь Степка, я хотел тобе сказать: отдай мне лошадь. У вас  у Васюкиных всегда лошадей было предостаточно. Я ушел воевать и забрал коня, а дома осталась одна лошадь. На одной лошади далеко не уедешь.  Уезжали с тобой на войну - совсем другая была страна.  Счас везде хаос, везде разруха. Люди голодают. Я очень переживаю, как там мама и брат, так, че лошадь будет кстати. Еще че я тобе хотел сказать - ты женатый человек - нет тобе надобности в обручальных кольцах. Мне они нужны, я буду жениться -  так отдай их мне. Все остальное можешь забирать себе.
Степан немного подумал: - Хорошо, я согласен!

Они ударили по рукам, таким образом, завершив сделку.
- Иван,  когда мы с тобой тронемся в путь. Очень уж  хочется быстрее попасть домой. Я соскучился  по нашей еде и по родным. Как вспомню пельмени, так слюнки и потекут. Какие шанежки с черемухой пекла Полина – одно объедение! – Он мечтательно закрыл глаза.
- Степка! Скажи, только  честно: ты не жалеешь, че вернулся на Родину. Ведь там, в неметчине у тобя все было. Спал с самой баронессой, у тобя там сын родился. 
- Нет, не жалею.  Хто я там был – раб. Ублажал прихоти энтой немки. Где я работал  - на свиноферме, спал там же. Ребенок ей нужен был, чебы получить наследство. Муж ейный баб не любил, а мать его требовала наследника, если не будет наследника, обещала их  оставить  без наследства. Вот я и был для нее вроде быка производителя. Так, че не о чем мне жалеть. 
- Ты, Степка прав - не о чем нам с тобой жалеть. Нам с тобой еще повезло, причем здорово повезло – не то, че нашим землякам. Хорошо, че немке ты приглянулся, и она взяла нас к себе на работу. Мы с тобой выжили, а сколько наших померло от голода, холода и болезней. Нас в энтих бараках держали хуже всяких животных.
- Ванька! Хватит нам лясы точить, давай собираться в путь.  Вдохнули мы дух земельки родной, почуяли ее родимую своими ноздрями и страсть, как захотелось домой.
- Че ты, Степан! Найдена моя еще не отошла от ужаса, который ей довелось пережить. Пусть придет в себя, а мы переночуем тута.
- Вот как! Ты лошади успел уже и имя дать.  Она, че человек, че ей надо в себя приходить. Пока она не твоя была - ты ее гнал, чебы она быстрее довезла нас до озера. Как стала твоя, то ты ее жалеть стал. Себя ты пожалел? Ночью оставаться на открытом месте, как думаешь: энто не опасно или как.  Заснем, бандиты нас, как поросят прирежут, а лошадь твою заберут.
- Ладно! Об энтом я не подумал. Счас приведу Найдену.
Иван пошел за лошадью, Степан стал собирать вещи. Вскоре Иван привел Найдену, ее запрягли в телегу и отправились  в путь, который прямиком вел их к родному дому. Не успели они отъехать от озера, как раздались выстрелы и перед лошадью оказались два человека. Они пытались остановить лошадь. – Вот, зараза!- Воскликнул Иван. – Помяни черта, а он уже тут, как тут.
Степан долго не раздумывал, схватил кнут и ударил по лицу бандита, который был с его стороны, а Иван выстрелил в другого.  Бандит схватился за глаз и закричал, что было духу, второй бандит упал замертво. Сзади послышались крики и выстрелы.
- Найдена! – Крикнул Иван, – несись, че есть сил!
Он подхлестнул лошадь,  она понеслась, а Степан стал отстреливаться от бандитов. Вскоре прекратились крики и выстрелы.
- Слава Богу! Кажись, оторвались.  Таперь можно и придержать лошадь. Напужали нас бандиты. Не хотелось помирать рядом с домом, – воскликнул Степан.
- Может таперь, без всяких происшествий доедем до дома,– добавил Иван.
Действительно до самых Васюков они доехали без всяких происшествий, хотя ночь им пришлось провести в лесу. Спали по очереди – сторожили друг друга. Рано утром отправились в путь. Отдохнувшая Найдена, без отдыха, скакала вовсю прыть, старалась, как можно быстрее доставить их к дому.
 

Глава 14

     В Васюках наших путешественников никто не ждал. Это и понятно! Слишком долго от них не было никаких известей. Все считали их погибшими. Жизнь в селе шла своим чередом: люди рождались и умирали. С большим трудом жители села привыкали к законам новой власти. Устои, которые складывались веками и  передавалось из поколения в поколение – отметались полностью или частично новой властью. Алексей Усов набирал силу. Он был пропагандистом нового порядка. В селе было заявлено, что они теперь не казаки, а обыкновенные крестьяне. Казаков, которые служили  в армии белогвардейцев, которые не успели уехать из села, арестовывали  вместе с семьями, куда-то увозили. В селе шли слухи, что их расстреливали.
   Был арестован и увезен в город батюшка Евдоким. Он прослужил в их церкви много лет. Люди возмущались действиями власти, но открыто не выступали – боялись расправы со стороны власти.   Лешка, собирая жителей села, неустанно повторял: религия – опиум для народа. Она, одурманивает людей, превращая их в рабов. Попы грабят народ.   Жители села - не знали, не понимали, как им жить без батюшки и без церкви.  Где и как венчать молодоженов, где записывать младенцев, где отпевать умерших? Кто  все это будет осуществлять? Задавали они себе такие вопросы, но ответа не находили.
Лешка объяснял жителям села, что все это будет, оформятся в сельсовете им, так как он власть в селе. Брачующим будет выдан документ, что они состоят в законном браке. Люди возмущались: - Как, какая-то бумажка может  объявить молодых мужем и женой. Почему отменяется обряд венчания молодых?
 Людям была непонятна  их новая жизнь. В городе люди голодали,  жители села не могли работать в полную силу, чтобы обеспечить город продуктами питания. Им проходилось,  уменьшать посевные площади, собирать много  зерна стало невыгодно. Чем больше ты собрал зерна, тем больше ты заплатишь налогов. Никто не хотел гнуть спину бесплатно на какое-то государство. Они не понимали, как народное государство может их обдирать, как липку.
Умер дед Севастьян. Умер внезапно, еще утром встал, позавтракал. После завтрака лег на лавку и умер. Хоронили его всем селом. С ним ушла целая эпоха их жизни – казачество. Раньше их село гордилось своими корнями, в селе с самого его основания жили только казаки, теперь в селе появилось много пришлых людей, которые поддерживали порядки, которые устанавливала новая власть.
У самого Алексея Усова в семье произошли большие изменения: умерла при родах его жена, а вместе с ней и малыш. Две его дочери осиротели, а сам он стал вдовцом. Недолго он  горевал по умершей жене. Как только прошло 40 дней после ее смерти, он пошел свататься к Полине Васюкиной. Начал свое сватовство издалека.
- Полина, смотрю на тобя и восхищаюсь тобой. Ты взяла на воспитание чужих детей, и они для тобя стали, как родные. Самое главное они  тобя тоже полюбили. Я  и мои дочери осиротели. Трудно мне без хозяйки в доме, а им без матери.  Я еще как-нибудь могу обойтись без хозяйки, а они без матери не могут. Ох, как трудно им без матери!  Не может им отец заменить мать. Я же к тому очень занятой человек, как не скажи – власть в селе. Как бы я хотел, чебы и ты стала матерью для моих девочек.
- Ты че, предлагаешь мне, взять их  к себе на воспитание? Че при живом отце девочки должны жить в чужой семье? – Удивленно проговорила Полина.
- Нет! Конечно, нет! Я предлагаю объединить наши семьи и вместе воспитывать детей. У них будет и мать и отец. Как ты на энто смотришь?
Полина, пожав плечами, на него посмотрела. – Ты че предлагаешь мне выйти за тобя замуж?
- Можно сказать и так!
- Ты Лешка, че удумал? Хочешь меня опозорить, сделать двоеженкой? Но нет, энтого никогда не будет. Нихто мне не сказал, че Степан умер. Явится он, какими глазами я на него буду смотреть. Ты можешь мне ответить? Ага – молчишь. Так иди подобру - поздоровому, и больше с энтим вопросом ко мне не являйся. Тобе мой совет: найди себе молодку и женись на ней. Сейчас полно незамужних девок, любая с радостью за тобя замуж пойдет.
Алексей пытался что-то сказать, но Полина вытолкала его за порог.
- Иди с Богом!- Крикнула она ему в след.
Оставшись одна, она с горечью подумала: - Хто я! Не вдова и не мужняя жена. Уже больше пяти лет, я живу соломенной вдовой. Как бы сложились наши отношения, если бы Степан вернулся? – Задала она сама себе вопрос: – Рада ли я была бы его возвращению домой? Трудно, очень трудно сказать. Столько лет прошло, разлука не сближает людей – энто я давно поняла, потом в нашей с ним жизни всегда были проблемы. Думаю: они никуда не исчезли, потом, как он встретит детей, которых я приняла. У нас сложившаяся жизнь.
Полина решила для себя. – Лучше, если бы все оставалось так, как есть, – тут же поправила себя, - трудно одной воспитывать детей. Жить без мужской ласки, я ведь, по сути, еще молодая женщина, могла бы еще родить детей.
Она тяжело вздохнула и тут же укорила себя: - Нечего мечтать! Размечталась! Ей видите  - ласка мужская понадобилась, а работа стоит.
Пока Полина капалась сама в себе. Тем временем наши путешественники добрались до Васюков.
- Иван! Неужто, мы дома,- оглядываясь, восторженно воскликнул Степан. Он спрыгнул с телеги, толи от душевного волнения, ноги его подкосились, он чуть не упал, успел ухватиться за край телеги. - Довези меня до дома, Иван. Ноги чей-то подкосило, от волнения, наверное.
- Хорошо, Степка! Подвезу. Залазь.
 Они двинулись к бывшему дому Васюкиных. -  Меня самого колбасит, тоже видно от переживаний, – заявил Иван, -  все думаю, как там мои. Брата, поди, не узнаю, взрослый стал. Вона и твой дом.
Иван остановил лошадь. – Слазь, ты уже дома. Я поехал.  Мне тоже не терпеться попасть домой. Давай Степка слазь с телеги.
 Степан кое-как слез с телеги и на негнувшихся ногах пошел к дому. Возле крыльца остановился, уставившись на таблицу, которая весела над дверью.
- Энто, че такое? – Удивленно спросил он себя, – энто че шутка тока, чели?
Тут дверь открылась, из нее вышел мужик. Он удивленно посмотрел на человека, который столбом стоял и удивленно смотрел на дверь.
- Чейт он стоит, как столб, вылупив, от удивления глаза. Чейт его так удивило? – Подумал он. Присмотревшись  к мужику. Вдруг воскликнул.
 – Пусть лопнут мои глаза, если энто не Степка Васюкин. Ты ли энто - Степка! Ты че с того свету возвернулся?
Степан посмотрел на мужика и узнал его. – Ты ведь сын деда Севастьяна – Андрей.
- А то!
Оба рассмеялись, пожав друг другу руки. – Ты -  энто не удивляйся, ваш дом давно забрали красные под сельсовет. У нас таперь новая власть. Мы таперь не казаки, а крестьяне.  Хотя в душе я казак и никака власть не запретит мне быть им. Ты, где пропадал? Уже все: хто выжил в энтих войнах возвернулся домой.
- Я, Андрей, у немцев в плену был.
- Из плену все давно возвернулись. Где энто ты так долго гулял?  Не бойсь красотку обихаживал, а домой не торопился. Ты ведь у нас парень до женщин охочь.
- Я не один возвернулся, с Иваном Гусевым.
- Иван Гусев возвернулся! Вот так дела! Мать его все слезы выплакала, ждавши его.
- Говоришь дом отобрали, а наших куды – на улицу выгнали.
- Считай че так. Никодим Бугай дюже лютовал. Казаки его осуждали, он никого не послушал: все сделал по-своему. Зато пришли белые и его в балке порешили, но все равно дом вам не отдали.
- Где же наши живут таперь?
- Хто где? Ольга было со своими обосновалась в летнике. Летом с детьми поставила дом.  Лес валить помогли всем миром. Глаша ушла жить к брату. Галину с детьми и Полину к себе забрала Матрена Семеновна. Игнат тоди воевал.
- Так Полина с детьми у матери живет.
- Нет! Она купила себе дом. Вон видишь дом с голубой верандой и голубыми ставнями.
- Вижу! Как не видеть, дом видно новый. Надо сказать просторный дом. Энто че за дом? – Махнул он на дом, который когда-то принадлежал Ольге ,- стоит, как сиротинушка какой -  с заколоченными окнами.
- Энтот дом твоего брата Александра. Он счас живет с Евдокией Головко. Тобе все расскажет Полина, про всех Васюкиных. Я и так с тобой задержался, жена будет возмущаться. Дел ведь дома невпроворот. Прощевай. Може скоро свидимся.
Андрей откланялся и пошел домой. Степан посмотрел на дом, который когда-то принадлежал им. Дом ему напоминал живое существо, которое бросили за ненадобностью. Стоял он понуро, одиноко смотрел на мир тусклыми стеклами своих глазниц. Он как бы говорил: люди, живущие во мне, пользуются мной в своих целях, но хозяевами меня, так и не стали. Я чужой им.
   Комок подкатил к горлу Степана. Ему стало, отчего-то тяжело и тоскливо  на душе. Он вспомнил родителей, себя мальчишкой.  Вдруг понял, что все самое лучшее в его жизни было связано  с этим домом, который построил его прадед. Как могли забрать родительский дом?  Он вдруг понял, что с домом ушла навсегда старая жизнь. Будет другая жизнь, но уже без дома его предков, который объединял их семью, делал ее крепкой, сохраняя традиции предков. Он никак не мог понять: зачем у их семьи надо было отбирать дом, а членов семьи выбрасывать на улицу, как каких-то котят.  Что это за власть такая, которая – так жестока к  людям? Что власть без людей? Ведь все блага страны создают люди. Он еще немного постоял и пошел к дому, который указал ему Андрей Воропаев. Идя по улице, он увидел, как пустая до этого улица, стала наполняться людьми. Люди здоровались и с любопытством смотрели ему в след.
- Как быстро новость разнеслась по селу? – Подумал он, волнение охватило его, – как встретят меня родные? Столько времени не было меня дома. Сыновья за энто время подросли. Признают ли они своего отца?
 Связать дом, где жили теперь его родные, с домом его родителей, он не мог. Этот дом для него пока ничего не значил.  Слово дом – был связан с домом его предков, где прошло его детство и юность, откуда его, отца и братьев проводили на фронт. Он вернулся в родное село, только никто его уже никогда не встретит в родном доме. Дом, в котором жила его семья, для него был пока чужим, незнакомым домом.


Глава 15
   
   Степан увидел, как открылась калитка дома, где жила его семья. Оттуда выбежала женщина. Остановилась, вглядываясь в человека, который шел к ее дому, вдруг всплеснула руками и  бросилась ему на встречу. Он поймал ее на лету и прижал к себе. Она уткнулась ему в грудь и начала тихонько всхлипывать.
Затем она посмотрела ему в глаза, сквозь всхлипывание сказала: – Слава Богу! Ты жив и вернулся домой. Как же долог был твой путь к родному дому?
   От женщины исходил запах луговых трав: ромашки, кипрея и  еще каких-то трав, запах, которых он вспомнить не мог. Эта женщина и запах исходящий от нее были такими родными, что в груди сразу стала, как-то тепло и хорошо.  Он вспомнил, что Полина мыла голову настоями трав, которые собирала на лугу. Он понял – он дома, радость охватила его всего. Наконец, он добрался до своего родного дома. Как же далека была дорога домой! Глаза его повлажнели от избытка чувств. Они еще немного постояли, обнявшись, он осторожно отстранил жену от себя, и повел ее к дому. Тут из калитки выбежал черноволосый, кареглазый подросток и бросился к нему с криком:
- Папа! Папа! Ты вернулся!
- Феденька! Сынок! – Степан на мгновение остановился, а затем кинулся к сыну,  подхватил и прижал его к себе. – Господи! Как я соскучился по тобе.
Мальчик всхлипывая, сквозь слезы стал взволнованно говорить: - Папочка, ты больше никуда не уедешь? Я так скучал по тобе.
- Нет, сынок, я больше от вас никуда не уеду. Дай я на тобя посмотрю.
Он отстранил Федю от себя, стал внимательно его рассматривать. – Ты стал таким большим сынок. Я едва узнаю тобя. Стал настоящим казаком.
- Папа нам запрещают себя называть казаками. Счас другая власть, им казаки не нужны.
Степан уже не слушал  Федю, он глазами искал младшего сына. - Где же Витя? – Спросил он,  – папа, он во дворе. Пойдем домой, там и увидишь его.
Степан обнял Федю за плечи, вошел вместе с ним во двор. За ними шла Поля, она вытирала глаза платочком и радостно улыбалась.
Во дворе Степан увидел голубоглазого мальчика, который с любопытством смотрел на него. За ним стайкой стояли два мальчика и девочка, которые с испугом смотрели на него. Этот грязный оборванный дядька внушал им страх. Вдруг он их выгонит и не захочет, чтобы они жили с тетей Полей, которая стала для них самым близким человеком. Да и сама тетя Поля относилась к ним, как к своим детям. Степан удивился, увидав детей во дворе.
 –  Чейт они так смотрят на меня? Чьи энто дети? – Подумал он.
Он вопросительно посмотрел на жену, но Полина в это время все свое внимание сосредоточила на младшем сыне. – Витя! – Позвала его Поля, – подойди к отцу.
К Степану осторожно шагая, подошел голубоглазый мальчик. Он настороженно посмотрел на мужчину, который, как, оказалось, был его отцом. Его он не помнил, главную роль в его жизни до сих пор играли мама и дядя Игнат.
 – Весь в Полинину родню, – подумал Степан, хотя сын на самом деле сильно был похож на него, только цвет  глаз был такой, как у  Полины.
 – Сынок, подойди ко мне ближе, я твой отец, – позвал он Витю.
Мальчик сделал еще один шаг и оказался в объятиях отца. Они были крепкие и сильные. От отца пахло махоркой и еще чем-то, что это был за запах, Виктор определить не смог, но этот запах ему не понравился, он бил в нос, зато  объятия отца оказались надежными.  Так они постояли некоторое время, затем  отец опустил его на землю и погладил по голове. – Иди сынок к друзьям. Я вижу, они тобя ждут.
- Папка! – Обратился Витя к отцу, – ты у нас герой?
- Пожалуй, да! Меня наградили Георгием, даже прописали про меня в газете.
- Почему ты так долго не ехал к нам?  Ведь герои энто надежные люди, они не забывают и не предают своих близких людей. Ты че нас разлюбил? Че так долго шел к нам?
- Сынок, вона, как ты заговорил! Разве я мог вас разлюбить? Я очень скучал за вами, часто вас вспоминал. Меня немцы долго держали в плену, поэтому я не мог вернуться домой.
Их дальнейшее общение прервала Полина, она громко позвала:
- Дети! – Это она обратилась  к детям, которые стояли в сторонке и с тревогой наблюдали за происходящим.
 – Подойдите сюда, - они послушно подошли к ней, – энто дядя Степан, отец Федора и Вити. Он будет жить с нами. Слушайтесь его, он таперь хозяин в доме.
 Степа!- Обратилась она к мужу, - энти дети сироты, я их взяла в наш дом. Они живут с нами. Постарайся отнестись к ним, как к своим детям.
Степан хотел возмутиться, но Полина по выражению его лица  поняла и перебила его, не дав ему ничего сказать.
 – Пошли в дом. Ты с дороги устал, голоден и грязен. Тобе надо привести себя в порядок. Дети! Марш на речку, натаскайте воды в баню, и затопите ее. Отцу надо смыть дорожную грязь.
Дети бросились исполнять приказ матери.
Прежде, чем войти в дом, Степан внимательно оглядел двор и довольный крякнул. – Молодец жена! – Подумал он, -  двор держит в чистоте. Вот только, зачем она взяла на воспитание чужих детей. Мы еще с ней успеем нарожать своих детей, зачем нам чужие дети.
Рассуждая сам с собой, он пошел осматривать конюшню и коровник, заодно заглянул в свинарник и курятник. Увиденное обрадовало его с одной стороны, а с другой в его душе закралось какое-то  чувство, он сам вначале даже не смог  дать ему название. Это была и обида и злость на жену. Он считал, что жена, увидев его с криком и плачем должна была кинуться к нему на шею и причитать, как ей трудно жилось без него, или он просто завидовал жене, что без его участия, она смогла исправно вести хозяйство.
 Он сердито подумал: -  Уж больно самостоятельной  стала моя жена.  Женщина должна быть слабой, зависимой от мужа. Надо же – все сумела  сохранить. Хозяйственная у меня оказалась   жена. Такой женщине и муж не нужен. Даже сено успела запасти. Как энто ей все удалось сделать? Сама все решает – разве энто дело жены – все самой решать. Еще навязала на мою голову энтих детей. Надо на место ее поставить. В семье один хозяин должон быть – энто я.
Пока Степан осматривал хозяйство, и размышлял.  Полина в это время дома накрывала на стол, чтобы накормить мужа, но тревожные мысли не давали ей покоя. Все валилось из ее рук.
 -  Муж вернулся домой,  надо радоваться, а я не испытываю особой радости. Почему? Да, потому че  не знаю, как все у нас сложится. Ведь дома его не было ни один год, а почти шесть лет. Пришел весь грязный, оборванный.  Видно долго  добирался до дома, – так рассуждала Полина, - интересно, где энта Германия? Бог ее знает. Устал, точно устал, проголодался. Вон, какой заросший - сам на себя не похож.  За шесть лет столько воды утекло. Я стала другой, а он и подавно, как плен сказался на нем - трудно сказать: уж точно изменился  – думаю не в лучшую сторону.   Как вести себя с мужем - я не знаю? Ох, как трудно налаживать жизнь заново! Я ведь свыклась с мыслью, че куковать мне всю оставшуюся жизнь одной, оно вишь, как вышло.
  Говорят, что разлука сближает людей, я никак энтого не почувствовала. Муж для меня пока совершенно чужой человек.  У нас с ним всегда были непростые отношения, а теперь я не знаю, энтого нового Степана. Чем он дышит, че у него на уме,   как таперь сложится у нас жизнь, тоже не знаю,- она встала, опустила руки, тяжело вздохнула, -  знаю счас одно, че надо его привести в порядок,  чебы люди и дети его не пужались. Когда он мылся ? Бог его знает? Счас, принесу ему во двор молока и хлеба: пусть заморит червячка, а потом после бани поест, как следует.
Она набрала в ведро теплой воды, взяла ковш, полотенце и мыло. Все это отнесла на крыльцо. Вернулась в дом взяла крынку с молоком и краюху утром испеченного хлеба. Хлеб был душистым с хрустящей корочкой. Захватила ножницы и бритву и стала ждать Степана, который осматривал хозяйство. Полина понимала, что надо, как-то налаживать отношение с мужем. Он не только ее муж, а еще и отец ее детям. Вон – с какой радостью дети встретили отца. Она прекрасно понимала, что сыновьям нужен отец, значит, ее задача: сделать все, чтобы в их семье был лад и покой. Легко сказать, а как все это сделать, ведь не все будет зависеть от нее, но и от мужа.
Пришел Степан, она с тревогой вглядывалась в его лицо. – Как ему приглянулось хозяйство? Доволен, ли он остался?
Лицо Степана ничего не выражало. – Степа, ты в дом пока не заходи. Мало ли  чего принес с собой из дальней дороги. Садись вот сюда на крыльцо. Я тебя счас покормлю.
Степан уселся на ступеньку крыльца, вытянул свои длинные ноги. Поля подала ему хлеб и крынку с молоком. Он с жадностью принялся за еду. Опустошив крынку и съев хлеб, радостно улыбнулся. – Как давно я мечтал о такой еде. Спасибо Полюшка, угодила мужу.
Поле от таких слов мужа стало тепло на душе. – Может, даст Господь и все сладится у нас. Снимай с себя одежду. Я полью на тебя, в такой одежде даже в баню страшно идти. Все энто надо сжечь. Благо в печи еще огонь теплится, счас все и сожгу. Ты сполоснись пока, а я тобе принесу исподнее белье.
Поля захватила его грязное белье и бросила его в русскую печь. В сундуке взяла чистое белье  и отправилась во двор. Сполоснувшись, Степан надел чистое  белье. Поля посадила его на скамейку и начала стричь волосы на голове. Приведя его голову в порядок, она начала его брить. Вскоре Степана было не узнать, он сразу помолодел лет на пять. Прибежали дети и сказали, что можно идти париться - баня готова. В бане Полина намазала голову мужа специальным снадобьем от насекомых. Хорошо отхлестала его тело распаренным березовым веником, тело загорелось -  стало малиновым. Жар ударил Степану в голову, он отвык от такого сильного пара. Чтобы охладить тело и голову, он как был голым - так и выскочил из бани и бросился в реку. Вышел из реки и почувствовал себя вновь народившимся.
 - Боже! – Воскликнул он, – как же хорошо дома!
Войдя в баню, он только теперь обратил внимание на Полину. – Как же она хорошо сложена, как молодая девушка. Куда баронессе до нее, хоть та и голубых кровей.
Он обнял жену и начал ее страстно целовать. Поля не ожидала от мужа такого натиска. Ей приятны были его ласки, давно она не ощущала на себе мужскую силу. Домой они вернулись вместе довольные друг другом. Там их ждали гости. Весть о его возвращении разнеслась по всему селу, вот все родственники и поспешили к ним в гости. Степан ждал большего количество гостей, а тут из Васюкиных появился Александр, а с ним сестра Поли Дуся, она была в интересном положении и почему-то рядом с ней Александр. Тут он вспомнил, что его Андрей Воропаев предупреждал, что Александр живет с  Дусей Головко.
 – Куда же делась Ольга и его дети? Надо его спросить.
 Пришел Игнат с его племянницей Настей и братья Столетовы. Степан удивленно спросил: - Где остальные Васюкины? Че они не хотят со мной даже поздороваться? Столько лет не виделись.
- Сядь Степа и успокойся, – урезонил его Саша.- Тобя не было дома шесть лет. Воды утекло много за энти годы, много чего произошло и в нашей жизни.   Послухай, че я тобе расскажу:   умерла мама, когда узнала, что пропал ты, а отец погиб, вслед за ним погиб Иван – старший сын Николая. Не выдюжило ее сердце всего энтого. Не дождалась она своих сыновей с войны. Не успела закончиться война, как на страну свалилась новая беда.  В стране произошли две революции, царь отрекся от престола. Большевики захватили власть, подписали с немцами мирный договор.
   В стране началась Гражданская война. Страшная война – свои, убивали своих. Большевики выгнали наших жен и детей из родительского дома. Жены наши, оказались настоящими казачками -  не пропали, они справились с энтой бедой. Как только закончилась империалистическая война, я вернулся домой. Не захотел воевать больше. Николай и Егорка вступили в армию адмирала Колчака. Стали воевать против большевиков.
  Армию Колчака красные разбили, а куды делись братья - не знаю. От них до сих пор нет:  ни духу, ни слуху, как сквозь землю провалились. Может погибли, а может за кордон подались. Хто их знает? В село пришли казаки, я решил вернуть наш дом. Пошел к ним: дом не отдали, зато заставили идти с ними, воевать против красных. Сказали: коли  не пойду, обещали поставить к стенке и расстрелять, как  дезертира.
Пришел домой, говорю:  Ольга собирай мужа на войну, а она в слезы, дети в крик. Че мне оставалось делать? Идти с казаками, не хотелось умирать, а они точно меня бы поставили к стенке. Время такое, че человеческая жизнь перестала че-то значить. Недолго казаки правили в селе. Казаков из села выбили красные. Пришли и начали свирепствовать. Кто-то из наших иуд – выдал красным, что я пошел воевать против их. Они изрубили шашками Ольгу и  младших детей. Старшие дети были на зимовье, где мы спасали от грабежей  красных и белых свой скот.
  Тогда решили все, что надо  срочно отправить Галину с детьми, Глашу с детьми и моих старших в город к Арине, пока красные не добрались до них. Ведь их мужья воевали против красных.  Игнат, Полина, братья Столетовы собрали все запасы денег, которые у них были и им отдали, чтобы они могли там купить себе жилье и ни от кого не зависеть. Так и случилось, все там устроились на работу, имеют свое жилье. Правда, с продуктами туговато в городе, так мы им время от времени их подбрасываем. Я женился на Дусе, не век же мне жить бобылем. У нее муж погиб, у меня жена погибла – вот мы и соединили свои судьбы.   Игнат женился на  нашей племяннице Насте. У них уже есть сын, и мы тоже ждем пополнение.
Он обнял Дусю и прижал к себе, та довольная - радостно засмеялась. Степан посмотрел на брата и Дусю. Увидел, с какой любовью и нежностью он смотрел на свою жену.
- Ведь на Ольгу он никогда так не смотрел, – подумал он,
 – Ольга всегда подавляла его своей напористостью, если нужно было заставить Александра еще больше подчиниться ей, то на помощь  призывала свекра. Тот всегда был на стороне снох. Видно, че брат счас по-настоящему счастлив. Почему Полина никогда так на меня не смотрит, как Дуся на Сашу?- Задал он сам себе вопрос.
Отвечать на свой вопрос не стал, а зачем? Над вопросом надо думать. Степан никогда особо ни над чем не задумывался. Зачем ломать голову: все само разрешиться.  Только сказал всем:  - Много произошло изменений в нашей семье, в селе, да и в стране целом. Я уезжал -  была одна страна, а вернулся совершенно в другую страну. Придется привыкать жить в новой стране. Братьям не позавидуешь, если они ушли за кордон – ничего хорошего там нет. Нихто - там нас не ждет. Жаль, очень жаль Ольгу и мальчиков. Какая ужасная оказалась у них судьба!- Посетовал Степан.
Все на время замолчали. Степан переваривал то, что услышал от Александра. А остальные еще раз переживали события, которые произошли с ними за последнее время.
Полина, тем временем накормив детей, позвала к столу взрослых.  Она уже успела накрыть стол и выложить все, что было у нее припасено и заготовлено. Стол ломился от яств. Гости набросились на еду. Особенно с удовольствием поел домашней еды Степан: тут были его любимые пельмени и шанежки с черемухой. Он благодарно посмотрел на жену. – Спасибо Полюшка! Ублажила мужа.
От похвалы мужа Поля зарделась. – Господи! Помоги: пусть все у нас сладиться. Вся надежда на тобя.
Гости еще немного поговорили и засобирались домой. Все понимали, что хозяевам после долгой разлуки хочется побыть наедине. После ухода гостей Полина стала убирать со стола. Сзади подошел Степан, обнял ее.
 – Буде тобе Полюшка с посудой возиться завтра уберешь, пошли спать. Я так по тобе соскучился – мочи моей нет.
Он поднял ее на руки и понес  в горницу, где  за занавеской стояла кровать. Степан еще спал, когда Поля встала и подняла ребят. Каждый из ребят знал, какую работу предстоит ему выполнять. Поля помогла Вере управиться с грязной посудой. Вера осталась готовить завтрак, несмотря на то, что ей было всего 11 лет. Она уже была полноценной хозяйкой в доме. Сама Полина пошла, доить коров, коз и овец. Витя и Флор погнали лошадей, уток и гусей на луг пастись. Федор и Борис натаскали воды из речки домой и для питья животным. Накормили свиней и поросят, вычистили в сараях. Все порядком устали, когда Вера позвала их завтракать.  Полина разбудила Степана.
  – Вставай, соня, завтрак на столе. Сегодня ты еще у нас гость, а завтра с утра за работу. Так, че привыкай рано вставать. Ты знаешь, как много работы летом в хозяйстве, да и зимой работы хватает.
 Степан встал, лениво потянулся, пошел во двор умываться. Благо ребята успели натаскать воды. Вера  сварила к завтраку пшенной каши на молоке, поставила самовар. Нарезала ноздрястый хлеб, поставила плошку с  медом и масло. Дети ждали, когда за стол сядет Степан, начнет, есть, тогда начнут кушать остальные члены семьи. Степан с удовольствием поглощал пищу,   был несказанно довольный. Как ему не быть довольным - он дома. Вдоволь ест, пьет, что еще надо для жизни. Радость от того, что он дома – быстро прошла. Утром следующего дня Поля разбудила его рано утром. – Вставай Степан! Ты хозяин, мы ждем - твоих распоряжений.
Ему так не хотелось вставать такую рань, но что поделаешь: надо  заниматься хозяйственными делами. На носу уборка урожая – надо готовить инвентарь. Хозяину в крестьянском хозяйстве всегда полно всяких дел. За годы плена он разучился хозяйничать, а если смотреть правде в глаза, то никогда этим  особо не занимался. Всеми делами заправлял отец и старшие братья, он был всегда на подхвате. Вначале Степан рьяно взялся за работу, но быстро остыл.
Крестьянский труд тяжелый труд, особенно, когда начинается страда. Дети еще малы, хотя они  старались помочь, но все-таки основная работа по уборке урожая ложилась на плечи хозяина.  Полина, старалась ему помочь, тактично, не навязчиво подсказывала  мужу, как легче справится с той или иной работай.  Это вызывало у Степана злость и раздражение на жену. За время плена, он совершенно разучился по-настоящему  трудиться. С самых первых дней плена, когда они находились  в ужасных условиях. Ему повезло. Баронессе фон Траунберг нужен был крепкий хорошо сложенный мужчина. Прослышав про русских пленных, которых поселили недалеко от ее имения. Она послала своего управляющего к начальнику лагеря, приготовив ему корзину с домашними деликатесами. Наказала управляющему, чтобы он выбрал двух русских казаков: здоровых, крепких мужиков. Ей не нужны ни пленные французы, ни англичане.  Управляющий выбрал Степана и Ивана Гусева. Баронессе выбор управляющего пришелся по душе. Ивана она определила работать на свиноферму.
 – Фридрих! – Позвала она своего управляющего, - нагрузите его работой, да так, чтобы он работал с раннего утра до позднего вечера.  Второй мне нужен будет для других целей. Пока и его определите работать на свиноферму. Особо не загружайте его работой. Мне нужен сильный крепкий мужчина. Таким образом, Степан и Иван оказались в имении баронессы. Все шесть лет он занимался тем, что ублажнял баронессу. Ей Степан нужен был для того, чтобы она смогла родить сына. Ее муж не любил женщин, а свекровь поставила перед супругами условие, если у них не будет наследника, то она их оставит без наследства.  Линда, так звали баронессу,  пока ее муж был в отпуске, развлекаясь с мальчиками, спала со Степаном и от него родила сына. Она  продолжала спать со Степаном и после отъезда мужа на фронт. Когда он ей надоедал, она отправляла его на ферму к свиньям. – Ты, русская свинья! – Говорила она Степану, -  ты свою миссию выполнил, твое место рядом со свиньями, – такими словами провожала она его на ферму, а затем опять призывала его к себе.
 На ферме он кормил свиней и убирал за ними, а большую часть дня спал. Мужчин не было, шла война. Линда была женщиной охочей до мужчин, поэтому время от времени приглашала Степана к себе. Получив от него все, что ей надо было, она опять отправляла его к свиньям.
Тут дома сразу на него навалилось столько работы. В Германии от нечего делать он выучился играть на аккордеоне. Кто-то из казаков с фронта привез аккордеон, но играть на нем никто в селе не мог, а тут узнают, что Степан умеет играть. Осень – урожай убран. Самое время осенних свадеб, а какая свадьба без музыки. Тут умение Степана пришлось как раз ко двору. Теперь Степан большую часть времени проводил вне дома, свалил заботу о хозяйстве на Полину и детей. Это  никак не способствовало налаживанию семейной жизни.
   Его раздражали дети, они везде путались у него под ногами. Он кричал на них, наказывал и в дело и без дела. Полина пыталась его урезонить – он злился на нее. Они ссорились,  так продолжалось постоянно.  Никакие Полины усилия не способствовали налаживанию взаимопонимания в семье. Степану было скучно дома, поэтому он частенько отлучался из дома, даже если его не приглашали поиграть, где он был и что делал, Полина не знала. По селу поползли всякие слухи, что Степан нашел себе молодую любовницу. Полина не верила этим слухам, ей дела не было до них, ей надо было работать, содержать дом, воспитывать детей. 
  С появлением мужа в семье: у нее и у детей работы не убавилось, а наоборот еще прибавилось. Раньше ей частенько управиться с хозяйством помогали Александр и Игнат. Теперь все приходилось делать самим. Она забеременела, но потеряла ребенка, так как пришлось самой с ребятами таскать тяжелые корзины с картофелем в погреб. Она слегла, долго болела, если бы не сестра Дуся, да не Александр, то хозяйство их совсем бы развалилось.  Александр однажды не выдержал и все, что думал о Степане - высказал ему.
- Степка! Ты че делаешь со своей жизнью и жизнью Полины. Мать избаловала тобя. Вот и вырос из тобя никчемный человек. Как ты с юности начал кобениться, так до сих пор ни одну юбку не можешь пропустить, а делом заняться -  нет у тобя ни времени, ни желания. Ты из плена пришел на все готовое. Полина дом выкупила для семьи, сохранила все хозяйство, в доме достаток и порядок. Че ты сделал для семьи? Ты мужик, хозяин! Молчишь! Нече мне  о тобе  сказать – пустой ты человек. Ох, Степка накажет тобя жизнь, ох как накажет! Пока не поздно берись за ум.
Степан не внял словам старшего брата, махнул только рукой. Мол,  не лезь, не твое дело, как я живу. Так они с Полиной и жили. У каждого была своя жизнь.  Как-то Полина отправилась к Дусе за травами. Фрол заболел, надо было его лечить. Поля без надобности старалась на люди не выходить, ей и дома хватало дел. Идя по улице, она слышала, как за ее спиной шептались кумушки. О чем они шептались, Полина прекрасно знала. Слава о похождениях ее мужа давно уже разнеслась по всему селу. Она, в это мало верила. Да, Степан часто уходил из дома, не очень хотел заниматься хозяйственными делами, но ночевать приходил всегда домой и мужской лаской ее не обделял. Кто виноват, что его постоянно приглашают на всякие праздники? Виноваты сами люди. А то, что бабы сами липнут к нему, тут его вины нет, тем более ей стыдится нечего.   Так почему она должна бояться шушуканья каких-то сплетниц. Она подняла голову, расправила плечи и пошла по улице.
 – Степанида, глянь Полина идет, не идет, а как пава плывет: никого не замечая.
- Кого ей надо замечать? Тобя чели Аграфена.
- Ну, как же Степка, как той петух всех вдов и девок в селе перещупал.
- Ты че Аграфена совсем поглупела? Полина тута причем?
- Как причем? Пошто  мужа не урезонит?
Степанида  рассмеялась. – Как энто  его можно урезонить? Кабель, он и есть кабель. Как его можно урезонить? Я просто жалею Полину. Хорошая она женщина, а муж ей достался никудышный. Вот че я тобе скажу.
Женщины замолчали, а затем перевели разговор на другое. Полина взяла у сестры необходимые травы и вернулась домой, чтобы заняться лечением Фрола, который надрывно кашлял. Она заварила травы и их отваром стала поить мальчика. После похода к сестре, она чувствовала себя, как-то неуютно. Неприятно, когда за твоей спиной шепчутся соседки. Она сама прекрасно понимала, что муж у нее неидеальный, что семейная жизнь у нее не сложилась и видно никогда уже не сложится. Полина на минуту задумалась, а потом сказала сама себе. -  Жить надо, терпеливо справляться со всеми жизненными   невзгодами.  Главное - поднять детей на ноги. Может у них жизнь сложиться лучше, чем у меня. Дети наше богатство, они наше будущее, продолжение нас. Не будет нас, они будут жить. Какими они будут – зависит от нас. Наша задача: воспитать их достойными людьми.



Книга 2


Глава 1
 
       Прошло пять лет. В селе за это время особых изменений не произошло, лучше жить  жители села не стали.  Советская власть не оказывала селу никакой помощи. Зато  продолжала нещадно грабить сельских жителей.  Если в центральных районах России крестьянам раздали землю, то есть проявили кое – какую заботу, то  в Сибири и этого не было, потому что  у крестьян была земля.
  Крестьянам не разрешалась продавать самостоятельно зерно, город голодал. Чтобы обеспечить городское население хлебом, власти ввели продразверстку, у крестьян изымали излишки зерна. Кто из крестьян пытался спрятать излишки зерна от властей - тех расстреливали. Крестьяне уменьшали площади под посевы зерновых, больше земли стали  оставлять под пары. Никому не хотелось трудиться на чужого дядю.
  В стране за это время произошли   большие изменения. Был принят пятилетний план на индустриализацию страны. В 1922 году было создано новое государство Союз Советских Социалистических Республик. В 1924 году утвердили конституцию нового государства. 21 января 1924 года умер руководитель государства Владимир Ильич Ленин. Вся страна была в глубоком трауре. Несмотря на сильные морозы, люди выходили на траурные митинги, стояли в молчании по несколько часов, многие плакали. В Васюках тоже состоялся траурный митинг, который организовал Алексей Усов.
 Все село собралось на площади возле бывшего дома атамана, несмотря на сорокаградусный мороз. Там на столбе весела черная тарелка, которая вещала о митинге,  который проходил в Москве на Красной площади. Взрослые жители села вместе с детьми слушали митинг в Москве.  Казаки особой печали не испытывали к умершему вождю большевиков. Большевистская власть ничего хорошего для жителей села не сделала, только вселила в них страх, а также  способствовала еще большему  обнищанию села.  Стоя на таком сильном морозе многие обморозили щеки, уши и носы. Витя, сын Полины, поморозил руки. Она  их дома с трудом  отогрела.  Ребенок кричал,  испытывая сильную боль, когда руки отходили от сильного переохлаждения. Другие дети не пострадали, потому что Поля их отправила домой, увидев побелевшие от мороза носы, а Виктор остался, решил до конца прослушать митинг.  Несмотря на трудности, которые испытывали жители села – жизнь продолжалась.
 У Степана и Полины подрастали дети. Теперь у них появились помощники, легче стало управлять хозяйством. Борису исполнилось восемнадцать лет. Он как-то  подошел к Полине. Смущенно посмотрел на нее, переминаясь с одной ноги на другую - не зная, как начать разговор. 
 – Боря! – Начала первой разговор Полина, – ты что-то хотел у меня спросить? Так спрашивай, я слушаю тобя.
– Тетя Поля!- Начал неуверенно свой разговор Борис, - я вот че думаю: пора нам начинать самостоятельную жизнь.  Хватит нам сидеть на вашей шее.
Поля обняла парня: - Я сама уже об энтом думала. Ты опередил меня. Ты уже  на целую голову выше меня, а плечи -  вон какие широченные стали, сразу не обхватишь. Возмужал ты не по годам. Пошел в породу своего отца, недаром у вас фамилия Бугай.  Думаю, че вы с Верой справитесь со своим хозяйством.  Отделю я вас, не обижу. Счас вам всем надо навести в твоем хозяйстве порядок. Посмотри, где че отремонтировать надо, печку перебрать, в доме побелить. Бери всех ребят, и приводите  родительский дом в порядок, если где сами не справитесь, то зовите меня. Я вам помогу.
- Спасибо вам тетя Поля за все. Вы нам стали самым родным человеком, заменили нам мать. Мы в огромном долгу перед вами. Вы научили нас всему. С  делами в доме, мы сами без вас справимся. 
- Справитесь, я в энтом не сумлеваюсь. Вот хвалить меня не надо.  Любая женщина поступила так же.
- Не! Не любая. Нихто нас брать не захотел, а вы взяли и полюбили нас, как своих детей. Доброе у вас сердце, вон дядя Степан, он совсем другой. Вы же стараетесь сделать, так че бы всем было хорошо. Разговорился я чей-то, а  время идет, пойду звать ребят.
Борис позвал Веру и ребят и они шумной толпой отправились приводить в порядок дом своих родителей. Полина с грустной нежностью смотрела им вслед.
 – Вот и оперились птенцы, готовы самостоятельно начать жизнь. Жаль с ними расставаться, но ничего не поделаешь. Вера из худенького подростка превратилась в красивую стройную девушку.  Налилась сразу как- то не заметно, как-то спелое яблоко. Даже Степан стал на нее поглядывать далеко не отцовским взглядом, да и Федор похоже влюбился в нее. Пусть живут самостоятельно своей жизнью - подальше от греха. Борис парень серьезный, присмотрит за сестрой,  не даст ее в обиду.
Прошло несколько дней. Борис заявил, что дом готов, и они могут переселяться. Поля вывела лошадь из конюшни.
– Борис запрягай ее в телегу. Звездочка теперь ваша лошадь. Там в горнице сундук стоит, я приготовила приданное для Веры, принеси его и поставь в телегу.
- Тетя Поля! Вы и так столько лет нас содержали. Какое еще приданное?  Я разве заслужила его, – встревожилась  Вера.
- Заслужила, еще, как заслужила, ты у меня единственная дочь. Разве я могу свою дочь отправить без приданого. Найдется хороший человек, глядишь, через пару лет отдадим тобя замуж, а приданое у тобя уже есть: не надо голову ломать, где че взять.
Вера бросилась к ней на шею. – Спасибо вам! Вы действительно заменили мне маму. Я вас так люблю, и буду очень скучать за вами.
- Вы меня прям совсем растрогали. Вот возьму и не отпущу вас от себя никуда, – с грустью в голосе проговорила Полина, – ладно, не будем грустить и сожалеть. Вы ведь уходите жить не в другое село, а тут рядом будете жить. Счас за дело.  Вера иди, лови козу Майку, а Борис лови двух подсвинок, вяжи им ноги и бросай в телегу,  – приказала им Полина.
 Борис выволок из сарая двух подсвинок. Они недовольные творимым над ними насилием, стали  визжать.  Так визжать, что хоть затыкай уши.
 – Развизжались, счас поднимут все село,- сердито заявил Борис, – не дадут без шума уехать. Все таперь в селе будут знать, че мы начинаем самостоятельную жизнь – начнутся расспросы: че да как. Не люблю я энтих любопытных бабок.   
 Полина вывила стельную корову Зойку, которую помогла привязать к телеге. – Тетя Поля, корову, зачем отдаете. Нам хватит козы Майки, – спросила у Поли  Вера.
- Нет, не хватит! Че за жизнь без коровы? Берите, раз даю.  Вечером, когда куры сядут на насест – придете за курами и утками. Сейчас их просто не поймаешь.   Счас грузите в телегу мешки с зерном и мукой. Вот пока и все, – Полина облегченно вздохнула. -  Че забыли, потом возьмете. 
- Тетя Поля! – Обратился к ней Борис,- вы ведь у нас тогда взяли только козу и кур, а сами вон, сколько всего нам дали. Дядя Степан заругается. 
- Дядя Степан не заругается, потому че он сам пришел на все готовое, а вы все годы трудились вместе со мной и все энто заработали. Езжайте с Богом. Обживайтесь на новом месте. Не хочу, чебы вы в чем-то нуждались.
Вечером домой пришел Степан. – Все село гудит. Говорят, че ты воспитанников отправила жить в родительский дом. Нагрузила их всем. Подсвинки так визжали, че все повыскакивали на улицу, поглядеть от чего так свиньи орут. Немного ли ты добра им дала? Столько всего потратила на них, пока вырастила.
- Сколько надо, столько и дала, – ответила Степану Полина, – вот, где ты до сих пор был?
- При тобе Иван Гусев приходил. Звал меня на крестины сына. Дождался он наследника. Я вот никак доченьки не дождусь.
- Может и была бы у нас дочь, ежили ты дома побольше был и не давал мне тяжести таскать.  Ты у нас вроде холостяка: все празднуешь – дома никак тобе не сидится. Разве не по твоей вине я потеряла ребенка.
- Ладно! Не будем вспоминать прошлое. Ты лучше меня покорми.
- Вот тобе на! Ты где был? Че на крестинах тобя не покормили?
- Поля! Я же играл! Рюмочку водки выпил и играл, пока они ели.
- Ладно, пошли! Не дам тобе умереть голодной смертью, как-никак ты мой муж.  Мужа надо беречь и так в селе полно вдов и старых девок.
Степан довольный словами Полины -  засмеялся и пошел за женой в дом. Его радовало, что Полина верила ему на слова, никогда не ходила, не проверяла, где он был и что делал. – Замечательная у меня жена. – подумал он, - другая уже давно бы все обо мне выведала. Устроила бы такой скандал, че пришлось бы мне искать пятый угол, а Поля делом занята, на бабские посиделки  не ходит, никакие сплетни ее не интересуют.
 

Глава 2

      Полина первое время  постоянно  посещала своих подопечных и в итоги осталась довольна ими. Она даже похвалила их. – Молодцы ребятки – хорошо хозяйничаете. Я за вас таперь спокойна, если со мной че случиться – не пропадете.
Вера бросилась к Полине, обняла ее.
- Мама Поля, о чем вы говорите? Че с вами такое может случиться? Вы такая молодая, красивая. Живите хотя бы ради нас. Как мы без вас? Мы все вас так любим! Вы самая лучшая мама на свете, вы нас всему научили.
Поля поцеловала девушку.
- Спасибо Верочка за добрые слова. В жизни всякое может быть. Сегодня все хорошо, а завтра - хто знает, че может случиться.
Полину последнее время постоянно гложила какая-то тревога. На душе было неспокойно. Она уже несколько дней знала, что ждет ребенка, но почему- то тянула время и ничего Степану не говорила, хотела удостовериться, что она действительно беременна: все-таки не молодая девушка,   возраст уже подходит к 40 годам. Как воспримет это сообщение Степан? Если правду сказать:  все как-то не было подходящего времени. Степан каждый день где-то пропадал.  С утра помогал им управиться со скотиной и молчком уходил из дома. Ей бы радоваться: Господь дал ей еще одного ребеночка – может девочку,  у нее не радость на душе, а тревога.
Придя домой от воспитанников -  решила, что больше тянуть нельзя -  надо сегодня обязательно рассказать Степану, что она ждет ребенка. Как всегда Степана дома не оказалось. Федор трудился в сарае, убирал навоза.  Витя с Фролом играли в свои мальчишеские игры. Мальчики настолько подружились, что не минуты, не могли обойтись друг без друга. Фрол даже заявил: - я не хочу быть Бугай, мне энта фамилия не нравится -  буду, как Витя Васюкин.
Полина спросила их про Степана. – Мальчики отец приходил домой?
Витя, не отрываясь от игры,  ответил: - был, но сказал, че пошел в баню, наводить тама порядок и готовить баню к субботе.
Полина понимала, что дальше время тянуть нельзя, о ребенке надо обязательно сказать Степану. – Схожу,  я в баню и поговорю с ним, а заодно и прогуляюсь, подышу свежим воздухом. Свежий воздух полезен ребенку. Заодно помогу ему навести в бане порядок.
Полина оделась. Был ноябрь месяц, уже начались морозы, и снегу нападало прилично. Одно слово – пришла в Васюки настоящая зима. Она не торопясь шла к бане по следам, которые оставил Степан, приглядевшись, она, поняла, что к бане тянулись не только следы ее мужа, а еще чьи - то.
-  Интересно! Подумала она, - чейные энто следы? Может кто-то из ребят помог отцу, отнести дрова.
Другие мысли она постаралась выбросить из головы. Не хотелось думать о плохом.
  Бани, в их селе  обычно строили на берегу реки, чтобы быстро можно было натаскать воды  и охладиться в речной воде, после жаркой бани. Вот и баня. Она открыла дверь и замерла. Там ее Степан развлекался с какой-то женщиной. Они так были заняты собой, что не услышали скрип открывающей двери. В глазах у Поли от увиденного потемнела, грудь сдавило, ей стало трудно дышать, не хватало воздуха. Она схватилась за грудь и выскочила на улицу. Она побежала подальше от бани, от срама, который увидела.
 – Выходит правду говорили люди о похождениях моего мужа – я им не верила. Какая я все-таки глупая, - успела она это подумать,   как низ живота скрутила невыносимая боль, что-то горячее липкое  потекло по ее ногам. Она только подумала. – Энто кровь! Я теряю ребенка.
Как рухнула на землю, потеряв сознание. Уже стала смеркаться, и никто не увидел ее лежащую на земле. Сколько она пролежала на земле: час или два, истекая кровью – трудно сказать. Степан натешившись, уже в темноте наткнулся на ее тело. Жизнь едва теплилась в ней. Он своей спутнице приказал бежать за целительницей Марфой. Марфа давно лечила людей села от болезней и принимала роды у рожениц. Больница была на станции, которая от села была в 20 верстах, поэтому все в селе за помощью обращались к Марфе. Вот он и послал свою любовницу за ней. Сам взял Полину на руки и понес ее домой. Положил ее на широкую лавку и стал с нее снимать теплую одежду и ужаснулся. Вся шуба была пропитана кровью. Кровь была в валенках. Он снял с нее одежду пропитанную кровью. Хорошо на плите всегда стоял котел с теплой водой. Он отмыл тело от крови, надел чистую рубашку, подоткнул под тело чистую простынь.
 Полина лежала с закрытыми глазами  бледная. Степан стал тереть ей руки, стараясь их отогреть, настолько они были холодные. Он считал, что отогреет руки, то тепло от рук распространится по всему телу жены, и она очнется. Он уже понял, что Полина шла к нему, чтобы сообщить ему новость о ребенке,  увидела его с любовницей. Увиденное ее сильно потрясло. Она потеряла ребенка и видно долго пролежала без помощи на снегу, истекая кровью. Он просто напросто убил свою жену.
  Он взвыл от досады на самого себя. Тут   дверь открылась, вошла Марфа, а за ней Дуся, Полинина сестра, и соседки из ближайших домов. От шума проснулись дети, которые спали здесь на печи. Витя соскочил с печи. Увидел лежащую без движения маму, бросился к ней.  – Мамочка!- Закричал он, -  че с тобой? Почему ты лежишь и не смотришь на меня? Тетка Марфа, че с мамой?
Обратился он с вопросом к целительнице, которая осматривала Полину.
- Из нее вытекла вся кровь, она потеряла ребенка. Почему ты Степан, так поздно позвал меня? Ее ведь можно было спасти. Отмучилась горемычная, забрал ее от нас Господь к себе. Обмывайте ее, готовьте к вечной жизни на небе.
Тетка Марфа проговорив все это, отошла от тела Полины. – Мне здесь больше делать нечего.
Услышав все это, Витя с кулаками бросился на отца. – Ты убил маму? Она ведь пошла к тебе в баню. Она улыбалась, была здоровой. Че ты сделал с ней?
Он бил отца своими кулачками, выкрикивая слова.  – Ты убил маму. Зачем ты вернулся домой? Мы хорошо жили без тобя. Теперь ее нет. Как! Скажи, как мы будем жить без мамы.
Он горько плача продолжал колотить отца. Все уставились на Степана, ждали, что он ответит сыну. Степан с силой оттолкнул сына от себя. – Щенок, замолчи! Ишь, ты гаденышь, поднял руку на отца!
На Степана стала наступать Дуся. – Выходит, че Поля пошла к тобе в баню? Че ты, там сделал с ней?
Тут в разговор вклинилась соседка. – Он ведь в бане был с полюбовницей. Я видела, как туда прошмыгнула Кольки Козлова девка. Она не впервой туда ходит к нему. Вот Полинушка, их и застукала тама.  Ей сердечной и  стало плохо от увиденного. Она ведь верила ему.  Он  с энтой стервой развлекался, и ему никакого дела не было до жены.
- Энто правда Степан? – Стала выпытывать у него Дуся.
Степан опустил голову, ему стыдно было посмотреть Дусе в глаза, то, что сказала соседка – было  сущей правдой.   
- Дуся, все энто правда. Вишь, голову опустил -  стыдно ему сознаться, – подтвердила свои слова соседка.
Весть о смерти Полины Васюкиной мгновенно разнеслась по всему селу. Несмотря на позднее время, люди потянулись к  их дому. Пришли Игнат и Настя. Матрена Семеновны уже не было в живых, ее еще в прошлом году похоронили. Игнат бросился к сестре, он гладил и целовал  ее лицо и никого, не стесняясь, плакал.
 – Сестренка, милая, как же энто случилось, почему  ты покинула нас? Как мы таперь будем жить без тобя?
Александр подошел к Степану, презрительно поглядел на него.
– Все-таки ты ее погубил. Я ведь тобя предупреждал, что будет беда, если ты не изменишь свой образ жизни. Ты меня не послухал. Эх, брат! Ты не только Полину сгубил своей ненасытностью, но и себя. Как таперь будешь людям в глаза смотреть. Ведь все село уважало Полюшку. Не ценил ты ее, нет - не ценил, а ведь замечательный была она человек. Другой муж на руках бы ее носил.
Александр махнул рукой и отошел от него.  Больше он к нему не подходил.  Пришел Алексей Усов. Он долго стоял возле тела Полины, внимательно вглядываясь в ее лицо, как бы пытаясь запомнить его навсегда, потом обнял ее тело и стал говорить:
 – Ты прости меня Полюшка за мое предательство. Не послушал я тобя, не убег с тобой от Степки. В итоги оба оказались несчастными. Думал я счастье в богатстве. Нет, ни в богатстве, ни в деньгах счастье. Все у меня есть счас, а счастья нет, потому че потерял я свою любовь, оказывается счастье в нас самих, в наших умах и сердцах. Оно приходит к нам тогда, когда мы с любовью относимся к близким нам людям. Любим и не предаем своих любимых. Не делаем никому зла, прощаем тех, хто делает нам зло. Спи любимая, твоя душа упокоилась. Не держи на меня обиду Полюшка. Эх! Жизнь, как ты коротка!
Он поцеловал Полю и вышел. Степан скрежетал зубами, слушая речь своего соперника. Лешка по-молодости не давал ему покоя. Увел у него из-под носа любимую девушку. Он это ни Полине, ни Лешке простить никак не мог.  Вот и сейчас  разговорился у гроба его жены, будто он ее муж. Ему так и хотелось подойти к Лешке и вышвырнуть его из избы, но он побоялся скандала, люди и так на него косо смотрят. Он подошел к гробу жены и застыл. – Боже! Как она прекрасна! Мраморно белое лицо застыло. Ее лик напоминал статую, которую с большой любовью изваял скульптор.
До него только сейчас дошло, что Полины нет, что это тело не принадлежит ни ему, ни Лешке с его запоздалым раскаянием, ни кому из живых людей. Ее душа покинуло тело и принадлежит только Всевышнему. Только сейчас он осознал весь трагизм произошедшего, в котором виноват – он один. Самое главное, что изменить ничего нельзя – обратной дороги нет. Он выскочил на улицу и взвыл от беспомощности и тоски, которая тисками сжала его сердце, ком подкатил к горлу не давая выдохнуть воздух. Он закашлялся, пытаясь избавиться от кома и вздохнуть полной грудью. Ему удалось это сделать. Тогда он обратил свой взор к небу и закричал: - Господи! Ты простишь меня или нет? Или мне с этой невыносимой ношей жить всю оставшуюся жизнь.
 Небо молчало, оно никак не отреагировало на его мольбу. Он опустил голову еще какое-то время постоял так с опущенной головой, затем вернулся в дом. Он хотел броситься к телу Полины, обнять его и просить прощение за все обиды, которые нанесены были ей. Может ее душа услышит его и простит.  Поможет справиться с той невыносимой болью,  с которой просто невозможно  жить. Вокруг гроба стояли люди, никто не обращал на него внимания, никто не собирался уступать ему место возле тела жены. Никто не подходил к нему, не высказывал сочувствия и соболезнования, хотя поток людей продолжал прибывать.  Одни люди приходили, другие уступали им место уходили. От этого ему еще тяжелее становилось на душе. Он задавал себе один и тот же вопрос: - что я людям сделал плохого? Чем я перед ними виноват, почему они игнорируют меня, будто я прокаженный какой? Я ведь столько раз развлекал и веселил их: ни одна свадьба, ни одни крестины - не обходились без меня. Умерла моя жена, мне так плохо, но нет мне  сочувствия, даже от самых близких людей. Почему?
Он не мог найти ответа на свой вопрос. Так и стоял одиноко, забытый всеми. Пришли старушки и стали читать заупокойные молитвы.  Хоронили Полину всем селом. На похороны пришла даже  Варвара вместе с многочисленным своим выводком, чем удивила всех собравшихся, от нее никто этого не ожидал.  В селе ее считали странной женщиной. Она практически ни с кем не общалась. Ходила всегда в одной и той же одежде, никогда не улыбалась, губы были всегда сложены в горестную складку. Выглядела она старше своих лет.
 Варвару можно было понять. Жизнь ее не баловала. Муж погиб в Первую мировую войну,  оставил ей семь малолетних детей. Самому старшему мальчику было 10 лет, младший родился, когда он был уже на фронте. Красные и белые оставили семью без живности, забрав большую часть зерна и овощей. Варвара умоляла оставить ей хотя бы козу и кур, но никто ее слушать не стал. Весна, семья осталась без продуктов питания. Дети голодали. Уже несколько дней подряд она варила им суп с крапивой, совершенно пустой, без картошки, без жира.   Она умоляла соседей дать ей взаймы немного картофеля и хотя бы кусочек сала, но те отказали ей.  Заявив, что до нового урожая далеко, им самим надо, что-то кушать.
Варвара поняла, что все они умрут голодной смертью. Так бы и произошло, если бы не помощь, которую она не ждала.  Рано утром, когда еще село спало. Кто-то постучался в ее ворота. Она  не хотела вставать, силы покидали ее, голова кружилась. – Кого энто принесло? Постучат и уйдут,- решила она. Но стук продолжался. Кто настойчиво стучал и не собирался уходить. Она сползла с кровати. Накинула на себя старый шерстяной платок и вышла во двор. – Че вам надо? Хто вы?- Спросила она.
 - Варвара открывай ворота,- послышался голос.
- Антересно, хто энто? Вроде голос знакомый. Она открыла ворота и остолбенела. У ее ворот стояла Полина в руках она держала поросенка, рядом с ней стояла девочка и держала козленка.   За ними телега нагруженная мешками, к телеге была привязана коза. – Че стоишь, отойди, дай пройти во двор. Да за нами закрой ворота. Нече, чебы люди глазели на нас, -  сказав все это - Полина отодвинула стоящую Варвару  и вошла во двор, за ней вошли ее дети, и въехала телега.  Варвара закрыла ворота – ничего еще не понимая.
 – Хозяюшка, командуй: куда все энто добро девать? – Обратилась к ней Полина.
- Энто все, че нам? – Тихо спросила она, еще не веря до конца, что все это богатство привезли им.
- Вам! Вам!- Подтвердила Полина.
Вера спросила: - Тетенька! Куда козленка  деть?
Тут Варвара засуетилась, она поняла, что все это богатство теперь будет принадлежать ей. Она показала место для козы и двух козлят, второго козленка нес Фрол.  Отвела место и для двух поросят.
- Это еще не все?- Предупредила ее  Поля, - еще определи место для кур.
Нашли место и для кур. Тут вдруг Варвара заплакала, и бросилась в ноги к Полине. – Вы, Васюкины, никогда людей в беде не оставляли. Я уже с детьми думала, что умрем мы голодной смертью, а ты спасла нас.  Как мне тебя отблагодарить?
 Полина подняла ее. – Не надо меня благодарить. Энто такое счастье, че ты и твои дети будут   спасены от голодной смерти. Как видишь – энто еще не все. Тут два мешка картошки, мешок муки и зерна. Бочонок с медом и салом, мешочки с крупами и сушеными грибами и кедровыми орехами, черемухой. Вот вам хлеб, только вчера испекла и банка с молоком.  Варвара опять  хотела  упасть на колени  перед Полиной, но та не дала ей это сделать, успела ее подхватить. – Да! Чуть было не забыла:  поле твое мы спахали и засеяли.  Вот кажется и все. Самое главное будьте все живы и здоровы, - затем обратилась к детям, - дети пошли, нам здесь больше делать нечего, сказав все это, она вместе с детьми покинула двор Варвары.
Как Варвара  могла  не пойти на похороны Полины? Она всегда помнила доброту Полины.  Она вместе с детьми подошла к гробу, поклонилась телу. – Дети! – Громко сказала она, - запомните эту женщину, ее зовут Полина Васюкина, она спасла нам жизнь, когда мы умирали голодной смертью никто не пришел к нам на помощь, а она пришла.   Молитесь за упокой души - этой святой женщины.  Дети подошли к гробу и тоже поклонились.
Они еще какое-то время постояли у могилы Полины, попрощавшись с ней, ушли. Так всем селом была похоронена Полина.
  Витя с Фролом после похорон матери ушли из дома к Борису и Вере. Виктор не мог отцу простить смерть матери, но и в доме Бориса  надолго не задержались,  как только наступила весна, отправились искать счастье в Томск. Вера с Борисом отговаривали их. – Куда вы идете? Кому вы тама в городе нужны? Пропадете или пойдете по плохой дорожке.
- Не пропадем! Зато выучимся и станем знаменитыми людьми. Кем мы будем в энтом селе? Да – никем! –  Ответил Виктор, - не такой жизни мы с Фролом хотим. Мама хотела, чебы мы выучились и стали хорошими людьми.
- Вот помыкаетесь и вернетесь домой -  хорошие люди, -  не унимался Борис.
- Нет! Не  вернемся! Да, Фрол, – твердо заявил Виктор.
Фрол ответил ему согласием. Взяли они самое необходимое. Вера дала им только, что  испеченный хлеб и по большому куску  сала.
 – Надо Фрол со всеми родственниками попрощаться,-  заявил Виктор, - мы ведь с тобой уходим из села надолго, а может навсегда.
- Витек, мне чей-то боязно стало. Как мы там одни будем? Нас ведь тама нихто не знает, и мы никого не знаем.
Виктор почесал затылок. – Думаешь, мне не боязно? Еще как боязно, но тама ведь люди живут, и мы тама смогем жить.  На это Фролу нечего было ответить. Виктор всегда оказывался прав.  Зашли они первым делом к дяде Игнату. Настя стала их отговаривать, но дядя Игнат сказал: - Хотят парни судьбу испытать. Пусть попробуют, как одним в незнакомом городе жить? Дай им на дорожку пирожков, да колбаски. Пусть идут с Богом.
 Настя на прощанье сунула им записку с адресом своей матери, если уж совсем им тяжко будет, то обратятся к тетке Галине. Попрощались они с Дядей Сашей и тетей Дусей, та всплакнула. – Сиротки вы мои, матери нет, некому вас на путь истинный направить, отцу до вас никакого дела нет. Милуется с молодой женой. Люди говорят, че навострил он ноги свои из родного села.
 Облобызала их и   пошли они из села на близлежащую станцию. 20 верст шли до станции  пешком, но не роптали. Твердо решили терпеть все невзгоды, но домой не возвращаться.
Не только ребята ушли из села. Сразу после их ухода,  уехал Степан со своей новой женой Анной. Благо деньги у него были, те золотые монеты, которые нашел в лесу. Не выдержал он осуждения со стороны селян. Люди считали, что он виноват в смерти Полины и старались обходить его стороной. Все хозяйство он оставил на старшего сына Федора. Пока ему справиться с хозяйством помогали родственники, как только ему исполнилось восемнадцать лет,  Дуся предложила племяннику жениться и взять девушку постарше, чтобы была хорошей хозяйкой в доме. Федор, так и сделал, женился на соседской девушке Фекле.  Фекла была на пять лет старше его. Она уже не думала, что кто-нибудь возьмет ее замуж, так старой девой вековушкой и останется, а тут такое счастье привалило. Ее не только засватали, но еще и  жених был из зажиточной семьи. Из семьи, которую все в селе уважали. Самое главное  будет она единственной  хозяйкой в доме, никто не будет стоять над ее душой.  Все девчата в селе завидовали ей, считали, что такое счастье редко кому достается.


Глава 3
   
    Виктор и Фрол два дня добирались до станции. Ночевать им пришлось в лесу. Одно дело, когда они ночевали со взрослыми в тайге, а другое дело ночевать самим в лесу. Там столько разных звуков, да и зверья полно всякого,  натерпелись  они там такого страха, что с ужасом вспоминали ночь, проведенную в лесу, но от своей затеи не отказались. Упорно шли к станции, чтобы сесть на поезд, идущий в Томск. Вот и станция. Теперь, как-то надо было сесть в поезд. Денег у них не было, да и откуда им было взяться. Жителям села запретили самостоятельно торговать. Продукты сдавали в кооператив. Взамен им давали сахар, соль. На станции полно было подростков, которые бродяжничали.
Это в основном были сироты, потерявшие родителей. Очень много детей осиротело за годы двух войн и революций.  Оборванные грязные, к тому же голодные, они смотрели по сторонам, подбирая себе жертву. Чаще всего они обворовывали тех, кто был слабее их или зевак. Наши ребята всю свою короткую жизнь провели в селе, где всех знали и их все знали. Были всегда сыты, не знали, что такое голод, и что такое жить, не имея собственного угла.
На станции было многолюдно. Люди все чужие, толкотня, каждый занят собой, до ребят никому не было никакого дела. Ребята вначале даже растерялись, не знали, что им делать. На станцию постоянно приходили поезда и уходили.   Какой из поездов шел на Томск? Они понятия не имели. Стояли, как те истуканы и только вращали глазами  – ничего не понимая. Первым заговорил Виктор.
- Фрол нам надо узнать, какой поезд идет на Томск?
- Витя, у кого мы узнаем, кругом чужие люди. Они на нас не обращают никакого внимания. В селе сразу бы спросили: чей ты? Мы тута стоим, как какие-то болваны.  Нас толкают со всех сторон, никому мы тута не нужны.  Сколько мы так стоять будем?
-Фролка! Глянь туда, видишь: все люди подходят вон к тому окошку. Давай и мы подойдем и спросим. Может нам тетенька скажет, когда будет поезд на Томск.
- Пошли! – Согласился Флор, – только ты спрашивай, а то у меня все пересыхает во рту, когда я чей-то хочу спросить у чужих людей.
- Ладно! – Согласился Виктор. Они подошли к кассе. – Тетенька, скажите, когда будет поезд на Томск, – обратился к кассирше Виктор.
- Поезд на Томск уже ушел, следующий будет только завтра утром. – Внимательно посмотрев на ребят, ответила им женщина.
- Витя! Че нам делать? Где мы будем ночевать? – Заволновался Фрол.
Витя почесал затылок. – Дай подумать. Раз мы с тобой решили самостоятельно жить, то должны привыкать к трудностям. Где-нибудь здесь и переночуем. Посмотри, как тут людно. Думаю, нам спать здесь будет не так страшно, как в лесу. Там я  от страхов чуть Богу душу не отдал, почитай, всю ночь не спал. То хто-то стонет, то ухает, то кричит не человеческим голосом. Смотришь, а вокруг тобя чудовища: один страшнее другого. Так и гляди – схватят тобя. Нет, больше я в лесу ночевать не буду.
- Витя, ты думаешь, мне было не страшно в том лесу. Я там такого страха натерпелся, че до сих пор все во мне трясется. Не хочу я про лес вспоминать, давай поедим. Дома Верка уже обед приготовила, а мы с тобой еще не завтракали.  Я,  так проголодался, че в животе все урчит. Давай где-нибудь сядем и покушаем.
  Они нашли свободную скамейку. Сели удобнее, развязали свою котомку с едой. Витя от буханки хлеба отломал краюху, отрезал кусок сала. Стал кушать и чуть не подавился. Тогда он  обратился к другу.
 – Фрол ты здесь сиди, а я сбегаю за кипятком. Я видел, как люди с поездов набирали кипяток в разную посуду. Вот и я налью кипятку в кружку, а то есть всухомятку, как-то  несподручно. Я чуть было не подовился.
Витя взял котелок, хлеб и сало сунул себе в карман, и побежал к станции. Фрол положил котомку с продуктами себе на колени и стал с аппетитом поглощать еду. Вдруг возле него вихрем пронеслось грязное лохматое существо и исчезло.
 – Че энто было?- Фрол от удивление открыл рот, - че только в энтом городе не происходит,- рассудительно произнес он. В животе заурчало. – Надо продолжить трапезу, - решил Фрол. Он по привычке, не глядя, сунул руку в котомку, но что это – котомки с продуктами не оказалось на месте, рука ее не нащупала. - Куда же она подевалась? – Спросил сам себя Фрол, - сразу  он как-то  не поверил, что котомки нет.
 Глянул на свои колени, там пусто,  провел рукой по коленям - пусто. Он встал, глянул под скамейку, но и там ее не оказалось. Он остолбенел от ужаса. Сколько он так стоял – никто не знает. Немного придя в себя, он оглянулся вокруг - везде шныряли пацаны, грязные ободранные.  Тут до него дошло.
 – Так энто был босяк, он и утащил котомку. Он пронесся вихрем, а вместе с ним исчезла котомка с их едой.  Продукты украли, как они будут жить без еды. Их ведь в Томске никто не ждет.   
– Вот гады! Украли продукты.  Че таперь делать? Денег нет, таперь и продуктов нет. Помрем с голодухи.
Ему вдруг захотелось домой, там никаких потрясений нет. Знай себе работай, помогай сестре и брату, зато всегда сыт будешь и в тепле спокойно выспишься. Слезы навернулись ему на глаза, ему стало жаль себя, зачем только он согласился уехать из дома. Тут появился с кипятком Виктор. Он посмотрел на Фрола.  У него были расширены глаза от страха, он был весь какой-то потерянный или вернее сказать, как побитый бродячий пес.
- Че с тобой случилось?- Спросил он друга, - тако впечатления, че тобя по башке хто-то хорошо огрел.
-  Огрел, если бы огрел, то не так обидно было. Котомку с продуктами украли босяки. Вон шныряют всюду, так и смотрят чебы че-нибудь украсть.
- Как энто украли? Ты, где был?– Спросил его Виктор,– ты че уснул чели?
- Не уснул, он пронесся возле меня, как вихрь, какой. Я и моргнуть не успел, как он с котомкой скрылся. Давай Витек, домой возвернемся. Страшно мне, пропадем мы в энтом Томске. Еще до него не добрались, а уже столько всякого с нами приключилось.
- Че удумал? Домой! Че мы дома делать будем? На Федьку и Борьку спину гнуть. Ну, нет. Мы че с тобой решили: выучимся, станем уважаемыми людьми, тогда только вернемся в село, чебы все увидели: какими мы людьми стали. Давай доедим хлеб, хорошо, че я свой в карман засунул.
Они доели хлеб, запили его кипятком, на душе сразу стало веселее. Тут на станции остановился товарный поезд. Какой-то мужик забрался на крышу вагона и крикнул. – Робя! Хто в Томск – залазь.
Витя толкнул Фрола. – Айда. Че зеваешь? Поезд едет в Томск. Вишь, как нам повезло, ночевать будем в Томске.
Они залезли на крышу вагона, где сидел мужчина, посчитали, что возле мужчины их никто не посмеет тронуть. Как не говори: рядом со взрослым человеком надежнее ехать.
- Че мальцы, поедем в Томск?
- Да, дяденька поедем, – ответил ему Виктор.
- Ежели не секрет: к кому собрались ехать. На беспризорников вы не похожи.
- К тетке мы с братом едем, – ответил Виктор, – сироты мы.
- Брат, че твой молчит, немой чели.
- Нет, дяденька не немой. Он дюже скромный,- бойко ответил Виктор.
-  Ребятки! До Томска будем ехать на энтом поезде  часов пять не меньше. Я сосну, а вы тут посторожите. Много счас всякой швали туда-сюда таскается. Места не могут найти: куды им прибиться. Им лучше на глаза не попадаться, а то можно и жизни лишиться.
Проговорив это, мужчина положил под голову мешок и тут же засопел.
- Витя, я тоже спать хочу, глаза слипаются. Всю ночь почитай не спал.
- Ложись, я вас покараулю, чебы вы не свалились с вагона.
Фрол лег и тут же уснул, Витя какое-то время терпеливо сидел, но равномерный стук колес и его сморил. Он уснул, свернувшись калачиком. Проснулся на какой-то станции, их паровоз отцепили от поезда, прицепили другой.  Мужчина и Фрол продолжали спать. Проснулись, когда поезд прибыл в Томск. Была уже ночь. Их поезд загнали в какой-то тупик. Оттуда  по рельсам они добрались до вокзала. Зал ожидания, куда они пришли, был битком забит людьми. Одни сидели, другие лежали на скамейках, а третьи просто разместились на полу.
- Господи! Воскликнул Фрол,- откеда, столько людей взялось. Они, че все кудысь едут. Я еще не видел, чебы столько людей собралось в одном месте. Им че дома не сидится?
- Нечему тута удивляться, – перебил его Виктор, – ночь, всем хочется спать.  Давай место искать, чебы переночевать,- Витя толкнул Фрола в бок, который стоял и глядел по сторонам,  – Айда место искать. Нече стоять – разинув рот, того и гляди муха залетит.
Друзья кое-как нашли место на полу, где сидя могли переждать ночь. Вскоре прислонившись друг другу, они крепко спали. Рано утром их разбудила уборщица, которая убирала зал ожидания.
 – Расселись тута,- стала она ворчать на ребят, -  марш на улицу. Никакого спасу нету с вами, куды вас только несет. Дома чели не сидится?
Ребята  спросонья не могли сначала понять, что от них хочет эта женщина.  Придя в себя от сна и поняв, чего от них хотят: они взяли котомку с вещами, вышли на улицу. Холодный воздух  пронизал их тела. Был май месяц, но ночью были еще довольно холодно. Поеживаясь от холода, они стали искать место, где можно присесть. Заснуть они уже не смогли, холодный воздух взбодрил их и прогнал остатки сна.
- Че будем делать? – Спросил Фрол, – кушать страсть, как хочется.
- Ты, думаешь, че? Я чели кушать не хочу – еще как хочу. Вот солнышко появится, пойдем мы с тобой на рынок, там чем-нибудь и разживемся. Поможем какой-нибудь бабульке донести тяжести до дома, она нам чем-нибудь да отблагодарит.
Действительно, как только солнышко засветило, друзья отправились на рынок.   От вокзала шли пешком: время от времени спрашивали дорогу. Вот и рынок. Что там творится - народу полным полно. Люди снуют, продавцы кричат, каждый хочет перекричать соседа, расхваливая свой товар, лошади ржут. Ребята сначала даже растерялись – не зная, что им делать. Тут Фрол толкнул Виктора.
- Витя! Глянь,  энтих пацанов тут полно. Так и зырят чебы украсть. Глянь, ты туда, глянь. Видишь дядьку, он чегой-то в карманах шарит, а кошелку поставил на землю. Вон те двое оборванцев переглянулись, счас кошелку упрут. Вот тобе крест упрут. Вот и у меня тогда сперли продукты, такие же гады. 
 Действительно беспризорники переглянулись, и не успел мужчина глазом моргнуть, как кошелка исчезла. Он растерянно смотрел на то место, где он поставил кошелку с продуктами, но ее там не было. Он взвыл и стал кричать: - Украли! Помогите, украли. Че я жене скажу?
Тут засвистели и через толпу стали пробираться милиционеры.
Витя посмотрел на Фрола. – Пошли отседа, куды подальше, а то еще на нас подумают. Мы ведь с тобой, как и энти пацаны без дома, одно слово – беспризорные.
Они ушли в другой конец рынка, пытались предложить свою помощь, но люди от них шарахались, а старушки махали на них руками и сердито говорили: – Идить отседа, идить! Никака ваша помощь не нужна.
Отойдя от ребят, продолжали ворчать: - Нашлись помощнички. Только кошелки в руки – так их и видали. Я уж как-нибудь сама донесу, своя ноша не тяжела.
Кряхтя от натуги, они потихоньку несли свои кошелки, зато знали, что их у них никто не украдет.
Протолкавшись, целый день на рынке, они устали, но так  ничего не заработали. Нашли в отбросах несколько штук полугнилых морковок и листьев капусты. Все это вымыли у водокачки, вырезали гниль и съели, но по-настоящему не насытились.  Все равно и этому были рады. Ночевать отправились на вокзал. Так прошла неделя, никаких изменений в их жизни не происходило. Друзья уже начали отчаиваться. Шли на рынок по привычке, просто идти им было некуда. Записку с адресом тети Гали, вместе с продуктами у них украли. Теперь надеяться им приходилось только на  себя.  Стояли в сторонке и наблюдали, что там происходит. Картины происходящего помогали скоротать время. Вдруг их окликает какая-то женщина. – Мальчики, вы деревенские?
Виктор сразу среагировал.– Да,  мы из села. Мы сироты. Приехали в Томск, ищем работу. Мы тетенька все умеем. 
- Я по одежде определила че вы из села. Я сама сельская, год, как тута работаю. Вы помогите мне донести вещи до дома хозяев, я вам помогу устроиться на работу.
Ребята замерли. О такой удаче они даже не мечтали. Витя подхватил кошелки. – Идемте, тетенька. Вы говорите: куды нам идти.
Так  нежданно - негаданно наши друзья обрели работу. Их нежданная спасительница отвела их в дом напротив. Встретила их худая женщина с серьезным лицом, можно сказать даже строгим лицом. У такой женщины не забалуешь.
 - Вот, хозяюшка я вам привела помощников. Им мало чего требуется, ребята работящие деревенские. Они с малолетства приучены к труду. Они сироты, за еду, и угол  будут выполнять все, че вы им скажите.
Ребята, распахнув свои голубые глаза, с надеждой смотрели на женщину, от которой зависела их судьба. Женщина посмотрела на мальчиков и решила, что она ничего не теряет, если возьмет их к себе на работу. Недавно от нее ушла служанка – не выдержала тяжелые условия труда и мизерную оплату.  Потом мужу краснодеревщику срочно нужны помощники. Она сразу убьет двух зайцев. Мальчишки крепкие: они будут ей помогать по хозяйству и мужу. Если, что будет не так, она их без всякого сожаления выгонит.
- Хорошо! Я беру вас на работу. Денег не ждите: будете работать за пищу и кров. Еще: никакого не послушания, а тем более воровства не потерплю. Сразу выгоню. Если вас все это устраивает, то приступайте к работе.
Друзья хором ответили, что согласны. Намучившись, они были согласны на любые условия, только бы их взяли на работу.


 Глава 4
   
   Таким образом, наши подростки посчитали, что им повезло, что они нашли работу и угол для проживания. Они рады были, что закончилось их мытарство.  Галина Петровна, так звали хозяйку, заставила Виктора вымыть пол, во всех комнатах, а Фрол должен был посидеть с ее маленькими детьми, пока она сходит на рынок за продуктами. Задание, которое им дала хозяйка их не испугало. Они дома привыкли к физической работе, а это разве работа -  так забава. Вымыть пол для Виктора не составляло никакого труда. Фрола задание хозяйки вообще развеселило. Занять малышей – разве это работа? Одно развлечение. Такая жизнь ребят вполне устраивала.
Все было бы хорошо, если бы не одно но. Как только Виктор взялся за тряпку и стал усердно мыть пол на кухне, как из-за занавески послышалось хихиканье. Сначала Виктор не обратил внимание на это хихиканье, пока занавеска, прикрывающая лежанку печи, не отодвинулась и не появилась мордочка девочки. Она показала ему язык и стала его дразнить, корча различные рожицы.
– Мальчишка поломойщик,  ха-ха… Это так смешно! Мой, мой, выполняй девчоночью работу.  Над тобой все будут смеяться. Ха – ха…
  Виктор первое время на нее не обращал никакого внимания. Терпел все ее выходки, но терпению когда-то приходит конец.
Он уже  встал на скамейку, которая стояла возле печки. Намеревался врезать девчонке, как следует, но быстро одумался. За избиение дочери, хозяйка не погладит его по головке. Из-за него пострадает и Фрол. Она точно выгонит их обоих на улицу.  Оказаться снова на улице ему не хотелось. Он ей только сказал: - Жаль, че ты девчонка, а то врезал бы тобе, как следует.
- Вот именно «тобе», а не мне, надо врезать, - презрительно сказала она и отвернулась от него.
Девочку звали Лида, ей было восемь лет. Она простудилась, мать посадила ее на печь, чтобы из нее вся хворь вышла. Сидеть одной на печи ей стало скучно.  Вот она и выбрала мишенью для насмешек Виктора.  Предупреждение Виктора ее  остановило на некоторое время, а затем она опять принялась его задевать.
 – Да ты еще и говорить, как следует, не умеешь. Сразу видно, что ты деревенщина необтесанная. Тобе, тобе ха-ха… Кто так говорит: надо говорить «тебе».
Виктор сжал кулаки, боясь сорваться. – Все хорошо было бы, если бы не энта зловредная девчонка, - подумал он. Пол он домыл, несмотря на все каверзы со стороны Лиды.
 Вернувшись с рынка, Галина Петровна проверила работу Виктора – осталась довольна, но ему ничего не сказала. Теперь Виктор сидел с детьми, а Фрол носил воду из колодца и кормил поросят и кур. Хозяйка тем временем готовила еду.  Кормить ребят в доме не стала. Отвела их в мастерскую, где ее муж изготавливал мебель на заказ. Там везде валялась стружка, пахло древесиной, лаком и краской.
 – Наведите здесь порядок,- строго сказала она, - пока мой муж ездит за материалом для работы. Стружку соберите в один угол, на ней вы будете спать. Сейчас я вам принесу постельное белье. Здесь же будете столоваться.  В дом без моего разрешения - не заходить.
Она ушла. Друзья стали собирать стружку и складывать ее в одно место.  Галина Петровна принесла им постельное белье. Она его бросила на собранную ребятами стружку, а сама опять удалилась. Виктор поднял  это так называемое постельное белье и брезгливо осмотрел его.
– Фрол, глянь сюда. Энто она называет постельным бельем? Да его свиньям будет стыдно постелить.
Фрол подошел к Виктору. – Да – а -а!- Протянул он, - на такое белье страшно смотреть, не то, че спать.
Он его внимательно осмотрел.  – Че делать будем?- Потом сам себе ответил, - все равно энто лучше, чем на голом полу спать. По нему хоть нихто не ходил, а на вокзале, мы с тобой больше недели спали вообще на голом полу.
Виктор согласился с Фролом. – Тут ты брат, прав! Ниче, мы одеяло починим и выбьем из него пыль, а тряпку энту постираем. Все лучше будет, чем спать на голом полу. Потом, нас никто ногами пинать не будет.
Поговорив, они принялись за уборку.
 Прошло немного времени, Галина Петровна позвала ребят. – Мальчики, подойдите ко мне и  возьмите посуду для еды, - и добавила, - берегите ее. Не дай Бог ее вам разбить – другой посуды не ждите.
  Она, не заходя в мастерскую, подала им через дверь посуду. Где только она ее взяла:  тарелки с отбитыми краями, кружки столетней давности, такие же щербатые  ложки.
 Посуду взял Виктор. – Ты, мальчик, пойдешь со мной на кухню за обедом, - сказала она Фролу.
Фрол не поверил себе. – Энто, че правда? Хозяйка позвала его за обедом? – Подумал он. Хозяйка прикрикнула на него. – Что стоишь! Пошли!
Фрол поспешил за ней на кухню. Галина Петровна  вручила ему кастрюлю со щами и чашку с пшенной кашей, а сверху положила два кусочка хлеба.
 – Все это разделишь поровну. Понял!  - Строго наказала она ему. Фрол согласно кивнул головой. - Чай согреете себе сами, там, на плите стоит чайник, плиту растопите, тем мусором, который остался еще в мастерской и глядите мне – пожар не сотворите, а то сами сгорите и мастерскую спалите.
К чаю, она им ничего не дала, Фрол и этому богатству был несказанно рад. Все это он нес с большой осторожностью, чтобы не дай Бог капля щей не упала на землю. От запаха пищи, в желудке все заурчало, ему даже как-то стало не хорошо, в голове помутнело. Считай, всю неделю они голодали.
Витя увидел, какое богатство принес Фрол, запрыгал и радостно закричал:
– Ура! Таперь, мы с тобой брат заживем. Видишь, как хорошо все складывается, - немного помолчал, а потом с сожалением сказал: - одно плохо, че у хозяев есть дочь, она меня сегодня достала.  Хотел ей врезать за насмешки, но сам понимаешь – девчонка. Самое паршивое дело с ними связываться – поднимут вой - сам не обрадуешься.
Фрол согласно закивал. – Ты прав брат - с девчонками лучше не связываться. Она и меня достала, обзывала деревенщиной. Смеялась над моей речью. Ладно, ну ее! Давай есть, а то живот скоро к спине прирастет.
Виктор принялся разливать щи по тарелкам. 
– Чейт щи уж больно пустые, - изрек он, - постные – ладно, но в них даже картошки не видно, только кое-где разваренные зернышки пшена, а то в основном капуста. Разве мама такие щи варила, даже в постные дни?
При воспоминании о  маме на душе вдруг стало тоскливо, комок подкатил к   горлу.- Мамочка, милая, как мне порой не хватает тобя, но я все выдержу и стану человеком.
Вслух он сказал: - хорошо, че они хоть горячие.
Он взял   себе кусочек хлеба и дал Фролу. Кусая небольшими кусочками хлеб, они с большим удовольствием ели щи. Щи и хлеб быстро закончились. Виктор поровну разделил кашу. Каша была сварена на воде, без жира и горчила, но это не смутило наших друзей, они  в один миг ее проглотили, она им показалась такой вкусной, они бы еще столько съели.   Голод - не утолили, они с сожалением смотрели на пустые тарелки.
- Че смотреть на пустые тарелки? Пойду их вымою, чебы они нас не смущали, - с сожалением в голосе проговорил  Фрол и пошел  мыть посуду. Виктор решил  собрать весь мусор. Собранный мусор подожгли, хотели выпить кипяченой воды.  Вода в чайнике согрелась, но не закипела, мусор мгновенно вспыхнул и сгорел.
– Ниче, обойдемся без чая, правда, Фрол.  Все равно к нему ничего у нас нет, попьем воды и ляжем  спать, - успокоил друга Виктор.
 Ребята стали готовиться ко сну.  День был таким насыщенным, столько всего произошло. Они устали и физически и морально.  Постелили   на стружки непонятного цвета тряпку, иначе ее назвать нельзя,  укрылись рваным одеялом. Сон почему-то не шел к ним.  – Витя! Помнишь, как хорошо было дома, когда жива была мама Поля, - Фрол вздохнул и продолжил,- какие у нас были замечательные вечера.
- Да! – Согласился с ним Виктор, - управимся по хозяйству, отужинаем, соберемся все на кухне возле лампы. Мы с тобой шерсть перебираем, чистим ее от всяких колючек. Бориска с Федором валенки катают. Мама с Веркой вяжут. Мама начинает рассказывать интересные истории или сказки. Она столько всего знала или затянут с Веркой песню, которая за душу брала. Ничего энтого больше не будет, - тяжело вздыхая, проговорил Виктор, - я иногда так по мамке скучаю, у меня от тоски по ней даже сердце начинает болеть.
- Ты думаешь, я по маме Поле не скучаю, еще как скучаю! Давай   Витек спать, а то хозяйка -  женщина сурьеная, может нас чуть свет поднять.
- И то, правда! – Подтвердил Виктор и продолжил,- завтра надо у хозяйки взять нитки и иголку и зашить дыры, чебы дыры еще больше не стали на одеяле.
 Нога Виктора успела попасть в одну из таких дыр в одеяле, гнилая ткань сразу поползла, а дыра стала еще больше.
Они замолчали, а через какое-то время засопели носами. Сон все-таки сморил их.   Едва только забрезжил рассвет, их разбудила хозяйка.
- Просыпайтесь! Пора вставать и приниматься за работу.
Ребята соскочили и во двор, даже не успели умыться. Оказывается, приехал хозяин, надо было разгрузить телегу с  досками, фанерой, которые были    предназначены  для столярной  работы. Вместе с хозяином они быстро справились с этой работой. Пока они разгружали, стало совсем светло. Галина Петровна дала им другое задание: скопать огород и посадить картофель. Взяв лопаты, наши друзья отправились копать огород. Эта работа для них была привычной. Дома пока Федор и Борис на лошадях пахали землю в поле, они копали огород возле дома. Весенний день год кормит – это ребята хорошо знали. За короткую сибирскую весну надо было все успеть: и зерновые посеять, и овощи посадить. 
  Ребята с усердием принялись копать огород.  Работа работой, а кушать страсть, как хотелось. Животы подтянуло от голода. Наконец, хозяйка позвала их завтракать. На завтрак была каша, сваренная на воде без всякого жира, два кусочка хлеба и слегка подслащенный чай.  Все это мгновенно исчезло в желудках ребят, а голод  не исчез. Делать нечего, они уже знали, что добавку просить – бесполезно.
 Взяв в руки лопаты, они отправились дальше копать. Огород небольшой всего 10 соток, но их надо было скопать за один день. Целый день до позднего вечера ребята работали и так каждый день. Единственно, что их радовало  -  работа с Матвеем Семеновичем в мастерской. Им доставляло огромное  удовольствие работа с деревом. Хозяин учил их столярному мастерству, как правильно строгать доски, шпунтовать и многому другому.
 Они научились делать табуреты, скамейки, столы, шкафчики, тумбочки. Все это продавалось на рынке, причем успешно. Были у Матвея Семеновича индивидуальные  заказы, он делал сложные вещи: резные буфеты, столы с изогнутыми ножками и круглыми столешницами и многое другое. Дела у них шли успешно, только на жизни ребят – это никак не отражалось. Они также скудно питались, хотя хозяйка для своей семьи готовила изысканные блюда. Ребят она держала в черном теле, в полном смысле этого слова. Заставляла их каждую субботу готовить баню, в ней мылась и парилась вся ее семья, а вот ребятам мыться в ней не разрешала.
- Мойтесь вон на улице, – говорила она, если это было лето.  Зимой, обычно ворчала: – ишь, мыться им надо. Подумать только, откуда  зимой  может взяться грязь. Снег – вон, какой белый. Идите, снегом натритесь – здоровее будите.
Как-то Матвей Семенович обратился к ней. – Галя, пусть ребята вымоются в бане, а то чухаются весь день – больно смотреть на них. Сколько можно им не мыться, у них, поди, там уже насекомые завелись.
- Что ты, Матюша такое говоришь, - отвечала ему жена, -  занесут в баню еще какую-нибудь заразу. Мы же в ней купаем своих детей. Ты хочешь, чтобы наши дети заболели?
То, что ребята после них мыли баню, таскали воду, топили ее, тогда они заразу  не заносили, а если  будут мыться, то ее занесут. Где тут была логика? У Галины Петровны никакой логики в отношении ребят не было.
 С мужем больше обсуждать этот вопрос она не хотела,  отвернулась от него и пошла по своим делам.  Матвей Семенович махнул рукой. 
– Всегда происходит так, – сказал он в сердцах, - Галина всегда настаивает на своем. Меня она не слышит. Бесполезно с ней вести разговоры о работниках. Она не считает их людьми. Да и я видно для нее человек второго сорта, она со мной мало, когда считается.
Ребята, приученные к чистоте с детства, как могли, поддерживали чистоту тела. Умывались, стирали свою одежду. Вот только мыло, которое  им дала тетя Дуся, уже давно измылилось, а без мыла разве можно, как следует вымыться  и выстирать одежду. Конечно, вид у них был далеко неопрятный. В потрепанной одежде, измазанной красками, лаком и клеем, с нечесаными волосами, которые за год отрасли, они имели удручающий вид. Тут еще Лидка подливала масло в огонь. Не давала ребятам прохода: сначала придиралась к их разговорной речи. Ребятам надоело слушать ее насмешки. Они решили, что будут говорить, как горожане, стали  прислушивались к речи своих хозяев. Освоить литературную речь им помог  Матвей Семенович. Он следил за их речью, поправлял ее. Дал им читать сказки А.С. Пушкина. Сказал, когда у вас будет свободное время от работы, садитесь и читайте. Учитесь литературному языку у Пушкина. Первое время они так и делали, но Лида подсмотрела, что они читают сказки и донесла матери.  Галина Петровна пришла, когда они читали, отобрала книгу и заставила их убирать двор, и все-таки речь ребят изменилась. Зловредная девчонка все равно  нашла причину  поиздеваться над  Витей и Фролом. Она стала их дразнить: - Вонючки, вонючки! Грязнули чумазые  на свиней похожие.  Хрю! Хрю!   
Фрол и Витя все терпели: не справедливое отношение хозяйки к ним, насмешки Лиды, скудное питание и работу с утра до позднего вечера без всяких выходных. Так продолжалось больше года. Однажды, когда в мастерской кипела работа, к ним пришли представители местной власти в сопровождении милиционера.  Они заявили, что вышло постановление Совета народных комиссаров о закрытии  частных предприятий. Один из представителей стал разъяснять  Матвею Семеновичу, почему закрывают его мастерскую.
 – Частная собственность – это буржуазный пережиток, – пояснил он, -  мы строим новое социалистическое общество, где частной собственности не будет.  Люди будут работать на свое народное государство. Не будет никакой эксплуатации человека человеком.   Мы закрываем ваше частное предприятие. Вот вам постановление о закрытии вашей мастерской.
 Он,  Матвею Семеновичу показал постановление.
- Хорошо! – Сказал Матвей Семенович, – я не против постановлений Совета народных комиссаров.  Только ответьте мне на вопрос: чем я буду кормить детей? На какие шиши, мы будем жить, если вы лишаете мою семью заработка.
Вдруг раздался визгливый крик Галины Петровны. Увидев целую делегацию людей, вошедших в мастерскую мужа, она тут же появилась на пороге мастерской  и все слышала: о чем в мастерской  велась речь.
- Вы, что нас всех решили живьем закопать в землю, – кричала она, переходя на визгливые нотки, - у нас трое малолетних детей, что прикажите с ними делать. По миру нас решили пустить, а еще говорите, что вы народная власть. Мы, что не народ?
Милиционер, попытался ее успокоить. – Гражданочка! Прекратите кричать. Никто вашего мужа не лишает работы. В городе открыли мебельную фабрику, там нужны специалисты. Пусть хоть завтра идет и работает, а сейчас вы мелкобуржуазные элементы, вы используете в своей мастерской наемный труд.
- Товарищ начальник, у нас наемных работников нет? – Возразила хозяйка милиционеру.
 – Чем у вас занимаются эти ребята?
Он показал рукой на ребят, которые продолжали мастерить очередную табуретку и в тоже время не забывали прислушиваться к разговору, который происходил в мастерской.
Она немного помолчала, открыла рот, чтобы что-то ему ответить, как представитель  от профсоюзов  обратился к ребятам. – Ребята, вас наняли на работу?
Витя, вышел вперед. – Да, мы тут работаем и тут же живем. Вон там мы спим.
Он рукой махнул в угол, где они с Фролом спали. Все повернули туда головы, увиденное явно им не понравилось.
- Вы, здесь живете? Но как? Здесь запах лаков, красок. Это очень вредно для молодого растущего организма. Разве вы этого не знали, Матвей Семенович, когда селили ребят в свою мастерскую?
Матвей Семенович понуро опустил свою голову. Что он мог сказать представителям власти? Что он числится хозяином, а всем управляет его жена.
- Скажите, где ваши родители?- Обратился к ребятам один из представителей.
- Дяденька! – Тут в разговор вклинился Фрол, – мы сироты. Папку у нас убили беляки, а мамка с горя заболела и умерла. Вот мы с братом подались в город, дома есть было нечего и да и мы хотим учиться, в селе негде учиться. Была при церкви школа, когда батюшку арестовали, она закрылась. Мы с братом хотим выучиться, получить хорошую профессию.  Нам повезло, мы устроились на работу к этим добрым людям. Матвей Семенович учит нас столярному мастерству. Мы кое-что можем делать самостоятельно. Вон сколько всего сделали за неделю, в воскресенье все это продадим.
- Это мы видим, какие они добрые люди. – С сарказмом в голосе, сказал  представитель от профсоюзов, – сколько времени вы работаете у этих, так называемых добрых людей?
- Да, уже почитай больше года,- подсчитывая в уме, ответил Виктор.
- Деньги за свою работу вы получаете или нет? Уж больно вид у вас, как у беспризорников,  – спросил один из представителей.
- Нет, дяденька не получаем. – Ответил Фрол, – зачем, мы ведь тут живем, и нас кормит Галина Петровна – правда еда уж больно скудная, дома, когда мамка была жива мы лучше ели.
- Посмотрите, что здесь происходит, – заявил милиционер, - нарушение всех принятых законов. Хозяева эксплуатируют детский труд,  никак его не оплачивают. Дети живут в ужасных условиях. Посмотрите на их внешний вид – он просто ужасен.
- Вы, когда мылись в бане? – обратился он к ребятам.
- Когда мы мылись в бане? – Повторил вопрос Виктор, – так это было еще дома, когда мамка была жива.
- Вот, пожалуйста, посмотрите, что тут происходит?  Полностью нарушены права детей. Это грозит хозяину статьей уголовного кодекса. Может, арестуем его? Затем обратился к друзьям. -  Ребята, сколько вам лет?
Братья  переглянулись. Виктор немного подумал и выпалил: - Нам с братом недавно исполнилось шестнадцать лет.
Хотя на самом деле им через пять месяцев исполниться только пятнадцать лет. Он себе и Фролу прибавил почти полтора  года. Подумал, мало ли, что на уме у этих дядечек. Вон – грозятся наказать Матвея Семеновича, а он хороший человек. Нас много чему научил, да и детишек их жалко – пропадут они без отца. Вот только жена его сущая ведьма, ее ничуть не жалко.
- Шестнадцать лет! – Воскликнули в один голос представители, – так вам от силы можно дать четырнадцать лет. Документы у вас есть,- спросил их милиционер.
- Че? – Переспросил Виктор.
- Документы. Свидетельство о рождении,- пояснил милиционер.
- Не! У нас никаких документов нет. Нам никто их не давал.
- Надо срочно сделать им все документы, – обратился к милиционеру представитель от профсоюзов, – мальчишки и так всего уже успели натерпеться в своей жизни. Выглядят самыми настоящими заморышами. Кто им даст 16 лет? Да никто.
- С вами, гражданин Синицын Матвей Семенович, придется разбираться в милиции. Вы нарушили закон трудового законодательства в отношении подростков.
Тут до Галины Петровны дошло, что мужа могут арестовать. Она бросилась к представителям власти, упала на колени, стала их слезно умолять. – Мы все сделаем, как вы скажите, только не забирайте мужа. Мы без него пропадем.
- Дяденьки! – Умоляюще, попросил представителей власти Витя, – пожалуйста, не арестовывайте нашего мастера. Он добрый хороший человек. Он многому нас научил. Мы ему за все благодарны. Всем заправляет его жена, ее можете арестовывать.
- Да! Дяденьки не надо арестовывать Матвея Семеновича, – это заступился за мастера Фрол.
Представители власти переглянулись между собой и о чем-то тихо поговорили.
- Мы решили, что вы рассчитаетесь с ребятами за все то, время, что они у вас работали. Мы проверим, даем вам срок неделю. Закроете мастерскую, вот вам направление на работу. Будите работать мастером на мебельной фабрике. Ребята возьмите направления на работу, – обратился к мальчикам представитель от профсоюзов,  - будете работать вместе с Синицыным Матвеем Семеновичем на фабрике, а жить будете в общежитии. Правда, там тесновато, но лучше, чем вы здесь жили, там хотя бы   нет вредных запахов. Да, ребятки, вот еще что, приведите себя в надлежащий вид. В общежитии вас засмеют, вид у вас -  просто ужасный.
За неделю всю сделанную продукцию они успели продать. Когда Матвей Семенович рассчитывался с ними, то Галина Петровна подняла скандал. Ей показалось, что уж больно много денег ее муж заплатил за работу ребятам. Никогда, так сердито Матвей Семенович не разговаривал с женой, как этот раз.
- Галя! Твоя жадность заходит слишком уже далеко. Ты, что хочешь, чтобы меня арестовали? Вот тогда ты, поймешь, что такое жить без денег и без моей помощи. Иди отсюда и не мешай мне рассчитаться с ребятами. Они эти деньги заработали. Иди, не выводи меня из себя. Моему терпению пришел конец.
Он взял жену за плечи и практически вытолкнул ее за дверь мастерской.
Такого количества денег ребята никогда не видели, а тут вот они — деньги, в их руках.  Они даже растерялись – не зная, что им делать с ними. Хорошо мастер им подсказал:
- Идите в магазин купите себе все новое: одежду, обувь, ножницы, чтобы состричь свои лохмы, мыло, полотенце.  Старье снимите и сожгите, но прежде с мылом хорошенько вымойтесь. Состригите волосы, там у вас кишат насекомые, только тогда отправляйтесь в общежитие. Самое главное берегите документы. Теперь скажите мне: сколько лет вы прибавили себе.
Ребята с удивлением посмотрели на него: - Матвей Семенович, откуда вы узнали, че мы себе прибавили года.
Мастер засмеялся: - Вы ребятки, никак не тянете на шестнадцатилетних. Вам всего-то дашь по четырнадцати лет, не больше. Ладно, это ваше дело. Идите в жизнь: знайте, что легких путей не бывает. Легкий путь всегда ведет в никуда. Он самый притягательный, потому что он не требует со стороны человека усилий, когда вы преодолеваете трудности и преграды на своем пути, вы начинаете уважать  себя. Сами с собой живете в мире и согласии -  это поверьте мне,   дорогова стоит.
Выслушав наставление мастера, ребята попрощались со своим первым учителем. По совету Матвея Семеновича они  пошли первым делом в магазин за обновой.


Глава 5
 
     Новая жизнь началась для ребят на берегу реки Томь. Там они решили привести себя в порядок. Первым делом  избавились от волос. Стали такими смешными, тонкие шеи, оказались такими длинными, как у тех гусаков. Ребята, глядя друг на друга, долго до коликов смеялись. Отсмеявшись, сбросили с себя всю свою старую одежду и прямиком в холодную сентябрьскую воду реки Томь.  Намыливаясь и натираясь  вихоткой до красна,  они забыли на короткое время про холод.  Вымывшись, они почувствовали себя легко, было такое впечатление: будто они смыли с себя пуд грязи. Затем открыли новый фанерный чемоданчик, который подарил им мастер, достали оттуда  новую одежду, купленную в магазине.  Одели на себя и  стали осматривать друг друга. Увиденное -  им понравилось.
 - Фрол! Как думаешь: мы с тобой теперь похожи на приличных людей?
Думаю, че да! Ты даже говорить стал по-городски.
- В общежитии над нами не будут смеяться? Как думаешь? – Спросил друга Виктор.
- Витек, ты не переживай. Если че, то нас двое. Пусть попробуют нас обсмеять  – мы сумеем постоять за себя. Фрол сжал кулаки, показывая, что они действительно могут постоять за себя.
- Там, Фролушка, видно будет, все будет зависеть от того, как нас встретят в общежитии.  Сейчас давай уничтожим нашу прошлую жизнь. Давай, где-нибудь подкрепимся, жрать страсть, как хочется, живот от голода подвило.
Они сожгли свои старые вещи. Зашли на рынок, купили бутылку молока и булку домашнего хлеба. Впервые за полтора года наелись досыта, и только потом пошли в общежитие. Общежитие располагалось в старом деревянном доме. Комендант провела их в большую комнату. В ней в три ряда стояло шесть железных кроватей. Возле каждой кровати стояла тумбочка. По обе стороны двери стояли два шкафа для одежды и стол с четырьмя стульями.   Виктор сразу обратил на это  внимание. – Кроватей шесть, а стульев, почему только четыре? Двоим, что сидеть не надо.
В комнате никого не было. Комендант объяснил: все сейчас на работе, появятся обитатели комнаты только после восьми вечера. Он показал им кровати, на которых они будут спать.
 - Располагайтесь, раскладывайте свои вещи в тумбочки, чемодан забросьте на шкаф, костюмы, рубашки и верхнюю одежду – повесьте в шкаф. Запомните: после 11 часов вечера, дверь в общежитие закрывается, если не успели вернуться до этого времени, то будете ночевать на улице.
Комендант ушел, ребята остались одни. Они, смеясь, бросились  на кровати.
- Витек! Ты думал, что мы будем спать на кроватях, да еще на белых простынях? Спросил, смеясь Фрол.
- Не! Не думал. Вот мы теперь с тобой заживем. Есть будем до отвала. У нас ведь остались деньги?
- Счас! Фролушка посчитаю.
Виктор  достал смятые купюры из кармана. Стал считать.
- Я думаю, нам на еду должно хватить, если будем экономно жить.
- Вот так всегда! Сколько можно экономить?- Возмутился Фрол.
Разговаривая, они не заметили, как сон сморил их. Проснулись от шума. Открыв глаза, они увидели, как комната заполнилась людьми.
- Степка! Глянь, а к нам подселили новеньких.
 Фрол и Виктор соскочили с кроватей.
- Парни! Да к нам салажат подселили. Мы, что носы им будем утирать, что ли?
Раздался смех. – Вот нам повезло, так повезло. Из нас, что нянек хотят сделать.  У них молоко еще на губах не обсохло, а их на работу к нам. Какие из них работники?
Фрол насупился, сжал кулаки. – Что смешно, да! Сердито спросил он, - мы может получше вас умеем работать.
- Ого, да эти ребята за себя могут постоять.  Сколько интересно вам лет.
Виктор смерил спрашивающего презрительным взглядом. – Никакие мы не малолетки. Нам с братом по 16лет и работать мы умеем, и постоять за себя тоже сможем.
Тут в разговор вклинился парень с приятным приветливым лицом. Сам вид этого парня как-то сразу располагал окружающих людей к себе. Чувствовалось, что парни, живущие  в комнате, к нему относились с уважением.
- Все баста! Хватит бычиться. Давайте знакомиться, нам неизвестно, сколько придется жить вместе. Разрешите представиться: я староста, отвечаю за порядок в этой комнате. Зовут меня: Вася Нечаев, мне восемнадцать лет, работаю в первом цехе.
Он шутливо поклонился и рассмеялся. Сразу разредил обстановку в комнате. Парень, который больше всех смеялся, оказался Анатолием Сорокиным, ему было 19 лет, и он тоже работал в первом цеху. Степан Кузнецов, был самым старшим из ребят, ему уже было 20 лет. Он был таким увальнем, над ним постоянно кто-нибудь подсмеивался, но он ни на кого не обижался. Четвертый парнишка Артем Петренко, был из беспризорников -  сирота, ему недавно исполнилось 17 лет. Все работали в первом цеху, где обрабатывали кругляк, распиливая его на доски.
Витя и Фрол представились, как братья Васюкины. Показали свое направление на работу. Все присвистнули. – Вы парни даете. Третий цех самый престижный на фабрике, там делают мебель и заработок там хороший. Вы, что умеете делать мебель?
Виктор горделиво поднял голову  и ответил: - А, то! Мы работали с известным мастером краснодеревщиком Синицыным Матвеем Семеновичем. Он тоже теперь будет работать на фабрике мастером.
- Вы учились у самого Синицына? – Переспросил Василий.
- Да! У самого  Синицына! – Подтвердил Фрол.
Ребята с завистью смотрели на них. – Да! Повезло вам, – почти хором воскликнули все, - нам до третьего цеха расти и расти.
Рано утром ребята отправились на фабрику, благо она располагалась недалеко от общежития. Так начиналась новая страничка в их жизни.


 Глава 6
 
   Первым делом они направились в отдел кадров. Начальник отдела кадров удивленно смотрел на новых работников. – Вам действительно по 16 лет? Уж больно молодо вы выглядите!
- Дяденька! У вас ведь наши паспорта, – бойко ответил Виктор, – там указан год нашего рождения.
- Я не дяденька, зовут меня Андрей Иванович. Это, что? – Удивленно воскликнул он, когда увидел направление ребят на работу, - вас назначили работать в третий цех рабочими, делать мебель? Они, что там, в профсоюзах совсем с ума посходили? Я бы вас отправил в первый цех работать разнорабочими или вообще учениками. Скажите мне: какие из вас рабочие столярного дела? Вы, хоть имеете представление, что это такое?
- Дяденька! Ой! Извините. Андрей Иванович, мы можем работать рабочими, – утвердительно заявил Виктор, – мы учились мастерству у знаменитого в городе краснодеревщика Синицына, или вы о таком ничего не слышали? Если вы нас не определите в третий цех, мы напишем на вас жалобу в профсоюз. Мы сироты и вы должны нам помогать.
- Ладно, успокойтесь. Не успели вылупиться, а уже жаловаться собрались. Хорошо! Пойдете работать в третий цех, найдете там мастера Сидора Афанасьевича. Скажете, что я вас направил к нему в цех на работу. Да, возьмите талоны на питание. Будете питаться в нашей фабричной столовой. Теперь все! Идите, работайте, старайтесь не конфликтовать и самое главное не жаловаться на начальство.  Успехов вам в работе.
Ребята поблагодарили Андрея Ивановича за добрые слова, больше всего их обрадовали талоны на еду. Когда они услышали про талоны на питание, чуть от удивления  и радости не проглотили свои языки. Сначала замерли, боясь пошевелиться, а вдруг Андрей Иванович, скажет, что ошибся и талоны им не положены. Когда он дал талоны им в руки, то так обрадовались, что  от радости едва сдерживали свои эмоции. Им такое никогда  присниться не могло.  Они за полтора года, так наголодались, что любое подспорье в их питании имело для них большое значение. Когда они вышли из кабинета Андрея Ивановича, то еще раз внимательно рассмотрели талоны на питание. Фрол радуясь, заявил:
- Витя! Представители власти  нас не обманули. Говоря, о том, что  Советская власть действительно проявляет особую заботу о подрастающем поколении.  Смотри, сколько всего мы с тобой получили неожиданного за такое короткое время: деньги от Синицыных, документы, работу, талоны на питание. Мы с тобой переживали – хватит ли нам денег на еду. Теперь с лихвой хватит, мы можем иногда на рынке покупать себе молоко. Выходит Витек -  это  наша с тобой власть.
- Да! Фрол.  Оказывается это так! Хорошая у нас власть!
В цех, в котором они должны работать, вошли робея. Они ведь были еще такими детьми, что значит, четырнадцатилетним подросткам работать  наравне со взрослыми? Спрос с них будет, как с взрослых рабочих, справятся ли они? В цехе все были заняты работой, и на ребят никто не обратил никакого внимания. Они потоптались некоторое время на пороге.  Вите надоело вот так стоять -  ничего не делая. Он подошел к рабочему, который работал недалеко от них.
- Дяденька! Скажите, где нам найти мастера? Он немного помолчал, вспоминая имя мастера, – у него такое имя…Ага! – Радостно крикнул он, тем самым заставил почти всех рабочих обратить на себя внимание, – его зовут Сидор Афанасьевич. Да! Сидор Афанасьевич.
Рабочий внимательно посмотрел на  подростков. – Зачем вам наш мастер? Как вы здесь оказались без пропусков?
- Как зачем? – На вопрос рабочего ответил вопросом Виктор, – Мы пришли работать и пропуска у нас есть, и направление на работу есть.  Он должен показать, что нам делать.
Рабочий засмеялся. – Вы посмотрите на них? – Обратился он к другим рабочим, – эти мальцы пришли  к нам работать, вы случаем не ошиблись цехом?
Тут к ним пошел мужчина средних лет с серьезным лицом. – Что это у вас здесь происходит? Почему прервали работу?
Один из рабочих продолжая улыбаться, заявил: – Тут вас работнички спрашивают, специалисты высшего класса.
Мастер посмотрел на ребят. – Вы, что здесь забыли молодые люди?
Фрол протянул мастеру бумажку с направлением на работу. Тот прочитал бумажку. – Что вы умеете делать?
Вперед выступил Виктор. – Мы все умеем делать, – бойко заявил он.
- Хорошо, пошли со мной, но учтите, если испортите работу, будете платить из своего кармана. Мы здесь в бирюльки не играем, нянчиться с вами  никто не будет. Вон заготовки, соберите круглый стол. Вот вам чертежи.
Ребята, молча, взялись за работу. Мастер несколько раз подходил к ним и молча, отходил. Все рабочие цеха ждали результата работы. Уж больно уверенно вели себя подростки. К обеду стол был готов. Рабочие ринулись его осматривать. Стол был сделан  по высшему разряду. – Да! Вот тебе и мальцы! – Проговорил с уважением рабочий.  Мастер спросил ребят: - у кого вы учились столярному мастерству?
- Нашим учителем был Синицын Матвей Семенович.
- Тогда с вами все ясно, – задумчиво проговорил мастер.- Теперь марш в столовую, а то вид у вас больно плачевный, кости во все стороны выпирают. Такое впечатление, что вы длительное время голодали. Такие худые -  гляди, кабы ветер вас не унес.
Ребята, вместе со всеми рабочими цеха отправились в столовую. Они порядком проголодались, так как утром не позавтракали, потому что забыли позаботиться о завтраке. Обед для всех был одинаковый. Суп без мяса, зато заправлен был салом, в меру густой, не то, что у Галины Петровны. На второе картофельное пюре с подливкой и кусок отварной рыбы, на десерт компот из диких ягод и два больших куска хлеба.  После обеда отяжелевшие от еды, они вышли на свежий воздух, чтобы прийти в себя. Вечером, к ним подошел мастер и спросил:  - это  у вас единственная одежда?
- Да! – В один голос ответили друзья.
- Идите к завхозу и получите спецовку. Еще пару рабочих дней и вы свою одежду не узнаете, она вся будет в пятнах и замусолена.
Получив спецовки, они уже собирались идти в общежитие, как к ним подошел парень, работающий в их цеху.
- Ребята, давайте знакомиться. Я Тимофей Чубасов, комсорг нашего цеха.
- Мы, братья Васюкины. Меня зовут Фрол, а моего брата Виктор.
- Тимофей! – Обратился к нему Виктор, –  вот ты сказал комсорг цеха – это, что за должность такая.
- Парни вы не знаете, что такое комсомол?
- Не! Первый раз слышим, – в один голос ответили ребята.
- Ну, вы даете! Выходит, что вы политически совершенно не подкованы.
Тут возмутился Фрол. – Мы, что лошади, чтобы быть подкованными? Мы все-таки люди. Не надо нас приравнивать к лошадям.
Тимофей рассмеялся.-  Вы совершенно темные  люди. Где жили? В тайге? Вам учиться надо. Сколько у вас классов образования?
- Сколько! Мы окончили церковно-приходскую школу в нашем селе.
- Этого сейчас мало. Серьезно заявил Тимофей, - для молодого советского государства нужны специалисты, их в народном хозяйстве страны катастрофически не хватает.  Вся надежда на нас с вами. Мы будущее страны, нам надо строить новое социалистическое общество. Передовая молодежь вступает  коммунистический союз молодежи – это и есть сокращенно комсомол. Комсомольцы первые помощники  партии коммунистов и строители нового общества. Вы должны стремиться к тому, чтобы быть передовыми во всем. Вот тогда мы примем вас в комсомол.   Вы должны политически быть подкованными, разбираться в политической обстановке в стране и за рубежом, если хотите жить активно, быть в первых рядах молодежи, то приходите к нам на открытые комсомольские собрания. Я вас приглашаю. Я иду в школу, если вы хотите дальше учиться, то пошли со мной.
Ребята  с уважением смотрели на Тимофея. Они еще не встречали такого умного парня, который бы так много знал, и так умно говорил. Они с радостью согласились с ним идти в школу, друзья хотели быть такими же умными, как Тимофей. Они из дома ушли, чтобы чего-то достичь в жизни.  Друзья  понимали, что для этого нужны знания. Так благодаря Тимофею ребята начали учебу в вечерней школе. Они были счастливы: все у них складывалось замечательно благодаря советской власти, которая на стороне рабочих и крестьян, а  самое главное проявляет особую заботу о молодом поколении страны.  Они, и есть - молодое поколение страны.
Они работали и учились, принимали участия во всех мероприятиях, которые организовывали комсомольцы. Незаметно в работе и учебе  пролетел год. Они сдали экзамены сразу за два класса: за пятый и шестой. В следующем учебном году они будут учиться уже в седьмом классе. Самое знаменательное событие в их жизни произошло весной, в мае месяце – их приняли в комсомол. Они радовались этому событию, как малые дети.
Жизнь била у них ключом.  У них практически не было свободного времени. Время летело, так стремительно, что не успели ребята оглянуться, как пролетело три года.   Они окончили школу, им исполнилось семнадцать лет, хотя по паспорту они уже были девятнадцатилетние. Фрол за три года возмужал, раздался в плечах, стал таким парнем – крепышом, с крепкими кулаками и щетиной на щеках.  Он считал себя вполне взрослым. Ушла детская нерешительность, он частенько стал спорить с Виктором, отстаивая свое мнение.  После работы его все чаще можно было встретить в спортивном зале, где он занимался тяжелой атлетикой. Витя наоборот вытянулся, был поджарым, с длинной цыплячьей шеей, на лице пушок, который он пытался убрать полотенцем. Зато на голове у него были черные, как смоль волнистые волосы и ярко голубые  материнские глаза.
    С легкой руки вождя революции В.И. Ленина субботники прижились в стране.  Комсомольцев  и молодежь постоянно обязывали принимать участие в субботниках: по озеленению города, по уборке улиц или уборке цехов на фабрике. На мебельной фабрике в основном  работали мужчины, только в последнем цехе, где мебель красили и лакировали, работали женщины. Это были в основном молодые девушки.  В цехе особенно заметной личностью была Василиса Авдеева – огонь девка, про таких еще говорят бедовая. В двадцатые годы двадцатого века молодежь проповедовала свободную любовь, считали, что браки изжили себя. Они говорили, раз мы строим новое государство, то и отношения между мужчиной и женщиной должны быть другие.
  На фабрике проповедником свободной любви, как раз и была Василиса. Она могла добиться внимания любого парня, потому что считала, что в свободной стране женщины должны иметь равны права с мужчинами.  Была насмешницей и острой на язык. Как-то молодежь фабрики в воскресный день занималась уборкой  территории. Виктора поставили работать рядом с девушками. Он собирал мусор, совершенно не обращал на них никакого внимания, девушки пока мало его интересовали. Он еще не встретил ту единственную, которую мог полюбить.  Надо такому случиться, что на него обратила внимание Василиса.
- Фрося, глянь! – Толкнула она в бок свою подругу, – кого я вижу: красавца с голубыми глазами, да с такими голубыми, как будто глядишь не в его глаза, а в  небо в ясный солнечный день.  Да вот беда – сосунок он еще – не целованный. Глянь, он даже еще не бреется, пушок на щеках, как у младенца. Смотри, смотри: покраснел, как та красная девица. Одно слово – телок,– она стала смеяться, стали над ним смеяться и другие девушки
Все прекратили  работу и стали смотреть на Виктора. Он не ожидал такой реакции со стороны парней и девчат. Фрол в это время увозил мусор, так что Виктор остался без поддержки друга.  Вся эта сцена его сильно разозлила. Он не привык, чтобы над ним смеялись, да еще кто – девчата, а парни -  молча, стояли и ждали, чем все закончится.
 -  Устроили тут   спектакль! – Подумал он,- что, нашли предмет для насмешек? – Сердито пробурчал он, – заняться вам нечем. Мусор собирайте, нечего зубы скалить, а еще комсомольцы.
Василиса не унималась:-  Витек! Ты не серчай! Может мне взять шефство над тобой и кое-чему научить тебя? Я хороший учитель, научу, как надо целоваться.
- Ты, меня хочешь научить целоваться?- Наступая на Василису, заявил Виктор.
Он долго не думая схватил ее за плечи и впился крепким поцелуем в ее губы. Василиса не ожидала такого напора со стороны Виктора, она, аж, задохнулась от неожиданности. Она стояла в оцепенении.  Тут очередь пришла парней над ней посмеяться. 
Ну, что Василиса? Научила Витька? Знай наших, а то привыкла зубы скалить над парнями. Мы тоже можем тебя кое-чему поучить.
Тут пришел Тимофей. – Почему стоит работа? Василиса,  ты тут воду мутишь?
- Все Василиса! Да, Василиса, – повела плечами она, подмигивая девчатам, и таким елейно-ласковым говорком начала.
 – Тимоша! Ты почему видишь только меня одну, если не равнодушен ко мне, то так и скажи. Мы найдем, чем с тобой заняться, а то ты у нас больно серьезным стал. Одно слово – комсорг. Я бы тебя развеселила, а как бы любила! Ты только намекни мне.
Тут раздался смех девчат. Тимофей встал, не зная, что ему делать, связываться с Василисой не хотел. Все равно последнее слово останется за этой бестией. Видя растерянность Тимофея, она выпятила вперед грудь и двинулась на него.
 – Тимошенька, ты только глянь на мою грудь, какая она  у меня красивая. Все будет твое, только полюби меня.
Она сделала страдальческое лицо. Девчата от смеха схватились за животы. Тимофей махнул рукой. – Васька, ты достукаешься, что кто-нибудь укоротит твой язык. Ты  не девка, а бес в юбке.
- Тимошенька, еще не родился тот парень, который сможет укоротить мой язык и меня,- смеясь, заверила его Василиса.
Фрол уже успел, отвезти  мусор на свалку, и слышал всю перепалку между Тимофеем и Василисой. Ему давно нравилась эта бойкая девушка. Он выступил вперед.
- Есть Василиса, такой парень, который укротит тебя – это я.
- Попробуй!  Только ничего у тебя не получится,- весело заявила она.
- Это  мы посмотрим, – тихо пообещал  Фрол.
Работа опять закипела, девчата затянули песню, под звуки песни работа шла успешнее.  Виктор подошел к Фролу.
- Ты, что серьезно решил укротить Ваську? Я бы на твоем месте к ней на пушечный выстрел не подошел. Погубит она тебя. Вот тебе Крест, что погубит.
- Вот и  не подходи к ней! – Серьезным видом заявил Фрол,– не твоего она поля ягода. Ты комсомолец и не пристало тебе креститься.
- Выходит Васька твоего поля ягода? Не унимался Виктор,- только я в этом сомневаюсь. Не та она девушка, чтобы на нее обращать внимание. Она хвостом крутит перед каждым более или менее  смазливым парнем. Задурит она тебе голову. Ой! Задурит! Спохватишься, да поздно будет.
- Вот и не обращай на нее внимание. Я этому буду только рад,  сам решу: кто мне подходит, а кто нет.
Виктор махнул рукой. – Ладно! Сам решай, ты уже не маленький.

Шел 1929 год. Как-то во время рабочего дня всех комсоргов вызвали в райком комсомола. Такого еще никогда не было, чтобы во время работы их вызывали в райком. Все в цехе гадали: зачем их вызвали, что случилось?
После рабочего дня всех рабочих попросили собраться в сборочном цехе. Все ждали директора фабрики, он должен был выступить с каким-то важным сообщением. Все волновались, гадали: с каким это важным сообщением выступит директор, что такое произошло, что собрали всех рабочих. Вскоре появился директор, парторг фабрики и комсорг.  Шумевшие до этого момента рабочие замолчали, наступила полнейшая тишина.
- Товарищи! – Начал свою речь директор,- мы строим с вами новое социалистическое государство рабочих и крестьян. Мы живем в окружении капиталистических государств. Мы должны быть сильными, чтобы смогли защитить себя и свое государство  от внешнего врага. Для этого наше государство должны развивать свою промышленность. В декабре 1925 года XIV съезд ВКП(б) одобрил курс партии на  проведение индустриализации страны. Было принято решение: на Урале и в Сибири построить крупные металлургические комбинаты. 15 января 1929 года СТО вынесло постановление о строительстве Кузнецкого комбината мощностью в 820 тонн чугуна в год.
 Строители за короткий срок должны построить четыре домны, сталеплавильный, прокатные цеха, электростанцию и коксовые батареи. Не говоря уже о жилье для рабочих, о водоводе,  о железной дороге, пекарне и т.д. Почему мы вас собрали сегодня после рабочего дня? Государству нужна ваша помощь, нужны ваши рабочие руки и ваши горячие сердца. Без вашей помощи, создать в Сибири мощную промышленность невозможно.  Стройка комбината начата уже с апреля 1929 года, то есть с этого года.  Срочно нужны рабочие руки. Я вам не обещаю, что там будет легко работать и жить. Будут трудности, да еще - какие! Там все надо начинать с нуля, я надеюсь, что вы справитесь со всеми трудностями и построите в нашей  Сибири огромный комбинат. Запомните: это наша страна и строить новое общество нам с вами.  Я в первую очередь обращаюсь к членам партии  и комсомольцам: покажите пример членам нашего коллектива и первыми запишитесь на стройку века.
Директор внимательно осмотрел рабочих своей фабрики, достал из кармана огромный носовой платок вытер пот со лба и сел за стол. В цехе, где собрались рабочие, наступила тишина.
Первым из рабочих поднялся и подошел к столу, где сидели руководители завода и представитель  с  райкома партии, Тимофей Чубасов.
- Записывайте меня! – Обратился он к представителю из райкома партии. Затем обратился к молодежи. -  Комсомольцы третьего цеха, следуйте моему примеру. Мы будущее нашей молодой республики и нам строить мощную промышленность в нашей родной Сибири. Богатство нашей Сибири в наших недрах, так пусть природные богатства нашей родной Сибири работают на нас с вами.  Нам по плечу любые испытания, нам не страшны никакие трудности. Нам с вами строить комбинат, никто к нам не придет и не построит его.  Вперед комсомольцы -  к светлому будущему нашей страны!
Фрол толкнул Виктора. – Давай запишемся, последуем примеру Тимохи.
Виктор шепотом ему ответил. – Не! Ты что! Мы же с тобой дальше учиться собрались и мамке обещали выучиться.
- Витек! Сколько нам с тобой лет? Мы и комбинат построим и выучиться успеем. Пошли, запишемся.
- Ладно, я согласен! Только потом не ныть. Мне думается, что там мы хлебнем лиха.
Они одновременно встали и подошли к столу. Виктор махнул рукой.
 - Что будет – то и будет!  Записывайте на стройку братьев Васюкиных. Мы согласные строить новую жизнь в Сибири, как-никак мы потомки Ермака и нам все по плечу.
- Молодцы, братья Васюкины! Так держать! – Похвалил их представитель из райкома партии, – там такие ребята, как вы, ой, как нужны.
За Васюкиными стали записываться другие комсомольцы. Стали записываться и девушки. Первыми подошли к столу Василиса и ее подруга Фрося. – Вы куда? – Спросил их Тимофей, – там при строительстве комбината предстоит тяжелая работа, и первое время придется жить в  невыносимых бытовых условиях – все это не для девушек. Вы не выдержите и убежите.
Василиса подбоченилась и встала  перед Тимофеем в вызывающей позе.
 – Плохо ты знаешь нас Тимоша. Мы все выдержим и еще вам нос утрем. Мы  женщины очень терпеливый и выносливый народ.  Там посмотрим: кто из нас первым побежит? Наверняка не мы.
Она демонстративно развернулась и отошла от стола.  После собрания, всех будущих строителей  Кузнецстроя собрали вместе. Сообщили, что рано утром возле проходной их будут ждать машины. Просили не опаздывать.


 Глава 7

     Только к вечеру будущие строители  из Томска прибыли на стройку КМК, то, что они увидели: подвергло их в уныние, даже самых оптимистично настроенных.  Да, они знали, что будет трудно, они готовили себя к лишениям и трудностям.  Они не ожидали увидеть – такое.  Кругом кучи земли, котлованы, траншеи. Несмотря на позднее время, люди продолжали  трудиться.  Самое главное никто их не встречал, рабочие равнодушно проходили мимо них. Куда им идти, к кому обращаться не знали? Старшим среди прибывших строителей был Тимофей Чубасов.
  Виктор обратился к Тимофею. – Тимоша! Что-то надо делать. Надвигается ночь, надо где-то размещать людей на ночлег. Люди стали роптать. Здесь кроме наваленных куч земли ничего нет.
- Я сам все это прекрасно пониманию, но не знаю, что делать, к кому обратиться.
Тут к ним подошел парень лет 25. – Ребята! Вы к нам прибыли на стройку? – Не дожидаясь ответа, похвалил их, - какие вы молодцы! Нам так не хватает рабочих рук. Тут работы  невпроворот, приходиться работать допоздна. Ба! С вами девушки, да еще такие хорошенькие. Это так здорово: нам девушек как раз не хватает.
Вперед вышел Фрол и сердито заявил: – Ты наших девушек не трогай. Лучше скажи, где нам найти ваше начальство? Похоже, что нас тут не очень то, ждали.
- Вы не переживайте! – Стал успокаивать их парень, - вы сейчас с моей бригадой отправитесь в жилую зону. Как-нибудь там разместим вас на ночлег. Только вы не пугайтесь – условий пока никаких нет. Живем в землянках. Сами все увидите.  Да и выбор специальностей у нас невелик. Всего две основные специальности: землекопы и строители. Теперь можно и познакомиться. Я бригадир землекопов Андрей Свиридов,- он протянул свою руку Фролу.  Тот немного подумал, а потом все-таки подал Свиридову свою руку, – только я здесь не главный. Главный у нас Тимофей, - поспешил он объяснить Андрею.
 Он кивнул головой в сторону Тимофея. Тимофей долго не думая, подошел к Андрею и крепко пожал его руку.
- Я Тимофей Чубасов, возглавляю группу прибывших строителей. Это братья Васюкины, мои помощники.
Махнул рукой в сторону братьев, которые стояли рядом.
 Васюкины подошли к Андрею. – Будем знакомы! – Сказал Виктор и подал свою руку,- с моим братом вы уже познакомились. 
- Ну, что двинулись в путь! – Весело сказал Андрей.
Все зашевелились и  отправились в жилую зону.  Так наши друзья оказались на строительстве КМК. Когда наши  комсомольцы прибыли, то на стройке работало только 450 человек, но уже к сентябрю количество строителей увеличилось до 4100, только иностранцев насчитывалось 350 человек. 15 инженеров  работали на стройке из Чикаго.  Это они проектировали металлургический комбинат в Сибири, потому что своих специалистов в молодой советской республике  не хватало.
 В жилую зону наши ребята прибыли, когда было уже темно, разместили их в строящемся бараке. Благо было лето. Утром они встретились с руководителем Кузнецстроя  А.М.Морозовым.  Он глянул на прибывших и сказал:
 - Нам рабочие очень нужны, можно сказать позарез нужны.  Вы уже смогли убедиться, что все нам приходиться начинать с нуля, условий у нас  для вас никаких пока нет. Все придется создавать самим, если не боитесь трудностей, то дерзайте -  стройте в Сибири новую жизнь, - он немного помолчал и продолжил говорить, -  жилья для вас нет никакого, поэтому даю вам три дня, чтобы построили себе землянки. Ребята землекопы расскажут вам, как их строить. У нас сейчас самая важная работа – это построить водовод. Кто у вас старший?
Тимофей выдвинулся вперед. – Ты возглавишь свою бригаду землекопов. Непосредственно строительством руковожу я. Чуть позже определю вам место вашей работы, а сейчас стройте для себя жилье. Я надеюсь, что вы не сбежите, испугавшись трудностей.
- Нет! Мы не сбежим, – хором ответили комсомольцы,- мы приехали сюда ради процветания нашей Сибири. Мы любим ее, ведь это наша Родина!
Они получили немудреный инструмент и принялись строить для себя землянки и отдельно для девушек. Ребята уложились в срок,   за три дня построили  для себя землянки и отправились рыть траншеи под водовод от реки Томь до Кузнецстроя. Рыли траншеи в ручную: лопатами, кирками. Работали по 12-14 часов в сутки. Особенно тяжело было работать первое время, уставали так, что к концу рабочего дня руки и ноги им уже не  подчинялись. Ладони были в кровавых мозолях. За ночь не успевали отдохнуть, усталость накапливалась с каждым днем,   они с нетерпением ждали конца недели, чтобы просто выспаться. Еда была скудной, иногда довольствовались кипятком и куском хлеба. Особенно от плохого питания страдал Фрол. – Витя! – Я здесь, как голодный пес. Все время хочу есть, у меня от голода уже поджилки начали трястись, еще насколько дней такого питания и я ноги протяну.
 Виктор не давал ему раскисать: – Не стони!- Говорил он ему, -  ты сам захотел сюда поехать, я тебя предупреждал, что будет трудно. Терпи, мы все в одинаковом положении.
Так они и работали на пределе человеческих возможностей, еще устраивали различные формы соревнований с Магнитогорском, где строили такой же металлургический комбинат. Бригада А.С. Филиппова на обратной засыпки траншеи главного водовода - установила мировой рекорд. Его лопата теперь хранится в музее. Несмотря на все трудности, которые испытывала бригада Тимофея, никто из молодежи не сбежал. Все продолжали трудиться. Рабочие на Кузнецстрой все прибывали и прибывали. Наши ребята узнали новые слова: кулаки, раскулаченные, колхозы.
Все это они узнавали от крестьян, которые прибывали на стройку. В стране наряду с индустриализацией шла коллективизация крестьянских хозяйств, разрозненные крестьянские хозяйства объединяли в колхозы. Объединяли не только земли, но и животных: лошадей, коров, коз, свиней, овец. Зажиточные крестьяне не хотели объединяться. Их называли кулаками, раскулачивали, то есть забирали все имущество и без ничего высылали из насиженных мест  в Сибирь, в Среднюю Азию, на Дальний Восток, на так называемые  стройки века. Много таких раскулаченных крестьян оказалось и на Кузнецстрое.  Рядом со стройкой появилась зона для осужденных, которых задействовали на самых тяжелых работах.
  Шла коллективизация и в Васюках. Шла она трудно. Никому не хотелось объединять, то, что было нажито тяжким крестьянским трудом.  Не хотели делиться с голодранцами, у которых ничего не было. Всех голодранцев в селе хорошо знали, чаще всего – это были лодыри, нежелающие трудиться в поте лица. Со скрипом, но крестьян все-таки объединили и создали колхоз «Путь Ильича». Председателем колхоза избрали Игната Поливанного. Только ему сельчане могли доверить свою живность и самих себя. Алексей Усов остался председателем сельсовета.
  Строительство водовода было завершено, бригаду Тимофея перевели на строительство бараков. Для рабочих было необходимо жилье, много жилья. Бараки строили быстро из всякого побочного материала. Считалось, что это временное жилье, но как показала жизненная практика, бараки, построенные в тридцатые годы, существуют  до сих пор. Они продувались ветром, а в суровые сибирские зимы стены у бараков промерзали. Люди рады были этому жилью. В них можно было еще как-то жить, не то, что в землянках. Быстрыми темпами были построены: кирпичный завод, пекарня, больница, школа. Стали возводить кирпичные дома для руководства КМК и иностранных инженеров. Не все было на стройке просто и безоблачно. Было и вредительство. Горели только, что построенные бараки, подпиливали леса при строительстве объектов. 
 Проработав какое-то время на строительстве бараков, бригаду Тимофея перевели на   строительство электростанции, они возводили леса, чтобы каменщики могли класть кирпичные стены.  Девушки во главе с Василисой готовили для всей бригады еду. Как всегда  в обед они принесли бидоны с едой. Василиса стояла возле бидонов готовясь раздавать пищу. Вдруг огромная масса леса  с шумом и треском начала падать прямо на нее. Она оцепенела, словно ее кто-то загипнотизировал,  ноги словно приросли к земле, она не могла пошевелиться, стояла и смотрела, как падает вся эта масса леса. Чем бы все это кончилось, если бы не Фрол. Он как это было часто  в последнее время, как только Василиса появлялась с едой, он тут же оказывался возле нее.
Так было и в этот день, он стоял рядом с ней и в отличие от нее не растерялся.  Он мгновенно среагировал, схватил Василису в охапку и  вместе с ней отскочил в сторону. Они упали, но Фрол тут же вскочил, поднял Василису  и так вместе с ней на руках стоял, прижимая ее к своему телу. Хорошо, что все это случилось в обеденный перерыв, когда на лесах практически никого не было. Кто-то подпилил стойки, на которых держалась вся масса леса.   Таких вредительств  на стройке было предостаточно. Кому-то очень не хотелось, чтобы в Сибири был построен комбинат такого большого масштаба, который имел для молодой Советской республики огромное стратегическое значение.
Фрол так испугался за Василису, что еще долго держал ее, прижимая к себе, никак не хотел отпускать ее от себя. Он со страхом смотрел на бидоны, которые   превратились в алюминиевые лепешки. Он даже боялся себе представить, что было бы с Василисой не успей он ее схватить. Как только бригада пришла в себя после произошедшего несчастья, все одновременно вспомнили о еде. Случившееся оставило всю  бригаду  без горячей пищи. Ребята испытывала зверский голод. Тяжелый физический труд требовал от рабочих огромных затрат  энергии и сил. Их можно было восполнить только пищей и отдыхом.
 Единственный человек, который не сожалел о пропавшей еде, был Фрол. Все его мысли были связаны с Василисой.  Василисе было тепло и уютно в руках Фрола, она не подозревала, что он такой сильный и ловкий. Он же продолжал ее держать, как самую драгоценную ношу. Виктор не выдержал и сказал ему. – Фрол! Что ты ее держишь? Отпусти ее! Она теперь в безопасности. Больше уже нечему падать, вся работа насмарку пошла, теперь заново надо леса возводить. Да и живот подвело от голодухи. 
Кто-то из ребят выдал по-матушке, а потом продолжил: - Теперь точно окажемся в самом конце при подведении итогов соревнования, никакой премии нам не видать, как своих ушей.
Тимофей презрительно посмотрел на говорящего. – Ты о премии печешься? Хорошо, что никто не пострадал. Без премии мы как-нибудь проживем, а если бы люди погибли, тогда тут столько народа набежало, а самое главное затаскали бы всех следователи. А так отделались легким испугом. Фрол хватит Василису держать,- обратился он к Фролу, -  пусть хоть хлеб раздаст, а то у людей животы подтянуло от голода,   нам предстоит работа до позднего вечера, без еды совсем выбьемся из сил.
Кто-то засмеялся. – Она не торопится парни, слезать с рук Фролки. Ей там дюже понравилось. Гляньте парни, что это с  Василиской случилось?   Молчит ни гу-гу, словно в рот воды набрала, давно бы от всех отбрехалась, или   всех обсмеяла. Видно со страху онемела или чего  еще хуже  во Фролку влюбилась.
 Тут раздался смех парней. Фрол опустил Василису на землю. 
 – Смешно им! – Сердито заявил он, – человек  после такого страха в себя не успел прийти, а вам  бы только  зубы скалить. Ха- ха, нашли повод  для смеха.  Нет! Чтобы сочувствие проявить к человеку.
- Это к Ваське проявить сочувствие!? – Воскликнуло сразу несколько человек. – Ну, ты, даешь Фрол! 
Фрол сжал свои огромные кулаки, готовый ринуться в бой на защиту Василисы. Парни перестали смеяться, никому не хотелось связываться с Фролом. Все знали его взрывной характер и силу его кулаков.
Удивительное дело, но Василиса продолжала молчать. Видно сильно испугалась – решили все. Она, молча, раздала хлеб и  ушла. Поев хлеба и запив его водой, бригада принялась восстанавливать упавшие леса. После этого случая Фрол стал встречаться с Василисой. За короткое время его стало просто не узнать. На работе за ним было не угнаться, а самое главное перестал ворчать. Раньше, если, что не так: Фрол  начинал всех подряд ругать и правых и виноватых. Сейчас работал с улыбкой на губах, весь уйдя в себя. Виктор, глядя на него, крутил пальцем возле виска, говоря:
 - Был человек человеком, а теперь совсем не узнать его -  пропал парень. Никого не видит и не слышит. Совсем эта девка ему голову задурила. Того и гляди совсем спятит хлопец. Парни надо что-то делать с этим.
- Что с этим сделаешь – одно слово любовь, – ответил за всех Тимофей, – оставьте его в покое. Влюбленный человек не от мира сего, он витает в облаках и пусть себе там витает. Самое главное трудится за троих, а нам от него больше ничего не надо. 
Парни бы согласны с бригадиром. – Что поделаешь, если человек влюбился, да еще в кого – в Василису.
Тут уж точно никто Фролу не завидовал, все наоборот сочувствовали ему. Только Фролу сочувствие ребят было совершенно не нужно. Он любил Василису  и был счастлив,  готов был носить ее на руках и пылинки с нее  сдувать. Вот любила его Василиса? Это был огромный вопрос. Ответ на который знала только она.


Глава 8

    Как не старались строители КМК, работая по 12 и 14 часов в сутки, стройка буксовала. Тогда из Москвы прислали  Ивана Павловича Бардина, техническим руководителем стройки. Человека высокообразованного, компетентного, всей душой болеющего за стройку. При нем дела на стройке пошли быстрее. Иван Павлович изменил  технические условия американского проекта. Он хорошо изучил строительную площадку и понял, что можно лучше разместить цеха, увеличив их количество и тем самым увеличить выплавку чугуна с 400 тыс. т. до 1,5 млн. т. Бардин сам работал не жалея себя и всех заставлял работать до седьмого пота, большое внимание уделял дисциплине. Его можно было встретить на строительной площадке: и днем, и рано утром и глубокой ночью. Работы не прекращались ни на минуту. Даже в самые сильные холода.
 Зима в Сибири суровая с трескучими морозами и ветрами. Морозы не опускались выше 30 градусов ниже нуля. Ночью на строительной площадке горели мощные прожектора и жгли костры, чтобы отогреть землю, чтобы можно было рыть траншеи, и возводить фундаменты для металлургических печей. Возле таких костров грелись  рабочие. Одеты  они были в валенки и телогрейки, но это их не спасало от морозов. Были обморожения, но рабочие продолжали работать с большим подъемом и энтузиазмом.  Все понимали, что они строят будущее своей страны. Большинство строителей были молоды. На стройку приехали комсомольцы с разных уголков нашей необъятной Родины. Несмотря на трудности, которые они испытывали и невыносимые бытовые условия, они влюблялись, женились, рожали детей.
Вся бригада Тимофея к началу зимы из землянок переехала жить в  барак. Они радовались этому событию, как малые дети. Еще бы, из темной сырой землянки и сразу в светлые комнаты с деревянным полом.
 - Вот теперь будим жить, как люди, – сказал Тимофей, – еще пройдет немного времени, и мы построим с вами мощный комбинат. Нам будет завидовать вся страна. Мы будем гордиться собой.
 Виктор и Фрол поселились вместе  в одной комнате. Комната была  небольшая. Угол комнаты занимала печь, которую они топили по очереди, а так как они целый день были на работе, то комната за день, так успевала остынуть, что по углам  образовывался иней. Последнее время обогревом комнаты в основном занимался Виктор. Фрол сразу после работы исчезал, Виктор догадывался, куда и с кем он исчезал, что поделаешь человек влюблен. Однажды поздно вечером, когда Виктор успел нагреть комнату и  приготовить  чай, пришли Фрол и Василиса.
- Виктор! – Обратился к нему Фрол, - мы с Васей будем здесь жить, а ты отправляйся жить к Тимофею. Он живет один в комнате. Вам  двоим, будет жить веселее.
Виктор сначала даже опешил. Он не знал, что и сказать Фролу. Не спросив, его просто-напросто выгоняют из дома. Виктор от такой наглости даже потерял дар речи, наконец,  он   пришел в себя.
 – Тимофей, хоть знает, что ты отправляешь меня жить к нему? – спросил он Фрола.
Тот почесал затылок. – Не! Я не спрашивал, но думаю, что он тебе не откажет.
- Это ты так думаешь? Как думает Тимофей? Ты, даже не потрудился узнать. Фрол, ты последнее время что-то слишком много стал думать, причем за других людей. Много думающие куда попадают- ты знаешь? Как бы ты туда ненароком  не попал.
- Витек отстань, иди лучше к Тимофею, – просящим голосом обратился к нему Фрол.
Виктор махнул рукой. – Ладно, черт с вами! Пойду к Тимохе, он все-таки нормальный человек не то, что некоторые.
Он уже собрался идти, но тут остановился,  глядя на парочку, которая не стесняясь его стала  целоваться.
- Вы что, поженились?- Стал допытывать их Виктор, - смотрю, Васена пришла с корзиной и чемоданом, словно навсегда решила поселиться в нашей комнате. Если вы поженились, то могли бы брату сообщить такую новость, а не гнать его с насиженного места, да еще на ночь глядя.
Фрол оторвался от своей возлюбленной. - Нет! Мы не поженились,- проговорил он, -  Василиса не хочет. Говорит, советская власть освободила женщину из оков рабства, а я хочу ее захомутать брачными отношениями. Она за свободные отношения между мужчиной и женщиной. Василиса ждет ребенка, поэтому мы решили жить вместе.
Виктор от удивления открыл рот. – Вы ждете ребенка!? Вот так да! – Он немного помолчал, а потом кинулся к Фролу, обнял его, – так это здорово! Поздравляю! Тогда конечно вам надо жить вместе. Я мигом сбегаю к Тимохе, думаю, он мне не откажет. Плохо, что вы не узаконили свои отношения, выходит, что мой племянник будет незаконнорожденный – это никуда не годиться.
Виктор осуждающе посмотрел на Василису, махнул рукой.  – Ладно, что тут скажешь. Вы тут располагайтесь, я пошел, не буду вам мешать, - он открыл дверь и вышел.
В этот же вечер он собрал свои нехитрые пожитки и перебрался жить к Тимофею. Так началась совместная жизнь Фрола и Василисы.
Работа на стройке шла с опережением графика. Уже в начале 1930 года из-за границы стала поступать техника: экскаваторы, машины, оборудование для цехов. Работали даже в праздничные дни, когда вся страна отдыхала. 1 мая 1930 года в праздничной обстановке был заложен фундамент доменной печи. Все кричали «Ура», обнимали друг друга, а Ивана Павловича Бардина стали подбрасывать вверх. Все понимали, что в успешной работе Кузнецстроя его большая заслуга. Работая в закладке фундамента, Виктор поранил руку и вынужден был отправиться в больницу. Рана была глубокой кровь так и хлестала из нее. Замотав рану носовым платком в сопровождении Фрола, он отправился в больницу.
В больнице его встретила пожилая врач и  молоденькая медсестра, увидев молодого парня, она смутилась и покраснела. Видно было, что она недавно окончила училище. Врач осмотрела его руку. – Молодой человек, как это вы так умудрились поранить руку? – задала она вопрос Виктору.
- Тут ничего мудреного нет, - морщась от боли, ответил он,- на работе всякое может случиться.  При закладке фундамента напоролся рукой на штырь, которым укрепляли фундамент.
- Придется рану зашивать, а так как рана грязная, то придется делать прививку от столбняка.
Услышав о прививке -  Виктора прошиб холодный пот. – Доктор! – Обратился он к врачу, – может прививку не надо делать?
Врач не обратила никакого внимания на его просьбу, она позвала свою помощницу.- Леночка!
- Я вас слушаю, Наталья Андреевна.
- Сделайте этому молодому человеку прививку от столбняка и промойте рану.
Лена сделала ему укол в спину и стала промывать рану. Виктор залюбовался девушкой. Она показалась ему такой чистой светлой, а самое главное красивой. Таких красивых девушек он еще не встречал.  От нее исходил запах  лекарств, но  среди этого  запаха лекарств, пробивался едва уловимый запах цветов. Он забыл о боли, смотрел на девушку и не мог насмотреться. Она заметила его пристальный взгляд и спросила: – Что-то не так? Я вам сделала больно?
Он смутился и брякнул первое, что пришло в голову: -Вы выглядите  такой чистой.
Она покраснела. – Я ведь медсестра.  Разве медицинский работник должен выглядеть грязным? Он пример для подражания. Вот вам, прежде чем идти к врачу, надо было хотя бы вымыть руки и лицо.
Виктор глянул на свои руки и смутился, они действительно  были грязные: руки рабочего человека. Он понял, что сказал глупость и  сам себя поставил в неловкое положение.
 Он подумал: - У меня просто не было времени вымыть руки. Все произошло во время работы.  Имеет ли она представление об их работе? Конечно, нет. Она работает в чистом помещении, в белом халате. Посмотрела бы, в каких условиях работаем мы. Грязь, пыль, холод, ветер мороз. Работаем по 12 часов в сутки, выполняем тяжелую ручную работу до изнеможения.
Мысли его прервала врач,  она  подошла к нему  и стала зашивать рану. Он стиснул зубы, чтобы от боли не застонать. Зашив рану, врач ее смазала какой-то мазью и забинтовала. Затем дала ему таблетку.
- Лена подай пострадавшему стакан с водой, пусть запьет таблетку, она уменьшит боль в руке.
Наталья Андреевна дала ему еще две таблетки и сказала: – Если рука будет болеть, то проглотите таблетку. Через два дня придете на перевязку.  От работы я вас освобождаю.
После визита в больницу Виктор никак не мог забыть молодую медсестру. Несмотря на то, что она в какой-то степени обидела его, она произвела на него большое впечатление. Она сильно отличалась от девушек, которые работали на стройке. От нее исходило какое-то сияние.
- Леночка! -  Повторял он имя девушки, – какое красивое имя! Сама она такая необыкновенная. Я еще такой девушки не встречал.
Он с нетерпением ждал, когда пройдут два дня, и он сможет пойти на   перевязку руки, чтобы увидеть Лену. Ему казалось, что эти два дня никогда не окончатся.  Время практически замедлило свой ход. Наконец он в больнице, Лена осторожно сняла повязку с руки. Наталья Андреевна посмотрела на шов и сказала: - вы, молодой человек молодец!  На вас все прекрасно заживает. Через три дня будем снимать швы,  тогда  я разрешу вам вернуться на работу, а пока лечитесь.
- Это хорошо! Я замаялся без работы,  – согласился Виктор с доктором, а сам все время пока врач была занята его рукой,  не спускал  с Леночки глаз. Она под его неотрывным взглядом, стала вся пунцовая. Ему очень хотелось, чтобы перевязка длилась, как можно дольше, но все когда-то кончается. Перевязка окончилась, пришлось ему покинуть кабинет, так как к врачу собралась целая очередь людей.
После перевязки он отправился в поле и нарвал полевых цветов, и стал ждать окончания рабочего дня.  Виктор встретил Лену на пороге больницы, смущаясь, преподнес ей цветы. Леночка не ожидала такого внимания к себе. Ей еще никто не дарил цветов. Ей такое внимание со стороны Виктора было приятно, но он по ее пониманию выглядел уж больно молодо. Ей нравились парни, которые выглядели более солидно и были старше Виктора.
- Вот тот, парень, что пришел вместе с Виктором выглядел старше и мужественнее, – подумала Лена, – с ним бы завязать отношения – было бы куда приятней.
- Виктор! – Обратилась она к нему, – тот парень, который тебя привел в больницу – кто он?
- Так это мой брат близнец Фрол. Он женат, Василиса его жена ждет ребенка. Он у нас ранний.
- Он выглядит старше тебя. Трудно поверить в то, что вы одного возраста.
Виктор хотел сказать: - Так они Бугаи все мощного телосложения, такова их природа, но во время вспомнил, что они теперь оба Васюкины.
- Так природа распорядилась, – ответил он ей.
Весь вечер они провели вместе. Говорили много ни о чем, если бы его кто-нибудь спросил: о чем они говорили с Леной, он бы не смог ответить. Проводив ее, Виктор к своему бараку летел, как на крыльях, радость распирала все его существо. Он весь вечер провел с такой замечательной девушкой. Только Лену внимание к ней Виктора особо не радовало. Не о таком парне она мечтала. Виктор не только по ее понятию был молод, а еще к тому же  худой, с длинной цыплячьей шеей. Вот его брат был настоящим мужчиной, но он был женат, и его жена ждала ребенка.
 Единственно, что ей было приятно и щекотало ее самолюбие, что он смотрел на нее преданными щенячьими глазами, еще не один ухажер, так на нее не смотрел, и самое главное не лапал ее руками и не лез с поцелуями, как это делали другие парни. С ним приятно было беседовать. Она не жалела, что провела с ним вечер. Несмотря на, то, что Виктор не вызвал в ее душе никаких трепетных чувств, она продолжала с ним встречаться. Виктор, конечно, ничего этого не знал. Он был в нее влюблен первой юношеской любовью.
 Суровая жизнь на стройке, где они были лишены элементарных жизненных потребностей: вдруг для Виктора окрасилась яркими красками. Он перестал замечать тяжелые условия труда и быта, ему хотелось сделать такое, чтобы им гордилась  и восхищалась Лена. Он забывал об усталости, летел к ней на свидание, трепетно и нежно относился к ней, боясь ее обидеть своими прикосновениями. Ему хотелось на весь мир кричать о своих чувствах, но кричать особо и некому было. Всем близким людям до него не было никакого дела.  Фрол с головой ушел в свои семейные проблемы.  Он с нетерпением ждет рождения своего первенца, ему никакого дела не было до чувств и переживаний Виктора. Он всем хвалился, что скоро у него родиться сын. Ребята в шутку, чтобы позлить его говорили: - Фрол! Что ты будешь делать, если Василиса тебе родит дочь?
Фрол краснел, сводил брови к переносице, сжимал кулаки, надвигался на говорящих и сердито говорил: - Я точно знаю, что у меня родится сын, продолжатель моего рода, не может меня подвести  Василиса.
Говорившие,  втихомолку  посмеиваясь, отходили от него. У Тимофея полно было всяких общественных обязанностей. Ему до Викторовых переживаний тоже  не было никакого дела, поэтому все свои переживания приходилось ему держать при себе.


Глава 9

   Была глубокая ночь.  Виктор и Тимофей спали, когда сильный стук в дверь их комнаты разбудил их.  Они оба соскочили с пастелей, не понимая спросонья, что происходит. Сумасшедший стук в дверь все продолжался и  продолжался, тогда Тимофей подошел к двери, возмущаясь  действиями не прошеного гостя, стал ворчать:  – Кому это вздумалось будить нас среди ночи, да еще так тарабанить в дверь? Поди, весь барак поднял на ноги. Дать бы ему как следует по шее, чтобы думал хоть немного своей башкой,  что ночь на дворе, люди спят. Утром идти на работу.
Он открыл дверь, и Фрол с квадратными от испуга глазами ввалился к ним в комнату.
- Ребята! Помогите!- Завопил он, - Василисе плохо, она кричит от боли. Я не знаю, что делать?
- Фрол! Ты, что ополоумел?- Стал выговаривать ему Виктор, - она видно рожает, тащи ее в больницу, пока она в комнате не родила.  Иди к ней, не стой, как истукан и не смотри на меня своими непонимающими глазами, –  Виктор развернул его к выходу из комнаты и стал подталкивать его в спину,  –  иди! Иди! Кому говорят.
Но не так было просто сдвинуть с места Фрола.  Он стоял, не двигаясь с места, глядел на ребят испуганными глазами, тогда Виктор, как был в трусах, потащил  Фрола  в коридор, а затем втолкнул его в комнату, откуда отчетливо  был слышен стон Василисы, переходивший в крики. Только в комнате услышав  болезненные крики жены,  Фрол пришел в себя,  схватил Василису на руки и понес ее в больницу. Благо больница была в 300 шагах от их барака.  Виктор облегченно вздохнул: - Давно бы так, а то вздумал людей будить. Весь сон перебил, а утром на работу.
 Он отправился в свою комнату, надеясь еще поспать, но не тут-то было: уснуть им не дали соседи разбуженные стуком Фрола. Они хотели знать, что у них случилось.  Им с Тимофеем по несколько раз пришлось объяснять любопытным  соседям, что ничего серьезного не произошло, просто Василисе пришло время рожать. Фрол  не знал, что ему делать, поэтому поднял шум.
Когда все соседи успокоились,  удовлетворив свое любопытство, разошлись по своим комнатам, ребята поняли, что спать им уже не придется, время пришло собираться на работу. Виктор сказал Тимофею. – Вот скажи Тимоха, за что мы с тобой страдаем? Вся ночь прошла насмарку, мы с тобой совершенно не выспались. Фрол не спал, так он  ждет наследника.  За свою бессонную ночь получит подарок от жены, да еще какой!  Мы, что с тобой получим – головную боль.  Злой я на него, надо ему обязательно шею намылить. Он будет детей рожать, а мы с тобой страдать – нет, так дело не пойдет.
Пока Виктор сетовал на неудавшуюся ночь, на головную боль -  Тимофей успел приготовить немудреный завтрак.
 – Все! Хватит разглагольствовать! – Приструнил он Виктора, - садись завтракать, а то еще голодным уйдешь на работу. Мало, что заработал головную боль, еще ко всему получишь язву желудка.
Виктор, вздыхая сел за стол.
На работе ребята пристали к ним с расспросами: – Бригадир! Что это с Фролом случилось? Вроде парень крепкий, никогда не болел, куда он подевался?
В разговор вклинялся Виктор. – Чего это вы пристали к бригадиру? Работали бы и меньше языками чесали. Никуда Фрол не делся. Помогает жене рожать.
- Что, Василиса рожает? – Стали допытываться самые недоверчивые.
- Я вам русским языком сказал, что она рожает, – сердито заявил Виктор.
Ребята в бригаде не успокоились после слов Виктора, а наоборот разгорелся спор. Парни в бригаде были все молодые, не женатые. Им всем было интересно знать, кого родит Василиса Фролу.
- Вот это да! – Восхищенно говорили одни, завидуя Фролу.
- Ребята! Вот будет хохма, если она родит девочку? Я первый над ним приколюсь.
- Что ты скажешь, если она родит парня?
- Ну, тогда Фрол возгордиться так, что к нему тогда  даже на сивой кобыле не подъедешь.
Тут уже рассердился Тимофей. – Парни, хватит трепаться – за работу, а то самых болтливых лишу премии.
Через минуту работа кипела. Кто-то насыпал в корыто песок и щебенку, кто-то носил воду, кто-то высыпал из мешка  цемент. Два человека все это перемешивали, превращая всю эту массу в бетон.  Несмотря на тяжелый физический труд, ребята работали не жалея себя. Они гордились собой, ведь они строители новой жизни молодого Советского государства – первого в мире государства рабочих и крестьян.  Им будут завидовать дети и  внуки, потому что они создатели мощной индустрии в Сибири. В их силах построить мощную процветающую Сибирь,  богатую природными ресурсами.
Во время обеда, на строительной площадке появился Фрол. Он счастливо улыбался.
– Парни! - Еще издали крикнул он, – у меня родился сын. Я самый счастливый человек на свете, – он радостно рассмеялся и высоко подпрыгнул, - моя жена не подвила меня.
Все повыскакивали со своих рабочих мест, стали поздравлять Фрола. Он горделиво посматривал на всех. – Кто не верил, что у меня родится сын? Видите, я оказался прав. Нам Васюкиным есть чем гордиться. Да, Виктор?
Обратился он к брату. Виктор обнял Фрола. – Я, Фрол, горжусь тобой. Поздравьте  и  меня парни: у меня родился племянник,– крикнул он, радостно всем, при этом  улыбка не сходила с его лица, – я теперь не просто Виктор Васюкин – я дядя!
Бригада скинулась, чтобы купить сыну Фрола приданое. – Твой сын Фрол отныне - наш крестник,- заявил Тимофей, -  мы берем над ним шефство: будем следить за его ростом и развитием. Он первый ребенок, который родился в нашей бригаде.
Все члены бригады согласились со своим бригадиром.
Встречать Василису из больницы пришла почти вся бригада. Фрол с Виктором для Коленьки, так молодые родители назвали своего сына, сделали кроватку. Подруги Василисы нашили пеленок, распашонок, то есть всего, что необходимо маленькому человечику. Василиса была счастлива вниманием, которым ее удостоила вся бригада и сам бригадир. Все ее поздравляли с рождением сына, она оказалась в окружении  молодых людей.   Это так льстит ее самолюбию. Василиса всем улыбалась, с некоторыми даже пытается заигрывать, только совершенно не обращала внимания на своего мужа.
Выйдя из больницы, она  сунула ему в руки ребенка, что-то прошипела сквозь зубы и демонстративно отвернулась от него. Фрол всего этого не замечал, он держал сына, как самую драгоценную вещь, смотрел на него с огромной нежностью и любовью. Сын в это время спокойно спал, не зная, что отец его уже полюбил,  и он удостоен  внимания всех членов папиной бригады. Так случилось, что Виктор со стороны наблюдал за всем, что происходило на площадке возле больницы. У Виктора вся эта картина вызвала одно: глубокую обиду за Фрола.
 Виктор всегда считал, что Василиса использует его брата в своих каких-то целях. Он знал, что Фрол по уши в нее влюблен. Он не понимал, как можно любить такую лживую, испорченную женщину, которая не только тебя не любит, но и не уважает. На стройке шли разговоры, что она крутит шашни за спиной своего мужа. Он понимал, что с рождением ребенка жить брату будет намного труднее, прибавятся лишние заботы по уходу за младенцем.
Трудности совершенно не пугали Фрола,  несмотря на усталость и недосыпание, он  старался во всем помогать  Василисе. Он радовался каждой минуте проведенной с сыном. Утром вставал чуть свет, чтобы протопить печь и согреть воды, чтобы всегда была у жены теплая вода. Ведь ребенка надо часто купать, стирать пеленки, мыть посуду.  Ночью вставал к сыну, если тот не спал и плакал на руках у Василисы,  она  начинала злиться и кричать на ребенка. Фрол не мог вынести, когда жена злилась на малыша.
 – Ты, что не понимаешь, что он маленький? Что ты на него кричишь? Он от твоего крика начинает еще сильнее плакать, – выговаривал он ей.
Он вставал, брал сына на руки, прижимал его к своей широкой  груди, начинал ему что-то тихонько напевать и ребенок успокаивался и засыпал. С рождением ребенка в семье участились скандалы, зачинщицей их была Василиса. Она кричала на Фрола:
- Ты, меня закабалил! Мне надоело сидеть дома, вытирать сопли ребенку, готовить еду, стирать. Разве о такой жизни я мечтала?
Фрол пытался ее успокоить: - Васена, милая потерпи. Подрастет Коленька, отдадим его в ясли, и ты будешь жить, как захочешь.
Она швыряла в него все, что ей попадала под руку. – Тебе хорошо рассуждать, ты целый день на работе, а я тут с твоим сыном кручусь, как белка в колесе, света белого не вижу.
Начинала рыдать. Слез жены Фрол не выносил, слезы выбивали его из колеи, он тогда вдвойне считал себя виноватым во всех бедах Василисы. Он подходил к ней, просил у нее прощения, обещал оказывать ей помощь во всем, она презрительно смотрела на него, а затем еще сильнее начинала рыдать. Фрол не выдерживал ее рыданий, брал сына на руки и уходил  с ним из дома. Он не знал, что ему делать. Как изменить обстановку сложившеюся в доме.
 Рассказывать о своих домашних проблемах  Виктору - он стеснялся. Виктор всегда был против его жизни с Василисой, он постоянно ему говорил, что она ненадежный человек. Фрол его не слушал, он любил ее и считал, что она его тоже любит, а любящие люди ничего плохо друг другу не сделают. С появлением сына в их семье, он сам стал сомневаться в ее любви к нему и сыну.
Как только сын чуть-чуть подрос, она стала закрывать его одного в комнате, а сама  уходила из дома. Фрол долго об этом ничего не знал, пока ему не рассказала соседка.  Пожилая женщина рассказала ему, что его жена частенько уходит из дома, оставляя ребенка в закрытой комнате одного.
 – Я бы могла за ним присмотреть, но беда в том, че я больной человек, настоящий инвалид, едва передвигаюсь с палочкой.  В нашем селе всех жителей заставили вступить в колхоз, всю скотиняку забрали. Меня тоже записали в колхоз. Подумай: какой из меня работник, ежели я едва хожу. Вот сын и забрал меня к себе. Днем в бараке пусто – все на работе. Только твоя жинка с малым, да я, немощная старуха. То, че она одного ребенка оставляет без присмотра – это опасно. Дитя неразумное, как его можно оставлять без родительского глаза. Тем боле оно ползает, встает. Боюсь, я парень, кабы, какой беды с ним не случилось. Поговори ты с женой, образумь ее.
Фрол после разговора с соседкой, стал выяснять у жены: - Василиса! Куда это ты каждый день уходишь, оставляешь ребенка одного? Ты не боишься, что с ним может что-то произойти непоправимое?
Василиса  до конца не выслушала мужа- подняла крик: – я, что рабыня какая, должна быть привязанной к твоему сыну. Это тебе уже соседка насплетничала – старая карга. Ты ее больше слушай, я всего-то ухожу на минут пять, десять пока ребенок спит. Что мне за молоком и хлебом нельзя сходить?
- Ладно, Васена! Успокойся, хватит кричать, а то Коленьку перепугаешь, – стал он успокаивать жену, - он и так частенько стал вздрагивать и ночью во  сне  всхлипывать. Я просто прошу тебя: без надобности ребенка одного не оставляй. Он ведь, так еще мал. Подрастет, мы отдадим его в ясли. Ты потерпи еще немного.
Василиса прекращала кричать, но ворчать не переставала, а продолжала Фрола обвинять во всех своих бедах. Голодный, уставший пришедший домой после работы, он вынужден был брать ребенка и уходить  из дома. У него не было никаких сил спорить с женой и выслушивать необоснованные претензии в его адрес. Немного погуляв с сыном, он отправлялся в гости к ребятам. Виктор и Тимофей рады были пообщаться с сыном Фрола. Виктор обычно   брал  ребенка на руки и начинал с ним играть. Он щекотал ему животик, подкидывал вверх. Оба радостно  смеялись, довольные друг другом. Фрол тем временем обращался к Тимофею.
 – Тим, у вас есть что-нибудь пожевать? Я голодный, как собака. Василиса устроила скандал, я вынужден был забрать сына и уйти. Сам понимаешь, я после работы, живот уже подвело от голода.
- Мы только поели, но у нас осталась похлебка,- отвечал ему обычно  Тимофей, -  Витя сварил, но есть точно можно, по крайней мере - не отравишься, а голод точно утолишь.  Садись, я тоже с тобой посижу, чай попью, как раз чайник закипел. Составлю тебе компанию, пусть Виктор пока займется малышом, ему полезно. Он ведь ему как-никак родной дядька.
Он налил в тарелку суп, нарезал хлеб.  Все это поставил на стол перед Фролом. Тот с  жадностью набросился на еду. Тимофей из чайника налил себе чай. Сел рядом с Фролом.  Ребенок увидел, что отец кушает, стал хныкать на руках у Виктора и проситься к отцу. Фрол взял сына на руки и стал его кормить.  Коленька с жадностью стал кушать.
 – Ну вот! – Сказал Виктор, - что и требовалось доказать. Твоя разлюбезная женушка  не только тебя не кормит, но и твоего сына.  Коленька, благодари дядюшку, за то, что он вас с папкой спас от голодной смерти.
 Отец и сын, молча, уплетали суп за обе щеки, им никакого дела не было до рассуждений их родственника. Виктор  молчать не собирался.
- Фрол ты должен ее выгнать, она точно угробит ребенка. Твоя Васена уже закусила удела, теперь ее никто и ничто не остановит. Ей надоело дома сидеть, еще немного и она пойдет в загул.
Фрол насытился и теперь внимательно слушал брата. – Ну, ты брат загнул. Почему я должен выгонять жену? У нас с ней растет сын. Скандалистка – это точно, но бросить ребенка и уйти в загул – нет, она на такое не способна.
Сын в это время играл с чубом отца, иногда он так сильно дергал его за волосы, что Фролу от боли приходилось морщиться. При этом он гудел и весело смеялся.
- Весельчак! Ты пойдешь с дядей гулять? - Обратился дядя к Коленьке.
Мальчик на Виктора не обращал никакого внимания, теперь он занялся носом  отца.
- Тим, ты скажи: какая не справедливость! Я их накормил, в отличие от их мамаши, а они на меня не обращают никакого внимания, особенно это маленькое чудо.
Он попытался оторвать сына от отца, но тот начал вырываться из рук Виктора и хныкать.
- Ладно! Пойду сам прогуляюсь, подышу свежим воздухом перед сном.
Виктор накинул на плечи костюм и покинул комнату. Фрол тоже засобирался к себе. Он поблагодарил Тимофея за еду и отправился к себе. В комнате было тихо и темно. Он подумал, что Василиса уже спит. Накричалась и уснула. Зажег свет, но кровать была застелена, комната была пуста.
- Куда делась Василиса? – Удивился Фрол, – На дворе ночь, куда она могла уйти? – Он пожал плечами.
Коленька кулачками тер глаза и хныкал. Фрол забыл про жену и занялся сыном.
– Сейчас будем спать, - стал он успокаивать ребенка, - умоемся и в кроватку, – ласково стал он разговаривать с сыном.
 Сам в это время умывал его, затем раздел и уложил в  кроватку, напевая колыбельную. Ребенок моментально уснул. Сам не дожидаясь, когда придет  жена, лег  и  тоже уснул. Когда пришла Василиса домой, он не услышал.
 Зато Виктор видел Василису с каким-то мужиком. Они весело смеялись, а потом мужик стала ее страстно целовать. – Фрол! Я оказался прав, твоя жена уже загуляла. Любила ли она тебя – думаю, что нет. Вообще, способна ли она кого-нибудь любить? Думаю, что нет. Жаль мне тебя братишка, тяжко тебе придется, когда ты узнаешь правду.
 Утром Фрол проснулся, как всегда чуть свет. Будить Василису не стал, не захотел выяснять, где она вчера допоздна пропадала. Устал от скандалов. Нарубил дров, затопил печь, сходил за водой. Поставил на плиту чайник и большую кастрюлю с водой, чтобы у жены была теплая вода для Коленьки. Глянул на часы и понял, что попить чай уже не успеет, отломил кусок хлеба, жуя на ходу, помчался на работу.
Целый день его гложила какая-то тревога, он не мог дождаться конца рабочего дня, только гудок известил о конце рабочего дня, он сорвался и бегом домой. Ему что-то в след пытался кричать Виктор, но он отмахнулся от него. – Мол, что кричишь, разве не видишь, что мне не до тебя.
Комната была закрыта. Фрол открыл ее своим ключом, вошел. В комнате гнетущая тишина. На полу ватное одеяла, кругом разбросаны деревянные игрушки, которые он сам делал сыну.
– Где  же Василиса и Коленька? Василиса последнее время никогда не выносила сына на улицу. Говорила, что ей тяжело таскать его на руках. Он обвел  комнату взглядом.  Глянул в угол комнаты, где стояли ведра с водой, и обомлел. От увиденного у него все похолодело в груди, ноги налились тяжестью. Из ведра торчали ножки его сына. Он бросился к ведру, выхватил ребенка, опустил его тельце на свое колена, из ребенка хлынула фонтаном вода. Он завернул малыша в одеяльце и помчался в больницу, расталкивая людей, ворвался в кабинет врача, положил ребенка на стол и умоляющим  голосом, попросил его:
 - Доктор! Спасите сына! Умоляю вас! Спасите!
Врач глянула на малыша, пощупала  пульс и сказала:
- Папаша! Я вам ничем помочь не могу: ребенок мертв и уже давно. Тельце уже успело остыть. Как так случилось, что грудной ребенок у вас утонул? Где его мамаша?
Фрол уставился на врача безумными глазами. – Как мертв? Этого не может быть, как я без него? Он утром был жив, я его целовал. Он не мог умереть. Вы, спасите его, – он умоляюще посмотрел на врача.
- Папаша, я не волшебница! Я не могу сотворить чудо и  оживить мертвого ребенка, берите его тельце и уходите. Моей помощи ждут больные дети.
Фрол прижал тельце сына к своей груди, шел, спотыкаясь о колдобины, он ничего и никого не видел: из его глаз текли слезы, которых он тоже не замечал. Он всю дорогу твердил одно: - Я ее просил, чтобы она не оставляла ребенка одного. Как я теперь буду жить без сына? Он все, что у меня есть.
Он только теперь осознал, что сын умер и с этим уже ничего нельзя поделать. Возле его комнаты собрались люди, перед ним они расступились, пропуская его внутрь комнаты. Виктор, который ждал его в комнате, бросился к брату,  обнял его.
– Давай, Фролушка, положим Коленьку в его кроватку. Пусть он отдохнет.  Женщины его обмоют, оденут  в чистую одежду, а мы с тобой пойдем делать гробик.
Фрол поцеловал сына, положил его в кроватку. Виктор обнял его за плечи и вывил из комнаты.
- Витя! Как она могла так поступить с сыном и со мной? Я ведь ее просил: не оставлять сына без присмотра. Она его оставила. Где она? Куда она ушла?
Виктор подал ему записку, которую нашел на столе. Фрол прочитал. 
– Она бросила нас, ради развлечений, ради какого-то мужика. Я был слеп, она никогда нас сыном не любила. Ты был прав, когда говорил, что ей доверять нельзя.
На следующий день Коленьку похоронили. Девять дней прошло после смерти малыша. Фрол с Виктором сходили на кладбище, подправили могилку, сели на землю, чтобы помянуть его.
– Витя, ему там холодно и одиноко лежать в земле, – стал он говорить брату.
- Фрол, о чем ты говоришь:  его душа давно у Бога на небе, он ведь ангелочек, не успел нагрешить, не то, что мы с тобой. Там его опекают наши мамы.
- Ты, прав! Мама Поля точно опекает его, ее душа рядом с Господом. Она добрый, светлый человек, она ничего плохого никому не сделала. Не было у нее ненависти и зла к людям. Вот мама Фрося и мой отец, совершенно другие люди. Они сейчас где-нибудь в аду.
-Фрол, ты о чем говоришь? Они твои родители.
- Да, они мои родители, но гордиться тут нечем. Отец выселил вас из дома. Хотя прекрасно знал, что в доме одни женщины и дети. Он практически вас выгнал на улицу. Все село его осуждало. Мать еще хуже отца поступила. Нет ей прощения ни на этом свете, ни на том. Это она рассказала красным, что Александр служит  белым и показала дом, где жила Ольга и ее детьми. Я слышал, как она просила слезно Богородицу, чтобы она простила ее. Не мне осуждать их, но я решил, что у меня будет другая жизнь. Я решил так жить, как нас учила мама Поля – не делать людям зла.
Виктор сидел и удивленно смотрел на Фрола, он не мог поверить в то, что он рассказал. Тогда все в селе гадали: - Кто тот Иуда, который навел белых на семью дяди Александра.
- Фрол! Как же ты с этим жил все эти годы? Тебе наверно было, ой, как трудно с этой тайной жить.
- Трудно.- Тихо ответил он, – разве мне сейчас легко? Я потерял сына. Он мне приносил столько радости и счастья в жизни. Я все это время пока он жил, был рядом со мной, я не ходил, а летал, так мне легко жилось. Зато сейчас в моей душе пустота, леденящий холод. Меня от сумасшествия спасает только работа. Днем ничего, а ночью вроде усну, в середине ночи просыпаюсь. Мне кажется, что он плачет, завет меня. Проснусь, а уснуть больше не могу. Понимаю, что сына нет и звать он меня не может, а спать не могу и все тут. Переходил бы жить ко мне, может мне легче стало бы пережить свое горе. Нет, не думай! Сына я никогда не забуду, он всегда будет в моем сердце, а вот Василису видеть и простить не могу. Прав был ты – нет у нее души!
Они еще немного посидели, помолчали, каждый подумал о своем. Фрол думал о будущей жизни без сына. Он понимал,  что первое время ему придется трудно, ой, как трудно, но придется привыкать. Ведь жизнь продолжается.  О Василисе он не думал, он навсегда выбросил ее из своей жизни. Простить ее он не мог, она из-за своего эгоизма отобрала у него самое дорогое, что у него было – сына.
Виктор думал о своем. У него тоже были свои проблемы, правда, не такие, как у Фрола. Он сочувствовал брату, понимал, как тому сейчас тяжело. Он на себе испытал, как невыносимо тяжело терять близкого человека. Когда умерла мама, он долго не мог прийти в себя. Он не знал, как ему жить дальше, поэтому сагитировал Фрола уехать из села, начать новую жизнь. Сейчас от него ушла Лена. Ушла к американцу и собирается ехать с ним в Америку. Он любил ее, боготворил. Считал ее самой лучшей девушкой на свете, а она предала его.
 Он страдал молча.  Днем от переживаний его спасала работа, зато ночью, он долго не мог заснуть. Он ворочался, уговаривая себя, что на свете много хороших девушек, свет клином не сошелся на Лене. Нет, никакой необходимости  по ней страдать, она ведь предала его, отказалась от его любви. Он же готов был все сокровища мира бросить к ее ногам. Разумом он все правильно понимал, но сердце не подчинялась разуму - оно страдало. Внутри все болело, и так было тоскливо на сердце, что хотелось выть. Выйти на улицу и выть, глядя на луну, как воют собаки и волки. Почему Дарвин решил, что нашими предками были обезьяны,  по  разумению Виктора -  это были собаки.
 Они самые преданные нам животные и надежные друзья. Когда ему удавалось уснуть, то ему снился один и тот же сон. В реальной жизни он боялся дотронуться до Лены, боялся обидеть, оскорбить ее. Во сне он раздевает ее, ласкает ее. Тело ее светится, серебрится  при свете луны. Они в едином порыве сливаются  в древнем, как мир танце любви. Он счастлив.
Он просыпается, понимая, что это только сон. Он в поту, тело его горит. Он потихоньку, чтобы не разбудить Фрола, выходит на улицу, идет к колонке, выливает на себя ведро холодной воды. Остудив свое тело, идет досыпать. Ему не с кем  поделиться своей болью, рассказать о своих переживаниях. Как тяжело любить, когда тебя не любят, но еще тяжелей бывает, когда тебя  и твою  любовь предают. Он мог рассказать все Фролу, что с ним происходит, Фрол самый близкий ему человек, но  у Фрола свои проблемы, посерьезней его проблем.
 Еще есть Тимоха, но его отправили в Москву на учебу. Да и они с Фролом будут поступать в техникум, учиться на сталеваров.  Может тогда боль уйдет из его души. Он будет занят и днем и вечером, не останется у него времени на всякие душевные переживания. Больше у него таких близких друзей не было, которым он мог рассказать самое сокровенное,  происходящее в его жизни.



Глава 10
 
     Прошло три месяца. Фрол понемногу начал приходить в себя. Нет, он не забыл сына, просто стал постепенно привыкать жить без семьи. Боль от потери сына притупилась, ушла вглубь его души. Мир, в котором он жил перевернулся. Эта перемена сделала его замкнутым. Он перестал реагировать на шутки парней. С ним стало не интересно общаться. Раньше в бригаде парням нравилось над ним подшучивать, он бурно реагировал, злился. Сейчас  не замечал шуток, направленных в его адрес.  Мир вокруг него приобрел темно-серые оттенки,  ему предстояло многое изменить в своей жизни. Единственно, что не надо было менять, так это работу. Работа занимала большую часть его бытия, к ней еще прибавилась учеба.  Он приходил домой уставший, быстро что-то с Витей готовили на скорую руку и ложились спать.
 Работа по сути дела и спасала его от депрессии, да еще постоянное внимание со стороны Виктора, который  забыл про свои невзгоды, всего себя отдавал брату.  Работа им обоим не давала унывать -  не было времени предаваться воспоминанием, копаться в самом себе, темп работы был настолько высок, что некогда было чем-то думать другом. Да  и результаты их работы были на лицо. Расстраивался город, все чаще к ним из Москвы приезжали знаменитости: артисты, писатели, поэты. Появилась первая доменная печь, возводились  сталеплавильные и прокатные корпуса. Оставалось немного времени, когда они заработают, дадут первый стране чугун.
 Все комсомольские бригады работали с энтузиазмом, не было такого, чтобы кто-то отлынивал от работы. Бригады соревновались между собой. На видном месте висела доска показателей, на которую каждый день вносились результаты  соревнующихся бригад. На доску  записывались имена лучших рабочих. Часто на этой доске фигурировала фамилия Фрола. Он работал не жалея себя, крепко скроенный, он обладал недюжинной силой. Его частенько ставили в пример другим рабочим, особенно тем, кто отставал в работе. Фрол молча, переносил похвалы. Зато отстающие рабочие не молчали.  Они ворчали:
– Попробуй, успей за ним. Одни кулаки у него, чего стоят. Таким кулаком быка в лоб ударишь – убьешь. Куда мне до него? Работаю, как могу.
Однажды к доске показателей подошел мужчина. Весь его вид говорил о тяжелом жизненном пути. Лицо его было покрыто сетью морщин, он глядел на мир потухшим взглядом. Который как бы  говорил, что ничего хорошего он уже от жизни не ожидает. Прочитав фамилию Васюкин Ф., он вдруг преобразился: на его лице, появилось что-то виде улыбки, в глазах появился  блеск,  морщины на его лице разгладились. Сразу стало ясно, что это лицо не старика, а зрелого мужчины, которому пришлось многое пережить.
 -  Неужели это Феденька?- Воскликнул он. Он начал, что-то подсчитывать в уме, – да, конечно, это может быть мой сынок. Ему уже должно быть 19 лет. Семнадцать лет, я не видел свою семью и ничего не знаю, где они, что с ними? Я не видел, как росли мои дети, как они взрослели, - он опять, как-то весь скукожился, потухли глаза.-  Жизнь практически прошла, спросите меня - жил ли я. Я отвечу вам – нет,  не жил!  Надо найти этого Васюкина Ф., - решил он, - а вдруг - правда  - это мой сын. Только, что это его заставило работать на этой стройке, где такие ужасные условия труда и жизни. Неужели в селе ему не нашлось работы. Может, и мою семью выслали из села, как этих крестьян, которые работают на стройке и их называют кулаками.
Он пошел в комитет комсомола. Это они организовали соревнования между комсомольскими бригадами и вывешивали результаты на доску показателей. В комитете комсомола ему дали адрес братьев Васюкиных. Сказали, что братьев Васюкиных хорошо знают на стройке, они одни из самых лучших  строителей. Он прямиком отправился  в барак, где они жили.  Дверь ему открыл Виктор. Он с удивлением глядел на плохо одетого мужчину с изможденным лицом. Такие лица были у заключенных, которые выполняли самые тяжелые работы на стройке. У них тоже был нелегкий труд, но они были свободные, могли в любое время покинуть стройку и уехать в любой уголок нашей огромной страны.
- Вам кто нужен? Вы видно ошиблись дверью?- Спросил мужчину Виктор.
Человек, продолжал, молча стоять и рассматривать его, будто он картина какая.
Вдруг он разжал губы и тихо сказал: - Сынок! Это я твой отец.
- Мой отец!- Повторил про себя Виктор, – но, нет - это явно не мой отец. Мой отец? Как же. Он давно, где-то живет с молодой женой, ему никакого дела нет до своих сыновей.
Присмотревшись к мужчине, он вдруг заметил явное  сходство с дядей Сашей. – Вы кто? – Спросил он еще раз  мужчину, - почему вы решили, что я ваш сын?
- Я, Егор Васюкин.
Тогда Виктор долго не думая,  кинулся к нему, обнял его и прижал к себе. – Дядя Егор, вы не погибли. Вы живы!  Я, ваш племянник, Виктор, сын Степана. Где вы были, мы давно вас потеряли, думали, что вас давно уже нет в живых.
Егор освободился из объятий племянника. – Я думал, что ты мой сын Федор. Вы ведь с ним ровесники. Там на доске было написано Васюкин Ф., я и подумал, что это мой сын. Потом ты сильно похож на нас Васюкиных, только глаза у тебя Полины. Витя, где мой сын? Где моя семья?
- Дядя Егор проходите в комнату, садитесь за стол. Я вас накормлю, как самого дорогого  гостя. Потом я вам все расскажу. Рассказывать придется долго и много. Когда вы ушли на фронт, мне было всего два года, прошло целых семнадцать лет. Столько всего произошло за эти годы? Все рассказать просто невозможно.
Тут в комнату вошел Фрол. – Дядя Егор вот перед вами Васюкин Ф. то есть Фрол. Это мой сводный брат. Он сирота, его и еще его брата и сестру воспитала моя мама. Мы вместе живем и работаем. После ужина, когда все насытились, Виктор стал Егору рассказывать о событиях, произошедших в их родном селе.
- Дядя Егор ваши все родные живут в Томске, там у них свой дом, только я их адреса не знаю. Настя сунула нам в котомку с едой записку с их адресом, но какой-то босяк украл у нас котомку. Вы можете написать письмо дяде Саше, он живет в Васюках. Он вам сообщит точный адрес ваших родных.
- Витя! Александр жив, слава Богу! Это такая радость для меня.  Степан,  скажи, объявился.
- Объявился. В плену у немцев был. Шесть лет его не было дома. Лучше он там бы навсегда и оставался. – Голос у Виктора дрогнул, - он маму погубил, а сам с новой женой куда-то уехал. Никто не знает куда.
- Вот так дела! – Задумчиво,  проговорил Егор. – Степан,  всегда выкидывал, всякие финтили, - зато мама всегда горой стояла за него, избаловала она его.  Теперь,  скажи, почему моя семья оказалась  в Томске? Почему не остались жить в селе?- он замолчал, с надеждой глянул на Витю, тихо неуверенно спросил: - Глаша, случаем не вышла замуж?
- Нет! Не вышла, она всегда ждала вас и надеялась,  что вы живы.  Как ваши оказались в Томске? Так это длинная история. После смерти бабушки…
 - Мама умерла? – Перебил рассказ Виктора Егор.
- Да! Умерла!  Все говорили, что она умерла от горя. Я ведь тогда совсем маленьким был. Погиб дедушка, потом пропал без вести мой отец, погиб старший сын тети Гали, она не смогла пережить все эти потери и умерла. После ее смерти нас выгнали из нашего дома большевики. Тетя Оля со своими детьми поселилась в летнике, нас и тетю Галю с детьми забрала к себе наша бабушка Матрена Семеновна, а тетя Глаша с детьми ушла жить к своему брату Андрею. Дядя Саша вернулся домой, он больше воевать не захотел, как и мой дядя Игнат. Они решили, что навоевались.  В селе в то время были белые, они пригрозили дяде Саши, что если он с ними не пойдет, то его расстреляют. Он вынужден пойти с ними, но воевать против красных не стал, выбрал удобный момент и сбежал.
 Все в селе знали, вы с дядей Колей воюете в армии Колчака. Когда белых из села выбили красные, то кто-то сообщил красным, что дядя Саша воюет против красных. Красные рано утром явились в новый дом Александра, и шашками порубали тетю Ольгу с тремя младшими детьми, а старшие в это время были в зимовье, где мы прятали скот. Вот тогда решили, чтобы Галина с детьми, Глаша с детьми и старшие дети дяди Саши, тайком покинули село и уехали к тете Арине. Их снабдили продуктами, деньгами. Они  в Томске  купили дома и продолжают там жить. Так, что вы можете к ним ехать. Дядя Егор, а где дядя Коля?
- Витя, я не могу сейчас никуда ехать, я не выездной, мне раньше даже не разрешали писать письма.  Я больше десяти лет отсидел, за то, что воевал против красных, а Николай погиб в 20-м году. Я думал, что мне было тяжело, но я вижу и вам все эти годы не сладко жилось. Как же Саша пережил эту трагедию,  случившуюся с его семьей?
- Он долго не мог жить в доме, где все это произошло. Думаю, что нелегко ему пришлось. Какое-то время он жил в зимовье, не хотел встречаться с людьми, так ему легче было пережить свое горе. Дядя Егор,  где вы сейчас живете? – Задал Виктор дяде вопрос.
- Я живу в землянке, нас там набито, как селедки в бочке.
- Так перебирайтесь к нам, ты Фрол не будешь возражать?- Обратился он к Фролу.
- Конечно, не буду. Как не говори, он и мой теперь родственник.
Он был благодарен Виктору, что тот не сказал, что красным семью Александра выдала его мать, тогда он  обратился к своему обретенному родственнику.
- Дядя Егор ваши родные могут приехать сюда и встретиться с вами. Они будут рады увидеть вас и узнать, что вы живы.
Егор поселился вместе с племянниками и этому был рад. Он давно не жил, как живут нормальные люди. Срочно написал письмо Александру, сообщил ему, что он жив и просил прислать адрес его семьи.  Вместо письма от Александра к нему  приехал сам брат.  Александр появился у них  вечером, когда все были дома. Братья долго рассматривали друг друга, еще до конца не веря  встречи.  Первым не выдержал Александр, он подошел к Егору и крепко обнял его. Немного отодвинув его от себя, сказал:  – Да, браток, сильно тобя потрепала жизнь, если бы я тобя встретил на улице, то вряд бы узнал,  но это не главное – главное, че ты жив.
Он опять обнял брата. Они стояли так некоторое время. К ним обратился Виктор. – Сколько вы так будете стоять? У меня готов суп. Садитесь за стол, будем ужинать. Мы все с работы, голодны, как те волки.
Александр только сейчас обратил внимание на племянников. – Это хорошо, че суп готов. Только скажи мне племянничек, почему ты и Фрол не объявились у тети Гали? Где вы паршивцы пропадали? Мы все чуть с ума не сошли. Думали все -  пропали парнишки. Вы живы и здоровенькие, вон вымахали как.  Я вас едва признал. Вырасти, то вы выросли, вот только ум прибавился в ваших  головах  или нет? Вот вопрос вопросов. Вы, что забыли сообщить тетке и дяде Игнату, что живы?  Жаль, че нет у меня в руках дедова хлыста, чебы вас, как следует поучить. Это надо на целых шесть лет пропали. Дуся все глаза выплакала, если бы не Егорушка, так бы и молчали. Вон уже, стали настоящими мужиками, разве Дуся узнала бы вас? Думаю, че вряд.
- Дядя Саша! Простите  нас, дураков, - стал оправдываться Виктор.  Мы думали, что выучимся, тогда и приедем в село. Известим всех, что выбились в люди.
- Где вы собирались выучиться?- Начал им опять выговаривать  дядя Саша.- Кем вы тут работаете? Поди, на подхвате. Принеси то, унеси энто. Так че ли?
- Нет! Не так, -  сказал Виктор. - Мы сейчас работаем в бригаде строителей и учимся в вечернем техникуме, будем мастерами сталеплавильного дела. Закончим стройку и будем плавить сталь. Еще раньше мы выучились на краснодеревщиков. Можем с Фролом сделать любую мебель. Так, что зря мы время не тратили. Так всем в селе и расскажите. Сейчас давайте ужинать, с дядей Егором поговорите за чашкой чая, а мы с Фролом торопимся  на занятия.
- Вон оно как! – Уважительно произнес Александр. – Выходит, не зря вы из села ушли. Тоди вы молодцы! Так в селе всем и скажу, че в люди выбились.
Все сели за стол, который уже успел накрыть Виктор. Поужинав, ребята, ушли в техникум, а братья еще долго разговаривали.  Им было о чем поговорить, что вспомнить.  Утром Александр уехал в Васюки, его отпустили только на два дня -  повидать брата.  У каждого из братьев была своя жизнь, но они точно знали, что будут поддерживать связь друг с другом, а если надо, то всегда придут на помощь, ибо они одной крови.  После  того, как уехал  Александр,  на другой день приехала   Глаша с детьми.  Радости не было придела. Они уже не надеялись встретить Егора, считали его погибшим. Он живой, встретил их со слезами на глазах.
 У  Глаши, при виде мужа, защемило в груди. Она провожала на войну молодого парня, перед ней предстал старик, с морщинистым лицом и седеющими волосами, с потухшим взглядом, а ведь ему всего сорок лет. Они какое-то время стояли и смотрели друг на друга, боялись подойти, дотронуться.  Это и понятно: столько лет прошло. Он изменился, и с ней произошли большие перемены. Из молодой женщины, она превратилась в зрелую женщину, на плечи которой легла вся тяжесть по воспитанию детей. Наконец, Глаша не выдержала и со слезами бросилась к Егору. Он подхватил ее и прижал к себе. Сколько раз   он представлял встречу с женой и детьми и вот она состоялась. Глаза его повлажнели, тепло растеклось по всему его телу. – Вот и на мою улицу пришел праздник! – Подумал он.
 Глаша гладила волосы мужа, а он, отстранив ее от себя, вглядывался в черты ее лица, пытаясь внимательно рассмотреть любимую  и запомнить. Он понимал, что у Глаши и детей своя сложившаяся жизнь, они побудут здесь в гостях какое-то время и уедут, а он опять останется один. – Что я им могу дать? У меня даже нет нормального жилья. Уехать с ними я не могу, так как я не принадлежу себе. За меня все решает власть.
Глаша же все решила по-своему.  Дети выросли, еще немного и они вылетят из родного гнезда. Ей совершенно не хотелось оставаться одной, она и так семнадцать лет куковала одна. Самое главное, ее Егорушка жив, разве может она его оставить? Конечно, не может.
 – Сколько же всего пришлось ему пережить! – Подумала она, – разве я могу его оставить здесь без семьи? Конечно, нет. Раз Егору нельзя выезжать из КМК, то я с детьми перееду жить к нему. Мы поможем ему стать самим собой. Он должен почувствовать нашу любовь и у него должен появиться вкус к  полноценной жизни.
Глаша, так и сделала, она с детьми переехала к мужу. Фрол и Витя освободили им комнату, сами перешли в пустующую комнату Тимофея, который учился в Москве.
 Федора определили работать в свою бригаду. Глаша устроилась работать санитаркой в больницу, а Аня, пошла, учиться на бухгалтера, таким образом, воссоединилась семья  Егора. Через какое-то время  приехала Галина, чтобы расспросить, как погиб ее муж Николай и где его похоронили. Она все эти годы надеялась, что он жив и где-то скрывается, а оказалось, что он давно мертв. Она поплакала с Глашей, вспомнила свою жизнь с Николаем и уехала назад в Томск, где ждали ее дети и внуки.

 Глава 11.

  Как-то к Фролу подошла подруга Василисы Фрося. – Фрол!- Обратилась она к нему, - Василиса хочет с тобой встретиться. Она вернулась назад на комбинат. Не сложилась у нее жизнь с тем мужчиной, с которым она убежала от тебя. Теперь она хочет вернуться к тебе. Она сказала, что никто ее так не любил, как ты Фрол. Она хотела бы с тобой наладить жизнь,  как-никак  вы муж и жена.
Фрол, взорвался, давно он так не реагировал на слова людей.  Он сжал кулаки, лицо его стало багровым: - О чем ты говоришь? - Стал он наступать на Фросю, - какая она мне жена? Она убийца моего сына. Ты думаешь: я ей это могу простить?  Она ради какого-то мужика погубила сына,  заставила меня жить во грехе. Для нее нет ни Божественных, ни   государственных законов. Я просил ее узаконить наши отношения – она отказалась,  сейчас я даже рад этому. Она мне никто и видеть я ее не хочу. Если вздумает попасться мне на глаза, то я ее просто прибью. Так и передай ей. Пусть обходит меня десятой дорогой.
Он круто развернулся и пошел, показывая всем своим видом, что больше говорить о Василисе не желает. Так был поставлен окончательный крест Фролом, на его жизни с Василисой.
 Наступил  август 1931 года. Жизнь наших ребят была на пороге больших перемен. Фрола и Виктора вызвали в горком комсомола. Они недоумевали: - Фрол, чем мы заслужили такой чести, что нас вызывают к Первому секретарю горкома комсомола, - спросил брата Виктор.
Фрол пожал плечами. – Не знаю, я спрашивал нашего комсорга, он сказал, что ему не доложили: зачем нас вызывают.
В горкоме комсомола их сразу пропустили, было такое впечатление, что их уже  ждали.  Секретарь горкома комсомола начал с того, что страна нуждается в летчиках. Горкому комсомола пришли путевки в авиационные училища страны. В училища на учебу  должны направляться лучшие комсомольцы, имеющие среднее образование.  В комитете комсомола комбината выбор пал на вас, братья Васюкины.
 Они считают, что вы на комбинате самые достойные комсомольцы. Не уроните честь комбината, выучитесь летать. Будете верой и правдой служить своему народу,  защищать небо над нашей страной.  Если вы согласны, выучиться на летчиков, то отправляйтесь в военкомат. Там работает медицинская комиссия, если вас признают здоровыми, то приходите за путевками.
Братья долго не думали. Они в тот же день отправились в военкомат. Там они прошли медицинскую комиссию. Комиссия признала их здоровыми, пригодными к летной службе. Через два дня они уже имели путевки на руках. Братья немедленно должны были явиться на учебу в Оренбургское военно-авиационное училище. С одной стороны они были рады изменению, произошедшему в их жизни, а с другой стороны: мечтали принять активное участие в завершение грандиозной стройки Сибири, варить сталь.
 Судьба распорядилась с ними по-своему. Без них пройдет  праздник.  Всего через несколько месяцев, после их отъезда, задуют домну, которую они строили. Произойдет это 1апреля 1932 года, а 3 апреля будет получен первый чугун. Газета « Кузнецстрой» напишет: - Слушай, Великая страна: есть кузнецкий чугун!
Их бывшая бригада будет в центре этих событий. Их будут чествовать, напишут о них в центральных газетах. Все это будет потом уже без них. Сейчас братья Васюкины готовились к поездке в Оренбург.  У них появилось сомнение, правильно ли они сделали, что согласились взять путевки в летное училище. – Витя! – Обратился к брату Фрол, - мне что-то уж больно боязно стало. Сможем ли мы с тобой летать? Мы с тобой самолет в глаза не видели. Сможем мы поднять эту железную махину в небо? Вот вопрос.
Виктор почесал затылок. – Ты думаешь, мне не страшно? Страшно, да, еще как! Только назад у нас с тобой дороги нет. Что пойдем в райком комсомола и сдадим путевки? Скажем, что мы испугались? Так что ли? Да нас с тобой все засмеют. Я так думаю: летают же люди, и мы полетим. Наберемся духу и полетим, а там что будет, то и будет.
Фрол согласился с ним. – Ты Витек, как всегда прав. Нет нам дороги назад. Не сможем летать, вернемся назад на стройку, продолжим учебу в техникуме.
Вдруг к ним нежданно – негаданно приехал дядя Игнат. Они уже собирались в дорогу и гостей не ждали.  Оба обрадовались такому гостю и не только ему, но и вестям из Васюков.  Игнат сначала оглядел  племянников со всех сторон, потом каждого из них обнял, похлопал по спине.  – Да-а-а!- Произнес он с удовлетворением, - прав был Александр, че вы выросли, стали настоящими казаками. Встретил где-нибудь - не признал бы, - он сел на стул, - теперь, рассказывайте, как вы жили все энти годы?
- Дядя Игнат! Что вам рассказывать о нашей жизни, когда дядя Саша все вам уже про нас рассказал. Лучше вы нам расскажите  про жизнь в Васюках. Похоже, не скоро мы туда доберемся, - попросил его Виктор, - мы ведь ничего не знаем о вашей жизни,  дядя Саша больше общался с дядей Егором – это и понятно, он так давно его не видел.
- Энто почему вы не сможете приехать в село? Какие такие важные дела не позволят вам приехать домой, или вы уже забыли, где ваш дом? - возмущаясь ответом Виктора, спросил Игнат.
- Дядя Игнат! – Вступил в разговор Фрол, - мы теперь себе не принадлежим. Вот путевки, мы едем учиться в летное училище.
Виктор добавил:- За нас теперь решает государство.
Игнат воскликнул: - Вы будете летать на аэропланах? Вот энто да. Видел я энти аэропланы в войну. Немцы с них сбрасывали на нас бомбы. Энто здорово, че у нас они появятся, тогда никакой враг нам будет не страшен. Молодцы ребятки – это хорошее дело. Разве я когда думал, что мои племянники будут летать на аэропланах.
Виктор поправил его. – Мы будем летать на самолетах.
- Какая разница, на чем вы будете летать: на самолетах или аэропланах, тот и другой летают в небе. Вот только одно меня смущает – не страшно вам будет летать, небо оно вон, как высоко?
- Боязно!- В разговор вклинился Фрол, - люди ведь летают, а мы, что хуже людей, тоже полетим. Вы нам лучше расскажите, как там в Васюках.
Фролу очень хотелось узнать, как живут его брат и сестра. Как-никак шесть лет их не видел. Игнат сел удобнее на стуле и начал  свой рассказ. – В Васюках  таперь колхоз. Ведем хозяйство сообща всем миром. Сельчане избрали меня председателем колхоза. Не просто происходило объединение сельчан в колхоз. Кому хотелось вот так отдать все, че годами наживалось – да никому! Сколько раз приезжали представители из города, агитируя за колхоз, но сельчане послухают их и молча, расходятся.  Лешка Усов по избам ходил, агитировал за колхоз – все было впустую.  Прослышал я, че рядом с селом в тайге строят леспромхоз. Люди говорили, че туда нагнали народ с России. Думаю: надо съездить узнать, че там.  Поехал верст так 20, может чуток больше. Там лес валят, строят бараки, людей море: мужики, женщины детишки, вокруг охрана. Пообщался я с теми мужиками и вот, че узнал. Не захотели они вступать в колхоз, жалко было расставаться со своим добром, так все равно у них все забрали, обозвали кулаками и выслали  в Сибирь.
 Приехал я домой, зашел в сельсовет к Лешки и говорю ему собирай людей, будем  объединяться в колхоз. Лешка удивился,  мне не поверил, но людей собрал. Все, че узнал, рассказал сельчанам. Те мне поверили. Вот так у нас возник колхоз.  Я знаю, вы ждете известий о своих родных. Федор женился при вас. У него растет сынишка. Жена у него дюже бойкая, подмяла парня под себя, но ниче: живут не хуже других, работают в колхозе. Борис женился на Аленке, дочери Андрея Воропаева. Живут дружно. Алена родила ему сразу двойню.  Веру тоже отдали замуж за Матвея Столетова. Хороший он парень, любит вашу сестру. Мы им избу новую поставили пятистенку. У них тоже двое детей. Вот, пожалуй, все наши новости. Завтра с утра домой, так че давай те спать. Как я понял, завтра вас будут провожать на учебу. Желаю вам успехов в учебе и стать отличными летчиками. Мы все в Васюках будем вами гордиться.
Рано утром Игнат уехал.  На вокзале их провожала вся  бригада, а так же семья дяди Егора. Им жаль было расставаться с ребятами, с которыми работали плечо к плечу, с которыми пережили столько трудностей.
 На душе было тяжело, они ехали в новую жизнь. Что их ждет там? Как их встретят в училище? Смогут ли они освоить летное дело. Они никакого представления не имели: как это можно летать?  А вдруг у них ничего не получиться и им с позором придется возвратиться назад в КМК. Ребята подбадривали их, а некоторые завидовали им. Говорили, что они тоже хотели бы учиться летать.
Вот они в Оренбурге. Подбадривая друг друга, они двинулись к училищу. Увидев здание училища, они остановились. Оно вызвало у них восхищение. – Вот это да! – Воскликнули они в один голос.   Таких красивых зданий, они мало видели в своей жизни, а тут им придется не просто любоваться зданием, а несколько лет жить в нем. На проходной дежурный с красной повязкой на рукаве, потребовал у них путевки и паспорта. Внимательно рассмотрев документы, он позвонил по телефону дежурному по училищу. Тот незамедлительно явился.
 Весело улыбаясь, он спросил их. – Новички? Откуда приехали?
Фрол объяснил, что они сибиряки. Строители КМК. О стройке века уже знала вся страна.  Дежурный уважительно посмотрел на них и добавил: -  Нам такие боевые  ребята нужны. Пойдемте, я вам покажу училище и казарму, где вы будете жить. Пока они шли к зданию училища. Фрол решил задать мучащие его вопросы. – Вы летаете? Сопровождающий остановился и удивленно посмотрел на Фрола. – Конечно, летаю. Разве вы сюда приехали учиться не на летчиков?
- На летчиков! – Поспешил заверить его Виктор, - просто нас интересует: скоро ли это произойдет.
- Какие вы быстрые парни. Сначала надо овладеть теорией, а потом уже практикой. Вот и наше училище, - с гордостью произнес дежурный курсант.
  Войдя вовнутрь здания, ребята остановились - открыв рты. Такой красоты они еще не видали. Паркетный пол, мраморная лестница. Кругом идеальная чистота.  Первое время они ходили по паркету с большой осторожностью. На кроватях белые простыни, на них нет ни единой складочки.  Учиться в училище, им было легко, привычные к тяжелому физическому труду, они не боялись ни физподготовки, ни учебы в классах и на тренажёрах.  Они помогали друг другу преодолевать трудности.  Когда с инструктором они впервые поднялись в воздух, то поняли, что с небом они не расстанутся никогда. Небо их жизнь.  Они захлебываясь рассказывали друг другу, какое счастье испытывали, когда летели на самолете, вся душа их пела. У них, будто у самих выросли крылья, и они как птицы парили над землей. После полета,  Виктор обнял Фрола.
 – Фролушка, мы с тобой казаки, оно нам перешло по наследству от наших предков. Мы с тобой продолжатели дела  Ермака.  На КМК мы были простыми парнями, как все ребята в нашей бригаде, а тут мы казаки. Мы с тобой будем защищать свою Родину, не жалея своего живота, как это делали наши деды и отцы. Только они защищали ее на лошадях, а мы ее будем защищать на самолетах, если они были асами в джигитовке, то мы станем асами в летном деле. Никакой враг нам не будет страшен, - он немного помолчал, а потом, смущаясь, сказал: - Фрол! Ты только не смейся. Когда я летел, то из-за облаков на меня смотрела мама. Она улыбалась: будто благословляла меня.
- Витя, почему я должен смеяться? Тетя Поля всегда хотела, чтобы мы с тобой выучились, чего стоящего добились в этой жизни.  Ты так хорошо сказал! Какой ты молодец! Я тоже чувствую себя казаком. Мы, казаки, рождены для ратных дел. Будем верой и правдой служить своему народу.
Они оба подняли головы, обратили свой взор в небо. Оно манило их и звало: летайте, завоевывайте меня, и я навсегда стану вашим.