Попрошайка

Предновогодняя суета, как обычно, взяла своё : как ни готовься заранее, а что-нибудь, да забудешь купить. В этот раз - хлеб! Ну как можно: Новый год - и без хлеба? Внизу, в магазинчике под домом, его уже разобрали, и невестка Настя пошла дальше, в торговый центр на площади, позвонив свекрови, что задержится.
Свекровь, Олеся Павловна - молодящаяся дама постбальзаковского возраста и с претензиями на рокерский стиль, увлеклась нарезанием продуктов на салаты под бодро-монотонный шум от телевизора, висящего на стене. Осталось открыть горошек, и оливье готово. "Что-то Насти долго нет. Скользко, не упала бы..." - и чуть не порезалась о только что открытую банку из-за неожиданно прозвучавшей трели дверного звонка. "Ключи, что ли, забыла? Не похоже на неё," - поспешила к двери, посасывая все-таки порезанный о банку палец.
У порога стояли двое: женщина лет тридцати пяти и девочка лет двенадцати, обе светловолосые, похожие друг на друга светло-пепельными кудряшками, выбивающимися из-под шапок. Было в них что-то общее, не столько фамильно-родственное, еще проглядывал некий отпечаток обреченной печали, потерянности. Олеся Павловна, лишь мельком взглянув на женщину, перевела взгляд на девочку. Одета прилично, чисто, в недорогую, но качественную и нестарую куртку светло-розового "девчачьего" цвета, что ещё больше оттеняло её бледное, с тёмными кругами под глазами, личико. Больше всего зацепили именно эти глаза. Пока женщина - видимо, её мама - говорила что-то, девочка неотрывно глядела вниз, на носки стоптанных сапог.
Олеся Павловна зачем-то уточнила, чем она может им помочь. Услышав немного удивленно сказанное "чем сможете: деньгами - если можно, или продуктами - какие есть", велела подождать и ушла в квартиру. И тут только вспомнила, что кошелёк у Насти. А еда ещё не готова, только незаконченный салат. Можно, конечно, было собрать "сырых" продуктов, какие были, но Олеся Павловна заспешила почему-то. Думая только о детских печальных глазах, вытащила из холодильника фрукты: бананы и апельсины, добавила в пакет шоколадку невестки (потом купит ещё), вышла из квартиры и протянула пакет девочке: "Держи". Женщина, вроде как искренне, начала благодарить, но Олеся Павловна не слушала: её удивила реакция ребенка.
Нет, что ни говорите, но она, Олеся, прекрасно помнила своё, да и детей своих, не слишком сытое детство. Помнила, как папа принёс подарок с работы "от деда Мороза", пока она спала, и провёл холодной мандаринкой по её лицу. Она ещё маленькая была, и это были первые мандаринки в её жизни. Их аромат так и остался для неё запахом,связанным не только с Новым годом - вообще с детством, с любимым ею отцом.
Это понятно, что и девочка старше её, тогдашней, и ситуация совсем не та. Но какое дитё станет руки прятать от фруктов и шоколадки, тем более - голодное? А девочка даже отступила на шаг назад, помрачнев ещё больше, и ещё ниже опустив взгляд. Продукты взяла её мама.
Поблагодарив, женщина ушла к лифту, за ней, ссутулившись, брела девчушка.
Вскоре вернулась Настя, кухонные дела подхватили и завертели обеих хозяек. Времени до вечера было мало, дел много: как говорится, гости на пороге, надо поспешить со столом.
И только ночью, сидя с семьёй и гостями, Олеся Павловна вспомнила, чем ее поразил взгляд девочки. Это были глаза щенка, брошенного кем-то у дороги в дождливый осенний день.