Прощальное письмо

      Когда-то остро-заточенное слово пронзало насквозь мою ветхую, измученную плоть. Терзали израненную душу безжалостные взгляды, вечно изогнутых в садистской усмешке глаз. Было невыносимо сносить безразличие толпы, между тем неумолимо летели дни, а за ними годы – раны медленно, но верно затягивались, покрываясь толстой коркой, способной защитить от любых невзгод.
      Мне больше нет дела до твоей безграничной ненависти, бурлящей точно раскалённая лава в красных жилах. Нет дела до переполняющего тебя презрения, то и дело срывающего с уст в виде очередной пропитанной ядом фразы.
      Меня давно перестали трогать слова и взгляды – а на большее ты и не способен. Слишком велико омерзение, вплоть до рвотных позывов, но для меня это даже к лучшему, ведь будь его чуточку меньше и ты точно не поскупился на парочку смачных ударов, в лучшем случае наградив меня лиловыми гематомами. А знаешь, фиолетовый цвет – мой любимый. Какая ирония судьбы…
      Мои горькие усмешки всегда жутко тебя бесили, но почему? Неужели ты и, правда, думаешь, что я не достоин даже подобия улыбки? Как жаль.
      Долгие годы пролетели, словно одно короткое мгновение и вот, наконец, я решился! Собрав остатки когда-то давно утраченной гордости, решился на то, от чего ты вздохнёшь с долгожданным облечением. Расправишь широкую грудь в глубоком вдохе и наполнишь до краёв лёгкие свежим, не очернённым моим присутствием, воздухом.
      Может, лишь на короткое мгновение задумаешься обо мне, и робко сам у себя спросишь: «Где он сейчас?», но я буду уже далеко. И дальше меня ожидают лишь языки пламени, что сотрут последние следы от пребывания в этом грешном мире, где не было места для таких, как я.
      Дочитывая это письмо, что ты испытываешь? Боль, радость, смятение? Но в прочем это не важно.
      Извини.
      Я солгал.
      На самом деле, я собираюсь занять твоё место, ведь мы оба знаем, что ты его не достоин. Ты жестокий человек: убил собственных родителей, выбросил, будто надоевшее домашнее животное – родную сестру, которая души в тебе не чаяла. Бесчеловечно смотрел на то, как она умирает, живя на улице, ведь у неё всегда было слабое здоровье. Кому, как не тебе знать. У меня для тебя есть лишь один вердикт: ты – чудовище.

      А сейчас, обернись.