Чужой. Часть 2 Битва за металл

Василий Овчинников

         ЧУЖОЙ
( ХРОНИКИ СМУТНЫХ ВРЕМЁН).


   
Начало. Часть1. Кирпичи.
http://proza.ru/2016/01/01/344


                Двух станов не боец, но только гость случайный.
                За правду я бы рад поднять мой добрый меч,
                Но спор с обоими мой жребий  тайный
                И к клятве ни один не смог меня привлечь;
                Союза полного не будет между нами –
                Не купленный никем, под чьё б ни стал я знамя,
                Пристрастной ревности друзей не в силах снесть
                Я знамени врага отстаивал бы честь!                А.К. Толстой, 1858 г.







КИРПИЧИ
КАЛОШИ
КУРСИВ
КЛЁН
БИТВА ЗА МЕТАЛЛ
ЖКХ псковского района
«Плескава» или Хроники Букингенского дворца
ПЭРКо и перкуны

               
                Своим  работодателям               
                посвящает автор это повествование

                Об этом писать пока рано:               
                Слишком многие ещё живы.               
                Эрнест Хемингуэй




Руководителю миграционной службы  Псковской области
Васильев  Вл. В., г. Псков, ул. Стахановская, д. 10, кВ. 22, тел. 167655.
Заявление
    В 1989 году моя супруга Васильева Наталья Викторовна (семья до этого проживала в г. Пскове) вынуждена была с детьми уехать в Крым по уходу за больной Мамой после смерти Отца. В 1990 году умерла Мама, жена с детьми осталась жить в родительском доме в Крыму. В июне 1991 года я, поменяв Псковскую квартиру на Симферополь, тоже приехал в Крым. Работал на ПО «Крымпродмаш».
    В декабре 1991 г. распался Союз. Мы не видели разницы между Русским, Украинским и Белорусским народами и для нас жизнь на Украине поначалу не представлялась проблемой. Тем более, что в Крыму 70% русских, рассматривался вопрос о двойном гражданстве, дети учились в русскоязычной школе российского гарнизона.
    Последующие шаги Украинского правительства показали, что нам будет трудно сохранить в семье чувство  Родины.
    Старшая дочь после школы поступила в Крымский мед. институт. К падающему качеству образования всё время прибавлялся «нервоз» от давления на преподавателей и студентов по поводу Украинизации и перевода образования на Украинский язык. В 1995 году она перевелась в 1-й Санкт Петербургский университет им. Павлова, учится, фактически находится на содержании у сестры жены, проживающей в Колпино.
    С ухудшением общих условий жизни усилилась неуверенность и прямые опасения за завтрашний день детей. В городе Украинизация, в посёлке Исламизация. Русский язык не имеет статуса государственного. Всё это в условиях, когда люди часто лишены элементарного: пенсий, медобслуживания, воды, электроэнергии, приобретает острый характер. Начался процесс вторичного переселения татарских семей с горных районов Крыма, лишенных энергии, воды, школ, ближе к центру. Усилилось прямое давление на русскоязычных: «Крым – татарское государство». Общая обстановка позволяла жене и детям выходить из дома только в сопровождении немецкой овчарки на поводке. Осенью 96 после окончания уборки урожая участились случаи грабежа русскоязычных подворий с нередкими избиениями, а иногда и убийствами хозяев, защищающих своё имущество. В октябре ночью была совершена попытка ограбления и нашего подворья. Собака накануне вечером заболела, но ночью всё-таки залаяла, и грабители, открывшие ворота и вошёдшие во двор, не вступив в контакт, сломали забор и ушли через задний двор. Утром собаку показали ветеринару. Он констатировал сильнейшую интоксикацию (отравление). Собака и кошка умерли на следующий день. Через неделю стали приходить «покупатели»: - Вам всё равно зиму не пережить. Продавайте, пока дают хоть какие-то деньги, – всё это сопровождалось оскорблениями и намёками на физическую расправу. Соседи – татары, сочувствуя, говорили: - Вашу овчарку отравили не случайно. С нами так же начинали, когда мы уезжали из Средней Азии.
     Под давлением угроз, распадом Российского гарнизона, отсутствием условий для культурного развития и образования русскоязычных детей, особенно младшего сына (7 лет), которого можно воспитать достойно, только прививая чувство Отчизны, мы пришли к выводу о необходимости возвращения, невзирая на большие материальные потери.
     В настоящее время, купив на оставшиеся от продажи и дома и имущества деньги, проживаем в купленной с помощью родственников 2-х комнатной квартире «хрущёвской» планировки (30 кв. м., смежные комнаты, первый этаж). Мы не имеем средств к существованию. Я инженер по специальности, опыт работы и во Пскове и в Крыму, работаю с 26.01 в ЗАО «Псковкирпич» рабочим. Зарплату ещё не получал ввиду задержки. Жена, инженер по специальности, стоит на учёте на бирже труда. Младшие дети, дочь 16 лет учится в 10-м классе шк. №18, сын 7 лет, учится в 1-м классе той же школы.
    По ходатайству нам и старшим детям установлено Российское гражданство 05.02.97г.
    Учитывая вышеизложенное, просим рассмотреть возможность признания нашей семьи вынужденными переселенцами.
   Васильев В.В., Васильева Н.В.        21.04.97.
                Виза – резолюция:
                Зилёвой В.В., выдайте ходатайство (бланк)
                21.04.97. 
                Руководитель миграционной службы области
                Н.Ф. Горбунов

    




БИТВА ЗА МЕТАЛЛ


Часть 1.  «ДЕМЕТРА» (Цветная металлургия)

НАЧАЛО

    Не было счастья, да несчастье помогло. В понедельник, четырнадцатого ноября, меня ознакомили с приказом по издательству «Курсив», где я работал мастером - наладчиком. Сокращён. Неожиданный поворот событий.
 
    Только вчера на стадионе «Машиностроитель», не без моего активного участия провели второй этап соревнований по спортивному ориентированию на призы газеты «Вечерний Псков». «Хозяйка» Галина Ивановна ходила за мной как привязанная, задавала вопросы, доброжелательно выслушивала объяснения и комментарии.
 Через пару дней из больницы пришёл Виктор, главный редактор издательства. Подошёл к нему, спросил, как это понимать.
-   Володя, не обижайся на мою...  Дела плохи. Начали с тебя. -
Подошла Галина Ивановна, не слышавшая наш разговор, но с ходу добавила.
 -  Уходите. У нас вы уже ничего не получите. 
 
    В списке сокращённых я был первым. В общем-то, закономерно, слишком часто я открывал рот, когда следовало бы помолчать. Виктор, знавший меня ещё со старых спортивных времён, зла не держал, но Галина Ивановна… «Не мешай пасти наших баранов».
   Решил пройти всю процедуру увольнения по сокращению до конца.

   Крах «Курсива» не был неожиданным и не застал меня врасплох. После того как самый надёжный наш заказчик Носов поставил у себя в «Стерхе» большую печатную машину и сам стал печатать свои газеты, стало ясно, что «Курсиву» нечем заполнить дыру в объёме производства. Плюс ещё и августовский дефолт.  Надо изворачиваться, искать, пахать, а тут и Виктор сдал. Пить ему уже совсем нельзя. Не только печёнка не держит, но и крыша, похоже, едет. Стресс снять нечем. Ходит по машинному залу, смолит одну за другой. Дело, уже не в первый раз, кончилось больницей. Издательство осталось без головы. С сентября сидели без зарплаты. Редкие «авансы - дачки» - на них не прокормишься. Доброго ждать неоткуда.
   


   Из полиграфии уходить не хотелось. С декабря я уже подрабатывал по вечерам, часто прихватывая и ночные часы, в «Клёне» - типографии, которую разворачивал на площадях, арендованных на Электромаше  проявившийся в Пскове откуда то из Мурманска предприниматель Дима Зуевич. Интересный еврейчик. Наркотики. Водка. Проституция. Следующая по доходности, по мнению Димы, отрасль - полиграфия.
   Работать у Димы приходилось всерьёз.  Но платил Дима, ссылаясь на испытательный срок, мало. В основном, обещаниями на будущее. Посмотрим. Впереди у меня два месяца.

    Брат Коля, подполковник юстиции и старший следователь по особо важным делам областной управы, всерьёз озабоченный моими «хождениями» по работодателям, решил принять участие в моём трудоустройстве. У него как раз крутилось в производстве нескучное дело на сорок тысяч баксов, изъятых в «деревянной валюте» лихими цыганами у лоханувшегося фирмача - директора. 
    За денежное дело, как почти всегда,  поначалу схватились ухватистые и шустрые, но неопытные молодые «следаки». Через пару месяцев дело не раскрылось, стало ясно, что деньги уплыли с концами.  Для Андрея - хозяина фирмы, зависшее дело - обида. Репутация киснет. Лицо надо спасать. Через посредника Яху, бывшего гребца байдарочника, а потом отставного мента майора, вышли на брата. Пары месяцев хватило, чтобы раскрутить и повязать подельщиков. Деньги не вернули, но честь фирмы восстановлена, лицо сохранено.


   Первый раз на улицу Декабристов, что почти за городом, считай, рядом с аэродромом, подъехали на старой Яхиной копейке. Яха по пути строил планы, как они подведут крышу под эту контору. Брат Коля молчал. Железные ворота. Охрана.  Яха развернулся и уехал. Коля прошёл за ворота. Я пока остался. Площадка немаленькая. Двухэтажное здание из белого кирпича, похоже, офис. Одноэтажные здания складов.  На площадке фуры. Кучи металлолома. Автопогрузчики. Иномарки. Народ. Движение.
     Вскоре пригласили и меня. Охранник провел в здание офиса. Поднимаюсь на второй этаж. Следы недавнего ремонта. Чистенько. Освещено. Претензия на евростиль.

     Прошли в пустой кабинет шефа. Сидим. Спросил Колю, чего это Яха так скачет? Брат Коля махнул рукой: - А, ну его. Не рад, что и связался. Дело, конечно, интересное. Надеялся и подзаработать. Только Яха уже подставить меня успел. - ? - Сегодня узнал, что большую часть денег, что Андрей на раскрутку дела дал, Яха осадил в свой карман.

     В кабинет забежал парень в простом домотканом свитере. - Чай, кофе? - Спасибо, Андрей. Лучше сразу о деле. - Хозяин? Молодой, высокий, немного мешковатый, как почти все большие телом люди, если с детства специально не занимались спортом, но симпатичный, подвижный, говорит быстро, не отвешивает по слову,  ведёт себя просто.
     Брат Коля представил меня.
-   Вот, брата привёз. Работать может. Что касается техники, вопросов нет. Один недостаток у него. Говорит иногда много.
- Ну, это  мы переживём.
    Мой вопрос решился за пару минут. Вышел. В коридоре повстречал знакомого по старым временам. Туробов, отставной полковник из КГБ. Он то, что здесь делает? Крыша под контору и без Яхи, похоже, уже подведена.

    В конце восьмидесятых Виктор Туробов пришёл к нам на завод взамен режимщика Эдуарда Алексеевича Козлова. Фамилия предшественника соответствовала сущности. Проколовшись где-то в Мурманске то ли на работе с заграничным контингентом, то ли просто пить стал не в меру, Эдуард Алексеевич появился на заводе почти одновременно с моим возвращением из облсельхозтехники и начал рьяно искать вредителей и шпионов. Копаться в грязи он любил. Меня, поначалу генеральный директор посадил меня на должность помощника-референта, Козлову представили как сотрудника (сексот – секретный сотрудник). Учиться он уже, похоже, не умел. И совершенно никаких понятий о производстве, производственных отношениях, промышленной психологии. Через год отозвали. Не без моего участия. Взамен прислали нового. Внешний резидент, мы с ним ещё в сельхозтехнике неплохо контактировали, майор Сидоренко отметил: «С этим вы сработаетесь».
    Инженер, турист, альпинист, ориентировщик неслабый в прошлом. Встречались и раньше на слётах и соревнованиях.  Работал в Великих Луках. Семейные неприятности. Говорили, что первая жена Туробова залезла в петлю. Перевели чекиста в Псков, на наш завод, временно в «горячий резерв».  Я тогда попросил, чтобы перед Туробовым меня не светили, учёл опыт работы с Козловым и предпочёл пока поработать на связи только с «внешним резидентом». А через три года и совсем в Крым, к семье уехал.

    В большом зале три офисных стола, стеллажи, работающий телевизор, музыкальный центр, кофеварка - автомат. Рядом пакеты с молотым кофе. Немеряно. Ничего народ живёт.
     Минут через пятнадцать освободился и брат Коля. До управы нас подвезли на Андреевом джипе. Приветливый водитель Коля Филин, как позже выяснилось, отставной прапорщик ФСБ. Служил, понюхал пороху в Чечне, но до пенсии дотянуть не сумел.

   Первого февраля, как было условлено, я пришёл на Декабристов, 23. Контору нашёл не сразу, немного поплутал. Но не опоздал.  Андрея не было. Обратился к директору. Это его совсем недавно опустили на сорок тысяч зелёных. И ничего, работает. Люди новой эпохи. Глаза не собачьи. Здоровый, откормленный, но сохранивший природную подвижность мужик. Кожаная куртка, толстые уши, шея, бородавка на левой брови. Симпатией не проникся. В голове мелькнуло: «Как сработаемся?»  Алексеич, сославшись на конъюктурные трудности и спад объёмов, вежливо послал меня подальше. Не разочаровался, странно, если бы было по-другому. Но уходить не поспешил.
   Минут через пять на площадку зарулил уже знакомый мне джип.  К нам подошёл Андрей. Через полчаса я уже сидел в знакомом зале, с телевизором, кондиционером и кофеваркой. Алексеич как-то сразу изменился, стал подчеркнуто приветлив. Хотя, как я заметил потом, просто он человек насчёт воли хозяина воспитанный.

   Меня, для начала, определили в помощники к механику. Тоже Андрей. Иванов. Про себя, в отличие от хозяина, я стал звать его Андрей Молодой. Потом выяснилось, что Андрей Васильевич Молодой по годам старше Андрея Викторовича «Старого».
    Серёга - Гиви. Заведующий гаражом. Третий технарь на площадке. К грузинам не имеет никакого отношения. Скорее, что-то семитское. Головастый, рыжеватый, коротконогий. Не курит. Не пьёт. С последним я так и не разобрался, то ли в завязке, то ли идейный. Жена. Дочка. Окончил наш политех. Умница. Отлично разбирается во всём, что касается автомобильного транспорта. По натуре настоящий механик. Ездит на своём мерсе цвета кофе с молоком, приличном, не пожилом. Страшно не любит бумажную работу. И очень любит деньги. Но работать с ним можно.
    Через день нашлась ниша и для меня. Год назад  на площадке придавило мужика. По-пьяни. И серьёзно. Сначала договорились, дело замазали.  Но когда последствия вышли на инвалидность, мужика кто-то надоумил. Дело поплыло по инстанциям. Да и времена.  Начали потихоньку от беспредела отходить. Комиссии. Проверки. Акты. Предписания.  По одному из пунктов предписано иметь на площадке с десятикиловольтной подстанцией ответственного за электрохозяйство. Конторе потребовался энергетик. Вот и для меня нашлась должность.

    Через неделю я сдал на вторую группу допуска по электробезопасности.
- Есть повод, - сказал приветливый Алексеич. Повод у ребят находился на каждую пятницу. И не только. Я, помня наставления младшего брата, поначалу не уклонялся. Но с Алексеичем , конечно, на равных тягаться я не мог. У Серёги Букина, занимавшегося периферийными скупками металла, отставного пилота Гражданской авиации (позднее, уже в 2012 году, я узнал, что Серёга летал не пилотом, а бортоператором на грузовом АН-26, им тоже полагается льготная пенсия «по налёту»), младшего брата Светки Тищенко, в девичестве Букиной, и сводного брата Андрея Букина, Алексеич проходил под кодовым именем «Тело». Нормальный, крупный, умный мужик, но, когда доходило до спиртного, без меры.
    


   Водка в конторе лилась рекой. В основном, благодаря неуёмному и компанейскому, постепенно спивавшемуся директору Алексеичу. Андрей видел и понимал, что конторе давно пора идти новым, более резвым и жёстким путём. Но, как многие большие телом люди, он был мягкосердечен. А, точнее, слабоват. От принятия  решения, ломающего обычаи и уклад людей вокруг него, до претворения его в жизнь у него проходил длинный период раздумий, иногда, и терзаний.

     Летучка, совещание, конференция. Летучка – это банально, на троих, средь рабочего дня. Кабинет Алексеича в выгородке – аквариуме в том же зале.
-    Васильич, зайди. Водочки, коньячка. Под балычок, колбаску.
-    Виктор Алексеич. Не держу я нагрузку. Мозги тормозят. Вот если просто балычка.
-    Васильич, просто так – это добро переводить.
    Но, не жались. Даже обидно как-то вкуснятинкой лакомиться. Дома-то не до деликатесов.

     Совещание – это вечером, после работы. Сначала, помня наказ Брата Коли, не уклонялся. Потом стал искать причины не участвовать. Это было не очень трудно. Андрей без обид. Даже внутреннюю симпатию какую-то увидал.
-    Васильич.  Делай, как лучше.

     Праздники, дни рождения отмечались корпоративно, в верхнем кругу. Чаще по пятницам. Конференция. Командовали девчонки. Стол начинали готовить в нашем зале с обеда, человек этак на сорок. Контора, мастера, агенты из филиалов, гости.  Списком заведовал Алексеич. Вроде бы демократично. Потом понял, что круг жестко контролируется. Только «свои». Здесь я уже не уклонялся.
     Поначалу шефство надо мной взял Алексеич. В советское время он стучал на барабанах в ансамбле «Кром» у Игоря Попова. Спортивные знакомые, и не только, воспоминания, дорогие сердцу Алексеича, общие. Да и сам Алексеич мужик не пустой, гитарист хороший, приятный голос. Несмотря на грузность некоторую, отличный танцор и теннисист. Душа компании. Вот если бы ещё и останавливаться мог вовремя…
    Через пару часов застолья уже никто никому не наливал. Процесс можно было легко контролировать.
    У «конференции» можно было и заночевать.  Но я, не доводя до крайностей, обычно часам к двенадцати тихо сваливал, приходил домой нагруженный и прокуренный. Супруга озабоченно вздыхала:
 -  Так тебя надолго не хватит.



    
Кулибин, На двоих. Плазморез. Заводские.
Мальковы. Женя и Саня.
Поспело дело. Сорок тысяч баксов, Цыган Вова, обиженная бухгалтер Ольга и Ко.
Лицензия на кран, ГГТН, Гунько и Касаткин
Коллеги с железной дороги, Толик Никифоров и Ко


    Временами в конторе появляется агент из Острова, мой однофамилец Петя Васильев. Приветливый, крупный, симпатичный, можно сказать и красивый, ездит на чёрной «авдюхе». Девчонки в конторе его любят. Да и он не забывает о коробке конфет или о тортике к чаю, цветочках по случаю, «пустяк, а приятно».
   Петя из интернатских, или даже детдомовских. Вырос, выучился, поработал в потребкооперации. Новые времена. У Пети пошло. Скупали всё, начиная от лыка и клюквы. Потом и металлом занялись. Петя – Островский олигарх. Жена, дети уже школьники. Петя меценат. Родственников собрал вокруг себя, младших братьев и сестёр, поддерживает. Учителя детей у него чуть ли не на жалованье. Деньги в школу Петя не даёт – украдут. Доплачивает конкретно. Экземпляр нестандартный, и земляк к тому же.





Каретник

     На площадке по субботам почти всегда идут работы. Появляться на работе по субботам вошло в обычай и у меня. В общем-то, когда всё нормально, нет нового строительства или ремонта, я не очень и нужен. Если только преданность обозначить, не на целый день, где-то до обеда. Пройдёшься. Посмотришь, иногда и подскажешь. Что-то и своё, бумажное, подтянешь. Вошло в привычку напечатать несколько абзацев, а то и страничек на компьютере. Постепенно родилось несколько рассказов. Вчерне нарисовалась и первая повесть «Цена праведного слова».
    Часам к одиннадцати - сходняк. Андрей, Герман, Алексеич, народ помельче, люди со стороны. Пивко, рыбка, всё в лёгком стиле. Демократично и просто. Стараюсь особо не лезть, но и не уклоняюсь. Выделяться ни к чему. Пара часов и разъехались по своим делам или по дачам. Я без напряга ещё часика полтора прихватываю.
    Сижу за компьютером обычно в приёмной. Кабинет Андрея открыт. С режимом и охраной на базе вольно. Охранник у входа - это для ленивых. Для тех, кому понадобится что-то поиметь, база в смысле охраны прозрачная. Пробовал намекать Туробову на необходимость организации службы внутренней безопасности, но он от меня как-то лениво отмахнулся. Ему не надо.
    Как-то в субботу, уже после разъезда сижу в приёмной за компьютером. Входит Серёга Каретник. Мимо меня в кабинет Андрея и за стол. Личность на базе легендарная. Наслышан. И предупреждён. В делах фирмы Каретник не замечен. Время от времени берётся «наводить порядок». Бывший боксёр Серёга не на одном размялся. Вроде бы и за дело. Но это не метод. Мы с ним как бы и не знакомы. Решил «проявить бдительность». Встал. Вошёл вслед за ним в кабинет.
-      Извините. Я Вас не знаю. Вы кто?
-      Достаточно того, что я вас знаю. Я ваш учредитель.
   Странно. К тому времени я, конечно неофициально, уже познакомился с уставами и штатами как «Деметры» так и «Опмана Металл». Ни в той, ни в другой фирме Каретник не то, что в составе учредителей, а и вообще не числится. Но уточнять я не стал.
-      Хорошо. 
   Я вышел. Дверь осталась открытой. В кабинете Каретник надолго не задержался.
    Серёга после этого стал проявлять ко мне явный интерес. Скорее, доброжелательный. Однажды даже влез в дела, подредактировал подготовленное мною распоряжение. Неграмотно, но по существу. Потом даже стал вроде и оправдываться.
-    Я же хочу, чтобы всё было хорошо. Чтобы порядок был.
     Желание естественное и понятное. Все мы хотим хорошего. Но, по-разному понимаем это «хорошее». И, самое главное, уж очень разными средствами этого «хорошего» добиваемся.
     Последнее время Серёга у нас частый гость. Дёргается. Нехорошо ему. Чувствуется какая-то напряжённость вокруг Каретника.
     Неожиданно стал свидетелем стычки Каретника с Алексеичем. Я сидел на своём месте в общем зале. Один. Начала не слышал. Но когда из кабинета в зал вышли  Алексеич с Каретником, разговор шел пусть и негромкий, но уж очень определённый. Деваться некуда, пришлось слушать. Серёга слов не выбирал.
-     Ты же… Работать надо, а не водку жрать… Да и какой… надо быть, чтобы просадив такие баксы, как ни в чём не бывало ещё и место занимать.  Моя бы воля, я тебя… дня не держал бы на этом месте.
Быть свидетелем, даже невольным, таких разговоров - это мне не на пользу.
   Через неделю, как всегда, с утра сижу за компьютером. Настучал пару абзацев. Из «чистой публики» никого пока нет. Заходят двое, представились. Брат и жена Каретника Сергея. Спрашивают Андрея. Каретника, оказывается, вчера убили.
    (11.06.99) Похороны. Машины. Братки. Меня пригласил в свою «авдюху» Петя Васильев. До собора путь короткий, но парой фраз перекинулись. Отпевание по полному чину. Толпа немалая.  Роскошный гроб со стеклянной полукрышкой. Цветы.
    Разговоры начались сразу. Вроде бы, и не убили. Дома. Пожар по неосторожности, начал тушить. Сам угорел.
    Следствие вели молодые «знатоки».
    Серёга шлангом поливал клумбу. Потянуло дымком. Прихожая горит. С этим же шлангом кинулся тушить. Дверь из прихожей в дом почему то оказалась запертой. Мало того, за Серёгой захлопнулась и уличная дверь. Да так, что шланг напрочь пережало…
    Вскрытие показало, что кровушки в обгорелом трупе явно недоставало. Официально, это оттого, что окна руками разбивал. Порезался. Но вылезти не смог.
   Что-то непонятно. Здоровый, непьющий, вполне адекватный мужик.
   







СОЛНЦЕ В ЛАДОНЯХ

      « Возникла нужда быстро и дёшево резать металл. Привезли старый ручной плазморез. Всё бы хорошо, но резак - плазмотрон, сделанный по-русски, кондово и неуклюже, не работал. Слесарь умелец Коля, заслуженно получивший кликуху Кулибин, ещё до меня долго мучился над ним. Сидел в библиотеке, листал книги, разобрал итальянский, давно неработающий, прототип и, скрестив ужа и ежа, нарисовал нечто. Дали мне. Посмотрел. Эскизы, на первый взгляд какие-то полудетские картинки. Проверил, прикинул, мужик то умница. Всё проработано и очень основательно. Голова работает. Несколько ошибочек в расчётах - это мелочи. Заказали леваком, через Саню Малькова, детали, уже на большом заводе, и через пару недель Николай Николаевич, собрав резак, продемонстрировал «нечто» в работе. Самопальный плазмотрон рычал и визжал, но дугу держал устойчиво и броню порол как бумагу. Случайно оказавшиеся на демонстрации шведы, посмотрев, как мужик в засаленной фуфайке, в огромных рваных валенках и неказистом треухе управляется, резво разваливая всё, что под руку попадётся, одобрительно качали головами. Лишь один, седой, самый старый, указав на трансформаторную подстанцию, спросил, что-то вроде: «А, что у вас на счётчике?». Впрочем, зверь оказался на удивление экономичным. На холостом ходу он почти ничего не ел...
    Первый резчик отработал недолго. Особо опасная работа требует и подхода особого и характера, да и оборудование не каждому доверишь. Холеричный меланхолик Славик оказался к месту, прикипел. Пусть работа вредная и пыльная, но и чем-то притягивающая. Славик парень на вид простой, из тех, которых Виктор Астафьев называет «нефранцузистыми». В грудь себя не бьёт, но старается быть нужным, на рабочем месте управляется хорошо, в постоянном присмотре не нуждается, что по нашим временам не такой уж и частый случай. Лишнего не скажет, но, сказанное им, слушается.
   Один грех за Славиком.  Работает по-русски,  иногда без удержу.  Устаёт, и от работы, а больше от дурной устроенности, и работы,  да и жизни в целом. Оттяг же у русского мужика один - через стакан. Славик в этом отношении - русский мужик. 
   Узнав, что я с переменным успехом, точнее с издательским неуспехом, бумагу пачкаю, Славик принёс  общую тетрадь: «Васильич, посмотри». Посмотрел. В наш век компьютерный есть что то притягательное в рукописном тексте. Как бы к душе пишущего прикасаешься. Прочитав тетрадь Славика, я вспомнил как уже после института и службы на флоте друг-меломан приобщал меня к поп музыке. При первом прослушивании даже Битлы не трогали. Так и стихи Славика, вроде бы далеки от совершенства, неровные, местами даже корявые, но мысль присутствует, остановившись, хочется продолжить, отложив, хочется снова открыть тетрадь.
   Прочитал. Перечитал. И не знаю, что сказать.  Дал тетрадь дочери прочитать. Студентка  дочка вразумила:
-    Папа, ты же от жизни отстал, сейчас кто как хочет, так и самовыражается. Неинтересно - не читай, интересно - читай. Рецензии престарелых «классиков» никого не интересуют. А стихи стоящие. - С тем и вернул Славику тетрадь.  Молодым оно виднее.
   Интересен был мне Славик и до знакомства с его стихами. Какой-то особой простотой. Понтами в наше смутное время  пыль легко нагнать, но надолго не удивишь… Конечно, Славик тоже пытается «выглядеть»,  пылит иногда, особенно перед очередным срывом - запоем, но кто не без греха. За спиной у Вячеслава, несмотря на молодость, кое-что накопилось. Школа, училище, служба в спецназе на северном Кавказе, семейный и отцовский опыт, интересная работа. Стихи - это то, что пережито и прочувствовано…
     Один вопрос остался, про суицидные настроения. Нет-нет да и вылезет в стихах такое, прямо скажем, неоптимистичное. Но здесь автор не оригинал. Жизнь пусть и прекрасная штука, но, если тонко чувствуешь, нервы не верёвки, иногда достаёт, проверяет на прочность, опускает и шлёпает. Особенно в наше смутное время. Кажется, и невмоготу. Требуется пауза, оттяг. Каждый справляется по-своему, если справляется. Самый простой способ - отключить извилины, приняв стакан, но, чревато. Кто-то доходит и до колёс или садится на иглу.  Кто-то уходит в работу - трудоголик. Можно уходить в увлечение - хобби. Можно писать стихи - выложил на бумагу то, что тебя мучает, глядишь, уже пережил. Писать отвлечённые суицидные сценарии даже менее тяжкий грех, чем, как это делали и Тургенев и Толстой и плохо кончивший Хемингуэй, да и не только они одни, убивать своего конкретного героя. И не для примера другим, а скорее для отвлечения от дурного написано…
  Сестра Славика набрала тексты на компьютере,  я слегка отредактировал и вогнал стихи в формат. И вот, никем не правленая, как авторская песня, первая книжка стихов молодого нашего земляка - Скобаря, который, может быть, пока лучше справляется с резаком плазмореза, чем с изящным словом. Но, бесспорно, дар есть. Вячеслав по душе  поэт. Не всегда ладит с грамматикой, но беру на себя смелость утверждать, интересный поэт.  Книжка, читатель, у тебя в руках. Читай. Последует ли продолжение? Славик пьёт. И в этом прогрессирует. Скорее всего, это его первая и последняя попытка. Хотел бы я ошибаться, но жизнь слишком безжалостна…»
   Предисловие к отредактированным мною стихам Славика Косикова прочитал и Кулибин, Коля Артемьев. Приукрасил ты Славика, говорит, даже с ревностью какой то. Может и так, «художественная литература». Но уж очень мне хотелось, чтобы Славик был такой.
    Славик у нас не удержался.  Уже с новой площадки уехал в Питер на заработки. На базе больше не объявлялся. Книжка Славика с моим предисловием так и  осталась у меня на дискете.



Тройняшки. Борода*
Рома Веселов. Наши за бугром.






ЦВЕТНАЯ МЕТАЛЛУРГИЯ

ПЕРВАЯ ПЛАВКА


    01.11. 99. Понедельник. Часам к одиннадцати все как-то разбежались. Сижу в зале один, рисую. Заходят двое. По всему видно, что они здесь не впервой. Один чистопородный, чувствуется, интеллигентной закваски. Но, нездоров. Второй, лет под шестьдесят, или за шестьдесят, но так и пышет нерастраченной энергией. Похоже, Шабес Гой, да ещё и не русского розлива. Мне сразу почему то вспомнился эпизод из Марка Твена, явление дядюшек - проходимцев. В голове пронеслось: «Вот и кончилась моя спокойная работа».
   Спрашивают Алексеича. Алексеич сегодня как раз в отъезде. Ну, тогда главного инженера. Серёга Григорьев тоже не на месте.  Хотя, Сергей главный инженер только по должности, вопросами техники он не занимается. Говорят, что мы собираемся плавить металл. Они большие специалисты. Готовы учить, оборудование подогнать.  Это уже по моему профилю.
   Поговорили. Бочковский, Иосиф Романович, металлург, и даже кандидат наук, бывший директор завода точного литья. Оттуда, как он говорит, его «ушли» по голове, с инсультом. Наумчак, Алексей Иосифович, с машзавода, вроде бы зам начальника в литейном цеху работал. Не скрывают, говорят, у вас денежно. А где деньги, там без евреев ну никак нельзя. Не дождавшись никого из начальства, удалились. Но, не насовсем.
   Через пару дней завертелось. На первой стадии эпопеи был металл россыпью, потом сортированный по маркам, разделанный и прессованный в кубиках - пакетах. Настало время плавить, легировать и лить сплав в чушку. Это уже продукция.
   Алексеич, мечтавший быть директором «маленького свечного заводика» уже озадачивал меня и  Колю. Но дальше технических предложений и сырых эскизов не шло. Денежки на печи нужны всё-таки не малые. Но теперь, у Андрея назрело.
   Почему-то русский русскому верит с трудом. Особенно в технике. Казалось бы, чего проще? Вникни, изучи проблему, и вопрос уже из плоскости веры переходит в область знания. Но, нет. Обычно на сцену, там, где не хватает конкретных знаний, выплывает авторитет. И, чаще всего, нерусской национальности.
  Будем работать. Навёл справки. Бочковский Иосиф Романович.  Появился в Пскове на волне перестройки во второй половине восьмидесятых с Урала. Там был главным металлургом на «Ирбите» (мотоцикл «Ирбит», потом «Урал»). Зам гл. металлурга ПМПТО – «Машинки». КТН, небесталанный и беспокойный. Ушли его. Поучаствовал в становлении участка литья под давлением на ПЗМПТ. Связи в Москве, уже в «новые времена» позволили ему «уйти» директором на новый завод точного литья от АМО «ЗИЛ».  Доработался до тяжёлого инсульта. По его версии от удара по голове. «Крыша поехала» и на место до конца так и не встала. Да и здоровье уже не то.

    Авторитет Бочковский предложил сразу и вариант. Андрей и Алексеич подключили меня. В металлургии я нуль. Ну, что ж. Если не я, то кто же? Будем разбираться.
    Любимая поговорка Бочковского: «Упадём на колёса, поедем посмотреть».
На площадке в полузаброшенном цехе завода ТЭСО. Кооператив «Бронза».  Импозантный с цыганской внешностью, я про себя окрестил его Будулаем, председатель кооператива расхваливает нам построенную, по моим разведданным с помощью Бочковского  наклоняющуюся Печь «Калеман». Чугунный тигель, форсунка, солярка. Мобильность. Печь была построена как передвижная. Была такая мысль собирать и плавить цветной металл на месте, аж на чеченских полях. Всё, кажется, прилично. Одно «но». Печь с момента рождения не выдала ещё ни одной плавки.
    По решению Андрея завезли двести литров солярки, кучу чушек алюминиевых. С горем пополам выплавили и разлили плавку. Долго и неэкономично.  И плавка грязная, передержанный алюминий «насосался» железа от чугунного тигля. От покупки «Калемана» на солярке Андрей воздержался.  Будулай не обиделся, теперь он знает, чем «владеет». А меня Бочковский и Наумчак «незалюбили».
    Второй вариант. На машзаводе литейка совсем загнила. Тигельные электрические печи стоят без дела. Купили по дешёвке, завезли. Бочковский на листке бумаги  в клеточку нарисовал планировку участка. Опыт есть. Но проработки никакой. Книжные эскизы. Так и поехало. Брызги идей, Андрею на стол. Я просчитываю и прорисовываю, что в дело, что в сторону. Я и на площадке верчусь. Энергообеспечение, технология, организация и охрана труда. Нескучно. А два еврея, не много ли на одного? - идеями брызжут. И так получается, что всё хорошее от них, а всё дурное, ошибки то мне исправлять приходится – моё. Потихоньку образовываюсь. В литейке на машинке, оказадось, работает Серёга Зюбин, бывший каноист Мастер спорта и электрик опытный. Через него познакомился и с Рояном. Фамилия какая-то армянская, что ли? Татарин казанский, техникум металлургический. Проходимец и аферист, но и натаскан неплохо. Специалист. Электрик на базе в моей команде появился, Витя Исаков. Тоже в каноэ грёб, алкоголик в завязке, умница и мужик порядочный. Я уже не один.

   
26.11.99. Поездка в Чихачёво (зелёная тетрадь)
http://www.proza.ru/2018/07/14/1177

Навес над сортировкой

ОБЭП арестовал тетради закупа

03.12.99. Свадьба Германа

Евреи лезут к кассе. Уж больно они суетятся.
«Изгнание» Бочковского.

04.12.99. Совещание по печам, что и как делать.

07.12.99. С Алексеичем вокруг закона Ома: «Васильич! Нет такого закона, который нельзя обойти».

09.12.99. На работе пьяный день, второй день подряд. Навес и печи. Алексеич и евреи. Крайнов.

17.12.99. Пятница. Большой сходняк – «конференция». День рождения А.В. Бабенко. – 35 лет
Медаль и слиток были представлены как "первая плавка" Наумчуком с чужой печи.  Отлили Роян и Зюбин на машинке.
Суббота утром . Наумчак опохмеляется из бутылки с дурноватой жадностью – для еврея это как то и нечистопородно.

29.12.99. Первая плавка со своей печи. Это уже по нынешним временам не «Маленький свечной заводик».



06.01.2000 Вокруг печей
15.01.2000. Организация участка. Опасные работы.
18.01.2000. Стычка с Наумчуком. «Консилиум» Проблемы со здоровьем.
25.01.2000. Прогорел первый тигель

«Дьякон Дима» пропал с авансом. Встреча с Отцом Анатолием, батющкой Дмитриевской церкви. Дима – аферист и проходимец. У нас просто отсиделся.


Новая площадка, Любятово. Лето 2000.


                «Объяснение
г. Псков                20.06.2000 г.
                Инспектор ПДН 3 – ГОМ УВД
                Лейтенант милиции Хвоинский А.В. принял объяснение
                От Васильева Владимира Васильевича,
                1949 года рождения, пос. Грызавино, Островского района, Псковской обл.,
                проживающего по адресу 180017, г. Псков, ул. Стахановская, д.10, кВ. 22,
                работающего в ООО «Опмана Металл» энергетиком.
     4 июня 2000 года в воскресенье, я отработал на садовом участке, потом на работе, пришёл с работы в 22 часа (предприятие работает с непрерывным циклом производства, ликвидировали неисправность оборудования). Войдя домой, собрался умыться и переодеться, но услышал шум под открытыми окнами. Выглянул. Человек восемь незнакомых подростков шумели под окнами и обдирали крыжовник на клумбе под окном. Я сказал, чтобы прекратили шуметь под окнами. Один из них ответил: «Это всё равно кусты не ваши, их сажала ещё моя бабушка», - что было вполне возможно. Проживаем мы по этому адресу с 1997 года, вынуждены были переселиться из Крыма, и соседей, кроме тех, с кем общаемся по делу, не знаем. «Ну, раз бабушка сажала, ешьте. Только он ещё зелёный, и не шумите», - сказал я и отошёл от окна. Минут через пять у окна снова начался шум. Глянув в окно, я увидел, что ребята откуда то достали мешок макулатуры и разбрасывают из него бумагу. Тогда я сказал им: «Если не можете по человечески, не сорить и не кричать, уходите». На что один из них сказал: «Счас», - и продолжал сидеть в кусте на клумбе. Остальные тоже последовали его примеру.
     Я вышел на улицу. Думал заставить их прибрать разбросанный мусор. Подошёл к одному. Сказал: «Ты же слышал, что вам было сказано?» Он ответил: «Вы разрешили, я ел, вы сказали уходить, я отошёл». В это время из кустов вышел тот, который оставался в крыжовнике и остановился шагах в десяти от меня, приготовившись бежать. Я ему сказал: «Не бегай, всё равно не убежишь». Но он, сказав что то типа: «Х… догонишь», - побежал. Я побежал за ним. Бегал он хорошо, но, через пару минут, протащив меня через густые кусты, выдохся. Я догнав, повалил его, и, взяв за ногу, он пытался ногой оттолкнуть меня, пару раз ударил ногой по ягодицам. В это время из окна дома какая то женщина крикнула: «За что бьёте ребёнка?» Я взял его за ухо и повёл во двор. Собирался заставить его убрать разбросанный мусор.
    На скамейке во дворе сидела группа подростков постарше. Один из них сказал: «Маленьких обижать нехорошо». Я ответил: «Конечно, но смотря каких и смотря за что». Спросил их, не знают ли они его. Сказали, что не знают. Я дал ему пинка под зад, после чего он сел на скамейку. Дёрнув его за ухо, я сказал, чтобы он не наглел и больше не бегал от взрослых, и отошёл. Он сразу встал со скамейки и куда-то пошёл. Я тоже вернулся домой.
   Минут через десять к окну подошли двое  молодых парней и начали что то кричать под окнами, явно угрожая. Я оделся и вышел на улицу. Они встретили меня на углу дома. Подошли и те, кто сидел на скамейке. Но активных было двое. Один из них, хорошо физически подготовленный, вероятно брат, сразу начал кричать: « Мужик, в натуре, ты моему брату синяк поставил, ты отсюда не уйдёшь. Я тебя урою!» - и дальше в этом роде. Я, сознавая, что наделал лишнего, попытался как то объясниться. Но он, похоже, был или слегка пьян, или сильно возбуждён: «Из-за крыжовника!» И тут же, вдвоём, попытались меня сбить. Но, не получилось. Я отступил. Напарник тут же отпрыгнул в сторону и в кустах стал искать или камень, или палку, громко сетуя, что ничего подходящего не попадается. От подъезда соседнего дома какая то женщина, очевидно, мать, кричала: «Валера, не тронь, мы в милицию заявим!» Я не хотел доводить дело до драки, надеялся, что Валера остынет, но он только повторял: «Мужик, мы тебя не отпустим. Ты здесь останешься. Мы тебя заглушим!» Отвернуться от него и уйти я не мог. Нападать он больше не пытался. Напарника его я потерял из вида.
   Очнулся я на другой день в областной больнице, куда был доставлен машиной скорой помощи, вызванной женой. Жена, услышав с улицы громкие истеричные крики женщины: «Валера! Не надо!» - выглянув в окно, увидела, как в проход между дамами Я. Фабрициуса, 17 и Стахановская, 12 из двора убегал с ярко разрисованной палкой в руке, похожей на бейсбольную биту, очевидно, напарник Валеры. Жена выбежала на улицу. Какая-то женщина, приехавшая, по её словам из Москвы, постояла рядом, пока жена бегала вызывать скорую помощь. Как выяснилось из разговора, пока ждали скорую помощь, женщина приехала в гости к матери. Увидев из окна, как парни избивают взрослого мужчину, рухнувшего на землю, женщина выбежала с целью остановить избиение.
   На следующий день, 05.06.2000, я пришёл в сознание в областной больнице, куда был доставлен скорой помощью. С моих слов работник милиции записал объяснение, сказав, что по выздоровлении с меня возьмут  заявление или дополнительные объяснения.
   С 15.06.2000 я был выписан из больницы, справку прилагаю. В больнице, кроме травмы головы и сотрясения мозга подозревался перелом рёбер, но подтвердился ушиб, ослабление слуха. Врач сказал, что это после сотрясения, восстановится со временем. Режим работы был рекомендован щадящий и аккуратный, т.к. здоровье будет восстанавливаться постепенно.
   Прошу разобраться и принять необходимые меры по данному факту.
                В. Васильев».







Меня сливают. Карманный электрик Алексеича.
Нацмены. Кукушата.
Катехизис евреев в России.

   
    23.02.01, пятница, 7-00. Что день грядущий…
    «День грядущий»  не подарил ничего доброго. С утра поездил по делам. С обеда убого. На старой базе мужики начали заливать с утра. Славику Косикову подарил распечатку  его книжки. Дурь сделал. Зачем пьяному стихи, даже свои? Забрал распечатку, брошенную в весовой. Снова вернул через несколько дней, уже по трезвянке. И Лёха Исаков - Мент, совсем не поэт. Топит в себе себя?
    Серёга Григорьев «Поставщик двора его величества» готовится к конференции - разводит контрабандный спирт: «Коньяк будет в понедельник». Когда в кассе пусто, и кусок становится жидким и тощим… Во время «совещания» подкатили два скупщика с периферии и Браток Белорус. Приехали поздравить Андрея, а его нет. Белорус Филатычу – «Дед», мне – «Отец», в общем-то, неплохо, но, отчуждает. Лёха Гресев, директор «Лесстройсервиса». Лёха -  протеже Торобова, неглуп, но деловых качеств, кроме угодливости к хозяину, особо не видно. Лёха с Торобовым отметились и вовремя смылись, умеют. Мне тоже кусок поперёк горла встаёт. Шутки раздражают.  И пить уже не могу. А если не пьёшь, то, считай, враг. Свалил по тихому.
    Главная мысль: «Миром правит князь тьмы. И пороки человеческие – его оружие. А у тебя выбор, в сущности, очень узок, точнее, никакого. Добро и зло. На каждом шагу. Узкие ворота. Грустно это сознавать. Без Веры нельзя. Уж очень тяжело. В автобусе встретил Игорька Фирсанова с кирпичей. Устраивается водителем в автобусный парк, по второму кругу. С «Кирпичей» ушёл вскоре после меня. Поработал на «Толбе», рыбопереработка, «судачка поел», но и там недолго, запил, выгнали. В разводе, с исполнительным листом. Сейчас в завязке. Надолго ли?
    Домой ничего не принёс. Мальчик болеет. Холодно, мороз до -17.

   24.02.01, суббота, с  утра в очереди за молоком. Палкинской цистерны не дождался. Проявил «душевную слабость», купил молоко у бабок. Маме Новоржевское 3л по 7р. за литр, себе Черняковское 4,5л по 8р. Несу домой. Холодно. Ломаные пальцы очень болят, когда дома отходят. Молоко, то и другое, жидкое, вода. Ох уж мне эти русские бабки – перекупщицы, как они хорошо клянутся, божатся и хвалят «своих коровок».
   С 10-00 на работе. Володя  Матвеев: «Васильич! Ты вчера съел всю колбасу и смылся», -  вроде бы и шутка, но задело.

Дело о трубе.

   Начало марта 2001. Печи строим по проекту питерских специалистов. Стальной каркас сварили сами.  Не перестаю удивляться Рояну. Практик он неплохой, и как металлург и как механик, но в чертежах проекта, как говорится, без поллитры не разберёшься, Роян на чертежи смотрит со страхом. Разбираться и начинать предоставляет мне. Как только всё становится ясным, и работы набирают разгон, набирает «административный разгон» и Роян. Я тихо отхожу в сторону. Дел всем хватает. Лишний раз убеждаюсь, что работать и показывать ценность своей работы – вещи суть разные. Футеровщики приехали из Питера. А вот по трубе и дожигателям технического решения до сих пор нет. Андрей после поездки в Таллинн, мечтает о «подвешенном варианте». Там лёгкая труба, действительно подвешена на капитальную стену цеха. У нас другое. Филатыч  по дешёвке подогнал с завода ТЭСО цельнотянутую трубу весом за две тонны. Отличный вариант. Только подвесить её к подвешенной на колоннах стене цеха, ну никак не получается. Роян сразу понял, что к чему. На троих, я Филатыч и Роян, приняли моё предложение - решение. Надо ставить трубу на классический фундамент. Через неделю после трубы у нас появился и проект её установки. Грамотные чертежи Роян пытался выдать за свои, но со мной придуриваться не стал. Говорит, сосед у него пенсионер, чуть ли не полковник МЧС бывший. Для него, хорошего специалиста, нарисовать несложный проект за символический гонорар в удовольствие.
    На следующий день Роян не вышел на работу. Очередной запой?
    У меня в канун восьмого марта тяжёлый депресняк. Надо поздравлять. А денег нет не то что на подарки, а даже на продукты. И на работе неладушки. Мужики, почти все,  на новой площадке, контора – девчонки пока на Декабристов, в тёплом офисе. Пятого числа Наумчак побежал по мужикам, по двести с носа на восьмое марта. На кой? Андрей для девчонок и так не поскупится. Хотя мне всё равно. Карман пустой.
   Вечером шестого пошёл в спортзал политеха. Там ребята ориентировщики вскладчину  арендуют время. Меня, как старого и нищего, приглашают без взноса. Серёга Тарасик пришёл со страшной новостью. В Чечне погиб Димка старший сын Бори Шемякина. Похороны девятого числа. А мне и на венок дать нечего.
   Домой пришёл в тоске. Наташе сказал. В разговоре ляпнул, что у Бори четверо остались.
-     Ты что! Ведь каждый – единственный.
 
   07.03.01. С утра в горархитектуру, потом в СевЗапСельЭнергоПроект. В шестнадцать узнал о каком то техсовете. Рояна нет, Андрея нет, пришли Алексеич, Наумчак, я да Филактыч – столы  рядом. Наумчак на полном серьёзе, ссылаясь на Андрея, поднимает вопрос о трубе. Филатыч молчит. Я докладываю,  что решение уже принято. Пятитонную конструкцию будем ставить на фундамент. Филатыч слишком уж нервно уточняет, что двухтонную. Две тонны – это вес только самой трубы, и Филатыч об этом знает, но видно в коленках ослабел. Наумчак начал «дуру гнать», как это такой ответственный шаг сделан, ни с кем не посоветовавшись. Вот, жидовня… В конце – концов у меня вырвалось Сердечное: «Козлы». Приссавший Филатыч, в ответ: «Ты что, ссыкун, себе позволяешь!» Алексеич не сказал ни слова. На этом техсовет и кончился. Мужики поехали поздравлять девчонок и кушать водку.  Я поехал домой.  Впервые манкирую конференцией.
   Праздники тянулись долго.
   «08.03.01. 6-30.   С утра и вставать не хочется.
   Колбасить начал я. И на «спадах» и на «подъёмах». Так можно всё потерять. Не можешь менять мир вокруг себя, должен приспосабливаться, плыть по течению. Или – или, третьего не дано. Неконструктивный протест – это сродни остервенению. Будешь выпихнут и уничтожен. Ладно, сам, так ещё и близких своих подведёшь.
   Уныние без меры на спадах, несдержанность эйфорическая на подъёмах – неврастения. Как отдохнуть? Как отвлечься? Нет ни средств, ни способа. Пить совсем нельзя – это уж точно. Курить – тоже, и слава Богу, не хочется. На зарядку бегать? Пожалуй, не поможет. Только спокойствие.
   Лежу, бумагу пачкаю. А дела, даже мелкие, заставить делать себя трудно. Даже в день 8 Марта.
   7-30. Надо вставать. Перечитал, что написано: недержание, неврастения.
Молоко, себе и маме. Письмо тёте Рите в Крым. Гараж, прогулка на горку с Витей. И полегчало на сердце.
   А что я сделал? Обозвал «техсовет», который «не совет», КОЗЛАМИ и не поехал на халявную пьянку, только и всего. Главное – не хлюздить. Разберёмся.
   Виктор Алексеевич «Бородавка» - первое впечатление двухлетней давности. Но, кроме доброго он мне за два года ничего не сделал. Наумчак, от него кроме дури и пакостей и ждать нечего. Филатыч, труба им закуплена правильно, но испугался старик…
   Поздравил Татьяну. Брат Коля загулял... Даже на восьмое марта с утра нет дома.
   Знать о себе всё и любить себя – возможно ли?
   Кошки не едят крыс, а только давят (Сандра на огороде).
   А среди людей? По жизни, я и… можно подставлять очень много. Начиная от детства (большинства «моих оппонентов» уже нет в живых), и кончая днём сегодняшним. Однако… Возлюби врагов своих.
   21-30. Приехала из Питера Катечка. Встретили все вместе.
   Почему так тревожно? И так страшно. Страшно не только быть ненормальным среди нормальных, но и нормальным среди ненормальных. Нормальным среди ненормальных ещё страшней… Чужой.

    Александр Иванович Куприн. 1870-1938. Ушёл из армии в литературу. Первый раз женится в 31 год. Крайне истощённое состояние нервов. Пил. Пишет «Поединок» - 1905, «Гранатовый браслет» - 1911, Гатчина – со второй женой до 1919 года. Пытался быть в стороне от событий, «уйти в семью». Но, не смог.  Надел погоны поручика с запаса и ушёл с северо-западной армией (Всеволод Кочетов «Угол падения»), потом – Париж, бедность, относительная: «Что бы я был за русский писатель, если бы умел устраивать свои дела?», «Юнкера» - 1928-1932 – автобиографический роман, 1937 – вернулся в Сталинскую Россию, «Река жизни» - август 1938 – один из лучших рассказов А.И. Куприна, и в том же 1938 – смерть писателя.

09.03.01 1-30 ночи. Тихая спокойная уверенность. Что-то будет завтра? Точнее, уже сегодня днём. Утро вечера мудренее?»

    …Одиннадцатого числа, в соответствующем настроении вышел на работу. Алексеич  с утра, приветливо улыбаясь, подаёт мне руку. Про «Козлов» никто не поминает.  Проехали? Навряд ли…

27.03.01. Армяне приехали строить бытовки на старой площадке. У Степана Армяна четверо детей. Дочка и трое сыновей. Приехал с пятнадцатилетним младшим сыном. Два сына в армии, а впереди новый Карабах: «Турки Азерам дали 200 танков, русские Армянам дали 300 танков. А убивать друг друга мы сами будем.  Азеры Карабах не отнимут, но сыновья мои могут погибнуть».

03.04.01. На новой площадке бандитская охрана шмонает и бьёт рабочих алкашей. 
14-00. Эксперимент. Граммов пятьдесят вонючей самогонки в обед. Саня Корытовский уговорил попробовать. Не устоял. На следующий день отвратно. Пить мне совсем нельзя. 
Алексеичу 40 лет. Вечером после 18-00 конференция на старой базе по Алексеичу, на которой я не был.

16.05.01. Надежда Сергеевна. Оборудовали лабораторию спектрографии уже на новой площадке. Наш металлографический «Университет». Сначала носили образцы в лабораторию на «машинку». Потом Алексеич взял один аппарат в аренду. Надежда Сергеевна приходила на несколько часов. А потом лаборатория на «машинке» закрылась, и Надежда Сергеевна, по возрасту уже давно пенсионер, пришла насовсем.  Умница тётка из старых времён. Двое взрослых детей, внуки. Муж, Мастер Спорта по конькам.  В прошлом неоднократные победители соревнований «Мама, Папа, я – спортивная семья».
-   Вы какой-то обиженный…
-   Мне не за себя, мне за державу обидно. И за вас тоже. Как Верещагину – Павлу Луспекаеву из «Белого солнца пустыни»
      Гриша Бер в своё время, ещё в ИВЦ, и отметил и хорошо понял меня перед отъездом в Крым. – Ну, тогда всё у тебя будет хорошо. И обменяешься, и уедешь, надо будет, и вернёшься. Плохо, когда человек за себя обижается. А если за других – это совсем другое…  - Обида личная, за себя, сродни зависти – разрушает и старит раньше времени. Если за других – сил добавляет.

   Встретил Кузю. Бывшего гребца - каноиста, когда-то, неплохого инженера, а ныне инвалида - пенсионера и отставленного мужа моей «любимой девушки» (любимая девушка - это, когда вздыхал, но не переспал) и просто охламона алкоголика: - Володя, а говорят, ты вчера повесился. - Да ты что?! - И фамилия твоя, и дом твой. - Так я узнал о смерти Сани Васильева.
   Мастер спорта, талантливый детский тренер. Хороший и добрый  мужик. Поселившись в нашем бомжатнике, я часто встречал Саню. Всё время бегом, из подъезда к машине, из машины в подъезд - ездил он на старой задрипанной копейке, - иногда и пешком не ходил, бегал. Видно дела у Сани шли не пушисто. Перебросимся парой фраз, передаст привет брату Коле, они с ним почти ровесники, и разбежались.
  Как-то встретились в ЦСМ, центре стандартизации. Саня привёз на поверку весы из спортивного лагеря, метрологи придрались. Весы оказались неисправными. За поверку сотня, за ремонт минимум пятьсот. Саня взгрустнул, денег с собой не было. Отъехали на базу водную, благо всего метров сто от порога до порога. Подрегулировал платформу, подогнул стрелки, пятнадцать минут - вот и весь ремонт. Весы прошли поверку. Саня вздохнул с облегчением: - Наверное, хорошо, Володя, быть инженером. - Хорошо, Саня, тем, кто не мы.
   Смерть всегда не к месту, и не ко времени. Но, наша дурная жизнь преподносит такие неожиданности, диктует свои, часто совсем звериные законы.
   К гробу на водную базу собрались все гребцы. Подкатила крутая машина. Вышел мужик в строгом черном пальто. Положил на гроб букет цветов. В народе прошелестело: «Бибиков». Виктор Иванович когда-то, ещё в старые времена, недолго был директором водной базы. Помнит. Пиарит? Не так важно. Всё по человечески.
   В кучке бывших байдарочников и Яха. Морда стала ещё толще. Он уже отставной. Пенсионер. Всё носится с какими то фондами. Поздоровались. Он что-то упомянул про брата Колю. У них там не гладко получилось, вокруг закона. Я возьми и ляпни: «Вы с ним раньше сидели с одной стороны стола. Теперь по разные (стороны)». Взвился Яха:  «Ты на Андрея работаешь, а я с ним водку пью. Считай, что твоя работа у него закончилась». Отошел я от Яхи. Отношения выяснять не время и не место, да и без этого всё ясно.

Первая плавка в большой печи. Свой день рождения, 10.07 я затихарил.  День рождения Букина 11.07.2001
Менты на кормёжке. Слухи и сплетни.
Отставной прапор Кассир Герман. «Кто много знает, долго не живёт».
31.07.01. Коля Артемьев. Очередная авария. Ампутировали ногу. Нос и челюсть сломаны. Звонок «Мамы Тани» - костыли для Коли ищет.
В больницу к Коле забежал. Уже полегче. И «Мама Таня» рядом с ним. Первый раз рассмотрел как следует. Красивая женщина, настоящая. В разводе, сама дочек тащит, но, как только Коля залетает, она тут, как тут.

Не у дел. Отключили электроэнергию за неуплату. Алексеич паникует. Предлагает вскрыть подстанцию у соседей и самовольно подключиться. Не состоялось. Последняя капля. Ухожу.
Андрей: Васильич, возвращайся.
Вынос тела. 20.10.01. Ушёл в «РосТЭК Псков». Меня зовут обратно. Восемь месяцев в «РосТЭКе Псков». Не прижился.







Часть 2. ЧЕРНАЯ МЕТАЛЛУРГИЯ
(ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ). С 16.07.02.

Псковский Литейный Завод

ДИРЕКТОР ЛЁХА

    С черниной пошло на спад. Конкуренция, да и ближние залежи стали тощать. Выход? Осваивать периферию. Не ждать, когда привезут, а выдвигаться самому. Дима и Лёха одни из первых. Мотаются по районам, присматривают, где что можно разобрать, разрезать, демонтировать. Сначала разведка на жигулёнке, потом бригаду на место. Кран, газорезка, КАМАЗ. Черный металл машинами. Что из цветнины попадётся, туда же. Сельские хозяйчики дают потрошить остатки своих ферм и токов, считай, за бесценок. Навар ощутимый.
   Однако, где то мужики притомились. Или перебрали. Возвращались поутру из очередного поиска. До Пскова уже рядом. На гравийке закрутило. Машину приволокли на площадку, вдрызг.  Дима отделался легко, царапинами и ушибами, суетится, весь в заботах об убитом жигулёнке.
   Лёхе досталось больше. Не переломан, не порезан, но, считай, в полном отшибе. Кажется, с мозгами не того. Потрясение. Как лёг локтями на стол в нашем зале, так и отпал. Не шевелится. Часа через три Дима подогнал ему бутылку водки. Лёха половину всосал и снова отпал. Голова на локтях. Недопитая бутылка рядом. После обеда зашевелился. Поднял голову с мутными глазами, огляделся. Увидев, что кроме меня в зале никого нет, тихонько попросил свести его вниз, мочи нет терпеть. Подставил я Лёхе плечо. Кой-как дошли до лестницы, спускаемся. На площадке Лёха обмяк. Тяжёлый. Пришлось мне и в сортире рядом стоять, пока Лёха облегчался по малому. Поползли назад. Наверх забрались без приключений. К концу дня Лёхе полегчало. Наш зал заседаний он покинул на своих.
   Дима после этого исчез. Лёха продолжал работать. В начале мая незапланированное заседание - «совещание».  Оказывается, Лёха решил «влиться в коллектив» - отметить, как принято, свой день рождения.  Познакомил нас со своей женой, Ольгой. Ни Андрея ни Алексеича за столом не было. То ли не оповещены оказались, то ли проигнорировали. Посидели узко. Выпили. Закусили. Поговорили. Лёха прочитал несколько стихотворений, оказывается, поэт. И недурной поэт.
    Сложная штука русский язык. Читает человек вслух свои стихи. За душу берёт. Музыка. Читаешь по писаному сам, - нечто другое. Шероховато, неприглажено, неотредактировано. В, общем, сыро. Но, есть мысль, есть чувство, - это уже поэзия.
    На следующий день, я пришел как всегда, чуть после восьми. В конторе никого. В зале уже кто-то стучит посудой. Умница Лёхина жена Ольга прибирает. Вспомнилась аналогичная ситуация. Когда пару лет назад я валялся переломанный в больнице, поступил к нам в палату «Маленький Вовочка». Мужик под два метра и далеко за центнер весом. Но сильный и не жирный. Возил на своей легковой какого то нового. После пьянки решили искупаться. Вовочка нырнул и воткнулся головой в дно. Перелом шеи. В общем-то, удачно. Оклемался Вовочка быстро. Но с гипсовым воротником походить пришлось. В пятницу, палата загуляла. Я не участвовал. Но не принципиально, просто нога в гипсе, рука в гипсе, башка обвязана - не в кайф. Сказался алкоголиком в нулях. Ребята и не настаивали. Я им своим неучастием особо и не мешал. Где-то после двенадцати успокоились. А утром, сразу после подъема, постановки утренних градусников, и пенициллина в задницу,  в палату вошла Вовочкина жена, глянула и сразу вышла. Вернулась она с тазиком и тряпкой, собрала бутылки, ошмётки в пакеты, всё подтёрла, и, не сказав ни слова, покинула приведённую в порядок палату.
-     У тебя не жена. - Сказал я. - Золото
-    Точно, - подтвердил Вовочка, - за всю совместную жизнь - ни слова упрёка. Только, знаешь, как мне от неё стыдно за себя бывает.
-     Так это же хорошо.
-     Но, и больно.
-     Тебе. А ей?

      Через пару недель после моего исхода в таможню Андрей расстался с Алексеичем и поставил директором Лёху Исакова. Ещё через неделю Лёха стал мне названивать.
-       Васильич, возвращайся. Я тебе зарплату удвою, пять тысяч положу.
    Оказывается, пусть не с очень серьёзным выражением лица (с серьёзным выражением лица делаются, считай, все глупости на этой земле), но я  кое-что и делал на старой работе.
    Оценили меня по-русски. Ну почему у нас так любят «мёртвых»?
   Ещё через месяц  на площадке литейного завода случилось ЧП.  Сибиркин, его за собой притащил Наумчак, копал траншею под систему водоочистки. Экскаватор попал на кабель. Десять тысяч вольт. Полыхнуло.  Повезло. Все живы. Но площадка осталась без энергии, встали. Ещё и на бабки попали. Ремонт дорого обходится, да и штрафельник положен. Ко мне в контору примчался Лёха.
-    Да я его! Васильич! Кто виноват?
   Пришлось Лёхе популярно объяснить, что самый главный виновник, как директор, он сам. Землю копать, без ума и письменного распоряжения отца командира, на площадке никому не дано. И Сибиркина за прокол особо гвоздить не надо.  Услужливый, но безграмотный.  Что с него взять?
   Помог тогда найти путь неформальный. Вышли на Сашу Шкляра. По дешёвке, неофициально, отремонтировали, по-тихому, но в темпе дали энергию. Тысяч десять конторе я сэкономил. Но по-русски, даже не за спасибо. А жаль. Ну почему, то, что в порядке вещей у нацменов и евреев, русскому даже и в голову не приходит.   Через пол года, когда я вернулся на завод, Сибиркин был уже давно уволен. От своего преемника,  энергетика, работавшего, кстати, за обещанные мне пять штук в месяц, я узнал, что Сибиркин всё-таки сумел обгадить меня. По крайней мере, так выходило со слов моего нового напарника.


    Восемь месяцев длилось моё хождение «на государеву службу».
 - Жаль. Дело Государево,  - как-то сказал я в разговоре с отставным таможенным полковником, Владимиром Павловичем Никоновым. Мудрый и тёртый мужик, бывший начальник Печорской таможни, успешно ушёл на пенсию, но остался «при делах», понимающе и почти скучающе поправил меня:
-       Ошибаешься, Васильич, дело не государево, дело наше.
-       Но граница то Государственная.
-       Граница  государственная, а дело то - наше. И мы его крепко держим в своих руках.
    Не сработался. Особо об уходе  не жалел, хотя кормушка была неплохая. Но, видно корыто не по рылу, не для меня.
   

Гидропривод и Коля.
Санин глаз.


Переоценка. По второму кругу.


Лёха от нас ушёл.
Когда приезжает на площадку Лёха мне как-то становится веселее, что ли…
06.04.04 «Васильич, ну что за жизнь такая! У вас чуть не спился, у Микрона чуть не скурился.
С восьмого марта не пью, не курю и так хорошо себя чувствую»


    «Васильич! Представляю, какими дураками ты нас в своём романе выставишь».
    Во первых, не роман, Лёха, дай Бог, повестюшка, а во вторых. Напрасно ты так думаешь. Память человеческая - благодарная штука. Из того, что пережил, вспоминается только хорошее. Да и закон жанра диктует. Ещё Лев Толстой отметил, чтобы было интересно людям, надо, чтобы, прежде всего, было интересно тебе самому: надо знать свой предмет и любить своего героя, каким бы он ни был.






Спектрография.  Надежда Сергеевна  «бабушка» -  лаборант  и учитель. Хороший человек. Но… себе на уме.
Металлография - Олег Власов - кадр с «родного завода»
Алкоголики и. Олег Тиханов «бригадир» и начальник цеха.
Мастер Паша. Иванов Павел Евгеньевич. Двоюродный брат Андрея и Пети.
Похороны 24.03.2004.
Роян. Разделение труда. Страсти по-татарски. Пятидесятилетие. Юбилейный запой.
Петя Бабенко. Пальцы. Станок.
Первое апреля. Розыгрыш. Экологическая полиция. Я главный инженер? Нет, придурок.
Еврейский гонорар. С ЛесСтройСервиса.
Евлентьева, 11. Схема разделения. Макарова и Ко. Псковреконструкция. Крутая семья. Ещё одна иллюстрация легенды. «Волки, шакалы, тигр, слон и …человек». «Богатые тоже плачут».  «Света! Мать твою…»
Армения в Палкино.  Степан Армян и его команда.
Мой кабинет. Нацменская ночлежка на машинке. Где мои архивы?
Красные директора. Горбунов и Ко. Медленный танец с Катькой Горбуновой директором «Машинки».  Пришёл в приёмную на машинку за паспортами  мостовых кранов. Секретарша спрашивает: - А вы кем работаете? – Придурком.  - Моя должность -  главный инженер. Это по трудовой книжке. А по сути, действительно, «придурок». Так же, как и в Крыму. Чужой.
13.04.04. Алкоголики не в нулях. Вова Березовский и новый сварной. После Пасхи.
21.04.04. Палкинские герои. Бюст. Первая плавка. Скульптор Володя (Царёв) и  Ко.
07.05.04. Откровения Коли Кушеренкова: «Что у трезвого на уме…». МЧС конфеты для Псковских ребят в Чечне.
12. 05. 04 Загородка для МЧС. Громоотвод. И новый сварной. Страховка. Майор Орехов и его потомство.

Водилы для наших девок: Яша, Гена, Володя Форд, Саша Легионер.
 

19.08.03. О, как меня мотает от перевозбуждения к депрессии.
Снова проявился  Коля Артемьев. От нас ушел. Халтурит у Новгородцев. Старые люди по второму кругу: Алексеич, Гиви - Серёга Семёнов на Мерседесе: «Васильич, больше ездить  не на чем. Ему же восемнадцать лет». Через месяц уже не на мерсе:  «Васильич, Мерседес сломался». Что-то долго ремонтирует. Или темнит?
27.08.03. Коля А. выпил на пару с Алексеичем и снова пропал. Что Борову баловство, то    Доходяге смерть
         Ждём комиссию.   Комиссия. Нормально. У Новгородских бандитов насрано. Алексеич не подтёр. Мент в углу  нашёл электротех.  Энергетик Смирнов Александр Васильич, как бы в шутку, тонко переводит стрелку на меня. Смешно, но сука - есть сука.  Шабес Гой, однако, дешёвый.
       Бандит Дима Баранчик, по случаю подвозит меня в город.  Странно, почему-то бандюганы, из думающих, конечно, меня уважают, тянутся. Продал Дима «Мерседес», купил «десятку», «Отечественного производителя сейчас модно поддерживать», деньги проиграл в казино. Спрашиваю, удовольствие-то получил? – Получить то получил, да только сомнительное какое-то. Дима для меня экземпляр. Интеллект, любознательность, но какая-то изначальная необразованность, что ли, печать накладывает. Отношение, даже своих, к нему за глаза чуть ли не ироническое. Но, лицом к лицу, побаиваются …
       Игорь Иванов (кадр мой, знакомый ещё с времён «Сельхозтехники») развязался  на пиве. «Увольняется» в очередной раз. Олег подвёз на работу (подъехали с Русланом на его форде). Денис Логинов читает с моей подачи «Новую Хронологию». Осилил, вернул с благодарностью. Умница. Прочитал и Игорь Иванов.  Это философ. Особенно, когда пивка вденет.  Гидравлика с утра гонит масло. Разбили стыки погрузчиком. Проехали. Исправили.
08.09.03 Понедельник - день тяжёлый. С утра хотел поругаться с Андреем по зарплате. Уходить пока рано. Да, и вообще, не хочется. Я же делом занимаюсь. Пусть, не юный пионер, но, «будь готов!» Не успел. Спёрли компьютерный спектрограф из нашей лаборатории. Олег Власов в отпаде. В стрессе катит баллон на меня: «Вы трогали трубки и вентиль газового баллона. Отпечатки стёрли», - полаял на засранца.  Ссучесть лишает  слабого достоинства.
10. 09.03 Бандиты подогнали компьютер за выкуп. Просят (требуют) десять тысяч. Чего?
Потеряли «Папу-маму» - разъём-ключ. Заказали в Германии, ждали полмесяца. С учетом того, что в Таллинн экспресс почтой дубликат прислали из Берлина на второй день.
05.10.03 Андрей и Ко (кто в компании?) купили литейный цех Машинкин.
Машзавод. Литейка.
Старые кадры.
Роян и Зюбин.
Камин. КОБа. Виктор Алексеевич Камин – это уже не Бочковский. Учился в одной школе со мной. Серебряный медалист. Висим на одной доске. КТН, умница, но, кажется, крыша тоже слегка едет.
Вагранщик и пограничник Тимошин.
Валентина Васильевна и Катерина Лукьяновна. Тётки с машинки пенсионного возраста. Покрутились и незаметно ушли. Или их «ушли».
Шалыгин Борис Павлович. В прошлом мастер спорта СССР по академической гребле. Мастер в литейке, последний начальник цеха, точнее, того, что осталось живого от цеха. Исход. И возвращение.
Данила Мастер. Механик и универсальный станочник Юра Данилов, брат покойного ориентировщика мастера спорта Серёги Данилова.
«Хирург» Андрюха Голубёв

20.10.03 Въехал на Машинку. Инструктаж. Роян - начальник. Олег - смотрящий. Шалыгин как бы в сторону отодвинут. Но, помогает. Реалист и умница. Мужики - работящие. Зюбин, Данила - мастер. Коля Кушеренков - змий зелёный. Народ нескучный.
28.10.03 Нужны деньги.
31.10.03 Денег дома нет.
05.11.03. Алексеич идёт на работу. Опухший. Пьёт. Всё на кругах своих.
06.11.03   С утра народ кучкуется. Ни работы, ни денег. Сварной Руслан написал заявление.
Печи стоят, металла нет. Литейка на машзаводе тоже стоит с пятницы. Отключена энергия.
Около 12 часов дня. Ребята ждут обещанный Андреем «аванс».
Вечером домой иду без денег. Хотя и страшно нужны, хотя бы пару тысяч.  Ссуки… А может просто засранцы. Приехал Лёша (Ольгин муж)  на мотоцикле с деньгами на билет до Питера. Едем.
10.11.03 Старая песня. Денег нет. Ну что ж. Я пока потерплю. Яйца не несём.
13.11.03 Деньги за сентябрь. Зависть? Получая зарплату, поневоле обращаю внимание на цифры соседей. Низко же Андрей ценит мои  услуги. Ну, что ж, будем регулировать загрузко-отдачей. «Золотых яиц» он от меня теперь не получит.
18.11.03 Шихтовщиков отдали в аренду новгородским бандитам. Бегает деловой блондин по двору с мобильником и напрягает Гиви. Не смешно. Серёга умница, а у смотрящего с извилинами явно небогато…  Алексеич сидит на весовой вместо Голубева Андрея. Надолго ли?
   Иркутские казармы. Фасад и тыл. Здание уже, считай, добомбили. Последняя келья. Вчера взломали лабораторию Надежды Сергеевны на машинке. Бабушке обидно. Родное. Но, это неотвратимо.
24.11.03  На неделе запустили вагранку. Провели плавку. Залили чугунину. Вышло очень дорого.
     «Черная металлургия» - у Фадеева в своё время не получилось… Это не про «Молодую гвардию» писать.
01.12.03 Живой «Близняшка» Роман Веселов, м/с России стал в Будапеште чемпионом Европы по КикБоксингу.
Зарплаты за октябрь нет. В пятницу Андрей нашёл деньги для цеховых (вошли в октябрь).
На площадке тишина. Литейка работает. И, бомбим, вывозим потихоньку. Без денег не рисуется.
Проездной.
08.12.03. Перевезли линейку в Любятово. Получена зарплата за октябрь (частью). Прошли выборы.
01.03.04. Накрылся компьютер. Пропали записи за месяц. Так что, продолжим…
15.03.04.   Ночью после депресняка. Записки пожилого человека. Структура: Дневники. Хроники. Воспоминания. Всё это переплести - вот и роман.
27.05.04 Коля Артемьев. Поговорили… Пресс и прочее. Пружины.
Камин Виктор Алексеевич. КТН.
Накануне Троицы. 17-00 пятница. Хорошо сидим. Ждём денег. 20-00 за март несу домой. Хреново. Мелко. Обидно и грустно. Но хоть в выходные не буду думать о дури.
Утомление и невроз рождает невоздержанность. Как бы дров не наломать…
  04.06. 04 Вчера был страшный депресняк. Денег ни дома, ни на работе, ни на хлеб, ни на дело.
                Саня сделал пружины. А расплачиваться мне нечем. Пришлось сегодня взять у жены из хлебных. Сегодня вышел Серёга Фомин и «утешил», дав под отчёт 200 руб. Мелочь, но эти мелочи и отравляют жизнь.
07.06.04 Ночуем с Наташей на даче. В семь утра решил сбегать на Великую. На дороге роса, пара пачек сигарет,
                зарядное от мобильника, сухие, видно только что упали.  Метров через сто барсетка, дорогая. Иду дальше. Из-за поворота дороги мат-перемат. Мужик идёт, в одной руке сумка спортивная раскрытая, в другой мобильник.  Пытается позвонить, но кнопок не видит: «Мужик, помоги номер набрать».  По телефону: «Спите, суки, совсем забыли, кто вас **** и кормит!»
       Прошёл вперёд. В барсетке деньги, около тысячи. Водительское удостоверение. Записная книжка. Паспорт.
  Порховский, считай, земляк. Васильев Виктор – ещё однофамилец и тёзка моего сына.  Бывает. Работает у Большакова в
 Сопрыгино. Что-то мне на душе нехорошо стало. Развернулся. Иду назад. Мужик сидит  на камне, в сумке роется:
 -  Во, погулял,  Харю налили, на дачу завалились, с бабами покувыркался, проспался, на душе погано, домой собрался, так ещё и обокрали.
-   Ты сам всё по дороге рассеял, держи.
  В столбняк пацан впал. Протрезвел как-то вдруг. Раскрыл барсетку. Сотню достал.
- Мужик! Скажи мне честно, как это ты смог вот так? Вернуть. Я на твоём месте никогда бы.
- Потому ты и не на моём месте.
-  Мужик, не уходи. Посиди со мной.  Знаешь, как плохо мне… Нельзя мне тебя, вот так, отпускать.
 Ещё сотню достал. Пытался я отказаться.
- Мужик. Если бы не ты…
    Так и не искупавшись, я вернулся на дачу. Жена уже проснулась.
-  Где ты шляешься с утра?
-  Да, вот. На заработки ходил, – подаю двести рублей,
- Держи гонорарий.
Рассказал об утренней встрече. Посетовал, что не хватило духу всё прибрать.
- Ты и спать тогда не смог бы.
- И то верно...
      Случай разбередил. Не забывается. На работе денег нет. Рассказал душевной бухгалтерше Светлане Осиповой, как пару дней назад
от добычи отказался. Реакция такая же.
- Вы и спать не смогли бы.   



17.06.04.  В депрессии не могу работать. Когда курицу не кормят, она перестаёт нестись. Умный хозяин спохватывается вовремя. Дурной рубит несушке голову и тратится на новое стадо.
     Монолог мышки Норушки: «Дурак Дед, идиотка Баба, Лоховка Курочка Ряба. На кой козлам золотое яйцо снесла. Снесла бы, лучше, в банк. На крошки с процентов и мои внуки сыты были бы».
19.06.04    По зарплате вошли в май. В обл. администрации встреча с немцами из  Гамбурга. Андрей стал на представительские  встречи с властями посылать меня. – Васильич, ты всё лучше меня пережуёшь. Что надо, потом  расскажешь.
21.06.04 Мазутное дело. «МК» Наша псковская власть, похоже, доживает.
28.06.04 Печи отработали две недели. Переплавили блины - колёса в чушки. 190 тонн. И снова встали. Художник. Палкинские герои.
05.07.04  Встреча в союзе художников с Сашей Шершнёвым. Дела, свои личные и общие. Саша - 
                русский мужик. Палкинских героев делает у нас скульптор Володя, но он не Царёв, а
                Черненко.
13.07.04 Пришёл скульптор Володя формовать и доливать Палкинских героев. Роян вышел из запоя, Коля Змий ушёл в запой. Сам скульптор - человек нестандартный.  Душа болит и мечется. Жена у него тоже художник и поэт. Умница. Володя рвётся между двумя бабами. Бес в ребро вроде бы уже не толкает, но не может разобраться. Натура творческая. И тоже алкоголик. Сам гонит. Сам пьёт. Алкоголиком себя не считает. И недоумевает, почему, когда водки или самогонки мало, у него тяга большая и удержу нет. Когда согнано вдосталь, то есть, залейся, всё в порядке:  пьётся строго по приличному графику. Но, пьётся.
                Героев, в конце концов, пусть и не к сроку, но мы всё-таки отлили. Для мужиков это не впервой, но квалификацию они, похоже, теряют.

КАМИН и КОБа
Первая встреча.
Продолжение.
Общие интересы.
КПЕ и ДОТУ
О жизни такой непростой…
«Ароян», Наумчак и Хаббард колледж

14.07.04 Роян и Борис Павлович Шалыгин.
19.07.04 Понедельник - день тяжёлый. Снова, после исхода Рояна, начинать рисовать. Всё возвращается «на круги своя», но только ещё в более тяжёлом варианте.
17.08.04 Статья про КОБу в «МК» и Псковскую Правду.
18.08.04 Вернулся Коля Артемьев. Из деревни. Светел и ясен, но без денег. Дал ему 200 руб. из казённых.  А на следующий день, в депресняке, «жалею» себя. Тоже без денег сижу.
   Дел у Коли много. Последний запой.

   Модельщики.
   Бегуны. Лист на дно.
   Полутонный обод для Питера. Впервые заливка с двух печей. 370 плюс 240 кг.   Отлили с четвёртого раза. Водила Коля собирается везти на согласование. У меня поездка срывается. Нет денег. Ни на командировку, ни на манёвр.
31.08.04 Коля Артемьев и Коля Кушеренков  постзапойный пост на фоне безденежья. Психолингвистическое программирование моих клиентов. Ребята, голод вы перенесёте. Изобилие перенести сложнее.
Деньги. Народ уже устал терпеть. Московские банкиры евреи придумали новые правила кредитования. Вот, козлы.

28.03.06. Андрей так и остался должен мне за два месяца.
Моё отношение?
«Господи, прости нам грехи наши, как мы прощаем должникам нашим».
Простить, точнее, забыть, я не могу. Но и страдать безмерно не стоит.
Переживём. Это он несостоятельный, несмотря на относительное благополучие.
24.06.08. Алексеич изредка попадается навстречу. На  «Авдюхе» не катается, ходит пешком. Квартира и «Авдюха» остались у второй жены. Весь мятый и потрепанный, рядом женщина, хромает, с палочкой. Алексеич оставил мечту о директорском месте «на маленьком свечном заводике». Подрабатывает лабухом где-то в Черехе, рвет струны гитары в ресторанчике.

16.06.2009 Меня активно расписывают и на ПЭРКе. До пенсионного возраста меньше месяца, и воевать за место «под солнцем» уже не очень и хочется. Пусть будет, что будет. Посмотрим, как это всё нарисуется.
22.06.09. Вышел новый гл. энергетик. Аршава - фамилия звучная. Солидняк и хам. Отставной капитан второго ранга. Из подводников атомников, командиром БЧ-5 был. «Коллега».  Могу спокойно кемарить и не мучаться.  Могу. Но буду ли? Если даже уходить, то уходить надо достойно. Работать надо до конца, до последнего дня. И как следует.
10.07.09 День Рождения. Незамеченным не прошёл. Народ даже стенгазету – поздравление повесил на стене. Начальство милостиво соизволило «позволить доработать до конца месяца».  Точнее, Аршава, попросил начальство «продлить срок», похоже, мужик угодный и неглупый, не чета «лётчику» предыдущему, но не так-то быстро в курс входит.
01.08.09. Последний день на работе. Торжественные проводы. Я пенсионер.
06.03.2013. Время от времени проезжаем с детьми мимо корпусов ПЭРКо. Ни разу внутри  с 2009 года так и не побывал. Ребята встречаются. Путные, ребята стоящие, там надолго не задерживаются. Или сами уходят, или их «уходят». Школа хорошая, поднатаскаются, и в другие места, где зарплата повыше.

   Катечка, дочка в разговоре:  Всё понятно. В России, да и не только в России, просто у нас это как-то примитивно и первобытно, что ли, так везде. Когда строить надо было, ты был и нужный и незаменимый. А через три года тебя надо было или в «свои» переводить, зарплату, как минимум в два раза повышать, или увольнять. Слишком много знаешь. Но «своим» ты никому, никогда не был и не будешь, сам знаешь. Так, что, не переживай. Всё закономерно. Тебе что, на пенсии дел мало?








• И всё же…   Неужели Я – ЧУЖОЙ?    
        Если человек верит в Бога и пытается жить по Закону нравственному, он поневоле становится многим ЧУЖОЙ (чужой, чуднОй, юродивый, не такой, как все). Но это с точки зрения суетной. Но живём-то мы в вечности. Во имя отца и сына…