21. Срочная служба

Срочная служба.

Пояснение: Я (автор) служил в другом виде войск и в другое время, чем рассказчик, поэтому плохо представляю службу в ВДВ. Прошу читателя простить меня, если я что-то переврал из изложенного мне рассказа. Могли подвести и память, и иное понимание ситуации. Переспросить что-то у рассказчика или уточнить детали возможности нет. Он был случайным знакомым в поезде.

Десять дней я пробыл на сборном пункте – не приехали «покупатели». Кормили хорошо, но тут не было, ни бани, ни душа. И в умывальных комнатах вода была только холодная. На десятый день за нами пришли машины.
В части нас сразу же повели в баню. Пара там не было, зато было много горячей воды. Я с удовольствием помылся. Тут я впервые посмотрел на «формы» большого количества одногодков. Успокоился, что моё «хозяйство» достаточно велико, чтобы кого-то стесняться. Немного расстроило малое количество волос на теле. Некоторые ребята были так покрыты волосами, что больше походили на обезьян. Как-то Анька высказалась, что женщинам нравятся волосатые мужчины. А я даже бриться стал после призыва.
Часть, в которой мне предстояло служить, была довольно большой. Только новобранцев здесь было две роты. Часть обычаев и правил я узнал от ребят, остальное познавалось в процессе службы. Всё соответствовало уставам. На моё счастье в этой части был порядок. Было удивительно узнавать с телеэкрана о неуставных отношениях в других частях армии, о дедовщине, о беспорядках. Возможно, сказывалась близость столицы.
С первых дней службы нас муштровали на плацу строевому шагу, строевым поворотам, перестроениям, как во время движения, так и на месте. Каждый день мы ещё бегали по полосе препятствий около плаца, а остальное время мы учили уставы и присягу. Её мы должны были принять через десять дней. На это торжество нам разрешили пригласить своих родственников и друзей. Об этом я написал домой.
О женщинах как-то и не думалось. Нагрузка и новая обстановка очень хорошо отвлекали от этих мыслей. Да если они и появлялись, то из-за усталости не вызывали прежней похоти.
Через неделю пребывания в части меня вдруг вызвали на главную проходную. К счастью, старшина роты был в казарме. Получив разрешение отлучиться на 15 минут, я терялся в догадках, кто бы это мог быть. Прошло уже три недели, как я уехал из дома.
В помещении проходной увидел Аньку. Но меня к ней не пустили. Начальник смены караула сказал, что нам можно пообщаться через решётку изгороди около проходной. Там даже снег очищен. Было довольно холодно, поэтому солдаты, пожалев девчонку, пустили её ждать меня в помещение. Но общаться там места не было.
Анька была неотразимо красива в зимней курточке с капюшоном. Не знай её так давно, я, пожалуй, мог бы влюбиться. Но, не смотря на её красоту, она была мне слишком знакома. И не просто знакома, а была моей любовницей. Наверно поэтому вместе с восхищением у меня появилась банальная похоть. При виде тёти Таси у меня ёкало в груди и темнело в глазах. И лишь потом, когда я имел возможность коснуться её тела, накатывала похоть. При виде Аньки вместе с восхищением её вида мгновенно накатывала похоть. Ни в груди, ни в голове ничего не возникало. Вот и в этот раз, выходя из проходной, чувствовал, как начинают топорщиться мои брюки. Никакие усилия воли не влияли на этот процесс.
Анька, получив моё письмо, немедленно приехала в часть, чтобы узнать подробности, передать сотовый телефон, узнать, как и когда можно приехать на присягу, где можно остановиться, где питаться и прочее.
Ей уже рассказали почти всё ребята на проходной. Она знала, что нам не разрешалось иметь сотовый до присяги и полгода после. Но ребята подсказали, как его спрятать и как пользоваться. Через прутья решётки Анька передала простенький телефон, в котором были забиты нужные мне телефонные номера, показала, как его включать. Мы договорились о времени связи.
От накатившей на меня похоти заломило в паху. Чтобы уменьшить боль, присел, объяснив причину. К моему удивлению Анька предложила выбраться к ней, она согласна где-нибудь в кустах успокоить меня. Подумать о её предложении не успел – из казармы прибежал за мной один из сослуживцев.
После такого возбужденья идти было очень плохо. В паху не просто болело, а ломило. Как я буду маршировать, если боль не пройдёт?

Перед принятием присяги потеплело. Два дня шёл снег. Мы оба дня между муштрой и зубрёжкой едва успевали счищать его с плаца. Старослужащие в эти дни тренировались на полосе препятствий рядом с плацем.

На присягу приехали папа, мама, Даная с Викой и Анька с Таней.
Наверно, во всех частях армии присяга проводится более-менее одинаково. Поэтому нет смысла описывать её ход. Да и не так уж сильно это событие отложилось в моей памяти.
Гости снимали своих на фото и видео. Родственникам разрешалось подходить ближе, но не мешать. В руках Тани я увидел видеокамеру, а у Аньки – фотокамеру. Точно знал, что до убытия в армию ни у кого из них ничего подобного не видел. Наверно, попросили на присягу у кого-нибудь?
Пока шло солдатское представление и зачитывание присяги, я как-то отвлекался. Но когда расписался в списке и встал в строй (уже солдатом!), глаза невольно нашли своих. Анька была в той же курточке с капюшоном и меховой оторочкой. Она показалась мне удивительно красивой. Да и папа невольно заглядывался на неё, периодически получая от мамы толчки в бок. Таня показалась мне немного подурневшей, слегка усталой. Даже вид её казался немного растрёпанным, хотя никаких замечаний сделать к её одеждам не мог. Всё было идеально, а вид казался помятым. Вика была на руках Данаи и не сводила с меня своих глазёнок. Она иногда поворачивалась к матери и что-то говорила ей на ушко. Даная смеялась, ласково прижимала девочку и снова смотрела на нас. От созерцания моих любовниц я опять стал заводиться. Как ни старался, удержаться от возбуждения не мог. А в строю не поправишь. Пришлось терпеть. Я старался не смотреть на них, но это не очень получалось.
После принятия присяги был простенький парад, на котором показали все виды десантной техники, которая была в части. Потом прошли подразделения, принимавшие участие в принятии присяги.
После освобождения плаца, командир части ещё раз поздравил нас и наших гостей с принятием нами присяги, сказал, что всех гостей приглашают в солдатскую столовую попробовать солдатских харчей. А сейчас родственники могут пообщаться с «именинниками». Кто желает остаться на ночь, пусть подойдут к гостинице-общежитию и снимут номера. Новобранцев отпустят к ним, только надо подойти к старшине роты.
Командиры взводов дали команду «Разойдись!». Ко мне тут же подошли, мои гости, а Анька с Таней подбежали. Вика, не слезая с рук матери, поймала меня за шею и полезла ко мне на руки. Папа покачал головой, мама чуть не прослезилась, а Анька с Таней захохотали. Вика до самого отъезда всей компании моих гостей не слезала с моих рук. Она всё время рассказывала что-нибудь. Я не всё понимал в её лепете, но всё равно был очень рад ей. Девчушка хорошо отвлекала от похабного состояния. Даная несколько раз пыталась забрать её, но не только я не отдавал, но и Вика вцепилась в меня мёртвой хваткой.
Пока мы всей толпой гуляли по городку, ходили в столовую, осматривали «достопримечательности», Вика не отпускала меня, всё время лепетом рассказывая что-то. Если бы не она, боль давно парализовала бы меня. Как бы я объяснил такое состояние родителям? Даная пару раз попыталась забрать Вику, но из-за того что это не получилось, не стала больше приближаться. Но и этого касания было достаточно, чтобы искры из глаз посыпались. Пару раз, будто нечаянно, прижалась ко мне и Таня. Зато Анька, как подхватила меня под руку, так и не отпускала до самого отъезда. Я прикладывал все силы, чтобы не показать своего состояния родителям.
Наконец, пришло время им уезжать. Я даже обрадовался, что мои мучения кончатся. Даная с трудом оторвала от меня дочку. Женщины по очереди поцеловали меня, папа пожал руку: «Служи честно!».
Для отправки гостей руководство выделило три военных автобуса. Это были обычные автобусы, выкрашенные в защитный цвет. Автобусы отвозили гостей в город на станции, возвращаясь назад, набирали следующих гостей и опять уезжали. С железнодорожной и автостанции гости должны сами добираться домой другим транспортом.
Наверно от столь длительного напряжения у меня самым настоящим образом защемило яйца. Оставшись один, присел на краю дорожки, пережидая боль. Я с трудом выдержал такое «издевательство» над моей натурой. Собрался было пойти в казарму, раздумывая, как избавиться от накатившей боли, как вдруг услышал оклик знакомого голоса. Анька осталась.
Пока шла подготовка к приёму присяги, она успела не только разузнать, что ей надо, но и оформить мне увольнительную и снять номер в гостинице.
В номере мы, как одуревшие, бросились в секс, даже не успев раздеться. Анька бросила на пол подушку с койки и рухнула на неё на колени. Наклоняясь над койкой, одновременно освободила доступ, спустив мешающие одежды к коленям. Измученный ожиданием и несбыточными желаниями, я тут же оказался позади. И…
С начала сексуальной жизни Анька перепробовала 20 мужчин. Однако, ей, по-видимому, не приходилось иметь дело со столь долго воздерживавшимися, как я. Едва я успел соединиться, как из меня хлынуло семя. Его было удивительно много. Наверно вышло почти всё, что накопилось за это время. Такая оплошность расстроила девчонку. Видимо, она ждала собственного удовлетворения. Я путано извинялся, успокаивал её, обещая исправиться.
Вторая атака была лучше. Хотя подружка, привыкшая по два раза получать оргазм, осталась недовольна одним. И только с третьей попытки у меня получилось как надо.
Мне заметно полегчало. Зато Анька оказалась переполнена моим семенем. Мне показалось, что вышло всё, что накопилось за целый месяц. Она едва донесла его до туалета.
Вернувшись в номер, мы были намного спокойнее. Поели, спокойно разделись и, упав на устроенное Анькой посредине комнаты лежбище из снятых с коек матрацев, занялись любовными утехами. Койки были скрипучими, поэтому и лежбище. Только необходимость побывать в туалете отрывала нас от этого. Девчонка предусмотрела даже банку, чтобы не бегать в туалет для сброса семени. Мы почти не ели целые сутки – не до того было. После её отъезда я изумлялся и её, и моей похоти. Не предполагал не только такой моей способности, но и её беспредельной возможности.
Анька стала приезжать каждую субботу. С каждым приездом мы становились всё более спокойными. С каждым разом азарт становился меньше. Мы привыкали к новому режиму встреч.
После Нового года с ней приехала Таня. Её появление вызвало такое же состояние, как первый приезд Аньки. А Анька, видимо почувствовав это, оставила нас с Таней наедине. Я исходил желанием, а Таня совсем не хотела близости. Наверно сочувствуя, она согласилась. Однако даже смазка у неё не появилась. Насиловать я не мог, не так воспитан. Пытаясь хоть как-то разжечь её желание, я стал возбуждать, водя головкой между половыми губами. Не помогло. Зато у меня пошёл выброс семени. Соображать, куда его деть было некогда. В руках ни тряпки, ни банки. Чтобы не запачкать постель и одежды, почти не думая прижался ко входу во влагалище.
Наверно, что-то всё-таки попало мимо. По сперме, как по смазке, я провалился внутрь. Смущённый случившимся, стал извиняться, переживать, что сделал ей больно или неприятно. Таня успокоила, что всё нормально. Даже разрешила повторить попытку, раз уж я там. И попытка, к моему удивлению, получилась отлично. Реагировала девчонка так же, как бывало дома. Наверно, я попытался бы и ещё раз, но в комнате оказалась Анька, с нетерпением ожидавшая своей очереди. Смущённая Таня выскочила в коридор, едва поправив одежду. «Я только успокоюсь, и можешь продолжить», успела сказать ей нетерпеливая подружка.
Однако, после её «успокоения» Тани в коридоре не оказалось. Позвонив по сотовому, Анька узнала, что Таня уже в автобусе и едет на автостанцию. Это её даже обрадовало. Остальное свидание прошло, как и предыдущие.
Во время одной из передышек, Анька рассказала, что Таня беременная. По всем расчётам отцом должен быть я, потому что парень, с которым Таня стала встречаться, просто не мог успеть её оплодотворить. Меня такая весть огорошила. Но Анька успокоила, что принимаемые ими противозачаточные настолько вредны, что года два беременность будет заканчиваться выкидышем. Таня, узнав это, еще три или четыре месяца назад перестали пользоваться им, вот и «залетела». Это не очень успокоило, ведь виновником в этом был я.
Продолжение любовной встречи настолько отвлекло от этой вести, что я на время забыл про беременность подружки. Уже из дома Анька сообщила, что у Тани открылось кровотечение, которое перешло в месячные. В больнице определили, что случился ранний выкидыш. Некоторое время я ещё переживал, но армейская нагрузка постепенно заставила забыть случившееся.
Меня удивляла активность Аньки. Она не только сумела оформить себе постоянный пропуск в часть, но и сделать так, что мне на каждую субботу выдавали увольнительную при части, хотя ни старшина, ни командиры роты заявок на меня не давали. Смущённый такой поблажкой, я старался всеми доступными способами оправдаться перед командирами и сослуживцами. Любое свободное время использовал для накачивания мышц, солдатской ловкости. Для этого всё свободное время проводил на полосе препятствий и тренажёрах.
После перевода из карантинной роты, один из «дедов» попытался заставить постирать ему форму. Получив за отказ затрещину, я ответил. Завязалась потасовка. К «деду» присоединились его одногодки. С трудом, но я отбился, за что спасибо секции самбо. Если бы не командир отделения, старшина дал бы мне кучу нарядов. Узнав, что я отбился от троих, он сам вызвал меня на спарринг. Получилась ничья и великое уважение старшины. Почти сразу же меня записали кандидатом в спортивное отделение роты.
Каждый раз, когда я приходил в гостиницу, так или иначе встречался с полной пожилой женщиной, работавшей начальником гостиницы, в которой несколько комнат занимали молодые офицеры. Иногда мне казалось, что начальница подслушивала, чем мы с Анькой занимаемся. По крайней мере, только ночью мы не встречали её по дороге в туалет.
В последнюю субботу апреля Анька сообщила, что ей не на что приезжать. Все сбережения и деньги от продажи свей бижутерии она проездила. Теперь осталось только на одну поездку. Если мой папа позволит летом заработать у него, то будет на что-то ездить. Мы договорились, что она приедет через две недели. Ей не сказал, но даже немного обрадовался появившейся передышке.
Не могу утверждать, но, кажется, начальница гостиницы подслушала наш с Анькой разговор. В пятницу она попросила придти к ней в гостиницу для серьёзного разговора. Я, было, напугался, что после нас с Анькой нашёлся какой-то непорядок в номере. Но начальница чуть не до обморока удивила, предложив мне поработать «жигало». Кто такой жигало, я уже знал. Начал было отказываться. Но начальница стала повышать цену и довела её до 50 долларов. На этой цене я почему-то согласился. Только потребовал перевести доллары в рубли. Куда я в армии с долларами?
В очередную субботу на меня опять принесли увольнительную. Пошёл в гостиницу. Около здания стояла наглухо затонированная иномарка. Увидев меня, начальница заперла кабинет, дала поручения дежурным и повела к иномарке. Машина повезла нас на вторую проходную. Там нас пропустили, даже не проверив у меня увольнительную. Хорошо, хоть видели, что в машине был я. Значит, меня должны вернуть.
По дороге познакомились. Начальницу звали Маргарита Матвеевна, а попросту – Марго. Вела машину её дочь Марта. Посмотреть на Марту возможности не было, видел только её глаза в зеркале. Они показались мне холодными и жёсткими. Высадив нас у дома в коттеджном посёлке, Марта уехала.
Не буду рассказывать подробности. Отработал я на славу. По началу опасался, что не смогу возбудиться – слишком Марго была габаритной и в возрасте. Я ей во внуки годился. Оказавшись с ней под одеялом, представил, что это Даная. Она и по всем ощущениям оказалась такой же, если не считать живота. Уже в начале нам под одеялом стало жарко, поэтому до самого расставания мы «воевали» без него, даже простынёй не прикрывались. А кто тут может увидеть? Войдя во вкус, несколько раз довёл женщину до потери сознания. Она же в экстазе мне располосовала спину ногтями, поэтому большую часть времени мы провели «раком». Все её оргазмы в этой позе доставались постели. Она порвала не только простыню, но и подушку вместе с наволочками.
Утром за мной приехала Марта. Марго даже провожать меня не вышла – сил не хватило. Марту я не видел и в этот раз. При моём появлении около машины она открыла заднюю дверцу. Из-за высокой и широкой спинки водительского сиденья я видел только её висок.
Во вторник Марго принесла мне сберкнижку на предъявителя. В ней была круглая сумма. Я тут же позвонил Аньке, чтобы приехала даже на последние деньги.
Анька приехала. Она всё удивлялась, как я смог такие деньги заработать. Конечно, настоящую судьбу их появления рассказать не мог. Сказал, что заработал на даче у одного из офицеров. Чтобы не скоро израсходовать средства, договорились, что Анька будет приезжать раз в две недели. Её это немного расстроило. А мне хотелось отдохнуть от столь активной сексуальной жизни.
Не удалось! В следующую субботу в казарму принесли увольнительные. Среди них была и моя. Теряясь в догадках, пошёл на проходную, но Аньки там не было. Позвонить ей опасался, вдруг раскроется секрет появления денег. Пошёл в гостиницу. Около здания стояла знакомая иномарка. Но Марго хоть и обрадовалась моему появлению, сказала, что увольнительную она не выписывала. Ей сейчас некогда, потому что перед новым призывом у неё инвентаризация. Она кроме начальника гостиницы была ещё заведующая складом постельного белья всей части. Тогда я обратил внимание, что по складу ходят люди, которые перебирают кипы белья, пересчитывают и что-то записывают.
Едва вышел из здания, чтобы вернуть увольнительную старшине, как меня догнала Марта. Она была молодой копией матери, только значительно тоньше и красивее. Это она дала заявку на увольнительную. Завтра у Марго день рождения. Вот и решила дочь матери сделать подарок того, что ей очень понравилось. С одной стороны меня это задело. Теперь меня уже не на работу купили, а в качестве подарка преподносят. Я не успел рот открыть, как Марта заявила, что она оплатит столько же, сколько заплатила мать.
Из-за Аньки согласился. Привык к её посещениям.
В доме Марго был собран небольшой стол. Марта включила телевизор. Сначала я не обращал внимания на то, что там показывали. Неожиданно краем глаза увидел, что там показывали меня. Переключив всё внимание, понял, что кто-то снял нашу с Марго встречу на кровати. На мой вопрос Марта ответила, что это охранная система такая. Что происходит в доме Марго можно в любое время посмотреть по интернету, зная код доступа. Марго не умеет стирать записи. Марта сейчас решила посмотреть, что тут записалось.
Чем дольше мы смотрели, тем больше я заводился. Когда на моей спине появились красные полосы, Марта вскочила и нервно заходила по комнате.
-- Неужели она так реагировала? Впервые вижу её в таком состоянии. Прежде она заказывала жигало через агентства. Придут, оттрахают, деньги заберут и исчезнут. Врач ей велел хоть раз в квартал мужика принимать, чтобы миома не разрасталась.
Когда Марго на экране первый раз потеряла над собой контроль, Марта позвонила матери. На вопрос, когда та освободится, Марго ответила, что не скоро. Пусть Марта ждёт дома, потому что ей больше не с кем день рождения отметить.
Когда Марта увидела, что мать порвала не только простыню, но и подушку, у неё в глазах появилось какое-то бешенство.
-- Что с ней случилось? Не представляла, что она может быть такой. Муж порнушки смотрит, там показывали такое, но я не верила. Или это ты так смог?
-- Не только от самой зависит удовольствие. Многое зависит от мужика.
-- У тебя много женщин было? Ты их всех до такой степени доводил?
-- Хватило. Никто не жаловался.
-- Мама сказала, что к тебе молоденькая девочка приезжает. Она не раз слышала, как та мучится. Сначала думала, что ты над ней издеваешься. Хотела даже караул вызвать. А потом поняла, что это не мука. Я ни разу не испытывала такое. Неужели и я способна на такое?
-- А почему нет? Ты иначе устроена?
-- Не ты, а Вы! Не следует слугам к хозяевам так обращаться.
-- Слушаюсь, госпожа!
Я хотел отшутиться.
На экране Марго, не смотря на габариты, вырывалась, убегая от очередной атаки. Она ползла на четвереньках по кровати, везя меня на моём заду. Упала на бок без чувств. Я закончил дело уже лежа.
-- Ты можешь мне так сделать? Так же! Я не могу поверить, что такое возможно.
-- За дополнительную плату только.
Это я ей мстил за высокомерие. Раз я слуга, то пусть и платит.
-- 50 доларов. У меня других нет. Только не лапай меня! Помни, что ты лишь слуга, нанятый работник.
Марта откуда-то вытащила пластиковую карту, потом из сумочки достала конверт.
-- На карте 50 долларов, в конверте пин-код. Раздевайся!
Скинув одежду, она встала на постели на четвереньки, задавая позу. Наверно, она завелась от увиденного на экране, поэтому довести её до оргазма для меня не составило проблем. За первый подход я «прощупал» все её важные точки и зоны. Едва отдохнув, пошёл во вторую атаку. Теперь я точно знал, что делать. Испытав наслаждение в первом подходе, женщина легко поддалась следующему оргазму. А уж не отпустить её оттуда, было для меня делом чести. Марта долго не сдавалась, хоть и выйти из непрерывного оргазма не могла. Наконец, испустив длинный и томный вопль, она размякла, повиснув тряпичной куклой.
Честно говоря, с ней мне понравилось много больше, чем со старой бабищей. Кто бы что ни говорил, а молодое тело много лучше старого.
Придя в себя, Марта нашла мои руки и притянула их к своей груди, как бы прося заняться ими.
-- Слуге не положено касаться нежных частей госпожи.
-- Тебе можно! Я и представить не могла, что со мной может быть такое. Можно с тобой ещё встретиться?
-- Кто платит мальчика, та его и танцует.
-- Я тебе и больше платить буду, если так же будет. Давай ляжем, как принято.
Совсем забыв, что она ждёт мать, Марта буйствовала со мной. Устав в одной позе, она меняла её. Я показал ей, что знал, но не всё, чтобы было чем удивлять.
Мы провозились часа три. Упав с ней набок, я уснул. Проснулся от крика Марго. Она била дочь тонким шарфиком. Не сразу поняв, что происходит, Марта попыталась спрыгнуть с постели. Она едва не отломила моё хозяйство, покоившееся в ней во время сна. Ревность Марго попыталась вылить на меня.
-- Что раскричалась? Марта заплатила, я отработал. Или ты меня своей собственностью считаешь? Так я значительно дороже твоих копеек стою!
Марго устало села на край кровати.
-- Не привыкла я секс за деньги покупать. Всё кажется, что ты мне не жигало, а любовник. До чего докатываемся?!
Голая Марта прокралась к своему платью. Одевшись, робко сказала матери, что заплатила мне за очередную ночь со мной. Это её подарок.
-- После тебя?
-- А прежде к тебе жигало приходили невинные? Я-то твоя дочь, а те были неизвестно с кем. Может, мужика обслуживали, а потом тебе вставляли. Может, и не мылись перед тобой?
-- Не привыкла я ещё ко всему этому. Давайте хоть посидим для праздника. Припозднилась я нынче. Ревизоры-то специально до полуночи тянули, чтобы с днём рожденья поздравить.
Марта пить отказалась, потому что надо садиться за руль. Когда Марго предложила остаться ночевать у неё, Марта возмутилась, что не сможет выдержать, как мы тут возиться будем. Мать согласилась.
Скоро дочь ушла. Марго, нетерпеливо ждавшая этого, тут же потащила меня на постель. После Марты было трудно удерживать возбуждение. После очередного очухивания партнёрши, я увидел крадущуюся к лестнице на второй этаж Марту.
-- Что-то случилось?
-- Фары не выключила – аккумулятор сел, машина не завелась. Зарядник наверху.
Очнувшаяся Марго начала ругаться, что дочь ищет повода задержаться здесь. Я попытался успокоить. Вышло так, будто предложил той остаться здесь. Обрадованная Марта прискакала к столу, даже не дождав резолюции матери. Мне дали халат, Марго была в комбинации. Чтобы не выделаться, разделась и Марта. Марго, вернувшаяся полупьяной домой и окончательно опьяневшая от оргазмов, не особенно обратила на это внимание. Выпив пару рюмок с нами, она повалилась спать. Мы с Мартой расположились на другой стороне кровати.
К тому времени, как пришла в себя Марго, Марта уже насытилась, как она выразилась, почти до упора. Она вдруг вспомнила, что привезла меня в качестве подарка. В присутствии молодой женщины напряжение у меня было достаточным, чтобы осилить матушку. Ко времени отключения её отдохнула Марта. Пока Марго валялась без сознания, я отрабатывал оплату дочери. Потом мы втроём сидели за столом, ели, пили, пели песни. Отдохнув, пошли на кровать. Меня и теперь удивляет, как я тогда смог осилить обеих. Правда, тогда старался не доходить до оргазма, не давая подопечным освободиться от своего. «Контрольные» точки и эрогенные зоны обеих были мне уже хорошо знакомы и понятны.
С утра мы с Мартой не пили. Я опасался старшины, а Марта – автоинспекторов. Но постель не оставляли в покое почти до вечера.
Как было ни трудно, я на совесть отработал выплаченные деньги. Марта перевела деньги за мать на сберкнижку. Анька, подключившая онлайн-банк, уже в среду удивлённо сообщила о пополнении счёта, обещая приехать в следующую субботу. Я предупредил, что у нас будет соревнования, поэтому освобожусь не скоро.
Перед началом соревнований нас собрали на гарнизонном стадионе. Военно-спортивная борьба и военно-спортивные виды будут проходить тут. Тут же будет начинаться марш-бросок с преодолением препятствий, стрельбы и прыжки с парашютом буду проводиться позднее на полигоне. Соревновались между собой спортивные отделения рот. Перед дембелем «дедов» вывели из них, их место заняли кандидаты. Так как я с первых дней был кандидатом, то принимал участие. В соревнования участвовал и военно-спортивный взвод, который представлял нашу часть на окружных соревнованиях.
Первыми выступали группы поддержек. У одного взвода она была из девушек соседнего посёлка, у другого – школьники местной школы. Неожиданно объявили, что в качестве группы поддержки нашего отделения будет выступать победительница моего города по спортивно-художественной гимнастике Мухина Анна. Я не мог поверить своим ушам.
Вполне возможно, что я смотрел с некоторым предубеждением. Выступления коллективов показалось немного серым. Анька вышла в гимнастическом чёрно-белом купальнике, белые проплешины которого подчёркивали красоту её фигурки. Маленькая и гибкая, она выделывала такие фортеля, что даже я с трудом верил, что это она. Кроме всяких прыжков и упражнений, Анька скручивалась в такую краковяку, что сложно было поверить, что человек способен на такое.
Едва стоящую от усталости, её долго не отпускали с площадки. Откуда-то появились букеты цветов. Положив их на землю, Анька колесом прошлась в одну сторону, а потом кульбитами вернулась к цветам, закончив проход шпагатом. Овации она принимала, поворачиваясь на шпагате с одной стороны на другую. Все упражнения исполнялись так легко, будто играючи.
Меня попросили выйти к ней. Ничуть не стесняясь, Анька повисла на моей шее, целуя в губы. Она с трудом переводила дыхание. Стадион ещё больше разразился криками и аплодисментами.
Раздалась команда отделениям построиться. Пробегая мимо меня, командир отделения буркнул:
-- Попробуй только не победить!
Не победил. В борьбе меня осилил наш зам командира взвода. Его вообще в части никто не мог одолеть. Во всех остальных соревнованиях занял вторые места. Наша рота заняла третье место в групповых соревнованиях. Не смотря на это, меня записали кандидатом в спортивный взвод части. Из нашего призыва я был единственным. Думаю, немалую роль в этом сыграло выступление Аньки.
В спортивном подразделении не было никаких преимуществ, если не считать, что нас не ставили в наряды ни по роте, ни по части. В наряд попадали лишь провинившиеся. Нам предоставлялась возможность заниматься тренировками не только в казарме и на спортивных площадках, но и в тренажёрных залах.
Анька терпеливо ждала меня больше шести часов. С огромным букетом цветов мы пришли в гостиницу. Один букет она отдала вахтёрам, другой – Марго. Мне было неловко видеть их обеих вместе. Марго лишь раскраснелась, смущённо поглядывая на меня.
В комнате я удивился, увидев расцарапанные бёдра девчонки. Оказалось, она не подумала, что трава покрытия стадиона может быть такой грубой. Расцарапанными оказались и руки. Я чуть не со слезами целовал её раны. И не смотря на такие сантименты, в душе так и не возникали высокие чувства. Для меня она всё равно оставалась малолетней любовницей. Нынче ей исполнится всего 17 лет. И чем дольше я был с ней рядом, тем больше наливалось силой моё добро. Если бы не усталость, то я уже изнемогал бы от похоти.
Анька не считала своё выступление каким-то достижением. Зато мне очень сочувствовала. В ту ночь она почти одна действовала. Лишь пару раз позволила побывать над ней и позади. Всё остальное время осёдлывала сверху. Иной раз мне казалось, что она двигалась, изнемогая от перенапряжения, вызванного оргазмом. Мне лишь отвечала, что в спорте приходится пересиливать себя. Так что для неё это не большая проблема.
Глядя на неё в этой позе, я не переставал удивляться. Маленькая, с виду очень хрупкая, она с наслаждение принимала моё достоинство, которое казалось лишь немного тоньше её бёдер. Да и по длине оно должно бы доставать чуть не до рёбер. На все удивленные высказывания она отвечала: «Мне как раз!». Я попросил её привезти в следующий раз дневник, чтобы убедиться в её успехах.
В понедельник только призывники не подходили ко мне, чтобы выразить своё восхищение моей невестой и не позавидовать.
В следующую субботу принимали присягу новые призывники. Я переходил в разряд полноправных солдат, которым разрешалось получать увольнение в город и посёлок, разрешалось иметь сотовый телефон. Но это было не главным. Марго получила зарплату и опять «купила» меня на ночь.
В следующую субботу мне выписали увольнительную в посёлок. Это несколько удивило необычностью. Но ещё больше удивило то, что на проходной меня встречала Даная с Викой на руках. Девочка тут же перебралась ко мне. Откуда-то появилась Анька. Она повела нас по улочкам. Найдя нужный дом, она открыла калитку и сняла замок с двери. Домик был маленьким. Он больше походил на дачу, чем на жилой дом. В нём даже печки не было.
Легко уговорив Вику сходить с ней в посёлок, они исчезли. Я смущался Данаи, однако попытки соблазнить её на близость принимались без сопротивления. Скорее всего, Анька её готовила к этому не только дома, но и в дороге. Но больше всего меня удивило, что Даная стала в близости такой же сильной, как и Анька. На моё восхищение она ответила, что это заслуга Аньки. Анька её соблазнила приехать сюда, Анька подготовила её к близости, Анька научила её быть достаточно сладкой в постели, Анька увела с собой Вику, чтобы мы остались одни. Всюду Анька! Даже удивительная как-то эта забота. Что с ней сделала наша подружка, Даная рассказать не успела. В маленьком огородике около дома появились наши гулёны.
Даная вышла. В комнатку влетела Анька, на ходу расстёгивая и сбрасывая одежду. Она так спешила, будто опаздывала куда-то.
Успокоил её. Позвали Даню с Викой. Та сразу оказалась на моих руках. Стоило только женщинам замолчать, как Вика начинала лепетать своё. За эти полгода она очень хорошо стала говорить. Иной раз высказывала такое, что мы по несколько минут не могли остановить смех. Мои женщины в это время готовили обед и рассказывали городские новости.
Дочь тёти Таси уговорила переписать квартиру на неё, но как-то сумела подставить вместо себя своего гражданского мужа. Тот в отсутствие Дины не только приставал, но едва не изнасиловал тётю Тасю. Тётя Тася сняла квартиру, чтобы дать сыну закончить учебный год. Папа с мамой по возвращении из рейса поедут за ней. У Тани в конце мая был десятинедельный выкидыш. Отцом мог быть парень, с которым она встречалась в марте. Узнав о беременности, он сразу же бросил её, потому что до него она встречалась с его другом. Таня и теперь встречается с парнем. Но это уже другой. И вообще, она по рукам пошла. Я вопросительно посмотрел на Аньку.
-- У меня кроме тебя никого нет! Вот хоть Данаи спроси.
-- Может, Вику?
-- Не веришь? Смотри, на зло тебе парня найду!
-- Не волнуйся, не найдёт. Она к себе на пушечный выстрел никого не подпускает. После школы бегом ко мне бежит. Не знаю, когда на гимнастику ходит. До вечера в магазине, а потом с Викой и Машей занимается. Их спать уложим и за уроки садимся. Её мама несколько раз проверять приходила. Для меня она незаменимая помощница. Обещает, если ты на ней женишься, нам встречаться не запретит.
-- Даная! Ну, зачем ты всё-то рассказываешь? Может, я ему не нужна совсем!
-- Тогда зачем ждёшь его? Зачем молодость на него растрачиваешь?
-- Какая молодость? Мне всего-то 16. Рано мне про замужество думать.
-- Анька! Я думала, что ты старше! Не рано с мужиком спать?
-- Поздно теперь – привыкла. Давай нашего мужа кормить.
-- Твоего….
-- Нет, пока нашего.
Мы поели, немного отдохнули. Анька, подхватив Вику, выскочила из дома.
-- Я позвоню, когда обратно пойдём.
Я не знал, что делать.
-- Данай! Не обидишься? Я очень давно не был с тобой. А ты такая вкусная стала!
-- А я зачем сюда приехала? Смущайся-не смущайся, а всё равно к этому придём.
Ну, после такого сами понимаете…. Взрослая женщина, мать мой любимейшей дочери…. В общем, довёл я её до предельного состояния. До потери сознания довести побоялся. Чуть не зацеловала она меня.
Мы с Анькой проводили их с Викой на автобус, который через посёлок проходил. По её поведению, по её взгляду, по всем её словам она была в меня влюблена до беспамятства. Даже стыдно как-то перед ней с Анькой оставаться.
Я об этом Аньке сказал, когда мы одни остались.
-- Она на всё согласна, кроме замужества. Говорит, стара для тебя. Да и не любишь ты её. Ей достаточно Вики – твоего дитя. А в жизни она согласна быть тебе любовницей хоть явной, хоть тайной.
-- Да! От Вики я без ума! Чудо ребёнок!
-- И она что бы ни делала, всё только «папа» да «папа». Половину конфет, что ей дают, для тебя откладывает. Даже Маше их трогать не разрешает.
-- Кстати, как Маша? Вы про неё ничего не рассказали.
-- Несчастная девочка! Мама её бросила, бабушка того гляди умрёт, а папа неизвестно где.
-- Я же здесь!
-- Нет. Её папа негр. Она не просто смуглая становится, а очень смуглая. Нагуляла её Наташка.
-- А Наташа где? Есть о ней известия?
-- Посадили её в Красноярске. Натворила что-то. Пять лет дали. Я думала, тебе не интересно.
-- Пусть Маша и не нашей крови, она моя дочь! Так ей и говори всегда. Ребёнок не должен отвечать за подлость родителей.
-- Какой ты у нас хороший!
-- Только не влюбляйся! Не готов я к этому. А что с Данаей ты сделала? Она говорит, что ты что-то.
-- А что? Ты про что? Я ей гантелю влагалищную подарила. Ты же говорил, что она слишком широкая. Вот и тренируется по три раза в день. Я мышцами 8 килограммов поднимаю, а она иногда даже шесть осиливает. Тебе же понравилось!
Уехала Анька на следующий день. Как всегда, она спать мне не дала.
В понедельник нас по тревоге вывезли на полигон километров за 100 от части. Мы поставили многоместные палатки, разместились, навели порядок, выставили посты, занялись солдатскими буднями.
На краю полигона стояли два капитальных здания. В одном находился штаб и полевое жильё высших офицеров, в другом – склады. На территории полигона стояло несколько полуразрушенных зданий для тренировок.
Неделю мы бегали в атаки, нас вывозили на БТРах и БМП, учились прочёсывать местность цепями, преодолевали стены и «захватывали» здания. Я радовался, что здесь меня бабы не достанут и хорошо отдохну от них.
Каково же было удивление, когда меня вызвали за чем-то на склад. Едва зашёл в помещение, как меня облапала Марго. Она целовала меня и шептала, что ужасно соскучилась. Стараясь не обидеть, я заявил, что у меня к ней ничего нет. А что было, то только из-за денег. Марго будто не слышала, непрерывно целуя.
-- Я получку получила! Я заплачу! Хоть сейчас!
Понимая, что не отвязаться, сунул руку ей в брюки. Тётка на миг замерла, огляделась и сунулась головой на стеллаж. Её руки судорожно освобождали задницу.
Около часа пробыл на складе. Марго слегка удовлетворила свою похоть. Едва вернулся в расположение своего взвода, как старшина велел мне идти на склад, где я должен помочь комиссии пересчитать содержимое. И чтобы за ночь всё сделал!
На складе никакой комиссии не было. Там была Марго. Она уже устроила в комнате кладовщика лежанку. Накормив меня, потащила на постель.
-- А считать?
-- Я уже всё пересчитала! Придумала для твоего старшины обоснование.
Пришлось заняться ею. «Пересчитал» ей все оргазмы, какие она хотела. Баба осталась довольна. Хорошо, что она не стала такой, как Даная. Не выдержать бы её было. А тут как в воздухе мотаешь туда сюда, и никакого возбуждения. Нет, возбуждение есть, но только для того, чтобы напряжение не потерять. До обеда спал на связках простыней, пока Марго с комиссией оформляла акты инвентаризации.
На следующей неделе прыгали с парашютом с самолётов, стреляли из автоматов, пулемётов и гранатомётов. Были просто учения, были и прицельные стрельбы. Если бы не Марго, выбил бы десятку. После неё руки подрагивали. Как назло прицельные стрельбы были во вторник. Но в следующие выходные меня никто не трогал.
В понедельник после обеда опять тревога. Нам объясняют задачу и грузят в большой военный самолёт. В такие же самолёты грузят БРДМы. Самолёты поднялись в воздух. Пока снижался на парашюте, огляделся. Всё небо было заполнено парашютами. Даже удивительно, откуда столько народа?
После учений нас сажают в машины и отправляют в городок. Оказалось, нам прислали смену, которая начинала полевые учения с высадки десанта. Потому и народа в воздухе оказалось много. Смена занимает наши палатки. Классно получилось.
Зря я радовался отдыху. Во вторник мне приносят увольнительную в город. Я терялся в догадках. На проходной меня подхватила Марта. Привезла обратно утром. Интересно, знает ли мать, что её дочка опять пользовалась моими услугами.
Ещё целый год шла такая кутерьма. Одно воскресение я проводил с Анькой, другое с Марго или Мартой. Эти пользовались мной за деньги, на которые приезжала ко мне Анька. Марго, чтобы не терять времени, перестала вывозить меня домой. На пятом этаже были оборудованы номера для высших чинов. Из трёх комнат делалась одна, зато с туалетом. Или двухкомнатная с туалетом и ванной. Вот там мы и «кувыркались» с престарелой любовницей. Дверь на этаж с лестничной клетки запиралась, поэтому посторонних тут не было. Не было слышно и криков мадам.
Таня так и не нашла возможность приехать за всё лето. Даная с Викой приезжали ко мне в ноябре, когда папа дал ей отпуск (11 месяцев от приема на работу) и в начале июня, пока Анька сдавала ЕГЭ. В ноябре с ними приехала и Анька. А в июне нам пришлось ждать, пока дочка уснёт. Зато потом Даная оказалась не менее страстной, чем Анька.
В январе я был переведён в военно-спортивный взвод части. В июне подал заявку на краповый берет. С огромным трудом, но добился своего. Первым нигде не был, но берет получил.
Шила в мешке не утаишь. Скоро все сослуживцы знали, что ко мне ездит невеста, которая в прошлом году удивила всю часть, выступая в группе поддержки, что у меня в части есть престарелая любовница. Кто-то завидовал, кто-то посмеивался. Были и злорадные люди. Честно говоря, мне надоело это бабское преследование. Я был готов хоть куда деться, лишь бы освободиться от такого засилия. Скоро такая возможность представилась.
Всех, у кого были краповые береты, пригласили на собеседование. Агитаторы в погонах полковников стали вербовать нас в контрактную службу, на военную учёбу и на сверхсрочную службу. Я согласился сразу же на контракт. Это был шанс освободиться от Марго. У неё были связи в штабе, поэтому противиться ей в близости было опасно. Узнав, что нас приглашают учиться, Марго размечталась, что я буду таким же кладовщиком, как она. Мы можем не только более свободно и часто любовью заниматься, но и дела делать на складах. Меня именно это и не прельщало. Потому и подался на контракт.
Анька исплакалась, что буду далеко, что она не сможет приезжать. Её, а особенно Данаю, было жалко. С ними мне было хорошо. Особенную тоску вызывала невозможность видеться с Викой. Но всё равно я радовался предстоящей свободе.

Итак, я еду чуть не на другую сторону Подмосковья. Теперь буду от Москвы ещё и дальше. Анька может приехать раз-другой. Она теперь работает с Данаей продавцом и учится заочно на экономиста. Тётя Тася приехала в наш город. Пока папа использует её на оформлении документов. Их много недооформленных накопилось. Живёт в одной квартире с Данаей. Она её от себя не отпустила. Таня оформлена на полставки бухгалтером. Как закончит учёбу, папа примет её на полную ставку.
Хоть он и ворчит на меня за этих женщин, сам всеми ими доволен. Даная не только хорошо организовала торговлю, но и превосходно занимается девочками. С приходом Аньки доходы поднялись больше, чем на половину. Кроме того, папа, кажется, влюблён в неё, как молодой. Таня хоть и работает на полставки, навела идеальный порядок в бухгалтерии.
Родители давно уже поняли, что Вика моя дочь. Вика любимица всех. Но она не пользуется этим. Любым угощением она всегда делится с сестрёнкой. Машу они жалеют. И хотя по крови мы не родственники, они любят её как Вику.