Фьорд. Глава 5. Подол

     Когда мгла рассеялась, оставшись где-то позади, он увидел длинный коридор, заканчивающийся аркой, завешанной тканью алого цвета. Каменный пол коридора был устлан ковровыми дорожками кровавого оттенка. По правую руку от него располагались узкие двери, по левую – оконные отверстия, находящиеся прямо напротив дверей и льющие на них потоки света, расцвеченные витражами. Он почувствовал знакомый аромат, повисший в воздухе.
     «Аромат Франции», – отчего-то  пришло ему на ум.
     Чтобы поскорее увидеть то, что находилось за аркой, он убыстрил шаг. Коридор показался ему бесконечно длинным.
     Когда он зашел под арку, отодвинув рукой плотную ткань, то ничего не увидел. Он оказался в абсолютной темноте, не расступившейся даже под напором хлынувшего света. Ткань снова легла. Темнота затянула его.
     Он стоял в нерешительности до тех пор, пока не услышал доносившиеся откуда-то слабые звуки... Доверившись им, он побрел куда-то вправо, затем влево. Рука его сначала нащупала стену, затем дверь. Он слегка толкнул ее и она отворилась.
     Перед ним предстала тускло освещенная комната: все источники света (свечи в медных канделябрах, установленных на полу на высоких ножках) располагались в двух местах: подле мольберта, возле которого, полусогнувшись, стоял мужчина в темно-зеленом платье с длинными, ниспадающими на плечи пепельными волосами, и подле женщины, которая расслабленно сидела на невысоком стуле без спинки.
     Женщина была в темно-коричневом одеянии. На ее слегка вьющиеся волосы была наброшена прозрачная вуаль.
      Пространство между этими фигурами занимали человек пять шутов в пестрых костюмах, со своими мандолинами и бубнами, а также еще человека два, не похожих на шутов, однако при этом ничем от них не отличавшихся, в светлых одеждах. Вся эта странноватая на вид толпа совершала некие хаотичные движения – нелепые и смешные.
     Он вошел в мастерскую в тот момент, когда Леонардо велел жестом руки шутам убраться и притихнуть.
     – В камень! – воскликнул художник и повернул голову в его сторону.
     – Подождите секунду! – обратился он к нему и снова воскликнул:
     – В ка-мень!
     Легким движением руки он достал откуда-то из своей хламиды маленькую кисть и принялся что-то совершать ею на холсте, который оставался невидимым.
    Прошло много времени, прежде чем мастер отложил кисть в сторону и направился к нему, приблизившись вплотную. От его глаз до глаз Леонардо, сумасшедше бегающих по его лицу, оставалось не более двух пальцев. Леонардо словно бы потерял что-то и пытался найти на его лице. Глаза художника были красны, губы сухи, как у страдающего от жажды. Лицо мастера было испещрено морщинами, а между тем ему не верилось, что перед ним старик.
     Леонардо отпрянул от него, как в испуге. Затем, придя в себя, он сказал:
     – Госпожа, вы можете идти.
     В комнате раздался мягкий высокий голос:
     – Ах, благодарю вас, мастер Леонардо. Вы никогда не позволяете мне утомиться настолько, насколько утомляетесь сами.
     Мастер слегка улыбнулся.
     – Господа, – продолжал мягкий голос, обращаясь к шутам, – вы свободны, ваши услуги нам больше не понадобяться.
     Женщина обратилась к мастеру:
     – Ведь так?
     – Я уверен.
    Шуты радостно зашуршали.
    –  Я выражаю вам благодарность за свое настроение, господа.
     Она подошла к Леонардо. Теперь он видел ее совсем близко. От нее исходил божественный и при этом такой знакомый запах. Запах цветов и неги.
     – Работа почти завершена, госпожа де Джокондо. Фон объял вас полностью, а вы украсили его своим шармом.
     – Благодарю вас, – ему показалось, что щеки ее чуть покраснели. – Вы разрешите мне взглянуть на ваше творение?
     – Дайте мне срок до завтрешнего дня, госпожа, – Леонардо слегка поклонился, опустив голову. – Ваш верный слуга будет к вашим услугам и раскроет  тайну вашего портрета.
     – Надеюсь, она не страшна – женщина рассмеялась звонко и весело, – ваша тайна?
     – Нисколько, – ответил Леонардо.
     – Ну что ж, тогда до завтра, – женщина, смеясь, покинула помещение.
     Проходя мимо, она обмерила его странным взглядом. Долгое время после ее ухода он ощущал на себе этот взгляд. Он словно сковал его.
     Мастерская была пуста. Он был наедине с Мастером – хозяином этого трепещущего и вибрирующего, словно бы по инерции, пространства.
     – Пойдем, – как будто приказал Леонардо. –  нам пора. Ночь не за горами. Луна будет в гневе.
     Мастер вывел его из мастерской. Они оказались в полной темноте, но не надолго.
     – Осторожно, – предупредил Леонардо, – тут крутая лестница.
     Скрипнула дверь.
     Некоторое время он шел вниз по лестнице наощупь, придерживаясь стены, затем стал различать ступени. Темнеющий силуэт Леонардо виднелся впереди.
     Мастер заговорил.
     – Поначалу я подмешивал ей в вино сок растения из одной южной страны, затем, когда понял, что это тщетно, начал раскуривать благовония. Кроме этого, читал ей Боккачо и басни Эзопа. Ее глаза сделались веселы – это для безмерного горя, выражение лица беззаботным – это для сосредоточенности, а ноздри ее трепетали от сдерживаемого смеха – необходим был гнев. В наличии все, кроме одного.
     Он не уловил ни толики смысла во всем сказанном.
     – Кроме чего?
     – Теней в уголках губ.
     Ответ мастера окончательно сбил его с толку. Они вошли в комнату, ярко освещенную пылающими факелами на стенах.
     Посреди комнаты стояли три стола, а на столах лежали мертвые тела, покрытые черной ткнью.
     – Всё женщины, – говорил он, подходя к трупам и вглядываясь в лица.
     – Эта, да-да, эта, – наконец произнес Леонардо. Он скинул ткань с одного из тел. Тело молодой женщины было еще так свежо и бело, что не верилось в его смерть. Леонардо бросился к шкафам, распахнул их и достал одежды. Темно-коричневые. После того, как они завершили облачение, ему показалось, что он видит госпожу де Джокондо.
     – Теперь вы и совершите то, зачем пришли, а именно – поможете мне, – сказал Леонардо, с довольным выражением лица глядя на него, не вполне довольного.
     – Берите ее за ноги, а я возьму ее за плечи.
     После того, как с большими стараниями труп был доставлен в мастерскую и водворен на место госпожи де Джокондо, предварительно снабженное боковыми досками и спинкой во избежание падения, Леонардо велел ему закрыть дверь на ключ.
     – Мне никто не должен мешать. Но вы, если желаете, можете присесть вон там, – он указал ему на стульчик в углу, подле массивной чаши с водой.
     Он сел в отведенное ему место и принялся смотреть на Леонардо, занявшего свое место и слегка наклонившегося к мольберту.
     «И опять мне ничего не видно», – подумал он.         
     «Никак не могу понять, чего он хочет добиться».
     Он еще раз взглянул на мертвое лицо. Оно показалось ему умиротворенным.
     – А смерти нет, – прошептал еле слышно Леонардо, – поскольку повсюду только она. Смерть не является смертью, ибо она повсеместна.
     Он услышал вдруг странные звуки, раздававшиеся из-за стены, подле которой он находился. То был не то скрип, не то треск. Спустя мгновение он преобразился в шепот, слышный только ему, судя по тому, что Леонардо, не отвлекаясь, работал у холста.
     – Полная луна состарит тебя, Леонардо, –  шептал бархатистый голос, – она пробудит мертвецов ото сна и бросит их тебе навстречу и они разорвут тебя. Даже памяти от тебя не останется, глупец. Очнись о своего безумного сна – и жизнь подарит тебе краски. Время на исходе. Решай же! Луна взошла уже над крышами соборов и дворцов!
     Он хотел окликнуть Леонардо, но не смог. Во рту у него пересохло, руки задрожали. В этот момент он понял, что от него зависит ВСЕ.
     Он наклонился к чаше с водой и зачерпнул пригоршню. Сделав глоток, он почувствовал облегчение. Но облегчение временное, ибо спустя секунду ему начало казаться, что мастерская как бы вворачивается вовнутрь себя самой, затягивая его в какую-то страшную бездну. И он уже летел в нее, летел и ему совершенно безразлично было то, что будет с ним на самом дне...
     Когда он пробудился, то обнаружил себя на месте, где ранее находилась мертвая женщина. «Или госпожа?..»
     Леонардо не было в мастерской, холста тоже.
     Что-то скрипнуло справа от него. Он обернулся и увидел, что подол темно-коричневого одеяния исчезает в проеме двери. Ключ лежал на полу.
     Немного погодя, собравшись с мыслями, он бросился к двери, открыл ее и снова оказался в темноте. Лихорадочно ощупывая стены, он нашел ту дверь, которая  – как он помнил – скрипела, когда он шел с Леонардо в подземелье.
     Спускаясь по лестнице, он с ужасом подумал, что, возможно, Леонардо уже мертв, и призраки с демонами глумятся над его трупом.
     Ему тут же начало казаться, что он зашел не в ту дверь. Никакого света впереди не было. Но спустя миг он уловил характерный запах, а спустя еще мгновение наткнулся с разбегу на стол.
     «Факелы потушили».
     Он нащупал труп на первом столе. На втором ничего уже не было, на третьем лежало тело. Как сумасшедший, он ринулся обратно, спотыкаясь о ступени, падая, вставая и снова бросаясь во тьму.
     Он не вошел, а ворвался в мастерскую.
     Перед ним открылась умиротворенная картина: Леонардо и госпожа де Джокондо стояли подле готовой картины. На лице Леонардо были слезы, на лице женщины –  улыбка.
     Женщина с портрета смотрела на него. Крошечные тени в уголках ее губ начали источать свет.
     Этот свет разнесся по всей мастерской. Ему стало жарко...
     Вспышка!    

2003 г.