Когда Новый Год не в радость

- Снова не убрала за своим котом! – послышалось из туалета, когда Елена готовила завтрак.
- Только что проверяла наполнитель, - растерялась она. – Когда успел?
Мишка был, как всегда, раздражен. Вымыв руки, он сел за стол, поморщившись, взял горячий блинчик, откусил его и запил чаем с лимоном.
А Лена побежала чистить за Марсиком лоток.

Кот сидел в коридоре и, казалось, чувствовал себя виноватым.
- Чаем обжегся! – донеслось с кухни. – Не могла с молоком сделать!
- Ты же вчера не хотел с молоком, - откликнулась она.
- Это было вчера, - вспылил Михаил.

Ей не повезло с замужеством, сама виновата. Не надо было выбирать брак по любви. Чем дольше они живут, тем больше она понимает, что хочет убежать от Малахова хоть на край света. Уже сорок лет, а детей не предвидится. Муж против детей.

- Хочешь рожать, уходи! – обычно говорит супруг, когда жена заговаривает о малыше. И Елена замолкает.  И думает о том, что во всем белом свете нет у нее никого. Как-то незаметно отошли в прошлое подруги, Михаил не любил ее подруг, потом перестали заходить соседи, телефон все реже и реже тревожил Мишкин покой. 

- Сегодня тридцать первое декабря, - ненавидя свою мягкость и уступчивость, вздохнула Лена и пошла в ванную.
- Ну и что тридцать первое? – с сарказмом поинтересовался голос Малахова.
Вот ведь, услышал. Всегда все слышит. Такое впечатление, что в каждом углу стоят подслушивающие устройства. Вчера она приготовилась к встрече Нового Года – испекла торт, налепила пельменей, сделала «оливье» и «под шубой». Вроде бы, ничего особенного, а провозилась весь день. Благо, что не работает. Хорошо ли что она не работает? Может, на работе отдохнула бы от домашней суеты? А ведь когда-то Лена окончила институт. Только муж сказал, что ему не нужна умная жена, а нужна хозяйка дома.

Мама тогда воспротивилась решению дочери стать хозяйкой, но Лена ее не послушалась.
Мама жила недалеко, через дорогу, в однокомнатной квартире на четвертом этаже «хрущевки», над ней обитала ее давняя подруга. Лена иногда приходила к маме и удивлялась дружбе пожилых женщин.
- Вместе живем, вместе и умирать будем, да, Валечка? - обнимала любимую соседку Елизавета Михайловна. – А ты, Ленка, садись, чаи с вареньицем распивать будем.

- А как же, - улыбалась уголками губ Валентина Васильевна. – Присаживайся, доченька, Лизонька вот пирожок с яблоками принесла.
Она тогда не знала о диагнозе. И подруга не знала.

А как-то маме стало нехорошо, вызвали врача, Тот послал ее на анализы, анализы показали онкологию, причем в последней стадии.
- Выздоровеешь, - нахмурилась Елизавета, когда мама заговорила о смерти. – Я же сказала, что вместе туда уйдем! А я здорова, как бык!

Валентине Васильевне становилось все хуже, Елизавета Михайловна упорно сидела возле нее сутками и постепенно худела. А как-то пожаловалась Лене на недомогание.
- Уже неделю ничего не ем, - призналась она. – А если поем, рвет.
- Сходите к врачу, обследуйтесь, - испугалась Лена  и подумала, что Малахов не даст ей ухаживать за матерью.
- Схожу, - кивнула Елизавета. – А ты, если положат в стационар, с Валюшей посиди.

Десять дней, несмотря на скандалы дома, Лена дежурила у постели больной, а однажды вечером зашла бледная как смерть мамина подруга. Ее выписали.
- Стеноз привратника, - прислонившись к стене, сообщила Елизавета Михайловна. – Оклемаюсь, только малость отдохнуть надо.
И поднялась к себе.
Но она не оклемалась. И тогда Елизавету снова положили в больницу.

- Нанимай сиделку, - как-то вечером приказал Мишка. – У тещи хорошая пенсия, оплатит, не переломится.
- Не найму, - заупрямилась тогда Лена. И удивилась, что муж промолчал.
Только после ее решения отношения у них совсем испортились.

Маме становилось все хуже, под действием наркотиков она спала сутками и ничего не ела.
Елизавета Михайловна звонила из больницы и с болью в голосе интересовалась состоянием подруги.
Вечерами Елена уходила домой, чтобы переделать домашние дела. Мишка дулся и не разговаривал, Лена терпела.

А как-то встретила она на улице участкового врача.
- Какой стеноз привратника? – вздохнула врач. – У Павловой рак пищевода.
Через десять дней Елизавета Михайловна умерла прямо в палате. А ровно через неделю после смерти подруги, так и не узнав о её кончине, умерла мама.
 
***

После обеда Мишка лег спать, а встал к вечеру без настроения. Как всегда.
Лена собрала и нарядила искусственную елку, накрыла на стол, а потом взяла в руки мурлыкающего Марсика и задремала.
- Вставай, - неожиданно толкнул ее в плечо Малахов. – Есть хочу!
- Так всего восемь часов, - выныривая из сна, растерялась женщина. – Давай уж в десять за стол сядем, а то до боя курантов наедимся, потом не интересно будет. А новогоднюю ночь продлить хочется.

- Сядешь, - разозлился супруг.- В десять я спать лягу.
-Неужели я буду встречать Новый Год одна? – чуть не заплакала Лена. – Я же готовилась, старалась.
- Почему одна? С котом встречай, - съехидничал Михаил.

А потом налил себе рюмку водки. Выпив и плотно закусив, он вернулся в спальню.
Раздался храп. Стараясь отвлечься и развлечься, Елена включила телевизор. Те же самые скоморохи пели и плясали на цветном экране. Щелкнув пультом, она попала на «Иронию судьбы или с легким паром». «И отчего сейчас не ставят нечто подобное? – переключая каналы, рассуждала она, - Куда делись современные рязановы и гайдаи?  И почему нет качественных современных песен»?

Прошло три часа бесполезного времяпрепровождения, и вдруг Лена неожиданно поняла, что больше так жить не может. И не хочет. Встав с дивана, она прислушалась к храпу мужа, а затем оделась и, бесшумно закрыв входную дверь, вышла из квартиры. Только напоследок бросила взгляд на Марсика, понуро сидевшего в коридоре.
- На дворе холодно, - извинилась женщина перед котом, - ты уж прости меня, не хочу рисковать твоей жизнью.

На улице было тихо, безветренно и морозно. Люди разошлись по домам и сидели за праздничными столами в кругу близких и любимых.
- Хорошо вам, - прошептала Лена и почувствовала, что плачет.
А затем задумалась, куда пойдет.
В парк, чтобы повеситься? А вдруг ад есть на самом деле и ее неприкаянная душа будет мучиться до окончания веков? В ресторан? У нее нет денег на ресторан и, к тому же, она прилично не одета. В гостиницу – причины те же. К бывшим подругам? Они уже давно забыли ее. К соседям? Поздно, да и не поймут они прихода незваной гостьи. 

Ноги сами собой понесли в сторону маминого дома.
«Вот бы бутылку шампанского прихватить! – проходя мимо магазина, подумала Елена и с надеждой взглянула на дверь в «Магнит», на ней висела табличка с большими напечатанными буквами: «ЗАКРЫТО». Ну и ладно, она нальет воды из-под крана и помянет усопших неразлучных подруг. 
Порывшись в кармане шубки, женщина обнаружила в одном из них кроме ключей от маминой квартиры конфету. Вот и закусить будет чем. Елена горько усмехнулась.

Дорога, которую надо пересечь, чтобы попасть в мамин квартал, была непривычно пуста.
Да и в самом квартале не было прохожих. Неожиданно возле одного из параллельно стоящих домов показалась одинокая фигура девушки в белом одеянии. Она медленно брела навстречу. В облике девушки ощущалась тайна, причем какая-то нехорошая тайна, будто она появилась для того, чтобы увести одинокую путницу в неведомый мир, состоящий из злых, мстительных духов. 

Елена убыстрила шаги и оказалась у знакомой пятиэтажки. Остановившись, она взглянула на балконное окно родного жилища. В нем мелькнул свет, который возникает при слабом горении движущейся свечи.
«Галлюцинации», - отмахнулась женщина и всмотрелась на свет снова. Он не исчез.
Скрип легких шагов послышался за спиной. Лена оглянулась и увидела ту самую девушку в белом, которую испугалась. Вместо глаз на лице незнакомки зияли пустоты.

Метнувшись от ужаса к подъезду, Елена быстро приложила ключ к домофону и ворвалась в освещенное тепло помещения, сулившего безопасность.
Мягкое мерцание лампочек успокоило. Отовсюду лилась приятная музыка и, казалось, наполняла собою замкнутое лестничное пространство.

На втором этаже стояла высокая фигура худого мужчины в праздничном черном костюме. Отвернувшись к окну, она курила.
«Павел»? – вздрогнула Елена, но отринула эту нелепую мысль. Павел умер от онкологии два года назад. 
Юркнув мимо безмолвного курильщика, она поднялась на четвертый этаж и, еле попав ключом в замочную скважину, открыла дверь.

В квартире стоял полумрак, в центре зала высился стол, накрытый белой скатертью. Запах свежеиспеченного пирога, елки и мандаринов ударил в нос.
«Наверное, не туда попала, - ошарашено разглядывая знакомую обстановку, - попыталась убедить себя Лена. – Или Малахов, ничего не сообщив, пустил квартирантов».
- Кто это? – послышался с кухни знакомый женский голос.
- К нам гости! – рассмеялась вторая обитательница жилья и выплыла из сумрака, украшенного разноцветными  вспышками гирлянд, обхвативших небольшую стройную елочку. – Доченька, ты что ли?

Почему Елена сразу не грохнулась в обморок, она не поняла. Только ноги предательски задрожали в коленных чашечках, и перехватило дыхание.
- Золотце мое, как же я рада тебе! – бросилась на шею пожилая женщина, как две капли воды похожая на Валентину Васильевну.

В глазах помутнело и последнее, что Лена потом вспомнит, было ощущение маминого присутствия.
- Осталось полчаса, - констатировал кто-то голосом Елизаветы Михайловны. – Буди ребенка, будем пить шампанское и веселиться.
- Ну и правильно, что она ушла от Мишки, - гладя дочку по волосам, отозвалась Валентина Васильевна. – Вставай, родная, хватит спать. Так и Новый Год проспишь!
Лена разлепила веки.

Заставленный едой стол, тихо включенный телевизор, две женщины, склонившиеся над ней… Одна из них была мамой, вторая – ее близкой подругой с пятого этажа.
- Вымой руки, - поцеловала Лену в щеку мама. – А ты, - она обратилась к Елизавете, - заранее открой шампанское, а то потом может застопориться. Помнишь, как в тринадцатом?
- Сейчас, - рассмеялась Михайловна и принялась за дело.

Встав, Елена тупо побрела в ванную. На батарее висело мамино любимое полотенце, в мыльнице благоухало мамино любимое земляничное мыло.
Голова снова закружилась. Лена оперлась о раковину.
- Быстрее, доченька! – это кричала мама.
Взяв себя в руки, женщина умылась и вышла в зал освежившаяся.

На часах было без пятнадцати двенадцать.
- Садись, - пододвинула стул Елизавета Михайловна. – Накладывай «оливье», помянем добрым словом старый год!
Лена послушно выполнила приказ и подняла рюмку с водкой.
Чокнулись. Елизавета произнесла тост. Выпили.
Стало легче. Уже самостоятельно Елена налила себе водки снова.

- Ничего, ничего, выпей, - произнесла мама и посмотрела на дочку с такой жалостью и любовью, что захотелось заплакать. От счастья.
Лена опрокинула в рот стопку с обжигающей горло жидкостью.
- Закуси, - пододвинула к ней тарелку, наполненную салатом, Валентина Васильевна.
«Оливье» был изумительно вкусным, таким, каким его готовила мама.
- Селедочки, - подложила Лене «под шубой» Михайловна.

- Осталось три минуты, наливай, - торжественно произнесла мама и протянула пустой фужер.
Елизавета наполнила бокалы пенным напитком. По телевизору выступал Путин, а затем забили куранты.
- С Новым Годом! – закричала Елизавета Михайловна.
- С Новым Годом! – поддержали ее остальные.
- С новым счастьем, – тихо сказала Лена и мелкими глотками выпила содержимое фужера. А пока пила, загадывала желания про здоровье, работу, дружбу, успехи, бессмертие и многое другое. Не было в ее желаниях Мишки с его вечным раздражением.

- Вот и прошел четырнадцатый год, - грустно улыбнулась мама. – В пятнадцатом обязательно все будет лучше!
- В пятнадцатом? – вздрогнула Лена – Ты хотела сказать, в шестнадцатом?
- Нет, именно в пятнадцатом, - перебила Елену слегка захмелевшая соседка.
« В пятнадцатом вы обе с интервалом в одну неделю умрете и оставите меня одну», - всхлипнула Лена. Но промолчала. Она все поняла. Мама и ее подруга не ожили, она просто попала в прошлое. А как же Павел? В четырнадцатом году его уже не было.

- Представляешь, - откликнулась на ее мысли Елизавета Михайловна. –  Сегодня, как и в тринадцатом, Пашку на лестничной площадке видела. Курил чертяка! Квартира то пустует.
- Квартира не должна пустовать, иначе велик соблазн в нее вернуться, -  отозвалась мама. – К тому же, рак легких Павлу уже не страшен. Вот и мы когда-нибудь после смерти вернемся в свои жилища. Так ведь?

- А как же, - подмигнула подруге Елизавета.
- Вот вы и вернулись. Откуда? – решилась задать мучающий ее вопрос Лена.
- Что ты сказала? - не поняла мама.
- На дворе шестнадцатый год, - пояснила Елена.
Пожилые женщины переглянулись.

- Бедная, - обняла дочь Валентина Васильевна. – Бедная моя девочка. Устала ты, надо бы и отдохнуть.
- Будем ждать Новый Год по московскому времени или ляжем спать? – спросила Елизавета, отстраняя от себя тарелку. – Раньше могла до утра просидеть, а в этот раз слабость какая-то странная одолела.
- Я тоже спать хочу, - зевнула Валентина Васильевна и прикрыла ладонью рот. – А ты посиди, поешь.
Это она обратилась к дочери.

- Что-то не до пирога, поднимусь наверх, - встала из-за стола мамина подруга. – А утром приду, помогу убраться. Да и пирог тогда съедим.
И она ушла.
Мама прилегла на кровать и, отвернувшись к стене, заснула. На этой самой кровати она умрет в году, который с такой радостью и надеждой встречала.
Лене стало грустно. Она еще налила себе водки, залпом выпила и вышла на балкон.
Одинокая фигура незнакомой девушки стояла возле мусорки и, запрокинув голову, смотрела наверх. Прямо на нее.

Поежившись от страха и холода, женщина зашла в квартиру. Захотелось выпить еще. Она налила себе полный бокал шампанского. А потом водки. Никогда Лена не пила так много, но сейчас ей было все равно. Хотелось отключиться, потому что мозг не мог переварить все, что она испытала за вечер. Есть не хотелось. Зато потянуло в сон.
На диванчике лежала горка постельного белья. Лена расстелила его и, вспоминая о покинутом Марсике, провалилась в сон.


***

Около одиннадцати часов утра Малахов пробудился. Потянувшись, он вспомнил, что пришел новый год.
- Жена! – позвал он свою благоверную. – Есть хочу! И опохмелиться!
Не услышав ответа, Мишка недовольно встал и босиком прошлепал по комнатам. Лены нигде не было. Нигде не было и кота.
- Куда подевались, сволочи? – сжав кулаки, чертыхнулся мужчина. – Попадетесь на глаза, уничтожу!

Щелкнув пультом, Малахов рассвирепел. В телевизионном ящике пели и кривлялись одни и те же надоевшие до тошноты лица.
Умывшись, он сел за накрытый стол, не спеша выпил коньяку и положил в тарелку «оливье». Есть не хотелось. Поковырявшись в салате, Михаил поднялся и снова прошелся по комнатам. Пустота угнетала.

Решение пришло сразу. Он быстро оделся и вышел во двор. На улице было пусто, люди отсыпались после бессонной ночи, только ветер хозяйничал в безмолвии первого утра нового года. Ноги сами собой понесли к дому тещи.

«Только туда могла Ленка уйти, - шагая по хрустящему снежному покрывалу, раздраженно думал Малахов. – Ладно бы сама утащилась, но и кота с собой прихватила».
Возле мусорки лежало светлое пальто с капюшоном, стояли белые валенки.
Почему-то стало не по себе.

Поежившись, Мишка открыл металлическую дверь и вошел в подъезд. Запахло ванилью и табаком. На подоконнике, между вторым и третьим этажом, в консервной банке лежали бычки. Они дымились.
- Сожгут квартиру, сволочи! - поморщился Малахов – Убью гадов!

Он поднялся на свою лестничную площадку и открыл дверь квартиры бывшей тещи.
Настороженная, нетронутая тишина враждебно встретила пришельца. Пройдя в чисто прибранный зал, Мишка убедился, что в нем никого нет. Также не было никого в кухне и санузле. Подозрительно несло выпечкой. Потянув носом, Михаил подошел к плите и распахнул духовку. На противне лежал пирог с золотистой корочкой.

- Я смотрю, у вас дверь открыта, - озираясь, втиснулась в квартиру соседка Зоя Ивановна. – Ой, Леночка пирог испекла! Раньше именно такие пироги пекла Валя, Царствие ей Небесное!
Она облизнулась.
- Угощайтесь, - торжественно объявил Михаил и решил, что отомстил жене. – Леночка для вас его испекла! Хотела поздравить.
- Для меня? - недоверчиво покосилась на Малахова Зоя Ивановна, но противень забрала.- Помяну соседок. Привет и спасибо жене!

Проводив старуху глазами, Малахов решил подождать. Усевшись на диван, он откинулся на спинку. Внезапно резко потянуло в сон. На фоне бежевых обоев квартиры замаячил Марсик, за ним проявились воздушные фигуры трех женщин. Приглядевшись к ним, Мишка узнал жену, тещу и соседку с верхнего этажа. Превозмогая навязчивую дремоту, мужчина вскочил и пулей вылетел на лестничную площадку. Сердце невообразимо колотилось, перехватывало дыхание.

На трясущихся ногах он спустился вниз и вышел из дома. Постояв несколько минут, задрал голову вверх.
В тещином окне мелькнула тень. Эта тень приблизилась к стеклу. Лицо, смотревшее на него с высоты четвертого этажа, принадлежало недавно умершей Валентине Васильевне.
Ужас охватил Малахова. Он все понял.

Больше Лену никто не видел. Марсик исчез тоже.