V. Танец

- Эта математика меня доканает!
Алик вздохнул и с хрустом откусил от яблока. Он, как и его закадычный друг - Бердо, математику не жаловал. Этот предмет, ненужный и абстрактный, всегда наводил неодолимую зевоту. Друзья с такой тоской смотрели на непонятные каракули, выводимые на доске Ксенией Вахтанговной, что становились похожи на соскучившихся по хозяину, упитанных псов. Чтобы хоть как-то развлечься, они на уроках втихаря играли в «морской бой». Математичка, видя полнейшее равнодушие к своему предмету, вместо скандала решила не обострять ситуацию, и игнорируя «военных моряков» («главное - что б не мешали»), основное внимание уделяла способным ученикам. Так и сложилось: на математике ребята топили плавсредства противника, а иногда вообще линяли: благо, алгебра была последним уроком.
 - Ну, куда пойдем? - спросил Алик, когда они, шмыгнув в лаз за амбулаторией, пристроились на старых пнях.
 - На рыбалку, может?..
 - Не-е, нельзя! Пойду за удочкой - бабушка застукает. У меня еще музыка через два часа...
 По дороге прошел Платон.
 - Домой идет,наверно, - предположил Алик.
 - Галстук пошел менять - важно покивал Бердо.
 - А ты откуда знаешь?
 - Знаю, - ответил тот. - Вместе с моим отцом на панихиду бабы Лизы собираются...
Помолчали.
 - А история - ничего предмет, правда? - Не то, что математика! - сплюнул Алик.
 - Смотря что... Даты запоминать лень... А Платон, знаешь как здорово танцует? На День рождения отца эх и отплясывал! На другой день к сапожнику Андро ходил - каблук отвалился.
 - А ты?
 - Что я?
 - Ты тоже танцевал?
 - Танцевал, - а что? Танцевать - не алгебру учить...
 - Хотел бы я посмотреть... На уроках он всегда строгий какой-то...
 - Нормальный дядька. Странный только немножко. Галстуки носит...
 - А представь, Бердо, вот сейчас Платон зайдет к нам, и ни с того - ни с сего, начнет лезгинку наяривать.
Ребята рассмеялись. Алик, потянувшись, взял кем-то выброшенное на задворках, худое ведро, и перевернув вверх дном, зажал между ног.
 - Ну давай, потанцуй, - начал он выводить танцевальный ритм.
 - Пусть Платон потанцует, засмеявшись, Бердо показал за спиной Алика и стал хлопать в ладоши,
 - Какой Платон! - вздрогнув, испуганно оглянулся Алик.
 - Да это я так! - весело захохотал Бердо. - Понарошке. Как будто он здесь и танцует, понимаешь?!
 - А-а... - смеясь, Алик снова начал барабанить. - Ну, Платончик, дорогой! Давай! Ты можешь!
 - Давай, Платоша!
Из кустов послышался  «барабанный» треск и частое, горячее хлопанье.
«Да-а -вай -давай-давай! Молодец, Платон! - кричали, расшалившись, друзья! -Тара-рам-тара рам-там! Тара-рам-тара рам-там!.. Аса! Давай Платон, дорогой!»...
 - Что здесь происходит?!
 ...Буйный танец внезапно оборвался. За спинами музыкантов стоял настоящий Платон. В наступившей тишине с дребезжанием упало ведро и стало кататься из стороны в сторону, как бы с укором мотая головой. Слышно было, как через дорогу Ваничкин теленок звал маму из хлева.
 - Здравствуйте, батоно Платон, - пробубнил Бердо.
 - Здравствуйте, - примкнул Алик, шмыгнув носом.
 - Та-ак... Здороваться нам лишнее. Я же вместе с вами давно тут гуляю и танцую?!
 - Мы больше не будем, - опустил голову Бердо.
 - Нет, почему же? - Платон не на шутку был рассержен. – Может, вам еще и гопака сплясать или там - танец маленьких лебедей?
Алик видел этот танец по телевизору и фыркнул, не удержавшись.
 - Ты еще и смеешься?! - сделал руки в боки Платон. - Ты еще и смеешь... Хулиганы! Плясуны, понимаешь!..
 - Мы больше не будем, - повторил Бердо.
 - Еще бы вы еще! Все! - Платон схватил обоих за шкирки. - Я вас сейчас, - поднял кадык к небу, -  к директору отведу!
Он украдкой взглянул на часы. До панихиды оставалось совсем немного, но остановиться он уже не мог.
 - Теперь вы потанцуете! Вместе с родителями! Хулиганы!
Платон  покрепче схватил  их и потащил к школе. Ребята уважительно сопротивлялись, отстраняясь от него, и от этого все трое смахивали на цирковых гимнастов, ставящих сложную пирамиду...
...Директор был на месте.
 - Шалва Павлович, разрешите...
 - Проходите, - вяло разрешил он.
Шалва Павлович меньше всего хотел сейчас заниматься школьными интригами. Он пребывал в послеобеденной неге и его природная флегматичность, десятикратно усугубленная  огненным борщом и двумя котлетами - вкупе с добрым красным Саперави - «Говорят, полезно на обед, кацо...» - не оставляли в океане сытой доброжелательности ни единого ангстрема для агрессии.
 - Шалва Павлович, вот: поймал негодников.
 - А что натворили? - Шалва Павлович попытался нахмуриться.
 - Что натворили? - Платон слегка растерялся. - Устроили, понимаешь, танцы!
 - Что устроили? - Шалва Павлович пропустил зевок сквозь скулы. - «Устроили-пристроили... Вот устроить сиесту на часок , - это можно было. Слушай, как хорошо у них все придумано! Поел - поспал!.. Поел-поспал!..»
 - Что, говоришь, устроили? - переспросил он.
Платон почувствовал, что истинного участия ему не найти, и глядя в замасленные, грустные глаза директора, для большей убедительности повторил так горячо и страстно, как будто клялся ему в вечной любви:
 - Танцы устроили, Шалва Павлович!
 - Ну и что?..
 - А то, что вроде я танцевал...
Становилось интересно.
 - Молодец! Вроде, или танцевал?
 - Вроде танцевал... Эти негодники сидели и хлопали в ладоши, а я вроде танцевал. Шел на похороны, - Платон легонько пригладил ладонью черный галстук, - и услышал, как они членораздельно орут: «Давай Платон, давай-давай!». Я и подошел к ним.
 - И стал танцевать? Кацо, ты на похороны шел или на свадьбу? - с сомнением оглядел черный галстук Шалва Павлович.
 - Что вы-что вы! На похороны! - он снова пригладил галстук. - Шел и услышал, как они играли и орали. Я и завернул.
 - Ну и правильно! Горе-горем, а жизнь продолжается! «Зря я вторую котлету... теперь изжога замучает...» - «Борджоми» будешь?
 - Нет, спасибо...
 - Значит, - Шалва Павлович отпил минералку  и  деликатно рыгнул.  - Шел на панихиду и зарулил потанцевать...
 - Да не танцевал я! Это они меня - Платон не мог найти подходящего слова, - танцевали!
 - Ну что ты, дорогой! Заставили? - Шалва Павлович иронично  ухмыльнулся.  - Эти?.. Я-то знаю, как ты любишь танцевать! Тебя заставлять не надо.
 - Люблю, уважаемый Шалва, но... - Платон стал красным от волнения. - Я шел на панихиду бабы Лизы, с ее сыном вместе учились...
 - Так чего же было танцевать?! Ты меня не путай, Николаевич!..  А вы, шалопаи, уходите с глаз долой, что б вас не видел! Кстати, Арабули, почему от тебя так безобразно воняет чесноком?
 - Люблю, уважаемый Шалва...
 - Ну-ну... Одни любят танцевать, а другие - чеснок кушать... Это от способностей зависит или от вкуса... Все! Идите! Да, - попридержал Алика, - пусть дед твой зайдет, на рыбалку обещал взять... А теперь уходите!
Два раза ребятам повторять не надо было. Опережая  друг друга, они выскочили из кабинета. Директор грузно сел.
 - Садись, Платон. «Борджоми» будешь?
 - Нет, спасибо...
Он явно дулся.
 - А я вот... Почти никогда не танцевал... - Шалва Павлович лирически заглянул в прошлое. - Стеснялся своей ноги... Только один раз, - совсем мальчиком был... Помню, приехал к отцу из Телави друг, Анзор Киквидзе, ты его знаешь, в ансамбле танцевал. Пир был горой! Вышел он танцевать - прямо искры летели! Потом заметил меня, подхватил, и посадив на шею, стал вместе со мной кружиться. Я сначала испугался, но потом, раскинув руки, принялся восторженно кричать, а он вроде вместо меня ногами всякие пассажи выводил. Так вместе и танцевали: я - руками, а он - ногами... Эх!..
Он снова налил «Борджоми»
 - Ты точно не хочешь?
 - Нет...
 - Платон, дорогой... - с ленцой в голосе сказал директор, бережно поставив стакан. - Взрослый человек, а ведешь себя, как ребенок. Нет, я ничего против танцев не имею, но днем, при всем честном народе, танцевать с шалопаями в медицинском учреждении... Ну ладно, - заметил протестующий взгляд Платона, - во дворе медицинского учреждения, да еще в черном галстуке...
 - Шалва Павлович! Все не так! - В голосе Платона прорезались слезы. - Не танцевал я!
 - Только они танцевали?
 - Нет, и они не танцевали.
 - Слушайте, вы что, - шутки шутить вздумали? - перешел на «Вы» директор. Окончательно растеряв иллюзии о возможной сиесте, он сильно растроился. Прихрамывая, Шалва Павлович вышел из-за стола и подавшись вперед, стал загибать пальцы перед носом Платона:
 - Они танцевали? - Не танцевали! Вы танцевали? - Не танцевали! За что же шли ко мне, да еще притащили этих? Платон, ты мне друг, но...
 - Ух! Я этого так не оставлю! 
Платон вскочил, застегнул пиджак на все пуговицы и повторил стоя:
 - Я этого так не оставлю!
Выходя, хотел хлопнуть дверью, но передумав, прикрыл тихо и стремительно понесся по коридору.
Шалва Павлович посмотрел на бутылку «Борджоми», пожал плечами и выглянул в окно.
«Не надо было вторую котлету» - подумал он...