Глава 1. Знакомство с миром музыки и любви

Память моя часто возвращает меня  в прошлое – моё детство. Вспоминаю, как я радовался, когда впервые за свою жизнь  не только  услышал, но и увидел патефон. Вернувшийся с войны  в наш хутор, знакомый нам сосед, выставил на подоконнике это чудо. У окна, с распахнутыми ставнями, зазвучала  страшно призывная музыка  со словами – «Вставай страна огромная, вставай на смертный бой, идёт война народная»… Первыми  на звуки музыки прибежали мальчишки и девчонки, затем стали подтягиваться  женщины с маленькими детьми и старики со старухами. Всем было известно, что война закончилась. Но хуторяне стояли  серьёзно вытянувшись, как по команде, молча, слушая тревожный текст  хоровой песни. Затем, заиграла весёлая музыка и, на весь хутор  разнёсся задорный девичий голосок – «Заиграли, зашумели провода! Мы такого не видали никогда»…  Люди повеселели, заулыбались. Далее послышался громкий и раскатистый  женский голос, исполнявший песню – «Валенки, валенки, не подшиты, стареньки»…  Мне особенно понравилось, те слова, в которых упоминалось моё имя – « Ах, ты Коля - Николай сиди дома не гуляй»…  Эти слова и мне часто говорила мама. Только не на распев, а довольно строго, предупредительно, чтобы я сидел дома, а не гулял до позднего вечера. Я приблизился к патефону, чтобы разглядеть  поближе это чудо техники, под названием патефон. Мне было любопытно узнать, как и откуда извлекается музыка со словами? Зачем хозяин патефона,  время от времени крутит  какую-то рукоятку?  Значительно позже мне стало известно от самого владельца патефона. Что рукояткой  заводится пружина, которая вращает диск, с пластинкой, а патефонная игла вставляется в (головку) - звукосниматель, который  с пластинки считывает ноты, в результате  слышатся слова и музыка. Что  в большом городе имеется специальная  студия звукозаписи и магазины, в которых продаются  пластинки и патефоны.  Моё любопытство, почему то расположило  хозяина  патефона к доброте, и он пригласил меня к себе в дом.  Научил пользоваться патефоном.  Особенно запомнились мне  слова из песни, которая довольно часто проигрывалась, как мне показалось, уже на «заезженной» и любимой им пластинке.  Сам  жалобный мотив песни и  её слова так сильно тронули мою душу, что они остались в моём мозгу до настоящего времени.  – «В парижских ресторанах, дешевых балаганах, я словно в электрическом раю. Совсем седой и пьяный, стою у фортепьяно, и людям что-то жалобно пою. Я усталый, старый клоун, всё ношусь с мячом картонным, а в лучах моей короны догорает светоч дня»…Будучи уже взрослым я не проверял достоверность исполнителя, но мне кажется, что  это был знаменитый Вертинский.   Естественно, что в тот период времени не только на хуторе, но и в станице мне не доводилось воочию видеть  фортепьяно или рояль. Никто из моего окружения  также не мог объяснить,  как выглядит такой инструмент. Лишь мой отец пояснил мне, что это большого размера деревянный полированный ящик, с множеством натянутых струн, по которым  ударяют молоточки, при нажатии пальцами на белые и чёрные клавиши. Я задавал и задавал ему вопросы: что такое клавиши, как натянуты струны, как устроен инструмент, кто может на нём играть и как? Отец взял лист бумаги и карандашом  нарисовал внешний вид незнакомого мне музыкального инструмента, дополнительно рассказал, что он походит на орган, который ему доводилось слушать и видеть в молельных церквах  Прибалтики.
    В один из летних вечеров во дворе  соседского дома, построенного в давние времена из добротного самана и выкрашенного белой известью, на завалинке собралась ватага хуторских ребят, в основном из числа школьных одноклассников. В отсутствие взрослых мальчишки, не стесняясь в выражениях, обсуждали назревшие  житейские проблемы, называя  друг к друга по кличкам. – Ну, и  как продвигаются твои успехи в освоении нотной грамоты, - спросил «Тритон» - (Володя Третьяков), у «Сольфеджио» - (Вани Бандуры). Все пацаны на хуторе знали, что  Третьякова прозвали тритоном ещё в детском саду не только за то, что ему постоянно не хватало еды и, он доедал остатки пищи с соседних столов.  И, не за то, что за конфетку, под улюлюканье взрослых, он мог выпить половину ведра колодезной воды,  не отрываясь от посудины. А за то, что он мог более часа просидеть в старом, заросшем камышами, осокой и тиной пруду, и издавать звуки, подражая пению тритона, не обращая внимания на подплывающих к нему змей.  А также, на  сосущих его кровь, пиявок.  «Тритон» хорошо копировал  женские голоса. Ему иногда удавалось в приоткрытую дверь класса, голосом классного руководителя  Нины Алексеевны Луценко, громко произнести, - Прекратите шум в классе! Готовьтесь к уроку!! – И, в классе устанавливалась тишина. После чего,  в проёме двери показывалась улыбающаяся физиономия Володи Третьякова. Затем он, писклявым голосом  ученицы Вали Столяровой, произносил фразу – И, гоможопина тётя! -  Весь класс, взрывался хохотом. Ученики хорошо помнили совсем недавний казусный случай, произошедший в школе. А дело было так. Перед началом занятий, классный руководитель объявила ученикам о том, что в школу прибыла иностранная делегация во главе с видным политическим деятелем Северной Кореи – Го Можо. Ученики школы, согласно протоколу встречи с делегацией, репетировали приветствие. Согласно сценария,после того, как делегация войдет в зал, детям надлежало хором поприветствовать вошедших и, произнести слова, - Здравствуйте, дядя ГОМОЖО! - Отрепетировав приветствие, классный руководитель удалилась. Вскоре  двери класса широко распахнулись и, в класс вошёл в чёрном костюме и белой рубашке с галстуком, среднего роста, в больших очках  на носу, лысоватый мужчина  с миловидной дамочкой, за ними толпой  шли представители РОНО и школы. Дети, как по команде встали.  ГО МОЖО, на русском языке, сказал, - Здравствуйте, дети! – Дети ему хором ответили, - Здравствуйте, дядя ГОМОЖО! Сразу же, после этих слов, якобы – это  продолжение приветствия,  в тишине, прозвучал тоненький голосок, - И, ГОМОЖОПИНА, ТЁТЯ… - Это был голосок ученицы Вали Столяровой, которая увидев рядом с ГОМОЖО женщину, решила поприветствовать и его супругу, проявив личную инициативу. Ученики расхохотались, а вместе с ними и взрослые. «Гоможопина» тётя оказалась переводчицей, которая сдержанно улыбалась. Встреча школьников из далёкой глубинки с иностранной делегацией закончилась благополучно. Однако в классе Валю Столярову, за тоненький и звучный голосок долго дразнили  писклёй, но позже,  с подачи Вани Бандуры, к ней прилипла кличка «Пикколо», что означало в переводе – маленькая флейта.
   Что же касается клички Вани Бандуры, то  всем пацанам, как и взрослым, на хуторе доподлинно было известно, что его родители записали его в городскую музыкальную школу, куда его родители возили  на занятия вместе с баяном. Когда одноклассники спросили его  о том, чему его учат в музыкальной школе, Ваня с серьёзным видом, выкрикнул неизвестное сельским ребятам слово – сольфеджио. Бандуре не очень хотелось рассказывать пацанам о нотной грамоте и, вместо ответа он пропел тенором: до-ре-ми-фа-соль-ля-си, и уже на более высокой октаве ноту – до-о-о-о, чем вызвал хохот ребятни.  Вася Павлик, по прозвищу – «Старик», подхватив пение   «Сольфеджио», с намёком на его фамилию, пропел известную всем хуторянам  песню: - Взяв бы я бандуру, та заграв шо знав. Через ту бандуру, бандурыстом став. – Ребята юмор поняли и опять разразились смехом. «Стариком» Васю Павлика прозвали потому, что он не только выглядел старше сверстников и выше всех ростом, но ещё и потому, что он и рассуждал, как взрослый. Прежде чем начать говорить, он всегда раза два кашлял в кулак, как это делал дед Стороженко.  Этого деда знали не только на хуторе и в селе, но и в станице потому, что при немцах он был назначен старостой. Разговоры о нём были разные. Одни говорили, что он продался фашистам, другие – что он агент НКВД и, работает по заданию разведки. Слухи так и остались слухами. Немцы ушли, а дед Стороженко остался на своём дворе со своим хозяйством, которое не тронули немцы и пришедшие освободители РККА.  К нему приходили не только попросить в долг щепотку соли или муки, початок кукурузы или какую либо старую посудину, но и за дельным советом. Старик никому и ни в чём не отказывал. Разгладив седую до белизны бороду, кашлянув в кулак, дед давал толковые советы, помогал в написании нужных запросов в разные инстанции. Женщины - вдовы, разыскивая своих без вести  пропавших мужей, порой стояли у его порога очередями.  Вася Павлик, подметив поведенческие нюансы  в мимике и в движениях старика Стороженко очень умело его копировал.  Речь его была не торопливая. Каждая фраза произносилась чётко и весьма обдуманно. Поэтому в блатной, мальчишеской компании, погоняло, то есть кличка – «Старик», прилипла к нему мгновенно. В этой, спонтанно образовавшейся   компании, пользовался уважением и Володя Третьяков, также ни менее рассудительный и умненький мальчик, к мнению  которого большинство прислушивалось. -  «Пацаны! – Выкрикнул «Тритон». – Что мы поём в школьной самодеятельности, задумайтесь: - Вставай проклятьем заклеймённый, весь мир рабочих и рабов… хотя всё это было в  глубоком прошлом.  Или – Широка страна моя родная, много в ней полей и рек…эту песню уже поёт даже африканец Поль Робсон. Хотя, голос его, конечно, отменный, как у Шаляпита. Даже поиграть в медяки о стенку, вместо денег мы используем железные кругляшки из жести.  Но что нам это сегодня даёт? В наших карманах копейки не звенят, пусто. Пусть с нами поделится опытом Рома,  «Цыган», -  заключил своё высказывание «Тритон».
   Рому все знали, потому что он действительно был из цыганской, оседлой, семьи. Оседлой, потому, что его семья построила свой дом, вблизи станицы и, прекратила вести кочевой образ жизни, прервав коренные связи с табором. Хотя цыганский барон изредка наведывался к его отцу. О чём они беседовали, порой спорили, хватаясь за ножи и плети, никому неизвестно было. Его отец работал кузнецом  на хуторе, и совмещал подработку в станице, где он профессионально вырезал, из цинковой жести, узорчатые обрамления для оконных рам и флигелей, ковал металлические кладбищенские ограды, «пахнущие стариной» ретро - вычурные  дверные ручки и засовы. Много заказов было у него из числа городских жителей.   Его жена народила ему одиннадцать детей, нигде не работала, занималась воспитанием детей. Бывали случаи, когда она, нарядившись в цыганское обличие, надев на себя дюжину разноцветных юбок, прихватив с собой грудного дитя и гадальные карты, появлялась  на рынках города Краснодара. Что  с ней происходило, почему она себя так вела? Зов предков или крови? Муж не мог объяснить своим  коллегам по работе и соседям по двору и, кратко отвечал понятными словами каждому казаку, - Видно шлея ей под хвост попала. -   В его доме было всё необходимое для жизни.  Была одежда, были деньги. Ходили слухи, что за эти её «похождения» знаменитый кузнец, муж – Жора, нещадно бил её вожжами, гоняя по всему двору. Зато, в его семье царил полный порядок. Поэтому, взрослеющие девочки, красавицы, прилежно учились в станичной школе. Ухажёров было много, ни счесть.  За ними даже ухлёстывали не только курсанты, лётных военных училищ, но и офицеры, приезжавшие на личных автомобилях из других станиц.
…  - «Моя речь будет не многословной, - сказал Рома. Я покажу вам песню, на которой я заработал не только копейки, но и рубли. – И, в доказательство он вытащил из кармана горсть монет и несколько мятых рублей. Среди пацанов, сидящих на завалинке, послышался ропот, сопровождавшийся удивлением у и заметным  одобрением. Затем  Рома встал с завалинки и вышел на середину двора.  В его руках появился инструмент, подобие  шаманскому бубну. Вынул он его из-за пазухи.  Дробно ударив по нему пальцами, Рома запел удивительно красивым, звонким голосом. – Бродяга я, бродяга я,… Никто, нигде не ждёт меня… А-ба-ра-гу, а-а-а… - Из числа ребят никто и никогда эту песню не слышал.  Все присутствующие усердно аплодировали исполнителю. Затем он рассказал о том, как будучи в городе Краснодаре, он увидел афишу о демонстрации кинофильма индийского производства «Бродяга», в исполнении главной роли Раджа Капура. Фильм демонстрировался в зелёном театре парка культуры и отдыха. За неимением денег ему удалось посмотреть этот фильм, последовав примеру многим безбилетникам, взобравшись на большое дерево. Фильм ему настолько понравился, что он смотрел  его несколько раз подряд, запоминая мелодию и слова. Для исполнения песни, запомнившихся слов явно не хватало, тогда он использовал цыганский лексикон.  Когда Рома, проверяя свое мастерство исполнения новой песни, в полголоса стал напевать  её мелодию, на привокзальной площади, к нему подбежал какой-то цыганёнок и бросив на пол кепку, стал подтанцовывать, выделывая па и разные кренделя. Собралась толпа зевак.  Слушателям было все равно, какие слова он поёт. Главное то, что исполнитель внешне был очень похож на главного героя фильма, к  тому же очень точно выводил мелодию. И,  не случайно, в   упавший на пол картуз, заслушавшиеся граждане стали бросать не только медные и серебристые монеты, но и бумажные рубли. Компания хуторских пацанов, слушая  Рому, даже не заметила, как сгустились сумерки. Как на звуки исполнителя песни «Бродяга», подошли ещё  люди постарше. Среди них был и сосед, которому на хуторе дали прозвище –«Буржуй». Поговаривали о том, что  после войны в его дворе появился автомобиль «Опель», мотоцикл с коляской, а также ковры и мебель иностранного производства, мужские и женские наряды, разные капроновые изделия, а также одеколоны и духи,  пудра и губная помада. Впрочем, у него было всё то, чего местные хуторяне и селяне никогда не видели.
 «Буржуй», подойдя к Роме, посоветовал ему ехать в Москву и показать своё мастерство  известному цыгану Николаю Сличенко, набирающему труппу артистов в театр «Ромэн».   Кто-то из мальчишек выкрикнул, - Рома! Зачем тебе ехать в Москву - разгонять тоску, будешь выступать и в городе Краснодаре! Там тоже есть театр! Лучше сходи за советом к деду Стороженко, он плохого не посоветует…
    …Именно в доме соседа я впервые увидел гитару, на которой сам хозяин иногда что-то наигрывал,  напевая куплеты неизвестных мне песен.  Однако гитару он мне в руки не давал, сдувал с неё пылинки.  Я внимательно рассматривал, как она сделана и из чего. Мне показалось, что ничего сложного в этой деревянной коробке нет. Я твёрдо решил, что смогу сам смастерить подобный струнный инструмент. Благо  доски, гвозди, столярный клей и другие  материалы  на подворье имелись. Ведь я уже имел опыт владения разными слесарными и столярными инструментами, когда мастерил пращи и самопалы, а также луки из стволов молодой гледичий акации, и стрелы с металлическими наконечниками и оперением на хвосте стрелы, для охоты на птиц и зайцев. Отец научил меня ставить капканы и петли, в которые попадались лисы и даже неопытные молодые волки. Ведь за период войны  садовые угодья в несколько сотен гектар ни кем не обрабатывались и, заросли так, что стали практически  не проходимыми, и это оказалось благом для размножения диких зверей, которые часто охотились и на домашних животных. Поэтому отец старательно учил меня не только принципам и способам ведения охоты, но и умению самому мастерить различные орудия. Я не только наловчился простому умению копировать изделия, но и совершенствовал их по своему усмотрению, например, делал из одноствольных - двуствольные и трехствольные  самопалы. Сам  изготавливал лыжи, умел плести из лозы корзины.  Желание смастерить, что- то  подобие гитары было непреодолимым, и я начал подбирать материал, пилить и строгать. Первым изделием у меня получился гриф, который я выстругал из куска крепкой сухой доски.  Вместо колков,  для натягивания струн,  ввернул шурупы, а из  кусков проволоки  смастерил  на грифе  лады.  Долго я корпел, сооружая деку, подыскивая нужной толщины фанеру.  Когда я  всё же закончил свою работу по внешнему оформлению гитары, то радости моей не было конца.  Инструмент выглядел очень  даже прилично.  Однако проблемы начались с того момента как я принялся натягивать струны. Гитарных струн у меня естественно не было.  Я  просто подбирал стальную проволоку по толщине. Самая тоненькая, первая струна,   хорошо поддавалась натяжке, и при зацепке медиатором, издавала звук,  похожий на гитарный.  При натяжке последующих струн, послышался странный треск в местах крепления грифа с декой,  и я прекратил работу.  Своё изделие я  решился показать отцу. Он  внимательно осмотрел инструмент и похвалил за старание. – «Макет  гитары у тебя получился отличный. Именно макет, а не сама гитара. Потому, что  в изделии много слабых сторон.  Главный недостаток кроется  в подборе материала. Для гитары нужна другая древесина, которой у нас нет. Также получились очень  слабые детали крепления. Если  сильнее натянуть хотя бы ещё одну струну, то  инструмент начнёт рассыпаться. Но ты, сынок не отчаивайся.   Нотную грамоту ты ещё не знаешь, но можешь на слух подбирать любой напев  или песню даже на одной струне.  Не отчаивайся. Молодец, сынок!».  Слова отца ободрили меня. И я, долгими вечерами, упражнялся  на одной струне, подбирая на слух знакомые мелодии. Заметив мои усердные старания, отец  решил принять участие и в моём вокальном творчестве.  Мы дуэтом пели знакомые нам песни, которые слышались на хуторе в каждом доме. Такие как, «Распрягайте хлопцы коней», «Посияла огурэчки, блызько над водою»,  «Ой, ты Галю, Галя молодая» и другие. Затем, отец поставил перед собой  табурет, и,  ударяя по нему пальцами рук, воспроизводя цокот копыт лошади, очень даже артистично  спел песню, которую я больше никогда и нигде не слышал. Но её слова мне запомнились на всю оставшуюся жизнь. Откуда взялся этот нерифмованный стих, мне  неизвестно. Предлагаю читателю  текст:
Скакал казак через долину, через кавказские края,
Скакал он садиком зелёным, кольцо блестело на руке.
Кольцо казачка подарила, когда казак шёл во поход,
Она дарила, говорила, что через год буду твоя…
Вот год прошёл, казак стрелою, в село родное поскакал,
Увидел хату под горою, забилось сердце казака.
Навстречу шла ему старушка, спешила речи говорить –
Напрасно ты казак стремишься, напрасно мучишь ты коня,
Тебе казачка изменила, другому счастье отдала. –
Тогда казак, свернул налево. И в чисто поле поскакал,
С плеча он снял свою винтовку, и кончил с жизнью навсегда.
  - Вот так закончилась любовь и жизнь молодого казака, - окончив петь, произнёс отец. Я был растревожен содержанием песни. У меня возникли вопросы. Что такое счастье?  И, что такое любовь? Что означала в жизни казака измена?..
   - Ты ещё не созрел для усвоения философских  понятий о взглядах теологов, биологов, химиков и математиков, а также самой  сути   их разных толкований, в том числе -  о сути  человеческого счастья и любви, - сказал отец,  глубоко вздохнув. Затем продолжил. – Подрастёшь этак, к годам 16-18. Почитаешь соответствующую литературу. Осмыслишь, порассуждаешь в кругу друзей и товарищей. Возможно, к этому времени, у тебя появится любимая девушка, и ты почувствуешь сердцем и душой своё отношение к ней, называемое любовью. Это трудно описываемое чувство потому, что  оно сугубо индивидуально. Любовь… её не ищут ни в пространстве, ни во времени, как какую-то потерянную или нужную вещь. Она приходит к человеку сама. Причём совершенно неожиданно. И также уходит, порой оставляя в памяти влюблённых незабываемый след.
    В повседневной жизни любящих друг друга людей, клявшихся   в вечной  верности и преданности, быть неразлучными до конца своих дней – то есть, до самой смерти, не редко бывают  случаи, называемые изменой. Измена – это не преступление, караемое расстрелом  за измену Родине. Это хуже. Это такое поведение одного из пары влюблённых, которое всегда не предсказуемо ещё в самом начале любовных отношений. Затем, идя по жизни вместе, рука об руку, один из них как-бы спотыкается, казалось бы, совершенно  на ровном месте и,  он или она, в подсознательном состоянии  понимает, что  былая любовь ушла и ей на смену грядёт новая, более сильная,  необузданная и неудержимая, доселе неведомая любовь.   Философы, писатели и поэты, в своих произведениях  не редко чувство любви называют счастьем. Так ли это? Вопрос спорный. В разные исторические времена, да и сегодня, в понимание счастья люди вкладывали соблюдение основных библейских заповедей, в числе которых: не убей, не укради, не прелюбодействуй и другие. Счастье – это когда нет войны. Когда над головой чистое голубое небо, когда вся земля освещена и согрета солнцем. Когда в каждом дворе есть своё хозяйство, а на столе еда, а возможно и яства. Когда все люди понимают друг друга и сообща преодолевают трудности. Когда люди любят, по настоящему, глубоко и проникновенно и не помышляют о прелюбодеяниях, то есть об изменах.  В  общем, кратко, всё я тебе объяснил. Что произойдёт  лично в твоём будущем – жизнь покажет. Ты взрослеешь, с каждым годом становишься грамотнее, умнее. Слушай советы старших. Читай. Анализируй. Действуй.  Каждому человеку свойственно ошибаться. Принимая любое решение, всегда вспоминай русскую поговорку, - «Семь раз отмерь, один раз отрежь». К сожалению, в нашей  жизнедеятельности иногда память нас подводит, потому что информация о прошлом, чаще уходит, как бы  в небытие…               
     … А, что же, за прошедшие годы,  я запомнил про любовь? И кто она, моя первая любовь?  И была ли это любовь? Может быть дружбу с девочкой, тоже можно назвать любовью? Задавая себе такие вопросы, и размышляя о счастливой любви, которая доступна лишь взрослым людям,  и о которой сочиняют стихи, пишут лирические романы, известные писатели и поэты, перелистывая в памяти различные странички из своей жизни, предо мною вплыли картинки, как впервые в своей жизни увидел детский двухколёсный велосипед. Это был необычный велосипед, на котором,   въехала, на наш  семейный околоток  девочка, и застряла в месиве чернозёма.  Все её попытки выбраться из грязи не испачкав нарядную одежду, не увенчались успехом. Я поспешил ей на помощь. Меня поразил её наряд. Она, белокурая и белолицая, в необыкновенной красоты шапочке, из-под которой выбивались кучерявые кукольные волосы, надувала щёчки, пыхтя, пыталась  выехать самостоятельно. Я же, босой и неумытый, в заплатанных штанишках и рубашке, поспешил к ней на помощь. Моё внимание привлёк  велосипед. Девочка крутила педали, но заднее колесо,  повиснув,  словно на рогатке, проворачивалось в  грязи. Я   приподнял  за сидение велосипед, вместе с девочкой, и увидел, что к заднему колесу были привинчены, с обеих сторон, два колёсика, погрязшие в жиже чернозёма.  Мои  попытки вытащить девочку, вместе с велосипедом, из грязи, оказались тщетными. Вскоре подошли к месту происшествия родители девочки, и уже с их помощью девочка, с велосипедом,  была на грунтовой дороге.  Позже мне стало известно, что это семья -  Столяровых, которая приехала из Краснодара. Отец девочки был принят на работу механиком МТС  (машинно-тракторной  станции)  совхоза. Семья поселилась в обустроенном деревянном доме, недалеко от  конторы второго отделения совхоза.  По воле судьбы, в моей жизни, произошла вторая встреча с этой кукольной девочкой.  После сильного ливня,  как всегда, кубанский чернозём так расквасился  на всех дорогах и тропинках, что, как говорится, ни проехать, ни пройти. Но в школу идти надо.  Бредя по раскисшей грязи босяком, с подвёрнутыми штанинами  до колен, у противотанкового рва, я увидел нарядно одетую, словно куколку на витрине магазина,  уже подросшую и, знакомую мне девочку. Она не могла идти, так как на каждом её  ботиночке налипло по килограмму чернозёма, а то и больше. По её бледному личику струились слёзы. Кожаный портфель, набитый школьными принадлежностями, она с трудом удерживала обеими руками.  В моей голове  промелькнул вопрос  - почему никто из её родителей не соизволил проводить  ребёнка до школы? Ведь путь, не близкий. Да и дорога,  не для прогулки в такой обуви?  Долго не думая, я смело подошёл к ней, взял из её рук портфель и подвесил на свой поясной ремень. Затем снял с неё обувь и беленькие носочки, и велел  идти  до школы босяком, как я.  К моему удивлению она перестала плакать и, потопала, следуя за мной, босая, по грязной тропе.  У школьного порога, стоял металлический обруч для очистки обуви от налипшей грязи. Я очистил её ботиночки, показывая ей, на будущее, как это надо делать. После чего, подойдя к корыту, наполненному водой,  вымыл   свои ноги и оказал помощь в мытье её ног. Ступив на чистые порожки школьного крыльца, я помог школьнице надеть носочки и, затем ботиночки, предварительно  тщательно протерев их влажной тряпочкой, специально оставленной уборщицей для этой цели. Девочка была несказанно рада и, мне подумалось, что это серьёзный повод для нашей дружбы.   Так и случилось. Я встречал и провожал её от дома  до школы, почти все четыре года.  Девочка росла, постепенно превращаясь в юную красавицу. Я замечал, что на неё заглядываются мальчишки, которые старше меня на два года и более. Общеизвестно, что в период военной оккупации немецкими фашистами, все учебные заведения не работали  и не только потому, что  большинство школьных  зданий были заняты  фашистами,  для размещения своих штабов, спец. комендатур, складов и прочих нужд. А ещё и потому, что немцы устанавливали свои порядки, исключающие работу не только  на предприятиях совхоза, но и в общеобразовательных учреждениях. Поэтому в первый класс  я пошёл семилетним ребёнком, в сентябре 1944 года, после разгрома немцев под Краснодаром, а затем и их полным изгнанием,  с большей части, территории Кубани.  Естественно, что в школу пошли и переростки, пропустившие занятия по той же причине, то есть – мальчишки и девчонки, старше меня на целых два года.  Замечу, что ещё до начала войны отец, имея опыт преподавания в духовной семинарии, а после  октябрьской революции 1917 года,  работая школьным  учителем, занимался со мной обучению  грамоте.  Идя в первый класс школы №25  Пластуновского РОНО, я уже твёрдо знал всю таблицу умножения, умел читать и кое-что писать. Поэтому  четыре класса я закончил на одни пятёрки, с вручением  сталинской грамоты и поездкой в  знаменитый пионерский лагерь «Артек».  К этому времени  мальчишки стали юношами, а те, что сели за парты через  только три четыре года, уже выглядели прекрасными молодыми парнями, приударяющими за девчонками. Рослый, с развязными манерами юноша, с пробивающейся растительностью на подбородке, по фамилии Лупандин, однажды появился с гитарой в руках в школьном дворе, и стал напевать блатные песенки, собрав вокруг себя таких же переростков, второгодников, а также пропустивших школьные занятия более трёх лет. Когда  закончились уроки, на звуки гитары стали подходить девчонки и мальчишки разных возрастов, из разных классов. Заметив Валю Столярову, Лупандин привстал с лавочки, демонстративно выплюнул изо рта дымящуюся  папиросу, и громко запел, - Когда я был мальчишкой, носил я брюки клёш, соломенную шляпу, в кармане  финский нож. Я мать свою зарезал, папашу зарубил, сестрёнку гимназистку, в колодце утопил. Сижу я за решеткой, и думаю о том, как бабушку Матрёну, прикончить кирпичом. – Не дослушав песню до конца, я подошёл к Вале, взял её за руку и повёл в хутор к её дому, чтобы она не слушала  подобную чепуху. Мне  не нравилось  поведение Лупандина, который  уж очень заметно стал проявлять нездоровый интерес к моей подружке. Он мог прийти в школу с запахом алкоголя и закурить в классе, или нецензурно высказаться в адрес преподавателя. В тёмных углах школьного коридора хватал её руками за ягодицы и грудь, говорил непристойные слова. Это меня очень злило, и я ему делал замечания. Хотя предполагал, что физически он сильнее меня и, если  возникнет момент единоборства, я не смогу дать ему достойный отпор. Поэтому, на всякий случай, я носил в кармане свинцовый кастет, а за поясом миниатюрный самопал. Именно это оружие мне пригодилось, когда после школьных занятий Лупандин подкараулил  Валентину в зарослях балки, затащил её в камыши, повалил на спину и стал снимать  с неё одежду, при всём этом он не обращал на меня никакого внимания.  Вооружившись кастетом, я со всего маху, нанёс  ему удар в область затылка. Насильник обмяк, уткнулся носом в землю, навалившись всем телом на жертву. Я помог Валентине выкарабкаться из под его туши и привести её одежду в порядок. К моему удивлению, когда Лупандин, придя в себя, сидя на пятой точке  ухватившись рукой за затылок, и что–то невнятно пробормотал, она  влепила ему звонкую пощёчину, а я выхватил из-за пояса самопал и, прицелившись в него, достал  спичечный коробок  с намерением поджечь серу. Заметив моё серьёзное намерение произвести выстрел, Лупандин взмолился, - «Ребята, простите меня дурака. Я больше никогда в жизни к вам близко не подойду».  Слово своё он сдержал.  Я чувствовал себя на высоте, но в целях самообороны с оружием не расставался.  После этого победного случая я почувствовал в себе прибавление не только физической силы и уверенности, но и общественной значимости. Хотя лично я никому не рассказывал о стычке с Лупандиным. Возможно, Валя поведала, по секрету, обо всём своим подружкам одноклассницам.
     Шло время.  Я почувствовал, что меня зауважали не только сверстники, но и пацаны,  старше меня. Они сами подходили ко мне, приветливо здороваясь, протягивая руку. Предлагали закурить самокрутку из турецкого табака, а то и папиросу, сходить вместе на рыбалку или в местный клуб на посиделки и на танцы. Чаще  предлагали игру на картах в очко, на медяках о стенку, либо в «ножичек» при этом демонстрируя самодельные ножи типа финских. Мне было приятно, что мой авторитет возрастал не только среди пацанов, но и некоторые взрослые мужики особо выделяли меня среди хуторян. Более заметным я становился и для особей противоположного пола. Какая - то незаметная и тихая молва о моём ухарстве обрастала всё новыми и новыми байками,  слухами и сплетнями, распространившись, с быстротой вихря,  даже за пределами хутора. Мне приписывались подвиги, которых я не совершал. Например, будто бы я сколотил банду, вооружённую холодным и огнестрельным оружием, из числа станичных и городских ребят, но своих хуторян не трогал. Кто-то из хуторян, где-то на тракте или на железнодорожной станции, видел меня в окружении неких разбойников и грабителей, деливших добычу и распивающих алкогольные напитки.
    Быстро летело время. С заметно выпячивающейся грудью и округлившимися ягодицами, совершенно по-другому, стала  на меня   впиваться своим взглядом, моя школьная подруга - Валя Столярова. А соседская девчонка Катя, постарше Вали года на два, подвязав к животу пуховую подушечку, объявила, что она беременная от меня. -  «Что ветром тебе живот надуло? – задал я ей вопрос, улыбаясь. – Не знаю, каким ветром, но я хочу от тебя ребёнка», - понурив голову,  загадочно произнесла она.  – Все девчонки на хуторе говорят, что ты влюблён в Вальку Столярову. А почему ты на меня ноль внимания? А чем я хуже неё? Вот, посмотри, какие большие у меня сиськи, - она взмахом обеих рук распахнула блузку, из которой как два белых мячика, с каштановым орнаментом возбуждённых сосков, выпрыгнули обе груди. Затем, раскрасневшись от возбуждения, сбросила с округлых бёдер чёрную юбку, а следом вывалившуюся подушечку, имитировавшую беременность, и так сильно пнула её ногой, что та улетела в кусты акации. Я оторопел. Я не знал, что мне делать. Как успокоить разгневанную и  обнажённую девицу. Чтобы как то успокоить её нервное состояние, я поднял, с зелёной травы, её блузку, набросил на её голые и вздрагивающие плечи, пытаясь найти пуговицы, чтобы их вдеть в петли. В этот момент она обхватила меня, обеими руками, и жарким поцелуем впилась в мои губы. Я не сопротивлялся её напору. Она, видимо поняла, что я повинуюсь её задумке и, успокоившись, всем своим телом потянула меня на себя, падая ягодицами и спиной на ранее брошенную юбку. – Катя! Ты с ума сошла. – Произнёс я, каким-то чужим,  не своим голосом. – Бери меня. Я девственница. Делай со мной всё, что ты хочешь и как хочешь. Я твоя. Я люблю тебя. Я всю свою жизнь только о тебе и думала. – Тараторила она, горячо дыша, и прижимая одной рукой меня за шею, шаря другой рукой в районе поясницы, пытаясь расстегнуть брючной ремень, чтобы стянуть с меня брюки. – Я хочу от тебя ребёнка. Я знаю, как это делается. Я много читала об этом в книгах Мопассана и Алексея Толстого, особенно в его рассказе «Баня»  – Ах, вот ты какая. Книжная.  Загадочная. Романтичная натура, -  я умышленно выдавливал из себя по одному слову, стараясь завести с ней беседу, чтобы остудить  её пыл и, предотвратить поспешные действия, направленные  на совокупление. –  Катя, да ты никак с ума сошла, - заговорил я мягким тоном. – Мы же с тобой ни кошки и не собаки, чтобы заниматься этим в кустах. У меня есть адресок. Там целая хата бывает сутками свободная. Там имеются все условия для того, чтобы в чистоте и,  по-человечески, заняться любовью. -  Уговаривал я, разгорячённую девицу, хотя и сам толком ничего не знал и не понимал, как это делается. - Давай, Катенька, договоримся, что сейчас мы, с тобой, не будем с эти делом торопиться. -  После этих слов, я заметил, что  она успокоилась, и её хватка намного ослабла. Я приподнялся с земли, также   помог ей  встать и одеться. – А ты меня не обманешь? – Глядя мне в глаза, всё ещё дрожащим голосом, спросила она.  – Всё будет зависеть от тебя. – Твёрдо  заверил  я. На том мы и порешили. Я провёл Катюшу к порогу её дома и, оказавшись в сенях, послав мне воздушный поцелуй, она скрылась за дощатой дверью.  Позже мне стало известно, что в небольшом коллективе  «озорных» хуторских девчонок, быстрейшая потеря девственности считалась особенным актом вступления во взрослую жизнь. Что это самопожертвование, прибавляло им  наибольший  авторитет среди сверстниц.   Поэтому  юные девчонки,  без всяких жеманностей и стеснений, распространяли сами о себе разного рода  слухи. Значительно позже, уже ближе к пятнадцати годам, читая медицинскую литературу, мне стало понятно, что физиологическое развитие девочек и их половое созревание опережает мальчиковый и даже юношеский периоды времени, превалируя над их умственным, интеллектуальным и духовным развитием. Поэтому, стремление в шестнадцать лет, подобно Наташе Ростовой, стать замужней дамой, не всегда, и не во все времена, соответствовало   параметрам  полового и умственного  достижения зрелости.  Но эти вопросы  непосредственно относятся к теме полового воспитания подрастающего поколения, чему во все  времена не уделяется должного внимания.   Об этом свидетельствуют реальные факты рождения детей, практически ещё самими  детьми, в возрасте четырнадцати, двенадцати и  даже  более ранние годы.               
     Однако, несмотря на все хуторские истории, моя поездка к морю, в пионерский лагерь "Артек" так и не состоялась.  Мама твёрдо заявила, что я  достаточно грамотный, сильный и выносливый подросток, что на меня возлагаются обязанности не только работника по домашнему хозяйству, но с моей помощью она может выполнять двойную норму на её участке основной работы. Конечно, я был в трансе.   Дома и в школе, всем соседям  на хуторе, было известно, что я не чурался ни какой работы.  Я  старался делать всё, чему меня учили  отец  и мать. В доме я подметал полы, вытряхивал и выбивал пыль из ковровых самодельных изделий - плетёнок, разводил  водой коровий помёт с глиной и мазал этой жижей земляной пол, выводя плинтуса, как этому учила мама. Кроме  того, перед праздниками я, известью, белил большую  кухонную печь (с лежаками) в доме, а также печь на дворе, во времянке — под названием «голландка».  Также, аккуратно, белил  все стены внутри дома и снаружи. Я косил траву в садах, набивал в чувалы (мешки) и носил их, водрузив на голову,  делая ходки на километр и более. Принося мешки в скотный  двор, я вытряхивал из них траву на специально отведённое место или, непосредственно, в кормовые ясли. Регулярно таскал в домашний двор, из совхозного сада, большие сухие ветки, после обрезки крон или выкорчёвки   фруктовых деревьев. Приносил вязанками чурпу — (тонкие побеги деревьев, типа лозы) и рубил её на колоде,  – саблей, а толстые – топором,  необходимые для отопления дома и приготовления пищи. Я копал и перекапывал  землю  для посадки овощей, и других культур, на  дворовом огороде. Помогал родителям сажать и пропалывать  кукурузу, подсолнухи, фасоль  и просо на  пятнадцати сотках, выделяемых совхозом каждой семье, для ведения единоличного  хозяйства. Весной, каждодневно, я ранним утром бегал на  огороды, у берега речки, чтобы поливать рассаду огурцов и помидоров.  Услышав звуки пастушьего рожка, я снимал с коровы налыгач — (привязь, типа ошейника) и выпроваживал её в стадо.  К приходу родителей, с работы, я мог на кухне приготовить кукурузную кашу (мамалыгу), сварить борщ и взвар - ( на Кубани  кажут, то есть говорят – взвар).  Я  относил молоко, в жестяном, восьми литровом бидоне, для выплачивания, или погашения государственного налога (ежегодного оброка), на приёмный пункт, расположенный на расстоянии более двух километров от дома. В этом пункте, замеряли литраж и определяли жирность молока, записывая эти сведения в специальный журнал, и выдавали мне на руки отрывной талон, постоянно удивляясь тем, что только наша корова, по имени Зорька, даёт молоко с высокой жирностью, помечающей цифрой пять. Молоденькая приёмщица молока, игриво задавала мне вопрос, - А. ты — мальчик, тоже учишься, в школе, на пятёрки?  С гордостью не только за корову, но и за себя, я утвердительно давал положительный ответ.  Возвращаясь в обратный путь, по той же пыльной, хуторской,  дороге,  я  устало тащил неудобную для моего роста ношу, при каждом шаге, сбивая на обеих ногах до кровавых ссадин, косточки, у самых ступней. Меня успокаивало лишь то, что  принося домой перегон — обрат, мама, словно в награду, торжественно наливала мне армейскую кружку  обрата, который я выпивал. После чего,  она заботливо, к ранкам на моих ногах, прикладывала  листы подорожника, предварительно помятые и смоченные её слюной. На удивление, боль утихала и ссадины быстро заживлялись. Не дай Бог, если я что- то не сделаю во время, или не так, как она велела, тогда  я не ждал от мамы,  ни какой пощады. Она строго и порой жестоко наказывала за каждую малейшую провинность. В отсутствие отца, она била меня, чем попало и куда попало. Часто спасением от её побоев, было бегство с укрытием в недоступных для неё местах. Отсиживаясь в укрытиях, я мысленно обращался к отцу, прося Бога, чтобы он поскорее вернулся в дом. Именно отец, являлся моим защитником. Он научил меня садиться верхом на лошадь и управлять ею.  И я, с огромным удовольствием, часто выезжал на купание лошадей в реке, реже «ходил в ночное». Когда не было  рядом отца, конюха или взрослых людей, чтобы самостоятельно сесть на лошадь, я брал её под уздцы, подводил к арбе или повозке,  и уже с повозки забирался на спину лошади. Отец научил меня также запрягать  быков. Я знал, как поставить дышло, как подогнать к повозке быков и надеть им на шею  ярмо.  А управлять быками очень просто. Легким взмахом хлыста, или хворостины, быки начинают движение. Возгласом – цоб, цоб  - быки поворачивают направо, а  цобэ-цобэ   - налево. Отец, также  обучил меня  умению запрягать лошадь в одноколку, а пару лошадей – в тачанку. Я знал, как надеть на голову лошадям хомуты, пристегнуть  все лямки и вожжи, подтянуть подпруги, закрепить дышло и тягло, на поворотном  радиусе, тачанки. Во всех делах я брал пример с отца, как мне казалось, что для него  нет, на всём белом  свете, не решаемых задач  или проблем. Его спокойный, уравновешенный характер, логичная и толковая рассудительность, никак не соответствовали неадекватному поведению матери, её вспыльчивому  норову. Я задумывался над вопросом: зачем же сама мамка создает  проблемы и ещё больше их усугубляет своим нервозным поведением. К чему показывать  свой норов? Что же я сделал,  за всю свою жизнь, не так?
      За какие деяния я, заслуживая такую ненависть к себе  совсем не материнскую нелюбовь? Ведь в тяжелые военные и послевоенные годы, когда люди не только  в нашем хуторе, но и на  всей Кубани, в Украине и других республиках, в отдельных регионах Союза ССР, переживали голод, подобно блокадным ленинградцам. Когда я стоя, в очередях, за получением, по карточкам, нескольких граммов хлеба, падал в голодные обмороки, а совсем незнакомые мне люди, приводили меня в сознание, оказывая посильную помощь. Зачем меня спасали? Почему мамка не забила меня до смерти, избивая, чем попало за то, что у меня выкрали хлебные карточки? Зачем  ходил я по всем деревням и весям, собирая картофельные очистки и другие отбросы, из которых мамка варила нам похлёбку? А ранней весной, с риском для жизни, я лазал, по высоким деревьям, собирая  в дуплах и гнёздах кладки  птичьих яиц, а если, на удачу, попадались  семьи  ещё голеньких  птенцов, то и они шли в пищу. Я осознавал, что такое деяние противоречит гомо сапиенсу – разумному человеку, и довольно часто задумывался, ища ответы на некоторые вопросы, не только в собственной голове, но и у отца, а в его отсутствие  - у взрослых, пришедших с войны людей, стариков и учителей. Очень благодарен, за помощь, моей учительнице – Луценко Нине Алексеевне, которая выдавала мне интересные книги из личной библиотеки, где я искал, и находил, ответы на возникающие вопросы. Но, как выжить в условиях тотального голода? Когда, в некоторых случаях, человек становится хуже зверя? Хорошо помню, что во время войны, люди  вначале истребили, вернее, употребили в пищу - съели, всех кошек и собак, крыс и мышей, в лучших случаях, питались падшим рабочим скотом, в том числе лошадьми. ( Отец, с первых дней войны, по заданию  местных органов НКВД - КГБ, ушел в плавни реки Кубань, к партизанам). Я запомнил, как мама принесла в дом, большую кость и часть требухи падшей совхозной лошади, доставшейся  ей, при делёжке,  в  рабочем коллективе второго отделения. И с каким жадным удовольствием  мы, с братом,  поглощали похлёбку, и подобно  собакам, обгладывали хрящи и жилистые волокна коленного сустава, с усилием переворачивая большой мосол ноги лошади. Мама, в сторонке,  сидела на табурете, и тихо всхлипывая, краешком косынки, вытирала набежавшие слёзы. В моих мозгах запечатлён случай, как она, ярая атеистка, в холодную зиму 1943 года, не найдя иного выхода, топором изрубила большую икону, чтобы растопить печь и согреть меня и заболевшего воспалением лёгких младшего брата. После чего , упав на колени в святом углу, крестилась и молясь, просила Бога уберечь нас от голодной смерти. Так почему же сегодня, когда  в доме появилась еда, а в хозяйстве кое-какая живность, когда никто не голодает, почему я не должен продолжать учёбу в школе, а покорно слушаться её указкам? Ходить вместе с ней на работу и, выполнять какую – то там норму, чтобы  выплатить какие — то, непонятные мне, налоги, или выкупить какие-то бумажки, в виде обязательного государственного трёх-процентного займа. Эти облигации, она третий месяц подряд,  приносила вместо зарплаты домой,  раскладывала их на столе и, со слезами на глазах, произносила: «Разве на них можно купить  спички, соль, сахар, хлеб или одежду?». Мне также было непонятно, почему она запрещала мне  делать уроки и читать книги, тёмными вечерами, при свете керосиновых ламп? Ведь я регулярно бегал в лавку за керосином, наполнял им лампы, чистил закопчённые стёкла и обгоревшие фитили.  Обида  жгла меня особенно за тот факт, что моя родная мама, забрала из школы все мои документы и, окончательно закрыла вопрос моей поездки в пионерский лагерь «Артек».  Провожая автобус, отъезжающий со школьного двора с пионерами, к морю, я плакал. Мне  не хотелось дальше жить. Я подходил к срубу колодца с желанием покончить с собой и подолгу смотрел вниз, на тёмную, холодную воду, размышляя о последствиях своего деяния. «Чего я добьюсь, покончив с собой на этом свете? Кому и что я докажу принеся в жертву свою жизнь? Да и есть ли другая жизнь – на том Свете? Ведь никто ещё с того Света не возвращался, даже сам господь Иисус Христос.  Ну, поплачет мамка и через какое – то время забудет обо мне. - Размышлял я,  смотря на чёрную воду, в зловещем чреве  глубокого колодца. - Особенно  не смирится с моей утратой  отец, он будет сильно переживать, даже заплачет. А, в чём его вина? Он не достоин таких переживаний». - Мне стало жаль самого себя. - Зачем в мою голову пришла такая дурная мысль? Надо жить и радоваться жизни. Радоваться восходу солнца, щебетанию птиц. Радоваться, что нет войны и, что со мной рядом папа и мама. Жаль, только об одном, что я бесправный человек и никак  не могу повлиять на мать, на её дурной норов.  Почему именно она влияет на мою судьбу, распоряжается лично мною заработанными деньгами?» -  Я рвал и метал, сжимая пальцы в кулаки. Кому  жаловаться на такое бесправие?  Идя по тропинке от колодца к дому, я размышлял над решением этой задачи.  И, тут в моих мыслях проскользнула мысль, как подсказка из статьи, ранее прочитанной  мною в какой - то газете. Надо  написать жалобу в прокуратуру! Возможно, такая угроза возымеет своё действо. И, как только на пороге дома появилась мать, я решительно высказал ей все мои претензии, заявляя о том, что лично  пойду в станицу Динскую и  пожалуюсь прокурору. Мать  набросилась на меня  с кулаками. Впервые в жизни, я  твёрдо  ухватил её за обе руки и сильно отшвырнул  на кровать.  Выбежал из дома в ожидании погони. Однако,  к моему удивлению, преследования не было. Я долго стоял в раздумье, прислушиваясь, то к странным всхлипываниям, то к причитаниям,  переросшим в рыдания.  Я подумал, что возможно она ушиблась и ей необходима помощь. Войдя  в дом, я увидел  мать, по-детски, свернувшись калачиком, лежащую на кровати,  уткнувшуюся лицом в большую перьевую подушку и рыдающую с какими-то невнятными причитаниями.  Я присел рядом на кровать, протянул руку к её голове и, лёгким прикосновение погладил по волосам. Она перестала рыдать. Затем ухватив мою руку, стала её осыпать поцелуями. Успокоившись, она присела рядом, сказала: - «Я поняла, что ты уже взрослый. Больше  драться с тобой не буду. Будем решать все вопросы мирно. Прости меня.  Скоро придёт с работы отец. Я приготовлю ужин и все вместе поговорим  о том, где тебе дальше учиться»…  В этот момент я понял, что родные люди, могут мириться, даже пренебрегая особенностями характера, если в их сердцах живёт настоящая любовь. Я мысленно благодарил маму за её заботу обо мне, о моём здоровье, за её безграничное терпение в особые периоды выживания. Проанализировав  все обстоятельства, я понял, что виной всему порой, являлось суровое безденежье в семье. Когда средств, к существованию практически не было, без эксцессов естественно не обойтись. И кто же в этом виноват?  Обстоятельства, в виде голода, холода и разрухи в стране по чьей-то вине?
      И так, помирившись с мамой, я успешно  продолжил учёбу в школе, а после окончания семи классов, по совету дяди Миши готовился к поступлению на учёбу в ФЗО. Это был  самый подходящий вариант, так как дальнейшая  школьная учёба для получения общего среднего образования предстояла бы с ежедневным преодолением не менее восьми километров до центральной усадьбы совхоза «Агроном».
    … Время двигалось вперёд. Я закончил семь классов.  Хуторские пацаны: Володя Третьяков, Ваня Бандура, Вася Павлик и Рома Кузьменко собрали нужную сумму денег и купили мне в подарок, на день рождения, семиструнную гитару.  Я был безумно рад такому подарку. Хотя значительно позже мне стало известно о том, что инициатором приобретения гитары была моя крёстная мать, она же вложила  в покупку основную долю. Кроме того, по её же предложению было организовано моё знакомство с поповской дочкой. Причём, эти обе женщины, в перспективе преследовали свои собственные цели и интересы, о которых мне становилось известно лишь по мере моего взросления…
    … Совсем незаметно для себя я обнаружил, что скоро мне стукнет пятнадцать лет. Я задумался над вопросом, что же я такое знаменательное совершил  за свои прожитые годы?  В голову пришли слова Павлика Корчагина о том, что жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы.  И, каждый вечер, ложась ко сну в кровать, я долго не мог заснуть, пытаясь подвести итог своей жизни за прошедшие четырнадцать лет.  Конечно же, в моей памяти всплывали самые тяжёлые периоды не только личных переживаний, но и периоды жизни моих родителей, а также родных и близких мне людей, связанные с голодом и холодом во время Великой Отечественной войны 1941-1945 годов. Яркими картинками память   запечатлела,  в основном, моменты испытаний, сопряжённые с рисками  жизни или смерти. Когда фашисты вошли в наш дом, наставив дуло автомата на мою маму и дуло пистолета на маленького брата, безудержно кричавшего от испуга  не от того, что он увидел пистолет, а от гортанных окриков, страшных рож и грозной амуниции фашистов… …Когда, со старшим соседним мальчиком - Гришкой, прячась в зарослях акации, мы ползком пробирались  к охраняемой немцами хлебной будке, и рискуя быть смертельно ранеными, вскрывали двери, чтобы выкрасть по одной  булке хлеба…  Когда, также с ним, мы совершили не менее рискованное деяние,  пролезая через маленькое отверстие в металлической решетке, на охраняемый склад, оборудованный немцами в здании бывшей кузницы. И утащив со склада винтовку, спрятавшись в стогах соломы,  Гришка, ранил немецкого офицера, шедшего в сортир.
…   Память настойчиво возвращала мои воспоминания к периодам мирной – послевоенной жизни.  О том, как отец обучал меня азбучной грамоте. Именно благодаря ему я научился читать и писать, красивыми прописными буквами на тетрадных листах, вырезанных из газет, макая перьевой ручкой в чёрные чернила, изготовленные им из сажи сгоревшей резины. Он учил меня  запоминать  таблицу умножения, слагать и вычитать  цифры до ста и более. Запомнился смешной случай, как я самостоятельно собрался и прытью бежал  в школьный первый класс, узнав о том, что в  школе работает уборщица. Это слово было мне не знакомо. И,  в моём детском подсознании, интуитивно  сработал  инстинкт голода, потому  как в слове «уборщица»  я выделил  корень – «борщ», и мой рот наполнился слюной. Когда мне пояснили, что уборщица не повариха, а наводит чистоту в классе, - протирает пыль, моет полы и окна. Я разочаровался.  В школе никто никого не кормил. Если у кого-то из школьников был кусок жмыха, и он мог поделиться со мной, то радости не было предела. Гоняя во рту, из-за одной щеки в другую, обсасывая кусочек макухи, словно леденец, мы утоляли голод лишь на некоторое время.  Припомнился случай, как однажды я решил перейти речку по тонкому льду. Лёд треснул, и я провалился в воду. Намокшая одежда  тянула моё тело ко дну. Пытаясь выбраться наверх, я хватался руками за края  ледовой прогалины, но лёд крошился и ломался. Подоспевший на помощь, младший братишка,  протянул мне с берега, один конец  длинной камышины. Ухватившись  обеими руками за её тоненький конец, мне удалось выбраться на берег. 
…Шло время. Детство перерастало в отрочество и юность.
 Я втянулся в повседневное бытие хуторской жизни. Работал, помогая родителям  не только в домашнем хозяйстве, но вместе с матерью выходил в совхозные бригады на подвязку стволов фруктовых деревьев, специально пропитанной ядами бумагой для уничтожения насекомых – вредителей угодий. Окапывал землю вокруг стволов  деревьев,   расположенными рядами, протяжённостью до  километра. Помогал косить, сушить и скирдовать сено. Прилежно делал школьные задания. Брал в библиотеке интересующую меня литературу и много читал. Участвовал в школьной самодеятельности. Играл с мальчишками в военные «баталии» с криками «Ура», и в «казаки - разбойники».
    Эта игра особенно была любимой в нашем хуторе. Однажды в нашу команду настойчиво попросился  городской мальчишка, приехавший к родственникам,  на период школьных  каникул.  Этакий весь из себя. Высокомерный  барин. Чистюля. Одет как с иголочки: костюм, как у артиста эстрады – отутюжен, белая рубашка с галстуком, из кармашка пиджака  выглядывал уголок белого платочка. Хуторские ребята,  не очень то и хотели его принимать в игру, дабы случайно не порвать или не запачкать его наряд. Они заочно дали ему кличку - «барин».  Однако хуторские девочки, - Валя Морозова, Вера Глушко и Оксана Цыбулько, имеющие  среди хуторских пацанов,  свой авторитет и определённый вес в голосовании, - кого необходимо принимать в игру, а кого нет, всё же настойчиво просили о принятии «барина» в игру, при чём, на роль «Царя». Эти девчонки славились настоящими оторвами, хулиганками, мало чем отличающимися своим поведением, смелостью и озорством, от мальчишек. А, иногда ещё и похлеще некоторых. Так, Валя Морозова, играя в «казаки - разбойники»,  в азартной погоне за убегающим игроком, скрывшимся в кустах акации, наткнулась на ветвь с большими колючками и получила травму левого глаза, но погоню не прекратила.  Догнала  условного «противника», и задержала. Однако травма оказалась серьёзной,  её глаз  ослеп. Даже,  лишившись  зрения на один глаз, Валя продолжала участвовать в играх наравне с мальчишками. Что не осталось без внимания хуторских ребят.
    Оксана Цыбулько, ещё в первом классе  школы, по «секрету» всем рассказала о том, что родители своих детей не в капусте находят. И, в подтверждение продекламировала, стихотворение, больше похожее на первый столбик таблицы умножения.- Одиножды  один. Зашифрованный, или скрытый  смысл  этого стиха до некоторых девочек был непонятен, и Оксана, как могла, старалась своими словами разъяснить этот «секрет» одноклашкам. А  содержание переделанного неизвестным автором первого столбика таблицы умножения, было очень простым, и легко запоминающимся.
  – Одиножды один, приехал господин. Одиножды два, приехала жена. Одиножды три, в комнату вошли. Одиножды четыре, свет погасили. Одиножды пять, легли на кровать. Одиножды шесть, он её под шерсть. Одиножды семь, он её совсем. Одиножды восемь, врача просим. Одиножды девять, врач едет. Одиножды десять, ребёнок лезет.   – А, откуда ребёнок лезет? -  спросила одна из девочек. – Разве ты, совсем  дура, не знаешь, что детей рожают мамы, и они появляются из её большого живота. – возмутилась Оксана, - продолжив диалог. - Вот, такой же бестолковый  мальчик,  Витька Шевченко, спросил уборщицу Марью Ивановну, почему у неё такой огромный живот. А она шуткой ему ответила, мол – футбольный мяч проглотила. Он, дурачок, поверил. Разбежался и головой ударил в её живот. Думал, что она выплюнет мяч. Но она, на него так сильно орала, ругаясь. Ей было очень больно. Она испугалась за то, что этот дурачок, мог убить её ребёночка прямо в животе.  Но, слава Богу, всё обошлось и она, вскоре  родила ребёночка.  Поэтому я думаю о том, что  все дети обязаны знать кто их родители и, как они появились на свет божий. Дети не должны  разгадывать загадки взрослых, тем более от своих родителей. Моя мама общается со мной, как с подружкой. Откровенно  отвечает на все мои вопросы, даже разъясняет непонятные мне слова. Это так всё интересно, что я незаметно подсматривала, как папа с мамой занимаются любовью в постели. Как-то, поправляя мамину постель, я случайно, под маминой подушкой нашла пакетики, похожие на воздушные шарики, которые  надувал Витя Шевченко и раздавал девчонкам, мне мама пояснила, что это презервуары. – Наверное, резервуары, - вмещалась  в разговор одна из подружек. -  Я записала это незнакомое мне слово, сказала Оксана  - и, достав записку, прочла, – презервативы.  Мама мне пояснила о том, что  перед тем как им с папой надо заниматься любовью, этот резиновый мешочек, она  надевает его  на папин  член, чтобы мама  не забеременела. – Закончила  своё секретное повествование Оксана.  - А как  занимаются любовью взрослые, я  лично видела, - встряла в разговор Вера Глущенко.
   Про  случай с Верой Глущенко знала вся деревня, когда она неожиданно пришла  раньше положенного времени со школы и застала в постели, совершенно голыми,  маму  и соседа дядю Володю, занимающихся любовью. Увиденное зрелище её не обескуражило, а очень заинтересовало. Притаившись за дверью, удовлетворяя своё любопытство она, прильнула глазом в щелочку в дверном проёме. Дядя Володя не просто лежал на маме, а ритмично двигал свое попой, при этом  громко  покряхтывая, словно тяжёлой кувалдой забивая кол, как можно глубже в землю. Мамины ноги лежали на его плечах и она, охватив его  обеими руками за шею, с диким стоном выкрикивала, фразы  - давай, давай ещё, сильней!  Девочке  Вере казалось, что дядя Володя очень старается, чтобы ещё сильнее загнуть длинные мамины ноги ей самой за её же голову. Оба тела – дядины и мамины, двигались в нарастающем ритме до тех пор, пока мамин голос не сорвался на поросячий визг. Оба тела застыли. – Что-то у нас получилось не так, я чувствую, что ты защемила мой член. Я не могу его вытащить из твоей расщелины, - как-то тревожно произнёс  дядя. – Да. Я чувствую  тоже - самое ощущение, что и ты.  Давай спокойно полежим, - предложила мама. Неужели это и есть любовь? Подумала Вера, плотнее  захлопнув дверь в спальню, чтобы её не заподозрили в подсматривании за плотскими играми взрослых...
       Вера долгое время сидела у входной двери в избу, пока не услышала просьбу мамы о том, чтобы она позвала на помощь её родного брата Леонида, проживавшего  на другом конце деревни. Зачем ей  понадобился брат, если она, совсем голая, лежит в постели, задравши ноги до самой головы, а на ней, сверху, тоже голый лежит  дядя Володя? Раздумывала Вера,  на пути к маминому брату. Но брат, из её слов, хотя и  не совсем понял,  в чём дело, но поспешил сестре на помощь. Запряг лошадь в бедарку, съездил  в станицу Пашковскую, за доктором. Что доктор делал в маминой спальне,  Вера не видела. Однако все вышли из спальной комнаты весёлыми и улыбающимися. В благодарность доктору, Мама накрыла праздничный стол. Употребив четверть отменного  самогона, компания весело и довольно громко обсуждала  случившийся казус. Любопытство  Веры, было беспредельным. Пересказывая речь доктора,  Вера поняла  лишь  тот факт, что  её неожиданное появление в спальне, так напугало маму и её любовника, что они «склещились» как кобель с сучкою, да ещё так сильно, что даже длительное пребывание в таком положении, не спасло бы ситуацию без посторонней врачебной помощи. – Я не думала, что у людей занимающихся любовью, бывает  такое «склещивание», как у собак, - сказала Валя Морозова. Я это лично видела, как кобель намного меньше сучки решил заняться с ней любовью в тот момент, когда она лежала на земле. Сучка, именно лежала, иначе бы кобелёк  не смог запрыгнуть ей на спину, чтобы заняться совокуплением. А, когда кобель сделал своё дело, сука приподнялась на ноги, и я видела, как кобелёк свалился с её спины, головой вниз, передними лапами  не доставая земли. В таком положении,  склеившись, попой к попе, они долго стояли, пока пьяный мужик, подошел к собакам и сильно пнул, ногой сучку, и она потянула за собой в кусты, приклеившегося к ней самца.  – Неужели так бывает и у людей? Раздался тоненький голосок Вали Столяровой. – Как видишь, бывает. Но очень редко и при определённых обстоятельствах. Нам, малышкам, ещё рано об этот размышлять. – Подвела итог рассуждениям Оксана Цыбулько.
   Оксана Цыбулько славилась неотразимой атлетической слаженностью и красотой. Формы её телосложения, очень даже заметно, как бы,  не по возрасту, хотя и опережали  её интеллектуальное развитие, накопленные  знания и опыт, однако  успешно компенсировались её смелостью и находчивостью, а кое-где и артистизмом. На её походку, сексуальные движения округлившихся ягодиц, и выпячивающуюся  грудь, с набухшими сосками,  обращали  внимание не только молодые парни, но и давно женатые мужики. Её останавливали, пытаясь хотя бы, о чём либо, с нею  заговорить. Но, зная себе цену, она гордо  шествовала  мимо разинутых ртов, слушая в - след, лишь   хвалебные  в свой адрес  словесные тирады, цоканье языком и причмокивание  вытянутыми губами.  Даже хуторские старики, поглядывая в её сторону, произносили, - о-о-о! как, хороша,  девка. Созрела быстро. Ведь скоро, кому-то достанется эта сладкая  ягодка…  Всё это  только смешило Оксану. Но когда, в деревне появился «барин», она очень заинтригованно слушала его рассказы о том, что его отец вернулся  с войны героем и привёз именной, сверкающий серебристой сталью, пистолет. Из этого оружия, он обещал разрешить ему пострелять, когда он немного подрастёт.  Что его дядя служит в швейцарском посольстве, привозит интересные подарки и большие цветные журналы, которые невозможно купить ни в одном из магазинов, даже в Москве, потому, что такие вещи в СССР  нигде не продаются. Один из глянцевых журналов он утащил у отца, и спрятавшись в кустах акации, быстро листая страницы с изображениями голых девиц и парней в позах совокупления, продемонстрировал Оксане. Поэтому она уговорила подруг, принять «барина» в команду.  – Зачем нам этот чистюля нужен? Возмутились подружки. Он так одет, что бегать и лазать по нашим дворам, садам и огородам, совсем ему не к лицу. – Поэтому я предлагаю назначить его Царём, - заключила Оксана. Он, конечно, не знает правил нашей игры, но мы ему приставим двух советников, которые будут ему подсказывать в трудные моменты, какое решение он должен принимать. – Ну, хорошо, уговорили…
   Если раньше в игре «казаки-разбойники», команда казаков вылавливала, прятавшихся в разных местах разбойников, которых  приводили к Царю, то, как правило, разбойники падали на колени перед Царём, восседавшим на импровизированном троне,  вымаливая у него прощения. И,  Царь в праве мог смягчить наказание, определив разбойнику, не очень сложное задание, например, - рассказать какой либо стишок, исполнить песню или  просто  скорчить смешную гримасу. Зная скандальную бабку Агафью,  недавно гонявшую ни за что ни про что,  своею клюкой, ребятню, Царь велел  разбойнику, незаметно пробраться к её избе, постучать в окно. Когда она, подойдёт к окну и выглянет, тогда разбойнику надо было быстро  снять свои  штаны и показать старухе голую задницу, под громкий хохот группы мальчишек.     Все игроки  хорошо знали, кто из них на что способен. Если команде казаков требовалась еда, то Царь повелевал двум-трём разбойникам, сбегать на кукурузное поле и принести мешок початков, развести костёр, сварить кукурузные початки в ведре и угостить ими всех игроков. Либо, взять бредень. Сходить на речку и наловить рыбы и раков. Сварить  из рыбы уху, а также отварить с укропчиком и лавровым листом, раков. Все блюда поставить на царский стол, как угощение  для всех игроков. Окончание игры, всегда приносило, какую либо пользу игрокам. Володя Третьяков  переплывал речку и собирал до полуведра клубники. Девчонки, отвлекая сторожа своим прибаутками и пением, умудрялись прихватить с собой лоток-другой сладкого винограда. Вася Кузьменко угонял   с конюшни лошадь, которую впрягали в плуг и борону и, за час-другой, помогали  участнику войны, привести в порядок его надел - участок земли. И, ещё на арбе, привозили сено для его козы, кормилицы. Умилённый такой помощью, он щедро угощал ребят, подавая им полную крынку козьего молока…
   …Однако с того самого вечера, когда роль царя батюшки, стал исполнять «барин» - Николай Сеновский, игра  приняла совсем другой характер. Сценарии и царские  указания порой были либо несуразными, либо – не выполнимыми. Например, такое повелевание, как: сбегать в станицу или съездить в город, и привезти всем игрокам мороженое. Тогда как некоторые участники игры никогда не видели и не пробовали на вкус мороженого. А,  на вопрос, - что такое мороженое, Царь пояснить толком не мог. Тогда   Вася Павлик, шутя, пояснял, - Это когда наступит зима,  надо положить кусочек сахара в рот и голой жопой сесть на лёд. Тогда будет одновременное ощущение холода и сладости во рту. – Игроки дружно хохотали…
… Конечно, роль  Царя настолько понравилась «барину, что  он первым напрашивался на эту роль, хотя его недееспособность с прошествием времени, всем становилась очевидна. Из уважения к девчонкам, хуторские ребята задумали его «проучить», да так чтобы он сам навсегда отказался от царской роли.  Тот же казак - Вася Павлик, отловил маленького разбойничка, прятавшегося в заброшенном сарае,  подвёл его к коровнику и уговорил вымазать ладони рук в фекалии, окунув их  ещё тёплую коровью лепёшку. Подводя этого разбойника, с прятанными руками за спиной, к Царю, тот пал на колени с мольбой простить его.   Царь, в опале, с суровым видом, придумывал наказание. Тогда разбойничек приподнялся с колен, и обнял лицо царя, своими ладонями, испачканными  в коровье говно, размазывая содержимое  до самых ушей.  Игроки хохотали неудержимо.  Николай Сеновский сразу не понял, чем намазали его лицо, и неуклюже своими руками стал смахивать липкую жижицу на пол,  растерянно  вытирая  руки о костюм, а затем платочком.  Девчонки принесли ему  полное ведро колодезной воды и принялись оказывать помощь в отмывании коровьего помёта. На этом и закончилось его неудачное царствование. Однако затаённая в его душе обида, возымеет своё возмездие в недалёком будущем и,  не только на хуторских ребят.
   Однако, размышляя над возникающими  вопросами, - почему так отличается быт городских ребят  от сельских и хуторских? Чем же  одни хуже других? Почему хуторские пацаны, одеты совсем иначе и даже, как то беднее, чем городские?  Всё это мне казалось большой несправедливостью.
    Анализируя отдельные эпизоды, связанные с несправедливым распределением в обществе и в целом государстве материальных благ, во мне накопился «сгусток» душевного волнения и возмущения. С ранних лет своей жизни, лично наблюдая за некой вседозволенностью, творимой местными  чиновниками, а проще говоря,  их  преступными деяниями в моём ещё несозревшем сознании, возрастал и возрастал протест.    Причём, меня тревожило не только поведение больших и малых руководителей, но и само  равнодушие многих  рабочих совхоза, а также жителей деревень и сёл,  просто наблюдавших за разворовыванием народного добра. Неужели все люди так сильно повержены  гипнотическими словами, высказанными героем кинофильма о том, что – « Всё кругом колхозное, всё вокруг – моё». И, эти люди, руководствуясь таким лозунгом, несут и тащат всё, что попало под руку.  Даже мне, подростку, было понятно, что простой  колхозник работает за трудодни н, вместо заработной платы он получает натурой, то есть товарами и,  у него хозяйство общее – колхозное. Но,  в совхозе всё  - Государственное,  размышлял я, в свои тринадцать лет. И, задавал себе вопросы:  неужели  не видят, или ничего не знают об этом высшие органы  государственной власти, а также местные работники милиции, суда и прокуратуры?  Или им недосуг? Могут же, они как то повлиять на решение данной проблемы и  как то - волевым порядком, прекратить  такое безобразие?  Ведь большинству жителей сёл и деревень, рабочих и служащих совхозных  предприятий, весьма очевидны такие явления, как: кражи, факты присвоения общественной и государственной собственности,  подкуп и взяточничество, а также  и иные противоправные деяния. И никому до этого нет дела? С такими своими мыслями я  шёл за советом, к старому и весьма рассудительному казаку, по фамилии Стороженко. Я был уверен в том, что  его жизненный опыт, интуитивное чутьё и эрудиция, помогут мне разобраться в сложившейся ситуации.
  …Летнее кубанское солнышко клонилось к закату. Жара постепенно спадала. Всё движимое и недвижимое на земле и воде, накалённое жарким солнцем за световой день, щедро делилось теплом с глубокими оврагами, заросшими тиной болотами и, с набежавшим своею прохладою, ветерком.   На  тракте, в слоях серой пыли, чётко виднелись следы прошедших коров. Большое стадо, безжалостно затоптавшее колею, недавно проехавших дрог, и безобразно,  заляпавшее её, парующими испражнениями, скрылось за лесопосадкой стройных тополей. До моего слуха ещё доносилось голосистое мычание молодых тёлок и хлёсткие щелчки пастушьего кнута, словно выстрелы из малокалиберной винтовки.  Обуреваемый своими мыслями, о предстоящей встрече с дедом Стороженко,  я уверенно топал по обочине дороги, до самого  её поворота на большой профиль, ведущий в сторону юга к железнодорожному полотну. Выйдя на тропинку, пролегающую по крутому берегу речки Кочеты, скрывающуюся в зарослях плакучих ив, я почувствовал приятное дыхание речной прохлады. В садах слышалось щебетание птиц. Неожиданно плюхнулась в воде большая рыба, образовав расширяющиеся  круги волн, далеко уходящие по зеркальной акватории, – надо бы приметить место, да завтра, поутру, поставить вентерь – мелькнула мысль в голове, но  затем также быстро пропала, когда на бугорке  моему взору предстала  выбеленная известью хата, крытая красноватой черепицей.  Старый казак сидел на завалинке и дымил трубкой турецкого табака, отдыхая после  работы в домашнем хозяйстве. – Значит, никто не помешает нашей беседе, - обрадовался я, ускорив шаг по тропинке.
     …Высказывая  тет-а-тет, ему свои мысли, я всегда ожидал от него однозначного и  радикального разрешения вопроса по прекращению незаконных деяний, совершаемых властными  чиновниками.  Однако старый казак, кашлянув в кулак, долго  думал прежде, чем ответить на мои вопросы. Затем, почесав затылок, многозначительно произнёс. - Якый ты, Мыкола, швыдкий на расправу. Все то, шо ты чуяв и бачив – правда, и ны просто правда, а  дуже гирька. – Так, надо же сообщить куда надо,  - торопил я казака. – Пусть там, наверху, разберутся. И всыплют виновникам  по самое некуда, за такие дела, -  говорил я. -  Це дило - гимно. Его треба разжуваты. – Как всегда, именно такими словами подводил итог нашей беседы, мой советчик, когда я сообщал ему о произволе местных руководителей.  И, как всегда оказывался он прав.  Потому, что ни  одно письмо хуторян в верхние инстанции, не приносило должных результатов. Приезжали  разные комиссии, даже из самой Москвы. Их встречали местные власти. Возили по садам, ели, пили и, с подарками уезжали. А в жизни  самих хуторян и, совхозных рабочих, ничего не менялось….  В переводе на русский язык дословно, звучало так: - Какой ты, Николай, быстрый на расправу. Всё то, что ты  слышал и видел – правда и, очень горькая. Это дело - говно. Его нужно разжевать, то есть хорошо обсудить…
    В понимании казака, это означало,  что всё  увиденное и услышанное мною, - есть большая проблема и, к тому же  головная боль для чиновников. Прежде, чем принимать конкретное решение, надо хорошо всё проанализировать. Кое - что, проверить. Кое с кем, посоветоваться. Все факты, ещё раз,  хорошо обдумать, а затем уже  решать: кому о них и как сообщать. Если  наш разговор с казаком, я буду излагать на местном диалекте, то многие читатели не пойму сути. Поэтому,  - «Звыняйте, хлопци»…
     -  «Спешка нужна при ловле блох», - повторял казак, выслушивая мои радикальные предложения. Но я настойчиво излагал ему свои наблюдения, о том, как охранники  совхозного сада, останавливали  рабочих, покидающих свои  рабочие места и буквально «трясли» каждого, проверяли их сумки, в которых они приносили себе еду.  Хуже того они заглядывали за пазухи не только мужикам, у которых пузырилась одежда, но и совсем  нагло вели себя, обшаривая одежду  девушек и женщин.  Обнаруженные фрукты, охрана заставляла выкладывать  в специальную  тару.  Конечно же, не являлось секретом и то, что снимая урожай, каждый рабочий отбирал самое большое и красивое яблоко не только для того, чтобы скушать его прямо в саду, но и принести  домой, чтобы угостить детей, родных или близких. Вместе с тем на некоторых отделения совхоза, по окончанию рабочего дня, рабочие открыто проносят в руках несколько яблок, и охрана никак не реагировала на такое явление. Это зависело только от действия самих охранников.  Слухи о том, что якобы сам директор совхоза, возложил на охрану обязанность, самостоятельно определять размер дозволенности, не подтвердились.  Однако такая дозволенность была на руку  настоящим ворам, и способствовала разгулу криминала. В сговоре с охраной, из фруктово-ягодных плантаций совхоза,  тайными тропинками  продукция  не только выносилась авоськами и мешками, но и по дорогам вывозилась грузовыми машинами, для реализации на городских рынках. Понятно, что без соответствующего контроля и без разрешения  управляющих отделениями, а также их бригадиров, вывоз фруктов и овощей за пределы границ совхоза был не возможным. Так, например,  многим людям совхоза было известно о том, что  член правления совхоза Камнев, в сговоре с бригадирами Киселём и Ястребом, часто, в ночное время,  загружали фуры отборными яблоками в упакованной таре, и тайно вывозили за пределы Краснодарского края. Естественно, что не на свою заработную плату они приобретали стройматериалы для личных нужд, покупали новенькие  автомашины и дорогую одежду. Мне также было известно, что отобранные охраной фрукты у рабочих, также вывозились для продажи на рынки, но это мелочи, по сравнению с добычами организованной преступной группы бригадиров. Но, как всю эту их преступную деятельность задокументировать, чтобы представить в виде доказательств в соответствующие органы, я терялся в догадках. И обратился к казаку с предложением, - А, что если мне  вынести эту проблему на обсуждение комсомольской организации школы. Пригласить на собрание представителей райкома комсомола и парткома. Тем более, что у меня есть команда  единомышленников, готовых  поддержать такую акцию. – Тоже мне Василёк Трубачёв нашёлся, -  промолвил казак. Какая это такая команда у тебя набралась? – спросил казак. Я перечислил фамилии ребят. Даже назвал клички: тритон, сольфеджио, старик и цыган.  О девчонках я промолчал. Глубоко затянувшись дымом из трубки, почесав шершавыми пальцами в копне волос на затылке и, смачно кашлянув в кулак, дед  высказался.     – Это не команда, - ухмыльнулся казак. – Твоя команда,   похожа на банду.  Чем же вы, конкретно,  намерены заниматься?  Какая у вас есть техника, чтобы передвигаться, делать фотографии,  вести  кино и аудио записи, и кто из соответствующих органов будет вами руководить. - Я не смог сразу дать убедительные ответы на все его вопросы.- Если наша помощь ни кому не понадобится, ни милиции, ни прокуратуре, тогда мы вооружимся металлическими пиками и станем ими  прокалывать шины, спуская воздух, или отвинчивать номера автомашин, чтобы их задерживали сотрудники ОРУД ГАИ. Заговорил спешно я. – Всё это детские игры. Переловят вас, и подавят, как щенят. – Снова, кашлянув в кулак, Подводя итог нашей беседы, промолвил казак. – Органам милиции и прокуратуры давно известно, что у дальнобойщиков по всем трассам есть свои, «прикормленные» сотрудники ОРУД ГАИ, что у водителей имеются  сменные государственные номера  и «липовые» документы на грузы, кроме того, их транспорт сопровождает  своя охрана, а в необходимых случаях, даже милицейские машины. - В общем, ты Николай, многого не знаешь. Поэтому советую тебе, не лезь ты в это криминальное дело. Голова твоя на плечах останется целой, да и родителям  не прибавится проблем.  - Ты сам, послухай  Мыкола,  шо  вечерами гуторят  хуторские бабы во дворах по этим проблемам, - сказал дед Стороженко, после чего  пятернёй разгладил седую бороду, и вывел своё  резюме:  - пока не трогаешь говно,  в красивой обёртке, оно не воняет. Говно, оно всегда говно.  А комсомольская организация, без поддержки партии в нашем крае, бессильна. Размажут всех. Смешают как мёд с дёгтем. Не отмоешься.  Сначала подрасти. Вступи в партию и сам влезь в шкуру руководителя. Составь программу.  Подбери себе  адептов с высших эшелонов.  А   потом разверни  борьбу за ПРАВДУ, как Ленин. А я посмотрю, что из этого «роя» получится, если  Бог даст, доживу до тех времён, -  как-то загадочно и грустно произнёс старик.
Время летело быстро…
      …Юность  вливала в молодой организм физические силы. Пополняла мозги знаниями, дополняя их новыми извилинами и умственными способностями, непрерывно  питая новой информацией.  Физический труд тренировал мышцы тела, которое крепло и мужало. Способность к аналитическому  мышлению формировала возрастное накопление жизненного опыта. Пусть небольшого опыта. Личного.  Но так необходимого для принятия ответственного решения.
    Читая классиков и научную литературу,  глубоко не вникая в саму суть произведений и научных открытий, в погоне за количеством прочитанных книг, я понял бесполезность такой спешки. Необходимо делать остановки, подумал я, делая пометки в книгах, к чтению  которых потребуется обращаться  повторно, и не один раз. Так  решил я для себя, на перспективу в будущем.
   Готовясь к поступлению на курсы фабрично-заводского обучения при Краснодарском Табачном Комбинате имени Седова, мы с Володей Третьяковым обложились учебниками по литературе, математике и физике. Одновременно мы ездили в город на консультации. Посещали кинотеатры. Бывали в парке культуры и отдыха. Купались в реке Кубани. Видели в кино и наяву, азиатов, исполняющих на своём родном языке песни с непонятным нам содержанием. Нам говорили некоторые слушатели о том, что они с самого своего рождения, так поют  обо всём том, что видят вокруг, путешествуя верхом на ишаке, играя на инструменте с двумя струнами.  Именно поэтому, к ним прилип народный юмор, -  «Балалайка – два струна, я хозяин – всей страна»!
  А чем хуже наша русская, трёхструнная балалайка? Гордо возразил я в душе. Например, наш хуторской мужик – Иван Рожков, такие коленца на ней выделывает, заслушаешься. Бабы ему прохода не дают. Каждый вечер поют частушки под его музыкальное сопровождение. А молодые девушки тащат его в сельский клуб, и под его балалаечный аккомпанемент,  распевают народные песни. Где и кто его обучал игре, никто не знает.  Но  он, без всяких нот мог сыграть любое произведение, услышанное по радио. Вот этот его талант показать бы на этой сцене, в городе.  Видимо, никому не нужен его талант в городе, кроме нашего захолустного хутора. Размышлял я, идя в ногу,  солдатским шагом, с Володей Третьяковым, по главной Красной улице. Подходя к главному торговому Универмагу, в котором работала кассиром какая-то далёкая родня «Тритона», которую он называл тётей Марией, у входа мы увидели  безногого инвалида, в потёртой гимнастёрке с медалями на груди, просящего милостыню. – Подайте участнику в боях под Севастополем… - Каким то хриплым голосом, говорил он эти слова, как бы стесняясь за своё такое поведение, как провинившийся школьник за невыученный урок. – Неужели ему не хватает наградных денег и пенсии, которые он получает от государства?  Вслух произнёс я. Подумал, и добавил, -  Почему он так унижается, перед людьми, прося подаяния?  – Да ты отстал от жизни, юноша, - послышался голос за моей спиной, какой- то старушки, прилично одетой, в пенсне и шляпке с бантиком, очень похожей на учительницу или  на хорошо образованную,  даму.  – После смерти Сталина, отменили выплату наградных, а пенсию ему видно ещё не оформили. Кому нужен безногий, одинокий человек, - высказалась она и положила инвалиду целых три рубля, прямо в его самодельную коляску, кем-то умело  сколоченную из старых досок.  «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день», вспомнил я мамину поговорку, когда она огорчалась, при обстоятельствах, кем-то  творимого произвола. Глядя на инвалида,  я высказал фразу, -  на самом деле получается так, что победители живут хуже,  чем побеждённые. Почему же фашисты в Германии, не ездят на колясках и не просят милостыню, как наш красноармеец? – Возмущался я. – Ты, сынок, больше вслух этих слов  никому не говори, а то накличешь беду на свою голову, - прошептала образованная дамочка и, быстро удалилась,  войдя в соседний двор.
   Просочившись сквозь  людскую толпу, мы спешно  поднялись на второй этаж универмага.  Володя подошёл к кассе, в которой работала его тётя.  Поздоровался с ней. Она, приветливо улыбаясь, что-то ему говорила. Собралась очередь. – А ну, отойди от кассы!  Не мешай работать! – Послышался  мужской, командный,  голос   из  роптавшей очереди. Володя, отойдя от кассы, помахал на прощание, тёте  рукой с десятирублёвой бумажкой.  – Вот, тётя дала нам с тобой на расходы, - сказал Володя. – Домой не приглашает. Её муж работает дальнобойщиком. Укатил куда - то далеко. Знаю точно, что с нею сегодня,  всю ночь будет в доме хахаль, поэтому  подкупает меня деньгами, чтобы я не сболтнул лишнего. Было такое, как однажды, я застал её с молодым парнем, прямо, в постели. Так она сочинила рассказ о том, что это родственник мужа, который приехал глубокой ночью.   Она его накормила, напоила и уложила  спать в соседней комнате. Но он, нахал, завалился пьяным к ней постель и, пытался изнасиловать. -  Хорошо, что ты появился в дверях, - пояснила она. Хотя я был в то время  ещё несмышлёным, однако отлично помню, что в её дом я вошёл не ночью, а  утром. И видел всю эту картину своими глазами. Точно помню, как она его сама целовала и всего облизывала своим длинным, как у собаки, языком. Ладно, уж. Это её личное дело. Закончил пояснения Володя. Только не могу понять, чего этой женщине не хватает? В доме всё есть. Одета и обута. Питается в кафе и ресторанах. – Может быть той самой любви, о которой пишут лирики? – Произнёс я. – Хорошего ремня по сытой и жирной заднице! -   С вспыхнувшей злостью выкрикнул тритон.
    Проходя мимо  музыкальной школы, в надежде увидеть там Ваню Бандуру, мы заглянули в класс, из которого доносились звуки гармони. Тихонько подойдя к стоящему к нам спиной учителю, напротив которого на стуле сидел мальчик,  извлекающий какую-то  мелодию. Сразу мы не узнали в нём «сольфеджио», так как  из-за больших мехов  баяна, виднелась лишь его кудрявая голова, уткнувшись  взглядом в ноты, разложенные на пюпитре. Услышав наши перешёптывания, учитель резко повернулся к нам и спросил, - Вы с какой группы? – Мы пожали плечами.  Увидев нас, Ваня радостно закричал, - Это мои друзья. С совхоза «Агроном». Разрешите нам пообщаться. – Учитель, улыбнувшись, сказал. – Не имею права возражать. Поскольку друзья преодолели такое расстояние и, видимо устали с дороги, могу предложить всем по стаканчику  ситро. -  Мы не отказались от угощения. Выпили воду.  Познакомились. Учитель вежливо рассказал, чему он учит детей и, предложил нам последовать примеру Вани. Мы ответили ему, что готовимся к поступлению в ФЗО, и  подумаем над его предложением. – Это очень правильно. Одно другому не мешает, - подтвердил учитель на прощание и предложил Ване продемонстрировать свои познания на практике. Ваня старательно выводил разные мелодии, тупо глядя в ноты,  которые нас не особо впечатлили. По выступившим каплям пота на его лбу, мы поняли, что он очень усердно и  сильно старался, чтобы не допустить ошибок в нотной грамоте и,   не подвести своего учителя. Прощаясь, мы пожелали своему другу хорошей учёбы в изучении программы и в перспективе,  стать  настоящим музыкантом. Нам непонятны были слова учителя музыки, которые он произносил для Вани, такие, как – фа диез, соль диез, бекар, модерато и другие.
         Видимо от всего увиденного и услышанного, у меня пропало желание изучать нотную грамоту. Хотя я с удовольствием слушал музыкальные произведения, исполняемые на многих  струнных инструментах. Однако меня мучил вопрос, как же так эти азиаты становятся артистами? Ведь должен их кто-то обучать мастерству игры на инструментах и мастерству пения, размышлял я. Не может быть такого явления, что все они получают такие способности со дня своего рождения. Тогда почему не вся их нация становится артистами. Значит, всё-таки их какие-то мастера обучают в специальных музыкальных  школах, театральных училищах, а затем на конкурсах отбирают самых лучших, которые и выступают сейчас, вот  здесь на сцене  «Зелёного театра»  ЦКПО -  Центрального Парка Культуры и отдыха города Краснодара.   
    Мы с Володей, покушали в столовой. Вдоволь насладились мороженным. И, ближе к вечеру, направились к железнодорожному вокзалу, чтобы присмотреть поезд, направляющийся в сторону  нашего  дома. На вокзальной площади  ещё продолжалась торговля с рук. Наше внимание привлекла большая, красочная картина,  на которой изображены огромные красные раки и пивная кружка, наполненная пивом с шапкой белой пены, сползающей на самые края кружки.  Мужики покупали пиво и, чтобы начать пить, предварительно  сдували пену с кружки, на  асфальт или на газон, уже не только изрядно забрызганный  пеной,  но  и отбросами остатков еды.  Рядом с пивной палаткой располагался продовольственный магазин, вокруг которого,  местные рыбаки, предлагали  купить у них очень дешево, свежевыловленную в реке Кубани, рыбу.   У одного из продавцов, на рогатине, с которой сибиряки ходят на медведей,  висел огромный осётр, размером чуть меньше роста самого рыболова. Недавно пойманная рыбина,  изредка пошевеливала хвостом от бессилия, как бы подтверждая слова  её владельца о свежести.  У другого рыболова, были выставлены на продажу две трёхлитровые банки с чёрной икрой. При появлении сотрудников милиции с бригадой ОСОДМИЛА, Рыбаки со своим уловом растворились, спрятавшись: кто в кустах акации, а большинство, обутые в высокие резиновые сапоги – поспешило в заросли камыша  на берегу озера Карасун.  – Зачем они скрываются от милиции, - сказал Володя Третьяков и, продолжив разговор, - когда могли бы, свой товар официально реализовать через скупочные конторы райпотребсоюза?   Все было бы законно. – И, обращаясь ко мне, - Ты же помнишь как, три года  тому назад, в магазине сельпо совхоза Агроном, чёрную икру в бочках, практически  никто не  покупал. А почему? Да потому, что она на вкус очень солёная, и сразу её много не съешь, на голодный желудок. Если кто-то  и  купит, для пробы, не больше чем  полкило, всё равно выбросит. Даже кошки и собаки такую икру не едят.  Стоит бочка  в магазине неделю другую, а когда  икра  сверху  затвердеет,  и появится покупатель, так продавщица совочком снимает верхнюю плёнку и выбрасывает в кучу мусора, чтобы зачерпнуть покупателю свежей икорки. Совсем невыгодный товар. Другое дело,  если сами  местным жители,  варят  паюсную икру прямо в  плёнке или делают «пятиминутку» и сразу её съедают. Ведь, если  она вкусная, то ею  можно и на голодный желудок набить брюхо. -  Пока Володя рассуждал о вредности  солёной икры, в моей памяти всплыли эпизоды, когда отец ловил хваткой на протоке гребли небольших окуней, шедших на икромёт, а мама варила их в чугуне и подавала на стол, то больше всего мне полюбились в карасиках  сварившаяся икра, размером с голубиное яйцо. И хотя такая еда была совершенно не  солёной, потому что соль и спички, в то время  являлись острым дефицитом, её вкус надолго  сохранился  в памяти,  слюна выделялась  обильно.  А небольших осетров, чтобы не портились, мама, выпотрошив и порезав  на ленты, вывешивала  на низке из проволоки, на жаркое солнце. Стекавший с них жир она  собирала в подставленные тарелки, затем насильно пичкала меня и брата при простудах и других заболеваниях. – Не хочу я пить рыбин жир, - произносил младший братишка Гена,  плача и выплёвывая содержимое изо рта.
    Вечерело. Солнечный диск, медленно опускался, постепенно  увеличиваясь в своих размерах, цепляясь лучами за большие каменные дома и вершины лохматых крон платанов.   Над городом  сгущались сумерки.  Привокзальная площадь быстро пустела. Приезжие люди торопились к своим иногородним  поездам и автовокзалам.  Свои стопы направили и мы, с Володей Третьяковым, по направлению вспыхнувших прожекторов на высоком  шпиле  здания вокзала. Совсем неожиданно, почти у наших ног притормозил автомобиль «Победа». Передняя дверца распахнулась, и я услышал родной голос крёстной мамы, - Дорогой мой, Коленька, здравствуй! Куда это ты со своим дружком собрался ехать. – В сторону дома, - ответил я, разглядывая  очень модно одетую свою крёстную.  – Нам некогда. Мы торопимся. Поэтому садитесь  и быстрее в салон машины. Вы нам по пути. – Быстро выпалила слова, как из пулемёта,  она и, захлопнула дверцу, одновременно распахнув заднюю дверь автомобиля. Садясь в салон, я увидел  Валентину Морозову, прижавшуюся в уголке  заднего сиденья, чтобы уступить больше места, для меня и «Тритона».  – Привет «Одноглазая»! Какими судьбами? – Здороваясь и задавая вопрос, сказал я, обратив внимание на сидевшего за рулём человека, в котором узнал своего дядю Мишу, гинеколога. – Вот так встреча! Тогда всем привет!  - Радостно воскликнул я. – Ну, что все уселись? Можем ехать? -  Спросил дядя Миша и, дав газу, машина  рванула вперёд, наматывая колёсами, километры серого асфальта. Быстро проскочив пригородную станицу Пашковскую,  автомобиль выехал на грунтовую дорогу, сбавив скорость.  – Дорогой мой крестник, Коленька! Расскажи  мне, какие у тебя успехи на любовном фронте? Какая стрекоза  из голубоглазых девочек тебе понравилась?  С кем ты делишь свою любовь и мечты? Не стесняйся. Ведь здесь все свои, как говорится, в доску. – Мне нечего стесняться, потому что, совсем не было ни каких романов, о которых что-то  интересное  хотелось бы рассказать. Я занят подготовкой к поступлению в ФЗО. Полагаю, что дядя мне поможет в решении этой, небольшой, проблемы. – Конечно, помогу, - сказал дядя. – Только жалею о том, что ты  не прислушиваешься моих советов. Считаешь себя взрослым. – С ноткой грусти, произнёс эти слова, дядя.
 - Дорогой мой, крестник - Коленька!  Да, согласна в том, что ты уже достаточно  физически крепкий,  выносливый, и симпатичный юноша. Именно в таком возрасте юноши часто  совершают ошибки, о которых они потом сожалеют,  долгие годы.  – Я в себе уверен. Со мной такое никогда не случится, - выпалил я впопыхах. – Ой, ли? – Воскликнула крёстная, повернувшись ко мне лицом, глядя прямо в глаза, облизывая свои полные, накрашенные губы.  – Как говорят казаки, не кажи гоп, пока не перепрыгнешь! Всё ещё впереди. Гляди, встретится такая, что поманит одним пальчиком и, ты готов будешь  следовать за ней, хоть на край земли. Ты ещё не знаешь всю сложную конструкцию,  как хитро устроена  душа женщины и, сколько она хранит в себе тайн.  - Чего же там такого тайного в женщинах?  Мне и  так, уже  давно, всё ясно и понятно, - огрызнулся я. -  Не с тех ли пор, когда я купала тебя голеньким в бане и, вытирая  махровым полотенцем, ласково теребила твой  торчащий писюнчик? - Конечно же, помню. Но зачем об этом надо всем рассказывать? – Горячо возразил я. – Оказывается, что не только у женщин, но  и у мужчин, имеются сокровенные тайны? – Сказала крёстная, повернувшись лицом ко мне, сексуально облизывая своим языком губы и горящими глазами  жадно впиваясь в меня, выражая готовность к дальнейшим действиям.
  -  О! Про писюнчик! Это очень интересно, даже интригующе. -  Послышался голос Вали Морозовой, тихо сидевшей, в углу салона, как бы физически зажатой нашими, уже повзрослевшими и,  по-мужски, отяжелевшими телами.  – Проснулась, «Одноглазая», - произнёс «Тритон»,  и спросил, - ты то, зачем ездила в город? – Не по бульварам же  шастать, как некоторые мадам, на самых высоких каблуках, вертя своими тощими задницами. – Видели мы таких – подтвердил я слова «Тритона», - они своими фигурами   больше  напоминают  собак, ходящих на двух задних лапах, как в цирке. – В салоне все захохотали, а Валентина продолжила свой ответ -  к окулисту я наведывалась.. На обследование. Медицина  обещает выправить моё зрение на сто процентов. Возможно, вставят искусственный зрачок. Но для этого надо ехать в столицу нашей родины – Москву. И всё это требует немалых денежек. – Как-то тревожно, произнесла она последние слова, про деньги.
  Автомобиль, скрипнув тормозами,  остановился у здания конторы второго отделения совхоза. – Прошу освободить салон, - предложил дядя Миша. - Мне нужно возвращаться в город. Работа ждёт.  – Машина быстро  скрылась за поворотом на большак.  – Как же он, гинеколог, водит машину, затем ковыряется в женских половых органах? – Задумчиво промолвил Володя Третьяков. – Очень просто! Потому что женский организм почти также устроен как автомобиль. -  Ответила крёстная. Настоящая ваша жизнь ещё впереди. Делая шаг за шагом, вам предстоит далёкий и серьёзный путь в счастливое будущее. И у каждого из вас, оно будет своё – индивидуальное! Пока-пока!  - Обнимая и чмокая каждого в щёчки, попрощавшись, скрылась за углом конторы крёстная. Проводив до самого крыльца Валю Морозову, мы зашагали  по своим домашним  углам.
   Не прошло и двух недель, как до меня дошла информация о том, что «Одноглазая» ездила в город не только к окулисту. Оказалось, что мой дядя сделал ей аборт, вернее не аборт, а чистку матки, после того как бабка-повитуха  прервала её беременность, вызвавшую тяжкие последствия. От кого она забеременела,  на хуторе никто не знал. Ходили разные слухи. Одни гутарили о том, что якобы её изнасиловали, поймав в лесопосадке, три каких-то мужика. Другие, рассказывали, что одна старушка видела, как она само распивала спиртные напитки с незнакомыми парнями, в зарослях молодой шелковицы, в окрестностях железнодорожной станции.  В общем, всё, как говорят «шито – крыто», хотя и белыми нитками. Однако, сей секрет известен лишь самой «одноглазой».
  Время шло. Готовясь к экзаменам, перечитывая школьные  и библиотечные материалы, я часто задумывался над вопросами:  неужели на самом деле бывает такая любовь и такое счастье, ради которого человек сходит с ума? И, познав любовь как само счастье, готов на совершение поступков, не только героических, но и трагических?  В поисках ответа на такие вопросы, я читал классиков до умопомрачения, и много размышлял, пытаясь распознать саму суть тайны настоящей любви. Именно настоящей, жизненной, человеческой. Хотя анекдот, о поручике Ржевском, ни один раз  путал мои мысли, так артистично, красочно и выразительно рассказанный Оксаной Цыбулько, словно такую сценку она сама наблюдала в жизни.  – Закройте глаза, -  завораживающим голосом говорила красавица Оксана. Представьте себе, что вы находитесь в царских хоромах, где в большой зале идёт бал. Стройный и воинственно подтянутый гусар вальсирует с прекрасной дамой, поддерживая её своей рукой за талию. Совершив несколько кругов по залу,  пара останавливается у раскрытого окна. Дама  машет веером, на своё прекрасное личико и загадочно улыбнувшись, спрашивает гусара, - поручик вы, когда - ни будь, любили? Гусар щёлкнув каблуками и  разгладив усы, ответил, - да  мадам. Много, много раз! – Дама, глубоко дыша, своею пышной грудью, как бы задыхаясь от волнения, повторила вопрос. – Нет гусар. Признайтесь. Вы, любили, когда – ни будь, по настоящему – глубоко, проникновенно? Гусар, растеряно и недоуменно уточняя, спросил, - Это как, мадам? Рачком с?  Слушая разные повествования одноклассников о их любовных приключениях, я не находил вразумительного ответа на  свой вопрос о том, что же такое настоящая любовь? Не только с высоты подросткового  познания этого чувства, но и более точного определения из лирических повествований классиков.
   Значительно позже я самостоятельно научился игре на семиструнной гитаре, что прибавило шарма в кругу друзей и уверенности при знакомстве с девчонками. Встречались мне и красивые девчонки, не хуже чем Оксана Цыбулько. Но неужели из-за такой красоты, парни и взрослые мужчины готовы на самоубийство? Таких  действий я не только не приемлю, но и даже мыслей  об этом не потерплю. Так размышлял я до тех пор, пока сам не попал в хитро сплетённую женщинами паутину…
  Да, очень быстро летит время…