Хрустальный лебедь

                1


 - Вы все, раз и навсегда, должны запомнить, что я не потерплю непослушания! - ее грохочущий возглас вибрировал в ушах и оставлял неприятный осадок, - Вы думаете, что я
ничего не замечаю? Что я слепая, как улитка? Вам наверное очень нравится ледяной душ и сон без матраца. Ваше поведение непростительно и недопустимо! - с гордо поднятым
подбородком и интонацией колонизатора она шагает по кабинету, с трудом протискиваясь между стульями. Со столь массивным задом, который по габаритам сравним с хвостовой
палубой рыбацкой шхуны, иначе не получится. Вообще, ее полный облик больше напоминал самку кита, одетую в строгий серый костюм с платьем до колен, и аккуратно завитой
косой, кончики которой доставали до поясницы. Жаль, что после рождения это млекопитающее не выбросила на берег. В действительности, миссис Брент была очень крупной
женщиной с избытком лошадиных сил. Ее строгий взгляд и своеобразный темперамент, сравнимый лишь с неутихающим вулканом, были бы незаменимым оружием в арсенале надзирателя
тюрьмы с особо строгим режимом содержания. Но сегодня ее повышенный тон, взбухшиеся вены и сжатые кулаки вполне объяснимы.

  Хрустальный лебедь. Довольно милое название, но не совсем подходящее для прямоугольного четырех этажного здания из кирпича и камня, территория которого обнесена
высоким металлическим забором. Подобного рода ограждения говорят либо о высокой доли ответственности, либо о разновидности тирании, их которой исходит многое, в том
числе и ограничение свободы.
   Около десяти лет назад этот дом был лечебницей для душевно больных, пристанищем для потерянных душ. И даже не смотря на сомнительную славу и несколько нетрадиционные
методы лечения, отсюда множество людей вернулись к обычной жизни, к друзьям и семьям, к любимым увлечениям и привычному труду. Некоторые из них даже говорили, что
излечившись от душевных недугов и избавившись от предрассудков, стали более жизнерадостны и рассудительны. Потеряв всяческую религиозность, проявили интерес к наукам
и сформировали новую личность. Но даже такая польза для людей не послужила оправданием для дальнейшего финансирования лечебницы со стороны властей. Какое то время
бюджет пополнялся помощью от благодарных бывших пациентов, но как оказалось, напрасной. И в конце концов: больные переведены в другие лечебницы страны, некоторые из
специалистов потеряли работу.
   В те годы ситуация в стране была непростой. Более трети населения жили за чертой бедности. Набирала обороты уличная преступность, в том числе и среди юных беспризорников
Бездомные мальчишки привыкшие к воровству и грабежам, был готовы и на убийство. Порой жуткий голод затмевал всяческую человечность, усиливая пробужденные инстинкты и
толкали на то, о чем жалеешь и долгие годы не можешь забыть. Остановить прогрессирующую социальную "болезнь" становилось все сложнее, и у властей не было выбора, кроме
как начать создавать по всей стране специализированные школы-приюты для детей в возрасте от шести лет. Эти учреждения нацелены на содержание, обучение и воспитание
бездомных детей и подростков до их совершеннолетия. Создание новых личностей, которые в результате станут полноправными членами общества - пользой для страны, перестав
быть для нее угрозой.
  Через восемь лет после закрытия, попав под тщательно продуманную реформу, пройдя через реконструкцию и капитальный ремонт, Хрустальный лебедь "воскрес" и вновь начал
приносить пользу, но уже в ином "амплуа".
   
  - Я все равно, рано или поздно, узнаю, чья это была затея! - сердито произнесла миссис Брент, сосредоточенно разглядывая юную аудиторию, прячущую глаза и не издававшую
ни звука. Спустя несколько секунд, сменив сердитое выражение лица на ярость, и остановив свой взор на темноволосом худощавом мальчишке, сидевшем за партой в нескольких
метрах от нее, произнесла:
  - Готовы поклясться, что это был ты, грязный червяк! - и напряженно приближаясь, продолжила, - Думаешь, я не узнаю?!
  В это время, маленький Марк, в один момент побледневший, сжавшись, принял защитную позу, испуганно предвкушая неминуемое столкновение со стихией. Крепко сжав мальчишку
за руку и подняв его со стула, миссис Брент закричала:
  - ТЫ! Это был ты, верно? Тебе никогда спокойно не сидится!
  - Нет! Не я, не я! - испытывая сильную боль в кисти прокричал худощавый Марк, - отпустите, больно!
  Увидев выступающие слезы на глазах мальчишки, миссис Брент успокоилась, отпустила стонущего от боли Марка и приблизилась к выходу из кабинета:
  - Если до полуночи я не получу признание от одного из вас, гнусные насекомые, то всю неделю вы будете спать на три часа меньше, уяснили?
  - Вам не кажется, что это через чур, миссис Брент? - испытывая жалость к детям, я влез в происходящее.
  - Через чур? Вам кажется, что это через чур? - удивленно и сердито произнесла она, открыв дверь, - Очевидно, что вы ничего о них не знаете, они заслуживают куда большей
строгости и могут воспитываться только в диких джунглях. Так что, делайте свою работу и не лезьте в чужие дела.
  Сопровождаясь громким треском и дрожащими стенами дверь кабинета захлопнулась.

  За четыре месяца работы и проживания здесь, я был свидетелем довольно большого количества спорных ситуаций и проишествий, вызывающих самые разные чувства: от безразличия
до внутренней тревоги. И, как правило, твердо держал нейтралитет, эмоции прод "серой маской" и язык за зубами. Но сегодня что то помешало мне привычно находиться в стороне
от некасающихся меня событий. Возможно, это банальная, но очевидная жалость к детям, личность которых только начинает созревать. Возможно, это желание вступить в спор с
людьми, управляющими системой, которую они создавали по кирпичикам, с людьми, вроде миссис Брент. Возможно, это желание, как преподавателя, повлиять на чью то судьбу,
кроме своей собственной. Но какой бы не была причина, я начинал чувствовать, что поступаю, как должен поступать преподаватель, защищающий пусть непостоянных, но все же
подопечных. Спустя несколько секунд, чувство гордости сменилось сомнениями, поскольку из динамиков общего интеркома, находящихся в большинстве помещений Хрустального
лебедя, прозвучал спокойный мужской голос:
  - Мистер Салес, после окончания занятий, просьба подойти в кабинет руководства.

               
                2


   Младший персонал, в том числе повара, уборщицы или садовники, работающие здесь непродолжительными сменами, называют этот дом по-своему - Отшельник. Причина тому - отсутствие
в радиусе двадцати пяти километров каких либо поселений, разве что затерявшиеся в лесной глуши избушки для охотников. На задней территории здания, после спортивной
площадки и большого густого сада с сетью тропинок, пробегает широкая река с крайне сильным западным течением, воды которой, проходя через стометровой высоты скалистый
водопад впадают в еще больший водоем. Даже самые опытные плавцы не решились бы пересечь эту реку, опасаясь за свою жизнь. Наверное поэтому в ограждении задней части
территории не было необходимости. Остальная же площадь крепко и надежно ограждена, и не только для того, чтобы пресечь попытки самостоятельно покинуть ее, а так же из
соображений защиты от диких зверей, населивших местные лесные чащи. Медведи, волки, дикие кабаны, и кто знает, кто еще. Поэтому, намерение добраться до ближайшего города
пешком считается явным самоубийством.
  Моя комната располагалась на четвертом этаже, в правом корпусе школы-приюта. В этой части здания находились почти все спальные помещения, как для персонала, так и для
детей. Разница между ними в том, что для воспитанников был выделен относительно большой зал, внешне напоминающий ухоженную казарму, одноярусные кровати в которой расставлены
в строгие ряды. Из сорока восьми постелей было занято сорок шесть. Левый корпус этажа был посвящен бытовым комнатам и подсобным помещениям, часть из которых постоянно
пустели, в силу своей ненадобности. Нынешние кабинеты преподавателей, небольшие аудитории, медпункты, комнаты досуга и кабинеты для специальных дисциплин, когда то служили
для хирургических, терапевтических и процедурных кабинетов, фармацевтических складов и изоляторов. Поэтому остальные помещения, ныне не использующиеся и не попавшие под
общую реконструкцию, предположительно были пусты, и по непонятной причине настрого заперты.
  На первом этаже, слева от главного входа находится, наверное, единственный впечатливший меня кабинет. За все четыре месяца мне посчастливилось побывать в нем только
однажды. Легкий запах древесины, классическая, и отчасти, винтажная отделка, выборочное освещение и темный дизайн интерьера придавали помещению уютную атмосферу. Из
граммофона, расположенного в дальнем углу кабинета, иногда звучали музыкальные произведения великих классиков, мотивы которых едва доносились в фойе. Помимо роскошной
кожаной мебели и изобилия растений на стенах и подоконниках, привлекала внимание и дальняя стена кабинета, почти полностью состоящую из книжных полок, заполненных
самыми разными изданиями. Даже входная дверь, оборудованная позолоченной фурнитурой, искусно фрезерованная на поверхности красного дерева вызывала мимолетный восторг.
  Стоя на мягком ковре и впечатленно разглядывая замысловатые узоры на стенах, я начал мысленно соглашаться с простым установленным правилом: входить в кабинет без приглашения
запрещено даже старшему персоналу. Не трудно догадаться, что когда-то эта комната принадлежала главному врачу клиники - состоятельному человеку с хорошим вкусом и
разбирающимуся в искусстве. Единственная загадка - каким образом, столь дорогая отделка и элементы интерьера восемь лет оставались не тронуты? Полагаю, мистеру Отису
Катлеру, чьему имени посвящена табличка на входной двери, при принятии кабинета, чтобы привести его в порядок, было достаточно протереть пыль.
  В то время, как я разглядывал названия книжных изданий этой маленькой библиотеки, позолоченная ручка повернулась и кто то вошел в кабинет. Стоя неподвижно, я сделал
вид, что ничего не услышал.
 - Впечатляющая коллекция, не правда ли? - произнес спокойный мужской голос, закрыв за собой дверь.
 - Да, это так. - ответил я, повернувшись к собеседнику. Передо мной стоял высокий брюнет, лет сорока пяти, обычного телосложения, с короткой прической, едва заметной
щетиной и твердым сосредоточенным взглядом. Темно-красный галстук, дорогой костюм, начищенные черные туфли и небольшой портфель в руке. Не зная должности мистера Катлера,
я бы принял его за чиновника.
  Слегка пригнувшись, он поставил портфель возле своего стола и присел на его край.
 - Почти все эти книги находились здесь с момента закрытия лечебницы. Некоторые издания настолько редкие, что могут быть проданы частным коллекционерам за большие деньги.
Признаюсь, временами меня терзают искушения.
  Я улыбнулся и перевел взгляд на книжные полки. Мистер Катлер приподнялся со стола и встав рядом, продолжил:
 - Вам известно, что у мистера Джорджа Бернарда Шоу есть официально неизданные комедийные пьесы, которые он написал незадолго до смерти?
 - Нет, не известно. - ответил я, сделав вид, что мне знаком этот автор.
 - Его книги на второй полке слева. Вернете, когда прочтете.
 - Вы очень любезны. - я пожал ему руку.
 - Присядем, мистер Салес? - от указал рукой на два черных кожанных кресла, стоявших почти напротив друг друга. Я принял предложение.
  Погрузившись в кресло, я ощутил, что все мои конечности приятно расслаблены и понял, что мне давно не было настолько комфортно, хотя я был слегка напряжен, предвкушая
беседу со своим начальством. Около тридцати секунд мы сидели абсолютно молча, глядя друг другу в глаза. Со стороны это было похоже на взаимные попытки прочесть мысли.
В каком-то смысле так и было. Наконец, мистер Катлер набрал в легкие воздух: ...