Сахалин

Вы когда-нибудь были на Сахалине? Если были, то вам известно, как тянет туда снова, а если не были, то по-доброму вам сочувствую. Почему там может быть хорошо? - спросите вы, это не центр России, не европейская часть.. Если вы так думаете, то ошибаетесь, как и думала я, когда садилась в самолет Толмачево-Кневичи-Хомутово. Первое, что меня удивило в Кневичи - это необыкновенно чистый морской воздух. Кневичи - действующий аэропорт Владивостока. Вылет из новосибирского аэропорта пришелся на полночь, вылетали мы на восход солнца. Уже через пару часов в салоне самолета стало светлее, лету всего 5 часов, не более. Приземлившийся самолет ехал по взлетно-посадочной полосе, еще покрытой росой. 9 часов утра. Солнце уже поднимается над сопками. Начало июля. В небе с виду тяжелые, дождевые, как принято считать в Западной Сибири, тучи. Позже я узнала, что они вовсе не несут угрозы дождя. Просто они такие объемные и страшные. Природа просыпается быстро, постоянно снующие как пчелы самолеты не дают аэропорту отдохнуть и жизнь здесь кипит независимо от времени суток. Запах моря, этот запах кажется таким знакомым каждый раз, когда я здесь бываю. После душного новосибирского города, дневных пробок по центральным улицам, кажется, что Кневичи - это где-то на другом конце света, где нет транспорта и копоти, исходящего от него. Остановка недолгая, насладиться свежестью утра никому из уставших транзитных пассажиров не удается.


Час двадцать сквозь часть материка и Татарский пролив и вот он, виднеется взлетно-посадочная полоса местного аэропорта. Хомутово - Южно-Сахалинский аэропорт, расположенный в городской черте. Здесь уже полдень. Над аэропортом всегда висят кажущиеся сибирякам дождевые тучи. Ни разу не было такого, чтобы была ясная погода, когда я прилетала. А когда улетала - бывало. Аэропорт здесь лет 5 назад был, мягко говоря, не современным. Первый раз, спускаясь по трапу, и не видя автобуса перед ним, успела подумать о том, что мои предположения относительно "деревни", глуши и прочего оказались правдой. Прямо с трапа горстка транзитников поплелась через взлетно-посадочную полосу к воротам, где встречающие, как обезьянки в зоопарке, облепили ворота - снизу доверху. Сей факт указывал на малофинансируемость местного аэропорта и отсутствие всяческого порядка. Здание аэропорта тусклого цвета, шрифт, которым написано название города напоминает советский. И краска, видимо, полопалась еще с тех времен.


Дорога до города Долинска заняла чуть более получаса. Все это время я смотрела в окно и сопоставляла ожидания с реальностью. Нужно сказать, что ожидания оказались многим хуже, чем эта реальность. То, что я видела, не говорило о запущенности Сахалина, как представлялось в моем сознании. Просто так живут другие люди, им здесь комфортно. Здесь пятиэтажки, совместно посаженные соседями клумбы, памятники и стелы, у которых всегда свежие цветы. Здесь все по-домашнему. И мне это нравилось. Южно-Сахалинск находится севернее Долинска на 35-40 км, а погода там может быть различна градусов на 5. Между городами населенные пункты. Их нельзя назвать деревнями или поселками, это именно населенные пункты. Надписями на дорожных знаках никак нельзя классифицировать эти пункты - просто Сокол, просто Быков, просто Стародубское. Долинск также не назван дорожной табличкой городом, но все знают об этом. Наверное, определяют по количеству жителей и здесь их тысяч 8 всего. Городок небольшой, преимущественно двух-пятиэтажный. Магазины работают до 6-8 вечера, а продуктовые - до 11. Есть и пара круглосуточных. Найти хлеб здесь вечером, хоть четвертинку (да-да, продают и четвертинками), большая удача. Хлеб здесь многим дороже 1 кг свежевыловленной горбуши и стоит около 40-43 рублей за булку. Горбуша - по бросовой цене, 35-38 рублей за килограммовую тушку свежатинки, еще не успевшей замерзнуть в камере местного магазинчика. Я не могла найти ни одно продукта, который хоть на пару-тройку рублей был приближен к нашим сибирским ценам, кроме горбуши. Вся местная продукция здесь в большой цене - мясо, молоко и сметана, зелень. Много корейского. Корейские забегаловки, бары, кабаки, на рынке - корейские закуски из лопуха. Не помню сейчас как он называется у них, а, белокопытник, кажется. Он имеет значительное отличие от нашего репья - вырастает более 2 метров в высоту и не выпускает колючки. Он вырастает таким, что под его листьями, около метра в диаметре, можно прятаться как в лесу.
Дом, в котором мы жили, стоял на пригорке. Это пятиэтажное серое здание без лифта и прочих удобств, включая горячую воду. В подробностях ее отсутствия я особо не вдавалась, поскольку это было связано с местоположением дома - на горе. Два окна и балкон выходили на сторону бывшего парка, сейчас - просто леса, на восток. Просыпалась я уже тогда, когда солнце уходило и я могла захватить только час-полтора солнечного света в квартире. Но облака здесь, над Сахалином, были почти всегда, поэтому как только выглядывало солнышко, я старалась выйти на улицу или подняться на крышу. Вход туда по лестнице не был заперт, и можно было лазать туда сколько угодно.
Главная площадь, на мой взгляд, была просто площадью с клумбами и не отличалась от всех остальных. Только разве что здесь была администрация. Возвращаясь к вопросу о привозимых сюда товарах, скажу о том, что для меня были интересны корейские, коих было предостаточно.


Долинск и море разделяет 7 км. Море холодное. Палящее сахалинское солнце отражает в нем свои лучи. Не в силах терпеть его, люди, как слоны, лезут в ледяную воду остудить темную от загара кожу. Все люди загорелые. И все рыбаки, дети, женщины, мужчины. Если ты не работник рынка или магазина, то ты – рыбак. А даже если и работки, то можешь быть рыбаком. Многие берут отпуска во время путины. Путина – основной вид промысла на всем Сахалине. Рыбу здесь коптят. Солят, морозят, готовят закуски. Порой, когда много рыбы, она стоит в реках и вода бурлит и кишит рыбой. Тогда рыба перестает быть ценной. Будь то горбуша, либо кета и основною ценность представляет икра, на которой можно неплохо заработать. На берегу люди купаются, а рыбаки тут же ловят рыбу.
На берегу растет морской шиповник, низко стелется по прибрежному песку. Крупный и сочный. Прибрежные сосны невысоки, тянутся ветками от моря, будто дул морской ветер и они застыли как статуи. Берег покрыт плетями морской капусты темно-бордового и зеленого цветов после шторма, ветками, ракушками. Были и медузы. Это будто прозрачное желе с бордовой основой. Здесь же, на берегу и янтарь - мелкие кусочки коричнево-желтого цвета. Из песка можно вымывать хоть сколько таких с треть семечки от подсолнуха размером. Когда солнце яркое, море тоже яркое и голубое. На камнях греют свои тушки нерпы, никто их не трогает. И мордашки у них милые. К ним можно добраться по камням, иногда по колено наступая в воду. Не знаю, боятся они людей или нет. Здесь по берегу ходят жирные чайки, отъевшиеся за рыбное лето. Чайки, размеры которых превышают, пожалуй, размеры домашних уток. Скелеты горбуши на берегу далеко не редкость, также как и краба и морской звезды. Во время путины можно увидеть погибшую рыбу, подтухшее тело которой привлекает тысячи мух. В это время по всему прибрежью распространяется неприятный запах. Но это все ничто по сравнению с океаном и природой, окружающей это место. В военной части, где муж служил начмедом авиационной коммендатуры, за взлетно-посадочной полосой был лес. Прямо на полосе росла земляника. Красная, ароматная. Она покрывала ковром все пространство, где была трава и не было плит. Ее собирали все - и солдаты, и сами работники части. А кто привозил семью - хватало всем. Полоса скрывает немало секретов. Раньше это был авиационный полк, а еще раньше - японская военная часть, построенная пленными корейцами. Под полосой были подземные ходы, а для того, чтобы в сахалинских условиях она не обледенела, ее отапливали. Но все это было очень давно.


Во время рабочего дня мы ходили сюда же за грибами. Грибов было много. В Сибири мы не собираем моховики, а здесь это основной гриб, после боровиков, коих не так и много. Низенький лес, как игрушечный, выжженные солнцем полянки, на которых греются змеи, все это создает необыкновенное впечатление. Здесь мы собирали и шиповник, и зверобой, и душицу, и голубику. Ценной ягодой еще считается клоповка, здесь она тоже есть. Славится она необыкновенной кладезью витаминов, кислым вкусом и запахом клопов. Отсюда и название. Был на территории части, в том же леске, пруд. Чистый с виду и красивый. На берегу можно было сидеть и мечтать. Солнце палит нещадно и по спине, привыкшей к умеренному лету, стекает струйками пот.
 

В части стоят непригодные уже ангары для самолетов, когда-то, видимо, весьма искусно замаскированные и имевшие статус секретных. Это огромные гаражи, ставшие обителью птиц и змей, тянущихся к свету тонких стеблей дальневосточного бамбука и кустов разноцветных люпинов. Люпин здесь - сорняк, заполоняющий поля. Цветастые свечки тянутся ярким огнем к солнцу, уступая разве только бамбуку, который заслоняет им солнечный свет. Бамбук растет везде - в огородах, на лугах, в лесу, на обочинах и даже в палисадниках. Где-то выше, где-то в тени. Как сорняк растет и лилия, которую мы выращиваем в своих огородах, как культурную.
На территории части также есть березовая роща, старая серого кирпича водонапорная башня, разрушенные казармы бывшего полка, с которого был сбит самолет корейских разведчиков.
Вся часть, в большинстве, но не вся, была как большая дружная семья. Да и вообще люди здесь очень добрые и отзывчивые. Здесь много земляков - из Томска, Красноярска, с Алтая. Начмед был в почете, его уважали. Работу он выполнял ответственно, без нареканий, а вот солдаты не любили, когда молодой лейтенант заступал в суточный наряд дежурным по части. Они знали, что лейтенант будет тренировать их бегом и учить подтягиваться, что до его появления делали крайне редко. Все, что касается физической подготовки выполнялось неохотно как со стороны бойцов, так и со стороны командования, поэтому, когда бойцы узнавали, что заступает начмед, удрученно говорили: "Блин, опять Шпет заступает!".


Впрочем, Сахалин не показался мне деревней или глушью, концом света или окраиной вселенной, нет, этого не было. Стоит хотя бы сказать о том, что в Южно-Сахалинске есть музей, подобного я не видела нигде в России, а может быть мне просто не везло с путешествиями. Музей - настоящий памятник корейской архитектуры. который привлекает не только своей красотой, но и благоустройством местного парка, где можно найти растения и цветы со всех уголков мира.


Конечно, каждый раз я улетала с грустью. Говорят, тех, кто побывал здесь однажды, Сахалин не отпускает, манит обратно. Так и есть, эта необычная низенькая природа, ароматы совсем других трав и соленый запах моря, палящее, обжигающее неподготовленную спину и руки сибиряка - все это только распаляет в памяти такие свежие впечатления от поездок, которые были совершены более 5 лет назад. Мы вернулись туда три года спустя на неделю. Брызгал чисто сахалинский мелкий, как через сито дождь, уже поспел манчжурский орех, как назло крупный и запашистый в этот год, солнце выглядывало только несколько раз для того, чтобы мы вспомнили какое оно яркое, и как сложно не вернуться сюда еще снова. Все равно Сахалин остался в наших сердцах, он тянет нас к себе, тянет вернуться хоть на неделю. Так что, Сахалин, мы снова не прощаемся, говорим тебе до свидания, до новых встреч!