VII. Лига Защиты Сьедобных Животных

- Доктор! - окликнули Диму рано утром, когда он возвращался с пробежки.
Оглянувшись, увидел Ваничку. Он был одет в белую, чуть кривовато сидящую рубашку и выглядел весьма таинственно.
 - Доктор! - окликнул сосед снова, и для пущей убедительности махнул рукой.
 - Привет, дядя Ваня, - Дима подошел ближе. - Как здоровье?
 - Да нормально - нормально! - нетерпеливо ответил тот и придвинулся. - Я тебя чего зову-то... Ты, сынок, умный, интяллигент, забодай его комар, должен правильно все рассудить...
Он придвинулся еще ближе и крепко схватив жердины изгороди, наклонил голову, заглядывая снизу:
 - А если мне уже совесть что подсказывает, а? А если я откажусь  вообще от  животины?!  Есть же люди, забодай комар, вегетарцы, что ли... Мяса не едят совсем! - воскликнул удивленно. - Ты мне подсоветуй, а?
 - А ты что же, дяд Вань, решил стать вегетарианцем?
Дима с подозрением принюхался.
 - Да не пил я совсем!.. Почти...  Я вот что, доктор... - Ваничка перешел на шопот, оглядываясь. - Отведу я своих коров да овец в долину, да продам, и мяса больше - ни-ни! А? Забодай его! Чтоб с чистой совестью! Чтоб вместе со всем селом на том свете-то, а?
 - Ты что это все село на тот свет отправляешь? - рассмеялся Дима. – И тебе рано еще об этом думать.
 - Да я не сшась, а когда постучит с косой...
 - Ну, понял я, понял... Это тебе решать ведь, что есть, а что нет... Вообще, для здоровья неплохо...
 - Ты мне для души, для души скажи - как! - взял себя за ворот Ваничка и слезно выдохнул маринованным чесноком. - Смотреть уже не могу на них, все кажется, что обижаются на меня...
 - Кто обижается, дядя Ваня?
 - Животные эти... Я и с директором школы говорил, с Шалвой. Умный, а не понимает! «Ты, - говорит,- Ваничка, как себе представляешь, все будут шашлык кушать, а ты с морковкой будешь ковыряться...»
Дима опять рассмеялся, но увидел, что Ваничка не на шутку взволнован и осекся.
 - А ты посоветуйся с Платоном. Он человек утонченный, должен понять.
 - Это верно! - обрадовался Ваничка. - Как я сам не докумекал, забодай его! Платона надо! Он плохого не посоветует!..
Потом,оглядевшись, начал горячо шептать в ухо:
 - Я хочу не только сам, а и других вовлечь в это дело, сынок. Партею буду создавать. Ты вот что: приходи в эту субботу...
                ...На следующий день, ни свет - ни заря, Ваничка вывел из хлева коров и овец, перекрестился на  церковь  и погнал стадо в сторону сине-зеленой долины. Безногого буренка оставил ввиду его инвалидности.
 - Ваничка! - позвала его глазастая соседка, успевшая встать. - Куды это гонишь их спозаранку? Вишь - зевают козы-то твои! - рассмеялась она.
«Сглазила, стерва, пути не будет!» - зло подумал Ваничка и сплюнул в сторонку.
 - Мои животные, когда хочу, тогда и подниму! - пробурчал.
 - Ну-ну... А я подумала, может, на летнее время перешли...
Ваничка не ответил, только поторопил плеткой отстаюшую корову.
 - Вань, а Вань, - не угомонилась соседка,  - ты одноногого своего - тьфу ты господи - трехногого буренка, куды дел?
 - Дома он. - Ваничка вскипел и резко повернулся к ней. - Дома! Отсыпается после танцев!
 - Да что это с тобой? Поговорить прям нельзя!
Соседка схватила ведра и пошла доставать воду, втихаря  приговаривая  слова,  которых  Ваничке лучше было не слышать...
  ...Вернулся Ваничка через день, налегке и довольный, с пряниками и конфетами для домочадцев, но без традиционных сосисок и колбасы, как он всегда прикупал в городе.
 - Вот, - сказал жене довольным голосом и положил кульки на стол. - Глянь, что купил: соевые это... зерна. Из нее хошь жаркое, хошь котлеты, хошь хинкали можно делать. Алик! - кликнул внука.
 - На рыбалке он, - ответила жена, - с Бердо вместе.
 - Я ему красок привез разных. Пусть сам пользуется и мне поможет: хочу ему плакат большой заказать...
 ...В субботу, под вечер, к Ваничкиному дому начали подтягтваться делегаты. В основном, был сельский актив. Платон Николаевич, учитывая важность момента, был в корпоративном галстуке банковского служащего города Марселя. Шалва Павлович, не успев сесть, потянулся к «Борджоми» и стал с интересом рассматривать стол, угадывая меню. Дима, Анита и Анитин муж - Гога сидели по эту сторону стола. Ваничка сидел во главе. За его спиной, на стене, висел агитационный плакат, нарисованный незрелой рукой Алика. «Лига защиты животных» - было коряво написано сверху. Под надписью явно угадывались лошадь, баран и петух. Правда, петух был с барана. Следующее животное тоже было похоже на лошадь, но рога и метод исключения не оставляли сомнения, что это была корова.
 - Вот... - робко начал Ваничка, потирая кулаком нос. - Я говорить много не умею. Позвал вас, уважаемые, сами знаете - зачем. Партею... Вот, уважаемый Платон подсказал,«Лигу Защиты Животных» организовать. Кто поможет - спасибо скажу, а кто запишется - будем вместе живность нашу защищать от сьедения.
Ваничка грустно посмотрел на стоящую, перед ним, бутылку сливовой и продолжил:
 - Я так думаю, что не Бог это нам велел - животных резать. Разве богу надобно, чтобы проливать кровь?! Ему не надо смерти ни людской, ни животных. Он, когда создавал жизнь, велел всем вместе жить, в согласии и довольстве, а мы, забодай комар, с грехов стали пожирать друг друга...
При  последних словах  Платон вздрогнул.
Ванина жена внесла цыпленка табака. Ваничка настаивал, чтобы стол был полностью вегетарианским. Он сам приготовил жаркое из сои, фарш из него же, и велел наделать котлет и хинкали, но после некоторого раздумья согласился на присутствие курицы, как дани переходному периоду от ветхозаветного мясоеденья к прогрессивному вегетарианству. К тому же, не все гости могли разделить его идеи.
 - Верно! - оглядываясь, робко сказал Платон. - Мы погрязли в варварском обычае ежедневно есть мясо. Вот доктор согласится - сколько ненужного жира и каллорий, сколько холестерина мы принимаем! Я вот, где-то читал, что шашлык - самый вредный продукт!
 - Брешут, небось, - немедленно отреагировал Шалва Павлович, потянувшись к куриной грудке.
 Ваничка воспользовался паузой и чокнувшись, промочил горло сливовой.
 - Ах, боже-боже! Что с нами происходит?! Куда мы катимся! - томно закатил глаза Шалва Павлович, хотя большой кусман куриной грудки ни на йоту не давал повода для пессимизма.
Платон холодно на него посмотрел. После случая с танцами старался держать с директором нейтралитет. Демонстративно положив себе ложку свекольного винегрета, он продолжил:
 - Я полностью одобряю идею Ванички. Даже готов стать членом лиги. Правда, есть некоторые вопросы, требующие пояснения.
Ваничка перестал вяло жевать соевое жаркое, обратясь во внимание.
Платон поднял подбородок:
 - Меня немножко беспокоит название. "Лига защиты животных"... Мне кажется, надо четко указать концепцию. Речь ведь идет о домашних животных! Вот и надо бы назвать - «Лига Защиты Домашних Животных»!
Ванина жена внесла соевые хинкали и подсела.
 - Ваничка! - позвали с улицы.
 - Поди, встреть, Зин, - попросил Ваничка жену. - Спиридоныч, наверное... Ну, ясно, что домашних... – согласился с Платоном. - Коров, там, кур, овец... То, что кушаем...
 - Тогда зачем же лошадь нарисовали? Мы же лошадей не кушаем?
 Наступила тягостная тишина.
 - Мы может и нет, но...
 - А в Корее собак тоже кушают, - резонно заметил Шалва Павлович, и снова отправился к табака.
Ваничка молча разлил.
 - То в Корее, мы же не в Корее живем?
 - А, ну - какой гость пожалует? Из Китая? Там и крыс едят...
 Шалва Павлович икнул и недобро посмотрел на Платона.
 - Здорово честной компании! - это зашел Спиридоныч, стараясь не хромать.
 - Проходи, Спиридоныч, дорогой. Вот сюда садись. Мы вот, как раз о деле говорим.
 - Да, слышал я про это дело. Ну, и как решили?
 - Вот название придумываем, - доложил Ваничка. - Ты ешь, ешь, пока.
 Спиридоныч взял соевого хинкали. Надкусив, покачал головой, но виду не подал и храбро продолжил. Доев, посмотрел на лозунг.
 - А зачем две лошади нарисованы? - спросил он.
 - Одна из них - корова, - любезно разьяснил Платон, - которая с рогами.
 - Да ну!
Спиридоныч позволил себе рюмку сливовой. Отказавшись от предложенного второго хинкали, взял соевую котлету, попробовал брезгливо, и со вздохом стянул оставшееся от табака, худое  крылышко.
 - Я так думаю, - сказал он, хрустя крылышком, - что движение это верное. Только действительно: может назвать Лигой защиты домашних животных?
 - Как в воду глядел! - обрадованно заерзал Платон. - Мы об этом и толкуем, только здесь не все животные нарисованы, да и международная обстановка не учтена.
 - Не все, так дорисуем! – оживился Ваничка. -  Алик!
 - На рыбалке он, - сказала жена.
 - Он вообще дома ночует или нет? Пора его, шалопая, к родителям отправить!
 - Пусть дорисует собаку!
 - И крысу, - весело сказал Дима. - В солидарность пролетариату Кореи.
 - Не Кореи, а Китая, - поправил Платон.
 - И верблюда!
 - Тогда и осла! Он что, не домашнее животное?
 - А свинью? Свинью-то, забыли?
 - Да там же места уже нет, забодай комар! - вскинулся Ваничка!  -  Может, свинью где  и пристроим, а верблюда - куды!
 - А пусть неактуальные животные будут мелко, на заднем плане. Верблюд, там, кенгуру... Как? - предложил Спиридоныч.
Все зашумели, стараясь вставить верное и ценное предложение.
Шалва Павлович встал, отбивая вилкой о бутылочное горлышко:
 - Я прошу минуточку внимания! Мы так ничего не решим. С одной стороны, рисовать на плакате только корову и свинью - местничество и узость политического кругозора, а с другой стороны,  рисовать верблюда и собаку значит, - забывать о партийных особенностях нашей национальной кухни! Да и осел: и домашнее, и несьедобное. Его никто и обижать не собирается, прости господи. А куропатку? А зайца? А рыбу? Вроде не домашние, а обижаем... - он незаметно икнул. -  Поэтому, пусть будет так: «Лига Защиты Сьедобных Животных!»
Эту фразу - «Лига Защиты Сьедобных Животных!» он произнес точь в точь, как Сталин, подкрепляя каждое слово взмахом согнутой в локте рукой, только вместо трубки он держал вилку.
Решили: лошадь переделать в свинью, а к ногам барашка пририсовать зайца.
 - Алик пришел, - сказала жена, занеся картошку с капустой.  - Рыбки принес, пескарей, целый воз. Вы малость потерпите, сейчас нажарю.
 - Не надо бы, Зинаида, - слабо возразил Платон. - Надо идею держать.
 - Ты и держи! – насупился  Шалва Павлович. - И потом, надо же постепенно переходить на новую диету! Правда, доктор?
 - Правда-правда - улыбнулся Дима. - Пойдем, тетя Зина, помогу почистить рыбу.
Ваничка снова разлил.
...Через полчаса на столе красовалась огромная сковорода с рыбой. Шалва Павлович немедленно приступил к дегустации.
 - Вах!  воскликнул он, откусив от рыбы. - Вах! Что значит - хорошо прожарить! В муке обвалять! Не пережарить! Вах! Зина! Садись, ставлю пятерку!
У Платона задергался кадык.
 - Форель гораздо лучше, - сказал он, - особенно с верховьев.
 - А кто спорит? - охотно согласился Шалва Павлович, потянувшись за следующей порцией. - Но это тоже замечательно! Ух! Правда, Спиридоныч?
 - Да, конечно... - кивнул участковый. - У природы нет плохой погоды... - добавил почему-то, и выпил.
 - А этих пескарей, случаем, не у белых камней ловили? - поинтересовался Платон. - У водоворота?
 - Да, наверное, - сказал Ваничка. - Алику показывал недавно. Там всегда крупнее попадаются. Они и вкуснее.
 - Ну почему же, - мягко возразил идеолог вегетарианства. - Зато мелкие хорошо прожарываются, их даже с костями можно есть...
 - Пескарь и вареный неплох. На червя ловится хорошо... - мечтательно произнес Ваничка. - Только крупный, да хорошо прожаренный, он все же лучше. Берешь его поперек, спинкой вверх, надкусишь нежно корочку...
Платон громко проглотил слюну.
 - У белых камней действительно вкусный...
 - Платон Николаевич, - Дима, видя его страдания, придвинул сковородку. - Уважьте, попробуйте хотя бы одну рыбину!
Платон засмущался. Он посмотрел на Ваничку, но тот сделал вид, что не слышит.
 - Попробуй, Платон!
 - Ну, разве что одну... - смущенно произнес тот. - Просто попробовать на вкус... А вдруг отравлена?!
Он бережно взял  рыбу, и, еще раз взглянув на Ваничку, стал с достойнством есть, слегка кивая, мол, что хорошо - то хорошо.
 - А ты чего же, Ваничка! - толкнула в плечо  Зина. - Все уж едят, так, давай и ты - как все люди!
 - Может с завтрашнего дня перевоспитаешься, а? - спросил Спиридоныч. - Или с понедельника? Оно вернее.
 - А!.. Забодай комар! Что я, белая ворона?
 Ваничка махнул рукой и, пропустив сливовой, потянулся за рыбой.
 - Зин, иди уж, пожарь чего-нибудь еще! Эта соя уже из ушей лезет, забодай его в крендель!
 - Да жарю уже, - засмеялась Зина. - А сою твою, поросята, знаешь как уплетают?
 - Но резать их все равно не буду! Доктор! - Ваничка сел на любимого коня. - Тебе хорошо! Святое дело делаешь, людей лечишь! А я?! Ежели кому что надо заколоть, обязательно меня зовут! Душа болит доктор!.. Наверно после смерти в разных микрорайонах будем жить...
Через час пир стоял горой. Выпили за детей и позвали Алика.
 - Хоть ты меня и обидел, - говорил ему Платон, обнимая, - хоть вы с дружком, со своим, заставили меня танцевать у амбулатории, то есть не танцевать, а...
 - Николаич! – сердито бросив рыбий скелет, нахмурился Шалва Павлович. - Не начинай снова!
 - Внучек, - спрашивал Ваничка, похлопывая Алика по плечу, - ты можешь нарисовать верблюда?
Не дождавшись ответа, он всем гордо сообщил, что может. И верблюда и хоть караван верблюдов, - было бы место, забодай!..
 - За нашу Лигу Сьедобных Животных! - кричал Шалва Павлович, почему-то опуская слово «Защиты»
 - Шалва Павлович, у вас получается, что мы - лига сьедобных животных, - со смехом заметил Дима.
 - Да? Ну, в общем, как есть. Позвольте чокнуться, доктор! Я, знаете, все хотел посоветоваться: по вечерам у меня...
  Еще через полчаса назрел вопрос о плясках.
 - Ну давай, Платон, закружись по-старому, как это ты можешь, давай лезгинку, дорогой, - упрашивал Спиридоныч Платона. - Сам бы сплясал, если б не нога.
 - Платон Николаевич, дорогой, - обмяк на груди Шалва Павлович. - Станцуй! Даже я готов танцевать!
Ваничка, опередив Платона, стал танцевать жуткую смесь краковяка с лезгинкой. Алик взял табуретку и наярывал. Вышел в круг и Платон.
 - Да-вай-давай-давай! - кричали все в задоре. - Тара-рам-тара рам-там!.. А-са! Давай Платон, дорогой! Эх, забо-дай!.. Давай, Павлович!
  Шалва Павлович старался не отставать. Вдруг он подсел к Алику, схватил его и, подняв высоко, посадил на шею. Потом, выпрямывшись, стал выводить ногами замысловатые  кренделя. Алик, быстро оправившись от испуга, размахивал руками, и кричал от восторга. Так и танцевали: он руками, а Шалва - ногами, и это был самый лучший, на свете, танец...